Читать онлайн Я вижу тебя изнутри бесплатно

Глава 1

Катя запомнила, что началось все со странной вибрации.

Жарким утром 10 июля, когда она пришла на работу, ее буквально с порога вынудили взять отпуск. Половина проектов замерла, все работники биохимической лаборатории разъехались кто куда, и раньше начала августа на возобновление нормального режима нечего было и рассчитывать.

– Подписывайте заявление, Екатерина Степановна, – сказал ей начальник. – Смотрите, жарища какая стоит. Хоть на пляж съездите, искупнетесь. Вот мы с женой и внуками…

– Дурацкое времяпрепровождение, не вижу в нем смысла, – сообщила Катя в своем обычном, то есть рассеянно-бесцеремонном стиле. – Охладиться можно и в ванне, там чище и удобнее.

– Это ж не только вода, – обиженно заметил начальник: он был добрым человеком и к Кате за много лет привык, но иногда его коробило. – Это ж природа…

– На московских пляжах природа?

– А вы к морю съездите.

– Нет, я не люблю жару и не хочу плавать просто так. Да ладно, у меня дома есть кондиционер.

С этим Катя и ушла. Всю дорогу она размышляла над третьей главой своей докторской диссертации и недовольно морщилась: выходила какая-то профанация. Ей не нравилось направление, которое принимала тема, и чем дальше она продвигалась, тем больше хотелось все поменять, но было жалко трудов. Уже и статьи вышли в ВАКовских журналах, и оппоненты подобраны. Неужели отказываться? И всю оставшуюся жизнь быть кандидатом наук, каких миллионы? Получается, даже в работе она не будет успешной?

С раскаленной улицы Катя нырнула в прохладный подъезд и с облегченным выдохом ввалилась в лифт. Там уже стояла размякшая от жары женщина, которая, обмахиваясь бесплатным журналом из тех, что раскидывают по почтовым ящикам, пропыхтела:

– Молодой человек, вам какой этаж?

– Шестой, – бросила Катя, коротко на нее глянув.

– Ой, извините, женщина…

– Угу, ничего, – Катя отвернулась и сразу погрузилась в прежние раздумья о диссертации. Она к подобному привыкла. При росте почти метр восемьдесят, короткой стрижке и широких плечах ее со спины часто принимали за мужчину. Те, кто видели лицо, путались реже: у Кати были тонкие черты и большие светлые глаза, только взгляд слишком пристальный и цепкий, как у истинного исследователя.

На шестом этаже почему-то было жарко и душно почти так же, как на улице. Привычно поскрежетав в двери заедающим ключом, Катя вошла в полумрак квартиры и прямо в уличных ботинках потопала включать кондиционер.

Жила она одна, что ее полностью устраивало. Романтика ее не слишком интересовала по той же причине, что не интересовали высокие должности: это съедало время, которое можно было бы потратить на исследования. Единственный раз попробовав закрутить роман с коллегой, она просто не поняла, зачем ей лишняя нагрузка: приходить с работы и обслуживать взрослого мужчину, кормить его и обстирывать, будто какую-то домашнюю собачку. Даже общность интересов (он был больничным врачом) ничем не помогала, наоборот, создавала дурацкую конкуренцию из разряда «кто больше устал». Тогда, потерпев месяца четыре, Катя выставила коллегу за дверь и наконец вздохнула спокойно.

Кондиционер был включен, чай налит, и можно было подумать, как поправить главу диссертации. Катя подошла к своей домашней лаборатории: старому, в темных пятнах, столу, плотно уставленному грязными пробирками, банками с реактивами и горелками – потерла руки и подтащила поближе микроскоп.

И тут началась вибрация. Сначала задребезжала люстра – странно, прерывисто. Потом зазвякали друг об друга все стеклянные предметы на столе. На несколько секунд все прекращалось, потом начиналось снова. Катя только и могла, что морщиться от зуда в ушах и придерживать звенящие реактивы.

Такое иногда случалось и раньше, но вибрация обычно была слабее, да и заканчивалась быстрее. Ремонт у верхних соседей, что ли? Катя наморщила лоб, пытаясь вспомнить, кто вообще живет наверху, но, конечно, не вспомнила. Она не любила лишнего общения, потому что не удосужилась изучить правила людских приличий. На работе хватало медицинской терминологии и слова «пожалуйста», а вот попав к кому-нибудь в гости, она сразу чувствовала себя потерявшейся в темном лесу непонятных условностей. Второй раз, как правило, ее никуда не звали.

Через сорок минут постоянного звона и полной невозможности работать терпение у Кати закончилось: она хлопнула дверью квартиры и широкими шагами через одну ступеньку пошла разбираться.

Нужную дверь на седьмом этаже удалось найти без труда: она с противным звяканьем вибрировала на петлях. Теперь было слышно, что кроме вибрации из квартиры идут какие-то очень низкие звуки, похожие то ли на рев, то ли на мычание. Катино раздражение, пока она жала на звонок, успело превратиться в интерес.

Вибрирующая дверь не сразу, но все же открылась, и за порог с каким-то всполошенным видом высунулась соседка. Поглядев ей в лицо, Катя вдруг вспомнила, как ее зовут: Олеся. В детстве эту самую Олесю родители вечно ставили Кате в пример как образец вежливости и доброты. Была она, кажется, художницей, и при возрасте хорошо за тридцать вела себя, словно девочка-цветочек. Катя много раз слышала, как Олеся, приезжая к родителям вместе с супругом, огромным типом, похожим на мрачный шкаф, сюсюкалась с ним, а тот что-то хрипел в ответ страшным басом, уходящим за грань слышимости.

Кстати о басе: сейчас за соседкиной спиной слышался целый басовый хор, а вибрация прошибала даже сквозь толстые подошвы ботинок.

– Слушайте, чего у вас там вибрирует? – спросила Катя. – Асфальт, что ли, на пол кладете? У меня все трясется, работать не могу.

– Здравствуйте… – в отличие от нее, не забыла поздороваться Олеся и затараторила скороговоркой: – Простите, вам очень мешает, да? Просто у нас гости… Мы годовщину свадьбы отмечать приехали, пока у родителей, завтра поедем к себе, в смысле, к мужу. А это наши друзья и коллеги мужа… Сейчас я скажу им, чтобы они перестали, извините еще раз!

Катя грубовато отозвалась:

– Да ладно, все нормально.

Олеся еще раз повторила: «Сейчас-сейчас, я скажу» – и, суетливо развернувшись, начала пробираться через заставленную обувью крошечную прихожую. Катя уперлась взглядом в ее спину, которую покрывал водопад черных волос. Странно: соседка же была всю жизнь русой и не любила краситься. Да и глаза у нее голубые… Тут Олеся на секунду обернулась с извиняющейся улыбкой, и Катя четко увидела радужку в ее левом глазу: почти такую же черную, как зрачок. Это что, линзы? Она вдруг резко заинтересовалась готической культурой? Художники, конечно, часто бывают прибабахнутыми…

Катя вдруг словила странное ощущение, будто ее медленно засасывало в какой-то бредовый сон: может быть, так действовали на психику вибрация и басовое мычание. Так что же все-таки мычит и вибрирует? На этой мысли Катя машинально шагнула следом за соседкой туда, куда ее не звали: внутрь квартиры.

Крошечная прихожая вывела их в большую, но сумрачную комнату: с коричневым гарнитуром вдоль стены, темным ковром на полу и плотно задернутыми шторами. Вибрация – с иногда прорывающимися басовыми нотами – здесь была на грани невыносимости. Олеся, нерешительно повысив голос, попыталась прорваться сквозь нее:

– Извините! Говорите лучше вслух, а то соседи жалуются…

И тут Катя увидела, что в комнате полно народу.

За длинным столом, на креслах и даже на полу сидели люди с очень смуглой кожей, черными глазами и волосами и длиннющими ногтями. Мало того: белки их глаз были такими желтыми, будто у всех дружно отказала печень. Мужчину от женщины отличить было трудно, поскольку большинство гостей носило сложные прически из длинных волос и не менее длинные балахоны. С ушей у них в три слоя свисали серьги – вообще у всех поголовно, включая Олесиного супруга. Вот у него, кстати, глаза были светлее, но белки все равно желтели. И теперь было очевидно, что вибрацию издают, разевая рты, именно эти люди.

Просьба Олеси прекратить вибрировать, как ни странно, была услышана. У Кати резко перестали зудеть подошвы, надрывно бряцающая в серванте посуда успокоилась. Гости же как ни в чем не бывало продолжили беседу. Только теперь, когда они открывали рты, слышались очень низкие, утробно-жестяные голоса: от них лишь слегка позвякивала люстра. Кто-то из гостей глянул на Катю черными дырками глаз – без особого интереса. Наверное, подумали, что она «своя».

Тут Олеся наконец обернулась.

– Ой! – вырвалось у нее. – Вы тоже прошли?

– А нельзя было? – брякнула Катя.

– Нет, что вы, конечно, можно… – видно было, что соседка пытается понять, какое впечатление производят на Катю странные гости. Катя ответила ей прямым спокойным взглядом (она и правда не чувствовала волнения, потому что не могла выпутаться из ощущения сна). Олеся, ободрившись, снова затараторила:

– Ну… вы тогда проходите, проходите, пожалуйста. Еды много осталось, а мы уже все наелись. Вы, наверное, мало себе готовите. И ученых среди гостей у нас много, вы же вроде доктор, вам понравится. И… – она смущенно запнулась. – Я бы с вас набросок сделала, если можно.

– Угу.

Олеся снова двинулась вперед, и Катя пошла следом, стараясь сохранять вид, будто все так и надо, но бросая на гостей взгляды исподтишка. Это были явно представители какой-то совершенно другой нации, не европеоидной, хотя говорили они на нормальном русском языке. Что это: сборище иностранцев? Или какая-то секта? Катя слегка потрясла головой – ощущение морока длилось и длилось. Еще более странным было почти полное отсутствие удивления или страха – даже усилием воли она не смогла заставить себя испугаться.

– Садитесь, вот тут есть место! – тем временем сказала Олеся и с ходу запихнула ее в угол большого разложенного стола.

Катя приземлилась на холодную табуретку. Ничего не произошло, разговоры и звяканье вилок не стали ни громче, ни тише. Басовитые иностранцы у окна, потряхивая висячими серьгами, судя по терминологии, обсуждали что-то из области физики.

«Может, заработает, если понизить давление… – уловила она. – С другой стороны, молекулярные нити расползутся…»

Какие еще «молекулярные нити»? Катя чуть не спросила это вслух, но в последний момент передумала кричать через всю комнату. Люди были вроде и не страшными, но какими-то глубоко не такими. Не только из-за одежды или голосов: они даже двигались ненормально – слишком скупо, как ожившие манекены. А еще некоторые вместо вилок брали еду прямо своими желтыми и длинными ногтями.

Катя, хотя по-прежнему совершенно не боялась, все же отвела глаза и перевела их на Олесю, которая еще не ушла и, нависая над ней, настойчиво предлагала попробовать заветренный от жары салат оливье. Этот же салат жевала девушка слева от Кати: светловолосая, в синем сарафане – в общем, неинтересная.

Зато напротив нее оказался один из иностранцев. Он был худощавым, зато с огромным пучком черных волос на макушке, сильно смахивающим на свадебную прическу. Из пучка торчало несколько вылезших под тяжестью прядей серебряных шпилек, в ушах рядами висели серебряные колечки. Лицо человека было узким и каким-то безвозрастным, от 35 до 50 лет, а черты его будто срисовали с Бабы-яги: нос крючком, большие, кошачьего разреза глаза – конечно, черные и с желтыми белками – и ненормально-густые и длинные, как щетки, ресницы. Из-за этих ресниц и бровей, доходящих почти до ушей, человек больше походил на куклу, чем на кого-то живого. Заметив, что Катя на него уставилась, он поджал и без того тонкие губы и бросил вопросительный взгляд на Олесю.

– Ой, я вас сейчас познакомлю, – радостно сказала та. – Это моя соседка, она ваша коллега, врач.

– Я медицинский биохимик: с пациентами не работаю, я в лаборатории, – поправила ее Катя и протянула странному типу руку через стол. – Екатерина.

Тип руку не взял, хотя осмотрел ее со смесью брезгливости и чисто врачебного интереса, и негромким голосом, таким же скрежещущим, как у остальных, хотя и не настолько низким, сообщил свое имя. Сквозь гостевой шум Катя расслышала: «Анубис» и удивилась:

– Интересные у вас родители! Вас так и назвали или это вроде псевдонима?

– Псевдонима? – еще сильнее поджал губы и сдвинул брови человек-баба-яга. – Я не очень понимаю, Екатерина, что вы нашли интересного в моем имени.

– Зовите меня просто Катя, мне неважно. А у вас имя как сокращается? Нуб, что ли?

– Зачем сокращать то, что и так состоит из двух слогов? – раздраженно отозвался он. – Я замечал у людей эту странную тенденцию к экономии звуков. Вы боитесь раньше времени износить челюстные суставы?

– Да нет, вы что! – Катя расхохоталась так, что брызги сока, который она до того отпила, почти долетели до лица Анубиса. Тот брезгливо отшатнулся, сделав непонятное движение рукой, и сказал:

– Вы лучше пересядьте вот туда, поближе к супругу Олеси, Делию. Он хотя и ученый, но по манере поведения тоже как с дерева слез: вы с ним лучше найдете общий язык.

Катя удивленно уставилась на него, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о правилах поведения за столом, но быстро сдалась и сказала с досадой:

– По-моему, я опять что-то не то делаю, да? Вы же на это вроде намекаете? Я просто в гостях очень редко бываю.

Анубис с астматическим свистом набрал в грудь воздуха и четко сообщил:

– Вы в меня плюнули, пока смеялись.

– Правда? Куда? Давайте вытру, – предложила Катя и потянула из-под тарелки огромную салфетку. Анубис быстро прихлопнул другой конец салфетки когтистой рукой и сказал:

– Не надо, я уже остановил ваши брызги воздушной нитью. Можете идти.

Прозвучало это примерно так же, как у профессора, которому они сдавали госэкзамен на пятом курсе, и Катя действительно машинально встала. Теперь она еще меньше понимала, как следует поступить. Наверное, и правда лучше пересесть, но перед этим, по идее, стоит извиниться.

– Ну, вы простите, если что, Анубис, – сказала она добросовестно и осеклась, заметив на его тощем лице признаки еще большего недовольства.

– Почему вы меня так назвали? – резко спросил он.

– Потому что вы так представились. Я тоже удивилась. Родители у вас большие оригиналы – назвать ребенка в честь египетского бога смерти. С другой стороны, у меня коллегу зовут Иаков. Так что я понимаю: всякое может быть.

– Меня зовут Нубис, – помолчав, сказал он. – Безо всякого начального А, и значение моего имени не имеет отношения к богу смерти.

– А, – неловко сказала Катя. – Вот это здорово. А то я подумала: бывают же ненормальные, так ребенка называть. С другой стороны, если вы врач, то к богу смерти вы все равно немного имеете отношение. Или вы, как я, в лаборатории работаете?

– Нет, я больше в больницах, либо читаю лекции в институтах.

– Значит, я правильно угадала, вы мне моего профессора в вузе напомнили. А какая у вас специальность?

– Болезни магов: эндокринные и те, которые вследствие повреждений. Но в последнее время я больше занимаюсь людьми, это занятнее. У них болезни куда разнообразнее, чем у нас.

– У вас – в смысле у магов? – уточнила Катя. Нубис кивнул.

Вот оно что! Пространство будто беззвучно лопнуло. Но удивления Катя по-прежнему не чувствовала: она с момента входа в комнату ожидала чего-то в таком роде. С одной стороны, как ученая, она не верила в сказки и чудеса, а с другой – отрицать очевидное тоже ненаучно. Да и чудеса – это чаще всего обычное непонимание еще не открытых свойств Вселенной. «Маги» было, наверное, названием нации, а не синонимом слова «волшебники». Ну не колдуют же они, в самом деле? Хотя все эти разговоры про молекулярные и воздушные нити…

Впечатление сна наяву еще сгустилось, но одновременно Кате стало так любопытно, что даже руки вспотели.

– Слушайте, – сказала она Нубису, – я тут как-то поздновато пришла и немного пропустила. Вы можете вкратце рассказать, чем именно «маги» отличаются от людей? В смысле, не внешне, а органически.

Это был довольно-таки рискованный вопрос: вполне возможно, что если ты пришел в эту конспиративную квартиру, то по умолчанию должен быть в курсе, кто такие маги. Катя даже незаметно напряглась и заранее привстала с табуретки. Но Нубис, на удивление, просто кивнул и принялся отвечать очень охотно и подробно, тоном опытного лектора, и даже кое-что чертил на салфетке острым когтем. Катя пристально глядела на него все расширяющимися глазами, навалившись на стол, и изредка, когда иссякала тема, подкидывала новый вопрос. Теперь, среди знакомых медицинских терминов, она наконец-то почувствовала себя в своей тарелке.

