Читать онлайн SOSнание-1 бесплатно

ОТ АВТОРА

Практически четыре месяца назад поздним апрельским вечером я, не имея заранее никаких планов и мыслей, написал пролог этого романа. Заключив, что получился весьма интересный текст, решил не удалять файл, назвав его «Все равно удалю». Мне казалось, мол, если не сейчас, так в будущем явно брошу это дело.

Ровно спустя неделю я вернулся к файлу, который обрек на удаление. Однако, против своих же ожиданий, не удалил его, а наоборот – расширил. По-прежнему не имея никаких мыслей и представлений, которые мог бы выразить через текст, я просто, грубо говоря, импровизировал, стуча в три-четыре часа ночи по клавиатуре своего ноутбука, желая поделиться с белым вордовским листом тем, что было внутри (позже делился тем, что было внутри, еще с одним белым господином в другой комнате, но это опустим и смоем)

В процессе написания сразу возникли два женских образа. Тут же хочу заверить: их прототипов в реальности не существует. Что Алина, что Женя, что практически все остальные персонажи этой книги – это отпечаток моего душевного состояния и настроя в различные периоды жизни. Если и видите в них что-то знакомое, то это могу быть только я. Хотя и тут есть исключения, потому что какие-то единичные качества моих конкретных друзей я присвоил некоторым персонажам. Но такое можно пересчитать буквально по пальцам одной руки, так что все совпадения, как говорится, случайны.

Хаотично я набрасывал по ночам что-то, и, когда дошел примерно до пятидесятой-шестидесятой страницы, в голове у меня уже было понимание того, что я пишу, какие проблемы затрону и – как ни странно – чем все закончится. Файл уже не назывался «Все равно удалю», у него было техническое название «Потерянный Рай», но и оно, как оказалось, не подошло. С этого момента я уже не писал «по настроению», «приходу музы» (зачастую он сопровождается характерным спазмом желудка) и прочим веяниям желания, а воспринял данное произведение как работу, которую должен доделать до конца. Поэтому я писал каждый день, а порой несколько раз в день. Примерный план развития сюжета лежал в моей голове, но по итогу получалось даже так, что он стал шире, чем я планировал. Порой совершенно спонтанно появлялись герои, о которых я не думал упоминать, события, которые и не планировал описывать, мысли, которые до этого не оформлялись словесно. Короче, баланс между импровизацией и планом был соблюден.

В достаточно быстрое время роман был написан, перечитан, отредактирован. Перед тобой, читатель, та информационная могилка, в которую я поместил какие-то части моей души. Надеюсь, они продолжат жить даже тогда, когда меня на этом свете уже не будет.

Несколько слов о самом произведении. Я бы его охарактеризовал так: от цинизма – к надежде, от комфорта – к правде, от слабости – к сопротивлению, от одиночества – к любви, от страдания – к счастью, от всех – к себе и от себя – ко всем. Если совсем кратко: От – к. Я упомянул множество тем, но центральные: власть, любовь, одиночество, счастье – вокруг них будет кружится весь хоровод событий. Я, признаться, очень привык к персонажам за это время, поэтому мне слегка грустно расставаться с этой историей, но, как говорится, нужно закончить старое, чтобы начать новое. Поэтому отправляю вам эту комбинацию букв и цифр, которая из-за моей внезапной сентиментальности стала мне небезразлична.

Под конец выражаю огромную благодарность моим близким людям, которые вдохновили на написание этого произведения: Александра Неверова, Эвелина Вялы́х, Артем Семенихин, Артем Мещеряков, Николай Никишин, Кирилл Токаев, Дарья Орлова, Дарья Шрахова. А так же другие, которые не упомянуты здесь, но так или иначе повлияли на меня – без вас бы этого всего в данной форме не было бы!

ПРОЛОГ

Золотистая нить горизонта, подобно стреле, выпущенной из средневекового лука, пронзила необъятное тело неба. День подходил к концу и догорающее Солнце, используя под конец максимум своей яркости, стремилось уйти из нашего взора, растворившись в теплой июньской ночи. Было тихо и свежо.

Но не все могли наблюдать этот волшебный закат: те, кто находились на территории микрорайона «МУ СОР МЯУ» (Муниципальный уникальный строительный объект районного масштаба Ясинской Управы) были изнутри заперты оркестром двадцатипятиэтажек, которые, подобно государственной границе, стояли прочно, твердо. На века, так сказать. Детские площадки, соседствующие с автомобильными парковками, имели куда меньше ареал территории по сравнению с пастбищами железных коней. Процесс эволюции происходит не только у живых существ. Каждая территория, хочет она того или нет, стремится развалиться на куда большем объеме пространства, чтобы потом, выпучив набитое органикой пузо, заявить на неведомо откуда заданный вопрос: «Бать, тебе нормально, а, бать? – Нормально!».

Именно в такой спокойный летний день Леня решил выйти из дома, чтобы зайти в магазин, который находился в соседнем доме. Доставки, что ли, нет? Да все есть, но Леня уже давно заметил, что мысль двигается куда более интенсивнее, когда сам двигаешься. То ли это плюс один к аргументам в копилку материалистов, то ли обыкновенная неусидчивость. Вообще, кто такой Леня? Да обычный ПТУшник, который учится то ли на автомеханика, то ли на слесаря – сам пока не понял. Главное – у него была острая необходимость работать руками. Сначала он снимал это желание с помощью девушек, но вскоре они перестали его интересовать. Ему больше нравились машины. Действительно, в лениных отношениях с машинами была какая-то романтическая трогательность и чуткая внимательность: проводя дни в гараже, смазывая детали своих «малышек», он испытывал невероятное волнение. Ему нравилось трогать машины за кузов, протирать зеркала и фары, проникать в их душный салон, легонько постукивать по колесам, а после, идя домой и пребывая в это время в эротическом возбуждении, покупать что-то в магазине и внимательно смотреть политические ролики на ютубе. Леня был либералом.

Что касается людей – он в принципе обладал всеми навыками прекрасного собеседника и мог беспрепятственно «подкатить» почти к любой девушке. Еще в период полового созревания парень понял, что при общении с каждой девушкой надо представлять в голове что-то вроде геометрической фигуры – Храм Общения. С каждой из дам Храм был свой, потому что это зависело от той дамы, с которой Леня начинал общение, и от того Лени, с которым предстояло начать общение конкретной даме. Не то чтобы его роли радикально отличались, скорее некоторые аспекты личности корректировались, дабы там, где надо, были преимущества, которые в одиночестве он обычно смело откидывал как балласт. Имея весьма сообразительный ум и обладая природными навыками стратега, Леня легко понимал, чего именно эта самка хочет от самца. И давал ей то, чего она желает. Женализм или попущин – называй как хочешь. Так вот, о Храме: повторюсь, надо представить что-то вроде здания с красивым садом и срущими кексами пони. Или заброшенную деревню со сгоревшим домом, где из обитателей, – одни скелеты в шкафу. Или какую-нибудь масштабную коммуналку с советской символикой. Представил? Нет, не сейчас, а когда с девушкой общаться будешь. Когда контактируешь с дамой, ты должен понимать, что абсолютно каждое твое действие видоизменяет Храм Общения – добавляет в него новые детали, подстригает траву на газоне, включает ночью фонари либо же, наоборот, вешает на фонари осиные гнезда, выбивает стекла на окнах и пачкает шикарный красный турецкий ковер возле входа. Все зависит от тебя и твоих действий. Поэтому ты должен бессознательно чувствовать, какое именно обновление внести в вашу обитель. Например, радикальной анархистке неплохо будет жить где-то на завалинке.

Весь этот процесс создания и развития Храма Общения существует у тебя в голове, но он влияет на окружающую действительность, ведь твое тело знает, что нужно делать. Просто доверься ему. Как сейчас доверился ему и Леня, когда, почуяв желание сходить в туалет, подошел к углу дома и запустил один из этапов возвращения воды в природу. Кто же знал, что Леня, желая отдать матери-nature ей предназначенное и ею же, кстати, созданное, в это время стоял на проводах и попал своей элегантной струей прямо на них. Вспышка. Короткое замыкание. Темнота.

Иногда осознание того, что именно произошло, наступает заметно позже произошедшего. А весь период до осознания мозг находится в некоем искусственном вакууме. «Ну, это был сон, просто неудачный сон. Ты вот дойди до дома и все благополучно закончится, а завтра решим, что надо делать. Если это завтра наступит, конечно» – уверяет полуторакилограммовый сгусток нервов, отвечающий за твое грешное существование. Тем не менее, это работает. И твое тело на автопилоте, находясь в моменте, двигается под звездным ковром по знакомой дороге в родимый дом.

Завтра с утра ты поймешь, в какое дерьмо вляпался, но не сейчас. Сейчас ты идешь, не думая ни о чем (либо думая о столь незначительных вещах, которые вполне можно приравнять ни к чему) и крайне доволен этим. Ох уж эти прекрасные мгновения забвения! В них есть какая-то примитивная звериная радость, но, с другой стороны, обнаруживается и божественная мудрость. Одно плавно перетекает в другое, становясь единым. А потом, на определенном этапе осознанности, ты принимаешь, что в любом происходящем – даже в самом незначительном – есть это самое божественное откровение, которое является составной частью каждой ткани, каждой клетки человеческого тела, но для появления ее в мире, для ее материализации необходима какая-то форма, и формой этой является звериная сущность, которую мы зачастую принимаем за что-то простое, даже древнее. Во всем простом заключается невероятная композиция сложности, выраженная на первый взгляд пусть и легко, но имеющая невероятный идейный бэкграунд.

Леня умер в больнице. Жизнь его пытались спасти бесспорно талантливые врачи, но сердце было слабым, а получив такой урон, оно не справилось с грузом бытия. Весь ненужный груз мы выкидываем в урну. Так и наш мир выкинул очередного Леню в утиль. Хотя, по логике вещей, это Леня выкинул мир. Тут кто сильнее. Совсем чуть-чуть сильнее оказался мир. Поэтому, sorry, Леня, this is natural selection. И таинственный Neo-need мощным ударом ноги отправляет то, что некогда ссало на угол дома, в жесткий нокаут.

Было судебное разбирательство по данному случаю. Ответственность за смерть повесили на кого-то из Управляющей Компании, которая обслуживала данный дом. Далее – репортаж на местном ТВ да и проведение в близлежащих школах открытого урока на тему безопасности жизнедеятельности. Спустя пару недель всем стало все равно на какого-то Леню и его нелепую смерть. Грубо говоря, люди и забыли, что был такой господин, который львиную часть своей жизни проводил в гараже.

#1

Но неужели его жизнь прошла прямо-таки бесследно? И совсем ничего не осталось. Ну, тут кое-какими формальностями поделимся: квартира, в которой он жил, принадлежала родителям, которые после ее освобождения в короткие сроки впустили туда квартирантов – двух студенток, одна из которых училась на третьем курсе мГУ (местного Государственного Университета) на факультете журналистики – короче, сочиняла корявые журнальные статейки для корявых любителей журнальных статеек. Звали ее Алина, по характеру – типичная меланхоличная вишко-тян с бледным макияжем, белыми крашенными волосами до плеч, зелеными глазами и ярко красной помадой. Ее худые и длинные пальцы украшал черный матовый маникюр, по форме ногтей – стилет. Алина всегда носила очки с глазницами круглой формы, хотя зрение у нее было отличное.

Вторую madame звали Евгения. Она тоже училась на 3 курсе факультета журналистики мГУ, только на другом направлении – военная журналистика. То ли это было связано с наставлениями не так давно умершего отца Евгении, который всю жизнь посвятил военной карьере, то ли это был ее самостоятельный выбор, а может наставления отца и породили ее якобы самостоятельный выбор – она училась именно в данной сфере, причем довольно успешно. В отличие от Алины, Женя обладала менее яркой внешностью – каштановые волосы с прической каре, минимум макияжа (в основном на глазах и с темно-синими оттенками, под цвет ее голубой радужки), маникюр на ее ногтях – большая редкость, а ежели он и был, то это просто покраска ногтей в какой-нибудь тусклый цвет без создания формы. При этом стиль ее одежды всегда был очень строгий, отдавал некоей официальностью – красивые белые или серые рубашки, темные жилетки, синеватое бархатное пальто, широкие черные штаны или длинная черная юбка с дорогими черными ботинками.

На многие вещи у девушек были противоположные взгляды: на парней, на феминизм, на роль искусства в установлении мирового порядка, на положение представителей ЛГБТ1 сообщества в нашем социуме, на нарушение прав человека, на организацию собственного досуга, в конце концов. Однако одна вещь их объединяла так крепко, что все непонимания и конфликты меркли при наличии этой связи – недовольство реальностью. Да, каждая из них представляла свою утопию, со своими высоконравственными законами, но ведь когда уходишь от реальности, зачастую фокусируешься не та то, куда уходишь, а на то, откуда уходишь. Поэтому концепцию потерянного рая до конца доводить вовсе не обязательно – можно просто обматерить нынешний не-рай, а в критике многие жалобы сливаются в одну, которая представляет собой бесконечно текущий поток то ли ненависти, то ли нытья, то ли просто нереализованной сексуальной энергии. Когда ты молод, все кажется таким несправедливым и неправильным, потому что сказочные мечты совсем непохожи на то, что устали созерцать полные амбиций, неспящие уже пару ночей красивые глазки милых созданий. Конечно, с годами все проясняется, бытовой стоицизм в совокупности со здравым смыслом и эмоциональной зрелостью берут верх и человек смотрит уже другим взглядом – более циничным, но зато понимающим весь происходящий цирк. Но для этого цинизма необходимо пройти все стадии принятия серой реальности – от железобетонной готовности бороться с этим миром до полного растворения в нем. Циник – это смирившийся мечтатель.

Пока что Алина и Женя были на первой стадии. Конечно, и она у каждой из них проявлялась по-разному: Алина в своих статьях всячески критиковала нынешнюю государственную политику и призывала следовать европейским тенденциям во всех сферах общественной жизни; являясь гордой по натуре, она не всегда соблюдала этику журналиста, зачастую переходя на личные оскорбления и грубые жаргоны, правда, никто на это не обращал внимания, потому что людям, занимающим высокое положение на социальной лестнице, плохо слышно, что именно происходит в подвале.

Женя, которая была по характеру более консервативной, обвиняла мировые корпорации в негативном влиянии на общественное сознание. Зачастую она выступала на местных научных конференциях, где в пух и прах разносила антироссийские действия иностранных компаний, тем самым собирая нешуточные овации. Правда, от кого были эти овации? От тех, кто имеет миллионы долларов на швейцарских счетах и несколько особняков на побережье Атлантического океана?

Взрослым серьезным дядям и тетям насрать на идею, если в ней нет денежного содержания. Недвижимость и финансовые потоки привязали их к кормушке – тому месту, откуда идет долларовое течение. Все, чего они хотят, – это увеличения богатства, потому что абсолютно уверены в том, что в деньгах счастье. Тем не менее, никто из них не счастлив. Точнее, они были счастливы в давнем прошлом, когда только-только начали получать свои нешуточные дотации и покупать первые домики за границей. На ощущении былого кайфа они пытаются заработать больше денег, купить больше особняков, посадить себя к самым разным точкам планеты лишь бы получить еще раз ту дозу дофамина, которая однажды окрылила их. Но с каждым разом это все труднее и труднее.

Когда у тебя нет денег, а твоя недвижимость – это съемная квартира в ЖК с идиотским названием, можно баловать фантазию представлениями о справедливости, любви и правде – которые, безусловно, для каждого из нас будут означать разное.

Но ладно, к черту все эти долгие описания. Все равно характер девушек вы поймете сами. Обратимся к их беседе.

#2

Опять закат. Пятница. Съемная квартира.

Алина, долив в свой любимый бокал остатки красного полусладкого, флегматично пригубила его, оставив след ярко-красной помады. Посмотрев на него несколько секунд, как будто о чем-то думая, она повернулась вполоборота, слегка нагнулась и достала из-под стола салфетку. Посмотрев на идеально белое полотно, девушка уже была готова внести в этот холст свои особые краски. Прижав салфетку к губам и мечтательно закрыв глаза, Алина осталась в таком положении на три секунды, словно поймав ускользающий миг счастья. На салфетке остался четкий отпечаток губ девушки.

– Ну и зачем ты это сделала? – разнесся по квартире голос Жени, только что пришедшей с очередного собрания по организации собрания нового собрания.

– Вот и принесло душнилу! – закатив глаза куда-то на внутреннюю сторону головы, прошипела Алина. – Нравится мне, хочу остаться в истории этого дома хоть чем-то ярким.

– Да у нас скоро уже все салфетки будут твоими губами помечены. Это что, так альфа-самка обозначает свою готовность к спариванию или…

– Признаешь, значит, мое превосходство, молодец! Лучше расскажи, как дела в науке, м? – задала вопрос Алина, залпом выпив бокал.

– Быть первой в дивном новом мире я не хочу, поэтому добросовестно отдаю эту должность тебе. А вообще, советую тоже чем-то заняться, кроме засосов с салфетками – меня вот скоро печатают, моя статья произвела настоящий фурор! – сказала, сияя глазами, Женя. О любимой теме говорить всегда приятнее.

– Ты ж моя умница, ну-ка, дай поцелую, иди сюда, – широко улыбаясь и расставив руки для объятия, сказала Алина.

– Ну-ну, завидуешь, да? – слегка недоверчиво, но с улыбкой, полной нескрываемой доброты, отметила Женя, обнимая подругу и демонстрируя ей для горячего поцелуя свою левую щеку. Ближе к сердцу.

– С тобой, baby, я всегда искренняя как смерть! – звучно чмокнув Женю, рассмеялась Алина. Однако, после этого резко загрустила. – А я вот никак стих дописать не могу, представляешь. Мне для студенческих отрядов надо, попросили по старой дружбе, так сказать.

– Стихи… У каждой мысли должен быть овеществленный результат. Если это лишь нарисованные излияния в пустоту, то чего ради?

– А если у меня, кроме этой пустоты, ничего не осталось, а? Надо же хоть ее гирляндами разукрасить.

– Бред, Алина! Пустота только у мертвецов, а ты, кажется, жива! – Женя ущипнула подругу за нос, на что та артистически ахнула, но Женя продолжала. – Да не, я не то чтобы против… Просто если нет идеи, нет чего-то… ну, знаешь, великого, масштабного, в таком случаае стоит ли игра свечей, стоит ли тратить свои эмоции на зацикленную грусть?

– Женечка, ты вот такая серьезная, умная, а до сих пор не можешь понять, что каждый из нас сам определяет степень величия чего-либо. У тебя – патриотические мысли, у меня – плаксивые мечтания, – обращая взор в окно и садясь на подоконник, сказала Алина.

– Да были бы они твои, эти мечтания, а не навязанные кем-либо из-за бугра. Ладно, будем кушать?

– Закажем?

– Да.

