Читать онлайн Отцы бесплатно

Глава 1 «Щастье»

Олег сидел на кухне и уже, пожалуй, в тысячный раз силился поймать реальный фокус невозможной перспективы картины в стиле Маурица Эшера, висевшей на стене перед ним. Черные и белые фигуры на, казалось, одной и той же шахматной доске жили в совершенно разных измерениях вне законов физики. В нижнем углу белые фигуры шли на приступ позиций черных, – но при этом привычная проекция выворачивалась наизнанку, и территория черных, без предупреждений, без каких-либо пограничных переходов, оказывалась на оборотной стороне доски. Верх и низ сливались в единое целое. Эта безумная иллюзия, помноженная на пять чашек горьковатого зеленого чая, закручивала мозги, но Олег не мог оторваться от картины, как и не мог остановить параллельно вращающиеся в голове мысли о своей семье. Приглушенные звуки дискотеки 80-х на «Ностальджи-FM», фоном заполняющие кухню и его сознание, – те самые, которые раньше возвращали бодрость духа прикосновением к молодости, – сейчас только добавляли тоски в его настроение.

Тридцать семь лет. Где они, эти тридцать семь лет? В мешках под глазами? В седине, вдруг появившейся над правым виском? Когда Олег заметил ее полгода назад, он так и застыл у зеркала с полупобритым лицом, забыв опустить бритву. Неужели старость? Но потом, правда, наличие седины приелось и стало просто фактом, не вызывающим эмоций. Ну, есть и есть. Чего вспоминать?

Вроде всё устаканилось, жизнь идёт своим чередом, работа, друзья, дом. Но вот только, может быть, жена… Скандалов уже давно нет, отношения стали ровными, даже слишком, но как Оксана сама недавно сказала, «из нашей жизни исчез звон колокольчиков».

«Да ещё, конечно, сын… Может, действительно, это от него полезли седые волосы? Кто на этих детей влияет? Вроде и мы росли в трудное время, но выросли же нормальными людьми. Или я брюзжу? – подумал Олег. Да нет, не может быть. Вот мы, – ну не были мы такими в этом возрасте. Не были и всё тут.»

Олег тяжело вздохнул и отпил холодного чая. Лупить, может, больше надо было? Но сейчас, в 18 лет, наверное, уже поздновато будет. А иногда так хочется.

Впрочем, и не хотелось его тогда бить, – если вспомнить его маленьким, этого кнопку. Когда Саша родился, 20-летний Олег был занят отнюдь не вопросами его воспитания, а пытался разрулить со своим бизнесом и с бандитами, при этом, вряд ли четко понимая, к какой из этих категорий он сам относится.

90-ые годы, все-таки… А вообще непонятно, как дал себя уболтать, все пацаны говорили, надо бежать, зачем так рано жениться-то? Но что-то поднялось в онемевшей душе, и он понял: беременную Оксану бросать нельзя. И когда он в первый раз увидел этот кулечек, что-то доселе неизведанное шевельнулось в нем и надолго опустилось обратно вовнутрь души, чтобы дать место жестким разборкам с хищниками, готовыми съесть Олега с потрохами. Естественно, тут не до умиления. Но, тем не менее, сама мысль о том, что у него есть маленький сын, исподволь по крупице изменяла сознание.

Неуклюжие игры с папкой нравились маленькому Саше. Отца, которого он видел достаточно редко, сын, тем не менее, любил беззаветно и радовался каждой возможности быть с ним.

Время перевалило в завтра, незаметно и обыденно, без всплеска эмоций, обычно сопровождающих такое явление – типа «вот засиделся-то» или «завтра ж на работу». Ну, перевалило и перевалило. Оксана уже спит. Саша, наверное, тоже. Не может же он с компьютером за закрытыми дверями общаться так долго? Хотя, наверное, может. Надо бы запретить ему пользоваться этим электронным балваном на какое-то время. От одной мысли, мгновенно нарисовавшей в воображении всю связанную с этим предсказуемую катавасию пререканий, стало тошно. «Кем же я стал? В тупике из-за какого-то сопляка, – ну сорвусь, наору на него, а что толку, опять не сработает», – подумал Олег и допил, поморщившись, окончательно остывший чай, сбежавший вниз по горлу, мимо сердца и солнечного сплетения, в недра живота.

«Ложиться, пора ложиться». С этой мыслью и кислым лицом Олег поднялся и пошел было к раковине всполоснуть кружку, как вдруг раздался звонок по домашнему телефону. «Кто это оборзел – ведь есть же, в конце концов, мобильный – чего весь дом будить, знают же, что все давно спят… Или не знают?» Отвыкший от постоянного напряжения перед ночными звонками, Олег почувствовал старый холодок. Он рванулся к телефону, чтобы тот не трезвонил лишний раз, раздражая домашних, и, сняв трубку, приглушенно прошипел, добавляя недобрые нотки, подобающие в таких случаях:

– Алло.

Голос на другом конце звучал взволнованно-извиняющеся:

– Олег?

– Допустим.

– Олег, прости, что так поздно…

– Да уже позвонил, – Олег с каким-то почти успокаивающим теплом ощутил, что голос этот пришел из прошлого, далекого и не опасного, но в первые доли секунды не мог сфокусировать прицел памяти ни на чем конкретном, безрезультатно шаря по размытым россыпям лиц, событий, имен.

– Это Кирилл Лавров, помнишь?

Теперь все встало на свои места.

– А, Кирилл-гамадрил! – улыбнулся Олег, вспомнив школьную обзывалку. – Сто лет тебя не слышал. Как ты? Не спится?

– Послушай… – тон голоса Кирилла подсказал Олегу, что сейчас шутить не надо. – Тут такое дело… Ты извини, я не знаю, что мне делать…

– Ты давай, Кирюха, ближе к телу. Раз позвонил, значит, надо было. Выкладывай.

Кирилл тяжело вздохнул, как перед нырком в ледяную воду.

– У меня украли Олю… Они пришли и меня при ней… Я не знаю, что делать. И телефон… я не могу дозвониться.

– Так, давай без лирики, по порядку. Кто такая Оля?

– Дочь, дочь моя, я же тебе рассказывал.

– И ее украли. Понятно. Тогда кто такие «они»?

– Я не знаю, но я запомнил имена и, по-моему, марку машины. Олег, помоги, мне не к кому обратиться, я уже ума не приложу, что я должен делать.

– Давай у гаражей, на старом месте, через двадцать минут. Не забыл еще где?

– Мне жутко неудобно, спасибо тебе. Я бы, ты знаешь, не побеспокоил бы…

– Все, Кирилл, успокойся, соберись. Время дорого, не по телефону. Давай, пока.

***

Олег даже обрадовался, что возможность действовать выдернула его из бесконечного лабиринта мыслей о семье. Всё стало просто и ясно, как в боксе. Он поднялся, сдернул с вешалки в коридоре куртку и посмотрел в полумрак квартиры. Решил не будить жену. Дверь в комнату сына была закрыта, впрочем, как и обычно, но из-под нее на этот раз не выбивалась полоска света, – похоже, Саша для разнообразия решил пораньше лечь спать. Олег щёлкнул выключателем и в абсолютную темноту коридора из-под двери сына всё-таки вырвался дрожащий синеватый свет компьютера. Вот ведь мерзавец, не спит опять. Но это всё потом, сейчас не до этого. Дверь захлопнулась с приглушенным металлическим лязгом, будто освободив его сознание от тяжелых мыслей. Олег, как хищник, внутренне собрался: подобные ситуации были понятны ему более, чем долгоиграющие дрязги в семье. В таких случаях не ясно, чем все кончится, но Олег уже знал, с чего начать.

Не помочь Кириллу он не мог. Они стояли друг за друга со школы и, хотя в последнее время общаться практически не удавалось, вопроса идти или не идти выручать товарища не возникало.

Олег и Кирилл учились вместе с 7 лет. Потом их старый дом снесли, и все переехали в новый район. Друзья снова оказались в одном классе новой школы. Они были совершенно разные: прилежный скромный Кирилл из семьи инженеров и неугомонный забияка Олег, воспитанный улицей. В старой школе они особенно не общались. Но здесь их объединило нежелание 4«А» принимать чужаков в свою стаю. Трое местных авторитетов, Макс, Витёк и Толик, захотели испытать новеньких и совместно порешили «дать им в душу». В первый же день, сразу после обеда, у раздевалки задиристый Макс с разбегу ударил Кирилла кулаком в грудь. Кирилл, смешно загребая руками, плюхнулся на пол. Синяя форма собрала всю противную серую пыль. Весь класс с интересом наблюдал за унизительной экзекуцией новенького. Олег тут же мгновенно понял, кто свой, кто чужой. Не дожидаясь своей очереди, он выхватил торчавшую из ведра деревянную швабру и огрел Макса по кумполу. Тот медленно осел по стене, держась обеими руками за голову и истошно крича «Мама!». Деморализованный Витёк замешкался и тут же получил шваброй по колену. Анатолий оказался более сообразительным и дал стрекача. После этого инцидента в классе за Олегом закрепилась репутация матерого уголовника.

С тех пор друзья держались вместе. На уроке биологии они услышали слово «симбиоз» – взаимовыгодное проживание двух биологических видов. Примерно такая же ситуация сложилась и между нашими героями: Олег постоянно списывал все сложные (и не очень) задания у друга, Кирилла же никто не трогал и не задирал, так как не хотели связываться с «уголовником».

***

Холодная свежесть прозрачной апрельской ночи приятно обдала лицо и заполнила легкие весенней бодростью. Тёмный сырой студень спящего двора разорвали желтые всполохи поворотников, и в гулкой тишине звонко выстрелили блокираторы дверей. Левой рукой Олег дернул тяжелую дверь «Гелендвагена», привычно осмотрелся по сторонам и запрыгнул внутрь. Свиная немецкая кожа заскрипела, когда плотное сидение под мерное жужжание электроприводов подвинулось к рулю. Пластиковая рыбка ключа нырнула в недра черного зверя, и мотор утробно зарычал, жадно пожирая бензин всеми восемью цилиндрами. Панель приборов вспыхнула приглушенным белым светом, светлячками разукрасив салон джипа. Олег неспешно покатил под уютный фон «Ностальжи-FM».

Через пару минут в свете фар показались бурые крышы металлических гаражей. Под шуршание гравия «Мерседес» Олега остановился у крайнего бокса. К нему неуверенно двинулась ссутулившаяся фигура человека с подрагивающим красным огоньком сигареты во рту. Олег медленно вышел.

– Олег, еще раз извиняюсь, что вытащил тебя. Прости, что так поздно. Я не разбудил твоих? Просто я потерял номер твоего сотового, у меня только твой старый домашний. Я не знал, есть ли он еще у тебя…

– Ты что, Кирюха, закурил?

– Я… когда мы развелись с женой, я много курил, потом бросил, а сегодня опять… не удержался. Ты уж извини, что я…

– Хорош извиняться. Что у тебя стряслось?

– В общем, моя дочка, Оля, ну, ты помнишь, я тебе рассказывал, она… её увезли…

– Когда и кто? – перебил Олег.

– Я так понимаю, это её парень. Она мне про него только рассказывала…

– А, Кирилл, ну это не украли. Нагуляются – вернутся.

– Нет, нет, ты не понимаешь! Он приехал на машине, с ним было ещё двое амбалов, ты же знаешь мою память, я даже, по-моему, запомнил их клички, или как там…

– Озвучь.

– Ну, имя ее друга я знал уже довольно давно, зовут Никита. А его дружки… Один точно – Крапива, а второй… вроде Боб или Поп.

– Опиши мне их.

– Никита – волосы по плечи, подтянутый. Ну, пижон, в общем… Что ещё? Коричневая куртка, как будто лакированная. Они все на его машине приехали.

– Стоп. А какая машина у них была?

– Черная… сзади у нее галочка, справа на багажнике цифра 3.

– А амбалы эти?

– Ну, этот, который Боб, очень высокий, мордоворот, здоровый такой, волосы у него светлые, короткие. На пальцах какие-то татуировки, перстни вроде, что там на них, я не разглядел… А другой практически такой же, только пониже, темноволосый. Не помню, во что были одеты, в чем-то молодежном, черном. Ну, в общем так…

Олег достал телефон и сказал:

– Давай пробьем этих гномов по братве. Сколько им, кстати, лет?

– Ну, лет восемнадцать-двадцать… Этот Никита оттолкнул меня, при дочке, понимаешь, при Олечке… Меня так никто не унижал… этот молокосос… а я не мальчик… я даже споткнулся о бордюр…

Олег кивнул, давая понять, что всё ясно, потом жестом остановил Кирилла и заговорил в трубку:

– Здравствуй, брат, не разбудил?.. Пробей пожалуйста, край как надо. Три пацана, Никита, Крапива и то ли Боб, то ли Поп. Передвигаются на «третьей Мазде». Этот Поп на малолетке был, скорее всего. У него на пальцах перстни наколоты. Спасибо брат, извини, что поздно так. Жду.

– Может, стоит лучше в милицию позвонить? У меня там у двоюродного брата жена работает…

Олег перебил его:

– А телефон, значит, не отвечает?

– Да, вне зоны доступа…

– У Оли твоей близкие подруги есть?

– Да… Вика.

– Где живет, знаешь?

– Тут, на Ленина.

– Садись, поехали.

***

Машина рванула с места. В глазах Кирилла замелькали фонари, пролетающие мимо автомобили и длинные тени редких прохожих.

– Ты с этими клоунами когда-нибудь раньше сталкивался? – спросил Олег, мягко, но уверенно заправляя джип в очередной поворот.

– Нет, но Никита этот несколько раз провожал Олю, я его видел в окно.

– Кирилл, а она-то сама с ними ушла или её насильно утащили?