– Маги, то есть долгоживущие гуманоиды с кремниевым скелетом и способностью видеть нити предметов, самостоятельно возникали на разных планетах, – размеренно говорил Нубис. – На нашей планете, Лине, мы относимся к роду прокрухтовых – хищников, которые примерно схожи с земными кошачьими. Неудивительно, учитывая, что наши миры считаются параллельными… – он замолчал и строго посмотрел на Катю, которая от всей этой информации издала какой-то громкий звук. – Вы что-то хотели спросить?

– Ну… да. Почему «считаются параллельными»? – с трудом выкрутилась Катя.

– Потому что это вульгарный термин для тех, кто плохо учился. Правильнее будет изучить концепцию мультивселенных у ваших и наших ученых. Но если коротко, то всегда были проходы, которые позволяли перейти с планеты на планету. Правда, видны они были через нити, так что найти их могли только маги, да и то самые образованные. Прямые проходы, доступные всем, нужно делать искусственно, и за этим строго следят и наши, и ваши власти. Еще одно доказательство так называемой параллельности – это некоторое смешение реальностей, – продолжал Нубис, как по писаному, без пауз. – Например, понимание языков друг друга или то, что мы спокойно можем приходить на Землю, хотя здесь нет магов: нас воспринимают как «своих».

На этом моменте рассказа Катя выдохнула и наконец перестала пытаться выжать из себя удивление. Нубис же продолжал лекцию. По его словам, кроме магов на Лине обитали и обычные, похожие на землян, люди. Но маги появились раньше, тогда, когда условия на планете были близки к невыносимым, поэтому могли обходиться по часу без кислорода, переносили экстремальные температуры, да и вообще их было трудно повредить из-за крепкой кожи и хорошей регенерации.

На этом Катя попросила коллегу остановиться подробнее. Оказалось, регенерация шла быстро за счет неких «черных клеток» (Катя сразу решила, что это аналоги лейкоцитов) в маговской крови. Еще черные клетки позволяли магам «колдовать», то есть видеть те самые «нити», идущие от всех предметов и существ в мире, и изменять их. Что они называли нитями – электрические поля, радиоволны или все сразу – было неясно. Зато Нубис объяснил, что умение воздействовать на все вокруг через нити появилось как мощный механизм приспособления и помогло магам выжить на древней недружелюбной планете.

Правда, насколько Катя поняла, чтобы «наколдовать» что-то вразумительное, маг должен был изучить физику, химию, математику и биологию на уровне выпускника университета.

Нубис закончил описывать свойства черных клеток и вдруг почти приветливо спросил:

– А вы сами, как исследователь, чем занимаетесь?

– В основном биохимией… – протянула Катя, дожевывая салат и поспешно раскладывая в голове сведения о целом новом мире. – В последнее время изучала воздействие на беременных лекарств… А, вы наших названий не знаете. Дайте-ка салфетку, я попробую расписать формулу воздействия…

– Интересно, – сказал Нубис через пятнадцать минут объяснений.

– На деле не особо, – призналась Катя. – Тема успела устареть. Уже и зарубежные исследования появились, и вообще, во многих странах это лекарство с производства снимают, а я зачем-то бегу… как это там говорят… позади паровоза.

– Так возьмите другую тему, если эта бесполезна.

– Я столько времени на нее потратила, и мне нужно докторское звание…

– Я в ваших званиях не специалист, – желчно прервал ее Нубис. – Но знаю средние сроки жизни людей, и меня удивляет ваша манера, имея в запасе каких-то сто оборотов, тратить их на зарабатыванье формальных регалий. Даже маги этим редко занимаются, хотя при нашей длине жизни в почти тысячу оборотов можно из званий собрать коллекцию.

– Наверное, тут дело в предках, – рассудила Катя. – Наши предки – приматы, а ваши, как вы сказали, кто-то вроде кошачьих. Это животные не склонные к стайности и построению иерархий.

Нубис растянул тонкие губы в стороны на несколько миллиметров – получилась не очень приятная улыбка:

– Возможно, в этом что-то есть.

– А вам самому сколько лет?

– Оборотов? Почти четыреста.

– Значит, вы еще столько же проживете, или даже больше. А мне почти сорок. Ну, тоже лет сорок еще есть, если повезет, но последние лет десять придется скинуть на маразм и прочее угасание функций. У меня не особо хорошая наследственность.

Нубис глянул на нее со странным выражением, будто что-то прикидывал.

– Ну тем более, Екатерина, при таком небольшом запасе оборотов, зачем вы тратите это все на то, что сами считаете ерундой? Я не понимаю такого подхода. Большинство наших людей и магов тоже бесполезны для науки, но они хотя бы об этом не знают.

– Это да, я согласна с вами, просто… А может быть… – Катя вдруг снова впала в косноязычие, поскольку нужно было сформулировать вежливую просьбу. – В общем… Раз вы сюда как-то пришли, так и я… У вас при больнице в лаборатории места есть? Я хочу там поработать, пока у меня отпуск месяц. Можно ничего не платить, только жить надо будет где-то. Может, у вас?

Нубис бросил на нее такой взгляд, что Катя тут же поправилась:

– Да я хочу сказать, не у вас прямо в комнате… Может, вы, там, квартиру сдаете или что подскажете. Не буду же я каждый день из мира в мир бегать…

– Да, Екатерина, все же вы мне очень напоминаете Делия, – недовольно прервал ее Нубис. – Неужели вы, ученая, не в силах освоить нормальные манеры?

– Не знаю. Да я просто об этом не думала.

– Оно и видно. Очень зря, – Нубис встал из-за стола. Катя тоже машинально поднялась и отметила, что они почти одного роста и что на черном маге, в отличие от остальных гостей его нации, надет не расписной балахон, а брюки и куртка чернильного цвета – это напоминало то ли форму, то ли спортивный костюм.

Оказывается, Нубис поднялся не чтобы показать обиду, а просто отнести к раковине свою грязную посуду. Включив воду, он повел рукой в воздухе, и что-то невидимое медленно соскребло грязь с тарелки, так что черному магу осталось ее только ополоснуть. Катя, хотя уже успела узнать про то, что маги «колдуют», видя нити предметов, и даже догадалась, что сейчас Нубис оперирует нитями воздуха, чтобы сильным потоком сдуть грязь, застыла в обалдении и восторге.

Домыв все приборы таким же водно-воздушным способом, Нубис плавно развернулся и, оказавшись лицом к лицу с Катей, внимательно посмотрел на нее, а та, в свою очередь, уставилась ему в глаза, пытаясь понять форму и размер зрачков.

Черный маг со слабым присвистом набрал воздуха и выговорил:

– Если вы действительно хотите у нас поработать, то буду рад вас видеть, но только в лаборатории. С пациентами нужно соблюдать какую-никакую этику и деонтологию, а вы уже тысячу мигов пялитесь на меня, как на кошмакрухта в зоопарке.

– А, правда. Извините. Я хотела зрачки посмотреть.

– Круглые или овальные, почти такие же, как у людей. При этом свете не разглядите, черные клетки мешают: надо светить сильной лампой… Так вот, о чем я говорил. Вы можете, конечно, жить у кого-то на Лине, хотя бы у той же Олеси, если вы ее подруга, но можно просто сделать вам переносящую картинку. Это даже удобнее. У нас климат для землян довольно некомфортный.

– А я люблю холод.

– Ну что ж, посмотрим, – Нубис сухо кивнул. – Мне пора на работу. До свидания, Екатерина. Если не передумаете, жду в больнице. Технические моменты вам Олеся расскажет.

Катя не успела придумать никакого вежливого прощания: черный маг прикрыл глаза, схватил в воздухе невидимую нить, потянул за нее и мгновенно исчез.

Некоторое время Катя покачивалась на месте, вся в каком-то бредовом восторге. Она даже не заметила, что остальные инопланетные гости тоже поисчезали с тихими хлопками воздуха и люстра перестала резонировать от их низких голосов. Такое количество новой информации и перспектива получить еще больше вызвали у нее эйфорию, будто она как следует выпила. Нубис, со всей его сухостью, казался ей очаровательным, как только она представляла, что еще у него можно будет спросить. Ради эдакого случая Катя даже была готова научиться этим дурацким формальным манерам, если они его так волнуют…

На соседку Олесю, которая тихо доедала кусок праздничного торта, Катя обрушилась со всей силой научного энтузиазма, требуя немедленно дать ей адрес работы Нубиса, комнату и вообще сопроводить в параллельный мир. Художница не успела и слова вставить, и, похоже, напрочь забыла, что хотела ее нарисовать, только кивала, улыбалась и уже почти согласилась отдать комнату для проживания, как вдруг вступил ее муж-шкаф (теперь Катя четко видела, что он тоже черный маг).

– Лесь, ты в своем уме, куда нам кого селить? – пробасил он невежливо. – Зачем ты ее вообще сюда притащила? Она кто тебе такая? Если зачастит народ в проходы, полиция опять все перекроет.

– Да просто так получилось, – начала объяснять Олеся, многословно, как всегда. – Катя пришла из-за инфразвука, а потом уже вас увидела. Но у нее никого нет – то есть нету родных. Я подумала, что лишние люди не узнают, а ей будет интересно, она же врач, и у нас в гостях врачи… И ведь обычно вас за людей принимают. Я не знала, что Нубис с ней будет так подробно говорить, а он тоже не знал, что говорить нельзя…

Делий, не дослушав этот бесконечный поток слов, просто кивнул и опять повернулся к Кате:

– Слушай, ты, как тебя там: кто тебя нанял, пусть тот с тобой и манается – чистоплюй этот, который Нубис. А нас не втаскивай.

– А я думала, что все черные маги вежливые! – ляпнула Катя. Олесин муж хмыкнул, показав острые желтые зубы.

– Ага, щас тебе, жди. Разные мы, как и вы. Ну давай я тебе вежливо скажу: нечего в наш дом лезть, мы тебя три раза в жизни видали. Вы еще с Олесей начнете лялякать, а мне сейчас надо, чтоб дома было тихо, у меня сроки горят по исследованию. Дошло или как?

– Исследованию чего?

– Свойств переносящих нитей, для института там одного – а тебе не все равно, а? – скороговоркой отозвался черный маг. – Хошь, я тебе картинку переносящую прям щас сделаю, будешь прямо отсюда к Нубису как к себе домой ходить. Мне оно нетрудно, только доску какую-нибудь надо.

Жена тут же всунула ему в когтистую лапу разделочную доску для мяса. Делий, делая точные движения руками в воздухе, отпилил от доски два куска и прямо ногтями нацарапал на них некрасивый, но четкий рисунок, похожий на большую микросхему.

– Вот, на тебе. Вишь, тута пазы, одна часть в другую вставлена. Если ты ее сдвинешь вот так, перенесешься куда надо. А чтобы обратно к себе, в другую сторону двинь.

– Вы же сейчас двинули, и ничего не случилось.

– Так я ее к твоей нити подсоединил, чтобы никто случайно не унесся. На тебе, – Делий уронил ей в руку теплую дощечку и почти сразу куда-то отошел. Олеся пошла за ним, приветливо кивнув и сказав «до свидания». Катя же, конечно, попрощаться забыла, а вспомнила об этом, уже когда шла по холлу, сжимая в кармане дощечку.

Ну надо же! Еще утром она не знала, куда деваться от скуки, а оказывается, у нее под самым носом целый параллельный мир! Ей не пришло в голову спросить, в курсе ли черных магов кто-то из земных властей, поскольку она сама фамилию актуального президента помнила неточно. Если гости оттуда могут так открыто бывать здесь – то и слава богу, ей, Кате, это только на руку. А пока надо выспаться. Завтра понадобится свежий мозг!

Глава 2

Проснулась она в пять утра: на улице по-летнему быстро светало, сна не было ни в одном глазу. Катя походила по комнате туда-сюда, съела яичницу и даже расчесалась, чтобы убить время, но таким образом удалось прикончить каких-то десять минут. На одиннадцатой она вытащила из кармана разношенной летней куртки дощечку и с некоторым усилием сдвинула ее так, как показал Делий.

В глазах мелькнуло, в нос ударила струя холодного сырого воздуха с аптечным привкусом. Катя чуть не потеряла равновесие и, дернув головой, выпрямилась.

Она стояла в просторном помещении, неярко освещенном длинными зелеными лампами. Свет такого же нездорового оттенка лился в высокое окно, в него же дул леденющий ветер и летели мелкие брызги. Стекла не было.

– Бррр! – сказала Катя и огляделась. У дальней стены виднелось несколько шкафчиков и столиков с каким-то оборудованием: там были и обычные пробирки, и совсем незнакомо выглядящие штуковины. Но, главное, рядом со столиком стоял Нубис. Катя сразу узнала его по фиолетовой «форме» и громадному пучку, сейчас более аккуратно и плотно закрученному.

– Анубис! – радостно воскликнула она. – Я пришла!

Нубис развернулся уже знакомым ей плавным движением, как на льду, набрал воздуха и сказал:

– Та-а-ак.

– Я оговорилась, – Катя махнула рукой с дощечкой-переноской. – Я помню, как вас зовут. Если обиделись, можете звать меня в отместку Акатерина. Мне все равно.

– Мне тоже ни к чему эти детские игры, – сухо отозвался Нубис, вызвав в комнате довольно сильное эхо. – Я просто не понимаю, зачем вы явились в такую рань. Вы меня-то застали только потому, что у меня была ночная операция и я сам иногда смотрю анализы. Олеся вам не рассказала, когда у нас начинает работать лаборатория?

– Я у нее и не спрашивала. Просто интересно было.

– Хорошо, а теперь поумерьте интерес и ничего здесь не трогайте. Мне нужно на обход, и вас я с собой не возьму.

– Да я подожду, – тут же согласилась Катя и прокашлялась: ледяной ветер забирался даже под ее куртку.

Нубис, смерив ее взглядом Бабы-Яги, которая устала сажать в печь добрых молодцев, добрался до окна и повернул какой-то малозаметный шпенек, торчащий из подоконника. Тут же поток ледяного ветра с брызгами прекратился, будто его отрезало, а в рамах воздух заколыхался, как колышется над дорогой в жару.

– Я включил воздушный заслон, но в следующий раз лучше одевайтесь теплее, – посоветовал Нубис и, схватив невидимую нить, исчез.

Катя ничего не имела против: ей как раз хотелось спокойно осмотреть все оборудование. Этим она и занялась, предусмотрительно ничего не трогая. Сразу же нашлись несколько знакомых реактивов и емкостей для их смешивания вполне привычной формы. В сером шкафчике-холодильнике у двери стояли ряды пробирок с человеческой кровью. В соседнем холодильнике тоже хранились пробирки – судя по черному цвету, уже с кровью магов. Пораскинув мозгами, Катя также определила один из приборов на столе как очень непохожий на себя микроскоп, а вот остальное оборудование было уже совсем непонятным. Ни одного компьютера (только пара странных досок из пластика, напоминающих по форме экраны, но без проводов и кнопок, только с маговскими «картинками»), ни одного электронного прибора: только бесконечные доски, кубики, циллиндры с выдавленными на них «картинками», сделанные из того же черного пластика.

– Мне тут месяц только разбираться! – счастливо сказала Катя вслух и дернулась от неожиданного скрипучего баса за спиной:

– С кем разбираться? Вы вообще кто такая и почему находитесь на территории больницы?

Катя повернулась на каблуках и увидела существо вроде бы мужского пола. Оно напоминало мага, только в негативе: белые прозрачные волосы, отсутствующие брови, бледная, как у покойника, кожа. Особенно жутко выглядели глаза существа: светло-голубые радужки среди желтых белков.

Ужас у Кати быстро сменился профессиональным любопытством. Оглядев существо от торчащего пучка на макушке до штанин брючного костюма цвета песка, она прищурила один глаз и сказала:

– А, вы белый маг, что ли? Того же вида, но альбинос?

– При чем здесь моя национальность! – взвился тот. – Это просто хамство – тыкать меня альбинизмом! Я тоже могу сказать, что вы человек, и что из этого?

– Да я не про то… Получается, у вас черных клеток нет? Колдовать не можете?

– Девушка, вы сдурели? – эмоционально поинтересовался белый маг. – Мы, между прочим, благодаря последним достижениям науки прекрасно колдуем на ощупь! И есть у нас клетки, но без пигмента! Что вы здесь делаете с подобной безграмотностью?

– Я тут буду работать, – Катя пожала плечами. – В лаборатории. Я кандидат медицинских наук.

– Что?? Куда кандидат??