– Можешь и за меня заплатить, пожалуйста! Мне Артем деньги уже сегодня к ночи скинет, я тебе все до копейки отдам, честно-честно! – сделав умоляющую интонацию, но не поворачиваясь от окна, сказала Алина.

– Ох уж твой новый бойфренд. Трахаешь его, наверное, тоже ты, а он потом, к ночи, кончить обещает?

– Мне тот цезарь с курочкой и йогурт с черникой. Ну и пирожок с вишней. И вообще, я стих пишу! Поэтому не мешай мне своими стебами.

– Ладно, творец, работай, не отвлекаю!

Алина следующие два часа сидела над стихотворением. Надо было написать что-то про грусть и конец целины. Типа, тяжело расставаться, хотим еще побыть дешевой рабочей силой. Лена, – командир отряда – которая сейчас находилась где-то на юго-западе Москвы, периодически писала Алине, напоминая о творческом долге.

Алина создавала видимость серьезной и долгой работы – мол, я план уже написала, придумала концепцию, подобрала образы, осталось вот все в одно соединить и все, эврика! Но на самом деле все она писала минут за пятнадцать, благодаря умелому обращению со всеми стихотворными размерами и толике тех чувств, что в ней были на момент совершения акта творчества. Но сейчас чувств не было совсем. Долго сидя за ноутбуком и смотря в пустой вордовский файл, Алина, казалось, уже совсем разочаровалась, однако что-то ей все же удалось написать:

У нас цели нет.

У нас цели нет – мы брошенные будто,

Оставленные морем и закатом.

На целине осталась моя бухта

И счастье совершается за кадром.

Огонь любви к тебе давно уже погасший,

Мой старый город, не хочу к тебе я.

Нам целина кучу всего покажет,

Но даже ей я полностью не верю.

Люблю (т.е. любила – примечание)

Мгновенья юности, да и за них же

Я сохраняю о плохом молчание,

Чтоб молодых совсем не обездвижить.

И вот пишу, себя не помня, вряд ли

Пойму себя, перечитав все позже:

Ребята, все – бегом в отряды,

Пока еще вступить в них можно.

Алина перечитала получившееся стихотворение с плавающим размером. Плохо. Не искренне. Пойдет. Отправила Лене. Та прочитала в течение тридцати секунд.

– Зайка, все супер, только в предпоследнем абзаце как-то непонятно. Что за молчание, почему любила, а не любишь? Исправь, пожалуйста, а то темнишь как будто! – пришло СМС от Лены.

«Какие абзацы в стихотворениях? Нет, я отказываюсь что-либо изменять!» – подумала Алина и закрыла крышку ноутбука. Она сама прекрасно понимает, что все поменяет и сделает то, о чем просит Лена.

Алина знала: то, что мы вносим в этот мир, полностью отражает нас. Соответственно, после нашей смерти мы продолжаем жить в начатых или продолженных нами делах. Как у коммунистов прямо. Однако, не будем о смерти. Достаточно было одного, далеко не самого вдумчивого прочтения последних стихов Алины, чтобы сделать очевидный вывод: на улице pain, на душе rain, главное – закончить не как Курт Кобейн. Невероятная тоска окутывала девушку как теплый плед замерзшего холодной ночью. Откуда пришла эта тоска? Казалось, все хорошо: учеба, которая нравится, подработка в виде написания статей, которая нравится еще больше, потому что приносит деньги, новая квартира в элитном жилом комплексе, новый парень, который в отличие от прошлых уродов, внушает надежду на счастливую будущую жизнь, куча свободного времени, запас прекрасного вина в холодильнике и невероятно эстетичные закаты каждый вечер за окном. Но все эти вещи только усиливали эффект грусти, потому что как будто целый мир, пытаясь развеселить Алину, одаривал ее всяческими удовольствиями, однако от них становилось еще более тошно. Ей было одиноко.

Всякий раз она приходила к Артему, чтобы заполнить сердечную пустоту, пыталась быть счастливой, уверяя себя в том, что он – такой надежный, самоуверенный и колоссально любящий ее – имеет ключик к тому замку, в котором спряталась ее радость. Ведь замок был под замком – еще более большим, на вид похожим на готический храм. Да, точно, это был скорее Храм! И Артем, который мог и знал, казалось, все на свете, легко бы достиг этого Храма и освободил из ужасного плена прекрасную принцессу – настоящую, полную любви к миру, Алину!

Но стоило ей увидеть его, как она понимала: тут Артем бессилен.

Девушка это осознавала, но суть была в том, что ради нее он готов делать все, что угодно. Она этим охотно пользовалась, однако вовсе не из-за корыстной цели или капризов – просто хотела снова чувствовать себя счастливой. И в этот раз она чувствовала, что не поможет. Сколько угодно геройствуй – все останется так же. Если счастье где-то и есть, то точно вне зоны доступа для Алины. Оно ушло, убежало.

Артем успокаивал ее, старался понять так, как только может. Однако окончательно поймет любую девушку только подруга. Именно поэтому Алина живет с Женей – во многих аспектах разные, но одинаково одинокие внутри себя. Когда-нибудь им придется разъехаться – например, Артем для того чтобы перейти на новый этап отношений, предложит переехать к нему (живет он в частном доме в другом районе города) либо же Женька, забираясь выше по спинам ослов-популистов, выбьется-таки в люди. Что-то изменится, очевидно.

Повлияют ли эти изменения на эмоциональное состояние Алины? Хочется верить, но верится с трудом. Есть стойкое ощущение того, что она годам к тридцати превратится в женскую версию doomer’a, с пустым взглядом смотрящую нарезки с замедленной музыкой на ютубе.

Но, быть может, еще не все потеряно? Быть может, счастье где-то рядом, совсем близко, однако притаилось, мимикрировало. Дабы его опять испытать, нужно чему-то научиться. А чему? На данный момент риторический вопрос, потому что Алина поймет, чего именно не хватало, только тогда, когда, найдя это, вновь станет счастливой, или же она больше никогда не сможет искренне улыбаться окружающим людям.

Реальность либо изменится, либо придется принимать ее такой, какая она есть. Но, вероятно, изменится не столько реальность – она лишь грубо слепленная сумма тех импульсов, которые доходят до нас через не самые лучшие органы чувств, а затем и обрабатываются не самым лучшим мозгом – сколько изменится взгляд Алины на реальность. Ведь оттого, как ты на это смотришь, зависит в конечном счете то, что ты перед собой видишь.

Крайняя мысль заинтересовала девушку, которая на данный момент находилась в меланхоличном настроении (в целом, она всегда была несколько депрессивной, но сейчас шкала печали поднялась до предела – выше только границы разума, снеся которые, можно весело въехать на сервер «Шизофрения»). Алина задумалась. Ее окутало что-то около писательского вдохновения. Включив ноутбук и создав на рабочем столе вордовский файл под названием «Все равно удалю», Алина принялась записывать пришедшие в голову мысли:

«Чтобы реально оценить свое положение, нужно смотреть не с точки происходящего, а из вне. Если ты в потоке, река всегда прямая, но когда поднимаешься на высоту, то контур течения уже принимает более разнообразные формы.

Следовательно, дабы понять: кто я, куда я иду, зачем я это делаю – надо смотреть не только со стороны «как я это вижу здесь и сейчас», но мысленно взлетать. И тогда становится понятнее, к чему оно тебя может привести.

Вопрос в другом – поднимаясь в своем уме на определенные высоты, мы по-прежнему оцениваем многое через различные фильтры: 1) как бы мы это видели через наши органы чувств; 2) как бы мы это восприняли с точки зрения доброты и морали; 3) как бы это согласовывалось с нашим внутренним кодексом и нашими желаниями.

Стоит признать, что реальность во многом создаем мы сами. Пути восприятия у всех неодинаковы (вспомнить только близорукие глаза моего парня), поэтому и представлять мы всегда будем вместе с погрешностями восприятия, которые срослись с нами навсегда.

Да, пусть мы не можем воспринимать мир во всей полноте переливов материи и информационных сигналов, однако, тот факт, что мы здесь есть и мы живем, ежемгновенно изменяясь, является свидетельством того, что все необходимое для нашего нахождения и дальнейшего развития у нас уже есть. В нас самих.

А потому нужно стремиться вперед как физически, так и в мыслях, становясь легкокрылым орлом, умело бороздящим далекий небосклон, покоряя раз за разом горные пики успеха, счастья и любви».

Вышло эпично. Алина несколько раз перечитала написанное и с трудом верила, что написала это сама. Нет, она была вовсе не глупой и прекрасно понимала смысл этого текста, но сымпровизировать так устно точно ей не под силу! Получились бы стилистически рванные словосочетания с топтанием вокруг одной мысли, а если бы все происходило перед публикой, страх сцены неминуемо повлиял бы на интонацию, на умение уверенно держаться. Обладая светом знания, Алина долго не имела прибора, с помощью которого его можно было бы поймать и расшифровать. Но прибор-таки был найден. Это – текст.

Ломброзо в своем исследовании гениев и психопатов (две стороны одной медали, ага) упоминал об определенном виде поехавших, у которых филигранно получилось болтать о чем-угодно, растягивая речи на целые часы, при этом такие пациенты не могли связно написать даже пары предложений – бедный мозг не выдерживал нагрузки. В случае с Алиной все было наоборот, хотя и слегка утрированно. Болтать она все-таки могла, но на какие-то отвлеченные, бестолковые темы, при этом в ее голове хранились целые сокровища смыслов, которые иногда, подобно пиратам, что перебегали на маленькие островки, перебирались в стихотворения или короткие журнальные статьи.

Вот сейчас пятно философии, по стилю больше походящее на размышление недовольного жизнью мудилы, вытекло из элегантных девчачьих пальчиков, лишив ноутбук электронной интеллектуальной девственности.

Дзынь-дзынь.

О, приехала доставка. Ну все, на арену выходят первичные потребности, следовательно, начавшемуся ремейку «Так говорил Заратустра», не суждено было сегодня продолжиться.

– Малышка, беги быстрей, а то голодная мамочка через пару часов сожрет твою жирную жопу, хе-хе-хе! – мигом оживилась Алина.

Женя лишь одарила подругу гневным взглядом. Мол, ты договоришься, дорогая, я без тебя все сожру. Но молча встретила курьера, приняв у того пакет с разными вкусностями.

– Можешь не благодарить. Скажи своему бобику… или как его там, чтобы он быстрее тебе деньги перевел.

– Спасибо, зайка. Вот что бы я без тебя делала, а? Наверное, повесилась бы на туалетной бумаге, либо же затолкала себе в рот…

– Туалетная бумага. Твою мать, Алина! Там осталось на половину прочтения состава освежителя воздуха. Что ж ты мне так поздно сообщаешь такие важные вещи! – спохватилась Женя, доставая из левого кармана домашних розовых штанов телефон, собираясь заказать самый важный для выживания ресурс.

– Давай, mommy, обеспечь нас тем, что сделает нашим попкам приятно, я тогда все вместе докину! – разбирая принесенный Женей пакет с продуктами и доставая из него свой ужин, пробормотала Алина.

– А вообще, я предлагаю какой-нибудь фильм посмотреть. Тем более у тебя вино есть, не так ли? Оно отлично скрасит сегодняшний вечер, – переводя взгляд с экрана телефона на подругу, заметила Женя.

– Да, Женечка, вино у Диониса в юбке всегда найдется. Давай посмотрим что-нибудь умное, – как будто недовольно пробормотала Алина, над чем-то задумываясь и ища взглядом пульт, чтобы включить большой настенный телевизор.

– Могу предложить фильм, снятый по книге Дятлова «Мордор Boy» – там что-то около фэнтези с вкраплениями разумности. Как у Стругацких.

– А конкретнее?

– Действия в мире Толкина происходят. Туда попадает хикка из нашего времени и пытается, видя средневековый ужас, сообщить тамошним обитателям о правах человека, расовой терпимости, гендерном равенстве, зеленой политике…

– Короче, о нормальных цивилизованных вещах, – перебила Алина.

– Ну типа. И прозвище себе он придумал – Мордор Boy, чтобы в будущих учебниках по истории кастомный никнейм застолбить. Конечно же, его никто не понял и суровый пролетариат устроил мальчику настоящий мордобой, практически убив несчастного либерала.

– Ничего не напоминает?

– Да там не в сюжете дело. Точнее, не совсем в нем. Куда важнее те мысли, которые звучат в моменте. Представь: в конце, когда он с переломанными ребрами и заплывшими от синяков глазами сморит на безмятежное небо Outстер-лица, внезапно для себя приходит к печоринской философии неотвратимости фатума. Бумагу, кстати, я заказала.

– Ну хорошо, давай глянем новую критику чистого спазма. Ой, разума. Повтори еще раз название, – попросила Алина, приготовившись вводить буквы через пульт на экранной клавиатуре.

– «Мордор Boy». А режиссера не помню, но кто-то из знаменитых.

– Ясное дело. Незнаменитых не смотрим.

Через пару секунд на экране появился белый квадратик, в котором были две фиолетовые буквы «ФК». То ли среднюю букву «А» потеряли, то ли это какое-то сокращение. Далее начался нарратив. Почти два часа прошли очень быстро, девушки не разговаривали друг с другом во время просмотра, не ставили киноленту на паузу, их только один раз отвлекло пришествие курьера с туалетной бумагой, которого молчаливо встретила Женя.

– Ну и как тебе? – после просмотра спросила Женя.

– Специфично. Зацепила мысль о том, что будь каждый из нас Богом, то использовал бы все мировые ресурсы и бесчисленные способности на утоление сиюминутных потребностей, раздражая дофаминовую систему нашего организма, а в итоге, плевав на все несусветное богатство, самоликвидировался бы после очередного стаканчика элитного виски. Наверное, настоящая свобода – это умение выбирать зависимости и добровольно ограничивать себя, – задумалась Алина.

– О как. С этого угла я даже и не посмотрела, но что-то в этом определенно есть. Мне кажется, тут еще был намек на то, что каждому человеку – свое время. Мы же с детства воспитываемся и социализируемся в определенной среде, а когда она резко меняется, человек, не имея ориентира вне себя, замыкается внутри. Становится маргиналом, мизантропом. А одной личности изменить общественный уклад непосильно, поэтому и остается только побитым умирать под чужим небом.

– Да, ты важную тему затронула. Но разве всегда один человек не может противостоять социуму? Если сводим к радикализму, то сдохнет, да, но ведь что такое, Жень, толпа? Более структурированная стайка моллюсков, которая плывет за тем, кто увереннее сказал, что знает куда плыть? На мой взгляд, если единица увидела на небе звезды, она может убедить целую бесконечность следовать за ней. А потом вообще становится понятно, что в этой единице-то и заключалась вся бесконечность.

– Да, один человек может бороться, но когда условия жизни диктуют массы, они всегда выиграют. Можно ли их переубедить? В теории – да, но надо, чтобы каждый из толпы искренне верил в то, что ему сказал отличный от него одиночка, понимаешь?

– Не, Женька, слишком ты идеализируешь коллектив, то есть его составные части. Достаточно переубедить только самых сильных и влиятельных, а остальные априори за ними потянутся. Куда бы дорога не вела! – заключила Алина, доливая в бокалы остатки сухого белого, – Люди – групповые животные. Пусть у нас есть мозги, которые помогают упросить наш быт, но между нами самими играет искрами древнейший, – Алина подняла вверх палец, – древнейший огонь инстинктов. И ты, и я – его заложники с самого рождения. И останемся таковыми до самой смерти.

– Очень просто, конечно, оправдывать собственную глупость и безответственность инстинктами, но задача человека, как высшего вида, рационализировать каждую сферу жизни в этом…

– Какого высшего вида, ну какого? Мы энергию получаем преимущественно только тогда, когда жрем других существ, сея взамен убитой жизни семена небытия. Растения получают все от Солнца, растительноядные – получают от растений. Вот это экологически продвинутые типы, они на вершине, потому что имеют все свежее. Мы получаем ту же энергию через нескольких посредников, каждый из которых взял процент себе. Разве это вершина, Жень? Это дно биологической цепи. Только не начинай говорить сейчас про…

На телефон Алины пришло уведомление. Со второго раза найдя устройство, девушка обнаружила оповещение от банка: «на Ваш счет поступил платеж 2000 RUB от Бортникова А.Я. с сообщением от пользователя: «Спасибо за минет!».

– О, налоговая служба получила причитающиеся ей денежные средства. Закидываю тебе на карту, сколько с меня?

– Четыреста шестьдесят. Кстати, как с Артемом дела. Он до сих пор никуда не устроился? – педантично проговорила Женя.

– Закину пятьсот – мороженое себе купишь. Слушай, да он же фрилансер, я думаю, он никуда и не будет устраиваться, раз совмещает все с очной магистратурой. Ведь так даже лучше.

– Не знаю, мне кажется, толка нет от этих фрилансеров, не воспринимаю их за серьезных людей – все какие-то пидорасы, – отрезала Женя.

– Да ладно тебе. Мадам-разумность погружается на дно стереотипов. Ну четкого графика и уверенности в будущем нет, хотя у кого та же уверенность есть, м? А так за свои проекты он получает вполне себе неплохие для проживания деньги. Плюс своя квартира, соответственно, оплачивает только коммуналку. Да и…

– Ага, и просит деньги у своей девушки, – усмехнулась Женя.

– В этом нет чего-то необычного, Женечка, люди так живут. Не все хотят тратить свою жизнь на строительство научной базы независимой России – кто-то себя, как личность, независимым сделать хочет. И давай завязывать с этой нудятиной – после твоих разговоров у меня бессонница и голова болит. За рекомендацию фильма, кстати, спасибо, – убирая мусор, резко проговорила Алина.

– Как скажешь, не за что, – сухо ответила Женя.

#3

Далее Алина собрала средства для снятия косметики и ушла в ванную. Весь процесс приведения себя ко сну занял у девушки примерно час. За это время Женя, взяв с практически пустой книжной полки сборник стихов Тарковского, удобно расположилась на широком диване. Она задумчиво перелистывала страницу за страницей, иногда вчитывалась в содержание, но чаще просто скользила взглядам по многочисленным строфам. Практически все стихотворения описывали природу: русские поля и деревни, дикие озера и стремительные ручейки – все такое родное, но как будто искусственное.

Женя никогда особо не понимала поэзию да и литературу в целом: нагромождение слов, существующее непонятно для чего и непонятно кому из нормальных людей нужное. Конечно, есть фрики вроде Алины, которые прутся, но ведь это своего рода шизофрения, способ снять стресс. Человек уходит из реальности в затаенный между буквами мир, чтобы в нем создать иллюзию счастья.

А ты попробуй счастье в реальности сделать. Мир легко покинуть, перефразируем классика, но переделать его гораздо труднее. Не плаксиво ныть на форумах в интернете о том, как тебе одиноко и сложно, а самосовершенствоваться, расширять горизонты собственной эрудиции, получать новые ощущения, брать на себя больше ответственности, чтобы в итоге не бояться быть сильным. Быть Человеком с большой буквы!

