Читать онлайн Как закалялась любовь бесплатно

Жизнь удалась

Они неожиданно появились крупным планом на мокрой от дождя улице. Николай в растерянности замер. Мужчина стоял спиной, на лицо девушки падал свет. Лицо девушки Николаю было знакомо. Он узнал ее.

Капли дождя и слезы текли по ее лицу. В глазах, переполненных болью, тоской и любовью, еще тлела надежда.

– Но почему? – запричитала она, вцепившись в рукав куртки мужчины. – Майкл, почему?

– Так нужно, Луиза, – Майкл кинул тревожный взгляд в сторону перекрестка. – Мы говорили уже. Отпусти. Пора.

– Нет, – съежилась Луиза и еще крепче сжала рукав. – Не пущу.

Он нежно попытался освободиться, и в это время послышался шум бегущих людей. Она оттолкнула его.

– Беги. Скорее же! – Луиза шагнула назад и закрыла лицо руками.

Он побежал, постоянно оглядываясь. Мимо нее, громко шлепая по лужам тяжелыми ботинками, пронеслись двое высоких мужчин в форме. Не целясь, на ходу они выстрелили по одному разу в убегающего Майкла. Одна пуля угодила в фонарь освещения и осыпала Майкла мелким стеклом. Он интуитивно вжал голову в плечи, но затем выпрямился и рванул что есть сил. Луиза громко зарыдала и, вытянув вперед руки, медленно побежала за ними.

Из левой руки выпала и с грохотом покатилась под кухонный стол крышка кастрюли, зацепилась за ободранную ножку, упала на плитку и загремела, вибрируя на ручке. В кармане зазвонил телефон. Не отрывая взгляда от погони на экране телевизора, Николай достал гаджет. Звонил начальник оперативного отдела. Выключать телевизор не хотелось. Луиза очень сильно напомнила ему о вчерашней девушке в отделении полиции. Он видел ее всего несколько десятков секунд, но этого хватило, чтобы думать о ней уже почти сутки. Участковых инспекторов, в том числе и Николая, вызвал на совещание начальник отделения полиции. Они ждали в своих телефонах, когда их пригласят, и тут открылась дверь кабинета, и из нее вышла она. Он еще долго смотрел в сторону коридора, где исчез ее образ, и вошел в кабинет последним. Он работал участковым уже третий месяц. Девушка, возможно, живет на его участке, а может, и нет. Возможно, он ее уже никогда и не увидит. А жаль, наверное. Наверное, жаль.

– Да, слушаю, – ответил Николай. – В школе? Вот так да! Хорошо. Скоро буду.

Николай и большинство сотрудников отделения полиции были поставлены начальством на уши. В районе действовали фальшивомонетчики. Качество изготовляемых ими банкнот оценивалось как очень высокое. За последнею неделю на помойках района обнаружено три пакета с так называемыми бракованными купюрами. Отличить их от настоящих было невозможно. Только в специальных лабораториях. Преступники выбрасывали купюры, считая их, по-видимому, браком. Только что обнаружен очередной пакет в мусорном контейнере местной школы.

На экране один из преследователей поскользнулся, упал и сбил с ног своего товарища. Лицо Луизы осветилось радостью. На лице Николая промелькнула едва различимая улыбка. Кадры погони сменились сценой на кухне родителей Луизы. Николай выключил телевизор и мыслями ушел в расследование.

Сосредоточить мысли и уйти с головой в тему урока не получалось. Школа, безусловно, рассадник знаний. С этим утверждением Василий не спорил и соглашался с дедом, когда тот требовал и всячески настаивал на успеваемости. Вот и сегодня он, как и весь класс, пытался вот уже пол-урока найти корень квадратный, хотя найти чемодан с деньгами было бы намного приятнее. Время от времени он поглядывал в школьное окно, но и там не происходило ничего интересного. Он закрыл глаза и представил, как он катит на колесиках чемодан с деньгами по автосалону дорогих авто. Но помечтать не дал сосед, ерзая по парте, задев случайно локтем.

Ноги Маргариты легко перебирали ступеньки, спускаясь по школьному крыльцу. На сегодня уроков больше нет. Ура! Первый учебный год в карьере подходит к концу, май месяц. Скоро отпуск, и прощайте ученики и тетрадки.

Она невольно замедлила шаг, но не от слепящего весеннего солнца. Ей навстречу медленно двигался молодой человек в форме полицейского, устремив на нее взгляд своих голубых глаз. Она потупилась, но затем на секунду подняла на него глаза. Он шел и смотрел на нее. Она прошла мимо. На выходе, у калитки появилось неимоверное желание обернуться, но она пересилила себя и пошла дальше.

«Интересно, кто это мог быть? – подумала молодая учительница, прищурив глаза. – И что он делает в школе?»

Василий встрепенулся от толчка соседа и непроизвольно кинул взгляд в окно. На середине двора стоял участковый дядя Коля и пялился вслед учительнице по русскому. Училка скрылась с глаз, но дядя Коля продолжал стоять.

– Во дает, – Василий толкнул локтем в бок соседа Вовку.

– Кто? – полез к окну Вовка. – Чего это он стоит? Ты про кого?

– Дядя Коля втюрился в училку по русскому, – Василий покрутил пальцем у своего виска.

Вовка понимающе пожал плечами.

– Бывает. Там смотреть-то не на что. Я думал, он кошелек нашел или еще что-нибудь ценное.

– Что кошелек, – Василий вздохнул. – Чемодан бы найти с деньгами.

– Чемодан? – Вовка ахнул от удивления. – Круто. И что бы ты сделал, если бы нашел чемодан с деньгами?

Василий повернулся к окну. Мимо школы медленно проезжал черный лимузин с флажком на капоте. На тонированных стеклах играло солнце.

– Такой же бы себе купил, – Василий ткнул пальцем в сторону автомобиля.

Во двор школы вошли еще два полицейских, поздоровались с дядей Колей и направились к входу.

– Что-то случилось, – Василий засуетился, поднял руку и попросил разрешения выйти из класса. По коридору он припустился к кабинету директора школы.

Это была она, та вчерашняя девушка. Николай пребывал в возбужденном состоянии. Весенний ветерок охлаждал краснеющее лицо. Хотелось плюнуть на работу и пойти за ней. Он и так не очень смелый с девушками, а тут совсем потерялся.

«Почему здесь? – растерянно думал он. – А, работает, она здесь работает, – мысли забегали в подстреленном мозгу. – С ней поздоровалась школьница, точно работает. Учительница», – ему внезапно сделалось жарко и душно.

Николая, почти полностью отрешенного от преступного мира, увлекли за собой два коллеги по службе.

«Работает, она здесь работает», – тихо бормоча себе под нос, он поднялся с ними по ступенькам и вошел в двери школы.

В вестибюле их уже поджидали директор школы и женщина в переднике. У доски объявлений стоял пацан из подъезда Клавы. Он его сразу узнал, такой шустрый пацан. Женщина в переднике оказалась той самой уборщицей, которая и нашла пакет с купюрами. Купюры абсолютно новые и хрустящие, что не вызывало сомнений в их происхождении.

– Четвертый уже, – мелко утвердительно тряс головой начальник оперативного отдела, глядя на Николая. – А я говорил, будут еще.

Николай согласно качал головой.

«Интересно, почему я ее раньше не видел?» – думал он.

Черный лимузин с флажком на капоте свернул во двор и, распугав голубей, остановился у третьего подъезда тридцать первого дома. Охрана в строгих костюмах окинула всевидящим взором двор, проверила безопасность подъезда. Из задней двери машины вышел пожилой мужчина. Он размял затекшие ноги, затем спину и последовал за охраной. Водитель остался за рулем с работающим мотором.

Дверь в просторную прихожую отворилась, и в нее впустили охранника для осмотра квартиры. Через некоторое время он вышел и утвердительно кивнул пожилой персоне.