– Вы спросите Нубиса, он меня и пригласил. Я Катя.

– Какая мне разница, как вас зовут! – продолжал нервничать белый маг. – Вы должны были при приеме на работу показаться не Нубису, а мне – это я распоряжаюсь кадрами!

– А, ну вот сейчас и посмотрите на меня… – рассеянно предложила Катя и решила перевести разговор на более интересную тему: – Вы тоже врач? Какой специальности?

Белый маг, в отличие от Нубиса, смене темы не порадовался, а заскрежетал еще противнее:

– Я не собираюсь вам ничего рассказывать, пока не узнаю, по какому вы тут праву! Пойду вообще охранника позову… Ворис! Ворис!

На его противный зов неожиданно явился Нубис – просто пришел пешком, а не появился из воздуха.

– Что случилось, Первый доктор Гриц? – поинтересовался он. «Первый доктор» (наверное, это была должность) взглянул на него еще неприветливее, чем на Катю, набрал воздух со свистом, как падающий самолет, и завопил:

– Вам ведь известно, что я ведаю кадрами! Почему вы тут нанимаете сотрудников через мою голову, Нубис?

– «Второй доктор Нубис», – поправил черный маг сухо, но не повышая голоса. – Мы с вами не на приморском базаре, давайте придерживаться субординации.

Гриц издал в ответ что-то типа возмущенного шмыганья носом в смеси с урчанием, но орать перестал. Нубис не спеша договорил:

– Екатерину я не нанимал, она работает добровольно, временно и без оплаты. Так что вас не было смысла ставить в известность.

– Какую Екатерину? – белый маг хлопнул белесыми ресницами-щетками. – Она же Катя.

– Это сокращение. Но нам лучше звать ее по полному имени. Ее должность там, где она работает, примерно равна Третьему доктору.

– Ой, Нубис, вечно вы со своей субординацией, – махнул когтями Гриц. – Надо быть современнее, сейчас уже не средние века, в которые вы родились.

– Субординация никогда не мешает, хотя подростки во все времена ее не любят.

– Хорошо, хорошо, у меня еще дела. Оставьте тогда эту Катю под свою ответственность.

Белый маг встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, и удалился, деловито топая. С Нубисом ему лишний раз общаться явно не хотелось.

– Это начальник ваш, что ли? – спросила Катя с интересом. Нубиса явно покоробило, он даже выпрямился, повысившись на пару сантиметров:

– Нет, мной никто не управляет, у меня свои пациенты и направления исследований. Гриц просто выше по государственному званию. Так часто бывает у белых магов: они же неколдующие, по крайней мере, до недавнего времени были. Так что из них выходят активные администраторы. В нашем правительстве белых магов процентов семьдесят.

– А специалист-то он хоть хороший или дерьмо?

Нубис бросил на нее строгий взгляд:

– Перестаньте выражаться, здесь больница, а не конюшня. Он реабилитолог, и это, в общем, хорошо. Ведь мог пойти и в хирургию, тогда жертв у него было бы куда больше.

– Ну ладно… Плохо, значит, работает?

– Я этого не говорил. Просто он из поколения современных магов, кому лень лишний раз книгу открыть. Хватает по верхам, глубоких знаний нет, уверенность максимальная, опыт минимальный, возраст всего пятьдесят… Словом, подросток. Мне сейчас нужно будет сделать несколько анализов. Если собирались помогать, давайте лучше начнем, – вдруг оборвал он сам себя и пошел к столикам.

Катя только обрадовалась: неграмотных, но противных начальников она навидалась и у себя на Земле. Ее больше интересовало, научит ли Нубис ее обращаться с оборудованием.

Черный маг действительно все показал: а еще точнее, прочитал лекцию. С размеренной педантичностью он брал со столика очередной предмет и не торопясь объяснял его назначение и способ использования, потом задавал Кате несколько вопросов, как на экзамене, и только после этого переходил к следующему.

Оказалось, что компьютеров здесь и правда нет, как и интернета. Правда, сейчас развивались радио и телевидение – маги называли их «информационными нитями». Каналов в маговском «телевизоре» было мало, но все они, прямо как земные, показывали отменную чепуху. Большие черные доски и правда оказались подобием мониторов: активировав картинки, можно было как смотреть на них телевизионные передачи, так и переносить изображение с микроскопа, рентгеновские снимки и тому подобное. Картинки активировались, к радости Кати, не только непонятными движениями рук мага, но и обычным рычажком сбоку «мониторов».

Микроскоп был «энергетическим», в смысле электронным: он питался от аккумулятора, который, в свою очередь, был подцеплен к нитям энергии, идущим чуть ли не от самого солнца. Аналогично работали стерилизатор и центрифуга. Навал из маленьких пластиковых циллиндриков и кубиков Нубис пренебрежительно назвал «спасением для тех, кто плохо учился». Как Катя поняла, взяв такой кубик, принеся его к больному и включив картинку, можно было получить грубое подобие того осмотра, какой умелые черные маги проводят, вручную скользя по жизненным нитям больного. На свою верхнюю грань-экранчик прибор выдавал набор параметров состояния организма. Нубис, явно будучи представителем старой школы ручного осмотра, костерил современные изобретения на чем свет стоит (конечно, в своей вежливо-язвительной манере).

– Это новшество к нам недавно пришло, вместе с новым молодым персоналом, – говорил он, размеренно постукивая желтым когтем по черному диагностическому кубику. – И то, надо сказать, мы долго держались, поскольку наша больница небольшая и прикреплена к Королевскому научно-исследовательскому институту. Мы обычно занимались исследованиями редких и интересных случаев, без массовости, которая в столичных госпиталях… Но и до нас дошли новшества, – он с тихим свистом вдохнул кусочек воздуха. – Хотя, казалось бы, сейчас эти диагностические поделки должны бы перестать производить. Делий, муж Олеси, через которую мы с вами познакомились, пару оборотов назад опубликовал труды по теории расположения мировых нитей, и теперь теоретически колдовать у нас могут все, включая белых магов, которые нитей не видят. Вычисляя их расположение и нащупывая.

– А практически?

Нубис снова улыбнулся знакомым Кате манером: на секунду оттянув уголки губ.

– А вы сами как думаете?

– Наверняка ничего не изменилось, – сказала Катя уверенно. Хоть ей и было не четыреста лет, а какой-никакой жизненный опыт она приобрела.

Нубис кивнул:

– Совершенно верно. Ведь Делий – гений, и чтобы освоить и использовать его теорию, нужен такой же незаурядный ум. А такого у обычных магов нет. Я тоже эту теорию хотя и понимаю, но предпочитаю колдовать как привык, закрывая глаза. А здешний молодой персонал использует такие вот коробочки.

– Сильно они врут в диагностике?

– Да как вам сказать… Сильно, но не фатально. Поскольку тяжелых больных и людей смотрят несколько врачей, а магов вообще довольно трудно убить, пока смертей от этого не было.

– Здорово! – Катя, не выдержав, расхохоталась на всю комнату, и тут же получила сухое замечание:

– Не открывайте так рот, когда стоите здесь, вы можете нечаянно вдохнуть какие-нибудь едкие реагенты. Я уже не говорю про эстетическую сторону вопроса.

– Ладно, извините, – отмахнулась Катя. – Можно, пока вы ждете реакцию, я на микроскопе кровь посмотрю?

Нубис разрешил. Потом Катя принялась осваивать простые анализы и потеряла счет времени. За окном было одинаково серо и мрачно, в комнате – гулко и пустынно, только боль в спине подсказывала, что прошло несколько часов. Нубис появлялся время от времени, и в конце концов снова пришел бодрым шагом, деловито неся какую-то странную коробочку, из которой несся резкий, шибающий в ноздри запах.

Катя потерла затекшую шею и повернулась к нему:

– Это что, жженые кости? Мы будем заниматься патанатомией?

– Нет, это моя еда, – ответил Нубис сдержанно. – Я ведь уже рассказывал вам, что у магов другая пищеварительная система и вкусы мы чувствуем куда слабее, чем вы.

– А, ладно, тогда ешьте, – пробормотала Катя и хотела снова уткнуться в пробирки, но голос Нубиса вытащил ее обратно:

– Вы тоже должны поесть и сделать перерыв на отдых. На этой работе героизм не требуется. Я могу дать вам денег, купите себе что-нибудь в палатке с человечьей едой напротив больницы. Заодно пройдетесь.

– Это на улице? Да что я там не видела?

– Я так думаю, что все, – Нубис коротко усмехнулся – это прозвучало так, будто кто-то ущипнул струну контрабаса. – Вы же появились сразу в лаборатории и до сих пор из нее не вышли.

– Мне не надо.

– А мне не надо болеющих от перенапряжения человеческих помощников. Почему я вообще должен вас учить обращаться с собственным организмом? – цыкнул Нубис. Катя уставилась на него, и он сбавил тон: – Хорошо, я могу на первый раз сходить вместе с вами. Будем считать, что вы не освоились.

– Я вполне освоилась, просто не ем на работе… – начала возражать Катя, но он уже пошел к дверям, и пришлось ей, бросив работу, идти следом.

На инопланетной улице было слишком светло, пронзительно-холодно и зелено: не от деревьев, а от закатных лучей зеленоватого солнца. Больница, из которой они вышли, оказалась сумрачным трехэтажным зданием из серого камня, окруженным такой же каменной стеной. Учитывая, что и земля была вымощена серыми булыжниками, все это очень напоминало тюрьму, и несколько голых деревьев, торчащих тут и там, впечатление не улучшали.

Нубис приостановился, поджидая ежащуюся Катю, и они почти в ногу замаршировали через двор к выходу. За воротами тут был заслон из бешено дующего воздуха, который Нубис смахнул коротким движением руки.

Они вышли прямо на шумную городскую улицу. Здесь было небольшое расширение вроде площади. В блестящей грязи и глубоких лужах отражалось яркое бирюзовое небо – по нему быстро плыли длинные, темно-серые тучи. По дороге пыхтя сновали транспортные средства, похожие на помесь карет и машин. Одно приятно: они практически не воняли, поскольку работали либо на пару, либо на энергетических картинках. По узким, грязным и мокрым тротуарам тоже на всех парах неслись пешеходы. В основном это были люди и белые маги: одетые во что-то коричневое, забрызганные грязью, с неприветливо-унылыми лицами. Черные маги иногда мелькали тут и там, появляясь сразу у подъездов или у входов в магазины. Над площадью нависали тесно поставленные дома из того же серого камня: некоторые из них были построены в виде круглых башен высотой метров сорок и производили крайне гнетущее впечатление.

– Надо пройти вокруг площади, нам в тот магазин, – четкий выговор Нубиса был хорошо слышен даже через грохот повозок по камням мостовой.

– А перенестись туда сразу нельзя?!

– Можно, но лучше пошевелить ногами, это полезнее.

Спорить с черным магом было себе дороже. В конце концов, у каждого свои прибабахи. Катя хмыкнула и зачавкала по лужам, радуясь, что у нее такие плотные ботинки. Перед ее глазами бодро раскачивался огромный Нубисов пучок…

На то, чтобы обойти площадь, ушло минут пятнадцать, и, наконец, они причалили к открытому прилавку небольшого магазинчика с надписью «Еда для людей на вынос». Катя не глядя взяла у Нубиса несколько квадратных тусклых монеток и попыталась так же не глядя купить что-то, но черный маг ее остановил и, показывая на блюда, прочитал краткую лекцию о составе каждого. Все это время продавец, очень молодой белый маг с распущенными волосами в цветных висюльках, пялился в маленький телевизорик и зевал, показывая огромные желтые клыки.

Наконец Катя выбрала себе какую-то кашу, подобие фрикаделек, напиток подозрительно-синего цвета, получила две коробочки со всем этим и облегченно выдохнула:

– Так, все. Тут я есть не буду, пойду обратно в больницу.

– Тут и негде, – согласился Нубис. – Идемте.

– А может, давайте перенесемся?

Черный маг покосился на нее краем огромного глаза:

– Откуда у вас такая лень, Екатерина? Вы хотите умереть еще быстрее, чем средний человек? Движение нужно даже магам, а уж людям и подавно.

Катя молча двинулась вокруг площади, давя в себе сильное желание послать Нубиса к черту – ее остановила не его возможная обида, а перспектива получить в ответ нудную лекцию по этикету. Она не привыкла к такому. В родном НИИ ее считали местным безумным гением: начальство опасалось, подчиненные и подавно побаивались. Родители умерли давно, и она совсем отвыкла от положения младшего. Для Нубиса, при его возрасте в четыреста лет, она, конечно, не могла быть равной, но сама ситуация раздражала. Впрочем, надолго зацепиться мыслями за материальный мир Кате не удалось: раздражение уже через минуту сменилось размышлениями о том, как доделать анализы.

Лабораторию она покинула затемно, довольная и не замечающая усталости, пустив мимо ушей воркотню Нубиса по поводу обязательного моциона перед сном. Картинка благополучно перенесла ее домой прямо к кровати, куда она и брякнулась, кое-как бросив на кресло скомканную одежду. Спустя секунду Катя уже спала.

Глава 3

Через две недели она уже чувствовала себя на новой работе как дома. Лабораторию изучила досконально, включая самые сложные анализаторы (они были сложными скорее по форме, а функции их оказались вполне привычными), перезнакомилась, кроме Нубиса и Грица, с множеством врачей и вспомогательного персонала – время от времени они все по делам появлялись в лаборатории.       Больше всего из черных магов ей понравились огромный остроухий Септис, который занимался сосудистой хирургией, и Вострия, нейрохирург, которая была еще толще и выше Септиса; а из людей полюбились пожилая уборщица Мота и двое парней-санитаров, Турам и Порам (она для удобства запомнила их как «тарам-парам»). Все эти личности заслужили ее хорошее отношение очень просто: они, приходя в лабораторию, тихо делали, что им надо, и молча удалялись, не пытаясь отвлекать ее от работы. А вот молодая белая магиня по имени Кирца, врач-практикант, только окончившая институт, все мозги проела Кате своей бесконечной болтливостью, к тому же намозолив ей глаза ярко-красными балахонами и когтями всех цветов радуги. Катя уже заметила, что все маги не дураки навешать на себя при случае тонну украшений или намазаться синей помадой от уха до уха, но такие, похожие на попугаев, экземпляры встречались больше среди больных и их родственников: врачи в основном предпочитали радужным лохмотьям форму, типа той, в которой ходил Нубис.

Кстати о Нубисе – он ей уже вконец разонравился. Он не был шумным, как белые или молодые черные маги – он просто не отвязывался до тех пор, пока Катя не делала то, что ему втемяшилось. За свои четыре века жизни он накопил такое количество сведений и мнений об окружающем мире, что почти каждый разговор с ним превращался в лекцию. Первое время Кате было интересно, потом она пыталась просто делать вид, что слушает, но Нубис сразу же ловил ее на этом и начинал отчитывать, как проштрафившуюся студентку.

Но разговоры – это полбеды: Нубис так же привязывался, когда дело касалось действий. Он был явно повернут на здоровом образе жизни, чем сильно напоминал Кате ее покойного дедушку, который до восьмидесяти лет ел какие-то травы и бегал в парке по утрам, пока его не хватил инфаркт. Нубис каждый день при любой погоде совершал прогулку на несколько километров, вышагивая по грязным неприветливым улицам столицы, хотя, будучи черным магом, просто мог перенестись, куда ему надо. Он следил за своим меню: в отличие от молодых магов-врачей, которые могли есть одну и ту же кашу, похожую на собачий корм, Нубис почти каждый день радовал Катю новыми жуткими ароматами, доносящимися из его обеденных коробок: там были и горелые кости, и вонючая рыба, и салаты из пахучих овощей типа редьки… Иногда, чтобы отдохнуть от этого праздника запахов, он мог принести местный хлеб с песком или вообще погрызть деревяшку: Кате он в такие моменты напоминал огромную белку, и она просто физически не могла отвести от него взгляд.

– Екатерина, вы опять в меня вперились, как будто я вайрып-альбинос, – недовольно заметил наконец Нубис. – Врач, конечно, должен быть любопытным, но в каких-то рамках.

– А зачем вы это едите? Какие калории можно достать из камней и сухой деревяшки?

– То есть мои рассказы про пищеварительную систему магов вы пропустили мимо ушей? Очень плохо.

– Нет, я помню, что у вас серная кислота в желудке и вы хоть гвозди можете переварить, если у вас рядом нет другой пищи. Но тут-то ее полно.

– Понятно. Вы пропустили мимо ушей не только сведения о пищеварении, но и о нашей стоматологии, – желчно сказал Нубис. – Я просто стачиваю зубы. Они у нас растут всю жизнь, так же как волосы и ногти. В последнее время продаются специальные напильники с алмазным напылением для этих же целей, но я предпочитаю естественный способ.