– Ты знаешь, сама, но это довольно длинная история. Олечке ведь еще только 15 лет, но она вся в маму… Люда, если ты помнишь, была очень эффектная девушка…

– Да, помню, симпатичная. А почему «была»?

– Да нет, нет, с ней все нормально, и я уверен, что она всё так же хороша в своей Канаде… Ну не важно… Понимаешь, на Олю уже засматриваются взрослые парни, и она пропадает по вечерам на дискотеках, поэтому я ей запретил сегодня, то есть уже вчера, идти туда. Олег, в последнее время она меня ни во что не ставит, не слушает и вообще. Ну и вечером я сорвался, накричал и не позволил выходить из дома. А потом приехали… эти, стали сигналить, она выбежала. Меня это взбесило, я бросился за Олей. Навстречу эти трое, и когда Оля пыталась сесть в машину, я схватил ее за руку, она завизжала как резаная, и Никита толкнул меня в грудь. Было скользко, и я упал. Ну вот и все. Они сели в машину и уехали.

– Да, дерзкий паренек.

– А те двое, что были с ним, пригрозили свернуть мне голову. Может быть, в другой ситуации я бы перенёс, но при дочери, да еще когда они её практически насильно забрали у меня…

Хищный тупой нос «Гелендвагена» нырнул в арку старого каменного дома.

– Вот здесь, – сказал Кирилл, указывая пальцем.

Друзья вышли из машины, хлопнули дверьми и подошли к подъезду. Оба уставились на красный огонек новенького домофона.

– Я же не помню номера квартиры, только этаж – четвертый, налево… Может, подождем, пока кто-нибудь зайдет?

Олег молча сделал шаг к двери. Уперся ботинком в дверной косяк на уровне живота, схватил двумя руками металлическую ручку и с силой потянул, подавшись всем телом назад. Нижняя часть двери начала отгибаться. На висках Олега заиграли набухшие вены. Через четыре секунды верхний магнит, не в силах больше сопротивляться, сдался под недовольное шипение пневматического доводчика. Свет стоваттной лампы, вырвавшийся на свободу из распоротого брюха подъезда, больно резанул по сетчатке глаз.

По гулким лестничным пролётам сталинского дома друзья поднялись на четвертый этаж. Кирилл бежал первым, подтягивая себя на поворотах за перила, за ним бодро следовал Олег. Они остановились у обитой дерматином двери.

– Да, Кирилл, дыхалочка у тебя никакая, приходи ко мне на тренировку, поспарингуем.

– Ничего, ничего, нормально… – Кирилл отдышался и нажал на звонок, отозвавшийся эхом в глубине квартиры.

Какое-то время они стояли в тишине лестничной клетки с исключительно высокими потолками. Энергосберегающая лампочка, без плафона сидящая прямо над дверным звонком, натужно пыталась осветить своим неестественно белым сиянием дальние уголки коридора.

– Кто там? – вспыхнувший было изнутри глазок потемнел.

– Зинаида Гавриловна, извините, это папа Оли Лавровой. Мне очень нужно поговорить с Викой.

Сотни смыслов, присущие подобным ситуациям, стремительно наполнили пространство. Тяжесть их ощущалась даже через дверь. Секундная пауза взорвалась лихорадочным клацанием замка. Не успев открыть, женщина запричитала еще за закрытой дверью:

– Кирилл Евгеньевич? Что случилось? Что-нибудь с девочками? С Олей? Что они натворили?

Дерматин глухо чавкнул, как будто был приклеен к косяку, и Кирилл заскороговорил в дверной проем, пытаясь всунуть туда голову:

– Вы пока не волнуйтесь, Зинаида Гавриловна, ничего, в общем-то страшного, пока не произошло…

Олег отодвинул друга в сторону и встал в прямой видимости, не подходя вплотную.

– Зинаида Гавриловна. Я друг Кирилла. Дело в том, что Ольга пропала, и мы хотели бы поговорить с вашей дочерью, может быть, она что-то знает. Вика дома?

– Ой, нет, – женщина запахнула голубой байковый халат под подбородком и, выглядывая из-за двери, стала судорожно трогать бигуди, словно проверяя, на месте ли они или чудесным образом испарились. – Вики дома нет, сама жду ее, вся изволновалась. Ой, горе-то какое.

– А, может быть, можно позвонить Вике, попросить домой приехать?

– Да я уже звонила; телефон она дома оставила, как назло. Ой, что же делать-то? – Зинаида Гавриловна близоруко щурилась, переводя глаза с Олега на Кирилла и обратно. Морщины ее лица изображали крайнее волнение.

– Вы не знаете, в какой клуб они пошли?

– Да я, в общем-то, не знаю. Она мне не рассказывает, но, по-моему, они всё в разные ходят.

– Понятно. Мы тогда подождем у подъезда, когда Вика подъедет. Она ведь собиралась сегодня домой?

Прищуренные до этого сонные глаза Зинаиды Гавриловны расширились в театральном ужасе:

– Неужели?.. Как же так? Вроде должна… А что с Олей случилось? Они с Викой вместе? Что у них произошло?

– Нет, – Олег посмотрел на друга, – насколько мы понимаем, они не вместе. – Кирилл часто закивал. – А что произошло, мы хотели бы у Вики поинтересоваться, если она в курсе. Подруги же они все-таки.

– Ой, ну… Подождите, конечно. Да вы заходите, я чаёк вам поставлю, что ж вы так… Кирилл Евгеньевич, мы же с вами почти соседи, и семьями все-таки, и вообще…

– Спасибо, не будем вас стеснять, – отрезал Олег.

– Спасибо, – повторил Кирилл и, подталкиваемый в спину, засеменил по лестнице вниз.

– Вы с ней построже там, – произнесла им вслед женщина.

– Да что вы, Зинаида Гавриловна, – Олег обернулся со ступенек, добродушно улыбаясь, – мы только по-доброму умеем.

– А, ну да, ну да, – она проводила друзей глазами, пока они не скрылись в лестничном пролете другого этажа.

– Может быть, лучше в присутствии Зинаиды Гавриловны поговорить с Викой? А то напугаем ребенка, – сказал Кирилл, когда они вышли из подъезда.

– Ещё чего, – Олег покосился на друга. – Прижмем шмокодявку не отходя от кассы. Шучу. Посмотрим, может и с матерью придется ее раскручивать. А мамаша у нее ничего, конфетка, обрати внимание, ты же одинокой отец.

– Олег, не время сейчас шутить, – Кирилл полез за сигаретой.

– Ну, нет, так нет. Дай-ка мне одну тоже.

Кирилл протянул Олегу взятую для себя сигарету, достал другую.

– А вообще-то нет, – Олег смял белую трубочку в кулаке и выкинул труху на чудом сохранившиеся серые комки снега. – И тебе не советую. Для здоровья вредно, а проблему не решает. Бросай курить, вон – вставай на лыжи, – он кивнул на остатки снега. – В общем, давай, выкладывай, время у нас много. Молодежь нынче гулящая, ждать долго придется.

Олег сел на лавочку у подъезда. Кирилл закурил с третьей попытки, нервно чиркая и ломая спички о коробок, потом присоединился к товарищу.

Окружающую их темноту освещали от силы три фонаря. Кирилл бросил недокуренную сигарету на асфальт и несколько раз шаркнул по ней ногой. С удивительным акустическим эффектом, свойственным всем ночным двором, этот звук разнесся в окружающем пространстве и, не успев отозваться эхом от каменных стен, нехотя растворился в плотном ночном воздухе.

– Ну, как же ты до такой жизни докатился? – сказал Олег после небольшой паузы.

Кирилл сидел сгорбившись. В его руке подрагивал огонек вновь зажженной сигареты.

– Олег, мы тут сидим с тобой, а вдруг они что-то сделают с Олей…

– Ты это, знаешь что. Ничего они с ней не сделают. Я тебе серьезно говорю. Сейчас дружок мой хороший всё выяснит про них, Вику эту расспросим, и все будет нормально. Она же сама с ними пошла, значит, просто назло тебе. Лучше расскажи, как ты жил все это время.

– Да что я. Работаю, преподаю. Думаю, может, докторскую начать, но воспитывать Олю в таком возрасте – это же какая-то холодная война…

– Ну а жена твоя?

–Жена?.. Бывшая.

– Ну бывшая – не бывшая, все-таки мать.

– Эта история не такая уж весёлая, я тебе её не рассказывал тогда, на встрече выпускников лет десять назад. Ты еще с женой приходил. Но, если хочешь послушать…

Олег молча кивнул.

– В общем, мы учились с Людой на одном факультете, на ин.язе, только я на немецком, а она на французском. Мы с тобой к тому времени уже потеряли всякую связь, и интересы у нас стали совершенно разные.

– Ну да, были у меня там дела… всякие, – Олег почесал переносицу.

– У нас английский был вторым языком, ну мы и решили еще по одному языку выучить с помощью друг друга, стали прямо с первого курса заниматься, но, собственно, ничего особенного не выучили. Она, конечно, эффектная была девушка, хотела шикарной жизни, но я открыл ей истинную красоту языков, показал, что при всех её внешних достоинствах можно стать высококлассным специалистом… В общем, мы начали встречаться, я без неё жизни не представлял. А помнишь, какое это было время, девяностые, мы даже с ней семьями дружили, картошку помогали друг другу выкапывать. Просто слились, стали как одна семья: и учеба, и студенческий театр, и в гости…

Кирилл бросил истлевшую сигарету на асфальт и растоптал ее носком ботинка.

– И вот на четвёртом курсе мы сыграли свадьбу, а к пятому родилась Олечка. Стали жить у меня. Сдали выпускные экзамены, несмотря на все трудности. Хотя Люда, конечно, не получила красный диплом, но он уже и не нужен был, когда у нас появилась дочка. И вот, когда Оле было восемь месяцев, и мы оба готовились поступать в аспирантуру, Люде предложили ехать переводчицей в Канаду. Там какой-то наш завод по обмену опытом посылал делегацию в Квебек. Мы долго думали, чуть не поссорились, но материальная сторона взяла верх, потому что месяц работы там мог обеспечить все наши нужды чуть – ли не на полгода вперед, и можно было спокойно заниматься наукой.

– Ну, в общем, понятно. Мир капитализма оказался слишком притягательным.

Повисла пауза, после которой Кирилл тряхнул головой и произнес:

– Не всё так просто. Она приехала домой в шоке от того, как заграничный образ жизни отличался от нашего. Она стала звать меня туда, ей предлагали место переводчика на их проекте, но я уже сдал экзамены в аспирантуру, да и родители… И кем бы я там был, без необходимого образования, с моим ненужным в Канаде немецким? Мы долго говорили на эту тему, но Люда уже не хотела идти в аспирантуру, а деньги, которые она заработала, и вправду очень помогли. И когда через три месяца тех же инженеров направили опять в Канаду, Люда поехала переводить с ними. Она стала добытчицей в семье, хотя такие долгие отсутствия и не шли на пользу Оле.

Во двор въехала, ослепив друзей фарами, машина. Они замолчали и проводили ее глазами, но она остановилась у дальнего подъезда, и оттуда вышли, пошатываясь, двое мужчин. Потеряв всякий интерес к отвлекшему их от разговора раздражителю, Кирилл продолжил:

– Мои родители вместе со мной воспитывали Олю, кормили ее смесями, ночами не спали, гуляли. В общем, как могли, заменили мать. Когда Люда приехала, она привезла подарки, деньги эти опять. Она одела всю семью, мы вообще ни в чем не нуждались, я начал писать свою диссертацию. И она продолжала… продолжала звать меня в Канаду. Но я решил… мы решили, что она может ездить туда в командировки, а я буду заниматься наукой, стану доцентом, ситуация в стране улучшится, и мы останемся здесь. Оле уже был год, она начала ходить и говорить, Люда в ней души не чаяла. Но сейчас я понимаю, что именно тогда между нами пролегла трещина, – уже после второй своей командировки она стала далекой и какой-то чужой, непонятной мне. Она решила зарабатывать деньги и продолжать работать с этим проектом. Я не знаю, когда у нее это началось… – Кирилл замолчал, подбирая слова.

– Ну и?

– Ну, и когда она вернулась из третьей своей поездки, она сказала мне, что беременна.

– Вот те на! – Олег поднял брови и поежился.

– Я всегда считал, что если любовь прошла, то нет смысла мучить друг друга, нужно расходиться. Но мое отцовское сознание не допускало мысли о том, что Оля может остаться без матери. Я не мог простить ей того, что она меня предала. Она сказала, что нам надо развестись, что у нее серьезно с Фредериком, канадским инженером.

Кирилл посмотрел на еще не подернувшиеся зеленью голые ветви деревьев и задумчиво добавил:

– Сейчас терпеть не могу, а ведь до этого любил эту грассировку, эти мягкие французские окончания «-кь», «Fr-r-rederik». А мне ведь безумно нравилась, как говорила на французском Люда. Ну, да это к делу не относится… Главное, она хотела забрать Олю с собой. Я был против, мои родители тоже. Даже Людины родители не хотели отпускать внучку в Канаду.

– И ты умудрился уговорить её оставить дочку у тебя?

– Да как тебе сказать… Это был ужасный период в нашей жизни. При всем моем уважении к Люде я встал на эту свою позицию как на последний рубеж, я не хотел уступать и отдавать Олю. Пока мы договаривались, пока обсуждали и ссорились, пока готовился суд, Люде уже надо было уезжать, так как они хотели рожать в Канаде. В конце концов мы решили, что Оля остаётся со мной в России, а Люда едет в Канаду. Но, уехав, она, естественно, не теряла надежды забрать дочь к себе как можно быстрее. Но получилось так, что у Люды возникли осложнения, она оставалась там безвылазно почти целый год.

