Читать онлайн Чудесное наследство. Книга 2 бесплатно

От автора

Так уж случилось, что с некоторых пор я стал летописцем славного города Гнэльфбурга и его обитателей – маленьких человечков гнэльфов и пуппитроллей. Несколько раз я отправлялся в крошечную волшебную страну и обязательно привозил из каждой поездки какую-нибудь увлекательную историю. Некоторые истории я пересказал чуть позже сам, а некоторые опубликовал без поправок и изменений – их описал в своих мемуарах забавный мальчишка-пуппитролль Тупсифокс.

Вот и теперь я хочу познакомить вас с еще одной новой историей об удивительных приключениях этого маленького непоседы и его друзей. И пусть он ее расскажет сам. Ведь это Тупсифокс, а не я, был участником всех недавних событий…

Глава первая

Написав три толстенных тетради о наших с дядюшкой злоключениях, я дал клятву больше не прикасаться к перу и бумаге. Но скажите, вы где-нибудь видели пуппитроллей, которые неукоснительно держат данное слово? Я, например, не видел. Не прошло и двух месяцев после нашего последнего с дядюшкой путешествия, как я вновь засел за письменный стол и старательно начал выводить на чистых страницах свои каракули. А что делать?! Нужно же кому-то честно и правдиво рассказать о том, что приключилось со мной, Кракофаксом и нашими новыми друзьями за эти сумашедшие дни и недели. А не то найдется еще какой-нибудь жалкий писака и все исказит, понапишет такое, чего и не было вовсе. Нечто подобное с нами уже случалось. Как говорит мой дядюшка Кракофакс: – «Лучше самому наплести о себе тысячу небылиц, чем доверить это дело другому. Потом хоть не обидно будет.»

Вообще-то я пуппитролль не обидчивый, надо мной сколько хочешь хихикай, я только сам в ответ улыбаться буду. Но и вранья, наглых лживых поклепов я тоже, конечно, не потерплю. Недавно, вот, взяли и обвинили нас с дядюшкой в том, что будто бы мы присвоили себе имя прославленных муми-троллей. Читал я в гнэльфбургской библиотеке книжки про этих забавных существ, похожих на бегемотиков. Ну и что? Ничего у нас общего с ними нет! Разве что, половинки имен одинаковые. Но с таким же успехом нас можно «породнить» и с троллейбусом!

Однако я, кажется, отвлекся от главного. Пожалуйста, извините!

Итак, все началось в один погожий летний вечерок, когда мы с дядюшкой Кракофаксом, накупив разной вкусной всячины, уселись за стол в своем «холостяцком» жилище, чтобы скромно, но весело, отметить очередной дядюшкин день рождения. Гостей мы не позвали: у Кракофакса приятелей не было, а приглашать моих друзей виновник торжества не захотел.

– Лишний перевод продуктов, – сказал он в ответ на мою просьбу позвать хотя бы Пугаллино. – Умных речей от бывшего огородного пугала не дождешься, а слушать глупости и смотреть как тают на глазах горы лакомств, не лучший подарок для именинника. Посидим втроем: ты, я и Кнедлик. Косточки нашему псу я всегда готов отдать без особых душевных мук!

Пришлось мне смириться: спорить с дядюшкой – только нервы себе зря мотать. Однако Пугаллино я все-равно пригласил к утреннему чаю. Вдруг что-нибудь останется от праздничного ужина? Тогда я смогу угостить своего лучшего друга кусочком торта или даже целым бисквитным пирожным!

Мы сидели с дядюшкой за столом и весело болтали, вспоминая некоторые забавные моменты из наших с ним приключений. Кнедлик лежал на полу и, вслушиваясь в разговор двух пуппитроллей, иногда тихо поскуливал – привлекал мое внимание к своей особе.

– А, ты здесь! – отзывался я на его вой и ловко бросал в невидимую собачью пасть – после шести часов вечера Кнедлик становился невидимкой, – куриную косточку или ломтик колбасы.

Дядюшка провожал печальным взглядом летящий по воздуху гостинчик и тяжело вздыхал после того, как скромное угощение исчезало в глотке щенка-привидения.

Правда иногда Кракофакс вместо того, чтобы в очередной раз тяжело вздохнуть, вдруг спрашивал меня: – «А не отправить ли нам Кнедлика на прогулку? Пусть побродит немного, проветрится…»

– И заодно нагуляет аппетит! – радостно добавлял я и вскакивал со стула, чтобы бежать к дверям и выпускать щенка на улицу.

Но каждый раз дядюшка почему-то передумывал и властным жестом заставлял меня сесть на место.

– Пожалуй, не стоит, Тупсифокс, этого делать… – говорил он мне, объясняя причину своих колебаний. – Вдруг наш пес кого-нибудь напугает в темноте? Неприятностей потом не оберешься!

Забота Кракофакса о незнакомых одиноких путниках трогала меня до слез. Такого отзывчивого, как мой дядюшка, пуппитролля, пожалуй, нельзя было разыскать во всем Гнэльфланде!

– Ты такой добрый, – всхлипывал я, вытирая слезы умиления рукавом клоунской курточки, – всех жалеешь, обо всех думаешь… А вот тебя никто с днем рождения не поздравил! Ну, совсем никто!

– Что верно, то верно… Могли бы хоть телеграмму прислать, особо не разорились бы…

И стоило только Кракофаксу произнести эту фразу в третий раз, как внезапно раздался стук во входную дверь и на пороге нашего жилища возник почтальон Брифтрегер.

– Добрый вечер, господа! Вам телеграмма! – сказал он, потрясая в воздухе белым листком. – Да вы не пугайтесь, она поздравительная! У вас сегодня кто-то именинник?

– Да, господин Брифтрегер. Но торжество уже давно закончилось. – Кракофакс небрежно бросил на стол с горой лакомств развернутую газету, подбежал к почтальону, взял у него телеграмму, сердечно поблагодарил и торопливо распрощался: – Всего доброго, господин Брифтрегер! Привет супруге, господин Брифтрегер!

Закрыв за почтальоном дверь, дядюшка вернулся к столу и гордо помахал перед моим носом и носом Кнедлика белоснежным телеграфным бланком с красивой картинкой:

– А это вы видели?! Еще помнят, оказывается, старого пуппитролля!

– Гав! Гав! – весело отозвался Кнедлик.

А я перевел его несвязную собачью речь на гнэльфский язык:

– Читай скорее, дядюшка! Не томи!

Кракофакс поправил очки и, приблизив телеграмму уже к собственному носу, стал медленно читать довольно длинный текст:

– «От всей души поздравляем старую перечницу зпт доверчивого глупышку и двуногого козлика с днем рождения воскл знак желаем ему и дальше оставаться таким же наивным зпт глупеньким зпт простодушным воскл знак очень горюем зпт что не можем сейчас видеть твое позеленевшее от злости личико тчк ха тире ха тире ха воскл знак твои старые знакомые икс зпт игрек зпт зет тчк.»

Дочитав телеграмму до конца, Кракофакс выронил ее из рук, а сам рухнул в кресло. На него было страшно смотреть, так он изменился в течение всего какой-то минуты. Лицо его позеленело, губы тряслись, а глаза стали почти стеклянными.

– Что с тобой?! – испугался я. – Это чья-то дурацкая шутка, не принимай ее близко к сердцу!

– Гав! Гав! Гав! – крутился рядом со мной невидимка Кнедлик. Он тоже пытался утешить дядюшку, но у него это получалось еще хуже, чем у меня.

Наконец Кракофакс пришел немного в чувство и прошептал:

– Я знаю, чьих рук это дело… Это они, злюки…

Ну конечно, дядюшка был прав! Такую «шутку» могли сотворить только жестокосердные злюки Мерзопакс, Скорпина и Грифония!