– Не сомневаюсь. Вы вообще за ЗОЖ, – пробормотала Катя.

Увлечение Нубиса пресловутым здоровым образом жизни, из-за которого ей почти каждый обед приходилось составлять ему компанию в прогулке вокруг площади, распространялось еще и на духовную сферу. Черный маг регулярно занимался чем-то вроде медитаций: после сложных дежурств садился на пол в углу лаборатории, скрестив ноги почти в позу лотоса, упирал локти в колени, а лоб – в сцепленные руки и сидел так минут пять-десять, немного покачиваясь и издавая звук вроде урчания, который перемежался со свистом набираемого воздуха. Катя уже запомнила, что магам нужно меньше кислорода, и они в норме, если не говорят, дышат раз в час, расправляя легкие с громким свистом, но свист вперемежку с урчанием ее почему-то нервировал. Хотелось спросить о смысле этого действа, но она опасалась, что это что-то очень полезное для здоровья, и не ровен час Нубис заставит ее так же сидеть в углу и урчать.

Благодаря тому же Нубису, который проводил ей что-то вроде экскурсий, она побывала почти везде в небольшом здании больницы. Палаты тут были вечно полупустые, зато в них лежали самые интересные больные со всей столицы: в стационаре оставляли только сложные случаи. У больницы имелся формальный директор, какой-то старый черный маг, но его почти никто и никогда не видел, и, по сути, все здесь было на самоуправлении. Каждым отделением занимался наиболее понимающий в своем деле врач, а на самые сложные случаи сбегались все. Не было строгой иерархии – каждый делал то, в чем лучше разбирался, и получалось, что немолодые маги типа Нубиса автоматически имели большой авторитет и учили других. Вскоре Катя заметила, что и узких специалистов здесь тоже почти нет: один только Гриц занимался исключительно реабилитацией, наверное, чтобы ничего не напортить, а у старших врачей было как минимум по две-три специальности. Например, толстая магиня Вострия была не только нейрохирургом по магам, а еще и человеческим инфекционистом и гастроэнтерологом, и такое растроение личности ей ничуть не мешало.

Что касается Нубиса, то он ведал отделением человеческих болезней, и его специальность, как и у всех глав отделений, определить было трудно. Наконец Катя решила считать его в первую очередь реаниматологом, поскольку он появлялся тогда, когда человек или маг болтались на грани жизни и смерти, и хорошо умел их от этой грани оттаскивать. Во все остальные очереди он был гематологом, эндокринологом, педиатром и хирургом широкого профиля – все это по людям и по магам. Он умел проводить небольшие операции типа вырезания аппендикса или желчного пузыря, но больше его все-таки занимали внутренние процессы, происходящие в крови, лимфе и железах: он часто оттеснял Катю от микроскопа и торчал за ним часами. Что касается реанимации, то хотя делал он ее прекрасно, но большинство случаев ему было явно неинтересно. Особенно Нубису не нравилось, когда его вынуждали дежурить на первом этаже, где, как и в земных больницах, располагалось отделение скорой помощи.

Там, когда бы Катя ни заглядывала, сидела бесконечная очередь из дохловатых людей и магов, которые кашляли, урчали, стонали, подвывали басом и жаловались, что их медленно принимают.

Нубис со скоропомощными больными общался в своей вежливой, но сварливой манере. Катя застала момент, когда он отчитывал какого-то черного мага, высокого и всполошенного: волосы у него были разлохмачены и распущены по мешковатой рубашке, на лице с круглыми глазами застыло выражение ужаса. Он молча размахивал когтями перед Нубисовым лицом, а тот, спокойно глядя на него снизу вверх, выговаривал ему:

– Почему вы прошли без очереди? У вас нет никаких причин так торопиться.

Лохматый маг вдруг кинулся к стене и заскреб по ней, судорожно вырисовывая когтями кривые буквы. «Я… не могу…» – разобрала Катя, но Нубис прервал пациента строгим возгласом:

– Это что еще такое! Прекратите портить стенку, или я вам мышцы рук зафиксирую. Я в курсе, что вы подавились деревяшкой и не можете дышать, но вы же маг. Кислород крови в норме, вы можете не дышать еще восемь тысяч мигов и спокойно дождаться своей очереди, а не лезть вперед.

Лохматый так жалобно выпучил глаза, что проняло даже рассеянную Катю, и начал делать пассы вокруг своего горла.

– Откройте рот, – сказал Нубис. – Если бы вы получше учились в школе, вы бы сами давно извлекли из себя все лишнее, просто потянув за воздушную нить. Вот так, – он прикрыл глаза, сделал короткое движение рукой, и из разинутого рта лохматого на пол вылетел порядочного размера сучок. Лохматый со счастливым присвистом набрал воздуха и хрипло забасил:

– Спасибо! Я думал, что помру! Извиняюсь, что без очереди!

– Идите, – отмахнулся Нубис, – поучитесь и не приходите больше с такой чепухой. Обращаться с воздушными нитями должен уметь каждый черный маг.

Похожим образом Нубис общался с большинством пациентов-магов: по его мнению, те могли и вовсе не приходить, а все их проблемы шли от недоученности и неумения использовать нити. С людьми же он действовал сразу, не тратя время на лекции.

– У вас все процессы проходят гораздо быстрее, чем у нас, – говорил он Кате. – Если немного помедлить, часто уже и лечить будет некого. С одной стороны, в этом трудность, а с другой – интересных случаев гораздо больше.

Катю же больше интересовали, наоборот, маги. Нубис принес ей несколько книг по маговской анатомии, и она читала их утром, перед сном и даже за обедом. Ее восхищало устройство этих существ, у которых ногти, кости и зубы были из кремния, которые жили по тысяче лет и могли переваривать все, включая камни и песок. Их черные клетки – подобие человеческих лейкоцитов – помогали магам не только видеть мир нитей, но еще и очень быстро регенерировать: любой порез заживал за пару секунд, более серьезные раны – за несколько часов. Если повреждений было совсем много, то и тогда маг оставался живым, просто впадал во что-то вроде анабиоза и через пару месяцев выходил из него отощавший, но здоровый. Вокруг всех важных маговских органов были «пузыри»: оболочки твердой ткани, да и сами органы дублировались, как системы в самолете. Даже сердец, точнее, более просто устроенных насосов для перекачки крови, у них было шесть штук. Единственным слабым местом мага был мозг: его, как и у людей, можно было повредить через нос или глазницу, превратив разумное существо в овоща. При черепных травмах пресловутая регенерация служила плохую службу: кости, если их не поставить на место, срастались быстро, но криво, еще больше травмируя мозг, так что в нейрохирургии всегда требовались антирегенерационные препараты, которые подавляли производство черных клеток. Но и их, по словам Нубиса, много применять было нельзя: от долгого подавления что-то разлаживалось, и маг мог остаться без иммунитета, потерять возможность колдовать или даже сойти с ума.

– Главное отличие нас от вас в медицинском смысле, – сказал Кате Нубис во время обязательной прогулки вокруг площади, – состоит в том, что маги – система очень устойчивая, но тупая: ее работу нарушить трудно, но уж если нарушил, все идет вразнос. А люди – система очень уязвимая, но гибкая. Вы чаще болеете, но у вас есть больше возможностей выздороветь и не остаться инвалидами.

– Нет, это вряд ли, инвалидов у нас полно, – возразила Катя.

– На Земле? Может быть. Я про Лину. Здесь мы используем вливание наших черных клеток: это дает людям быстро регенерировать, а гибкость сохраняется почти у всех, даже у консервантов… – он замолчал и дернул за веер воздушных нитей, так что брызги, которыми пыталась обдать их проносящаяся мимо повозка, улетели обратно на дорогу.

– А вот про консервантов я не слышала, – оживилась Катя. – Это кто?

– Странно, я ведь упоминал о них еще позавчера. Вы опять прослушали? Консерванты – это те люди, которые регулярно принимают черные клетки. Например, как Олеся: она ведь замужем за черным магом, Делием.

– То есть ей нужно жить подольше?

– Не ей нужна ее долгая жизнь, а ему, – поправил Нубис. – Для нее-то человеческий срок жизни привычен. А вот для Делия это была бы трагедия, если бы супруга постарела и скончалась, когда он едва вышел из подросткового возраста.

– А, ну понятно, – Катя пожала плечами. Она с трудом могла представить «трагедию» у черных магов: все они казались ей абсолютно индифферентными, да и в учебниках она прочла, что нервная система у них куда менее возбудима, чем у людей. – И сколько живут консерванты? Тоже по тысяче лет?

– Ну, обычно все же поменьше, зависит от возраста начала консервации. Оборотов восемьсот. Или хотя бы пятьсот. Но побочные эффекты, конечно, есть. Почернение глаз и волос, ухудшение гибкости суставов, почти полное бесплодие… Не говоря уже о том, что человеческая психика к таким срокам жизни не приспособлена и с ней могут начаться проблемы. Поэтому консервация у нас не так популярна, как можно было бы ожидать.

Катя вспомнила черную шевелюру соседки, которая так поразила ее, и задумчиво кивнула:

– Да, перспектива на любителя. Интересно, Олеся и ее муж в курсе про все эти побочки?

– В общих чертах. Но скорее всего, они об этом не думают, как все молодые существа. Делию еще пятидесяти оборотов нет.

– Ну просто юноша! – хохотнула Катя на всю улицу и хрустнула суставами пальцев. Нубис недовольно покосился на нее, но на этот раз промолчал…

Глава 4

В начале третьей недели работы Катин приступ трудового энтузиазма вдруг иссяк. Точнее, работать в больнице и изучать магов хотелось по-прежнему, но напала какая-то вялость и апатия: она даже еле заставила себя вылезти из кровати. Было не шесть утра, а целых девять, но за окном почему-то стояла темень. Катя вяло отодвинула край занавески и увидела, что все небо заволокла грозовая туча. Сквозь окна глухо гремело, а духота при этом стояла такая, что не спасал даже кондиционер: он просто гонял туда-сюда спертый воздух.

– Фууу, – сказала Катя, раздвинула шторы и дернула на себя раму. Окно, посыпая подоконник ошметками краски и серой пылью, с трудом открылось, в комнату влетел влажный и теплый ветер.

– Фууу, – повторила Катя и подумала, что скоро она, к счастью, попадет в более прохладный мир Лины. Только надо что-то с собой сначала сделать, а то в подобном вялом настроении можно и работу запороть…

Подумав, она уныло залила кипятком растворимый кофе и пошлепала босиком по линолеуму в ванную. Из зеркала на нее глянуло лицо, по которому сразу можно было понять: его хозяйка немолодая, несимпатичная и уже две недели спит по шесть часов в сутки, а в остальное время вкалывает.

Катя, нахмурившись, пощипала щеку. Она так редко обращала на себя внимание, что сейчас ощутила почти такую же растерянность, какая бывала у нее в гостях. Что делать с этой физиономией? Намазать чем-то – яйцом, овсянкой? Кремов у нее давно не водилось. А с другой стороны, почему бы ей не остаться такой вот пугающей? Маги, да и люди в больнице сто процентов ничего не заметят.

В результате Катя выкопала допотопный крем для ног, который дарила ей коллега на какой-то Новый год, профессионально глянула его состав и, решив, что пойдет, намазалась. Получилось слишком жирно, остатки пришлось смывать мылом. Натирая лоб пеной, Катя вдруг поняла, откуда у нее взялся такой приступ интереса к себе вкупе с плохим настроением.

Ей посреди ночи, от духоты или подступающей грозы, в который раз приснился кошмар. Точнее, неприятный сон. По совести говоря, обычно в таких снах вообще ничего ужасного не происходило, просто она стояла на холодном песчаном пляже у моря и, застыв, смотрела, как на нее надвигается волна высотой с девятиэтажный дом. Самого момента утопления Кате никогда не «показывали»: она просыпалась раньше, ужасно напуганная, и долго сопела в темноте, как паровоз, пытаясь выровнять ритм сердца.

У сна было много вариантов: то волна появлялась среди спокойной безмятежной воды, когда Катя купалась на мели, то волн было много и они пытались дохлестнуть до Кати и других людей, убегающих вверх по пляжу… Катя плохо плавала и правда боялась воды, а в детстве при купании в море пару раз получила волной по уху, но дело было не в этом. Просто каждый раз после подобного «волнистого» сна случалось что-то плохое. Иногда пустяки вроде стычки с начальством или понижения зарплаты, а иногда – гораздо худшее. Когда ее пожилые родители (она была поздним ребенком) скончались в больнице от гриппа, Кате тоже приснилась огромная волна…

Будучи образованным и не склонным к эзотерике человеком, Катя всегда старалась относиться к подобным снам скептически. На работе она о них молчала: коллеги-врачи от частых столкновений с несчастьями и так страдали мистицизмом и обожали обсуждать нехорошие приметы, – а больше поделиться тревогой было не с кем, приходилось переваривать ее самой.

– Займись делом – и все пройдет! – сказала себе Катя, крепко вытерла лицо полотенцем и пошла пить кофе.

Но сон продолжал лезть в голову. На этот раз он был особенно ярким и неприятным. Катя в нем стояла не на пляже, а на высоченном обрыве, прячась в маленькой пещерке вместе с еще несколькими людьми и магами с Лины: кажется, там мелькал даже Нубис. Все они, собравшись в кучку и дрожа от ледяного ветра, в ужасе смотрели вниз, в серый океан, по которому одна за другой шли волны просто сумасшедшего размера. Сейчас, в реальности, Катя решила, что высотой они были не меньше пятидесяти метров. Волны разбивались о скалистый обрыв, вверх к ним летела пена, попадая в лицо и на руки. Но Катя чувствовала себя даже почти спокойно, пока не увидела вдали очередную волну, которая была чуть ли не в два раза выше предыдущих. Сразу стало понятно: как только она дойдет до скал, жалкую кучку людей и магов в пещерке расплющит о камни.

Океан во сне издавал очень реалистичный рев, поэтому говорить и даже кричать было бесполезно. Катя просто повернулась и отчаянно уставилась на того, кто стоял рядом с ней. Это был Нубис. Его сухое лицо никакого отчаяния не выражало – наверное, у Кати просто во сне не хватило на это воображения – и выглядел он примерно так же, как во время своих ежедневных лекций и моционов вокруг площади.

«Что нам делать?» – одной артикуляцией спросила у него Катя. Черный маг разжал тонкие губы:

«Катя, без паники. Сначала разберемся», – и протянул ей руку, приглашая непонятно куда – в пещере не было даже сантиметра свободного места. Но Катя все же руку взяла (она оказалась на ощупь будто из очень теплой резины) и ощутила, что летит вниз, набирая скорость, как на водяной горке в аквапарке. В глазах стало темнеть, и сон прервался. Добралась до них волна или нет, осталось, как говорится, за кадром. Но, в общем, и так было ясно, что ничем хорошим это все закончиться не могло…

Кофе допился, гроза за окном утихла, но солнце так и не вышло: небо оставалось хмурым, как и Катино настроение. Чтобы немного обмануть судьбу, Катя выискала в шкафу светло-бежевое шерстяное платье: она в нем всегда удачно сдавала институтские экзамены и даже слегка верила, что оно «счастливое». Кроме счастья, платье обладало длиной до пяток и громадным воротником, который, как у водолазки, подпирал горло – все это для погоды Лины было в самый раз.

Когда она наконец появилась в лаборатории, по часам Лины было двадцать пять тысяч мигов, что примерно соответствовало десяти утра на Земле.

Лаборатория уже вовсю работала: несколько черных магинь-лаборанток оккупировали микроскоп, Нубис торчал за их спинами и поучал, как нужно правильно настраивать резкость, а белая магиня-практикантка Кирца расхаживала возле них, хлопая холодильниками и беспрерывно трындя. При виде всего этого у Кати заранее разболелась голова; она хотела незаметно нырнуть в коридор и подождать там, пока хоть кто-нибудь уберется, но Кирца уже ее заметила и заулыбалась желтыми зубами с бледного лица:

– Катя! Здравствуй! А что это ты сегодня так поздно? Ой, ты же в трауре, прости, что сразу не заметила. Очень соболезную. А кто у тебя умер?

– Никто, это не траур, – отрывисто ответила сбитая с толку Катя и, оттянув воротник платья, осмотрела его: нет, конечно, не черный.

– Как не траур? – удивилась Кирца и зачем-то оглядела собственную хламиду вырвиглазно-синего цвета. – А где же ты его взяла тогда – разве не в магазине траурных одеяний на улице Короля Брама? Там точно такие платья есть, по последней моде: в форме трубы, с воротником, и цвет почти белый: ну, траур же.

– Нет никакого траура, – Катя двумя рывками засучила длиннющие шерстяные рукава. – Если вы там закончили, мне надо к микроскопу.