Олег внимательно слушал, не перебивая. Кирилл опять достал сигарету, дрожащими руками закурил. Затянулся, сжал губы, как будто пытался навсегда оставить никотин внутри себя, и нехотя выпустил струю ядовито клубящегося дыма под ноги.

– Потом они приезжали, все вместе, привозили подарки. Столько всего было уже передумано за это время… Я понял, что почти готов простить её и взять обратно с чужим ребенком, лишь бы… В общем, она пыталась ещё раз убедить меня отдать Олю, говорила и о материнский чувствах, и о перспективах… Но, ты знаешь, когда они приехали, Оля не узнала ее, сторонилась и смотрела подозрительно исподлобья, плакала. И у меня все перещёлкнуло, я с каким-то злобным упрямством решил во что бы то ни стало не отдавать Люде дочь. Конечно, там Оле было бы лучше. И Фредерик, как выяснилось, оказался не таким уж плохим человеком, несмотря на свое ужасное имя. Они нормально живут, она – востребованный переводчик, он – высокооплачиваемый специалист, у нее уже канадский паспорт. Она постоянно присылает Оле деньги, подарки, приезжает в гости практически каждый год.

– Ну, в общем, полный хеппи-энд, – с улыбкой сказал Олег.

Кирилл тяжело вздохнул и обвел глазами черные ряды глубоких окон:

– Ну, похоже, что так. Но, понимаешь, Оле уже 15, и она хочет в Канаду к матери. Она ненавидит меня за то, что я ее не отпускаю и контролирую. Наверное, я боюсь чего-то, вдруг не вернется, может, что-то случится… Мы живем в двухкомнатной квартире с моими родителями и, конечно, условия не ахти какие. Она дерзит мне, проколола себе пупок, носит какие-то ужасные контактные линзы, – жёлтые, как кошачьи глаза. А тут недавно грозилась волосы покрасить в зеленый цвет. Я боюсь за нее… отдал на подготовительные курсы к нам в университет, все ближе к себе. Я же там теперь завкафедрой.

– Ну, тоже хорошо, образование пусть получает. Но, в Канаде-то, пожалуй, покруче учиться?

– Об этом рано еще говорить, Олег. Но есть одна проблема: Оля думает, что ей вообще не нужно высшее образование. Она удивительно, не по годам развита и, как я уже говорил, очень красива, что уж тут скрывать. Но именно в университете она познакомилась с этим Никитой. Он учится на модном сейчас факультете, «Менеджмент с углубленным изучением иностранных языков», поэтому они и занимаются у нас на этаже. Этот хлыщ, к тому же какая-то там модель, и Оля вся загорелась тоже стать манекенщицей. Не то, что она не сможет, но в её возрасте учиться надо! А этот модельный бизнес, там же беспринципные люди… Кем она станет?

– Да, некоторые мажорчики границ не знают, но жизнь обычно все по своим местам расставляет. Не переживай так, Кирилл, с манекенщиком этим мы вопрос сегодня же закроем. Я уже чувствую, что он как будто мне самому дорогу перешел со своим поведением. Хотя, вроде бы, спасал девушку от отца-тирана.

Олег толкнул Кирилла плечом и примирительно сказал:

– Да ладно, шучу. Я же знаю, что ты всегда был правильным человеком, вон, кем стал у себя в университете, завкафедрой, и своей дочке только добра желаешь.

У Кирилла в кармане запульсировал мобильный. Судорожно выдернув аппарат из брюк, Кирилл взглянул на горящий экран и выдохнул:

– Олег, извини, родители звонят. Алло! Нет ещё, мам… Не надо об этом сейчас! Ну не надо… Откуда я знаю? Ну, позвоню конечно. Ну всё, потом, не могу больше говорить, – прокричал Кирилл в трубку срывающимся на истеричный фальцет голосом.

Олег повернулся к другу:

– Волнуются?

– Да замучили уже.

– Бывает…

В этот момент арка озарилась белым светом, и ночную тишину наполнил приглушенный бит басов, который, казалось, бил через асфальт в ноги. Наглухо затонированная красная «восьмерка», не притормаживая, лихо вынырнула из арки и остановилась у подъезда. Олег прикрыл глаза рукой от дальнего света единственной горящей фары.

– Она? – подавшись вперед, спросил Кирилл, – может быть, подойдём?

– Сама подойдёт, не шебурши.

Через некоторое время дверь «восьмерки» открылась, выдав в пространство новую усиленную порцию басов, и оттуда вышла одетая в короткие кожаные шорты и яркий свитер девушка.

– Спасибо! – она хлопнула дверью, которая, впрочем, тут же сама по себе открылась снова. Водитель перегнулся через пассажирское сидение, схватил дверцу и с утробным скрежетом громыхнул ею еще раз, теперь закрывая как надо.

– Ну, давай, вступай в контакт, а то я своей физиономией дитя напугаю, – сказал Олег.

– Вика?

Девушка остановилась и с испугом уставилась на мужчину, вышедшего навстречу ей из тени.

– Вика, я – папа Оли Лавровой, Кирилл Евгеньевич. Ты не бойся, мы просто хотим тебя кое о чём спросить…

Оторопевшая было девушка прибавила шаг, направляясь к подъезду.

– Мне домой надо. Про Олю ничего не знаю.

– Ну как же, Вика, вы же подруги, я слышал, вы сегодня собирались…

– Я же вам сказала, ничего не знаю! – перебила юная особа, скривив уголки губ.

– А вы, Виктория, наверное, забыли, как со взрослыми разговаривать надо, – к ним подошел Олег, который до этого сидел на лавочке и с интересом наблюдал за коротким началом диалога.

Вика остановилась, взявшись за ручку двери, и хотела было продолжить разговор в том же тоне, но Олег не собирался ее слушать:

– Мы сейчас с твоей мамой поговорили, и всю школу вашу на уши поставили. Тут уже не детские игрушки, а криминальное похищение. Все, что от тебя требуется, это ответить на наши вопросы прямо сейчас, а иначе будешь проходить по делу как соучастница. Я понятно выражаюсь?

Олег стоял у нижней ступеньки, ведущей к подъезду, ничем не выражая желание приближаться к девочке, и, склонив голову набок, как любопытный ротвейлер, ласково сверлил Вику глазами.

– А я ничего и не знаю, я не при чём. Чего вообще случилось-то? – девочка растерялась и сразу стала выглядеть на свой возраст.

– Если хочешь, пойдем поднимемся наверх, поговорим в присутствии Зинаиды Гавриловны, пригласим других заинтересованных лиц. Или просто здесь нам скажи, где Оля, и куда они поехали с Никитой. Тогда пойдёшь себе спокойно спать, завтра же в школу рано вставать.

Вика стояла в нерешительности у двери подъезда, судорожно сжимая в обеих руках свою сумочку, и в беспомощности переводила глаза то на Олега, то, с неким молящим выражением, на Кирилла.

Олег медленно поднялся на три ступеньки вверх, нежно взял Вику за локоток, усиливая диссонанс между своей фигурой пожилого боксера и хрупким подростком, а затем вкрадчиво проговорил:

– Вот видишь, папа Оли волнуется. Я, дядя Олечкин, тоже волнуюсь. Мы еще людей важных на ноги поставили, лучше уж ты нам скажи, где найти Олю, и всё будет хорошо.

– Да я не знаю, что она там затеяла, как дура вообще…

– Хорошо, я тебе задам вопрос, а ты просто скажешь, что знаешь. Лады?

Вика обречённо кивнула.

– Ты ведь сегодня с ними была на дискотеке, правда?

– Ну как, я… Да, видела их в клубе.

– С Никитой, так?

– Ну да, с Никитой.

– И еще там были два друга его? – взволнованно встрял в беседу Кирилл.

– Ну, там друзей много у Никиты, я не знаю, каких вы имеете в виду…

– Крапива и Поп, ничего эти имена тебе не говорят? – спросил Олег.

– Боб что ли с Крапивой? Да, тоже были, только я с ними вообще не общаюсь. Мы сегодня весь вечер в разных компаниях тусовались, только поздоровались. Я вообще не при делах.

– А ты знаешь, что она из дома ушла с этим Никитой?

– Я как бы это… А что, она из дома ушла?

– Вика, давай мы весь этот театр в сторону отодвинем, дело тут не шуточное, дело тут уголовное, – Олег выделил паузой последнее слово.

– Я слышала, что она поругалась с вами… ну и это… они, в общем, к Никите домой поехали потом с дискотеки. Я только ничего не делала, – Вика еле сдерживала слезы.

Кирилл дёрнулся вперёд, но Олег преградил ему путь рукой и продолжил, обращаясь к Вике:

– Вот, умничка. А теперь скажи нам с дядей Кириллом, где он живет, и можешь к маме идти.

– Я правда не знаю! Она вообще как начала встречаться с Никитой, перестала со мной дружить. Я даже у него дома никогда не была… ни разу. Он живет где-то в новостройках на Красноармейской.

– У тебя есть телефон этого Никиты?

– Нет, у меня нету. Может, Оле попробовать?

– У нее выключен, не можем дозвониться.

– А-а… – протянула Вика.

– Ну, а кто знать может, где он живет, или телефон его? Или ты знаешь номер Бобика этого с Крапивой?

– Да я не то что номер, я с этими бритоголовыми даже не здороваюсь. А у кого спросить… я не знаю даже.

Тут карман куртки Олега засветился изнутри белым светом, и громкая трель телефона заставила Вику вздрогнуть.

Олег дал проиграть первым тактам песни про шаланды, полные кефали, и ответил на вызов:

– Алло. Да… ждал, спасибо… Понял. Ну да, вроде они. Оба? Ну голубки, а? Да, давай… Какая? Сорок пятая. Отлично, спасибо, буду должен. Тоже подъедешь? Ну, ещё больше буду должен.

Олег повесил трубку и повернулся к Кириллу.

– Всё, нашли этих клоунов. Живут на съёмной хате на Пироговской, адрес простой: дом пять, квартира сорок пять. Да, Серёга красавец, грамотно все пробил. Поехали, Кирилл.

Кирилл направился к машине. Олег развернулся и взял Вику за предплечье:

– А вы, Виктория, если вдруг вспомните телефон Никиты, уж сделайте одолжение, не звоните ему сегодня.

В этот момент дверь подъезда распахнулась, и в дверном проеме показалась Зинаида Гавриловна в своем голубом халате, но уже без бигуди:

– Вернулась? Ну что, где Оля? Ты все рассказала?

– Да я не знаю ничего, мам.

– Спасибо и извините за беспокойство, Зинаида Гавриловна, – на ходу сказал Олег. – Вика всё, что нужно, нам уже сообщила. Хорошая она у вас девочка. Ты, Вика, маму слушай и так поздно домой не возвращайся.

– Вы уж тогда позвоните, я волноваться буду, как все обошлось-то, – Зинаида Гавриловна втолкнула дочь в подъезд, – У-у, шляешься по ночам, смотри, какие проблемы с тобой!

– Да чего я-то, мам? Я ничего и не сделала, – Вика, шаркая каблуками по бетонному полу, зашла в подъезд.

Дверь за ними захлопнулась. Олег и Кирилл сели в машину, и через секунду «Гелендваген», выхватывая фарами из темноты куски голых деревьев, стен и прямоугольники окон, вылетел из арки.

Они подъехали к ничем не примечательной пятиэтажке в ряду таких же серых блочных коробок, покрытых, как опадающей чешуей, тысячами маленьких белых плиточек. У нужного им подъезда стоял черный «Хаммер», за которым Олег и припарковался. Дверь в подъезд была настежь открыта, и друзья начали практически наощупь подниматься по ничем не освещаемым ступенькам пахнущего затхлой мочой и плесенью пространства. Подсвечивая на каждом этаже номера квартир дисплеем телефона, Олег уверенно поднимался вверх. Кирилл шел за ним, и когда на третьем этаже, наконец, обнаружилась искомая квартира, Олег позвонил в дверь.

– Кто там? – спросил хриплый голос.

– Гиппопотам! Да это я, Серёга, открывай.

В дверном проеме возник невысокий лысоватый человек с необычайно широкой грудью. Его круглое лицо озарила приветливая улыбка, образовав на обеих щеках по ямочке.

– Привет, Олег, мы тут первые в гости зашли, надеюсь, не возражаешь.

Олег протянул здоровяку руку, и они, подобно черноморским крабам, с сухим хлопком соединили клешни ладоней, притянули друг друга за этот тугой замок и с шумом столкнулись, похлопывая руками по спинам.

– Это Серёга, мой старый друг, – представил Олег своего товарища.

Кирилл протянул руку, подавшись всем телом вперед, но не сходя с места. Пожатие Серёги оказалось даже еще более крепким, чем того можно было ожидать.

– Кирилл, – сказал он, кашлянув.

– Представляешь, эти два фраерка у брата моего дочку украли, – сказал Олег.

Со стороны кухни раздалось побрякивание стаканов, и чей-то голос комментировал проводимую ревизию:

– Ни фига себе, у них тут «Блэк Лейбл». Может, жахнем по маленькой?

– Не пыжи, братан. Сейчас, с делами закончим, потом можно будет и чая с «Блэк Лейблом» попить, – отозвался Серёга.

Потом он повернулся к Кириллу и с ободряющей улыбкой сказал:

– Посмотри, Кирилл, эти? А то, может, не они? – Серёга положил свою широкую ладонь на плечо Кирилла и мягко направил его в комнату. Олег зашел вслед за ним.

Широкоформатный жидкокристаллический телевизор, стоящий на коричневой деревянной тумбочке, плохо гармонировал с лаконичной строгостью интерьера 80-х. Запыленная люстра с одним отсутствующим плафоном неравномерно освещала комнату.

Кирилл огляделся. На диване, облокотившись локтями на колени, как будто копировали позы друг друга, сидели двое понурых парней лет двадцати. Они синхронно приподняли головы и исподлобья уставились с безразличным интересом на вошедших. Между окном и дверью, подпирая стену, стоял высокий амбал с крючковатым носом.

