Читать онлайн Сборник рассказов Платановая аллея бесплатно
Рассказы
Автомобилистка
Я только четыре года за рулем. …
Когда паркуюсь вдоль бордюра на заставленной дороге, ухахатывается весь квартал. Надеюсь, видео со мной не висит где-нибудь на Ютьюбе. Может, уже висит. Главное, я об этом не знаю…
Путаю ли я право и лево? Конечно же…путаю… Четыре года за рулем. Езжу практически каждый день… и все еще путаю…Особенно на дороге, когда навигатор громко декларирует: «Через сто метров поворот направо». Я метров восемьдесят соображаю, куда поворачивать… Потом остается двадцать метров, чтобы в нужную полосу перестроиться и сигнал поворота включить. Нужно подумать, какой именно. И как все успеть? Поэтому на левой руке ношу часики. Поворот налево – это к часикам, направо – от часиков. Лево часики – право – не часики… И еще говорят, женщины нелогичны…Иногда можно и без часиков, на навигаторе есть стрелочки, которые показывают направление. И не нужно думать: лево-право, ехать по стрелочке и все! Красота!
Что такое «помеха справа» не знаю до сих пор. Туфта какая-то. Но ничего, и так можно терпимо ездить…
Если еду по кольцу, на всякий случай читаю молитву. Кто эти кольца разберет!
Что такое «слепое пятно» – смутно догадываюсь.
Став водителем, я аккуратно перехожу, вернее, перебегаю, дорогу, и только на зеленый, верчу головой влево-вправо без остановки. Мало ли…
Музыку послушать люблю. Правда, отвлекает от дороги, но я слушаю тихо, а на сложных участках выключаю совсем.
Признаюсь, вначале вождение казалось мне нереальным. Когда по встречке несся поток автомобилей, каждую воспринимала как смерть. Но огромное количество водителей вокруг уверили меня в обратном. Чем я хуже?
Когда я сказала дяде, что собираюсь получать права, он наивно спросил: «Ты же не будешь водить машину?» – «Не буду». Врать я умею.
В автошколе объяснила, что инструктор мне нужен терпеливый, сдержанный и опытный. Мне дали старичка под восемьдесят. Маленький, лысый, щуплый, мумифицированный. Делился со мной: «Никогда не курил, вел здоровый образ жизни, спортсмен! Пил, правда, малость». Ну, конечно, совсем чуть – чуть. На всех занятиях навеселе. Подшофе садился за руль: «Вы же не против, я сегодня с бодуна». Конечно, не против. Всего лишь новичок за рулем с пьяным инструктором. Что ж тут страшного? Рассказывал, что пил всю жизнь, поэтому хорошо сохранился. Заспиртовался.
Училась я на механике. Однажды проспиртованный старичок преподавал езду на горке: «Одна педаль на тормозе, другая на сцеплении, и нажимаешь газ». – «А чем газ нажимать? Ног не хватает… Ноги закончились»… Он, смеясь, объяснил, что ногу нужно медленно перенести с тормоза на газ, не отпуская сцепление… «А если я скачусь вниз с горки и умру?» – «Не умрешь…»
Мы с ним не сработались. Я гробила его новый «ЗАС». Постоянно не вовремя нажимала и отпускала медленно стирающееся сцепление…. Каждый раз, когда машина глохла, он так сильно нервничал, аж подскакивал. Сказал, если что-то испорчу, буду за свой счет ремонтировать…
Дядя готовил меня к экзаменам в ГИБДД. Он заставлял ездить змейку задом, а вместо стоек бутылки для шампанского. Если наехать, сразу резину порезать. Кричал на меня постоянно и не стеснялся в выражениях:
– Продумай весь маршрут от начала и до конца. Ушами не хлопай, на дорогу смотри. Если погода плохая, в боковые зеркала ничего не видно, ориентируйся по заднему, только оно у тебя приближает. Аккуратнее. И голову нужно поворачивать, когда назад едешь. Куда едешь, туда и смотришь… Куда ты лезешь? Брось это гиблое дело, помяни мое слово, не будешь ты водить!
– Буду! – упрямо повторяла я…
Он всегда со мной такой грубый, я привыкла. После часа занятий с ним мне две недели снились кошмары…
Права я получала сама. Ну, или почти сама. С третьей попытки и за деньги. Все билеты честно выучила. Теорию сдала очень круто, без ошибок. Правда, как только сдала – все тут же забыла и до сих пор ничего не помню!
На автодроме экзамены начинались с горки. Когда провалились двое парней из группы, которые с десяти лет с родителями за рулем, я поняла: шансов нет… Никто и не сомневался, что сев в ГИБДДшный автомобиль, увидев себя в камеру, я сразу забыла не только где лево и право, но и куда нажимать и что крутить. Ручник не вовремя отпустила и съехала с горки вниз под дружный смех однокашников…
Попытка номер два закончилась почти так же. Смех немного поредевшей толпы ожидающих стал громче. Я позвонила проспиртованному старичку: «Везу бабосики, договаривайтесь. Сама не сдам в жизни».
Заплатила неподкупному ГИБДД пятнадцать тысяч и через два часа получила новенькие, ламинированные права. Город разрешили не сдавать, подозреваю, что служебный автомобиль пожалели.
Проспиртованный инструктор в меня не верил, считал меня тупой. Я поменяла инструктора. Дядя нашел Дениса Альбертовича по пятьсот рублей в час… Сказал: «Он специализируется на идиотках». «Мне подходит». Большинству хватает пары месяцев занятий с персональным тренером. Мои длились полгода…
Денис, невысокий, смуглый, сорокалетний, спиртоваться начал недавно. Возможно, тоже хотел забальзамироваться. к восьмидесяти. Жить долго и празднично… Наверное, все инструкторы спиртуются.
Когда на скорости шестьдесят я летела в столб, давя газ и забыв, где лево и право… Когда он выкрутил руль, спасая нам жизни… Я потом полдня пила валерьянку, а он ничего – спокойный… Даже не орал на меня. Ну а ему что, я же свою машину убиваю. Подозреваю, что перед нашими занятиями он горстями глотал успокаивающие…
Он повесил огромное зеркало на лобовое стекло. До сих пор слышу его тихий ровный голос, когда еду по льду или глубокому снегу.
– Ты автомат водишь, не механику! Одной ногой нажимаешь газ и тормоз.
– Я думала, одной ногой газ давить, а другой тормоз.
– Ездить, как трещотку отбивать? – Он посмотрел на меня, как на дуру… Почему как?.. Ну и ладно, это я тоже переживу.
– Когда-нибудь в экстренной ситуации «затормозишь» двумя ногами.… Машину спалишь точно… И убирай значки с заднего стекла, туфельки, буквы «у» и малышей с колясками. Никакого обзора, тебе дорогу не видно… Восклицательный знак можешь оставить, только повесь справа… А с лобового стекла восклицательный знак сними…Думаешь, облипилась знаками – лучше водить будешь?
Почему-то все на меня постоянно орут…
– Ты быстро крутишь руль и медленно нажимаешь газ… Если тебя занесло, главное, не крути руль и не закрывай глаза. В пол тормоз и ABS сработает, остановишься.
Его советы иногда противоречили друг другу…Крути – не крути…И как тут разобраться?..