Тут Нубис наконец оторвался от пропесочивания лаборанток и внес свое разумное слово:

– Восьмой доктор Кирца, не у всех наций белый цвет считался траурным. Даже у магов так было не всегда, старые траурные цвета – это желтый и светло-зеленый. А вы, Екатерина, либо переоденьтесь, либо сегодня на глаза больным не показывайтесь: из них хорошо знает древнюю историю меньшинство, зато в приметы верят почти все. Восьмой доктор Кирца, помощницы Рина и Лица, вы можете идти.

Названные им маги удалились, и в лаборатории сразу стало в три раза тише, только оставшаяся лаборантка-белая магиня мешала что-то в реторте. Катя облегченно потянула руки к микроскопу, но Нубис переключился со своим ворчанием на нее:

– Почему вы так задержались, Екатерина? То вас приносит буквально ночью, то чуть ли не перед обедом… Лаборатория должна работать без перебоев. У вас со вчерашнего дня остались недоделанные анализы. Каким образом я должен угадать, в какое время вы явитесь?

– Я извиняюсь, просто проспала, – мрачно сказала Катя. – Две недели вкалывала без перерывов, вот и…

– Вот и результат, да, – докончил Нубис. – Семидневку назад, когда вы меня в очередной раз прослушали, я как раз говорил о том, что режим труда и отдыха – это не какое-то отвлеченное понятие, а залог того, что вы будете нормально работать, никого не подводя, – он замолчал, оглядел Катю, как ворона, прищурив один глаз, пощупал что-то в воздухе и заключил:

– Вид у вас весьма пастозный, энергия по жизненным нитям течет замедленно. Головную боль напряжения, которая у вас сейчас начинается, я убрать могу, но вы наверняка наделаете ошибок в анализах. Придется все перепроверять.

– Ну уж нет, ошибок я никогда не делаю, – запротестовала Катя, выставив вперед ладонь. – Не дурее вас. Буду работать медленнее.

– А могли бы просто отдохнуть заранее, – триумфально завершил проповедь Нубис, прислушался к чему-то невидимому и исчез, будто вознесшись на чувстве собственной непогрешимости.

– Фу ты черт! – сквозь зубы сказала Катя. Голова у нее, впрочем, прошла – то ли сама по себе, то ли Нубис все же успел во время ворчания что-то сделать, – а привычная работа постепенно отвлекла и повысила настроение. Она даже почти не дергалась от того, что каждый входящий в лабораторию спрашивал, по кому она носит траур.

Сегодняшний день в больнице был каким-то суетливым. Врачи появлялись и исчезали, медсестры и медбратья заглядывали с ворохом заданий и вопросов, в окно лупило яркое зеленое солнце: был редкий случай, когда небо над столицей оставалось чистым. Катя вскоре запарилась в платье и стала думать, не слетать ли ей домой переодеться, но навалившаяся куча дел все время заметала эти мысли, так что когда наконец от нее отстали, она просто вышла проветриться в коридор. Там ее тут же поймал знакомый медбрат-человек с жалобной просьбой занести Нубису результаты анализов, а то никто ничего не успевает. Катя сказала «Ладно», взяла бумажки и, обмахиваясь ими, отправилась на второй этаж в левое крыло, где были палаты для людей.

Нубиса она нашла в третьей палате, беседующим с каким-то лысым мужчиной с удивительно писклявым голосом. Рядом топтались несколько здоровых на вид граждан – скорее всего, родственники.

Когда Катя вошла, все люди без исключения уставились на нее с ужасом, который ее удивил – она успела напрочь забыть, во что одета. Решив, что их расширившиеся глаза относятся к ожиданию результатов анализа, Катя на ходу развернула бумажки и громко сказала:

– А у вас тут пришло, медбрат попросил передать… Сейчас все расскажу… Ага, печень сильно поражена, высокие лейкоциты. Это у него что: вирусный гепатит или цирроз? – обратилась она к Нубису. – Тут такой билирубин, что впору орган пересаживать.

– Пересаживать?! – взвизгнул пациент, и его родные издали возгласы ужаса, как хор плакальщиц. Одна из женщин – то ли жена, то ли сестра больного – даже воздела руки, готовясь зарыдать, но Нубис разом прекратил все это резкой фразой:

– Стоп. Доктор здесь я. Сядьте и успокойтесь, не мешайте другим больным. Не обращайте внимания на Екатерину, она не вполне адекватна, – он протянул руку и вынул листок с анализами из Катиной руки.

– Почему я неадекватна? – пробормотала она. Нубис зашуршал листами.

– Хотя бы потому, что это не его анализы. Вам в десятую палату.

Больной и его родня хором издали облегченный вздох. Нубис аккуратно, но твердо взял Катю за толстый шерстяной рукав траурного платья и потянул за собой к выходу. По дороге обернулся и сказал: – Подождите несколько мигов, я ее отведу и вернусь. Ложитесь пока.

Посреди коридора Катя запуталась в подоле, но это же помогло ей обрести дар речи. Она повернулась к Нубису:

– Слушайте… кем вы меня выставляете!

– А как вы себя ведете? – ответил он вопросом на вопрос. – Сейчас вам для полноты картины только намордника не хватает. Кто вас учил так разговаривать с пациентами?

– Меня никто не учил, но я вполне в себе. И знаю, что тут нет десятой палаты, – сказала Катя. – Это его анализы.

– Я в курсе, естественно. Но анализы не для пациента, а для врача. Ваши обрывки пугающей информации не принесут ему ничего, кроме вреда, а мне затруднят лечение. И почему вы раздаете диагнозы, как на ярмарке – мы пока выясняем, что с ним такое, тут никто с простым гепатитом не лежит. Может, аутоимунное, может, паразиты… Вы же тоже врач, Екатерина, ну куда это годится, – он повел головой из стороны в сторону и даже слегка закатил глаза, что, наверное, показывало крайнее огорчение. – Что у вас с эмоциональным интеллектом?

– У меня?.. – Катя заморгала. – Не понимаю… Зачем мне на работе показывать эмоции?

Нубис посмотрел на нее как на безнадежную двоечницу, явившуюся на пятую пересдачу.

– Вы-то как раз можете свои не показывать. Но эмоции больных должны худо-бедно понимать. Поставьте себя на его место и подумайте, хотелось бы вам получить диагноз в такой вот форме? Вы, Екатерина, отличный специалист, но в разговоре – как ребенок: слова не выбираете и никого, кроме себя, не видите. Траур, я смотрю, тоже при вас, хотя я просил вас переодеться, – он кивнул на платье.

– П-при… П-при мне… – Катя оттянула шерстяную тряпку на груди. Ей вдруг странный ком забил горло, в глазах стало горячо. Она тщетно попыталась вдохнуть, и только когда на платье западали капли, поняла, что плачет. Такого с ней не случалось последние лет пять, и Катя с ужасом поняла, что совсем не помнит, как прилично рыдать в публичном месте. Стоит ли закрыть лицо руками? Можно ли вытереть нос? Может, вообще убежать?

– Та-а-ак, – выговорил свое любимое междометие Нубис. – Вегетативные реакции пошли… Ну и откуда слезы?

– Н-не знаю-у.

– А, ну конечно. Не видел существа, которое знало бы себя хуже, чем вы. Пойдемте, – Нубис взял ее под локоть и, усадив на деревянную коридорную лавку, принялся что-то размеренно щупать в воздухе. – А знаете, почему вы плачете?

– Потому что не соблюдала режим труда и отдыха, а вы мне говорили? – неожиданно для себя пошутила Катя.

Нубис, похоже, тоже этого не ожидал: он издал звук, похожий на придушенное басовое мявканье, и на миг показал зубы в короткой улыбке. Тут же вернув лицу обычное сухое выражение, он сказал:

– Да, режим тут, конечно, играет роль. Но я вижу ваши нити и могу сказать, что для вас явно привычно заглушать любые неприятные переживания работой. У вас в мозгу столько очагов возбуждения, что рядом с вами достаточно вовремя щелкнуть пальцами, чтобы вы начали рыдать, сами не зная отчего.

– Сейчас я, наверное, знаю, – Катя отвернулась и украдкой все же вытерла нос. – Много мелочей накопилось… Устала… День еще суетливый… И кошмары снятся, с волнами…

Нубис, снисходительно кивающий на каждую ее фразу, вдруг полностью застыл: из-за того, что он не дышал, казалось, что его что-то превратило в манекен, только кукольные ресницы медленно моргали.

– С волнами, – повторил он то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном.

– С огромными, – подтвердила Катя. – Они из океана прямо на нас ехали, и…

Нубис подскочил, как подброшенный пружиной. Судя по взгляду, обращенному в никуда, Катя тут была ни при чем: его позвал кто-то из врачей. Она поспешно спросила:

– Что там?

– Реанимация нужна. Новый пациент, с первого этажа. Идите в лабораторию, – Нубис, снова приняв собранно-деловитый вид, кивнул ей и лихо растворился в воздухе.

Катя вытащила из огромного, как у кенгуру, нагрудного кармана платья дощечку и с треском сдвинула ее: действительно, давно пора было переодеться.

Глава 5

Обратно в лабораторию Катя явилась в своем привычном виде: мешковатые штаны, футболка и безразмерная куртка – и с облегчением погрузилась в работу. Плакать больше не хотелось, но на месте слез осталось какое-то тягучее недоумение. Где ей научиться этому несчастному эмоциональному интеллекту? Как она поймет, что говорит больным что-то не то, если ей самой от подобной манеры было вполне нормально? По крайней мере, так всегда разговаривали ее родители, тоже биохимики, и никто из этого трагедию не делал. Родители считали, что среди кучи мерзости, которую представляет собой жизнь среднего человека, созидательный труд – это единственное, что достойно пристального внимания, и Катя была с ними полностью согласна. До сегодняшнего дня. Не то чтобы она преклонялась перед Нубисом, но не могла не признавать, что жизненного опыта у него больше, чем у нее и ее родителей вместе взятых, а то, что происходит с ее нервной системой, он наблюдает вполне физически. Надо попробовать повнимательнее относиться к словам хотя бы при разговоре с ним, а так, может, и на других перекинется… Катя привычной рукой отмеряла капли катализатора и бормотала: «Только не ляпни чего-нибудь… Только не ляпни…»

Нубис появился нескоро, совсем к вечеру, когда чистое небо за окном стало как темная бирюза. Катя быстро повернулась к черному магу и даже слегка расставила руки, чтобы показать ему отсутствие траурного платья, но тут же поняла, что Нубису не до того. Он направился прямиком к углу для медитаций, плюхнулся на пол и сразу заурчал. Катя осталась стоять, раздумывая, будет ли очень невежливым с точки зрения эмоционального интеллекта спросить у него, помер ли пациент, которого он реанимировал, и наконец решила, что надо переждать.

Но поскольку взгляд она при этом от черного мага отвести забыла, тот сам по себе прекратил урчать и недовольно уставился на нее черными дырами глаз. Впрочем, голос его прозвучал довольно вежливо:

– Вы что-то хотели спросить у меня, Екатерина?

– Да ладно, ничего срочного. Мне просто интересно, что вы делаете. Это типа отдых такой?

– Верно.

– А зачем урчите?

– Это немного разгружает психику, – объяснил Нубис без раздражения. – Биологический момент. Вы ведь знаете, что наши предки близки к вашему семейству кошачьих. Такие звуки они издавали либо от расслабления, либо, наоборот, в стрессе, чтобы быстрее расслабиться. Сейчас это почему-то считается для магов стыдным, как и громко дышать, но я думаю, что не стоит взваливать все только на интеллект. Инстинкты и древние рефлексы тоже прекрасно пригождаются.

– А, вот почему вы мне присоединиться не предлагали.

– Я же не знаю, как расслаблялись ваши предки.

– Я тоже. Возможно, ухали и качались на деревьях? – Катя подняла руку и помотала ей туда-сюда. Нубис поднялся с пола и встал прямо, но вид у него оставался до того загруженный, что у нее все-таки вырвалось:

– Помер ваш пациент – ну, к которому вас звали?

– Да, реанимировать не удалось, – Нубис отвечал будто машинально, раздумывая о своем. – То ли поздно его привели, то ли такой быстрый процесс… Человек, примерно пятьдесят оборотов возраст, лейкоцитоз крайней степени неизвестной этиологии. По всему телу узлы типа папулозной сыпи, но реже и крупнее.

– То есть у него что-то сильно воспалилось?

– Да, реакция была такая, будто у него по меньшей мере перитонит. Даже трудно сказать, от чего он скончался: все органы отказали.

– Полиорганная недостаточность? А что у него в конечном счете было?

– Источника пока не нашли, надо будет поработать. Ни я, ни другие маги по нитям конкретного очага не увидели.

– Ого, какой интересный случай! Значит, сегодня мне на ночь остаться в лаборатории? Будем работать? – радостно спросила Катя.

– Ночью работать – это днем переделывать все анализы, – отрезал Нубис. – Я сразу сказал, что героизм нам не требуется. У людей много болезней. Поэтому я сейчас собираюсь прогуляться перед сном. Если хотите что-то еще обсуждать, можете составить мне компанию, заодно и разомнетесь.

– Давайте! – сказала Катя самоотверженно. – Только можно не вокруг площади? Мне там мозг циклит.

– Я обычно гуляю по набережной возле дома, могу и вас перенести, – Нубис взялся одной рукой за невидимую нить, а другую протянул Кате, почти тем же жестом, как в ее сне. Катя неуверенно двумя пальцами пощупала его кисть и изумилась еще больше: она была теплой и будто резиновой!

Нубис перехватил ее руку и крепко сжал:

– Держитесь нормально, при неплотном контакте вас может разнести по всему маршруту.

Перенос вместе с магом отличался от переноса картинкой в невыгодную сторону. Катя четко запомнила очень мерзкое ощущение падения и безвоздушья, прежде чем выпала в реальность и наткнулась на железную ограду набережной. Далеко внизу неспешно текла река стального цвета шириной метров сто. На другом берегу топорщились кучи песка, щебня и что-то строилось. Здесь было просторнее, чем в центре: серые каменные дома не теснились, а стояли ровными рядами, между ними торчали пучки лысых деревьев с полосатой корой. Сквозь мощеную дорогу пробиралась жухлая коричневая травка. Над всем этим нависали бирюзовые сумерки, окрашивая все вокруг в зеленоватые тона.

Нубис сунул руки в карманы и ринулся вперед бодрым, но размеренным шагом профессионального физкультурника. Катя зашагала рядом, стараясь не переходить на бег. Первые несколько минут они молчали, потом все-таки снова заговорили про странного больного с воспалением всего организма. Катя выдвинула было версию, в чем могло быть дело, но оборвала сама себя:

– А, не буду. Без анализов это все хрень собачья. Но вообще странно. Может, аутоимунка? Оно у него с чего пошло?

– С этой самой сыпи и ухудшения самочувствия. Началось резко, одним днем, а потом, как видите…

– Неприятно, – подумав, с трудом назвала свои эмоции Катя. – Вам небось тоже?

Нубис приостановился и вдруг откровенно сказал:

– Мне их жалко.

– Кого?

– Людей. Так мало живут и такие быстрые болезни.

– Ну, пятьдесят лет – это нормально, у нас многие в этом возрасте от инсульта врезаются.

– Да ну что вы, Екатерина. Пятьдесят лет – это почти ничто. Не в смысле развития – тут люди нас обгоняют – а в смысле понимания ценности жизни.

– И чего в ней такого ценного? – Катя с сомнением глянула, как по реке, морща воду, старательно гребет стая мохнатых, будто утепленных, птиц с огромными клювами. – Ну работа, ну всякая учеба. А так – биологические программы выполняешь. Довольно скучно.

– Вы говорите почти как молодой маг, – Нубис даже улыбнулся. – Да и люди думают, что если мы живем так долго, то должны заскучать. А на самом деле всю ценность жизни понимаешь именно с годами. Она у нас у всех одна, и у всех, сравнительно с мировыми масштабами, очень короткая. После ста оборотов начинаешь смотреть на время по-другому, – заключил он и разобрал пальцами спутавшиеся от встречного ветра ресницы. Несмотря на тему разговора, лицо его сейчас казалось расслабленнее и добрее.

– Да, вот вы так и смотрите, будто у вас времени бездна, а у меня-то нет, – заметила Катя. – Мне ночь в лаборатории не лишняя, что бы вы там ни говорили.

– Не настолько его у вас нет, чтобы перетрудиться и сократить его еще больше, – уперто сказал Нубис, поджимая губы и опять превращаясь в сердитую Бабу-ягу. – По моему опыту, небольшая задержка роли не играет. Если не сможете заснуть, почитайте на ночь что-то по развитию эмоционального интеллекта – и пригодится, и быстро уснете с непривычки.