Кирилл узнал своих обидчиков и немного подался назад, но Серёга похлопал его веслом своей ладони по спине и спросил:

– Ну чего, они?

– Да, – сказал Кирилл и сделал несколько суетливых шагов к сидящим на диване пацанам. – Где Оля?

– Кирюх, подожди, мы сейчас по-нашему, по-семейному потолкуем, – сказал Олег.

– Ну что, орлы, не хорошо получилось. Разве можно несовершеннолетнюю девочку у родителя, уважаемого человека, забирать? – укоризненно, даже как-то по-отечески, сказал Серёга.

– Да мы ничего и не делали, просто подъехали с корешем на машине. Она сама к нам села. А то, что сказали ему – ну, погорячились, мы ничего такого не имели в виду. Просто к слову пришлось, – сказал парень с наколками на пальцах.

– Ты Крапива, что ли? – Олег подошел к столу, взял стоявший около него стул и, поставив его около дивана, сел напротив парней.

– Я – Боб. Этот вот – Крапива, – парень с татуировками небрежно кивнул в сторону своего друга.

– Ты, Боб, на малолетке сколько пробыл? – спросил Олег.

– Три года.

– Ну тогда ты точно знаешь, что бывает за игры с малолетними девочками.

– Да мы ее пальцем не трогали.

– А чем тогда трогали?

Кирилл с хрустом смял в кармане пачку сигарет.

– Да вы чё на нас повесить хотите, мы вообще здесь не при делах! – встрепенулся молчавший до этого Крапива.

Мерно прохаживающийся по комнате Серёга в этот момент оказался в непосредственной близости от дивана. С тем же добродушно-улыбчивым выражением лица он отвесил Крапиве хлесткую оплеуху.

Хлынувшая кровь обильно, по-киношному, залила белую адидасовскую олимпийку Крапивы. Отдельные капли, стекая по молнии, расплылись бурыми пятнами по серым штанам.

– Ты вот, Боб, пацан смышленый, а друга своего до сих пор не научил, как со старшими разговаривать, – Серёга обезоруживающе улыбнулся и, взяв Крапиву большим и указательным пальцами за подбородок, проговорил: – А ты, родной, голову-то закинь, а то вся кровушка из твоей дурной башки вытечет.

– В общем, Боб, поедем к Никите съездим, нам с ним потолковать надо, – вмешался Олег.

Боб вскинул глаза на Серёгу, потом перевел взгляд на Кирилла, на шмыгающего носом Крапиву и, как бы взвешивая каждое слово, сказал:

– Мы этого мажора на дискотеках и по клубам крышуем. Он нас за это поит, кормит, и бабло иногда дает. Его никто не трогает, и нам хорошо, всегда на лавандосе.

– Зачетно устроились. Ладно, доите вашу корову дальше, мы вас не заложим. Мне нужен его адрес и телефон.

Почерком второклассника Боб нацарапал икеевским карандашом на измятой десятирублевой купюре телефон и адрес.

– Он сейчас дома с этой Олей, – Боб протянул Олегу десятку.

– О, а чего на чирике, нам на баксах писать надо, – продолжал хохмить Серёга.

Боб обреченно кивнул и уставился в пол.

Олег поднялся со стула, улыбнулся, глядя на сидящего в позе опрокинутого самовара Крапиву.

– Серёга, проводишь нас?

Отцы направились к выходу. Стоявший до этого безмолвно в дверях горбоносый боец отошел в сторону. Он протянул руку Олегу и ощерился:

– Спасибо за визит, приходите к нам ещё.

– Спасибо и вам, непременно заглянем, – ответил Олег.

– Ну что, мне с тобой прокатиться? – спросил у него Серёга в коридоре.

– Не, спасибо, Серый. Мы с другом… – Олег посмотрел на Кирилла и поправился: – С братом, дальше сами все разрулим.

– Удачи, – Серёга протянул Кириллу руку, – а мы еще тут почаевничаем, не на голодный же желудок уходить, да и ребята такие гостеприимные оказались. Правда, ребята? Олег, ты тогда отзвонись.

Оказавшись уже в машине, Олег с довольным видом посмотрел на своего пассажира и сказал:

– Ну вот, а ты боялся. Сейчас приедем и отшлёпаем этого пионера, и дочку заберём. Только с ней надо будет серьёзно поговорить о ее поведении.

Кирилл смотрел перед собой и сосредоточенно молчал. Олег бросил оценивающий взгляд на своего друга. Вздохнул.

– Времени у них еще ни на что не было. Они вон, только-только с дискотеки своей приехали, наверное. Не волнуйся, успеем.

Кирилл тяжело выдохнул. Перед самым важным ходом всей многошаговой комбинации, которая была разыграна в эту ночь, он уже не мог сдерживать свои отцовские переживания.

Олег тоже помрачнел. Ему передалось беспокойство друга. В салоне автомобиля, отгороженные от всего мира, они ощущали себя не более, чем отцами своих детей, и все остальные роли, которые они играли в этом мире, осыпались мелким гравием под колёса изголодавшегося черного зверя, пожирающего серое полотно дороги.

– Н-да, – сказал Олег, с прищуром уставившись в летящее навстречу им пространство ночного города, – успеем. Обязательно успеем. У нас другого выхода нет.

Кирилл ничего не ответил. Два раза молча сбросил звонки от родителей. Хотя у него роились тысячи возможных слов, ни одно из них не передало бы ощущение того лаваобразного клокочущего комка, жгущего его грудную клетку.

Олег тоже замолчал и до самого дома Никиты больше не пытался разговорить Кирилла. Но в этой тишине родилась особая связь между некогда близкими друзьями. Родительский инстинкт, до сих пор зажатый десятками других чувств и мыслей, высвободился и как прожектором осветил вектор их движения.

Скрипнув тормозами у подъезда элитного дома и слегка покачнувшись, машина резко остановилась. Олег взглянул на Кирилла. Тот медленно отвел глаза с закружившихся в свете фар клубов догнавшей их весенней пыли и посмотрел на друга. Двери синхронно открылись, и они вышли наружу. Как перед боем на ринге, Олег отбросил от себя все лишнее, в глазах холодными искринками заметалась злость. Он шел вперед, стиснув кулаки и прижав подбородок к груди. Сам Кирилл был похож на идущего в атаку дикаря, по причудливому повороту генетики обретшего несвойственные первобытным людям интеллигентные черты лица, – дикаря, которому уже нечего терять, и которого на пути к цели не остановит ни пуля, ни оторванная рука, ни количество врагов, – а только полное физическое уничтожение. Последнего в данной ситуации и не предполагалось, но Олег подумал, что не захотел бы оказаться сейчас на его пути, и поежился от мысли о незавидной судьбе ничего не подозревающего мальчика Никиты. Хотя, кто знает, может быть этот невидимый ураган родительских чувств, потрескивая наэлекрилизованными разрядами, уже успел достичь щупалец недоразвитого шестого чувства паршивца.

Они готовы были идти в бой за цель, которая по своей значимости перекрывала все возможные в этом мире цели, и это единство делало из них уже не двух отдельных индивидуумов, а полную решимости маленькую армию чрезвычайно мотивированных отцов. И что может быть страшнее под этой луной?

Дверь подъезда новенького, недавно отстроенного дома была открыта настежь. Окрашенные в оранжевые тона стены придавали всему антуражу какую-то несерьёзность. У подъезда сгрудилась стайка веселящихся девчонок и ребят. Они с интересом смотрели на стремительно приближающихся мужчин. Подростки прекратили свой разговор и только нервно посмеивались, толкая друг друга, а некоторые спрятали за спину бутылки с пивом и зажжённые сигареты. Друзья прошли мимо них, словно не заметив, хотя на заднем плане сознания у Кирилла промелькнула мысль – как же здорово не заморачиваться о том, что подумают о тебе другие.

В подъезде пахло новосельем свежевыкрашенных стен. Олег и Кирилл зашли в грузовой лифт, обитый фанерными досками и, не говоря ни слова, под мерное жужжание двигателя поехали на шестнадцатый этаж.

Пружинистой походкой голодного бабуина Кирилл в три шага достиг розовой двери с нелепыми красными узорами. Справа на сером дверном косяке было написано карандашом 223. Одинокий оголенный провод торчал из стены надеждой на скорую установку звонка. Черты лица преподавателя немецкого языка обострились, взгляд впился в дверной глазок.

Кирилл вдолбил в дверь пять монотонных ударов кулаком. Ребро ладони запульсировало тысячами иголок на удивление приятной боли, которая адреналином расползлась с кровью по артериям руки и затем дальше по всему телу.

Олег мягко, но настойчиво положил руку на плечо Кирилла и отодвинул его на метр от двери. Одновременно в его правой руке появился выкидной нож. Глаза друзей встретились. Олег схватил сопли временной проводки, свисающей над дверью, и коротким движением перерезал провод. Свет в холле погас.

– Кто? – раздался из-за двери настороженный и вызывающий юношеский бас.

Олег жестом остановил открывшего было рот Кирилла.

– Это ваши соседи снизу. Вы нас заливаете, – с по-бабски визгливыми интонациями заголосил он.

Замок щелкнул. Яркий свет отрывающимся веером заполнил холл.

В дверном проеме стоял высокий молодой человек с голым торсом в голубых рваных джинсах, над которыми торчала широкая резинка брендовых трусов.

– Ты Никита? – спросил Олег.

– Ну да. И что?

Олег сократил дистанцию и резким апперкотом пробил в печень.

Мокрые русые волосы залепили правую сторону искаженного лица. Гуттаперчево изогнувшись, Никита приземлился аккурат поперек коридора. Удивленно выпученные глаза хрипящего хозяина квартиры беспомощно смотрели, как через его холеное тело деловито переступил ударивший его незнакомец. Вслед за ним показался отец Оли, и пазл в голове ошеломленного молодого человека сложился. Кирилл немного замешкался перед распростертым на полу Никитой, но все же перешагнул через него и вошел в квартиру.

Олег прошел прямо по коридору и остановился у большой арки.

– Она здесь.

Не зная, что его там ждет, но не в силах оставаться на месте, с колотящимся сердцем Кирилл ворвался в комнату. Он лихорадочно оглядывал всё вокруг, пока не остановил взгляд на своей дочери, сидящей под пледом на диване перед работающим телевизором.

От неожиданности Оля вскочила, пытаясь удержать плед, но тот предательски соскользнул к ее ногам. Оставшись в одной майке, явно принадлежащей Никите, девушка в растерянности дернула край своей единственной одежды вниз.

Накопившийся адреналин, взорвавшийся от искры подтвердившегося подозрения, кинул Кирилла к дочери. Пощечина была такой силы, что Оля упала навзничь на диван. Схватившись рукой за стремительно краснеющую щеку, Оля затравленно смотрела полными недоумения глазами на отца, который до сих пор не поднимал на нее руку.

– У тебя что-то с ним было?

Оля, все еще прижимая руку к лицу, зло уставилась в экран, где на тонкой плоской плазме так же плоско шутила какая-то "звезда", которая от всего была "в шоке".

– Ольга!.. – Кирилл схватил дочь за руку, но та еще больше сжалась и стеклянными глазами продолжала пялиться прямо перед собой.

Вздохнув, Олег обреченно шагнул к висящему на стене телевизору, задумчиво взялся за провод питания и резко дернул его вниз. Шнур с потрохами вылетел из корпуса. Экран, издав прощальный щелчок, погас.

– Отец с тобой разговаривает, – Олег вынул оторванный провод из розетки, аккуратно смотал и заботливо положил на полочку.

В наступившей тишине металлическая дверь с грохотом ударилась о стену, и послышались удаляющиеся шлепки босых ног.

– Убежал твой жóних, – усмехнулся Олег, оглядываясь.

– Ладно, одевайся. Договорим дома, – сказал Кирилл.

***

Дверь подъезда распахнулась, и перед стайкой тинейджеров возник Олег, за которым, держа за локоть упирающуюся девушку, вышел Кирилл. Недавно борзые малолетки настороженно и молча провожали взглядом эту необычную троицу.

– Тут полуголый блондин не пробегал? – бросил Олег.

Ребята нервно переглянулись.

– Да, был такой, на черной "Мазде" уехал, – баском робко выдавил «главарь банды».

– Хорошо, не успели породниться, трусоват женишок оказался, – беззлобно решил разрядить атмосферу Олег.

Кирилл прибавил шагу.

***

В несущемся по городу джипе повисло гнетущее молчание.

– О, Серёга звонит, – оптимистично сказал Олег, радостно схватив телефон. – Алло?.. Чего, так босой и прибежал?.. Да, от нас.

С показным безразличием глядящая в окно Ольга насторожилась.

– Да ладно! – засмеялся Олег, – я ему туда же с левой засадил!.. Зря привязали, этот обоссанный карапуз никуда не денется… Что отрезали? – с деланным удивлением спросил Олег и озорно подмигнул сидящему рядом Кириллу.

Ольга заёрзала на заднем сиденье

– Ща, повиси, – и, отведя трубку от уха, Олег обратился к Кириллу: – Он к нашим двум клоунам побежал, там его Серёга с пацанами принял. Чего делаем?

– Олю домой, а с этим надо договорить, – неожиданно жёстко сказал Кирилл.

– Как скажешь, – Олег притопил педаль, и волна ускорения вдавила их в сидения.

Не в силах справиться с навалившимися на нее эмоциями, Оля беззвучно разревелась.

«Гелендваген» затормозил у обветшалого подъезда.

– Вот ключи, жди дома, – Кирилл не глядя протянул звякнувшую связку через плечо.

Что-то подсказало Ольге, что сейчас нужно делать именно так, как говорит отец. Она обреченно поплелась к дому.

Джип с пробуксовкой рванул с места.