Сила человека ведь в сопротивлении. Когда он борется с тем, что есть в настоящем. И когда много людей начинают создавать ту реальность, которую они хотели бы видеть, миру ничего не остается, как предложить им такую реальность. Поэтому, совместно веря в прекрасное далеко, мы уже сейчас закладываем фундамент для его основания. А когда уходишь из несовершенного мира в рифмованные жалобы, соответственно, тратишь себя на то, что к будущему не имеет ровно никакого отношения. Мы должны различать свои мысли и материальный мир. И, кроме прочего, мы должны стремиться к тому, чтобы наши мысли приводили наши действия к совершенствованию реальности. Иначе смысл мыслей?

Отложив сборник стихотворений на полку, Женя подошла к окну. Солнце уже практически село, но на далеком горизонте еще виднелись розоватые оттенки умирающего заката. Отражаясь в окнах соседей, общий пейзаж образовывал удивительный по красоте градиент – темно-синий с бледно-розовым. Город уже готовился ко сну, поэтому движение на дороге было небольшим: владельцы собак выгуливали своих питомцев, одинокие бабушки тихо обсуждали события минувшего дня, дежурный наряд полиции медленно объезжал местность, иногда останавливаясь возле табакерки, какие-то зеваки с наушниками в ушах ходили по тротуарам, наслаждаясь предвкушением очередной бессонной ночи.

Скоро бóльшая часть людей уйдет в краткосрочное небытие, а те, кто останутся в сознании, наконец-то снимут маску жизнелюбия и станут – хотя бы в одиночестве – самими собой.

Алина тихо вышла из ванной и с полотенцем на голове отправилась в свою комнату, предварительно пожелав спокойной ночи. Так как комната была двухкомнатной, девушки распределили личное пространство следующим образом: Алине принадлежит отдельная комната, которую она самостоятельно убирает, а Жене досталась гостиная с негласным сервитутом для Алины. Гостиную девушки убирали по очереди. Остальную часть квартиры убирала преимущественно Женя, но это было диспозитивной нормой.

Достав учебник по психологии, Женя быстро открыла его на нужной теме – влияние культурных архетипов на нравственно-ориентированную модель поведения индивида. Пара будет только в понедельник, но так как выходные девушка планировала занять более важными дисциплинами, то сегодняшний вечер как раз подходит для того, чтобы окунуться в психологию. В целом, предмет этот окончится зачетом, к тому же будет большое количество автоматов, однако расслаблять булки не время. Нужно всегда встречать все жизненные препятствия уверенно, даже немного гордо, потому что иначе шестеренка обстоятельств раздавит тебе позвонки – а ты даже пискнуть не успеешь.

Но психология по своей сути особо не интересовала Женю. Не совсем отвратительно, но и не сфера научных предпочтений. Понимать других людей – это важно и полезно, но для этого не нужно никаких манипуляций. «Если люди, – размышляла Женя, – будут прямо говорить о своих намерениях, планах, то чудесным образом в социуме возникнет абсолютное понимание. Но люди, к сожалению, так устроены, что зачастую темнят и скрывают правду, поэтому ее приходится доставать через специально обученных для этого специалистов. «Сюжеты из далекого детства прочно входят в бессознательные структуры нашей психики – мозг воспринимает это за своеобразную реальность, которую затем пытается неоднократно повторить. Человек же, не понимая данного механизма, обречен сталкиваться с однородными проблемами в своей жизни – плохой партнер, алкоголизм, наркомания, пристрастие к азартным играм и т.д. Более того, пациент осознает негативное влияние данных явлений на свою личность, однако ничего с этим сделать не может…» Ну в смысле не осознает, в смысле ничего сделать не может? Ведь не хочет, правильно? Ему охота, чтобы его пожалели, мол, ты вот такой бедный, давай мы тебе всей планетой сейчас отсосем и жить проще станет, а? А потом внезапно оказывается, что у нас половина всего населения – откровенные чмошники, из-за своего инфантилизма не способные даже нормально жопу вытереть, а я молчу уже про общественно-полезные работы».

«С другой стороны, если целью индивида становится достижение колоссально важных для общества целей и выполнение своеобразных миссионерских задач, то это обнажает в глазах специалиста целый комплекс проблем: непризнание родителями, неудовлетворенность бытом, отсутствие прочных дружеских и любовных отношений, плохой контакт с обществом, из-за которого человек вынужден пребывать в одиночестве, вероятны проблемы с самооценкой…».

Дальше Жене читать не хотелось. Как бы она не хотела спорить с авторами учебника, понимала: все, что написано там, – правда. Конечно, неудобная и некрасивая, но именно такая, какая есть.

Желание построить другой мир вызвано отторжением нынешним. Стремление двигать науку связано с неспособностью проявить себя в чем-то другом. Мотивация на трату кучи сил для написания многочисленных работ с еще более многочисленными выступлениями имеет основу в виде трудного схождения со своими ровесниками.

Она хочет изменить мир, чтобы наконец-то чувствовать себя комфортно, хочет подстроить его под себя. Но можно ли допустить это, не меняясь самостоятельно? Можно ли создавать новые Вселенные, придумывая для них уйму физических законов, химических формул и логических закономерностей, имея в голове консервативные установки, из-за которых свободное мышление не может пробиться за железный занавес стереотипов даже при наличии по-настоящему высокого интеллекта?

Если все проблемы, как изучалось на прошлых темах психологии, из детства, необходимо в него окунуться. Женя, направив ничего не выражающий взгляд в потолок, начала вспоминать. Первыми на ум приходили относительно недавние радостные события: вручение красного аттестата с золотой медалью и успешное поступление на бюджет мГУ по той специальности, которая ей уже давно нравилась; радость родителей, особенно отца, когда в их семье шесть лет назад родился брат Жени – Илья; прекрасное восемнадцатиление, на которое родители подарили машину – пусть русский автопром, к тому же б/у, но зато это своя машина, в скорое время девушка успешно освоила обучение в автошколе и с первого раза сдала на права, однако к вождению быстро охладела.

Отец, узнав о появившимся нейтралитете к транспортному средству, конфисковал его к себе под предлогом «чего добру просто так стоять». Вообще, с отцом у Жени всегда были своеобразные отношения. После его смерти, которая случилась от инсульта уже больше года назад, девушка была уверена в своей бесконечной любви к этому человеку, но когда испытываешь любовь, то не надо ее себе объяснять, не надо ее оправдывать. Любовь либо существует, либо нет, а всякие предлоги, условия – этакие торги, когда на самом деле ничего нет, но общество уверяет, что что-то должно быть. И начинаешь сам себя зомбировать.

Дело в том, что Михаил Федерович (так звали отца Жени) всегда хотел похожего на себя сына военного, который ни на шаг не будет отходить от папки и под его властным взглядом станет Героем России во всех возможных битвах и войнах. Сын получился, но слишком поздно. А первый блин, как говорится, come on – родилась дочка. Не то чтобы это вызвало огромное разочарование у Михаила Федеровича, но он как будто отказался воспринимать Евгению Михайловну как лицо женского пола. Строгость воспитания, нескончаемая пропаганда мужских занятий и увлечений и даже организация досуга дочки была выбрана по суровому мужскому укладу. Когда Женя испытывала всякого рода неудачи и затруднения, то испытывала в ответ от отца на это гнев и какое-то даже презрение, казалось, ко всему женскому роду.

Девушка резко вспомнила одну ситуацию, от которой сейчас участился пульс: будучи еще семилетней девочкой, Женя, найдя в чемодане отца какие-то бумаги, которые отлично подходили для подарка любимому папочке, решила, используя новые цветные карандаши, нарисовать всю семью на фоне леса – может быть, во время похода за грибами, а может просто во время прогулки по сельской местности. Получалось чудесно, ведь карандаши, купленные специально для обучения в первом классе лучшей гимназии города, были невероятно яркими и прочными. Разукрасив один лист, девочка незаметно для себя перешла к другим, где так же вся семья была изображена счастливой на фоне различных пейзажей: море, озеро, небоскребы, пустыня, тропики, Красная Площадь и т.д. Естественно, на данную творческую выходку ушло около полудюжины папиных бумажек.

Вернувшись домой слегка позже, чем обычно, Михаил Федерович, раздевшись в спальной и посетив туалет, сразу же пошел на кухню, где его ждал ужин, сделанный любящей кроткой женой.

Ожидая, пока папа поест, Женя была в предвкушении того, что он зайдет к ней, по обыкновению спросив: «Как дела у моего солдата?», однако, проронив тихое «благодарю» супуге, он снова вернулся в спальню.

«Ну, сейчас он точно выйдет! – думала девочка и тихо ждала прихода папы. Шло пять, десять, пятнадцать минут, но никто к ней так и не зашел, – Наверное, у него сегодня просто плохой день, но ничего! Сейчас я покажу ему свои рисунки, и он точно обрадуется!» – героически спрыгнув с кровати и собрав в кучу множество листов, Женя, со сверкающими от своей задумки глазами, пронеслась по гостиной, случайно столкнувшись с мамой, которая была в белом и горячем от жара плиты фартуке.

– Ты куда это бежишь, зайчонок? – спросила она.

– Я к папе, мне надо… – не договаривая, Женя попыталась пробраться дальше, однако руки мамы схватили ее за плечи, не давая двинуться дальше. – Эй, ты чего? – не понимая данного жеста, Женя посмотрела со слегка дурацкой улыбкой на внезапно ставшим серьезным мамино лицо.

– К папе нельзя, он работает! Иди поиграй в своей комнате, – поворачивая Женю назад и подталкивая ее в сторону от спальни, ласково сказала женщина.

– Но я быстро, мне просто отдать… Ну вот, погляди! – Женя, не понимая причин запрета пройти к папе, протянула свои прекрасные рисунки, ожидая возгласы удивления и признания своих гениальных способностей.

Но того, что было далее, маленькая девочка вовсе не ожидала. Мама внезапно вырвала листы и судорожно перебирая и осматривая их, прошептала: «Что ты наделала, Женя!». И, забыв про все на свете, сама буквально вбежала в спальню. Женя, так до конца не поняв эмоциональной окраски маминого удивления, засеменила за ней и вбежала в комнату, ожидая услышать совместные возгласы радости родителей, но увиденное было ей абсолютно непонятно.

Михаил Федерович лежал на полу, смотря круглыми и красными, как кровавая Луна, глазами в какую-то невидимую точку перед собой. Он был раздет по пояс и сидел на полу, оперевшись спиной на шкаф. Одна рука со следами только что сделанного укола, а также с многочисленными следами сделанных ранее уколов лежала на колене. Ее цвет немного поменялся, стал бледнее. Во второй руке был зажат шприц, в котором осталось совсем немного зеленой жидкости. Папино безэмоциональное лицо украшала жуткая улыбка, левый угол которой неестественно тянулся вверх, а с правого медленно стекала слегка зеленоватая слюна2.

Пары секунд подобного зрелища хватило маленькой девочке, чтобы понять – здесь что-то не так. Встав у входа в спальню, потеряв возможность двигаться, говорить да и в целом размышлять, Женя с ужасом смотрела на лежащее в углу комнаты тело, которое еще недавно называла своим отцом. Рядом с этим телом на коленях сидела мама, у которой из глаз в бесчисленном количестве катились крупные слезы:

– Да что ж это такое? Неужели ты не понимаешь, что у тебя дочь, семья! В кого же ты превращаешься!? Пожалуйста, прошу, Миш, пожалуйста, услышь меня. Не надо, я умоляю тебя, не надо больше. Женя там… Женя там испортила бумагу, которую ты с работы вчера принес. Миш, ты же понимаешь, что это уголовка, Миш!? – истеричным голосом кричала мама, пытаясь вырвать шприц, который был прочно сжат в руке.

Михаил Федерович, пытаясь сфокусировать взгляд на Жене, что-то невнятно промычал, однако, поняв свою оторванность от реальности, подавшись спиной чуть-чуть назад, скатился полностью на пол и, хрюкнув от то ли внезапно перехватившего дыхания, то ли от собственных соплей или слюней, начал давиться, скрючиваясь в резких конвульсиях по полу. Далее его руки сами начали выворачиваться, а из-за рта пошла белая, как сладкая вата, пена, которая обильными потоками покрывала недавно вымытый светлый линолеум.

– Блядь… Блядь… Я не знаю, я… я… Что мне делать? Блядь… Что… А-а, Господи, пожалуйста, помоги… помоги нам… – захлебываясь истеричными слезами кричала мама, никакого внимания не обращая на свою дочь, которая, наблюдая всю эту картину, боялась даже дышать.

– Женя! – мама, внезапно опомнившись, резко подскочила к дочке. – Уходи, уходи в комнату. Все хорошо. Это так бывает у папы, это болезнь. Сейчас придет врач и все вылечит. Пожалуйста, не выходи из комнаты, хорошо? – она взяла Женю на руки и самостоятельно перенесла ее в комнату, закрыв там.

Той ночью девочка так и не смогла уснуть. Она просто сидела на кровати, закрыв уши руками, потому что казалось, будто тишина носила в себе весь траур сегодняшнего события. Ей чудилось, будто мир давил на все болевые точки разом и выворачивал наружу кожный мешок, в котором покоится счастливая детская душа. Новая редакция: «экс-счастливая детская душа». Смотря на нарисованные недавно рисунки, она понимала, что вот оно – последнее материализованное выражение их прежней семьи, прежней радости. Теперь Женя уже никогда не сможет быть спокойной за свое будущее. Она увидела абсолютное зло, которое поселилось в стеклянных глазах ее папы – самого любимого и надежного человека, которого она знала в своей жизни. И это зло было сильнее папы. Значит, зло когда-то сможет победить и ее?

– «Нет! – прозвучала первая, выраженная точными словами за этот период мысль. – Никогда. Я никогда не стану такой же. Я буду сильнее, я буду бороться с тем, чтобы быть доброй до последнего. Разве может нам подарить счастье то, что забирает у нас самое дорогое?» – и, поняв пока еще детским умом какое-то невероятное величие своей мысли, Женя расплакалась, скатившись на край кровати.

То же самое сейчас произошло и со взрослой Женей. Она снова испытала леденящий ужас того события. Что было потом, она уже смутно помнит. Кажется, приехала частная скорая помощь (к богатым наркоманам приезжают только такие). Михаила Федеровича забрали в больницу и пару недель он лежал под капельницами, восстанавливая просранное солдатское здоровье.

С рабочими бумагами, кстати, все обошлось: все поняли, в каком состоянии оказался славный вояка, и списали утрату документов на несчастный случай. Быстро нашли неудобных виновных, которым вынесли предупреждение, да и сразу же забыли о произошедшем. Чудесный русский гуманизм.

Потом отношения между Женей и отцом испытывали на себе различные метаморфозы: от нежной и чуткой внимательности до откровенных издевательств. Девушка до сих пор помнит, как во время одной из (совершенно глупых, естественно) ссор отец схватил на тот момент тринадцатилетнюю Женю и, притянув ее к зеркалу, стал кричать: «Ты посмотри на себя! Настоящая уродина! Ты просто омерзительна! Повторяй: я – уродлива! Я – уродлива! Я – уродлива!». Та долго сопротивлялась, однако Михаил Федерович был сильнее и, испытывая невероятное омерзение от сложившейся ситуации, а также абсолютно не понимая смысла происходящего, девочка, давясь ручьем из слез, покорно повторяла ужаснейшие слова подобно древнему заклинанию. На следующей день мама, снимая постельное белье для стирки, обнаружила под подушкой Жени кухонный нож. Для чего – непонятно до сих пор.

Можно ли после вышеописанного хотя бы уважать человека? Не говоря уже о любви. Женя задумалась. Да, можно. Папа был слабый. Очень слабый. Свою агрессию и силу он вымещал на самых близких, самых дорогих людей, которые стопроцентно не могли ему ответить. Таким образом отец чувствовал себя настоящим главой счастливого семейства. Хоть где-то он был главный.

А на работе лох, как говорится, обыкновенный, которого, конечно, открыто не оскорбляли да и вообще делали вид, что ценят; но по факту считали за недалекого додика, у которого из всех открытый в жизни – коллекция дешевых пивных бутылок и, как следствие, круглый живот, выпирающий из-под аккуратно поглаженной солдатской формы.

Человеку нужно быть важным и важно быть нужным, поэтому он пытается воспроизвести впечатление успешного, самоуверенного, по-настоящему перспективного индивида, которым все должны неистово восторгаться.

Но когда этого не происходит, приходится выбивать уважение, так сказать, силой у тех, кто физически и психически слабее тебя. А еще находится в финансовой и родительской зависимости от тебя.

Но что это как не обыкновенная слабость? Желание проявить себя хоть в чем-то, хоть где-то. Колоссальное самовнушение, создание образа надежного и важного человека.

Женя понимала – папа был ненастоящий. Он лишь играл роль заботливого наставника, однако сам был потерян и до безумия одинок. Он действительно любил своих детей и хотел только лучшего для них, но далеко не всегда выходило что-то реально лучшее.

В конце концов, он часто бывал добрым и внимательным. К нему смело можно было идти на помощь с железной уверенностью насчет того, что помощь получишь. И сила отца, девушка сейчас это понимала, была как раз именно в доброте и внимании. Он был чутким, ранимым, но пытался всячески это скрыть. Его любимое выражение, использование которого он довел до автоматизма, звучало следующим образом: «У меня нету эмпатии». Так он пытался оправдываться, скидывая весь груз ответственности на то, что просто не понимает чувств и эмоций других людей. Но, разумеется, это было откровенной ложью.

Михаил Федерович, наоборот, прекрасно всех понимал и чувствовал, даже излишне. Вследствие этого ему было тяжело часто находиться в обществе – чувствовался дух фальшивок и манипуляторов. Но, понимая кощунство мерзкого маскарада, он принял добровольное решение – стать его частью. И стал такой же марионеткой, жаждущей признания и самореализации.

При этом он всегда пытался искать себя. Но становился на одни и те же грабли: искал себя в обществе, среди других людей – а так себя никогда не найдешь. Так даже себя не услышишь.

Михаил Федерович до жути боялся одиночества, однако испытывал его острейшую необходимость в моменты всеобщего веселья – он не мог быть по-настоящему веселым. Конечно, пытался изображать свое причастие ко всему социальному, при этом не ощущая никакой теплоты внутри. Порой люди обращали внимание на то, что его лицо выглядит печальным, недовольным. И его это до жути раздражало, потому что он не хотел, чтобы его слабость видел еще кто-то. Он зарывал свою голову, как страусы, в пески собственных мыслей и растворялся в этом.

Постепенно в меланхолии для Михаила Федеровича образовалась некая комфортная среда – он привык к ней, привык к своей легкой отчужденности. Зачастую складывалось ощущение, что он – герой антиутопии, который осознает свою инаковость, но не может ничего с этим сделать.