– Хорошо, – буркнула Катя. – В общем, я нагулялась, так что до завтра, – она вытащила и кармана переносящую картинку.

– До свиданья, Екатерина, – отозвался черный маг и кивнул. Сдвигая картинку, Катя успела заметить, как от этого резкого движения головой у него из пучка вылетела шпилька…

В ее квартире было тепло, сумрачно и тихо. Гроза давно прошла, в воздухе больше не висела душная угроза. Катя при виде взбитой кровати вспомнила свой сон с волнами, но решила, что сегодняшний день вполне его иллюстрирует и можно больше не беспокоиться. Зачем-то снова намазавшись кремом для ног, она улеглась и поставила будильник на шесть утра.

В четыре тридцать что-то грохнулось посреди ее комнаты, чуть не проломив пол. Окно же так и осталось открытым! Катя вскочила, сразу твердо встав на ноги, будто и не спала. Возле кровати лежала кирпичина, к которой была примотана желтоватая бумажка. На ней узнавался острый и аккуратный до каллиграфичности почерк Нубиса:

«Екатерина, я попросил Делия передать вам это письмо. Не приходите в лабораторию и не появляйтесь на Лине. Ночью поступили еще два пациента с такими же симптомами, а в целом по столичным больницам их гораздо больше. Все указывает на эпидемию среди людей, и, думаю, скоро введут карантин, который займет гораздо больше тех четырнадцати дней, что у вас оставались от отпуска. Не беспокойтесь, что болезнь могла передаться вам через меня, это биологически невозможно. Был рад с вами поработать, искренне ваш, Второй доктор Нубис».

Глава 6

Катя прочитала письмо один раз, второй, потом пошла на третий круг, машинально шевеля губами, будто пыталась что-то отыскать в сухих аккуратных строчках. Внутри нее бушевала какая-то непонятная муть, которая копилась, копилась, и наконец вылилась: Катя воскликнула на всю квартиру: «Чего-о-о?!» – и швырнула письмо на пол, к кирпичине. Свои эмоции сейчас она могла бы определить без труда – возмущение и злость так и перли через край. Какого черта, интересно, этот квазиумный черный маг решил, что может командовать Катей, как подчиненной, если он ей ни копейки не заплатил?! Он прямо из-под ее носа по каким-то дурацким соображениям уводит интереснейшую для биохимика задачу, а она это стерпит? И будет сидеть сиднем оставшиеся две недели отпуска, а потом пойдет на унылую работу, пока он там будет бороться с эпидемией? Ничего себе устроился!

Она принялась ходить туда-сюда по комнате, то и дело спотыкаясь о кирпич, попадающийся под ноги. Кроме ощущения, что у нее нагло отобрали что-то очень интересное, нарастало подозрение, что Нубис просто сомневается в ее полезности и не хочет тратить время на объяснения свойств местных вирусов и бактерий, потому и запретил приходить. Может, конечно, если его прямо спросить, он это объяснит как-то вежливо, но суть-то останется прежней…

– Считает идиоткой! – гулко сказала Катя ночной комнате. – Ну уж нет!

Что означало это «нет», никто из соседей, проснувшихся от ее воплей, не понял. Зато понял Нубис, устало вошедший в лабораторию после ночной смены в реанимации. Он сразу увидел среди лаборантов Катю; на нее единственную падал луч солнца из окна, и она радостно ковырялась в пробирках.

Черный маг набрал воздуха с невежливым свистом, на который обернулись все лаборанты. Катя приветственно растопырила ладонь и заулыбалась – за время работы ее злость ушла. Зато Нубис как никогда стал похож на ведьму, которая собирается кого-нибудь сожрать. Начни он сейчас свою речь с матерных выражений, Катя нисколько бы не удивилась, но он сказал лишь немного резче, чем обычно:

– Зачем вы сюда пришли, Катя?! Я же предупредил вас, что у нас эпидемия! Вы не получили письмо?

– Получила.

– Тогда тем более не понимаю, в чем дело.

– Ну… Вы же мне не начальник. Я решила, что здесь буду полезнее, это же по моей специальности. Такую возможность упускать глупо… – Катя и так мямлила это без особого энтузиазма, а потом и вовсе осеклась, увидев, что Нубис вдруг запрядал ушами. Они у магов были немного острые и более подвижные, чем у людей, но в данном случае пряданье выглядело не забавно, а так, будто внутри черного мага что-то взорвалось.

– При чем здесь начальник?! – зашипел он сдавленно. – Вы совсем неадекватны?! Я же написал, что новая болезнь поражает людей и мы пока не можем ее вылечить!

– Ну вообще-то, я не хуже вас знаю, что такое биозащита, – парировала Катя. – Как видите, на руках у меня перчатки, на мне – одноразовый комбинезон, а если пощупаете нити, увидите, что вокруг моей головы – фильтр из воздуха. Септис сделал по моей просьбе. Плюс опрыскиванье дезинфекцией…

– Я тоже разбираюсь в биозащите! И я бы на вашем месте не взял на себя такую ответственность!

– Какую еще ответственность?

– За то, что вы вполне можете принести вирус на Землю и перезаразить там все население!

– Не принесу.

– Откуда вы знаете?! – голос Нубиса стал совсем металлическим, будто говорил робот. Глаза его, дергающиеся уши и даже почему-то нос говорили о том, что ему хочется в кого-то вцепиться всеми когтями.

Катя неловко сказала:

– Ладно, давайте прекращать. Зачем мы на ругань силы тратим. Знаю я вот поэтому, – она кивнула в слабо освещенный дальний угол лаборатории, где возле пустых железных полок были кучей свалены какие-то тряпки. – Я с собой постель взяла, одежду, ну и кое-чего по мелочи. Пока не закончится это все, буду жить прямо тут. Работу если и потеряю, новую найду, та мне все равно надоела.

Нубис, плавно повернув голову, изучил ворох тряпок, после чего перевел взгляд на Катю и сказал почти вежливо:

– Прекрасно. Особенно учитывая, что эпидемия может продлиться пару оборотов. А кормить вас и давать деньги на прочие нужды кто будет? Я?

– Деньги? – растерянно переспросила Катя. Конечно, в запарке эта здравая мысль не пришла ей в голову. Зарплаты ей обычно хватало, а здесь ее действительно всегда кормил Нубис…

– А можно Катю оформить в штат, – вякнула одна из лаборанток, немолодая пухлая женщина. – Она хорошо работает… Нам сейчас любая помощь пригодится. Гриц должен ее взять.

– Что ж, пробуйте, – сказал Нубис сухо. – А до тех пор придется, действительно, мне этим заниматься. Раз вы сюда явились по моей инициативе. Все равно обратно мы вас отправить никак не можем, так что работайте. Но учтите, что помощь ваша понадобится не только в лаборатории.

– Я вполне за.

Черный маг кивнул – к нему возвращался его уравновешенный вид, только одно ухо еще немного подергивалось, и Катя тревожно на него поглядывала, когда Нубис, стоя рядом с ней, изучал кровь больного через экран микроскопа. Кровь была довольно обычной для человека, не считая моря лейкоцитов и лимфоцитов – показателей воспаления. Никаких интересных бактерий и вирусов в этом образце не было, сколько изображение ни увеличивай.

Громко топая, явилась инфекционист Вострия, потеснила их всем своим огромным телом и заревела над головами густым басом:

– Ничего нет, что глядим, пустой образец!

– И все такие, – сказал Нубис.

– У всех наших больных взяли?

– Да.

– На разных стадиях?

– По возможности.

Вострия недовольно повела носом и поскребла когтем в черной шевелюре, напоминающей банный веник:

– Ну давайте все образцы, что стоим…

Дальше они рассмотрели, если можно так выразиться, море крови. Яснее ничего не становилось. Вострия и Нубис периодически исчезали и появлялись: проверяли состояние больных. Эти люди то ли поступили на более ранних стадиях, то ли у них болезнь текла по-другому, но умирать они пока не спешили, хотя чувствовали себя отвратительно.

Катю несколько раз высылали с поручениями в палаты, так что она успела на них насмотреться. Они лежали почти неподвижно, с розовыми от температуры лицами, тяжело дыша. На их руках и ногах четко виднелись крупные светлые выпуклости вроде россыпей бородавок – та самая сыпь. Их накрыли воздушными фильтрами, подключили несколько следящих за состоянием картинок и лечили пока что симптоматически: жаропонижающими и противовоспалительными. Иногда у одров несчастных появлялся очередной маг-вампир и накачивал полную пробирку крови. Правда, на Лине эта процедура была не болезненной – с помощью картинки кровь без прокола проходила сквозь поры кожи. Катя попробовала одну такую пробирку на себе и не ощутила ничего, кроме щекотки…

К вечеру суетливого дня больные немного ослабели, несмотря на все лекарства, в приемный покой привезли еще двух человек с такими же симптомами, а весь немногочисленный персонал больницы – что маги, что люди – ужасно устал. В крови, а также в других жидкостях больных, включая спинной мозг, по-прежнему не было найдено ни вирусов, ни бактерий.

– Ну надо же, как интересно! – восхищалась Катя, разворачивая на каменном полу свой матрас и взбивая подушку: надо было устраиваться на ночь. – Я-то думала, банальная эпидемия окажется, может, вирус какой-то юркий, а тут вон что! А вы чего домой не исчезаете?

Нубис, который действительно еще не исчез, присел на корточки, аккуратно пощупал матрас и выразил на лице сомнение:

– Подстилка у вас слишком тонкая для каменного пола. При вашей человеческой чувствительности вы вряд ли выспитесь.

– Да я вообще пыталась всю кровать захватить, – пропыхтела Катя: подушка никак не влезала в наволочку. – Взялась за нее, типа как за вас при переносе, но ни фига не вышло.

– Потому что в переносящую картинку почти не заложен запас веса и объема. А я в свою закладываю еще несколько тяжей, специально на случай, если пациент попадется в неудобном месте… Что ж, придется вас все-таки перенести пока в дом, где я живу.

– Ого, вы целый дом имеете, как граф?

– Нет, – сухо сказал Нубис. – Я имею, точнее, снимаю квартиру для магов в этом доме. К счастью, там две комнаты.

– Да я не собиралась садиться вам на голову! Как только меня оформят в штат, сниму что-то сама.

– И разнесете непонятную инфекцию еще дальше? Нет гарантий, что вы уже ее не подхватили. Поэтому нам всем, персоналу больницы, придется пока держаться вместе.

С этим аргументом было трудно поспорить. Катя снова собрала постель, но, под взглядом черного мага, уже не в ком, а в аккуратный рулон, сунула его под мышку и крепко взялась за Нубисову руку, заранее сморщившись, чтоб не поддаться тошноте от переноса.

Но на этот раз перемещение прошло почти бессимптомно: только сильно шатнуло, поскольку пол сменился с ровного каменного на неровный и, судя по скрипу, дощатый. Кроме этого, в месте, куда они перенеслись, было удивительно темно и промозгло. В ледяном воздухе соревновались два запаха: плесени и химических реактивов. Они побеждали по очереди, в зависимости от того, куда повернешь нос.

Катя перестала вертеть головой и чихнула. Нубис зажег свет в виде зеленого шарика-лампы под невысоким покатым потолком: и сам маг, и Катя едва не упирались в него затылками.

– Это же мансарда? – Катя подышала на руки. – А что тут заплесневело? Вам так мало платят, да? Приходится такую жуть снимать?

– Это пахнет моченое дерево – мой ужин. Платят мне, конечно, средне, но вы снова забыли, кто я. Мне хорошие в человеческом смысле условия так же не нужны, как вам – учебник по этикету.

Шуточка эта была злобноватой даже для обычного стиля Нубиса – Катя подумала, что он, пожалуй, раздражен сильнее, чем показывает, и решила никак не реагировать, а лучше осмотреться.

Взгляду ее предстала комната-коробка с удивительным минимумом мебели, на которой лежало еще меньшее количество аккуратно разложенных предметов. Кроме стола, стула, тумбочки, печки для готовки в углу и заправленной, как в армии, кровати здесь не было буквально ничего. Рассохшаяся, но чистая добела дверь приоткрывала вторую комнату – тоже небольшую и со скошенным потолком. В ней, наоборот, все стены закрывало огромное количество полок с книгами, а вот на полу опять почти ничего не было, только столик с химическими реактивами и тумбочка с водяными часами на ней.

– Если не затруднит, поставьте уличную обувь вон там, у порога, – сказал Нубис. – Спать вы будете здесь, – он показал на армейскую кровать. – А я – в своем рабочем кабинете.

– Ха, на тумбочке, что ли? – нервно хохотнула Катя.

– Просто на полу, на простыне. Мне-то как раз неважно, где спать. Я надеюсь, про чувствительность магов к температуре и давлению вы не прослушали?

– Не-ет, что вы, это я еще в первые дни прочла! – Катя стащила второй ботинок и с размаху села на армейскую кровать, превратив ее в кровать морщинистую. – Вы почти не чувствуете температуры, если она не ниже минус десяти и не выше плюс шестидесяти, и можете спать на ледниках и совать руки в кипяток.

– Ненадолго, – лицо Нубиса, сначала ставшее почти таким же морщинистым, как несчастная кровать, разгладилось от Катиных знаний, он отвесил одобрительный преподавательский кивок. – Даже наша толстая кожа в кипятке начинает разрушаться, так что такую воду мы чувствуем как довольно теплую.

– Если кожа и разрушится, ожоги быстро заживут из-за регенерации, – докончила Катя. – Как я поняла, давление и боль от разрезов вы тоже чувствуете намного слабее.

– Ну, это вы новых учебников начитались, – недовольно поморщился Нубис и, подойдя к плите, вынул из нее какую-то миску. Запах плесени стал в три раза сильнее. – Там все в максимально упрощенном изложении. Сделали с помощью нитей несколько грубых опытов с чувствительностью, увеличив ее магам до людской, а людям уменьшив якобы до маговской, и записали, что вышло. А вышла-то ерунда.

– Да-да, я тоже так подумала, – закивала Катя, – что если бы у магов реально была такая низкая чувствительность, они бы не выжили, несмотря на все свои способности. Ведь если вся кожа будто ватой обложена, как совершать мелкие точные движения? Я видела, как двигаются люди, у которых после паралича чувствительность в теле потеряна. Там точность плюс-минус километр.

– Верно, – одобрил Нубис, аккуратно когтями достал из миски кусок плесени и съел его. – Авторы учебника могли бы не заниматься экспериментами, а просто расспросить самих магов. У нас вполне нормальная чувствительность к прикосновениям, близкая к людской, а вот боль и температуру мы начинаем чувствовать только тогда, когда они для нас становятся хоть насколько-то опасными. Спать на полу точно неопасно. Только отдайте, пожалуйста, мою простыню.

– Конечно, берите, я сейчас все свое постелю! – вскочила Катя. – Вы вообще говорите мне, что надо делать. Я могу вам чем-то помогать: например, готовить… Или замачивать, чтоб заплесневело. Говорю же: я не привыкла на чужую шею садиться, просто так получилось…

Нубис задвинул миску с плесенью в глубь печки и встал, прислонившись спиной к небольшому окну без стекла. В комнате сразу стало заметно теплее.

– Лучше бы вы не приходили, Катя, – сказал он негромко. – Я видел за свою жизнь три эпидемии среди людей. Очень много жертв, пока поймешь, в чем дело. Даже если рядом держатся маги…

Катя серьезно кивнула на последнее замечание: она знала, что в человеческих больницах специально работают именно черные маги, поскольку они обладают свойством ультрафиолетовой лампы: одним своим присутствием, точнее, жизненными нитями, очищают пространство рядом от микробов. Но если человек уже заразился, то и маг-лампа не помощник. Ей вдруг пришло в голову, что Нубис согласился взять ее к себе в квартиру именно с целью добавить дезинфекции своим присутствием, и эта мысль ей то ли понравилась, то ли нет: сердце застучало, где-то в районе желудка нервно заныло. Она молча сняла с кровати белье и не глядя протянула черному магу, а тот тоже молча утащил его во вторую комнату.

Когда Нубис, аккуратно распределив постель по неровным доскам пола, снова возник в двери, Катя уже успела улечься – как привыкла, на живот, положив голову на локоть.

– Слушайте, – сказала она, приподнявшись. – Но эта-то эпидемия нетипичная. – Раньше, как я читала, были вирусы, а сейчас – не пойми что. Может, и на магов перекинется.

– Это биологически невозможно, я же писал, – сказал Нубис снисходительно. – Мы слишком разные виды. Это как если бы гавкалка пыталась заразить дерево.

– Угу. А болеть и помирать без всякого вируса, но с одинаковыми симптомами, конечно, биологически возможно, – пробормотала Катя и снова уткнулась носом себе в сгиб локтя.