– Ну, я им покажу!! – прорычал Кракофакс, сжимая бледные кулачки и ударяя ими по подлокотникам кресла. – Они у меня еще попляшут!!

…Так закончился день рождения моего дядюшки Кракофакса.

Глава вторая

Телеграмма была отправлена из далекого города Мерхендорфа – столицы Мерхенштайна. До него ехать и ехать, если вообще когда-нибудь доедешь: о Мерхенштайне, крае полном разных чудес, волшебников, колдунов, всевозможных монстров и призраков, мы знали не по наслышке, мы там уже побывали.

И все-таки дядюшка решил туда снова отправиться. Во-первых, его толкала совершить это безрассудство жажда мести. Во-вторых, он надеялся отыскать в Мерхендорфе проклятых злюков и отобрать у них драгоценную жемчужину, которую те обещали отдать нам за свое освобождение из зеркального плена и которую они потом зажилили самым бессовестным образом.

– Я верну свою жемчужину! – поклялся за завтраком Кракофакс. – Я верну ее и мы откроем в Гнэльфбурге самый лучший магазин игрушек! И тогда мы наконец-то заживем с тобой, Тупсифокс, как настоящие короли!

– Ну, это ты хватил, дядюшка… «Как короли»! На королей мы с тобой вряд ли похожи!

– Хорошо, мы заживем, как принцы! – пошел мой старик на небольшие уступки.

Я не стал спорить с ним дальше, хотя представить Кракофакса в образе юного принца тем более не мог.

– Когда отправимся в путешествие? – деловито спросил я у грозного мстителя. – Особо затягивать с отправкой не стоит: вряд ли злюки станут нас долго ждать в Мерхендорфе. Если они там, конечно, находятся…

– Ты прав, сейчас и поедем. Минут через пять после завтрака.

Я обомлел: столь мало времени на сборы дядюшка еще никогда не отводил! Обычно на такие дела у нас уходило не меньше часа. А тут всего пять минут! Я покачал головой и молча продолжил доедать свой завтрак. А Кракофакс полез под кровать и вытащил оттуда старый дорожный чемодан, который когда-то приобрел в магазине игрушек господина Лапундера по весьма сходной цене.

– Сейчас положим кое-какие вещички и поедем… – пробормотал он, открывая заржавленные замочки и откидывая крышку чемодана. – Главное, не суетиться, тогда все будет в порядке!

И в этот момент к нам заявился гость – мой друг Пугаллино.

– Привет! – сказал он, обращаясь одновременно ко мне, Кракофаксу и Кнедлику. – Как дела?

– Лучше некуда! – ответил я бодро.

А дядюшка сердито пробормотал:

– У кого есть дела, те дома сидят, а у кого их нет, по гостям бродят…

Не обращая внимания на его ворчание, юный гнэльф повернулся лицом к Кракофаксу и торжественно произнес:

– Я слышал, у вас вчера был день рождения? Примите, пожалуйста, в связи с этим событием мои поздравления и этот скромный подарок!

Пугаллино достал из кармана маленькую, покрытую алым бархатом, коробочку и вручил ее дядюшке.

– Что это? – спросил смущенный немного Кракофакс. – Наверное, какой-нибудь выпрыгивающий с воплем чертик?

– А вы посмотрите, – предложил ему Пугаллино. – Открывайте, не бойтесь!

– Да я и не боюсь…

Дядюшка робко приподнял крышку коробочки и… расцвел в счастливой улыбке:

– Часики! Настоящие наручные часики! Именно такие, о каких я мечтал долгие, долгие годы!

– Ну, не совсем они настоящие, – признался Пугаллино, – а чуть-чуть с волшебством. Эти часики любят убегать вперед. Зато потом они могут и постоять, дождаться всех отставших…

– Спасибо, – поблагодарил его Кракофакс, – теперь я начну собирать коллекцию. Мои карманные часы тоже не простые: по щедрости душевной часто прибавляют минут пятнадцать – двадцать к точному времени.

Старый пуппитролль нацепил подарок на запястье левой руки и, полюбовавшись на сверкающий позолотой корпус часов, громко оповестил всех присутствующих в доме:

– Сейчас девять сорок восемь утра. Через две минуты мы с Тупсифоксом отправляемся в путь. Кнедлик, ты останешься с Пугаллино!

– В какой путь? – удивился мой друг. – Куда вы это снова собрались?

Пришлось мне все ему рассказать. Когда я закончил свою сбивчивую речь, Пугаллино вдруг улыбнулся:

– Бывают в жизни совпаденья! Представьте себе, мы тоже едем в Мерхендорф! Но не сегодня, а завтра!

– Кто эти загадочные «мы»? – переспросил Кракофакс, насторожившись. – И на чем эти «мы» туда поедут?

– О, – засиял белозубой улыбкой Пугаллино, – мы отправимся в Мерхендорф целой компанией! Сам господин Дитрих поведет автомобиль, а его мать баронесса Луиза и его дочь Паулина, а также пес Шнапс, привидения Ольгерд и Ганс-Бочонок, ну и, конечно, я разместимся в трейлере. Жаль, что Улла-Зеркальная Принцесса с нами не поедет, с ней было бы еще веселее.

Кракофакс многозначительно посмотрел на меня:

– По-моему, там явно не хватает двух пуппитроллей. Как ты считаешь, Тупсифокс?

– Если бы только их не хватало! В этой компании не хватает еще одного маленького песика!

– Гав? – тихо гавкнул Кнедлик и приподнял правое ухо вверх, а левое опустил вниз.

– Да-да, именно его! – уточнил я свою мысль.

Пугаллино развел руками:

– Это от меня, увы, не зависит. Я, конечно, попробую поговорить с Паулиной. Если она попросит отца и бабушку взять вас с собой, то вряд ли они смогут ей отказать в ее просьбе. Девчонка умеет их уговаривать, в этом она не знает себе равных!

– Мы много места не займем, – пообещал дядюшка. – В крайнем случае засунем Кнедлика в багажник.

– Гав! – гавкнул обиженно мой щенок. – Гав!

– Не сажать же тебя себе на голову! – огрызнулся Кракофакс. – Впрочем, кажется, мы уже допустили такую оплошность…

Не обращая внимания на ставшее привычным ворчание дядюшки, я спросил:

– Значит, наш скоропалительный отъезд в Мерхендорф откладывается на завтра?

– Придется отложить, ничего не поделаешь.

Кракофакс закрыл чемодан, задвинул его обратно под кровать и пояснил мне свое решение:

– Терпеть не могу путешествовать с пересадками. Да еще разыскивая при этом хлеб насущный. А тут, глядишь, и довезут, и накормят… Глупо упускать такой шанс, Тупсифокс, очень глупо!

Я подумал, подумал и охотно с ним согласился: хватит с нас предыдущих глупостей, зачем делать новые!

Глава третья

Идея захватить с собой в Мерхендорф еще и двух пуппитроллей с щенком-привидением впридачу так понравилась Паулине, что она тут же побежала к отцу упрашивать его не отказывать ей в «этой скромной просьбе».

– Хорошо, хорошо, – сказал Дитрих Фитингоф, поднимая вверх руки и делая вид, что сдается на милость победителя, – я не возражаю. После того, как моя дорогая мамочка привезла нам свое чудесное наследство – несколько милых привидений, – меня уже ничем не удивишь. Да и парочка пуппитроллей, этих замечательных крошек, нам, пожалуй, пригодятся: не дадут заскучать и расслабиться.

