Читать онлайн Взрослые игры бесплатно
© Дмитрий Николаев, 2023
ISBN 978-5-0060-4556-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– Воробьёва! Ты чего дёргаешься как паралитик? И вообще, если тебе не интересно, можешь выйти из класса. И вытяни наушники, в конце концов, из ушей! – и Елена Сергеевна, преподаватель математики, томно вздохнула, глядя на явно не собирающуюся реагировать на её замечание ученицу. – Я жду… – решительно, через паузу добавила, уже совсем немолодая женщина, невольно ностальгируя о прошлом, когда уважали учителей и боялись их ослушаться даже, а про запись в дневнике и вовсе говорить нечего…
– Чего? – запоздало отреагировала на тираду учителя Ксения. И то, если бы не чувствительный толчок в спину соседа сзади, вряд ли бы произнесла и это, и неспешно, без лишней суеты, она достала наушники из непроколотых до сих пор ушей.
– Так ты что, не слышала ничего? – искренне возмутилась педагог под дружный смех класса.
– А чё там слышать то? Скучно мне… – и под ещё более громкий смех ребят, Ксения принялась смотреть прямо в глаза, на выглядевшую совсем уж растеряннй, Елену Сергеевну.
– Если не уважаешь меня, так умей уважать других! Хамка!
– А я чё? Мешаю кому? – и под очередной хохот класса, Ксения искренне помахала головой, после чего присела на стул.
– Воробьёва! У меня нет слов! Это возмутительно. И как, интересно, ты в 9 классе экзамены собираешься сдавать?
– Так это в девятом, а я ещё только в восьмом. Больше года ещё. Чего голову всяким мусором забивать? – не вставая ответила Ксения, стараясь одновременно увернуться от неприятных уколов линейкой Николая Громова, всё того же соседа сзади.
– Так ты может всё-таки выйдешь из класса, чтобы не мешать остальным? Ведь они, – и учительница обвела рукой притихших вдруг учеников, – учиться хотят; в отличие от тебя.
– Да пожалуйста! – и закинув, так и не открытый учебник в рюкзак, Ксения решительно поднялась со стула. – Только мне одно вот интересно: остальные – это кто? Смирнова и Носова? И всё? Думаете всем остальным интересно слушать никому не нужный бред про тангенсы и котангенсы? Смешно… Да большинство только и делает что отсиживает на уроке и то, исключительно ради уважения к вашему преклонному возрасту.
– А ты меня, значит, не уважаешь? – и Елена Сергеевна застыла от невиданной наглости ученицы.
– Уважаю… Но, мне скучно, – и Ксения, лихо преодолев несколько метров, и оказалась на пустынном школьном коридоре, неслышно закрыв за собой старенькую дверь кабинета математики. Непонимающе махнув самой себе головой, она достала с кармана пачку жвачки, открыла её, и небрежно отправила в рот две подушечки. Запах мяты лихо освежил дыхание и засунув назад наушники, Ксения принялась подпевать Селене Гомес, пытаясь вслух повторять слова любимой песни, жалея что с английским у неё, мягко говоря плохо. А без него никуда. Хотя в её родном Козловске и со знанием английского устроиться некуда. Все более-менее значимые места передаются по наследству и никак иначе. А у неё таких влиятельных родственников нет. Не считать же Фёдора Петровича, двоюродного брата отца, работающего в местном морге, влиятельным. Хотя мать и намекала то и дело что надо будет в мед. училище поступать. Фёдор Петрович не вечный…
Глава 2
– Ну что там у тебя стряслось? – и Иван Кириллович Воробьёв принялся жадно обгладывать выловленное в тарелке с супом крыло курицы. – Вера Петровна звонила. Ругалась на тебя. Урок математики сорвала. Ну сколько в конце концов можно? Вчера же только историк звонил. Каждый день одно и тоже. Хотя бы мать поберегла.
– А чего сразу мать? Ну чего сразу мать? Да ничего не стряслось, – и вяло махнув рукой, Ксения принялась так же лениво ковырять вилкой макароны. – И чего этой классной неймётся всё! Своих детей нет, вот и трезвонит всем подряд по ночам. И ничего я не срывала: просто скучно на этой долбаной математике. Понимаешь: скучно. И препод такая же… Старая кочерга. Рассказывает тему так, словно молитву читает. Ей бы в церкви какой служить. Пора уж, возраст такой. А она в школе торчит. Скукота…
– Погоди, погоди… Как это скучно? – отложив, наконец, кость грозно, насколько позволял мягкий характер, спросил отец. – Это же математика! В твои годы я…
– Вот только не надо про «ваши годы»! – грубо оборвала отца Ксения. – Времена сейчас другие. И жизнь другая. И у нас не урок истории, и то что было раньше, меня волнует меньше всего. А тангенсы и котангенсы не нужны никому. Ни- ко —му— произнесла затем нараспев она.
– Но, это же школа! И нельзя так вообще, – растерялся отец, берясь за второе крыло.
– И что? Я сама знаю что школа и что дальше то?
– Ксения!
– Ну что Ксения, что Ксения? Вот ты в школе хорошо учился?
– А как же! – гордо произнёс отец, широко расправляя плечи.
– Замечательно, а дальше то что? Тебе это что-то дало в жизни? Вон, троллейбус свой водишь уже лет пятнадцать и ещё столько же будешь водить.
– А чем тебе моя профессия не угодила? Очень нужная, между прочим. Мать, давай второе! – и отставив пустую тарелку, отец взглянул на дешёвые китайские часы, висевшие на стене.
– Сам возьми! – донёсся с зала голос, – Не видишь, я занята!
– О, Господи! Чем ты там хоть таким занята? Опять небось начальника своего обсуждаешь? На работе всё никак не наобсуждаешься, – и недовольно кряхтя, он поднялся со стула, выпячив свой, начавший расти живот.
– Профессия может и нужная, но школа тут не причём однозначно. На, мои макароны доешь, не хочу я, – поднялась следом за отцом Ксения.
– А ты чего? Поправишься боишься? – усмехнулся отец.
– И поправиться тоже. Кому я, толстая, буду нужна? Мне ведь не 44, как Людке с восьмого этажа. Я думала ей лет 60, пока паспорт её не нашла. Хоть бы шоколадку принесла за него, сволочь. Обычно полные добрые, а эта…
– Да как ты разговариваешь? Хамка! Много ты назарабатывала! – и плюхнув на недоеденные дочерью макароны здоровенный кусок колбасы, отец возмущённо зашевелил усами, словно потревоженный ночью таракан.
– А мне ещё рано зарабатывать: я ещё в школе учусь. Успею ещё. Но, хочу тебя разочаровать: о твоей профессии точно не мечтаю. Как-то не прикалывает в три утра вставать.
– Ну конечно, – наколов колбасу на вилку, отец откусил приличный кусок" Докторской», и не утруждая себя прожевать его до конца, добавил: – Ты ведь только ложишься в это время. В Интернете сутками сидишь. Зря мы тебе ноутбук купили, ох зря. Ладно, не смотри на меня как на врага народа: что в школе то натворила?
– Да что ты пристал со своей школой? Ничего не натворила, давай ешь свои макароны! – и зачем-то поправив скатерть на столе, Ксения решительно направилась в свою комнату, где устало плюхнулась на старенький диван. Из всего того, что произошло с ней за последнее время позитивного, явно выделялось лишь одно: получение отцом новой квартиры и соответственно, выделение затем ей собственной комнаты, без которой она бы точно сошла с ума. Интересно даже, как она раньше жила в общежитии на Васнецова? Повезло что мать имела некоторые связи в банке и вовремя подсуетилась, взяв кредит под очень низкие проценты. Да и дом в деревне продали как раз, что от бабушки остался. Бабушку было, конечно, жаль, но что поделаешь. И что самое интересное, она ведь думала раньше что у бабы Нины и родственников больше нет. Никто ведь к ней, кроме её семьи и не ездил никогда. Но едва стоило той помереть, как тут же наследнички объявились. Оказалось, даже в самой Москве кто-то там есть. Зато, когда в прошлом году с классом на экскурсию ездили и захотелось там задержаться на денёк другой, так где там. А тут… Все любят халяву… Поднявшись, Ксения вышла в коридор, где принялась крутиться у зеркала. Мать по-прежнему с кем-то там болтала по телефону, отец привычно валялся на диване, собираясь бороться со сном и ещё раз поблагодарив Бога за отдельную комнату, с видимым облегчением заскочила в свою уютную и родную норку, где на потёртом столе стоял почти всегда включённый ноутбук. Ещё одна радость в жизни. Телевизор как-то не особо вдохновлял на просмотр и усевшись поудобней, она принялась листать свою страницу» В контакте». Хорошо что Интернет придумали. Чем бы занималась без него? Уроками? Очень смешно. Мальчиками? Мысль хорошая, но эти самые мальчики сами не знают чего хотят: то в туалет мужской запихнут, то портфель спрячут, то… Короче всё что угодно, но только не нормальное общение. Дурачки в общем. Поправив свои длинные волосы, она искренне полюбовалась ими. Да и вообще, она сама очень даже ничего. И краситься не надо. Хоть в чём-то мать была права: краситься ей ещё рано. Да и учителя ругаются. И самой не хочется как Глембоцкая ходить: с неизвестно какого цвета волосами. Даже училка по химии, известная своей либеральностью, водила её к директору. И водила не раз. Но, не всё так просто. Папа Глембоцкой быстро поставил всех по своим местам. Ещё бы не поставить. Было бы глупо. Не каждый в мэрии работает. Нет, первую неделю после того, Глембоцкая ходила как примерная девочка, даже блузочку белую носила, но вот потом…
Больно резанул живот и оторвавшись от ноутбука, она сделала пару шагов назад чтобы снова присесть на диван. Резануло ещё сильнее и скрючившись, попыталась справиться с дикими порывами боли. Хорошо мальчикам, у них месячных нет. Хотя у неё самой не так давно начались: аккурат 31 августа. Подарок к школе называется. Она новый велосипед хотела, а тут.. Хорошо хоть мать, будучи как-то выпивши после чьего-то там дня рождения, рассказала ей всё. Вернее не совсем всё, а про сами месячные, тактично умолчав о сексе и всё что с ним связано. Хотелось тогда у матери спросить про много чего, но не так просто, как кажется взять и спросить про такое. Да и что спрашивать то, когда сама не знаешь о предмете вопроса ничего? Наконец, первый приступ боли сошёл на нет и поднявшись с дивана, Ксения широко распахнула дверь комнаты:
– Мам! Иди сюда!
