Читать онлайн Начало новой истории бесплатно

Словарь:

Этэ – тело энергетическое.

Фэтэ – тело физическое.

Нэсу – несущие смерть.

Сшод – сто шестьдесят девять, 169 = 13^2

Девс – две тысячи сто девяносто семь, 2197 = 13^3

Чвод – 4826809 = 13^6

Ур – одна тридцать шестая часть дня по времени Империи, название меры времени, эквивалентное часу.

Акь – тринадцать дней по времени Империи, название меры времени, эквивалентное неделе.

Ход – промежуток времени, за которое планета делает оборот вокруг своей звезды, Название меры времени, эквивалентное году.

Энестрел – стрелково оружие, работающее за счёт высекаемой из камня энергии, запечатанной в нём ранее. Выстрел производится сжатым зарядом энергии или металлическим зарядом, в зависимости от конструкции. Те, что стреляют энергией более популярны в цивилизованных мирах, но редко используются на окраинах.

Пэ – мера длинны, изначально принятая ширине мизинца арийской женщины.

ИСиИ – Имперская система исчисления. Так как Эктори говорит: «Амперия», то и в сокращении по она по правилам Первого языка меняет А на Э, получая ЭСиИ.

Юрма – один из видов домашнего скота на Оргосе и некоторых других планетах, слово так же используется в качестве ругательства.

Пролог

Она лежала на холодных камнях, а над головой были звёзды. Большие и яркие, какими они, кажется, и вовсе не должны были быть. От их красоты перехватывало дыхание. Или она и правда не дышала?

Девушка резко поднялась, попыталась вдохнуть, но ничего не получалось. Она прикладывала немыслимые усилия, но результатом было лишь надрывное хрипение.

– Здесь нет воздуха, – сказала огромная змея, посмотрев на девушку сначала одним золотым глазом, потом другим.

Девушка немного успокоилась, хотела облегчённо выдохнуть, но поняв глупость этой затеи, рассмеялась. Она села, скрестив ноги, о чём-то задумалась, после затянувшегося молчания прогнала опасения, что вопрос её может прозвучать глупо, поинтересовалась:

– А как мы тогда говорим?

– Я могу тебе всё подробно объяснить, но на это нет времени, поэтому пока скажу, что это Магия.

Девушка кивнула – такое временное объяснение её устраивало и вполне согласовывалось с оставшимися знаниями о мирах живых.

– А где это – здесь? – спросила она, приблизившись к вытянутой морде размером в половину её тела.

– Тебя это волнует? – со снисходительной насмешкой уточнила змея. – Мы в центре всех миров, на безымянной планете, образовавшейся из того, что осталось после сотворения этих самых Миров.

Девушка ещё раз кивнула, поднялась на ноги, огляделась: до самого края простирались лишь холодные камни, даже цвет которых понять было невозможно. Она подошла к змее, опустилась на землю, оперлась на холодное чешуйчатое тело.

Змея положила голову на колени девушки, поинтересовалась всё еще сохраняя насмешку в голосе:

– Ещё какие-нибудь вопросы?

– А это нормально, что я не дышу? – решила продолжить расспрос девушка, если уж пока ей это разрешалось.

– Вполне.

– Просто знаешь, я как-то привыкла уже, – проговорила она смутившись.

– Это не то, что должно тебя сейчас волновать.

Девушка провела пальцами по краям отливающих зелёным чешуек, начала осторожно гладить по голове. Змея закрыла прозрачные веки от наслаждения, девушке показалось – она улыбалась.

– А кто ты? – поинтересовалась девушка.

– Как можно было забыть своего лучшего друга?

Девушке вдруг показалось, что вряд ли бы она стала называть кого-то подобного «лучшим другом» но спорить она благоразумно не стала, приложила все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы выудить хоть каплю информации из отчего-то совершенно пустой памяти.

– С… – неуверенно начала девушка, – Сайма?

Змея еле заметно кивнула.

– Кто я? – продолжила девушка.

– Думай, – отказалась говорить змея, словно бы ей доставляло удовольствие заставлять девушку упорядочивать в страхе разбегающиеся мысли.

Девушка подняла глаза к небу, замерла, заворожённая его красотой, повторила ещё раз:

– Кто я? И кто Ар?

Сайма дёрнулась, сказала:

– Она – та, о ком не следует пока говорить, если хочешь жить. Придумай, как тебя будут звать.

– Кто я? И кто Ар? – ещё раз повторила она. Неожиданно её лицо просияло улыбкой, – А… Актори! Нет, по правилам будет Эктори.

Сайма поглядела на девушку, усмехнулась:

– Хорошо, что не ты давала имена всему сущему.

– Что тебе не нравится? – возмутилась девушка, по-детски надув губки..

– По-твоему просто взять и переставить буквы в вопросе: «И кто Ар» – это оригинально?

Девушка ничего не ответила, она подняла голову к небу: там, далеко, что-то происходило, что-то очень важное, большое и значительное, всколыхнувшее силы миров настолько, что слабые волны дошли и до их центра.

Сайма подняла голову, взглянула на девушку, кивнула:

– Всё. Теперь можно и идти, осталось только щель найти, а я тебя проведу.

– Куда идти? Что это было? – недоумевала девушка.

– К ученью, ибо это – свет, – сказала змея, уже удаляясь.

– Что это было? – не унималась девушка.

– Конец старой истории.

Девушка ничего не поняла, этот странный ответ только запутал, в голове появилось ещё больше вопросов, но змея уже уползала, и она пошла следом, потом как-нибудь добьётся у неё объяснений.

Глава 1

Эктори переминалась с ноги на ногу виновато по тупясь в пол и искренне надеясь, чтобы всё как можно скорее кончилось. Пусть ей ничего не грозило, но то, как строго и угрожающе звучал голос директора заставляло её чувствовать себя не комфортно.

– Что, дорогуша, ты скажешь в своё оправдание?! – Госпожа директор подошла к Эктори, теребившей пуговицу на своей форме первокурсницы, взглянула на неё свысока.

Девчонка взглянула исподлобья на директора, что-то смутно знакомое было в лице, походке и голосе женщины, но как ни пыталась, Эктори не могла вспомнить своей собеседницы, между тем та явно имела полное понимание, что она такая… Это заставляло нервничать, в опасении не выдать ничего лишнего.

– Я… Я всё осознаю, раскаиваюсь, и обещаю более так не делать! Давайте закроем на это глаза и представим, что там было Ничего, – выпалила ученица-первокурсница, поправив новенький, ещё не примявшийся по фигуре пиджак, что норовил задраться или перекрутиться, стоило только шевельнуться.

Она, изображая смирение, пыталась понять, как много известно этой злобной тёте, прикидывая, как бы отвечать наиболее расплывчато и не выдать своих слабостей. И почему Госпожа директор говорит столь громко и зло, словно бы относится к ней совсем не доброжелательно? Быть может это всё проверка и собеседница надеется, что в стрессовой ситуации сама всё расскажет.

– Более ты не будешь шляться всю ночь неизвестно где, и игнорировать мои указания явиться?! – заговорила ещё громче госпожа директор, заставляя Эктори гадать, в какой момент столь громкую речь можно уже будет считать криком, наверное ведь можно рассчитать, вывести чёткую границу, внести ясность.

– Ты дала обещание, так конкретизируй его, теперь-то ты не отвертишься! Теперь уж постарайся исполнить его! Постарайся, чтобы за тобой не пришлось бегать по всей Академии. – Женщина всплеснула руками, схватилась за голову: – Только подумать, я пол сезона потратила на то, чтобы устроить тебя – ведь такого раньше никогда не было, чтобы в Академию приняли в середине учебного хода, ещё и без рекомендаций и поручительства от представителей высших сословий. А ты… В общем, как всегда, ты остаешься неизменно несносной девчонкой, как же я сочувствую твоей бедной матери, такие дети хуже проклятья…

Эктори насторожилась, услышав немало значимой для неё информации, попыталась хоть как-нибудь восстановить в памяти образ матери, но наткнулась на абсолютную пустоту припомнив только то, что мать её была женщиной счастливой и на детей никогда не жаловалась…

Почувствовав себя более свободно, Эктори облегчённо выдохнула, улыбнувшись, плюхнулась в кресло.

– Не расслабляйся! – тут же накинулась на неё Госпожа директор. – Я о тебе, бессовестной хулиганке, всё прекрасно знаю. Ох, похоже скоро я пожалею о своей доброте, ты же устроишь здесь царство хаоса… Пожалуй хуже тебя была бы только упырица, эти твари ещё более неконтролируемые.

Эктори недавно насупилась, умом она ещё не до конца поняла смысл сказанного, но всё её естество возмутилось от сравнения с тварями, ею явно презираемыми. Директор, заметив её реакцию, с удовольствием продолжила:

– Постарайся сдерживать порывы своих экспериментов хотя бы в память о матери, не нужно бросаться на каждого, кто косо смотрит на тебя с кинжалом.

На лице девушки отразилось выражение оскорблённой невинности – не настолько она глупа, чтобы бросаться в открытую… Но директор истолковала её эмоции иначе, проговорила, тоном всё ведающей:

– Не пытайся скрыть от меня, что таскаешь с собой колюще-режущее! Вы же без этого просто жизни не мыслите, словно варвары, притворяющиеся цивилизованными! Признавайся, куда ты умудрилась его запрятать? У формы не такие уж большие карманы.

Эктори решила подыграть госпоже директору, пробурчала исподлобья:

– Ага, я Вам скажу, а Вы заберёте.

– Да кому нужны эти твои игрушки. И не смотри так, я тебя всё равно не боюсь.

Директор, постукивая каблуками, подошла к девушке, заглянула в её большие зелёные глаза, спросила менее строго:

– А эта твоя, скользкая и зелёная, где?

– Такого у меня нету, – ответила Эктори искренне полагая, что её змея вовсе не была скользкой, а потому не солгав.

– Я знаю – это мерзкое чешуйчатое создание всегда с тобой! Это именно с её подачи было сделано большинство твоих шалостей, не все из которых невинны.

Вместо ответа Эктори неопределённо пожала плечами, теперь бы всё отрицать уже не вышло бы. Женщина недовольно цокнула:

– Ладно, я закрываю на это глаза. Если так хочется, разбирайся с этим сама, но не смей заставлять меня волноваться за сохранность твоей тушки.

Директор села в кресло напротив, взяла со столика стопку каких-то бумаг, пролистала, пробегая глазами по каждому листу, решив, что продлившегося молчания достаточно, чтобы девчонка успела всё понять и о своём подумать, сказала:

– Вообще, я тебя для другого позвала.

Ученица подалась вперёд, приподняла брови, изображая удивление, заинтересованность и готовность слушать.

– Эктори, так ведь теперь тебя звать?.. прекращай свои глупости и выслушай меня внимательно!

Эктори кивнула, откинулась на спинку кресла, устроилась поудобнее.

– Здесь, – госпожа директор указала на небольшую золотистую пластинку, лежавшую на столе, – основная информация об Эктори, то есть о нынешней тебе, подтверждение, что ты ученица начального хода Первой Академии, и заодно средства на карманные расходы. Можешь ни в чём себе не отказывать. Если вдруг что-то понадобится, просто попроси меня. Я, как давняя подруга твоей матери не откажу.

Эктори внимательно оглядела пластину, рассмотрела выгравированный герб Академии, сунула карточку в карман, пробурчала:

– Спасибо Вам, но деньги пожалуйста свои заберите. Да и не переживайте, за помощью я к Вам обращаться не стану, обещаю.

Вся эта помощь представлялась Госпожой директором как великое одолжение, что заставляло её чувствовать отвращение ко всему, делаемому для неё. Только теперь Эктори поняла, что и об этом можно было сказать, что-нибудь вроде: «Справлюсь как-нибудь сама, если уж Вам это доставляет столько неудобств», но было слишком поздно, да к тому же вряд-ли у неё получилось бы звучать подобающим образом, а иначе она просто вызвала бы смех. Да и дальнейшая судьба её напрямую зависела от воли директора, а значит не следовало злить эту женщину.

– Как там Мира? – поинтересовалась директор, заметив, что Эктори уже начала поглядывать на дверь. – Сдружили уже с девочкой.

Эктори покачала головой, не зная, что ответить: соседка ей досталась дружелюбная, даже слишком, что вызывало у неё некоторые подозрения.

– Это был не вопрос, – уточнила директор, – я и так знаю, что сдружились. Ты ведь не глупенькая, думаю поняла, что она будет весьма полезна. Да и жизненные принципы у вас схожи – она такая же неугомонная как и ты, только пока вроде походя ни одного города не разрушила и никого не прикончила.

Эктори неприятно поморщилась, её обвиняли в том, чего она никак не могла вспомнить, от этого становилось несколько противно и даже обидно, но ответить что-то нужно было, потому она заговорила:

– Я благодарна тому, что Вы свели наши пути, но право не стоило утруждаться. Она шумная, и постоянно расспрашивает, всё ли со мной хорошо. Признайтесь, Вы ведь просто поговорили с ней, что-нибудь пообещали…

– Ну не наговаривай на девочку, не все же такие рационалисты как арии, кто-то может беспокоиться о других из-за развитой эмпатии. Привыкай к этому, да и повторюсь: ваша дружба будет весьма выгодна вам обеим, хоть и продлится недолго.

– Почему это недолго?! – возразила Эктори только потому, что не хотела признавать правоту собеседницы, хотела чтобы та хоть в чём-то оказалась неправа, только лишь из-за некоторой неприязни к ней. – Обещаю…

– Не обещай, а то потом и захочешь избавиться от неё, да не сможешь, обещание держать будешь.

Эктори молча опустила взгляд, чувствовала, что ей говорят правду, но не хотела соглашаться только из принципа.

– Она научит тебя находить новых знакомых, обзаводиться друзьями, сотоварищами, а ты научишь девочку истинным чудесам, необъяснимым фокусам, да чего я тебе о них рассказываю, ты и сама знаешь о них лучше меня, на том и разойдётесь.

Директор сунула в руки Эктори чашку с какой-то горячей прозрачной жидкостью, увидев замешательство, сказала:

– Это чай называется, обычно его пьют, ты тоже можешь попробовать.

Эктори послушно отхлебнула, почувствовала горечь, во рту всё словно покрылось тонкой шершавой плёнкой. Ощущения эти ей крайне не понравились и она поставила чашку на столик, подальше от себя.

– Чаем, считай, я тебя напоила, не моя проблема, что он пришёлся тебе не по вкусу, теперь рассказывай.

– Что?! – Эктори не сдержала удивления. Ей казалось что в откровенно затянувшейся беседе разболтала уже всё, что можно.

– Всё! Но для начала – чем вчера занималась?

– Гуляла… потом ела и спала.

Директор молча покачала головой. Эктори не собиралась продолжать, и, воспользовавшись воцарившимся молчанием, медленно поднялась с кресла, направилась к выходу.

– Если будут проблемы, обязательно сообщи мне.

– Да, обязательно… – отстранёно сказала Эктори, произнеся продолжение фразы так, чтобы директор не услышала: – Вы станете последней, кто об этом узнает..

Она аккуратно прикрыла за собой дверь, медленно поплелась по коридору – на занятия идти совсем не хотелось. Не давали покоя слова о том, что с Мирой дружба долго не продлится. Детское бунтарство взывало к тому, чтобы приложить все усилия и сделать предсказание директора ложным. Да и Мира просто создана, чтобы быть другом если не навсегда, то очень надолго. А вот почему нельзя обещать?.. Обещания ведь просто слова. Обычные слова! Но почему-то кажется, что нет: вчера незнакомый торговец сказал, что она обещала зайти за кинжалом в назначенное время, и она пришла. Но ведь в лавке она оказалась случайно, про время ничего не знала, и вообще в город она бы не поехала, если бы именно Мира не потащила.

Слишком много жизненно важной информации оказалось ей теперь неизвестно…

Праздно шагая по коридору, забывшись, Эктори сунула руку в карман пиджака, палец заболел, словно его иглой насквозь проткнули. Она сжала ладонь, вытащив из кармана, поднесла к лицу.

– А вот и «мерзкое чешуйчатое создание», – прошептала Эктори маленькой зелёной змейке.

– Жестоко давить меня, а потом ещё и обзывать, – возмутилась та.

Эктори посадила змейку на плечо, продолжила:

– Жестоко кусать меня, ещё и без предупреждения.

– Жестоко будить меня.

– Жестоко притворяться спящей, когда у меня проблемы.

– Да разве это проблемы? Вот если бы тебя попытались съесть или просто так убить, хотя не понимаю, какая в этом забава, то вот это были бы проблемы, – с явной злорадной насмешкой подметила Сайма, свернувшись в кольцо на металлическом наплечнике.

– Не хочу я, чтобы меня убивали, – возмутилась Эктори.

– Думаешь, есть те, кто хочет? – продолжала насмешничать змея – Эктори уже начинало казаться, что «лучший друг» её иначе говорить просто не умеет…

– Миров много, – мечтательно произнесла Эктори.

– Ты это, с той тётей поаккуратнее, не нравится она мне, – быстро переменила тему змея.

– Спасибо за очевидную информацию… – буркнула девушка, перенимая у змеи манеру говорить. – Интересно, к чему вся эта забота и мнимая обеспокоенность о моём благополучии? Я ведь по сути никто – беспамятная нищенка.

Змея расхохоталась, неестественным, больше походившим на шипение смехом, но объяснять ничего не стала, проговорила:

– Может ты для неё как питомчик? Домашний скот, о котором она сейчас позаботится, чтобы потом съесть.

– Как-то ты слишком на еде помешалась, сползай поймай себе кого-нибудь…

Их беседу прервал неожиданный вопрос:

– А с кем ты говоришь?

Вздрогнув, Эктори обернулась к говорившему, ругая себя за то, что заболтавшись потеряла бдительность. Перед ней стояла Мира – маленькая голубоглазая девушка, с пышными золотистыми кудрями

Эктори хотела было ответить какую-нибудь чепуху, но не решилась лгать, сказать правду тоже не смогла бы – побоялась выглядеть спятившей в глазах её пока ещё единственной подруги, ведь змеи вроде бы к разумным видам не причислялись, потому промямлила что-то невнятное.

Мира выглядела сильно обеспокоенной.

– Я? – переспросила Эктори, словно бы сомневалась в том, кому задавался вопрос. – С Саймой – это почти выдуманный, почти друг, – ей показалось, что это звучало ещё безумнее и глупее, чем если бы сказала всё буквально…

– Всё в порядке? Может, переволновалась от встречи с директором? Тебя ведь не исключили, – Мира приподнялась на носках, положила руки на плечи Эктори, глядя прямо в глаза спросила. – Не исключили же?

– Не исключили, не за что ещё.

Мира весело улыбнулась, схватила Эктори за рукав, радостно восклицая: «Тогда пошли, я тебя познакомлю! Пошли, пошли!», потащила за собой, в кабинет. Эктори недовольно поплелась следом, похоже воля Судьбы была в том, чтобы она всё-таки оказалась сегодня на занятиях…

– Вот! Это Зингера, – сообщила Мира, буквально поставив Эктори перед невысокой худенькой девушкой, сосредоточенно рассматривавшей что-то на учебном планшете.

Зингера подняла взгляд на Эктори, её зелёные глаза смотрели оценивающе. Аккуратно скрученные, тщательно убранные волосы девушки тоже были зелёными, и туфли на невысоком каблуке, и блузка, сшитая по единому для всех первокурсниц образцу. Эктори показалось, что даже кожа Зингеры отливала приятным жёлто-зелёным. Если бы правила не требовали носить костюм выбранного заранее и единого для всего курса цвета, то она наверняка бы заменила синюю юбку точно такой же, но зелёной.

– Приветствую, – сухо сказала Зингера, взяла Миру под руку, повела за собой. – Извиняй, покинем тебя. Личное, – с нескрываемой неприязнью сказала она Эктори.

Эктори взглядом проводила Зингеру и Миру, ушедших в другой конец кабинета, мысленно возмущаясь тому как нетактично повела себя это зелёная девица. Усевшись на парту, из-за которой только что встала Зингера, она решила повнимательнее прислушаться к беседе не понравившейся ей одногруппницы с её подругой.

– Держись от неё подальше, – прошептала Зингера.

Мира вопросительно посмотрела на подругу. Зингера положила руки на плечи Миры.

– Ты же не хочешь вляпаться в большие неприятности? Ты вообще видела её глаза? Они же холодные, как камень, я лишь раз видела тварь с такими глазами, она мне чуть горло не перегрызла. Да, у той скотины зрачки были вертикальные, но кто может поручиться за то, что это просто не какой-нибудь подвид? – Зингера говорила всё громче и громче, сжимала руки всё сильнее и сильнее. – Выглядит она слишком по-доброму, по-милому: такие обычно улыбаются тебе, по головке гладят, а потом съедают, причём иногда и в прямом смысле! – Зингера замолчала, отшагнула назад, глубоко вдохнула.

– Ты просто ещё не знакома с ней, – тихо, неуверенно возразила Мира.

– А мне и не надо! Её вид говорит сам за себя! Знаешь, у каких существ белые волосы?! – Зингера пальцем указала в сторону Эктори.

– Н-нет… – испуганно промямлила Мира, покосившись на Эктори, наблюдавшую за ними, как ей показалось взглядом хищника, следящего за добычей.

– А следует! Чёрные, белые, серые – у жителей мира мёртвых, у Высших или Низших, а если такие среди живых – значит, нашли путь в наши миры, не рождаясь… Я не знаю, что это за скотина и узнавать не хочу.

– Думай, о чём говоришь! Она живая! Это и дураку понятно! – воскликнула Мира, отстраняясь от подруги. Ей вспомнилось, что когда-до давно, на одном из торжественных приёмов она как-то раз встретилась с братом и сестрой у которых были такие же каменные глаза, а у мальчишки и ослепительно белые волосы – они были ариями.

– Это не намного лучше, вовсе не лучше! Раз живая, то точно держись подальше, – Зингера крепко сжала руку подруги.

– Нет! – воскликнула Мира, окончательно высвободившись. Она уже собиралась было уходить…

– Ты не понимаешь!

– Ошибаешься, – Мира, слегка улыбнулась.

– На живых – это метка изменённой в прошлом, будущем, или просто неправильной Судьбы. Кто знает, к чему это приведёт!

– Что значит «неправильной»? – с интересом спросила Мира.

– Не знаю, это нельзя объяснить…

Эктори больше не слушала, не хотела слышать ни единого слова, слишком много вопросов крутилось в её голове, которые она тут же поспешила задать Сайме – единственной ниточке, связывающей ей с ускользнувшим прошлым:

– Не будет ли у нас с этой Зингерой проблем? Не знала ли я её раньше?

Эктори искренне надеялась, что хоть в этот раз змея не станет уклоняться от ответа, коротко сообщая, что пока не время. И Сайма, к её величайшей радости заговорила, пристально изучив подругу Миры сначала одним глазом, потом другим:

– Эту? Нет, мы её точно раньше не встречали, если только ты не умудрилась иметь с ней знакомство до того, как начала меня всюду за собой таскать. Но могу уверить, что тогда бы она тебя и не узнала. А вот что касается Миры… С ней ты могла встречаться – примерно в одних кругах вертелись, вероятно она тебя и узнает, но пока вроде не догадывается.

– Это радует, – облегчённо улыбнулась Эктори и тут же вновь поинтересовалась: – А что там она говорила про мертвецов? Может я чего о себе не знаю?

– Официально заявляю: ты не одна из обитателей миров мёртвых. И да, миров несколько, несмотря на всеобщее заблуждение.

– Из жителей, – поправила робко Эктори.

– Обитателей! Мёртвые там не живут, а обитают. Тамошние жители иные.

– Откуда знаешь?

– Эх ты, даже это забыла! – Сайма укоризненно покачала головой. – А ведь я жила там, до встречи с тобой, и… и много ещё чего было.

– Так я не одна из этих твоих, обитателей, потому что у меня есть мама, если верить директору, которая, вроде как, была её подругой?

– На удивление, этот вариант я не рассматривала… – будь у змей возможность вскинуть брови, Сайма именно так бы и поступила.

– А что тогда? – с возросшим любопытством спросила Эктори.

– Дай сюда руку.

Эктори послушно протянула ладонь Сайме, прятавшейся за воротом пиджака, сделала вид, что поправляет блузку, но тут же негромко пискнула от неожиданной боли, пронзившей палец. Эктори одёрнула руку непонимающе уставилась на выступающие золотые капельки.

– Кровь. И чего такого? – спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее и тише, чтобы находящиеся рядом одногруппники не смогли расслышать её странной беседы, с, как могло им показаться, пустотой.

Сама ещё до конца не поняв для чего Эктори, сунула пораненный палец в рот, скривилась, когда вязкая, безвкусная до противного, кровь оказалась во рту. Её лицо ещё больше перекосило от того, что эта золотистая жидкость скрипела на зубах, словно песок.

– Ну, ты давай вылизывайся, а я спешу сообщить, пока ты ещё окончательно не забыла, что ты не одна из обитателей миров мёртвых, потому что у тебя есть кровь, у мертвецов её обычно не бывает.

– Как интересно-о… – Эктори постаралась прозвучать саркастически, но вышло обиженно.

Она скрестила ноги, подпёрла руками подбородок.

– Так, а что насчёт моей судьбы, изменённая она или всё-таки неправильная?

– Об этом вообще не волнуйся, может, она тогда и изменилась или изменится потом, но неправильной её считать нельзя.

– Почему это? Вдруг она неправильная, а вот исправим, и всё со мной станет просто и понятно: откуда пришла, куда иду.

– Не глупи, неправильных судеб просто не бывает, есть необычные, но не неправильные. Это твоя, ещё не подружка, что-то с переводом напутала, сама знаешь, как часто совершают ошибки эти, «познатели мёртвых языков».

– Сделаю вид, что всё-таки знаю, – хмыкнула Эктори.

– Вот и молодец, учишься не показывать свою глупость на каждом углу, глядишь, так и умной станешь!

– А всё-таки ты змея, самая настоящая вредная змеюченька, – начиная понемногу улыбаться, отметила Эктори.

– Но-но, я и укусить могу!

Эктори окончательно развеселилась, улыбка её растянулась почти до ушей, и досталась Мире, расстроенной непониманием Зингеры, та не смогла сдержать ответной улыбки.

Вошёл учитель, начался скучный и нудный, ненавистный для всех, но почему-то необходимый урок каллиграфии. Мира и Эктори послушно выполняли главное требование учителя: писали от руки, а то, что им велели переписывать какой-то там отрывок из какого-то там произведения, а не переписываться, спокойно игнорировали. Эктори выяснила, что Зингера сегодня не собирается общаться ни с Мирой, ни тем более с ней, а намерена прогулять если не все, то хотя бы самые скучные занятия.

Уроки, как показалось Эктори, закончились быстро: на скучных она слушала Миру, на интересных – преподавателей. За невнимательность её никто не ругал, потому что новенькая – вдруг чего-то не понимает, а спросить боится. Одна молоденькая учительница, вроде бы по Мёртвым языкам, даже сказала: «Детка, если что-то неясно – спроси у меня после занятия, не стесняйся, я не кусаюсь». Эктори кивнула и поспешила уйти, мало ли чего ждать от того, кто пытается тебя убедить, что нечего бояться.

После занятий Эктори собиралась пойти в библиотеку, переночевать там, в мягком кресле, почитать что-нибудь интересное, неважно, что именно, главное, чтобы при свете маленькой настольной лампы и в одиночестве, хотя на крайний случай можно и в тихой компании.

Глава 2

Эктори медленно прогуливалась по первому этажу, разглядывала белые каменные статуи изящных зверей, выполненные искусно, с точностью до малейших деталей, но всё же какие-то неживые, словно бы мастер при их создании забыл сделать что-то простое, но очень важное. Не понимая, почему пустилась в рассуждения об искусстве, остановилась напротив змия, распахнувшего огромные кожистые крылья, расправившего капюшон, раскрывшего клыкастую пасть.

– Угрожает, – заявила Эктори, еле сдерживая желание расправить плечи, расставить руки, слегка податься вперёд, поднимаясь на носках, и зашипеть.

– Змиев боятся и уважают, а змей – боятся и презирают, говорят, они похожи на скользких червей, а ведь со змиями они почти родственники. И что самое обидное, эти недоумки учёные приписали мой вид к разновидности змей, какое унижение… – поспешила пожаловаться Сайма.

– О да, ты не какая-то жалкая, маленькая змейка, а великий и беспощадный змий Подземелий! – ответила ей Эктори, успевшая устать от её едких комментариев и решившая говорить отныне со змеёй исключительно в насмешливом тоне.

– Этот «Великий» правитель мира Низших издох давно, – продолжая разбрызгивать подобно яд недовольство, отметила Сайма.

– А плевать! – ответила Эктори, отшагнула от статуи, присела, собиралась удовлетворить мимолётное желание вести себя как дикий зверёк, полностью сосредоточилась на предстоящем прыжке.

Неожиданный рывок сзади заставил Эктори попятиться, она споткнулась о порог, потеряла равновесие, чья-то сильная рука протащила её за воротник несколько шагов и швырнула на пол. Шлёпнувшись на каменные плиты, Эктори заверещала, неожиданная боль заставила расплакаться. Хотелось свернуться на полу калачиком, наложить бы на себя заклинание неприкосновенности, и пусть тот или те, кто устроил её свидание с полом, валят навстречу ко всем богам по одному, в следующей жизни как раз вернутся. Тихо повторяя: «Больно, как же больно!» и сокрушаясь про себя, что не знает вообще ни одного заклинания, а не только неприкосновенности, вспомнив про кинжал за пазухой, за покупку которого уже получила нагоняй от директора, Эктори неохотно поднялась с пола.

Перед ней стояла красивая девушка, которую она за изящность лица мысленно прозвала «Леди», в такой же синей форме, но как минимум ходов на десять старше. Ярко-розовая рубашка была расстёгнута настолько сильно, что видна пышная грудь. У Эктори промелькнула отстранённая мысль: «Как это госпожа директор терпит подобное непотребство от аристократки?»

– Что, мелкая засранка, в этот раз не такая смелая?! – садистски улыбаясь, спросила Леди, прекратив накручивать на палец локон тёмно-бордовых волос.

– Этот раз?! Был ещё и тот?! – Эктори искренне удивилась, но вспомнила, что именно эта дамочка утром чуть не зашибла её, когда она в нерешительности остановилась перед дверью директора и просто слушала, о чём и кто там говорит. Эта особа обозвала Эктори дылдой на каблуках, и та посчитала справедливым назвать её «Тётя в детских одеждах», потому что как-то старовата она для первого хода.

Леди схватила Эктори за ворот зелёной рубашки.

– Ты! Да ты хоть знаешь кто я?! – воскликнула она брызжа слюной как-то совсем не изящно.

– Нет, – еле слышно ответила Эктори, она была напугана и между тем хотела хохотать, видя перекосившееся в гневе, в миг потерявшее всю красоту лицо собеседницы, но старалась не подавать виду перед этой особой, вызвавшей у неё неприязнь.

– Меня зовут Эмони, – увидев непонимание на физиономии беловолосой девчонки, выдающее, что имя это имя для той лишь пустой звук, она продолжила, рассчитывая запугать наглую одногруппницу: – моя мать – директриса. Понимаешь, что это значит? Нет, не понимаешь ведь ты – мелкая тупая девка! Это значит, что мне достаточно сказать пару слов, чтобы испортить всю твою судьбу. Благодаря маме я могу заставить тебя вылететь отсюда. Быть отчисленным из Первой Академии – какой позор на весь твой род! – губы Эмони растянулись в злорадной улыбке.

– А что ты можешь не благодаря матери? – спросила Эктори, с немалым трудом заставив голос быть спокойным. – Однажды её просто не станет, и что тогда? Она отправится в миры мёртвых, а что будешь делать ты?

Правильные черты лица Эмони ещё больше исказились от ненависти, она провернула перстни камнями в сторону ладони, со всей силы ударила уже не раздражающую, а ненавистную первокурсницу по лицу. Эктори ощутила жгучую боль от удара, украшения на кольцах содрали нежную кожу, на щеке выступили маленькие капельки крови, словно золотистый бисер. Руки Эктори потянулись к горлу Леди, в голове всплыла фраза из прошлого: «гадов убей».

– Закрой свой поганый рот! – с ненавистью рявкнула Леди, разжав пальцы, оттолкнула подальше говорливую девчонку, озвучившую один из её давних страхов.

От сильного толчка Эктори попятилась, чуть заново не свалилась на пол, но сумела устоять. Выхватила из-за пазухи кинжал, обнажила изогнутое лезвие. Ощущение того, что что-то не так, что-то она упустила, и сейчас предстоит расплатиться за невнимательность, всё нарастало.

Странное, ранее не испытываемое, но почему-то такое знакомое чувство поразило её. Бессвязные мысли завертелись в голове, хотя многие пришлось откинуть – слишком непонятными они казались, всё же сложились в единое целое: кто-то потревожил энергию миров, изменил общее восприятие реальности, и притом сделал это очень неумело – силы бытия явно противились этому, именно их сопротивление создавало ощущение неправильности.

Эмони не выглядела как тот, кто сосредоточен на поддержании «иллюзии», и она точно не была достаточно сильной, чтобы, рванув за шиворот, проволочь кого бы то ни было по полу.

Эктори перехватила кинжал в правой руке поудобнее, взмахнула, разворачиваясь. Лезвие рассекло воздух, но чья-то стальная хватка сжала её левое запястье. Она попалась. Не стоило глупо уповать на удачу!

Не видя соперника, не помня, как правильно бить, она поддалась бессознательному порыву. Присев, нанесла режущий удар на уровне своих глаз, ощутив, как остриё разрезало мягкую, податливую плоть и ткань, почувствовав замешательство невидимого противника, сама ещё не до конца поняв, что произошло, отскочила.

Тень, накрывавшая всё вокруг, спала. Перед ней стоял юноша, ошарашенно щупающий неглубокий, но эффектный на вид порез – кровь, пропитав разорванные края рубахи, расползалась по ткани тёмным пятном.

Эктори услышала за спиной цокот каблучков, обернулась: маленькая девушка в таком же тёмно-синем костюме первого хода, как у неё, манерно вышагивая, подошла к Эмони, сказала очень тихо, словно надеясь, что остальные её не услышат:

– Я, как твой друг, готова помочь поиздеваться над девчонкой, которая тебе не понравилась, но я не намерена из-за шалости рисковать ни жизнью моего слуги, ни тем более своей. Это зашло слишком далеко, мы так не договаривались. Ты ведь хотела просто утроить ей представление, припугнуть в месть за оскорбление. Давай просто остановимся, пока не стало слишком поздно. Если кто прознает, исключить могут уже нас.

Эмони надменно взглянула на недовольную, не успокаиваясь воскликнула: «Я дочь директора, Мне всё позволено!», неспешно подошла к Эктори, слегка присевшей, расправившей плечи, расставившей локти, оскалившейся, встретилась с ней взглядом.

Эктори услышала в голове мысли, которые просто не могли принадлежать ей: «Тебе страшно! Ты боишься пролитой крови, боишься смертей», она пыталась избавить сознание от этих странных утверждений, но ничего не вышло, стоило только взглянуть на рану, которую она нанесла сама, своими руками, и ужас сковал всё тело, не позволив сопротивляться.

Эмони забрала кинжал, отбросила в сторону. Кивнула на Эктори слуге.

Юноша, немного поколебавшись, всё же схватил Эктори за запястья, больно сдавив, вывернул руки. Высвободиться не получалось – державший был раза в три шире в плечах и на две головы выше.

Крохотные ручонки невысокой девушки тянулись к белым волосам, Эктори попыталась извернуться, укусить, острые зубки почти коснулись предплечья, но резкий рывок заставил запрокинуть голову, затылок заболел, она точно лишилась целого клока волос. Эктори пихнули, на этот раз в спину, она свалилась на парту, заваленную давно забытым хламом, что-то мелкое и острое вонзилось в ладони. Медленно повернувшись, она опустилась на пол, решив, что если уже сидишь, то не упадёшь.

Невысокая девушка демонстративно помахала золотистой лентой, с которой опадали белые волоски. Эктори привстала, хотела закричать: «Убери руки! Это моё! Даже не смей прикасаться! Это моё и только моё!», но не успела вымолвить ни слова, как девушка, закончив шептать коротенькое заклинание, щёлкнула пальцами, и алое пламя поглотило ленту. В голову Эктори вновь проникли навязанные кем-то чувства, огонь сильно напугал Эктори, она отползла назад, уткнулась спиной в парту, закрыла голову руками и зашептала, всхлипывая:

– Не надо, хватит… Это моё… Моё, не тронь своими… – рыдания заглушали остальные слова.

Эмони улыбнулась, взяла Эктори за рукав, подтащила к себе, второй рукой схватила за ворот рубашки.

– Как просто влиять на тебя! – с удовольствием заметила она.

Эмони знаком подозвала низкую барышню:

– Лирия, давай ещё, больше, пусть пылает.

Лирия прошептала всё то же коротенькое заклинание, маленький огонёк вспыхнул на кончике её пальца, прямо перед носом Эктори, та дёрнулась, попыталась отстраниться. Звякнув, на каменный пол упала пуговица, оторвавшаяся от ворота рубашки. Алое пламя становилось больше, обволакивало руку Лирия, разрастаясь, меняло свой цвет, становилось обычным. Лирия опечалено вздохнула – сколько она ни пыталась, Алое пламя, не оставляющее за собой даже пепла, удавалось разжечь, но не удержать. Одно лишь тешило её: Алое пламя пока сумел укротить только его создатель, а он из Империи, на Имперцев смотреть не стоит, они там все Великие, они правили мирами.

Эктори крепко сжала зубы, постаралась унять страх – непонятный, накрывающий с головой, животный ужас постепенно отступил, контроль над чувствами вновь вернулся к ней. Эктори наступила кому-то из девушек на ногу, прокрутила маленький каблучок, вжимая его в пол.

Эмони скривилась, вскрикнув от боли, разжала пальцы. Лирия, ещё не понимая, что произошло, замерла, широко распахнув глаза.

Высвободившись, Эктори собиралась было рвануть к выходу, но сильные руки схватили, подняли её в воздух, она беспомощно дрыгала ногами, пытаясь достать до пола, несколько раз пнула державшего её, но он даже не обратил внимания, сумела извернуться, укусить – зубы оставили на загорелой коже только белёсые следы и не более.

Прихрамывая, подошла Эмони:

– Ты! Да ты! Как смеешь… – неожиданно Эмони запнулась, её внимание приковала цепочка, поблёскивавшая на шее Эктори, чуть прикрытая воротом расстегнувшейся рубашки. – А это что такое? – протянула руку, – Уставом Академии запрещены украшения, кроме совсем простеньких, – злорадно улыбнулась, звякнув роскошными перстнями на пальцах.

Медленно и аккуратно, но не потому, что боялась сломать, а потому, что заметила, как перекосилось лицо Эктори, стоило ей только коснуться цепочки, Эмони вытащила медальон, похожий на чуть сплющенный шарик.

– Символ Империи?! – воскликнула Лирия, не веря собственным глазам, коснулась звезды с девятью изогнутыми лучами, отлитой на одной из сторон. – Неужели Имперцы могут быть настолько… Теперь точно давай оставим её, мне не нужны проблемы с Империей!

– Замолчи! – прервала её Эмони.

Леди протянула руку к лицу Эктори, пальцы сжали немного пухлые щёки. Быстрым движением Эмони повернула голову девушки боком, внимательно осмотрела, развернула обратно, заглянула в зелёные глаза, рассмотрела в каждом рисунок – цветок с девятью лепестками.

– Ты! Я уж надеялась, что ты подохла, на этот раз так считают все, а ты вот она, жива, здорова, и как всегда – бесишь!

– Ты её знаешь?! – опасливо уточнила Лирия.

Ничего не отвечая Эмони сорвала медальон с шеи Эктори, бросила на каменный пол, наступила, прокрутила каблук, стараясь раздавить.

– Уроды! – закричала Эктори. – Пусть воплотится всё самое ужасное, что можете вообразить! Обещаю: ваши страхи станут явью! – откинув голову, затылком ударила державшего её в нос.

Юноша разжал руки, отступил на несколько шагов, прикрывая лицо ладонью.

Эктори бросилась на Эмони, сжав кулак, нацелилась в до неприязни правильное лицо, попала по щеке, замахнулась для нового удара. Лирия, выхватив из куч забытого хлама палку, со всех сил шибанула под колени. Ноги Эктори подогнулись, не выдержали её.

– Пни её, – еле понятно промычала Эмони, держась за щёку одной рукой, вытирая другой кровь с губ, указала на юношу. – Ты, пни её!

– Это и мой приказ, давай и уходим отсюда! – добавила Лирия.

Он взглянул на Эктори, показавшуюся ему маленьким, светлым и безобидным созданием. Мысленно напомнил себе, что вот эта «безобидная» пинала его так, что ноги чуть не подкашивались, искусала почти до крови, башкой зарядила, что из носа кровь полилась. Он пнул, но старался не сильно, сдерживаясь.

Эктори перекатилась, сжалась в комок перед Эмони, та подняла ногу, хотела наступить на лицо, символически втоптать в грязь, по-настоящему унизить.

Эктори схватила леди за голень, дёрнула. Эмони потеряла равновесие, взмахнув руками в попытке устоять, свалилась на пол. Эктори, приподнявшись на руках, попыталась подползти к неприятельнице, но Лирия, наступив на спину, придавила её к земле.

Юноша помог Эмони подняться.

– Она слишком нахальна для ничтожества и ничтожна для Имперца, – заметила Лирия, рассчитывая позабавить Эмони и убедить себя, что связавшись с Имперцем всё же сможет остаться безнаказанной.

– Заткнись, слушать мешаешь! – зло ответила Эмони.

Лирия вздохнула, но промолчала, опустила взгляд, теперь и она расслышала в коридоре приближающиеся шаги, стук каблуков.

За дверью кто-то остановился, в кабинете воцарилась тишина. Эктори, вскрикнув: «На помощь!», вырвалась, отскочила в сторону.

Дверь распахнулась, вошёл невысокий мальчик с приятной физиономией.

Эмони, шаркнув ногой, загнала медальон под стол, прихрамывая, подошла к мальчику, слегка наклонилась, обвила его шею руками, прижалась пышной грудью к спине, прошептала на ухо:

– Хафэр, милый, помоги разобраться с этой наглой тварью.

– Изыди, дрянь! – сквозь зубы прошипел Хафэр.

– Ты-ы!.. – взревел раньше молчавший юноша, но Лирия благоразумно удержала его от каких-либо действий.

Эмони отступила, указала Лирии на выход.

Эктори, воспользовавшись тем, что на неё никто не обращает внимания, подобрала свой кинжал, сунула за пазуху.

– Не смей даже смотреть на меня, ничтожный слуга, – презрительно ответил Хафэр юноше, готовому против воли своей госпожи броситься на него с кулаками, взглянул на свой меч на золотой перевязи, слегка обнажил лезвие.

– Ты! Мелкий аристократишка! – юноша замахнулся для удара, его остановило острие, приставленное к горлу.

– Что сказал? – лицо Хафэра выражало неприязнь граничащую с отвращением.

Он шагнул вперёд, некогда грозный противник в страхе попятился, шлёпнулся на задницу, пополз.

– Умоляю тебя, не убивай!

– А я хочу, – тоном того, кто привык получать всё желаемое произнёс Хафэр, сделав ещё шаг вперёд.

– Э… это незаконно, – нашёлся юноша, – подумай о себе! – он кивнул Хафэру.

– Не беспокойся, со мной потом по Имперским законам разберутся, – Хафэр улыбнулся, ласково, даже по-доброму.

– Боги бессмертные, спасите фэтэ и этэ, – взмолился, подняв голову юноша, тщетно пытаясь закрыть горло руками.

Хафэр наклонился, глядя в его вытаращенные от ужаса глаза, сказал снисходительно:

– Беги, тварь.

Юноша послушно кивнул. Хафэр расхохотался, видя, как тот, с трудом поднявшись на ноги, спотыкаясь, поспешил убраться, следом за Лирией и Эмони.

Эктори, заворожённо наблюдавшая за спасителем, поняв, что зрелищ больше не будет, решила отыскать медальон.

Она присела на корточки, сунула руку под стопки хлама, пошарив, наткнулась на что-то круглое, вытащила запачканную бусину, поморщилась, отбросила в сторону, отряхнула руки. Тяжело вздохнув – в пыль лезть не хотелось., заползла под парту, стараясь ничего не зацепить. Заметила поблёскивающий медальон, от радости подскочила, больно ударилась головой. Выползла, потирая ушибленный затылок. На свету осмотрела медальон – цел, даже не помялся, зато каменюка, о которую его пыталась расплющить Эмони, трещинами пошла. Оглядела свою рубашку с оторванными пуговицами, пиджак, разошедшийся по швам. Уселась на пол, прислонившись спиной к стене, уткнулась лицом в колени, обхватив голову руками.

Хафэр взглянул на Эктори, подошёл ближе. Выхватил из хлама стул, поставил спинкой к Эктори. Снял тёмно-фиолетовый пиджак, аккуратно постелил на сиденье и уселся напротив девушки, сложив скрещенные руки на спинку, посоветовал:

– Успокойся.

– Идя ты ко всем богам… – невнятно пробурчала Эктори, не поднимая головы. – Где я теперь новую форму найду?

Хафэр достал из кармана ярко голубой платок с золотой вышивкой на уголке, развернул, вскинув брови, протянул Эктори, передумал, собрался убрать, но девушка села почти прямо, пристально взглянула на него. Печально вздохнув, юноша проговорил:

– На.

– Спасибо, – Эктори шмыгнула носом, улыбнулась. – А высморкаться можно?

– Да, – Хафэр, брезгливо поморщившись взглянул на неё, – потом себе оставь.

Эктори вытерла лицо, расправила платок на коленях, принялась аккуратно сворачивать.

– Мне, значит, вот что интересно – как ты догадался, что тот здоровенный гад – слуга? -пальцем тронула кончик носа.

– Тебя только это интересует? – удивлённо поинтересовался Хафэр.

– Нет! Кто ты такой? В каких отношениях вы с этой Леди – не леди? Кто разрешил тебе использовать оружие на территории Академии? Есть ли у тебя разрешение на этот меч? Но, но, но… Давай будем последовательны.

– Ясно… Все эти – слуги.

– Эти? – непонимающе переспросила Эктори.

– Вообще все служат.

– А цари, короли, амператоры?

– И они. Ещё неопытные, служат народу, другие – своим желаниям.

– А ты, такой весь замечательный, кому служишь? – поинтересовалась Эктори не ожидавшая, что её спаситель так сразу поведёт философские беседы.

– Никому.

– Потому что из Великой Амперии?

– Потому что я так сказал.

Возражать Эктори оказалось нечем. Хафэр, поёрзав на стуле, уселся удобнее, продолжил:

– Что там у нас дальше? Я законопослушный гражданин Великой Империи Гоузерт. Эта баба шляется за мной, чего-то ей надо. Меч не использовал, показать достал, а этот дурак сам напоролся. И вообще – это деталь национального костюма, разрешение не требуется.

Эктори кивнула, очень ей понравилась эта изворотливость её спасителя. Хафэр поднялся со стула, начал отряхивать пиджак.

– Обитательница кресла из библиотеки, как будем выбираться из заперти? – сухо спросил он.

– Так меня ещё никто не называл, обычно говорят Эктори, – произнесла она залившись краской от осознания того, что её кто-то увидел пока она забыв о всякой безопасности дрыхла, позволяя кому угодно делать с ней всё, что ему заблагорассудится.

– Хорошо, – уже не глядя на неё кивнул Хафэр.

– А тебя как звать?

– Хафэр, но это не важно. У нас три варианта: снести дверь, через дыру в пространстве и через окно, но там прямо под стеной пруд.

– Давай через дверь, – предложила Эктори, встав, отряхнувшись, схватила стул, замахнулась…

– Стоять! Проще стену снести.

– То есть? – с разочарованным видом она опустила стул.

– Я уже пробовал.

– Тогда через дыру.

– Придётся резать дважды, через разрез можно только в другой мир, а оттуда обратно. Реальности от этого ничего хорошего.

– Тогда в окно, – выбрала Эктори последний вариант, скрипя зубам в негодовании от того, что мальчишка предоставил ей лишь иллюзию выбора, заставив делать то, чего хотел он. Только время зря на препирания потратили…

– Хорошо, но это твой выбор, – Эктори послышалась насмешка в его голосе, хотя возможно сказался избыток общения с Саймой.

Хафэр подошёл к окну, раздвинул полупрозрачные шторы.

– О да, – язвительно буркнув, Эктори подошла ближе, – у меня был огромный выбор! – она сгорала от желания послать куда подальше мальчишку, строившего из себя невесть что.

Хафэр залез на подоконник. Эктори пристально осмотрела окно, тоже залезла, постучала костяшками пальцев по прозрачному материалу, вставленному прямо в стену.

– Камень? – предположила она.

– Энергия, – ответил Хафэр с таким видом, словно вот сейчас тот точно всё станет понятно.

Эктори взглянула на него недоумевающе.

– Энергия в физическом состоянии, раскатанная в плёнку, – пояснил Хафэр, словно бы сделав великое одолжение неразумной ей.

– И такое бывает? – удивлённо пробормотала Эктори, готовясь пожалеть о сказанном, ведь наверняка мальчишка вновь заговорит с ней лучась надменным превосходством.

– Повсеместно.

– Ну и как же ты будешь открывать? – хмыкнула Эктори, желая послушать, каким же образом выкрутится мальчишка.

– Никак, – совершенно равнодушно ответил Хафэр.

– Бить? А нас не исключат? – спросила Эктори чисто для вида, точно зная, что ей в крайнем случае грозит очередной неприятный разговор с «Давней подругой матери» взявшей её под опеку.

– Ты дверь собиралась вышибать.

– Ну… не подумала, – промямлила Эктори, сожалея о том, как же глупо теперь выглядит…

– И не думай. Империя просто сделает небольшую скидку на следующую партию планшетов для учеников.

Эктори предложила сходить за стулом, но Хафэр остановил её, пообещав показать кое-что интересное. Соскочив с подоконника он обнажил меч. Длинное узкое лезвие сверкнуло голубоватым в лучах заходящей звезды, стало короче и шире.

«Буйствуй, Вихрь».

Плёнка покрылась мелкими трещинами, разбежавшимися от места, где её касалось остриё клинка, разлетелась на мелкие частицы, обратилась в сияющую пыль. Линии на клинке загорелись светло синим, осколки пропали, словно растворились в воздухе.