Короче говоря, сложный Михаил Федерович человек. Непонятный для многих, а особенно для себя, он пытался нести ответственность и за семью. Получалось это средне. Иногда – взлет, иногда – падение, в общем масштабе – эмоциональные качели. А могло ли быть иначе? И могла ли Женя получиться такой, какой она есть сейчас, если бы ее отец был нормальным человеком?

У Алины позвонил телефон, что вернуло Женю к реальности. Оказывается, она фактически дремала, а процесс воспоминания несся сам по себе по трассам головного мозга. Алине позвонил Артем – Женя поняла это из-за изменившегося голоса своей подруги.

По сути своей любая девушка актриса. Особенно тогда, когда дело доходит до флирта и общения с противоположным полом. Так уж устроен биологический сценарий отношений, согласно которому самка своим изящным видом, напыщенной неприступностью как бы не вербально говорит: «Выбери меня и наше потомство будет самым приспособленным, ты же понимаешь, что плохие гены такую красоты не сделают». И самец, ловя этот сигнал, начинает действовать. Далее – отвлекающие периоды взаимной притирки и – цель всего – секс.

Естественно, ни самка, ни самец не думают во время влечения о потомстве. Девушке нравится поток мужского внимания (это поднимает ей самооценку), парню нравится внешний вид барышни (это поднимает ему пенис). Но если у тебя нету осознания происходящего, это не значит, что ничего не происходит.

Была ли Женя актрисой во время общения с симпатичными парнями? Хотелось бы ответить, что нет, но очевидно – да. Игра у каждой девушки своя, но суть ее непоколебима – создание привлекательного образа, который зацепит мужчину. Поэтому и образ Жени был странным. Все общение с противоположным полом (если это не старые пердуны из научной комиссии) складывалось как-то по-детски неловко.

А чего же хотела Женя от мужчины в первую очередь? Она задумалась. Несмотря на внешнюю стойкость и уверенность, ей прежде всего хотелось бы получить от парня защиты. Защиты от этого чертового мира. Отец не мог этого дать, потому что даже себя защитить не смог, но, пожалуй, в этом нет его вины. А мужчина рядом должен быть, несомненно, сильнее. Потому что одно дело – языком болтать, а другое – мешки ворочать. С первым у Жени все неплохо, чего не скажешь про второе.

В прошлом у девушки были отношения. На данный момент первые и – единственные. Стоит сразу сказать, специфические отношения. А специфика их заключается в расстоянии. Если коротко: переписка в случайном чате на каком-то форуме, обмен ВК, целые дни общения через формат #любовные_СМСочки, ну и приобретение формы отношений.

Женя слышала от многих, что отношения на расстоянии – вещь несерьезная, временная, непонятная. Вот, мол, они к ни к чему не приведут, только взаимная трата времени на непонятное что-то online. «X ни к чему не приведет, только трата времени на непонятное Y» – уникальная формула, под которую можно подвести любую человеческую деятельность. Каждый вставляет под икс и игрек то, что считает (не)нужным. Вуаля.

Поэтому Женя успешно фильтровала такие разговоры. И правильно делала, потому что правила жизни могут быть только объективными, т.е. исходящими из объективных источников. А личностные предпочтения можно перефразировать как «личность предпочитает». Не нравится – ладно. Нравится – ладно. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.

Ее парнем был Данил. В целом, в нем не было чего-то необычного – ровесник Жени, обладал приятной харизмой и абстрактным мышлением. Молодых разделяло всего лишь около пятисот километров – но то ли так распорядилась злодейка-судьба, то ли самим было лень жопу поднять, но они так и не встретились. Может быть, не было искренней любви? Да в том и дело, что была самая чистая, светлая, пожалуй, самая сильная любовь, о которой Женя и, она уверена, Данил вспоминали до сих пор. Женя чувствовала его поддержку и защиту, а Данил – а это сложно. Он был похож на отца Жени – временами его настроение резко менялось, в мгновения проходя через грани ЯСЕГОДНЯКОРОЛЬВЕЧЕРИНКИСУЧКИ до 1000-7 я умер, прости. У Данила была одна странная черта: он всегда думал о счастье и пытался прийти к нему, но практически никогда не был по-настоящему счастлив. Это как мастурбировать и не заканчивать нужным образом. Но, кроме шуток, парень в своем стремлении заходил за крайности – окунался и в адреналин, и в разврат, и в ванную с головой, постоянно ходил каким-то поддатым и поехавшим. Конечно, изначально звучит без криминала, как будто просто экстремальный человек, но на самом деле он просто рехнулся на своем желании раз и навсегда схватить волшебную Жар-птицу за хвост и ни за что не отпускать – только телесно он был в реальности, все его мысли были где-то в других мирах. Поэтому Женя и быстро распознала в этом молодом повесе силуэт папки. Однако, несмотря на это, пыталась примириться с его девиациями. Но все было напрасно. Как сам Данил говорил, Женя – лишь один из многочисленных инструментов для достижения желанного счастья. Это было обидно.

С другой стороны, если отойти от фанатичности, а не занимаемся ли мы этим же всю свою жизнь? Каждый из нас, едва открыв утром глаза, очень сильно надеется, что этот день будет необычным, положительным, главное – счастливым. Так или иначе, мы всегда гонимся за счастьем. Только оно как будто на шаг впереди. Вот собираешься сделать этот шаг и… оказывается, под тобой была глубокая пропасть и уже никакой нейромедиатор не вытащит тебя из дофаминовой ямы, в которую ты, желая лучшего себе, угодил. Разница между Данилом и нами в интенсивности этого.

В любом случае мировоззрение своей второй половинки беспокоило Женю, ведь она была ярой сторонницей того, что счастье человека в его руках. И не нужно никакого экстрима вообще. Захотел стать счастливым – стал. Все же просто.

Хотя она сама понимала, что это не так. Конечно, наше ощущение прямиком зависит от нашего настроя и желания, однако вызвать конкретную эмоцию – это труд, ибо влияние внешней среды невероятно сильно. Опять же, может ли человек противостоять окружающему горю, дабы чувствовать себя хорошо? Вот Михаил Федерович не мог этого. У Данила тоже никак не получалось. Женя пыталась, пусть не всегда получалось, но она никогда не оставляла попытки. И у Алины, кстати, тоже это часто получалось. Конечно, она была своеобразной девушкой, но – и это важно – сильной девушкой. Может быть, именно поэтому они и стали подругами.

Вообще, единственной проблемой в тактике Данила было то, что вся его тактика – одна большая проблема. Когда он искал счастье, прибегая к многочисленным паническим атакам из-за чрезмерного употребления энергетиков или нарочного причинения себе боли, так или иначе уходил из реальности, из настоящего момента. Его мозг выдумал условный ориентир и бежал до него через тысячи верст, чтобы, не дойдя в очередной раз до туалета, обосраться. Суть в том, что для комфорта Данил должен был просто принять происходящее за естественное и необходимое, слиться с окружающей средой и выбросить из головы все мысли о неудачном прошлом и пугающем будущем – ценить то, что имел, грубо говоря.

Счастье – нерациональная вещь, и это ее главное достоинство.

– Женька, а можешь мне скинуть задания по рекламе. Ты, кажется, говорила, что у тебя они были? – высунувшись из двери, улыбнулась Алина.

– Да. Минуту, – без особых эмоций ответила Женя.

– А то там этот дегенерат со своими сказочными условиями… не могу, устала уже, когда ж все закончится, а, господин-ученый? – зевнула Алина. – Я ему один социологический опрос уже третий раз переделываю. Нет бы дал конкретику: что не так, где не так и как исправить. Надо ведь загадочно разводить руками и закатывать глаза в манере уставшего аристократа. Я по вздутию его сладких губок должна, что ли, понимать свои ошибки?

– Да, он специфичный.

– Что-то ты не особо активная сейчас. Так фильм загрузил или я надоела? Не переживай, фильм скоро окончательно поймешь, а я – скоро сдохну! Одни плюсы кругом, – пытаясь поймать взгляд подруги, говорила Алина. – Или тебя моя смерть не радует, а? – она попыталась шутливо схватить Женю за плечо, но та лишь грубо отстранила ее.

Женя резко толкнула Алину и, обозначив быстрым гневным взглядом факт того, что ее личные границы были нагло обоссаны, принялась искать конспекты прошлого семестра. С теми, кто отливает в неположенных местах, провидение потом сыграет в ящик. Дай бог, если просто по мелкому хулиганству привлекут – это наименьшее из вероятных напастей.

– Ну ты и злюка. Я же тебя люблю всей душой и сердцем, а становлюсь вот жертвой бытового насилия и женского абьюза – ни встать ни сесть, – жалобно проговорила Алина.

Найдя нужную тетрадку, Женя молча протянула ее Алине. Та взяла и не без тени улыбки ускользнула в комнату.

– «Ладно, надо отвлечься от этого идиотского мира», – подумала Женя и, найдя на полке телефон, зашла в мир интернета. Шило на мыло поменяла.

ВКонтакте встретил новостью о том, что пару часов назад скончался всемирно известный философ, профессор, доктор наук и проч. проч. проч. – некий Александр Лавдиков. Не припоминая таких имен, девушка загуглила этого персонажа. Первый же сайт выдал следующую цитату из его популярного научно-исследовательского трактата «Муха бытового сознания в паутине мысли философа»:

«Если бы меня попросили кратко описать то, что такое мир да и вообще объяснить весь механизм функционирования мироздания, то я бы обошелся весьма лаконичной формой: мир – это индукционная связь вращающихся перспектив в довольно пропорциональной объективной прокламации, издающей очень тревожные, но в то же время привычные и знакомые нам симбиозы двигающихся сосудов общественного мышления.

Все с человеком происходящее – это рациональные принципы множества систем, параллельно сообщающих единые сигналы субстанции, обеспечивающих спиральное закругление множества мыслей в структурной лестнице вселенского развитого порядка».

– Что это за хрень? – подумала Женя, не поняв написанного ни капли.

И вот, просматривая очередные интернет битвы под одним из постов мейнстримного паблика, девушка наткнулась еще на одну цитату недавно умершего философа: «Как бы то ни было, реальная власть состоит не в деньгах, не в успехе и даже не в оружии – это лишь запоздалые символы, которые зачатую не имеют к реальному управлению никакого отношения. Власть – это информация! Тот, кто создает и распространяет информационные потоки, управляет теми, до кого они доходят. А дойдут они до всех. В будущем нам надо опасаться не больших дядей с оружиями, а щупленьких мальчиков с ноутбуками – они не сайты секс-услуг программируют, а наше, не сочтите за грубость, мышление программируют – умело используя в нужной последовательности определенный алгоритм сигналов, воздействующий на мощные рычаги психики, задают нам те волевые стремления и важнейшие ориентиры, которые мы принимаем за свои, вообще не замечая подлой иллюзии».

Сложно было не заметить правдивость этой мысли. Современные СМИ делают из нас податливую армию конформистов, которые, не задумываясь ни о чем, с радостью готовы уплетать горячие пирожки фейк-новостей с начинкой в виде конкретной и четкой позиции, которая должна быть абсолютно у каждого человека. И, как ни крути, все становятся заложниками этого. Безусловно, отдельно взятый индивид самодовольно улыбнется, мол, ну я-то все обдумываю и реально понимаю, мне никто ничего не продает и не внушает – я сам, если надо, кому что-угодно внушить смогу. Если так происходит, значит, система работает идеально, ибо пациент даже не понимает, что над ним без его ведома установили негуманный эксперимент, который начался задолго до его рождения и будет длиться еще тысячелетиями после его смерти.

«Есть ли в таком случае у человека свобода. Ну, полная независимость от этого внушения извне? – подумала Женя. – Косвенно – да. Полностью свободным человек никогда быть не сможет, потому что мозг, не получая привычных команд, перестанет функционировать. Совсем или частично – неважно. Но у человека при высокой степени его осмотрительности есть свобода выбирать те потоки, от которых он будет зависеть. Буквально: выбрать рай и не вкушать яблока с древа познания или же вкусить яблоко и быть изгнанным из рая? – почти что вопрос Достоевского, но каждый из нас сталкивается с ним. При рождении мы против нашей воли появились в определенных условиях, и наша задача, осмотревшись, выбрать ту группу триггеров, от которых нас будет переть до гроба».

«Интересно, – перевернувшись на другой бок, продолжала думать Женя, – данная ситуация – это следствие нынешней дерьмовой системы? Скажем, в коммунизме человек ведь сможет быть абсолютно свободным?».

Мысль Жени неслась далее, а девушка не отдавала себе отчет в том, что сказка о священном коммунизме – один из многочисленных, привитых из вне, императивов зависимости, о которых она думала пару мгновений ранее.

Почему же молодой студентке перспективного ВУЗа так нравилась эта красноватая сказка для бедных крестьян? Еще будучи девочкой, Женя вспоминала как папа, сияя своими голубыми глазами, очень долго и умно рассказывал о прелестях нового общественного строя, который является синонимом справедливости. Чуть позже, когда в результате боевого ранения, левый глаз Михаила Федеровича был поврежден и хирургическим путем его пытались выкрутить, дабы посмотреть общее состояние и возможность улучшения зрения, неопытный врач задел глазные нервы и око вовсе перестало видеть. Конечно же, это не мешало отцу Жени успешно управлять автомобилем и продолжать нести военную службу, но теперь блеск из глаз его вовсе пропал. Казалось, будто бы он ослеп полностью, но только прикидывается, что визуал этого мира ему доступен для восприятия. При этом до последнего дня жизни Михаил Федерович ни на миг не усомнился в реальности чудесного коммунизма.

Бывший Жени тоже хотел попасть в определенного рода коммунизм. Но нужно это ему было, разумеется, исключительно ради собственного счастья. Что в этом плохого? Да то, что логика ведь капиталиста. Пусть нету денег и имущества, зато есть исключительная своя воля, которая будет погружаться в коллективные лапки футуристического наслаждения. Этакая духовная оргия.

Постепенно мысли о бесконечном вечном пробрели форму сна и Женя потеряла отчет, что она уже не думает о фундаментальных вопросах существования человека, а пытается убежать от единорога, у которого вместо рога было множество клоунских носов, вертикально надетых друг на друга так, что при быстрой качке каждый из них бился о соседние, что производило характерный саркастический смех, непонятно откуда доносящийся. Ловушка Джокера?

#4

Пока Женя занималась клоунадой Алина вновь страдала об бессонницы. Ей действительно не так давно звонил Артем, принеся с собой множество анекдотов.

– Ну, привет, сестра-спасительница. Выгляни в окно – покажи всему миру свое прекрасное лицо, – с корабля на бал начал Артем.

– О как. Может быть, мне еще сиськи показать, чтобы мир окончательно стал счастливым? – флиртовала Алина.

– Если покажешь сиськи миру, то мир кончит… свое существование.

– Значит, если я покажу тебе сиськи в следующий раз, то ты кончишь свое существование в моей жизни? – сделав нарочно волнительную интонацию, улыбнулась Алина.

– Никогда такого не было! – серьезно заметил Артем.

– И вот опять!

– Ладно, декрет о сиськах будет принят чуть позже. Я чего звоню – завтра мы с Антоном поиграем в компьютерном клубе где-то до восьми вечера и после этого я, радость моя, свободен. Предлагаю куда-нибудь сходить.

– Ничего себе предложение. А свадьба наша тоже будет после потных игр с Антоном или как? А вообще, я не знаю – могу быть занятой по учебе…

– Стой-стой-стой, какая учеба? Пятница же! Все адекватные люди отдыхают и наслаждаются свободой. Что-то ты мне, Алина, недоговариваешь! – перебил Артем.

– Да, но, молодой человек, у меня еще долгов столько, что Вами горячо любимая madame может запросто вылететь из университета, – сказала Алина.

– У горячо любимой madame будет завтра целый день, чтобы сделать несущественные учебные дела и посвятить всю ночь неописуемой любви.

– С чего ж это твоя, Артем, любовь неописуема? Ее вполне можно описать.

– Ну, хорошо, сейчас я сделаю себе, так сказать, рекламу, по которой…

– А, точно. Точно! Реклама… Зайка, подожди минуту, – перебила Алина своего парня и вскоре ее голос зазвучал уже далеко, в нескольких метрах от динамика телефона.

– Женька, а можешь мне скинуть задания по рекламе. Ты, кажется, говорила, что у тебя они были?

Женя что-то кратко ответила своей подруге и голос Алины еще удалился настолько, что слова уже стали непонятными.

Артем лично не знал Женю, но наслышан о ее особенностях от Алины. Ну что тут сказать? Одинокая девчонка, воспитанная тираном-наркоманом, выбравшая свой жизненный путь в виде служения Отечеству на научном плацдарме. Имела какие-то непонятные отношения на расстоянии, а сейчас имеет мозги Алине на тему патриотизма, правильных ценностей (а кто их правил, да?) и классового сознания. Короче говоря, ближайший половой партнер в обозримом будущем – том «Капитала» в твердой обложке, потому что так долго трахаться с социализмом может только реальный извращенец.

– Не, ну представляешь, что она чудит? Я ей говорю, мол, Солнце дай мне конспект по учебе, чуть ли ни засосала ее там, а она так толкнет, что у меня искры из глаз! – начала запыхавшаяся Алина.

– Так тебе и надо, отвлекла Сократа от созерцания небесных тел! – рассмеялся Артем.

– Ну серьезно. Весь день все было нормально. Она, кстати, пришла с очередного свинг-пати любителей теоретической теории. Вот. Ее там даже кто-то заметил, похвалил. Потом фильм смотрели. Может быть, знаешь, «Мордор Boy». Обсудили его. Ну я после по своим делам отлучилась, а сейчас вместо Жени какой-то монстр. Да что же могло произойти? – принялась тараторить Алина.

– Да, я смотрел мордобоя. Ну, в смысл я не вдумывался, но музыка прикольная там, я даже на телефон скачал.

– Ночью Женя из красавицы, ей-богу, превращается в чудовище! – заключила Алина.

– Скорее из одного чудовища превращается в другое, ха-ха-ха, – рассмеялся Артем, – кстати, раз уж тебе так страшно с твоей соседкой, то может переедешь ко мне?

– Артем, кажется, мы об этом уже говорили. Давай не будем ничего торопить, хорошо? Я обещаю, что перееду, но чуть позже, – с серьезностью и усталостью начала Алина, – просто если ты будешь при каждом случае об этом упоминать, я не принесусь к тебе на всех парусах, правда.

– Ну да, ну да. Лучше же жить с подружкой, которая тебя саму же бесит, когда у парня целый дом свободен. Я все понимаю, Алин.

– Артем, если ты хочешь поссориться, мы можем сделать это без проблем. Только я не вижу смысла. Кажется, между нами обсуждалось, что пока я буду жить тут с Женей. Она моя подруга, хоть и бывает странной, но мало кто может меня понять так же, как она. Мы разные, но есть что-то, что нас роднит. Не надо обижаться и ревновать – я провожу с тобой столько времени, сколько могу.