***

– Ну что, где он? – спросил с порога Кирилл.

– О, давно не виделись! Да куда же ему деться? На кухне, батарею сторожит. Чтоб не убежала, – добродушно с порога ответил Серёга.

Он повернулся и, заполнив своими широкими плечами практические всё пространство коридора старенькой хрущевки, повёл наших друзей на кухню.

По пояс голый и босой Никита действительно охранял батарею. Правая его рука была просунута сквозь узкую щель между стеной и трубой, а левая накрепко примотана к ней скотчем. Чтобы горячая батарея не обожгла руки, серёгины "коллеги" предусмотрительно подложили газетку.

– Ну что, тазик с бетоном уже приготовили? – задорно произнес Олег. – Или ты, Кирилл, его так, руками, задушить?

Серёга предвосхитил ответ Кирилла прямым ударом ноги. Голова Никиты глухо стукнулась о батарею и отскочила от нее как бильярдный шар, не попавший в лузу. Из рассеченного надбровия потекла тонкая струйка крови. Ужас, сочащийся из глаз Никиты, стал почти осязаем.

Серёга присел напротив Никиты на корточки.

– Ну что беспредельщик, допонтовался? Тебе сейчас башку отвернуть или до утра подождем, пока ты замаринуешься?

Кирилл подошел к Серёге, мягко положил ему руку на плечо и сказал:

– Позволь я с ним один на один поговорю.

Серёга вопросительно посмотрел на Олега, тот кивнул. Мужики молча вышли.

Кирилл задумчиво оглядел кухню. По грязному линолеуму подтянул к себе табурет с обглоданными ножками и сел.

– Никита, вы поступили подло. Но давайте отставим в сторону все второстепенные вопросы. Мне нужно знать только одно. У вас что-нибудь было с Олей? Мне нужна от тебя только правда, – вдруг перешел на «ты» Кирилл, пристально глядя в глаза Никите. – Я же могу это проверить, но лучше, если я узнаю это от тебя.

– У нас правда с Олей ничего не было… Я же не знаю, что у вас там дома произошло. Она заплаканная вся позвонила. Ну я ее и забрал. Потом в клубе её какой-то хмырь томатным соком облил. Ну вот она и попросла у меня дома застирать пятна. Простите, я не хотел…

Никита опустил голову и разрыдался, совсем как ребенок. Вся мажорскрая спесь слетела с этого голого паренька так легко, что Кирилл подумал, какие же они всё-таки еще дети. Он встал с табуретки, громыхнув ножками по полу.

Никита вздрогнул и, закрыв глаза, истошно завопил:

– Не надо, не бейте меня!

– Бог тебе судья, – спокойно сказал Кирилл.

На шум вошел Олег.

– Ну что, наговорились?

– В принципе, да. – Кирилл посмотрел на Никиту, – я не хочу видеть тебя рядом со своей дочерью.

– Ну, надеюсь, женишок, нам с тобой тоже не надо будет больше встречаться? – сказал Олег и громко скомандовал в сторону комнаты:

– Пацаны, расход.

Серёга зашел на кухню.

– Ну что, саммит завершился? Всё брат, до встречи.

Серёга с Олегом крепко обнялись.

– Давай, Кирилл, удачи, – Серёга пожал руку Кирилу и тоже обнял его, – ну, и с дочкой чтобы… всё нормально было.

– Вы тут с афтерпати не переборщите, без фанатизма, – сказал Олег и направился с Кириллом к выходу.

Бойцы втолкнули в кухню понурых Боба и Крапиву.

Серёга оглядел молодежь:

– Ну чего, подельнички, пока. Знаю, будете скучать без меня. Но у вас тут есть о чем потолковать.

Он сделал пару шагов в сторону двери, обернулся и сказал Никите:

– А на твоей машине, мажорчик, мы оставим автографы на память. Ты уж их не стирай, пожалуйста, – Серёга улыбнулся, и на его небритых щеках проступили очаровательные ямочки.

На кухне остались Никита, обнимающий батарею, и двое его друзей-товарищей.

– Видишь, чего ты натворил, – делано растопыривая пальцы, прорычал Крапива прямо в лицо Никиты. – Да он в авторитете в городе. Они нас из-под земли достанут. Чё ты нам не сказал, что за папашей твоей тёлки такие люди стоят? Нами хотел, сука, прикрыться? Мы чё тебе, бэтмены, что ли?

– А где же ваши понятия? – заорал Никита, пытаясь истошными децибелами скрыть нервную дрожь своего голоса. – Мы же типа братья, а вы обоссались и сдали меня сразу.

– Да пошел ты! Развяжи его, Крапива, пусть валит отсюда. Ты нам за этот косяк теперь по жизни должен.

Крапива взял кухонный нож и разрезал скотч. Никита встал с пола, отдирая с рук ленту, и презрительно посмотрел на недавних корешей.

– Я вам, крысы, больше ни копейки не дам.

– Беги отсюда, а то сейчас опять привяжем.

***

Чёрная Мазда, нервно повизгивая шинами, припарковалась в узкую брешь между стоящими вдоль тротуара машинами. Две босые ноги всколыхнули отражение уличного фонаря на доселе спокойной поверхности лужи. Всё ещё тусующиеся у подъезда тинейджеры, наконец дождавшиеся продолжения разыгравшейся трагикомедии, уставились на стоящего в луже полуголого парня со слипшимися окровавленными волосами, который тупо смотрел на размашисто накарябанную на боку его машины надпись "Щастья и здоровья!!!".

Никита резко развернулся, и, оставляя мокрые следы на асфальте, направился к подъезду.

– Слышь, чувак, тебя тут дядя какой-то искал… Нашёл?

Не ответив, Никита злобно нажал на кнопку брелока и вошёл в свой подъезд.

Глава 2 Ржавое ведро флюидов

На следующее утро, разбуженный телефонным звонком, Олег приоткрыл глаза и увидел перед собой телефонную трубку, которую протягивал ему сын Саша.

– Тебя.

Олег посмотрел на лицо сына. Его глаза смутно виднелись за сальными прядями волос, свисающими со лба до самого носа. Когда же Олег в последний раз видел Сашу с нормальной прической? Неужели в первом классе?

– Не ложился что ли? Опять всю ночь на компе своем резался? – спросил Олег.

– Да так, там как бы… Спал я, спал, – Саша дернул головой, пряди волос качнулись в сторону, и вновь скрыли на мгновение прикрытую мину индифферентного нетерпения. – Инфу там для семинара качал, – добавил Саша.

Олег посмотрел вслед удаляющемуся сыну, который опредёленно неуютно чувствовал себя рядом с отцом и пытался сократить время общения до необходимого минимума. Затем шумно вздохнул и поднес трубку к уху.

– Да, алло.

– Олег, я что, тебя разбудил? Это Кирилл.

– Да нет, нет, нормально. А сколько времени сейчас?

– Почти десять. Прости, я думал…

– Да ладно Кирилл, успокойся. Как с дочкой-то?

– Я с ней сегодня не общался. Ушёл на работу. По-моему она ожидала разговора, но я сделал вид, что спешу.

– Мужи-ик, – нарочито растягивая гласные, сказал Олег. – А дальше что делать будешь?

– Пока без понятия. Ты знаешь, я с тобой хотел поговорить, поблагодарить… Приглашаю тебя в «Император» на обед, я заказал столик на час дня. Тебе удобно будет?

– Это же дорогущий ресторан. Да ладно тебе, не надо ничего, мы же друзья. Отмени заказ, приходи ко мне, чайку попьем.

– Олег, пожалуйста, не обижай меня…

– Ну, хорошо, конечно приду, Кирилл.

***

Кирилл с облегчением выдохнул и повесил трубку старого дискового аппарата, жившего на кафедре немецкого языка так долго, что ещё помнил унылые заседания партячейки факультета. В помещении никого не было, поэтому пригласить Олега удалось сравнительно внятно, – без лишних ушей, которым только и подавай, что темы для сплетен. Кирилл откинулся на стуле, положив затылок на жесткую спинку, и уставился в потолок. Сейчас закончится пара, надо будет провести вторую, потом – методический совет на большой перемене и – на встречу с Олегом. В принципе, совет можно тоже без зазрения совести отменить.

Кирилл вскочил со стула и, подпрыгнув, попробовал как в балете два раза щелкнуть внутренними сторонами ботинок друг о друга. Получилось один раз, и то не очень. Поэтому Кирилл сделал еще два па посреди заставленной столами кафедры, опираясь на стул, взмыл вверх и смачно щелкнул два раза ботинками друг о друга. Ха! Получилось!

Именно в этот момент внутрь зашла заслуженный преподаватель кафедры Валентина Петровна Кудрина. Ее брови синхронно взвились вверх.

– Танцуете? – с присущим ей сплавом сарказма и здоровой иронии произнесла Валентина Петровна, растянув по лицу глубокие разрезы морщинок.

Кирилл резко обернулся, одергивая пиджак.

– Влюбились, Кирилл Евгеньевич? Или номер самодеятельности готовите? – сказала она и поправила тугой пучок поседевших волос.

«А почему бы и нет?..» – мелькнула шальная мысль в голове Кирилла. И он одним махом сбросил с себя образ увязшего в науке шерстяного пыльного завкафедрой:

– И не то, и не другое… А, хотя, нет. Я влюблен, как мальчишка. Причем в вас, милейшая моя Валентина Петровна. И уже давно, пять секунд как. И вам от меня никуда не скрыться. Да.

Кирилл вонзил в Валентину Петровну буравящий взгляд, поднял одну бровь вверх, прищурив другой глаз, и попытался, хотя в который раз неудачно, отвесить двойное антраша. Его внезапно обретенная страсть невольно отшатнулась.

– Ну, знаете… – сказала она и озорные лучики заиграли в ее глазах.

– Я знаю. Я – знаю, – Кирилл забросил галстук на плечо, на манер Остапа Бендера в исполнении Андрея Миронова, и мотнул головой, убирая своенравные несуществующие вихры со лба. – Это страшная сила. С ней не совладать простым смертным. Проще отдаться.

Кирилл направился мимо онемевшей Валентину Петровны к двери и тут же, сообразив, обернулся.

– Отдаться чувству, естественно. В метафорическом смысле. И плыть по его бурным волнам, – Кирилл сделал витиеватый жест рукой в воздухе и вышел.

– Все смешалось в доме Облонских, – проговорила Валентина Петровна и медленно отвернулась от двери.

***

После звонка Кирилла Олег полежал в кровати ещё некоторое время, глядя в потолок, и понял, что больше не заснет. Он свесил ноги на пол, встал и резко мотнул головой вправо-влево. Позвонки приятно хрустнули. Подошёл к боксерскому манекену-груше и пробил несколько серий в живот и голову. Потом вразвалочку вышел из комнаты и подошел к спальне жены. Никого. Он повел бровями и двинулся дальше по коридору. Дверь в комнату сына, украшенная ядовито-желтой табличкой «Не влезай – убьет!», была приоткрыта, и Олег остановился. Саша сидел к нему спиной за компьютером в наушниках и сосредоточенно расстреливал солдат третьего рейха. Вокруг на столе и на полу были разбросаны смятые пакеты из-под чипсов, рядом с клавиатурой стояло несколько баночек энергетиков.

Олег взялся за ручку двери и хотел было открыть её, но остановился на пол-движении и побрёл на кухню. К белой поверхности холодильника на магнитике "Thailand" была прицеплена записка. Олег сдернул ее и поднес к глазам.

"Я на фитнесе. Йогурт и сосиски в холодильнике. Будешь обедать дома – суп в синей кастрюле."

Олег скомкал записку и швырнул ее в мусорку под раковиной. Затем распахнул холодильник и выудил оттуда пару яиц и упаковку сосисок. Через две минуты залитые болтуньей подрумяненные мясные кружочки вперемежку с помидорами аппетитно шкворчали на сковородке.

Умело орудуя деревянной лопаткой, Олег аккуратно поделил круг яичницы на крупные сегменты и принялся с голодным азартом переворачивать их, заставляя равномерно прожариваться. С наслаждением вдохнул, расширяя крылья носа, этот аромат доходящей яичницы и жареной колбасы, заставивший вспомнить недели жизни на таком белковом пайке в благословенные 90-е. Оценив степень готовности блюда, Олег подождал ещё две секунды, перекатываясь с носков на пятки и обратно, и выключил огонь. Потом подошел к кофе-машине и, поднеся палец к кнопке «START», тут же вспомнил увещевания жены и лечащего врача о влиянии кофеина на давление, сердце и что там еще? – со вздохом открыл шкаф и достал баночку цикория.

Первая вилка прошла практически незамеченной, лишь подразнив вкусовые рецепторы. «Эх, хорошо пошла!», – подумал Олег и немедленно отправил в рот следующую порцию, активно заработав челюстями. Отхлебнул, картинно поморщившись, напиток здоровья, и отрезал ребром вилки следующего кандидата на заброс в организм. В этот момент из прихожей послышался шум открывающейся двери и уже через секунду, под аккомпанемент звона ключей и неведомо каким образом так быстро добравшегося до кухни запаха духов Оксаны, идиллию одинокого завтракоеда разрушил голос жены:

– Олег, ты ещё дома?

– А где же мне быть? – еле слышно под нос пробормотал Олег, теперь уже нехотя ковыряясь вилкой в своём завтраке.

– Ты микроволновку в ремонт отвёз? – Оксана, подтянутая и полная энергии, в обтягивающем стильном спортивном костюме возникла в дверном проёме. Она бросила у стола свою объёмистую сумку и, облокотившись на холодильник, уставилась на мужа.

– Когда? Ты же видишь, я только что встал! – Олег исподлобья посмотрел на жену, недовольной глыбой нависая над тарелкой.

– Олег, эта история уже две недели длится!

– Начинается… – так же тихо, как и до этого, произнес Олег, отводя взгляд.

– Что значит, начинается?!

– Давай я тебе новую куплю, и дело с концом.

– Зачем? Почему надо покупать, если есть совершенно хорошая вещь на гарантии, которую нужно всего лишь исправить? Разве в этих твоих деньгах дело? Я ношусь в этом доме как проклятая, наводя порядок, и прошу только об одной простой вещи!

– Оксана, у тебя что, после фитнеса тестостерон зашкаливает? Сейчас в машину положу и прямо с утра отвезу.

– Хорошо, про утро мне понятно. А где ты был прошлой ночью?

Олег устало поднял на жену глаза:

– Я другу помогал…

– Повезло твоим друзьям, хоть они на тебя могут надеяться! А Саша почему не в институте? Почему он сидит опять за своим компьютером?

– А я откуда знаю! Ему уже вон, сколько лет, и он такой же мой сын, как и твой!

– Но ведь ты же – мужчина! Ты же должен…

Оксана оставила висеть обрывок фразы в воздухе. Олег решил не вставлять свою реплику в монолог этого сто раз проигранного сценария. Он отодвинул от себя тарелку с яичницей, встал и молча вышел, попутно прихватив микроволновку раздора. Времени до встречи с Кириллом было много. «Успею ещё в салон съездить», – подумал Олег, набросил куртку и вышел из дома. Забытая микроволновка, грустно покачивая белым проводом, осталась стоять на столике перед зеркалом рядом с завядающим букетом ранних ландышей.

***

Олег подъехал прямо к стеклянной двери двухэтажного здания, на крыше которого переливались на солнце золотыми боками большие буквы "АВТО ГОЛД". Вокруг стройным рядами были расставлены дорогие иномарки, в основном трехлетки, привезенные из Америки и Европы. На каждой машине вместо номерного знака висели пластины «АВТО ГОЛД». По периметру металлического кованого забора развевались весёлые разноцветные флажки.

Олег по-хозяйски распахнул входную дверь. Справа за столом в белой приталенной итальянской рубашке в кричащую фиолетовую полоску сидел здоровенный парень лет тридцати. Монотонно постукивая браслетом золотых часов о стекленную поверхность стола, он что-то мониторил в интернете, отрывисто дергая мышкой по коврику. Олег подошел к столу.

– Ну что Димон, от префекта по крузаку не приезжали?

Дима привстал и они пожали друг другу руки.

– Да не, Олег, я их на вечер перебил, а то менты на этом «броневике» никак VIN на кузове найти не могут. Я Ашота отправил, он разберется там.

– Да, тяжело государственным людям, на броневиках тонированных ездят, света белого не видят. Если б он москвичам ту землю отдал, жил бы себе сейчас спокойно. Ладно, пойду Марине ведомости из банка отдам, – сказал Олег и направился прямо по коридору к открытой двери бухгалтерии, хрустя по керамическому глянцу пола песчинками, налипшими на каблуки новых туфель из огненно-рыжей итальянской кожи.

Бухгалтер Марина, она же секретарь, а в отсутствии Димы и Олега к тому же и продавец-консультант, склонилась над разложенными на столе бумагами и увлеченно переписывала что-то из одной в другую. Солнечные лучи метались по зеленоватым стеклянным поверхностям столешницы и приоткрытой двери, заливая небольшую комнату сгустками ярких всполохов. Девушка не заметила стоявшего в дверном проеме Олега и продолжала писать, изредка порхая своими тонкими пальцами по кнопкам калькулятора. Он поневоле залюбовался искрящимися пшеничными волосами с запутавшимися в них солнечными зайчиками, ее влажными губами, которые непроизвольно, по-детски слегка шевелились: по видимому, без ведома хозяйки пытались облечь ее мысли в словесную оболочку. Зеленоватые глаза опять скользнули по цифрам на калькуляторе, но на этот раз в расфокусе на заднем плане ярким лисьим хвостом вспыхнули рыжие мужские туфли. Марина быстро подняла голову и споткнулась о пристальный взгляд босса.

– Ой, Олег Семёнович, здравствуйте! – скороговоркой пролепетала она, поправляя и без того аккуратно разложенные бумаги.

Олег смутился, но не подал виду.

– Привет! От усердно работающего сотрудника невозможно глаз отвесть. Вот, кстати, ведомости – подшей к отчету.

– Спасибо!.. Вы… Чай зеленый будете?

– Ты знаешь, с зеленым перебор вчера вышел, а есть что-нибудь другое?

– Ройбуш,– проговорила Марина, улыбаясь и слегка щурясь от мечущихся по комнате всполохов.

– А что это за чудо такое?

– Это, Олег Семёнович, африканский кустарник, говорят, для здоровья полезно.

– Хорошо, давай Африку, я у себя буду.

Олег положил ведомости на край стола и пошёл в свой кабинет, но какая-то сила заставила обернуться, и он краем глазам увидел её силуэт в облегающем платье из тонкой шерсти. Плавные линии, скользящие от бедер, поднимались вверх по талии и делали волнующий изгиб, очерчивая грудь. У самых плеч волосы преломляли эти линии своим рассыпчатым соломенным беспорядком. Стоящая в пол-оборота к двери Марина готовила чай, но каждым миллиметром своего тела ощущала обволакивающий взгляд Олега.

Он вышел в коридор, захлопнул за собой стеклянную дверь, сделал несколько глубоких вдохов, стараясь стабилизировать расшалившуюся нервную систему. Потом медленно зашёл в свой кабинет и сел в кресло. Положив руки на стол, закрыл глаза и, выпрямившись, снова повторил свои дыхательные упражнения. На этот раз Олег сделал три коротких вдоха и затем с силой выдохнул. Медитация вроде начала действовать: перед ним возник светлый образ его жены, но с какой-то веревкой в руках. Вдруг на её лице показалась презрительная улыбка, а веревка оказалась оборванным проводом от микроволновки, из которого немым укором торчали разноцветные потроха.

Но тут же этот образ был сметён. Марина подошла не к переднему краю стола, как обычно, а сбоку и, наклонившись, поставила прямо перед ним дымящуюся и пахнущую чем-то неведомо терпким чашку с заваренным ройбушем. Он явственно почувствовал через хлопок рубашки, как её бедро слегка прикоснулось к его левому плечу, а рассыпавшиеся волосы и грудь очутились прямо на уровне глаз в такой чудовищной близости, что его губы начали нервно подёргиваться, повинуясь примитивным природным инстинктам. Наконец она отстранилась и мягко улыбнулась.

– Спасибо, – получилось у Олега полушепотом.

– Пожалуйста, – тихо ответила Марина и вышла, унося с собой беснующихся солнечных зайчиков и медовый запах волос.

– Вот чёрт!!! – вырвалось у Олега.

***

Когда Олег пришел в ресторан, Кирилл уже ждал его за столиком у окна. Белоснежные скатерти, живые цветы на столах, тяжелые портьеры, приглушенный джаз и даже ненавязчивый приятный аромат, витающий внутри, – всё в ресторане «Император» говорило о высоком классе заведения.

Увидев Олега, Кирилл порывисто встал и двинулся навстречу другу. Олег поднял в приветствии руку и в то же время быстрым цепким взглядом осмотрел зал. В почти что пустом ресторане были заняты всего два столика. Пара среднего возраста в строгой офисной одежде, – не иначе, служебный роман на обеденном перерыве, – пыталась казаться как можно более незаметной в своем дальнем углу. В самом центре зала за шикарно сервированным столом сидели трое школьников, которые, судя по всему, отмечали какой-то праздник. Гусар-одинадцатиклассник в обнимку со своей пассией и симпатичная девушка, по видимому виновница торжества: шелковое бирюзовое платье, не иначе, надетое в первый раз, мелко завитые золотистые волосы, блестящие в ожидании чуда глаза. Олег усмехнулся, проходя мимо молодёжи, с добротой вспоминая и свои школьные годы, когда пойти в ресторан с девчонкой значило совсем не то, что сейчас. Ребята старались выглядеть взрослыми, привыкшими к такой высокой жизни, и Олег практически на вкус почувствовал опьянение этим сумасшедшим коктейлем молодости, первой влюбленности, дерзости и чувства, когда вся жизнь впереди, без конца и без края, а ты можешь всё, ну или почти всё.

Кирилл пожал Олегу руку и, чуть замешкавшись, обнял его и похлопал по спине. В этом было что-то от тех приветствий, которыми Олег обменивался со своими друзьями, но определённо Кирилл не хотел, чтобы это выглядело как подражание. В этом действии была благодарность и человеческая теплота, искренне идущие от его сердца.

Но Олег всё понял правильно. Он обнял друга:

– Да всё нормально. Хорошо, что всё хорошо кончилось.

Кирилл сделал широкий жест в сторону стола:

– В общем, вот. Всё думал, как тебя за вчерашнее…

– Да ладно, хорош, Кирюх. Витиеватости эти твои. Не надо было этого всего, но раз получилось, давай, присаживайся, я, честно говоря, голодный, как волк.

– Ну вот и замечательно, – Кирилл расплылся в улыбке.

Друзья уселись за безупречно сервированный стол.

– Я не взял на себя смелость заказать что-либо, не знал, что ты любишь, – начал было Кирилл.

– А вот и зря, сударь. А то сейчас бы уже приступили к трапезе… – сказал Олег, по-доброму подтрунивая над стилем Кирилла, и, положив ногу на ногу, распахнул кожаный переплет меню. – Ладно. Что тут у нас сегодня?

Олег заказал бифштекс и салат Цезарь, Кирилл – овощи на гриле. Заметив, что выбрал его друг, Олег вздохнул, но ничего не сказал. Очевидно, что Кирилл хотел угостить Олега, но не преминул сэкономить на себе.

– Ну, наверное, вина какого-нибудь? – спросил Кирилл.

– Я за рулем, – улыбнулся ему Олег. – Ты пей, конечно, ну и я с тобой пригублю.

– Отлично, – с готовностью проговорил Кирилл. – Я тут выбрал уже, пока ждал тебя…

Олег поерзал на стуле. Не совсем удобно принимать такие ненужные по существу, но необходимые для дающей стороны, знаки внимания. «Ладно, – подумал он, – разберемся».

– Можно нам «Бордо» вот это? – Кирилл, волнуясь, ткнул пальцем в строку меню, повернув его к грациозно полунаклонившемуся официанту.

Официант кивнул, отточенным движением взял оба меню, попросил подождать несколько минут и удалился.

– Ну, рассказывай, как и что у тебя дома, – сказал Олег, раскручивая затейливо свернутую белоснежную салфетку.

– А нечего пока рассказывать, – Кирилл взял вилку, повертел ее в руках и положил обратно. – Я же тебе сказал, я утром ушёл на работу, не проронил ни слова. Я, если честно, боюсь узнать, чего у нее в голове творится. Может быть, выкинет ещё чего-нибудь.

– Не выкинет. Будет выжидать и смотреть на тебя. И тут… – Олег крутанул между пальцами левой руки нож для масла, заставив лезвие описать блестящую дугу, – надо ввести новые правила игры! – и поставил восклицательный знак, стукнув ловко пойманной рукояткой по столу.

– Ну, понимаешь, какое дело. Я как раз чувствую, что надо сделать именно то, что ты говоришь. Но какие именно правила, как их устанавливать, для меня это темный лес с картинками.

– Что? – Олег непонимающе улыбнулся, – какой ещё темный лес с картинками?

– А, сам не знаю, только что придумалось. Ты знаешь, я уже устал на нее кричать, упрашивать, требовать…

– Ну вот и сделай то, чего раньше не делал. Не разжёвывай ей все эти правила от и до. Пусть сама думает, что будет, если она их не выполнит.

– А что, правда! – глаза Кирилла приобрели осмысленный блеск.

Официант принес бутылку красного вина, открыл ее и налил немного в фужер Олега:

– Попробуйте, пожалуйста.

Олег взял бокал, крутанул его так, что вино описало волну по стенкам, поднял глаза на выжидающе глядящего на него официанта и кивнул на бокал Кирилла.

Официант поднял брови, но налил и Кириллу.

– Попробуй, подойдет?

Кирилл быстро сделал глоток и сказал:

– Да, конечно, хорошее вино.

Олег кивнул официанту, и тот наполнил их бокалы. Когда они остались одни, Олег сказал:

– Ну, давай, Кирюх, за тебя и твою дочку.

– Да что ты, Олег, я хочу за тебя выпить, если бы не ты…

– Ну, хорошо, – Олег протянул руку и звонко врезался в бокал Кирилла. – Тогда за нашу дружбу, которая творит чудеса.

Кирилл выпил залпом. Олег только пригубил вино и поставил фужер обратно на стол.

– Вот ты знаешь, Кирюх, – Олег покрутил бокал за ножку вокруг оси. – Вот этот халдей… налил мне вино на дегустацию, а ведь это ты заказал нам вино. Он, сука, чувствует, что почему-то надо тебя не уважать. Тут не со мной сравнение. Не важно, что я, и кто я, и то, с кем он меня здесь видел… Тут дело в этих, как их… флюидах, которые ты выпускаешь в мир. Чтобы халдеи всякие, да и не только они, чуяли, что рядом с ними мужик, который, если что, порвёт любого.

Олег сжал кулак так, что костяшки хрустнули и улыбнулся, глядя на Кирилла, который немного ссутулился и виновато слушал своего друга.

– Ну я, в общем… не хотел бы рвать официанта, – проговорил Кирилл, окинув ресторан взглядом, видимо, в поисках этого самого официанта.

– В том-то и дело, что рвать не надо, не те времена, и вообще. Но от тебя должен дух переть во все стороны, который очень ясно и доходчиво всем сообщает: если что не так… А люди, они, понимаешь, чуют такое дело.

Олег огляделся по сторонам.

– Вот, видишь, та пара сидит, обедает. Мы им по барабану, но если тот перец начнет почему-то нас ненавидеть, и агрессию испускать, мы с тобой очень явно это почувствуем.

– Это, видимо, невербальные средства общения, – сказал Кирилл, – я изучал такое явление… Это и жесты, и взгляды, и поведение.

– В принципе, и взгляды тоже… – Олег внимательно посмотрел на мирно переговаривающуюся на другом конце ресторана пару. – Но тут важно то, что за этими взглядами стоит, что заставляет людей так смотреть. Он может и не смотреть, а ты почувствуешь на шкуре, ощутишь это, как если бы удар, присутствие такое… Понимаешь?

Кирилл оглянулся и посмотрел на ту пару, о которой говорил Олег. Мужчина, сидящий к ним лицом и мило беседующий с девушкой, поймал его взгляд. Кирилл в замешательстве отвернулся.

– Ну, давай, просто попробуем. Сможешь ты, спиной сидя к этому человеку, дать ему почувствовать, что ты агрессивен и опасен для него?

– Но я ничего против него не имею… – попытался возразить Кирилл.

– Да не надо против него что-либо иметь. Просто дай почувствовать ему, что в тебе есть дух, и проверь, уловит ли он это.

– Ну, я не знаю…

Подошел официант и поставил огромную тарелку с бифштексом и салат перед Олегом. Задумчивое выражение лица Кирилла сменилось на нечто яростное, он выпрямил спину и громко обратился к официанту:

– А где мои овощи?

Не ожидая такого поворота событий, официант вздрогнул, повернулся к Кириллу и ошеломленно проговорил:

– Жарят на кухне, я сейчас узнаю.

– Хорошо, – сказал Кирилл и переложил местами вилку и ложку.

Глядя вслед уходящему работнику общепита, Олег усмехнулся:

– Ну, особо прессовать его не надо, не он же готовит. И вообще, вот этот дух в тебе, он не должен всем и каждому говорить, что ты их ненавидишь или хочешь раздавить.

Олег посмотрел куда-то вдаль и задумчиво продолжил:

– Тут даже доброта должна быть, понимаешь? Сила и в то же время спокойная доброта.

Кирилл нахмурился, пытаясь осмыслить эту дилемму.

– В общем, не запаривайся, это изнутри само попрет, если ты в себе уверен. Вон, твои овощи идут.

Официант грациозно поставил такую же огромную тарелку перед Кириллом. Овощное ассорти по-минималистски строго располагалось на периферии этого гигантского блюда. В центре же этой композиции возвышался стожок из зелени. Официант налил Кириллу еще один бокал вина, капнул в фужер Олега.

– Ладно, давай есть, а то я и не позавтракал толком, – сказал Олег, вонзая в сочный кусок мяса рифлёное острие ножа.

Кирилл пытался переварить только что полученную от Олега информацию и чувствовал, что это именно то, что ему нужно в жизни на данный момент. Только как всё это правильно преобразовать в голове и реализовать на практике? Ведь в этом возрасте не хочется выглядеть смешным и самоутверждающимся, как, например, тот юнец, который изо всех сил охмурял двух школьниц за соседним столиком.

Олег словно почувствовал, о ком думает Кирилл и кивнул на троицу молодых людей.

– Вон, видишь, тот красавец с двумя девчонками? Я просто спиной чувствую, что от него исходит. Потому что он молодой, и энергия это из него прет как нефть из скважины. Понятное дело, что это всё понты детские, но я про механизм. Ведь ты выпускаешь тоже энергию определенную – это и интеллигентность и утонченность… Но, почувствовав ее, некоторые думают, что им можно на таком человеке ездить, а это не есть «гут».

После такого монолога Олег сунул в рот огромный шматок мяса и стал с довольным видом жевать.

– Понятно, – кивнул Кирилл и интеллигентно заглотил кусочек баклажана.

– Ладно, не дрейфь, сейчас я возьму над тобой шефство, будем лепить из тебя человека.

Через некоторое время Кирилл встал:

– Извини, я отлучусь на минутку.

Путь в туалет пролегал как раз мимо сидящей в углу пары офисных работников. Олег окликнул друга:

– Давай, попробуй, пошли ему флюид, – и подмигнул.

Кирилл насупился, глубоко вдохнул и нарочито медленной походкой направился в сторону туалетов. Он в упор смотрел на сидящего за столом мужчину и пытался направить на него волну своей «по сусекам наскребённой» внутренней силы и агрессии.

Уловив взгляд Кирилла, мужчина несколько раз посмотрел на него, отводя глаза и вновь возвращаясь к неумолимо приближающемуся силуэту. Кирилл усилием воли заставил себя глядеть прямо на объект эксперимента, отчего, по всей видимости, глаза его приобрели несколько выпученный вид. Мужчина прищурился, пытаясь, видимо, найти в файловой системе своей памяти хоть что-то, что могло связывать его с этим странным лысеющим человеком в старомодном костюме, но, получив в результате поиска полный ноль, нахмурился и вопросительно поднял брови, возвращая взгляд Кирилла.

Его спутница, почувствовав неладное, резко обернулась, взглянула на Кирилла, так же резко повернулась обратно и что-то зашептала мужчине. Тот повел плечами и метнул взгляд вправо и влево, словно пытаясь обрести точку опоры. Проходя мимо них, Кирилл шумно выдохнул и, не останавливаясь, проследовал за тяжелую бордовую портьеру к туалетам.

Олег наблюдал за происходящим с легкой улыбкой. Когда мужчина озабоченно посмотрел на него, пытаясь найти хоть какое-либо объяснение происходящему, Олег невинно поднял брови, и сжал губы, вытянув подбородок вниз, типа «Сам не знаю, я тут не при чем». Но в воздухе определённо почувствовалось натяжение какой-то особой неспокойной струны.

Выйдя из туалета, Кирилл совершил то, чего Олег никак не ожидал. Он подошел к столику заметно всполошившейся пары, навис над мужчиной, и ненатурально глубоким басом произнес: «У вас салфеточки не найдется?» Мужчина опять метнул в сторону Олега оценивающе-вопросительный взгляд, потом снизу вверх исподлобья взглянул на Кирилла и в тяжелой тишине подвинул к нему стоящую на столе салфетницу. Кирилл со второй попытки вырвал из веера салфеток один белый квадратик, с неким вызовом сказал «Благодарю» и, вытирая рот, вразвалку пошел к Олегу.

Такого накала комичности Олег не мог предусмотреть и, прикрыв кулаком рот, мелко трясся от беззвучного смеха.

– С тобой и вправду в переделку можно попасть, – Олег вернулся к своему стейку. – Зачем ты стал салфетку у него просить? Надо же было его просто молча флюидом задавить.

– Ну я, как бы это, в роль вошел, решил сымпровизировать.

– Ладно, для первого раза неплохо. Мужик напрягся как лампочка. Если выйдем отсюда живыми, считай, опыт удался, – Олег, улыбаясь, протянул к Кириллу свой бокал, и они чокнулись. – Давай, с зачином.

Компания молодых людей взорвалась веселым смехом. Кирилл посмотрел на них, но те, казалось, совершенно не подозревали о том, что творилось вокруг, и веселились со свойственным их возрасту щенячьим восторгом.

– В общем, надо что-то делать с моей девочкой, а что, я никак ума не приложу, – сказал Кирилл.

– Да эта проблема у всех. Вон, у меня, Саня, сын, 18 лет, тоже не знаю, что с ним делать. Ничего ему не интересно, компьютеры одни на уме. И нет бы, деньги на них зарабатывал, а то так, время прожигает и всё. Я пробовал его в ежовых рукавицах держать, да жена запротивилась. Теперь вырос, не пойми что, без царя в голове. Я уже вижу, что он бесхребетный какой-то получается, и к тому же мое мнение ни во что не ставит.

Кирилл вздохнул и поднял глаза к потолку: «А что, мол, делать».

Олег продолжил:

– Я ему предлагал ко мне в автосалон идти, на бокс, никуда не хочет. Я не уверен, что у него девушка есть. Нда… И нет бы, по маминым стопам пошел, музыка там, искусство, я может быть, и принял бы. Так ведь и это не интересно.

– Ну, может быть, он компьютерным гением станет?

– Да вряд ли… Ничего ему не интересно, понимаешь? Ни-че-го.

– Давай тогда подумаем вместе, что делать, – предложил Кирилл. – Может быть, чего и придумаем.

– Да у них в жизни всё как в инкубаторе. Сейчас же даже кино не снимают хорошее, потому что эти киносъемщики сами ничего не знают, и делают всё, исходя из каши в своей голове. А дети смотрят, и думают, что это и есть настоящая жизнь.

– Тут ты прав. Вот бабушка моя войну прошла, она и видела многое, и пережила многое. И я уверен, что тогда, когда ей было столько же, как нам сейчас, она знала больше и думала по-другому. Глубже. И страха было меньше перед жизнью.

– Да я тебе говорю, эти все инкубатораские, чего они видели? – сказал Олег. – Даже пороху не нюхали, не знают, как бывает, если еды нет, компьютеров нет, телефонов. Сколько своему ни говорю о том, что можно жить без всего этого. Вот мы жили, в девяностые жрать у нас не было, а это буквально вчера было.

– Ну, естественно, ему не на что спроецировать. Что слова… Только звук и больше ничего. И им не с чем сравнивать, а тут надо реально на своей шкуре почувствовать.

Олег посмотрел на своего друга:

–Да-а.., дела. Бросить бы их в девяностые, а то и в сорок первый, для профилактики, да жаль, машины времени нет.

Они посидели какое-то время молча, переваривая только что сказанное.

Мимо них ко входу прошли мужчина и женщина, незадолго до этого подвергшиеся эксперименту Кирилла по передаче силы духа. Женщина опустила глаза в пол, лишь однажды мельком взглянув на друзей. Мужчина же шел выпрямившись, словно собравшись, и с настороженностью поглядывал то на Кирилла, то на Олега. Когда они поравнялись с их столиком, Кирилл улыбнулся и произнес:

– Всего доброго.

Мужчина ускорил шаг и скрылся за дверью.

– Надо, наверное, было объясниться, чтобы он не надумал там себе чего такого, – сказал Кирилл.

– Да не надо, у него свои тараканы насчет происходящего. Может быть, это и к лучшему, заставит их пересмотреть свои взгляды на эти, скорее всего, внебрачные отношения в рабочее время.

Между тем Олег доел свой стейк и теперь подцеплял вилкой последние листы салата.

– Слушай, надо бы еще чего-нибудь заказать, пока аппетит не притупился, – сказал Олег и, подняв руку, пригласил официанта.

– Сделай, пожалуйста, два кофе и десерт какой-нибудь. Ты чего будешь? – обратился он к Кириллу. – У них торт Наполеон вкусный очень.

– Нет, нет, – запротестовал Кирилл, – я уже наелся, и кофе тоже не буду. Ты заказывай, что хочешь.

– А, ну да… – задумчиво протянул Олег. – Да не важно, не дрейфь. Два капучино и два Наполеона, – и добавил с нажимом, – и не будем заботиться сегодня о холестерине, – он подмигнул официанту, давая понять, что тот может идти.

– Кирюх, ну я правда не наелся. Давай так. Ты меня вином угостил, а я нас кофе угощу с десертом.

– Так не пойдет, – возмутился Кирилл, сжав губы. – Я тебя пригласил, это всё будет за мой счет.

– Кирюх, я тебя обидеть не хочу, но я правда ем как лошадь, чего я буду у тебя на фураже… – он осекся, взглянув в глаза товарища.

Такого выражения лица Олег давно не видел у своего друга. Вернее видел, буквально вчера, перед входом в дом Никиты. И ещё однажды, в детстве, когда загнанный в угол Кирюха со стулом бросился на донимавших его старшеклассников и заставил тех убежать от него, крича «Сумасшедший!». Вот такой огонь в глазах Кирилла, пожалуй, был тем самым, чего ему не доставало все эти годы.

– Всё, всё, – Олег поднял руки ладонями вверх, сдаваясь перед таким напором. – Как скажешь. Но, раз такое дело, надо было заказывать запеченную во фритюре лапку аллигатора…

Кириллу не пришлось даже думать, что ответить на это, потому что около столика с молодежью происходило какое-то необычное оживление. К ним подошёл человек с длинными спутанными волосами и бородой, закрывающими практически все его лицо, по всей видимости, попрошайка, и хрипло забормотал что-то непонятное о девочках и красоте, хватая одну из них за плечи. Школьницы тихонечко завизжали, в ужасе тряся руками, а их кавалер вскочил из-за стола, басом выдавая непонятные междометия, но не совсем уверенный в том, что делать. В то же самое время официант и бармен, с интересом наблюдающие за разворачивающейся сценой, вовсе не спешили бросаться подросткам на помощь и наводить порядок в ресторане. И тут бомж поднял ржавое ведро, которое все это время держал в руке, медленно перевернул его над золотоволосой красавицей. Ее крик заглушил играющую в зале музыку, и тут на нее сверху посыпались… лепестки роз.

Олег, с интересом наблюдавший за всем этим действом, присвистнул и залился веселым смехом. Кирилл сжал свою салфетку и молча смотрел на происходящее. Она же, в ужасе зажмурившись и мелко подрагивая под водопадом прохладных чешуек, медленно раскрыла один глаз, потом второй, и робко посмотрела на алые лепестки, падающие вокруг нее и пахнущие совсем не так, как она, по всей видимости, ожидала. Когда лепестки закончились, бродяга бросил звякнувшее рукояткой ведро на пол и одним движением сорвал с себя парик и бороду, открывая молодое улыбающееся лицо.

– Мишка, дурак! – девушка вскочила со стула и принялась молотить смеющегося и волшебным образом преобразившегося бродягу кулачками по груди.

– Блинач, брателла, я чуть тебя не порешил, – забубнил кавалер, который развлекал девушек до появления этого фокусника.

– Ну так не порешил же, – смеясь, сказал Мишка и обнял все еще колотящую его девушку.

– С днем рождения, Машенька, – он поцеловал ее в нос и схватил за руки.

– Ты меня так напугал, – обиженно ворчала Маша.

Михаил огляделся по сторонам. Увидев Олега, он обрадовано помахал рукой и сказал своим друзьям:

– Я сейчас.

Подойдя к их столику, он радушно протянул руку:

– Здравствуйте, дядя Олег, как поживаете?

– Привет, Михалыч, – Олег пожал руку молодого человека, – широко отмечаете.

– Стараемся, – со смехом сказал Миша.

– Девушка твоя, что ли? – Олег кивнул на смеющуюся блондинку, в горсти собирающую лепестки роз.

– Да.

– Красивая, молодец.

Парень кивнул, довольный такой похвалой.

– Познакомься, кстати, – мой старинный друг, Кирилл Евгеньевич, профессор немецкого языка. А это – сын хозяина этого заведения, Михаил, фокусник и артист, как видишь.

Михаил сделал шаг к Кириллу и уважительно пожал ему руку:

– Очень приятно.

– Кстати, ты после школы куда собираешься? Вот на ин. яз. можешь к Кириллу Евгеньевичу, если потянешь.

– Ну, я не знаю, я все еще думаю. Посмотрим, спасибо, – Миша улыбнулся и был готов откланяться. – Я пойду к своим уже.

– Беги, беги, рад был видеть. Отцу с матерью привет.

– Обязательно.

– Хороший пацан, – сказал Олег, когда Миша отошел от их столика к своим друзьям.

– Изобретательный такой, – поддержал его Кирилл.

Оба по-отечески усмехнулись.

Вдруг Кирилл звякнул ножом о тарелку и схватил Олега за руку:

– Эврика! Слушай! Вот тебе и машина времен, и запах пороха! Нищий этот с лепестками роз!

Олег непонимающе уставился на друга:

– Ты про что?

– Ну как про что! Ты же сам говорил, пороху они не нюхали, сравнивать им не с чем!

– С нищим что ли? Предлагаешь выставить детей на улицу без копейки?

– Не совсем. Хотя, это тоже хорошая идея. Мы можем закинуть их в такие ситуации, которые закалят характер, заставят их думать.

– Театр что ли организовать?

– Ну почему так негативно? Пусть даже и театр. Но чтобы они прочувствовали, прошли эту инициацию! Это же практически как тренировка, поход в горы, испытания, которые ты проходишь по собственной воле, а потом выходишь из них новым человеком! Только пройдут они их не по своему желанию, а с нашей подачи.

– Да ну, детский сад какой-то. Они же, когда почуют, что их надурили, еще больше станут плевать на тебя, да еще с презрением.

– А, да… наверное… – Кирилл опустил голову и закусил губу.

Полторы секунды, которые они просидели в тишине, разорвались еще более энергичным всплеском, исходящим от Кирилла:

– Да не заметят! Просто создадим для них реальность, настоящую, через которую надо пройти, где или пан или пропал, но под нашим контролем. Своеобразная контролируемая реальность. А?

– Под контролем? – Олег задумался. – А что, может быть, может быть.

Подошел официант и поставил перед каждым по чашечке кофе и тарелке с коричневым квадратом торта «Наполеон». Кирилл посмотрел на официанта прямо и почти без вызова сказал:

– Спасибо, милейший.

Официант поежился и кивнул. Собрал со стола тарелки, а затем, словно желая побыстрее убраться от этого непонятного столика, зашагал прочь чуть более порывисто, чем обычно.

– Ну ты вообще хищник, запугал бедного человечка, – улыбнулся Олег, – тут ведь штука в том, чтобы на свою сторону привлечь его, чтобы рядом с тобой и твоей силой комфортно было, а не противоставлять себя ему. Ведь, если представится случай, он не будет раздумывать, плюнуть тебе в чашку или нет, а то, чего хуже, и нож в спину воткнуть. Надо располагать людей к себе.

Кирилл некоторое время обдумывал слова Олега, а потом поменял местами чашки с кофе, пробормотав:

– Если позволишь.

Олег рассмеялся:

– Вот, можешь еще десертом поменяться.

– Нет, десертом, пожалуй, не буду, – Кирилл тоже засмеялся, представляя себе абсурдность ситуации.

– Эх, люблю сладенькое, – сказал Олег, придвигая к себе блюдце.

Кирилл медленно помешивал кофе, совершенно не спеша приступить к десерту. Олег к этому времени уже доел весь свой торт и бросал недвусмысленные взгляды на нетронутый «Наполеон» Кирилла.

– Ну что, ты не будешь? – спросил он друга.

– Да, да, угощайся, конечно, – Кирилл подвинул тарелку. – Я уже наелся.

Но перед тем, как неумолимо занесенная ложка Олега отполовинила и этот торт, Кирилл дернулся к «Наполеону» и отсек большой кусок:

– А вообще, знаешь, пожалуй, я тоже угощусь.

Олег улыбнулся и поддел ложкой оставшуюся половинку:

– А ты становишься опасным человеком.

– И, между прочим, превосходно себя в связи с этим чувствую! – сказал Кирилл, с довольной улыбкой жуя свой десерт.

– Мне эта идея нравится, – Олег положил ложку на блюдце и взглянул прямо на Кирилла.

– Ведь отчаянные времена требуют отчаянных мер, – с деланным пафосом сказал Кирилл. – Я чувствую, что это может привести к революции в мировоззрении наших детей!

– Ну и что мы можем сделать для начала? – Олег поглядел в сторону мирно веселящихся подростков.

– Прежде всего, необходимо расставить в головах у наших детей правильные приоритеты по отношению к родителям. В моей ситуации это самое подходящее время, пока Оля еще не пришла в себя от вчерашнего потрясения. Для тебя у меня тоже есть пара подходящих идей.

– Да? Быстро ты мыслишь, – Олег выглядел уже более заинтересованным, – ну, давай, выкладывай.

– Значит так, ты говоришь, он только и делает, что с компьютерами общается. А друзья у него какие-нибудь есть?

– Да какие-то ботаны чмошные. Ни одного нормального пацана. Но они все больше через интернет общаются, не ходят никуда.

– Ага, хорошо…

– Да уж куда лучше.

– И он, надо думать, не совсем уважает твой образ жизни, понятия?

– Ну-у, можно, наверное, и так сказать, – улыбнулся Олег.

– Я вот что думаю. Тебе надо раскрыться перед ним в новом свете, с такой стороны, с которой он тебя не видел. Но это надо сделать так, чтобы он стал как бы невольным свидетелем этой грани твоего характера, ну, чтобы он тебя зауважал.

– В компьютер, что ли, начать с ним играть?

– Не обязательно. И даже, скорее всего, и не нужно. Потому что его реальные ценности связаны не с компьютерами как таковыми; это он протестует против того, что его окружает. А комп дает уход от надоевшей реальности.

– Как-то заумно все это ты объясняешь.

– Ну почему. Я уверен, внутри он стремится к контакту с отцом, и хочет быть достойным тебя, но что-то в прошлом заставило его свернуться и спрятаться в свою раковину. Может быть, ты иронизировал над ним, или показал ненароком какую-то неприглядную сторону своей, хм… деятельности, которую он не захотел принять.

– Слушай, – перебил Олег, – но я даже не знаю, что я сделал, чтобы он так от меня отстранился…

– Олег, это сейчас и не важно. Конечно, ты можешь понять по мере развития событий, что не так пошло, но теперь не нужно искать виноватого и горевать о том, что было сделано. Сейчас, – воодушевленно сказал Кирилл, – важно то, что мы можем сделать.

Олег внимательно слушал своего друга. Видно было, что перспектива перенастройки отношений с сыном волновала его.

Кирилл продолжил:

– Вот твой сын. Не может быть, что у парня нет мечты о том, чтобы стать сильным. Я уверен, что во всех этих играх он видит себя героем и всем тем, кем он не может быть в реальной жизни. Нам надо дать ему возможность увидеть, что он может. Как, например, я, – улыбнувшись, сказал Кирилл, – ты мне только что помог выбраться из скорлупы обыденности, и я тебе очень благодарен… Хотя и немного странно себя чувствовал, когда посылал все эти агрессивные флюиды тому человеку.

Олег засмеялся:

– Ну ладно, давай попробуем создать эту твою контролируемую реальность.

Глава 3 Сырники без сметаны

Холодильник «ЗИЛ» завибрировал всем своим пожилым существом, передавая дребезжащую волну стаканам и графину, стоящим на его пожелтевшем от времени теле. Не желая полностью включаться в реальность, Кирилл потихоньку, звук за звуком, впускал в себя утро: вот зажурчала вода по проходящему рядом стояку, через секунду загудели трубы водопровода и тут же, через рассохшиеся деревянные рамы в кухню влетел стук захлопнувшейся двери подъезда. По выверенной годами траектории зрачки Кирилла пробежались по разводам на потолке, спустились вниз по трубе газопровода и уперлись в ГДР-овский кухонный гарнитур с обшарпанными дверцами. Теперь направо, к часам, «семь пятнадцать – о, проспал чуть-чуть – давно со мной такого не бывало!», – и завкафедрой немецкого языка медленно сел на тахте, опустил ноги на холодный линолеум и, не найдя на привычном месте своих тапочек, ёжась, шагнул в реальность.

В коридоре щелкнул выключатель и, судя по шустрым шлепкам босых ног, Оля уже шмыгнула в ванную. «Теперь ещё пятнадцать минут ждать.» Кирилл подошел к раковине и включил воду. Холодная струя с журчанием наполнила чашку, из которой он пил чай вчера ночью и, переливаясь через край, помчалась в слив. Кирилл подставил руку под воду, и та взяла его ладонь в свое ледяное рукопожатие, постепенно отвоёвывая хозяина ото сна.

– Кровать убирать думаешь? – раздался голос его матери, неслышно подошедшей к двери.

Кирилл вздрогнул, но не обернулся, а лишь отдёрнул руку из-под воды и шумно вздохнул.

– Сейчас, мам, только встал.

– Опаздываешь?

– Нет, всё под контролем.

Кирилл подошёл к тахте, удачно втиснутой между холодильником и столом. По-армейски быстро скатал постельное бельё в тугой бочонок, увенчанный торчащим краем подушки с выцветшими розовыми цветочками, левой рукой распахнул дверцу антресолей и легко забросил свою постель наверх.

– Сынок, тебе сырники или омлет?

– Давай сырники, они у тебя очень вкусно получаются!

Мать Кирилла, Таисия Михайловна, уже довольно пожилая женщина в зелёном халате, прошла к плите и начала греметь сковородками.

– Ох, уж эти завтраки, когда же тебе кто-то поспособней, помоложе будет готовить…

– Ну мам, не начинай…

– А что мам? Сорок лет уже «мам». Ладно…

В подъезде опять хлопнула входная дверь.

– Чайник лучше вон, поставь, я тебе сегодня с пустырничком заварю, а то, вон, какой нервный с утра, прямо орёшь чуть что.

– Мама, когда я…

– И вообще, когда ты собираешься дочь воспитывать, а то будет как её мать…

– Послушай, мама, вот давай только про это не будем.

– Ну конечно, чуть что, сразу затыкать матери рот. На вот, горяченькие, сейчас я тебе сметанкой приправлю.

– Мама, ты же знаешь, я не люблю со сметаной.

– Нет, надо со сметанкой, Кирюша. Я вчера по телевизору такую передачу смотрела, сметана нужна непременно в рационе. В твоём возрасте нужно получать все необходимые микроэлементы. Вон, Вадим Сергеич, сорок пять лет мужчине было, и раз! – инфаркт миокарда. А всё почему – всю жизнь бобылём пробегал, какие же нервы это выдержат.

– О, со сметанкой! – в кухню влетела Оля, поцеловала бабусю в лоб, шлепнулась на табуретку и принялась уплетать сырники, макая их в сметану.

– Ладно, я в ванную, – Кирилл зашаркал найденными наконец тапками по линолеуму.

– Не шаркай, Кирюша, что ты как старик. И спину выпрями, какая на тебя такого позарится. Ой, сил моих уже… Давай, Олечка, золотце моё, кушай, будешь ты у меня лучше всех. Все женихи будут твои.

Кирилл повернулся было, чтобы сказать что-то в ответ на слова матери, однако но его запала хватило лишь на то, чтобы изо всех сил дернуть дверь ванной, но в последнюю секунду поймать её и плотно, беззвучно прикрыть.

– Ну что, Кирюнь, когда ванная освободится? – в дверь забарабанил глава семейства Евгений Владимирович.

– Пап, ну только вошёл! – раздалось из-за двери приглушенное раздражение Кирилла.

– Ладно, не размывайся там, на работу опоздаешь, – Евгений Владимирович развернулся, но через секунду, хитро улыбнувшись, снова постучал костяшками в дверь, прислушиваясь к раздававшимся оттуда звукам: – Слушай, сынок, тут это… Люська опять звонила, ну, бухгалтер с завода нашего, Людмила… я говорил тебе, помнишь?

– Ну допустим, – не без некоторой паузы прилетело из-за двери.

– Ну и?

– Пап, что «ну и»?

– Звонил ты ей хотя бы?

– Па, давай уже закончим такие разговоры, – шум воды прекратился, – тем более, что на это имя у меня аллергия. И я не люблю точные науки и всякие цифры.

– Эх, Кирилл, такая баба пропадает. И чего тебе в этой жизни надо? Пойду, может, сырничка съем, – и отец пошёл на кухню, картинно махнув рукой.

Зайдя на кухню, патриарх семейства Лавровых потрепал Олю по тщательно уложенным волосам.