Нубис сказал «спите», поставил воздушный заслон на окно и прикрыл дверь. На Лине спокойной ночи желать было не принято.

Глава 7

Проснулись они оба примерно в одно неурочное время – только-только начинало светать. Катя и ночью-то спала не очень: было то холодно, то душно, за окном кто-то выл диким басом – она надеялась, что животные. Когда в черном окне немного позеленело и развиднелось, она решительно встала. Пол страшно взвизгнул. Катя ойкнула, зажала себе рот и понадеялась, что все это не разбудит черного мага. Пугалась она зря: Нубис как раз в это время бодро распахнул дверь и показался на пороге, впустив кусок ледяного сырого воздуха дальней комнаты.

Домашний его костюм был примерно таким же, как и рабочий, только сделанным из грубой вощеной ткани черного цвета. Огромный пучок еще не увенчал голову – волосы, из-за густоты и электрического блеска похожие на парик, были скручены в свободный жгут, свисающий ниже пояса, а жгут этот – перевязан веревочками у основания и у самого кончика. Получилась очередная «свадебная» прическа, на которую Катя и пялилась, приоткрыв рот, пока не услышала холодный голос Нубиса:

– На что вы теперь уставились? Мне казалось, вы за время работы должны были всего меня разглядеть.

– А зачем вам такие длиннющие волосы? Не мешают? – Катя машинально потрогала свою «мужскую» стрижку.

– Мешают, – согласился Нубис, – поэтому и длинные. Если их отрезать, то они будут топорщиться во все стороны; это и некрасиво, и негигиенично.

– Как у Луриса? – Катя тут же вспомнила хмурого черного мага-окулиста с «одуванчиком» волос: его голова походила на черный шар.

– Вот именно. Короткий хвост тоже неудобен и долго не держится, у нас волосы слишком быстро растут, быстрее, чем у людей. Лучше уж сразу дорастить до предельной длины и собирать в пучок.

– Ну и мучение, – посочувствовала магу Катя. – А чего, неужели не придумали каких-то самостригущих картинок, которые бы отхватывали волосы, если они слишком отрастают?

– Как ни странно, нет, – Нубиса, казалось, удивила Катина мысль, он даже улыбнулся, будто иронизируя над собой. – Мы и сами привыкли к такой моде. Многовековая инерция…

– Ну что, идем на работу?

– Да, конечно. После прогулки и завтрака.

– Но я не люблю плесень.

– Человеческую еду купим вам на прогулке.

– Но я не хочу гулять!

– Катя, я вам не могу запретить игнорировать свое здоровье. Но последствия, учитывая эпидемию, могут быть…

Катя в ужасе поняла, что выспавшийся черный маг зарядил надолго, и, если его не прервать, будет зудеть еще добрых полчаса.

– Ладно, ладно, пошли, – бросила она и ринулась к двери, на ходу вдеваясь в ботинки.

Нубис охотно пошел, но не замолчал. Когда они выходили из дома, который стоял прямо около набережной, и когда шли быстрым шагом вдоль мрачной утренней реки, ему вполне хватало дыхания на ходу читать очередную лекцию о важности здорового образа жизни. Когда они добрались до магазинчика с человеческой едой размером с собачью будку, который грустно светил единственным окошком, у Кати совсем иссякло терпение. Как только ей удалось отдышаться, она повернулась к Нубису и закричала на него:

– Может, хватит, а?! Вы мне что, дедушка? Что у вас за заскоки вообще насчет ЗОЖа, откуда они у вас взялись? Вы же ЧЕРНЫЙ МАГ, блин, вам можно пять сердец из шести выключить – и вы не умрете, вас можно прострелить – и это тут же заживет, вы можете спать в холодильнике и сидеть на раскаленной сковородке! Куда вам ЕЩЕ улучшать здоровье?!

Нубис в ответ захлопал на нее своими кукольными ресницами. Катя еще не настолько разобралась с эмоциональным интеллектом, чтобы понять, опешил он или рассердился. Но когда черный маг заговорил, по голосу стало ясно, что он скорее задумался:

– Я не знаю, как вам коротко объяснить… Это мой опыт последних двухсот оборотов. Да, у нас мало болезней, но это не значит, что их нет вообще. И, главное, движение очень влияет на мозг, на способность принимать решения. Я в курсе, что могу выжить почти в любых экстремальных условиях. Но вы же понимаете разницу между «выживать» и «нормально жить»? Вот, смотрите, вы сегодня не очень хорошо спали и хотите есть, – он, быстро прикрыв глаза, повел рукой по невидимой для нее нити. – От этого у вас поднялся кортизол, вы стали более агрессивной и теперь кричите. И при этом речь о выживании не идет. Просто о качестве жизни. Если я не высплюсь и не поем, я буду раздражаться и пропускать важное в работе так же, как и вы. Вот и все. Пойдемте, – Нубис кивнул на приоткрытую дверь магазинчика.

В «собачьей будке» была витрина с небольшим набором блюд, а в углу пристроился малюсенький столик. За него они и втиснулись (Нубис тоже взял себе человеческой каши) и некоторое время молча завтракали. Кате с каждым куском еды черный маг казался все более выносимым, и под конец она сказала ему уже со смехом:

– Ну что, теперь-то можно на работу попасть? С вами всю эпидемию пропустишь…

Нубис покачал головой.

– Нет, эпидемию мы не пропустим. К сожалению.

В больнице они попали, по выражению Катиного деда, «как кур в ощип». Кто-то из врачей по нитям попросил Нубиса сразу перенестись на первый этаж, в приемник скорой помощи: поступили новые больные. Так что Катя заранее надела перчатки и попросила мага сделать ей воздушную защиту.

– Только все равно не стойте возле больных, поднимайтесь сразу в лабораторию, – сказал он, закончив, и ухватил ее за руку.

Катю ударил по ушам страшный гвалт, по глазам – яркий зеленый свет приемника скорой, а вот запахи сквозь защиту не проходили. Их выбросило прямо в коридор, где о чем-то громко и тревожно гомонили больные и младший персонал, а на висящих в воздухе носилках лежал человек, парень лет двадцати. Хотя возраст Катя определила с большим трудом, скорее по одежде, потому что малиновое лицо с закрытыми глазами и усыпанные бляшками сыпи руки не давали этого сделать. Парень нехорошо, бессознательно дергался – похоже, у него были температурные судороги. Возле него с небольшими воздушными хлопками появилось еще два врача-черных мага: один, помоложе, сжимал в когтистой лапе коробочку-диагноста, словно спасательный круг, другой, постарше, рывком поднял вверх и раскрыл на краю носилок чемоданчик с кучей реанимационных лекарств.

Нубис, подскочив к носилкам, сразу же закрыл глаза и больше их практически не открывал, поскольку вцепился в нити.

– Сердце – тахикардия, аритмия… Давление держим… Температуру срочно сбросить, – слушала Катя его обрывистые реплики, обращенные ко второму врачу. Тот одной рукой прижал к шее парня пробирку с лекарством, а другой стал делать медленные гладящие движения в воздухе, которые с каждым разом замедлялись – так, ловя нити электрических импульсов, черные маги снижали людям ритм сердца, если он был неровным или опасно быстрым. Кубик-диагност, который успел поставить рядом младший врач, сделался из траурно-желтого чуть голубоватым, значит, старший врач делал все правильно. Видимо, это был опытный кардиолог Кинеций, про которого Катя много раз слышала.

Нубис тем временем не спеша, но и без пауз брал другие пробирки и по очереди прислонял к больному. В конце концов лицо парня стало чуть менее красным и напряженным, судороги прекратились. Но Катя ясно видела, что если он и раздумал помирать сию секунду, то вполне может сделать это по дороге в реанимацию или вообще сразу же после того, как Кинеций перестанет сдерживать его сердечный ритм.

Нубис, конечно, это тоже понимал – его руки быстро скользили по жизненным нитям больного, рисуя в воздухе кривые ромбы. Глаза он и Кинеций не открывали, поэтому то, что молодой врач вдруг взял пустую пробирку и накачал в нее собственной крови, увидела только Катя. Нахмурившись, она подалась вперед. Что это он собрался делать?

А молодой маг вдруг своей глупой, трясущейся от волнения лапой полез с пробиркой к шее больного! Кровь черных магов повышает регенерацию, ускоряет обменные процессы… Увеличивает количество лейкоцитов!

– Э-э-э-э!!! – заорала Катя на весь приемный покой, кинулась к магу и выбила пробирку из его лапы. Маг басовито взвизгнул. Старшие врачи тут же открыли глаза и уставились на нее: во взгляде Нубиса была привычная претензия.

– Он в него чуть крови своей на качнул, чего вы тупите! – гаркнула Катя. – Куда ему иммунитет повышать, он и так сейчас врежется от этого иммунитета!

Нубис прервал ее кивком и поднял перед младшим коллегой шлагбаум из собственной руки:

– Восьмой доктор Астис, отойдите. В этой болезни наша кровь не помогает…

Цвет лица больного, как жуткий светофор, сменился с красного на зеленый, он нехорошо застыл. Видимо, из-за этой возни с пробирками Кинеций выпустил нити сердца, и теперь оно встало. Кубик-диагност побелел, врачи, как ни странно, побледнели тоже: их кожа из светло-коричневой стала землистой. Кинеций принялся быстро рыться в сердечных нитях – со стороны это выглядело так, будто он отчаянно ищет невидимый предмет в невидимом ящике, – Нубис дергал и поправлял что-то свое – то ли температуру, то ли давление, Катя от невозможности помочь грызла собственную губу. Больной лежал вытянувшись и не дышал. Но вот Нубис потянул за что-то, и грудь парня с шипящим звуком поднялась. Кинеций изловил сердечные нити и мрачно, равномерно задергал их. Отстраненный от работы Астис держал себя за косу, в которую были заплетены его волосы, и быстро отгрызал ей кончик. Никто не кричал, как в фильме, «мы его теряем», и никто не матерился, как коллеги бывшего Катиного парня. Все думали.

Наконец на Нубисовом лице появилось что-то вроде хмурой догадки – Катя уловила эту смену и насторожилась, не понимая, что он хочет сделать. Нубис сменил положение рук в воздухе и принялся перебирать пальцами, будто играл на мелком гребешке. Кинеций издал вопросительный возглас на грани инфразвука – почти ничего не было слышно, только завибрировал пол.

– Костный мозг, – отозвался Нубис. – Отключаем ему иммунитет.

– Так ведь он от вируса сразу умрет! – возразил Астис.

– Вирус не был найден. Отключаем. Иначе умрет не от вируса, а от своего иммунитета, – сказал Нубис отрывисто, не переставая копаться в нитях. – Второй доктор Кинеций, поставьте вокруг него воздушный фильтр, внутрь пузыря дезинфекцию…

Кинецию дважды объяснять было не нужно: судя по всему, ход мыслей Нубиса у него возражений не вызывал. Катя с большим интересом смотрела, как маги шаг за шагом, пользуясь и лекарствами, и специальными приборчиками, которые позволяли разборчивее видеть клеточные и молекулярные нити, блокируют работу костного мозга. По ходу дела Нубис вызвал еще и Кирцу, которая, сияя кислотно-зеленым балахоном, пристроила к парню мобильную систему для очистки крови – излишки лейкоцитов нужно было срочно убрать, чтоб не начался сепсис. Прозрачные кольцевые шланги системы вскоре окрасились красным: кровь пошла чиститься, но Катя знала, что это небыстрый процесс. Нубис с Кинецием закончили быстрее, опустили натруженные воздушным «дирижированием» руки и открыли глаза одновременно с больным. Несчастный парень, хоть и весь замученный, был, несомненно, в сознании. Лицо его даже немного порозовело, и сыпь на руках опала.

– Помогите… – прохрипел он жалобно.

– Мы этим и заняты, – проворчал Кинеций: он был еще постарше Нубиса, ходил всегда в черном и немного напоминал ворону. Неудивительно, что его карканье парнишку не ободрило: тот перевел полный надежды взгляд на Катю. Та неловко улыбнулась, помахала ему, будто он куда-то уезжал, и, с облегчением отвернувшись, обратилась к Нубису:

– И как он теперь без иммунитета будет?

– Без иммунитета он будет жить, – резонно ответил черный маг. – Пока мы не разберемся, в чем дело. Восьмой доктор Астис, переводите его в пятую палату к другим больным.

Случай с пареньком взбудоражил всю больницу. Врачи несколько раз собирались на мини-консилиумы и пытались понять, почему при полном отключении иммунитета болезнь не добила больного, а наоборот, отступила. Значит, это не вирус? Но откуда же все признаки заражения? Они даже провели осторожный эксперимент, попытавшись включить костный мозг обратно. Тут же зашкалила температура, полезли лейкоциты, и больше эксперимент не повторяли. Но Нубис был прав: отрубленный иммунитет – это, конечно, не выход, а временная мера для выживания. И, учитывая, что нужно было постоянно находиться под стерильным воздушным колпаком, а имеющиеся в теле «родные» бактерии так и норовили воспользоваться случаем и размножиться, – мера не такая уж хорошая. Так что другим больным костный мозг пока отключать не стали: их состояние не было критическим.

Катя вместе с остальными лаборантами вдоль и поперек осмотрела взятые у многострадального паренька кусочки костного мозга. В них не нашлось ничего интересного, да и кровь ничем не удивляла, кроме лейкоцитов.

– Какой-то искусственный лейкоз, – сказала она. – Но ведь и лейкоза нет, мозг здоровый… Удивительная хрень.

– Образцы костного мозга у других больных такие же чистые, – вздохнула черная магиня-лаборантка. – Второй доктор Вострия сказала обязательно у всех сравнить: она хотела понять, почему этот болеет сильно, а у остальных все течет вяло…

– И ничего мы не поняли, – докончила Катя. – При вирусах тоже обычно не понять, почему конкретный организм так реагирует…

– Так ведь нет вируса.

– Или есть, но какой-то очень нетипичный. О, Нубис! Какие новости?

– Обед, – отозвался проявившийся в лаборатории черный маг. В руках у него уже покоилась очередная вонючая коробочка. – Пойдемте на площадь, только дезинфекцию пройдите и защиту не снимайте.

– Серьезно?! У нас тут такое творится…

– А я ем. Чего и вам советую. Пойдемте, поразмышлять можно и по дороге.

С этим Катя нехотя согласилась и нога за ногу поволоклась следом за бодрым магом.

Глава 8

Ничего нового обсуждение им не дало. Катя пытала Нубиса несколько минут в надежде, что он что-то мог увидеть через нити, но черный маг говорил, что хотя и не смотрел на них внимательно при реанимации, но на ощупь они ровно такие же, как у других людей. Дальше они опять перешли к теме отсутствующего вируса, лейкоцитов при отсутствии воспаления, и уткнулись все в тот же тупик.

– Зря только рот разеваем, – хмуро заключила Катя. – Могли и просто молчать всю дорогу… Дайте, пожалуйста, один напиток из синей травы, бугринку и жареного чвитя.

Бессменный продавец-белый маг не сразу оторвался от экрана: сегодня он снова смотрел дощечку-телевизор, но вместо развлекательной передачи там шли новости. Какой-то тощий тип с унылым вислым носом, выпучив глаза, говорил:

– В столице и еще нескольких крупных городах продолжают появляться случаи новой и неизвестной страшной болезни! Королевские эксперты из института прогнозов прогнозируют эпидемию небывалых масштабов! Болезнь абсолютно неизлечима! Более того, по достоверным источникам, она передается не только людям, но и магам, а также некоторым животным! Кошмакрухты в столичном зоопарке, по описанию служителей, проявляют такие же симптомы, просто сыпи не видно под их густой шерстью, но едят они меньше и очень грустные! Чтобы выяснить, бывали ли когда-то такие эпидемии, мы взяли интервью у самого старого мага Лины, Рация.

Экран, на который они теперь молча смотрели втроем с продавцом, задрожал, выдал помехи и снова подключился, показав полутемную пещеру, в которой сидел древнейший черный маг, похожий на засохшую мумию. Глаза его посветлели, а волосы наполовину побелели от недостатка черных клеточек. Маг слегка подергивался и бессознательно пялился на оживленно скачущего перед ним человека-корреспондента.

– Раций, сколько вам оборотов? – спросил тот.

– Чего? – пробасил маг. – Чего ты визжишь? Говори пониже.

– Сколько вам оборотов?! – ничуть не ниже, но громче заорал корреспондент.

– Меня звать Раций, – сказал маг. Корреспондент не смутился и заорал снова:

– Помните ли вы на своем веку эпидемии страшных болезней такие, как сейчас?

– Чего?

– Пока вы жили, вы видели эпидемии таких же страшных болезней?

– Жил? – черный маг казался довольным, что ему удалось уловить одно слово. – А жил я всегда тут. В пещере. Вот как родился. Мы из горной семьи. Мы всегда в горах. Я никогда не выезжал.