– Ладно, я надеюсь, ты сообщишь как можно скорее, что готова к переезду. Я тебя всегда жду. Надеюсь, завтра к восьми у нас получится встретиться.

– Я рада, что в этот раз ты меня сразу понял. Да, я найду завтра время, чтобы встретиться! Соскучилась! – с облегчением сказала Алина.

– И я соскучился. Мне лучше не отвлекать? Кажется, у тебя там какая-то реклама?

– Да, прямо сейчас смотрю это говно, поэтому лучше чуть позже спишемся, хорошо?

– Да, давай! Люблю тебя!

– И я тебя люблю!

Алина, отложив телефон, принялась внимательно изучать конспекты Жени. Почерк у ее подруги был, конечно, на редкость ужасный, но в целом понятный. А объем информации был намного больше. Теперь понятно, почему Алину преподаватель уже два раза отправлял назад с незачетом – в ее работе не было даже трети того, что нужно было. Точнее – было формально все, но совсем без деталей. А Женя описала все – от точки до точки. Применив материал Жени к своему заданию, девушка принялась переделывать итоговую работу. В целом, получалось очень быстро и даже как-то непривычно легко. Смогла бы так Алина сделать с самого начала? Очевидно, нет. Но сейчас к заданию появился даже какой-то интерес и трудность стала восприниматься как заигрывающий вызов, который не принять было очень трудно.

Проведя над тетрадью около двух часов, Алина закончила работу. Получилось очень объемно, детально – все так, как надо. Улыбнувшись получившемуся, Алина вышла из комнаты и обнаружила, что Женя уже заснула.

– Ну и соня-злюка! – ласково сказала девушка и положила тетрадь на кровать, рядом с Женей.

Этот день прошел. В свои законные владения вступила ночь. Темная и тихая. Темное время суток нравилось Алине всегда намного больше? Была в ночи какая-то… романтика? Не совсем, скорее спокойствие, принятие мира как родного и принятие себя как части этого всего. Днем из-за бесконечных суматох на подобный анализ времени нет. Задуматься, конечно, можно, но тогда реакция общества будет такой же как реакция на Вощева в «Котловане» Платонова – не поймут, выгонят и оставят с неясными символами туманного будущего.

Одиночество благородно тогда, когда о нем думаешь, находясь среди других. Попробуй изгоем побыть, потом рассуждай о плюсах одиночества.

Задумываясь на подобные темы, девушка машинально открыла чат с менеджером – он скидывал Алине темы, на которые нужно было написать следующую статью. Часто, помимо темы, шли небольшие требования к тексту: примерная ЦА, о чем нужно обязательно упомянуть, чего упоминать точно не стоит, размер текста, контекстная реклама, хвальба местного чиновника и т.д. Примерные очертания будущего продукта, грубо говоря. И вот сейчас у иконки чата висел синий кружок с белой цифрой 2, означающий, что новый заказ пришел.

«Так-так, что же нас ждет на этот раз?» – подумала Алина, нажимая на диалог и читая появившийся текст.

«Тема: специфика информационных сообществ города местный в российском сегменте социальных сетей: объем и вовлеченность аудитории, возрастная направленность записей, быстрота реакции на общегородские события, уровень модерации сообществ, сравнительный анализ роста групп и основные тенденции развития.

P.s. Как ты понимаешь, в этот раз у тебя сухая работа с цифрами и фактами. Выбери 3-4 самых популярных сообщества в ВК или ТГ и попробуй кратко описать их сущность. Обрати внимание на политику – прошел слушок, что не зря это затеялось. Только особо не усердствуй, потому что это еще потом среднестатистическим пенсионерам читать. Как закончишь, присылай сюда статью в вордовском файле вместе со ссылками на сообщества, которые будешь анализировать. Срок на выполнение: до 20:00 завтрашнего дня. Постарайся не затягивать, чтобы я еще просмотреть успел».

Отправлено задание было пару часов назад – когда девушки еще досматривали фильм. Не сказать, что Алина была рада – ей куда больше нравилось что-то более творческое, где надо блеснуть языком и орудовать словами, но тут нужно всего лишь окунуться с головой в местные интернет сходки и искать между ними отличия.

«Все равно все друг у друга всю информацию тырят. А разница – в объемах, частоте и наличии комментариев от администраторов сообщества, – задумалась Алина. – С другой стороны, найдут, так сказать, глашатая – самого крупного зверя и будут ему патриотическую рекламу по дешевому прайсу втюхивать. А тому и придется брать, потому что иначе укажут на несколько постов, где в комментариях кое-что не успели вовремя удалить. И является это типа распространением. И распространение типа уголовно наказуемо. И привлекать будут не бота, который уже несколько дней как заблокирован, а типа невнимательных руководителей сообщества. А может просто закорешиться хотят с админами, чтобы неудобные новости гарантированно игнорировались, а местные достижения со всех углов обсуждались – многоаспектная тема, в общем. Ведь, если деньги дают – значит – это кому-нибудь нужно? Значит – кто-то хочет их выдавать? Значит – кто-то называет эти плевочки жемчужиной общественного сознания?».

Алина уже прикинула примерный список сообществ, о которых будет писать: «Типичный местный», «Нетипичный местный» (интересно, долго над названием думали?), «Мой и твой местный», «местный №1» – все эти экспонаты орудуют в ВК, имеют примерно одинаковое количество подписчиков (разница в 50-80 тысяч при 500-600 тысячах особого значения, решила Алина, не имеет) да и чем-то особым друг от друга не отличаются. Добавив в закладки браузера эти группы, Алина вышла из соцсети – на сегодняшнюю ночь с работой закончено. Да, это буквально как закрыть файл с дипломом, написав лишь заголовок, но ведь она напишет все это днем, а сейчас есть более полезное занятие – бездельничать.

Написав Артему о том, что теперь она свободна, Алина зашла на ютуб, ища что-то, чем можно скоротать минут 10-15.

Первое место в разделе «В тренде» занимало выложенное всего 40 минут назад почти часовое интервью с популярным оппозиционером-певцом под псевдонимом ЛЕКАРЬ. Интервьюером был либерал, который неоднократно пытался попасть в большую политику, но вместо побед на муниципальных выборах получал очередной административный арест – Сеня #сроквчат. История никнейма любопытна: во время очередного антиправительственного митинга свободолюбивый Сеня, командуя оравой своих малолетних фанатов, попытался протянуть поперек автомобильного движения огромный плакат, собственноручно изготовленный – на плакате был изображен голубь, летящий к яркому Солнцу, но его за одну из лап схватила сильная мужская рука, и неясный силуэт со словами: «Никто никогда не вернет 2007-ой» тянул птичку вниз. Разумеется, силовики быстро прекратили данную демонстрацию, а Сеню забрали в автозак. Молодой либерал очень гордится данной ситуацией, ведь подлые жандармы режима не позволили современному политизированному молодому человеку осуществить дарованные Конституцией права. И с этих пор любой его выпуск заканчивается на фразе: «Пишите в комментариях срок в чат, на который мы сегодня наговорили!». На этом его история заканчивается, однако мало кто знает, что приняли Сеню на самом деле за то, что он, еле держась за плакат, был в абсолютно невменяемом состоянии, вызванном алкогольным опьянением – малышка-либерал с помощью изрядной выпивки пытался обнаружить в себе ту смелость, которой в адекватном состоянии не находил. И привлекли Сеню исключительно за появление в общественных местах в состоянии алкогольного опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность. Но кому нужна правда, когда тут такой красивый символ – к человеку применили физическую силу только из-за его взглядов.

С момента последнего рокового задержания Сеня снискал немалую популярность, потому решил податься в медиапространство российского сегмента видеохостинга, дабы там пропагандировать свои популистские взгляды. Брал интервью он, естественно, у подобных себе, и во время всего выпуска представители неравнодушной молодежи обсуждали внутреннюю и внешнюю политику страны, блистая глубокими знаниями в области истории и политологии, а также понимая основные общественно-культурные процессы, происходящие среди населения. И выглядело это даже не хуже разборок бабок возле подъезда.

И в этот раз к Сене #сроквчат пришел весьма популярный исполнитель, который устраивал неслабые потасовки на корпоративах проевропейски настроенных олигархов. Гроза российской хип-хоп сцены, звездный талант и до безумия принципиальный человек – это все про Дениса Картошкина под псевдонимом ЛЕКАРЬ.

«Я излечу тебя от страха

И вмиг уйдет болезнь.

Сраженной доблестной отвагой,

На смерть несется честь!

Мой мир погибнет не сегодня,

Несу целебный мед!

Сожмутся две волны, как в море,

Настанет мой черед!».

Что-то подобное он обычно исполняет – абстрактно, чересчур пафосно, зато поэтично. Этим и приковывает сердца политически активного социума.

В общем, забавный союз на этим интервью получился, поэтому Алина, особо не раздумывая, кликнула на него. Вряд ли особо вникнет, при этом на фоне будет что-то играть. После долгого интро, нарисованного с помощью компьютерной графики, сопровождаемого музыкой без авторских прав, на экране появилось небольшое помещение без какого-либо интерьера, кроме двух стульев, на которых нарочито широко расставив ноги, восседали напротив друг друга два молодых человека. Один – в темных узких джинсах, кожаной куртке и темных солнцезащитных очках, с крашеной в белый цвет головой и небольшими следами тонального крема на лице и шее – Сеня #сроквчат, второй – в сером спортивном костюме на манер 90-х и с аккуратной прической кроп с вкраплениями бардовой краски в волосах – ЛЕКАРЬ.

– Всем привет, дорогие друзья! В сегодняшнем выпуске к нам в студию пришла настоящая звезда – лидер музыкальных чартов, организатор многочисленных бизнес-проектов и общественных фондов, автор хита «Я КОСМОПОЛИТ», борец за общественную справедливость и политическое просвещение, участник многочисленных митингов свободы; человек, который своими чудесными композициями наполняет наши души огнем надежды на светлое завтра, а также один из лидеров современной дискурс-модели, за которой, очевидно, находится наше с вами будущее, встречайте – ЛЕКАРЬ.

Камера перемещается на улыбающегося в этот момент хип-хоп артиста, а на звуковую дорожку неумело наложили звук фальшивых аплодисментов. Все это действо продолжилось не более пяти секунд.

– Спасибо, спасибо! Очень благодарен за такие теплые слова, Евгений! Рад тебя видеть! – продолжал улыбаться ЛЕКАРЬ. От волнения, вероятно, перепутав имя интервьюера.

– Да, Денис… Я тоже рад тебя видеть. Прежде чем начнем, мне хотелось бы выразить тебе особенную благодарность, ведь ты один из первых поддержал меня во время очередного незаконного ареста. Более того, ты перевел мне около ста тысяч рублей на адвокатские услуги, чему я также несказанно рад. За такую сердечную доброту я от своего имени, а также от имени всей съемочной группы дарю тебе наш мерч, – Сеня наклонился вниз и достал целлофановый пакет, в котором было что-то черное, и передал его гостю. – Если мы даже нашим внешним видом будем демонстрировать свою принадлежность к Правому Делу, наших сторонников на территории всей России станет еще больше. Примерь, Денис!

ЛЕКАРЬ достал из пакета худи с красной надписью #сроквчат и неумело нацепил его поверх своей кофты. Было видно, что с размером Сеня не угадал – нужно было на пару размеров больше, поэтому процесс напяливания мерча занял определенное время, однако с помощью монтажа все произошло за долю секунды. И вот по-дурацки улыбающийся хип-хоп артист, держа надетое худи в районе плеч большими и указательными пальцами обеих рук, слегка отстраняя от тела приобретенный дар, как будто от него чем-то воняло, замер на некоторое время, ожидая того, что именно эта фотография в итоге попадет на превью. Попала, кстати, другая, где лучше был виден ведущий.

– Спасибо, спасибо! Очень благодарен за теплое худи, Евгений! – улыбался ЛЕКАРЬ.

– Да не за что. Только одно но: я – Арсений, а не Евгений, хорошо? Хотя, в целом, называй так, как хочешь…

– Ой, ой, извини, Арсений, Сеня! Я случайно, да. Извини! – забеспокоился гость.

– Вот и славно, но ничего катастрофического, так сказать, не произошло. Итак, перейдем к основной части нашего выпуска – вопросам, – Сеня обратил взгляд на экран телефона. – ЛЕКАРЬ – это новое имя в российской хип-хоп сцене. Скажи мне, ожидал ли ты такого быстрого роста своей популярности, который мы наблюдаем в последние месяцы?

– Эээ… ну, как сказать… Я знал, что делаю доброе дело, а любое добро оплачивается. В истории полно случаев, когда человека рано или поздно оценили по достоинству, да. Взять, к примеру, того же Достоевского – какую жизнь прожил, а? Счастливую – едва ли. Но зато сейчас он классик с мировым именем, которым гордится целая страна. Себя я сравниваю как раз с ним, – в этот момент камера перемещается на лицо ведущего, который, ненадолго оторвав взгляд от экрана телефона, выразил на лице недоумение, смешанное с легкой иронией, – потому что и Федор, и я как бы идем к Богу. Это наша, если угодно назвать, миссия. И я ей безумно предан. Вот, – самодовольно заключил ЛЕКАРЬ.

– Интересная аналогия, не задумывался насчет этого. Но все же, ты ожидал того, что рост популярности будет настолько сильным, потому что одно дело признание спустя век, да; а совсем другое – так хайпануть, как хайпанул ты, – желая получить больше конкретики, продолжал Сеня.

– Ну, видишь ли, Евгений, популярность… А в чем она проявляется? Стало больше слушать меня людей – да, на концерты стало больше ходить – да, приглашать на интервью стали – тоже да, но стало ли меня понимать больше? Мне кажется, популярность – это когда твои идеи помещаются в головах тысяч, а они за ними следуют. Ну как у Иисуса. Или, повторюсь, тот же Достоевский: «Тварь право имеет или дрожащая…», ой, ну как там: «Имеет ли право тварь дрожащей…», нет!

– Тварь я дрожащая или право имею? – тихо проговорил ведущий.

– Да! Да, точно! Тварь я дрожащая или право имею, вот! Это же Идея, с большой буквы Идея! Вот в чем популярность заключается, мне кажется. А стриминги и прочее – это типа уходящее и приходящее. В иных масштабах нужно мерить, Семен! – гордо заключил гость.

– Хорошо, будем считать, что мы поняли друг друга! – улыбаясь гостю, проговорил как бы напевая Сеня. – Так, далее меня интересует вот что: в твоем хите «Я КОСМОПОЛИТ», как мне кажется, вполне ясно высказывается идея того, что все национальное – это атавизм своего рода. Ну то есть по-настоящему цивилизованный человек должен принять за абсолют общемировые ценности и как бы отойти от страны, правительства. Песня про это?

– Знаешь, Жень, ведь все это так условно… Национальные ценности, мировые ценности – это от слова «цена», правильно? В таком случае надо искать того, кто эти цены устанавливает – он и управляет всем на самом деле. Что законы конкретной страны, что нормы международного права – это лишь границы дозволенного для каждого, они могут отличаться, конечно, но суть их – ограничивать нашу деятельность.

– Но мы же прекрасно понимаем, какая цель у национального законодательства, а какая – у международного. Они различны, весьма различны, – перебил ведущий, пытаясь уловить отвлеченный взгляд гостя.

– Ну цель всегда одна, о которой я уже сказал. Намного интереснее понять того, кто границы ставит. Как писал Достоевский: «А судьи кто?».

– Достоевский? По-моему, это не он писал, – не скрывая насмешки сказал Сеня.

– Ну не Достоевский, значит, другой гений. Важна не личность, а дела. Короче, песня на самом дело про то, как важно человеку взлететь вверх над всеми ограничениями, познать истину, если угодно, – спокойно закончил ЛЕКАРЬ.

– Ну пока одни даруют нам права человека и демократические ценности, другие заставляют платить штрафы и гнить в тюрьме! Очевидно ведь, кто прав и кто хочет нам добра, разве нет, Денис? – на этот раз даже не смотря в глаза гостя, сказал Сеня.

– Если сегодня одни засовывают, извини меня, тебе в жопу дубинку, – нельзя было отметить то, что в этот момент лицо гостя окрасила самодовольная улыбка, ведь интернет был полон слухов о том, что делали с Сеней в СИЗО, – а вторые ласково гладят по головке, это не значит, что одни только хорошие, а вторые – абсолютно плохие. У всех свой, Евгений, интерес, но методы его достижения разные.

– А тебя не привлекали ни разу ни за что, да? – напрягся ведущий.

– На данный момент – нет. Да и не за что привлекать. Я не против страны, я за разумность каждого человека. Как сказал Достоевский: «Человек – это звучит гордо!».

– Это Горький сказал. В общем, я про то…

– Да, вероятно, Федору Михайловичу тогда было очень горько. Он ведь, понимаешь, чуткая душа, чувствует все пороки наши, болезненно чувствует!

– Да это не Достоевский сказал, а Максим Горький, Денис! Я про это, – грубо перебил Сеня.

– А, ну перепутал, значит. Извини, Жень!

– Я – Сеня. Пожалуйста, не путай больше!

– Ох, елки-палки…

– В общем, если бы каждого из населения нашей страны приняли и подержали в местах отдаленных, он бы четко научился различать добро и зло. Вот такая у меня позиция, – смотря в камеру, заключил ведущий.

– У тебя, Сень, полярная логика. Это либо хорошее, либо плохое. А наш мир серо-буро-козявчатый, причем каждую секунду оттенки и цвета меняются. В мире нет ничего хорошего и плохого, ведь эти понятия носит субъект в своей голове. А также эти понятия весьма нестабильны, зависят от воспитания, образования, рода деятельности, да и от того же настроения… Вот, допустим, два человека едут в одном автобусе. Первый внезапно захотел срать, да притом так, что еле держит. А второй вышел слишком рано на встречу с любимой девушкой и ему бы еще постоять в пути минут пятнадцать. Очевидно, что для каждого из них ускорение либо замедление скорости езды, красный либо зеленый свет светофора и прочие дорожные явления будут нести противоположные эмоции. Первый хочет побыстрее третий глаз от пепла быта освободить, а второму хочется еще философски наблюдать за жизнью из окна маршрутки. Но водитель один и тому надо следовать расписанию. Считай, что это аллегория на жизнь – как бы сильно срать или меланхолично наблюдать ты не хотел, все решит посторонний для тебя и твоих планов человек. Именно такие чертят границы, о которых я ранее говорил.

Алина после этих слов поставила видео на паузу. Несмотря на то, что она разделяла либеральные взгляды ведущего, сложно было не заметить примитивности его мышления. «Мировое сообщество просто хочет подарить нам настоящую демократию, привить права человека» – ага, конечно, а если мы захотим отказаться от такого подарка, сломают ребра и выбьют зубы, предварительно всучив подарочек силой. Слишком идеалистические представления о международных организациях приводят к тому, что человек забывает, кто он такой и откуда вышел. В тихие и спокойные времена, может быть, это и допустимо, но когда страсти межэтнических отношений накаляются, тебя, милого гостя, пинком под задницу выставят за открытые ранее границы. Мы нужны иностранцам постольку, поскольку еще можем раствориться в их культурном поле. И в этом плане ЛЕКАРЬ с его пространными рассуждениями, как ни крути, прав, потому что как только мы потеряем осознанность, нас найдут те, кому эта осознанность мешала нами управлять. Алина перемотала интервью минут на десять до вопроса: «В чем сила?».

– Ладно. Переходим к следующему вопросу. Денис, а в чем для тебя сила? – почесывая правую щеку, спросил Сеня.

– В сопротивлении. Когда есть структура, которая тебя давит и пытается изменить, а ты идешь поперек ей и сохраняешь прежнее лицо, – изрек ЛЕКАРЬ.

– Получается, если в зоне тебя пытаются изнасиловать, то самое главное при этом не изменить выражения лица? – откровенно издеваясь, спросил Сеня.

– А у тебя как было, Евгений? – съязвил гость.

– Как было у Евгения – не знаю, но меня никто изнасиловать не пытался. Наоборот, меня уважали за смелость! – с гордостью сказал ведущий, шире расставив ноги на стуле.

– О, тогда тебе повезло, Сень, повезло. А для тебя в чем сила?

– В правде, как у Богрова, – заключил ведущий.

– Благородно!

– Благодарю. Как ты думаешь, кто твоя основная целевая аудитория, чувствуешь ли ты ее?

– Вообще не знаю. Пишу для тех, кому интересно меня услышать. Концерты показывают большой разброс. От десятилетних мальчиков до пятидесятилетних теть.

– Бывало с милфами? – улыбаясь, спросил Сеня.

– С кем? – не понял ЛЕКАРЬ.

– Ну, с этими пятидесятилетними тетями с концертов.

– У тебя мама где-то задержалась недавно? – подняв брови, сказал ЛЕКАРЬ.

– Может быть, но не на твоем концерте, а то…

– Лучше ведь мой концерт, чем дешевое эскорт-агентство, Сень! – перебил гость.

Не поняв причины совместной издевки и услышав переход на матерей, Алина поняла, что больше в этом интервью она ничего полезного для себя не услышит. То ли специально шоу устраивают, типа разборки петухов за сельских куриц, то ли реально герои данного выпуска имеют друг к другу не самые теплые чувства.

Зайдя на главную страницу видеохостинга, девушка принялась рассматривать превью рекомендованных видео. К слову, ничего больше ее взгляд не цепляло. Конечно, был обзор новой косметики от Джеффри Стара, однако вряд ли там будет что-то новое – покажут обновленные бледно-зеленые оттенки, похвалят качество премиальной линейки туши для ресниц, парочка ярко-розовых помад. За все бьюти-новинки с вас попросят около тысячи долларов, а если таких финансов у Вас не водится, можете дальше сопли по бровям мазать, говорят, эффект получается вполне неплохой.

Вернувшись в ВК, Алина обнаружила, что Артем до сих пор не заходил в сеть, следовательно, ей так и не ответил. Немного опечалившись, девушка написала ему с сарказмом: «Баю-баюшки баю, на чужом скачу хую!» и, улыбнувшись собственной шутке, зашла в новостную ленту. По иронии судьбы уже вторым шел пост – сразу после первого с рекламой онлайн-курсов очередного инфоцыгана – из группы «Нетипичный местный». В нем говорилось о том, что на улице Помойкина снова прорвало канализацию, и стремительный поток фекалий затопляет детскую площадку.

«Течёт ручей, бежит ручей, и я ничья, и ты ничей», – пропела в голове Алина. Пост вышел буквально две минуты назад, но уже набрал почти сто пятьдесят лайков и около пятнадцати комментариев.

«Падлы!» – гласил первый от Вероники Гладковой. Он набрал аж три лайка.

«Я вот лодку недавно купил, думал, испытаю на пруду, а тут новая Амазонка образовалась!» – написал Анатолий Власов, добавив к концу комментария два смеющихся до слез смайлика.

«Сколько же можно над честными людьми издеваться??? Всю свою жизнь, что сейчас, что в Советском Союзе, я работала, платила все налоги, голосовала на выборах, а в итоге что??? В итоге в говне купаемся!!! Расстрелять всех уродов, которые ответственные за это!!!» – написала Раиса Галимова, которой ответил Вовка Дебошир: «Раиса, не за тех, видно, голосовали!», добавив смайлик в виде улыбающейся рожицы.

«Да, и этот цирк мне завтра придется читать, – с сожалением вздохнула Алина. – Нет бы, что-нибудь интересное… Ладно, может быть, другие посты и правда интереснее».

Зайдя с новостной ленты на страницу сообщества, Алина принялась быстро прокручивать недавние записи, пытаясь найти что-нибудь занимательное. К сожалению, публиковались только бытовые проблемы, перемешанные с сообщениями о находке потерянных вещей, рекламами магазинов украшений и планами по реставрации городской набережной. Почти под каждым постом неравнодушные граждане дружно ругали власть, ностальгировали по далекому прошлому и угрожали обращением «в соответствующие органы» – в какие органы они собирались обращаться, если по их же словам вся власть заодно и против честного народа, было не совсем понятно.

Пропустив еще пару постов, один из которых – сообщение о пропавшей девочке девяти лет, а второй – скидка 15% на большой букет белых роз при заказе свыше трех тысяч рублей, Алина вернулась на свою страницу, во время долгой загрузки заметя под постом с пропавшей девочкой комментарий, автора которого не успела запомнить: «Вам ли удобно это игнорировать?».

Артем по-прежнему не отвечал. «Значит, уснул», – пронеслось в голове у Алины. Пару раз нажав на обновление новостной ленты, девушка обнаружила запись о том, что сегодня скончался известный философ – Александр Лавдиков. Она слышала о нем, но не благодаря великим мыслям, а из-за необычных половых партнеров. В целом, Алина относилась к этому нейтрально, но из-за эпатажа история уже вызывала легкое бешенство.

«Ну спит он с этим бразильцем, – размышляла девушка, – и что? Да, выгнал жену с маленьким ребенком, что нельзя назвать мужским поступком не при каких обстоятельствах, но разве он один такой? Сколько по всей стране детей, которые выросли в неполной семье… Что все на этого мозгодума внимание обращают. Черный пиар, как известно, – лучший пиар».

Алина посмотрела в окно. Время было около двух часов ночи, город окончательно уснул. Включив свой любимый плейлист в музыкальном сервисе, девушка, достав один из конспектов, принялась выводить непонятные узоры. Не замечая времени и не особо понимая смысла художественного процесса, спустя полчаса на двух страницах появились околографические каракули, местами напоминая ромбы, а иногда получалось что-то иное, отчасти похоже на резинку для волос, запущенную в межзвездное пространство, потому что ее окружали Светила и кометы. Алина никогда не умела хорошо рисовать. Да, в детстве родители записали ее в кружок по рисованию в ближайший ДК, однако, особого удовольствия молодому организму это не приносило: пока все дети во дворе бегали, играли, исследовали необычные места своего района, она, восседая напротив белого холста, пыталась максимально точно воспроизвести однотипные натюрморты. По словам преподавателей, у девочки был художественный талант. А ощущения самой Алины были таковы – делала она все с излишним автоматизмом. В нее рисунках не было собственного почерка. Ctrl C + Ctrl V. Поэтому и бросила художественную школу через полгода.

Близкие не особо понимали ее, но лучшая подруга – Аня – поддержала девушку. Вероятно, из-за того, что сама с самого детства была вынуждена заниматься не тем, что нравится, а тем, что надо. Надо, естественно, не ей. И вот за долгие годы борьбы за собственные желания и интересы характер Ани приобрел твердость и упертость. Она всегда была ко всем открыта и добра, но стоило только перейти ее личные границы, как в ласковом взгляде серых глаз обнаруживалась мужественность и призыв к борьбе.

Аня и Алина выросли в одном дворе и были знакомы с возраста двух-трех лет, когда личности еще нет, но есть желание познавать окружающий мир. Чуть позже они, заметив друг в друге много общего, стали лучшими подругами на долгие годы. Конечно, сейчас контактировать так часто, как раньше, им не удавалось, но сам факт такой долгой продолжающейся дружбы радовал душу. Аня училась на 3 курсе медицинского университета по направлению педиатрия, при этом пробовала себя в различных профессиях: горничная, репетитор, сотрудник колл-центра, кассир, официант. Не задерживаясь долгое время на одном месте, девушка без какого-либо напряжения меняла род деятельности. Как будто у нее было бесконечное количество энергии на исследование новых для себя сфер. Это и поражало Алину, потому что она так не умела. И дело вроде бы даже не в лени. «Ну как можно так легко за месяц сменить несколько профессией и совершенно не устать от людей», – изумлялась Алина.

А дело было в том, что Аня, будучи экстравертом, как раз заряжалась энергией от большого количества общения с разными людьми. А вот когда она надолго оставалась на одном месте, ее тяготило желание обрести новые знакомства, узнать для себя что-нибудь новое и попробовать свои силы в совершенно незнакомом направлении.

В этом, пожалуй, и было главное несходство подруг, из-за которого они по-разному смотрели на мир. С Женей в этом плане было намного проще – устойчивость и конкретность сожительницы давала возможность с большой вероятностью предсказать события будущего, а вот с Аней бы так точно не получилось. Каждый день с ней – целая история, которая, едва начавшись, приобретает тысячи развилок, а те, в свою очередь, приводят к абсолютно неожиданному финалу.

«Но иногда, – заключала Алина, – мне необходимо зарядиться от Ани, чтобы, еще выше подняв голову, идти вперед через многочисленные трудности. Разные люди помогают нам соблюдать баланс, придерживаясь которого, мы продолжаем быть адекватными». Что Женя, что Аня в равной степени необходимы, потому что сглаживают радикализмы друг друга.

И тут ночные рассуждения прервал громкий хлопок, раздавшийся за окном. Он был такой силы, что девушка на мгновение забыла, как дышать, и ее тело будто бы парализовало. Но вот уже спустя несколько секунд Алина, нервно сжимая оправу очков, пыталась увидеть на улице источник резкого звука. В самом краю парковки сигнализировала старая Тайота, добавляя на пустынную дорогу элементы светомузыки. Больше ничего необычного обнаружить не удавалось.

– Вот суки, еще раз вас здесь увижу, башку каждому оторву. А потом согну восклицательный знак в вопросительный и повешу вас на нем, понятно? Ишь какая мразь развелась. Ваши родители мне будут новый бампер покупать! – вскричал злобный мужской голос с третьего этажа дома напротив. Самого владельца автомобиля видно не было, но Алина уже представила голого, за исключением семейных трусов, сорокалетнего мужика с недельной щетиной и перекошенным от ярости лицом, которого оторвали от сладкого сна, где он ликовал от только что выловленной щуки.

Представив этот образ, девушка улыбнулась, и сразу же попыталась представить Артема в районе сорока лет, с пивным пузиком, большой залысиной, стоящего вместе с арсеналом для рыбалки, который заполонил весь гараж настолько, что машина еле заезжает.

Он бы уже не работал программистом, а имел свой бизнес, может быть, даже связанный с компьютерами и мог позволить каждые выходные уезжать с ночевкой, скажем, на Волгу, а оттуда привозил множество рыбного богатства, которое они бы вдвоем чистили и готовили. А еще у них были бы дети – мальчик и девочка. У мальчика, старшего брата, был бы папин насмешливый взгляд, высокий рост и длинная челка набок; он бы умело сочетал учебу в школе, увлечение каким-нибудь баскетболом, рыбалки с отцом и любовь к книгам с мамой, но настоящим его пристрастием были бы, наверное, шахматы? Да, именно шахматы! Их сын был бы искусным стратегом, к тому же не лишенным лидерских качеств. В школе именно он был бы старостой и держался в коллективе с изящным достоинством!

Его младшая сестра была бы робкой, застенчивой, но невероятно доброй и чуткой девочкой. Конечно, она имела бы мягкие черты лица, врожденную аккуратность и очаровательные зеленые глаза, доставшиеся ей от мамы. В отличие от брата, ее ум направлен на другое – на понимание других людей. Еще будучи совсем маленькой, – перебираясь в кровать, фантазировала Алина, – она бы с легкостью понимала значения действий других. От нее нельзя было бы ничего утаить, да и никто не хотел, потому что внимательный взгляд двух зеленых глазок-изумрудов располагал к доверию. Ее советы всегда были дельными, потому что дочка сначала выслушивала внимательно собеседника, точно запоминая все детали его рассказа, затем задавала несколько уточняющих вопросов, и начинала монолог, который помогал бы потерявшимся людям найти свой свет в конце тоннеля. Наверное, за ней ходил бы какой-нибудь хулиган, которого она покорила своей молчаливостью и безапелляционной красотой, но сильный старший брат никогда не даст в обиду свою сестренку. А потом окажется, что этот наглый хулиган на самом деле очень хороший человек, которого просто нужно понять. Правда, мам?

Постепенно мысли Алины, как и у Жени, приобрели форму сновидения. И теперь, утонув в счастливом будущем, девушка стала частью общего умиротворения. Только тусклый холодный свет от экрана ноутбука какое-то время еще светил в комнате, словно напоминая о том, что последний представитель Homo sapiens во всем микрорайоне ушел в мир иллюзий, оставляя технике право немного побыть на свободе. Но и этот свет погас. Dark places.

#5

Первой, естественно, проснулась Женя, отворачиваясь от яркого солнечного лучика, который сквозь тысячи световых лет летел, чтобы олицетворить собою мем: «Ержан, вставай!». Девушка удивилась тому, что уже утро и она, оказывается, проспала всю ночь. Ей казалось, будто она слегка вздремнула на часик. Но сегодня никуда не надо было идти, поэтому день можно посвятить полностью себе.

Резко поднявшись, Женя завязала волосы в пучок и отправилась в ванную. Там, пробыв не более пятнадцати минут, вышла, неся с собой ведро с водой и швабру, которые поставила в коридоре. Затем, вновь зайдя в ванную, вышла с большим веником и совком, которые достались девушкам еще от прошлого хозяина. Начав подметать с гостиной, Женя умело собрала всю пыль даже с самых неудобных углов. Такая же процедура провелась с кухней, коридором, ванной – со всем, кроме комнаты Алины. Затем девушка, опустив большую серую тряпку в воду, в которую предварительно добавила белизны, и надев тряпку на швабру, принялась проходиться еще раз по тому же маршруту. Но теперь, когда на пути швабры оказывалось препятствие в виде стульев и столов, Женя переставляла эту вещь, полностью промывала образовавшиеся пространство и только затем ставила все обратно. Да, на это ушло куда больше времени и сил, но зато таким образом в квартире появлялась максимальная чистота!

«Окна на балконе я мыла не так давно, а вот окна на кухне пора бы вымыть», – решила девушка и, найдя в ванной средство для мытья окон, отправилась на кухню, предварительно поставив чайник, дабы заварить себе чай. На мытье окон ушло относительно немного времени, потому что энергичные движения Жени быстро привели стекла к практически кристальной прозрачности. Закончив с уборкой, Женя принялась готовить себе нехитрый завтрак: омлет с грибами, помидорами и зеленью, а к чаю оставался купленный в ближайшем магазине торт медовик, который оказался лучше, чем девушки предполагали.

«После завтрака надо будет постирать темные вещи, а затем посмотреть еще задания по экономике, – планировала девушка. – Зачем вообще на третьем курсе военной журналистики изучается экономика? Неужели этому предмету не нашлось места на первом курсе? Не, ну понимаю русский язык, основы рекламы и маркетинга, психология, да та же, ей-богу, физкультура – они хоть каким-то боком могут пригодиться, но экономика как?».

За десять минут справившись с омлетом, Женя расслаблено выпила чай, смотря в окно. Сквозь сон она слышала какой-то грохот и злобные мужские крики, но непонятно, было ли это частью сновидения или же и в правду на улице была какая-то потасовка. В любом случае сейчас все было спокойно. А если все спокойно, то нечего жопу просиживать. Женя метнулась к своему шкафу, чтобы посмотреть, не забыла ли какие темные вещи сложить в стиральную машинку. Но в шкафу ничего подходящего не было. Следовательно, можно включать стирку. Полтора часа у Жени есть, после этого мокрые вещи надо будет развесить на сушилке.

Решив использовать время эффективно, девушка быстро нашла старый учебник по экономике. Выглядел он, честно говоря, так себе: потрепанная обложка, желтые листы, часть из которых уже порвана, полный записей, выполненных ручками и карандашами, которыми многие поколения студентов мГУ пытались облегчить учебный процесс.

Кроме того, год выпуска – 1990 год. То есть он буквально был выпущен в другой стране. Прошло ведь уже более 30 лет. Вряд ли экономика как наука за это время была в полной стагнации. Очень сомнительно.

Глава была посвящена сущности рыночных отношений и рынку как явлению в целом. И с самой первой страницы Женя поняла, что, даже не зная год выпуска, можно легко догадаться, что это издавалось в СССР, потому что рынок не столько изучался, сколько критиковался. Естественно, Женя тоже не разделяла огромной любви к рынку, однако врага, как говорится, надо знать в лицо, надо уметь отличить его от других. А тут не анализ рынка, а сплошная полемика между автором учебника и всей буржуазией. Да и стиль написания еще какой-то гадкий, тяжелый. Чувствуется монотонность как будто от самого текста. И вроде бы критика по делу, и аргументы, несмотря на свою старость, хорошие, и популярные мифы влет разбиваются, однако название главы: «Сущность рыночных отношений и рынок как экономическое явление в целом: исторический, научный, эмпирический аспекты», а надо было назвать: «Чел хейтит рынок двадцать пять страниц – смотреть онлайн, без СМС и регистрации».

«Наша задача, – отложив книгу в сторону, подумала Женя, – не безвольных моллюсков сделать, которые при слове «рынок» начнут от бешенства аж пеной плеваться, а все-таки разумных людей сотворить, которые до критики хотя бы матчасть, грубо говоря, знают. Я за то, чтобы с рынком бороться, однако наша борьба должна быть осознанной, продуманной, тактической, ведь только так мы сможем распознать рыночные отношения, которые, словно гусеницы под зелень, попытается мимикрировать под иные экономические системы. А по этому учебнику, воспитав послушных песиков, мы рыночек-то мимо всех органов чувств пропустим, а он, смеясь, сядет на шею, свесив толстенькие ножки вниз, нам, остолопам, потом гадать: что это у нас за неожиданные проблемы и откуда они взялись? Людям нужна любовь, а не собачья верность. Людям нужен труд, а не слепая удача. Людям нужна осознанность, а не бесконечный багаж знаний».

Вернувшись из области мыслей в ученик по экономике, Женя попыталась впихнуть в себя информацию. Было не особо сложно запоминать, если мысленно отбрасывать многочисленные авторские отступления и советы. Более того, ближе к концу главы информация стала уже конкретнее, приобрела даже характер некой объективности – автор перестал ругать, начал просто описывать.

И тут внезапно процесс чтения прервал телефонный звонок. Женя посмотрела, кто же ей решил позвонить в такую рань? Хоть и время было уже около одиннадцати утра. «Мама». Ну, это святое! Женя ответила:

– Алло.

– Привет, Жень! Ну как вы там?

– Привет. Да потихоньку. Вот недавно все помыла, поела, сейчас жду, когда вещи постираются, а сама уроки учу. Скоро уже сессия, тогда к вам, может быть, на днях приеду, посидим! У вас там как дела, что-нибудь новенькое?

– Да у нас… Знаешь, я чего звоню… В общем, может быть, ты не помнишь, но твой папа, царство ему небесное, какое-то время был замешан в одном деле. С наркотиками связан был он, в общем. И хоть это было по глупости, молодости, но до сих пор, видно, долги у него незакрытые остались…

– Что такое, мам? – встревожилась девушка.

– Да почти сразу после смерти папы мне стали звонить с каких-то номеров и просить об оплате долга. Я сначала думала, что это мошенники и бросала трубки. Затем стали звонить все чаще и чаще… Потом в почтовый ящик стали кидать записки с угрозами. А, знаешь, Илюшка один гулять ходит, я боюсь, как бы его никто не встретил…

– Погоди, то есть тебе уже на протяжении года кто-то звонил и угрожал.

– Не совсем угрожал, дочка. Просто… В общем, после того, как они положили послание в почтовый ящик, я взяла очередной телефонный звонок от этих номеров. И попыталась поговорить со звонящим. Голос был, кажется, изменен какой-то программой, но неважно. А важно то, что твой отец, оказывается, какой-то период курировал крупную сеть магазинов по продаже наркотиков. И имел очень крупный доход с него «за молчание».

– Как… папа?.. – не поверила своим ушам Женя. – Но он же не мог. Он просто в какой-то момент запутался, но… точно не мог получать с этого деньги!

– Я тоже сначала так подумала, но… это ужасно, дочь! Он и правда на протяжении пяти лет получал немалые деньги этим способом, а мне говорил, что это просто премии, понимаешь? Более того, помимо денег, он у них и наркотики «за так» брал? Это просто ужасно, Жень! – мама очень беспокоилась. – Но в какой-то момент он сдал всю сеть. До единого человека. Не знаю, что им двигало, но… они такое не забывают!

– Боже мой! – проговорила Женя, не замечая, как начали нервно поддергиваться ее губы. – Зачем же это все ему надо было?

– Естественно, их всех посадили. Позже они вышли… вышли в тот момент, когда уже родилась ты, когда я была беременна Илюшкой. Но они оказались не совсем жестокими: потребовали всего лишь 10 миллионов с отца, чтобы компенсировать им «проигранную жизнь».

– А он что?

– А он согласился, потому что понимал, что иначе его сдадут. Срок для возбуждения уголовного дела еще не прошел… Да даже если бы и получилось избежать тюрьмы, ни о какой военной карьере речи не могло идти, ты все понимаешь сама! – затараторила мама. – И он, представь себе, взял кредит в тайне от меня и выплатил часть этой суммы. Но, насколько я поняла, взял он не 10 миллионов, а чуть меньше. Уж не знаю, почему, но сейчас у нас никаких банковских долгов нету. Но есть долг перед этими ребятами.

– Так что же, мы же не совершали преступление, а они вымогательством занимаются. Нужно ведь сообщить…

– Нет, зайка, ты не представляешь, насколько это сложная схема. В ней задействовано более сотни людей. И они… они уже угрожали, что при заявлении в полицию или иные правоохранительные органы пострадают… пострадают… мои дети, вы пострадаете, понимаешь? – вскричала мама, впадая в истеричный плач.

– Но они ведь пугают тебя! Всего лишь играют с твоим страхом! Поверь, мы здесь ни в чем не виноваты и не должны ни за что платить. Этот долг отец… унес с собой в могилу! – пытаясь успокоить маму, говорила Женя, хотя чувствовала, что у самой руки превратились в ледышки и она их уже едва ли ощущает, а в горле все пересохло. – Нам не нужно бояться этих преступников, мам, они всего лишь пускают дым тебе в глаза. Пиши заявление в полицию или, хочешь, это сделаю я!

– Нет, ни в коем случае, я не могу рисковать вами! Все дело в том, что этот человек, с которым я говорила по телефону, сказал, что осталось всего три миллиона. Я думаю, продать эту квартиру и снять… как раз в твоем районе… Лучше уж так.

– Ты чего? Какой кредит, какая продажа квартиры! Не неси, пожалуйста, бред! У тебя бывшие наркоманы требуют миллионы, а ты… а ты готова отдать свое кровное, чтобы эти мрази были удовлетворены, потому что мой папаша им когда-то поднасрал!? – начала вскипать Женя. – Никогда такого не будет! Я не позволю! Значит так, либо ты пишешь заявление в полицию и воцаряется справедливость, либо это делаю я. Ясно?

– Нет, дочка, ни в коем случае! Я не хочу иметь проблемы с этими людьми. У них невероятные влияние и связи. Даже если лишится свободы пара человек, мстить за них будет несколько десятков. Я хочу просто отдать им эти деньги и забыть об их существовании навсегда.

– Ты забудешь об их существовании навсегда, но не будешь тратить на это свои деньги. Я уверена, что терроризируют тебя парочка торчков-недоносков, у которых из-за зоны жизнь совсем под откос пошла. Думаю, места не столь отдаленные их с радостью примут обратно! – уперто продолжала Женя.

– Как же ты заблуждаешься, Жень. Наверное, зря я тебе сегодня это рассказала. Извини! – бросила трубку мама.

Трудно сказать, что именно было в голове Жени этот момент: паника, растерянность, разочарование от отца, но преобладала, конечно, решимость! Решимость того, что она не позволит каким-то уродам мешать жить своей маме и брату. Никогда!

Забыв о всех делах, девушка мигом собралась и уже практически выбежала на улицу, но вспомнила о том, что Алина спит и ничего не знает. Конечно, можно было оповестить ее сообщением или звонком, но девушка решила, что это будет не так эффективно, потому что при таком случае подруга не поймет всей важности ситуации. А она должна ее понять! Поэтому Женя забежала в ее комнату, буквально влетев двумя протянутыми руками в дверь, практически ее выбив с криком:

– Алина!

Та с перепуга рывком прыгнула на кровати и, подавшись в правую сторону, ударилась головой о стену, тут же схватившись за ушиб.

– Алина! – продолжила кричать Женя. – Мне срочно надо к маме, а ты, – она вплотную подошла к перепуганной соседке, взяв ладонью ее за правое плечо, – приведешь весь в дом порядок. Возможно, меня не будет несколько дней, а может – больше.

– Погоди…

– В любом случае ты не должна превратить все тут в свинарник, ясно? Я не знаю, смогу ли быть на связи…

– Да погоди ты…

– Но буду пытаться сообщать о себе. Это ЧП, я не могу поступить иначе. Поэтому, пожалуйста, заплати за коммуналку сама, я чуть позже все отдам.

– Да стой же…

– Поэтому я надеюсь на тебя, – отпуская ладонь от плеча Алины, сказала Женя, собираясь уходить из комнаты.

– Да если это из-за вчерашней обиды, бог с этим. Прости меня, но не уходи. Куда ты, зачем? – поднимаясь с кровати и потирая ушибленную макушку, умоляла Алина. – Что с тобой стряслось, можно ведь по-человечески решить?

– Из-за какой обиды? У моей семьи проблемы, Алин, серьезные проблемы! И я не могу их бросить, поэтому вынуждена тебя покинуть на непродолжительное время, – не оборачиваясь на соседку, бросила Женя, продолжая идти к коридору.

– Стой же! Можешь нормально все объяснить, прошу? – закричала Алина, понимая, что остаться одной в квартире для нее на неопределенный срок – панический ужас. Это была одна из фобий девушки; одно дело, когда она временно одна, а другое – на неопределенный срок.

– У меня нет времени! Я думаю, ты справишься!

– Нет, остановись! Женя, мать твою, либо ты прямо сейчас мне все объясняешь, либо я расцарапаю твое лицо настолько, что ты больше никогда на улицу не выйдешь. Можешь нормально объяснить!?

– Не могу, я спешу, говорю же!

– Я иду с тобой, потому что… – Алина хотела продолжить: «Потому что сущность дружбы состоит в том, чтобы всегда и при любых обстоятельствах быть с тобой и преодолевать трудности вместе; потому что дружба – это когда я, не думая о себе, делаю то, что поможет тебе, не требуя ничего взамен!», но получилось иначе, – вдвоем мы самые дикие дуры. И я не требую возражений, так что дай мне две минуты, во время которых можешь рассказать о том, что заставило будить меня в такую рань! – и кинулась одеваться так быстро, что из сонных глаз полетели не искры, а практически фейерверки.

Эти слова заставили Женю остановиться у самых дверей и резко повернуться назад.

– Зачем тебе идти со мной? Это моя проблема, я ее решу.

– А я говорю, что пойду. Не ведут так себя люди, когда все можно легко уладить! – ответила Алина, начиная переодеваться.

– Но чем ты мне поможешь? – сомнительно спросила Женя, прикидывая, что компания подруги и правда не будет лишней. А уж со способностями Алины заговорить человека можно не сомневаться в том, что убедить маму написать заявление станет намного проще.

– Присутствием хотя бы своим. А то ты так всех людей распугаешь, ну! И не смей со мной спорить. Я с тобой буду даже тогда, когда весь мир будет против тебя!

– Какая же ты хорошая! – без сарказма сказала Женя, практически без сил прижимаясь к стене коридора. Услышанные от мамы новости были невероятно тяжелы, и только сейчас постепенно приходило осознание услышанного.

– Ну так что стряслось у тебя, профессор? – донеслось из комнаты Алины.

– Если кратко, мой милый папаша задолго до моего рождения имел серьезные связи с торговлей наркотиками. Уж не знаю точно, что он делал, но благодаря ему система существовала и приносила доход тем, кто был в этом заинтересован. Но потом то ли по воззрениям высшей справедливости, то ли из-за сокращения дохода, то ли из-за трусости перед Большим Братом всех сдал, – начала с нервной интонацией Женя. – Продавцов, конечно, отправосудили как надо, но они освободились из соответствующих мест. И, оказавшись на свободе, начали шантажировать отца, угрожая нашей семье. Требовали деньги. Ну, папа и взял кредит, однако что-то там им не выплатил. Теперь эти маньяки домогаются до мамы. Она аж собирается квартиру продавать, чтобы расплатиться за этот долг.

– Ничего себе, ну и бывают долги у людей. А что с ментами, они не давали советов?

– Мать даже к ним не обращалась, потому что, мол, эти уроды угрожали ей нами с братом, а рисковать этим она не может. Поэтому и молчит.

– Да мы сейчас такое устроим этим дебилам, что они обратно весь легализованный преступный доход нам вернут. Ну и куда ты без меня собралась, дуреха? – сказала, посмеявшись, Алина, выходя из комнаты. Она была одета слегка вызывающе: голубой топ, синеватая юбка чуть выше колен, на лице был простенький макияж, однако губы, как и всегда, были ядовито красными. Женя ничего не сказала насчет внешнего вида подруги, потому что привыкла к ее образу, однако полицейские, увидев Алину, подумают сначала о другой статье. – Я вызову нам такси.

– Да я думала… – начала Женя.

– Индюк тоже думал, а в суп попал. Говори адрес твоей матушки, – сказала Алина, возвращаясь в комнату за телефоном.

– Восточная улица, дом 34, подъезд 2.

– Окей. Я вызвала.

– Тогда выходим, – кивнула Женя, открывая входную дверь и придерживая ее, чтобы Алина тоже вышла. – Я погляжу, не принесли ли нам квитанции, а то вдруг мы задержимся надолго.

– Слушай, ну вот как мы сейчас с твоими квитанциями будем, Жень? Ты понимаешь, что сейчас вообще не до них. Что случится катастрофического, если мы оплатим счета на пару дней позже? Все, выключай бабку, радость моя, – сказала Алина, схватив собирающуюся идти к почтовым ящикам подругу.

– Да, да. Наверное, ты права… – медленно проговорила Женя. Она чувствовала, как от былой решимости почему-то не осталось и следа, а по телу расплывалась какая-то вязкая слабость, которая проникла и в мозг, заметно замедлив скорость мысли. А от Алины, наоборот, стала исходить какая-то твердость и невероятная самоуверенность. Женя понимала, что от волнения не может ничего нормально воспринимать, поэтому вся надежда была на подругу.

– А ты сказала своей матери, что мы приедем? – спросила Алина, нажав кнопку для вызова лифта.

– Да она трубку сбросила, ну я сразу и собираться начала. Правда, надо ей сообщить, – убеждаясь в здравости размышления подруги, ответила Женя.

– Тормознутая ты какая-то, Жень! – обнимая подругу на плечо, проговорила Алина. – Конечно, это все неприятно, но что ж ты так переживаешь, а? Сейчас приедем, все напишем и найдем этих ублюдков. Потом еще моральный ущерб взыщем, чтобы в жизни адреналина у них прибавилось, да? Эй, Женька, ну чего ты… – прошептала Алина, обнаружив, что Женя, прижавшись спиной к стене, слегка прикрыла глаза. – Все хорошо, как себя чувствуешь?

– Погоди, давай немного постоим, у меня голова совсем раскалывается, – попросила Женя, зажав пальцами пульсирующие виски. Казалось, все вокруг покрылось мерзкой слабостью, от которой хотелось уйти, убежать. Все это время Женя стояла с закрытыми глазами и пыталась сконцентрироваться на спокойном дыхании. Плохие новости по полной начали воздействовать на организм.

Лифт подъехал на этаж и его двери раскрылись. В кабине стоял мужчина лет тридцати пяти вместе со своей дочкой. Посмотрев сначала на ослабевшую Женю, а затем встретив взгляд Алины, который как бы говорил: «Можете ехать дальше», он нажал на кнопку и двери резко закрылись. Правда, перед закрытием детский голосок успел произнести:

– Папа, а почему тети не заходят?

Но ответ на данный вопрос был получен уже за закрытыми дверями.

Как удивительно складывалась ситуация: казалось бы, девушки поменялись своими ролями. Всегда рациональная, умеющая ответить на любую колкость Женя, которая зачастую брала ситуацию в свои руки и доводила все до самого конца, не боясь ни ответственности, ни трудностей, сейчас еле держала себя на ногах и, опираясь на подругу и стену, не могла произнести и слова. А Алина, которая, наоборот, в социуме держалась несколько отстраненно, обладала некоей мизантропией, умело скрытой за лучезарной улыбкой, и находилась постоянно в подавленном состоянии, была готова хоть на край света ехать, лишь бы не дать подругу в обиду!

Человеческая психика – это целый космос, помещенный внутри нашей головы. Мало кто знает, как именно она будет реагировать на конкретные жизненные обстоятельства, которые застигнут нас врасплох. Но когда с вами находятся надежные и любящие вас люди, они сделают что угодно, лишь бы все было хорошо.

Спустя минут десять Женя пришла в себя и попыталась дозвониться до мамы, однако та не брала трубки.

– Ну, значит, наш приезд окажется чем-то вроде сюрприза, – улыбнулась Алина, открывая подъездную дверь.

Дневной свет на несколько секунд ослепил девушек, приличное время простоявших в темноте. Лампочки ведь в подъезде американские агенты все выкрутили.

Во дворе царило необычайное движение: дети гуляли на площадке под пристальным надзором их родителей, две машины, среди которых было и нужное девушкам такси, никак не могли разъехаться на узкой дороге, поблизости строился еще один многоэтажный дом, в котором средняя цена за квадратный метр будет намного выше, чем в остальных домах. С чем конкретно это связано, пока не понятно.

Вдоль узкой тротуарной дорожки, как костыли для великанов, стояли абсолютно одинаковые по дизайну и планировке квартир дома. Этих домов было так много, что, окажись кто-то здесь в первый раз, он, можно не сомневаться, запутается в лабиринтах бетонных джунглей. Помимо домов и дорог, инфраструктура микрорайона включала в себя несколько продуктовых магазинов, аптеку, школу, два детских сада, необъятную парковку, около восьми детских площадок, два пункта выдачи заказов популярных маркетплейсов, а также опоясывающий по всей границе «МУ СОР МЯУ» отвратительный высокий черный забор.

Теплый летний воздух обдал девушек резким ветром, который заставил их даже на несколько секунд остановиться. Фи, как некультурно, nature! Тут для восстановления справедливости две изящные женские особи выходят из своих бетонных склепов, дабы собственноручно защищать правду, а ты так резко по ним воздухом бьешь. Требуем скорейшего извинения, потому что обижать девушек никто не имеет права!

Небольшие деревья, посаженные по границам тротуара, уже распустили свежие зеленые листочки, что в сумме с ярким солнцем, голубым безоблачным небом придавало улице классический летний вид. Но у девушек не было времени, чтобы наслаждаться окружающей красотой, потому что они, перейдя практически на бег, направлялись к черной Ладе Гранте, водитель которой громко выяснял отношения с другим участником дорожного движения.

– Ты, сука, еще раз мне попадешься, я тебе кадык вырву, понял? – активно жестикулируя, кричал водитель такси.

– Ебало завали, хуесос! Выебываться будешь, в миграционную службу сообщу! – последовал ответ от другого водителя, которого не было видно из-за тонированного стекла.

– Слышь, падла, да если бы не я и не…

– Здрасьте, это вы водитель нужного нам такси, как я понимаю? – подойдя вплотную к водителю, спросила Алина.

Тот сразу оглянулся на Алину, осмотрев ее с головы до ног за две секунды, затем, заметив в нескольких метрах стоящую Женю, проделал такой же трюк с ней, но с заметно меньшим удовольствием, а затем ответил:

– На Восточную?

– Да, – коротко ответила Алина.

– Да, я. Присаживайтесь, девушки-красавицы!

– Жень, пошли. Давай на задние сидения.

– Да Вам можно и на переднее! – забыв про конфликт с другим водителем и расплывшись в щедрой улыбке, сказал таксист, подмигнув Алине глазом, однако та уже отвернулась от него.

#6

Усевшись на задние сиденья, девушки переглянулись, после чего Алина сказала: «Жень, позвони маме еще раз!». Женя послушно набрала номер, но ответа так и не последовало. Взглядом она об этом сообщила.

– Что ж у вас на родине, красавицы, так нас, армян, не любят? Ну вот сам же, пидорас, извините за выражение, виноват, но еще смеет пререкаться! – начал разговор таксист, смотря в зеркало заднего вида на Алину. – Меня, кстати, Давид зовут!

– Если можете, постарайтесь побыстрее довести, очень прошу, – игнорируя вопрос Давида, попросила Алина.

– Ну, конечно-конечно, я этот город как свои пять пальцев знаю без всяких навигаторов. Потому что приехал, чтобы качественно выполнять работу, что я и делаю! – совершенно без акцента начал нахваливать собственные достижения Давид. – А, если что, у меня можно курить!

– Мы не курим, – сказала до этого молчавшая Женя.

– Правильно! Вот я больше всего в женщинах уважаю две вещи: чтобы хуи чужие не сосали и не курили!

– А какие надо хуи сосать, свои? – съязвила Алина.

– Не понял, – изменился в лице Давид и аж обернулся к девушкам. – А вы что, из этих?

– Нет, из тех. Следите за дорогой, пожалуйста! – резко сказала Алина.

– А-а, это шутка такая! Ха-ха-ха! Ну, я люблю, когда девушки шутят. Хотите анекдот? – и, не дожидаясь ответа девушек, начал рассказывать. – Молдавский теплоход плывет по Дунаю. Капитан спрашивает: «Машинное отделение, какими дровами топите?», ему отвечают: «Прямыми!», а он в ответ: «Топите кривыми, поворачивать будем!».

Давид рассмеялся, Алина напряглась, Женю начало неожиданно тошнить.

– Можно остановиться? – попросила Женя.

– Э, милая, да как же я тут посреди дороги остановлю, потерпи семь километров и остановлю.

Женя попыталась умять ком в горле и посмотрела в окно. Аккуратная квартальная застройка проносилась мимо нее, как и спешащие по своим делам люди. Дома были в основном серого цвета, пять этажей этажей, типичные хрущевки, утыканные друг напротив друга. Правда, иногда встречались экземпляры после капитального ремонта, которые могли удивить своей яркой расцветкой. Например, желто-белые или черно-красные цветовые решения. На этой части города не было велосипедных дорожек, поэтому многочисленные велосипедисты и самокатчики на бешенной скорости носились по тротуару, создавая множество аварийных ситуаций.

Из окон домов выглядывали недовольные жители, часть из которых с видом колоссального страдания курила сигареты, а затем сбрасывала их вниз, создавая пешеходам дополнительный квест: спаси свои волосы от вымирания.

Такого рода пейзажи, надо сказать, благотворно сыграли на состояние Жени, потому что погрузили ее в пространные мысли.

Алину же общество армянского водителя несколько настораживало, а больше всего бесили его неумелые, но до безумия самодовольные попытки флиртовать. Она читала где-то в интернете следующее выражение: «Бывает два типа мужчин: у одних симпатичная внешность, которая забрала всю их уверенность, поэтому и ведут себя как баба с яйцами; а у вторых про внешность лучше ничего не говорить, зато успешно локтями распихиваться научились». Давид явно принадлежал ко второму типу. Но, учитывая специфику его работы, он может быть полезен. «Разный ведь сброд возит, наверное!» – подумала девушка.

– Скажите, а Вы не знаете, легко ли достать сейчас наркотики? – Алина хотела обратиться к таксисту по имени, но не запомнила, как его зовут.

– Да легче чем пиццу заказать, красотка! Видишь, ведь город в тэгах. Продают, считай, среди бела дня! – довольствуясь тем, что дама чем-то у него поинтересовалась, пролепетал Давид.

Алина посмотрела в окно и в правду заметила несколько темно-синих граффити, на которых были ссылки на телеграм-каналы нарко-магазинов. Какая-то часть этих реклам была неумело замазана, однако никакой трудности не составляло понять, по каким ссылкам нужно переходить, чтобы купить желаемый товар.

– И что, прямо что угодно и куда угодно привезут? – продолжала интересоваться Алина, посмотрев прямо в глаза таксисту через зеркало заднего вида.

– Конечно, главное – бабки заплати, а там тебе все удовольствие устроят. Делают так, чтобы контакты с представителями магазина минимизировать. Поэтому самой придется ножками потопать! – довольный тем, что взглядами с красивой девушкой пересечься удалось, ответил Давид.

– И неужели никто ничего с этим сделать не может? Это ведь самая настоящая продажа яда!

– Каких-то несчастных закладчиков – крайних в этом подлом бизнесе – находят и жучат, но, конечно, владельцы всегда сухими из воды выходят. А эти ублюдки несусветными деньжищами владеют.

– И что, никогда не находят самих организаторов?

– Практически не находят. Только если их кто-то из своих спалит. Но месть, как правило, приходит почти сразу.

– Ну а если обратиться к полиции?

– Право имеете, красавица! – улыбнулся Давид.

– А результат?

– А тут уже можете и не иметь. Как правило, те, кто организовывают сбыт наркотиков, – это очень влиятельные люди со всеми возможными связями. У них несколько линий дохода, за каждую из которых они будут держаться до смерти. При этом они обладают гибким умом и находчивостью, чтобы вовремя улавливать денежные потоки и накрывать их своей могущественной пятерней, – начал рассуждать Давид, более не смотря на Алину, отчего диалог стал развиваться намного лучше. – Такие люди чувствуют опасность. Чем именно, не знаю, но у них явно есть это шестое чувство.

– Судя по Вашему описанию, это какие-то успешные медийные личности? – продолжала допрос Алина.

Давид рассмеялся и пропустил машину слева.

– Настоящая власть всегда находится в стороне от медийности. Я бы сказал даже так: это настоящая власть, потому что она находится в стороне от медийности, вот. Потому что тот, кто играет на публику, связан нитями коллективного кукловода. А массы жестоки и бескомпромиссны.

– То есть, это кто-то скрытный, но обладающий невероятными богатствами.

– Вот тут в точку! Только надо понимать, что невероятные богатства в данном случае – это информация. Деньги уже вторичны.

Алина вновь посмотрела в окно и вид беззаботного летнего города почему-то развеселил ее. Не сказать, чтобы положение девушек было оптимистичным, но сейчас у нее появилось желание радоваться. Кому или чему – непонятно, но в этом и все волшебство. Природа искренних чувств всегда непонятна нам. Человек в любом возрасте склонен мечтать и верить в чудеса. Даже тогда, когда тонет в море дерьма.

– А вот как на Ваш взгляд: мир когда-нибудь сможет избавиться от наркотиков? – продолжая смотреть в окно, спросила Алина.

– Нет, конечно, потому что наркотики – это влияние. И дело не в кайфе вовсе. Тот же алкоголь или табак что, не наркотик? А сахар, а биодобавки, вызывающие мгновенное привыкание? Другое дело в том, что с помощью доставления удовольствия всегда можно наделать значительно больше идейных поводков чем, например, с помощью прямых запретов и угроз? Да люди и сами в случае игры с их удовольствием готовы себя в рабство продать, что уж тут мелочиться.

– Ну Вы философски подошли, а я скорее про те наркотики, которые угрожают жизни человека – героин, кокс, мефедрон и так далее.

– Дерьмо это, конечно, редкостное. Но, видно, у каких-то отчаянных настолько жизнь без красок, что приходится эту хрень покупать. Вы-то сами чего спрашиваете, красавица? – неожиданно посмотрев прямо глаза в Алине, спросил Давид.

– Да я… Я журналист. Исследование у меня на тему наркотиков. Считайте, что занимаюсь поиском и обработкой информации, общаясь с Вами, – улыбнулась Алина, с достоинством выдерживая взгляд таксиста.

– А, ну да, сначала – поиск и обработка, а потом манипуляция, я понял. Да куда ты прешь, козлина! – вскричал Давид на подрезавшую его машину.

Пару минут в машине образовалась тишина. Водитель, громко дыша, вел автомобиль, а девушки безучастно смотрели в окно.

– Ну вот, мы уже и подъезжаем! – сказал Давид.

– Ого, как быстро! – улыбнулась Алина.

– Все ради вас, красавицы, все ради вас! – попытавшись еще раз встретиться взглядом с Алиной, улыбнулся таксист.

– Спасибо, – коротко поблагодарила Женя.

– По карте могу перевести? – заходя в приложение мобильного банка, спросила Алина.

– Для вас сегодня акция – проезд бесплатный! – повернувшись назад, сказал Давид.

– В смысле? – не поняла Алина. – Нет, давайте я оплачу, чтобы все было как надо.

– Нет, красавица! Вы искренне интересовались у меня чем-то, мне это приятно. Обычно со мной обращаются как с обслугой. У вас же были благодарность и уважение, – улыбнулся Давид. – И еще: извините за мое не джентельменское поведение. Я видел, что в начале вас напрягал. Природа – ничего не могу с этим поделать.

– Да что Вы, все хорошо, давайте я все же оплачу, а то неудобно! – улыбнулась в ответ Алина.

– Нет, девушка! У меня к тому же уже новый заказ, а Вас ждет подруга, – Женя и правда уже нервно заглянула в автомобиль несколько раз, стоя в паре метров от него, – так что давайте не будем никого задерживать, хорошо? Мне была приятна ваша компания.

– Спасибо… Извините, как Вас зовут? – на этом моменте Алине стало максимально неловко, ведь таксист точно им представлялся.

– Давид!

– Спасибо большое, Давид! – сказала Алина, выбираясь из автомобиля, – Удачи в поездках!

Такси уехало далее, а две девушки стояли перед девятиэтажной советской панелькой. Состояние инфраструктуры в данном районе оставляло желать лучшего: гора песка со ржавыми качелями, которые принято считать детской площадкой. Разбитые и пыльные тротуары, полные глубоких рытвин, в которых все время была какая-то мутно-зеленая жижа. Палисадник, границы которого уже нельзя было найти, потому что разросся он повсюду, правда, цветов в нем не было – одни сорняки. Дремучие деревья, тень от которых создавала длинные полоски тени, приятно охлаждающие от невыносимого летнего зноя. Разваливающиеся лавки с именем какого-то муниципального депутата, имевшего сомнительный успех среди беднеющих пенсионерок. Стаи голодных собак, которые, вальяжно развалившись у песка, лениво наблюдали за происходящем вокруг. Бухающие на самодельных лавках и столах алкаши, что напевали своими хриплыми голосами золотые хиты российского шансона. Короче говоря, типичный провинциальный двор с характерными для него элементами. В этих местностях родилась и повзрослела огромная часть нашего населения. И, более того, через годы они все начинают скучать по вот такому безобразию. Умом понимают, что ужас несусветный, но разве сердцу прикажешь?

– О чем ты с ним говорила? – осторожно спросила Женя, заглядывая прямо в глаза подруге.

– О позе 69, конечно же! – подняв брови вверх, ответила Алина.

– А если серьезно?

– Да он нас бесплатно довез. Пыталась все-таки оплатить, но не судьба!

– А-а, понятно. Ну, глядя на тебя, я не удивлена.

– Радость моя, если бы не я, ты бы и сейчас у подъезда сопли жевала. Моя внешность – моя забота, поэтому давай без оценочных комментариев, милашка, – с достоинством выговаривая эти слова, заключила Алина, боковым зрением заметив еще один тэг нарко-шопа у соседнего дома. – Какой там номер квартиры?

Женя молча приложила к домофону один из магнитных ключей, и дверь, радостно пиликая, открылась перед девушками. Первой во тьму (американские агенты постарались и здесь!) вошла Женя, а за ней нарочито послушно поплелась Алина. Подруги сначала стали у лифта, однако, обнаружив, что кнопка для его вызова продавлена и не работает, пошли на лестницу.

– Нам на третий этаж, 47 квартира, – кратко сказала Женя.

Порожки, конечно, оставляли желать лучшего. Но на первом этаже они еще более-менее сохранились, а вот на втором и третьем все были жутко разбиты. Такое ощущение, что по ним 24/7 хилые грузчики таскали заполненные старым и тяжелым барахлом мешки, которые на каждой ступеньке звучно бились низом. Тоже, что ли, проделки подлых американских агентов!?

Дойдя до двери, которая была обита черной кожей и в верхней части которой висел золотистый номер «47», Женя громко постучала и прислушалась. Ничего. Она постучала еще раз и опять прислушалась. Тишина. Третий стук. Молчание.

– Молчат, – подтвердила она, повернувшись к Алине.

– Спасибо за разъяснение, я же глухая, – улыбнулась подруга. – У тебя ключи есть?

Но Женя уже принялась прокручивать ключами замок в нужную сторону. Два оборота. Волшебный щелчок. Дверь, выпустив легкий холодок изнутри, приоткрылась. Распахнув ее полностью, Женя, не раздеваясь и не включая свет, пробежала коридор и скрылась в пространстве комнаты.

– Вот балда, а я как по этим потемкам пойду? – прошептала риторический вопрос Алина и, выставив вперед руки, аккуратно начала двигаться по коридору, приживаясь к левой стене, дабы нащупать выключатель.

Девушка подобным образом прошла еще пару метров и, зацепившись за какую-то тумбочку, практически упала в правую сторону, но смогла удержать равновесие, энергично кружа руками в разные стороны.

– Женя, включи свет ради бога! – прокричала Алина.

Но подруга прокричала ей в ответ с дальней комнаты: «Тут никого нет!»

– Если не включишь свет, я здесь помру, о что-то разбившись, тогда вообще одна в этой мини-вселенной останешься! – продолжала Алина. – Включи свет, кому говорю!

Приближающийся быстрый звук шагов свидетельствовал о том, что спасение уже рядом. Через пару секунд, идеально зная расположение всех вещей в этой квартире, Женя на ощупь нашла выключатель и включила свет в коридоре, обнаружив Алину с расставленными широко ногами и руками, стоящей в куче разбросанной женской обуви.

– Ни мамы, ни брата тут нет. Почему их тут нет? – умоляюще смотря на Алину, запаниковала Женя.

– Фух, да будет свет, так сказать. А вот сразу включить нельзя было, чтобы я по ночным катакомбам незнакомых квартир не спотыкалась? – проговорила Алина. – Нету их? Позвони еще раз и очень сильно прошу не наводить панику.

– Но почему их нет? Неужели мы не успели? Неужели все?.. – продолжая стоять на месте, говорила Женя.

– Что все? Их просто нет утром выходного дня дома! В магазин, в конце концов, ушли! – у Алины начали сдавать нервы, потому что она вовсе не привыкла видеть Женю такой тупой и беспомощной. – Ты так говоришь, как будто они не в городе живут, а на каких-то буграх, где в пределах сорока километров ни одной жилой хаты нет. Заканчивай истерить, ей-богу!

– Но раньше, когда я приезжала, они всегда были дома и ждали меня!

– Да потому что раньше ты, дурочка, оповещала о том, что приезжаешь. А сейчас им с какой стати знать о том, что любимая дочурка на всех парусах примчится? Ну подумай ты хоть немного, Жень! – пылая уже откровенной злостью говорила Алина, проходя в светлую гостиную, забирая Женю за руку вместе с собой.

Квартира выглядела не особо богатой, но очень аккуратной, ухоженной. Со вкусом, так сказать. На полу лежал большой турецкий ковер на всю гостиную, у окна стоял один диван довольно небольшого размера, но на котором был очень красивый узорчатый плед и две декоративные подушки с белыми розами. К слову, вся квартира была выполнена как будто в белых тонах. И обои, и шкафы, и книжные полки, и стулья – все имело либо белый либо светло-серый цвет, а также огромные полупрозрачные шторы, через которые можно было различить силуэт большого окна, буквально ослепляли своей яркостью.

Во всей этой белизне Алина буквально потерялась на какое-то время. Она просто не могла сфокусировать свой взгляд ни на чем конкретном, ведь все было настолько светлым, что от этого аж кружилась голова. Такая обстановка ассоциировалась с какой-то прозрачностью, безграничной открытостью для целого мира.

– И как же, – подумала Алина, – в этом благородном царстве света могло долгое время проживать чудище, у которого целые годы был тайный криминальный доход? Как он мог быть патриотом и любить Родину, если собственным молчанием и предательским паскудством ставил семью под угрозу?

Продолжая думать о безнравственности Михаила Федеровича, девушка заметила какое-то свечение на тумбочке у самого окна. Подойдя ближе, Алина обнаружила, что это мигал экран телефона. А Женя тем временем безрезультатно пыталась дозвониться до матери.

– Жень, а это случайно не твоей мамы телефон?

– Где? – подбежав к подруге, спросила Женя.

– Вон там, на тумбочке.

Женя схватила телефон и, нервно улыбнувшись, кивнула, принявшись изучать его. Пока подруга пыталась найти хоть какую-нибудь информацию в телефоне своей матери, Алина, медленно шагая, отправилась на кухню. Дизайн сохранялся: кухня была практически полностью белой (исключения составляли только черная плита и красная микроволновка, судя по виду, недавно купленная), однако шторы на кухне были в несколько раз короче, практически не закрывали окно. Да и само окно было не таким большим.

Вернувшись в гостиную, Алина, осматриваясь, отправилась в коридор, потому что, несмотря на то, что она там провела больше всего времени, девушка его почти не запомнила. А вот коридор был выполнен в каких-то бледно-зеленых тонах. Но сначала в глаза бросилось месиво из обуви на полу. Испытывая вину за эту дезорганизацию среди братьев наших ношенных, Алина принялась все аккуратно раскладывать, внимательно изучая бренды и модели. Но зря, потому что престижных марок среди этого всего точно не было. Взяв в руки красивые красно-золотистые босоножки на каблуке, девушка стала вертеть их, ибо, несмотря на непринадлежность к известным брендам, данная вещь выглядела очень богато и престижно. Интересно, сколько же она…

– Ах ты сучка! Получай! – услышала Алина женский крик за спиной и ощутила удар чем-то тяжелым по голове, от чего ее слегка качнуло на месте.

– Погодите, да я же… – не успела объяснить Алина, как второй удар последовал опять в голову.

Девушка выронила из рук обувь и попыталась повернуться лицом к нападавшему, однако ощутила, как что-то начало бить ее по спине и в бок. Удары были, конечно, меньшей силы, но все равно неприятно!

– Вон пошла отсюда, падла! Что, пришла за моими деньгами, да!? – в очередной раз вскричала женщина, ударив чем-то Алину в висок, от чего у нее не на шутку разболелась голова.

– Погодите! – послышался крик Жени. – Мам, остановись, это же мы приехали. Это Алина, она со мной, чтобы помочь тебе.

В этот раз Алине удалось полностью обернуться и посмотреть на нападающего. А точнее – на нападающих. На расстоянии полутора метров от нее в дверном проеме стояла женщина, вооружившись игрушечным мечем, а прямо возле Алины, держась за ее юбку с невероятной силой и искривив милое лицо в зверином гневе, стоял мальчик на вид лет пяти с зажатыми маленькими кулаками.

Женя подошла к месту безжалостного нападения и, переводя взгляд то на подругу, то на маму, звонко рассмеялась.

– Да, я вот пыталась сказать, но вы сбивали меня своими ударами, – потирая ушибленную голову, попыталась улыбнуться Алина. – Меня зовут Алина, и мы с Вашей дочерью снимаем квартиру.