Глава 3
Прозвеневший звонок с урока заставил класс моментально зашуметь, словно возбуждённый улей: впереди последняя на сегодня перемена и дарить её учителю желающих не наблюдалось. Бросив недовольный взгляд на явно не собирающуюся заканчивать урок физики учительницу, Ксения недовольно поцокала языком: она так хотела на этой перемене алгебру на завтра сделать, но, по всей видимости, придётся её прямо на истории делать. А после неё в музыкальную школу лететь, порог которой обивает уже класса с третьего или четвёртого: точно уже и не вспомнишь. В общем – прилично. Хотя, если честно, толку от таких посещений с гулькин нос. И если поначалу, занимаясь на фортепиано, числится она в подающих надежды, то теперь просто числилась. Вроде и есть, и занимается даже, но толку. Может и выгнали бы давно, да кто выгонит когда директор этой самой школы какая-то родственница, хоть и в сороковом колене? Да и бросить по той же причине не получалось, и единственное что ей удалось, это перевестись на класс вокала. Там хоть прикольнее и бренчать по клавишам не надо, сводя с ума не только соседей сверху, но и сбоку, и даже с соседнего дома. Мать этому обстоятельству немного расстроилась, но лишь немного. Ей и самой уже эта эпопея с музыкальной школой изрядно надоела, но собственная гордость не позволяла матери сказать дочери то, что уже давно назрело и перезрело. Ксения может и сама бросила бы всё-таки эту школу, но пение, как оказалось, довольно увлекательная штука. В голове вертелась только вчера разученная песня про" маршрутку». И она её вчера же довольно неплохо спела прямо на коридоре. Ей даже похлопали. И похлопали неслабо…
Наконец «физичка» закончила распрягаться и в мгновение ока возбуждённый улей двинулся на коридор, сметая на своём хаотичном пути всё и вся. Выждав гроссмейстерскую паузу, Ксения спокойно вышла из класса. А куда теперь спешить? Через две минуты уже звонок на урок прозвенит, а за это время только до кабинета истории и доберёшься. Не хотелось конечно, но придётся на истории алгебру делать. А ведь так хотелось на последнем уроке просто подремать, как делают почти все.
В коридоре привычно царил хаос. Как обычно кто-то из мальчиков зажимал в углу Иванову, которая орала как резаная. Крики её были так обыденны, что на них и не реагировал никто. Семёнов, отобрав портфель у зубрилы Игнатьева, принялся играть им в футбол с закадычным другом Савельевым, слабо обращая внимание на вопли самого Игнатьева. Ловко увернувшись от летящего на высоте живота портфеля зубрилы, Ксения лихо растолкала двух одноклассников: Петухова и Алиева, которые довольно бесцеремонно тискали всё ещё визжащую Иванову:
– А ну, чего пристали? Кыш отсюда! – и Воробьёва принялась лихо работать руками, пытаясь восстановить справедливость. Долго махать ими не удалось – довольно чувствительный удар в спину заставил её обернуться. Дерябин – ты дебил? – и Ксения смело пошла в атаку на застывшего, явно не ожидавшего такой реакции высокого, словно каланча, парня.
– Да ладно, чего ты? – начал оправдываться тот, чувствуя себя немного неловко. Потеряв на какое-то время концентрацию, Ксения позволила себе улыбнуться и не подозревая ничего дурного, сделала шаг вперёд, забыв про находящихся сзади мальчиков. Сделала она это зря, ибо один из них, проявляя мальчишечью солидарность, со всей силы дёрнул её за волосы. Дикий приступ боли заставил Ксению громко вскрикнуть. Из глаз тут же полились слёзы, а последовавший затем тупой смех тех же мальчиков сделал вспышку боли ещё невыносимей.
Раздавшийся звонок на урок заставил класс заметно активизироваться и не обращая ни на кого внимания, словно не было ничего такого, ребята устроили у дверей кабинета самую настоящую давку: с криками, оторванными бантами и пуговицами. И лишь одна Иванова, тихонечко всхлипывая, принялась спешно поправлять свою беленькую, накрахмаленную мамой блузочку.
Глава 4
– Чего они от тебя хотели? – доставая телефон, спросила Ксения. – Боже мой, уже два часа дня!
– Ну чего они могут хотеть? – и Наташа Иванова, застёгивая куртку, возмущённо бросила взгляд в сторону кучкующихся неподалёку парней. – Лифчик хотели мне расстегнуть…
– Зачем? – не поняла Ксения.
– Как это зачем? Груди посмотреть…
– О, Господи! Что они там не видели? Да и какие у нас с тобой груди то? – и бросив взгляд на одноклассницу, Ксения запнулась, понимая что сказала совсем не то. Груди у Ивановой были как раз очень даже ничего.
– Да причём здесь размер? – усмехнулась Наташа, видя растерянность Ксении. – Они знают к кому лезть. Не полезут же они к Кузнецовой, которая плаванием с первого класса занимается. Ты на плечи её посмотри. И на руки. То то же. И к Арефьевой не полезут: у неё старший брат боксом занимается. А я то что? Ни брата, ни отца. Мать квартиру сейчас снимает на Покровке, вот и школу пришлось менять. Уже третья за два года. Вроде и города того кот наплакал, но с одного конца города в другой в школу не наездишься особо. Да и с последней школой мягко говоря не повезло: вернее не повезло скорее с классом. Попался мальчик проблемный и всё… Не скажешь что хулиган. Скорее идиот. Не было от него житья никому. Впрочем, да ну его! И вообще, мне домой пора, а я тут с тобой разлогольствую. Всё, пока пока!
Не успев толком понять: а что это было, Ксения осталась в гордом одиночестве. Солнце лениво выглянуло из-за туч, решив видимо что в марте уже пора хоть иногда радовать людей своей теплотой и нежностью. Противно загудела голова и вспомнив недобрым словом того, кто дёрнул её за волосы, она искренне позавидовала Светке Арефьевой; у неё брат есть. И ещё старший. И ещё боксёр. А она, Ксения, одна. Ни брата, ни сёстры. Да и отец, определённо, не тот человек которого в школе бояться будут. Или, хотя бы, уважать. Что, впрочем, одно и тоже. Это только с первого взгляда кажется что такие как Петухов дурачки. Они превосходно знают на кого можно наехать, кого можно обидеть, а кого лучше не трогать вообще. Вот она, Ксения, относилась к категории" таких лучше не трогать». Что что, а постоять за себя она могла. Но, расслабляться при этом никак нельзя. Стоит только расслабиться как обязательно получишь линейкой по голове или ещё чего похлеще. Ей бы немного веса и роста… Везёт же некоторым: ничего не делают, а фигура ух! Яблонского возьми. Пришёл в школу, отучился и домой. И всё остальное его мало волнует. Его никто не трогает и он никуда не лезет. Попробуй тронь такого, без зубов останешься. Один рост чего стоит. Хотя и его пиджак и мелом вымазывали, и портфель прятали… Но по сравнению с другими пакостями, это такая мелочь!
Глава 5
– Мам, привет! – и закрыв за собой входную дверь, Ксения лишь потом сообразила что конец месяца и мать, как это обычно бывает, сводила в это время какие-то там балансы или что-то вроде этого. А отец… У него вообще такой график, что редко дома застанешь в бодром состоянии: или спит, или на работе. Третьего почти не дано. Впрочем, это не самый худший вариант. Иногда полезно и одной дома побыть. Не давиться же в общаге в крохотной комнатушке как тётя Люда с Нестерова. Как они там впятером ютятся? Ужас… Вздохнув от искреннего сожаления к семье тётки, Ксения сбросила с себя туфли, подошла к зеркалу и принялась разглядывать себя: девочка как девочка, не хуже других. Груди, конечно, не как у Ивановой, но всё остальное даже получше будет. Она и выше её, и волосы длиннее и губы покрасивее. Вот если бы груди побольше… Мигом сняв куртку и свитер, она осталась в одном лифчике. Если бы не та же Иванова, никогда бы не подумала что мальчикам нравятся смотреть на груди девочек. Покачав головой от того что многого не понимает, Ксения, спустя мгновения, осталась полностью обнажённой. Вид собственного голого тела не дал никаких новых ощущений: тело как тело. Даже наоборот, стало как-то некомфортно, и наспех одевшись, вздохнула с облегчением: так то получше. Забросив рюкзак в угол своей комнаты, она принялась напевать песню про" маршрутку». У них в городе, кстати, маршрутка под номером" один» ходит. И ходит через весь город. И она ездила в ней не раз. Только вот как в песне, за руку её никто не держал. Любовь – это не транспорт, по расписанию не приходит. Да и вообще, есть ли она? Любовь. Вспомнив, что не вымыла с улицы руки, неспешно направилась в ванну. Вид лежавших в тазике для белья чёрных чулков заставил застыть на месте. До сей поры мать их старательно прятала, а тут бросила на самом видном месте. Ну как не воспользоваться таким шансом? Волнение моментально пробежалось по телу приятным ручейком и схватив чулки, Ксения чуть ли не бегом направилась к себе в комнату, где первым делом присела на кровать. Одежда тут же разлетелась по комнате, словно листья клёна по осени, и взяв первый чулок она ловко натянула его на свою левую ногу. Резинка плотно облепила бедро и от новых, невиданных доселе ощущений, закружилась голова. Мурашки лихим галопом промчались по спине, остановившись на правой ноге. Содрогнувшись от переизбытка чувств, она надела второй чулок, встала, и не сдержавшись, вышла в коридор, к зеркалу. Да, чулки и колготки – это две большие разницы. Отражение в зеркале на этот раз не оставило равнодушной: лёгкое возбуждение на лихом коне промчалось по телу и инстинктивно, Ксения дотронулась до своих нижних губок правой рукой, но вовремя опомнившись что это всё ей ни к чему, убрала руку назад и спешно стянула чулки. И чего это она в самом деле? Да и мать может в любое время придти. Одевшись, Ксения занесла чулки назад и вновь вернулась в свою комнату, после чего с видимым облегчением плюхнулась на любимый старенький диван. Как же сложно всё… У них в классе про секс никто и не говорил никогда: словно такого слова в мире не существует. Хотя же вот водили к гинекологу недавно всех девочек с их класса и выяснилось что некоторые девочки уже и не девочки как бы. Эти некоторые были не кто иные как сладкая парочка: Браун и Глембоцкая. Шороха тогда они навели немало, но дальше слухов и непонятных разговоров, дело не дошло. Не у каждой папа депутат и в мэрии работает. Может, у них спросить? Задумавшись, Ксения пришла к выводу что быть в чулках очень волнительно и ей это нравится. Надо купить свои. Правда, для этого надо деньжат поднасобирать. Вспомнив что буквально на днях бабушка Лена обещала за каждую пятерку платить, она заметно активизировалась. Блин, сколько то она обещала за" отлично»? Поднявшись с дивана, она извлекла из недр рюкзака дневник. Пролистав его от корки до корки, Ксения заметно погрустнела: да уж. Других вариантов для заработка пока как-то не наблюдалось и вздохнув, она бросила взгляд на полку с учебниками. Нет, ну как это всё осилить? А ещё и химия блин… Кому она вообще надо, эта химия?
Глава 6
Взглянув на экран телефона, Ксения недовольно зацокала языком: уже и звонок на урок скоро, а домашка по химии так и не готова. Спешно открыв учебник, она в который раз, за последние часа два, попыталась хоть как-то разобраться в щелочах, но поняв бессмысленность усилий, снова закрыла учебник. Чёрт, опять придётся у Ивановой просить. А та привычно ныть начнёт. Ну почему в школе не все предметы как география? Или история, наконец. Сильный удар в голову каким-то предметом заставил Ксению вскрикнуть:
– Дерябин, ты чего?
– Отдай очки! —дикий вопль Королёвой с первой парты моментально перекрикнул все голоса в классе.
Согнувшись, Ксения подняла футляр и возмущённо бросила взгляд на Илью:
– Ты чего, говорю!
– А она контрольную списать не дала!
– А я то тут причём? – и томно вздохнув, Ксения отдала футляр Светке и подошла к Дерябину, который уже и забыл про очки, и дразнил сейчас сидящую позади себя Иванову. Размахнувшись, Ксения от всей души врезала Илье учебником по голове.
– Воробьёва, ты дура? – завопил он словно ошпаренный.
– А, мне думаешь приятно было? Вымахал вон, под небеса, а ума то и нет совсем, – и с чувством выполненного долга она, довольная собой, вернулась на своё место. В классе по-прежнему царил хаос: то и дело летали какие-то бумажки, вещи и даже чей-то ботинок, словно ракета, проделав в воздухе хитрую траекторию, приземлился аккурат у входной двери. Кто-то вдруг завопил и обернувшись, она увидела как всё тот же Дерябин принялся отыгрываться на более слабом Игнатьеве, забрав у того к тому же ещё и телефон. Почему-то до сих пор не было звонка на урок и поднявшись со стула, Ксения продралась—таки к Ивановой, рискуя каждую секунду получить чем угодно и по чём угодно:
– Дай химию списать, – без прелюдий попросила Ксения. – А то я как учебник открываю, мне плохо становится. А ты же знаешь" химичку». Мигом пару влепит, если домашку проверять начнёт. А она это дело любит. Да и мне никак сейчас нельзя двойки хватать. Ну никак…
Иванова, томно вздохнув, нехотя полезла за тетрадкой:
– Только не давай никому, умоляю. Догадается, психовать начнёт. Помнишь как на контрольной психовала? Вернее после, когда догадалась что я всему варианту списать дала. Ошибки ведь одинаковые. Хорошо?
– Да что я, дура? Кто" хиппи» не знает?
– Какого" хиппи»? – не поняла Иванова.
– Не какого, а какую? – рассмеялась Ксения. – Ты что, не слышала как её в школе зовут? Ну ты даёшь? Хотя, ты же в школе всего-ничего. Да она как-то на уроке плейер забрала у Андреева. А он просто помешан на тяжёлой музыке. Не знаю, правда, как такое можно слушать. Ну, а" химице» палец в рот не клади, дай поумничать. Вот и начала она про молодость свою рассказывать, про то что рок и раньше был, и про" хиппи». Это течение такое. Прикольные времена тогда были, я в Интернете потом вычитала: свобода, секс и рок-н-ролл.
– Секс? – дёрнулась Иванова, но тут же замялась и покраснела.
– Ну, она немного не так сказала, но что-то около этого. Вот её Андреев «хиппи» и прозвал. А потом кличка и приклеилась. А что? Ей идёт. Ладно, мне ещё химию надо списать, потом поболтаем, – опомнилась Ксения.
Судя по всему, звонка на урок просто не было, и заходя в класс, учительница химии была твёрдо уверена в том, что в нём стоит тишина и покой. Но, она глубоко ошибалась и едва отворив дверь, первым делом получила рыжим ботинком по своей рыжей голове. Это кто-то, по не менее сложной траектории чем раньше запустил очередной снаряд, и судя по воплям, отобранный у Игнатьева. Волна смеха, пробежавшаяся следом, тут же стихла, ибо все понимали что совсем скоро будет не до смеха. Браун обречённо произнесла" пипец», а Ксения грустно подумала что тетрадь Ивановой её определённо не спасёт. Наверняка контрольную внеплановую влепит. Вот сволочь…
Глава 7
– Ты уж извини… – и Ксения виновато вернула тетрадь Ивановой назад, – Называется и сама не списала, и тебя подставила.
– Ай, пустяки! – махнула рукой Наташа, – Кто же знал что она меня первой к доске вызовет? Да и её двойка карандашом можно сказать и не двойка вовсе. Исправлю в пятницу. Мне химия легко даётся, а вот с литературой совсем грустно. Ладно, не парься, нормально всё. Мне бежать надо, у меня мать в больнице, потом ещё Соню с продлёнки забрать.
– Ого! Прямо как взрослая… – и Ксения тут же замолкла, не зная завидовать этому обстоятельству или нет.
– А что делать то? – вздохнула Наташа. – Я отца и не видела никогда. Хорошо помню тот момент как спросила у матери про отца и как она начала мне впаривать про его подвиги на полярной станции. Тогда, правда, я поверила этим сказкам и даже гордилась им. А оказалось потом, что его подвиги совсем другие и гордиться ими, по крайней мере, глупо. В общем, каждый прокурор оценивал его подвиги по разному: кто на пять лет, кто на три. А теперь я и не знаю где он. Да и смысла нет.
– Понимаю… – протянула Ксения. – Я вот чего хотела спросить, – и она замялась, собираясь с мыслями. – У тебя с парнем было что?
– Это как? – не поняла Наташа.
– Ну… У тебя секс был с парнем? – и произнеся эти слова, она вдруг резко покраснела.
– Какой секс, ты что? – возмутилась она. – Это не по адресу. У Браун с Глембоцкой спроси. Они то точно в курсе. Всё, пора мне, заболталась я! – довольно резко бросила Иванова и мигом испарилась за углом длиннющего девятиэтажного дома.
Почувствовав себя крайне неловко, Ксения хотела было догнать одноклассницу, но потом передумала: с какой это стати она должна оправдываться перед ней? Ну спросила, и что тут такого? Да и у кого ещё спрашивать? У матери? Очень смешно… Она до сих пор считает её маленькой девочкой. Про месячные рассказала – уже хорошо. А к Браун просто так не подойти, она вся такая крутая…
– О, привет!
Обернувшись, Ксения увидела перед собой соседа сзади, Николая Громова:
– Ну привет. Называется давно не виделись… – и усмехнувшись, она внимательно бросила на него взгляд. – А курточка у тебя ничего. Если бы ещё очки убрать, вообще был бы красавчик. Хотя… В очках ты выглядишь намного умнее чем есть на самом деле.
– А ты в своём репертуаре, – и поправив очки, невысокого роста паренёк, смешно улыбнулся.
– А чего мне притворяться? Интересный ты. Я такая как есть и люблю говорить что думаю. Зачем прятать свои мысли? От этого всего и рождаются всякие сплетни и домыслы. Ладно, чего хотел?
– Домой тебя провести… – неловко выдавил он, после чего достал носовой платок и повертев в руках, снова засунул его назад.
– Ну ладно, пошли, – и сняв со своих хрупких плеч рюкзак, Ксения решительно всучила его прямо в руки топтавшегося на месте одноклассника. – Чего застыл? Или ты думаешь девушка должна такие тяжести тягать когда рядом настоящий парень? Вернее рыцарь. Или ты не рыцарь?
– Ну… Я не знаю… Наверное рыцарь, – и смешно хлюпнув носом, Николай схватил рюкзак Ксении. – Ого, ты что, кирпичей в него положила?
– А как же? Да и тебе полезно качаться. Рыцари… Они ведь сильные. Помнишь, как у Скотта?
Что было у Скотта и кто это такой Скотт, Николай помнил и знал смутно, но другого выбора как кивнуть головой у него просто не было.
Весело журчали под ногами первые весенние ручейки и то и дело Ксении приходилось проявлять всю ловкость и координацию движений дабы не промочить ноги. Следующему за ней Николаю было намного сложнее: два рюкзака явно лишали его прыгучести, но он стоически преодолевал попадавшиеся на пути ручейки, лужи и островки грязи. Ксения то и дело бросала заинтересованные взгляды на худосочного паренька. Почему-то вдруг вспомнилась первая любовь, после которой остались на душе весьма противоречивые чувства. Как очень быстро она зажглась так же быстро и погасла. Словно спичка местной Жабинковской фабрики. Даже не удалось толком насладиться этим волшебным состоянием. А всё из-за дешёвой китайской пластмассовой линейки, которую Петя сломал. Казалось бы, сущая мелочь, но линейка была любимая, это раз. И она довольно долго умоляла его не ломать её, это два. А он взял и сломал. Треск тот до сих пор в ушах стоит, хотя прошло уже три года. Или четыре… И вообще, причём здесь Петя, когда рядом Коля? Помахав самой себе головой, Ксения с удивлением обнаружила что до родного подъезда рукой подать. Называется поговорила с Колей. Сломанный вот уже второй месяц домофон превратил когда-то уютный и милый подъезд с фиалками на окнах в филиал бесплатного городского туалета в сквере имени Ленина. Правда, если в этом самом сквере за вход в туалет надо было платить, то здесь было всё бесплатно. Туалетной бумаги конечно здесь не было, но зачем она, если полным-полно газет с бесплатными объявлениями? А ещё и покурить можно. Виной всему этому безобразию служил располагающийся в непосредственной близости от подъезда работающий круглосуточно магазин. Выпил с компанией в кустах и в туалет. Вернее в подъезд. Тем более что со ступенек магазина, где обычно трётся местный бомонд, очень даже хорошо видно как болтается эта самая входная дверь.
– Ну вот мы и пришли… – остановившись, Ксения потянула руку за своим рюкзаком. – Ну, я пойду?
– Да подожди ты! – и Николай, смешно поправив свои очки, сделал несколько шагов навстречу. – Я хотел, вернее хочу сказать тебе что ты мне нравишься. Вот… – и вздохнув с облегчением, он принялся дожидаться ответной реакции.
– Я рада. И что дальше? Это всё? – спокойно произнесла Ксения, чувствуя что признание парня не оставила на душе хоть какой-нибудь след. Это сродни тому что крикнуть в воздух: вроде и было что-то, и сил в это что-то вложил, но следов то нет.
– Ну да… – растерянно выдавил Николай, явно не ожидая такой реакции от девушки.
– Я тогда пойду? – и не дожидаясь ответа, она мгновенно скрылась из его поля зрения, радуясь что живёт не на первом этаже. И даже не на втором.
Глава 8
– Ленка, мне с тобой поговорить надо… – и оглядевшись, чтобы не дай Бог кто услышал, Ксения тихонько, чуть слышно, добавила: – По личному.
– Ну чё тебе? – жуя жвачку долговязая, словно шпала, одноклассница брезгливо уставилась на, как ей казалось всегда, тихоню.
– У тебя парень был? – с трудом выдавила Ксения и тут же покраснела, не зная куда себя деть от неловкости.
– Чего? – не поняла та.
– Ну парень у тебя был? В смысле мужчина… – ещё тише произнесла Ксения, оглядываясь по сторонам.
– Ну был, и чё? – продолжая жевать жвачку, Ленка вдруг добавила: – У тебя денег одолжить не будет? Рублей пятьсот.
– Денег? – вопрос этот поставил Ксению в тупик и растерявшись, она какое-то время просто молчала, наблюдая за начинавшей терять интерес одноклассницей.
– Оглохла что ли? – спросила Браун.
– Денег? – переспросила зачем-то Ксения. – У меня с собой столько нет. Могу вот… – достав кошелёк, трясущимися руками вытянула из него купюру в 50 рублей. – Больше нет. Я завтра принесу, – засуетилась она.
– Да не парься! – обречённо махнула рукой Браун. – Я у Катьки возьму.
– А тебе понравилось? – спросила вдруг Ксения.
– Что понравилось?
– Ну… С парнем… – и совсем растерявшись, она застыла на месте.
– А то! – высокомерно произнесла Ленка, поглядывая ещё более брезгливо, на выглядевшую мокрым воробушком девушку.
– Чего к Ленке пристала! А ну, кыш! – и прилетевшая, словно торнадо, Катя Глембоцкая решительно отвела слабосопротивляющуюся Ксению в сторону. – Иди к Ивановой сходи: видишь, она скучает. Иди, иди…
– Что уже эта овечка хотела? – и Катя презрительно бросила взгляд в сторону топтавшейся неподалёку Воробьёвой.
– Ой, да ну её! – отмахнулась Ленка. – Спросила, был ли у меня парень. Прикинь?
– Во даёт! – заржала невысокого роста девушка, которая в компании с долговязой Браун смотрелась мягко говоря нелепо. – И чё ответила?
– А я чё… Ну был…
– Правда? А когда? И чего это я не знаю? – возмутилась Катя.
– Не знает она… – развела руками Браун. – У тебя что, амнезия?
– Что у меня?
– Амнезия…
– Аааа..—протянула Катя. – А что это?
– Отстань, не смешно… Да я сама смутно помню… – погрустнела вдруг Браун.
Звонок на урок мигом превратил битком набитый коридор в пустынный, и лишь одна Ксения привычно никуда не торопилась, думая о Николае, к которому вдруг возникли весьма противоречивые и непонятные душе чувства. Совсем непонятные…
Глава 9
– Строимся… Я говорю строимся… – и дунув что есть мочи в свисток, молоденький совсем учитель физкультуры в который раз призвал к порядку словно сошедший с ума класс. – Да вы будете строится или нет? – и отчаявшись, Андрей Петрович практически сорвался на крик: – Строится, мать твою! Вот, уже лучше. На первый, второй рассчитайсь! – и не дожидаясь окончания переклички, физрук, поглядывая на часы торопливо произнёс:
– Значит так: Яблонский, остаёшься за старшего. У меня через пять минут педсовет. Мальчики на улицу в футбол, а девочки остаются в зале оттачивать броски по баскетбольному кольцу. На следующей неделе сдача нормативов.
– Что, опять? – и Носова, новенькая, едва появившаяся в их классе, брезгливо бросила в сторону валявшихся в углу кучке мячей.
– Да, опять… – и Андрей Петрович, поглядывая на часы, махнул рукой. – Не до тебя сейчас Носова, потом, потом… – и физрук мигом испарился из спортзала, искренне радуясь что на сегодня свои уроки он отработал. Вон, на прошлом уроке 10 " А» всю кровь высосал вместе с нервами.
– Значит так… – деловито произнёс Костя, играя своими широкими, от занятий плаванием плечами. Мальчики на улицу, а девочки остаются тут. Ершова, проследишь за порядком, – бросил он в сторону невысокой черноволосой девушки, стоявшей самой последней в ряду. А ты, Иванова, дуй в каптёрку за блокнотом Андрея Петровича, запишешь потом кто сколько попал со штрафных.
– А я об эти ваши дурацкие мячи на прошлом уроке два ногтя сломала – печально вздохнула вдруг Носова и вышла из строя, показывая всем свои, некогда шикарные ногти. – Один маникюр чего стоит…
Смех, раздавшийся спустя мгновения, заставил её спрятаться за спинами более фактурных одноклассниц.
– Носова, не пудри мозги! Не хочешь, посиди просто на лавочке с Браун.
– А я чё? – отозвалась Браун. – У меня справка есть.
– Всё, хватит! – решительно отрезал Костя. – Мальчики за мной. Петухов, а ты чего застыл? Особое приглашение нужно? Что, пакость очередную задумал? – и он бросил презрительный взгляд в сторону топчащегося на одном месте паренька.
– Чего сразу пакость? – прогундосил Петухов. – Живот чего-то резанул, иду сейчас.
– Ладно… – махнул рукой Яблонский. – От тебя всё одно на поле толка мало.
Строй как-то само собой рассеился: мальчики понеслись на улицу, девочки привычно разбрелись по группкам и лишь одна Ксения, в ожидании исчезнувшей Ивановой, лениво бродила по спортзалу и тупо глазела по сторонам. Мыслей не было никаких и подлости в те минуты от кого-либо не ожидала и на резкий толчок сзади отреагировала поздно. Вернее не отреагировала вовсе и пролетев несколько метров, очутилась в заранее кем-то открытой кладовке. Испугаться она не успела и когда чьи-то сильные руки решительно толкнули её дальше, на стопку матов, Ксения послушно превратилась от растерянности в тряпичную куклу, которая не умеет ни говорить, ни пищать. Кто-то ловко завёл её руки за спину и так же ловко связал их какой-то верёвкой. И лишь потом, когда за незнакомцем мягко захлопнулась дверь, она запоздало дёрнулась. Но, как ни удивительно, страха не было и в помине. Даже наоборот, было забавно что-ли. Дёрнув ещё раз связанными руками, Ксения почувствовала как приятная волна, зародившись где-то в глубине души, лихо пробежалась по телу. Новые, невиданные доселе ощущения и чувства были такими ошеломляющими, что она невольно закрыла глаза, боясь встать. Внизу живота вообще началось твориться бог весть что и тихонько ойкнув, она почувствовала как стало вдруг приятно потягивать внизу живота, а на лбу выступили капельки пота. Захотелось испытать эти ощущения ещё раз, но понимая что это невозможно, просто закрыла глаза. Как же хорошо, то… Время остановилось, и всё, что ранее сильно беспокоило, стало вдруг смешным и пустяковым. И думалось – так будет всегда. Но хитрая и коварная реальность ловко продралась сквозь лабиринты счастья и Ксения моментально почувствовала всю неловкость положения. Приложив совсем немного усилий, ей удалось освободиться и аккуратно пробраться к едва заметной полоске света. Тихонько открыв замок она снова очутилась в спортзале. Яркое освещение тут же ударило в глаза так, что невольно, Ксения закрыла их, стараясь придти в себя после всего произошедшего. Лёгкий толчок в бок мигом перенёс её в реальность и открыв глаза, она увидела перед собой запыханную Иванову:
– А, вот ты где! А то я обыскалась совсем. Тебе что, плохо? – и Наташа, видя что с подругой происходит что-то не то, обеспокоенно взглянула в её глаза.
– Мне посидеть надо – с трудом выдавила Ксения. – Голова кружится что-то. Видно отравилась чем-то. Чувствовала она себя и в самом деле не очень хорошо. Но, к отравлению это явно не имело никакого отношения. Неловкость, смешанная с растерянностью не самая приятная смесь для жизни. Ничего не оставалось как доковылять до лавочки и осторожно присесть на твёрдую поверхность, пытаясь сообразить что это вообще было и как с этим жить дальше.
Глава 10
– Мать, ну что там у нас на второе? – и отец, смачно посасывая кость, желая найти в ней ещё хоть что-то съестное, бросил взгляд на выглядевшую явно нехорошо дочь.– Ну, а ты чего такая кислая? Двойку получила, небось? – и радуясь своей прозорливости, Иван Кириллович Воробьёв громко рассмеялся.
– Чего сразу двойку то? – возмутилась Ксения. – Да и вообще. Нет у меня двоек. Ну, почти нет.
– А чего тогда? Мать, ну где тебя черти носят? Второе давай!
– Чего ты пристал ко мне? И вообще, тебе лишь бы пожрать – резко встав из-за стола, Ксения, спустя мгновения, вызывающе громко хлопнула дверью своей комнаты.
Оставшись в одиночестве, она с видимым облегчением плюхнулась на диван, в какой уже раз искренне радуясь что у неё есть свой уголок. Свой уголок своего одиночества. У отца же, на все случаи жизни было всего два вопроса: что пожрать и как дела в школе. А, ну и ещё изредка бывает третье: " Покажи дневник маме». А у мамы своих вопросов куча и проблем полон рот. И ещё подруга её полочная, время постоянно отнимает. И проблемы дочери касаются матери ровно так же, как вопросы простого народа касаются президента. Вроде как бы и должны, но…
Недельной давности случай в каморке до сих пор тревожил и волновал все фибры души. С этими воспоминаниями она ложилась спать и с этими воспоминаниями она и просыпалась. Фантазии тогда ещё не имели чёткой определённости и выглядели весьма размывчатыми. Определённо хотелось одного – продолжения. Вот бы её кто украл. Например, с целью выкупа. Прямо как в кино. Вот было бы здорово. Это и есть самая настоящая жизнь. Не то что у неё. Только вот кому она надо? Только если Коле Громову и то… – поднявшись, Ксения подошла к зеркалу. Вроде и внешность привлекательная, и фигура ничего, а толку. А ручки какие! Не то что у Васильевой с" В» класса, которая центнер весит. Внимательно осмотрев свои запястья, она в который раз мечтательно вздохнула, вспоминая те, короткие мгновения новых, до сих пор волнующих душу ощущений. Жаль что закончилось всё так быстро. Да и потом ещё Иванова эта пристала как банный лист: что с тобой, да что с тобой. Пришлось превратиться в актрису и чуть ли не корчиться от боли. Мол отравилась. И самое интересное что уже дома живот скрутило так, что сил не было никаких терпеть. Вот что называется силой самовнушения.
Вспомнив что в рюкзаке лежит купленная сегодня помада, Ксения с волнением достала её, блаженно вдыхая в себя аромат.
Немного вызывающе конечно, но… Трясущимися руками она кое-как накрасила губки и какое-то время просто любовалась собой, искренне сожалея что такую красоту никто не оценит. Инстинктивно, Ксения провела по накрашенным губам кончиками пальцев, превратив в одно мгновение своё милое лицо в рожу индейца. От этого всего стало довольно смешно и улыбнувшись, она принялась истошно тереть платком по лицу, пытаясь избавиться от непривычных глазу следов.
Глава 11
– Ребята, успокоились! Успокоились, говорю! – и завуч школы, Людмила Евгеньевна Лысая, в неизвестно какой раз постучала пальцем по микрофону, призывая всех к тишине. У нас в школе случилось ЧП, и поэтому я вынуждена была вас всех тут собрать. Вы наверняка уже в курсе, что ученица нашей школы, Браун Елена, была задержана сотрудниками правоохранительных органов у ночного клуба» Парадиз» поздней ночью. Это просто возмутительно и слов комментировать этот вопиющий случай просто нет. И это ведь, как говорится, только цветочки.
Актовый зал, битком набитый детьми, одобрительно загудел, стараясь одновременно отыскать глазами героиню. Не найдя объекта обсуждения, зал загудел ещё громче, улюлюкая на все лады.
– Попрошу тишины! – постучала в очередной раз, теперь уже ручкой звучит, чересчур робко взглянув на важно сидящего рядышком человека в погонах. Человек этот, вальяжно развалившись, широко зевнул, слабо обращая внимание на нервные подпрыгивания женщины. Той ничего не оставалось как продолжить попытки угомонить разошедшуюся вовсю молодёжь:
– Так вот: мало того что она была задержана в позднее время так и выражаясь сухим официальным языком, находилась в состоянии алкогольного опьянения…
– И это всё? – прервал обрывистую речь завуча чей-то голос с задних рядов.
– Сушко, ты что ли? – принялась вглядываться в зал Людмила Евгеньевна.
– Ну я! И что? Мне лично 18 исполнилось и я имею право! – и здоровенный детина, под дружный хохот ребят, поднялся со своего места.
– Ну это ты… Тебе то точно можно: один ты три года в пятом классе умудрился отсидеть.
Дети заржали ещё громче и Сушко, показав неизвестно кому кулак, с грохотом уселся на кресло.
– Дети, тишина! Да успокойтесь же! – и завуч снова принялась стучать по микрофону, которому уже видно надоело что его бьют, поэтому он принялся жалобно и возмущённо хрипеть.
Человеку в форме, которому видимо тоже надоело безучастно наблюдать за творящейся вокруг вакханалией, нехотя встал и негромко, даже можно сказать солидно, кашлянул:
– Сержант Курилин, ваш участковый инспектор. Хочу со всей ответственностью вам заявить, что ситуация с учащейся Браун в самом деле несмешная. Даже можно сказать печальная. Куда, мне интересно, смотрели родители? Да и сама Браун уже давно стоит на профилактическом учёте, с ней регулярно проводятся беседы по поводу надлежащего поведения. Но, по всей видимости, придётся скоро принимать совсем другие меры…
Сержант говорил что-то там ещё, но Ксения не слышала, вернее не хотела слышать весь этот бред. У них, в полиции, всегда так: всё по штампу. Про эту историю она впервые услышала дня три назад и говорили как обычно кто что. Кто, что она курила какую-то траву, кто —что она к иностранцам приставала. Хотя какие в Козловске иностранцы? Если только таджики с рынка. Вот бы правду узнать. И вообще, надоело быть девочкой. Хочется уже стать взрослой. И чтобы общались с тобой не как с пятилетним ребёнком, а на равных. И без всяких там сюсюканий. Вон, вчера набралась смелости и попыталась было поговорить с матерью о том как та позврослела, и как у неё это всё происходило. Полноценного диалога не вышло. Были лишь небольшие и совсем неприятные высказывания матери о том, что рано ей про это думать и что нынешняя молодёжь распутная донельзя. И что ей, Ксении, надо думать про школу, а не про Диму Билана или кого-то там ещё. Мать тогда, кстати и Браун вспомнила. Вспомнила матерным и очень нехорошим словом..
Отвлёкшись на размышления, Ксения дёрнулась, услышав фамилию Браун, уже из уст завуча. Что там они решили в итоге, было не важно, и бросив взгляд немного в сторону, она увидела сидящую рядышком с Людмилой Евгеньевной классную, которая выглядела теперь так, словно её наделили какой-то особенной властью и магией. Ей бы сейчас меч в руки или волшебную палочку… Карга старая… Самой наверное 18 лет ещё до войны было. До первой Мировой. Ещё и значок какой-то к пиджаку прицепила. Да уж… Грустно вздохнув, Ксения заёрзала на жёстком сидении: скорее бы уже закончилось это всё. Хотя… Зачем ждать? Выход то рядом. Повертев головой по сторонам, она тихонечко поднялась с сиденья и стараясь не привлекать к себе внимания, быстрым шагом преодолела расстояние до спасительного выхода. Спина вдруг покрылась потом от страха и перебороть себя, чтобы не обернуться напоследок, так и не смогла. Что-то там нервное махала ей со сцены классная, но ей было наплевать. Пошла она… Выбравшись на свет Божий, Ксения облегчённо вздохнула. Создалось впечатление что это её саму только что обсуждали. Стало гадко и противно, и даже оказавшись на улице, она чувствовала как горят её уши. Классная видно обсуждает поведение своей подопечной. Властительница мира, блин…
Глава 12
Занятия в музыкальной школе приносили всё меньше и меньше удовольствия и бросила бы занятия музыкой точно, если бы не Лев. Имя конечно дурацкое. Но… Первая случайная встреча с рыжим пареньком прошла тихо и вроде без особых, казалось тогда, последствий. Ну столкнулись они лбами – с кем не бывает. Она тогда в телефоне ковырялась, а он просто шёл вперёд. Задумался может… Тогда оба дружно сказали" извини» и разбежались кто куда. Казалось бы разбежались и всё, но, как оказалось, это было только начало. Уже через полчаса после этой случайной встречи, Ксения просто мечтала увидеть его. Его глаза. Они… Как они волшебны… Стало на душе тогда так хорошо, что хотелось петь. И летать, летать… Так всё стремительно произошло что не верилось, что такое возможно. Что так можно думать о ком то всего после одной коротенькой встречи. Что будет голова кружиться от одних только мыслей, которые диким роем носились в этой самой голове, наводя в ней хаос и наполняя одновременно кровь адреналином. С тех пор про уроки можно было забыть. Они стали неактуальными и невыносимыми. Главное увидеть скорее его. Хоть на секундочку. Хоть на мгновение…
Лев… Остатки дня прошли тогда в мыслях о нём. И мысли эти не давали нормально ни есть, ни даже дышать. Он один был тогда в её голове. Только он один. Навести справки о возлюбленном не составило никакого труда. В школе заведено носить бэйджики, а в холле ещё с начала учебного года висят списки кто где и на чём занимается. И хоть зрение никогда не было коньком Ксении, фамилию Бровин она разобрала. Тогда, эту фамилию прочитала из чистого любопытства, не думая о том, как это вскорости будет жизненно важным. В общем, оказалось, что расписание у них совпадало лишь два раза в неделю и первой мыслью было то, что придётся ждать среды до встречи. Но, зачем ждать эту самую среду, когда можно придти во вторник. Просто придти и увидеть его. Как он будет идти мимо, как будут блестеть его глаза. Увидеть его, немного разухабистую, походку… На следующий день Ксения, кое-как отсидев в школе три урока, сбежала с остальных чтобы не прозевать Льва. Преодолев расстояние до музыкальной школы в рекордные для себя 15 минут, она заняла стратегическую позицию в холле и принялась терпеливо ждать. Сердце тогда билось так, что готово было выпрыгнуть из груди. В горле тогда пересохло, а руки просто дрожали от волнения. Разволновавшись, Ксения только и смогла что наблюдать как исчезает вдали его коренастая фигурка. А ведь планировала подойти и поговорить, но встать так и не смогла. Хотя, от этого грустно нисколько не было. Счастье… Как же это здорово: любить! И как мало порой надо для счастья. Очень мало. Просто увидеть любимого. Хоть мельком. А завтра… Она снова его увидит и тогда уж точно подойдёт. Если наберётся смелости…
Глава 13
– Звали, Андрей Михайлович? – и Маргарита Евсеевна Воробьёва, постучав ради приличия в дверь, уверенно зашла в кабинет босса, гордо дефилируя на высоченных каблуках.
– А, Воробьёва? Ну заходите, заходите. Вы как всегда обворожительны, – и Андрей Михайлович Корнеев, президент фирмы" Эко-Арт», приподнявшись из-за стола галантно, едва заметно, махнул рукой. – Присаживайтесь. Может быть кофе? Или что покрепче?
– Знаете, у меня сегодня ещё столько дел, – принялась отнекиваться Маргарита Евсеевна, слабо понимая, что от неё хотят.
– За что я вас всегда ценил, так это за преданность к работе. Тогда, с вашего позволения, перейдём к главному, – и присев, Андрей Михайлович взял в руки дорогущую ручку, которой принялся что-то рисовать на листке отрывного календаря. – Вы же знаете какие сейчас времена: проверки на проверке. А ещё происки конкурентов. Вот например тендер, который мы выиграли на прошлой неделе. Выиграть то мы его выиграли, но сами знаете сколько денег нам это стоило. Один Вилен Степанович с министерства нам в сто тысяч обошёлся.
– Я знаю, – так же непонимающе произнесла Маргарита Евсеевна. – Он всегда столько берёт и что?
– Всё бы хорошо, но в списке проигравших этот тендер значилась некая фирма» Альянс». И всё бы ничего, но ей управляет двоюродный брат мэра нашего города. У нас конечно есть определённые связи, но не такие же. В общим» Альянс» подал в суд на то чтобы признать итоги тендера недействительными. Мол, мы заметно приукрасили некоторые финансовые показатели из-за которых нас и выбрали победителями. И по некоторым слухам, шансы проиграть суд у нас большие. А если мы упустим тендер из своих рук, то потеряем почти всё. И сто тысяч, которые потратили на Вилена Степановича, нам никто не вернёт. И фактически мы станем банкротами. На рекламную компанию кредит брали? Брали. Да вы сами всё знаете… – махнул рукой Андрей Михайлович. – Но, хочу заметить, шансы у нас есть. Для начала нам крайне необходимо надо убедить проверяющего, что сможем обеспечить необходимые условия для строительства очистных сооружений. А проверяющий, насколько мне известно, приедет на днях. Я конечно приём ему устрою, но есть одно «но», – и сделав паузу, он посмотрел на Маргариту Евсеевну. – Общаться по большей части с ним будете вы и от этого общения зависит не только судьба нашей фирмы, но и ваша судьба.
– По бумагам у нас всё хорошо. Я там подчищу где надо ещё и всё будет прилично. Впервые что ли?
– По бумагам… – усмехнулся босс. – Его, насколько мне известно, очень сильно интересует женский пол. И очень интересует. Ну, вы понимаете… И не какие-то там проститутки…
– Но… На что вы намекаете? – и Маргарита Евсеевна возмущённо принялась размахивать руками.
– На то что делайте с ним что хотите, но чтобы итоги проверки были положительными. Ибо, если он узнает куда на самом деле ушли бюджетные 6 миллионов, вам будет хана.
– Но послушайте, вы же сами сказали деньги перевести на Кипр.
– Ничего я не говорил. А подпись там стоит ваша! – резко бросил Андрей Михайлович. – Ну раздвинете ноги пару раз: делов то. Вы меня поняли? В общем, не смею вас отвлекать. Идите работать…
Маргарита Евсеевна не помнила как вышла в коридор, где с добрых пару минут приходила в себя. Вот же чёрт! Чувствовала же что не стоит ввязываться тогда в эту авантюру, но тогда бы наверняка без работы осталась: как пить дать. Хотя… Чего тут страшного то? Этих проверок было раньше с вагон. Да и фирменное средство есть: коньяк с капелькой снотворного. И никаких приставаний… Немного успокоившись, она зашла в свой кабинет. Надо срочно выпить кофе. Хотя какое к чёрту кофе? Коньяк и только коньяк…
Глава 14
– Не скучно на виолончели играть? – и Ксения, удивившись собственной прыти замерла: его глаза. Синие глаза… Боже мой… Закружилась голова и едва не упав, она сделала шаг вперёд.
– Ты чего? – и Лев, ловко отпрыгнув, не позволил во второй раз за последнее время столкнуться лбами.
– Ой, прости… Что-то голова закружилась… – сказала она первое что пришло в голову.
– Ешь видно мало, вон худая какая. Моя мама говорит что все проблемы от того что мы быстро едим. Что торопимся слишком, – сделав шаг навстречу, мальчик протянул свою изящную руку: – Меня Лев зовут.
– Ксения… – протянула она в ответ, немного успокоившись.
– Хорошее имя. Давно здесь занимаешься? – и Лев смешно прищурился, оглядывая новую знакомую.
– В общем да… Да толку от такого хождения, хожу скорее по привычке. Достало всё – искренне выдала Ксения.
– А вот моя мама говорит что настоящий ребёнок должен уметь играть на музыкальном инструменте. Это красиво и развивает память. У нас все в семье с музыкой дружат: мама на скрипке играет, папа поёт. Папа ещё и музыку сам пишет.
– Музыку?
– Ну да… Он конечно далеко не Шопен, но мне с мамой нравится. Я горжусь своими родителями.
– А ты кнопки на куртке перепутал! – звонко рассмеялась Ксения.
– Где? Вроде нормально всё, – и Лев принялся рассматривать свою куртку.
– Дай поправлю, – и ещё раз засмеявшись, она дотронулась до его ярко-синей курточки. Близость губ Льва заставила голову закружититься с удвоенной силой, а сердце биться, словно рельсы на железной дороге:" тук-тук, тук-тук». Ксения лишь каким-то чудом сдержалась чтобы не поцеловать их и кое-как справившись с кнопками, она вдруг впала в такой ступор, что превратилась в самую настоящую статую. Лев выглядел сейчас в её глазах самым настоящим божеством, при встрече с которым дышат через раз и просто молчат, любуясь его величием.
– Ну… Я тогда пойду? – выдавил через паузу Лев, слабо понимая что творится вообще и что это всё значит.
Ксения только и смогла что кивнуть головой, наблюдая как его фигурка вновь растворяется вдали. Вокруг бегали какие-то дети и что-то там галдели. Вроде бы раздался звонок. А может и нет. Всё это происходило теперь где-то в параллельных мирах, в то время как сама находилась в своём, построенном собственноручно мире. Он, этот мир, был так прекрасен и чист, что от чистоты его слепило в глазах, а душа парила от лёгкости где-то высоко высоко. Жаль только что мир этот был хрупок, словно ваза империи Цзинь в местном краеведческом музее. Всего один лёгкий толчок в спину, играючи разрушил этот мир, и словно очнувшись от летаргического сна, Ксения неспешно побрела на выход, проклиная свою духовную слабость: в мечтах ей казалось всё по-другому…
Глава 15
– Слышь, ты! Как там тебя? – и Браун, щёлкая пальцами, пыталась таким образом вспомнить имя новенькой.
– Меня Ольга зовут. Неужели трудно запомнить? – возмутилась Носова.
– Оля… Это хорошо..Как ноготь? Отрос?
– Отрастёт он, как же. Наращивать пришлось – и Оля бросила взгляд на свой пальчик. – Денег кучу ввалила.
– Бывает… – равнодушно протянула Браун. – Я вот чего. Дай химию списать, а то Хиппи, говорят, совсем невменяемая стала. Что-то там у неё дома стряслось, вот она и отрывается. В" Г» классе вчера 13 двоек влепила за домашку. А мне никак нельзя" пару» получать. Батя позавчера с заработков приехал: теперь вот, – и она показала Оле явно наспех выбритые волосы. – И это он ещё дневник не видел. Убьёт, если узнает.
– Да я бы рада, но у меня самой не готова. Надо искать кто сделал, – не глядя в глаза Браун, принялась неловко оправдываться Носова.
– Только сказки мне не надо рассказывать! Я сама лично видела как ты на физике химию строчила. Зрение у меня хорошее. У кого взяла хоть? У Ивановой?
– А тебе то какая разница? – и Оля принципиально отвернулась от собеседницы.
– Разница допустим есть. Я с Ивановой не разговариваю, это раз. И у кого-то скоро день Рождения, это два.
– Причём здесь день Рождения? – дёрнулась Носова.
– Как это причём? Ты ж весь класс хотела пригласить?
– Ну хотела. И что?
– В общем давай тетрадь, – и не дожидаясь ответа, Браун решительно залезла в чужой портфель и ловко извлекла из него нужную тетрадь. Пролистав несколько страничек, она удовлетворённо кивнула головой: – Я же говорила что есть домашка. А я тебе взамен помогу избавиться от некоторых тёмных личностей вроде Семёнова с Савельевым. Ну, а про Петрова вообще молчу. Договорились?
– Не надо ни с кем договариваться! – злобно бросила Носова. – Переписывай свою химию и не лезь куда не надо! Двигай давай!
Браун от такой наглости просто опешиа, и пожав головой, смущённо удалилась прочь, держа в руках тетрадь по химии, пытаясь одновременно понять чего это Носова так взъелась. Влюбилась что ли? Только вот в кого?
Глава 16
– Мне кажется я влюбилась… – произнесла Ксения Наташе Ивановой, чувствуя при этом огромное облегчение. Сложно, очень сложно сохранить тайну которая давит на тебя, словно рюкзак с камнями. Хочется скорее сбросить её с души, рассказать, описать хоть кому, свои непростые чувства. Матери рассказывать это всё было просто бессмысленно, ведь она и раньше, считая что дочь не требует огромного внимания, не сильно обращала на её душевное состояние, а теперь и подавно. Куда уж теперь, когда стала теперь сама не своя: дёрганая какая-то. Ой, да ну её… А к отцу лезть с такими разговорами как-то неприлично. Да и кем ещё не делиться своими переживаниями как не с Наташкой? Нет, можно ещё рассказать про свои чувства дворовой собаке Бублику, но будет ли от этого легче? Собаке то что надо: кусок колбасы да ласки немного… А про чувства, такие чувства как любовь, настоящая любовь, ей не понять. Точно не понять…
Только-только началась последняя на сегодня перемена, хотя Ксении очень очень хотелось поделиться этой новостью с подружкой с самого утра, но как назло, обстоятельства складывались так, что всё шло совсем не так как хотелось: химица зачёт надумала делать, потом на физкультуре зачёт по бегу, затем контрольная по математике. И всё в один день. А переменки… Маленькие они слишком. Чересчур маленькие. Суета: конец учебного года и вообще. С одной стороны эта самая суета и саму увлекла, но не настолько чтобы забыть обо Льве надолго. Мысли о нём были так слащавы, что всё остальное волновало мало. Вернее не волновало вовсе. А тут ещё историк решил к доске её вызвать. Расскажи, говорит, про героев Великой Отечественной войны. Хорошо хоть про войну можно сутками рассказывать…
– Ты? Вот это да! – чересчур эмоционально отреагировала Наташа, окидывая взглядом класс, пытаясь, по видимому, определить объект воздыханий подруги.
– Да нет его здесь. И чего ты так кричишь? – и Ксения, присев рядом, добавила: – Он вместе со мной в музыкальной школе учится и зовут его Лев. Я вообще слабо понимаю что со мной творится: хожу как привидение какое-то и мысли только об одном.
– Я догадываюсь об чём, – съязвила Иванова.
– Дура! Не об чём, а об ком!
– Я не дура, – обиделась Наташа.
– Да ладно… Что мне делать то? – спросила торопливо Ксения.
– А что делать? Ты хоть поговорила с ним? Хотя, я в таких делах не советчик. Да и в любви, мне кажется, надо поступать так как велит сердце. Я читала как-то в одном молодёжном журнале. Но, все эти советы… Не знаю… И если честно, завидую тебе. Я уже сама заметила что ты сама не своя: ходишь словно зомби. Браун предположила что ты на травку подсела, – засмеялась Наташа.
– Это же Браун, что от неё можно ожидать? Пусть для начала сама со своими делами разберётся. Вон, опять влезла в какое-то дерьмо.
– Хорошо тебе… – взгрустнула Наташа. – Может и мне влюбиться? Хоть в кого…
Глава 17
Подойдя к зеркалу, Ксения немного полюбовалась на себя, чувствуя как лёгкий, обжигающий ветерок волнения лихо пробежался по крови. Достав из кармана дешёвую помаду, она довольно ловко открыла её. Лёгкий, приторно-сладковатый запах недорогой косметики заставил тело задрожать. Да, это конечно не дорогущая помада с салона» Елисейские поля» в который большинство людей ходят как в музей: просто посмотреть. Ибо самая дешёвая помада стоит там столько, что можно три кило вырезки купить. Это так мать как-то соседке снизу говорила. Впрочем, Ксения и сама превосходно знала какие там цены: ходила же тоже в этот музей, то есть салон, и даже пару раз пшикалась нахаляву духами. Но, в таком деле как халява, главное не переборщить и не слишком часто показываться на глаза вышколенным, но всё же нашим продавцам с присущим им грубостью и хамством. Хотя их тоже понять можно: каждому дать пописать, так и духов не напасёшься. Жаль что помаду нельзя так пробовать, а то размажут немного по руке и всё. Ей тоже мазюкали и мазюкали не раз, но это, как смотреть на витрину с дорогими экзотическими фруктами. Можно посмотреть, понюхать и даже пощупать, а толку? Так и тут. Размечтавшись, Ксения автоматически провела помадой по своим губам, пытаясь не размазать то, что размазывается от всего одного неловкого прикосновения. Вдоволь намучившись, она смогла наконец добиться своего и сжав губы, полюбовалась отражением в зеркале. Эх, ну почему у неё отец не такой богатый как у Носовой? Везёт же некоторым. Хотя везение, штука относительная. Не у всех то и отцы есть. Тем более сравнительно непьющие и что самое главное – работающие. Вон, взять ту же Ольку Ярцеву: вроде и девчонка симпатичная, но… Проблемы с финансами у её родителей очень даже видны и дают о себе знать на каждом шагу. Она одна не ездила с классом на каникулы в Москву, и она одна не ходила в цирк-шапито на прошлой неделе. Хотя, какие у неё родители то? Одна мать и та, дворником в местном Жэсе. Какие там у неё зарплаты? Вот и ходит эта самая Олька в одной и той же одежде чуть ли не круглый год. Вроде и одежда добротная, но не каждый же день? Хотя Бог с ней, с Олькой. С собой бы разобраться, а то мыслей в голове много и все разные, даже можно сказать противоречивые.
Дорога до остановки выдалась какой-то уж быстрой, хотя удивительного в этом было немного. Погода совсем не предрасполагала к медленным, неспешным прогулкам: ветер нагло трепал листья деревьев, наслаждаясь их возмущённым шелестом. Впрочем, возмущались не только листья, но и стоящие на остановке люди, проклиная дурацкий климат и не менее дурацкое расписание 3 автобуса. Ксения лишь поёжилась несколько раз от противных порывов ветра, думая совсем о другом. Мысли обо Льве не давали сконцентрироваться на чём-то другом, и даже пришедший, наконец, битком набитый автобус оставил все реакции где-то там, в другой плоскости. Лишь один раз она позволила себе улыбнуться, наблюдая за полной, вполне себе усатой тётка, которая сидела рядышком с таким же усатым мужичком. Только вот мужичок этот был непомерно худоват и выглядел совсем уж печальным. Понимая что с такой женой особо не поспоришь ни в чём, Ксения представила вдруг как супруга ловко раздаёт тумаки своему мужу за малейшие провинности. Мужичка стало жаль и посочувствовав ему в душе, она принялась продвигаться к выходу. Сколько тут того города…
Музыкальная школа имени Рахманинова стояла в глубине двора и не зная, никогда не скажешь что всего в метрах двухстах от неё кипит самая настоящая жизнь с её безумным трафиком на проспекте. Отвлёкшись на размышления, Ксения чуть было не прозевала цель своего путешествия: Лев, удивительно быстрым шагом двигался по противоположной стороне тротуара и лишь каким-то чудом остался в поле зрения девушки. Ничего не оставалось как ускориться и перебежать дорогу на красный, сердцем понимая что так делать нельзя. Но, ради Льва и не на это пойдёшь:
– Эй, привет! – радостно произнесла Ксения, хватая за плечо парня.
Обернувшись, он улыбнулся и смешно поправил очки:
– О, это ты? Что ты здесь делаешь?
– В школу ехала на занятия, а тут смотрю, ты идёшь. Да ещё таким быстрым шагом.
– А к нам тётка из Одессы приехала и мать по этому случаю обед званый закатила, гостей позвала. Вот я и пораньше вышел со школы. Вернее хотел выйти пораньше, но сперва ключи потерял, потом их же нашёл: в кармане куртки. В общем опаздываю я… – и резко дёрнувшись, он попробовал было ускориться ещё, но крепко вцепившаяся и висевшая на руке девушка, явно мешала этому всему сбыться, не давая скукоте пробиться на авангард сознания.
– Ясно… – разочарованно произнесла Ксения, чувствуя себя крайне неловко.
– Ты что, и вправду расстроилась? – обеспокоенно произнёс Лев. – Просто мне и в самом деле надо бежать. Потом еще на виолончели пилить до вечера. Мать любит мной хвастаться. Вот и приходится каждый раз одно и тоже играть. Надоело уже…
– Так ты что-нибудь новое сыграй, – предложила Ксения.
– Думаешь так легко? – вспылил он. – Вот сама попробуй, тогда и говори! – Лев, кипя от злости, подфутболил лежавшую под ногами пустую пачку с под сока, отчего та, проделав в воздухе хитрый пишут, приземлилась прямо в центр лужи, превратившись таким образом в самый настоящий корабль.
– Да ладно, чего ты завёлся! – и сделав всего пару шагов, Ксения оказалась в такой близости от предмета своего воздыхания, что сердце принялось стучать словно бешеные, и застыв как статуя в музее, она какое-то время разглядывала его первый пушок над губами, боясь даже глубоко вздохнуть, не то что сказать что-то.
Не замечая ничего особенного в поведении девушки, Лев бойко всунул наушники в уши и пошёл прочь, не утруждая себя бросить хотя бы один взгляд на Ксению. Впрочем не смотрел он и по сторонам, бойко удаляясь прочь, задумавшись о чём-то своём. А не смотрел он по сторонам зря, хоть и шёл по тротуару. Прямо на него, на огромной скорости, летел здоровенный чёрный автомобиль. Вскрикнуть Ксения даже не успела и действуя по инерции моментально бросилась догонять Льва, и чувствуя что не успевает, просто прыгнула на него, сумев просто невероятным образом оттолкнуть его в сторону. Автомобиль мягко прошуршал мимо всего в нескольких десятках сантиметрах от парочки и не останавливаясь, исчез из виду.
– Ты что, не видишь что перед носом творится? – накинулась Ксения на выглядевшего растерянным Льва.
– Да я… – только и смог выдавить тот.
– Ладно, проехали. Смотреть надо по сторонам. Я понимаю что тротуар, но… Не вымазался хоть? – осмотрев повнимательней мальчика, Ксения удовлетворительно кивнула: – Сойдёт… Давай только куртку вытеру. Вот, теперь всё. Ладно, мне пора, а то мать с работы придёт, а я ещё не дома – и не глядя на Льва, она бойко засеменила прочь, не понимая зачем вообще уходит: никуда ведь не надо…
Глава 18
– И это всё? – и Иванова, явно ожидая услышать большее, брезгливо поморщилась.
– А что ты хотела? – возмущённо ответила Ксения, которая, от избытка чувств, просто пнула ногой, лежащую под ногами жестяную банку с под пива.
– А чего злишься тогда? Что так и не поцеловала?
– Да не только. И вообще.. Сложно всё… – и она ещё раз подфутболила всё ту же банку.
– А что тут сложного? Я, например, целовалась с Семёновым. И что?
– Ой, нашла что вспоминать… – нервно бросила Ксения. – Да и то, он до этого пива выпил с Петровым. Только не говори мне, что не знала этого. Они ещё потом на перемене презерватив надули и в классе оставили. А училка по английскому зашла потом и спросила: " А что это мол у вас за праздник, что шарики летают?» Мне до сих пор непонятно, как Семёнов на этом самом английском не заснул. И что он вообще мог помнить?
– А ты завидуешь, да? – возмущённо затрясла головой Иванова.
– Чему завидовать то? Да и может у вас не было ничего, – пожала плечами Ксения.
– Завидуешь, завидуешь… Он может и другое хотел ещё… – осеклась вдруг Иванова, понимая что ляпнула лишнее.
– Хотел или получил? – и уставившись на подругу, Ксения почувствовала как волнуется.
– Хотел… Но, не смог. Да и я… – растерялась Наташа. – Ой, да ну тебя! Заболталась я тут с тобой, а у меня дел полно, – махнула она рукой. – Да и мать болеет. Всё, мне пора бежать. Пока…
Ксении ничего не оставалось, кроме как недоумённо пожать плечами. Называется хотела узнать что-нибудь интересное. Интересно, целовалась Иванова с Семёновым или нет? Может у самого Семёнова и спросить? Чёрт… Ну почему ей так не везёт в личной жизни? Даже у этой Ивановой, у которой внешность, мягко говоря, так себе и то, есть что вспомнить. А у неё… Воспоминания о том как кто-то связал ей руки лихо накрыли её с головой, а спрятанный глубоко внутри раскалённый ручеёк теплоты тут же принялся терзать нервы. Закрыв глаза, она какое-то время просто стояла на месте, надеясь что из этого раскалённого и обжигающего ручейка разгарится вскорости самое настоящее пламя. Но, этого не произошло. Ручеёк, как появился внезапно из ниоткуда так и исчез: в никуда. И лишь осадок горечи от двойственных чувств продолжал висеть на языке, напоминая о том что мир не всегда так ярок и красив как хотелось бы…
А город тем временем продолжал жить своей жизнью: немного суетливой и озабоченной. Люди куда-то спешили, торопились и привычно не обращали внимания на многое из того что происходит вокруг. Не обращали внимания они и на Ксению, которая всё никак не могла придти в себя. Жизнь в эти мгновения показалась такой сложной, что запутавшись в собственных рассуждених, она махнула на всё рукой. Да и контрольная завтра по алгебре…
Глава 19…
Когда звонит начальник, да ещё и на мобильный, ничего хорошего это не предвещает. Не премию же хочет дать? Дёрнувшись, Маргарита Евсеевна нехотя нажала на приём вызова:
– Маргарита Евсеевна? Это Корнеев. Зайдите, ко мне.
Краткость сестра таланта, но не всегда. Особенно, если это всё касается руководства и когда до конца рабочего дня всего-ничего…
– Значит так, – и Андрей Михайлович, волнительно потирая руки, принялся шагать по кабинету. – Проверяющий уже приехал. Вон, сидит в кабинете Петровича. Ещё и кабинет ему подавай отдельный, сволочь.
– Как приехал? – дёрнулась Маргарита Евсеевна.
– Ну вот так: взял и приехал. Да он и должен был приехать. Относительный порядок в документы вы конечно привели, я сам проверил вчера, но этого мало. Понимаете, мало. Всё скрыть невозможно, да и Александр Евгеньевич далеко не дилетант. Так что ваша задача сделать так чтобы у него не было к нам никаких вопросов. И вы знаете как это сделать, – подняв голову, Андрей Михайлович многозначительно бросил взгляд на выглядевшую явно растерянной женщину. – Что такое?
– Да нет, всё хорошо, – и Маргарита Евсеевна, стараясь взять себя в руки вдруг произнесла: – Конец рабочего дня скоро…
– И это хорошо что скоро. Лишние свидетели нам ни к чему. Я уже отправил весь отдел маркетинга домой. Так что останетесь наедине, поработаете немного. Там у Петровича в шкафу… Хотя вы сами всё знаете. Да и мне всё равно, как вы будете работать и сколько. Главное, чтобы Александр Евгеньевич остался доволен. Вы меня поняли?
– Ну да… – обречённо выдавила Маргарита Евсеевна, переживая что не успела подготовить заранее свою фирменную смесь.
– Вот и прекрасно. Не смею вам мешать. Ключи от кабинета на столике. А я прощаюсь с вами. Только закроете потом всё. Я надеюсь завтрашний день начнётся для меня с приятного сюрприза. С очень приятного…
Тихонько, едва слышно, скрипнула дверь и в наступившей вдруг затем тишине, Маргарита Евсеевна смогла услышать как двигаются стрелки часов на стене. Эх, если бы они показывали сейчас что уже утро… А еще лучше день. Завтрашний день…