– И не нужно оглядываться на дохлых кошек и собак и зажмуриваться, следи за дорогой. Это жизнь, все бывает… И не сбрасывай скорость. Ну прокатилась по трупу, услышала хруст костей под колесами. И что? Проехали…Хладнокровнее надо быть. И не жми тормоз в пол на трассе, чтобы не задавить собачку! Ты людей в машине сзади пожалей! Вы всмятку разобьетесь! Ты водитель или кто?
– Или кто…
– Нужно трезво оценивать ситуацию. Задавила собачку, выбросила из головы и поехала дальше. Главное, на дороге не виляй. Другие водители должны предсказывать твое поведение.
Инструкторы все-таки жестокие. С истеричками, как я, поездишь, еще не таким станешь.
Ни одна зверюшка под колесами моей машины не пострадала. В городе в тихом переулке однажды резко затормозила, чтобы пропустить спешащую по делам дворняжку. Услышала визг тормозов авто сзади и трехэтажный мат в мой адрес. Ничего. Все можно пережить, зато собачка жива и здорова!
На последнем занятии Денис предложил: «Если надумаешь водить механику, звони…» Заверила его, что не надумаю…. Он явно вздохнул с облегчением. Мне хватает и автомата. За дорогой следить, где лево-право вспоминать. Куда еще передачи переключать и сцепление нажимать…
Мне иногда снилось, как я веду машину. Я еду, вокруг машины стоят, а мне кажется, что едут. Или они на самом деле едут, а мне кажется, что стоят…
Я только получила права и позорилась на улицах без инструктора. Думала прокатиться по одной из центральных улиц Октябрьской. Вижу, водители вокруг удивленно смотрят на мой мигающий поворот налево. И предупреждающе сигналят со всех сторон…Я игриво прокричала им: «Придурки». И кокетливо махнула ручкой в окно… Повернула…Через квартала два поняла: что-то не то…Да, соображаю я туго… Медленное зажигание… На полосе была нарисована большая буква «а». Нигде ни одного авто… встречная полоса мне тоже странно сигналила… Прохожие показывали пальцем и смеялись…
Я точно помнила, что машины поворачивали здесь налево, когда училась в музыкальной школе. Лет двадцать назад! Оказывается, поворот уже года два как запретили, оставили выделенную полосу для маршруток и автобусов. Быстро юркнула в ближайшую подворотню! Повезло, что на ГБДД не нарвалась!
Через пару дней ехала на фитнес. Всего несколько кварталов по знакомым улицам. На первом меня поймала ДПС, якобы заехала на встречку. Начали угрожать отбором прав. Я их только неделю, как получила. Откупилась парой тысяч. Гаишник спросил: «Кто тебя вообще на улицы выпустил?» – «Сама поехала»…
На следующем квартале опять поворот налево…Я повернула вместе с прямым потоком… Чуть не врезалась в проезжающий мимо черный «рео». Водитель, объезжая меня, почему-то крутил у виска с криками: «Совсем дура, да?» Дура, да, дура. Я ж не оказываюсь. Что сделала неправильно, не поняла до сих пор …Наверное, нужно было пропустить… Или быстренько проехать первой, но точно не вклиниваться слева в прямой поток…Надо еще раз правила почитать… Ну ладно, кому сейчас легко…
Машину выбирала полгода, пока училась в автошколе и получала права. Остановилась на популярной новой модели. Но не сложилось. Семейное мнение: «Бог услышал молитвы твоего дяди – ты не купила себе «солюрис». Я купила себе «низзан».
Первые полгода вождения каждый месяц новая коцка. Я вела учет. Обтесала все бордюры, въехала во все столбы и заборы. Машина пошкарябана со всех сторон. Смотреть страшно. Я и не смотрела…Зато ни одной серьезной аварии.
Когда мама увидела белый «низзан» после очередного ДТП, она долго молчала. Пока я ждала приговор, сердце громко угукало где-то в пятках, отдаваясь в висках. Мама вздохнула: «Что уж тут. Сама машину купила – сама разбила»… Мама у меня супер! Либеральная…
Однажды с мамой забирала кошку из аэропорта. Решила припарковаться неподалеку. Только пристроилась в последнее свободное местечко, как рядом синий «мирс» начал усиленно сигналить, махать руками и кричать обидные слова при маме. Я поторопилась быстрее уехать. А он, как ни в чем не бывало, занял мое бесплатное место! Пришлось ставить машину на парковку по сто рублей в час. Обидно, досадно, ну ладно…
Вообще-то у меня стаж четыре года…
Любимые сто десять лошадиных сил я отремонтировала…
ОСАГО плачу как водитель со стажем. Когда выписываю страховку, классно смотрюсь со стороны!
Мне нравится за рулем. Как три тонны железа беспрекословно слушаются… Чувствуешь себя всемогущей…
Сев за руль, я теперь ко многому отношусь проще. Ругательства в спину меня не трогают, фак в окне не смущает. Кто-то относится терпимо к моим ошибкам и «косякам»: выездам на встречку на малознакомой дороге и повороту не из той полосы. Я тоже стала добрее и терпимее к людям… Когда тебе кричат «дура» вслед, обидно первые пятьдесят раз, потом привыкаешь.
И не так уже и много у меня было ДТП. Но восклицательный знак «Начинающий водитель» решила благоразумно не снимать! Законом не запрещается, зато при виде меня другие автомобилисты кидаются врассыпную.
Езжу по одному и тому же маршруту каждый день и чувствую себя профи. Когда начинаю самоуверенно представлять себя крутым водилой, сразу вспоминаю жуткие картинки со смертельными авариями в ГИБДД. Здорово отрезвляет!
Я идеальный водитель. Всех бесконечно пропускаю. Даже если по правилам не должна. Вокруг радуются, улыбаются, аварийкой говорят «спасибо»! Пусть едут, мне спокойнее! «Тише едешь, дольше будешь»…
Бывалые автомобилисты ездят по закоулкам и везде успевают даже в часы пик, я по центральным улицам по пробкам… Нужно поставить памятник изобретателю навигатора. Какая вещь! Просто спасение для автомобилистки! С этим умным устройством объездила весь город по самым заковыристым переулкам.
Главное правило, в сложной ситуации ехать медленно. Водители вокруг сами разберутся. Покричат, поругаются, иногда, обгонят, перед носом демонстративно затормозят. Подрежут… Но никому не хочется попадать в аварию… Хотя, слышала, опытные таксисты, специально подставляются новичкам под ДТП, чтобы за чужой счет отремонтировать покоцанное авто…
Езжу я аккуратно, сорок по городу, всегда занимаю только крайнюю правую полосу с маршрутками, грузовиками и «кимазами». Крайняя левая не для меня, не спорю. Многие водители грузовики избегают. А я наоборот. За грузовиком пристроишься, можно ехать сколько угодно, ну и ладно, что от угарных газов дышать нельзя. Очень даже нормально. Человек привыкает ко всему… Главное, закрыть все окна, перевести задвижку забора воздуха «из салона». А если сильно жарко, ничего, можно, обливаясь потом, и потерпеть. Главное, безопасно за грузовиком! Почему-то знакомые водители-мужчины езду за «кимазом» или грузовиком безопасной не считают. Но разве они могут понять, какого девушке на многомашинных улицах трехполосного города?
Расстояние от Краснодара до Тимашевска семьдесят один километр я путешествовала два с половиной часа. Обычный водитель проезжает за час. Ехала за грузовиком-«вонючкой» со скоростью тридцать. Никак не решалась обогнать по встречке и всю дорогу задыхалась от выхлопов…
Поворот направо по дополнительной стрелке светофора… кошмар! Кто придумал эту допстрелку? Едешь себе спокойно на зеленый, никого не трогаешь, – бац! – и тебя тормозит гаишник со словами, что ты проехала на запрещающий знак и это лишение прав! ГИБДД с допстрелкой озолотились уже! Я раз пять попадала…Когда же запомню… Тормоз, медленный газ…Знакомый гаишник, как родной. Издалека узнает мою машину. Сразу штрафы выписывает. Даже фамилию выучил… Ждет, не дождется, когда проеду правильно…
Вообще когда останавливает гаишник, я кошу под дуру. Полную. Пускаю слезу и давлю на жалость. Сразу начинаю рассказывать, что у меня маленький ребенок и злой муж, что преподаю математику и мало зарабатываю. Денег нет. А на вопрос: «Откуда новая машина?» – «Муж подарил». Вру я отменно. Писатель. Обычно гаишники видят детское кресло и мой честный взгляд. Слезно молю взять деньги: «Берите, берите, не отказывайтесь…я знаю, сотрудники ДПС мало получают». Чаще всего срабатывает, отделываюсь мелкой взяткой.
Штрафы оплачиваю в тот же день. Однажды в банке в очереди, сначала заполнила одну квитанцию. Сделала ошибку, попросила еще одну. Рядом мужчина: «Когда вы так быстро штрафы зарабатываете?» – «Уметь нужно». Кассирша спрашивает: «Вашего штрафа нет в базе данных. Он, наверное, свеженький?» – «Да, свеженький… сегодняшний»…
Я дома не крашусь, беру косметику с собой в машину. Самое удобное время красить губы и глаза – утром в пробке. Зеркало большое, увеличивающее, времени много. Можно вечерний макияж нарисовать. Обидно, если один глаз намалевала, а другой нет… Едешь два квартала в половинной боевой раскраске…
Когда делаю макияж по утрам в пробке, водители-мужчины рядом просто звереют. Их глаза наливаются кровью. И стоит мне опоздать проехать три метра, сзади нетерпеливо сигналят, мол, оторвись от зеркала, задерживаешь движение. И я проезжаю еще три метра, и докрашиваю глаз под яростные взгляды соседей по пробке. И надо ж еще так подгадывают, пипикают, чтобы я вздрогнула, рука соскочила и вместо черной летящей вверх стрелки появилась угольная полоса до уха. Потом стирай ее три квартала…
Пипикать я тоже умею. Когда торопящиеся прохожие перебегают дорогу в неположенном месте, гневно сигналю и смотрю на них зло. Они забавно подпрыгивают…
Я уже четыре года за рулем…
Наконец-то заняла среднюю полосу, больше не езжу с грузовиками и «кимазами». Заруливаю в гараж с первой попытки на узкой дороге. На удивление всем лихо езжу задом. За последний год у меня не было ДТП. Прогресс!
Ругань в свой адрес слышу все реже. Мастерство растет!
А еще через четыре года я надеюсь научиться парковаться параллельно бордюру и разобраться, наконец, с «помехой справа». Наверное, это не так сложно, как кажется…
Платановая аллея
Женя приходит в гости раз в пару месяцев. Мы знакомы уже тысячу лет.
Я обычно спрашиваю ее: «Как дела?».
– Ой, моя семья меня не отпускает. Пока всех накормишь, уберешь, успокоишь… – как всегда отвечает она. При этом она смотрит исподлобья, ее взгляд как бы говорит: «Ну ты же понимаешь!» Я отвечаю сочувствующим взглядом… И мы продолжаем непринужденно болтать о погоде…
Жене чуть больше тридцати. Она высокая, крупная брюнетка в очках, по-своему красивая. У нее длинные волосы, она почти всегда их распускает. Сейчас у Жени появилась прядь седых волос, которую она не закрашивает. В ней есть какая-то женская сила и грация, девственная первобытность. Она скромно одевается, но почти всегда в фольклорном стиле: длинные до полу юбки, широкие платья, босоножки на плоской подошве с закрытым носом или сапоги, часто носит платки. Кому-то может показаться, что она одевается по-старушечьи, но мне кажется, что Женя девушка в «стиле этно»… У нее много талантов: она занимается йогой, увлекается эзотерикой, хорошо знает английский, играет на пианино и поет в народном хоре. Она еще молода и красива, но уже появились первые морщинки вокруг глаз. Женя всегда старается держать спину, но, когда думает, что ее никто не видит, сутулится…
Через пару часов Жене уже пора уезжать домой. Она опять бросает фразу о семье: «С ними не так уж и сложно». «Да?» – удивляюсь я. Она улыбается только губами.
– Ну, все, я поехала.
– Домашним привет! – вежливо говорю я. – Выбирайся почаще. Заезжай после того, как отвезешь маму на работу, ее же в час нужно забирать? Больница здесь недалеко, как раз можно посидеть у меня.
– Я бы с удовольствием. Но Федя…Ты же знаешь… Его же нужно накормить, помыть, побрить, за ним нужно убрать… Но как-нибудь обязательно.
Федя – это старший брат Жени. Ему уже почти сорок. Он даун.
С Женей мы дружим давно. Мы познакомились на первом курсе университета на кружке по английскому языку. Потом вместе ходили в American Club, тусили в одной компании, два года подряд ездили в студенческий летний лагерь.
И только через несколько лет Женя призналась мне, что ее брат – даун. Тогда я поняла, почему она никогда до этого не приглашала меня к себе домой и избегала разговоров о семье.
Женя живет с братом и мамой в двухкомнатной хрущевке – в одной комнате тетя Таня с Федей, а в другой – Женя. Дома у них очень бедно – продавленные кресла, проваливающийся диван, старый совдеповский короб-телевизор, древняя мебель с потрескавшимся лаком еще со времен родителей тети Тани.
Тетя Таня и Женя недавно сделали ремонт в ванной, поменяли раковину и ванну, положили новую плитку. Но среди всей этой запущенности новенькая ванна выглядит как-то особенно печально. Как мираж. В Жениной комнате стоит старое пианино и на крючке висит на веревочке, привязанной к грифу, настоящая балалайка. И Женя играет на ней вечерами простенькие мелодии: «Во саду ли» или «Во поле береза»…
Женя приспособилась к жизни как могла. Она не может выйти на полноценную работу с девяти до шести, потому что нужно отвозить и забирать маму с работы, постоянно следить, чтобы Федя чего-нибудь не натворил. Она зарабатывает тем, что преподает музыку детям-инвалидам и дает уроки английского.
Раз в год на день рождения она ездит за границу. Одна.
Женя ни с кем не встречается. У нее мало подруг. Наверное, не так-то просто вводить в дом нового человека, каждый раз все объяснять и извиняться. Ее одногруппники, проучившись с ней пять лет бок о бок, так и не узнали ее тайну.
Жениной маме Татьяне Федоровне под семьдесят. Она неплохо выглядит для своих лет и пока еще может помогать Жене с Федей. Она, как и Женя, высокая, смуглая, носит очки. В последнее время она сильно располнела. В сорок ей сделали неудачную операцию на тазобедренном суставе, и она стала калекой. Тетя Таня уже тридцать лет на костылях, но все еще работает педиатром в одной из больниц, и Женя каждый день возит ее на работу на машине к девяти утра и забирает в час домой.
У тети Тани всегда был тяжелый характер, а сложная жизнь его совсем испортила. В тридцать она родила первого ребенка, который оказался больным. Сама врач- педиатр по образованию, до беременности она знала о большой вероятности рождения ребенка-дауна: у ее тогдашнего мужа была сестра – даун. Еще не делали УЗИ и сложных генетических анализов, нельзя было сделать аборт в три месяца, узнав плохой прогноз. Она, наверное, понадеялась на удачу, думала, что именно с ней это не случится. Может, она была сильно влюблена, может, очень хотела ребенка от этого мужчины.
Родив Федю, тетя Таня от него не отказалась. Не знаю, рассчитывала ли она на помощь родителей или поддержку мужа, побоялась ли Бога, но она не взяла грех на душу и оставила ребенка. Ее муж бросил ее с сыном через полгода, он еще раз женился, но детей уже не заводил… Воспитывать Федю тете Тане помогали стареющие родители.
Через десять лет она родила Женю. За ее отца она замуж не вышла, Женя мало об этом говорила. Как я поняла, в ее жизни это был случайный мужчина, курортный роман, чуть ли ни ночь в поезде или что-то вроде. Женя отца никогда не знала. Мне казалось, что тетя Таня родила Женю, чтобы было кому подать стакан воды в старости и досматривать Федю. Так для пересадки костного мозга больному старшему ребенку родители рожают младшего.
Я не часто бываю у Жени в гостях. Как-то неудобно заходить, толпиться – и так в их квартире всегда людно. Обычно Федя сидит с нами в Жениной комнате, а тетя Таня ерзает за дверью. Федя всегда меня смущает.
Однажды я приехала к Жене отдать учебники английского, а потом мы сидели на кухне, пили чай и смотрели телевизор. В коридоре в это время стоял Федя и делал свои дела «по-большому» прямо на пол. Я была в шоке. Женя потом объяснила: «Он обычно ходит в туалет правильно, это был просто протест». После этого случая я стала бывать у них еще реже.
Однажды мы с Женей гуляли по Красной. Было начало мая. Мы медленно шли по платановой аллее. За высокими деревьями не было видно неба. Уже вечерело, дул прохладный ветерок, воздух был свежий. Недавно прошел теплый весенний дождик. Людей вокруг было мало. Вся атмосфера располагала к откровениям. Мы разговорились.
Женя редко говорила о семье, но тут ее прорвало. Кто знает, говорила ли она мне или просто рассуждала вслух?:
– Я часто думаю о том, как сложно сделать выбор – оставить ребенка-дауна или нет, – делилась она. – И как сейчас хвалят тех, кто не делает аборт, кто не отдает ребенка-дауна в детский дом. Ухаживать за дауном хорошо звездам шоу-бизнеса с их миллионами, трехэтажными коттеджами и штатом прислуги. Для многих звезд ребенок-инвалид – это еще и пиар. А для меня в двухкомнатной хрущевке с мамой-инвалидом, брат-даун – это обуза…
Мне было горько слышать ее слова, но я понимала, что она права.
– Я не вижу принцев на белых конях, которые хотят разделить мои проблемы, да что там принцев – даже трубодуров! – она истерически хихикнула.
– Мужчина, который решится быть со мной, большую часть своей жизни будет ухаживать за братом-инвалидом. В наше время мужчину пугает рождение собственного ребенка – а тут содержание и забота о чужом сорокалетнем дауне. Я бы хотела когда-нибудь выйти замуж, завести детей. Но, может, это не для меня? Может, каждому свое?
Лучики солнца изредка пробивались через густую листву. Солнце было где-то там, за слоями листьев платанов. Женя шла рядом со мной, смотрела куда-то в сторону и продолжала:
– Федя неплохой, добрый, ТИХИЙ… такие люди за границей даже работают. Он многое делает сам…
Потом уже совсем другим, надрывным голосом:
– Почему мама тогда не сделала аборт? Она же знала, что риск родить больного ребенка очень большой. Почему она оставила Федю? Почему она не сдала его в детский дом?..
Я запахнула кофту: похолодало или же меня пробирала дрожь от ее слов?
Мы вышли из платановой аллеи, сразу стало светлее. Мы перешли дорогу и направились дальше к аллее кленов.
Женя продолжала. Она говорила легко, и, казалось, ее слова звучали издалека:
– Когда же начнется моя жизнь? Когда что-то изменится?… Говорят, дауны не доживают до пятидесяти …
Высший свет
Однажды на фитнесе Глеб показал Ире Артема:
– Смотри, он очень богатый… Спрашиваю его, что он на фитнесе делает, сегодня же среда, он должен быть у одной из своих…эээ… женщин. – Месячные, – отвечает, улыбается. – Слово «улыбается» Глеб произнес с довольной одобряющей ухмылкой.
Глеба всегда тянуло к богатой легкой жизни. На фитнесе он познакомился с Артемом. Они стали если не друзьями, то хорошими приятелями.
Ира видела Артема несколько раз, невысокий, с волнистыми темными волосами и выпуклыми глазами, он ходил в очках с небольшим минусом. Благополучный, всегда стильно одетый… Повезло удачно родиться, как сам Глеб говорил об Артеме, заглушая чувство зависти… С очень ровной, больной спиной. Глеб рассказывал, что один день Артем ходил на фитнес, а другой весь день лежал на иголках, чтобы нормально ходить. У него был брат с ДЦП.
Фамилия Артема была известна всем крупным и средним предпринимателям города. Говорили, что его отец владеет сетью продуктовых магазинов, обувных и развлекательным центром. Глеб рассказывал:
– Когда отец Артема женился на его матери, получил в приданое несколько магазинов и за время брака успел утроить свое состояние. Очень умный, говорят. Много работает, по выходным и праздникам. Артем в основном с матерью и братом ДЦПшником.
Глеб часто рассказывал Ире об Артеме. Ира внимательно слушала. Глеб приоткрывал ей завесу в мир богачей, которые живут по совсем другим законом. И то, что казалось Ире диким и противоестественным, для кого-то было нормальным, само собой разумеющимся. Ей нравились эти разговоры, она узнавала много нового, очень отличающегося от ее привычной реальности.
– Артем с четырнадцати лет начал по порносайтам ходить, порнуху смотреть, – делился Глеб. – Родители, когда получили счет за Интернет, просто офигели. Отец вызвал его к себе, показал распечатку сайтов, которые Артем смотрел… Говорит, знаю, чем ты вместо учебы занимаешься… Решили снимать ему шлюх. В шестнадцатый день рождения ему сняли проститутку с большой вагиной, чтобы она все хорошо сделала и мальчику было не больно. Когда она закончила, вышла из его комнаты, отец ждал Артема у входа и ехидно спросил: – Ну как? Понравилось?… – Сволочь… Вот о нем родители заботятся… Вот повезло! Мне бы так… – в голосе Глеба сквозила зависть. – А проститутке какого? Практически под статьей ходит. Совратила мамолетку. Статья.
– Родители еще с пеленок, когда рождаются дети, подбирают им пару, чтобы породниться с друзьями, богатым или влиятельными. Подбирают девочек и мальчиков, чтобы примерно подходили по возрасту. Знакомят в шесть-семь лет. Они не видятся часто, чтобы не стать друзьями. Мальчикам родители с шестнадцати лет снимают проституток, чтобы нагулялись до свадьбы.
– Будущая жена Артема на семь лет младше, ему двадцать один, ей четырнадцать. Алиса. Рыженькая такая. Ровесница его брата. Сначала она предназначалась для брата, но когда он родился больным, невеста перешла Артему. Она резус-отрицательна, а он резус-положителен. Резус-конфликт. Со второй беременностью могут быть проблемы. До ее совершеннолетия Артем «нагуливается», снял трем элитным проституткам квартиры, навещает их один-два раза в неделю. Все модельной внешности, выше метра семидесяти пяти, чтобы если уж снимать, так моделей… Платит по сто долларов за раз. Отец покупает ему и других, каких ему хочется. Проститутки стараются, книги специальные читают, обезболивающие пьют, горло обкалывают, ноги качают, по двести раз приседают, чтобы прыгать подольше. Артем им рассказывает, что, если они будут стараться, он на них женится.
Сразу на всех? – спросила Ира.
– Врет, чтобы они больше старались… Никогда на шлюхе не женится, но всегда рассказывает… Родители Артему полдома отдали. У него отдельный вход. Когда хочет – приезжает, когда хочет – уезжает… Он там вечеринки с друзьями устраивает, приглашает девушек… Четыре-пять для компании нормально… Говорят, что проституткам нравится заниматься сексом. Еще и деньги за это получают. И удовольствие, и доход…
– Он с проститутками не целуется, для поцелуев у него будет только жена. Должно остаться что-то только для нее, целоваться он будет только с ней…
Понятно…
– Ну и что? Удовольствие от поцелуев намного меньше, чем от секса… – Глебу не нравилось целоваться. – Есть такое мнение, что, когда мужчина спит с женщиной, он спит со всеми ее мужчинами, с которыми она была до него, и со всеми женщинами, с которыми спали эти мужчины, и так далее. Представляешь, со сколькими тогда переспит эта девушка, его будущая жена, которая будет девственницей до свадьбы… Мне бы так… Мне бы столько женщин…
Ира уже сомневалась в своем молодом человеке:
Интересно, какого это, когда твоего мужа без трусов видела половина проституток города? Он просто общественное достояние… – Глеб не слушал, правила, по которым жили богатые, он не подвергал сомнению.
– Говорят, что ту девушку, свою будущую жену, он уже полюбил.
Так он ее любит и при этом спит со всеми?
– Ну да, нагуливается до свадьбы…
А, ну да, точно… понятно…
– Такие женщины для развлечений. Подушки. Он с ними просто спит. Они для него ничего не значат… Это неважно…Для жизни у него будет другая. Ты же понимаешь?
Конечно, понимаю. Любит одну, спит со всеми. Все понятно… Что ж тут непонятного?
– Он «нагуливается», чтобы потом ей не изменять, понимаешь? Он мужчина, – Глеб особенно выделил слово «мужчина», – он должен удовлетворять свои естественные физиологические потребности, а секс – это естественная потребность… Как в психологии.
Да я все понимаю. Все просто, – заверила Ира.
– Говорят, Артему в универе одна девушка нравилась, он за ней долго ухаживал, полгода или год. Не знаю уже. Они долго встречались, она не хотела с ним спать, у нее до него были неудачные отношения. Когда она с ним, наконец, переспала, он после первой же ночи бросил ее, так достала. А она взяла и повесилась…
– Еще рассказывают, что однажды Артема к дереву привязали три девушки и изнасиловали. Он сопротивлялся, как мог.
Что-то я сомневаюсь, что если он с детства ждал невесту и спал с проститутками, утраивал оргии, удовлетворял свои «физиологические потребности», как ты говоришь, то стал бы себя компрометировать какими-либо отношениями. Ты его больше слушай, он тебе еще не то расскажет.
Ира подумала, что, наверное, если есть деньги, то навещать проституток легче, чем с кем-то встречаться. Отношения серьезнее, чем секс. Не надо связывать себя обязательствами… Глеб продолжал:
– Артем такой романтик. На гитаре играет, стихи пишет, своей невесте посвящает. Есть специальные Интернет-ресурсы, чтобы рифмы смотреть. Прозу решил не писать – слишком много букв на одной странице… Иногда, когда она уже спит, приезжает посмотреть на нее, на ее сон… Ее мама пускает его в квартиру. Ей сейчас четырнадцать. Ему еще два года гулять. А потом до свадьбы будет хранить верность два года и жить монахом без секса. Распустит свой штат проституток…
А как же естественная физиологическая потребность?
– Не перебивая!
Я молчу… Ты рассказывай, так интересно…
– Каких только женщин у него не было: брюнетки, блондинки, с маленькой грудью, как у мальчика, с большой. Толстые, худые… двойняшки, групповой секс. С узкими бедрами, с широкими… Даже мулатка с темными сосками… Кстати, Артем говорит, что силиконовая и обычная грудь не очень отличаются. На ощупь одинаковые. Один раз спал с двумя женщинами, говорит, было сложно… больше решил двух сразу не снимать… Сначала пытался запомнить имена всех женщин, с которыми спал, где-то на двадцатой сбился. Теперь уже не запоминает… Знаешь, сколько у него было женщин? Двести семьдесят восемь!!!
ОГО! Нехило он свои потребности удовлетворяет!.. Ну, хоть со счета не сбился, если имена запомнить не получилось!
– Может и сбился, он уже не знает. Ну, двумя больше, двумя меньше!
Точно! Сам переспал с половиной проституток города, а жена у него будет девственницей. Классно…
– С одной из своих шлюх устраивали садо-мазо. Она на него надела черный кожаный лифчик, на четвереньки поставила. Он смотрит такой на себя в лифчике, думает: «Что это?». Она била его плеткой и заставляла называть «Госпожой». Ему не понравилось. Сказал ей больше так не делать…
– Он делился с другом после ночи с толстушкой: – Занимаюсь с ней сексом, как с ведром. Жахаю ее, жир растекается под рукой, думаю: «Что я здесь делаю?..» – Отец находил ему красивых женщин и договаривался. Артем захотел балерину, ему сняли балерину. Отец нашел подходящую, договорился… Растяжка понравилась, только вся такая мускулистая, спина вся мышечная, как у мужика… Недавно, рассказывал, какую-то девчонку удовлетворить не смог. Так переживал…
Артем, наверное, когда женщину видит на улице, даже не помнит, спал он с ней или нет. Если высокая, то, наверное, спал. Если невысокая, то, наверное, нет…
– У его отца было не так много женщин, вот Артем и соревнуется… отец ходит, сыну проституток снимает… завидует, наверное. Хотя, говорят, отец – гомик, я у Артема однажды спросил: – Гомик? – Не знаю…
Ира подумала: «Какие они в этом «высшем обществе» все-таки развратные… Вагина – интересное место купли-продажи…»
Я вот недавно слышала передачу по радио: если у женщины было больше семи мужчин, то она уже сто процентов бесплодна. Это, по-моему, какой-то министр Чувашии, сказал. Значит, если у женщины было семь мужчин, то она бесплодна, а если у мужчины было двести семьдесят восемь проституток, то у него все нормально. Он потом женится на девственнице, сделает себе детей и будет жить «долго и счастливо».
– Мда… – Глеб на секунду замолчал…
– Для Артема секс вообще не важен, не интересен. Это мы тут ради секса… – Глеб замолчал. Он восхищался Артемом.
– С одной из своих проституток Артем спал долго. Распустил один гарем, набрал другой. Ее в своем гареме оставил. Понравилась. Она зашила вагину, сделала ее уже, чтобы секс с ней больше нравился. А то после тридцати, как грудь отвиснет, проституток быстро списывают… Так она еще на несколько лет продлила стаж работы. Вот они стараются, кремами мажутся, а то тридцатник и досвидос. У них знаешь, какая конкуренция…
– Родители младшему брату Саше тоже проституток снимают не с шестнадцати, а с четырнадцати. А то он инвалид, чтоб ему не так обидно было… Еще есть проститутки, которые специализируются на инвалидах, к ним уже не такие требования: внешность не обязательно модельная и держат до сорока.
– «Любимая проститутка» Артема работала косметологом в известной фирме. Он спал с ней с семнадцати лет, за четыре года успел привязаться, с ней можно было поговорить по душам, и она выполняла все его желания. Потом отец как-то сказал: – Пусть и Сашка к ней тоже ездит. Она хорошо все делает, и квартиру ей уже сняли. Пусть он тоже с ней развлекается. Ты два раза в неделю, он два раза. – Говорит, когда к ней стал брат-инвалид ездить, Артем был в шоке. Вот эти шлюхи мозги промывают…
Интересно, а что с проститутками происходит, когда с возрастом уходит красота, естественный процесс, как они живут потом? Что делают?
– Говорят, что они денег заработают, а потом уезжают, замуж выходят, детей заводят.
– Артем говорит, что сложнее всего от такой женщины уйти. Когда все уже произошло, о чем с ней разговаривать? Ему всегда неловко. Они постоянно хотят поболтать, в карты поиграть, пасьянс разложить, он им свои стихи иногда читает. А что, они не люди что ли? Говорят, как раз такие и понимают мужчин… Он думал, что подарить на день рождения другу – тренеру по настольному теннису, решил подарить один раз с одной из своих «наложниц». У отца спросил, нормальный ли подарок другу за три тысячи, отец сказал, что нормальный, сам Артем не очень разбирается. Заранее оплатил, другу понравилось. Потом с другом ее обсудили.
– Ему другой друг хотел двух девушек замутить. Артем так ждал, готовился… А они его кинули… Он и с тобой переспать хочет, ты ему понравилась. Попросил меня тебе передать, он платит три тысячи за раз. Тебе, если что, пять. Чувствую себя просто сутенером.
Нет, спасибо… Я как-нибудь обойдусь…
– Ну, я так, просто узнать, на всякий случай.
Да, я поняла…
«Вот дебил», – подумала Ира. – «Своей девушке предлагать переспать с другим. Два придурка».
– Романтик такой, вечерами гуляет со своими проститутками по кафе, хорошо одевает их, по клубам водит.
Да, я видела его, вчера он был с высокой брюнеткой, а сегодня с еще выше блондинкой. Обе красивые, худые, он им по плечо или ниже…
– Ну, фотомодели. Так он их на всякие вечеринки возит, друзьям показывает, хвастается…
Глебу нравилось говорить об Артеме: он как будто приближался к недоступному для него миру богачей, с их законами, возможностями и развлечениями.
Через несколько недель Глеб сам продолжил разговор:
– Недавно родители Артема что-то переиграли, выбрали ему другую невесту – покруче. Она, говорят, очень умная, старше Артема. Он теперь ходит, молчит, чтобы умнее казаться.
Быстро он свою невесту кинул, когда кого-то получше нашел. – Ира не удержалась. – Или он теперь двум девчонкам голову морочит?.. Я бы на месте его невесты ему в лицо плюнула.
Так он теперь должен одну разлюбить, а другую полюбить? Как у него все легко… Он у родителей спрашивает, кого ему любить. Кого надо, того и полюбит. У алтаря и познакомится, если что…
Глеб не обращал внимания:
– Его новая невеста не девственница, у нее были какие-то увлечения юности. Он хотел девственницу. Посмотреть, как это у женщины в первый раз. Ему родители купили девственницу за три тысячи долларов. Отец нашел какую-то студентку, которой нужны были деньги… Артем рассказывал, как запер дверь на ключ. Как она плакала под его тяжестью, корчилась от боли. Как он ее по-дружески обнимал, отпаивал успокаивающим, обезболивающим, потом они в обнимку смотрели на диване телевизор, разговаривали, и через несколько часов все повторил. Оплачено. Уходя, оставил деньги на тумбочке и больше ей не звонил. Оставил ее телефон сразу нескольким друзьям. Ее нужно объездить, успех закрепить. Второй и третий дешевле, но подзаработает. На следующий день позвонил один друг, сказал, что он все хорошо сделал, ему понравилось. С остальными обсудили за пивом. Обкатали. Со студенткой больше не виделись…
Что с ней стало?
– Не знаю…
У меня была преподавательница информатики в университете, – рассказывала Ира. – Ее муж тоже из очень богатой семьи. У них две взрослые дочери. Он до двадцати четырех спал только с проститутками, родители переживали, что совсем не женится… Его жена тоже не была девственницей, он тоже снимал себе девственницу посмотреть, как это у женщины в первый раз, для опыта, из интереса… Родители думали, что ему потом будет легко с женой. Она будет сильно отличаться от этих каждому доступных, до тридцати красивых женщин. Сейчас живет с женой, всю жизнь вспоминает загулы юности…
На фитнесе Ира видела друга Артема, сына депутата, она пыталась вспомнить, как его зовут, но так и не вспомнила. Скоро жениться должен. Ира видела его невесту – он привез ее на фитнес один раз поиграть в настольный теннис. Юная…неиспорченная…наивная… Очень милая, совсем ребенок… Полная противоположность тем опытным циничным женщинам, с которыми он обычно спал. Ее берегут для мужа, она живет затворницей, мало куда выходит из дома…
Вкусив все виды разврата, такие, как Артем, потом женятся на наивных девственницах…
Артем привык «потреблять» много женщин. А что потом? Всю жизнь вспоминать приключения юности? Отвечать на подколки друзей. Говорят, такие потом изменяют, не могут иначе…
– Ты не понимаешь…
Ну, конечно, куда мне… – сказала Ира тихо. Глеб, кажется, не услышал…
Апрельский четверг
Пасмурный апрельский четверг коротал день на кладбище на окраине города. Солнце светлым пятном на облачном небе еще не согревало. Небо то и дело проливало мелкие слезы… Холодный сильный ветер трепал невысокие деревья… Весна наступала медленно и не торопилась согреть замерзший город…
Яркие разноцветные венки на свежих могилах не радовали глаз. Красочные ленточки развивались на ветру с молчаливой скорбью. Портреты на надгробиях грустно смотрели на приезжающих… У подъезда к кладбищу спекулянты с живыми и искусственными цветами втридорога. У кого-то кресты, у кого-то памятники, у кого-то склепы… Кладбище, город могил, как жилой квартал многоэтажек с высоты птичьего полета.
За несколько недель до родительского дня на кладбище только одна машина.
Я с мамой, дядей и двоюродным братом приехала навестить могилы дедушки и бабушки. Я не была здесь несколько лет…
Нас молчаливо встретили два одинаковых ровных креста без надгробий. Бабушка не хотела, чтобы на ней лежал камень. За это время на дедушкиной могиле поставили крест… Год не делали, ждали, когда земля на могиле осядет. Обложили участок плиткой. Сделали оградку…На бабушкином кресте ровная прямоугольная табличка с позолоченными выпуклыми буквами. На дедушкином – овальная, белая с выведенными черной краской буквами…
Подмели место. Поставили надломанные цветы – гвоздики и тюльпаны. Я подергала сорняки, пробивающиеся через швы между плитками…
– Приехали пока мало народа…Чтобы в суете не толпиться…
– Ну и правильно.
– Деду надо такую же, как у бабушки табличку заказать. Но не могу того мастера найти. Чтобы одинаковые были. Если не найду, закажем у другого, но будет дороже…
– Для кладбища все такое дорогое…
– Да, умирать дорого, нужно жить…
– А захоронение прадеда так и не нашли. Прислали извещение, что пропал без вести. Я разыскивал по имени-отчеству, дате рождения… В какой-то могиле неизвестного солдата лежит. Семьдесят лет прошло, а у нас люди не захоронены…А хотим, чтобы в Европе к нашим могилам трепетно относились, когда сами этого не делаем…
– Соседняя могилка, ты посмотри, совсем неухоженная, никто не ездит. От нее к нам ветром заносит сорняки….
– И можжевельник нужно посадить. Бабушка так хотела. За границей все так делают.
– А могилы сквозные? Да? Можжевельник все и вытянет…
– И плитку хорошо, ровно положили.
– А что вы меня на кладбище не пускали? Я думала, вы что-то тут натворили…
– Ты же беременна была, родила, кормила…Куда тут по кладбищу ходить?
– Ну что? Помянем? Пирожки…
Поели…
Пробежала местная дворняжка, жалобно посмотрела на пирожки. Бросили ей один. Она быстро схватила и убежала…
– Ладно, давайте свечку поставим? У кого свечки? Забыли?
Дядя замешкался, порылся в карманах, нашел две церковные свечки …
Он с двоюродным братом суетились со свечками. Их задувал ветер. Они нашли две пластиковые бутылки, отрезали горлышки, поставили в них свечки. Воткнули поглубже в землю. Зажгли.
Про себя прочитали молитву «Отче наш»…
– Как-то холодно сегодня, ветрено…
Свечки гасла. Их снова зажигали.
Помолчали. Постояли в тишине… Ждали, когда догорят свечки… Дедушкина догорела быстрее…Бабушкина мерцала до конца, даже кусочек, воткнутый в землю на пару сантиметров… Бабушка не хотела нас отпускать…
– Какая хорошая кованая ограда полукругами, с узорным пиками… и чужие лазить не будут …
Говорили медленно и тихо, заполняя неловкие паузы бытовыми заботами… Говорили пустое и не сказали главного… Хотелось сказать, как их не хватает, что я скучаю и вспоминаю их каждый день. Люди, которые нас воспитывали…их уже нет… А говорили о железной оградке, о ворах-армянах, намухлевавших с накладной, о сорняках, пробивающихся через плитку и что их можно засыпать солью, о дороговизне кладбищенских работ. Что место угловое и нужно поставить дополнительную оградку.
Так хотелось сказать, что у бабушки недавно был день рождения и мы отметили его тортиком. Что их могилы как раньше кровати в их комнате: дедушкина слева, а бабушкина справа. Что я до сих пор варю картошку по бабушкиному рецепту. Что мой сынок чем-то похож на дедушку, такие же карие глаза и настырный характер. Бабушка всегда хотела, чтобы у детей или внуков были дедушкины карие глаза… Что работа нравится… Что их никто никогда не заменит…
– Завтра дождь передавали. Опять полезут сорняки. Приедем на родительский день – уберем.
– Кладбище так разрослось. Скоро справа новый ряд появится. Мы оказываемся в центре, не подъехать. И стройку начали. Новый элитный комплекс. Отсюда видно. Пробки. Добраться будет сложнее.
– И старую дорогу закрыли, теперь ехать только в объезд почти через все кладбище.
– А березка у соседей – ты посмотри – могилу поднимает. Все земля в ухабах. И к нам на место лезла, хорошо, что мы ее извели.
– Ты дорогу запомнила? В навигатор координаты вбей…
– Свечки догорели. Поехали, холодно уже…ветер сильный, насквозь продувает…
Домушник
«Мал форточник, да ловок»
Народная поговорка
Обычный мартовский вторник только разменял полдень…. Тихий, спокойный дворик. Ярко светило солнышко…Негромко пели птички…Легкий ветерок покачивал ветки кустов сирени у дома…зеленая травка в кирпичной прямоугольной клумбе около окон только одной квартиры.… Неприметный двор, каких тысячи…узкая дорога между пятиэтажными хрущевками, за двойным рядом гаражей детская площадка… Крики учеников на стадионе у школы за углом…
По дороге шел субтильный молодой человек. На вид абсолютно не приметный, щуплый и хилый, одетый просто, но аккуратно, в толстовке, джинсах и кепке. Он шел немного ссутулившись и глядя под ноги… Можно было подумать, что он дойдет до конца дома и повернет к школе или политехническому университету, как раз успеет на следующую пару по химии или матанализу…
Вдруг парень прыгнул к кустам, по обезьяний взобрался по оконной решетке, как по лестнице. Опираясь на кондиционер первого этажа, он ловко ухватился руками за подоконник, профессионально карабкаясь, подтянулся, и …уже через несколько секунд легко отогнул створку пластикового окна, гуттаперчево проскользнул в форточку второго этажа…
В квартире, покой которой нарушил вор-домушник, жила всеми уважаемая семейная пара под восемьдесят: Ирина Александровна и Владимир Иванович. Оба преподавали в техническом университете. Ирина Александровна, тучная невысокая старушка, бочонок на ножках, гений физики, профессор, уже лет пятьдесят преподавала механику первым двум курсам. В молодости красивая блондинка, сейчас полностью седая, но покрашенная в золотистый блонд, свои длинные волосы ниже колен она заплетала в косу и накручивала ее вокруг головы несколько раз, закрепляя шпильками. Ходила как настоящая русская красавица. Владимир Иванович, высокий, лысый и зачесывающий свою лысину на макушке оставшимися волосами с боков, всегда аккуратно одетый, ходил в хорошо наглаженных рубашках, брюках со стрелками, жилетках, кепочках и плащах, доцент, изучал гидравлические установки, читал выездные лекции в станицах. Поженились они около пяти лет назад, до этого встречались лет сорок. Ирина Александровна с шестидесятых годов жила здесь с престарелой матерью, которая была против Владимира Ивановича, и только после ее смерти Ирина Александровна и Владимир Иванович, наконец, съехались, а через десять лет расписались. Они бы и дальше не регистрировали отношения, но на эту квартиру стала претендовать неведомая родственница из Подмосковья, которая пыталась оформить опекунство над Ириной Александровной, пришлось через суд доказывать дееспособность и расписываться…
Владимира Ивановича считали интеллегентнейшим человеком, он в жизни не произнес ни одного ругательного слова. Говорил тихо и все сорок пять лет отношений дарил Ирине Александровне цветы. Когда переехал к будущей жене, стал еще вежливее и цветы стал дарить еще чаще…
К этой краже преступник готовился несколько дней, узнал, что в квартире нет собаки, решил, какое окно самое удобное для вторжения, где могут находиться деньги и украшения. Грабитель планировал по-тихому стащить все самое ценное и бесшумно уйти с помощью отмычки уже через дверь.
Форточник быстро узнал расписание занятий «бабульки», как он про себя именовал Ирину Александровну, и «дедульки» Владимира Ивановича. Выбрал вторник, когда «дедулька» уезжал на пары в Динскую, а «бабулька» «отвисала» в универе допоздна. Он навел справки, что старички хорошо зарабатывали, ни детей, ни внуков, жили «для себя». Здесь нашлось бы, чем поживиться.
Немного мучила совесть – обворовывать пенсионеров. Уменьшив звук совести до нуля, профи пошел на дело…
Попав в жилище, вор отшатнулся и на мгновение замер. Первая комната напоминала скорее неорганизованный склад. Здесь не жили. В комнате только узкий проход от окна до двери. По обе стороны в четыре-пять рядов стояли коробки, баночки, скляночки, ящички, стопки книг….Паутина по периметру…
Поражал запах пыли и пожелтевших от времени книг… Пыль вытирали дважды в год: на январские праздники и в день рождения Ирины Александровны. Но зато комнату часто проветривали. В квартире не разувались, куски грязи на полу. Вор через подошву чувствовал песок хлебных крошек и мусора…
Чтобы добраться до шкафов у стен, нужно разобрать по пять слоев до потолка. О существовании шкафов можно было догадаться разве что по лакированным антресолям, примотанным паутиной к потолку. На шкафах штук девять фарфоровых ваз. Грабитель посетовал, что их не вынесешь, привлекли бы лишнее внимание.
В ровненьких стопках, перевязанных джутовыми шпагатами, с семидесятых годов хранилась подписка газет. Рекламные буклеты не выбрасывались, лежали сложенные аккуратной стопочкой, вдруг понадобиться куда-то подложить.
В некоторых коробах залежи подаренного преподавателю алкоголя, о котором втайне уже пару десятилетий мечтал сосед сверху. С шестидесятых годов вино и коньяк стали только лучше. У Ирины Александровны, как в элитных погребах, вино и коньяк настаивались десятилетиями. Поискав, можно найти бутылку полувековой выдержки.
Ирина Александровна покупала точно такую же технику, как соседка напротив. У нее прямо в упаковке стояла газовая плита, вторая стиральная машина. Нераспечатанный пылесос с девяносто седьмого. В коробках обувь, ношенная и новая, давно вышедшая из моды, некоторая уже мала или узка. Ящики с посудой, полотенцами, свернутые вещи матери Ирины Александровны, умершей пятнадцать лет назад.
Ирина Александровна ни с чем не расставалась: упаковочная бумага, целлофановые кулечки, пакетики, одноразовая посуда, мытая и немытая… Все складывалось, хранилось и забывалось.
Хозяева уже не помнили, что держали в третьем ряду справа в белом ящике… Они часто переворачивали все вверх дном в поисках, например, узорного чайничка, подарка от кафедры Ирине Александровне на пятидесятипятилетний юбилей. Иногда проводили ревизии, но ничего не выбрасывали, а только дальнозорко пересортировывали… Соседи предлагали завести список, что, где лежит…
Вор нечаянно задел какую-то коробку, к пожелтевшему потолку поднялась стая моли… С молью хозяева жили дружно. Они ее не трогали, а она жировала, питалась разве что шерстяными кофточками, выгрызая равномерные проплешенки, тремя дубленками, из них двумя неношеными, не трогая упакованную в вакуум норковую шубу. Моль царствовала в коробках с вязаными пуловерами и шкафу с пальто, отъелась, разленилась …
Только недавно с изобретением сотовой связи вымерли рыжие тараканы. Раньше стада домашних животных бесстрашными табунами неспешно скитались по комнате, пировали хлебными крошками, плодились и размножались… За годы жизни вместе с хозяевами сроднились… Жилось тараканам хорошо. Владельцев квартиры они не боялись, настолько обнаглели, что не удосуживались прятаться даже при них. Ирина Александровна пыталась извести прусаков, ставила липучки с ядом…Ловушки месяцами не убирались, превращаясь в маленькие кладбища…но размножались сытые тараканы быстрее, чем умирали…
Когда вымерли тараканы, вместе с Владимиром Ивановичем появился беспородный пушистый белый кот Мурзик, который заменял бездетной паре маленького ребенка. Они его кормили детским питанием, покупали игрушки, разве что не пеленали…
Ошарашенный вор метался между ящиками, в тщетной надежде найти деньги в обычных местах: коробках с сапогами, микроволновке. В этом бедламе ничего найти нельзя…
Его действия разоблачали профессионала. Грабитель совершал кражу почти каждую неделю. Обычно сначала он забирал все ценное, что подворачивалось под руку в тонкой кожаной перчатке. Тщательно проверял вазы, шкатулки, ящики шкафов, сервантов и столов, затем обследовал книги и диски. Забирал ноутбуки, сотовые. Люди обожали хранить деньги под матрацами или зашивать конверты с деньгами в подушки. Некоторые даже прятали деньги и драгоценности в смывные бачки. Опытный домушник, он находил наличные и драгоценности за пять минут.
Даже этот преступник не был готов к такому беспорядку. Хлам можно было разве что выгребать экскаватором. Кто бы мог подумать, что у этих физиков такой срач? Его уже должна была насторожить замызганная незатейливая дверь и окна с грязными мятыми шторами.
В комнате-чулане взломщик не задержался. Попасть во вторую комнату позволял только тонкий проход между коробками…По всей квартире проложены узкие тропы между слоями вещей до потолка…
Посреди второй комнаты большой стол с длинной до пола бархатной красной скатертью. Расчищен только тесный коридор вокруг стола к антикварному серванту, кровати и телевизору. Под столом сваленные грудой, все возможные учебники по физике и гидравлическим установкам, покрытые сантиметровым слоем пыли книги, рыбные консервы, покупная закрутка…. На столе горы бумаг, листы формата «а-четыре», исписанные крупным почерком, тетрадки в линию и клеточку, пожелтевшие от времени, с решенными задачами повышенной сложности. Стопки бумаг, чья-то припыленная диссертация… тетради студентов и пара дипломов, листочки с контрольными и самостоятельными, исчерканные красной пастой. Только небольшой кусок стола был свободен от кипы бумаг, здесь проступала красная бархатная скатерть, пыльная, кое-где потертая, вся засыпанная крошками. Место очищено как раз для двух тарелок: преподаватели питались у телевизора.