На этом пассаже трансляция прервалась. Телевизор немного пошипел, а потом начал показывать новости королевского дворца.

Продавец наконец поднял голову и уставился испуганно расширенными глазами на Нубиса и Катю.

– А вы же в больнице работаете? – жалобно спросил он. – Правда все так плохо, как в новостях?

– Нигде не может быть так же плохо, как в новостях, – успокоил его Нубис. – Маги не болеют, кошмакрухты в зоопарке тут вообще ни при чем. Принесите нам заказы, пожалуйста.

Успокоенный продавец ускакал в подсобку. Катя глянула на Нубиса и фыркнула:

– Блин, они тут у вас чушь порют не хуже, чем у нас.

– Да, паника начнется, конечно. Сейчас еще и информационные нити появились, они помогают быстрее передавать слухи. С другой стороны, будет меньше заражений.

Катя, уткнувшись взглядом в телевизор, по которому король Брам Десятый читал собственное стихотворение про важность сплочения народа в эпидемию, задумчиво кивнула и сказала:

– Ну да. Если вообще эти заражения происходят во время воздушного или еще какого контакта…

– А как еще? Других способов нет.

– А через эти ваши… Нити?

– Нитяных инфекций не существует.

– А вдруг появилась? В первый раз все бывает.

– Только не нитяные инфекции. Это оксюморон.

– А вирус без вируса – это ничего?!

Спор прервался приходом продавца с едой. Впрочем, Катя видела, что Нубис и так возражает ей как будто неохотно. Похоже, она посеяла в нем сомнения.

После еды они посмотрели на время и заспешили обратно в больницу: сегодня могло случиться что угодно. И правда: только они вошли, как прилетел медбрат с радостной новостью о прибытии еще одной больной. Нубис улетучился, Катя осталась с лаборантами…

К вечеру работалось тяжелее: может быть, накопилась усталость. Под конец дня Катя принесла Нубису на второй этаж очередные анализы и увидела, что он, Вострия, Кирца и еще несколько магов-врачей сидят, собравшись в сгорбленный кружок, посреди палаты, полной больных, у половины из которых был вырублен иммунитет. Врачи что-то вяло обсуждали за гранью Катиной слышимости, то есть, инфразвуком. Пол трясся, стекла, которые тут, в человеческой палате, имелись, дребезжали. Катя схватила свободный стул, плюхнулась рядом с Нубисом и шлепнула ему на колени бумаги.

– А, анализы? Спасибо, – вежливый Нубис тут же перешел в слышимый диапазон.

– Не за что. Там ничего нет. И…

Катю оборвал низкий вой диагностического кубика: девушке, которую привезли вчера, резко поплохело. Нубис вскочил с грацией кота, которому наступили на хвост, и ринулся к кровати.

…Иммунитет девушке пришлось тоже отключить. Пока разбирались с ней, за окнами совсем стемнело. Маги, зевая, снова пытались присесть, а Катя собралась пойти обратно в лабораторию, но прямо в дверях столкнулась со странной человеческой дамочкой лет пятидесяти, с крашеными в синий цвет волосами, свисающими на длинное, тоже синее платье. На плече у нее висела огромная хозяйственная сумка.

– Можно вас, дорогие доктора? – распевно спросила дамочка, умильно сморщив лицо.

– Нельзя! – прорычала Вострия.

– А что? – настороженно спросила Кирца.

– Позвольте сначала представиться. Дорогие доктора, меня зовут Дола. Я здесь с разрешения вашей уважаемой дирекции, не беспокойтесь. Я представитель фармацевтической компании «Лекарства плюс». В это страшное время начинающейся эпидемии всем нам так важно укрепить свой иммунитет, особенно вам, находящимся на переднем крае! Мы предлагаем вам по оптовой цене, для вас и больных, наше новейшее лекарство – «Здоровин»! Эта биологически активная добавка не имеет побочных эффектов: в ней соединились древнейшие природные технологии управления молекулярными нитями и новейшие достижения медицины! Специально нарисованные нашими магами-фармацевтами картинки в сочетании с порошком плаценты магов дает потрясающий оздоравливащий эффект, который усиливает вам иммунитет в разы!

Маги-врачи, услышав про «укрепление» иммунитета, который им сегодня неоднократно приходилось отключать, все как один злобно скривились. Катя удивленно оглянулась на Нубиса, не понимая, почему он не отчитает дамочку в своем стиле, но по черному магу было видно, что сегодня у него нет сил на лекции. Так что при общем гнетущем молчании, под писк поддерживающих жизнеобеспечение приборчиков, дамочка ловко раскрыла сумку и, продолжая молоть языком, вытащила оттуда кучу розовых коробочек со своим «Здоровином». Вострия издала звук, средний между стоном и рыком, схватилась за переносящую нить и исчезла с раздраженным хлопком. Остальные черные маги-врачи тоже принялись проделывать это же один за другим. Тем не менее, дамочка не осталась одинокой: к ней успели подбежать любопытствующие санитары, и даже некоторые больные приподнялись на кроватях. Один слабым голосом спросил о цене.

– Слушайте, вы! – не выдержала Катя и, ухватив коробку «Здоровина», потрясла ей, как погремушкой. – Валите отсюда со своим фуфломицином! Офигели, что ли?! Вас еще не хватало! Я у себя в лаборатории такого продавана с лестницы спустила! – она растопырила руки и пошла на дамочку.

– Убивают! – завопила дамочка во всю глотку и призывно выпучила глаза на Нубиса. – Доктор, что вы смотрите?! Уберите ее! У меня разрешение администрации!

– Меня нельзя убрать, я сейчас тебя сама уберу! – пообещала Катя, притопнув для убедительности. – Иди, говорю, отсюда, и фуфломицин забирай. Совсем совести нету?

Дамочка взвизгнула «не подходи, уродка» и швырнула в нее коробочкой. Катя попыталась отбить ее на лету, но вдруг с ужасом поняла, что правая рука не слушается. Говорить тоже не получалось. «Инсульт у меня, что ли?» в панике подумала она, но потом догадалась бросить взгляд на дамочку, которая стояла неподвижно и силилась выдавить из себя хоть звук.

Нубис аккуратно сжимал что-то в воздухе обеими руками.

– Драк в палате тяжелобольных не будет, – сказал он спокойно. – Катя, как обычно, права по сути, но не по форме. А вы тут вообще лишняя. Пойдемте, я вас перенесу в комнату дезинфекции, а оттуда перенесет охранник – за ворота.

Он подошел к дамочке и коснулся ее плеча. Оба исчезли. Катя с облегчением пошевелила разморозившейся рукой, прокашлялась вернувшимся голосом и поспешно сделала ноги из палаты. Доставшийся ей бесплатный «Здоровин» она сунула в карман куртки и потом, в лаборатории, открыла. Розовая коробочка с фото улыбающейся белой магини содержала такую же розовую баночку. Баночка была полна огромных шершавых таблеток, при одном взгляде на которые можно было подавиться. Катя размолола одну из них и от нечего делать посмотрела состав. Ну, конечно: мел, крахмал и твердые частички чего-то типа кварцевого песка.

– Фуфломицин, точно. Как с Земли не уезжала, – буркнула Катя и бросила «Здоровин» в утилизатор.

Появился усталый Нубис. Вид у него был растрепанный – несколько шпилек из прически торчали больше чем наполовину. Катя тут же вспомнила про эмоциональный интеллект и решила предупредить его лекцию:

– Я, конечно, извиняюсь, если чего не то сказала, просто они меня очень бесят. У нас тоже ходили, меня разбираться с ними посылали, как самую жуткую.

Нубис махнул рукой.

– Можете не извиняться, сейчас я скорее на вашей стороне, кроме попытки подраться в палате, конечно… Они тут и раньше появлялись, эти представители. А сейчас, в эпидемию, видимо, почуяли выгоду. Скоро начнется нашествие.

– Так пусть директор ваш запретит.

– Вряд ли он на это пойдет. И потом, директор у нас – формальная фигура, а вот главный администратор, то есть Гриц, всегда подобные инициативы поддерживает.

Катя вспомнила белого мага-реабилиолога и сморщилась. Нубис сказал философски:

– В любом случае, особого вреда не будет. А продавцы подобной продукции существовали всегда. Я помню их даже в своем детстве: лекарства другие, а риторика не изменилась. Это какое-то биологическое явление. В природе тоже есть паразиты.

Глава 9

Оказывается, «Здоровин» был лишь первой (хоть и самой популярной в столице) ласточкой. Чем больше появлялось новых больных и нагнетался ужас по информационным нитям, тем больше возникало торговых представителей со всякой чепухой наперевес. Странные микстуры, какие-то брызгалки, таблетки размером чуть ли не с ладонь, чтобы на них уместилась выдавленная магическая картинка – чего только Катя не навидалась за эти дни вместе с врачами. Гриц, конечно, на их жалобы не среагировал: наоборот, прочел лекцию о том, что глупо напирать на чистую науку, когда в мире так много неизведанного. И, возможно, какая-нибудь меловая таблетка или гомеопатические капли с плазмой крови кошмакрухта будут тем неожиданным средством, что повернет эпидемию вспять.

– Неизведанное! – рычала Вострия после этого разговора. – Мы, черные маги, видим прекрасно, из чего оно состоит. А этот белый недоучка, нитей не щупавший, рассуждает!

– Но с другой стороны, нитей так много, и никто не знает всех их свойств, – возразила Кирца. Магиня глянула на ее белую макушку огромными злыми глазами:

– Слушай. Случайно сделать с нитями что-то полезное и сложное типа лекарства – это как случайно написать учебник по микрохирургии. Поняла? А Грицу этот сброд просто приплачивает, чтоб он их впускал.

Спор их прервался прибытием очередного больного: вообще больничным врачам в последнее время было не до раздумий. Случаи неизвестной болезни появились не только в столице, но и еще в пяти крупных городах, и количество больных все росло, а вместе с ним росли паника и продажи паршивого «Здоровина», «Иммунина», капель «Помогаст» и другой чепухи.

Прошло еще пять дней. Катя уже вполне прижилась у Нубиса и смирилась с его утренними и вечерними прогулками – ей и самой после целого дня работы с маленьким перерывом на обед стало не хватать движения. Спорить она с ним тоже перестала: оба сосредоточились на поиске лечения «пустышки» – так прозвали болезнь доктора, поскольку вирус все еще не был обнаружен. Официальное же ее название было «болезнь Нода», по имени первого умершего пациента.

Как-то утром, еще до рассвета, Катя резко проснулась. Сердце колотилось в горле, за окном орало благим басом некое ночное животное. Ей снова снились огромные серые волны, надвигающиеся на нее из океана, холодная тесная пещера и коллеги-врачи, стоящие рядом с ней. Нубис там был и на сей раз выглядел напряженным, но опять уверял, что они во всем разберутся. Из океана медленно поднялась волна выше предыдущих в два раза и неотвратимо поехала к скале. Рев океана стал таким невыносимым, что Катю выбросило из сна.

Несколько минут она лежала тихо, слушая размеренное капанье водяных часов. Потом, осененная неожиданной мыслью, вскочила с кровати и прошлепала по ледяному полу в комнату, где спал Нубис. Она обнаружила мага свернувшимся клубком в обрамлении собственных волос, словно Рапунзель в негативе. Выглядел он абсолютно неживым, поскольку не шевелился и не дышал. Катя понимала, что он просто набрал воздуха каких-нибудь полчаса назад и больше ему пока не надо, но все же – возможно, от жуткого «волнистого» сна – ей стало не по себе. Она быстро положила магу руку на правый бок ближе к подмышке, где располагалось одно из сердец, надавила и успокоилась, ощутив тепло и толчки пульса.

Зато Нубис проснулся и строго уставился на нее правым глазом. Катя отдернула руку и, немного покачиваясь от неудобной позы на корточках, сказала:

– Я извиняюсь. Мне тут просто мысль пришла. У вас есть карта Лины? Я хочу посмотреть расположение городов, где народ заболел. Не пойму, от чего это зависит. Может, какие-то природные условия влияют?

Нубис бросил взгляд на водяные часы.

– Ваша мысль не могла подождать пару тысяч мигов, а не врываться ко мне вместе с вами?

– А что, это очень невежливо? Или вы стесняетесь, что без прически? Тогда я снова извиняюсь.

Нубис медленно сел, опираясь на руки (волосы протащились по полу и накрыли подушку).

– Во-первых, не «извиняюсь», а «извините», – проворчал он. – Во-вторых, какой прок от ваших, Катя, извинений, когда вы потом делаете то же самое. В-третьих, я не стесняюсь, а сплю, и у нас обоих, между прочим, впереди целый день работы…

Продолжая что-то бурчать, он плавно перетек из сидячего положения в стоячее, в который раз напомнив Кате кошку, порылся в книжных полках и выдал ей карту. Катя тут же сходила к печке за угольком и старательно обвела те города, где уже появилась «пустышка», после чего повернула карту к Нубису:

– Вот, смотрите, какой странный разброс. Задеты только крупные города, причем находятся они друг от друга очень далеко.

– Ничего удивительного, – по-прежнему недовольно отозвался черный маг. – У нас есть переносящие картинки, через которые между городами курсируют и маги, и люди. В крупные города идет больший поток, отсюда бОльшая вероятность, что там появится болезнь Нода.

– Ну типа да, логично, – невежливо сморщилась Катя. – Но как быть с тем, что в семьях больных в 80 случаях из ста больше никто не заболевает? Хотя они живут там нос к носу. Как же это получается, что в одном доме «пустышка» не переносится, а между городами – переносится?

– Мы это уже обсуждали. Значит, перенос не воздушно-капельный.

– А какой еще-то? Половой? Так у нас среди больных есть дети и старики лет девяноста. Конечно, мой дед тоже как раз перед инфарктом жениться на какой-то старушенции хотел, но…

– Возможно, через продукты или воду, – повторил Нубис то, о чем они действительно уже говорили.

– Вода точно нет. Смотрите, где города относительно друг друга. Черт знает где. Не может быть, чтобы у них был один источник воды. Да и с продуктами тоже сомнительно. Ну, будем искать пересечения, связываться с поставщиками… А вы, кстати, что-то новое от коллег из других городов узнали?

Нубис качнул головой:

– Нет. Пока они все используют наш же способ, то есть отключают иммунитет и лечат симптомы. В трех городах уже говорят о карантине, столица пока колеблется. Как я и предупреждал, Катя, застряли вы тут надолго.

– Ну и плевать. Лишь бы с мертвой точки сдвинуться. Можно я новости послушаю? Посмотрим, какие сегодня тенденции.

– Что ж, если вы хотите окончательно испортить себе весь день… – желчно сказал Нубис. Катя подошла к столу и сдвинула шпенек на медной пластинке, которая стояла прислоненной к водяным часам. Та завибрировала и за счет этого воспроизвела довольно противный звук:

– …Восемнадцать тысяч мигов сейчас в столице. Эпидемия страшной болезни Нода продолжает свирепствовать в стране. Король, находящийся в данный момент в своей приморской резиденции на окраине Лины, выступил с призывом не поддаваться панике. Главная новость этого дня: магу-временнику Боницию был отправлен вопрос, когда закончится эпидемия. Бониций, исследовав временные нити, сообщил, что у эпидемии, несомненно, будет конец, а пока всем следует обратить внимание на лекарства. На какие именно лекарства следует обратить внимание, маг-временник не уточнил…»

– Катя! – Нубис, сердито крутящий себе пучок в углу, даже слегка повысил голос. – Выключите вы это наконец. Что вы рассчитываете там услышать?

– Да я уже услышала. У вас реально есть маги, которые видят будущее?

– Очень редко, но есть. Но толку в этом никакого, как видите. Нити будущего очень сильно ветвятся, поэтому стоит магу-временнику рассказать, что в точности будет, события сразу идут по другой нити. Из-за этого они все разговаривают такими вот загадками. Еще нити времени может уловить, благодаря своей теории, Делий, но поскольку он их не видит, большая часть информации пропадает или путается… В общем, на помощь с этой стороны я бы не рассчитывал.

– Блин, – сдалась Катя и выключила пластинку-радио. – Ладно, пойдемте на прогулку.

Но даже упоминание о его любимом моционе не исправило Нубисового настроения. Он оставался то ли раздраженным, то ли напряженным и по любому поводу начинал скрипеть, как несмазанная калитка. Хотя жаловаться было впору скорее Кате: на улице шел противный упорный дождь, и если с Нубисовых волос и вощеного костюма капли скатывались, почти их не замачивая, то она постепенно отсырела от ботинок до макушки. Пока они, теснясь за крошечным столиком магазинчика, ели традиционную пресную кашу, Катя даже сказала черному магу: