Читать онлайн От сердца к сердцу бесплатно

Сказки, притчи, басни по мотивам Народов Мира.

Ботало.

Басня.

По мотивам

Монгольской сказки.

Паслись Козёл с Козлёнком на поляне за селом.

Но луг весной ещё лишь только расцветал:

Там, там местами

Белыми цветами

Козлиное ушко цвело,

И те уже Козлёнок доедал.

Козёл решил найти ещё поляну

(На то толкал его отцовский долг),

Пройти решил через широкий лог,

За ним цвели цветы, через кусты он глянул:

Там из цветов, как будто бы снега лежат! –

Вот где козлиные ушки Козлёнка ублажат.

Но прежде, чем ему уйти, сказал: "Возьми, –

Надел на шею Козлику он колокольчик. –

Как только нужно будут очень,

Ты в колокольчик позвони!" –

Сказал Козёл, и в лог спустился.

Вдруг слышит, где-то через сто шагов,

Он дребезжание звонков.

Козёл обратно припустился.

Вот, запыхавшись, прибегает.

"Ты что звонишь? Кто обижает?"

"Да вот, – Козлёнок говорит, –

Уселась муха на ногу. Уселась и сидит!

Сгони её!" Козёл согнал.

И вновь по прежнему маршруту зашагал.

Но где-то с полпути услышал новый звон.

Со всех копыт пустился он,

И вот он у Козлёнка.

Стоит Козлёнок на лугу:

"В глазу моём соломка!"

"Так убери". "Я не могу…"

Козёл убрал причину бед,

И вновь направился вослед

Своим двум прерванным маршрутам.

"Какой проказник!" – сетует Козёл сыновним шуткам.

И вот на новых он лугах:

А там – вот будет что покушать!

Поляна вся в цветах,

И вся в козлиных ушках!

Но вот он слышит – вновь звонит звонок.

"Опять играется сынок!

Опять звонит он ерунду!

Ох, я задам ему, когда приду!" –

Вспылил Козёл,

Назад уж, не спеша, пошёл.

Козлёнок же на этот раз звонил не зря.

И если б не собаки,

То волки с этой бедолаги

Хороший бы обед имели для себя.

***

Когда ты часто будешь боталом играть,

Звонить по делу им, без дела,

То в час лихой, когда на помощь будешь звать,

Подумают, что ботало заело.

Зазнайка.

Басня.

По мотивам

Кубинской сказки.

Одна гордячка в сельской местности жила.

Тут удалось пожить крестьянке той в Столице.

Получше приоделась,

Пряников наелась,

И вновь в деревню прибыла,

Как будто бы другая, как будто бы смогла переродиться.

Забыла напрочь, что такое хлев?

Растет зерно как, как печется хлеб?

Кто молоко дает, кто яйца носят?

Кто поросят поросит?

А уж про инвентарь забыла вовсе,

Как будто б не была ни разу на покосе.

"Вот это что?" – спросила.

Ей отвечают: – "Вилы".

"А это что за агрегат?"

"Так это ж плуг!" – ей говорят.

"А это, это… а вот это что?"

"Топор, лопата… сена стог!"

Ей удивлялись. Её как удивляли…

Пока не встала барышня на грабли.

Они ей вспомнить помогли,

Как не учтиво отрываться от земли.

Когда ей в лоб ударил черенок граблей,

Она воскликнула: "Ох, эти, грабли!"

Тут стало ясно для людей,

Какие с городу к ним приезжают крали.

***

Зазнайки на один манер.

Тому нам барышня пример.

Побила каблуки по площадям Столицы,

Домой вернулась – уж Жар-птица.

Но пусть не забывают крали

Про эти, как их… грабли.

Лиса и Куропатка.

Басня.

По мотивам

Французской сказки.

Мы, осуждая лесть, в порок её возводим,

А сами – из ума едва ли от неё не сходим.

***

Паслась однажды Куропатка на опушке.

Вдруг перед ней Лиса: "Привет, подружка!"

"Привет…" – насторожилась птичка.

"Я тут бежала стороною, – говорит Лисичка, –

Да забежала расспросить: вот как вы умудряетесь так ловко

Спать днём? Ведь свет мешает?"

"Да что тут хитрого? Под крылышко головку –

Сидишь, или стоишь, и даже на одной ноге, и не качает".

"Вот чудеса! –

Ей удивилась искренне Лиса. –

А тут на четырёх порой шатает!"

И Куропатка, так польщённая Лисой,

Под крылышко нырнула головой,

Продемонстрировала редкую способность

При ясном дне дневную сонность.

А Лисонька от носа до хвоста в истоме задрожала.

Схватила птичку за крыло и побежала.

Бежать пришлось вдоль речки, где полощут бабы тряпки.

"Смотрите! Вон, Лиса, похоже, тащит тушку Куропатки!"

Услышав голоса, пропела Куропатка пóд носом Лисы:

"А им-то тут, какое дело? – суют свои носы".

"И верно!" – думает Лисица, сетуя на местную вульгарность,

Разжала зубы, объявить, чтоб птице благодарность.

А та, почувствовав, как разомкнулись зубы,

Из пасти – порх! – да и на ветви дуба.

Лису на птичку разобрала тут досада,

Подпрыгнула – ать! – не достала.

"Не надо много говорить!" –

На дуб глядя, Лиса себя корит.

"Лиса на лесть, гляди, как падка", –

Плутовку судит Куропатка,

Хотя сама за ту же лесть большой секрет

Сдала Куме в один момент.

Лиса и Тигр.

Басня.

По мотивам

Таджикской сказки.

Тщеславие, быть может, не большой порок,

Но и оно порой нас губит.

Да опыт нам чужой не впрок,

В ином раздуй чуть самолюбья огонёк, –

Он обо всем забудет.

***

Лиса однажды с Тигром повстречалась.

Опешила вначале, растерялась:

Судьба её была б предрешена,

Помедли миг-другой она.

А Тигру три прыжка осталось до её хвоста,

И с Лисоньки слетела б шкура,

А там бы приступил и к анатомии натуры,

И к празднику желудка, живота.

Лиса очнулась и пустилась по кустам вприпрыжку,

Вилять, петлять, пытаясь замести следы,

Да с Тигром все уловки тут худы,

Играет с ней – как кошка с мышкой.

А Лисоньке, казалось, что уйдёт.

А Тигру… знал, что задерёт.

И вдруг глубокое ущелье!

Лиса едва в него не сорвалась.

И новый страх, а может быть, сильнее –

И душенька в Лисе оборвалась.

Тигр тоже, выскочив, оторопел,

Поскольку тоже в пропасть чуть не полетел.

А Лисонька сидит, рыдая,

У самого обрыва, у самого у края.

Тигр удивился: "Что с тобой?

Никак ущелья больше Тигра испугалась?

Какая, слушай, наглость!"

Взбесился зверь степной

Перед небрежностью к нему такой.

"Да нет, – Лиса в ответ. – Я вспомнила твоего брата.

Вот сила в ком была когда-то,

Да вот ущелье это одолеть не смог.

А как же ты? Да на горбу со мной?..

Тебе и вовсе не осилить этакий прыжок!

Я вместе разобьюсь с тобой".

Тигр в большее пришёл негодованье: "Да я!..

Да мало знаешь ты меня!

Да я, такое вытворял…

Такие скалы сходу покорял!

А это не ущелье даже – полоса…

А ну-ка, отойди, посторонись, Лиса!"

Тигр разбежался – Лиса моргнула.

Вот прыгнул. Вот летит, вертя хвостом…

Лиса тут с облегчением вздохнула:

"Нет, не бывать тебе Орлом!"

Фу-у… Вот ведь выкрутилась как!

А с виду Тигр был вроде не дурак.

Мёд Скряги.

Басня.

По мотивам

Афганской сказки.

Сидит однажды скряга

И ест лепёшки с мёдом.

Тут видит – бедолага

Проходит рядом с домом.

"Привет, сосед!" "Привет, сосед…"

"Никак попал я на обед?"

"Да что ты! Так, медка послал Аллах немножко…"

И прячет в стол лепёшки.

"Так хочешь угостить меня медком?

Ну что же, я не прочь

Тебе за чайником помочь".

"Да видишь ли, сосед, тут дело в том,

И чая нет. А мёд… ну что ж, отведай".

"И то приятно, с мёдом да за умною беседой. –

Сосед вдыхает аромат. – А мёд какой пахучий!"

"Но мёд-то натощак тяжёл… изжога не замучит?

Потом и сердце заболит, посéлится нытьё…"

"Подозреваю разболится сердце не моё – твоё".

***

Не всякий мёд

В уста пойдёт

В него хоть капля желчи если попадёт.

Осёл на сцене.

Басня.

По мотивам

Итальянской сказки.

Осёл когда-то тенором служил.

На сцене пел, на сцене жил.

Его репертуар был необычен, интересен,

Немало знал он арий, песен.

Его таланту удивлялись,

И, почитая, поклонялись:

Цветы в гримерной,

И слава тут была безмерной.

Однажды Лев спросил, собрав зверья

Вокруг себя:

"Кто самый здесь красивый?"

Осёл воскликнул первым: "Йя!"

"Так, хорошо. А кто, скажите, самый сильный?"

"Йя-йя!"

Войдя в азарт, не слыша даже слов,

Что характерно для заносчивых Ослов,

Когда спросил Лев: "Кто здесь самый глупый?"

Осёл опять воскликнул: "Я, йя!"

За что и высмеян был труппой.

С тех пор одна лишь песня у Осла, своя:

"Йя-йя, йя-йя!.."

***

Талант на сцене – Божий дар.

Храни его, неси!

Зазнайство в нас – тщеславья жар.

Туши его, гаси.

Память.

Басня.

По мотивам

Японской сказки.

Пришёл торговец с тюком на постой.

Снял комнату и на ночлег расположился.

Гостиницею той

Была хозяйка – хитрой, деловой, –

А тюк у постояльца плотный и большой,

Как, видно, он не плохо поднажился.

Хозяйку тюк к себе приворожил.

Хозяйка к мужу за советом:

"Муж, как бы сделать так, чтоб тюк он позабыл.

А лучше, чтобы память потерял при этом?"

Муж и жена одна по жизни сатана,

Хоть взять в Америке, в Европе, хоть в Китае, –

Поэтому муж посоветовал, чтобы жена

Сварила травки меги постояльцу, подала за чаем.

Совет хозяйка выполнила, травку заварила,

И мегой постояльца на ночь напоила.

Торговец выпил травки,

Уснул он тут же, за столом на лавке.

А утром, чуть придя в себя, с больною головою

Ушёл торговец: всё своё унёс с собою, –

Чем очень он хозяйку разобидел.

Хозяйка к мужу: "Нет, ты видел?

Ни чем твоя хвалённая трава не помогла!"

"Не может быть! – воскликнул муж. – Не может быть!

Он должен был хоть что-то да забыть!..

Сходи ещё раз и удостоверься!" "Уже была".

"И что же?"

"Да все то же!

Забыл он заплатить за проживанье!"

"Вот видишь! Я же говорил.

А ты не веришь врачеванью:

Наш постоялец что-то да забыл!"

***

Когда же на чужое положили глаз,

И страсть одолевает чесом,

Корысти, зависти уступите подчас,

Тогда смотрите, не останьтесь с носом.

Разини.

Притча.

По мотивам

Корейской сказки.

Разини были, есть и будут,

И хоть греха от них большого нет,

Они себя же часто губят,

Или смешат они весь белый свет.

***

На юбилей иль по причине, может быть, другой,

Одной чете подарен был халат.

Халат тот не простой,

В нём пуговицы – изумрудный ряд,

Через одну иль две – волшебные, как говорят.

Даритель-презентант

Стал представлять халат:

"Вот эта, верхняя, как застегнёшь, – он показал застежку, –

Она от пола приподнимет вас немножко.

Вот эта вот, – он показал через одну, –

Поднимет вас до неба, даже на Луну.

А эта, третья…" "Знаем!" – вскликнула чета,

Не дав изложить до конца

Советы мудреца, –

Замкнулись тут его уста.

Волшебному халату юбиляр был рад.

И тут же на себя прикинул полу,

Застежкой первой застегнул халат,

Почувствовал, как поднимается от пола.

Недолго думая, он на вторую застегнулся,

Поднялся тут же над землею.

К застежке третьей потянулся –

Да страх вдруг охватил волною.

Несёт его куда-то в стратосферу,

Все выше, выше, может, на Венеру.

А может к черту на кулички,

И дух заходит с непривычки.

Жена кричит с земли: "Спускайся!"

А как? Хоть за звезду цепляйся.

Он не дослушал презентанта, –

Где парашют иль тормоз у халата?

Жена бежит, кричит чего-то вслед,

А он в ответ:

"Да знаю, знаю! Да только вот не знаю,

С какого тормоз краю?"

И видит с вышины,

Что на пути жены

Расселина на метров сорок ширины.

Кричит он ей: "Обрыв перед тобой, родная!"

Она в ответ: "Да знаю, знаю!"

Жена под ноги не глядит,

Подняв глаза, за ним следит.

А он хоть сам дрожит, от холода весь синий,

Показывает ей – вперед смотри, разиня!

Она опять: "Да знаю, знаю!..

Спускайся вниз!" Он: "Знаю, знаю!.."

И так, друг друга провожая,

Она слетела в речку под обрыв,

И стала, говорят, там жить средь рыб.

А он… Когда услышите крик журавлиной стаи,

Прислушайтесь – чей голос там курлычет: "Знаю, знаю…"

Опасно недослушивать советы и недоучиться,

И коли повезёт, быть может, станете разиней-птицей.

А может быть – квакушкой на болоте.

Зависит оттого, что в жизни вы приобретёте.

Черепахи.

Притча.

По мотивам

Польской сказки.

Уж коль нерасторопен, неуклюжий,

То быть голодному к тому же.

***

Задумала хозяйка пирогов напечь,

Кричит на печь:

"Эй, Черепах! Эй, Черепахович, вставай живей!

Сходи к соседям, попроси дрожжей".

Но Черепах и ухом не ведёт,

Жена как будто не его зовёт.

"Эй! Соня, мне тебя столкнуть ухватом?"

"Чего кричишь там блáгим матом?" –

Сквозь сон ворчит ей Черепах,

Едва ворочась на боках.

"Да сбегай за дрожжами, чтоб испечь мне пироги".

"Ну, ладно, так и быть…" – он, позевая, согласился.

Проходит с полчаса, с печи едва спустился.

Кряхтит, на лавке надевая сапоги.

Тут Черепаха: "Я думала, он по дороге уж пылит!"

Он ей в ответ: "Как говорится: кто поспешит,

Народ в округе насмешит!

Ты хочешь? – а я нет,

Чтоб надо мной смеялся белый свет".

Пока нашёл картуз да панцирь-кожушок,

Пока искал кушак – еще прошёл часок.

И время вроде бы не даром для,

Прошло полдня.

"Я, Черепахович, дождусь когда-нибудь дрожжей?"

Едва не гонит Черепаха увальня взашей.

"Куда спешить? – он ей. – Спешить,

Народ в округе насмешить!"

"Да Зайца проще было бы нанять,

Чем мне тебя по делу отправлять!"

"Ну, это, знаешь, как сказать"…

Вот Черепахович через порог перевалился,

Когда закат уже зорею обагрился.

Прошло немало дней. Уже к концу неделя.

Волнуется хозяйка Черепаха:

"Куда запропастился этот Черепаха?

Вот где морока с ним на самом деле!"

Хозяйка как-то поутру выходит за околицу,

Глядь, Черепахович торопится!

За ним пыль, ветер вьются,

И в кринке дрожжи пеной бьются.

"Ну, наконец-то, долгожданный, наконец! –

Ох, – шепчет Черепаха, – вернулся, мой гонец!

– Живей, живей!" – зовёт. А Черепахович с дороги:

"Не торопи, тащу едва я ноги".

И надо ж было тут такому казусу случиться,

Дырявым сапогом за что-то зацепиться:

И этот Скороход через порог во весь размах – бабах! –

И расплескал всё то, что нёс заветного в руках.

А кринка,– дзынь! – на черепки разбилась,

И пирогам, естественно, быть не случилось.

"Я ж говорил! – воскликнул Черепаха. –

Мои труды, сколь времени убил – всё в прах!

И всё-то ты торопишь, всё-то ты спешишь.

Недаром говорят: как поспешишь,

Народ в округе насмешишь!"

***

Немало наблюдаем мы подобных Черепах

И в управленческих верхах.

Закон, глядишь, полезный обсуждают, обсуждают…

Принимают, принимают…

А ведомства пока до граждан донесут – весь расплескают.

Хотя, посмотришь на отдельных Черепах, –

И не в дырявых ходят вроде сапогах.

Два Барана.

Басня.

По мотивам

Узбекской сказки.

Тут два Барана: Черный, Белый, –

Однажды повстречались на мосту.

"Сойди с дороги!" – Белый блеет.

А Черный: "Нет! Я не сойду!"

"Тебе советую уйти с моста!

Тесна для нас дорога!

Не то я не люблю, когда

Терпение моё испытывают долго!"

"Ты, знаешь, а ведь я на грани срыва.

Поблей ещё передо мной – и ты слетишь с обрыва!"

Мост неширок,

Из двух или из трёх досок,

И переброшен был он с бережка на бережок.

И путники ходили по нему

По одному,

Любезно уступая свой черёд,

Пока один из них пройдёт.

А тут два встретилась Барана – близнеца:

По цвету разные, характером – в отца.

Но грустен был финал. Бодаясь до конца,

С мостка слетели оба молодца.

***

Встречаются и в жизни нам подобные тупицы –

Из-за бараньих принципов готовые убиться.

Два брата.

Сказка.

По мотивам

Грузинской сказки.

Жили старик со своею старухой,

Мирились с нуждой и порухой,

Не унывали, трудились, чтобы

Два сына-погодки выросли оба.

И сыновья подросли. Мужчинами стали,

Родителям дружно в труде помогали.

Сын вскоре старший женился,

И младший от них отделился.

Он посчитал, одному ему проще:

Пойдёт в батраки, глядишь, купит лошадь.

А потому всё родным он оставил, не взяв ничего,

И с края селения домик ютился его.

В труде доставался хлеб им под зноем,

Им трудно жилось в той деревне обоим.

Брат младший всё ж заработал на лошадь,

Засеял хлебами мал-мальскую площадь.

Да вот невезение, вот незадача какая –

Им засуха выжгла часть урожая.

Брат младший в скирды составил снопы,

Колосья на стеблях малы и скудны.

Ох, тяжко придётся зиму зимовать…

Тут вспомнил о брате: "Как им проживать?

Там дети, отец там и мать, –

Им будет зимой тяжелее раз в пять.

Снесу-ка я им два снопа ночкой этой,

Помогут они протянуть им как-то до лета".

Так он и сделал. Взвалил два снопа на себя,

И брату понёс он их ночью на ток.

Тут видит навстречу, под весом кряхтя,

Какой-то идёт мужичок…

Вот возвратился на ток младший брат,

Глядит: а снопы, как и прежде, на месте стоят!

Вот чудеса! Что за явленье?

Смотрит на них младший брат с удивленьем…

Теперь уж четыре снопа он взвалил на себя,

Понёс, сам под ними кряхтя.

Тут видит опять в темноте, до земли пригибаясь,

Идёт человек, под копной надсажаясь.

Сбросив снопы, он с вопросом к нему обратился:

"Послушай, любезный! Далёко ли так покатился?

Смотрю я, ты выбрал для транспорта ночь.

Поди, надсадился? Быть может, помочь?"

Так младший брат пошутил, посчитал,

Что незнакомец ту ношу ночную украл.

Тут незнакомец с плеч сбросил снопы…

"Брат, это ты?!."

"Я, – старший брат отвечал. – Вот снопы я ношу.

Брат, засуха нынче, тебе я помочь хоть немного хочу.

Унёс два снопа, назад прихожу –

Они будто сами вернулись, гляжу!

Теперь вот четыре тащу".

И, засмеявшись, брат младший сказал:

"Да мы, брат, с тобою друг другу

Стараемся сделать одну и ту же услугу!"

Тут старший младшего брата обнял:

"Ты одинок, и ты беден, мой брат,

Помочь я обязан тебе, чем богат".

"А вы? – говорит младший брат. –

Я тоже хочу вам помочь, чем богат".

Смеялись и плакали братья,

И крепче их были объятья.

Жили старик со своею старухой и счастливы были,

Что их сыновья так друг с другом дружили.

Нет большей радости для стариков,

Чем видеть им лад меж сынов.

Буйвол и Цапля.

Сказка.

(По мотивам

Филиппинской сказки)

Когда дождями плёс залит,

Среди воды, склонивши голову, стоит,

Как будто спит,

Он – Черный Буйвол1. Тогда на нём сидит,

Упавшей каплей,

Его подруга Цапля.

В туман, в промозглой тьме

Он будет Цаплю на себе

Терпеть

И день и два и впредь,

Поскольку, будучи, он в кураже однажды,

Проспорил спор той птице важный.

А дело было так.

Тогда был Цапле он ни друг, ни враг,

Да и она ему подругой не была,

Сама себе жила,

Да надо ж было самому, скотине,

Ввязаться в спор. Увязнуть в нём, как в тине.

Да было б это – тет-а-тет – один бы с ней он был,

А то ведь были там Сорока, Ворон, Бык.

Тогда он как бы в шутку – над птицей посмеяться! –

Предложил с ней посостязаться:

Воды кто сможет выпить больше

Из моря синего, за рощей?..

А птица та, на шее у которой голова,

Не больше щётки бычьего хвоста,

И потому казалось, что пуста,

Подумала и приняла его слова.

"Согласна! Принимаю, Буйвол, я твой вызов, –

И тут добавила, помыслив: –

Но только победителем считаться будет тот,

Ни кто воды из моря больше выпьет,

А тот, после кого вода спадёт,

И кто сухим на берег выйдет.

Ещё, давай, одно с тобой заключим соглашенье –

И здесь, при зрителях:

Кто проиграет… тотчас победителю

На вечное уходит подчиненье!"

Тут Буйвол от души над ней похохотал.

Таких ещё хвастушек Буйвол не видал.

На том и порешили,

И соглашенье это закрепили.

От птиц: Сорока, Ворон и Кулик;

От парнокопытных: Баран, Кабан и Бык.

Они и стали судьями при этом споре,

Наутро согласившись быть у моря.

А Цапля оказалась непроста,

Хоть голова её не больше щётки бычьего хвоста,

Как только Буйвол, насмеясь, отправился домой,

Она же к морю, будто бы на водопой.

И там стоит, за морем наблюдает,

И поняла: что в полдень море – опадает.

"Ну, Буйвол, поглядим, кто завтра выиграет спор?

И станет кто рабом за свой позор!"

Наутро Буйвол Цапле подмигнул, мол, дескать,

Куда тебе со мной тягаться, детка…

Сошёл он с берега, припал к воде губами,

И начал пить. Пил, пил, большими пил глотками…

Проходит с полчаса, раздулся Буйвол, как пузырь,

А море меньше не стаёт,

И даже будто бы, наоборот,

Поднялось и разлилось вширь.

Уж судьи: Ворон, Бык, Кабан, Баран и даже зрители:

Лягушки, прочие скандальчиков любители,

Забеспокоились. Смеясь, кричали: "Буйвол!

Не слишком ли так буйно

На воду приналёг?

Уже ты стал: что вдоль, что поперёк!

Не лопни от натуги, паренёк?"

Уж стало Буйвола шатать,

Уж стали ноги подгибаться, –

А море ни на чуть не хочет опускаться,

И, как назло, как будто стало прибывать.

Тут Буйвол приустал,

Тут Буйвол от воды отстал,

И, сделав шаг, в траву упал.

И из него, как из худого бурдюка,

(Но он не чувствовал, наверняка.)

Со всех отверстий,

Из глаз, из носа, прочих версий

Вода сочилась…

На Буйволе вся шкура измочилась.

Но Буйвол спал без задних ног,

Пыхтя, как носорог.

Тут очередь настала Цапли.

Смеялись зрители над ней:

"Как, Цапля, море будешь осушать, по капле?..

Процесс затянется насколько дней?.."

Но птица им в ответ: "Пускай проспится Буйвол,

Тогда и я пить море буду.

Иначе неудобно будет перед ним.

Ведь может не поверить он, что – победим!"

И с Цаплей согласились: за глаза

Судить их спор, конечно же, нельзя!

И ждали: час и два и дольше,

Когда проспится первый спорщик?..

Когда же в полдень он проснулся, встал,

Его ещё штормило, он едва стоял.

Тут Цапля Буйволу: "Теперь смотри же ты,

Поскольку будет в море убывать воды".

Сказала Цапля так, и с берега сошла,

Клюв опустила в воду, и пила, пила…

(Как будто бы пила.)

И всем на удивленье: море стало опадать!

На дюйм, на два, и вот уже на пять…

Уж страх подкрадываться начал в души –

Вдруг Цапля море всё осушит?..

И Буйвол первым замычал:

"Я проиграл! Я Цапле проиграл!.." –

Он от позора тут едва не зарыдал.

А Цапля, из воды взлетев, спросила:

"Ну как, мой друг, я победила!

Или считаешь всё ещё, что я глупа?"

Тут Буйвол на колени перед ней упал.

"Теперь твоя я госпожа?.. А ты моя скотина!"

И села Буйволу на спину.

И Буйвол вынужден, согласно договору,

Ей подчиниться – и без спора.

Теперь катается на нём

Та Цапля утром, вечером и днём.

А при нелётной и плохой погоде

Насест ей тот особенно пригоден.

***

Быть может, кто-то и осудит Цаплю,

Её подвох, её коварство.

Но если в голове ума, хотя б есть капля,

Тот будет где? Не трудно догадаться.

Йонди и Бумеранг.

Сказка.

По мотивам

Австралийской сказки.

Давным-давно (когда? – об этом знают только сказки.),

Когда земля и небо были словно крышка с блюдом,

Когда меж ними было серо всё, одной лишь краски, –

Там жили, меж землей и небом, крошечные люди.

А потому там люди были коротышки,

Что упирались головами в свод той крышки,

Она и не давала им расти,

Скрывая от людей земные радости.

Тогда деревья были, как травинки,

И звери, словно вши в шерстинке.

Такими быть бы людям до скончанья века,

Не появись тогда средь них большого человека.

Тот парень был, конечно же, не промах,

И потому вождём был избран на собрании,

Хоть жить ему не отвели в хоромах,

Но душу греет и внимание.

Охотником он храбрым был,

Один на зверя выходил,

И звали молодца, как говорят в народе,

Йондú, а может быть, Иóнди.

Вот как-то с охоты идя, Йондú притомился,

И отдохнуть у источника расположился,

Поскольку Йондú был не глуп и умён,

То странность одну заприметил там он:

Идут к роднику и бредут

Усталыми звери, больными,

Как только воды в нём попьют,

Становятся бодрыми, как блохи, злыми.

"Как так? – удивлён был Иóнди. –

Неужто волшебный родник в этой зоне?

Быть может, и мне в него окунуться,

И в молодца круче, чем есть, обернуться?"

Вот звери покинули тот водоём,

Охотник – бултых! – и купаться стал в нём:

Вот то-то же было тут радости,

Вот то-то же был там восторг,

Как только напился в нём благости,

Почувствовать молодец мог:

Что сил прибывает немерено,

Что ростом он выше стал дерева,

Ещё всё растёт и растёт…

И небо вот-вот головой подопрёт.

Тут видит – водой источённой,

И прочной на вид, закалённой, –

Какая-то палка лежит – не кость ли бизона?

Схватил Богатырь Палку ту.

Поднялся. И вдруг –

Сверху стук!

И в голове зашумело до звона.

Как будто ему кто-то так саданул колотушкой,

Что искры из глаз, огоньки замерцали,

И руки и ноги, как ватные стали…

А это – он в крышку так стукнул макушкой!

Хотел почесать, да уж некогда было.

Упёрся в неё богатырскою силой…

Кряхтя, поднимает ту крышку руками, затылком,

В азарте её открывает он пылком.

Наверно, сломался бы, радикулит бы подвёл,

Тут Палка под руку – свод ею подпёр.

Наполнившись силой, раздвинувшись вширь,

Той Палкой отбросил колпак Богатырь!

И… солнце открылось в дали голубой,

Родник испарять начал воды в целебные тучи,

Чтоб землю волшебной омыть той водой.

Чтоб травы росли зеленей, чтоб лес стал могучим…

(И вот чудеса! Всего не представишь.

Во сне не увидишь, лишь в сказке узнаешь!)

В лугах и полях в изобилии

Из-под земли вдруг забили и

С живою водой родники.

Источники в реки там стали сбегаться,

А реки, речушки в моря, в океаны стекаться, –

Где светят теперь маяки.

Стоят они там и сегодня.

А к чудесам руку он приложил, могучий Иóнди.

Там радуги всеми цветами играют,

Как будто бы добрые феи их ввысь запускают

На разные виды, цвета.

Одна, может, две вдруг на мелкие части разбились, –

Осколки в невиданных птиц обратились,

Чтоб раем в краях тех была красота.

И кто б ни бывал в тех местах и лесах,

С восторгом разносят молву о благих чудесах.

И все, кто в далёкие давние жил времена:

Семейства и кланы, и их племена, –

Йонди тогда и теперь прославляют,

Герою они дифирамбы и песни слагают.

А птицы и звери по всем округам

Плясали, свистали по райским лесам.

А Кенгуру расходился так в пляске,

Со всех своих ног

До сих пор – прыг да скок, прыг да скок –

Всё прыгает, ходит в присядке.

Лишь Страуса тот фейерверк

В страх и в ужас поверг.

Он так стартовал, что мог обогнать

Тех, кто может летать.

А рядом летела, в затылок дыша,

Дрожащая в страхе его же душа.

Но спрятаться он, обежав миль немало,

Так и не смог, где бы душа не догнала.

А выход был рядом, и очень простой:

В песок с испуга – бух! – шальной головой, –

И разом ушёл от проблем.

Столь мудрый приём пригоден и тем,

Кто разум теряет и дух боевой.

Но были такие там звери и люди,

Хоть праздник всё длиться и длится…

Не сдвинулись с места – уж очень спать любят,

И потому их прозвали – ленивцы.

Но при всеобщем карнавале,

И о другом герое там не забывали,

Нельзя забыть такую героиню!

Почти на треть, а то наполовину,

Она была причастной к чуду,

Что совершилось там повсюду,

Которое Йонди, Палка, оба

Из-под небоскрёба

Не то плиту отбросили, не то чердак,

А вместе с ним – отсталость, мрак.

В рай неземной введя народы,

В края невиданной природы,

Где люди выросли сознаньем,

Секреты познавая мирозданья.

Однако же, в отличие от Йондú,

Той Палочки теперь уж не найти.

Она забавно изменилась, очень странно,