Хафэр сунул широкий кинжал в ножны узкого меча. Обернулся к Эктори, губы его расплылись в улыбке. Только теперь, когда пропали все надменность и пренебрежение, Эктори поняла, что он был обычным мальчишкой, похоже немножко неуверенном в себе и от того пытавшегося выглядеть куда серьёзнее и влиятельнее чем был на самом деле, это и было причиной всех кривляний и пренебрежительных взглядов. А его вопрос только подтвердил предположения Эктори:

– Видела?!

Она, желая отомстить за все те фразочки, которые заставили стыдиться собственной неосведомлённости, подошла, уселась на подоконник, проговорила завороженно, но словно не придав значимости тому магическому трюку, свидетелем которого стала:

– В твоих глазах буря.

– Да ко всем богам мои глаза! – воскликнул Хафэр возбуждённо. – Ты это видела? Никакая столь любимая тобой магия такого не сделает, а мы можем! И больше никто не может! Только я и мой Вихрь.

– Красиво, конечно, – демонстративно равнодушно согласилась она, отвернулась, свесила ноги на улицу. – Но в твоих глазах буря, а это поинтереснее.

Наконец успокоившись Хафэр сел рядом, поинтересовался:

– Почему?

– Они могут рассказать судьбу, а ещё поговаривают, они могут поделиться тем, что видели.

– Ты знаешь об этом, – Хафэр тяжело вздохнул, в мгновения став для Эктори более заинтересовывающим собеседником, чем когда изображал из себя все ведающего.

Эктори подалась к Хафэру, показывая свою заинтересованность, ожидая пояснений.

– В глазах создатели рисуют предначертание.

– Хм… А что, если оставить пустым? Тогда сам судьбу писать будешь? А стереть можно? – тут же принялась предполагать вслух Эктори, не ожидая услышать ответов.

– Можно, но пустой треснет – судьба закончится.

Эктори не смогла сдержать удивления:

– Совсем?!

– Почти. Нужно быть кем-то вроде тех, кто создал миры, тогда жизнь можно возвратить из небытия, продолжить, но воскрешение мертвецов запрещено законами правящего совета миров.

– А ты об этом откуда знаешь?

Хафэр не ответил, молча слез на узкий бортик, отделявший пруд от задней стены здания Академии, сухо сказал:

– Пошли, темнеет.

Опасливо покосившись на явно холодную воду и весьма порядочную высоту, вспомнив, что двигаться в форменной юбке не очень удобно, Эктори поджав губы, попыталась спрыгнуть, но каблуки предательски предательски заскользив по мокрому и узкому парапету, не позволили ей устоять. Всё это произошло настолько быстро, что Эктори не успела ни попытаться за что-нибудь ухватиться, ни даже взвизгнуть.

Хафэр, печально поглядел на расходившиеся по воде круги, достал меч из ножен, попросил:

– Поможешь достать?

Тот по своему обыкновению ничего не ответил, и Хафэр, предупредив: «Потянешь ко дну – выброшу», нырнул следом за Эктори в холодную и уж точно чистую только с виду воду.

…

Огромная рыбина копошилась у свернувшейся в клубок Эктори. Хафэр подплыл ближе, жестами попытался отогнать зверюгу. Та раскрыла жёлтую беззубую пасть, попыталась цапнуть. Хафэр про себя выругал мерзкую тварь, выставил меч, клинок вновь стал короче и шире, линии на лезвии засветились синеватым. Хафэр отдал мысленный приказ: «Буйствуй». Сильная волна ударила рыбу в плоскую морду, та недовольно повертелась, поплыла прочь.

Хафэр, убрав меч, дождался, пока рыба отплывёт достаточно далеко, схватил Эктори за шиворот, потащил к поверхности. Выбравшись из воды, он сел на бортик, вытащил Эктори, усадил рядом, потряс за плечи.

– Никчёмная, ты даже плавать не умеешь?!

Это обидное восклицание очень быстро привело Эктори в чувства, она в ответ что-то промычала, медленно открыв глаза, потрясла головой, повторила понятнее:

– Сам такой.

Хафэр вновь вернулся к надменному и самолюбивому тону, принялся рассказывать, что он то в отличии от неё куда самостоятельнее, и Эктори еле сдерживаясь от того, чтобы не пихнуть мальчишку, что даже на каблуках был ниже её на пол головы обратно в воду, пошло прочь, аккуратно переступая, опасаясь вновь свалиться.

Хафэр поспешно догнал её, предложил:

– Позволь мне идти впереди, я дорогу знаю, да и поведу тебя, а то с такой скоростью и до завтра не дойдёшь. Испачкаться всё равно больше уже нельзя, давай руку, пошли, – помолчав, добавил вполголоса, – вылавливать тебя ещё…

Эктори хотела было воскликнуть: «Какую дорогу, мы по прямой идём!», но с заходом дневной звезды начинало холодать, а в насквозь промокшей одежде это было особенно ощутимо. Потому, устав от споров и искренне надеясь чтобы этот невыносимо долгий день наконец уже кончился, Эктори вдалась в стену, пропуская вперёд Хафэра, послушно пошла следом за ним, держась за протянутую руку в белой перчатке.

– А на рыбу зачем напал? – поинтересовалась Эктори, глупо надеясь, что Хафэр наконец заговорит с ней нормально.

Но он ответил Всё так же снисходительно:

– Она тебя сожрать хотела.

– Да?! – по детски удивилась Эктори, подыгрывая собеседнику в его представлении, где она была наивной дурочкой, а но великим знателем устройства миров… – А мне она показалась хорошей.

– Она хорошая, но голодная. Вон, – Хафэр указал на воду, – надеется, что перепадёт.

Эктори посмотрела туда, куда указал Хафэр, из воды торчал кончик плавника, под водой были видны большие круглые глаза. Поняв, что её заметили, рыбина тут же уплыла, вызвав у Эктори печальный вздох.

Заметив реакцию спутницы, Хафэр слегка улыбнувшись предложил:

– Хочешь, к ней брошу?

Эктори вновь послала его ко всем богам, а Хафэр проговорил:

– Кстати, скажи спасибо Вихрю, это он согласился тебя отбить.

– Это меч, что ли? – поинтересовалась Эктори. – А ему зачем?

К удивлению Эктори, Хафэр объяснил ей совершенно спокойно:

– Может обидеться, сожрёт ещё.

– Шутишь!– воскликнула Эктори.

– Упырей вот кушал.

– Бр-р… – Эктори помотала головой, отгоняя неприятные образы, слишком уж её не нравилось столь мало знать о мирах, где похоже все и вся пытались сожрать друг друга и зачастую в самом буквальном смысле.

– Сам опасаюсь.

Ещё несколько шагов прошли в молчании.

Хафэр остановился:

– Здесь, – он постучал по подоконнику.

Вскоре окно распахнулось, выглянула худенькая женщина.

– Опять оригинальничаете, ребята? – её губы расплылись в приветливой улыбке.

– Приходится, – хмуро ответил Хафэр.

– Залезайте детки, у меня чай есть, совсем свежий.

Хафэр влез в окно, спустился на пол, протянул Эктори руку. Спустившись с подоконника, она с интересом пробежалась взглядом по стеллажам, заставленным книгами в старинных обложках, диванчику у стены, тумбе, столику, двум креслам – таким же стоят в читальном зале, вспомнив что именно с таком же она провела прошлую ночь.

Женщина зажгла настольную лампу, закрыла окно, задёрнула тяжёлые шторы. Взяла Эктори под руку, подвела к дивану, произнесла, столь доброжелательным тоном, что Эктори как ни пыталась, не смогла отнестись к ней с подозрением:

– Раздевайся, девочка моя.

Эктори раскрыла рот в попытке запротестовать, отказаться, послать с такими указаниями куда подальше, но, сама не понимая, почему, смолчала.

– Снимай одежду, я развешу, просушу, пуговицы пришью, по швам заштопаю.

– А… а мне в чём сидеть? – наконец вымолвила Эктори, то что беспокоило её больше всего. Она понимала, что в мокрой одежде куда хуже чем без неё, но хотелось бы закутаться во что-нибудь сухое и желательно тёплое.

Тётушка, истолковав её замешательство ка стыдливость, произнесла:

– Голышом посидишь, не отвалится. Раньше все по лесам да полям скакали голые, а эти, зоздатели миров ихние, не факт, что были, да и те не сразу же одежду придумали.

– Но… но это тогда, а тогда – это не сейчас климат потеплее был… – Эктори говорила тихо, почти неразборчиво.

– Ой-й! Какие мы! Я ей помощь предлагаю, а она недовольна, – всплеснув руками заворчала тётушка.

– Простите, я не хотела… Извините, я не специально… – поспешила сказать Эктори, опасаясь, что действительно может остаться без ремонта одежды.

– Не извиняйся, ни перед кем, но и не наглей мне тут, – тон её резко изменился, стал серьёзным.

Эктори опешила от столь контрастировавшей со всем сказанным до этого фазы, отчаянно пытаясь понять, то ли у неё под конец тяжёлого дня разум отказывался работать, то ли миры постепенно сходили с ума, а она просто не поспевала в общем темпе.

Женщина выдвинула ящик тумбы, вытащила светлую сорочку, кинула Эктори: «Можешь зайти за шкаф, там переодеться, не увидят», повернулась к Хафэру, уже рассевшемуся в кресле с кружкой горячего чая, заговорила:

– А что касается тебя… А ну-ка слез быстро, ишь, чего удумал! Мебель мне пачкает! – погрозила пальцем.

– Новое куплю, – равнодушно ответил Хафэр даже не шелохнувшись.

– Переоденься! У меня от старого друга халатик остался, я тебе его дам.

– Не буду надевать ваш сто шестидесяти девяти ходовый шмот.

– Вот, обижаешь. Мы с ним всего-то ходов пять, ну может чуть больше, не виделись.

– Нет, – продолжил протестовать Хафэр.

– Тогда кыш-ш!

Хафэр поставил чашку на стол, поднялся с кресла, обиженно буркнул;

– Не вернусь к вам.

– Не зарекайся, а то захочешь вернуться, а не сможешь.

– Сам знаю! – бросил он напоследок и ушёл.

Эктори выглянула из-за стеллажа, показалась полностью, вошла в освещённое пространство.

– Холодно, – тихо сообщила она.

Женщина села в кресло, закинула ногу на ногу, откинулась на спинку.

– Ну, так давай одежду и садись, – указала она на диван, – вон одеяло.

Эктори подошла ближе, положила аккуратно сложенные вещи на подлокотник, залезла, как ей и сказали, на диван, сняла туфли, поджала ноги под себя, закуталась в тёплый мягкий плед.

– Жизнь начинает налаживаться! – радостно заявила она.

– Звар ещё выпей, и тогда… Точно всё будет хорошо! Вот прям замечательно, – проговорив мечтательным тоном, тётушка пододвинула к Эктори кружку.

Эктори послушалась, но тут же отдёрнула обожжённые пальцы.

Женщина незаметно улыбнулась, хихикнув по-доброму.

– Вот чудо ты! Берёшь за ручку, подносишь ко рту, дуешь и только потом, пьёшь. Я ещё подсластить люблю, – она взяла свою кружку, положила в неё тонкую верёвочку с тринадцатью белыми мелкими бусинами.

Эктори взяла такую же ниточку, передвинула одну бусину на другой конец, сунула в рот, почувствовала сладкий вкус, сдавила шарик зубами, раскрошила на мелкие кусочки, поинтересовалась:

– А можно много?

– Почему бы и нет, – хмыкнула тётушка.

Эктори принялась класть в кружку ниточку за ниточкой, размешивая, проверяя на вкус и постоянно решая, что получается недостаточно сладко.

Женщина, взглянув на неё с подозрением, хотела было спросить: «Не слишком ли?», но увидев довольное выражение лица девчонки, поняла, что такое есть норма. Брови её медленно опустились обратно и она сказала доброжелательно:

– Можешь опять поспать здесь.

– А Вы меня не сожрёте? – опасливо переспросила Эктори, понявшая за день что это одна из тех вещей, о которых действительно стоит уточнять.

– Ой, да кому ты нужна, такая тощая?

– Как оказалось многим…

Глава 3

– Где она на этот раз?

– Смирись, она не придёт, – с ехидством сказала девушка.

– Эмони – слишком важная птаха, чтобы учиться вместе с нами, бедными аристократишками, – добавила ещё одна.

Небольшая компания звонко расхохоталась.

«Смеются, жизни радуются, про эту дрянь говорят. Да идёт оно всё и ко всем!..» – подумала Эктори, исподлобья глядя на весёлые лица сплетниц одногруппниц. Зябко поёжившись она положила голову на парту, попыталась отгородиться от всего этого шумного мира развёрнутой книгой, поставила её перед собой, но та, как назло, свалилась на голову. Желания что-либо делать не было. Щёку жгло, зад болел, всё тело ныло, под тонкой полу мокрой тканью блузки каждое дуновение ветерка ощущалось ледяным, пальцы ног окоченели в не высохших туфлях.

Послышались знакомые голоса. Эктори нехотя приоткрыла один глаз, увидела, как мимо прошла Зингера, опасливо на неё покосившись, следом – вечно улыбающаяся Мира.

Мира медленно подняла книгу, закрыв, отложила в сторону. Увидев недовольную физиономию Эктори, с желтоватым пятном на щеке, поспешила сообщить ей об этом:

– Ой! А ты во что измазалась?

– Я стукнулась, – пробурчала Эктори, злясь на весь мир, которому были безразличны её страдания.

– Как? Обо что? – голос Миры был наполнен сочувствием, небесно-синие глаза её округлились, золотистые бровки изогнулись.

– Неважно, – прошипела Эктори, отворачиваясь.

В кабинет вошла преподаватель, жестом велела всем занять свои места. Когда разговоры одногруппников затихли, Мира подняла руку, отпросилась сопроводить Эктори к доктору, не смотря на все её попытки, что с ней всё нормально. Уже выходя из кабинета, Мира, вполголоса спросила у Зингеры: «С нами?» и не дожидаясь ответа, помчалась прочь. Эктори, чуть не упав, пока вставала из-за стола, прихрамывая, еле успевала за волочившей её подругой.

Зингера, печально вздохнув, решила что ей действительно нет причин оставаться, тоже поспешила уйти, сославшись на то, что Мира по дороге запросто забудет куда шла.

Один из одногруппников, решив так же воспользоваться ситуацией, принялся рассказывать про свои «несовместимые с жизнью» травмы:

– Мне очень плохо. У меня перо на палец упало, он шас отвалится.

– Не страшно, переживёшь.

– Да? Ну ладно, но запомните – это будет на Вашей совести.

– На этом всё? Тогда начнём наше занятие по Словесности ВИ.

…

Мира постучала, нетерпеливо распахнула дверь, затащив Эктори в светлое помещение, усадила в кресло, стоявшее у стены, сама уселась на подлокотник.

Зингера, неспешно войдя следом, села на стул напротив.

Из-за ширмы выглянула женщина в чёрном, насмешливо поинтересовалась:

– А не многовато ли вас?

Мира принялась было рассказывать как они не заменимы и что Эктори без них не справилась бы, но медик погнала их прочь сказав что могут вернуться к обеду.

Мира, как только дверь захлопнулась перед её носом, обратила обеспокоенный взгляд на Зингеру.

– Как думаешь, с ней всё будет хорошо? – поинтересовалась она.

Зингера неспешно перевела взгляд на подругу. Мира – девчонка талантливая, её можно будет обучить пользоваться понемногу каждым из девяти элементов, только вот она слишком склонна к сопереживанию другим. Для того, кто хочет подчинить силы, лежащие в основе миров, эмоции – это неплохо, но у Миры они совсем не такие, они не станут подпитывать её природную мощь, а наоборот, будут показывать слабость, которой на самом деле и нет. Зингера с самого первого дня в Академии заметила Миру, пыталась направить, не дать растратить исключительный талант, но та, сначала не хотела учиться, потом связалась с Эктори, которая только и делает, что отвлекает от истинно важных целей.

– Максимум, что с ней произойдёт, так это помрёт, – безразлично ответила Зингера.

– Так нельзя, это слишком жестоко!

Их разговор перебил неразборчивый возглас Эктори. Мира, забыв обо всём, ворвалась обратно в кабинет, заглянула за ширму, увидев Эктори, забившуюся в угол с кинжалом в рука, и женщину, поднявшую рука, показывая, что она не намерена причинить той вред.

Женщина немного подавшись вперёд спокойно проговорила:

– Мне нужно тебя осмотреть, я не буду причинять тебе боль. Пожалуйста, положи эту штуку, пока сама не поранилась.

Эктори оскалилась, проговорила:

– Просто дайте мне что-нибудь обезболивающее и заживляющее, я сама намажусь. У меня нет никаких серьёзных ран, просто парочка ссадин.

Женщина тяжело вздохнув обернулась на Миру, посоветовала той:

– Нечего тут торчать, если хотите – к обеду за ней вернётесь.

– Всё плохо? – уточнила Мира, но ответа ей не последовало, потому она скользнув обратно, обратилась к Зингере: – Ты ведь что-то да знаешь в исцеляющей магии, помоги ей.

Зингера поморщилась в отвращении:

– Я не буду помогать этому созданию. Сейчас я спасу её жизнь, а потом она заберёт мою. Если есть желание спасти её, сделай это сама, а для этого нужно научиться. Если уж всё равно занятия прогуливаем, пошли на крыше попрактикуемся – она вышла в коридор.

Мира последовала за ней, по пути отчаянно сопротивляясь обещанной практике, во всех красках представляя как ужасно всё пройдёт, понимая, что наверняка у неё ничего в очередной раз не получится.

В отличии от Зингеры Мира давно уже поставила на себе как на маге крест – не было элемента, который проявил бы к ней благосклонность, а значит нет такого направления, в котором ей было бы проще развиваться.

Зингера, не смотря на все протесты вытащила Миру на крышу. Не смотря на то, что та пустовала во время занятий, Мира всё оглядывалась по сторонам, опасаясь чтобы никто не увидел её неминуемого позора. Зингера, чтобы успокоить подругу, пообещала уйти, как только кто-то появится, вытащила из кармана маленькую шкатулочку, подняла крышку, заставила Миру капнуть на неё крови, всё пытавшуюся убедить её, что нет смысла во всех этих предосторожностях, ведь в лбом случае ничего не получится. Мира, в отметск за проколотый палец заставила Зингеру сделать то же самое, предупредив, что просто постоять в стороне у неё не выйдет.

Зингера отшагнула от поставленной на землю шкатулки. Плотный прозрачный купол накрыл девушек. Мира передёрнула плечами, словно ей было зябко.

Подруга протянула Мире планшет и та в очередной раз пожаловалась, что ничего не может понять во всех этих закорючках Первого языка, на что получила короткий ответ: «Понимать не обязательно, читай».

Мира покашляла, прочищая горло. Непонятные слова, слились в один длинный общий звук. Закончив, она выставила перед собой руку. Маленькие шарики засветились у кончиков пальцев, через мгновение яркая вспышка ослепила девушек.

Мира, изначально приготовившаяся к разочаровывающему результату, не удивилась тому, что это не имело ничего общего с описанным в комментариях к заклинания итогом его исполнения, но по требованию Зингеры она попробовала ещё и ещё раз, пока горло её не пересохло. Она даже не стала жаловаться на жажду, отчётливо понимая, что Зингера заставит её наколдовать питьё, зная, что у неё в очередной раз получится какая-нибудь незаметнейшая дрянь…

Ликование охватило Миру, когда её карманные часы звякнули, подавая сигнал, что уже прошла первая половина дня. Торжествующе взглянув на Зингеры, предложила:

– Пошли, пообедаем.

– Так недавно завтракали же, – хмыкнула в ответ Зингера.

– Недавно?! Полдня прошло!

– Да? Это всё вечность.

– Успокойся ты со своей вечностью, я кушать хочу!

– Да, да, идём, – Зингера протянула Мире пиджак, сложив в трубку планшет, убрала в сумку.

Глава 4

По пути обратно в медпункт Мира с Зингерой в очередной раз поспорили из-за того, стоит ли доверять Эктори. Как бы Мира ни пыталась рассказать, какая её новая соседка хорошая, ответные вопросы и уточнения Зингеры понемногу заставляли её сомневаться. Что бы ни говорила Мира, Зингера делала акцент именно на том, что выглядело подозрительным.

Знакомы они были всего три дня. Эктори за это время почти ничего о себе не рассказала, и всё, что Мире удалось вызнать, так это то, что именно госпожа директор поспособствовала её зачислению. Пока Мира с Эктори были в город, та незаметно ускользнула по своим делам, и объявилась только под вечер, с парочкой леденцов по карманам. Но разве это могло быть истинным поводом её отсутствия? В комнатенке Эктори за всё время ни разу не переночевала. И несколько раз Мира ловила её на странных разговорах с самой собой.

– Нужно быть либо непроходимо глупой, либо совсем слепой! – проговорила Зингера, вновь повторив все оговорённые Мирой странности.

– На верняка всему есть свои причины. Будь уверена, объяснения окажутся куда безобиднее чем даже тринадцатая часть всего, что ты по напридумывала.

Хлопнув себя по лбу, Зингера почти взвыла:

– Хватит отрицать очевидное!..

Но Мира слала вид, что не слышит все этих причитаний. Наконец поняв кое-что, она задорно хмыкнула, хитро покосившись на подругу. Теперь уже Зингера сделала вид, что ничего не замечает, желая позлить Миру своим безразличием, но вскоре любопытство пересилило её, и неумело изображая отстранённость она спросила:

– Какая идея посетила твою бестолковую голову на этот раз?

Мира, ни капли не обидевшись, ведь она слишком сильно хотела поведать пришедшую ей на ум догадку, поспешила рассказать:

– Ну ты смотри: каменные глаза, золотая кровь и имя, читающееся по правилам Первого языка. Так ведь наша Эктори – ария. А они ведь один из древнейших видов, сотворённых непосредственно мироздателями. В общем, со своей любовью ко всему древнему и непознанному, ты должна быть первым её почитателем.

Зингера ничего не ответила, тщетно пытаясь отыскать опровержения теории Миры. Думала она всё время. И пока Мира, оставив её у двери, помчалась спасать от медика Эктори, которая, воспользовавшись чудесами убеждения смогла раскрутить ту на бесплатный обед, рассказав почти со слезами на глазах, как ей на самом деле больно и плохо, и что только еда за чужой счёт придаст ей силы подняться с постели. И пока они все втроём спускались на первый этаж в столовую. И всё никак не могла согласиться, что кем-то из арий, представлявшихся ей возвышенными и величественными, может оказаться кто-то столь обычный как Эктори. Потому, когда та остановившись, с широкой улыбкой проговорила: «Какие-то вы медленные. Может, сонные?», Зингера брезгливо поморщившись фыркнула: «Убожество! Ты словно болванка, на которую натянули кожу. Лучше не улыбаться вовсе, чем так неестественно», по из интереса сопроводив речь жестами. Но Эктори к удивлению слышавшей это Миры, обижаться не стала, а только посерьёзнев произнесла:

– Да, я запомню.

Мира, согласившаяся терпеть подобное отношение Зингеры к себе, не выдержав, заступилась за Эктори, спросив:

– Да чего ты придралась к тому, как она улыбается?

– Я не хочу видеть этих отвратных кривляний, – ответила Зингера, всё так же брезгливо морщась.

– А ты не думала, что твои упрёки тоже не хотят слушать?

– Да ладно тебе! Мне было полезно, приму к сведению, – Эктори попыталась успокоить разгорячившуюся Миру.

– Не ладно, она тебя пыталась обидеть! – прикрикнула Мира уже на Эктори.

– Нет! – запротестовала Эктори.

– Нет, – подтвердила Зингера.

– То есть? – ошарашенное уточнила Мира.

Эктори хихикнула, объяснила:

– Если учесть всё, что было сказано, а не только слова, получится совсем иной смысл.

Мира всё ещё ничего не понимая теперь обратила взгляд на Зингеру, которая не стала ничего отвечать, а только спросила у Эктори:

– Ты тоже Хранитель?

На что та только отрицательно качнула головой, чем вызвала у Зингеры немалое удивление, смешанное с разочарованием, однако именно это пробудило в ней интерес, ведь здесь была какая-то загадка…

В столовой, пока Мира отправилась за едой, Зингера осталась с Эктори, занявшей пустующий столик, решив не выпускать ту из поля зрения.

Неожиданно Эктори, поднялась с места, чем-то напомнив Зингере увидевшего добычу хищника за мгновения до прыжка, и игнорируя все расспросы, скользнула куда-то прочь.

…

Эмони сидела в окружении верных товарищей. Её раздражал сочувственный тон Лирии, раздражало любое упоминание о той мелкой, мерзкой девчонке, которую она надеялась уже больше никогда не увидеть.

– Убью, – неожиданно сказала она.

– Что? – растерянно переспросила Лирия.

– Её, убью, я.

– Кого? Что с тобой? Ты всё думаешь про ту чудаковатую? – наконец поняв в чём дело, спросила Лирия.

– Да! Ненавижу её, – гневно нахмурившись подтвердила Эмони.

– Не переживай.

– Я не переживаю, я просто хочу, чтобы она уже наконец подохла, желательно где-нибудь на крае миров, чтобы даже не упоминали о ней.

Эмони откинулась на спинку стула, тяжело вздохнула, перенаправила свою ненависть на девчонку, всё ещё не принёсшую её обед:

– Где эта медленная дрянь? Сколько ждать-то можно?

Лирия пожала плечами.

– Прошу прощения за ваше ожидание, – сказала девушка, поставив поднос перед Эмони.

– Слишком медленно! – она подняла взгляд, готовая же отчитать её, но вдруг поняла, что перед ней стояла Эктори, с натянутой улыбкой во весь рот. – Какого… ты здесь?1

– Я попросила ту девушку передать твой поднос мне, чтобы… – неспешно заговорила Эктори.

Эмони отмахнулась, стараясь сохранять спокойствие:

– Говори скорее уже, чего надо?

– Я извиняюсь за то, что произошло вчера, прошу, скажи, как я могу загладить вину за вчерашнее, я обдумала своё поведение и нашла его неподобающим, – ухмыльнувшись только левым уголком губ, подозрительно сладко заговорила Эктори.

Эмони злорадно ухмыльнулась, принялась прикидывать, какие чудные возможности только что перед ней открылись:

– Хм, имперская девка у меня в услужении. Хорошо, не так ли? – она обернулась к Лирии.

– Лучше и быть не может! – подтвердила та заискивающе.

– Свободна, – презрительно взглянула Эмони на Эктори, насмешливо добавила, – пока.

– Как скажешь, – Эктори неслышно удалилась, а с лица её всё не сходила кривоватая самодовольная ухмылочка.

– Так мало, и ты довольна, – прошептала Эктори на ухо Сайма, когда они ушли достаточно далеко, чтобы их не расслышали.

– Да! – торжествующе воскликнула она. Сделав вид, что поправляет волосы, сняла змейку с плеча, положила на ладонь, прикрыв от окружающих другой, поднесла к лицу, немного опасливо поинтересовалась: – А она, случаем, не отправится в долгую дорогу до твоей родины?

– Не, я же говорю – мало.

– Ну, ты же у меня ядовитая, самая ядовитая.

– Я умею выделять несколько разных ядов, от этого – максимум недомогание, ну, или обмороки, если уж сильно чуйствительная.

– Тогда хорошо. Мы ведь не убийцы, – облегчённо выдохнула Эктори.

– Спорно, – хмыкнув, Сайма юркнула в объёмный рукав пиджака своей хозяйки.

Эктори села за столик, рядом с уже вернувшейся Мирой, пододвинула тарелку с тёплой запашистой булкой и блюдце с горячим чаем.

– Ты сияешь от радости, случилось что-то хорошее? – еле слышно поинтересовалась Мира.

– Да. Очень и очень хорошее! – восторженно сообщила Эктори, ткнув пальцем в сторону Эмони и её подружек.

…

У Эмони темнело в глазах, голова кружилась, она попыталась встать, но ноги не удержали, Лирия услужливо подставила плечо, искоса взглянула на заливающуюся звонким смехом Эктори.

Мира испуганно переводила взгляд то на Эмони, которую уводили чуть ли не под руки, то на внезапно развеселившуюся подругу.

– Это ты? – испуганно спросила она.

Эктори всеми силами постаралась сдержать смех, приняла максимально серьёзный вид, какой только позволяло её приподнятое настроение.

– Мы! – произнесла она с явным удовлетворением.

– Кто мы? – уточнила Мира, подумывая уже согласиться с утверждениями Зингеры о странности её соседки.

– Просто – мы!

– Зачем?! – попыталась получить Мира хоть какой-то внятный ответ.

Эктори ответила просто и без всяких придумок:

– Мне она не нравится.

– А травить-то зачем?

– Да, знаю, яды – несовременно, они даже не из прошлого сотого хода, но что имеем – то имеем. Она тоже не беззащитная, безобидная, – ответила Эктори, посчитав что подруга взялась критиковать её методы, не понимая, что Мире не нравился сам факт подобного подхода.

Мира попыталась ей объяснить:

– Но ты зашла слишком далеко!

– Не помрёт, и ладно, – отмахнулась Эктори, всем видом показывая, что ей в целом безразлична дальнейшие проблемы дочурки директора.

Она встала из-за стола, парой глотков допив чай, сунула в рот остатки булки. Мира что-то ещё говорила вслед, но Эктори уже не слушала, не хотела слушать.

Зингера, дождавшись, когда Эктори выйдет за дверь, последовала за ней. Шла она еле слышно, почти вплотную прижимаясь к стене, чтобы в случае чего было куда спрятаться. Увидев, что Эктори замедлила шаг, принялась рыться в карманах, Зингера скользнула за колонну. Она чуть не выдала себя визгом, разглядев, что Эктори таскала с собой, но вовремя успела закрыть рот рукой.

…

Сайма зашипела, показала чёрный раздвоенный язык, раскрыла пасть, выставив ядовитые клыки, – ей очень не нравилось когда её тыкнули пальцем, пусть даже мягким и тёплым.

– Цапну! – прошипела она.

Эктори улыбнулась, ускорила шаг, посоветовала:

– А ты не дрыхни! Кто спит, тот видит только сны.

– Дык, у меняш-ш веки прозрачные, незаметно, – оправдалась змея.

– Я тебя слишком хорошо знаю. И вообще, хотела б поскубстись – кого-нибудь другого нашла бы, а ты мне для совета нужна.

– Чаго? – заметно больше заинтересовалась Сайма.

– Я, правда поступила слишком жестоко? Не помню, как делала в прошлом…

– В этом вся ты. Ну, кстати, всё по законам, – ответила змея успокаивающе.

– Каким? – решила уточнить Эктори.

– Империи, конечно же.

Сайма произнесла это тоном пренебрежительным, словно бы желая укорить Эктори за незнание простых истин, но та будто бы ничего не заметив проговорила в пол голоса:

– Надо будет почитать, что за Амперия такая, и что мне даёт её гражданство.

– В Империи самые свободные законы. С той, противной, ты могла поступить ещё жёстче, ты так раньше и делала и не корила себя за… Чрезмерную! жестокость.

Эктори вздрогнула, Сайма продолжила, не придав её реакции особого значения:

– Мне вот одно интересно: почему у тебя эта дрянь ещё жива и дрыгается?

– То есть? – изумлённо уточнила Эктори.

– Почему ещё когда, ну, сама понимаешь когда, ты её не отправила в долгие странствия?Просто, насколько знаю она лишь очередная забавная игрушка твоего братишки, он бы не сильно расстроилась, если бы она сломалась…

– У меня есть брат? – не сдержавшись выпалила Эктори, но так и не получила ответа.

Она остановилась напротив статуи, на которую хотела пошипеть в прошлый раз, обернувшись, взглянула на дверь, в которую её тогда затащили, – закрыта, по бокам колонны, а дальше статуи каких-то зверюг ей не интересных, и опять колонны, двери, статуи, колонны, двери…

Эктори уселась перед каменным постаментом на пол, скрестив ноги, принялась читать выгравированные записи: «Каменный змий, также часто называют: Скальный змий или Хранитель Вечного пламени» – забавные названьица, рост, вес – неинтересно… Ага, вот: «представленная особь является вожаком племени, у остальных членов стаи капюшон отсутствует. Власть в стае передаётся тому из змиёнышей, который от рожденья имел капюшон, после гибели прошлого вожака, независимо от пола и возраста наследника». Ого, так у нас всё почти как у них, только немного поточнее. «Своё название получил…» бла-бла-бла… Скучно! Потому, что на скалах живут, имеют железы, вырабатывающие едкую маслянистую жижу, пыхающую от искры, сгорающую долго-долго. Почему так мало? О, да! Никому же не нужно знать, что они – двуликие перевёртыши, они же и сами об этом не знают! И что этот вот – не абы кто, у него имя есть, и притом красивое! Вот так вот, Фенксик, надо было всё-таки спалить скульптора. Не уважают они нас!

– Так с кем же ты всё-таки болтаешь? – неожиданно спросил у неё Хафэр из-за спины, сев рядом.

– С тобой, – улыбнувшись, нашлась Эктори.

– Я-то недавно подошёл, – попытался подловить её он.

Эктори безразлично отмахнулась:

– Я слышала.

– Так, всё равно со мной, а не со статуей, и не с … – взглядом указал в сторону колонны, за которой пряталась Зингера.

Эктори приблизилась к Хафэру, прошептала почти над ухом:

– Я ей не нравлюсь, поэтому я её не замечаю.

– Ну, как скажешь. Только ко мне не лезь, – проговорил он слегка отстранившись.

Эктори поинтересовалась, куда же Хафэр направлялся, почему шёл со стороны библиотеки, а не спускался с этажа, где проходят занятия. Хафэр ответил, поднявшись, отряхивая, что уходит на время домой. Что вызвало у Эктори особый интерес, ведь Хафэр не походил на обитателей планеты, где располагалась Академия, а значит ему пришлось бы идти сквозь миры, ей очень хотелось узнать, как бы путешествовать самостоятельно, а не следуя за постоянно вредничающей змеёй, потому она поинтересовалась, каким же путём Хафэр пойдет.

– Да, разрежу плоть миров, – ответил он спокойно, словно бы ещё недавно не говорил о том, как это вредно для бытия…

Как ни пыталась Эктори, добиться того, чтобы Хафэр ей показал, как режется бытие, она добилась только короткого ответа:

– По настроению.

– У меня всегда подходящее, – проговорила она не унывая.

– По-моему, – ответил Хафэр, собравшись уже уходить.

– Это хуже, – хмыкнула Эктори, вставая с пола. – Тогда, пока, что ли, – помахала рукой в след.

Хафэр остановился, обернувшись, проговорил:

– Свидимся ещё.

– Ну, как скажешь, – она улыбнулась, отвернувшись, в уже приподнятом настроении пошла в библиотеку.

…

Зингера старалась не издавать ни звука, но огромная, со множеством металлических украшений дверь в библиотеку предательски заскрипела. К её великому облегчению Эктори даже не шелохнулась, продолжая также спокойно идти к стеллажам.

Эктори петляла в лабиринте книжных полок, ступая неслышно, почти не касаясь пола, словно бестелесное создание.

Зингера шла следом, пыталась отставать настолько, чтобы не быть замеченной, но и не потерять из виду. Поворачивала столько, что уже начинала кружиться голова. Несколько раз возникало чувство, что любопытным наблюдателем здесь является вовсе не она… То ли от того, что кругом были только однообразные полки книг, то ли из-за какой-то иллюзии, показалось, что Эктори прошла сквозь стеллаж. Она не поверила собственным глазам, подошла ближе, проверила на ощупь, достала несколько книг, желая убедиться: то, что перед ней – действительно реально, открыла и пролистала каждую, рассмотрела знакомые буквы Имперского алфавита, попыталась прочесть непонятные слова. Её прервал тихий незнакомый голос:

– Что Вы здесь делаете, барышня?

Зингера, вздрогнув, обернулась, увидела невысокую стройную женщину тонкие губы которой были растянуты в доброжелательной улыбке, но блёклые, словно выцветшие от времени глаза её смотрели с недовольством.

– Я тут ищу… – промямлила Зингера в ответ, не успев закончить фразу.

– Если Вам что-то нужно – дожидайтесь у стойки на входе, я иду вот уже. Нечего тут шляться, – от улыбки женщины не осталось и следа, теперь лицо её не выражало ничего кроме раздражения.

– Но я видела, как сюда вошла девушка. Я из-за неё, – всё ещё пыталась объяснить хоть что-то Зингера.

– Ой-й, молодёжь нынче пошла… Тут книги! Хранилище знаний! А они, – недовольно восклицая, указала на Зингеру, – за девушками ходят. Давай, это вот, кыш!..

– А я дороги не знаю.

Женщина начала было объяснять куда и как сворачивать, но увидев как округляются глаза Зингеры и лоб её прорезают морщинки в порыве отчаянной работы мысли, пытающейся хоть что-то понять и запомнить, взяла зелёно-волосую первокурсницу за плечи, развернула, указала ладонью.

– Прямо, и только прямо, ни шагу влево, ни шагу вправо. Даже когда покажется, что зашла в тупик просто иди сквозь.

Зингера хотела было сообщить явно выжившей из ума старухе, что впереди стена, но побоялась спорить, пошла, как и было сказано – прямо, и скоро вышла из того, что казалось ей лабиринтом, а оказалось рядами прямоугольных шкафов.

Глава 5

Эктори забралась на диванчик с ногами, устроилась поудобнее, достала из кармана юбки планшет, развернула, с трудом отыскала иконку «Библиотека» среди множества бесполезных и наверняка не очень интересных виджетов. Дала себе обещание, что, как найдётся свободное время, упорядочит весь этот хаос, посносит всю лишнюю дребедень. Она забила в строке поиска «Великая Империя», подумала, решила, что, может, «Великой» та была не всегда, вспомнила, что Хафэр её как-то по-другому называл. Стёрла, переписала: «Империя Гоузерт». Совпадений нашлось много. Быстро проглядела результаты из начала списка, Эктори печально вздохнула, в голове её промелькнула мысль: «Да знаем мы, как она пала! Расскажите, как она воздвигалась! А то в грязь втоптать, позлорадствовать – так все могут, а рассказать историю, законы, обычаи…»

– Такова современная литература, детка моя, – услышала она ответивший сочувственный голос.

– И не говорите, – не раздумывая согласилась Эктори, с запозданием поняв, что первую фразу она вслух не произносила. Она соскочила босыми ногами на каменный пол, с подозрением глядя на почти беззвучно подошедшую тётушку библиотекаря, рука её уже тянулись к кинжалу за пазухой.

Та только улыбнулась, заговорила успокаивающе:

– Нет, я не подслушивала твои мысли. Можешь не переживать – твой разум всё ещё в относительной безопасности. Просто вы всегда так хмуритесь, когда чем-то недовольны, ну а догадаться, что стало причиной было не сложно – экран отражается в плёнке, – она указала Эктори за спину.

Эктори, наконец поняв, что магии здесь никакой не было, сильно успокоилась. Её сильно заинтересовало то, кого тётушка назвала «вы», но спросить ария побоялась, не желая выдавать, что прошлое сбежало от неё. К счастью Эктори, нашлась иная тема для разговора. Эктори тут же принялась жаловаться популярные в последнее время на книги, наполненные исключительно «разоблачениями» и «подлинными историями», при том, что авторы, судя по тем глупостям, чем были наполнены их творения даже не знали, как всё было на самом деле.

– А ты читала сами книги? – поинтересовалась тётушка.

Эктори фыркнула, обидевшись на то, что её сочли дурой, взявшейся судить о чём-либо, как следует с этим не ознакомившись. Она поспешила всё разъяснить:

– Конечно я изучила первый тринадцаток. Да, не вчитывалась в каждое слово, но боги бессмертные, как же там много пафоса! А на самом-то деле с крахом Амперии всё просто было.

– Ну, и как же всё было, если уж ты лучше знаешь? – с неподдельным интересом спросила тётушка.

Эктори тут же ответила:

– А там всё пошло не по плану.

– По чьему же плану всё не пошло?

– Да ни по чьему! Там их много было, один – что от Амперии и следа не останется, другой – что всё пройдёт безболезненно, для Амперии, конечно, о её колониях и речи не шло.

– Откуда ты это знаешь, детка? – тётушка слегка улыбнулась.

Только теперь Эктори обратила внимание на то, что этого ей вроде бы знать не полагалось, как и вообще чего-либо связанного с историей миров, но ответить она ничего не смогла.

– Может ты, малышка, просто молчишь о том, что была там, – улыбка тётушки расползлась ещё шире, приобретя нечто загадочное.

Как ни пыталась, Эктори не смогла больше ничего припомнить, но если уж хоть что-то незначительно и невнятное вернулось к ней в таком вот безобидном разговоре, значит и другие воспоминания могли вернуться, нужно было всего лишь дать им время.

Библиотекарь, дав Эктори время привести мысли в порядок, поднялась из кресла, сняла со спинки пиджак, подала ей, вернулась на место.

– Я тебе его зашила, ещё погладила.

При осознании того, что не придётся оправдываться перед директором, рассказывая зачем её понадобился новый пиджак на второй день учебы, Эктори не смогла сдержать счастья, рассыпавшись в благодарностях своей спасительнице. Неожиданно вспомнив, как неудобно выхватывать кинжал из-под рубашки, постоянно расстёгивая верхнюю пуговицу, поинтересовалось:

– А можно Вас попросить ещё кое-что пришить?

Получив на свой вопрос категоричный ответ, Эктори стушевалась, успев укорить себя за наглость, позволившую подумать, что если уж один раз ей согласились помочь, то так будет и впредь…

Заметив реакцию Эктори тётушка тяжело вздохнув, принялась ей вновь всё объяснять:

– Девочка моя, ты не так меня поняла. Я не буду делать э-то-го. Ты пришьёшь то, что тебе нужно сама, а я научу тебя.

И вновь Эктори принялась благодарить тётушку, вдруг осознав, что совсем не знает как к той следует обращаться, потому, смущаясь, решила наконец спросить:

– Извините, а какое у Вас, кстати, имя?

– Не скажу.

– То есть как? – вновь Эктори оказалась ошарашена.

– Не скажу и всё.

Тут Эктори наконец догадалась подойти к этому вопросу с иной стороны:

– А как мне Вас тогда называть?

– Как хочешь, главное ничего замороченного, – безразлично ответила библиотекарь, налив себе чаю.

– Ладно, – сказала Эктори, всё ещё ничего не понимая. – Меня вот зовут…

– И даже не думай мне говорить! – перебила её тётушка.

– Почему?

– Может, тебе покажется странным, наверняка решишь, что я совсем спятила на старости лет, но у меня когда-то был друг. Очень хороший друг. Он меня многому научил, начиная с того, как подгонять заклинания для эффективности. И ещё он говорил, что обычно все мы постоянно пытаемся всё как-нибудь назвать, обозвать, но все эти имена и названия лишь вгоняют в рамки, ограничивают. Так раз уж нам придётся кого-то называть, то пусть уж это будут самые простые и размытые прозвища, которые только можно придумать.

Эктори, от изумления раскрыла рот, промямлив:

– Изумительно!

– Ты действительно так считаешь? Мой муж обычно называет это ребячеством, смеётся, ну, да ему не понять, он сам слишком простой.

– А Ваш друг?

– О, он необычный, непостижимый, я ведь даже не знаю, как его звали, – мечтательно проговорила библиотекарь.

Эктори вдруг пришло в голову озарение, которое она тут же поспешила озвучить:

– А может он рассказывал всё это, потому что с его именем было что-то не так, не хотел, чтобы его узнали?

– О, детка, у него было много всяких знакомых.

– Тогда, будь я на его месте, мне бы было просто лень запоминать столько имён.

– Это было бы вполне в его духе, – задумчиво подтвердила библиотекарь.

– А где сейчас Ваш друг? – вдруг заинтересовалась Эктори личностью загадочного незнакомца.

– А кто его знает! Я в последнее время мало с ним общалась. Он заходил недавно, а может уже не недавно, попрощаться, говорил о грандиозной идее. Может, она его и до мира мёртвых довела. Во всяком случае, говорил он о ней не так уж и много, да он вообще тогда мало говорил, а друзей и приятелей часто посылал куда подальше, – библиотекарь замолчала, лицо её стало печальным.

Эктори в рассеянности похлопала глазами, пыталась придумать, как бы утешить, наконец нашлась:

– Может, он такой особенный, что бессмертный? Я помню, такие существовали.

– Ты?

– Да. Я видела не так уж и много за свою короткую жизнь, но я слышала много историй от тех, кто жил дольше.

Библиотекарь улыбнулась:

– Какой ты хороший ребёнок! Но вряд ли были те, кто сворачивал с общего пути дважды. Да и он сам не раз говорил о неизбежности расставаний, так что ты не думай, я не грущу, просто с годами тяжелее принимать перемены, хоть и произошли они довольно давно.

– Ясно, – Эктори опустила взгляд на каменные плиты пола, принялась разглядывать трещины и узоры.

– А можно?.. Можно я буду называть Вас Тётя?

– Что? – спросила библиотекарь отстранёно.

– Можно называть Вас Тётя?

– А, да, конечно. Хочешь, я дам тебе какую-нибудь книгу?

Тут то Эктори поняла, что именно благодаря Тётушке ей удастся отыскать всё, что интересовало её касательно Империи, ведь наверняка та знает хотя бы краткое содержание всего, что есть в библиотеке, ну или может его посмотреть. Описав что конкретно ей нужно, Эктори услышала в ответ:

– Это будет две книги.

– Ну, давайте две, – охотно согласилась она.

– Ишь какая, – всплеснула руками, – словно мне одолжение делаешь.

– Извините, – Эктори виновато потупила взгляд, теперь ей казалось, что Тётушку просто забавляло то, как легко ей удавалось вызвать у неё чувство вины.

– Ты чего? Ты не думай, я не ругаюсь, это я так, для сохранности образа, – подалась ближе, добавила шёпотом: – меня здесь считают вредной, ворчливой старухой.

Эктори захохотала, спохватилась:

– Но Вы же совсем не старая!

– Ты так думаешь? – в глазах Тётушки заплясали озорные искорки.

– Да! То, что у вас глаза блёклые, волосы выцветшие – это не признак старости! Вы ведь просто растратили великую силу!

Библиотекарь тяжело вздохнула, накинула на плечи плед со спинки кресла. Эктори, поняв, что наговорила слишком много, что не смогла остановиться, когда следовало, извинилась:

– Простите, я не подумала, не всегда успеваю следить за языком.

– Да что за безобразная девчонка? – вновь возмутилась библиотекарь.

– Да, я, пожалуй, действительно безобразна, – печально вздохнула Эктори, готовая к тому, чтобы её ругали распоследними словами.

– Всё извиняется и извиняется!

– А? – от непонимания глаза Эктори широко распахнулись.

– В жестоком мире мы живём, здесь твою вежливость сочтут за слабость, а тебя втопчут в грязь, поэтому лучше быть грубияном, чем… сама понимаешь.

– Да, хорошо, – неуверенно согласилась Эктори.

– Эх, ничего ты не поняла… Будем надеяться, что когда и в правду поймёшь, не будет слишком поздно.

…

Эктори скосила взгляд на планшет, увидела на экране пару писем, быстро пробежала глазами: «Эктори, так как тебя не было на сегодняшнем занятии, прошу ознакомиться с ниже прикреплённым рассказом и написать «Мои размышления о прочитанном», необходимо сдать к концу этого акъ, не переживай там ничего сложного, мы с группой его уже давно прочли» – от преподавателя какой-то там словесности, свернула, открыла следующее: «Явись ко мне, радость моя», нахмурилась, но увидев отправителя: «Госпожа директор», выдохнула от облегчения, от того, что пишет ей личность знакомая и тут же ещё больше напряглась, понимая, что её не по головке гладить будут.

Поспешно распрощавшись с Тётушкой она помчалась на назначенную встречу.

Бежала она быстро так быстро, как только могла, несколько раз на неё обернулись – ученики с недоумением, учителя в негодовании, но ей было всё равно, главное успеть, а то и без того наверняка уже сердитая директор по настоящему разозлится, и тогда… явно не последует ничего хорошего.

Эктори остановилась перед дверью, поправила растрепавшиеся волосы, робко постучав, дёрнула на себя, вошла неторопливо, словно и не бежала, сломя голову.

– Почему так долго? – раздражённо спросила директор.

Эктори попыталась было оправдаться, рассеять внимание, отвлекая на всякую бессмысленную чепуху, но госпожа директор только отмахнулась, велела: «Садись!».

– Да не надо, давайте по-быстрому. И я пойду? – нервно хихикнув, предложила Эктори.

– Садись.

Эктори нехотя опустилась в свободное кресло, обратила взгляд на мертвенно-бледную Эмони, незаметно ухмыльнулась, неслышно хихикнула. Томительное ожидание не давало ей покоя, заставляя с каждым мигом, проведённым в кабинете, всё больше нервничать, теряя сосредоточение на предстоящей беседе. Перед ней сидела дочь директора, слабая и несчастная, но ей почему-то ещё ничего не сделали, не обругали, не угрожали, а просто велели сидеть. Не ясно ещё почему, но какова бы ни была причина, это Эктори очень не нравилось. Эмони ведь не просто какая-то девчонка, директор – её мать, а любая мать поставит жизнь своего ребёнка выше какой-то девчонки… пусть даже под её опекой. Но почему-то лицо госпожи директора оставалось леденяще спокойным. В конце концов Эктори захотелось просто исчезнуть, отправиться подальше от проблем, которые предвещал этот вечер.

Раздался стук в дверь, выведший Эктори из задумчивости. Она, повернув голову, увидела в проёме Хафэра, тот неспешно переступил порог, произнеся:

– Разрешите войти?

– Ты уже вошёл, так чего теперь спрашиваешь? – всё также раздражённо заметила директор.

– Вежливость, – хмыкнул Хафэр, игнорируя гневный тон директора.

Хафэр, подобно Эктори начал рассказывать о том, как спешил и что очень не хотел опоздать, так же как и она стремясь отсрочить неприятный разговор. Его попытки извернуться, вызвали у Эктори задорный смешок, ведь получилось, что она почти слово в слово повторил её замявшийся под конец краткий диалог. И у него точно так же ничего не вышло – директор точно так же велела ему занять своё место.

Хафэр достал из кармана золотую пластинку, положил на чайный столик.

– Это что? – спросила директор с явным недовольством.

– Компенсация за окно.

– Забери это, это не твои деньги и не тебе ими распоряжаться.

– Нет, – ответил Хафэр тоном, показывавшим, что отказа он не потерпит.

Госпожа директор тоже не желала уступать, немного привстав, она заявила:

– Я не приму подачек от учеников.

Хафэр вновь настоял не том, что это всего лишь компенсация ущерба, директор же повторила, что Академии подобного не нужно, и дело все не в том, что это можно было бы истолковать как крохи, отсыпанные Империей. Они бы и дальше продолжили спорить, если бы не вмешалась Эмони:

– Матушка, – еле слышно проговорила она, – почему бы не взять? – немного помолчав, добавила глядя на Эктори. – Если уж мой дорогой Император этого хочет.

Хафэр скривился, Эктори, погружённая в свои мысли, попросту, не заметила слов, которые, как считала Эмони, должны были задеть её.

Директор ответила:

– Не понимаешь, так молчи! – вновь обошла свой стол, села в кресло. – Расскажите мне, дети мои, что между вами произошло?

– Мимо проходил, – ответил Хафэр, собравшись уже уходить.

Но госпожа директор жестом остановила его, велев:

– Тогда сядь и послушай, что скажут девочки, например ты, Эктори.

– Я ни при чём, это всё она начала, – начала ария оправдываться подобно нашкодившему ребёнку, указав на Эмони, – а потом я поступала согласно кодексу.

– Какому ещё кодексу? – госпожа директор раздражённо выдохнула, уже готовясь, что девчонка как всегда отвечал её внимание на какие-нибудь глупости, ускользнёт пользуясь моментом.

Эктори гордо выпятила грудь, объяснила:

– Моему, собственному! Я его, правда, ещё не до конца придумала, но сегодня я мстила за вчерашнее. Я ведь ей ещё ничего не сделала, а она!..

– Я? – воскликнула Эмони. – Сначала ты мне просто не понравилась, я хотела всего лишь поговорить, но это из-за тебя всё зашло дальше! Если уж ты заговорила о мести, то считай вчерашнее местью ещё за тот раз!

– Какой ещё тот?! Я тебя вчера впервые увидела.

Эмони была взбешена подобной наглостью:

– Лжёшь! – заорала она, уже готовясь броситься на Эктори. – А ещё говорят, что вы врать не умеете.

– Нет, не лжёт, – спокойно заметила директор, – она просто не помнит.

Эмони ошарашенно плюхнулась на место, залилась истерическим хохотом, кое как смогла выговорить:

– Я-то думала, что она все мозги потеряла, а она просто потеряла память.

Хафэр мельком взглянув на Эктори, сказал, обращаясь к директору:

– Разбирайтесь, я пойду.

Как бы не пыталась госпожа директор, остановить его не вышло. Как только дверь за Хафэром затворилась, Эктори поняла, что у неё появился достаточно веский повод, чтобы избежать выволочки, ну или хотя бы отсрочить её, скользнула следом, бросив на прощение: «Пойду, догоню его».

В след ей помчался гневный крик: «Стоять!», но Эктори только поморщилась, прикрывая чувствительные уши руками.

К удивлению Эктори в коридоре никого не оказалось, словно бы Хафэр, разрезав плоть мира, скользнул в иную реальность. Понадеявшись, что это всё же не так, Эктори предположила, что он всё же окажется в библиотеке, и не ошиблась, отыскав его в укромном закутке с книгой в руках, она плюхнулась на кресло напротив, радостно воскликнула:

– Успела! Догнала!

Хафэр поднял на неё немного раздражённый взгляд, в котором читался явный вопрос: «И чего только радуешься, будто великое что-то свершила?»

Эктори, отхлебнув из оставленной ею кружки уже успевший остыть чай, ответила:

– Я просто сказала, что догоню тебя и меня отпустили.

– Теперь потащишь меня обратно? – безразлично спросил Хафэр.

Эктори хохотнув ответила:

– Никто не говорил о том, чтобы возвращать тебя, просто догнать.

– Пользуешься особенностями формулировки, – отметил Хафэр и в голосе его в первые за всё время знакомства, Эктори услышала одобрение.

– Таков современный мир – одни и те же вещи могут выражаться разными фразами, а они-то могут по-разному пониматься. В Первом языке всё было чётче, – заговорила Эктори подхватывая привычный для Хафэра возвышенный тон и пускаясь подобно ему в философские рассуждения.

– Он был сложнее.

– Зато как удобно было, если ты был его носителем от рождения.

Хафэр ухмыльнулся, спросил на Первом языке:

– Думаешь?

Эктори тоже перешла на Первый, сама не замечая разницы:

– Уверена!

На лице Хафэра промелькнула радостная улыбка. Весь вечер они, изображая великих знатоков, проболтали о прошлом, которое знали только по книгам.

После, снисходительно наставительный тон Хафэра больше не появлялся. В Эктори он увидел понимающего собеседника, потому притащил ей парочку книг, оказавшихся довольно интересными.

Эктори же окончательно убедилась, что Хафэр вовсе не был заносчивым мальчишкой, просто пытался произвести на окружающих более значимое впечатление. Её покорило то, как он искренне радовался, стоило ей проявить хоть малейший интерес к чему-либо им рассказанному.

Глава 6

Лучи поднимавшейся из-за густого леса звезды скользнули в окно, осветив маленькую комнату. Мира уже давно проснулась, но вставать, одеваться, идти на уже успевшие наскучить уроки не хотелось. Лёжа в тёплой постельке, она мечтала о том, как проведёт предстоящие сезонные выходные, длиною в целый акъ, когда можно будет съездить домой, и на целых тринадцать дней просто забыть об учёбе.

Радуясь скорой возможности, наконец, смотаться к родным, Мира отбросила одеяло, соскочила со второго яруса кровати, смела со стола какие-то книжки и бумажки в сумку, сверху кинула планшет. Огляделась, ища, что бы ещё с собой прихватить, но решила, что ей и так пока хватит. Заметила, что постель Эктори не то, чтобы не заправлена, а ещё даже не застелена; постояла мгновение в раздумье, можно ли копаться в чужом добре, решила, что вряд ли Эктори заходила сюда, а значит оно ещё ничьё, заглянула в шкаф соседки. Как и ожидала – никаких вещей не было, только постельное да пара полотенец, выделяемых на каждую жилую комнату и меняемых слугами. Не сдержав любопытства, Мира заглянула в ящики стола, но даже там было пусто, словно с ней и не живёт никто, даже кинжала нет, а ведь Эктори хвасталась, нахваливала его всю обратную дорогу из города. По разумению миры столь ту жуткую штуку в форме змеи, носить было просто немыслимо, но как она уже успела понять, Эктори были привиты совсем иные привычки, порой противоречащие её представлению здравого смысла.

Мира вздрогнула, за жмурясь попыталась прогнать всё то, что рассказывали иные представители цивилизованных миров об ариях, напоминая себе, что она уже встречалась с народом Империи и они сильно отличались от всех слухов, да и поведение Эктори было весьма обоснованным, не у всех же есть громкое имя семь, которым можно заслониться от любых не приятелей. Наверное, будь бы её род не столь влиятельным, она бы тоже таскала бы с собой оружие и наверняка не раз приползала бы в комнату побитая…

Тем более Эктори судя по всему была из Империи. С учётом последних перемен в высшем обществе, подобное далеко не играло на руку. Теперь, Имперца, не сумевшего постоять за себя, проявившего слабость, показавшего, что за ним никто не стоит, могли и прикончить. Потому, Мира решила, что защитить Эктори – её обязанность, как дочери тех, кому в своё время оказал поддержку сам Император.

…

Зингера на ходу доедала завтрак: она опаздывала. Она, чьей собранности и пунктуальности можно было позавидовать. Зингера уже поднималась по лестнице, когда услышала окрик Миры. Дождавшись жизнерадостную подругу, спросила язвительно:

– И чего ты такая счастливая, может, притопить?

Глаза Миры широко распахнулись, брови поползли на лоб, она протестующе выставила руки:

– Не надо!

– А чего же ты так улыбаешься? Мы совсем уже опаздываем, а она лыбится…

– Не-е, совсем это когда в самом конце урока, а мы перед самым началом, так что и не опаздываем вовсе, – тут же оправдалась перед подругой Мира.

– Ты это потом учителю расскажи, – всё ещё сердито пробурчала Зингера.

– Да я уже рассказывала. Она посмеялась, сказала, что надо побыстрее кушать. А ведь самое обидное: я тогда, как и сейчас, о завтраке даже подумать не успела!

Мира, не выслушав ответа, сорвалась с места, завидев в толпе учеников белые волосы Эктори. Было в её новой подруге что-то, из-за чего она с самой первой встречи казалась такой родной и знакомой, что ещё больше подкрепляло уверенность Миры в необходимости защитить арию от злобного и жесткого мира благородных господ.

С визгом «Обнимашки!» Мира напрыгнула сзади, повисла на шее Эктори. Та выронила стопку книг, сжала кулачки, замахнулась, чтобы извернуться, ударить, но оступилась, упала, задев кого-то, когда взмахнула руками в попытке удержать равновесие.

Мира подскочила, помогла Эктори подняться, собрать книги. Виновато промямлила:

– Извини, я не подумала, что так…

– Да ничего, – сердито ответила Эктори, шаря по полу, стараясь не задеть ничьи ноги.

– Что-то ищешь?

– Планшет куда-то укатился.

Раздался звон колокола, сигнализирующий начало учебного дня, ученики пошли в кабинет. Зингера пихнула Миру в бок, сказала, что им тоже следовало бы идти. Мира отмахнулась, полезла посмотреть за колоннами. Зингера, неодобрительно покачав головой, ушла.

Половину урока Мира и Эктори проползали обшаривая почти весь коридор, но ничего не нашли. Мира наконец сдалась, уговорила подругу оставить безуспешные попытки хоть что-то отыскать, предложила спросить у одногруппников, убеждая, что в основном там ребята добрые, в помощи не откажут, а в крайнем случае можно ведь просто заплатить компенсацию за потерю имущества Академии и новый купить, для студентов планшеты со скидкой.

Эктори от нечего делать согласилась, больше всего переживая из-за утраченной уже готовой к сдаче домашней работы и о том, что наверняка опять придётся выслушивать причитания госпожи директора, насколько она она несносная девчонка. В красках представив как её примутся ругать, Эктори незаметно вытерла рукавом подступившие слёзы, помня о том, что мать бы никогда не стала называть её своим мученьем, свалившимся на голову проклятьем… Она наверняка бы немного поворчала, так, чисто для виду, просто чтобы напомнить, что дочь всё же провинилась, а потом бы обязательно помогла бы разобраться со всеми проблемами. Да к тому же ведь был ещё и отец, который во что бы то ни стало, всегда оставался на её стороне. Только вот если уж мать и отец были такими замечательными, то почему же они никак не приходили на помощь? Эктори всё никак не могла вспомнить, что же было в прошлом. Имела ли она право винить отца и мать в том, что бросили её или же им самим нужна была помощь? Как бы то ни было, назревавшей обиды Эктори никак не могла подавить, ей хотелось оказаться дома, где было бы хорошо и уютно, а не в незнакомой Академии, где казалось каждый норовил её прикончить…

Мира, заметив помрачневшее выражение лица Эктори, сочувственно вздохнула, зашла в кабинет. Эктори молча неспешно пошла следом.

Пока Мира пыталась объяснить причину их опоздания, Эктори внимательным пробежала взглядом по лицам одногруппников, рассчитывая по их выражению понять, не окажется ли кто из присутствующих виновным в её нынешних злоключениях, подозревая всех и вся, опасаясь, что кто-то помимо Эмони решится сводить с ней старые счёты.

Эктори встретилась взглядом с довольной Эмони, посмотрела на Лирию, собирающуюся что-то сказать, уже поднявшую руку.

– Извините, – Лирия остановилась, дожидаясь пока на неё обратит внимание не только ария, – похоже, это твоё? Я хотела дождаться окончания занятия, чтобы не разводить базар и не нарушать дисциплину, но ты и так, поставив свои интересы выше общих, срываешь нам урок.

Все глаза обернулись на Эктори, кто-то даже поддакнул. Девушка виновато опустила взгляд в пол, но тут вступилась Мира:

– А ты думала о ней?! Ты поступила совсем не так, как требуешь теперь от неё. Ты забрала то, что принадлежит ей. Чего тебе стоило просто вернуть чужое, как только нашла?

Лирия растерянно покосилась на Эмони, старательно изображавшую, что её всё происходящее совершенно не интересует. Та надменно взглянула на беловолосую, на её подружку, старающуюся как-то за неё постоять, на учительницу, которая явно не собиралась ничего предпринимать, пока аристократские детишки грызутся между собой, сказала с трудом придавая тону отстранённость:

– А говорят в Империи всё, кроме мечей, с которыми вы носитесь, как дикари, – общее, да видно эта Имперская девчонка – собственница…

По классу покатился гомон: «Империи? Она-то, из Империи?! А похожа! О чем вы, по этому лицу сразу понятно».

Мира покосилась на подругу, ожидая, какой будет её реакция. Но Эктори ни стала ничего отвечать, значит она действительно была из Великой Империи. И что теперь? Да ничего! Теперь просто подтвердились ещё давно зародившиеся у Миры подозрения. Имперцев она, в отличие от других, вовсе не считает наглыми гадами, которых, наконец, можно поставить на место, а с правящей семьёй у них всегда были дружественные отношения: говорят, Фор очень нравились портреты, написанные её дедом, Императрица бывала в их доме, и в те времена, когда Миры ещё и в мыслях не было, и после. Несколько раз ей, совсем ещё мелкой девчонке, даже удалось поболтать с этой восхитительной женщиной, и каких глупостей она тогда наговорила, от стеснения и по незнанию, что надо говорить знатным гостям. Императора Мира не встречала, но зато видела портрет их первого сына, когда тот ещё был не старше неё. Тут Мира вновь взглянула на Эктори, странная мысль промелькнула у неё в голове: «А ведь похожа… Она похожа на того мальчишку, чей портрет до сих пор хранится в дедушкиной башне!». Углубившись в размышления о сходстве Императорского сына и своей подруги, Мира совсем забыла о происходящем.

Зингера, молча наблюдавшая за всем этим, подумала, что вероятно стоит вмешаться, заступиться, ведь вроде бы именно так следует поступать настоящей подруге, но в итоге решила, что она изначально тут ни причём, да и эти… припомнят ей, что она-то и не аристократка, промолчала.

Эктори, не придумав ответ на обидное ей заявление, молча забрала у Лирии свой планшет, села на место. Она точно знала – в Империи бы так не поступили.

Мира села рядом, попыталась поддержать:

– Ну, у тебя есть мы, мы на твоей стороне!

– Может быть, – тихо отозвалась Зингера.

Мира пихнула Эктори в бок локтем, обрадованно сказала:

– Вот видишь, уже и она не говорит «нет».

Эктори отстранёно кивнула, открыла планшет, разблокировала, и тут же взвыла от нахлынувшей обиды: все её настройки слетели, файлы затёрлись – систему откатили до заводских настроек.

Преподаватель устремила на Эктори гневный взгляд, сказала угрожающе:

– Это невозможно, Вы, барышня, пытаешься мне урок сорвать. У нас тут занятие о поведении, а ты о простейшем приличии не знаешь! Попрошу покинуть это занятие, вернёшься, когда научитесь себя вести.

Эктори, ещё больше сокрушённая тем, что одни неприятности повлекли за стопой другие, а там последовали и третьи, словно бы Судьба просто поворачивалась к ней спиной, попыталась хоть как-то исправить ситуацию:

– Но, извините… – дальнейшие слова её заглушил обиженный всхлип.

– Идите.

– Но как же? – проговорила она ошеломлённо.

Преподаватель оставалась непреклонна, чуть ли не плачущая Эктори наоборот доставляла ей удовольствие:

– Идите!

– Но мне же учиться надо, оценки там…

– Я Вам поставлю зачёт за все ходы, если принесёте мне доказательство, что были на каком-либо официальном приёме и Вас не выгнали.

Эктори, смекнув, что у неё кажется появился шанс распрощаться с вредным преподавателем до конца учёбы, постаралась как можно скорее успокоиться, заговорила наглее:

– А как?

– Да как хотите, если вдруг такое возможно.

– Правда? Обещаете? – глаза Эктори радостно загорелись.

– Что за детские глупости с этими обещаниями? Ладно, обещаю.

Эктори чуть помолчала, думая как бы поставить слова, чтобы Судьба, или какая там другая сущность отвечает за то, что её обещания должны сбываться, точно поняла, чего она хочет:

– И я, обещаю, что принесу Вам пригласительное, подтверждающее, что я была на званом ужине, и Вы поставите мне зачёт за все шесть ходов.

– Пшла уже!

Эктори взяла стопку своих книг, на выходе обернувшись, увидела, как Эмони, ухмыляясь, подмигнула ей.

…

Рассчитав, что до отведённой им с Мирой комнаты она успеет дойти быстрее, чем до библиотеки Эктори до конца занятия засела там.

Заперев за собой дверь и рассовав книги по полкам, Эктори, сбросив туфли, забралась в кресло с ногами. Она хотела было уже приняться за восстановление работы по словесности, но накатившая усталость не позволила ничего сделать. Свернувшись калачиком, неудобно изогнувшись, так что наверняка очень скоро разболится выгнутая шея и разболятся поджатые ноги. Но всё это будет потом, а пока она вжималась в кресло, отчаянно пытаясь запрятаться в нём, размазывая по лицу противные слёзы, которые всё не давалось сдержать и задавалась вопросами: Почему всё это происходило именно с ней? Почему свалившиеся на её голову проблемы просто не исчезнут? Зачем Судьба свела их с Эмони дороги? Почему она просто не отвяжется? От чего выбрала свой целью превращение в тонкую тернистую тропинку её дороги жизни?

Эмони стала в её глазах первопричиной всех зол не только её жизни, а миров в целом. Ей казалось, что если избавиться от дочурки директора, то всё в миг наладится. Вот только Эктори не имела ни малейшего понятия, как осуществить задуманное. Неужели она и правда могла так запросто лишить кого-то жизни, как это говорили?

В какой-то момент Эктори поняла, что сдерживаться уже больше не может, схватившись тонкими пальцами за вымокшую ткань блузки, она взвыла, слёзы стекая по её щекам, перемешиваясь с выступившими слюной и соплями, размазывались по кожаному сиденью кресла. А потом всё вдруг закончилось, Эктори неожиданно ощутила умиротворяющее опустошение и наконец смогла приняться за работу по словесности. Неожиданно над ухом прошипел знакомый голос:

– А ты, оказывается, красиво пишешь!

Эктори, неспешно повернула голову, вздрогнула: перед ней была не маленькая змейка, помещавшаяся в кулачке, а длиннющая змея, толщиной с её запястье.

– Страшно? – самодовольно спросила Сайма.

– Н-нет, просто никак не привыкну к этой твоей способности. Ты это как?

– А я особенная, ты притягиваешь к себе всё особенное.

Эктори поёрзала, продолжила писать, потом спросила, так, словно бы между делом:

– А мои обещания, правда, сбываются?

Сайма в ответ только шикнула, явно давая понять, что нечто столь очевидное можно было бы и самой понять, Эктори неверяще мотнула головой, на что змея посоветовала ей заведи список всего, что наобещала, да вычёркивай пунктики. Идея показалась Эктори весьма здравой, потому она принялась перебирать в голове всё произошедшее за последнее время, до мельчайших подробностей восстанавливая эпизоды, когда она говорила, заветное слово: «обещаю».

Обещание госпоже директору Эктори оставила безо внимания, ведь там она избежала конкретики, а вот слова, вырвавшиеся в порыве ненависти, вызванной Эмони и её подружкой, показались поводом для беспокойства.

– А как понять, чего боится твой противник? – поинтересовалась она в попытке предугадать результат исполнения обещания.

– Все боятся потерь. Кто-то боится потерять жизнь, кто-то статус, кто-то то, что привык считать неотъемлемой частью своего личного мирка, ну, и так далее.

Сунув уменьшившуюся змею в карман, Эктори поспешила на следующее занятие: «Основы искусства магии».

Преподаватель, на этот раз мужчина, поздоровался с учениками, попросил всех занять свои места и отметил, что желательно всё, что здесь рассказывают, записывать, можно хотя бы вкратце, хотя самые одарённые, конечно, могут обойтись и без этого, но экзамены всё покажут, а после включил экран, вывел на него схему.

– Все мы знаем, что энергия, лежащая в основе наших миров, для удобства подразделяется на девять элементов. Мы с вами прошли это ещё в начале года, а потом, – он открыл простую, даже примитивную записную книжку, пролистал, – а потом меня не было. Эх… Ну, скажите спасибо вашей директрисе – то то, то это, с детьми и не занимался. Будем навёрстывать. Что-то мы с вами отвлеклись. Так кто может назвать их?

Некоторые ученики подняли руки, Зингера, не обращая на них внимания, ответила, не вставая с места:

– Огонь, Вода, Земля, Воздух, Основа, Тьма, Свет, Смерть, Жизнь.

– А сможете записать обозначения?

Зингера кивнула, молча включила на планшете режим ответа. На экране появился курсор отображающий положение её пера. Напротив названий в открытой схеме, написала значки: Огонь – вертикальная черта, Вода – горизонтальная, Земля – звезда с тремя лучами, Воздух – с четырьмя, Основа – с пятью, Тьма – вертикальная черта с четырьмя лучами от середины влево, Свет – горизонтальная черта с пятью лучами от середины вверх, Смерть – восьмиконечная звезда со стёртым верхним девятым лучом, Жизнь – девятиконечная.

Преподаватель, слегка нахмурившись, кивнул.

– Что ж, хорошо, но в следующий раз не выкрикивайте с места.

Зингера кивнула.

Преподаватель повернулся к Эктори, уточнив, как к ней обращаться, посоветовал:

– Запишите, Эктори, лишним не будет.

Эктори писать было лень, поэтому она синхронизировала планшет с экраном, скопировала на отдельный лист всё изображение, и с довольным видом сообщила:

– Я всё.

– Ну, я Вас поздравляю! – с ноткой сарказма ответил преподаватель. – А теперь давайте не будем отвлекаться. Начнём с Первого элемента. Лирия, Вы ведь немалых успехов добились в его чистом использовании, расскажете нам о нём?

Лирия улыбнулась, встала, собралась отвечать…

– Извините, пожалуйста, а что значит чистое использование? – перебила её Эктори.

– Да, Вас же ещё здесь не было. Лирия, расскажете нам и об этом.

– Расскажу, – прошипела сквозь зубы она. – Чистое использование – это когда заклинание активирует только один элемент, а не их сочетание.

Эктори понимающе кивнула:

– Это как когда ты мою любимую ленту спалила, одним огнём.

Лирия улыбнулась:

– Именно так, глупышка.

Эктори улыбнулась в ответ, ответила одними губами:

– При-тра-в-лю.

Лирия вздрогнула, покосилась на Эмони, немного успокоилась, продолжила:

– Вернёмся к пламени.

– Наконец-то Вы о нём вспомнили! – ехидно заметил учитель.

– Существуют различные типы огня, призываемого магическим и обычным способами, магический, конечно, посложнее в контроле. Наиболее интересными являются «Вечное» – его первыми подчинили Каменные Змии, оно имеет зеленоватый оттенок, а названо так, потому что горит очень долго, а объект сгорает очень медленно, для призыва используется особая жидкость, называемая «Масло», которое вырабатывают специальные железы в пасти Змиев, за что их прозвали «Хранителями Вечного пламени»…

– Это хорошо, только вот Масло используется не для призыва, оно просто воспламеняется от малейшей искры, а потом пламя можно перебросить на любой другой… кх-кхм, объект, – поправил её преподаватель. – Продолжайте.

– Ещё одно, это «Ядовитое». Оно, напротив, сжигает в очень короткий срок, но то, воспламенится ли объект или нет, зависит от силы того, кто его контролирует; призывается на основе обычного пламени. За что его так назвали – неизвестно, но…

– Разрешите уточнить, – неожиданно перебила её Эктори, – его так назвали из-за цвета, уж это я помню. Вы ведь видели этот слепяще-яркий красный цвет?

– Вы в этом уверены? – недоверчиво уточнил учитель. – Ни в одном письменном источнике это не указано.

– Ну, да! Кто будет писать о том, как детям было заняться нечем и они придумывали названия вещам, у которых их ещё нет. А создатель этого пламени послушал, посмеялся, – Эктори зябко передёрнула плечами, – а потом сказал: «А вы, оказывается, не совсем бесполезные», ну и это название как-то прижилось, и менять было уже поздно.

Лирия вскинула брови, сообщила с нескрываемым сомнением:

– Создателем Ядовитого пламени был старший сын Великой Империи Гоузерт!

– Ну да, – недоумевая, в чем причина её удивления, подтвердила Эктори.

Кто-то выкрикнул с задней парты: «Да она из Империи, они там все ведающие».

Лирия совладала с желанием накричать на эту бессовестную имперскую девчонку, продолжила:

– Верхом мастерства огненной магии является контроль «Тёмного», или как его ещё называют «Низшего» пламени…

– А ещё его называют «Идисским», – вставила Эктори.

Преподаватель скептически взглянул на неё:

– Ну, поясните нам, откуда такое название?

Эктори, почувствовав, что наконец речь зашла о теме, в которой она хоть что-то знала совсем не по наслышке, принялась рассказывать:

– Слово «Идий» образовано от «Холодное место для исправления ошибок» на Первом языке, таким по изначальной задумке должен был быть Низший мир мёртвых, ну, там потом объявился этот, который без имени, хотя… О, вспомнила! Оно у него на самом деле было, но все его называли Змий Подземелий. И всё пошло не по плану.

– Очень интересная история. А названия опять дети придумали?

– Нет, мироздатели, – заявила Эктори, не заметив уже откровенной насмешки.

– Я, пожалуй, продолжу, – раздражённо сказала Лирия. – Особенность Идисского, как его назвала Эктори, пламени в том, что оно, во-первых, не излучает, а поглощает свет, а во-вторых, оно сжигает Физическое и Энергетическое тела объектов, а также его практически невозможно затушить, как и Вечное. Единственным, кто смог подчинить Тёмное пламя, не будучи сожранным им, был Безымянный Змий Подземелий, хотя существуют слухи, что его также могут контролировать его гадкое отродье и, – Лирия воодушевилась, – ещё первый сын Империи.

– Хорошо, садитесь. Эктори, у Вас есть что добавить?

– Да в общем-то нет, ну, кроме того, что после того, как Безымянного Змия наконец прикончили, его тела всё-таки сожрало Идисское пламя.

Лирия еле слышно прошипела на ухо Эмони:

– Как же сильно бесит, постоянно лезет, болтает всякую чушь. Теперь я хочу прикончить её не только потому, что Имперцы – уроды.

– А старшего сына Империи ты обожаешь, – усмехнулась Эмони.

– Он погиб на войне, как герой.

Эмони хохотнула, поинтересовалась насмешливо, явно показывая, что Лирии известно далеко не всё:

– А когда он, по-твоему, с пламенем поиграться успел?

– То есть? – проговорила Лирия, желая понять смысл ей сказанного.

Эмони проигнорировала вопрос, сменила тему:

– Я ненавижу эту девчонку по той же причине. Но самое раздражающее – это то, что весь бред, который она несёт, оказывается правдой.

– Абсурд!

– Ага, самый настоящий, – подтвердила Эмони, а помолчав, спокойно добавила. – Может, язык ей отрезать?

Преподаватель взглянул на часы:

– Заболтались мы, давайте по-быстрому пробежимся по остальным элементам и закругляемся. Я указываю на вас, а вы отвечаете вкратце про элемент, поехали:

– Вода?

– Это элемент, как бы все жидкости, в общем.

– Земля?

– Короче, это твёрдые объекты, ну камни, почва, железки.

– Воздух?

– После создания миров этот элемент заполнил все пустоты.

– Основа?

– Элемент, к которому редко встречается предрасположенность у магов. Он – стержень миров, с него началось их создание, но расположен он пятым, потому что в центре всего.

– Тьма?

– Скрытое.

– Свет? Мира, я спрошу Вас, ведь это ваш основной элемент.

Мира на мгновение замялась, потом всё же ответила:

– Э-э нет. Но это самый непонятный элемент, то ли это – видимое, то ли какое-либо излучение.

– Не только у Вас неполадки с его определением – в разных источниках разные мнения, но мы будем считать нечто общее. Далее, Смерть. Кто ответит?

Зингера вскинула руку, поинтересовалась:

– Позволите?

– Я Вас про жизнь хотел спросить.

– А я про всё могу, а они, – указала на группу, – только рады будут.

– Давайте уж, – понимая правдивость её слов согласился преподаватель.

– На протяжении жизни в нас и других существах накапливается энергия Смерти, и расходуется – Жизни. Когда Смерть сравнивается с Жизнью, наступает то, что называется естественной смертью. Ну, а после любой смерти Энергетическое тело отделяется от Физического и отправляется в мир мёртвых, где находятся либо до смерти в том мире, либо ещё до какого-то определённого срока. Существует теория, что до полного «восстановления» Физического тела, но подтверждений нет.

– Хорошо. Занятие подошло к концу, все свободны, до свидания.

Глава 7

Мира, наконец, добравшись до столовой, ела жадно, словно у неё вот-вот всё заберут.

– Можно не чавкать?! – возмутилась Зингера.

– Я за-акаю, – ответила Мира с набитым ртом.

– Где вся культура? Ведёшь себя хуже простолюдинки!

Мира дожевав, отпила чая, ответила уже более ясно:

– Мне надо успеть, пока Эктори не опомнилась, а то ведь тоже захочет – всё заберёт и буду я голодный, холодный, одинокий.

– А? Что? – непонимающе спросила Эктори, отреагировав на упоминание того, как её обычно звали.

– Чего сидишь такая вся задуманная? Какую думу думаешь? – поинтересовалась Мира.

– Я? – всё ещё не понимая о чём идёт речь, уточнила Эктори.

Мира кивнула.

Эктори повернувшись к ней, действительно начала рассказывать мысли, кружившиеся в голове:

– Да мне вот непонятно, почему Лирия назвала сына змия Подземелий отродьем? Так ведь говорят о ком-то нехорошем, а часто используют и как оскорбление. А он хороший, просто замечательный.

Зингера наклонилась к уху Миры, прошептала еле слышно:

– Я же говорю – не нравится она мне, странная она.

Подняв голову, она наткнулась на серьёзный взгляд холодных глаз Эктори, спросила с лёгким презрением, словно не понимая причины такой реакции:

– Чего?

– Почему ты ко мне так относишься? Зачем ты ходишь за мной, прячешься?

Мира с Зингерой уставились на Эктори в изумлении, словно бы она спросила нечто немыслимое. В попытки объяснить для себя такую реакцию, ария мысленно повторила вопрос, выискивая в нём что-нибудь необычное.

– Как?! Как ты услышала? – недоверчиво спросила Зингера.

Мира кивнула:

– И правда, как? Даже я не всё расслышала.

– То есть? Это было неразборчиво – да, но не тихо, – попыталась объяснить Эктори, всё ещё не придавая значения бытовавшим среди арий предположениям, что их слух и зрение несколько превосходили среднее значение.

Зингера гневно скрипнула зубами:

– Ты спрашиваешь, почему мне не нравишься, хорошо, я отвечу! Древние тайны всех мирозданий мне не под силу, и мне это очень не нравится! Мне не нравится то, чего я не могу постичь. Я хочу знать, знать всё. Но я не вижу, не вижу тебя. С другими всё просто – одного взгляда достаточно, чтобы понять если не всё, то многое. А ты… Отвечай! Расскажи мне всё! – недоверие в глазах Зингеры сменялось необъяснимым ликованием. – Кто ты? Откуда? Как тебе слышно то, что не слышно нормальным? Почему ты всё время болтаешь о том, что неизвестно другим? Как твоё настоящее имя?

Эктори хотела было возразить, что того, как её называют достаточно, но Зингера, увидев это, заявила:

– Не пытайся изворачиваться, вы не умеете лгать – проверено. А что имя не настоящее – это видно, слишком длинное, слишком сложное. И представляясь ты ещё не разу не сказала, что Эктори – имя.

Зингера затихла, откинулась на спинку стула, выжидающе посмотрела на Эктори, потребовала:

– Говори, всё говори.

Тут неожиданно вмешалась Мира:

– А ещё скажи-ка, почему ты так похожа на портрет первого принца Империи, что мой дед писал?

Эктори и Зингера ошарашено распахнули глаза, Мира растерянно ответила:

– Мы задаём интересующие нас вопросы, а мне вот этот уже урок и аж два перерыва покоя не даёт!

Эктори неопределённо пожала плечами, хмыкнула:

– Думаешь, я видела портрет? Думаешь, я помню, почему? А так – на всё отвечу, что сама знаю. Я из Амперии, хотя сама в этом не полностью уверенна, но есть основания полагать, что это и правда так. У меня просто хороший слух, у всех Амперцев, хотя нет, так говорить неправильно, путаница получается. У всех арий, так наш народ называется, хороший слух. Это, кстати, то немногое, что у нас с упырями общего осталось, – про имя она говорить не стала, понадеялась, что забудут, и так уже много было сказано.

– Откуда такие познания? – недоверчиво спросила Зингера.

– А вот не помню я, совсем ничего не помню.

Мира подскочила с места, нагнулась к Эктори, взволнованно спросила:

– Как так?! Совсем?

Эктори пожала плечами. Зингера предположила с надеждой:

– Может, ты тогда случа-айно знаешь, почему я тебя не вижу? – заметив непонимание Эктори, пояснила: – Нет, так-то я тебя вижу, я говорила про энергию, она есть внутри каждого, она собственно и обеспечивает существование и наше, и всех миров – вообще абсолютно всего.

– А-а, это, – Эктори хихикнула и обратилась, словно к кому-то ещё: – Я же говорила, не надо никаких заслонов, это слишком подозрительно. А ты сказала «палевно, палевно». И что в итоге?

Своими непонятно кому адресованными словами Эктори вогнала в ступор и Зингеру, и Миру.

Маленькая зелёная змейка скользнула из рукава на стол:

– Да ты и так уже спалила всё, что можно было. Ты буквально ходишь и орёшь на каждом углу: «Здравствуйте, я знаю кучу всего, о чём рядовой Амперец даже помыслить не может». С твоей скрытностью тебе осталось только на лбу написать: «Я ничего не помню, но я…» – Сайма осеклась, обернулась на до смерти перепуганную Миру, ничего не понимающую Зингеру. – Ладно, не важно.

– Вы закончили? – испуганно пропищала Мира. – Потому что я сейчас начну визжать, – она вдохнула побольше воздуха.

Зингера быстро зажав её рот рукой, шепнула:

– Не надо.

– Да, не бойся, она кусает только меня и тех, кто ей не нравится, – попыталась успокоить Эктори, но поняла, что это как-то не очень обнадеживающе звучит.

– Ты не будешь кричать? – спросила Зингера.

Мира что-то промычала в ответ.

– Я могу убрать руку? Если да, то кивни.

Мира слегка наклонила голову. Зингера, отпустив её, наклонилась к змейке.

– А кто это у нас такой зелёненький? Ути, путечка…

– Я Сайма, очень приятно.

– А что это за вид? – обратилась Зингера уже к Эктори. – А правда, что чем ярче цвета змеи, те более опасный у неё яд?

– Я не помню, к какому виду она относится, но знаю, что её имя образовано от «Сарийома».

Зингера, явно обрадованная новым знакомством, обратилась к подруге:

– Мирочка, найди пожалуйста.

– Отстань, у меня шок, – огрызнулась Мира, отодвигаясь от змеи подальше.

– Так вот, отвлекись, полазай по статейкам.

Мира развернула планшет, уточнила название, Эктори медленно продиктовала его по слогам.

– Да уж, и подруги у тебя ненормальные, и ты, – сказала Сайма, подползла ближе к Зингере. – Да, чем ярче змея, тем больше вероятность, что её яд очень силён, это так мироздатели сделали, чтобы не путаться, а то неприятно помереть от укуса собственного творения. Но у меня вот яда своего совсем нет.

Мира облегчённо выдохнула.

Сайма добавила, издеваясь:

– Я только умею чужие копировать.

– Такое вообще возможно? – усомнилась Зингера.

– Нет, – сказала Мира, – такого вида нет.

– Потому, что я не змея, я змий, – заявила Сайма, – и про нас ещё ничего не писали, нет возможности изучить, мы, вообще-то, из Подземелий.

Неожиданно вмешалась Эктори, переключая внимание с польщённой проявленным к ней интересом змеи на себя:

– Сними свой заслон, теперь и мне интересно, какие элементы – мои. А потом можешь рассказывать, какая ты особенная и уникальная даже среди своих.

Сайма скользнула ей на запястье, сильно сжала. Зингера подняла взгляд, замерла.

– Что? Что-то редкое, особенное?! – в нетерпении спросила Эктори.

В ответ Эктори получила смешок:

– Просто два элемента. Стоило ли это скрывать? Комбинация вполне штатная.

Почувствовав некоторое разочарование, Эктори нахмурилась но Зингера решила всё-так её утешить:

– Ну, к тебе два элемента относятся с благосклонностью, а остальные просто равнодушны, однако не отвергают, можешь считать себя счастливицей. Обычно достаётся один основной, и, если сильно повезёт, несколько второстепенных.

Тут вмешалась Мира, стремясь показать, как сильно Эктори повезло:

– У меня например все в равной степени хороши, но нет какого-то, чтобы лучше других. Это значит, что я буду сильнее среднеуровневого мага, с избранным элементом, но только если буду все сразу использовать – в комбинациях. А она, кстати, – указала на Зингеру, – говорила, что я просто самородок. Правда, количество влияет на качество, я могу развиваться в любом направлении, но во всех пока получается невесть что.

Зингера кивнула, наклонилась к Эктори:

– Я хочу тебя учить, а в обмен ты будешь мне рассказывать всё, что вспомнишь, конечно, на личную жизнь мне всё равно, но тайны в твоей голове должны стать моими.

Эктори взглянула на Зингеру, которая на вид была немногим старше неё скептически, невольно переняв надменный тон змеи, поинтересовалась:

– А сможешь учить-то? Да и стоит ли узнавать открывшиеся мне секреты мироздания? Говорят: «Много будешь знать – скоро состаришься!».

– Я хранитель Девятого элемента, я могу научить любого. А старость мне не грозит, пока сама того не захочу, или контракт не заключу.

На лице Эктори отразился неподдельный интерес: она слышала о хранителях элементов, не ни существовало ни одного письменного источника, описывавшего встречи с ними.

…

После занятий Эктори вновь пошла в уже привычную ей комнатушку, самостоятельно заварила чай, дождалась тётушки-библиотекаря, обещавшей научить её шить.

Та, оказав как определить, где пришить потайной карман, чтобы ничего не топорщилось, велела снять пиджак, расправив его на коленях, достав из кармана маленький ножичек, парой быстрых движений отпорола подкладку, на немой вопрос изумлённой Эктори, ответила:

– Зато, у тебя теперь нет права на ошибку. Я показываю, ты повторяешь.

Арии ничего иного не оставалось делать, кроме как кивнуть.

«Какая ты понятливая, малышка моя!», – проговорила библиотекарь, садясь рядом на диван. Достав из тумбочки несколько лоскутков плотной тёмно-синей ткани, она из одного вырезала треугольник по форме конца ножен, с припусками на швы, из другого полоску. Показала, где подгибать, каким швом где проходить, куда прятать узелки, когда закончилась нитка. Эктори, внимательно выслушав, принялась за работу, прикладывая все мыслимые и не мыслимые усилия, чтобы стежки были одинаковыми, а строчка шла ровно, но иголка всё время втыкалась в нежные пальчики, приходилось постоянно время совать их в рот, в попытке отвлечься от боли, и чтобы кровью ткань не запачкать. Когда Эктори наконец начала пришивать лоскут с петельками для кинжала к грубому полотну пиджака и в очередной раз ткнула иглой палец, не выдержав, спросила:

– А почему не магией?

– Магия будет не всегда, – наставительно ответила тётушка.

Эктори рассерженно хмыкнула:

– Да так-то руки тоже.

– Шансов жить без магии, но с руками больше, чем наоборот.

– Да? – наигранно изумлённо поинтересовалась Эктори.

– Ну, я вот живу.

Ария кивнула, допив чай, с усиленным упорством продолжила работу. К её удивлению, хоть каждая ошибка причиняла противную боль, мысли не отвлекались на всемирную несправедливость. Единственное о чём она теперь могла думать, было сосредоточённость на том, как бы не вонзить иглу в палец, и это действительно успокаивало.

Заснула Эктори только под утро, окончательно уморившись – оставить дело незаконченным она просто не могла себе позволить, уж очень хотелось поскорее опробовать новый кармашек. Поспать ей удалось совсем немного – только звезда поднялась над лесом, её лучи скользнули в окно, отразившись от зеркальца, стоявшего на столике, засветили в глаза Эктори.

Она встала, сложила плед, распахнула окно, вдохнула свежий прохладный утренний воздух. Из пруда на неё неодобрительно смотрела рыбина. Эктори уселась на подоконник, приветливо помахала, зверюга развернувшись, уплыла. Заслышав знакомый голос, ария спрыгнула на парапет, пошла к углу здания, аккуратно переступая.

Глава 8

– Мой господин!

В ответ на восклицание последовало безапелляционное:

– Нет.

– Мой господин, отец не простит мне, если с Вами что-то случится!

– Поживёшь не прощённым, – было сказано всё так же грубо и властно.

– Мой господин, почему нельзя просто перенести Ваши планы на другой день?!

Хафэр тяжело вздохнул, сказал, глядя в глаза своему собеседнику:

– Мой друг, я уважаю твоего отца, крайне ценю его советы, но он слишком увлёкся. Все мы знаем, как работает Книга Судеб – она никогда не скажет конкретно.

– Но в этот раз всё чётко: Вы пойдёте в эти… – он запнулся, попытался подобрать не самое грубое описание, – в эти богами забытые районы, как всегда, пренебрегая нормальным транспортом, а потом… Повстречаетесь со смертью.

– И? – спросил Хафэр, всем видом показывая, что это всё ему уже надоело.

– Дальше, Книга хранит молчание. Вы же знаете, Она отказывается рассказывать грядущее, пока предсказанное не воплотится. Мы понятия не имеем, что будет!

– Тогда просто подожди, а я пошёл, – Хафэр развернулся, направился по каменной дорожке к центральному выходу с территории Академии.

– Мой господин! – всё ещё отказывался униматься его собеседник.

– Что-то ещё?

– Да, мой господин. Это просто немыслимо, чтобы Вы один отправились туда.

– И? – раздражённо произнёс Хафэр.

– Я с Вами.

Ответил Хафэр всё так же повелительно:

– Нет.

– Но мой господин, это неразумно, в тех районах даже днём! даже местные! стараются не разгуливать поодиночке.

– Тогда я пойду с ней, – Хафэр обернулся, указал на высунувшуюся из-за угла Эктори.

– Мой господин, Вы уверены, что эта леди согласится?

Хафэр кивнул, жестом подозвал Эктори.

– И зачем придумали двери?.. Если начать день, выйдя через окно, всё, между прочим, будет гораздо интереснее, – отстранёно сообщила она.

– Прошу прощения, мой господин, эта – согласится, – с насмешкой произнёс юноша, который всё это время был с Хафэром.

Эктори посмотрела на него так, словно бы только что заметила. Он, в отличие от Хафэра, был высоким и загорелым, глаза, поблёскивавшие золотым, недоверчиво смотрели из-под нахмуренных бровей. На лице его промелькнула радость вызванная узнаванием, словно бы теперь он точно знал, что ей можно спокойно доверить Судьбу своего господина…

– Господин, изволите нас с леди представить? – сказал он, слегка наклонившись к Хафэру, как-то загадочно улыбаясь, по всему виду его Эктори понимала, что уж он то прекрасно понимает, кто она на самом деле, но подобно Сайме и всем прочив, подчиняется правилам какой-то непонятной для Эктори игры…

Эктори мило улыбнулась, услышав, что её назвали «Леди», кожа на её щеках пооранжевела, начала немного поблёскивать золотистым.

Хафэр посмотрел на них в некотором смятении, проговорил, словно бы не зная о принятых среди благородных господ правилах:

– Зачем? Это вам надо.

– Мой господин, так принято! – поспешил объяснить Хафэру его спутник. – Вы должны нас друг другу представить и порекомендовать. Таковы правила Высшего общества. Привыкайте!

Хафэр недовольно поджал губы, пробурчал еле слышно: «Надо реформировать…», покачал головой, сказал:

– Эта чудаковатая девчонка называется Эктори. А этого зовут Гэо, он мой друг.

– Я всего лишь слуга моего господина, – уточнил Гэо.

– Друг, – недовольно поправил Хафэр.

– Мой господин…

– Я сказал – значит, так.

– Да, мой господин! – всё же не стал спорить с ним Гэо.

Эктори хихикнула, прикрыв рот ладонью. Гэо поклонился ей, проговорил:

– Если вдруг окажетесь в каких либо неприятностях, послушайтесь её, она уж явно больше Вас знает как поступать на практике, а не в теории. Но всё же я бы хотел сопроводить вас обоих.

Хафэр, к удивлению Эктори спорить с тем, чтобы довериться ей не стал, а она всё это время судорожно пыталась понять о чём шла речь и откуда она могла бы знать, как выпутываться из неприятностей…

Хафэр велел:

– Свободен.

– Мой господин! – вновь возразил Гэо.

– Хватит! Я приказываю уйти.

– Мой господин, я обещал защищать Вас, пусть даже от Судьбы.

– Ты обещал не ослушиваться моих приказов, – Хафэр слегка повысил тон.

– Если что-то произойдёт, я обещаю вас даже из Подземелий достать.

– Хорошо.

Гэо пошёл прочь. Проводив его взглядом, Эктори догнала Хафэра, решила уточнить:

– Подземельями Амперцы по прежнему называют все Миры Мёртвых?

– Один из.

– Но ведь когда-то те они были едины, а Подземелья – это их первое название, а потом один из мироздателей прикончил Безымянного змия и условно разделил их на Высший и Низший, а их Амперцы обзывают их Арий и Идий.

– Да.

– И теперь Подземельями называют Идий?

– Конечно.

Хафэр взглянул на Эктори так, словно бы что-то хотел ей сказать, но промолчав, ускорил шаг.

Петляя между деревьев, иногда срезая путь по траве, они дошли до парадных ворот Академии. Хафэр подошёл к, как показалось Эктори, обычной четырёхугольной каменной колонне, невысокой – ему всего по пояс. Эктори подошла сзади, заглянула. Он повернулся, положил руку ей на плечо, достал из кармана карточку, заглянув в её лучащиеся любопытством глаза, холодно велел:

– Глаза закрой.

Не успела Эктори ничего ответить, как всё вокруг померкло, перед взором заплясали непонятные искажённые образы, незнакомых ей мест и действий, время словно бы замедлилось, а потом его вовсе не стало. Когда ария уже начала забывать себя, резкая вспышка света ослепила её, из белой пелены начали прорисовываться очертания невысоких домов, только тёмное пятно прямо перед глазами оставалось всё таким же размытым. Она попыталась отойти от этой непонятной тьмы, голова закружилась, картина, только начавшая проясняться, вновь заплясала перед взором. Эктори зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, она уже сидела на каменной мостовой, перед ней стоял Хафэр, разглядывая улицу.

– Что это было? – спросила она ошеломлённо.

Хафэр вздрогнул от неожиданности, словно вот только сейчас вспомнил, что в мирах есть ещё что-то, кроме него и его мыслей, сказал наставительно:

– Я сказал глаза закрыть.

Эктори тут же недовольно запротестовала:

– Но ты то не закрывал! Я точно видела.

Короткое равнодушное: «Да» – стало ей ответом.

Эктори замолчала – не привыкла она ещё к этим ответам, которые надо принимать как должное, без объяснений, а ей жизненно необходимы эти самые объяснения, ответы на всё увеличивающееся количество вопросов. Поняв, что Хафэр сам никогда не заговорит, если только это ему не интересно, и всё у него нужно выспрашивать, ария уточнила:

– Как долго мы были… ну, там… в этом промежутке между пространствами?

– Мгновение, – всё так же не заинтересованно проговорил Хафэр.

– Оно было длиннее, чем вся жизнь, которую помню.

– Да, удобно.

– Ага, очень! – проговорила Эктори стараясь вложить как можно больше издёвки в голос, чего, как ей показалось, Хафэр попросту не заметил.

– Я ошибся с местом, пройдёмся, – проговорил он, подавая руку – помогая подняться.

Дожидаться пока Эктори отряхнётся, поправит юбку, Хафэр не стал: развернулся и пошёл, стремясь как можно быстрее разобраться со всеми делами. Эктори поспешила следом, вытираясь на ходу, спросила о том, как работают коробки, с помощью которых она смогли переместиться в пространстве. Хафэр, сосредоточенный на попытках отыскать знакомые ориентиры, по началу не понял, о чём идёт речь, но догадавшись ответил:

– Просто нас разрезали, а оптом собрали заново.

Эктори в первое мгновение растерялась, пытаясь уловить смысл сказанного, промямлила:

– Я не совсем об этом спрашивала…

По результате долгих расспросов, чуть ни не насильно вытягивая из Хафэра каждое слово, Эктори всё же смогла вызнать, что коробки – терминалы, активировать их можно карточками, которые выдаются каждому ученику Академии, меню действий оказывается видно только тому, кто терминал активировал.

– А какие опции можно выбрать? – поинтересовалась Эктори.

Хафэр ответил ей утомлённо:

– Перемещение, скан информации… Там всё написано, – махнул он рукой куда-то в неопределённом направлении.

– А платить, ну, или там переводить средства можно? – всё не отставала Эктори.

– Да.

– Где хранятся деньги и как их снимать?

– В энергетическом состоянии, в системе, на твоём счёте, снять можно… Да, с планшета можно.

– Он тоже терминал?

– Упрощённый.

– А на одно имя может быть несколько счетов?

– Бесконечное множество, – ответил Хафэр, всё ещё не особо вникая в смысл расспросов Эктори.

– А как открыть?

Только теперь до Имперца дошло, что Эктори что-то затевала, теперь уже вопросы задавал он, но Эктори не задумываясь ответила: «Я просто не доверяю госпоже директору и не хочу ей быть обязана ещё больше чем сейчас, потому не могу брать её деньги и не хочу, чтобы она знала о моих тратах». Больше она говорить ничего не стала, и Хафэр, сочтя повод достаточно веским, остановился, облокотившись на перила мостика, по которому они шли, заставив Эктори достать планшет, показал как и где регистрировать.

Заметив, что Хафэр управляется с её планшетом только с помощью пера, Эктори уточнила:

– А на нём ведь и пальцем можно?

Хафэр утвердительно кивнул и Эктори решила тут же озвучить зародившееся предположение

– Ты просто не хочешь снимать перчатки.

– Потому-что твой, – в очередной раз не многословно ответил Хафэр, но сдавшись под градом посыпавшихся на него вопросов объяснил, что планшет каждого ученика, как и его карта настроены на энергию его хозяина, а значит перо – единственный способ управлять чужим планшетом.

Уточнив, не разрядится ли перо, если держать его отдельно, Эктори решила впредь рассовывать их по разным карманам.

Когда настало время вписать личные данные Эктори содрогнулась – требовалось слишком много неизвестной ей информации, к её величайшему счастью, после выбора в графе гражданство Империи Гоузерт, потребовалось вписать только форму обращения, даже не имя.

Вписав от рука: А – как Э, к, т, о, р, и, она протянула планшет обратно Хафэру, на лице которого удивление, он уточнил:

– Актори?

– Эктори, просто по правилам Первого языка пишется так.

– Правила упростили, для народа… Теперь Актори, – раздосадованно пробурчал Хафэр.

Эктори тут же запротестовала:

– Но я же не могу написать просто Э, это ошибка.

– Слово, производное от слова на А? – спросил Хафэр только из любопытства.

– От нескольких слов, одно… – она осеклась, испугавшись, что вот сейчас наговорит кучу всего, а потом вдруг Хафэр решит позадавать вопросы, и придётся как-нибудь выкручиваться, лгать-то нельзя.

Хафэр только пожал плечами, всем видом демонстрируя следование одному из основных законов этикета империи: позволял окружающим говорить то, что они хотят и столько, сколько они хотят. Вместо пустых попыток удовлетворить любопытство, он спросил:

– Деньги есть?

Эктори нахмурившись, порылась по карманам, отыскав в карманах монету, с давильным видом протянула её Имперцу, но вызвала лишь пренебрежительный взгляд и ворчливый комментарий:

– Сшодая полновесной? Это даже не деньги, можешь такую мелочь на погоду выкинуть.

Эктори нахмурилась, припрятала монету обратно, на границе сознания припоминая, что это здесь деньги маленькие, а во-от на окраенных мирах…

Со словами: «Лучше не позорься», Хафэр вытащил свою карту, перевёл сшод Имперских.

Глаза Эктори округлились, в голове судорожно заметались мысли, она пыталась что-то восклицать, но слова не шли на язык.

– Мало? – спросил Хафэр, ухмыльнувшись.

– Да какой мало?! Я на это целый ход в буфете аж по три раза в день питаться буду! Я же с тобой не расплачусь теперь!

– Твоя семья? – задал Хафэр очередной вопрос, цель которого Эктори не смогла понять даже контекст беседы.

– Что – моя семья? Мне у них, что ли денег просить? Ну, уж нет! Как мне теперь расплатиться? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Только предупреждаю: без крайностей!

– Ничего, – спокойно ответив Хафэр, пошёл дальше по улице.

Эктори догнав его, пошла задом наперёд, ожидающе глядя в немного надменное лицо:

– Ничего в этом мире просто так не делают, какая у тебя цель?

– Считай, плата за сопровождение, – попытался отвязаться от её вопросов Хафэр.

– Но, это нелепо! Мне всё равно делать нечего было.

– А вот в этом никому не признавайся. Твоё время – самое ценное, что у тебя есть. Когда ты тратишь его на других, делаешь им одолжение.

– Ладно, уговорил. – Немного помолчав, Эктори решила воспользоваться предоставившейся ситуацией. – Но я бы приняла плату в ином виде.

В глазах Хафэра промелькнула заинтересованность, Эктори решила объяснить:

– Мне нужна твоя защита. Я уже раз говорила, что не нравится мне госпожа директор, она явно чего-то хочет. Я слишком сильно завишу от неё. Это сейчас она терпит меня, не исключает, но сто если я покажусь ей в какой-то момент бесполезной, а то и вовсе мешать начну? Я видела, что она не смогла возражать когда ты ушёл, да к тому же ты единственный, кто ходит по Академии с оружием. В общем, думаю, если эта наглость в течении пяти ходов, что ты учишься, всё ещё остаётся безнаказанной, за ней что-то то да стоит. Защити меня.

Хафэр улыбнувшись каким-то своим мыслям, кивнул, потянулся было взъерошить Эктори волосы, но тут же отдёрнул руку, проговорил:

– Ты похожа на мою очень хорошую знакомую.

Эктори замолчав, пошла рядом, перевела взгляд на светло-оранжевые камни под ногами, на невысокие домики, некоторые из которых покосились от времени, у других провалились крыши. Хотя между камней пролезла сочная зелень, а утренняя звезда светила ярко, вся общая картина была мрачновата… Эктори заговорила, чтобы отвлечься от неприятных ощущений:

– А этот, который твой друг, кто он?

Хафэр чуть замедлил шаг, обернулся, предложил её самой подумать.

– Ну… – Эктори изучающе осмотрела Хафэра и вновь слегка отвела взгляд в сторону. – Когда я увидела его, я подумала: «Высокого полёта птица!», но по тому, как он постоянно называл тебя господином, поняла, что он твой слуга. А потом я увидела его глаза, и в голове что-то пропищало трусливо: «Хыщная птица», у него такой взгляд, словно примеряется, как бы мои глазки выклевать.

– Он перевёртыш, – объяснил её ощущения Хафэр.

Глаза Эктори разгорелись от всё возрастающего любопытства, она тут же спросила:

– А лиц у него сколько?

– Два.

– Второе – это птица? – предположила Эктори, уже наперёд зная ответ и радуясь, что знания о мирах понемногу возвращаются к ней. Получив утвердительный ответ, Эктори тут же принялась объяснять: – А я по носу поняла, он у него чем-то на клюв похож. Ведь у каждого перевёртыша есть нечто общее между всеми лицами. А как он с вами уживается? Амперцы, вроде, другие виды не любят…

Вновь холодно и надменно Хафэр поправил её:

– Он из Арий. Называй нас так. Имперцы больше не любят, когда их называют Имперцами.

Эктори хотела ещё что-нибудь вызнать про Империю и про арий – про её страну и вид, но ответы Хафэра были столь коротки и расплывчаты, что она решила оставить попытки до лучших времён: всё равно когда-нибудь сам всё расскажет – все рассказывают и этот, такой молчаливый, не станет исключением. Но Хафэр шёл молча, разглядывал домики, что-то примечал, а ей всё казалось одинаковым.

Кучка детей, рисовавшая что-то на земле, завидев их, подорвалась с места, в глазах их читались опасение и любопытство. Эктори удалось расслышать как кто-то из ребят поражённо шепнул: «Господа волшебники из того дома в лесу», в ответ ему зашикали, призывая молчать.

Хафэр, пренебрежительно взглянув на бедняцких детей, отвернувшись, пошёл прочь, но Эктори остановилась, слегка улыбнувшись, приветственно махнула им рукой. Дети тут же окружили её, засыпая на перебой вопросами о том, правда ли она умеет колдовать и просьбами что-нибудь показать.

Эктори, взглянув на Хафэра, решившего её всё-таки дождаться, но не желавшего вмешиваться, пробежалась взглядом по улице, отыскивая что-нибудь с помощью чего могла бы показать малышне чудо.

В голове Эктори неохотно всплывали принципы построения заклинаний, которые она успела вывести, пока Зингера заставляла её учить наизусть строки текста на Первом языке, твердя что над смыслом и похоже не до конца понимая составленных текстов.

Подобрав с каменной кладки засохшую ветку, Эктори обратилась к силам миров на понятном им языке, называя своё истинное имя, ведь только так энергия согласилась бы откликнуться: «Я, кому имя Ар…», – тут она замялась, поняв что так и не определилась со способом воплощения задуманного. «Обратиться ли к силам иллюзии? Или действительно направить энергию? А что это за растение? Цветёт ли оно? А то ведь не получится же переписать уже заданную от природы структуру живого объекта. А считается ли подобное воскрешением? В заклинаниях, показанных Зингерой ведь были и те, что возвращают жизнь засохшим растениям. – Губы Эктори растянулись в лёгкой усмешке: – почему-то запрет на воскрешение на растения не распространяется, а ведь они также живут, потом умирают». Эктори попыталась восстановить в памяти заклинание Зингеры и тут же укорила себя за излишнюю самоуверенность: оправдавшись тем, что Первый язык для неё роднее чем даже имперски заучивать она ничего не стала, а потому и вспоминать оказалось нечего…

Ария прикрыла глаза, понадеявшись что миры проявив милость согласятся понять её и без слов. Вообразила, потом осознала, затем почувствовала, как энергия, распределённая по всему телу, сконцентрировалась на кончиках пальцев, из них зрелищно полился тёплый свет. Магия и без зрелищного свечения? Такое просто не укладывается в сознании ни колдунов, ни зрителей. Потому свет бывает всегда, когда свершается «чудо», так ведь эффектнее И вот обычная палка, становится веткой, на ней появляются бутоны и цветы, цветы это ведь всегда красиво, а вот листья не нужны – слишком банально, поэтому они и не появляются.

Открыв глаза, Эктори увидела, что держит уже тёмно-коричневую веточку, с небольшими жёлтыми цветочками, лёгкими и воздушными. Улыбнувшись, она протянула полочку одной из ближе стоявших девчонок. Ребятня выхватывала друг у друга кусочек чуда, свершившегося на их глазах, а один мальчишка, из тех, что постарше, подошёл к Эктори, тихо спросил:

– А вы только цветочки умеете?

Не успела она ответить «Пока да, ведь я ещё учусь», как Хафэр схватил её под локоть, пробурчав что-то вроде «Опаздываем», потащил прочь.

– Чего это ты?! Завидуешь тому, что могу без посредников с мирами поговорить? – спросила она, как только кучка ребятни скрылась из виду.

Хафэр отпустил её руку, пошёл медленнее:

– Дура. Ты даже не подумала, что могло случиться. Если бы Мир просто послал бы тебя со своим контролем куда подальше? А если бы ему захотелось развлечься, и вместо твоей, на фокус пошла бы энергия кого-нибудь из них? – к удивлению Эктори он говорил спокойно, словно подобное для него было обыденностью, а ведь она-то чуть ли не первая, кому удалось подчинить силы мира без заклинания.

– Ну, ничего же не произошло, – попыталась оправдаться она.

– Ты просто пока ничего не заметила. Не дураки придумали заклинания. Они для того и созданы, чтобы использовать энергию миров, а не тратить свою собственную.

Ещё не до конца осознав всей серьёзности произошедшего, Эктори вопросительно уставилась на Хафэра, он продолжил корить её:

– И к чему все эти дешёвые эффекты? На них тоже силы тратятся и немалые.

– И что теперь со мной будет? – наконец испугавшись поинтересовалась Эктори.

– Надейся, что силы восстановятся, но ты в основном тратила Жизнь, Света и Основы – поменьше, а она, как знаешь, восстанавливается только после смерти, в мирах мёртвых, хотя…

– Что хотя?

– Кто-то другой может поделиться.

В глазах Эктори промелькнуло облегчённое воодушевление, которое Хафэр тут же погнал прочъ

– Ищи дурака.

Видя, что девушка уже начала погружение в пучину отчаяния, Хафэр всё же решил утешить её:

– Ты потратила не слишком много, пару ходов всего лишь, а жизнь штука не короткая, можно что-то придумать.

– Аж пару ходов! Это сколько всего успеть можно?! А если мне именно пары ходов и не хватит на то, чтобы придумать. Что тогда?

– Судьба, – спокойно ответил он.

Глава 9

Хафэр остановился перед обшарпанным двухэтажным домиком, зайдя в подъезд, поднялся, без стука распахнул хлипкую деревянную дверь. Эктори вбежала следом, увидев как скульптор, оставив работу над странной статуэткой, изображавшей растение со множеством лиц вместо цветков и кистей рук вместо листьев, поспешно перевела взгляд от омерзительной, из-за своей детальности скульптуры на окно, покрытое таким слоем пыли, что в комнате, не смотря на яркий свет снаружи, царил полумрак.

На подоконнике лежал цветок: пять ярко алых лепестков обрамляли корону из чёрных щупалец на месте тычинок, с неким подобие жвал насекомых на месте пестика, он показался Эктори настоящим, но разглядев тонкие но всё же слишком грубые для цветов лепестки, ария поняла, что это жутковатое нечто тоже вырезано из камня. От этого стало только больше не по себе. Присев, Эктори спряталась за спину Хафэра, борясь с желанием если не выбежать прочь, то хотя бы зажмуриться.

Тусклый свет вырисовывал черты каменных тел, мужчины и женщины сплетённые в страстных объятьях. Эктори выдохнула, наконец-то перед ней если не что-то нормальное, то хотя бы обычное. Сощурилась, рассмотрев детали еле сдержала пронзительный визг: он и она действительно слились воедино, две гладкие головы стали одной, с затылками с обеих сторон, в местах соприкосновения голых тел кожа, ставшая общей, натянулась словно вот вот порвётся. Эктори невольно представила, как такое нечто могло бы существовать, в ужасе попятилась. Подобное слишком омерзительно, что бы создатели позволили ему оставаться в их мирах.

Эктори уперлась спиной во что-то твёрдое, боязливо повернула голову, в ожидании ещё одной мерзости. На стене висел огромный рот, пухлые сочные губы – широко распахнутый, длинный заострённый к кончику язык полностью высунут, на нём овальное лицо перекошенное от страдания, кристально прозрачные капли каменной слюны слабо поблёскивали в рассеянном свете. Эктори закрыла лицо руками, откуда-то издалека услышала незнакомый голос.

Скульптор, отвлёкшись от рассказа о прелестях работы с новым материалом, который он бы никогда не смог опробовать если бы не поддержка Империи, обратил внимание на девушку:

– Господин Корэр, может вашей спутнице дурно от спёртого воздуха?

Хафэр наконец вспомнив об Эктори, испуганно вцепившуюся в его руку, сказал, успокаивая скульптора:

– Она просто под большим впечатлением от ваших работ.

Скульптор смотрел поражённо. Эктори наклонилась к уху Хафэра, прошептала:

– Они страшные, словно живые, таких ведь нет в нашем мире?

– Оживлять то, что никогда не было живым слишком сложно. Хотя… Можно найти свежего мертвеца и с его телом провести метаморфозы, такой да, оживёт. Хотя ещё проще изменять сразу живого.

Эктори вздрогнула, отшатнулась от Хафэра, заглянула в его спокойные холодные глаза, поняла, что эти слова были не шуткой, а абсолютно серьёзным ответом на её вопрос.

– Мои работы произвели на вас… Такое впечатление? – ошарашено поинтересовался скульптор.

– Они у вас очень реалистичные, – Эктори вымученно улыбнулась, добавила еле слышно, – даже слишком.

– А вы цветы любите? – воодушевлённо спросил скульптор.

Эктори растерянно посмотрела в поисках ответа на Хафэра, облокотившегося на стену рядом с тем жутким ртом, тот только пожал плечами. Взглянула на скульптора, который уже чуть ли не на коленях умолял ответить, осторожно кивнула.

Скульптор схватил со стола какую-то яркую коробочку, протянул ей, поспешил уверить:

– Не пугайтесь, там брошь, она такая одна, я сам концепт придумал, и восковку сам сделал, отливал её правда мой знакомый, но она точно существует лишь в одном экземпляре.

Эктори взяла коробку, повертела в руках, собиралась сунуть в карман, но скульптор воскликнул:

– Вы даже не посмотрите?

Эктори, не желая обидеть скульптора, открыла крышку, аккуратно развернула обёрточную бумагу.

На маленькой подушечке лежал цветок со множеством тонких аккуратных лепестков расположенных в несколько слоёв, из седины которых выходила верхняя половина стройного женского тела, покрытая мелкими лепестками словно чешуйками, на голове вместо волос ещё лепестки, маленькое лицо перекошено отвратной гримасой, из клыкастой пасти высунут длинный тонкий язык, когтистые лапы вскинуты вверх.

В глазах Эктори металлическая брошь начала приобретать цвет, двинулась, словно бы протягивая руки к ней. Она выронила коробочку, зажала рот ладонью сдерживая испуганный крик, закрыла глаза, попятилась, на ощупь отыскала ручку двери, выбежала. Опустилась на ступени, прислонилась к стене, свернувшись клубком, закрыла голову руками.

Хафэр опустился рядом, Эктори тихо заговорила, почувствовав вопросительный взгляд:

– Это тварь. Он её придумал!?

– Он так сказал.

– Придумал?! – она подняла голову, взглянула в синие спокойные глаза. – Они не придуманы, они реальные! Я видела! – отвернулась, закрыла лицо. – Они отвратные, они страшные.

– Тише, – положил руку на плечо Эктори, проговорил, – давно, в детстве, моя мать делала так, когда мне было страшно, – опустил её голову себе на колени, стянул зубами перчатку, положил рядом, начал гладить, перебирать белые волосы.

– Часто было страшно? – просила Эктори надеясь услышать, что и он – Хафэр – такой холодный и самоуверенный, на самом деле был обычным мальчишкой.

– Почти всегда.

– А сейчас?

– Меньше.

– Знаешь, я вспомнила то, что теперь хочется забыть. Я тогда была ещё мелкая, насколько я помню. Я тогда в лесу потерялась. Честно говоря, всё потому, что в очередной раз гулять пошла, и так почему-то возвращаться не хотелось. Мне поначалу даже понравилось: небольшая полянка, а на ней такие красивые ярко красные цветы, и такие огроменные, с меня размером, а некоторые даже больше. Потом из цветка, прямо из серединки высунулась девушка, вся светлая и изящная, с бледной зеленоватой кожей, ярко-жёлтыми глазами и лепестками вместо волос . Она пряталась в середине, и до того, как вылезла, казалась обычным цветком. Я сказала ей, что она красивая, а она засмеялась, спросила, не хочу ли я стать такой же. Я заметила, что всё-таки с ней что-то не так, отказалась. Она пыталась уговорить, таким сладким заманчивым голосом, а потом… Потом появились другие! У всех длинные жёлтые языки, клыки и когти, – не выдержав, Эктори расплакалась. – Они предлагали стать одной из них, остаться, для меня говорили даже цветочек есть. Этот мерзкий запах гнили. У кого-то осталась только голова, кому-то повезло, их съели только по грудь, по плечи. Хотя, какое тут везение, когда в тебе поддерживают жизнь и сжирают понемногу, растягивая страдания как можно дольше? Они меня тоже схватили, я пыталась вырваться, пыталась царапаться и кусаться, не помогло, только тошнотворная слизь в рот попала. В цветок засунули, не думала, что такое возможно, но я задыхалась. Потом… Не помню что было потом.

– Не помнишь значит не важно, – успокаивающе проговорил Хафэр.

– Нет, очень важно. Я ведь ничего толком не помню.

– Знаешь, в будущем нам могут преподнести подарки, которые будут пугать, вызывать отвращение, а от того какова будет реакция может зависеть и жизнь. Таковы правила общества: от подарков не отказываются. Попробуй сейчас, когда от этого ничего не зависит, – он бережно вложил в её дрожащие ладони металлическую брошь.

Эктори разжала пальцы, взглянула на цветок, зажмурилась, сунула безделушку в карман, легла на спину, схватила руку Хафэра, принялась разглядывать аккуратную ладонь, также как и у неё без единой складочки кожи, с тонкими длинные пальцами. Закатав рукав, Эктори оценивающе посмотрела на запястье, предплечье, наконец спросила:

– Ну и зачем ты перчатки таскаешь? Я думала у тебя с руками что-то не так. Ну, знаешь, аристократы ведь прячут изъяны фэтэ и этэ, даже шрамы полученные в битвах, считают признаком не мастерства. А у тебя физиономия симпатичная, прямо таки идеальная, а изъян-то какой-нибудь должен быть, – Эктори на какое-то замолчала, но поняв, что Хафэр отвечать не собирается, продолжила: – А может ты руки прячешь руки потому, что слишком изящные для мужчины? Даже у меня не такие мягкие. Но знаешь, если снять перчатки то они как раз по грубее станут.

Хафэр брезгливо поморщился, проговорил:

– Не глупи. Я пачкаться не люблю.

Ухмыльнувшись, Эктори напомнила, что ступени на которых они сидят, место не самое чистое, на что Хафэр ответил, что сидит только она, он же у скульптора подстилку прихватил. Эктори недовольно нахмурилась, но ничего не сказала, а когда Хафэр хотел уже встать, попросила:

– Давай ещё немного посидим. Я вот на днях книгу читала, поговорить о ней хотела. То, как я её нашла было вообще заметно – на ней была энергетическая отметка.

– Книга про магию, которая кончилась? – уточнил Хафэр.

Эктори тут же поднялась, подозрительно щурясь поинтересовалась:

– Не ты ли эту отметку оставил?

– Я ведь совсем не маг, – ответил Хафэр, печально качнув головой, тут же вернулся к теме разговора: – Так что тебя заинтересовало в книге-то?

– Ну, ведь магия – это искусство управления силами миров. Она же не может кончится.

Хафэр в задумчивости устремился взглядом куда-то вдаль, когда Эктори уже надоело смотреть на его задумчивое лицо, наконец сказал:

– Я тоже хотел об этом поговорить. Что если у миров просто закончится энергия, ведь нас ждёт совсем иной финал – наши миры состоят из энергии, когда она кончится, останется лишь Ничто.

– Это страшно, страшнее чем цветочки, – вздрогнувшим голосом отметила Эктори.

– Страшнее чем собственная смерть: нет миров – негде возрождаться. Именно поэтому, хоть магия и доступна почти всем и каждому, возможность её изучать – удел избранных, ведь обращаясь к силам миров, мы понемногу расходуем их.

Эктори замерла в ошеломлении. Хафэр встал на ноги, поднял аккуратно сложенную тряпку, на которой сидел, подойдя к двери обернулся на отряхивающуюся Эктори, посоветовал:

– Брошку надень.

– Нет! Не хочу!

– Надо.

Эктори, зажмурясь, на ощупь пристегнула пугающий цветок, получилось криво, неаккуратно, но она не хотела поправлять это, ведь пришлось бы смотреть. Хафэр перестегнул брошь, пальцами растянул её губы в улыбке, надев обратно перчатку, вошёл.

…

Скульптор явно обрадовался увидев свой подарок, огляделся по сторонам, виновато проговорил:

– У нас тут совсем нет стульев, но господа могут сесть на стол, – смахнул множество всяких инструментов в ящик, сам уселся на пол, глядя на них снизу в верх.

Хафэр покачал головой, раздражённо спросил:

– Какое у вас дело?

– Понимаете, господин Корэр, я никто и звать меня ни как. Я ещё с детства мечтал о собственной мастерской, не такой как эта убогая комнатушка, а настоящей, из которой и галерею сделать можно. Я оставлял все деньги что вы мне давали, ни сотой не потратил. И даже зданьице нашёл.

– Вы хотите чтобы я за вас поручился, – тут же догадался Хафэр.

– Только если это не повредит вашей репутации.

Хафэр утвердительно кивнул, в желании поскорее убраться из всей этой грязи, предложил выдвигаться уже сейчас. Скульптор принялся было объяснить, что путь предстоит совершенно не близкий, у него ещё совсем не собраны вещи да и билетов да корабль, для путешествия между планетами у него нет, не говоря уже о карточке для терминала, но Хафэр потребовал показать на карте, открыв планшет, протянул скульптору.

Взглянув на координаты, Хафэр нахмурился, уточнил:

– Это на одной планете со столицей Зузамеса. Вы уверены, что хотите оказаться под боком столь неспокойной державы?

– Это очень богатая держава, я рассчитываю сбывать большую часть товаров им.

Хафэр слегка усмехнулся, проговорил на Первом языке, чтобы понять его могла только Эктори:

– Вряд ли они купят что-то со знаком качества Империи.

Эктори взглянула на него с интересом, пытаясь понять, что же всё таки затевается, потом скользнула взглядом по скульптору, сильно удивись, осознав, что он не просто не понял, что было сказано, а похоже даже не расслышал, что было сказано вообще хоть что-то.

– Господин, – обратился к Хафэру скульптор, – там всего один терминал на весь городок, и связан только с теми что на той же планете, будет не просто…

– Мы сделаем, – сказал Хафэр тоном не терпящим возражений, вытащил меч, велел уже ему: – Буйствуй.

Эктори подалась вперёд, увидев как засветились синеватые линии на клинке. Реальность перед её глазами словно стала плоской – тканью разрезаемой острым лезвием. Края разреза поблёскивали голубоватым сиянием, а там внутри что-то было, что-то не понятное, но не страшное, не тьма и не свет как показалось в начале, а что-то, что глаза просто не могли увидеть. Хафэр, велев скульптору идти следом, а ей замыкающей, объясняя это тем, что она приглянулась Вихрю, а значит своенравный меч не даст ей потеряться в междумирье, шагнул в щель. Эктори из любопытства решила заглянуть в то, что казалось плоским, рассчитывала, что ничего не выйдет – она упрётся в стену, которой обратилась реальность, но картина перед глазами стала объёмной, а с обратной стороны разреза не было ничего, абсолютно ничего. Стало немного страшно, но вместе с этим и появился странный интерес: «Нужно обязательно узнать куда ведёт эта сторона», но пробовать самостоятельно Эктори не решилась. Закрыв глаза она заскочила в разрез, начавший медленно, не заметно для обычного глаза, стягиваться.

Под ногами послышался шелест опавших листьев. Эктори открыла глаза, потеряла дар речи от великолепия, что предстал перед ней. Лучи оранжеватой звезды, проходя между извивающимися и закручивающимися на концах в завитки ветвями, падали на землю покрытую ковром из листьев всех оттенков красного, малинового и фиолетового.

Эктори невольно представила, как схватив всё это богатство в охапку, подбросит в воздух, и будет кружиться, среди плавно опускающейся листвы. Она бы так и поступила, но опасение, что и здесь могут прятаться твари, готовые сожрать любого до кого доберутся, заставило прогнать фантазии подальше. Не говоря ни слова она пошла за Хафэром, вышедшем на каменную дорогу до дома на краю холма.

Эктори молчала пока ждали господина с бумагами, не возразила когда Хафэр попросил подождать в коридоре. Уселась на широкий подоконник из белого камня, раскрыв окно, свесила ноги на улицу. Слабая улыбка скользнула по её лицу от дуновения ласкового ветерка.

– Хорошо ветру. Не о чём не переживает, ничего не боится, – мечтательно проговорила ария.

Сайма, увеличив размер, скрутилась рядом в кольцо, греясь на солнце, тихо сказала:

– Этот просто ещё молодой – ничего и повидать не успел, а ещё он самый обычный. Есть и такие, что всё бы отдали лишь бы не быть ветром.

– Это как? – поинтересовалась Эктори, переключив всё внимание на змею.

– Да был там один, колдун несчастный. Его сожгли, а он сумел сбежать от жниц, в общем, потом мстил своим убийцам.

– Удачно?

– Не знаю, это давно было, или этого ещё не было, но он тот ещё дурак был.

–Как это ещё не было? – уточнила Эктори, искренне не понимая все этой путаницы со временем.

– Не было на данный момент, но было потом. Миры мёртвых отдельно от миров живых, из них можно было попасть в любое место, в любое время.

– А теперь нельзя?

– Да нашёлся один – разделил на до и после убийства Безымянного змия, чтобы тот не смог ничего натворить.

Голос Эктори наполнился мечтательностью:

– Это какая же сила нужна, чтобы такое провернуть?

– Создателя мира.

– Вот бы посмотреть на кого-то такого… Великого! – проговорила она силясь вообразить героя, способного изменить саму плоть мироздания, переписать законы бытия.

– Хм… Ты точно о другом будешь думать, когда встретишься с ним.

Больше Сайма ей не отвечала, демонстративно отвернувшись, накрыв голову собственным телом.

Эктори прислушалась к доносящемуся из-за двери противному заискивающему голосу:

– Ещё раз прошу прощения господин Император, вы право очень молодо выглядите.

– Увы… – сказал Хафэр слегка улыбнувшись.

Немолодой мужчина серьёзного вида опустился на колени, взмолился:

– Прошу, я стар и глуп, простите мою грубость.

– Удачи с поиском работы.

Не обращая внимания на остальные просьбы Хафэр вышел за дверь. Скульптор поспешил следом:

– Господи Корэр, всё же так хорошо прошло.

– Он назвал меня мальчишкой, – взбешённо напомнил Хафэр.

– Он же извинился, а потом обходился с должным почтением.

– Поэтому я дождался конца сделки, у него есть не плохая продажа в конце карьеры.

– Но господин Корэр, вы слишком жестоки!

– Тише, не тебе меня судить, – сказал Хафэр спокойно.

Скульптор зябко передёрнул плечами физически ощутив холод веявший от эти простых слов. Действительно, кто он, чтобы судить господина Корэра? Где бы он был если бы не господин?

Эктори медленно повернула голову, про себя отметив, что змея успела остаться незамеченной, печально спросила:

– Пошли?

Скульптор выпали опередив Хафэра:

– Я останусь здесь, господин Корэр сказал, что пошлёт доставить мои работы.

Рука Хафэра демонстративно скользнула к мечу, он проговорил, делая вид, что обращается к Эктори:

– Сегодня все испытывают моё терпение, похоже я не встречу смерть, а принесу её.

Эктори взглянула на скульптора из-под приспущенных век, всем видом показывая, что говорят не с ним. Впервые в ней проявилась та надменность, присущая аристократам, показывающая, что она – представитель высшего общества. Взглянула на Хафэра, как на равного себе, понимающе кивнула, пронзив скульптора холодным взглядом ярко зелёных глаз, посоветовала:

– По правилам этикета Вам не следовало перебивать господина Амператора, он может счесть это за оскорбление, и уж тем более, не нужно было до этого спорить с ним…

Скульптор, наконец поняв, какую ошибку совершил забывшись, восприняв знатного господина за равного себе, виновато кланяясь попятился прочь, промямлив напоследок:

– Господин Корэр, и ваша спутница, надеюсь изволят ли почтить меня своим присутствием?

– Как только появится возможность, обещаем, – ответил Хафэр не оборачиваясь, обхватил Эктори за талию, прижал к себе, соскочил с подоконника вниз, на пожухлую красно-оранжевую траву.

Ноги Эктори, коснувшись земли, подкосились, она поспешно опустилась. Сидя, она смотрела на мир снизу вверх – всё казалось огромным. Они спрыгнули со второго этажа этого не высокого, словно прижатого сверху чем-то тяжёлым домика, и вот теперь он закрывал половину неба.

Хафэр немного склонился над ней, встретился взглядом с её широко распахнутыми, по-детски счастливыми глазами, тихо сказал:

– Сейчас уйду.

Эктори быстро подскочила на ноги, растерянно огляделась: Хафэр был уже за воротцами, удивившись, что он хоть и на каблуках, но может ходить неслышно, поспешила догнать.

Глава 10

– Зачем ты дал обещание? – с недовольством спросила Эктори.

Хафэр не ответил, синие глаза его были устремлены куда-то вдаль. Эктори сказала громче:

– Теперь нам придётся прийти к этому безумному скульптору, как только представится возможность.

– Что мешает ей никогда не представиться? – спросил Хафэр, немного грубо.

– Ничего, – подтвердила она ошарашено. Немного помолчав, спросила: – Тебе ведь он тоже не очень нравится, альтруизмом ты не страдаешь, тогда зачем поддерживаешь то, что он творит? Зачем помогаешь?

– Деньги, – сухо ответил Хафэр.

– А, а… Разве у Амперии их не кучи? Что можно взять с одного скульптора с извращёнными вкусами? – спросила Эктори немного пренебрежительно.

– Таких чудаков много, и ещё больше тупых аристократов, стремящихся показать статусность несметным количеством хлама, который затащили в свои дома, и количеством этих самых домов. Есть множество дураков, готовых работать за идею, по указанию какого-то там озарения свыше, им толком и деньги не нужны. Один из способов заработка Империи – использование её имени. У нас репутация – всё, что предоставляет Империя, является качественным. Это касается всего, что создаётся в мирах. За весьма не символическую плату многие рады выставить свой товар от имени Империи.

– А почему ты кого-нибудь другого не послал, а сам пошёл? Ты ведь Амператор, это в твои обязанности не входит.

Хафэр тяжело вздохнул:

– Я просто хотел прогуляться…

…

Хафэр, расталкивая любопытных зевак, перегородивших всю улицу, пробирался к тому, что вызвало их интерес. Эктори пробиралась следом, только вот, хотя она и была выше Императора, ей приходилось протискиваться, приседать, просить, чтобы уступили дорогу, а перед ним все начинали расступаться, стоило ему только положить руку на эфес волшебного меча, с лезвием узким, как у шпаги.

Им перегородил дорогу господин в белой форме:

– Стоять! Дети, вы куда лезете? Пойдите, поиграйте.

– Я из Империи, – требовательно заявил Хафэр, указав на девятиконечную звезду, приколотую к карману пиджака.

– Да хоть из мира мёртвых – посланник за этэ, не положено.

– Я Император.

Господин расхохотался:

– Знаю, но Имперцы совсем спятили, если ими заправляет мальчишка! – однако отступил в сторону.

Хафэр стиснул челюсти, крепче схватился за рукоять меча, но сдержался, молча пошёл к мертвецу, окружённому служителями закона, теснившими зевак. Эктори собиралась проскользнуть следом, но ей велели «Стоять», она тихо промямлила:

– Но, но я с ним…

– Ещё скажи, что императрица, – ехидно посмеиваясь, предложил господин в белом.

– Н-нет, но я из Амперии, – наконец сообразив, как доказать своё гражданство, Эктори показала медальон.

Страж порядка вздохнул, отодвинулся, пропуская её. Эктори услышала, как у того, который их пропустил, другой, помладше, спросил:

– Почему вы их? Сейчас Имперцы же ничего не могут.

– Пока память о силе Империи жива, её дети будут этим пользоваться. Потом все поймут, что их не стоит бояться, а пока я своё место терять не хочу.

Дальше их разговор она не слушала. Присела на корточки рядом с телом, боком прижалась к Хафэру, тот повернулся, спросил:

– Впечатлительная?

Она пожала плечами. Хафэр кивнул, откинул край клеёнчатого полотна, укрывавшего тело, слегка вскинул светлые брови.

Эктори, испугавшись, взвизгнула, шлёпнулась назад, отползла. Остекленевшие глаза покойника словно смотрели сквозь её фэтэ, и само по себе не очень приятное лицо было обезображено гримасой ужаса, голова была почти полностью отделена от туловища – шея разворочена, куски плоти вырваны, так словно бы бедолагу изодрал дикий зверь. Кровь не вытекала из остывшего тела, словно бы её осталось для этого слишком мало.

Хафэр стащил покрывало полностью, вытащил меч, разрезал рубаху на истерзанном теле, брезгливо поморщившись, осмотрел следы от огромных когтей, кривых зубов. Неслышно отдал Вихрю приказ буйствовать. Вонзил лезвие, ставшее короче и толще, в грудь мертвеца. Печально констатировал:

– Сожрал.

Эктори, прикрыв глаза ладонью, смотря на всё это сквозь узкую щель между пальцев, спросила дрожащим голосом:

– Кого? Кто?

– Этэ этого бедолаги. Упырь.

В голове Эктори неожиданно вспыхнуло осознание странности происходящего. Всё это противоречило законам мироздания, остатки знания которых затаились где-то на границе сознания.

– Днём? – не веряще произнесла она, подняв голову к звезде над головой.

– В этом вся проблема: древние не так опрометчивы, значит, полукровка, – ответил Хафэр на Первом. Поднявшись, он подозвал господина в форме: – Покойника заберёт Империя, теперь это наши проблемы.

– Господин Император! Тело необходимо вернуть семье, хозяевам.

– Что толку? – равнодушно спросил Хафэр.

Служитель закона принялся было распинаться про положения, регламенты и правила, установленные местным правительством, а под конец сказал о том, что мертвеца по законам этики следует похоронить, а не отдавать на изучения и опыты.

Хафэр только поморщился, в Империи отношение к окончанию функционирования тела было совсем иным, о чём он решил напомнить окружающим:

– Его этэ съели, тут только оболочка – вещь, нечего возвращать.

Служитель всё не унимался:

– Хозяева этого слуги требуют.

Только теперь Хафэр поинтересовался, кому принадлежал слуга, а услышав что его хозяевами была семья Адиева, на какое-то время задумался. Служитель продолжил объяснение:

– Одежду из их тканей носят все знатные господа, – взглянув на раздражённое лицо Хафэра, он поправился, – почти все.

Хафэр кивнул, наклонился к телу, рассмотрел развороченную шею, зажимая нос, морщась от отвращения, платком провёл по краю раны, завернув кровавое пятно, сунул в карман. Протянул руку Эктори, улыбнувшись, как ни в чём не бывало, предложил:

– Пошли?

Эктори кивнула, поднялась, пошла следом, стараясь унять дрожь. Когда вышли из толпы на свободную улицу, она прижалась сбоку к Хафэру, обхватила руку, крепко сжала, положила голову ему на плечо.

Хафэр стащил перчатку, пригладил растрепавшиеся белые волосы, тихо сказал на ухо:

– Я по земле вокруг трупа ползал, мог в кровь перепачкаться.

Эктори отстранилась, посмотрев печально, проговорила:

– Я его узнала, это тот, который слуга Лирии был.

– Лирии? – переспросил Хафэр, не понимая, что должно ему сказать названное имя.

– Которая вокруг Эмони всё вертится, – объяснила Эктори.

Хафэр взглянул на неё с ещё большим непониманием, поинтересовался:

– Тебя волнует жизнь слуги?

– Н-нет, просто я обещала, я обещала, а Сайма сказала, что все боятся смерти, или ещё чего-то… – Эктори виновато потупила взгляд.

– И? – переспросил Хафэр, всё ещё на понимая в чём была проблема: для него смерть виной которой стало арийское обещание – не была чем-то необычным, а вот то, что в деле оказался замешан упырь…

Эктори попыталась объяснить:

– Я пообещала, что их страхи станут явью, и теперь он мёртв. А что, если он смерти боялся больше всего? Получается, что он из-за меня? Получается, это я его?

– Не глупи.

– Но ведь наши обещания сбываются, Судьба извернётся, в узел завяжется, чтобы они сбылись.

– Мы делаем то, что прописано в наших судьбах. Если ты дала то обещание, значит, так должно было быть. И если бы тебе каким-то немыслимым образом удалось его не давать, он бы всё равно умер. Это было предрешено, ещё до его рождения.

– Тогда всё бессмысленно?! – воскликнула Эктори уже почти плача. – Бессмысленна вся эта борьба за идеи, ведь предрешено, какая победит! Бессмысленны все эти действия, ведь предрешён итог!

– Нет. В наших судьбах прописана борьба. Мы вправе выбирать, каким способом этот итог будет достигнут.

– Ты сам себе противоречишь, – обиженно заметила Эктори.

– Да, и Судьба тоже – Она играет с нами, как с фигурами на большом поле, Она движет нас по Ею определённому пути, но даёт выбор того, каким будет этот путь, – Хафэр запнулся, отвёл глаза в сторону от заплаканного лица Эктори, засиявшего надеждой, обречённо прошептал, – или иллюзию выбора.

Эктори постаралась сделать вид, что не услышала последних слов, вытерев слёзы рукавом зелёной рубашки, улыбнулась немного кривовато, только левым уголком губ.

…

Хафэр, наконец, отыскал терминал, подтащил к нему Эктори, она спросила удивлённо:

– А разве он не местный?

– Ты в это веришь?

Она вопросительно уставилась, Хафэр нехотя объяснил:

– Он нового образца, значит, соединён со всеми уже поставленными. Просто нельзя оставить места изолированными от общих миров. Они проводят дороги, а потом ограничивают к ним доступ при необходимости.

– А зачем?

Хафэр неопределённо пожал плечами:

– И мне это интересно. И ещё, кого они пустят.

Он достал из кармана карточку, приложил. Аккуратное лицо перекосилось от негодования. Сунув карточку в карман, Хафэр отстегнул брошь – символ Империи, попробовал её – не вышло. Нахмурился, собираясь что-то сказать, Император повернулся к Эктори, встретился с её выжидающим взглядом. На его лице промелькнула растерянность.

Эктори подошла ближе, заставляя его отойти, приложила свою карточку, спросила:

– В Академию?

– Да. Но как?

– Амперия, – ответила Эктори передразнивая его неразговорчивость.

Хафэр смотрел непонимающе. Она улыбнулась, горделиво выпятила грудь, расправила плечи – теперь настал её черёд объяснять.

– Я заметила, у тебя на карточке имя хоть и не твоё, но написано, что гражданин Амперии. А на значке, наверное, и вовсе, что Амператор?

Хафэр кивнул, она улыбнулась ещё шире, продолжила:

– Мы решили ради моей сохранности в личных данных ни слова не писать об Амперии. Это ты сам за себя постоять можешь, а мне лучше не заявлять об этом столь открыто. Хотя… У меня это не получается. Эмони вот узнала же.

– Кто ты? – ухмыльнувшись поинтересовался Хафэр.

Она не ответила, протянула руку, посоветовала, копируя его тон:

– Глаза закрой.

…

Гэо сидел на траве, облокотившись на каменную часть арки центральных ворот Академии. Когда перед ним появились Эктори и его господин, встал, захлопнув книгу, пошёл навстречу.

Хафэр недовольно спросил, отпуская руку Эктори:

– Не могла сразу в библиотеку?

– Я впервые это делаю! Могли бы и в стену вмазаться.

Хафэр попытался убедить её, что на терминалах стоят предохранители, но как следует подумав, решил что с её талантом возможно всё, согласился, говоря пренебрежительным тоном. Наконец обратив внимание на спешившего к ним Гэо, Хафэр приветственно кивнул. Тот слегка наклонился на ходу, выпалил:

– Я знал, что встречу вас здесь.

На лице Хафэра промелькнуло недовольство:

– Книга?

– Нет, мы подумали, что предсказание не на сегодня, решили подождать.

– Сегодня. В другом городе. Труп, – коротко объяснил Хафэр.

Эктори вздрогнула, глаза затуманили остатки испуга, перед взором вырисовалась картинка изодранного слуги. Хафэр, заметив её реакцию, предложил:

– Гэо проводит тебя, – обратился к Гэо, – буду ждать в нашей комнате.

Эктори отрицательно покачала головой, пошла на подгибающихся ногах в их с Мирой комнату. Больше у неё не было ни желания, ни сил что-либо делать, хотелось только как следует выспаться.

Хафэр проводил её до дверей Академии взглядом, пошёл следом. На ходу сунул Гэо платок:

– Упырь пообедал.

– Вы были там, где сейчас ночь?

– Нет. Выясните, с кем на этот раз смешало кровь их племя.

Глава 11

Эктори с трудом сдержала крик ужаса – её руки были в золотой жиже, а в голове что-то отчаянно вопило: «Это кровь!».

Вытеревшись об одеяло, босыми ногами соскочила на пол. Почувствовав мягкий ворс ковра, ария огляделась. К её удивлению комната была тёплой и светлой, как и в Академии, но гораздо просторнее. В углу стояла кровать, настоящая большая кровать, а не то непонятное нечто на полке над столом, заправленная пледом с вышитыми цветочным лугом, лесом и горами, измазанным кровью.

Опустила взгляд на руки, снова испачканные по локоть. На ней точно не было ни единой, даже самой маленькой раны.

Её переполнило непреодолимое желание смыть чужую кровь, словно это могло помочь избавиться от непонятного чувства вины.

Подбежала к двери, хотела распахнуть, но не нашла ручки. С той стороны, в коридоре, послышались чьи-то шаги, стук каблуков показался знакомым. Голос из-за двери произнёс почти умоляюще:

– Ар, это я, Корэр. Прошу, хватит. Это того не стоит.

Она хотела как-нибудь открыть эту странную дверь, со словами: «Скорее забери меня отсюда», повиснуть у него на шее, ведь он только называет себя сейчас Корэр, на самом деле это её дорогой Хафэр – любитель книг, и не любитель пачкаться.

Пытаясь сделать шаг вперёд, она почему-то пятилась назад. Чем больше прилагала усилий, тем дальше оказывалась от двери.

Сдавшись, остановилась, подняла взгляд на большое окно, из которого струился тёплый свет, нехотя отвела глаза в сторону. Испугалась, увидев в отражении маленькую девчонку, с длинными косами в которые были заплетены её красные, ярко-красные, как ядовитое пламя, волосы. Можно было бы сказать, что это не она, что это кто-то другой, а она просто смотрит не свой сон, но эти холодно-зелёные глаза, точно принадлежали ей. Со светло-розового платьица ссыпался мелкий золотой песок, стоило только стукнуть каблуком неизвестно откуда взявшихся туфель, как золотая пыль поднялась в воздух, в носу защекотало, глаза заслезились, пришлось зажмуриться.

Вместо светлой комнаты она оказалась в полумраке. Глаза, болевшие от мелких частичек, попавших в них, с трудом разглядели кровать.

Эктори подошла ближе, увидела девчонку, не старше того, как она выглядит сейчас, только с болезненно прозрачной кожей, её щёки нездорово поблёскивали золотым.

Где-то в глубине сознания закопошилась вина. Внутренний голос издевательски сообщил: «Это всё из-за тебя. Это ты виновата. Это ты сделала».

Эктори дрожащей рукой откинула одеяло. Тело девочки заканчивалось немного ниже талии – у неё не было ног.

Голоса, насмехающиеся, обвиняющие, пристыжающие, говорящие то ли с жалостью, то ли с презрением, заглушали мысли: «Ты! Это всё ты!», «Убийца!», «Сколько жизней ты забрала случайно?», «Не сомневайтесь, убитых специально было ещё больше!». Из общего гомона выбился застенчивый голосок, принадлежавший ей самой, но казавшийся незнакомым: «Ты умеешь только убивать? Тебе это нравится?» Она хотела закричать, что ничего не понимает, или оправдаться перед той, другой собой, но ответом на вопрос был чужой смех, потом хриплый голос сказал: «Да…»

Голоса перебили его, влезли со своими обвинениями. Они превращались в оглушительный визг, когда один, тихий и спокойный, то же, что ответил «Да», произнёс наставительно: «Гадов надо убивать».

Голос показался знакомым, она обернулась, надеясь увидеть его владельца. Высокий широкоплечий юноша в старинном чёрном костюме протягивал ей руку. Она пристально вгляделась в лицо, но черты его показались неясными, словно размытыми. Ей привиделась кривоватая улыбка, немного печальная, но довольная. Коснулась пальцем своих губ, в голове промелькнула мысль: наверное, она вот так же улыбалась, видя, как в тот раз Эмони уводили под руки.

Тьма протянула к ней лапы, поглотила, вырвала из видения, не дав досмотреть до конца. Всего несколько мгновений не было ничего, от того они показались вечностью.

…

Эктори вскочила на кровати, больно ударилась о потолок. Наклоняя голову, на ощупь поползла к лесенке. Нога соскользнула с перекладины, она с визгом шлёпнулась на пол. Привстала, потирая зад.

Что-то приблизилось к ней со спины. Ария испуганно втянула голову, осторожно обернулась: ничто, абсолютно ничего не видно. Отползя к стене, прижалась спиной. Попыталась вспомнить хоть какое-нибудь слабенькое заклинаньице, чтобы осветить комнату, у неё бы точно что-то да получилось бы, но всё в голове перемешалось. Где-то далеко, на окраинах сознания послышался голос: «Я нэсу, я принесу тебе смерть».

Эктори почувствовала, как холодное чешуйчатое тело обвивает руку, услышала Сайму, прошипевшую в ухо:

– Валим?

Запинающимся голосом Эктори ответила:

– Мне страшно…

– Я прикрою твою спину, пойдём, прогуляемся.

Эктори кивнула, шатаясь, побрела к двери. Сайма следила за всем, что происходило позади.

Босые ноги шлёпали по каменному полу, Эктори спешила как можно быстрее покинуть просторные коридоры, создающие у неё гнетущее ощущение собственной ничтожности, убраться как можно дальше от пугающе правдоподобных скульптур, которые, кажется, вот-вот оживут, схватят когтистыми лапами и разорвут на части или сожрут заживо. Тихо пробормотав: «Надо было спалить скульптора, Фенксик», побежала к выходу.

Скатилась по широким перилам, промчалась по парадной прихожей, осторожно отперев боковую дверцу, выскользнула на передний двор. Свернув с центральной дороги на боковую, забежала в лесок, соскочив в траву – высокую и мягкую, не притоптанную, потому что аристократы обувь боятся испачкать.

Эктори медленно прошлась, прислушиваясь к своим ощущениям: страха не было, этим незнакомым деревьям она доверяла больше, чем, казалось бы, привычным для цивилизованного создания каменным стенам. Шаркнув по траве, на ощупь более приятной, чем ковёр из её сна, она побежала вперёд, не разбирая дороги, хохоча как маленький ребёнок, наплевав на каноны поведения воспитанных господ.

Впервые она действительно чувствовала себя легко и беззаботно, а не притворялась. Эктори позволила себе забыть и о мертвеце, и о том, что, возможно, именно её обещание стало поводом его долгих странствий, и о том, что смерть какого-то слуги – только начало. Голоса, всю ночь твердившие, что она убивала, наконец замолчали. Теперь для неё существовали лишь ночная прохлада и свежесть.

Маленький острый камень вонзился в босую ступню, Эктори взвизгнув от неожиданной боли, подпрыгнула на одной ноге. Сайма успокаивающе прошептала:

– Не отвалится.

– Мне больно… – заскулила Эктори.

– Не реви, сейчас на поляну выйдем, посмотрим.

– Я не дойду.

– А вот не надо было спешить. Надела бы обувь и всё было бы хорошо.

Эктори постаралась сдержаться, не зареветь. Обиженно прикусив нижнюю губу, наступая только на пальцы, потащилась вперёд.

…

Из-за облаков выползла малая луна, её слабый свет, еле пробивавшийся через густую листву, дал возможность рассмотреть рану немного лучше.

Сайма сползла с плеча, взглянула оценивающе, заявила тоном, не терпящим возражений:

– Он под кожу залез, надо вытаскивать.

– Я не смогу, – проскулила Эктори.

Сайма ответила, что иного выхода у них просто нет, Эктори взмолилась, чтобы та что-нибудь придумала. Немного поиздевавшись над хозяйкой обещая просто отгрызть ногу, ведь если болеть нечему болеть ничего и не будет, и получив в ответ укор в том, что она пока только ест да спит, Сайма потребовала Эктори подставить ступню.

Эктори послушно согнула ногу. Сайма соскользнула на землю, распахнув пасть, сообщила: «Но ты вообще чуйствовать ничего не будешь, ни боли, ни тепла, ни холода, ни прикосновений. Конечно на время». После того, как Эктори кивнула, брызнула ядом в рану.

Эктори, немного посидев неподвижно, наклонилась к стопе, крепко стиснула челюсти, нахмурилась, концентрируясь на предстоящем, остановила дыхание. Нащупала камень, ногтем надавила, не пуская его дальше, продолжила нажимать, ведя к дырке в коже. Прикусила нижнюю губу, когда белый краешек показался из раны, с трудом схватив ногтями, резко выдернула, разорвав по краям кожу.

Растянулась на траве, глубоко вдыхая холодный воздух, вытерев выступившие в уголках глаз слёзы, закрыла ладонями лицо. Сайма, увеличившись, нависла над ней. Эктори взглянула через щёлку между пальцами, ей показалось, что змея ухмылялась.

– Ты отбитая. Вот так сразу, ни платочком не протёрла, ни водичкой не промыла, не скулила, что всё плохо и сейчас умрёшь, или нога отвалится. Такая ты всегда мне нравилась больше, никогда из тебя не получится изнеженная аристократка.

– Гадов надо убивать…

– Чего?!

– Может, он говорил не про сволочей, а про вас.

– Ты это к чему? – перепугалась Сайма.

– Ты змеюченька, самая настоящая: вредная и ядовитая.

Эктори отвернулась, сжалась в комок, тихо заплакала. Сайма увеличилась ещё больше, обернула её в несколько колец, положила теперь огромную голову поближе к зарёванному лицу, прошептала:

– Ты чего? Побегаешь босая ещё, привыкнешь, нежненькая кожа на лапках станет грубее и тогда от этого уже не будет таких проблем.

– Да иди ты…

– Пошла бы, но у меня даже не лапки, – посмеиваясь ответила Сайма.

Эктори закопошилась, вылезла ближе к тусклому свету, локтями оперлась на чешуйчатое тело, внимательнее рассмотрела камень, вытерла щёки, спросила:

– А если что-то под кожу попадает, оно всегда глубже лезет?

– Нет. Оно чаще вообще никуда не лезет.

– А этот лез, я его кое-как нащупала.

– Ты просто везучая.

Эктори кивнула, положила вытянутой белый камешек на ладонь:

– Это зуб.

– Теперь где-то бродит тварь, у которой на один зуб меньше.

– Шутишь? – устроилась поудобнее. – Не нравится мне всё это.

Сайма слегка повернула голову, посмотрела вопросительно.

Эктори прикрыв глаза, пробурчала:

– Ничего не бывает вот так вот просто.

…

Она бежала, сама не понимая куда, зачем. Деревья, мелькавшие по сторонам, сменялись картинами ужасных смертей: солдаты гибли на полях сражений, жизни правителей обрывались на весёлых пирах от подмешанного в кубок яда, герои умирали от удара в спину, и она одной ногой стояла на дороге в миры мёртвых.

Эктори очнулась от пронизывающего холода, по колено в воде. Сайма, снова маленькая, как шнурок, обвившись вокруг шеи, упрашивала остановиться. Словно пелена спала с глаз – вокруг знакомые картины: утренняя звезда, поднимающаяся над лесом, пруд, прилегающий одной стороной к зданию Академии, рыбина, недобро уставившаяся, и Хафэр на подоконнике.

– Я ходила во сне? – тихо спросила Эктори сама у себя.

– Не, ты спала на ходу, – ехидно ответила Сайма.

Хафэр отложил книгу, поднял взгляд на испуганно озирающуюся Эктори, крикнул:

– Всё нормально?

– Да, – ответила она неуверенно.

– В лодку сядь, – Хафэр указал в сторону небольшого причала.

Эктори вышла из воды, прошлась по берегу, усыпанному мелкими камушками, села в маленькую лодочку, оттолкнулась веслом, уставилась в пустоту.

Хафэр выхватил меч, направил на неё, отдал приказ буйствовать, и Вихрь вновь изменил форму. По светящимся линиям клинок разделился на три части, связанные друг с другом тонкой энергетической нитью. Рукоять, единая с одним из сегментов лезвия, осталась в руке у Хафэра, кончик, как крюк, зацепился за борт лодки. Хафэр слегка потянул на себя, велел мечу вновь стать единым, и лодка почти в мгновение оказалась перед ним.

Эктори слегка вздрогнула, вцепилась в скамейку, когда от удара о стену чуть не оказалась в воде. Вылезла быстро, крепко обхватив протянутую руку. Устроившись на подоконнике спросила:

– Зачем так? Я купаться не хочу.

– Следует, – посоветовал Хафэр, оглядев нахохлившуюся, словно птичка девушку. – Откуда такая побитая?

– Ночью кошмары снились, я погулять вышла.

– Да… – опустил взгляд на её исцарапанные ноги.

Эктори тоже посмотрела вниз, взвизгнула, прикусив губу, скрючилась, рассматривая тонкие порезы, свезённую кожу, свежие капельки крови, поблёскивавшие, словно драгоценные бусинки.

– Это нормально? – спросил Хафэр с, как показалось Эктори, совсем не наигранной обеспокоенностью.

Эктори только мотнула головой, соскользнув с подоконника на каменный пол, она спокойно подошла к тумбочке у дивана. В ящике отыскала полоски тонкой желтоватой ткани – библиотекарь их назвала бинтами, сказала, чтобы брала, если понадобятся, не стеснялась. Ария огляделась, ища, где бы промыть раны. Снова подошла к окну, влезла на подоконник, собиралась спуститься на парапет, поплескать ноги в озере, но Хафэр остановил, дёрнув за плечо.

– Тут грязно, – сообщил он, брезгливо оглядев воду.

– И ты предлагаешь мне по грязному полу топать, до чистенькой водички?! – поинтересовалась Эктори.

– До выхода из библиотеки, там терминал, – Хафэр вытащил из кармана карточку.

…

Хафэр, дожидаясь Эктори, сел в её кресло, пролистал несколько книг из лежащих на её столе, оглядел скромную комнатку.

Эктори, сидя на каменном полу в ванной, пыталась разобраться с тканевыми лентами: они то съезжали, то путались между собой. Кое-как, наконец, забинтовав ноги, переоделась в форму. Приоткрыв дверь, через щель отыскала взглядом Хафэра. Вышла, заглянула через плечо в книгу, которую он рассматривал.

– Не надо так делать, – Хафэр повернулся, заглянул в удивлённые зелёные глаза.

– Как?!

– Как ты сейчас. Раздражает.

– Ладно, – сделав всего шаг, она перешла в другой конец комнаты, плюхнулась в Мирено кресло, скрестила ноги.

– Не больно? – спросил Хафэр, кивнув на её замотанные ноги.

– Не, об этом мы позаботились, – отмахнулась Эктори.

– Тогда послужи на благо Империи.

– Как?! – брови Эктори изогнулись, глаза округлились.

– Со мной на званый ужин сходи.

– Эм…

– Слышал, женщины любят подобные глупости, – по лицу Хафэра скользнула насмешливая улыбка.

– У меня платья нет, – как бы между делом сообщила Эктори.

– Это всё, что тебя останавливает?

– Нет, – Эктори пробежала глазами по потолку, придумывая, что бы ещё попросить. – Ещё… Ещё мне надо письменное приглашение от самого Амператора.

– Зачем?

– Это великая тайна, – Эктори загадочно улыбнулась, ожидая, что вот сейчас он начнёт расспрашивать, а она будет молчать, просто из вредности, но потом всё-таки скажет.

Хафэр пожал плечами, кивнул, вытащил меч, прорезал полотно мира. Эктори обняла его за руку, наклонилась, прошептала на ухо:

– Я просто с учительницей поспорила, она обещала с уроков отпустить, если приглашение притащу.

Хафэр кивнул, шагнул в разрез.

…

В глаза ударил слепящий полуденный свет. Эктори немного поморгала, пытаясь привыкнуть. В разных мирах разное время, поначалу это немного сбивает с толку, но потом становится обыденным, и можно вот так, перескакивая из одного в другой, устроить себе «бесконечный» день или «бесконечную» ночь, а можно за одно путешествие прожить все пять сезонов всего за несколько дней. Эктори подумалось, что когда-то она именно так и поступала, только никак не получилось вспомнить, как это делалось, не могла же она так вот просто резать ткань миров, есть ведь и более безопасный для реальности способ.

Эктори подняла глаза к бирюзовому небу, сощурившись, улыбнулась: Звезда над столицей Империи действительно имеет девять лучей. Опустив взгляд на город, величественный и светлый, почувствовала себя маленькой, незначительной, запачкавшейся. Стало неуютно, немного страшно, она вздрогнула, прижалась к Хафэру.

Он поднял взгляд, посмотрел вопросительно. Эктори произнесла подрагивающим голосом:

– Что-то не так, я этого не помню.

– Что может быть не так?! – возмутился Хафэр, отстраняясь. – Это центр Империи, он всегда был таким! – он пошёл, не дожидаясь Эктори.

Она поспешила следом, шлёпая необутыми ногами по каменной кладке.

– Обувь где? – с неясной для Эктори интонацией пробурчал Хафэр.

– Так туфли-то, не налезают, а другой у меня нет.

Хафэр кивнул, свернул с центральной дороги.

Петляя по переулкам, более просторным, чем центральные улицы в некоторых городах, они подошли к колонне, линии которых проходили через весь город.

Эктори сильно изумилась, когда Хафэр, едва коснувшись одной из вертикальных впадин на колонне, казавшейся лишь декоративным элементом, открыл высокий узкий поход – кусок металлической стены растворился, исчез, не оставив и напоминания о своём существовании. Ещё большее удивление настигло её, когда стоило им только шагнуть через порог, и дверь снова материализовалась на прежнем месте: твёрдая и весьма реальная с виду, но проверять арии не очень хотелось.

Хафэр подтащил Эктори к такой же незаметной двери.

Они зашли в небольшую комнатушку с прозрачной стеной. Кабинка неслышно начала подниматься. Эктори заворожённо смотрела, как мимо мелькают этажи зданий, из невесомых на вид пузырей и пластин затвердевшей плёнки и металла, всеми называемого просто золотом, но на первом языке именуемого Гоузерт. В Империи всё, что может быть сделано из металла, делается именно из гоузерта, а иногда и другие материалы заменяют им при первой же возможности, за это она и получила своё название.

Взгляд Эктори пробежал по широким улицам, зацепившись ненадолго за высокие колонны, соединённые единым мостом, расположенные, как она знала, в форме контуров девяти лепестков цветка жизни, устремился к горизонту. В памяти всплыли блёклые, но точно приятные воспоминания о зелёных холмах, окружавших город: деревья на них росли высокие-высокие, а листва полностью закрывала небо. Но там никогда не было ни темно, ни холодно. Ещё там была трава, такая мягкая и пушистая, что иногда она представляла, что это и не холмы, а огромные звери с мягкой шерстью… Но вместо ожидаемых холмов с лесочками Эктори увидела высокую стену, способную поддержать небосвод, если тот вздумает свалиться на город.

–Я не помню чтобы город что-то ограничивало, – тихо заметила Эктори, ткнув пальцем в сторону окраин. – Нет, конечно, я многое не помню, но стены там не было.

– Да, я указал возвести её – ответил Хафэр, отвернувшись от прозрачной стены.

– Зачем? Амперия никогда не боялась вторжения извне, в город можно было войти с любой стороны, у него даже символических ворот не было, так зачем теперь?

– Пески.

Эктори непонимающе уставилась. Хафэр неохотно объяснил:

– Раньше их не было, потом разрушилась планета-спутник, теперь они наступают.

– А холмы, ведь были же высоченные холмы? Их и за стеной видно должно быть.

– Ушли.

Вновь короткий ответ Хафэра заставил Эктори недоумевать:

– Как?

– Взяли и сбежали в другой мир. Теперь тут песчаные.

– Они всё-таки живые?! – обрадованно воскликнула Эктори.

– Всё живое, что не мёртвое, – философски ответил её Император.

Хафэр шагнул в распахнувшуюся дверь, затащил Эктори с собой.

Ещё одна просторная комната. Эктори в мыслях отметила, что ей весьма комфортно в лучах мягкого золотистого света, струившегося из окон, под высоким потолком, в отличии от тех, что были в Академии вовсе не нависавшие угнетающе, словно в попытке напомнить всем в здании о их ничтожности, и колонны не напоминали решётки золотой клетки, которая, хоть и выглядит богато, всё же является тюрьмой. Единственное, что не давало Эктори покоя:

– Где все?

Хафэр посмотрел удивлённо, она спросила понятнее:

– Сколько мы бродим по городу, а ни на кого не наткнулись.

– Все работают, только мы бездельничаем.

– Ну, извините… – обиженно пробурчала Эктори.

Хафэр удивлённо взглянул на неё:

– Ты это к чему?

– Если бы не я, ты бы тоже мог работать, – проговорила она виновато.

– Я и буду. И ты будешь.

Хафэр шагнул за колонну и должен был просто оказаться у залитого светом окна, но растворился. Эктори недоверчиво огляделась, отошла на несколько шагов – картина не поменялась. Немного опасаясь, она всё же шагнула следом.

Ария оказалась в просторной комнате. Три стены были заставлены до потолка шкафчиками со множеством ящиков, крючочков, занятых полотнами плотной ткани и кожи, полочками с инструментами и уже готовой обувью.

Эктори осмотрелась, прошептала:

– Амперская магия. Как можно было об этом забыть?

Хафэр кивнул. Она хихикнула:

– Пространство ворочим, как хочим.

Хафэр ещё раз кивнул, негромко постучал по деревянной крышке стола.

Мужчина, зажавший коленями заготовку в форме стопы, что-то срезавший косым ножом с надетого на неё ботинка, быстро повернулся к вошедшим, губы его расплылись в приветливой улыбке:

– Господин Император? Здравия Вам и… – перевёл изучающий взгляд на Эктори, – и Вашей спутнице. Ох, как давно мы не виделись… – левую руку сапожник прижал к груди, правую завёл за спину, сильно наклонившись, отвёл правую ногу.

Эктори вспомнила мягкий наставительный голос: «Имперский поклон существует в двух вариантах: формальный – когда правые рука и нога отводятся назад, описывая полукруг, неформальный – левая рука просто приставляется к груди, а тело слегка наклоняется. Главное никогда не отпускай голову, не отводи взгляд от лица собеседника – это можно посчитать за неуважение». Решив, что всё-таки обстановка здесь совсем не официальная, Эктори порывалась уже слегка поклониться, но Хафэр жестом остановил её, повернулся к сапожных дел мастеру.

– Без формальностей.

Сапожник улыбнулся, ответил, опасаясь, что слова его не понравятся Императору:

– Брат ваш тоже так говорил, а потом учил одного неучтивого аристократа, как в пол кланяться.

Эктори покосилась на Хафэра, хотела спросить: «А как в пол кланяться?», но он ответил, опережая вопрос:

– Лицо о каменную плитку разбил. Бедолаги того, конечно же.

Эктори вздрогнула, живо представив кровавое месиво, что должно было бы быть на месте лица.

Хафэр, увидев её реакцию, кивнул, слегка поджав губы. Подошёл к сапожнику, спросил:

– Можно ей ботинки? Без каблука.

Мужчина оглядел Эктори.

– Давайте свои ноги, – проговорил он, подставив стул.

Она села, вытянула изящную ножку, неизящно замотанную в бинты. Сапожник возмутился:

– Как я, по-Вашему, мерки снимать буду? Как Вы потом носить обувь будете, не по размеру получится!

– А можно как-нибудь подогнать шнуровкой, чтобы и сейчас налезло и потом носить можно было?

Эктори подняла на него упрашивающий взгляд, мужчина махнул рукой, предупредил:

– Если что-то будет давить или натирать, я Вас предупредил.

Пока мужчина измерял её «лапки», Эктори внимательно изучала его сосредоточенное лицо. Арий она видела немного, но все их лица имели совершенно непохожие друг на друга черты, одно только общее – глаза: глубокие, яркие, с до невозможного кропотливо проработанным рисунком и каменным кукольным блеском. Именно по глазам можно распознать их, не по цвету крови – не у всех она золотая, не по каким-то особенностям лица, не по росту – есть создания и выше них, и среди них есть те, кто невысок. Эктори взглянула на Хафэра, неизвестно откуда взявшего книгу и с головой уже погрузившегося в чтение.

Сапожник оставил её ноги, выбрал подходящую по размеру заготовку, принялся что-то срезать и стачивать.

– Кожа или нашенское золото? – спросил он, глядя на Эктори, но обращаясь явно к Хафэру.

– Гоузер.

Эктори кивнула:

– Неправильно это, чужую кожу на себя натягивать, тем более если есть возможность без этого обойтись.

Сапожник, взглянув на неё, сделал вид, что обратился к Императору:

– А ваш брат кожу любил, – мужчина усмехнулся, продолжил вспоминать: – Он всегда смотрел, как я работаю, спрашивал. Носил сапоги только мной сделанные. Пару раз, когда его порвались, босой приходил. Чудной он был… Но клиент хороший – чужой работы не любил.

– На всю голову, – пренебрежительно заметил Хафэр.

Сапожник, улыбнувшись, продолжил:

– А один раз… Я тогда занят был, а он пришёл, весь день провозился, но сделал! Представляете, чтобы дворя-янин сам себе сапоги сделал?! А ведь главное – неплохие!

Хафэр скривился, но кивнул соглашаясь, спросил холодно:

– Её можно забирать, – кивнул в сторону Эктори.

– Да, конечно. Что по дизайну?

– Без каблука.

– Это вы уже говорили. Всё?

– Остальное на Ваш выбор.

– Можно что-нибудь аккуратненькое? Не изящное, а просто небольшое, можно даже простенькое, – немного застенчиво уточнила Эктори.

Сапожник, слегка улыбнулся ей:

– Не изменяете своей традиции. Как скажете, милая леди. К завтра будут Ваши ботиночки готовы.

– К вечеру, – тоном, не приемлющим возражений, потребовал Хафэр.

– Ну, господин Император, Вы как Ваш брат: всё и сразу.

Эти слава вызвали у Хафэра недовольство, но сапожник, словно ничего не замечая, продолжил:

– А когда, скажите мне, другую работу делать?

– Вы же мастер.

Сапожник покачал головой, проводил уходящих детей немного печальным взглядом, вернулся к работе.

…

Эктори кротко шагала следом, думала, спросить или лучше не трогать, решила всё-таки спросить:

– А брата почему не любишь?

– Урод он, – с явним недовольством ответил Хафэр.

– Да неважно какой, он же всё-таки брат.

– Нет, он…

Эктори заглянула в глаза Хафэра, необыкновенно синие, какими она их ещё никогда не видела.

Ей хотелось ещё многое выспросить, но лицо Хафэра было как-то необыкновенно печально, и она решила помолчать. Они дошли до подъёмника, вышли на «крышу».

Эктори восхищённо промямлила какую-то чушь, во все глаза уставилась на высоченный дворец, шпилем, казалось, пронзавший небесный купол.

Хафэр остановился, дожидаясь её. Она, поддавшись детскому восторгу спросила:

– А теперь, теперь куда?!

– За платьем, – махнул он в сторону другой полосы колон.

– Далеко. А как мы туда? В Амперии ведь нет терминалов. Здесь ведь маг на колдуне и волшебником заправляет. А мы как?

– По быстрой дороге.

– Я чего-то про такие и не помню, и не знаю.

– Ты тоже, Волшебница… – произнёс Хафэр с некоторой досадой. – Тебе про них знать зачем?

Хафэр приобнял Эктори за плечи, шагнул. Она вовремя успела закрыть глаза, в этот раз ей не хотелось прибывать в том искажённом пространстве вечность.

В один шаг они переместились на довольно большое расстояние. Открыв глаза, Эктори радостно хлопнула в ладоши, отыскала место, где они оказались когда прошли через миры, проследила путь до колонны. Повернулась, хотела сказать Хафэру какие же замечательные эти быстрые пути, но он уже ждал её у подъёмника.

…

Эктори зашла следом за Хафэром.

Один из сидевших за столами, поднялся, учтиво кивнул Хафэру, спросил:

– Решили свою барышню принарядить?

– Нет, сам платье хочу… – ответил тот с серьёзнейшим лицом.

Незнакомый Эктори господин, постояв мгновенье в растерянности, хохотнул:

– Я было поверил. Хотя сам виноват, пристаю тут с глупыми вопросами.

Модельер жестом пригласил Хафэра и Эктори к своему столу спросил:

– Чего желаете, господин Император?

– Платье, – кивнул в сторону Эктори, – что угодно, главное не белое и в пол.

– А почему не белое? – поинтересовалась Эктори.

– Милая леди, белое носят те, кто занимает свой пост по праву явления в миры живых, господин Император вот, – учтиво объяснил модельер.

Хафэр кивнул, продолжил про платье:

– Надо, чтобы было готово ура через два.

– Сделаем в лучшем виде, не зря Ваша матушка – Превеликая Императрица – так нашу работу ценила. Только вот… Тогда на примерки и погон времени нет, придётся собирать прямо на барышне. Она потерпит?

– А куда она денется? – хмыкнул Хафэр.

Модельер кивнул, отложил в сторону эскиз, над которым работал, взял новый лист. Эктори сначала показалось, что он рисовал на бумаге, потом присмотрелась, оказалось на очень тонкой, но плотной ткани. Она с интересом смотрела, потом неожиданно вспомнила, добавила пожелание:

– А можно, пожалуйста, спину закрытую?

– Насколько?

Немного подумав, Эктори попросила, чтобы было как можно выше.

Модельер кивнул, она продолжила заворожённо наблюдать за тем, как пишущее перо, оставляя следы на бумаге, вырисовывает силуэт платья.

– А Вы не сидите барышня, Вы раздевайтесь. Времени нет, – посоветовал модельер, не отрываясь от работы.

Эктори пробурчала: «Что же вам всем так нравится меня раздевать?», но начала стаскивать пиджак.

Хафэр смотрел на неё внимательно, когда она расправилась с юбкой, спросил:

– А ты подумала, куда всё это денешь?

– Тебя таскать заставлю, – ответила она недовольно, но, немного помолчав, добавила. – Я и правда не подумала. А куда можно?

Хафэр протянул руку, Эктори постояв в задумчивости, сунула ему аккуратно сложенный пиджак. Он развернул, залез в карман, вытащив медальон, повертел в руках, на что-то нажал, и тот открылся, Хафэр привычным движением засунул в него пиджак, вернул Эктори.

– Я совсем об этом забыла, – сказала ария, стараясь не показывать удивления, она ведь из Империи, фокусы с пространством здесь обычное дело, а самые большие тайники обычно в самых маленьких вещах.

– Может, не знала?

На лице Эктори отразился испуг, что вот сейчас Хафэр начнет её расспрашивать, заподозрит в краже, а она и оправдаться не сможет потому, что не помнит, что говорить.

Хафэр хотел начать расспрашивать Эктори, он понимал, что в сложившейся ситуации именно так и должен поступить, уже приготовился сказать, что она не похожа на какую-нибудь дальнюю родственницу, предположить, что она дочурка какой-нибудь придворной дамы, но в таком случая всё шло бы к обвинению в воровстве и он прекрасно понимал, что Эктори оправдаться не сможет, потому промолчал.

Модельер отложил перо, сунул ей под нос эскиз пышного тёмно-зелёного платья, с невысоким воротником, плотно облегавшим горло, обнажёнными руками, объёмными вертикальными складками, создававшими видимость присутствия груди, корсетом, подчёркивавшим тонкую талию, юбкой, стелившейся по полу, расшитой по подолу стразами.

Эктори довольно кивнула:

– Замечтательно!

Модельер, подозвав какую-то девушку, сказал: «Работаем», отдал листок.

Эктори поспешно убрала блузку и юбку, медальон повесила на шею, собрала волосы.

Глава 12

Хафэр раскрыл книгу, которую он давно уже пытался дочитать, но неожиданно за спиной у него словно бы материализовавшийся Гэо, учтиво поклонившись, сообщил:

– Господин Советник просит Вас.

Хафэр ничего не ответил, всем видом показав, что он недоволен, встал и ушёл.

Гэо занял его место, огляделся, встретившись взглядом с полураздетой Эктори, вежливо отвернулся.

…

Поверх нижнего белья на неё надели панталоны – кружевные с рюшечками и ленточками, потом белую мягкую юбку и сверху несколько слоёв жёсткой объёмной сетки из тонкой, то ли лески, то ли проволоки, принялись послойно пришивать их к широкому поясу.

Модельер, выждав после ухода Хафэра несколько минут, подошёл к Эктори, наклонился к её уху, прошептал:

– Госпожа Ар, Вы извините за всё это представление, он Вас не помнит, а нас просили Вас не выдавать. Мы выражаем почтение Вашему терпению и рады, что Вы почтили нас своим присутствием.

Эктори несколько опешила, но постаралась не подавать виду. Тихо шепнула Сайме:

– Ты уверена, что появляться в кругах, где вертелась прошлая я, было хорошей идеей? Может, мне стоило забиться куда и сидеть, не шевелясь?

– Ну, ты же хотела всё вспомнить. А теперь всё? Бросаем и ныкаемся?

– Ни за что! – запротестовала Эктори. – Просто скажи, кто я, а я буду вести себя подобающе. Ты-то всё помнишь.

– Здесь ты Ар, там, в Академии – Эктори.

– Что мне это даёт? Я же их всех не помню.

– Да не парься, это нормально.

Она хотела обидеться, но отвлёк модельер, как-то очень уж внимательно её разглядывавший.

Он подшагнул, склонился, еле ощутимо коснулся плеча её левой руки, нехорошо сощурился.

Эктори смотрела во все глаза, наконец, смогла разглядеть белёсый широкий след, словно браслет, окольцовывавший руку, почти не заметный на светлой коже. Не нашла в этом ничего необычного для себя, вопросительно посмотрела на модельера.

– Так они, и правда, Вам руку оторвали, – не уточнил, а констатировал тот.

Эктори вздрогнула, но она по-прежнему не могла понять, чего тут такого.

Модельер картинно всплеснул руками, воскликнув: «Шрамы – позор! Это никуда не годится! Всё исправить!», убежал с листочком.

Одна из девушек пришивавших подъюбник, страдальчески взглянула на Эктори, пожаловалась:

– И так всегда, госпожа Ар. Работать невозможно, у него постоянно возникают новые идеи, когда работа уже начата.

Эктори сочувственно взглянула на девушку, предложила:

– А почему бы тебе не уйти?

Та хмыкнула:

– Вы, госпожа, совсем ничего не понимаете. Мне нравится шить. Вот Вы улыбаетесь, а я Вам скажу: мне нравится шить, придумывать, как воплотить в ткани самые смелые и, казалось бы, немыслимые идеи, но у меня нет этих самых идей. Вот поэтому-то мне и нужен кто-то, кто будет разжигать запал.

Эктори кивнула, сделала вид, что поняла, о чём ей говорили.

Неожиданно вмешалась другая швея:

– Чего ты донимаешь госпожу Ар своей болтовнёй? Она не такая, как мы, ей не понять.

Эктори почему-то стало обидно от этих слов: как это так – ей не понять? Хотя и хотелось возразить, что она вовсе не избалованная аристократочка, которая ничего не смыслит в жизни, она промолчала, ведь это именно недалёкие аристократочки бросаются объяснять и доказывать, а она выше этого.

Вскоре вернулся счастливый модельер с новым эскизом, сунул его швеям, принялся опять руководить.

На Эктори надели ещё один слой сетки, только более тонкой и лёгкой с почти незаметным ячейками, собрали его воздушными складками, расшили бисером. Поверх – слой плотной тёмно-зелёной ткани, по подолу подшили так, что юбка по форме напоминала круглый мешочек для монет со вставкой некоего подобия кружева спереди. Нашли на эту конструкцию широкий пояс, к нему присоединились топик с запа́хом и треугольной вставкой из сетки под грудью. Рукава сделали пристежными: плечо обернули чем-то жёстким, хорошо держащим форму, обшитым всё той же плотной зелёной тканью, от середины плеча до середины предплечья шёл «фонарик» с узкой манжетой.

Модельер посмотрел, кивнул, велел Эктори прокрутиться, а когда она послушно выполнила указание, сказал:

– Работа не закончена, а мне уже нравится!

Он взял лист чего-то, похожего на толстую фольгу, жестом отогнал швей, предупредил Эктори, что ей следует замереть, если она хочет остаться целой, приложил к талии лист, аккуратно продавливая всей ладонью, выгнул по форме, взял второй, сделал тоже самое, прочертил на них что-то, вырезал ножом немного странной формы, больше похожим на перо для письма. Собрав из полосок корсет прямо на Эктори, спаял, пройдясь по краям светящимся камнем, прикреплённым к деревянной рукоятке, завязал спереди, шнуровку прикрыл двумя сильно вытянутыми треугольниками, объединёнными в одну деталь, закрепив их на маленькие крючочки. По бокам к корсету привязал два выгнутых треугольника и ещё один сзади, сформировал из них ещё одну юбку, похожую на те, что обычно надевают под платья, для придания им необычной формы. Спереди к корсету пристегнул висюльку в форме капли с парой бусин, на длинной цепочке, продемонстрировал её Эктори, сказал:

– Сумочка, госпожа. Сейчас Вы с господином Корэром и нести что-то самой необходимости не имеете, но мы помним, как Вы любите подобные мелочи.

Эктори улыбнулась, прикинула, что такую вещицу можно потом в Академии таскать: сунуть в карман или на пояс повесить, а то медальон, конечно, меньше, но приметнее. Спросила в нетерпении:

– Всё?

– С платьем – да.

Услышав это, Гэо повернулся, шагнул к Эктори, уточнил:

– Пошли уже? Господин Советник…

– Терпение, дружище! Даме нужно сделать причёску, а Вы сходите за обувью для неё, не может же быть, чтобы юный Император об этом не позаботился.

– Юный засранец он, – в шутку пробурчал Гэо, – идеи у него, и не объяснишь, что от его идей у других сплошная морока, ибо, – Гэо надул губы, слегка опустил уголки вниз, передразнивая вечно печальное выражение лица Хафэра, – «Это приказ, сам назвался моим слугой», – махнул на модельера рукой, вышел.

Модельер шепнул Эктори: «Не обращайте на него внимания, бывают у него скачки от слепой преданности, до вот этого», протянул ей руку, извинился, что позволяет себе подобную вольность, но так будет проще.

Эктори кивнула, протянула ему руку, шагнула следом в дверной проём, не сопротивляясь.

Они переместились, но совсем не так, как это произошло, когда шли с Хафэром по быстрым путям или уж тем более совсем иначе, чем с помощью терминалов – это было гораздо проще, словно бы они и правда просто прошли через дверь, но лёгкое беспокойство сил миров всё же ощущалось, хотя оно, как успела заметить Эктори, всё время, что она находилась в городе, проникало везде и всюду, но на этот раз затронуло и её.

Девушка – хозяйка небольшой по сравнению с другими помещениями, комнатушки, в которой они оказались, кивнула Модельеру в знак приветствия, вежливо поклонилась Эктори.

Эктори ответила таким же поклоном, отведя руки за спину.

Модельер шагнул вперёд, выставив перед собой букет из пышных золотых цветов, обратился к, судя по обилию всяких ножниц, зеркал, заколок, шпилек, париков и накладных прядей, парикмахеру, произнёс:

– Позаботься о волосах госпожи Ар, она как-никак лицо Империи, и новый эталон для наших красавиц!

Парикмахер печально вздохнула:

– Я уж думала, в любви объясняться будешь, а ты весь в работе.

– Если хочешь, расскажу, как люблю свою работу, – предложил Модельер, посмеиваясь.

– Уволь.

– Сама понимаешь, ничего у нас не выйдет, за девсы ходов надоесть друг другу успеем, так что…

– Не болтай, я тоже люблю свою работу, так что не мешайся со своими цветами.

– Это не тебе. Это госпоже Ар, в волосы.

Парикмахер кивнула, забрав букет, положила на стол. Усадив Эктори в кресло, принялась расчёсывать её белые волосы, потом неожиданно спросила, с искренней надеждой в голосе:

– Вам как всегда? Ведь так? Пожалуйста, скажите, что да.

Эктори, растерянно кивнув, взяла посмотреть один из цветков, он оказался шпилькой, искусно выполненной из золотой фольги, положила обратно. Слегка повернувшись к модельеру она спросила:

– А как это Вы гнули мягкую фольгу, а корсет теперь твёрдый?

Тот вскинул брови, сказал:

– Раньше Вы таким не интересовались, а ведь это можно было использовать и для Ваших целей. В общем, гоузерт очень удобный металл. После воздействия на него в определённой концентрации Четвёртым элементом в сочетании некоторым количеством других, он становится очень податливым, его можно гнуть, немного сжимать и растягивать, лепить из него, правда не получится… А потом воздействуешь Третьим и, опять же, в сочетании с другими, и он опять становится твёрдым. Я, правда, прошёлся только по краям и стыкам, но и этого хватит.

С возросшим интересом, Эктори спросила:

– А в какой пропорции надо сочетать энергию?

– Вижу, у Вас очередная идея.

Он взял чистый листок, написал на нём, протянул Эктори. Она прочла про себя, постаралась запомнить, восхитилась:

– И это Вы сами придумали?

– Нет, конечно. Мне госпожа ЭВиА рассказала.

Эктори, вскинув брови, посмотрела вопросительно. Модельер продолжил:

– Она была не только одной из создателей миров, но и женщиной, и это, пожалуй в первую очередь. Сильно она любила корсетники. У меня есть даже мысль, что гоузерт она придумала в первую очередь для этого, а уже потом наши умельцы заметили его чудные качества и стали делать из него оружие и прочие безделушки.

Парикмахер усмехнулась, она явно не верила, что её друг был знаком с самой мироздательницей, хмыкнула:

– Мысль у него… А чего не спросил, раз знаком был?

– Да я спрашивал, но у неё времени не было, дела.

– Старик – усмехнулась парикмахер.

– А сама-то – крутила косы ещё когда врата в Миры мёртвых стояли, а старшего из братьев госпожи и в планах не было, – модельер кивнул на Эктори.

Она вздрогнула, незаметно покосилась на модельера, рассчитывая ещё хоть что-нибудь узнать по выражению его лица, но не смогла ничего понять.

– Даже не упоминай о господине Эко̀ре, – шикнула парикмахерша.

– Почему нет? Он помер потому, что слишком много на себя брал. Навряд ли кто-то воскресал дважды! А я не из тех дураков, что готовы были пойти за ним следом, погибать за идеи. Ты скажешь, я консервативен? Нет! Я верен своему Императору. Не этому сопляку. А истинному Императору – господину Ра.

Тёплые чувства охватили Эктори, стоило ей услышать это имя. Но негодование пересиливало их, накрывало с головой, плескалось через край. Словно бы ей было неприятно, что о Хафэре, а сопляком назвали, как ей казалось, именно его, и об этом, совсем незнакомом ей, если верить памяти, господине Экоре, говорили подобным образом. Но она промолчала, только бросила на модельера короткий взгляд, полный недовольства, и этого хватило, чтобы он понял, что сказал лишнее.

Парикмахер фыркнула:

– Хочешь говорить о политике – делай это открыто и не оскорбляй никого, а нет – так молчи.

– Я… я просто сказал, что новый Император ещё слишком молод для своего поста, – попытался оправдаться модельер.

– Лучше молчи.

Парикмахерша закрепила в причёске Эктори последнюю шпильку, шепнула:

– Вы простите его, он слишком стар и глуп, чтобы принять перемены. А ещё он чудак.

Эктори взглянула на модельера, которому на вид дала бы ходов сорок, максимум восемьдесят, повторила про себя: "Мы то, чем хотим быть, и выглядим так, как хотим". Поглядела в зеркало на высокую причёску, улыбнулась – то, чем была она, ей определённо нравилось.

…

Модельер ещё раз извинился перед Эктори, аккуратно надев ей на плечи накидку из тонкой полупрозрачной ткани, попросил:

– Госпожа, не говорите обо всех тех глупостях Императору… Нет, не говорите своему брату.

Эктори хотела было ничего не ответить, потом поступить так, как ей покажется нужным, но решила, что Хафэр не дурак, и наверняка сам обо всём если не знает, то догадывается, ответила:

– Обещаю, ведь там было Ничего.

– Спасибо Вам, госпожа!

Эктори кивнула, уселась в кресло, ожидая Гэо. Сайма, скользнув к её уху, шепнула:

– Никогда не понимала это ваше Ничего. Чего вы с ним так носитесь?

– Ничего всегда есть и вопрос лишь в том, какую часть реальности оно занимает, – возвышенным тоном ответила Эктори.

– И к чему эти твои философствования?

– Да ни к чему. Просто если его вовремя упомянуть, потом можно не держать обещания, ведь с ним никогда ничего не ясно.

– Очередной выворот перед Судьбой от тех, кто не может лгать. С вами иметь дело страшнее всего. Вот думаешь: «Они не врут, значит бояться нечего». А вы придумываете сшоды способов не лгать, но не говорить правду.

– Иначе жить было бы невозможно, – Эктори, хохотнув, подставила Сайме руку.

Змейка обвила тонкое запястье, замерла, словно украшение с драгоценными камнями.

…

Эктори недолго пришлось дожидаться Гэо. Он принёс её ботинки, ещё и помог обуться, потом спросил:

– С тобой, или вернее Вами, что-то случилось? Не тяжело ходить будет?

Эктори скорчила страдальческую гримаску, приказала:

– Неси меня.

Гэо покорно подхватил её на руки, шагнул в дверь, перенёсся, вышел из двери замка в сад. Она пыталась сопротивляться, визжала, что пошутила, но Гэо пронёс её ещё несколько тринадцатков шагов, поставил перед мужчиной, которого, на удивление Эктори, она могла бы назвать старым.

– Господин Советник? – уточнила Эктори, учтиво поклонившись.

Он только кивнул в ответ, жестом предложил прогуляться.

Эктори оглянулась в поисках Гэо, но тот уже ушёл. Она, немного побаиваясь того, чему предстояло произойти, всё же пошла следом.

Разглядывая немного неприятное лицо Советника, покрытое износившейся с временем кожей, под которой явно поступала грубо сделанная болванка головы, Эктори встретилась взглядом с глазами, поблёскивающими из-под надвинутых бровей, словно огоньки в тёмных пещерах, вспомнила ещё недавно всплывшую в голове фразу: «Мы то, чем хотим быть…». По морщинам, которых обычно не бывает у арий, Эктори поняла, что на протяжении жизни господин Советник часто хмурился и почти не улыбался, во всяком случае, искренне. «Неужели кто-то хотел бы быть таким стариком?!»

Эктори спросила:

– А сколько Вам ходов?

Советник остановился, взглянул на неё, но уже менее сердито, чем смотрел до этого:

– Вы, как всегда, прямолинейны, – проговорил он, указав на скамью в тени деревьев, предложил сесть.

Эктори умастилась рядом с ним, стараясь двигаться с изяществом, подобающим аристократке, расправив юбку, устремила вопрошающий взгляд на Советника. Он всё же ответил:

– Точно не знаю, но я помню, как зарождалась Империя, сам в этом участвовал. Считайте, всю жизнь положил.

Эктори, не зная, как следует реагировать на подобные заявления, молча продолжила слушать.

– Хорошо, что Вы спросили про это, госпожа Ар. Теперь я знаю, как начать наш разговор.

Эктори подалась вперёд, Советник продолжил:

– Не хотите ли Вы занять престол?

На лице Эктори отразилось полнейшее недоумение, ей надо было бы как-то возразить, но все мысли в голове заменила одна: «Это что сейчас было?», с трудом прогнав её, всё-таки нашлась с ответом:

– Вы хотите, чтобы кто-то, столь юный как я, стал Амператором? Мне же всего от десяти до пятнадцати ходов.

– Императрицей, милая леди. Императором Вы не станете чисто физически. И вам одиннадцать.

– Да какая разница! Это слишком ненадёжно.

– Поймите, Вы хоть и младше Корэра на пять ходов, способны взглянуть на ситуацию критически, а не слепо следовать идеям Вашего отца, как, судя по всему, собирается сделать он. Корэр ещё наивен. Он мальчишка, которому в руки попала опасная игрушка, но он своенравен, и подобно всякому ребёнку считает, что он единственный, кто всё знает. А ещё он не имеет ни малейших способностей к магии. Для нас, тех, кто принёс это искусство в миры, подобное неприемлемо, именно из-за этой… особенности, он, сколько бы сил не прикладывал в будущем, всё же останется на до конца принят народом.

– А я ничего не помню, – наконец нашлась как возразить Эктори.

– Это не страшно, с этим мы разберёмся. Книга судеб нам поможет, должна, просто обязана, раз уж Вы здесь.

Эктори посмотрела непонимающе. Советник объяснил:

– Не прошло и хода с падения Империи, и того как Вы пропали бесследно, как Вы вновь здесь. Наивная задумка Вашей матери лишить Вас вспоминай, и тем самым предотвратить возможность Вашего возвращения, обезопасить Вас – провалилась.

– Говорите, меня привела сюда Судьба? Говорите, это именно Она хочет, чтобы я… Отняла то, что по праву старшинства принадлежит моему брату?

– Какое право старшинства, о чём Вы? Тогда всё решил случай: Вы исчезли, а… Впрочем, не будем о нём.

– Разве случайность не есть проявление воли Судьбы?

– Если Вы не хотите лишать брата его поста, можете править вместе с ним.

Эктори посмотрела на Советника в замешательстве:

– Вы осознаёте, в каком положении мы окажемся?

Советнику понадобилось несколько мгновений, чтобы понять причину недовольства Эктори. Нахмурившись, он сказал:

– Императрица не означает жена Императора, это означает только то, что она женщина. Вы прекрасно знаете наше отношение к бракосочетаниям – это лишь ритуал, призванный связать две короткие жизни вместе, для нас это было бы невыносимо – провести столь долгую жизнь, что порой забываешь собственный возраст, привязанным к одному и тому же. То, что Ваши мать и отец хранили верность друг другу чуть ли не с самого их знакомства, заслуживает уважения. Но я отошёл от темы. Никто ничего не подумает и никто не будет против, тем более, когда мальчишка согласится на это. И вместе с Вами мы спасём Империю.

– Мне кажется, Судьба привела меня не для этого. Давайте спросим у Книги, чего от меня требуется.

– Нет, госпожа! Вы можете Ей слишком сильно понравиться, и она пожрёт Ваше этэ. Я не намерен рисковать.

– Тогда и я не намерена рисковать. Я хочу ещё жить. И может это прозвучит эгоистично, но я отказываюсь.

– Вы взваливаете непосильную ношу на плечи слабого мальчишки. Да, это верх эгоизма! Вы думаете о сохранности собственной жизни, и перекладываете всё на него!

– Мне стыдно за свою трусость, но нет.

– Тогда молчите о собственном происхождении, забудьте о нашем разговоре и лучше всего держитесь от Корэра подальше.

– У Амперии ведь есть деньги для внешней торговли. Дайте мне девс амперских, и я обещаю первой не заговаривать о том, откуда мой путь в мирах живых берёт начало, конечно, не обещаю оставить Корэра… Девса мне хватит до окончания Академии, а потом я исчезну, не буду искать ни Корэра, ни Амперию, обещаю.

Советник кивнул, на его лице Эктори уловила еле заметную улыбку, он был чем-то очень доволен.

Глава 13

Эктори, взобравшись по выдвижным ступеням в маленький обтекаемый космический кораблик, способный пролететь даже по узким улочкам, но, как и всё в Империи, поражающий простором изнутри, села за столик напротив Хафэра, как всегда уткнувшегося в книгу.

Форма Академии, как до этого казалось Эктори, кричавшая о знатном происхождении носивших её господ, меркла и выглядела простеньким костюмчиком на фоне белого, расшитого золотом, наряда Императора, с многослойными наплечниками, на одном ряде которых красовалась печать с девятиконечной звездой. Эктори не без удовольствия отметила, что рядом с Хафэром она будет смотреться весьма достойно, представила, как могла бы жить в роскоши, надевать изящные платьица, тратить деньги на вкусности, ни в чём себе не отказывая, если бы только согласилась стать Императрицей. Она зажмурилась, стараясь избавиться от соблазна, перевела взгляд с сосредоточенного личика Хафэра на Советника, дававшего какие-то указания Гэо. Хотя для Имперцев внешнее сходство имело малое значение, она поняла – отец и сын, вероятно, старик-советник в свои лучшие ходы выглядел так же, как Гэо сейчас.

…

Советник тихо шепнул своему сыну, послушно склонившемуся, словно выражая почтение:

– За девчонкой тоже следи, если пацан помрёт, посадим её.

– Не проще ли найти новый род?

– Она мне нравится, она беспокоится за собственную шкуру, это хорошо.

– Прошу прощения, но я не понимаю.

– Дурак, значит, – проворчал Советник.

Оставив опешившего Гэо, Советник взошёл на борт, занял свободное кресло, поближе к Эктори.

Только корабль оторвался от взлётной площадки, Хафэр поднял взгляд от книги, с каким-то высокомерием, заносчивостью или может быть насторожённостью, посмотрел на Советника, спросил:

– Вы выяснили про упыря?

– Господин Корэр, не так уж и просто разобраться во всех механизмах, которые соорудили для изучения этих тварей. В них разбирались-то всего двое – тот бесчестный предатель, которого Вы саморучно обезглавили и Ваш брат, – увидев, как Хафэр сжал зубы, недовольно нахмурился, Советник, изобразив покорность верного слуги, продолжил: – Я знаю, какие чувства Вы к нему питаете, но он, пожалуй, единственный, кто смог бы удовлетворить Вашу просьбу в кратчайшие сроки.

– Его нет!

– Да, конечно. Но его работы ещё живы, если бы он только писал более подробные инструкции и отчёты… Он ведь многое выяснил об этих кровососущих в последнее время, как же жаль, что последние его записи не читаемы, что он так и не научился писать во второй раз.

– Хватит, остановитесь! Или я сочту, что Вы поддерживаете его, что Вы на его стороне, – велел Хафэр, не скрывая раздражения.

– Нет, что Вы! Он хотел разрушить Империю, а это – дело всей моей жизни.

Услышав оправдания Советника, Хафэр немного успокоился, заговорил вновь об упыре:

– Не отходите от темы. Вы выяснили что-нибудь об образце? С кем скрестилось их племя?

– В том-то и дело. Возможно, в расчётах ошибка, но ни с кем.

– Нам попался древний идиот? – с возросшим интересом предположил Хафэр.

На лице Советника отразилась задумчивость, он проговорил с лёгкой неуверенностью:

– Нет. Если судить по слюне этой твари, то оно кровью чище не только новых чистокровных, но и древних.

– Что значит «чище»?

– Вы знаете, что эти твари произошли от маленькой кучки особей, от двадцати до сорока, и, чтобы избежать вымирания, они скрещивались с другими видами, строение-то у них позволяет. Нас, конечно, не трогали, но суть не в этом. Ныне существующие поколения имеют хотя бы малую долю примесей, а здесь почти идеально чисто.

– Новообращённый? – Хафэр осмелился высказать предположение, которое ему и самому казалось немыслимым.

– Шутите? Это Вы своих книжек начитались. Обратиться нельзя.

– Тогда что?

– Не знаю, будем разбираться. Порой так не хватает совета Вашего отца, он знал про наши миры, как никто другой.

Хафэр кивнул.

Эктори отвернулась, пытаясь вспомнить, что она знает об упырях, но мысли не шли в голову. Эти твари питаются чужими этэ, опустошая фэтэ, высасывая из него кровь, словно сок. Но тот мертвец совсем не походил на выпитого, его словно рвал дикий зверь. От чегото в её голове сплыли слова: «Я нэсу, я принесу тебе смерть». Эктори тут же задалась вопросом: «Кто такие эти нэсу?» Но в голове вместо ответом роились лишь сожаления об утраченных воспоминаниях, которые в один момент могли нахлынуть, зацепившись всего за одно знакомое слово, а в другой, прятались куда поглубже, стоило только попытаться напрячь память. Не без труда она, наконец, вспомнила нэсу – «Несущие смерть», именно этим красивым названием именуют себя отвратительные упыри. Полученный ответ ясности не прибавил, а только повлёк новые вопросы: как она – ария – могла быть связана с мерзкими тварями, которые от самого начала своего существования, назвались злейшими врагами их вида.

…

Встречавший их слуга поклонился, помог Эктори снять лёгкую накидку, принял от Хафэра плащ.

Когда они вошли в большой, богато обставленный особняк, Эктори, к собственному удивлению, не испытала ничего, кроме чувства обыденности: потолки с искусной росписью не впечатляли, каменные статуи с золотыми элементами казались скучными, мозаика на полу была красива, но не более.

Увидев разочарование в глазах Эктори, Хафэр усмехнулся:

– Терпи, ты ещё хозяев не видела.

– Аристократы обыкновенные, ничем не отличаются ото всех других и гордятся этим, – буркнула Эктори, предложила, не питая надежд: – Может, ну это всё? Давай, просто в другие миры убежим?

Хафэр кивнул на Советника, который, как только вошёл, направился куда-то по боковому коридору, сообщил печально:

– Я всеми конечностями за, но не положение обязывает…

Эктори нехотя пошла рядом с Хафэром в парадную залу, где им пришлось, улыбаясь, отвечать на какую-то бессмысленную, но обязательную чепуху. Раскланиваясь со всё новыми разряженными господами, повторяя из раза в раз: «Очень приятно, моё имя Ар, буду рада новым встречам!», Эктори всё больше убеждалась, что она не любит торжественные вечера и никогда не любила.

Когда поток желавших засвидетельствовать своё почтение Императору и его спутнице, наконец, кончился, она тихо спросила у Хафэра:

– Чего они все лезут к нам? Словно наше появление – главное событие вечера.

– Так и есть. Я впервые выхожу в свет как правитель, – ответил он с лёгким самодовольством, скрытым за усталостью, от обилия внимания.

Эктори не удалось сдержать любопытства:

– А чем ты до этого занимался? Почти полхода прошло.

– С делами разбирался. У Империи не только сменился правитель, но и многие регионы вышли из-под её власти. Для центра, привыкшего получать ресурсы с подконтрольных земель, было не очень удобно.

– Как так?

– Где-то к наместной власти пришли другие, где-то уже имеющиеся просто заявили, что выходят из-под «гнёта».

Эктори не понимала странной невнимательности со стороны предыдущего Императора, который, как она успела узнать, мог запросто переписать ткань бытия. В надежде хоть что-то прояснить, ария поспешила высказать своё мнение новому Императору:

– Как можно было не заметить заговор? Всё ведь произошло одновременно? Значит, кто-то должен был скоординировать.

– Не притворяйся, что не знаешь, – скрипнув зубами укорил её Хафэр.

Опять Эктори оказалась в растерянности: её любопытство сыграло с ней злую шутку, настоящий Имперец ни за что не стал бы расспрашивать о случившемся, ведь он должен бы был быть свидетелем случившегося. Взмолившись, чтобы Судьба слова её не сочла ложью, Эктори попыталась выкрутиться:

– Знаю! Но как можно было не заметить?

– Мой брат, и правда, безумец, но не идиот, – ответил Хафэр с недовольством, и даже неприязнью. – Как ни противно мне это признавать, но он сработал прекрасно. Он безумец, он делал много противоречащего законам Империи. Мало кто заметил странное в том, что он со своим смертным дружком мотались по колониям и днями напролёт шлялись по тамошним городам.

– Даже отец?.. – в неверии спросила Эктори и тут же испугавшись, что её раскроют раньше времени, добавила: – Ваш.

– Он, кажется, всё знал и понимал, он всегда всё знает, словно бы его приняла сама Книга Судеб, но ему что-то надо было.

Эктори, примерив поведение Ра на себя, тут же с охотой предположила, что тот просто хотел сбежать, оставив надоевшую затею, но Хафэр ответил, что тот был слишком ответственным, чтобы позволить себе нечто столь низкое.

Эктори неопределённо пожала плечами, сменила тему, вспомнив о Книге:

– Ты, помнится, говорил, что всё должно оплачиваться.

Хафэр насторожённо кивнул, подозревая, что девчонка вновь что-то затевает. Эктори довольно улыбнувшись, спросила:

–Знаешь, что я хочу получить, за то, что нахожусь здесь?

– Приглашение с подписью Императора. – тут же напомнил ей Хафэр уже согласованное требование.

– Нет, это за то, что я пришла. А за моё пребывание дай мне кое-что спросить у Книги.

– Не лезь к ней, сожрёт, – наставительно посоветовал Хафэр, уже понимая, что отговорить Эктори у него в любом случае не выйдет, какие бы аргументы ни были приведены.

– Ну, это уже моё дело. Ты, главное, мне с ней повидаться дай.

– Советника завтра не будет.

Эктори хихикнула.

Хафэр обернулся, услышав лёгкие шаги за спиной.

Девушка в красно-синем костюме, обиженно надув губки, подошла к Хафэру, положив руку ему на плечо, сказала:

– Ну, вот почему нельзя хоть раз сделать вид, что не заметил? Порадовать меня, что вот ведь какая молодец, к самому Императору подкралась.

– Нет, – ответил Хафэр с холодностью, которая сопровождала почти каждую его фразу.

– Нет? Ты представляешь? – обратилась она к Эктори, потом, театрально всплеснув руками, проговорила – Ой! А мы совсем не знакомы. Ну, да не будем ждать, пока нас друг другу представят, я Тиллери.

Она сняла тёмно-синий беретик, такого же цвета, как её волосы, исполнила забавную пародию на имперский поклон.

– Моё имя Ар, – Эктори, опасливо оглянувшись по сторонам, решила по настоящему.

Взгляд её тут же обратился на Хафэра, в ожидании его реакции на имя, которое просто обязано оказаться знакомым. Император, к удивлению Эктори, вёл себя так, словно бы и вовсе ничего не услышал, потому, поражаясь его выдержке, она решила пока продолжать делать вид, что целиком и полностью понимает происходящее.

– Не та ли самая Ар? – полюбопытствовала Тиллери мило улыбнувшись. – Тогда понятно, почему тебе удалось разговорить нашего молчаливого Императора. Знаешь, а я тебя по-другому представляла, но ты, оказывается, такая миленькая… Ой, прости, я часто говорю то, что думаю. Надо избавляться от этой привычки.

Эктори растерянно посмотрела на Хафэра, тот махнув рукой, шепнул:

– Поболтай с ней до первого танца, тебе будет полезно.

– До какого ещё первого танца?! – возмутилась Эктори. – Я совсем не умею танцевать…

Хафэр не дослушав, ушёл, оставив её с Тиллери, которая с каждым проведённым вместе мгновением, казалась всё более подозрительной.

– Я знаю, – хохотнула Тиллери, – вы никогда не лжёте, так что скажи мне, как тебе мой наряд?

Эктори обратила внимание на обтягивающие кожаные сапоги чуть выше колена, объёмные шорты, состоящие из порезанной на ленты тёмно-синей плотной ткани и переливающейся ярко-красной подклады, которые она поначалу приняла за очень короткую юбку, прямой пиджак с мягкими валиками на плечах, лёгкий берет, явно имевший только декоративное назначение. Вся эта одежда была пародией на мужскую моду прошлой эпохи. Единственное, что выбивалось из образа – оптические очки, такие носили только в первое девсоходие от создания миров.

– Весьма… эксцентрично, – кое-как нашлась с ответом Эктори.

– Я бы на твоём месте сказала эпатажно, но эксцентрично тоже пойдёт. Выйдем на балкон, а то они смотрят и слушают, потом по отрывкам нашего разговора будут строить догадки одна страшнее другой.

Эктори кивнула, пошла следом за чудаковатой Тиллери. При виде них все приветливо кланялись, учтиво уступая дорогу.

…

– Знаешь, а ты довольно миленькая, я уже говорила это. Я представляла тебя иначе. Вот и верь после этого слухам, – хохотнула Тиллери, усевшись на каменные перила балкона.

Эктори подошла ближе, оглядела расстилавшийся перед особняком сад, засаженный деревьями с багряной листвой, спросила:

– Что это значит?

– Ты не появлялась в светском обществе ещё с тех времён, когда… Когда объявилась Вампирская принцесса, – видя непонимающий взгляд Эктори, он тут же пояснила: – мы так упырей называем. Говорили, что ты побывала и в мире мёртвых, и в центре мирозданья, но в основном сопровождала своего спятившего брата в его бесчисленных завоеваниях, говорят, вы вместе жгли и разоряли города… Но теперь, глядя на твоё личико, я понимаю, что, может, это и правда, но ты совсем не монстр, обычная девочка.

– Чего это я обычная? – несколько обиженно уточнила Эктори, привыкшая немного выделять себя, в сравнении с окружающими. Но поняв, что интонации выдают её истинное я, тут же попыталась обратить всё в шутку: – Может, я страшный монстр, убивающий, стоит ему только попасться на глаза?

– Я художник, пишу на заказ в свободное время. И как же много я видела «героев», упивавшихся страданиями других, скрывавших жестокость за маской добродетели, что могу понять по лицу, таков ли тот, кто предо мной стоит.

Эктори, будучи арией, привыкла полагать все слова окружающих за истину, не смогла сдержать удивлённого вздоха.

– Правда, у вас говорят, что истинную натуру можно понять только по глазам, – на лице Тиллери мелькнула хитрая улыбка. – Расскажешь, почему?

Эктори в ответ толь пожала плечами не желая рассказывать об отражаемой в них лике Судьбы, Тиллери продолжила:

– А они тебя выдают. Я когда тебя увидела, подумала: «Неужели, наш бука Император нашёл себе девушку?». А потом ты представилась, я увидела глаза и поняла, что ты та самая девчонка с длиннющими красными косами, что всегда бегала в розовеньких кружевных платьицах, единственная, с кем Корэр общался по собственной воле, – Тиллери взглянула на Эктори. – А что с твоими косами? Они были такими красивыми, и ещё эта чёлочка на половину лица… Почему у тебя волосы белые?

Эктори вновь пожала плечами, с неприязнью осознавая, что скоро этот удобный способ уйти от ответа и не выдать себя, покажется собеседнице слишком подозрительным.

– Они сами побелели? – не унималась Тиллери.

– Вроде как, – решилась наконец ответить Эктори, рассчитывая, что у неё всё равно не получится солгать, – да.

– Как интересно! – сняв очки, Тиллери протянула их Эктори. – Померь.

Эктори, растерявшись от быстрой смены темы, вначале машинально взяла, предложенной ей, а только потом возразила:

– Я хорошо вижу, зачем мне? Это же твои…

– А они не для того, чтобы лучше видеть, ты померь и всё поймёшь.

Эктори, немного опасаясь, надела очки, вздрогнула: окружающий её мир стал блёклым и плоским. Насыщенные, глубокие краски пропали. Теперь она даже не могла разглядеть волосинки в причёсках дам, не говоря уже о листве на деревьях у видимого края земли.

Тиллери сказала серьёзно:

– Такое зрение считается хорошим, упыри вот видят ещё хуже, ну да они живут во тьме, им не надо. А у вас, арий, очень необычные глаза, как бы я хотела, чтобы у меня были такие. Сейчас ты увидела мир в том обличье, которое принято считать истинным. Такова настоящая реальность.

– Не нравится мне она – хмурясь, Эктори вернула очки.

Тут же она поняла, что всю эту пороку с очками Тиллери затеяла не спроста, она вела к одному определённому вопросу, который Эктори наконец догадалась задать:

– А ты зачем носишь очки, что позволяют видеть обыденность?

На лице Тиллери отразилось явное удовольствие от того, что её спросили именно о том, ч чему она вела.

– Я одна из тех, кого называют Избранными Судьбой, я вижу этэ, ещё не отделённые от фэтэ, я вижу обрывки чужих судеб.

– И что в этом плохого? – недоумённо поинтересовалась Эктори, припоминая, что если понравиться книге Судеб, она может порой показывать кусочки грядущего, не требуя за это платы.

– Ничего, кроме того, что этэ собирает в себя частички прошлых воплощений, и вот это произвольное сборище образов не всегда приятное зрелище, по нему можно понять, кем тот, кто стоит перед тобой, был в прошлой жизни, кто он есть и кем будет.

Эктори взглянула в тёмно-фиолетовые глаза Тиллери, в голове её всё чётче звучал вопрос, если уж та, что стоит перед ней, действительно видит, то: «Кем была, есть и будет Ар?». Ария сгорала от любопытства и между тем слишком сильно боялась узнать хоть что-то значимое о той, кем вроде бы была. Разрываемая внутренними противоречиями, она скосила взгляд на Тиллери, которая тут же замолчала, словно бы услышав громкий спор мыслей Эктори.

Ария испуганно вздрогнула, когда Тиллери слегка приподняв её голову, встретилась взглядом. На Эктори смотрели уже не глаза, а два золотых диска, заполнивших и зрачки, и радужку.

Тиллери расхохоталась:

– У тебя прекрасное этэ! Я такую красоту видела только у твоего безумного братца, когда у него ещё оба глаза были на месте. Только вот твоя Судьба сказала, чтобы я не лезла. Она у тебя такая нечёткая, расплывчатая, словно бы нить её разодрали на множество отдельных волосков, да разметали по полотну жизни, а вот которое из этих волокон станет новым направляющим для твоей нити, я видеть не могу.

– Изменённая? – не сдержавшись, озвучила предположение Эктори.

Тиллери тут же расхохоталась:

– Судьбу изменить нельзя, но то, что проделано с твоей, отдалённо похоже на это. Могу только предположить, каким множеством чужих судеб такая незначительная забава была оплачена… – на мгновение замолчав, она вскоре воодушевлённо воскликнула: – Но как же ты прекрасна! Не сочти за сумасшедшую – я художник, это намного хуже. Я хочу написать твой портрет, твой, а потом и твоих братьев. Я ещё не смотрела так на Корэра, но уверена, там тоже будет нечто особенное!

– Но… – нерешительно возразила Эктори. – Говорят, что наш брат мёртв, ты не сможешь написать портреты всех троих.

– И это говорит мне та, кто сопровождал Императора в мир мёртвых? – недоверчиво фыркнула Тиллери. – О, кстати, зачем отец потащил в те опасные места младшую дочурку?

– На всё есть свои причины, – Эктори постаралась ответить максимально расплывчато, чтобы не выдать незнания.

– Ну, расскажи, расскажи, зачем? Что вы там делали?

Эктори не знала, как бы отвязаться, она не может лгать, но и правду сказать нельзя… Ей стёрли память, чтобы уберечь? Но от этого ещё больше проблем, теперь она не знает, с кем и о чём говорить нельзя. Наверняка она уже наболтала лишнего…

Хафэр, появившийся в дверном проёме, показался для Эктори спасением, она коротко шагнула ему навстречу.

– Я говорил пообщаться с ней, а не сбегать, чтобы потом ещё и искать пришлось, – сказал Хафэр с некоторым недовольством.

Эктори, ничего не ответив, подошла к нему. Оглянулась на устроившуюся на перилах Тиллери, подняла взгляд на безоблачное ночное небо. Неожиданно лицо её просияло. Эктори вернулась обратно, не спрашивая и не дожидаясь дозволения, забрала у Тиллери очки, на все вопросы отмахнулась, уставилась куда-то вдаль.

– Пожалуй, это то, что я видела когда мы скульптора сюда приводили, – сказала она, довольно улыбнувшись, вернула очки. – Забавно, что-то, что мы видим и днём, другим открывается только ночью.

…

В зале играла неспешная музыка. Хафэр ввёл Эктори в середину круга, слегка поклонился высокому стройному юноше и маленькой девушке, явно дожидавшихся их, сказал еле слышно, кивнув Эктори на юношу:

– Господин Уд-и-у, пятый ребёнок местного управителя, – обратился теперь к нему: – а имя моей спутницы Ар.

– Мой отец король, а не какой-то там управитель! – возмутился юноша.

Эктори спросила, стараясь изобразить кротость:

– А почему господин Удиу не вышел нас встретить? Ему ведь, как представителю хозяина – положено. – Покосившись на Хафэра, по лицу которого она уже понемногу начала понимать его намерения, добавила: – Вы не уважаете Империю?

Хафэр, слегка потянув её за руку, заставив подойти ближе, сказал достаточно громко, чтобы Уд-и-у расслышал каждое слово:

– У юного господина нет чувства времени, он постоянно опаздывает.

Юноша, скрипнув зубами, под шагнул к Эктори и Хафэру, заговорил недовольно:

– Во-первых, госпожа Ар, моё имя произносится как Уд-и-у – оно составное. Что касается Вас, господин Император, я хотя бы не пропускаю важные события. Где были Вы, когда пала ваша несравненная, великая и всё могущая Империя?

– Учился, – ответил Хафэр и в глазах его промелькнул нехороший блеск.

Эктори положила руку Хафэру на плечо, он приобнял её за талию, отвернулся от недовольного принца. Музыка зазвучала громче, начался первый танец.

Эктори, кое-как поспевая за Хафэром, невинно улыбнувшись, предупредила:

– Если я оттопчу тебе ноги – никаких претензий. Я уже говорила, что не умею танцевать. Не знаю, был ли у меня учитель, или сбежал, как только увидел.

– Не переживай. Ты думаешь, к чему я сапоги на платформе надел?

Эктори опустила взгляд на обувь Хафэра: только теперь заметив, что он был не только на платформе, но и на каблуках, таких высоких, какие она бы такие надеть никогда не осмелилась, хихикнула:

– Как много усилий, чтобы оказаться на одном со мной уровне.

Хафэр, к её удивлению, не восприняв слова за безобидную шутку, нахмурился. Эктори тут же попыталась придумать, как бы исправить ситуацию, но все идеи, приходившие в голову казались заведомо провальными, потому она воспользовавшись той, что заглянула первой, проговорила:

– Так ты из-за своего роста переживаешь, мальчик-облачко? Оно того не стоит – вырастешь ещё.

Рука Хафэра скользнула чуть выше тонкого изгиба талии Эктори, перехватив девушке поудобнее, он покрутился так, что её ноги оторвались от пола, поставил обратно.

– Какое я тебе облачко? Не называй меня так – глупо это! – ответил ей Хафэр, с уже меньшим раздажением.

– Но у тебя такие кучеряшки, мне даже завидно! Вот у меня бы были такие, я бы их и не заплетала. А ты их в Академии зачем-то постоянно прямишь…

– Ещё и к волосам моим привязалась… Не нравится мне, когда меня облачком называют, и когда несерьёзно относятся. Я Император! Мне скоро шестнадцать! Нет, конечно, до совершеннолетия ещё почти столько же, но я уже не ребёнок.

Эктори, печально вздохнув, кивнула понимающе.

Они кружились некоторое время в молчании, то отходили от центра круга к краю, то возвращались обратно – менялись местами с другими парами танцевавших, вливаясь в общий поток.

Среди мельтешащих пёстрых пятен Эктори заметила тёмно-синий беретик, вспомнила про звёзды, перевела взгляд на Хафэра, он тоже смотрел в сторону Тиллери. Увидев в его глазах вопрос, Эктори была уже готова рассказать о своём наблюдении, но Хафэр спросил совсем другое:

– Что скажешь о своей новой знакомой?

Эктори немного растерялась, но нашлась что ответить:

– Миленькая болтунья. Чудаковатая, но так, слегка, в пределах нормы.

– Много ты ей выболтала?

– В основном она мне рассказывала, а я-то ничего не помню. Есть в ней нечто подозрительное, ну да это ведь черта всех аристократов.

– Остерегайся её и не давай на этэ смотреть. Ей для этого разрешение нужно, и при том не всегда озвученное. Не знаю, как она это понимает, но ей достаточно и мысленного желания. Все мы существа любопытные, поэтому она частенько ни с того ни с сего заявляет о своём таланте, и первой же реакцией большинства становится мысленное стремление получить ответ на вопрос вопрос: «А что если она на меня посмотрит?» Со стороны, конечно, забавно смотреть на подобные просчёты.

– Поздно, она уже смотрела. А чего такого?

– Да так, просто теперь она о тебе знает больше, чем ты о себе. Моли Судьбу, чтобы она не стала твоим врагом.

– Она-то? Врагом? – усмехнулась Эктори.

– Ты, как ария, должна знать, что внешность – последнее, чему можно доверять.

Эктори понимающие кивнула, промолчала, но, не вытерпев, спросила:

– Какие у тебя дела в Зузамесе? ТЫ недавно предостерегал скульптора, а теперь мы здесь, и ты явно что-то затеваешь.

Вместо ответа, Хафэр спросил у неё:

– Как поняла, что мы сейчас в Зузамесе?

– По звездам, – излучая довольство собой, заговорила Эктори на Первом: – если бы не очки Тиллери не заметила бы, что картина на небе почти такая же, как днём, когда мы тут ходили, правда с небольшим смещением – рассчитав его, я поняла где мы. Вернувшись с той прогулки, я поискала информацию о государстве: оно входит в тринадцаток самых влиятельных, но по сути они занимаются только лишь кредитованием и ничего не производит. Одна гражданская война может вывести его с мировой арены, но правящий род удерживается у власти уже очень долгое время, и все конфликты нейтрализует еще на стадии зарождения, сосредотачивая все ресурсы именно на выявлении заговорщиков, привлекая наёмные силы извне для подавления – финансы позволяют. Ещё, кстати, насколько я помню, все торжественные приёмы привлекают огромное множество писак, стремящихся уловить каждую деталь и рассказать всё в новостях, но сейчас их почти нет, а значит и приём не простой. Затевается что-то и с их стороны. Вопрос: что?

Хафэр в место ответа, сделал лишь комплимент наблюдательности Эктори, лицо его стало отрешённым.

Под конец танца Эктори всё-таки оступилась, запутавшись в складках собственного платья, но Хафэр среагировал быстро, подхватил, пронёс на руках несколько шагов.

Когда музыка стихла, он ушёл, наказав:

– Стоять и ждать, ни шагу вправо, ни шагу влево.

– А можно к столу со вкусностями? Я там конфеты видела, – Эктори состроила жалобную гримаску, вновь вернувшись к образу несерьёзной девчушки.

– Тебе лишь бы сладости… Иди уж, но оттуда никуда, – ответил Хафэр, ухмыльнувшись так, что заметила только Эктори.

Она кивнула, величественно вышагивая, подошла к десертному столику, цапнула из вазочки штук пять конфет, сунула одну за щёку, потом заметила красивые пироженки, прихватил парочку.

– Вижу, Вам нравятся наши сладости, – услышала Эктори знакомый голос.

Ария кивнула, проглотила разгрызенный орех, покрытый глазурью и шоколадом, ответила, обернувшись:

– Очень, господин Уди-у.

– Госпожа Ар, прошу, произносите моё имя правильно! – попросил он стараясь скрыть раздражение.

– Я обязательно научусь, но знаете, довольно непривычно, когда гласная стоит за согласной, но они не читаются вместе, – отметила Эктори, потешаясь тому, как просто оказалось вывести аристократа из себя, стараясь скрыть этой фразой то, что имя она коверкала намеренно.

– В нашем языке в слогах сначала идут гласные, а потом согласные, поэтому они никогда не читаются вместе.

Этот фарт показался Эктори довольно интересным, потому проговорила она совершенно искренне:

– Да, я обязательно запомню!

– Обязательно, госпожа Ар! Тем более, если хотите устроить своё будущее.

Эктори хотела спросить: "К чему это он?", но решила, что это Уд-и-у и сам расскажет, он же о будущем заговорил. Спросила то, что не давало ей покоя:

– Позвольте сменить тему, но почему Вы в чёрном? Вы же аристократ, сын местного правителя.

– Я третий сын. А белое носят только те, кто наследует место от родителей. Меня отец, недолго думая, отправил на границы – служить. Поэтому я сменил цвет одежды, но мои сыновья будут ходить уже в белом, если военными станут. Мои обязанности и заставили меня задержатся – наши территории довольно обширны, потому путь оказался неблизким.

Эктори кивнула, сунула в рот конфету. Уд-и-у, протянув ей ещё несколько, спросил:

– Как погляжу, Вам они очень нравятся, но эти орехи растут только у нас, а продают их по бешеным ценам. Хотите их есть хоть каждый день?

Эктори с подозрением покосившись на королевского сына, поинтересовалась, в чём же заключается подвох.

– Какой подвох?! – проговорил он с видом оскорблённой невинности: – Я говорю открыто. Выходите за меня.

Эктори поперхнувшись, покосилась на приятное лицо Уд-и-у, и тут же залилась звонким хохотом, стараясь согласно приличиям прикрыть рот рукой. Вскоре, став столь серьёзной, какой ни разу не была за вечер, ария проговорила с надменностью присущей всем аристократам:

– Вы пытаетесь подкупить меня – арию – какой-то мелочью, вроде еды? Умно Вы это придумали, станете из третьего в очереди на правление этим вашим королевством, вторым на Имперский престол. Но не держите меня пожалуйста за дуру. Лицо то у меня наивное, но не обманывайтесь…

На лице Уд-и-у отразился шок, вызванный столь разительной переменой тона его собеседницы, кое как найдясь с ответом он проговорил:

– Что Вы? Я третий сын, Вы третья дочь, мы просто прекрасно подходим друг другу. Вы очень красивы!

– Я не третья дочь, я третий ребёнок, а Корэр второй, и он сейчас правит.

– О, тогда это просто чудно! – проговорил он, явно удивлённый подобной информацией: – Если с ним вдруг что-нибудь случится, мы вдвоём просто прекрасно справимся с управлением государством.

– Почему с ним должно что-то случиться? – спросила Эктори всё с тем же презрением.

– Ну как же?! Он же не маг. Как бы вы ни пытались это скрыть, об отсутствии у него таланта знают все. А мы знаем ещё и о том, чем Вы занимались в последнее время. Если рассказать о том, что Вы составляли компанию своему безумному братцу в его жестоких завоеваниях, да ещё и добавить никому не известные подробности. Какая молва о Вас пойдёт? Вас назовут жестокой, ведь то, что творил он, не укладывается в рамки морали современного общества. И Вас здесь, в высших кругах, осудят, а некоторые, теперь уже бывшие аристократы, Вас найдут, и ждёт Вас их месть.

Эктори вздрогнула, пальцем погладила Сайму по голове. "Отравить, и этого мальчишку, и всю правящую семью!", но сумев не потерять надменности, ответила:

– Я никогда и не скрывала того, чем занималась последние ходы, рассказав всё, что вам известно, вряд ли вы что-то измените.

Хафэр, показавшийся в дверном проёме, опять был спасителем, Эктори, устремилась к нему, опасаясь, что ещё немного, и она утратит контроль над ситуацией, ведь речь зашла о том, чего она совсем не помнила.

Уд-и-у, взглянув на Хафэра, преградил путь Эктори, наклонился к её уху, шепнул:

– Видите, недоволен, что я тут с Вами болтаю, нахохлился, как птенчик. Ну, да ладно, я предлагал решить с выгодой для всех, но Вы мне отказали. Теперь опасайтесь моих братьев, особенно младших, ведь у нас есть то, что сейчас необходимо Империи: информация, деньги и влияние.

Эктори еле заметно кивнула. Уд-и-у улыбнулся, похлопал её по плечу:

– Может, хоть станцуем, позже. Или просто свидимся. Только обещайте! И я сделаю всё, чтобы отговорить отца объявлять войну Империи. Она после падения ведь этого не переживёт…

– Обещаю, ещё свидимся…

– И станцуем.

– И станцуем…

Глава 14

Хафэр вёл Эктори по коридору, а она всё пыталась вызнать про его планы, предлагала уйти отсюда, пока не нагрянули никакие неприятности, но по итогу, ответом ей оказался встречный вопрос:

– Что он тебе говорил?

Эктори не стала вдаваться в детали разговора с Уд-и-у, и уж тем более рассказывать о сделанном им предложении, а просто ответила:

– Хвастался деньгами, информацией и влиянием.

– Сначала информация, потом деньги, – буркнул Хафэр.

Эктори не стала уточнять, почему порядок был именно таким – не сочла важным. И Хафэр решил объяснить сам:

– Сначала они владели информацией. Продавая ее, получили деньги. Одалживая их под проценты, получили ещё больше денег и информации. И в итоге получили влияние.

– И никто не остановил? – удивляясь той простоте, с какой эта информация была сказана, спросила Эктори. – Ведь есть и сильнее них.

– Ну… У них была поддержка Империи, а с нами никто не осмеливался воевать.

– Зато теперь у Амперии нет их поддержки, – невесело хохотнула Эктори.

Хафэр кивнул, без стука распахнув тяжёлую деревянную дверь, вошёл. Эктори последовала за ним. Слуга, закрыв за ними дверь, вышел прочь. Мужчина, сидевший в кресле, и женщина на подлокотнике, обратили на них взгляды.

Хафэр заговорил:

– Почему же Вы закрыли границы?

– Да какие границы, о чём Вы? – посмеиваясь, переспросил мужчина. – Вы знаете, это невежливо – нарушать чужой покой, ещё и говорить сразу о делах. Вы даже не поприветствовали меня. А ещё с Вами такая миленькая девочка, она ведь с нами не знакома… Я На-и-у, король Зузамеса, а это моя супруга, – он указал на разодетую дамочку на подлокотнике, – её имя Илен-и.

Эктори поклонилась, постаралась приветливо улыбнуться, кивнув, сказала:

– Моё имя Ар.

– Думаете, мы не знаем? Принижаете наши достоинства! Мы знаем если не всё, то многое. – Король усмехнувшись, обратился к Хафэру: – Теперь говорите, господин Император, какое у Вас к нам дело?

– Вы меня не слушали, я спросил, почему вы закрыли границы?

– Нет, господин Император. В прошлом вопросе Вы сказали «же»: «Почему же», – тоном, вызвавшим у Эктори раздражение, уточнил король.

– Это имеет значение? – немного грубо уточнил Хафэр.

– Сейчас нет, но вот потом… Никому не ведомо, кроме как вашей Книге. Пойдите, спросите у неё. Она же всё знает, а вы всё можете. Вы все волшебники. Какая вам разница, открыты терминалы или нет?

Хафэр сжал рукоять меча, немного выдвинув лезвие из ножен. На-и-у, лениво откинувшись на спинку кресла, оглядел маленького Императора с нескрываемым презрением:

– Я совсем забыл, Вы ведь за пятнадцать ходов не добились никакого результата, даже в самом простом. – Сощурившись, он взглянул на Эктори: – Чего не сказать о госпоже Ар. Она ведь один из гениев нового поколения Империи в магическом искусстве.

Эктори слегка поёжилась под оценивающим взглядом, но напомнив себе, что сейчас она – один из представителей Империи – постаралась гордо расправить плечи, ведь перед ней был лишь простой смертный правитель, имевший лишь временную власть над судьбами миров.

Король продолжил:

– Корэр, дорогой, Вы ведь пришли просить о поддержке, хотите заключить с нами союз. Но какая нам от этого выгода?

– Я дам обещание оказать Вам поддержку, когда могущество Империи вернётся к ней, – уже более спокойно, ведь теперь речь зашла о том, что было ему важно, ответил Хафэр.

– Если вернётся! – насмешливо уточнил правитель. – Все, кто поддерживал Империю, либо мертвы, либо бесследно исчезли. У вас были самые богатые территории, вы принесли в наши миры все эти технологии. И, конечно вам завидовали… нет, вас ненавидели и теперь ненавидят! Только теперь у вас ничего нет. Ваша армия хоть и хорошо обучена, но ничтожно мала, ведь большинство ваших солдат были с подвластных территорий, а теперь они ушли. Вы по собственной глупости обучили солдат для своих врагов. Вы даровав другим магии, сделали её общедоступной. Вы сами вложили оружие в руки своих врагов, а своей политикой сказали: Используйте его против нас.

Хафэр выхватил меч, шагнул вперёд, приставил лезвие к горлу На-и-у.

Эктори прикусила губу, внимательно наблюдая за разворачивавшейся сценой. В голову ей пришла мысль, что надо бы что-то сделать, только что? Ей вспомнилась схема построения топорных, но очень действенных заклинаний, просто высвобождающих силы элементов.

Илен-и молча, с трудом скрывая страх, поднялась с кресла, пятясь, дошла до стола, обогнула его, нащупала ручку шкафа, замерла.

Дверь из комнаты в коридор распахнулась, громко ударилась о стену. Вошёл Советник, с порога обратившись к Хафэру:

– Корэр, ты слишком импульсивен, тебе следует научиться терпимости.

Хафэр сунул меч в ножны, спросил раздражённо:

– Где Вы были?

– Давайте обсудим это позже, а сейчас разберёмся с более важными делами, – сказал он повелительно.

Выждав несколько мгновений, Советник обратился к королю, спокойно и ровно:

– Господин На-и-у, чего же Вы хотите?

– Мы с Вами разумные господа, Советник, и мы понимаем, что у нашего государства не будет другого варианта, как поддержать Империю только в двух случаях, – он посмотрел на Хафэра и Эктори. – Если юный Император возьмёт в жёны одну из моих дочерей, может хоть самую младшую, ей всего три, он сможет наслаждаться её красотой дольше, – король кивнул на Илен-и, та вздрогнула, он продолжил, – во всяком случае, её мать красива… А второй вариант: если госпожа Ар выйдет замуж за одного из моих сыновей. Её имя хорошо будет звучать на наш манер: Ар-и.

– Нет! – заявил Хафэр, подтащив к себе Эктори, обхватив за плечи словно защищая.

– Вынужден сообщить Вам, – объяснил Советник, – у нас нет такого понятия, как брак, то есть ни один из них просто не может взять жену или мужа, это противоречит нашим устоям. Мы не можем обязывать кого-то на долгое сосуществование и верность.

– Мы сделаем всё по нашим обычаям.

– А ещё, хоть мы и являемся одним из немногих видов, способных скрещиваться с другими, для нас это – крайняя мера, Корэра просто не примут, если кто-то из его родных или он сам продолжит род с представителем другого вида.

– Ваша предыдущая Императрица была не из арий, – заявил король, и губы его искривились в усмешке.

Негодование охватило не только Хафэра, но Эктори, точно не помнившую даже лица матери, его лёгкая тень отразилась даже на сдержанном лице советника, который со всё ещё сохраняемым холодным спокойствием проговорил:

– С чего Вы это взяли? Она была наша и была одной из нас.

– Вы сами придумываете свои неразумные законы и сами же от них страдаете, – ещё более нагло сообщил На-и-у.

– Может, и так, но мы не можем от них отказываться.

– А мы можем отказываться от того, что нам невыгодно. Поэтому, уйдите! – упиваясь собственной властью велел король.

Лицо Хафэра вновь стало спокойным, словно бы оно было маской, только глаза пылали огнём безудержной ярости, он схватился за меч.

Эктори ощутила, как воздух в комнате похолодел, ей показалось, что нос её ощутил запах, какой наполняет округу перед надвигающейся бурей.

Советник, положив руку Хафэру на плечо, шепнул: "Ты слишком импульсивен, тебе не стать магом, если не научишься контролировать эмоции. Пойдём".

Хафэр кивнул, схватив за руку Эктори, пинком открыл дверь, вышел, не потрудившись о том, чтобы захлопнуть её за собой.

– Ко всем богам эту магию! Пусть они сами разбираются со всеми их судьбами! А мы сбежим! Давай просто уйдём, как ты и предлагала, – твердил он, таща Эктори по тёмному коридору. – Но для начала, ты, я к тебе обращаюсь, зелёный гад, – Хафэр остановился, поднял руку Эктори на уровень глаз, ткнул пальцем Сайме в нос. – Ты должна убить их всех.

– На всех у меня яда не хватит, – отозвалась змейка.

– Всю королевскую семью, в течение сезона.

– Что толку? Убьёшь одного короля, на смену ему придёт другой, – возразила Эктори.

– Да, точно! Если убью я, но… – Хафэр обратился к только подошедшему Советнику. – Есть ведь те, кто недоволен властью этого королька, найдите из них самого… самого согласного с идеями Империи и поддержите восстание.

– Это пустые траты, Вам следует остыть и спокойно всё рассудить. Каков плюс для Империи?

– У них есть информация. Когда к власти придёт наш соратник, мы заполучим её.

– А потом шантаж. Вы, конечно, мечтатель, не знакомый с непосредственной сутью вещей, но не наивный идеалист, – с промелькнувшим в голосе одобрением, проговорил Советник.

– Какой шантаж? Мы уничтожим её, сделаем благое дело, и нам захотят помочь в ответ.

Советник тяжело вздохнул:

– Как можно так ошибиться… Вы ещё более наивны, чем я думал. Знатные господа не помнят добра, и Ваши деяния они воспримут, как должное – не оценят.

– Тогда мы возьмём средства за уничтожение всех ценных сведений или заключим договор о поддержке, – предложил Хафэр, обиженный разочарованием Советника.

– Господин Император, это и называется шантаж.

– Да мне плевать, как это называется, я хочу, чтобы король и вся его семейка померли, они мне не нравятся. Исполнять!

Советник, кивнув, взглянул на Эктори, та только пожала плечами.

Молча они пошли к своему кораблю.

Неожиданно Эктори замедлила шаг, остановилась – что-то было не так, неправильно. Она вгляделась в тень за колоннами – там точно что-то было, и уже давно. Хафэр обернулся, поторопил Эктори, и ей пришлось всё оставить, как было.

…

Дождавшись окончания третьего танца, когда все вышли подышать свежим воздухом на веранду, Тиллери спустилась в сад. Немного побродив по аллеям, она села в беседку, вытащила из кармана блокнотик и примитивный карандаш из дерева, с одним грифелем, принялась зарисовывать красные цветы с большими полупрозрачными лепестками.

Что-то незримое колыхнуло воздух. Тиллери, сняв очки, зацепила их за ворот тонкой блузки прижатой к талии корсетом. Глаза девушки блеснули золотым, привстав, она сняла с себя пиджак, протянула тени, со словами:

– Оденьтесь, леди Илен-и, здесь ветры гуляют.

– Прошу, не называйте меня и не смотрите так…

Тиллери кивнула, надела обратно очки ведь как бы она того не хотела, сама по себе она не могла взглянуть на жену короля, хотя блеск её золотых глаз, устремлённых пусть и куда-то мимо, всё равно заставлял собеседников чувствовать дискомфорт, и это ей нравилось. Присев на лавку она наконец взглянула на тень, всё ещё остававшуюся незримой, но опустившуюся рядом, накинувшую протянутый пиджак на плечи.

Илен-и, сунув руку в карман, проговорила:

– Мне очень не хочется, чтобы кто-то узнал, что это была я, Вы ведь понимаете? Я слышала о намерениях Императора. Прошу, скажите что будет? Что мне сделать, чтобы уцелеть?

Тиллери ещё раз кивнула, ответила:

– Берите дочку и поезжайте к отцу – скоро война.

– Когда это ваше скоро?! Вы обещали защитить, – то ли в приступе подступавшей истерики, то ли в нахлынувшем отчаянии, спросила жена короля.

– От Имперцев, – напомнила Тиллери. – Они Вас не тронут, их здесь вообще не будет, – Тиллери задумчиво взглянула на небо, сказала, словно сама себе. – Когда это наше скоро? А кто его знает. У Имперцев другое отношение ко времени, для них и через сотню ходов – скоро, и завтра…

– Вы же обещали!

– Да, – Тиллери вернулась к зарисовкам, всем видом показывая, что все разговоры на эту тему закончены.

Тень медленно встала, аккуратно сложила пиджак на лавку, пошла, неслышно ступая. Тиллери неожиданно подняла голову, глаза её блеснули, она шепнула вдогонку:

– Хорошая у вас магия, полезная. Где научились?

– У одной безымянной старухи, – ответила тень и ушла.

Тиллери какое-то время задумчиво смотрела в пустоту, потом накинула пиджак, подошла к выходу из беседки, внимательно оглядела арку, проверяя, образует ли замкнутую фигуру, шагнула в другой мир.

Пройдя через входную дверь, Тиллери скинула сапоги, сунула руку в карман, достав маленькую дамскую сумочку, открыла её, вытащив стопку документов и металлическую пластинку размером с четверть её ладони, недоверчиво осмотрела, сунула обратно, довольно улыбнувшись, сняла очки, пошла в столовую.

Она внимательно оглядела мужчину и женщину за большим столом, села на своё место, спросила:

– А наша девочка-праздник где?

– Сестрица твоя засела в своей комнате с этой "зелёной" подружкой, делают вид что учатся, – мужчина заговорщически подмигнул, – но, судя по хохоту, не умные книжки они читают.

– Ребячество… Пора взрослеть, – прокомментировала Тиллери.

– Они ещё дети, – попыталась вступиться женщина.

– Я встречала их ровесницу – третье дитя Империи. Там, конечно, тоже ещё детство в самом разгаре, но…

– Что с ней? Чего от неё ждать? – перебил мужчина, подняв на Тиллери глаза, такие же тёмно-синие, как у неё.

– Не правитель.

– Слабая? Бесхарактерная? – с разгоревшимся азартом поинтересовался мужчина.

– Незаинтересованная. Я видела её судьбу. Там столько всего интересного! – Тиллери в порыве восторга подалась вперёд. – Но там нет ни трона, ни народа Империи Гоузерт. Хотя есть какое-то другое государство, но и тем она будет не править.

– Значит, её в расчёт не берём.

– Нет, пап! Конечно, берём! Она чуть ли не изменит прописанную ещё с начала времён судьбу. Сами понимаете, что нельзя предугадать, какие последствия это за собой повлечёт.

– В лучшем изменятся детали, в худшем – целое…

– Но во всех известных случаях попытки изменить прописанное проваливались, – вмешалась женщина, – удавалось избежать малых деталей пророчеств, но исход оставался один.

Тиллери недовольно цокнула:

– Вы мне не верите. Ну и не надо. Это всё будет потом, а сейчас вот что у меня есть, – она демонстративно выложила на стол сумочку Илен-и.

– Чего ты мелочишься? Надо заняться более крупными делами, – улыбнувшись, сказал мужчина.

– Это для нас мелочи, а для Империи – спасение. И ведь знаете, какой гад этот новый Император! Сам пошумел – спровоцировал, всего один раз, а мне её пришлось с акъ убеждать, подталкивать, уговаривать.

– Ну, ты молодец – добытчица. Ещё чуть-чуть и можно короновать, – по-доброму усмехнулся отец.

– Говорите так, словно вот-вот уйдёте, а все заботы на нас с сестрой перебросите.

– Нет, всё будет постепенно, – утешил её мужчина.

– Вы всегда сможете обратиться к нам за советом, – добавила женщина.

– Что ты с бумажками делать будешь?

Тиллери улыбнулась:

– Отдам Корэру, и возьму обещание.

– Хорошо. Будем надеяться, мальчик когда-нибудь поймёт, что Империя себя уже изжила и надо всё это менять.

Глава 15

Эктори взглянула на серьёзного Хафэра, на Советника, чьи эмоции понять было нельзя, сказала:

– Там, в коридоре, за нами кто-то наблюдал.

Советник покачал головой:

– Не следовало заявлять о своих намерениях в доме врага.

Хафэр достал из кармана пиджака планшет, написал что-то от руки, убрав обратно, сказал, обратившись к Эктори:

– Твоё приглашение отправлено. Мы оставим тебя в Академии.

Эктори кивнула.

Они долетели в молчании. Спускаясь по выдвижным ступеням, Эктори обернулась. Советник догнал её, приобнял за плечи, сунул металлическую пластинку, сказал громко:

– Вы чудная девушка, если у Вас будут сложности, можете рассчитывать если не на поддержку Империи, то на мою лично. – Добавил неслышно: – Помните своё обещание, и об этом ни слова.

Эктори улыбнулась, ответила:

– Я благодарна Вам господин Советник, – кивнув, удалилась, стараясь шагать гордо, с высоко поднятой головой.

Зайдя через малую дверь в Академию, Эктори подбежала к терминалу, приложила карточку, переместилась в свою комнату. Проверив, замкнута ли дверь, со стоном опустилась на пол, простонав:

– Пусть идут они ко всем богам по одному…

– Ты сама сказала, что хочешь вспомнить всё, – ехидно усмехнулась Сайма.

– Я думала, что я какая-то мелкая аристократочка, а не это вот!..

– Терпи, это только начало, продолжение обещает быть интереснее.

Эктори возмущалась, долго ныла и причитала, что ей все эти дела не нравятся, что ей бы хорошо попутешествовать, миры посмотреть, а не плясать на балах и кланяться надменным особам, убеждённым, что это они дёргают за ниточки; что ей совсем не хочется править, и что она, хоть и не помнит ничего из прошлого, но знает, что у детей Империи прав на престол не намного больше, чем у остальных её жителей, просто их к этому готовили, а так любой может прийти и бросить вызов, который нельзя отклонить, и придётся сражаться…

Сайма кивнула:

– Пошли, прогуляемся, раз тебе так хочется.

Эктори поднялась, вытерла выступившие в уголках глаз слёзы, проговорила:

– Ты меня проведёшь.

Сайма велела ей справляться самостоятельно, на что Эктори ответила, что не помнит ни одной из устойчивых конструкций, из которых составляются заклинания. Змея недовольно прошипела:

– Вот все вы с этими устойчивыми конструкциями… Ты умеешь говорить на Первом языке?

Эктори лишь кивнула.

– Ну, вот и всё! Ты, главное, представься, и чётко представь, куда тебе надо, желательно выбирать места, где поменьше народу, меньше шансов в кого-нибудь влететь… И ведь ладно ты, ни в чём не повинный господин пострадает.

Эктори кивнула, закрыла глаза, заговорила на Первом языке: «Я, чьё имя от нынешнего явления в миры живых – Ар, обращаюсь к силам, что лежат в основе нашего существования, и прошу открыть короткий путь в другую точку нашей реальности».

Мир перед глазами стал словно плоским полотном, в котором расползлась дыра, со светящимися разводами по краям и плавно расплывающимися по плоскости мира искрами – портал. Эктори сощурилась, вглядываясь в непривычный для глаз тусклый свет, глубоко вдохнув, шагнула вперёд немного нерешительно.

Вышла она на слабо освещённую узкую улочку, между двух высоких зданий, оставивших от неба тонкую щёлку. Портал тут же закрылся.

Сайма обвилась вокруг шеи, шепнула издевательским тоном:

– Ты всегда любила эффекты – шоу. Нет бы, как все, ограничиться парой слов, произнесённых про себя, и какой-нибудь аркой, ты ведь знаешь, как это делается, видела. А ты тратишь энергию на оформление. Из-за таких, как ты, и считается, что магия – это бумы да бахи.

Эктори, хлопнув себя по лбу, проговорила:

– Я совсем забыла. Оно как-то так из головы вылетело. Но, насколько я помню, там надо, чтобы эта «арка» была полностью замкнутой.

– Не обязательно, там надо, чтобы она была замкнутой хотя бы с одного ракурса.

Эктори кивнула, пошла к свету.

– А вообще… – начала Сайма, – удивительно, с какой готовностью силы миров исполняют твои прихоти.

– Я же третий гений Амперии! – самодовольно усмехнувшись, ответила Эктори.

– Да нет, твои способности весьма обычны, учитывая возраст, происхождение и воспитание, можно сказать, посредственны, это миры любят всё новое.

– А вот это обидно было… – Эктори надула губы, пошла опустив голову по тротуару, среди пёстрой толпы, пусть и привыкшей ко всяким чудакам, но обращавшей на беловолосую девушку в бальном платье удивлённые взгляды.

– Это суровая правда. У тебя нет ни особых сил, ни особой техники.

– Тогда почему же королёк назвал меня гением?

– А вот портал. Ты когда-нибудь видела, чтобы кто-то использовал вот такой вот портал, а не просто шагнул в дверной проём?

Эктори хотелось сказать: «Нет», но губы сами произнесли:

– Да, – словно не давая соврать.

Сайма немного помолчала, вспомнив, проговорила:

– Ну вот, ещё один… Он не считается, он был такой же показушник, как и ты, я так понимаю, это у вас семейное. В общем, все убеждены, что попасть в другой край реальности можно только через уже существующий проход, пусть и соединяющий только две комнаты, ну, или через терминал, по уже проложенной дороге.

– Я и не знала, – ошарашенно произнесла Эктори.

– Вот, «Не знала», в этом-то и вся забава. Как ни смешно, но большинство открытий сделаны теми, кто не знал, что так делать нельзя.

Эктори остановилась, огляделась, ища что-то. Сайма замолчала, подождав немного спросила:, о причине такого поведения.

– Здесь где-то должен быть магазин, с одеждой. Я помню… – несколько неуверенно ответила Эктори.

Зацепившись за формулировку, Сайма с радостью отметила, что воспоминания хозяйки наконец возвращаются, но Эктори покачала головой, развернулась, прошла немного обратно, обойдя дом, с боковой стороны отыскала дверь, зашла без стука.

Раздался звон колокольчика, старого, ещё металлического, звук был непривычным, немного раздражающим. Эктори инстинктивно попыталась прикрыть уши руками, но вовремя опомнилась, расправила плечи, величественно подошла к прилавку.

Продавец, не отрываясь от книги, поинтересовался, чего она хочет.

– Продать! – заявила Эктори, повысив голос.

Лицо продавца приобрело страдальческие черты. Он посмотрел на Эктори и неожиданно вздрогнул, выскочил из-за прилавка, забормотал какую-то чушь, из которой Эктори поняла, что, хоть и выглядит необычно, но не стоит красить волосы в белый, а потом пугать порядочных господ. Она резко перебила поток бессвязных изречений:

– Мои волосы касаются только меня. Вы торгуете необычным шмотом. Хотите приобрести платье? Сделано Амперскими мастерами, – Эктори взглянув на настенные часы, прикинула время, – только сегодня ночью.

Продавец отшатнулся:

– Имперскими?! Так это не шутка? У Вас и правда белые волосы? Уходите! – сказал он настойчиво. – Немедленно уходите!

– Вы упускаете шанс прикупить диковинку, – уточнила Эктори.

– Вы обезглавили половину моих постоянных клиентов! Думаете, мне есть дело до необычной тряпки? Да мне сейчас на всё плевать…

Эктори вздрогнула. Воспоминания о пролитой крови вышли на поверхность сознания, лишь на мгновение… потом вновь скрылись где-то в глубине.

– Вы! Я помню Вас! Такая милая маленькая девушка, в розовеньком платьице, и эти холодные глаза… Я помню, как Вы пришли в первый раз и сказали тоном избалованной аристократки: «Штаны я хочу!». Но теперь у Вас нет защиты, я слышал, он мёртв и вся его шайка разбежалась.

Эктори попыталась что-то сказать, как-то оправдаться, но слова застревали в горле, словно ком, хотелось убежать, спрятаться где-нибудь и разреветься. Но нельзя! Она собрала всю решимость в кулак, сказала громко и чётко, подражая немного надменному тону Хафэра:

– Вы отказываетесь от сделки, что может спасти Вашу репутацию и привлечь новых клиентов, просто из-за неприязни? Вы не можете засунуть свои чувства куда подальше и готовы потерять немало денег? Вы глупец, а есть ли у глупца право продолжать жить? Нет! Я обещаю…

Неожиданно продавец упал на колени, взмолился. Эктори удивилась, что весь этот бред, придуманный только что, сказанный с видом, словно она и правда может воплотить любые угрозы в реальность, возымел такое влияние, сказала уже более спокойно:

– Я хочу обмен. Вы мне пару штанов, какую-нибудь блузку, куртку и сотню амперских, а я вам платье и шпильки.

– Но милая леди, брюки на женщин не шьют, – проговорил продавец еле слышно, боясь вновь вызвать её гнев.

– Мне нужны штаны, а не брюки.

– Милая… – вновь опасливо попытался возразить продавец.

Эктори не дослушала, увидев объёмные шаровары, аккуратно разложенные на одном из столов. Она указала на штаны, потребовала:

– Их, в примерочную. Или мне здесь переодеться?

Продавец подхватил шаровары, указав на перегородку, проводил Эктори. В глазах его читались неприязнь и желание что-то доказать, в движениях смирение с собственным бессилием.

Эктори расшнуровала корсет, забрав штаны, попросила принести что-нибудь зелёное на верх. Снимая ботинки, она заметила лёгкую боль, словно от натёртых мозолей.

Ария быстро переоделась, пока никто не смотрел, достала из медальона пиджак, вытащила кинжал, сунула за пазуху, замотала талию широким поясом, обвернув поверх цепочку с сумкой от платья. С радостью распустила простую на вид конструкцию из волос со множеством дополнительных валиков и совсем незаметных шпилек, попросив ленту, собрала волосы в низкий хвост, завязала бант.

Забрав сотню имперских, Эктори поспешила удалиться, но, только шагнув за порог, опустилась на холодную каменную плитку, проговорила неуверенно:

– Это я, что ли, такая страшная?

– Не ты, а братец твой старший, – усмехаясь объяснила Сайма. – Я долго думала, где это мы. Только увидев напыщенную морду этого торгаша, поняла, это окраины его земель. Как там говорил Ваш отец, «Государства возводимого огнём и мечом»?

– И к чему это ты? Что это значит?

– Потом вспомнишь, а пока не сидела бы ты посреди ночи в подворотне. А ещё лучше, просто не сидела бы в этом мире.

Эктори кивнула, поднялась и замерла – до её ушей донёсся голос продавца, нервный, неразборчивый, умоляющий поторопиться, потом он стих, со стороны большой улицы послышались шаги, отделившиеся от общего шума. Эктори вдруг стало страшно, беспорядочные мысли заметались. Не успев ещё всё осознать, она побежала, пытаясь скрыться в тёмных дворах.

Ария выбежала в небольшой сад, закрытый со всех сторон домами-коробками из металла и камня, заползла в пышные кусты, поджала ноги, закрыла рот рукой, остановив дыхание, замерла. Она не смогла бы затеряться в толпе – белые волосы привлекали слишком много внимания. Убежать? Ноги начинали всё сильнее болеть. Чтобы применить хоть какое-нибудь заклинание, нужно сконцентрироваться, иначе можно что-то напутать, сказать какую-нибудь чушь, ведь в первом языке очень много созвучных слов. Оставалось только затаиться и надеяться, что это она слишком мнительная или что те, кто идёт следом не догадаются где она.

Шаги приближались. Насколько Эктори смогла расслышать, их было трое – мужчины: один совсем маленький и лёгкий, ставил ногу, почти как женщина, двое других высокие, но не особенно тяжёлые, хотя у одного под одеждой пластины из чего-то тонкого и твёрдого – трутся и немного звякают при каждом шаге, а у другого меч – большой, ему не по размеру – ножны всё время бьются о ногу.

Эктори вытащила кинжал.

Трое остановились, тот, что был с мечом, спросил:

– Куда делась эта Имперская тварь?

Мелкий цыкнул на него, велел не мешать, потом, немного помолчав, ответил:

– Она отгородила себя от энергии этого мира, но она точно где-то здесь. Ждите.

– Ты! Да ты понимаешь, колдун сраный… – заорал тот, что в «доспехах».

Но мелкий что-то сделал, что он замолк, не успев договорить. Эктори ощутила, словно мир выворачивают наизнанку, грубо подчиняют его суть собственной цели, безжалостно подавляют сопротивление энергии. Потом она смогла расслышать слова заклинания, оказавшиеся незнакомыми, тихие, но чёткие, не похожие на древние языки. У неё промелькнула мысль: «Новая магия», которую она тут же постаралась отбросить – немыслимо, чтобы элементы согласились понять языки, не существующие ещё с начала мироздания, проще поверить, что можно обойтись и вовсе без слов, во всяком случае, последнее у неё весьма хорошо получалось…

Неожиданно совсем рядом с ней в землю вонзилось остриё меча – жёлтое, хищно поблёскивающее, с необычной аурой. Эктори поняла – меч Имперский, такие делают специально только для одного владельца, а он потом бережёт своё оружие больше собственной жизни, потому что все арии считают, что такой меч не оставит хозяина и в тех мирах.

Эктори выскочила, тряхнула рукой, сбросив Сайму, выставила перед собой кинжал, вскрикнула:

– Этот клинок тебе не принадлежит, верни хозяину!

Волшебник испуганно попятился, а двое высоких расхохотались, воин с мечом проговорил:

– Я его убил, как и тебя убью.

Эктори подавила страх, выскочила вперёд, попыталась полоснуть по горлу, промахнулась, крикнула:

– Кто вы такие?!

– Мы сыновья тех, кого вы сожгли заживо, – ответил мечник.

Второй – в броне, шагнул ей за спину, схватил за шиворот, швырнул на землю, предложил:

– А может, не будем так просто убивать? Этакую тварь изловили. Говорят, Имперские женщины не такие, как обычные.

Мечник скривился в отвращении:

– Она ещё ребёнок…

– Ты хочешь её убить, не всё ли равно?

– Я хочу поступить так же, как поступили с моей семьёй, а у них есть честь…

– Ты благородный, в этом вся беда.

Неожиданно их прервал крик колдуна, тот забился в судорогах, хрипя и хватаясь за горло.

Мечник бросился к мелкому.

Эктори вздрогнула, дрожь пробежала по всему телу, при виде омерзительной смерти. Ей стало отвратительно страшно, хотелось реветь, забившись в безопасный угол. Но борясь с желанием уползти, она поднялась на колени, воспользовавшись замешательством, воткнула кинжал с ногу «защищённого» – о стопах-то он и не подумал. Вытащила лезвие, по рукоять запачканное тёмной кровью, в голове прозвучали слова: «Ты боишься, боишься пролитой крови», ноги подкосились, она опять упала.

Раненный взвыл, поднял ногу, замер в странной позе. Мечник подскочил к Эктори, ударил, собираясь снести голову, но она резко подалась назад так, что лезвие лишь немного задело щёку.

Мечник шагнул вперёд, изо рта его хлынула кровь, в недоумении он взглянул на наконечник стрелы, торчавший из груди, не успев толком понять, что произошло, свалился замертво.

Глава 16

Ничем не примечательный с виду мужчина средних лет подал Эктори руку.

Она встала, стараясь не смотреть на три неживых тела. Мысли в голове противоречили друг другу: одни утверждали, что это нормально, что такова суровая реальность, другие – что она боится пролитой крови.

Мужчина исполнил полный Имперский поклон, такой идеально точный, какой Эктори и сама выполнить не могла бы, сказал немного печально:

– Не вышло у меня прийти на помощь даме в беде… Ну, да я не благородный рыцарь, а простой слуга пожелавшего спасти мир.

Этот внешне обычный мужчина казался Эктори знакомым, но одновременно она понимала, что совсем его не знает. Эктори спросила, немного ошарашенная произошедшим:

– А Вы вообще кто?

Мужчина улыбнулся левой половиной рта – явно кому-то подражая, сказал:

– Значит, всё идёт по плану, – немного помолчав, ответил. – Я хочу считать себя Вашим другом. Моё имя Раух-да, но так меня никто не называет, все привыкли, что я Унда.

Эктори кивнула, пальцем погладила по чешуйчатой голове Сайму, заползшую по ноге.

Унда склонился к Эктори, проговорил:

– Они хотели Вас ранить. Вам больно. Это нельзя просто так оставить.

– Бывало и хуже, – как-то само вырвалось у неё.

Унда расхохотался, подхватив её на руки.

Эктори оглянулась на три отвратительных тела, вздрогнув, спросила:

– Мы оставим мертвецов здесь?

Унда кивнул на подходившего к ним мужчину, сказал:

– Не беспокойтесь, Ет со всем разберётся.

Ет поправил за спиной чехол с каким-то стрелковым оружием, сказал:

– Ты смертный, ничего не делаешь, только языком чешешь. Радуйся, что юная госпожа по незнанию позволила кому-то вроде тебя взять себя на руки.

– И это ты говоришь с тем, кто спас жизнь твоего командира? Да если бы не я…

– Смертный… Все вы ничтожны, пытаетесь доказать, что хоть чего-то стоите, хвалитесь, болтаете.

Унда кивнул:

– Мне тоже не нравится эта черта в нас. Прости. Пойдём.

Ет улыбнулся, подошёл к телам, со словами: «Убил он, конечно… Поцарапал немного. Ух, ворюга!» – забрал свой меч, потом опустился на колени, обратился к элементу земли на первом языке, прося проглотить плоть их павших врагов, но говорил он не так, как это привыкла делать Эктори, а задавая чёткие цифры: расстояние и глубину. Твердь стала мягкой и три трупа утонули в ней словно в вязкой жиже.

…

Они подошли к гостинице, Ет взглянув на Эктори, сказал:

– Ваши волосы слишком приметны, Вас сразу узнают. Мы-то ещё можем не привлекать излишнего внимания, а Унда так и вовсе сливается с серой массой, прямо как Безликий.

Унда нахмурился:

– Ты это специально? Не отдам я её тебе.

– От этого будет только больше проблем, – усмехнувшись, проговорил Ет.

Унда немного поколебавшись, всё же поставил Эктори на землю, пошёл через парадный вход.

Ет, подхватив девушку на руки, обошёл здание, немного разбежавшись, запрыгнул в окно на третьем этаже, усадил Эктори на кровать, запер дверь за только что вошедшим Унда, тот собрался было сбегать за водой, но Эктори его остановила, спросив:

– Кто были эти трое?

Ет хмыкнул, пихнул Унда в бок:

– Рассказывай, ты у нас учёный, Академию с высшим баллом закончил. Командир тоже бы мог, но ему лень было. А ты всё бегал, трясся за эти оценки, его отвлекал.

– Ты бы ещё сотворение мира вспомнил. – проворчал Унда, и тут же взглянул на Эктори: – Вы на него внимания не обращайте. Вы ничего не помните и это нормально – так надо. Мы сейчас находимся во владениях Вашего брата. Те трое бывшие аристократы. Когда Ваш брат подчинил эти земли, он захотел установить здесь порядок и доказать, что идеи Вашего отца о том, что всеобщего блага можно достичь, дав всем свободу, – невоплотимы в реальность, и что порядка можно добиться, только установив чёткие законы и наказания за их несоблюдение, потому что нельзя надеяться на совесть. А всех несогласных – в основном представителей высших сословий – он казнил, и вот теперь их детишки мечтают о мести.

– Какая жестокость! – поражённо прокомментировала Эктори.

– Да, порой он перегибал… Но Вы тоже там были.

Эктори вздрогнула, удивлённо распахнув глаза, неверяще помотала головой.

Ет расхохотался, похлопал Унда по плечу, сказал:

– Ну, ты даёшь смертный… Ну, ты расписал, ну загнул. Всегда вы смертные так.

Эктори взглянула на Унда, спросила:

– А что значит смертный? Нет, я, конечно, понимаю значение слова, но Вы…

– Я не такой как вы, мне на жизнь ходов пятнадцать – двадцать ваших отведено было.

Унда встал, отомкнул дверь, вышел.

Эктори растерянно посмотрела на Ета:

– Я что-то не так сказала?

– Да нет, у него это просто больная тема – он бессмертия ищет. Приготовься, и тебя спрашивать будет.

Унда вскоре вернулся с запашистой булкой и стаканом чая на подносе, протянул Эктори. Как только она откусила кусок, он, и правда, спросил, как ему стать бессмертным. Эктори, не задумываясь, выпалила:

– Контракт. Их можно заключить сразу с несколькими, и это неслабо продлит жизнь.

– Я уже заключил – с Вашим братом, вот так вот до сих пор и живу. Но контракты отнимают силу у того, кто обеспечивает чужое существование, и он прекращается, как только бессмертный умирает. – Унда немного помолчал, потом добавил, – это так странно звучит, но Вы же меня поняли: я говорил про лишение жизни, а не про естественную смерть.

Эктори, хотела было расспросить про брата, ведь перед ней были те, кто явно что-то знал, но не решилась, от чего-то предполагая, что пусть ей и не солгут, ведь Ет явно был арией, но и правды не скажут, потому продолжила предлагать Унда варианты:

– Тогда можно договориться с правителем одного из Миров мёртвых и продолжить жизнь как Высший или Низший, – тут же предложила другой вариант Эктори.

– Знаете, мне как-то умирать не очень хочется.

– А Вы привередливый… – по лицу Эктори расползалась весёлая улыбка. – Я ещё помню, что хранители бессмертны. Но хранители звёзд и планет связаны с тем, что они хранят. И ещё, для того, чтобы стать таким хранителем, нужно либо самому создать планету либо найти бесхозную – но такие долго не живут, либо получить от кого-то, но, так или иначе, на заключение контракта уходит много энергии, а, как я поняла, Ваша проблема как раз в том, что она заканчивается.

– Правильно поняли, – поддакнул Унда в нетерпении.

– А вот стать хранителем элемента вообще не возможно, они есть сгусток энергии, этэ, сформированное из переизбытка. А ещё все хранители одного и того же элемента связаны между собой, словно являются единым разумом, хотя это только предположение. – Немного помолчав, она тихо проговорила. – Это всё непра-а-авильно… – и уставилась куда-то в пустоту.

Унда аккуратно потормошил Эктори за плечо, спросил в отчаянии:

– Неужели нет пути к бессмертию?

Эктори подняла на него взгляд, от которого у Унда пробежала дрожь по всему телу, его сковал пронизывающий холод. Потом она вздрогнула, и всё вновь стало нормально.

– Ещё Безликие бессмертны, – сказала Эктори уже отстранённо. – Правда, я знаю только, что Безликим можно стать, навсегда отказавшись от собственного лица, но примеров не встречала, даже в книгах. Да и Безликих я только одного видела, и то он был полукровкой.

Ет засмеялся, похлопав Унда по плечу, проговорил:

– Самая дорога тебе в Безликие – такого обычного лица и лишаться не страшно.

Унда кивнул, спросил, не питая надежд:

– Это всё?

– Всё, что известно мне, – ответила Эктори, хитро покосившись на Унда. – А что Вы мне дадите за эту ценную информацию?

Унда в растерянности взглянул на Ета, тот только пожал плечами.

– Мы же Вас спасли!.. – недоумённо ответил Унда.

Эктори кивнула, но ничего не сказала, только ожидающе посмотрела на Унда. Тот сунул руку в карман, вытащил простенький браслетик из тринадцати бусин, нанизанных на золотую цепочку, протянул Эктори, объяснил:

– Это для перемещения – бусинки показывают, сколько прыжков можно совершить. Вам он навряд ли понадобится, но вдруг.

Эктори кивнула, тут же застегнула украшение на руке, встала с кровати, и, воспользовавшись браслетом, исчезла.

Унда вытащил из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, повертел ею перед Етом, сказал:

– А теперь мы разойдёмся, и всё. Дальше нет прописанной судьбы.

Ет выхватил книжку, открыл на последней странице, попытался прочесть, выругался:

– Я готов понять замыслы командира, но не его почерк! Как ты в этом разбираешься?

Унда спокойно забрал книжку, пробежал глазами, ответил:

– Мне стыдно это не понять, ведь я…

– Знаю, – перебил его Ет. – Давай без этих твоих описаний собственной значимости. Что там?

– Я тебе уже читал… Там вкратце написано, что мы опоздаем, и девчонка сама одного убьёт, другого ранит. Потом мы с ней поговорим, я подарю ей безделушку и после решу с тобой разойтись, – уставшим тоном сообщил Унда.

– А я так старался не опоздать, и ведь знаешь, полдня на крыше просидел, а оказалось не на той, а она по описанию подходила.

– Я же говорил, что торопиться не надо, не так просто изменить судьбу.

– О, ты уже не говоришь, что невозможно, – обрадованно воскликнул Ет.

– Это только господин может, и госпожа, – кивнул на то место, откуда переместилась Эктори.

Унда встал, хотел было собрать вещи, но потом махнул на них, опустился обратно на кровать.

Ет тихо спросил:

– Почему тебе надо уходить? А уже привык к тебе… Смертный.

– Хочу найти того Безликого, о котором госпожа упоминала, может, он чего знает.

– Собираешься говорить с этим трусливым собачонкой? Он наверняка засел в Мирах мёртвых, и носу оттуда не сунет. Придётся тебе самому… А так проще тамошнего правителя уговорить.

– Это как попросить, я ему хорошего посланца отправлю.

– Не придёт, – отметил Ет убеждённо.

Унда вытащил нож, проверил заточку:

– А я много отправлю, очень, – на лице его вновь промелькнула кривоватая улыбка.

– Могу только пожелать, чтоб Судьба была к тебе благосклонна.

Унда встал, ушёл через дверь, в другой край реальности, прихватив только записную книжку.

…

Эктори материализовалась в библиотеке, с непривычки она немного промахнулась, и чуть не вписалась в шкаф с книгами.

Ария улеглась на диванчике, не раздеваясь, только обувь зашвырнула куда-то в угол. Попыталась уснуть, но ноющая боль в ногах и вид умершего на её глазах колдуна гнали прочь все сновидения. Когда, наконец, удалось провалиться в беспамятство, слова: «Я принесу тебе смерть» вырвали её обратно. Она подскочила, дрожа, словно от холода.

Не желая возвращаться ко сну, Эктори на ощупь вытащила из тумбы свечу, зажгла, чиркнув друг об друга камушками, заряженными Первым элементом, пошла прогуляться среди стеллажей.

Ей хотелось узнать побольше о Безликих, но просматривать полки снизу вверх оказалось очень неудобно, а всё время залезать и слезать по лесенке, которую нужно ещё и с собой таскать, было лень. Если бы у неё только были крылья… Или хотя бы просто возможность оторваться от земли при помощи заклинания, а не шумных неповоротливых машин.

Эктори собрала все книги про полёты, которые только смогла найти. Села на пол, поставила рядом свечу, углубилась в чтение.

Написано оказалось много всего, но, несмотря на обилие различных предположений и гипотез, все авторы сходились в одном: не было ещё такого, чтобы живой мог оторваться от земли и воспарить в воздухе, не используя какие-либо дополнительные приспособления или крылья. Тут даже магия, способная изменить саму суть миров, не может помочь. Таков удел живых – быть ограниченными, привязанными к своему существованию.

Эктори, печально вздохнув, поднялась, пошла расставлять книги на места, потом обошла все ряды – ничего о Безликих. Единственный вариант – спросить Тётушку, но она куда-то пропала.

Неожиданно Эктори на глаза попалась маленькая неаккуратная книжечка, явно сделанная вручную и наспех. На мягкой кожаной обложке, мелкими аккуратными буквами, чем-то похожими на почерк самой Эктори, на Первом языке было выведено: «Про тех, кого не должно было быть».

Она открыла, на первой же странице красовалась надпись другим, более каллиграфичным и разборчивым, словно печатным, почерком: «Здесь описаны существа, противоречащие задумкам мироздателей. Те, кто нарушает естественные законы Миров, и кого следует уничтожить», она, тут же закрыв книжку, сунула её в карман, довольно улыбнулась – оставшиеся несколько уров ночи обещали быть интересными.

Эктори села на подоконник, поставила рядом свечу, открыла окно, пролистала записи, углубилась в чтение внимательнее.

«Одно тело – одно дело» – был написан заголовок мелким почерком.

А дальше следовали страницы, исписанные вторым – идеальным, гласившие о том, что в одном физическом теле должно помещаться только одно энергетическое. Создания со множеством голов, на каждую из которых приходится по одному этэ – не имеют права на существование. Создания с объединённым разумом, с единым этэ – не имеют права на существование. Создания, способные захватывать чужие фэтэ, уничтожая, вытесняя или блокируя изначального хозяина, не имеют права на существование.

Эктори перелистнула несколько страниц, прочла заголовок: «Постоянство лица».

И после него опять было расписано, что существа, не имеющие закреплённых за ними и сохраняющихся на протяжении жизни физических воплощений – не имеют права на существование.

Следующий заголовок: «Паразиты».

Эктори вспомнились упыри, потому что создания, существующие за счёт организма носителя или поглощения чужой жизненной энергии или чужих энергетических тел – не имеют права на существование.

Эктори пролистала ещё несколько страниц, её внимание привлекла беседа на полях, которую начал писавший мелкими буквами:

– Ты хочешь, чтобы всё подчинялось строгим законам, но тогда следует начать с собственного народа.

– Опять ты за это? Я создам тех, у кого соблюдение законов будет в крови, они будут свободны в своих поступках, но всегда будут говорить только правду. Что ещё нужно для правителей миров?

– Лиши кого-то возможности лгать и никогда не услышишь правды.

– Заблуждаешься!

– А ты создай и увидишь.

Глава 17

Ещё несколько раз Госпожа директор отправила Эктори сообщение с приказом явиться. И ария, через пару дней после бала решила, что всё-таки следует исполнить требования, она упросила Хафэра сопроводить её.

Стоило им вдвоём переступить порог, как Госпожа директор, приготовившаяся к долгому разговору, в котором наконец сможет поставить разошедшуюся девчонку на место, гневно выпалила:

– Я звала только Эктори!

Ответил ей Хафэр:

– Леди Эктори является гражданской Империи, а значит находится под моей защитой.

Госпожа директор хотела было что-то сказать, но Хафэр ей этого сделать не дал:

– Пожалуйста, имейте щедрость дать мне договорить. Согласно решению правящего совета миров, всякий, нарушивший какие либо противоправные действия по отношению кого либо, отвечает по законам государства, гражданство которого имеет.

– К чему эти речи? – раздражённо спросила Госпожа директор, начиная осознавать, что в этой партии роли меняются местами.

– Дайте мне договорить, – потребовал Хафэр, тоном и мимикой показывая, что терпение его начинает понемногу исчерпываться. – Империя провела расследование инцидента, имевшего место быть между госпожой Эктори и вашей дочерью. Мы пришли к заключению, что все действия со стороны нашей гражданки были обоснованы правомерны и даже имели щадящий характер. Эктори полностью оправдана, как правящим советом Империи, так и лично мной – Императором.

Госпожа директор, отведя взгляд, недовольно скрипнула зубами, уже поняв, к чему клонит мальчишка, она хотела было возразить, поставить его на место, но как назло, все словно заглушил кашель, который она тут же подавила, не показав своей слабости продолжавшему говорить Императору.

– Однако, что касается действий леди Эмони… Мы требуем рассмотрения её деяний судом вашего государства, ведь целью они имели нанесение физического, морального и материального вреда Эктори. Если на вашей стороне окажется достаточно квалифицированный защитник, вы отделаетесь наказанием в виде компенсации причинённого ущерба. Но это лишь в том случае, если Империя не станет воспринимать ущерб её гражданки, как оскорбление государства в целом. Эктори – есть представитель Империи, и для нас нет разницы, к какому роду она принадлежит, её интересы – наши интересы. Действия вашей дочери при таком рассмотрении уже выглядят как попытка развязать войну. Вы готовы вступить в военный конфликт с Империей?

Госпожа директор хотела было что-то ответить, но Хафэр продолжил говорить:

– Империя готова закрыть глаза на действия вашей дочери. Мы не выдвинем вам обвинения, но наша благосклонность имеет цену.

Госпожа директор слегка улыбнулась, проговорив:

– Детки, я же о вас забочусь. Я понимаю как вам, оставшимся одним в этих жестоких мирах. А ещё понимаю, что в воспитании собственной дочери допустила несколько ошибок… Вы для меня почти как родные, так к чему весь этот шантаж? Если вам что-то нужно, просто скажите. Я чувствую ответственность за вас, потому и пытаюсь хоть как-то воспитать, объяснить, что следует делать, а что приведёт к неприятным последствиям.

Последние слова Госпожа директор произнесла с такой искренней заботой, что Эктори, относившаяся раньше к ней с подозрением, поверила в искренность если не всех, то хотя бы большинства слов. Но Хафэр лишь брезгливо поморщился:

– У Вас бы получилось меня одурачить, если бы мне целиком и полностью затёрли воспоминания, но я прекрасно всё знаю. Так что спешу предупредить: даже если вас простят, это не отменит обещания. Обещания арий вообще ничего не может отменить, даже сами те, кто их дают. Эти слова, сказанные лишь единожды будут исполнены, даже если сам сказавший уже отправится в Иные миры. Просто оставьте нас в покое, забудьте о нашем существовании, проживите отведённое Вам время без постоянных терзаний о том, чего уже не изменить.

Больше Хафэр говорить ничего не стал, утащив за собой Эктори, всё это время молча сидевшую и ловившую каждое слово, он вышел прочь.

Эктори уже собралась по сложившемуся у них обычаю вновь вместе пойти в библиотеку, но Хафэр отказался:

– Я должен наконец исполнить одно обещание. Свидимся немного позже, ещё до окончания сезонных выходных.

…

Эмони пришлось вернуться в Академию раньше: её соседку опасно было оставлять одну, а брать с собой, в поместье – ещё опаснее.

Дочь директора предложила со своего кресла меховую шубу, которую её соседка, несмотря на жару, всегда надевал поверх ещё нескольких слоёв тёплой одежды из плотных тканей.

Сев за стол, Эмони открыла планшет, узнать, что творится в высших кругах, и тут же ей пришло сообщение: «Явись ко мне, радость моя» – фраза, заготовленная её матерью для всех провинившихся учеников учеников.

Эмони, тут же поднявшись, вышла и, воспользовавшись терминалом у двери в комнату, переместилась в кабинет директора. Огляделась, убеждаясь, что никого нет, сказала:

– Маменька, если желаете поговорить с доченькой, это и дома можно сделать.

– Взрослая деваха, а всё шутишь, – сказала госпожа директор и, указав на свой планшет, добавила. – Что скажешь доченька?

Эмони взяла планшет, пробежала глазами по тексту, остановилась на картинке, где Тиллери встала так, что хоть сейчас можно было писать портрет независимого главы великого дома, а глаза её, даже с плоского изображения, пристально разглядывали этэ. Внизу была заметка о прошедшем вечере, который посетила не только будущая глава теперь самой влиятельной семьи в многомирье, как всегда шокировавшая всех своим смелым нарядом, но и юный Император в компании необыкновенной беловолосой спутницы. Потом шли описания, кто во что был одет, и насколько это соответствует современной моде, что Император и его спутница, как положено представителям старой аристократии, какими являются все Имперцы, предпочли плотные тяжёлые ткани, струящимся и лёгким, пришедшим с новой модой. Дальнейшие рассуждения автора о том, что Империя пытается навязать пережитки прошлого, а леди Тиллери, словно простолюдинка, рядится в мужские платья, вытащенные из шкафов позапрошлых поколений, Эмони пропустила.

– Что я думаю? – переспросила она, откладывая планшет. – Пала Империя, мир якобы изменился, он якобы уже совсем не такой, как раньше, а на самом-то деле никто не поменялся: Господа из «приличного» общества всё также перемывают косточки друг другу, Очкастая всё так же строит из себя сильную бабцу, Мелкий Император всё так же таскает за собой эту… а она, как всегда, привлекает внимание, – ядовито заметила Эмони.

– Да, но почему не ты? Почему тебя там не было? Почему тебя не было с ним?

– Он меня не позвал, – недовольно отозвалась Эмони.

– Почему? Неужели так сложно соблазнить одного мелкого пацана и вертеть им, как вздумается? За ним будущее, новая история. Почему же она не в твоих руках?

Раздражённо закатив глаза, Эмони попыталась объяснить:

– Он ещё ребёнок, ему неинтересны женщины, ему нужны битвы, в которых он может показать, какой он замечательный.

– Он ещё не искушён! Он не знает, какими бывают женщины, – сказала госпожа директор, скинув аккуратную туфельку. – Твой папаша был стариком, видавшим многое, но я сделала так, что он выбрал меня, а потом переписал все владения не на первую жену, которая даровала ему сына, а на меня. Мальчика, правда, жалко, он смазливенький был… Так чего же тебе стоит втянуть язык в задницу и прихватить остатки Империи? Тем более что ему интересны подвиги, а значит при должной работе, он сам тебе всё отдаст.

– Я его не люблю! – воскликнула Эмони, немного подавшись вперёд. – Я его ненавижу! Ненавижу всех их!

Директор приподнялась с кресла, но тут же опустилась, глубоко вдохнув, откинулась на спинку кресла, проговорила немного охрипшим голосом:

– Какая же ты у меня дура! Я столько ходила, стелилась перед императрицей, чтобы получить это место. Я называла эту наивную бабцу подругой, нахваливала её. А ты всё портишь из-за своей идиотской ненависти. Ох, дура! Любит она, не любит… Да какая разница?!

– Маменька, ты не понимаешь.

– Хватит!

– Но я люблю другого, я верю, что он ещё жив. Я буду…

– Я сказала, хватит! – воскликнула директор закашлявшись.

Эмони подскочила с места, растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать, но мать жестом велела ей сесть обратно.

Директор продолжила:

– Чего ты добилась с этим мальчишкой?

– Я не успела…

– Ты слишком навязчивая, с ними нужно потихоньку, но не жевать сопли. С кем из женщин и он, и его братец Корэр проводили больше всего времени?

– С этой мелкой, мерзкой, глупой, надменной… – начала Эмони с ненавистью.

– С сестрой, – перебила её мать. – А почему?

– Причём это? Они только и делали, что скакали из мира в мир и игрались с чужими судьбами. Ввязывались в войны и истребляли тварей, словно варвары, – брезгливо сморщив носик, процедила Эмони.

– Они дети, большие, имеющие силу и власть, но дети, и останутся такими надолго: все мужчины дети, а бессмертные – особенно. Им нужна компания в приключениях, чтобы их поддержали и пошли следом, чтобы на поверженных врагов смотрели с восхищением. А что предлагала ты?

– Но у меня ведь есть то, чего нет ни у одной из имперских женщин, ты сама учила. У меня есть тело, не то, в котором можно скакать по горам, а пышное и сочное – то, что любят герои.

– Ты ведёшь себя как шлюха! Да, тела Имперцев более холодные и грубые, они созданы для битв, но если мягкая задница это твоё единственное достоинство, то проваливай из моего дома!

Эмони опешила, её пухлые губки раскрылись от удивления, тонкие бровки непонимающе изогнулись:

– Ма, – с трудом смогла проговорить она, – что это значит?

– Ты не ослышалась. Научись восхвалять малые достижения мужчин, сопровождать их в подвигах, сделай до конца хода Корэра своим, сострой из себя лучшего друга для Ар, она тоже будет полезна в будущем, или проваливай жить за счёт своего тела, раз уж это твоё единственное достоинство.

Эмони, ели сдерживая подступавшую обиду, вышла, тихо притворив за собой дверь. Не хлопнула, как в позапрошлый раз, когда мать её отчитала за то, что довела какую-то аристократочку до истерики, она тогда ещё налетела на Ар, или как она себя называла… Не пнула уже закрытую дверь, как в прошлый раз, когда матушка в очередной раз рассказывала, что надо подлизаться к сильным мира сего: «Ну, притравила она тебя, и что? Не померла же. Сама виновата, это ты первая начала». Слова, сказанные тогда матушкой, сильно взбесили её, разожгли ещё большую ненависть ко всем живым и мёртвым.

Эмони собиралась уже уйти, но что-то заставило её остаться, прислушаться, заглянуть в кабинет через оставшуюся щёлочку.

Госпожа директор с трудом поднялась с кресла, пошатываясь, пошла к диванчику в углу, но, не дойдя всего пару шагов, опустилась на пол, скрючилась, закашляла.

Эмони, забыв все обиды, не раздумывая, бросилась к матери, помогла встать, дойти до дивана, протянула платок – вытереть ярко-малиновую кровь. А потом замерла, не зная, что делать: она впала в ступор, понимая, что надо что-то сделать, кого-то позвать на помощь, но не могла пошевелиться.

Госпожа директор указала на планшет, подавив кашель, проговорила: «Ведьму приведи!». Эмони трясущимися руками взяла перо, отыскала нужную подпись в списке контактов, нажала, попыталась что-то написать, но ручка выскользнула из непослушных пальцев. Директор выхватила планшет, проворчав что-то под нос, начертила пару символов пальцем, откинулась на подлокотник, глубоко вдохнула, и новый приступ кашля перехватил дыхание.

Эмони бросилась к матери, беспомощно причитая. Костлявые пальцы опустились на её плечо, она подняла взгляд и увидела женщину с блёклыми волосами, аккуратно собранными в несложную причёску, и неподходяще дружелюбной улыбкой на лице.

Женщина протянула директору стакан с отвратительной на вид жидкостью, и, как только та выпила и облегчённо вздохнула, выставила Эмони за дверь.

Эмони присела на корточки, заглянула в узкую щель. Ей показалось, что старуха заметила её, но не подала виду, заговорила очень тихо. Эмони позавидовала хорошему слуху арий или хотя бы нэсу, но, прижавшись к двери почти вплотную, всё же смогла расслышать:

– Давно это с Вами?

– Нет… Или, может быть, да, – Директор поднялась, в её глазах читался испуг. – Кажется, я начинаю забывать всякое – и важное, и не очень.

Улыбка сползла с лица пожилой женщины, она покачала головой.

– Ведьма! Ты проклятая Ведьма, заключавшая сделки с богами! Ты должна знать, что это! – в ярости воскликнула директор.

– Я не ведьма, так, простой библиотекарь. Были бы у меня глаза…

– Проси, чего хочешь, но сделай что-нибудь!

– Ну, если прямо чего хочу… Я хотела сама к тебе подойти, но Судьба, похоже, решила сейчас. Я хочу одну новенькую студенточку взять под крылышко, в библиотеку устроить, мне бы с её опекунами связаться, поговорить насчёт работы.

– Вот ты куда руки запустила, и её заполучить решила. Корэра тебе мало? – откашлявшись, директор сказала более спокойно. – Я сейчас её опекун, и она будет моей, раз уж моя недалёкая дочь Императора не забрала.

– Вот что ты говоришь о детях, как о вещах? – печально спросила та, кого назвали ведьмой. – Не нужно мне всего этого, просто девочка хорошая, надежды подаёт. А в сравнении с нынешними-то аристократами – так вообще умничка: книжки читает, шить учится. Я её ещё готовить научу, и совсем самостоятельная будет.

Директор скривилась: они – представители высших сословий, зачем им учиться крестьянскому ремеслу?! Но ей нет дела до какой-то девчонки, до будущего собственной семьи, если она может этого самого будущего и не увидеть. Она махнула рукой, опустилась на диван.

Ведьма вытащила из кармана очки, жестом велела задрать блузку, щупала, смотрела. От каждого, даже слабого нажатия, директор выла от боли, когда Ведьма, наконец, закончила, она спросила сквозь зубы:

– Что скажешь?

– Фигура у тебя, конечно, хорошая.

Директор хотела крикнуть, что это не то, зачем её сюда позвали, но промолчала, сжав зубы. Ведьма приблизилась к её лицу, заглянула в лиловые глаза, ответила на несказанные слова:

– Я не вижу причины, но это мне напомнило один случай.

Директор подалась вперёд, приказала:

– Говори!

– Это было давно, я тогда была ещё наёмницей, охотилась на всяких тварей. Мы с остатками нашей компашки часто шатались по трактирам и всяким питейным заведениям. Работы было немного, её, в основном, командир находил, а тогда он нас уже оставил. Приходилось иногда и не только тварей…

– Давай быстрее, я не хочу слушать про твоего восхитительного друга и как он из простой смертной тебя в Ведьму превратил! – нетерпеливо перебила директор.

– В трактире я встретила пьяницу, с виду обычный мужик, но было в нём что-то неправильное. Я подсела и поняла: он на части разваливался, а причины не было. Силы у меня тогда были, я на него всеми способами посмотрела, но не обнаружила хоть чего-то необычного. Потом оказалось, что он и не помнил ничего, кроме того, что была у него жена, которая хотела дочь, сын, у которого был друг, очень странный друг, которого он, этот пьянчуга, напоил один раз. Вот попойку он помнил – ничего необычного, и друга описал очень красочно: высокий, лицо доброе, но уставшее, чёрные волосы, красный глаз…

– Что было с пьяницей? – в очередной раз перебила директор.

– Помер, – буднично ответила Ведьма. – Потом, когда Жница за его этэ явилась, мы поговорили, оказалось, что он просто стал не нужен Судьбе, и она так от него избавлялась. Он столкнулся с великой силой, исполнил свою роль и его время пришло. Мы тогда так и не успели изловить его этэ, и канул бедный пьяница в ничто.

– А что будет со мной?

Ведьма ответила с лёгким сочувствием:

– То же самое, наверное. Скорее всего, ты больше не нужна Судьбе.

– Ты сравнила меня с каким-то пьянчугой, отбросом общества?! – гневно вскричала директор. – Я!.. Да я!.. Ты ведь знаешь, кто я!

– Вот у кого твоя дочь так кричать выучилась, – спокойно отметила Ведьма.

– Ведь есть сотни девсов бездарных бесполезных тварей, что изо дня в день только едят, гадят и спят. Так почему я? Почему не нужна стала именно я? Ведь я…

– Такая вся замечательная, что лучше и быть не может, – продолжила Ведьма.

– То есть я умру? Совсем? Даже следующей жизни не будет?

– Если увижу твою судьбу – скажу точно. Как вариант – можно попробовать отсрочить. У арий есть необычные камушки – Агара̀, они их для создания зрачков используют. Можно попробовать сделать так, чтобы твоё фэтэ получало энергию от него, но где их найти, знают только сами арии, да и перевести тело на внешний источник энергии пока ни у кого не получалось, хотя в библиотеке есть теоретические труды, посвящённые этому.

– Получится изменить судьбу? – неверяще спросила директор.

– Нет, но значит в ней прописано, что будешь бороться. Ещё советую – когда совсем плохо станет, попроси, чтобы кто-нибудь лишил жизни, так будет проще.

…

Увидев, что Ведьма поднялась со своего места и направилась к выходу, Эмони поспешила вернуться в свою комнату через терминал.

Она взглянула в зеркало на отражение своего идеально правильного лица, нахмурив брови и сморщив прямой остренький носик, обратилась к самой себе:

– Что будешь делать? Будешь следовать указаниям матушки или попытаешься спасти её? Конечно же, она скажет, что дружба с Имперцами – решение всех проблем, ведь только они знают, где достать камушки. Но всё непросто, – она приблизилась к отражению, всмотрелась внимательнее, – не зря та Ведьма упомянула про глаза, это знак. Нет! Указание к действию.

Неожиданно ей показалось, что в зеркале не только её отражение, мельком она увидела знакомые черты, а в голове услышала женский голос: «Красивые глазки». Эмони отшатнулась от зеркала, не отводя взгляд от отражения реальности, схватила со стола первое, что попалось под руку.

Черты лица проступили отчётливее, вырисовалась изящная женская фигурка. Эмони невольно оглянулась – убедиться, не появляется ли то, что отражается в зеркале и в реальности, но она была одна.

Когда она вернула взгляд к зеркалу, рядом с её отражением стояла Ар, но не та, к которой она уже привыкла, не та, что зовёт себя Эктори. Другая, совсем не похожая на эту. Сложно было сказать, в чём было отличие, но это точно была Ар. Пусть не похожая, но такая…

Эмони вскричала: «Ненавижу!» и швырнула в зеркало то, что схватила со стола. Отражение разбилось на множество частей паутиной трещин. Голос, слишком похожий на голос Ар, вторил словно эхо: «Ненавижу…». Отражение исчезло.

Эмони с размаху швырнула большое напольное зеркало в изящной металлической раме, ударила каблуком, потом ещё раз и ещё.

Она бросилась на большую мягкую кровать, обхватила руками подушку.

– Ненавижу, как же я всё это ненавижу! Эта Ар, ненавижу её! Она – причина всех бед. Если бы её только не было! Это всё она, её обещание! Я убью её, я изменю судьбу!

Эмони встала, залезла в ящик стола, вытащила портрет в простой золотой рамке. Красный глаз юноши с картины пристально смотрел вдаль – она сделала этот скан реальности, когда он был слишком занят, чтобы заметить, иначе у неё бы не было и этого портрета.

Эмони, прижав картинку к груди, заговорила печально:

– А тебя я люблю. Знаешь, мне так тебя не хватает. Пусть тебе на меня всё равно, пусть у тебя свои планы. Знать бы только, где ты, и я бы пришла: хоть в миры мёртвых, хоть в сердце мироздания. Тебя бы я поддержала, тобой бы я восхищалась, и пусть тебе этого не нужно. Пусть ты и не замечал моих намёков, как когда я привела тебя в сад и сказала, что из этих цветов получился бы красивый букет, или когда я тебя в беседку под звёздным небом завела, прижалась и сказала, что здесь очень холодно. Пусть ты опять назовёшь меня дурой, как в тот раз, когда я рассказала, как ненавижу всех живых и мёртвых. Знаешь, я готова умереть, если ты…

Неожиданный стук в дверь прервал её монолог.

Эмони, встав с кровати, огляделась: в комнате был такой беспорядок, что пускать кого-то оказалось просто недопустимо. Она схватила широкополую шляпку, поправила белое полупрозрачное платьице, надев изящные босоножки, вышла.

Лирия гневно сверкнула глазами, она собиралась что-то сказать, но Эмони жестом прервала её, предложила, притворно улыбнувшись:

– Давай прогуляемся, там замечательная погода. На свежем воздухе мы и поговорим.

Лирия кивнула, её лицо исказилось от недовольства.

Эмони, чтобы выиграть время и успокоиться, пошла пешком, несмотря на все попытки Лирия заставить её воспользоваться терминалом, и, когда вышли в парадный двор, она не позволила говорить, только в саду, опустившись на скамью, кивнув, надменно спросила:

– Что у тебя стряслось?

Лирия раздражённо нахмурилась, гневно ответила:

– Не притворяйся, что не знаешь! Где эта тварь?!

– Тварей нынче много развелось, ты про которую? – спросила Эмони, первым делом вспомнив об Эктори.

– Я же сказала, не притворяйся! Мой слуга мёртв, его сожрали заживо: высосали почти всю кровь и поглотили этэ. Существуют только одни твари, способные на это…

– Как мёртв? – непонимающе спросила Эмони. – Как это произошло?

– Он был убеждён, что обещания Имперцев действительно сбываются. Он боялся смерти, и выпросил себе выходной – повидаться с семьёй. Я разрешила, ведь иногда нужно позволять слугам малое и они будут преданы в большом. А на следующий день в поместье доставили его истерзанное тело.

– Откуда тогда ты знаешь, что его этэ сожрал упырь?

– Не думаешь же ты, что Книга Судеб есть только у Империи? Одной её страницы хватит, чтобы узнать ответы на многие вопросы. Так ответь, где эта тварь? Куда ты запрятала вампирскую принцессу?

Эмони, поняв, что насмешливая Судьба исполняет обещание Эктори чуть ли не её руками, попыталась отвести от себя подозрения:

– С чего ты взяла, что это была она? Может, просто кто-то из Древних сильно изголодался?

– Древние не так опрометчивы. И ещё есть свидетели, они видели красноволосую девчонку. Ты и дальше будешь отрицать, что это была она?

– А с чего ты вообще взяла, что она жива? Может, её вместе с мамашей убили ещё в Третьей войне? – вновь попыталась отвести подозрения Эмони.

– Хватит! – вскричала Лирия, схватив Эмони за ворот платья. – Найди мне эту тварь, живую или мёртвую! Она убила моего слугу, и я этого так просто не оставлю!

– Терпение, я со всем разберусь, – проговорила Эмони, стараясь изобразить спокойствие.

– Сделай это как можно скорее! – гневно бросила Лирия и удалилась.

«Как можно скорее» – повторила Эмони, ухмыльнувшись.

Вернувшись в комнату, она схватила планшет, набрала Тиллери. Её цветная голограмма до уровня груди тут же появилась перед Эмони.

– Ладно, не буду хвастаться тебе новым костюмом, вижу, ты спешишь. Что-то случилось? – приветливо улыбнувшись, спросила Тиллери.

– Проси, чего хочешь… – начала Эмони.

– Хорошо, я хочу мировое господство, – усмехнувшись, ответила Тиллери.

– Из того, что я могу дать, – тут же поправилась Эмони, не до конца ещё поняв, шутит ли её собеседница или говорит серьёзно.

– Тогда пока, – помахав ручкой, Тиллери потянулась к кнопке завершения вызова.

– Стой, очкастая! – воскликнула Эмони, опасаясь, что на этом и закончится их разговор. -Мне нужно, чтобы ты избавилась от семьи Адиева. Ты ведь знаешь Лирию – одногруппница твоей сестрёнки. Я хочу, чтобы их лишили всего, втоптали в грязь, обратили в ничто.

Тиллери немного подумала, спросила более заинтересованно:

– Причина?

– Эта дура слишком сильно цепляется за свой статус. Потерять положение для неё страшнейший из кошмаров. Она оскорбила меня, я хочу отомстить.

– Чужими руками, как всегда, – улыбнувшись, отметила Тиллери. – Ладно, я прошу немногого: всё, что принадлежит их семье, будет моим. Все территории, предприятия, слуги и прочее имущество.

– Забирай. Мне оно и не нужно. Сколько времени на это уйдёт?

– Немного, по Имперскому времени где-то ход.

– А быстрее нельзя? – недовольно спросила Эмони.

– Чтобы Империя пала в один день понадобилось почти тринадцаток ходов подготовки, они, конечно, в сто раз менее влиятельны, чем Империя, но и я не Э… А впрочем, не будем о нём, как-то не хочется проверять мастерство Императора во владении мечом.

Тиллери завершила звонок, вновь взялась за альбом для зарисовок, обратилась к сидевшему в кресле напротив неё:

– А вы с ней хорошо бы сошлись: «Убейте их, они мне не нравятся». Так ты сказал? – расхохоталась.

Хафэр поморщился, спросил в нетерпении:

– Ты закончила?

– Ох, – всплеснула руками, – терпение, мой юный Император.

Тиллери вернулась к карандашному наброску.

– Ты самый странный художник из всех, что я встречал. Обычно за вами бегают, просят, чтобы нарисовали, а тут ты, – тихо заговорил Хафэр.

– И за мной бегают, – ответила Тиллери, не отрываясь от работы, – просто Ваши портреты получатся весьма необычными. Ох, сколько я денег за них получу: у вас, пожалуй, самые красивые этэ из всех, что я видела. Это будут шедевры!

– С чего ты взяла?

– Я видела этэ Ар, а у родственников они обычно похожи.

– Теперь ясно, почему ты просишь столь малую плату с меня, – не очень довольно прокомментировал Хафэр.

– Да, в этот раз она заплатила за тебя.

– Тогда чего я здесь сижу? – спросил Хафэр, немного повысив тон.

– Не надо всех этих показных эмоций, расслабься, я художник меня не обмануть твоей игрой.

Выражение лица Хафэра стало спокойным, немного отрешённым и застыло, словно каменная маска. Он сказал негромко:

– Я пойду.

Тиллери вытащила из кармана сумочку Илен-и, протянула Хафэру. Он взял, выхватив Вихрь, рассёк реальность, шагнул в разрез.

Глава 18

– Стой, дурак! – воскликнула Эктори, прикрывая свечу ладонью.

Мотылёк попытался полететь к свету с другой стороны, но она быстро дунув, загасила пламя, и бабочка села ей на палец.

– Какой красивый, – сказала Эктори, разглядывая затейливый узор на сложенных крылышках. – Интересно, а чем они питаются?

– Не знаю, чем они, но я и от них бы не отказалась, – ответила Сайма, как показалось Эктори, хищно ухмыльнувшись. – Они такие хрустящ-щие. Ты когда-нибудь пробовала вафли? Так вот они – такие же вафли, просто посыпанные сладким порошком и немного мохнатые.

Эктори, накрыв мотылька рукой, сказала протестующе:

– Ты не будешь его есть, он теперь мой друг – Дурак. А друзей не едят.

– Наивная, – ответила Сайма, обвившись кольцом вокруг шеи.

Их спор прервал Хафэр, вышагнув из разреза пространства.

Эктори быстро выпустила мотылька, погрозив пальцем голодно уставившейся на него рыбе, обратилась к Хафэру:

– По моему когда мы расставались, на тебе ещё и пиджак был.

Он нахмурился брови, подумав, ответил:

– Забыл.

Эктори соскочила с подоконника, подошла к Хафэру немного прихрамывая, сказала, то ли сочувственно, то ли насмешливо, немного склоняя голову на бок:

– Бедный, забегался.

– Я не бедный, -тут же раздражённо возразил ей Хафэр: – У меня много дел, а значит, я богат.

Эктори кивнула, показала Хафэру книжку про тварей, чьё появление не согласовывалось с замыслом мироздателей, которую вот уже несколько дней перепрятывала с полки на полку, чтобы никто другой не смог отыскать, сказала:

– Смотри, кака̀ прелесть. Занимательное чтение, однако.

Хафэр пробежал глазами по тексту, проговорил поражённо:

– Это отец писал. Здесь нашла?

– Отец, говоришь? А ты точно уверен? – в глазах Эктори заплясали озорные искорки.

– Он меня писать учил, – ответил Хафэр, возвращая книжку.

Эктори, сунула её в сумку на поясе, реши что уж теперь подобная редкость уж точно не должна попасть в руки абы кому, недоверчиво посмотрела на Хафэра, но сказала:

– Пошли, ты мне Книгу Судеб показать обещал.

Хафэр разрезал ткань бытия, слегка подтолкнул Эктори вперёд. Она, запутавшись в собственных ногах, раны на которых при каждом шаге напоминали о себе волной неприятной боли, чуть не упала посередине тронного зала, но Хафэр успел подхватить.

– Вот так вот, безо всяких потайных ходов? Сразу в чуть ли не самое важное место в Амперии, – через силу усмехнулась Эктори наконец вернув равновесие, пробежав глазами по рядам золотых колонн.

– Самые важные места: библиотека, оружейная, казна, а это обычная комната с большим и неудобным стулом. Здесь, в отличие от всего перечисленного, почти никто не ходит.

Неожиданно в их разговор вмешался юноша, сидевший на каменном полу у одной из колонн:

– Если вам не нравится этот стул, так отдайте его тому, кто готов терпеть неудобства во имя труда на благо Империи.

Хафэр свысока взглянул на вмешавшегося, спросил, не скрывая презрения:

– Вам, что ли?

– А почему нет? Хотите проверить, достоин ли я? – столь же нахальным вопросом ответил юноша, подойдя к Хафэру и обнажив меч.

Эктори показалось, что Хафэр как-то странно улыбнулся, проговорив:

– Я лучше подушку подложу.

– Ты не понял, Корэр. Я, как порядочный гражданин Империи, имею право оспорить твоё назначение и бросить тебе вызов, и я им пользуюсь. Я тебя уже день жду.

Хафэру не понравилось, что к нему обращались на «ты», но не смотря на это, он ответил со всё тем же спокойным выражением лица:

– Зачем же Вы так? Могли бы просто написать письмо, мы бы поговорили, и всё прошло бы мирно, без пролития Вашей крови. Знаете, я так этого не люблю.

– Не поверю! – усмехнулся юноша. – Ты такой же, как твой брат. Сразись же со мной, а твоя спутница станет свидетелем, что всё было честно.

– Обычно так говорят, когда готовят подлость, – подала голос Эктори.

Хафэр, ничего не ответив, только кивнул, отошёл на несколько шагов назад, исполнил Имперский поклон, вытащив Вихрь из ножен и описав кончиком его лезвием круг.

– Ты даже стоишь, как твой брат, – прокомментировал юноша, выставив меч перед собой.

Он успел только замахнуться, так и не нанеся удара: Хафэр преодолел несколько шагов за мгновение, и лезвие Вихря пронзило грудь юноши. Он выронил свой меч, ошеломлённо перевёл взгляд от того места, где должен был находиться Хафэр, на лезвие Вихря, голубые бороздки которого начали тускло светиться, соприкоснувшись с кровью, потом встретился с небесно-голубыми глазами Хафэра, сверкавшими словно драгоценные камни, тот сказал:

– Я не такой, как брат, он бы просто оторвал тебе голову, а не тратил время на попытки убедить меч, что ты не его завтрак.

Юноша кивнул, протараторил быстро:

– Обещаю хранить верность новому Императору Корэру, исполнять все Ваши приказы и умереть, если на то будет Ваша воля.

Хафэр кивнул, убрав меч в ножны, сказал повелительно:

– Иди, а то кровью полы заляпаешь, их после прошлого раза только оттёрли.

Юноша поспешил удалиться, выхватив свой клинок у Эктори, с любопытством его разглядывавшей. Хафэр подошёл к Эктори, вытиравшей о платок какой-то бордовой порошок, сказал, опустив руку ей на плечо:

– Вот до чего довело это новое учение о ценности жизни: он получил несерьёзную рану, а уже клянётся в верности, до порога миров мёртвых.

– Ты его насквозь проткнул, – поражённо ответила Эктори, принюхавшись к своей находке.

– Я аккуратно, нити не задел, и крови мало было. Я попал как раз в стык подвижных пластин, – тут же поспешил объясниться Хафэр, оправдываясь скорее перед собой, чем перед Эктори.

Эктори, подумав, кивнула, немного помолчав, поинтересовалась, что же такое сделал Хафэр в прошлый раз.

– Я?! – переспросил он непонимающе. – Это был брат, я не такой… Я бы ничего не запачкал – я аккуратный.

Эктори недоверчиво оглядела Хафэра, собралась было что-то возразить, но, не найдя что сказать, промолчала.

Хафэр вздохнул печально, в ожидании следующих вопросов, которые Эктори, пользуясь возможностью поспешила задать:

– Что это? – Эктори сунула ему платок. – Воняет гнилью.

Хафэр, присмотревшись внимательнее, печально улыбнулся, обернувшись в сторону куда ушёл поверженный противник. Ничего не объясняя он сорвался с места, нагнал аристократа, приставив клинок к его горлу, процедил сквозь зубы:

– Признавайся, мразь, как с упырями спелся?

Бывший претендент на должность Императора, испуганно взвизгнул, за мямлил какую-то нечленораздельную чушь. Хафэр, стремясь получить ответ, надавил на клинок, линии на разумном мече, чувствуя волю хозяина, тут же засветились, металл с жадностью впитал выступившую кровь, такую же золотую, как и он сам.

Из непрерывного потока разрозненных слов, Хафэр наконец сумел разобрать, что-то про странную девушку в маске, обещавшую гарантированную победу. Поняв, что больше ничего не вызнает, Хафэр, одним стремительным и точным движением отсёк бывшему противнику голову, тут же постарался отступить, чтобы фонтан брызнувшей крови не запачкал его ослепительно белый костюм, но когда избежать этого не вышло, брезгливо поморщился, проворчав на первом языке: «Да канет этэ врага моего в пучину неукротимого Вихря».

Обернувшись, Хафэр увидел Эктори, успевшую догнать его, но не успевшую не смотря на всё желание остановить, зажимавшею рукой рот, подавляя крик, вызванный мыслями, явно принадлежавшими не ей, непрерывно напоминавшими: «Ты боишься пролитой крови».

Хафэр попытался подойти к ней ближе, чтобы утешить, но Эктори тут же отстранилась, упав на колени, вздрогнула от подступивших рыданий: она видела мертвецов, видела как кого-то провожали в иные миры, успела даже сама отнять жизнь, но вот теперь перед её глазами впервые за всё время, что она помнила, умирал ария. Умирал как и все прочие, бессильный перед нагрянувшим концом, с лицом, перекошенным от страданий, и промелькнувшей на нём отчаянной надеждой, что всё на самом деле лишь блеф. Эктори и сама до последнего отказывалась поверить, что всё виденное было по настоящему, картина столь нелепо простого окончания жизни одного из тех, кого в цивилизованных мирах обозвали бессмертными плотно врезалась в её сознание.

Хафэр, не решаясь смотреть ей в глаза, ведь и самому ему было противно содеянное, с особенности то, что липкая кровь, перепачкала его с ног до головы, забившись в волосы, словно пропитав своим отвратительным металлическим запахом кожу, проговорил:

– Зачем же ты за мной пошла? Подождала бы…

Эктори подняла на него осуждающий взгляд:

– Ты ничего не объяснил… Это ведь была кровь упыря… Я знаю, что их убивают клинками, смазанными нашей. А с нами что будет, если их попадёт в рану?

– Гнить начнёт, – равнодушно ответил Хафэр.

Эктори, не выдержав, воскликнула, в гневе на то, что Хафэр, относился ко всем покушению и развязке, куда привычнее, чем она сама:

– И ты так спокоен?! Тебе вообще наплевать на происходящее?! Ты только что отнял чужую жизнь! А он пытался подло лишить жизни тебя.

Хафэр по прежнему остался спокоен:

– Вот именно, он пытался лишить жизни Императора, притом поступив бесчестно. Спусти я всё на самотёк, пострадало бы моё влияние. Ведь что за правитель, если он не может решить проблему созданную всего одним гадом? Я был готов к чему-то подобному ещё с того момента, как вынужден был занять престол. Я, конечно, свой народ люблю, но доверять им не собираюсь – не хочу я тоже одноглазым быть.

Хафэр, дав Эктори некоторое время на раздумья и осознание им сказанного , поторопил её:

– Поспешим, я схожу вымоюсь, а то аж от самого себя противно становится, да после проведу тебя к Книге.

Хафэр пошёл впереди, немного пошатываясь, словно его всё-таки потрясло содеянное. Когда Эктори, догнав его, пошла наравне, он проговорил:

– Я никогда раньше не убивал сородичей. Ни разу в жизни. Думал это будет как-то отличаться, ведь мы же арии, совсем не такие как все прочие разумные, а по итогу оказывается умираем так же мерзко как и все.

Эктори внимательно слушала его, а Хафэр всё продолжал говорить, всё больше облокачиваясь на стену, оставляя золотой след:

– Я ведь на самом деле ненавижу убивать: это грязно и мерзко, мне всегда так противно, если бы они только могли уходить в иные миры не заливая всё кровью и прочей дрянью, если бы мне только не приходилось пачкаться… Я ненавижу этот меч – он просто упивается кровавой резнёй, чем больше грязи, тем он довольнее. Насколько грязная смерть от яда?

Эктори, раздумывая над словами, воспринимая в них совсем иной смысл, нежели тот, что был вложен Хафэром, не услышала вопроса, потому ответила Сайма, скрипучим насмешливым голосом:

– Любая смерть – грязно. Тела, в независимости от способа его умерщвления, выходит всё дерьмо, а после оно смердит разлагаясь, – видя как отвращение перекосило лицо Хафэра, змея добавила: – а ещё, покойник разбухает, черви пожирают его. Хотя тот, кто вас создавал был похоже настоящим чистюлей. Вы арии, похоже единственный вид, который может умереть красиво, но вот потом, ваши тела рассыпаются песочком. Вы детишки можете подумать, что это тоже весь эстетично, но мы можем сейчас вернуться, и вы увидите, как с того бедолаги сползает кожа, расплываясь золотой жижей, которая очень скоро засохнет, как трескаются его глаза и проваливается во внутрь каркас.

Хафэр отрицательно мотнул головой, а Сайма продолжила изливать слова, словно яд:

– Верно, ты лишь трусливый мальчишка, который в панике дрожит, стоит ему хоть немного запачкаться…

Больше змея сказать ничего не успела – Эктори, зажав ей рот, прошептала, глядя в один из золотых глаз:

– Не тебе сейчас болтать. Что полезного ты сделала за последнее время? Порой мне начинает казаться, что ты только и языком трепать умеешь.

Высвободившись, змея скользнула обратно в карман хозяйки.

Неожиданно Хафэр прислонившись всем телом к стене, сполз по ней на пол, сжался, обхватив колени руками. Эктори опасливо подошла ближе, собираясь спросить в чём дело, но тут услышала смех. Тот самый смех, что охватывает когда больше уже сделать ничего нельзя. Смех за которым следует вопль отчаяния.

Молча она опустилась на колени, приобняла Хафэра, отбросив опасения запачкаться. Он тут же отстранился, проговорив с отзвуком подступавшей истерики в голосе:

– Я пожалуй действительно похож на своего сумасшедшего братца, так же как и он запачкал кровью сородичей полы дворца. Я не хочу… Не хочу быть похожим на него! Ведь я же совсем другой!

Взгляд Эктори метался по скрюченной фигуре Хафэра в растерянности. Разумом она понимала, что происходящее касалось и её, но воспоминания о прошлом были столь обрывочны, что она воспринимала Хафэра не иначе как хорошего знакомого, или максимум друга, но не могла отнестись как к брату, а Экора она и вовсе почти не помнила, потому не могла понять, что испытывает к нему, как относится. Слова утешения не шли ей в голову, осознание причастности и полное непонимание сбивали с толку, потому она продолжала молчать, заботливо помогая подняться, ведя к его комнате и стараясь не задаваться вопросом, откуда ей ведома дорога.

…

Дожидаясь, пока Хафэр вымоется, Эктори переодевшись в форму академии, которую всё это время носила в поясной сумке, с интересом принялась разглядывать комнату Императора, рассчитывая в знакомой обстановке вспомнить хоть что-нибудь из прошлого, мысленно ругая проказницу Судьбу, вмешавшуюся в её планы, оттянувшую встречу с Книгой.

Хафэр, не обращая на задумавшуюся Эктори никакого внимания, подошёл к шкафу, переоделся в один из множества белых костюмов совершенно одинакового фасона, с разными вышивками, у которых был один и тот же мотив: крылья, перья и звезда Империи. Взяв со стола планшет, он отправил вызов кому-то из работников, обеспечивающих чистоту дворца, попросил разобраться с телом и выстирать испачканный вещи, которые он оставил в отведённой ему комнате, после чего предложил Эктори наконец исполнить обещанное.

Они какое-то время петляли по коридорам, порой заходя в двери, открывавшиеся в стенах, казавшихся поначалу Эктори монолитными. Она с каждым шагом всё больше сгорала от нетерпения и всё больше корила себя за то, что столь просто отнеслась к отнятой на её глазах жизни, ведь подобное противоречило нормам морали, принятым в цивилизованных мирах. В какой-то момент Эктори, не выдержав намеренно разжигаемого внутри чувства вины, решила быть эгоисткой, и послать чужие судьбы куда подальше, тем более что теперь приоткрывалась завеса над её собственной. Она напомнила себе, что все те, кто твердит о ценности жизни громче всего, без каких-либо угрызений совести проходят мимо чужих смертей, она в этом успела убедиться в том прошлом, которое осталось лишь обрывками, но и этого хватало, чтобы успокоить противоречивые чувства.

Они долго петляли по тёмным, но совсем не узким проходам, спускаясь всё ниже и ниже, наконец, Эктори спросила:

– Мы, случайно, не в Нижний город идём?

Хафэр ответил угрюмо, не внеся никакой ясности:

– Туда нужно подниматься.

Сделав вид, что подобное противоречие законам логики ничуть не смутило её, и все она прекрасно поняла, Эктори проговорила, что не совсем помнит, чтобы бывала там.

Хафэр, недоверчиво оглядев её, проворчал:

– Не поверю. Врать, что ли, научилась?..

– Я же не помню, – Эктори возмутилась тем, что её словам отказывались верить, и вместе с тем обрадовалась, что Хафэр вновь стал прежним: излучающим самоуверенность и надменность, пусть таким он её немного раздражал, но это было куда лучше, чем когда он выглядел сломленным, испуганным и отчаявшимся. Эктори искренне надеялась, что то, что она видела, было лишь мимолётной слабостью, из-за излишней эмоциональности, а не следствием непосильной тяжести ответственности, названной вместе с титулом Императора, и ругала себя за трусость, заставлявшую взваливать всё на брата, которого она отчаянно пыталась воспринимать родным.

– Сейчас туда дороги нет, – холодно ответил Хафэр.

Эктори охватило любопытство, в голове промелькнула воспоминания, словно сказавшие, что так было не всегда, потому она попыталась вызнать причину произошедшего.

– Ты, правда, не помнишь? – произнёс Хафэр слегка недоверчиво, но всё же ответил. – Отец закрыл. Если брат каким-то немыслимым образом остался жив, он сейчас заперт там, – он слегка улыбнулся, стараясь показаться довольным, добавил: – один, на долгие ходы.

У Эктори промелькнула мысль о том, как же это жестоко, но озвучить её она не решилась, понимая, что Хафэр наверняка и сам все прекрасно осознаёт. Не до конца ещё разобравшись с причинами того, почему Хафэр не любил брата, Эктори спросила:

– И ты не хочешь хотя бы узнать, что с ним? Может, можно помочь?

– Помогать тому, кто отправил мою мать в миры мёртвых, а отца в Ничто?! – переспросил Хафэр, явно разозлившийся от слов Эктори. – Да если он жив, я сам его обезглавлю и скормлю этэ Вихрю!

Эктори хотела сказать, что он же всё-таки брат, но промолчала, увидев бурю в синих глазах Хафэра.

…

Стоило им только войти в небольшую, но хорошо освещённую комнату, как у Эктори появилось чёткое знание, что нужно делать. Она даже не обратила внимания на фолиант, изысканно украшенный драгоценными камнями, бережно уложенный на стол. Её руки сами потянулись к одной из ничем не выделяющихся книг в золотых обложках.

– Великая Книга Судеб так просто стояла на книжной полке? – недоверчиво спросила Эктори, скорее у самой себя.

Хафэр кивнул:

– Самую великую ценность безопаснее всего скрыть в неброской обёртке.

Эктори села за стол, спросила, куда можно убрать красивую, но занимающую слишком много места книгу. Хафэр переложил её на свободную полку, прокомментировал:

– Советник наверняка получив очередное неясное предсказание, сидел, разбирался в трактовании.

Эктори с трепетом раскрыла Книгу Судеб, и лицо её вытянулось от удивления, смешанного с разочарованием: книга состояла всего из одной тетради и нескольких отдельных рваных листочков, непонятным образом державшихся в переплёте, а все жёлтые страницы были пусты.

– Что это? – спросила она, отказываясь верить собственным глазам.

– Всё, что осталось от Книги, – печально ответил Хафэр, несколько иначе истолковав её вопрос. – Половину из имевшихся у нас станиц братец выдрал, ещё столько же, сколько здесь есть, хранится в Подземельях, нынешний владыка отказался их нам выдавать, а остальные листы разбросаны по мирам. Отдельные страницы – всё, что удалось нам собрать.

Эктори бережно погладила кончиками пальцев приятные на ощупь тканевые страницы, не став объяснять, что её изумил тот факт, что в Книге не было ни строчки.

Хафэр её предостерёг:

– За то, что показывает судьбу, она отъедает часть этэ.

– Будем надеяться, что я невкусная, – шутливо ответила Эктори.

Подавляя страх, она приложила ладонь к пустой странице. Открыла разум, приготовившись услышать ответ. Задала беззвучный вопрос: «Зачем я?»

Её окутал мрак, очертания комнаты растворились в нём, а потом проступили неясные образы.

Тихий, хриплый голос спокойно спросил:

– Готова ли ты умереть, чтобы спасти миры?

Неожиданно нахлынули воспоминания – неясные, перемешавшиеся между собой. Единственное, что она смогла вспомнить, что колебалась в тот момент: ей было страшно, она никогда не думала о смерти, но она доверяла тому, кто спросил, и потому ответила:

– Да.

– Тогда мы изменим Судьбу. Пообещай… – прозвучал всё тот же хриплый голос.

Она почувствовала лёгкий толчок в грудь и старые воспоминания оставили её, заменились теми, что успела накопить за прошедшие полхода.

Очнулась Эктори на полу. Стул, на котором она сидела, перевернулся, её ноги нелепо задрались к потолку.

Ей не хотелось двигаться, осознание того, что она согласилась отправиться в миры мёртвых для спасения миров живых, не укладывалось в голове. Ей нужно было что-то сделать. Она ещё сама не могла понять, что именно, только знала, что ей это не понравится. Она поймёт, чего хочет от неё новая Судьба, когда время действовать придёт.

Хафэр протянул Эктори руку, помог подняться. В его глазах впервые читалось беспокойство, но Эктори только пожала плечами, она не могла объяснить, что произошло, что всё это значит, что такое ей показала книга Судеб.

Только невыносимая боль в стопе окончательно вернула мысли Эктори в ту же реальность, где было её физическое тело.

Глава 19

Приноровившись использовать терминалы, Эктори переместилась сразу в класс, на своё место.

Произошедшее вчера не давало покоя, хотя Хафэр весь день ухаживал за ней: дал какую-то мазь, от которой зажили почти все царапины, кроме самой большой, от зуба, ещё пытался её как-то потешить, даже сладостей купил. Но избыток впечатлений не позволял сконцентрироваться на приходящем здесь и сейчас, а одна только мысль, что она сама согласилась расстаться с жизнью, пусть для спасения миров, повергала в отчаяние. Она вроде бы и понимала, что нет в этом ничего такого, и одна жизнь не ценнее всех существующих, и что смерть – чаще всего не конец. Умирать не хотелось. Но она дала обещание.

Из раздумий о своём печальном будущем её вырвал незнакомый голос:

– Здравствуй, я Нарт – это имя такое.

Эктори, отстранённо взглянув на незнакомку с кожей цвета камня, безразлично кивнула, проговорив, что позволяет звать себя тем же именем, что было написано в её новых документах.

– Хорошо. А вот скажи… Всё вот это вот, – Нарт театрально развела руками, – что говорят, – правда? Ты и правда из Империи?

– Вроде как, да, – ответила Эктори, желая поскорее отвязаться от надоедливой собеседницы, которая, судя по синей форме, была её одногруппницей.

– И что там? Правда, что у вас всё, кроме оружия, общее?

Эктори вскинула бровь, хотела спросить в ответ: «А чего ты меня спрашиваешь? Ты вообще кто? И с чего я должна с тобой говорить?» , но решила объяснить, в надежде и самой понять тот мир, к которому принадлежала и который не помнила:

– Не совсем. Ну, то есть, как я понимаю, платье с криками: «Оно общее!» с тебя снимать никто не будет, но воспользоваться твоими, хотя они на самом деле и не твои вовсе, вещами каждый имеет полное право. Да только зачем?

– Как зачем? – непонимающе переспросила Нарт. – А-а-а…

– Там любой может преспокойно войти во дворец и заявить, что он теперь живёт здесь. Но только зачем? Там и так домов хватает.

– А Имперские монеты – всеобщая валюта? Ею там не пользуются? – непонимающе поинтересовалась Нарт.

Эктори отрицательно мотнула головой, сообщив, что не видела такого.

– И никто не ворует?

– А зачем? – опять повторила Эктори и отвернулась, показывая, что разговор завершён.

Нарт подсела рядом, на место, за которым обычно сидела Зингера, спросила:

– А где твои друзья?

Эктори ничего не ответила, и Нарт продолжила:

– А можно с тобой дружить?

Эктори опять промолчала, только неопределённо пожала плечами.

Даже за обедом Нарт вертелась возле Эктори, расспрашивала про обычаи Империи, напрашивалась в гости – в Гозес.

Эктори быстро доела булку и поспешила на следующее занятие. В кабинете, к своей великой радости, она обнаружила Зингеру, та ответила на ещё незаданный вопрос:

– Миру сестра нагрузила, у них там какой-то благотворительный вечер будет.

Эктори, сев рядом, предложила:

– Может, поможем?

– Нас просили не лезть, – ответила Зингера, взглянув на Эктори с некоторым пренебрежением.

Эктори обиженно надула губки. Зингера тут же спросила, сменив тему:

– А ты же знаешь если не всех, то многих Имперцев?

Эктори, подозрительно взглянув на неё, потом на Нарт, только вошедшую в кабинет, но не решившуюся к ним подойти, ответила:

– Должна, вроде.

– У вас там есть беловолосые?.. девушки.

Эктори промолчала, стараясь вспомнить, тем более, что воспоминания уже возвращались к ней, пусть на мгновение, сказала:

– Не даст мне Судьба соврать, но среди нашего народа я сейчас одна такая.

Зингера обрадованно потёрла руками, воскликнула:

– Признавайся! Каков из себя новый Император? В каких вы отношениях? Почему он не засветился ни на одном скане из новостей? Чего избегает?

Эктори выслушав подругу внимательно, расхохоталась, вспомнив миловидное личико Хафэра, но тут же успокоилась – перед глазами предстал убитый им Имперец, ответила, без той несерьёзности в голосе, которую собиралась вложить изначально:

– Он тот ещё чудак. А больше не скажу.

– Тогда хотя бы в Гоузерт с собой возьми, ты, я так понимаю, не последняя личность в Империи, – упашивающе проговорила Зингера, с лица её тут же исчезло прошлое пренебрежение. – А там такая архитектура, такие господа – они половину истории своими глазами видели и сами участвовали.

Эктори, не выдержав, спросила посмеиваясь, надеясь, что Зингера не разберёт её наигранной весёлость.:

– И ты туда же? Экскурсии только за плату.

Лицо Зингеры переменилось – из восхищённо-мечтательного, стало серьёзным, она тут же потребовала назвать, всех прочих желающих. Эктори указала на Нарт:

– Эта. Кто она вообще такая?

Зингера, скорчив гримасу неприязни, махнула на неё рукой, пояснила:

– Бедная аристократочка из не очень развитого народца. Она на всех навязывается. К Мире приставала, когда прознала, из какой та семьи. Представляешь? Пыталась даже перед Эмони стелиться, но та что-то сделала, и эта целый акъ ходила ни живая, ни мёртвая, а Эмони она теперь тринадцатой стороной обходит. Эта Нарт сама по себе умная, хотя я всё равно умнее, но слабая, вот и ходит – друзей выгодных ищет.

– Тогда я её вообще не понимаю, я из Амперии, большинство аристократов нас ненавидит, а она ко мне лезла, – прокомментировала Эктори, силясь разобрать, в чём же заключался подвох.

– Значит, что-то знает. Но ты не бойся, пока ты со мной – она не подойдёт. Меня она побаивается, тоже знает что-то.

Эктори оценивающе взглянула на Зингеру, но не нашла в ней ничего странного.

В середине дня Эктори забежала к преподавательнице «Общественной этики и правил поведения в высших кругах» – оказалось, именно так называлось то скучное занятие, с которого её выгнали за нарушение дисциплины. Отдала ей приглашение на вечер от самого Императора.

Учительница пробежала глазами по аккуратно выведенным строкам, недоверчиво оглядела Эктори, спросила:

– Девочка, по-твоему, какое-то приглашение подтверждает, что ты была на торжественном вечере и тебя оттуда не выгнали?

– У меня же его не забрали, – ответила Эктори, стараясь доброжелательно улыбаться.

Преподавательница ещё раз осмотрела приглашение, вытащила из ящика стола лист, перо и чернильницу, велела: «Пиши!». Эктори недоумённо посмотрела на неё, но написала первое, что пришло в голову: «Мёртвыми правят живые», подумав, что это совсем не то, что следовало бы писать аристократке, вернула листок.

Учительница взглянула на неё как-то подозрительно, недовольно проговорила:

– Ладно, верю – это писала не ты.

– Конечно, не я, там же печать Амперии и лично Амператора, – обиженная тем, что в её честности сомневаются, выпалила Эктори.

– Здесь что-то нечисто.

– Амперцы не умеют врать, – тут же напомнила общеизвестный факт Эктори.

Учительница надменно взглянула на Эктори, но взяла планшет и выставила за каждое занятие «зачтено».

Ближе к вечеру, не нарушая привычного распорядка, Эктори отправилась в библиотеку.

Почти у порога её встретила Тётушка и, заговорщически улыбаясь, повела к стойке выдачи книг.

Эктори немного испугалась, в голове заметались мысли, что она успела натворить на этот раз? Но библиотекарь, увидев её замешательство, ответила по-доброму:

– Работать будешь.

– А что делать надо?

– Всё, что уже и так делаешь – расставлять книжки, наводить на полках порядок, только тебе за это и платить будут, ну, и ещё несколько выгод.

– Сколько платить? – спросила Эктори заинтересованно.

– Одну имперскую за сезон.

– По местному времени?

Библиотекарь кивнула. Эктори провела несложный подсчёт:

– Здесь ход состоит из трёх сезонов, два с половиной мы учимся. Я же работать смогу только в учебное время?

Библиотекарь опять кивнула. Эктори продолжила:

– До конца этого хода осталось чуть меньше половины сезона и остальные пять – всего тринадцать монет. Тринадцать монет за три амперских хода… В каком-нибудь захолустье можно и домик купить, но здесь мне на еду в сезон больше монеты уходит. Мало!

Библиотекарь покачала головой:

– Конечно, мало – это подработка называется. Ты зато сможешь пропускать занятия, и за всю эту деятельность будут начисляться особые баллы – успеваемость, в общем, повысишь.

Хафэр, бесшумно подошедший к ним со спины, хмыкнул:

– Соглашайся, я с магическими искусствами только так и справляюсь.

Библиотекарь улыбнулась ещё шире:

– Всё же Вы слышите…

Эктори, подумав, кивнула, но потребовала:

– Три монеты за сезон и я в полном вашем распоряжении.

– Грабёж! – воскликнула Тётушка.

– Вы ведь тоже что-то с этого имеете – нет в мирах альтруистов, а я не Амператор, у которого вся государственная казна в распоряжении.

Чтобы подтвердить согласие на работу, Эктори нужно было поставить свою личную печать или печать семьи, и тут она оказалась в очень и очень неприятной ситуации… Эктори – никто и пришла из ниоткуда, у Ар, насколько она помнила, личной печати не было, а использовать печать императорской семьи – печать самой Империи было бы слишком странно, да и не получилось бы чисто физически…

Хафэр, словно прочитав мысли Эктори, попросил медальон, приложив его к планшету, на место для печати стороной с изображением планеты, шепнул Эктори на ухо:

– Твоя подвеска и есть печати: Звезда – Империи и прошлого Императора, Планета – Императрицы, про неё мало кто знает. Раз у тебя есть обе, и ты хочешь скрывать своё происхождение, пользуйся её печатью, в Империи это в порядке вещей.

Эктори с энтузиазмом принялась расставлять книги по полкам и смахивать тряпочкой пыль, ведь теперь ей за это платили. Хафэр тоже пошёл с ней, но он больше читал, а как показалось Эктори и вовсе, – листал страницы, иногда останавливался – делал какие-то пометки левой рукой. Эктори с любопытством заглянула к нему через плечо, успела увидеть только какие-то цифры, скорее всего – даты, спросила удивлённо, о том,успевает ли действительно всё прочесть. Хафэр вместо ответа кивнул.

– Долго учился? – полюбопытствовала Эктори.

– У меня было много свободного времени.

Эктори заинтересованно посмотрела на Хафэра, ожидая, что он всё расскажет, но он молчал, и ей пришлось просить.

– В детстве мать пыталась обучить меня магии, сама и учителей нанимала, но я безнадёжен, был и есть, и она сдалась, – немного печально начал Хафэр. – Всё время, что другие тратили на колдовство, я проводил за книгами – с ними интереснее было. Отец учил меня искусству боя – я быстро освоил техники владения мечом, а остальное мне было и не надо, тем более, что брат сделал для меня Вихрь, способный управлять энергией, дело было только в практике. И всё время, что другие тратили на поединки и учёбу, я проводил за книгами. Иногда брат увозил меня с собой и на несколько акъ я забывал о книгах – там была практика: обезглавишь ты или тебя. Но такие поездки были редкими – слава Богам, он часто просто забывал про моё существование.

Эктори печально взглянула на Хафэра, захотела сочувственно погладить его по плечу и прижаться молча, ведь не надо было ничего говорить. Она уже представила, как он прижмёт её к себе и, сняв перчатку, погладит по белым волосам, собранным в слабый хвост, слегка улыбнётся, на этот раз по-настоящему… Но потом подумала, что вряд ли он помнит, что она – сестра, а значит и выглядеть это будет странно. Хотя с другой стороны, она уже обнимала его, успокаивая, но тогда ведь всё было совсем иначе! Сама не понимая, почему застенчиво отвела взгляд, вернулась к книгам.

Хафэр взглянул на Эктори печально, словно опять прочитав её мысли, отложил книгу в сторону и, прижав к себе, спросил:

– Что бы ты сделала, если бы книга тогда вернула тебе память?

Эктори немного поколебалась, но потом ответила:

– Я бы отправилась в миры мёртвых, а потом в Ничто, потом ещё в Нижний город – тогда я бы знала туда пути, я бы собрала всю свою семью и просто обняла, а потом мы бы просто пили чай.

– Тогда, может… – Хафэр запнулся, отстранил от себя Эктори, заглянул в её зелёные глаза, отчего-то наполнившиеся слезами, и не решился продолжить, только опять обхватил и прошептал: – Мечтательница, всех не получится…

Обнявшись, они простояли всего несколько мгновений. Яростный крик, донёсшийся от входа, заставил их прислушаться и перевести всё внимание на происходящее там.

Глава 20

Высокий стройный юноша с утончённым лицом вбежал в библиотеку, вскипая от ярости. Тётушка попыталась его успокоить и выяснить, что произошло, но он только крикнул: «Я желаю видеть этого трусливого засранца!».

Хафэр вышел из-за стеллажей узнать причину криков и, если понадобится, утихомирить расшумевшегося нахальца, следом высунулась любопытная мордашка Эктори, а потом девушка показалась полностью.

Увидев Хафэра, аристократик подскочил к нему вплотную и, глядя сверху вниз, вскричал:

– Осмелишься ли ты, – ткнул пальцем Хафэра в грудь, – повторить свои слова мне в глаза?!

Хафэр отстранился, брезгливо отряхнул фиолетовый пиджак, неспешно поправил герб Академии, неприязненно взглянул на непонятного типа, которого, вроде бы, видел впервые, хотя на том тоже был фиолетовый костюм пятого хода, попытался вспомнить его надменно вытянутое лицо, но не смог.

Аристократ, всё больше раздражаясь из-за отсутствия ожидаемой реакции, прошипел сквозь зубы:

– Ты оскорбил мою веру, назвал её рабской!

– Все новые веры учат смирению, ты из какой? – немного более заинтересованно спросил Хафэр.

– Из единственно верной! – тоном фанатика проговорил аристократ. – Пять богов – истинно те, кто создал миры, все мы подчиняемся их воле, мы должны чтить их и уповать на их милость!

Хафэр жестом подозвал Эктори, она немного опасливо подошла.

– Если кто-то утверждает, что его вера единственная истинная, – он дурак, – наставительно произнёс Хафэр.

– Ты смеешь оскорбить меня! Да ваша вера ничуть не лучше – верите в Судьбу, прописанную ещё до начала творения миров. Если смилостивить наших богов, то её запросто можно изменить! По вашим поверьям всё живое создали какая-то баба и мужик, но на самом деле создатель живого был один, а миры создали пятеро.

Эктори хотела возразить, она знала, что ЭВиА и Гоусэ не создавали всё живое – они заложили только основу, а уж потом всё само развивалось под их присмотром и влиянием окружающей среды, и именно из-за этого иногда появлялись те, кого не должно было быть. Хафэр парой жестов попросил её молчать, сам сказал:

– Мы не верим, мы знаем Судьбу.

Юноша расхохотался:

– Тогда какова моя судьба?!

– Замолчишь, – холодно ответил Хафэр.

– Нет! Сразись со мной, ответь за свои слова, и, раз уж знаешь судьбу, то скажи, кто победит?

– Зачем? – устало спросил Хафэр и собрался уже уходить.

– Если ты победишь, то сможешь говорить обо мне всё, что захочешь, – аристократ немного запнулся и с явной неохотой добавил, – и о вере.

Хафэр хмыкнул:

– Я и так говорю, что хочу. Я Им…

– Амперец, – вовремя поправила Эктори.

Хафэр кивнул, проворчав, что не любит, когда их так называют.

– Я отдам тебе земли, что перешли мне по наследству от деда, – воскликнул аристократ, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, – после падения Империи у вас с ними туго.

Хафэр задумчиво оглядел юношу,выискивая какие-либо знаки рода, но, увидев на платке, торчавшем из нагрудного кармана, пятиугольную печать, не смог вспомнить, чья она, что значило, что род был не сильно влиятелен, и владения не так уж велики. Он опять было собрался уйти, но, увидев в глазах Эктори интерес, смешанный с непонятным страхом, ответил:

– Обещаю лишить тебя жизни, если решишь обмануть меня и оставить ни с чем.

– Ещё победи, Имперец, – презрительно бросил аристократ, и удалился, крикнув: – Через ур на крыше, ты ответишь за свои слова!

Как только шаги аристократа совсем стихли, Хафэр вернулся к своим заметкам. Эктори, немного опасаясь того, чему предстояло произойти, попыталась отвлечься наведением порядка на полках, но убираться, как оказалось, она не любила, – не из тех она, кто привык много работать, зато болтать ей очень даже нравилось, и потому полюбопытствовала, что за вера такая.

Хафэр буркнул отстранённо:

– Новая, – но потом решил рассказать: – Она зародилась всего пару ходов назад, и привлекла уже много последователей. И что они в том только находят? – непонимающе спросил Хафэр, словно у самого себя, продолжил: – Они утверждают, что миры создали пятеро бессмертных богов, с этим не поспоришь, наверняка, есть мирок, сотворённый и пятью. Их символ – пентаграмма из прямых линий, а к нижним лучам пристроен треугольник, с чёрточкой от вершины. Своих последователей они призывают к слепому поклонение: верь – и боги смилостивятся, но знала бы ты, что творят их жрецы… По мнению этих фанатиков боги бесполы, и, вроде бы, ничего такого: все, кто лишён плоти, лишён и пола. Вот только для них «бесполый» значит совсем другое, и их жрецы, подражая богам, совокупляются и с женщинами, и с мужчинами.

Эктори вздрогнула, воскликнула возмущённо:

– Разврат, противоречащий естественному ходу вещей!

Хафэр кивнул:

– Зато все остальные последователи – эталон праведности: блюдут все порядки, очень скромные и кроткие, пока речь не доходит до их веры, каждый день ползают по уру на коленях и бьются головой о пол, – непроизвольно потёр лоб, – поклоняясь истуканам и вымаливая у них благ. – Хафэр замолчал, взглянул на озадаченную Эктори, неожиданно отметил: – Если создавать список на уничтожение, то первыми были бы Упыри, а вторыми – эти истинно верующие.

Эктори согласно кивнула, спросила делая вид, что не сильно переживает о приходящем:

– И где ты только успел на него нарваться?

– Да, может, с Гэо болтал, а кто подслушал. Много нынче доносчиков развелось – давить их надо.

Эктори больше ничего не отвечала и не спрашивала, только периодически поглядывала на Хафэра и на меч слева у него на поясе, что-то отчаянно вопило: «Не всё пройдёт гладко, и даже Вихрь, разумный меч, Хафэра не спасёт!»

…

Через ур они уже стояли на крыше, на площадке, огороженной каменным парапетом, предназначенной для тренировок в искусствах управления силами миров или оружием.

Аристократ, так яро отстаивавший свою веру, всё не приходил.

Эктори заметила, что Хафэр начинал понемногу нервничать. Он выхватил меч из ножен и линии на лезвии блеснули, словно отзываясь настроению хозяина. Сжав зубы, Хафэр проговорил:

– Хоть бы не убить его теперь…

Эктори тихо попросила:

– Успокойся, не так уж и сильно он опаздывает.

– Можно опоздать и потерять доверие. Можно опоздать и потерять жизнь, – надменно произнёс Хафэр.

– Будь терпимей…

Хафэр, отмахнувшись, снял пиджак, аккуратно свернув, расстелил на земле, сев, направил взгляд к границе неба, туда, где звезда скрывалась за лесом.

Небо окрасилось в бордовый, и в памяти Эктори всплыла сцена, как она так же смотрела на закат, так же ждала чего-то очень важного, ждала с нетерпением, и в то же время хотела, чтобы это важное никогда не настало, так же, как сейчас. Непроизвольно она обхватила свою левую руку, там, где плечо окольцовывал шрам. Из воспоминаний её вырвал голос Хафэра:

– Возьми, – он протянул ей шкатулочку. – Это установит барьер: тот, чья кровь попадёт на пластинку внутри, не сможет выйти за его пределы, но и ран не получит, – объяснил Хафэр, и больше ничего не добавил.

Аристократ объявился, только когда от дневной звезды осталась лишь пара лучей, и уже зажглись кристаллы в фонарях.

Эктори протянула ему раскрытую коробочку. Аристократ, скорчив надменное лицо, обратился к Хафэру:

– Если Ты трусишь, то используй эту дрянь, подменяющую реальность, а я никому, так уж и быть, не скажу, что бравый Имперец перепугался за свою шкуру.

Хафэр хотел было ответить, что ему будет стыдно за убийство такого ничтожества, но посчитал, что молчание порой злит и заставляет отвлечь внимание от происходящего больше, чем колкие фразы, и поэтому выхватил меч, заводя его за спину, описал кончиком лезвия дугу в имперском поклоне.

Эктори тихо сказала раздражённому аристократу, приготовившемуся уже начать поединок:

– Простите. Мне делается очень страшно, когда проливается кровь и кто-то отправляется в Миры Мёртвых. Это всегда такое ужасное зрелище. Прошу, давайте сегодня не будет убийств, ведь вы ничего не теряете – Амперцы не из тех, кто скрывает свои поражения, все мы помним Вторую войну, закончившуюся совсем не победой Амперии. Да и не приятнее ли смотреть, как тот, кто нанёс вам обиду, вынужден молчать?

– Ты беспокоишься за этого засранца, ты его девка? – посмеиваясь, спросил аристократ, но всё же капнул свою кровь на металлическую пластинку на дне шкатулки.

Всех троих накрыл прозрачный купол, Эктори, развернувшись, без труда вышла за его пределы, опустилась на жёлтый песок тренировочного поля, облокотилась на парапет, сложив на колени пиджак Хафэра.

Аристократ принял боевую стойку, немного выставив правую ногу, схватив меч обеими руками. Яростно крикнув, он рванул вперёд, не дожидаясь, пока Хафэр не то, что приготовится атаковать, а хотя бы просто выставит Вихрь перед собой. Хафэр отшагнул в последний момент и лезвие, нацеленное ему в грудь, едва не задело перевязь, на которой висели ножны. Эктори, с интересом следившая за схваткой, подумала, что сейчас, когда противник ещё и не мыслил о защите, пока он ещё не понял, что промахнулся, лёгким толчком его можно отправить на свидание с полом, но Хафэр только отступил ещё на пару шагов. Аристократ, развернувшись, попытался нанести рубящий удар, но, как показалось Эктори, промахнулся, потом она поняла – на самом деле это Хафэр совсем немного подался назад. Неожиданно Хафэр выбросил Вихрь из-за спины, линии на клинке засветились, описав дугу, лезвие прошло над головой аристократа, словно бы Хафэр забыл, какого роста его противник, меч, поняв, что крови пока не отведает, разочарованно погас.

Эктори недоумённо наблюдая за атаками Хафэра имевшими, словно вовсе иную цель, и выпадами разгорячившегося аристократа, так и не достигавшими цели, пыталась понять: «Почему Хафэр не закончит бой как тогда, в тронном зале, в один стремительный удар?». Услышав вскрик аристократа, совсем слегка задетого Вихрем, она, наконец, осознала: «Он – Хафэр – играет, развлекается».

Неожиданно до ушей Эктори донёсся неслышный для обычного уха цокот за спиной, то, что к ней приближалось, двигалось на четырёх лапах, и размера, если судить по шагам, было не маленького, оно старалось ступать как можно тише, но ногти всё равно еле слышно ударялись о камни. Щёрк – оно поставило переднюю лапу, цок – заднюю, щёрк… Эктори постаралась не подать вида, что заметила тварь, – ничем иным это быть не могло – аккуратно достала кинжал из ножен, спрятала под полой своего пиджака, а пиджак Хафэра отложила в сторону, села так, чтобы было удобно выскочить и быстро повернуться.

Тварь залезла на парапет, Эктори ощутила, как Это втянуло воздух у самого её затылка, когтистые лапы потянулись к её шее. Тварь приблизилась ещё, нависла сверху, почти коснулось её. Эктори не стала отпрыгивать в сторону, выставлять кинжал перед собой и спрашивать, что Этому надо, внутренние инстинкты подсказали ей это – враг, которого нужно уничтожить, пока он не сожрал тебя. Она скользнула вниз, выставив руку вверх, вонзила клинок в нижнюю челюсть и, рванув от себя, сбросила зубастое нечто на землю. Тварь, перекувыркнувшись в воздухе, наскочила на Эктори сверху, та только успела выставить правую руку перед собой закрывая лицо, и пасть занимавшая половину морды, с торчавшими из неё, словно кривые спицы, зубами, сомкнулась. На лицо Эктори потекла её кровь – золотая, не имеющая ни вкуса, ни запаха, но одновременно с этим вонявшая металлом, и кровь Этого – почему-то точно такая же…

Зверюка немного разжала зубы, не выпуская предплечье Эктори, попыталась цапнуть её за горло, но дёрнулась назад, всё-таки разжала пасть и захрипела, то ли от того, что проглотила золотую кровь, то ли от того, что её глотку сжимала рука в белой перчатке.

Эктори поднялась, лицо её перекосилось от боли. Стиснув зубы, очень осторожно, она попыталась пошевелить кистью, получилось – нити, отвечающие за подвижность и собирающие её тело в единое целое, оказались не задеты.

Тварь обхватила когтистыми лапами горло Хафэра, попыталась сдавить, но он, усмехнувшись, сказал:

– Мне не нужно дышать.

– Мне тоже, – голосом, словно не принадлежащим миру живых проревела тварь.

Зверюка улыбнулась – огромная пасть растянулось ещё шире, высунув длинный мокрый язык, обвила им запястье Хафэра, коснулась кожи, тот дёрнулся. Воспользовавшись его замешательством, извернувшись, тварь высвободилась, стремительно бросилась к краю крыши и спрыгнула.

Хафэр хотел уже побежать следом, но окрик аристократа остановил его:

– Поединок должен быть закончен! – недовольно стукнул по стенке прозрачного купола.

Хафэр развернулся, в пару прыжков очутился перед надменным мальчишкой, так мешавшем великой цели, и быстрым движением прочертил в воздухе дугу. Аристократ попытался уклониться и собирался уже нанести ответный удар, но голова его слетела с плеч и покатилась, разбрызгивая по жёлтому песку кровь, казавшуюся в свете кристаллов чёрной.

Хафэр мимолётно взглянул на Эктори, отворачивавшуюся от безголового тела, проговорил:

– Упыри должны быть уничтожены, – разбежавшись, спрыгнул с крыши и растворился во тьме.

Глава 21

Эктори закатала рукав, болезненно морщась, пытаясь как можно осторожнее вытащить ниточки из раны. Сайма скользнула к следам от клыков, прыснула ядом в рану, прокомментировала:

– Тебя так часто упыри кусают, что удивляюсь, как это ты одной из них не стала…

Эктори глубоко вдохнула, попыталась успокоиться, спросила:

– А с этим что делать?

Сайма брезгливо взглянула на распластавшееся тело, ответила:

– Да просто сними купол, и все его раны отменятся. Или ты думаешь, Хафэр и правда, стал бы убивать такое ничтожество? Нет, он мальчик добрый и очень гордый.

Эктори содрогнулась он недоверчивого смешка.

Повертев перед глазами коробочку, она ничего не придумав, решила просто попросить у неё на первом языке отменить все раны, нанесённые после того, как та отведала крови. Купол спал, голова аристократа оказалась опять на плечах, но он продолжил лежать, ещё не опомнившись после произошедшего. Внешне юноша выглядел так, словно ничего и не было, только вот лужа крови уже впитавшаяся в песок осталась на прежнем месте, и прорезанная Вихрем ткань, тоже измазанная кровью, не вернулась в прежнее состояние.

Аристократ поднялся, потирая шею, недоумённо спросил:

– Это всё, что ли? А теперь что?

«Теперь что?» – повторила Эктори про себя, и, словно ответ, в её голове всплыло воспоминание: «Готова ли ты умереть во спасение миров?», тогда она ответила «да», и пообещала… Пообещала пойти против того, чему учат арий с рождения: Упыри должны быть уничтожены. Она пообещала спасти упыря. И сейчас настало время исполнить обещание, хотя всё её естество было против этого. Одна часть её сознания твердила, что это во благо, для спасения миров, а другая – что эти твари, противоречащие законам, установленным создателями, «…не имеют права на существование!», и их уничтожение необходимо для спасения миров.

Она решила не думать, поддаться порыву и тоже побежать.

Крикнув аристократу, чтобы потом вернул пиджак Хафэру и, спустив рукав, чтобы складки ткани не передавили руку, Эктори помчалась к терминалу, потом вспомнила, что у них ограниченный радиус действия, выставила вперёд левую руку, воспользовалась браслетом. Перемещение требовало большого сосредоточения, она запросто могла закинуть себя слишком далеко, или, что больше прочего пугало её: вписаться в дерево, и стать с ним единым целым. Эктори сначала представила, как огибает стволы, ищет Хафэра и упыря, а потом ощутила, как порывы ветра проходят сквозь неё, материализовалась у самой поляны, с которой доносились звуки схватки мечника и твари.

Она выбежала на поляну и успела только увидеть, как Вихрь отсёк упырю руку. Когтистая лапа свалилась у ног Эктори, пачкая траву золотой кровью.

– Волей Судьбы стойте! – воскликнула Эктори, попятилась, прикрыла рот руками.

Упырь, присев, уклонился от лезвия Вихря, оставив Хафэра, скакнул к Эктори.

Хафэр перехватил меч в левую руку, бросился заслонить беловолосую девчонку, так некстати вмешавшуюся. Зубы упыря сомкнулись на его левом плече, но Вихрь успел проткнуть брюхо твари. Хафэр попытался перехватить скользкую от крови рукоять, располовинить зверюгу, но пасть стиснулась сильнее. Упырь рванул, разъединяя шарниры, разрывая нити, отделяя захваченную руку от тела. Хафэр вонзил в спину упыря ещё один Вихрь, появившийся, словно из воздуха, оставшейся рукой обхватил запястье упыря, вывернул так, что послышался хруст, шарниры вышли из пазов, каркас деформировался, треснул.

Эктори ещё раз крикнула:

– Судьба хочет пощадить её!

Упырь, воспользовавшись мгновенным замешательством Хафэра, высвободился, и с его рукой в зубах, не в силах вытащить два клинка, проткнувшие его насквозь, скрылся в темноте леса.

Хафэр, скорчившись от боли, выхватил из ножен ещё один – третий – Вихрь, спросил сквозь зубы:

– Почему?

– Книга судеб мне показала… Судьба велела… – захлёбываясь слезами начала объяснять Эктори, но наткнувшись на холодный, ничего не выражавший, даже гнева, взгляд Хафэра, замолчала.

Хафэр неожиданно расхохотался, опуствшись на землю, негромко велел Вихрю успокоиться. Меч стал шире, в этот раз он состоял из одного сегмента, вертикальная линия на нём засветилась и ещё две треугольные части вернулись на свои места, теперь это был Вихрь, каким его Эктори видела в первый раз.

Странно улыбнувшись, Хафэр обратился уже к Эктори:

– Беги…

Она замедленно кивнула, еле слышно попросила Сайму:

– Сделай, что-нибудь, яда брызни.

– Не могу. Это тебе я могу – ты тоже та ещё змеюченька, а ему, брызну мало – не подействует, сколько надо – и коньки отбросить может, не подготовлен.

Эктори не поняла, о каких коньках вела речь ручная змейка, а выяснять не было времени, она побежала, подхватив руку упыря, спотыкаясь в темноте и проклиная своё зрение, хорошее только при свете, а не в кромешной тьме, создаваемой густыми ветвями.

Тварь Эктори догнала быстро, та, обессилив, валялась в траве, истекая кровью, смердящей, словно на поляне валялся гниющий труп. При виде этой крови, страх, молчавший раньше потому, что не было на него времени, завопил. Теперь Эктори уже могла отчётливо расслышать: вопил он голосом Эмони: «Тебе страшно. Ты боишься пролитой крови!» «Заткнись!» – рявкнула Эктори, совсем забыв, что со стороны выглядело так, словно она говорит сама с собой. Она пошла вперёд, немного побаиваясь, но стараясь изобразить уверенность. Упырь, дёрнувшийся при её появлении, выпустил из пасти руку, поднялся, пополз навстречу, пытаясь изобразить готовность сразиться и способность победить.

– Так мне молчать или можно поговорить? – из клыкастой пасти донёсся зловещий голос.

Эктори, сделав вид, что не заметила этой фразы, предложила, с трудом сохраняя внешнее спокойствие:

– Обмен! Я верну твою конечность, а ты отдашь руку Хафэра.

– Кого? – удивлённо спросила тварь, приблизив овальную морду к личику Эктори, в бордовых глазах отразились два зелёных огонька. – Мне и с его рукой неплохо будет.

– Верни, – немного вздрогнув, проговорила Эктори.

– А ты забери, – ответил упырь, высунув длинный язык.

– Я не буду с тобой сражаться… сейчас! Завтра. Утром. На крыше, – проговорила Эктори, рассчитывая этим заставить тварь вернуться вновь.

– Глупая, лучше сейчас, пока есть шанс победить.

– Нет времени.

Упырь немного отшагнул, присел на задние лапы.

– Обещай.

– Обещаю, – кивнула Эктори, протянула упырю его лапу.

Тварь, схватив зубами свою конечность, поплелась вглубь леса.

Эктори вернулась к Хафэру, несколько раз споткнувшись, и чуть не налетев на острый сук.

Она предлагала помочь дойти, готова была даже на руках понести, хотя и с трудом могла себе это представить, но Хафэр отмахнулся, поднялся сам, разрезал плоть мира Вихрем, обойдясь даже без словесных команд, – умный меч понимал, что его хозяину слишком плохо, чтобы вести разговоры, – шагнул в дыру.