В квартире важную пожилую персону ожидал невысокий мужчина крепкого телосложения, средних лет, с короткими усиками под широким носом. Он кинул на визитера пристальный взгляд, поправил на шее толстую золотую цепочку и произнес:

– Весьма, весьма рад вас видеть, – медленно расправил спину и вытянул шею, чтобы казаться выше.

– И я рад тебя видеть, Грин, – растягивая слова, произнес визитер и взял паузу на десяток секунд. – Все нормально? Окей?

– Да, все нормально. Окей.

– Нет времени. Всегда нет времени, – визитер протянул для рукопожатия руку. – Перейду к делу, – он окинул взглядом вместительную прихожую и произнес, не выпуская руки хозяина: – Всегда есть хорошие парни и есть плохие парни. Сегодня мне нужно помочь плохим. Через сенат я не смогу это провести, и потому я здесь. Грин, ты сможешь оказать мне еще одну услугу?

– Да, конечно, – с достоинством два раза качнул головой хозяин. – По выгодной цене отдадим. Сколько господин президент пожелает?

Господин президент отпустил руку и, глядя в глаза собеседнику, произнес:

– Два чемодана первоклассных фальшивых баксов номиналом по сто.

– Нет проблем, – с уверенностью заявил фальшивомонетчик. – Сделаем.

– Если все пройдет окей, то еще один через неделю. Окей или не окей? – сощурился высокопоставленный гость в ожидании ответа.

– Не стоит беспокоиться, – фальшивомонетчик изобразил на лице легкую ухмылку. – Окей.

– Окей, окей, – неожиданно раздался голос, который и прогнал фантазии.

Фальшивомонетчик вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял высокий, худой, сутулый, с наметившейся лысиной мужчина в сером спортивном костюме.

– Что это ты? Бормочешь про окей, – произнес он.

– Да так, помечтал немного, – короткий фальшивомонетчик выбрался из потертого кресла, потянулся и потеребил усы. – А ты не мечтаешь? – на его лице еще светилось удовольствие.

– Нет.

– А я вчера вообразил, что у них там, в Америке, станок сломался, а запчастей нет. Доллары печатать не на чем, – короткий фальшивомонетчик захихикал. – Так они к нам с тобой обратились за помощью. Прикинь.

– Почему запчастей-то нет? – сутулый в недоумении пожал плечами.

– Ломается часто.

– Чье производство?

– Так, образно, я мечтал, – короткий подошел к окну и уперся наметившимся животиком в подоконник. – Все же жизнь удалась. У нас свой бизнес. Сегодня ждем постоянного клиента. Жизнь удалась.

– Все это хорошо, Жора, а как повяжут? – высокий замер в ожидании ответа.

– Еврик, сколько раз тебе говорить? Я Грин, а ты Еврик.

– Так нет никого.

– И у стен есть уши. Понял?

– Окей, Грин.

– Не повяжут. Все оборудование и готовые доллары мы уничтожим за считанные секунды, – он обернулся к Еврику. – Сколько можно об этом говорить?

– Да ладно, ладно, – сутулый согласно пожал плечами, окинул деловым взглядом комнату и вышел в коридор.

Трое мужчин медленно подходили к дому номер тридцать один со стороны соседнего двора. Прошло сорок минут с момента, как они покинули метро и направились к указанному дому через тихие дворы, залитые теплыми лучами весеннего солнца.

Выйдя из метро, они повернули налево, в сторону от людского потока. Если бы они пошли прямо, то уже через двенадцать минут оказались бы на месте. Но они не пошли прямо. Вероятно, они не искали в жизни прямых путей. Они шли медленно. Мужчина в возрасте, одетый в черные одежды, ушел в себя, в свои мысли и не проявлял интереса к окружающей обстановке. Двое его спутников, наоборот, очень активно крутили головами по сторонам. Впереди шагал рыжий человек невысокого роста в полосатой ветровке, замыкал процессию, наоборот, высокий, худой, в клетчатом пиджаке и очках, в которых одно стекло дало трещину.

На все и всех они бросали настороженные взгляды.

Не переставая оценивать обстановку, они наконец-то приблизились к нужному дому и остановились у его боковой стены. За углом находился двор и нужный подъезд. Мужчина в черном взглянул на дорогие наручные часы.

– Пора, – произнес он, и все трое резко обернулись.

К ним приближался нетвердой походкой мужчина невысокого роста, полноватый, с пышными усами, торчащими в разные стороны. Они смотрели на него несколько секунд, а затем как по команде отвернулись и двинулись за угол дома, сощурив глаза от яркого солнца.

Теплый весенний ветерок развивал волосы и будоражил сердце и без того неспокойное. Голубоглазый полицейский все возвращался и возвращался в ее сознание. Маргарита решила, что оставлять все на самотек нельзя ни в коем случае. Необходимо посетить салон красоты, не такая уж она красавица. Да и в магазин косметики заскочить. С такими мыслями она пересекала двор дома номер тридцать один и невольно обратила внимание на трех мужчин у третьего подъезда. Гены любимого папы заставили ее задержать на них свой взгляд, но, впрочем, ей было не до них.

Николай сидел уже минут пять на скамейке во дворе дома номер тридцать один и смотрел отрешенно себе под ноги. О работе он не думал, его мысли блуждали далеко, в школьном дворе. Они легко сбегали стройными ногами по ступенькам крыльца и удалялись в сторону калитки и дальше на улицу. Он переводил взгляд на песочницу, на оставленный детский совочек, но мысли вновь улетали на школьный двор и вновь легко сбегали стройными ногами по школьному крыльцу.

Он в очередной раз перевел взгляд в сторону дома и вздрогнул. Он увидел ее. Она пересекала двор, повернув голову в сторону третьего подъезда, куда входили трое мужчин. Через секунды трансформаторная будка скрыла ее от глаз Николая, он бессознательно встал и быстро пошел к дому.

Василий, естественно же, посвятил Вовку в тайну о пакетах с деньгами, раскиданных хаотично на помойках района. Вовка нисколько не сомневался, что удача наконец-то им улыбнулась. Сразу после занятий в школе они вооружились палками и, пока шли к своему двору, проверили контейнеры на двух помойках. Положительного результата не было, но они понимали, что нужно набраться терпения и ждать. Переворачивая содержимое контейнеров на помойке своего двора, Василий ощутил острое желание обернуться и обернулся. В их подъезд входили трое каких-то мужиков. В общем-то, это не его дело, он хотел уже продолжить рыться в контейнерах, но появилась училка по русскому. Он проводил ее взглядом, и тут из-за угла трансформаторной будки появился участковый дядя Коля. Он остановился и принялся таращиться вслед уходящей училке. Училка свернула за угол, а дядя Коля опустил голову и хмуро побрел в обратном направлении.

Жизнь брела в нужном направлении. Жизнь удалась. Когда греешься на теплом весеннем солнце, то и в голову приходят теплые мысли. Жизнь все-таки удалась.

И сейчас, когда она приближалась к своему логическому завершению, чередой приходили воспоминания. Сначала вспомнился первый муж. Красавец, удалец, весельчак, но погиб так нелепо – отравился крысиным ядом. Затем второй – размеренный, заботливый, намного старше и мудрее. Но к старости оглох и попал под задние колеса мусоровоза. Третьего мужа погубила жажда знания. Залез ради любопытства в контейнер через образовавшуюся от ржавчины в углу щель и был погружен вместе с мусором в мусоровоз. Где-то он сейчас? Жив ли? Четвертый… Но здесь к горлу подкатил ком, и старая крыса почувствовала, что у нее поднимается артериальное давление.

Усилием воли она открыла глаза и в полудреме увидела выплывающего из-за угла дома маленького рыжего мужчину в полосатой куртке. За ним появился мужчина в темной одежде, а следом возник долговязый в клетчатом пиджаке. Что-то екнуло внутри, и дремота улетучилась. Крыса не смогла понять, что ее вдруг обеспокоило. Она привычно открыла рот, чтобы порассуждать вслух, как из-за угла нетвердой походкой вывалился еще один – пухлый мужчина. Он всем своим видом напоминал кота, и она невольно встрепенулась.

Этот последний, четвертый, внезапно споткнулся на ровном месте, и его понесло в сторону густых кустов, куда в итоге он и свалился. И в тот же миг из кустов выскочил взъерошенный кот. Он издал воинственный вопль и припустил что есть духу за уходящей троицей.

Косящие глаза крысы медленно завращались по часовой стрелке. Вскоре они наполнились страхом, и ее артериальное давление подскочило до максимума. И все же ей удалось остановить вращение и устремить взор к третьему подъезду. Рыжий мужчина набрал код, открыл дверь, и трое незнакомцев скрылись в подъезде. Дверь медленно закрывалась, и этого хватило коту, который впрыгнул в темноту подъезда вслед за ними. Дверь захлопнулась, и крыса, не обращая внимания на двух роющихся в контейнере пацанов, метнулась в дальний угол помойки, за кучу ящиков и закрылась от внешнего мира.

Закрывая дверь своей квартиры, парикмахер Клава и не подозревала, какие события несут в ее жизнь и жизнь города шаги, едва различимые за спиной. Ключ повернулся второй раз, и она, вынув его из замочной скважины, обернулась, чтобы поздороваться. Но ее глаза застыли, а рот остался приоткрытым. Проходящие мимо мужчины очень ясно предстали в ее воображении в образе героев только вчера закончившегося сериала. Она усилием воли тряхнула головой и, бросив взгляд им вслед, пустилась по ступенькам вниз, невольно бормоча:

– Этого не может быть. Этого просто не может быть.

Но между вторым и первым этажом на подоконнике открытого окна сидел кот и щурился в ее сторону. Она невольно замедлила шаг.

Медленно проходя мимо него, она улыбнулась и, тихо кивнув, произнесла:

– Здрасте.

Кот заурчал, поднялся на лапы и заходил по подоконнику, ласково мурлыкая.

– До свидания! – Клавдия скорчила гримасу и спустилась вниз.

На улице, вдохнув весенний воздух полной грудью, она весело улыбнулась, произнеся:

– Бред какой-то. Просто бред, – и быстро направилась к месту своего трудоустройства в салон красоты.

К началу смены она не опоздала, и не опоздал первый клиент. По записи ее ожидала учительница местной школы Маргарита Николаевна.

– Садитесь в кресло, Маргарита, – Клавдия радостно суетилась. – Представляете! Бред какой-то! А может, и чудо! И главное, они заселились в наш подъезд. Правда, еще непонятно, у кого остановились.

– Кто? – без особого интереса спросила Маргарита.

– Вы Булгакова Михаила Афанасьевича знаете? – Клавдия надевала фартук. – Может, читали «Мастер и Маргарита» или сериал смотрели?

– Мне, вообще-то, стыдно было бы этого не знать, – ответила Маргарита, разглядывая себя в зеркале. – Конечно, я читала, правда, еще в седьмом или восьмом классе. В институте проходили.

– Так вот. Я видела своими глазами всю эту компанию у себя в подъезде. Кот, правда, самый обыкновенный, но он может, когда нужно, превратиться и в большого.

– Вы это серьезно? – Маргарита в зеркале взглянула на Клаву. – Может, я лучше завтра зайду?

– Не волнуйтесь. Я в полном порядке. Просто еще не пришла в себя, – Клава взяла ножницы. – Делаем как обычно?

– Да, как обычно.

– Так вот. Воланд весь в черном. Коровьев в клетчатом пиджаке и очках с треснутым стеклом. Азазелло, как в сериале, рыжий, невысокий, в полосатой ветровке. Что делать? Не знаю.

– Честно говоря, не верю я в ваших чертей полосатых, – Маргарита успокоилась. – Сериал производит сильное впечатление на неокрепшие души. Я бы посоветовала вам для начала Библию почитать. Тогда уже точно вам черти в подъездах не будут мерещиться.

– Значит, есть Бог и есть бес. Правильно?

– Правильно.

– Так, довожу до вашего сведения, что сегодня я видела их аж четверых.

– Ну, как знаете, – Маргарита передернула плечами. – Вам видней.

– Я обзвонила подружек, те в шоке, – Клавдия активнее, чем обычно, зацокала ножницами. – Я сама-то до конца не верю, а они поверили. Все спрашивают: «Где ты их видела?» А я не дура всех к себе в подъезд приглашать. Я, может, первая хочу крем получить. Говорю: «В префектуру вошли и со мной на лестнице столкнулись». Я наврала, что в префектуру моталась за справкой.

– Вы очень находчивы, – глаза Маргариты повеселели. – Крем нужен, чтобы пленить того единственного и неповторимого? – Маргарита улыбнулась: – Вы мне рассказывали в прошлый раз, что у вас есть избранник. Или уже нет?

– Да, есть. К сожалению, очень скромный. Карьеру себе не сделает, – Клава вздохнула. – Но очень симпатичный и порядочный.

Помолчали.

– Да, тут такое дело, – Клава явно не решалась сказать. – За последнею неделю завязалось знакомство. Только между нами. Хорошо?

– Да, конечно.

– Меня приглашают на работу в известный модельный дом. По знакомству. И там главный по цирюльникам, ну, в общем, сама ничего не знаю. Так, может, мне только кажется, что он на меня глаз положил. Может, он со всеми в таком духе общается. Чудно, однако. При деньгах.

– А здесь у вас? – Маргарита подбирала слова. – Насколько серьезно?

– Мы не расписаны, – Клава пожала плечами. – В общем, ничего не держит. Но парень очень надежный. А там, одно слово – богема.

Трое мужчин, войдя в подъезд, обосновались на подоконнике между третьим и четвертым этажами. Долговязый поглядывал вниз на двор. До этого в полосатой куртке поднялся до пятого этажа и, убедившись, что там никого нет, спустился обратно. Долговязый достал из внутреннего кармана сигареты, но затем передумал и убрал обратно. Послышалось мяуканье кота.

– Сходи, проверь, – в черной одежде повернулся к мужчине в полосатой ветровке. – Кот ли на самом деле?

– Кот там, – в полосатой ветровке развел руки. – Кто же еще? Я его сам видел.

– Сходи, – прошипел мужчина. – А ты, – он обратился ко второму, – звони в квартиру. Я здесь подожду.

В клетчатом пиджаке позвонил два раза коротко и один длинно. Дверь ему открыл Еврик.

– Я глубоко извиняюсь, – начал визитер. – Не ваш ли кот мяукает внизу?

– Нет. Котов, впрочем, как и всякую другую живность, не держим. Пройдите и убедитесь сами, – Еврик сделал приглашающий жест.

Визитер вошел, быстро осмотрелся, обежал квартиру и, выйдя на площадку, кивнул главному:

– Все чисто.

Снизу, перешагивая через ступеньку, поднимался рыжий.

– Кот? – поинтересовался в черном.

– Кот.

В прихожей Еврик указал в сторону кухни:

– Проходите. Располагайтесь.

Гости попросили чаю, от еды отказались.

– Как дела, Доллар? – в черном весело смотрел на Грина.

– Грин я. Это другое название доллара, – Грин указал на стол. – Присаживайтесь.

– Спасибо.

Потягивая чай, говорили вначале о второстепенном. О курсе доллара на Токийской бирже, о стоимости фьючерсов апельсинового сока на Нью-Йоркской бирже, о стоимости валенок в Новосибирске на блошином рынке. Наконец в черном отодвинул чашку.

– Завтра в это же время? – перешел он к главному.

– На час позже. Необходимо еще допечатать, – Грин посмотрел на часы. – Деньги не забудьте.

– Не забудем, – в черном улыбнулся. – Хотелось бы взглянуть на то, что уже готово.

– Сейчас покажем, – Грин не спешил подниматься из-за стола. – Нескромный вопрос. Как вы распорядитесь почти настоящими долларами?

– Нет, дорогой. Фальшивыми, – в черном улыбнулся.

Он встал из-за стола, подошел к окну и сунул руки в карманы.

– Скажу. Тебе скажу. Хочу Детройт в Америке купить. Ну, может, не весь Детройт, но половину точно. Куплю автозавод, жилье в примыкающих районах – для работников завода. Буду в Америке «Жигули» выпускать, – в черном повернулся к столу. – Скажу больше: хочу потом, когда поднимется Детройт, баллотироваться в их президенты. Конкурентов не вижу. Я все просчитал, дело беспроигрышное.

– А «Жигули» то кому продавать будете? – изумился Еврик.

– Так работникам завода и буду. Вначале они на «Жигулях» ездить будут, – в черном поднял палец. – А уже затем простые американцы раскусят машину и будут покупать, еще в очереди постоят. К тому времени их кризис и экономический, и политический совсем задушит. Уровень жизни упадет до нашего, а то и ниже. «Жигули» признают народным автомобилем, и на них ездить будут не только афроамериканцы. Ну как, впечатляют задумки?

Грин не сразу нашелся, что ответить, и после паузы, теребя усы, кивнул:

– Впечатляют.

Еврик вышел в ближнюю из двух закрытых комнат и вернулся, неся коробку. Ее поставили на стол и открыли. Коробка почти доверху была наполнена пачками американских долларов.

Все невольно уставились на них и молчали. Тишину нарушил мужчина, появившийся из-за спины Еврика:

– А чего это вы тут притихли?

– Иди отсюда, иди, – в один голос затараторили Грин и Еврик, выталкивая пожилого мужчину из квартиры. – Потом придешь. Гости у нас.

Закрыв за ним входную дверь, они вернулись на кухню.

– Не стоит беспокоиться. Петрович никому не скажет, – произнес Еврик.

– У него никто не спросит, – заверил Грин. – Старика месяц назад забирали в психушку. В пьяном виде на улице приставал к прохожим и жильцам дома, призывая их покаяться, чтобы Бог вернул России царя.

– Но он прав, – мужчина в черном передернул плечами. – За что же его в психушку? В психушку нужно Грина и Еврика. Это они не закрывают входную дверь, – он покрутил пальцем у виска.

– Последними в квартиру вошли вы, – указал пальцем в сторону гостей Грин.

– Вы – хозяева, – язвительно произнес в черном.

– Вы тоже не за солью зашли, – подключился Еврик.

– Хорошо. Виноваты все, – согласился в черном. – А если мужчина, этот Петрович, заговорит?

– Мы узнаем об этом, – Грин постучал по телефону. – В нашей организации есть третий член, который отвечает за безопасность. Он все устроит.

– Как всегда, мы вам поможем, упакуем готовую продукцию. Все проверим, – в черном указал на настенные часы. – А вечером отправимся в гостиницу.

– Договорились.

– И все же соседа лучше снова отправить в психушку, – задумчиво произнес в черном. – Не стоит рисковать. Посоветуйтесь.

– Мы подумаем, – кивнул Грин и, поставив пустую посуду на столешницу, ближе к раковине, задумчиво включил воду.

Участковый инспектор

Горячая вода быстро смыла остатки еды с тарелки. Обедал лейтенант Николаев Николай не всегда дома. По-разному приходилось, но только не в ресторане. Зарплата участкового инспектора не позволяла принимать пищу в ресторанах, а взяток он не брал. Часть зарплаты он переводил маме и сестренке. Папа умер рано, и ему пришлось сразу после института искать надежную работу, и желательно со служебным жильем. По этой причине он откладывал и создание семьи. На семейный бюджет наложит лапу жена и помогать сестренке будет проблематично.

Работать участковым ему нравилось, общение с людьми доставляло удовольствие.

Поставив чистую тарелку на сушилку, он наклонился к еще не мытому после зимы оконному стеклу и кинул взор на улицу. Он искал в прохожих ее. Она жила где-то недалеко, это он уже понял. Третий раз чуда не произошло. Он оделся, не спеша спустился по лестничным маршам, вышел во двор и направился в отделение полиции.

Миновав двор, он вышел на второстепенную проезжую часть и вновь свернул во двор и в очередной раз бросил взгляд в сторону попавшей в зону видимости девушки. Но все напрасно, не она.

«Да она дома. Может, вообще, замужем. Сейчас у плиты хлопочет. Такая красавица как пить дать замужем, и ты ей ну совсем никак не нужен», – ворчал он на себя.

В таком, не то чтобы угнетенном, но далеком от хорошего настроении он прибыл в отделение.

В коридоре его поджидал, привалившись на подоконник, Вадим, в прошлом однокурсник по ускоренным курсам школы полиции, которую Николай окончил после института.

С Вадимом они подружились во время учебы и устроились работать в одно отделение полиции.

– Привет, – Вадим отлип от подоконника. – Как дела?

– Так себе, – махнул рукой Николай. – Все к одному, – он провел пальцем по стеклу, взглянул на грязный палец и потер его о другую ладонь. – Начальство давит с фальшивомонетчиками. Если не найдем в ближайшее время, начальнику по шапке, а он нам.

– И у меня такая же проблема, – удивился Вадим. – Я также ловлю фальшивомонетчиков. И даже дольше, чем ты. Чего это ты так убиваешься из-за этого?

– Не знаю за что, но ко мне цепляется заместитель начальника, – Николай наклонился к стеклу, пытаясь разглядеть идущею за окном девушку. – Вчера он предупредил, что я лично отвечу в случае неудачи, вплоть до увольнения, – Николай вздохнул. – Мне так нужна эта работа.

– Как за что? А ты не знаешь? – Вадим искренне негодовал. – А кто с ним не соглашается? Поправляет? Зачем ты его поправил, когда он сказал, что демократия зародилась с образованием Соединенных Штатов Америки? Кто тебя просил говорить про новгородское вече и Древнюю Грецию?

– Я думал, он объяснит логически свои мысли, – Николай недоуменно пожал плечами. – А он только наорал на меня и посоветовал засунуть язык в микроволновку.

– Хорошо. С этим ясно. Как тебя угораздило опоздать к нему на совещание?

– Во дворе двадцать седьмого дома помог бабуле поднять до квартиры ее сумку. Она старая, еле ползет, ее же на руках не потащишь вместе с сумкой? Не повезло. А майор сразу орать.

– Беда с тобой, – Вадим поднес указательный палец к лицу Николая. – Следи за языком.

Николаев вдруг перешел на шепот:

– Вон он идет. Не оглядывайся.

К ним приближался в идеально подогнанной по фигуре форме майор чуть выше среднего роста.

– Все болтаете, – майор перевел бегающий взгляд с одного на другого. – Вам, Николаев, три дня на обнаружение фальшивомонетчиков. Не найдете – напишу рапорт о вас на увольнение.

– За что? – вмешался Вадим.

– Вам также не поздоровится, – буркнул майор и кинул взгляд на дорогие наручные часы. – Впрочем, пора на совещание. Не задерживайтесь.

В то, прошедшее время, когда в стране ориентировались на американскую либеральную демократию, начальник отделения полиции получил приказ сверху вынести из кабинета длинный стол для совещаний и на освободившемся месте расставить стулья кругом. Так и проводили совещания. Уже давно Америка не эталон для подражания, но начальник был консервативен и ничего не менял. Секретарь расставляла нужное количество стульев. Когда все стулья были заняты, начальник покидал свое кресло и, перебравшись на стул, открывал совещание. Так было и сегодня.

– Итак, вкратце, – начальник наклонил голову, закрыл глаза, а левой рукой почесал переносицу. – В правительстве… Я повторяю. В правительстве обеспокоены фальшивомонетчиками, действующими в нашем районе. Возможен окончательный подрыв финансовой системы США. Этому государству сейчас как никогда требуется поддержка. Они попытаются раздуть международный скандал, – начальник открыл глаза, поднял голову и, медленно переводя взгляд с одного на другого подчиненного, продолжил: – Это дело чести. Возможно, дойдет и до увольнений. Михаил Борисович, доложи все по порядку с самого начала. Попробую разобраться вместе с вами.

Михаил Борисович раскрыл папку и заговорил:

– Я, начальник оперативного отдела, и весь отдел занимаемся этим делом с утра и до позднего вечера, – начальник отдела перевел взгляд на заместителя начальника отделения полиции, и тот качнул головой. – А участковый инспектор Николаев самоустранился. Занимается непонятно чем, только не фальшивомонетчиками.

– Я опрашиваю жильцов в тех домах, которые вы мне указываете в должностной записке, – на лице Николая появилась растерянность. Он не ожидал от начальника отдела обвинений в нерасторопности.

– Выходит, не у тех спрашиваете, – начальник отдела вновь взглянул на заместителя начальника. – Или не о том, что нужно.

– Время. Время. Начинайте уже, – оборвал его начальник отделения.

– Проблема возникла неделю назад. В отделение пришел дворник, обслуживающий помойку тридцать первого дома, и потребовал, чтобы и в его контейнер для мусора кинули пакет с долларами. Так как он уже купил билет на самолет. Все уже нашли свои доллары и улетели жениться, и остался только он один. «Сколько еще ждать?» – задавал он вопрос. Мы его успокоили, заверили, что в течение недели вопрос будет решен.

– Доллары, вероятнее всего, были на всех помойках района, кроме одной, во дворе дома номер тридцать один, – начальник посмотрел на докладчика. – Я правильно сделал вывод?

– Как всегда.

– Кто-то еще занимается сбором информации?

– Наш человек. Агент под прикрытием. Внедрили неделю назад, как получили информацию от дворника.

– Что ему еще удалось выяснить?

– Ему удалось у бомжей заполучить доллары. Проверили – и эти настоящие. Наша система их оценивает как настоящие. Отправили в США. Их Минфин вчера после долгих мучений все же выявил погрешность – фальшивые. Они в полной панике, как вы уже нам и сообщили.

– Почему они доллары, практически настоящие, выбрасывают на помойку? – начальник пожал плечами и развел руки в стороны. – Ничего не понимаю.

– Наша версия, – Михаил Борисович обвел всех прищуренным взглядом, – это у них брак. Те доллары, что они не выбрасывают на помойку, похоже, не отличить от настоящих. Янки, я думаю, это понимают и в ужасе.

– Что в ужасе? – начальник изобразил удивленное лицо. – Будто бы они не знают, что мы не помним зла и обязательно им поможем. И вообще, когда мне вчера вечером доложили обо всем этом безобразии, то у меня разыгралась язва. Еще не обедал, жду дочь, должна домашнюю еду принести.

Возникла пауза. У начальника отделения по лицу пробегали разные гримасы. В наступившей тишине было слышно, как бежит секундная стрелка в настенных часах. Так же, по часовой стрелке, незаслуженно обвиненный в нерасторопности Николай рассматривал ботинки присутствующих, затем поднял глаза на сосредоточенные лица. На лице начальника после неопределенности остановилось недовольство, и он выдал:

– Отрабатываем все связанное с помойками, это – дворники, не успевшие выехать в свои кишлаки. Также опрашиваем водителей мусоровозов и жильцов.

– Ясно, – за всех ответил Михаил Борисович.

– Хорошо, – начальник обеими руками хлопнул себя по коленям. – Думаю, за три дня управитесь. А нет – будем увольнять.

– Одну минуту, – в воздух поднялась рука заместителя. – Я думаю, лейтенанта Николаева уволить необходимо уже сегодня. Он в первую очередь через население должен был добыть информацию. Не добыл. Он нам сорвет всю операцию по задержанию и обеззараживанию фальшивомонетчиков.

– Обезвреживанию, – поправил Николаев и тут же получил толчок в бок от Вадима.

– Оставьте, – махнул рукой начальник. – Дадим ему шанс. Все. Все свободны.

Полицейские, шаркая ножками отодвигаемых стульев по паркету, освобождали кабинет.

Часом раньше Маргарита освободила кресло, бросила взгляд в зеркало и покинула парикмахерскую с хорошим настроением. Мастер, хоть и несла чушь про нечистую силу, работу свою знала. Прическа получилась, как всегда, на высшем уровне. Маргарита поспешила к выходу, было еще полно дел, и в первую очередь магазин косметики. На улице она невольно сощурила глаза от солнца.

Вначале глаза привычно сощурились, чтобы лучше разглядеть, затем расширились от удивления и напоследок округлились от суммы ценника на косметику. Но что делать? Надо брать. Маргарита продолжала изучать прилавок, когда до нее донесся разговор двух продавщиц.

– Ты слышала у префектуры что творится?

Маргарита оторвала взгляд от витрины и скосила его на беседующих.

– Да.

– И что думаешь?

– Понятия не имею, – безразлично произнесла продавщица с рыжей внешностью. – Кажется, глупость какая-то.

– А я думаю, и не глупость вовсе, – другая девушка была настроена решительно. – Вся эта толпа девчонок у префектуры ищет Воланда не напрасно. Поверь мне. Они получат свой крем для омоложения, а мы останемся за своим прилавком с кучей никому не нужных тюбиков. Поняла? Нужно что-то делать.

– Так рабочий день. Кто же нас отпустит? – продавщица пожала плечами.

«Вот те на, – подумала Маргарита. – Как быстро они добрались до префектуры».

Маргарита пересекла небольшой сквер и вошла в свой двор. Поздоровалась с соседкой, выходящей из подъезда, и поднялась на четвертый этаж. Дома ее ждала мама.

– Покушай. К папе успеешь. Я все приготовила.

– Я не голодная. А у папы язва, ему ждать вредно.

– Угомонись. Он сказал не раньше трех часов приходить, – мама гремела на кухне половником. – Иди, я уже налила.

В три часа ровно Маргарита привычно шла по коридору к кабинету папы – начальника отделения полиции. Из открытой двери кабинета вышел Михаил Борисович, за ним дяденька, имя которого она не помнила, затем Вадим. Этот молодой человек производил приятное впечатление, она познакомилась с ним еще месяц назад, когда навещала папу. А за Вадимом вышел лейтенант, выше среднего роста, с ослепительно голубыми глазами, и уставился на нее не мигая. Это был он. Она почему-то замедлила шаг и опустила глаза, затем подняла, заглянула в его бездонные глаза и вновь опустила.

– Здравствуй, Маргарита, – произнес с улыбкой Вадим, но она не слышала его. Он перегородил ей дорогу рукой. – Привет, – произнес он негромко, нараспев.

С трудом выйдя из оцепенения, она улыбнулась Вадиму:

– Привет, Вадим. Как дела?

– Хорошо. Позволь представить тебе моего друга Николая, – Вадим повернулся к Николаю.

Тот стоял, как холодильник, неподвижно. Вадим незаметно пихнул его в бок:

– Поздоровайся с девушкой.

– Здравствуйте, – едва слышно произнес участковый инспектор.

– Здравствуйте, – произнесла Маргарита, не поднимая глаз.

Наступила пауза. Вадим уже открыл рот, но, опомнившись, Маргарита охнула:

– Мне же пора. Папа ждет, – и направилась к кабинету.

– Ты что это – окаменел? – Вадим водил ладонью перед лицом у друга. – Очнись.

– Кто это? – выдавил наконец Николай и перевел взгляд с двери кабинета начальника на Вадима.

– Произвела впечатление?

– Неизгладимое.

– Забудь о ней, – раздался голос заместителя начальника. – Едва ли она захочет иметь дело с безработным, а ты им скоро станешь. И еще, мы с ней почти что помолвлены. Тебе здесь не светит, – глаза майора забегали, он отвернулся и зашагал прочь по коридору.

– Не верь ни единому его слову, понял? – назидательно произнес Вадим. – Он пытался за ней ухаживать и тут же ей что-то наврал, а она страсть как не любит вранья. Сразу отшила.

– Ты знаешь, как я его боюсь, – Николай растопырил глаза и состроил испуганную физиономию. – Я не шучу. Уволит.

– Жди меня здесь, – приказал Вадим и направился к открытой двери в кабинет начальника.

Маргарита доставала из сумки термос и судочки. Папа говорил по телефону. В кабинете никого уже не было. Положив трубку, он произнес:

– Мама просила принести к семи часам вот эту штуку, не помню, как она называется, коробка красивая. Мне только что ее привезли ребята из соседней области, совсем дефицит задушил. Я не могу, мне в министерство к шести. Мама расстроится. Ты не допрешь?

– Да уж как-нибудь, – махнула Маргарита.

– Николаев допрет, – Вадим сделал обнадеживающий жест и, обернувшись, крикнул: – Николай, иди сюда.

– Послушай, сынок, – начальник отделения шагнул навстречу Николаю. – У тебя с майором что-то не сложилось. Ты соберись, а то я не помогу. У него отец знаешь как высоко сидит. Продвинулся по партийной линии. Он и меня, возможно, метит сдвинуть и сесть в мое кресло. Как знать?

– Он же ничего не понимает в работе, – произнес Николай и взглянул на Вадима, ища поддержки.

– Ему и не надо, другие сделают, – начальник направился к своему столу. – Привет маме.

– До вечера, – Маргарита направилась к двери, догоняя лейтенантов.

В коридоре стоял майор.

– Ну, Николаев, куда это ты несешь коробку? – прищурил бегающие глаза майор.

– Папа попросил отнести, – произнесла Маргарита.

– Папа, – майор поднес палец к лицу Николая. – Начальник отделения тебе не поможет. Все знают, что ты нерадивый работник.

– Мой папа поможет, – Николай ударил себя в грудь. – Мой папа – профессор-атомщик. Засекреченный. Вот так.

– Да ладно, чего тогда ты здесь делаешь? – майор галантно раскланялся с Маргаритой и удалился.

Николай нес коробку и внешне старался быть спокойным, но внутри себя вел борьбу со своей робостью. Такие красивые, общительные девушки, как Маргарита, вводили его в ступор. Он собрал всю волю в кулак, обругал себя последними словами и решил спросить про театр.

– Вы часто приходите к папе? – спросил он в асфальт, поднять глаза на Маргариту не хватило сил.

– Нет. Только когда у него язва обостряется, приношу домашнюю еду. Мама готовит, – Маргарита махнула рукой. – Он этого не любит, ругается, но мама настаивает, и он сдается.

Они свернули во дворы и двигались между старыми кирпичными пятиэтажками, утопающими в молодой зеленой листве, едва распустившейся.

– Красиво весной, – произнес Николай и взглянул на спутницу.

– Красиво. Я люблю весну, – Маргарита вдруг резко шагнула в сторону на газон. – Кыс-кыс.

Вдоль дома по отмостке к ближайшему углу двигалась рыже-белая кошка.

– Кыс-кыс-кыс, – продолжала Маргарита.

Но кошка, взглянув на нее, завернула за угол.

– Не захотела со мной дружить, – вздохнула Маргарита.

– Она будет с вами дружить, обязательно будет, – на Николая произвело впечатление то, что девушка любит животных. – Просто сейчас Барса сытая, Прасковья Николаевна ее накормила и отправила гулять.

– Вы что, – удивилась Маргарита, – всех котов по кличкам у себя в районе знаете?

– Нет. Только тех, кто гуляет. А тех, кто дома сидит, не знаю.

– И жильцов всех знаете?

– Нет. Вас я не знал до сегодняшнего дня, – Николай собрал всю смелость в кармане в сжатом кулаке. – Зато сегодня узнал и очень рад этому.

– Да, – Маргарита задержала на нем взгляд. – Кстати, вам передавала привет Клава.

– Какая Клава? – растерялся Николай.

– Парикмахер.

– А, – буркнул Николай, потупив взор. – Понятно.

– Я у нее сегодня делала прическу. Вот она и передала, когда узнала, что я буду в отделении, – Маргарита взглянула на собеседника. – Это странно?

– Нет.

– У вас серьезные отношения?

– Да. Я первый мужчина в ее жизни, и это меня обязывает.

– Я вас поняла.

Вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Дверь на звонок открыла мама и протянула руку к коробке.

– Может, зайдете? – предложила Маргарита и сама испугалась. – Чайку попить, – оправдываясь, произнесла она.

Николай жутко испугался и открыл рот, но ничего произнести не мог и только двигал челюстями.

Мама взглянула на Маргариту, затем на Николая, протянула руку и, схватив за рукав форменной одежды, втянула последнего в квартиру.

– Попьет. Куда ему спешить? Всех жуликов не переловишь. Отец вон всю жизнь за ними гоняется, а они все выше и выше по служебной лестнице поднимаются.

– Да, да, – Николай не понял, о чем речь, находясь как бы под гипнозом. – На верхних этажах двери и люки на чердаки закрываем на замок.

– Молодцы, – мама стягивала с него куртку. – Раздевайся.

Мама выдала Николаю тапочки и удалилась в комнату.

Пройдя на кухню, они стали пить чай, и разговор принял непринужденный характер. Николаю было легко, тепло и не хотелось уходить. Один, два и даже три раза удалось отогнать мысль, что пора и честь знать, но, собрав всю волю, он вновь одолел себя.

– Маргарита, – произнес он, затаив дыхание. – Что вы делаете сегодня вечером?

– Тетрадки буду проверять, – ответила она, но затем, опомнившись, добавила: – Но это поздно вечером, а рано вечером у меня свободное время.

– Тогда, может быть, сходим в кино?

– Я не против, – Маргарита опустила глаза. – Но у вас же Клава?

– Один раз, – сквозь грохот сердца произнес Николай.

– Хорошо, – кивнула Маргарита. – Это хорошо, что вы не стали отрицать ваши отношения с Клавой. Больше всего ненавижу лгунов.

За Николаем закрылась дверь, и из комнаты вышла мама. Все это время ее голова находилась в коридоре, а туловище в комнате. Она одобрительно посмотрела на дочь.

– Поздравляю. Наконец-то.

– Это ни о чем не говорит.

– Хорошо, хорошо, – мама направилась на кухню прибираться после чаепития. – А что? Я с твоим отцом жизнь прожила – и ничего. Раньше сложнее все было. Сапоги огромные, как гуталином намажет – в коридор не выйдешь. А сейчас ботинки, все очень культурно.

– Мама, – Маргарита в упор посмотрела на мать.

– Иди тетрадки проверяй. Нечего время терять. А родную мать слушай.

Таинственная незнакомка

Чертополох Сидор Артемьевич, префект Северо-Западного округа, невнимательно слушал доклад префекта Юго-Восточного округа. Можно сказать, совсем не слушал. Проблемы Юго-Восточного округа ему были далеки и безразличны. На данный момент его беспокоили, пока только на подсознательном уровне, молодые женщины. Молодые и очень молодые, худые и пышные, накрашенные и без яркого макияжа, на высоких каблуках и на сплошной подошве. Все эти женщины толпились перед входом в префектуру в момент выхода его из здания. Он торопился на совещание, служебный автомобиль ждал его у главного подъезда. В мыслях был готов план сказать на совещании о том, об этом, не упустить то и, главное, настоять на начале того, о чем стараются не упоминать вовсе.

Женщины не могли пройти фейсконтроль, и потому слышались просьбы позвать к ним Воланда.

Сидор Артемьевич судорожно пытался вспомнить работающего в префектуре бюрократа с такой фамилией, но не мог. «Наверное, ошиблись адресом», – вдруг пришла мысль, которая и успокоила его. Он встрепенулся, вздохнул облегченно, кинул взгляд на покидающего трибуну докладчика и улыбнулся.

У Николая после расставания с Маргаритой все еще теплилась улыбка на лице, и страха от знакомства с ее мамой почти не осталось, да и дело фальшивомонетчиков не очень тревожило. Но счастье длилось недолго.

Мысль о фальшивомонетчиках вновь вернулась и уже не отгонялась мыслями о предстоящем походе в кинотеатр.

– Ну хорошо, – произнес Николай. – Ваша взяла. Двигаюсь по направлению к помойке дома номер тридцать один.

Дворник Рустам сидел на старом ведре, привалившись спиной к стене трансформаторной будки. Завидя участкового, он встал, поздоровался и с мольбой в голосе простонал:

– Скажи, начальник, сколько еще они будут надо мной издеваться? Когда доллары принесут? Сижу, жду.

– Извини, – Николай беспомощно развел руки. – Не знаю. Пока не знаю.

– Билет куплен, – Рустам похлопал себя по карману. – На невесту деньги нужны. Без калыма нельзя.

– Я знаю. Я знаю, – извинялся участковый. – Все будет хорошо. Жди.

Он обошел помойку, поднял голову, оглядел верхние этажи тридцать первого дома. Дом как дом, пятиэтажка как пятиэтажка, помойка как помойка. Вернулся к Рустаму. Тот продолжал сидеть на ведре.

– Что на других-то помойках?

– А, – безнадежно махнул рукой Рустам. – В сорок седьмом доме дважды высыпали. Новый дворник две недели отработал и уехал, свадьбу гуляет. И в двадцать седьмом уехал, – он обхватил голову руками и закачался на ведре. – На каком ишаке к ним подъехать?

– Иди чай попей, – Николай помог Рустаму встать с ведра и, придерживая его за локоть, подталкивал с помойки.

– Я подежурю. Баксы не трону, будь спокоен.

Николай проводил Рустама взглядом и повернулся к контейнерам. Нужно вспомнить все, чему его учили в школе полиции. Необходимо найти фальшивомонетчиков самому и доказать всем, что он не зря получает зарплату участкового.

Он мысленно открыл учебник криминалистики, и перед глазами ясно, во всем великолепии всплыл образ Маргариты. Усилием воли он прогнал улыбку со своего лица и вновь ушел в криминалистику. В голове будто молоточками застучали мысли: «Дедуктивный метод… Шерлок Холмс».

«Тьфу на тебя», – мысленно обругал он сам себя. Извилины в мозгу вновь попытались перевернуть страницы учебника криминалистики, но в голове отчетливо проступило: «Шерше ля фам».

– Шерше ля фам, – прошептал он и вновь расплылся в улыбке.

Образ Маргариты заслонил собой всю помойку.

Учебник криминалистики не открывался.

«Шерше ля фам», – витало в весеннем воздухе.

– Первая леди, – Грин рассматривал через лупу лицо американского президента на купюре. – Первая леди, говорю, нужна. Имеется? Первая леди, говорю, имеется или не имеется? – с этим вопросом он обратился к вошедшему в комнату кандидату в президенты.

– Нет. Не имеется, – мужчина в черном пренебрежительно махнул рукой. – Им там женщины не очень нужны. У них вседозволенность в моде, ЛГБТ-сообщество.

– Чтобы без первой леди… – Грин оторвался от купюры. – Сомневаюсь насчет электората.

– ЛГБТ-сообщество в моде, – в черном поднял назидательно палец кверху. – Нужно прикинуться одним из них.

– Голубым? – подключился к разговору из соседней комнаты Еврик.

– Нет. Голубым у меня не получится. Эти педерасты меня сразу раскусят. Ушлые.

– А кем же тогда? – откинулся на стуле Грин.

– Трансвеститом. Дешево и сердито, – в черном громко хохотнул.

– Да, действительно, – Грин улыбнулся. – И все счастливы.

Николай уже минут десять медленно бродил со счастливым лицом около помойки из стороны в сторону, заложив руки за спину, когда его внезапно окликнули.

– Здравствуйте, Николай Николаевич, – на него смотрела таинственная незнакомка, молодая женщина неопрятного вида. – Весьма признательна за ваш визит ко мне на помойку. Мне, право, так неловко, вы застигли меня врасплох, – она обвела виноватыми глазами территорию. – У меня не убрано, все так разбросано. Какой конфуз.

– Полноте. Не нужно так убиваться, – вдруг ответил Николай в ее манере и сам удивился. – Я вскоре откланяюсь.

– Отчего же? – удивилась она. – Я не тороплюсь. Скажите лучше, как самочувствие Маргариты Николаевны? Здоровы ли? Они, право, так великолепны.

– Маргариты Николаевны? – Николай приходил в себя. – А вы, позвольте узнать, кто будете?

– Я? Кто буду? – женщина пришла в негодование. – Я? Кто буду? Да как ты смеешь, наглец! Да я, – с этими словами она растопырила руки и бросилась на участкового инспектора.

Он сделал шаг левой ногой в сторону, уворачиваясь от обезумевшей женщины, но она ухитрилась схватить его за руку и, применив подножку, повалиться с ним на кучу пустых картонных коробок. После непродолжительной борьбы Николай оказался над лежащей дамой.

– Ну, возьми меня. Возьми, – томно произнесла она и схватила за грудки пытавшегося встать участкового.

– Пустите же наконец, – Николай запыхался от борьбы. – Я вам говорю.

– Ну ладно, – засмеялась женщина-бомж. – Ты что, не видишь? Это же я.

– Кто я?

– Я, Вадим.

– Вадим? – Николай опешил. – Какого черта?

– Шутка. Скучно мне, – Вадим убрал руки с Николая. – Вставай.

Встали, отряхнулись.

– Я агент под прикрытием, – Вадим состроил гримасу. – Вот, как-то так.

– Почему мне не сказали?

– Заместитель не велел, – Вадим поправил парик. – Смотри не проболтайся. Убью.

– Не проболтаюсь.

– Как Маргариту проводил?

– Нормально, – Николай замялся. – В кино идем.

– Молодец, – Вадим хлопнул его по плечу. – Так держать. Про Клаву не спрашивать?

– Не спрашивай.

– Ладно.

– А чего все-таки зам говорил про помолвку?

– Врет он все, – Вадим выставил указательный палец. – Просек, как она на тебя глядела, вот и сказал. Он сам на нее глаз положил, да пролетел. Думал, ей, как и остальным, врать можно напропалую.

Вадим пнул ногой коробку из-под молока.

– Про отца-ядерщика ты зря соврал. Врать не умеешь, так и не начинай. Скажи ей при случае что и как. Не любит она вранья. Это я точно знаю. Хуже всего не любит. Понял?

– Да знаю я, – Николай потупился. – Дурака свалял.

– Хорошо, мне пора, – Вадим огляделся. – Прошвырнусь по помойкам. Пока.

– Пока, – кивнул Николай и взял под козырек.

Отодвинув подальше лак для ногтей, Маргарита взяла кусочек яблока с блюдца. Правая рука привычно потянулась к стопке. С первого дня работы в школе она не мыслила себя без стопки. Каждый вечер, когда она садилась за стол, ее ждало блюдечко с нарезанным яблоком и стопка. Стопка всегда была высокая. И лишь в дни эпидемии гриппа она существенно уменьшалась. А в дни школьных каникул Маргарита и вовсе обходилась без стопки. Все привычно и буднично. Она проделывала это каждый день. Но сегодня необычный день, сегодня день особый.

Она положила кусочек яблока обратно, протянула руку к стопке и отодвинула подальше стопку проверенных накануне тетрадок.

Она собирается в кино. На свидание. Уже давно она мечтала о свидании – и вот свершилось! Правда, у Николая отношения с Клавой, но все равно, одно свидание, без продолжения. Николай ей понравился сразу, а когда, провожая, нес коробку, то еще больше. В огонь масла подлила мама. Вначале она перечислила его положительные качества, затем вздохнула, что скромный, далеко не пробьется по служебной лестнице, нет в нем либеральной, нагло-настырной жилки.

– Но главное, – подытожила она, выходя из кухни, – парень он хороший, а мы с отцом поможем чем сможем, – и немного погодя донеслось: – Мебель придется двигать, детскую кроватку к окну не поставишь.

– Да что ты, мама! – протестовала Маргарита с беспокойством в голосе.

– Не переживай. Не переживай. Не сглажу.

От неожиданно квакнувшего во внутреннем кармане телефона Чертополох вздрогнул, кинул взгляд на трибуну и достал гаджет. Поступило сообщение от жены. Дословно было написано следующее: «Ежик, не забудь молоко, сметану, творог. Твоя Котя».

Сидор Артемьевич просил жену звать его, как и прежде, Кротиком. Но она сказала:

– Нет, Кротя. Ты префект и должен быть ершистым, а не пушистым кротом. Иначе тебя съедят. Будешь Ежиком, а я, как и прежде, останусь для тебя Котенком или…

– Котей, – обреченно ответил Ежик.

И вот он уже три месяца как Ежик, но к должности префекта не привык, очень суетно. Единственное, что нравилось, так это служебный автомобиль.

До служебного автомобиля у него был велосипед, собранный еще при советской власти. На нем он ездил в музыкальную школу, где давал уроки на аккордеоне.

Но спокойная, размеренная жизнь педагога закончилась три с половиной месяца назад, когда из телефонной трубки раздался голос шурина. В присущей ему манере тот настаивал на переводе тогда еще Кроти на освободившуюся должность префекта.

– Почему я? – ужаснулся Сидор Артемьевич.

– Мы победили на выборах и сформировали свою команду, – приказным голосом шурин давил из телефонной трубки, – и не позволим стороннему человеку руководить префектурой. Ты, Сидор, в составе команды будешь достраивать достойный общественно-политический строй, который в основном уже построен.

– Я же не строитель, – пытался возражать Ежик. – Я музыкант.

– У тебя будет помощник, – успокаивал его шурин. – Он все сделает за тебя. Выбирайся из своей глуши.

Через две недели Сидор Артемьевич сдался и переехал в префектуру. Почищенный и смазанный велосипед остался ждать своего хозяина в сарае.

Отключив звук телефона, Чертополох положил его обратно во внутренний карман и обвел взглядом присутствующих.

Николай кинул взгляд в сторону холодильника. Только что он доел полторы котлеты с макаронами и соленым огурцом. Все. Холодильник можно отключать, он пуст. Обычно он ужинал у Клавы. Ее холодильник всегда радовал желудок. Но сегодня он не мог пойти к ней, он шел с другой девушкой в кино. Это было неправильно, и он понимал это, но ничего не мог с собой поделать.

«Один раз, и все», – твердил он себе.

Маргарита не заставила себя ждать. Перед сеансом они ели мороженое и пили кофе.

– Теперь не усну, – улыбнулась Маргарита. – Кофе после обеда для меня противопоказан.

– А я и так, похоже, не усну, – Николай набирался смелости. – Но если про кофе, то он на меня не действует. Так-то бодрит, но на сон не влияет.

Перед фильмом показали, как группа российских ученых провела глубокие исследования и доказала западным христианам, что человек произошел не от обезьяны.

Православные отказываются признавать своим дедом гориллу и заявляют, что, согласно Святому Писанию, Бог создал человека по образу и подобию своему. А также настаивают, что те, кто в этой жизни жили по законам Божьим, в другой жизни сынами Божьими назовутся, но никак не сынами мартышкиными.

На эти, по мнению западных ученых, бездоказательные доводы российских ученых западные ученые доказательно заявили: «Покажите хотя бы одного человека, который побывал на том свете». А поскольку таковых не имеется, то человек, а именно западный, либеральный человек, произошел от обезьяны.

– Я знаю такого человека, – прошептал Николай.

– Какого? Который произошел от обезьяны?

– Нет. Который побывал на том свете.

– Да неужели?

– Точно. Он живет в нашем районе, возле сквера, – Николай помолчал и продолжил: – Мне про него Иван Петрович рассказал, они друзья. Он обещал меня с ним познакомить. Хочешь, пойдем вместе?

– С удовольствием, – Маргарита сжала руку Николая. – Так странно.

– Ничего странного, – Николай положил на ее руку свою вторую. Сердцебиение усилилось. – Мужчина в возрасте и вполне адекватный.

После совещания Чертополох выполнил разнарядку жены и с полным пакетом продуктов вошел в квартиру. Как всегда, квартира встретила его чистотой и уютом.

– Котя, возьми пакет, – произнес он. – Я разденусь.

В ответ со стороны кухни в коридор вылетела муха и села на обои.

– Котя?!

От громкого звука муха сорвалась с места и улетела обратно на кухню.

– Котя. Ты дома? – Чертополох в носках, с пакетом в левой руке прошел по коридору и свернул налево на кухню.

Жена сидела за столом с опухшими от слез глазами и не повернулась в его сторону.

– Что случилось? – Сидор Артемьевич выронил пакет.

– Ты был у нее? – не поворачивая головы, произнесла жена.

– У кого?!

– У любовницы.

– Ты с ума сошла, – облегченно выдохнул префект. – Как же ты меня напугала. Я уж подумал, что-то с детьми или внуками.

– Где ты был?

– На совещании.

– По телефону не отвечаешь.

– На совещании я выключаю звук телефона, – он хлопнул себя по лбу. Вот балда. Я же его не включил.

– Тебя все ищут. Замы твои звонили, – жена протерла глаза платком. – Кто эти женщины? Что им от тебя нужно? У них от тебя дети?

– Женщины?! – как отлетевшим от машины колесом ударило префекта по голове. – Как же я про них забыл!

Он открыл телефон. Сорок три пропущенных вызова. Телефон тут же зазвонил.

– Да. Я слушаю. Телефон на совещании отключил. Что им нужно? Сколько их? Еще прибывают? Крем требуют? Так свяжитесь с поставщиком. А, вот оно что… Воланд. Я не помню, из какого он отдела. Из небесной канцелярии? Ах, вот оно что! Это провокация. По телевидению? Сейчас включу. Я перезвоню.

Сидор Артемьевич прошел в большую комнату и включил телевизор. За ним следом, шмыгая носом, пришла жена.

– Какие ваши требования? – протянула микрофон телекорреспондент девушке в спортивном костюме.

– Мы хотели бы крема. От Воланда. Он пока не выходит к нам, но мы надеемся.

– Почему вы так уверены, что он в префектуре?

– Мне лично позвонила подруга, я позвонила подругам. Мы считаем, что дыма без огня не бывает. Его видели в префектуре.

– Префектура закрыта. Вы останетесь до утра?

– Я уйду домой. А вот девчонки, – она повернулась и указала рукой на разбитую на газоне палатку, – останутся.

– Спасибо, – корреспондент повернулась к камере. – Собралось, по нашим подсчетам, около трехсот человек. И люди прибывают. Воланд?! А вы верите в его очередной визит? Все очень странно. Не правда ли?

Поздний вечер в Сорренто

Наконец-то закончилась смена. Клавдия сбросила халат и, покинув салон красоты, прямиком направилась домой. Еще в ожидании светофора на пешеходном переходе ее охватило беспокойство от непривычного оживления на противоположной стороне. Войдя во двор, невольно замедлила шаг. Во дворе было многолюдно. Несколько групп жильцов по два-три человека о чем-то тихо беседовали, на помойке незнакомые люди устанавливали оборудование, разматывая кабели.

– Добрый вечер, Зинаида Петровна! – Клавдия обратилась к пожилой женщине. – Что случилось?

– Телевидение приехало.

– Куда?

– К нам во двор, – Зинаида Петровна кивнула в сторону помойки. – Видишь два микроавтобуса? – она перевела взгляд в сторону улицы. – И еще там несколько.

– По какому поводу? – упавшим голосом произнесла Клавдия. – Они что, Воланда снимать приехали? Это только Люська могла додуматься, – Клавдия хлопнула себя по лбу. – Какая я все-таки дура! Молчать нужно было.

– Ты о чем? Не пойму, – Зинаида Петровна взглянула на Клавдию. – На помойке совершено нападение на женщину.

– Сколько было нападающих?

– Один.

– В полосатой ветровке?

– Нет. В полицейской форме.

– Да ну?! – удивилась и одновременно обрадовалась Клавдия. – Ну вы меня напугали, Зинаида Петровна.

– Я-то здесь при чем? – усмехнулась женщина. – Скажи спасибо, что не на тебя напал.

– Я бы отбилась, – Клавдия облегченно махнула рукой и направилась к подъезду, лишь вскользь взглянув на орудующих на помойке телевизионщиков. Они подключали освещение.