– Кнедлик тоже не даст заскучать! – воскликнула Паулина, не заметив в словах отца скрытой иронии. – Он такой веселый и шустрый!

– Что ж, повеселимся вместе.

И Дитрих Фитингоф отправился на службу в археологический институт, в котором он заведовал отделом, изучающим пропавшие бесследно древние племена.

А Паулина помчалась к бабушке добиваться и от нее согласия прихватить с собой в Мерхендорф еще троих попутчиков. Секунд через пять или шесть это согласие было получено. А вместе с ним фрау Луиза передала нам приглашение заглянуть к ней сегодня вечерком, чтобы получше познакомиться перед дальней дорогой.

– Придется идти, – притворно вздохнул дядюшка, узнав о приглашении. – Терпеть не могу вести светские беседы! Вместо того, чтобы наслаждаться ужином, – кстати, а нас им угостят?! – я вынужден буду следить за тем, как бы чего не ляпнуть лишнего.

– Я тебя понимаю, – вздохнул я совсем не притворно. – Я тоже буду вынужден следить за своей речью.

Кракофакс ехидно улыбнулся:

– А вот в этом ты ошибаешься, дорогой племянничек! Ты прикусишь язык и вообще не проронишь ни единого слова! Ты меня понял, Тупсифокс? Иначе ни в какой Мерхендорф я тебя не возьму!

– Хорошо, пожалуйста… Буду нем, как рыба…

Услышав мое обещание, дядюшка слегка успокоился и уже гораздо ласковее сказал:

– Иди помойся и причешись. А заодно приведи в порядок свой костюм и обувь. И постарайся выглядеть в гостях настоящим джентльменом!

– Глухонемым джентльменом, – внес я поправку в дядюшкины слова и пошел в ванную комнату принимать душ.

Глава четвертая

Я тоже умел выполнять свои обещания. Поэтому, придя в гости к старой баронессе, я не проронил за весь вечер ни единого слова, как бы меня не старались спровоцировать на это многочисленные домочадцы фрау Луизы. Я даже не поздоровался, войдя в чужой дом, а когда мне стали задавать вопросы «Как тебя зовут, мальчик? Чем ты занимаешься в свободное от учебы время? Не захворал ли ты?» я, тем более, не открыл рта. Вдруг я скажу что-нибудь не то и испорчу о себе представление? Тогда дядюшка наверняка не возьмет меня в Мерхендорф и я останусь в Гнэльфбурге в полном одиночестве на целый месяц а то и больше.

Отчаявшись добиться от меня хотя бы простого мычания, старая добрая баронесса прошептала:

– Бедный ребенок! Надеюсь, со слухом у тебя все в порядке? Ты хотя бы слышишь?

В этот момент в гостиной звякнули ножами и вилками, и я невольно вздрогнул.

– Он слышит! – обрадовалась фрау Луиза. – Значит, еще не все потеряно! Я попробую излечить его от немоты!

– Спасибо, – поблагодарил за меня смущенный Кракофакс, – но мой племянник уже заканчивает курс лечения. Завтра последний день, завтра он должен заговорить!

– В котором часу вам к врачу? – поинтересовалась баронесса. – В одиннадцать мы уезжаем!

– Нам к девяти. В одиннадцать будем у вас, – пообещал дядюшка и вытер платочком пот со лба.

– Прошу к столу! – заглянула в комнату бабушки Паулина. – Все уже собрались, ждем только вас!

Но Паулина слегка ошиблась, в гостиной была только часть семейства: сам Дитрих Фитингоф, его жена фрау Эльза и старшая сестра Паулины Урсула. Брат Карл с супругой Евой и годовалым сыночком Генрихом, увы, еще задерживались. Не было за столом и Зеркальной Принцессы Уллы. Зато Пугаллино, Ганс-Бочонок и рыцарь Ольгерд уже давно сидели на своих стульях и нетерпеливо мяли в руках накрахмаленные салфетки. А под столом ждали угощений овчарка Линда, невидимка Шнапс и, конечно, наш Кнедлик.

Когда мы с дядюшкой заявились в гости к баронессе, Пугаллино представил нас обитателям этого дома, поэтому лишних реверансов нам, к счастью, делать больше не пришлось и мы спокойно уселись на подготовленные заранее места – в два высоких кресла с грудами диванных подушек – и повязали себе на грудь салфеточки.

– Что-то наш Карл сегодня опаздывает, – сказал глава семейства, поднимаясь для того, чтобы произнести первый тост. – Наверное, его часы страдают одышкой и немного отстают…

– Надеюсь, он мне их подарит! – воскликнул тут же Кракофакс.

И, краснея, объяснил свою излишнюю горячность:

– Видите ли, дамы и господа, я собираю коллекцию часов с удивительными свойствами. Часов с одышкой в моей коллекции пока еще нет.

– Успокойтесь, будут, – пообещал Дитрих Фитингоф и произнес подготовленный заранее тост в честь «новых друзей, взваливших на свои хрупкие плечи заботу о всеми любимом Кнедлике».

– Святая правда! – вздохнул дядюшка. – Именно «взвалили»! Что поделать, любовь к животным – моя слабость!

И он постарался незаметно для посторонних глаз лягнуть ногой в нос невидимку Шнапса, который тянулся к его вилке с насаженным на нее кусочком хорошо прожаренного бифштекса.

Внезапно в прихожей раздался звонок, и Паулина с криком «А вот и Карл наконец-то пришел!» побежала открывать дверь своему старшему брату и его семейству.

– Простите за опоздание, – сказал Карл, входя в гостиную. – Всем привет!

– Какой чудесный песик! – проворковала Ева, склоняясь к Кнедлику, который вертелся возле ее ног, словно юла. – Дай-ка я тебя поглажу!

– Ой! – вскрикнула она через секунду. – Куда ты подевался?!

– Ольгерд, – попросила спокойным голосом фрау Луиза, – поставь, пожалуйста, правильно стрелки в настенных часах. Сейчас ровно шесть вечера.

– Слушаюсь, моя госпожа! – ответил невидимка-рыцарь и, не касаясь сапогами пола, пересек просторную гостиную, взлетел к часам и помог большой стрелке вскарабкаться на самую вершину циферблата. После чего так же бесшумно вернулся к столу и занял за ним свое место.

– Ну вот, опять начались ваши сюрпризы! – раздраженно проговорила Ева и, взяв у супруга сыночка Генриха, подошла к большому зеркалу, чтобы поправить прическу.

Сначала ее не слишком удивило то, что Генрих, увидев свое отражение, вдруг начал гримасничать и корчить самому себе смешные рожицы. Подумаешь, обычное дело, ребенок забавляется! Но когда она перевела взгляд от Генриха отраженного в зеркале на Генриха, который был у нее на руках, то обомлела: настоящий Генрих сидел с довольно постным выражением лица и тупо смотрел на свое зеркальное отражение, затеявшее игру под названием «Сострой тысячу рож».

– Чертовщина… Какая-то чертовщина… – прошептала бедная гнэльфина и хотела, было, отойти от зеркала, как вдруг ее собственное отражение умоляюще пробормотало: – «Куда же ты? Не уходи!» И, превратившись в забавную толстушку, стало кружиться в вальсе, держа на вытянутых руках улыбающегося Генриха, который тихо приговаривал в такт: – «Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три!» и при этом успевал выпускать изо рта большие пузыри, громко лопающиеся при слове «три».

– Хватит, Улла! Пошутила и будет! – строго прикрикнула спустя минуту старая баронесса на расшалившуюся Зеркальную Принцессу. – Еве может не понравиться твоя забава!

Зеркало тут же затуманилось, толстушка с мальчиком в нем пропали, а через секунду гладкая поверхность стекла вновь отразила Еву с Генрихом на руках.

– Оказывается, здесь это называется «безобидной забавой»! – проговорила перепуганная гнэльфина, обернувшись лицом к не менее перепуганному супругу. – Ты представляешь, что может нас ожидать в дальнейшем?!

– Ну-ну, успокойся… – Карл снова взял у жены ребенка и прижал его к груди. – Садись к столу, сюрпризов, надеюсь, больше не будет.

«Жаль, – подумал я, – веселье только, по-моему, и началось!» Но вслух ничего не сказал, помня о своем обещании молчать в гостях как рыба.

Ева, словно лунатик, приблизилась к стулу, на котором восседал тучный невидимка Ганс, и…

– Простите, милая фрау, но здесь занято. Впрочем, я с удовольствием уступлю вам свое место!

Ганс-Бочонок поднялся со стула и, подхватив собирающуюся упасть в обморок Еву под локотки, посадил ее на мягкое сиденье.

– Вам налить шампанское? – галантно спросил он бледную, как мел, гнэльфину.

– Воды… Дайте, пожалуйста, мне простой воды! – простонала Ева и закрыла глаза.

– Дорогая, ведь я тебе рассказывал о том, что может нас здесь ожидать! – с легким упреком пробормотал ее супруг, подавая стакан с прохладной жидкостью. – Неужели ты забыла, что моя бабушка получила в наследство вместе с замком еще и четверку привидений? Но они безобидные, к ним нужно только привыкнуть!

– Я давно к ним привыкла, – поддержала сына фрау Эльза. – Ну подумаешь, кто-то вышел из стены, а не из двери. Не большая, в общем-то, разница.

Желая перевести неприятный разговор в другое русло, глава семейства предложил тост за «юное поколение», а затем еще раз сообщил о том, что завтра он и вся «славная компания» отправляются в Мерхендорф почти на целый месяц.

– Вот это меня пугает гораздо больше, чем шуточки наших невидимок, – вздохнула фрау Эльза. – Ехать по дорогам Мерхенштайна в машине, по-моему, сплошное безумие. Вспомни, Дитрих, что тебе рассказывали в детстве об этом крае, и ты поймешь какую глупость хочешь теперь совершить!

– Половина рассказанного – сказки, – с улыбкой ответил жене господин Фитингоф.

– А другая половина?

Отец Паулины слегка замялся:

– Легенды… Мифы… Предания…

– Ты посмотри, кто сидит за столом и под столом, а потом уж уверяй, что все рассказанное «мифы и предания»! Где гарантия, что в Мерхендорфе все такие ангелочки?

– Вот наши «ангелочки» и станут охранять нас в пути, – вывернулся господин Дитрих. – Для этого я и беру их с собой.

Однако фрау Луиза продолжала настаивать на своем:

– Все-таки я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, Дитрих, если бы ты полетел в Мерхендорф на самолете. И, разумеется, прихватил бы с собой фрау Луизу и Паулину.

– Мои друзья тоже мечтают взглянуть на родной замок, – сказала с легкой обидой в голосе старая баронесса. – Нужно уважать и чужие чувства!

– Вот ваши друзья и поедут в трейлере, – не сдавалась фрау Эльза. – А вам рисковать я не позволю.

Господин Фитингоф понял, что семейное торжество начинает плавно переходить в семейную ссору, и поспешил вмешаться в препирательства двух гнэльфин.

– Хорошо, Эльза, мы полетим на самолете. Мне самому хочется попасть пораньше на раскопки древнего городища айсфогелей. Не дай Бог, если золотой шлем Зверкса Третьего найдут до того, как я приеду! Но скажи, кто сядет за руль моего автомобиля? Ты об этом подумала?

В разговоре возникла пауза.

Но длилась она недолго. Смущенно покашляв, Ганс-Бочонок вскоре проговорил:

– Простите, дамы и господа, но если все так складывается, то… Одним словом, машину поведу я сам. Дело нехитрое, я справлюсь.

– Тебя остановит первый же дорожный патруль! – воскликнул господин Дитрих. – Точнее, не тебя, а машину! Ведь за рулем полицейские никого не увидят!

– Да, проблема… – вздохнул Ганс. – Эту мелочь я как-то не учел…

Тут в оживленную беседу взрослых вмешалась Паулина.

– Безвыходных положений не бывает, – сказала она решительно. – Если хорошенько подумать, то можно что-нибудь придумать.

– Покрасить его, что ли, прикажешь? – хмыкнул насмешливо мой дядюшка, кривя рот и мысленно прощаясь с возможностью бесплатной поездки в Мерхендорф.

– А что, – обрадовалась Паулина, – возьмем и покрасим! Да, Урсула? Ты мне поможешь?

И она с надеждой посмотрела на свою старшую сестру.

– Хочешь сделать из меня визажиста привидений? – улыбнулась Урсула. – Попробовать можно, я не возражаю!

– Вот и отлично, – радостно потер руки господин Дитрих, – а теперь продолжим наше скромное торжество. Все заботы и проблемы прошу оставить до завтра. «Утро вечера мудренее», не правда ли?

Глава пятая

Господин Дитрих, конечно, ошибся: откладывать покраску Ганса-Бочонка до следующего утра ни Урсула, ни Паулина вовсе не собирались. Проводив гостей до порога, они прошмыгнули в ванную комнату и достали из шкафчиков и с полок все краски, которые только там были.

– Боюсь, что этого нам не хватит, – тоном знатока сказала Урсула. – И потом, здесь всего четыре цвета.

– У меня есть набор художественных красок, – вспомнила Паулина. – А у папы в гараже оставалась целая банка красной автомобильной краски!

– Чудесно, она пойдет для сапог.

– А чем мы покрасим Гансу одежду?

– Разведем в тазике пузырек с синей тушью, замочим в ней, а потом высушим феном.

– Тогда и шляпу нужно сделать красной, – предложила Паулина. – А волосы, усы и бороду – каштановыми.

– О бровях не забудь! И еще о ресницах!

– А вот ресницы должны быть черными. Губы тоже можно покрасить автомобильной краской… Или лучше губной помадой? Ну той, которая не стирается?

Проведя «художественный совет», сестры рьяно взялись за дело. Затащив упирающегося Ганса-Бочонка в комнату Урсулы, они приступили к работе. Сначала юные визажистки сделали самое трудное: сотворили бедняге Гансу лицо. Тональная пудра, губная помада, черная тушь, автомобильная краска, белила – все было пущено в ход. Пригодилась даже обычная синька: ею сестры слегка смазали привидению нос.

– Лучше пусть будет синий, чем красный, – сказала Урсула. – Все-таки наш Гансик не Санта-Клаус!

Расписав от души лицо толстячка Бочонка, сестрички приступили к покраске его усов, бороды и пышной шевелюры. Не забыли они, разумеется, и про брови, и про ресницы. Покончив с «портретом» Ганса, они старательно затонировали ему руки и покрыли ногти розоватым лаком.

– Ну, красавчик, – сказала Урсула, нанося последний штрих на физиономию своей жертвы, – теперь поработай сам. Вот тебе таз с разведенной краской, замочи в нем одежду. А затем кистью пройди по сапогам.

– Для сапог мы приготовили вот эту краску, – показала Паулина на банку, которую она принесла из отцовского гаража. – Смотри не перепутай!

– Слушаюсь, фроляйн, – печально прогудел Ганс-Бочонок. – А можно я погляжу в зеркало?

– Это еще зачем? – удивилась Урсула.

– А вдруг мне что-нибудь не понравится? Так вы сразу переделаете…

Урсула подала Гансу небольшое зеркальце и обиженно фыркнула:

– Какой ты, оказывается, капризный! Ну на, полюбуйся!

Едва увидев свое отражение, несчастная жертва искусства жалобно всхлипнула:

– Боже мой, неужели это я?!

– А кто же еще? – искренне удивилась Паулина. – Конечно, ты, дядюшка Ганс. Можешь не сомневаться!

– А где мои уши? Где бородавочка с правой щеки? Куда подевался маленький прыщик с кончика носа? – не унимался причитать Бочонок.

Урсула сжала в негодовании губы и хлопнула себя ладонями по бедрам:

– Ну извини, про уши мы случайно забыли, сейчас покрасим. А вот зачем тебе прыщик и бородавка?!

Привидение пожало плечами:

– Не знаю… Я к ним привык… Без них я не я…

Паулине стало жаль Ганса-Бочонка и она пообещала:

– Не волнуйся, сейчас мы тебе покрасим уши, а потом и бородавку на нос приляпаем. И прыщик, конечно, тоже!

– Бородавку на щеку, – робко поправило ее привидение, – причем, на правую!

– Вот капризуля, – поморщилась Урсула, вновь принимаясь за покраску Бочонка, – другой на его месте спасибо сказал бы за бесплатную косметическую операцию, а этот все чем-то недоволен!

Минут через пять Паулина спросила привидение:

– Ну, дядюшка Ганс, теперь все на месте?

– Кажется, да, – пролепетал толстячок, заглядывая снова в зеркало.

– Прекрасно! – обрадовалась Урсула и бросила кисточку в стакан с водой. – С одеждой и сапогами справишься сам, а мы уходим. Паулина, за мной!

Юные художницы вышли из комнаты и затворили за собою дверь. Уже находясь в коридоре, Урсула тяжело вздохнула и прошептала:

– Никогда не думала, что быть визажистом – это так трудно. Особенно визажистом привидений!

Глава шестая

Всю ночь Кракофакс не спал, ворочаясь с боку на бок в постели и мешая спать мне и Кнедлику. А едва рассвело, он вскочил с кровати, подбежал к нам и принялся трясти меня за плечо.

– Тупсифокс, вставай скорее, меня осенило!

– Ты передумал ехать в Мерхендорф? – сквозь сон пробормотал я и зарылся поглубже носом в подушку. – Весть приятная, но с ней можно было бы и подождать…

– Нет, я не передумал, мы едем! Точнее, летим!

Я резко перевернулся с живота на спину, широко открыл глаза и удивленно посмотрел на сумасброда-дядюшку.

– Мы полетим на ковре-самолете? Или верхом на метелке?

Кракофакс в ответ недовольно поморщился:

– Забудь, Тупсифокс, про эти допотопные транспортные средства! Хватит, налетались мы на них, вспоминать даже об этом не хочется! Мы полетим на пассажирском лайнере в салоне первого класса – вот что меня осенило!

Мои глаза раскрылись еще шире:

– Ты разбогател, дядюшка?! Когда?! Ведь вечером у тебя не было, кажется, ни единого гнэльфдинга в кармане?!

– Ты и сейчас его там не найдешь. Зато на моих плечах есть голова! И она отлично умеет думать!

Кракофакс присел на хвост невидимки Кнедлика и с жаром принялся делиться со мной своим «гениальным планом» перелета из Гнэльфбурга в Мерхендорф.

– Все очень просто, Тупсифокс! В трейлере мы доберемся до аэропорта – ведь сначала мы все поедем туда провожать господина Дитриха с его дочкой и мамашей? А затем ты, я и этот нахальный пес – дядюшка метко щелкнул в лоб невидимку Кнедлика, – заберемся в сумку старой баронессы и… В общем, ты меня понял!

– Не совсем, дядюшка… Неужели наш Кнедлик сможет уместиться в дамской сумочке? Да еще вместе с нами?

– А мы его уменьшим в размерах. И сами уменьшимся. Ты забыл, что я умею это делать? Я превращу твоего хвостатого дружка в крошечную собачку и… В общем, ты меня понял!

Кнедлик, услышав дядюшкины слова, печально провыл и стал видимым.

– Шесть утра, – тут же отметил Кракофакс и посмотрел на циферблат настенных часов. – А на этих полночь. То-то я мучился бессонницей!

– Прости, дядюшка, но ты ошибся: на них полдень.

– Вот как? Значит, скоро они покажут точное время! Через каких-то шесть часов! А ты предлагал мне выбросить их в мусорный бак… Они еще нам послужат, Тупсифокс!

Старый пуппитролль поднялся с собачьего хвоста и с удовольствием потянулся.

– Ну, дорогой племянник, вставай! Нас ждут великие дела!

И Кракофакс, мурлыча под нос веселый мотивчик, чуть ли не в припрыжку поскакал в ванную комнату умываться и чистить зубы.

Глава седьмая

Ни к какому врачу лечить меня от немоты мы, разумеется, не пошли. Моя «болезнь» исчезла сама собой, едва мы с дядюшкой покинули гостеприимный дом славной семейки Дитриха Фитингофа. Поэтому, придя к ним на следующий день в десять тридцать утра, я сразу же с порога громко и четко произнес:

– Привет! Вот и мы! Пора отправляться в путь!

– Он заговорил! Он заговорил! – обрадовалась старая баронесса и, взяв меня под мышки, приподняла вверх и влепила поцелуй прямо в лоб. После чего поставила обратно на пол и покатила к себе в комнату отдавать последние распоряжения верным помощникам-привидениям.

А минут через пятнадцать вся орава путешественников уже сидела в большом и просторном трейлере. Дитрих Фитингоф в сотый раз проверил тормоза и переключатель скоростей и, уступив водительское кресло Гансу-Бочонку, не очень решительно проговорил:

– Ну, красавчик, приглашаю вас на первый экзамен по вождению. Если до аэропорта мы доберемся без приключений, то, так и быть, я разрешу вам совершить путешествие в Мерхендорф.

Толстяк с сопением взгромоздился на место водителя и нежно потрогал загорелыми лапищами руль.

– Шутите, хозяин… Ну какой я красавчик! Это ваши дочки меня так разрисовали.

Он мельком взглянул в висевшее перед ним зеркальце и тихонько хмыкнул, поглаживая пышные каштановые усы:

– Шут я гороховый, а не красавчик! Честное благородное слово, шут!

И добавил с легкой грустинкой в голосе:

– Хорошо, хоть наша Уллочка меня не видит. То-то бы она надо мной посмеялась!

Услышав его слова, рыцарь Ольгерд, как эхо, печально отозвался:

– Что ж в этом хорошего, Гансик? Ей ведь тоже хотелось повидать родной замок, его древние, древние стены увитые плющом и диким виноградом, взглянуть на заросший зеленой травкой двор…

– Посмотреть на все это Улла может и в своем волшебном зеркале, – ответила на его причитания старая баронесса и сердито заерзала в мягком кресле. – Слава Богу, она умеет это делать! А вот везти ее в драгоценном зеркале по ухабам, да еще когда за рулем сидит размалеванное чудовище, – большой риск и большая глупость!

– Мы поедем по шоссе, – напомнил ей Ганс-Бочонок, нисколько не обидевшись на новый «ласковый» эпитет. – От Гнэльфбурга до Мерхендорфа великолепная автострада!

– И ты думаешь, что вы с нее ни разу не свернете? – с легкой ехидцей спросила начинающего водителя упрямая старушка.

– Надеюсь, нет.

– Я тоже на это надеюсь, – поддержал Ганса-Бочонка мой дядюшка. Он вдруг начал почему-то нервничать, затеребил пальцами свою шляпу, которая лежала у него на коленях, заметно побледнел. – Может быть, пока мы едем до аэропорта, машину поведет сам господин Дитрих? А господин «Мастер на все руки» у него немного поучится?

– Да я и так умею машину водить, – успокоил Кракофакса Ганс-Бочонок. – Дело нехитрое!

В этот момент в салон трейлера заглянула фрау Эльза.

– Все на месте? – спросила она. – Никого не забыли?

– Все тут, – весело доложила матери бойкая Паулина, – можно ехать!

– Ты, все-таки, их пересчитай, – обратилась фрау Эльза к супругу, – так будет надежнее.

Пришлось Дитриху Фитингофу вылезать из кабины и устраивать путешественникам перекличку.

– Мама? – произнес он почему-то вопросительным тоном и загнул на правой руке один палец.

– Слава Богу, я еще не призрак! – ответила насмешливо ехидная старушка.

– Паулина? – не сбиваясь с выбранной тональности, проговорил глава семейства и загнул второй палец.

– Я здесь! – откликнулась его дочка и на всякий случай подпрыгнула в кресле.

– Пугаллино?

– Здесь! – Мальчишка-гнэльф, он же бывшее огородное пугало, махнул господину Дитриху рукой.

– Тупсифокс? Кракофакс?

– Такую мелочь, как мы, можно выкликать и парами, – буркнул мой дядюшка обиженно. И добавил: – Конечно, мы здесь! Неужели вы нас не видите?!

Отец Паулины ему не ответил и продолжил перекличку.

– Ганс?

– Я тут, за рулем! – гаркнул Бочонок.

– Ольгерд?

– Так точно, здесь! – по-военному отрапортовал рыцарь-невидимка.

– Шнапс?

– Гав!

– Кнедлик?

– Тяф!

Дитрих Фитингоф посмотрел на свои руки: девять пальцев были сжаты в кулаки и только мизинец на левой руке сиротливо торчал в сторону.

– Их девять… Где десятый?

– Ну вот, так я и знала! – воскликнула фрау Эльза, ударяя себя по бедрам пухлыми ладошками. – С этими привидениями только свяжись, обязательно выйдет какая-нибудь неприятность!

– А по-моему, все на месте, – попыталась успокоить родителей добрая Паулина. – Сейчас я сама всех пересчитаю!

И она быстро-быстро досчитала до девяти. И – смолкла.

– Вот видите! – почему-то обрадовался ее отец. – Я говорил, их девять!

– «Их»! – передразнил Дитриха Фитингофа мой самолюбивый дядюшка. – Могли бы сказать «нас»!

Господин Дитрих посмотрел ошалелым взглядом на Кракофакса, потом на свою супругу и вдруг хлопнул себя по лбу кулаком (пальцы-то у него были сжаты!):

– Десять!! Нас десять!! Ну, слава Богу…

И он, облегченно вздыхая, согнул мизинец на левой руке и окончательно стал похож на боксера, готового вступить в бой с любым соперником.

– Поезжай, Дитрих, – умоляюще попросила фрау Эльза супруга. – Поезжай, пока еще кто-нибудь не пропал! Счастливого пути! Как только прилетите в Мерхендорф, сразу же позвони! Из аэропорта тоже позвони, а то я буду волноваться, как вы туда доехали!

– С ветерком доедем, фрау Эльза, с ветерком! – «подбодрил» ее Ганс-Бочонок. – Это я вам обещаю!

– Дверца трейлера захлопнулась и мы поняли, что еще немного и вся наша компания отправится в путешествие.

– Жаль, что Уллочка не пришла с нами проститься, – снова пробубнил у меня над ухом рыцарь Ольгерд. – Все-таки мы с ней не увидимся целый месяц!

– Обиделась на госпожу баронессу вот и не пришла прощаться, – прогудел Ганс-Бочонок ему в ответ. – Женщины такие обидчивые!

– Еще один намек в мой адрес и я тоже обижусь, – снова заерзала в кресле старая баронесса.

– Разве я на что-нибудь намекал? – удивился Бочонок. – Я что думал, то и сказал!

Трейлер резко дернулся, так же резко остановился и, снова рванувшись с места, медленно покатил по дорожке усыпанной мелким гравием в сторону автомагистрали.

– Ура, поехали! – издала радостный вопль Паулина и громко захлопала в ладоши.

– Не думал, что окажусь в театре, – прошипел мой дядюшка и гордо скрестил на груди руки. – Спектакль еще толком не начался, а уже раздались аплодисменты. Что-то будет дальше?!

Глава восьмая

Не знаю, что имел в виду мой дядюшка Кракофакс под словами «спектакль еще не начался». Может быть, рассказы рыцаря Ольгерда, которыми тот принялся угощать своих попутчиков, едва трейлер, ведомый лихим усатым автогонщиком, выбрался за пределы Гнэльфбурга и помчался по одной из главных магистралей в сторону аэропорта? Так я вам сразу скажу, что этот спектакль артисту не удался. Ольгерд нас всех просто усыпил, монотонно бубня о каких-то Прекрасных Дамах, Рыцарях Круглого Стола, драконах, чародеях, злых и добрых волшебниках… Казалось бы, его истории должны были быть очень интересными – кто не любит послушать о драконах и великих магах? Но наш рассказчик поведал о них так, что у всех слушателей сами собой стали слипаться глаза, а от ужасной скуки жутко свело скулы.

Первой не выдержала словесной пытки Паулина.

– Хватит! – попросила она рассказчика-зануду. – Мы еще не обедали, а я уже сыта по горло и хочу спать. Какие-то у вас, дядюшка Ольгерд, сказки тоскливые!

– Это не сказки, милая Паулиночка, это сущая правда!

В трейлере раздался дружный смех.

– Клянусь, это правда! – повторил невидимка-рыцарь.

Вторая волна уже оглушительного хохота сотрясла салон трейлера.

Когда веселье немного поутихло, фрау Луиза решила придти на помощь обиженному рассказчику:

– Верно, Ольгерд, твои истории не сказки. Это – фэнтэзи.

– Только без всякой фантазии! – хихикнула Паулина.

– В них нет перца, – глубокомысленно изрек Ганс-Бочонок.

– И нет соли, – улыбнулся мой дядюшка. – Они пресны, как… как…

Он не нашел подходящего сравнения и показал на свою шляпу:

– Как эта шляпа!

Невидимка-рыцарь тяжело вздохнул и пробормотал:

– Хорошо, я замолкаю. Истории с перцем и солью пусть вам рассказывает мой друг Гансик, он их знает в избытке.

– Что верно, то верно! – самодовольно рассмеялся Ганс-Бочонок. – Вся голова ими забита, честное слово!

– Для мудрых мыслей и места, наверное, не осталось? – хихикнул мой дядюшка. – Ну что ж, приятель, поделитесь этими историями с нами, а мы их послушаем!

Но против историй с солью и перцем внезапно воспротивилась старая баронесса.

– Нет-нет, – сказала она, – только не здесь и только не это! Пусть лучше Ганс внимательней смотрит на дорогу, а мы с вами молча поглядим в окна. Такие красивые виды вокруг открылись, а мы, словно слепые, сидим и ничего не видим.

Всем стало стыдно после ее слов, и мы поскорее прильнули к чистым окошкам трейлера. Даже мой дядюшка, вскарабкавшись на плечо рыцарю Ольгерду, прилип носом к толстому стеклу: а уж его-то трудно было пронять какими-либо упреками!

Пейзажи вокруг предстали, и верно, на редкость удивительные: высокие холмы, поросшие лесами, стеной стояли на горизонте; в низинах расстилались поля с золотой, как летнее солнце, пшеницей; кое-где зеленым ковром проступали луга с крошечными озерцами; а над этими холмами, лесами, полями, лугами, озерами плыли куда-то в даль в бездонной синеве, похожие на огромных белых барашков, кучевые облака…

«Как он красив, мой Гнэльфланд! – подумал я невольно, поправляя сползший на глаза клоунский колпак. – Хоть в рамку вставляй и на стенку вешай!»

Именно тогда я впервые пожалел, что лишен дара живописца: ах, какие картины я смог бы нарисовать! Получше любого Дюрера и Конфитюра!{Дюрер – великий немецкий художник. Конфитюр – гнэльфбургское привидение, тоже художник.}

Глава девятая

В аэропорт мы прибыли минут за сорок до вылета пассажирского лайнера в Мерхендорф.

– Нужно поспешить! – сказал Дитрих Фитингоф, помогая Гансу и Ольгерду выгружать из салона трейлера коляску с фрау Луизой. – Я займусь багажом и билетами, а Паулина пока постоит с бабушкой у окна. Всем остальным сидеть в машине и не высовываться!

– Мы в буфет! На минутку! – Кракофакс дернул меня за рукав курточки и спрыгнул с подножки на землю. – Выпьем стаканчик лимонада и немного промнемся.

– Кнедлик, за мной! – скомандовал я своему песику и бросился догонять шустрого дядюшку (успев при этом шепнуть на ухо изумленному Пугаллино, чтобы они нас не ждали и спокойно ехали в Мерхендорф без всяких задержек).

Забежав в здание аэропорта, мы с дядюшкой остановились и огляделись по сторонам.

– Вот здесь они будут проходить на посадку, – догадался вскоре Кракофакс и показал на какую-то странную кабинку. – Здесь мы их и подкараулим!

Мы с Кнедликом удивленно посмотрели на своего «главнокомандующего».

– Гав? – не выдержал первым Кнедлик. – Стоило ли нам удирать от веселой компании, чтобы потом снова на нее охотиться?

– Вы ничего не понимаете! – сморщился недовольно дядюшка. – Во-первых, нам всем троим нужно стать чуть-чуть поменьше в размерах. Вы же не хотите передавить друг друга в тесной дамской сумочке? Во-вторых… Впрочем, хватит объяснений! Время не терпит! А первый опыт по уменьшению проведем на Кнедлике.

– Га-ав?!. – поднял правое ухо вверх, а левое уронил вниз удивленный песик. – Почему на мне?!

– Потому что все настоящие ученые проводят сначала опыты на собаках, кроликах, лягушках и мышах. Ловить мышей, искать лягушек и бегать в зоомагазин за кроликами у нас не осталось времени. Так что этот бинокль, – тут дядюшка вытащил из бездонного кармана своего старенького плаща игрушечный детский бинокль, – мы испытаем на тебе, Кнедлик. Другой собаки, извини, у меня под руками нет!

Не дожидаясь от нас новых глупых вопросов, Кракофакс навел окуляры бинокля – перевернув его предварительно задом наперед, – на притихшего и испуганного пса и прошептал одно из волшебных заклинаний. А через несколько секунд, когда оторвавшись от бинокля взглянул на Кнедлика и увидел его уменьшенным раз в десять, он радостно прошептал:

– Ура, сработало! Ну, Тупсифокс, теперь твоя очередь уменьшаться!

Волшебник-пуппитролль навел окуляры на меня и снова произнес заклинание.

– Ура, опять получилось! – рассмеялся он, убедившись в удачном завершении и второго «научного опыта». – Теперь пора браться за себя…

Дядюшка вручил мне бинокль (Я удивляюсь, как меня только не раздавило этой тяжелой штуковиной!) и, встав с нужной стороны, сначала пробормотал молитву, а затем в третий раз повторил заклинание.

– Интересно, куда он мог подеваться?! – спросил я Кнедлика, увидев перед собой через мгновение одну лишь дядюшкину шляпу, сиротливо лежащую теперь почему-то на полу. – Сам сказал, что нам нужно торопиться, а сам куда-то пропал!

Я положил тяжеленный бинокль в сторонку и подошел к шляпе.

– Она не уменьшилась. Значит, наверное, и дядюшка не уменьшился. Разве я не прав, Кнедлик? – сделал я логический вывод после некоторого раздумья.

– Га-а-ав… – зевнул мой пес и махнул хвостом сначала справа налево, а затем слева направо. – По-моему, ты ошибаешься, хозяин!

И он, вцепившись в шляпу зубами, принялся возить ее по полу. Наконец шляпа перевернулась, и из-под нее выскочил маленький седой пуппитролльчик. Он был раза в четыре меньше меня и раза в два меньше Кнедлика.

– Боже мой! – вскрикнул я, хватаясь за голову обеими руками. – Неужели это дядюшка Кракофакс?!

– Конечно, я, а кто же еще? – фыркнул презрительно седой коротышка. И, посмотрев с подозрением на меня и Кнедлика, спросил слегка растерянно: – А почему вы опять стали дылдами? И зачем вы накрыли меня мусорным бачком? Сейчас не время шалить, скоро нужно будет идти на посадку!

Я шмыгнул носом – я всегда это делаю, когда сильно волнуюсь, – и с достоинством ответил на оба дядюшкиных вопроса.

– Во-первых, сказал я, – это не мусорный бачок, а твоя шляпа. Во-вторых, это не мы с Кнедликом стали дылдами, а почему-то именно ты превратился в крошечного коротышку.

– Гав? – добавил умный песик. – Наверное, третий опыт не совсем удался?

Кракофакс все понял и побледнел: такой шуточки он, конечно, никак не ожидал! И главное, рядом с ним не было виноватых! Все это он сотворил с собою сам, своими, так сказать, руками!

Опомнившись, дядюшка пропищал:

– Ну что вы стоите, открыв рты?! Так и было задумано! А теперь хватайте бинокль – он нам еще понадобится, – и живо следуйте за мной! И попрошу не отставать, ждать я никого не буду!

Дядюшка лягнул свою любимую шляпу, которую так опрометчиво принял за мусорный бачок, и помчался в сторону терминала. А мы с Кнедликом, подобрав с пола бинокль и шляпу, побрели за ним: обгонять малютку-пуппитролля нам обоим почему-то совсем не хотелось.

Глава десятая

Дядюшка рассчитал все правильно: в тот момент, когда улетающие стали прощаться с провожающими, мы с Кракофаксом и Кнедликом сумели без особых проблем засунуть в сумочку баронессы бинокль, а затем и пробраться туда самим и затаиться среди всяких тюбиков, баночек и скляночек.

– Ароматы здесь, как в парфюмерном магазине, – поморщился дядюшка, устраиваясь поудобнее на плоской пудренице. – Мы еще не взлетели, а меня уже тошнит!

– Гав, – тихо гавкнул Кнедлик и ткнулся носом мне в живот. – Кажется, впервые старый хозяин попал в точку!

– Ничего, потерпите немного, – подбодрил я своих спутников, – зато через час мы будем в Мерхендорфе!

– Дамы и господа, просим вас пройти на посадку! – услышали мы вдруг громкий голос диктора, и сердца наши невольно сжались от волнения. – Рейс номер восемьдесят шестой «Гнэльфбург – Мерхендорф»!

Кто-то подхватил сумочку, в которой мы сидели (кажется, это была Паулина), и наше путешествие началось.

Но прежде чем мы попали на борт лайнера, нас всех пропустили через какую-то кабинку. И когда мы ее миновали, до нашего слуха донеслось удивленное восклицание одного из служащих аэропорта:

– Ты посмотри, Эрик, что у этой девочки в сумке! Заводные скелетики!

– Наверное, это покемоны, – хмуро отозвался служащий по имени Эрик. – Что дети видят в них хорошего? Не понимаю!

И он строго сказал Паулине:

– Ну-ка, юная фроляйн, покажите, что вы там с собой прихватили!

Мне стало ясно, что мы пропали. Кракофакс это тоже прекрасно понял и быстро скомандовал:

– Превращаемся в невидимок! Срочно!

И первым произнес давно известное нам обоим заклинание.

– А как же Кнедлик? – пролепетал я, чуть не плача. – Он же не сумеет сказать волшебную фразу!

– Ничего, Кнедлик выкрутится! – ответил мне уже невидимый дядюшка. – А вот нам с тобой не поздоровится, если нас поймают!

Пришлось подчиниться, тем более что времени на раздумывание у меня уже не оставалось. Я прошептал нужные слова и превратился в невидимку.

А через какую-то секунду в сумочку старой баронессы хлынул яркий свет и чья-то усатая голова в форменной фуражке с кокардой склонилась над нею, зорко всматриваясь в ее содержимое.

– Ну, – услышали мы вскоре сердитый голосок Паулины, – долго вы еще будете меня задерживать, господа? Я должна помогать папе грузить бабушку в самолет, а не разыскивать тут с вами каких-то заводных скелетиков!

– А их здесь нет, юная фроляйн, – растерянно ответил усатый служащий. – Наверное, мне померещилось.

– Зато в сумке есть живая собака! – торжествующе воскликнул коллега усатого. Его круглая физиономия расплылась в радостной улыбке: – Хотели провезти без документов пса редкой породы? Такая крошка наверняка стоит огромных денег!

Паулина заглянула в сумку:

– Боже, Кнедлик!.. Какой ты маленький!..

– Тяф, – смущенно тяфкнул мой песик и попытался спрятаться за тюбиком с губной помадой.

Кажется, начинал назревать скандал. Мы это с дядюшкой быстро сообразили, не такие уж мы с ним были глупые!

– Что будем делать? – шепотом спросил я хитроумного пуппитролля. – Кнедлика могут не пустить в самолет!

– Не велика беда, вернется домой, – так же шепотом пробормотал мне в ответ невидимка Кракофакс.

– Но дома никого нет, он умрет с голода! Или его самого съедят мыши – ведь он такой крошечный!

И тут дядюшку осенило.

– Кнедлик, ты поедешь в Мерхендорф в трейлере! – просипел он в ухо перепуганному щенку. – Если тебя вытащат из сумки, не зевай и пулей лети к своему папаше Шнапсу! Ты меня понял?!

– Гав! – по-военному четко гавкнул Кнедлик. – Блестящая идея, хозяин!

Я даже не успел с ним попрощаться, так быстро ретивый служащий аэропорта выхватил моего щенка из сумки.

– Сейчас составим акт: собаку хотели провезти без билета, справки ветеринарного врача и без намордника. А там подумаем, что делать с этим псом и его владельцами! – прогудел усатый таможенник, нарочно нагоняя страх на юную пассажирку.

К счастью, в этот момент вернулся господин Дитрих. Он уже посадил фрау Луизу в самолет и теперь побежал разыскивать пропавшую дочку.

– Паулина, ты все еще здесь?! – крикнул он удивленно. – Через десять минут мы улетаем!

– Боюсь, что вам придется остаться, – поправил его с легкой ехидцей в голосе бдительный работник аэропорта. – Собаку такой редкой породы…

Он не договорил, оборвав фразу на середине, и вдруг громко завопил:

– Держи, держи его! Ах, проклятье!..

– Кажется, твоему барбосику удалось удрать, – весело прошептал дядюшка и тихо хихикнул. – Ловкач он у тебя, ничего не скажешь!

– С кем поведешься…

Я прикусил язык и замолчал. Вдруг дядюшка не так поймет известную пословицу и обидится на меня? Все-таки, мы сейчас говорили с ним о собаке…

Глава одиннадцатая

И все-равно я очень переживал за Кнедлика. Вдруг он не успеет добежать до трейлера? Вдруг с ним что-нибудь случится в дороге? Ведь он теперь такой маленький, не больше домашней мышки!

Вскоре, однако, мысли о моей собачке отошли на задний план, а на передний выползли заботы о дядюшке и себе самом. Во-первых, не успели мы еще и взлететь, а страшная болтанка уже началась. Паулина так крутила и вертела в руках бабушкину сумочку, что все в ней кувыркалось кувырком: пудреница, тюбики с помадой и тушью, маникюрный набор, флакончик с духами, наш бинокль, увесистый блокнот в сафьяновом переплете… Ну и, конечно, мы с дядюшкой. От тюбиков и других опасных для жизни и здоровья предметов нам еще удавалось как-то увернуться, но вот друг от друга… Раз пять или шесть я стукался своим невидимым лбом о невидимый лоб моего старого дядюшки, приблизительно столько же раз я въехал ему головой в живот, а он мне… Впрочем, лучше об этом я не стану рассказывать. Скажу одно: едва болтанка слегка утихла – Паулина поднималась в этот момент по трапу, – я присел ушибленным местом на блокнот и пробормотал:

– Давненько мы с тобой так не резвились, дядюшка. Надеюсь, хоть в полете немного отдохнем.

– Типун тебе на язык! – прошипел Кракофакс, фыркая словно рассерженная кошка. – Опять сглазишь!

И он оказался прав, наши неприятности еще только, только начинались.

Сначала сумку, а вместе с нею и нас с дядюшкой, швырнули на полочку, которая тянулась вдоль внутренней стенки самолета над креслами пассажиров. Сила броска была так велика, что я буквально влип в мягкий сафьяновый переплет блокнота. А дядюшку, эту несчастную малютку размером с обыкновенную блоху, так ударило по голове флакончиком духов, что он стал даже заикаться – правда, временно, всего лишь первые две – три минуты после нашей «посадки» в самолет.

– Го-говорил я теб-бе, сгла-лазишь! – прохрипел он, поднимаясь с четверенек и отпихивая в сторону ногой злополучный флакон. – Вот, сгла-глазил!

– Зато теперь все пойдет отлично, – попробовал я его успокоить.

Но старик просто взвыл, услышав мои слова:

– Замолчи, замолчи немедленно! Или я за себя не отвечаю!

Я взглянул в его, ставшее вдруг безумным, лицо и понял, что дядюшка не лжет. Вот именно про таких, как он, наверное и говорят, что «они за себя не отвечают». Я помог Кракофаксу присесть на краешек блокнота и примостился с ним рядом.

– Больно? – спросил я с искренним сочувствием.

– А ты как думаешь?

– Не знаю, флаконом с духами меня еще не пристукивало…

Дядюшка сердито засопел и отвернулся в сторону. Но долго играть в молчанку он, конечно, не смог и спустя минуту пробормотал:

– Хоть бы скорей взлетали… В горле так все пересохло!

Я знал, что в самолетах стюардессы подают пассажирам прохладительные напитки. Но уверенности в том, что они и нас угостят стаканчиком лимонада или фанты, у меня не было. Поэтому логической связи в дядюшкиных словах я не уловил и очень удивился:

– Ты хочешь выбраться из сумки наружу? Смотри как бы не вышел новый скандал!

В ответ на мое умное предостережение Кракофакс как всегда насмешливо фыркнул:

– Во-первых, мы с тобой невидимки. Во-вторых, даже если нас и обнаружат, то из самолета уже не высадят. А в-третьих, лучше пожить еще несколько минут на свободе, чем задохнуться через полчаса в этой душегубке!

И он храбро пополз к свету, оставив меня терзаться на дне сумочки в печальных раздумьях.

Наконец я тоже сделал свой выбор и, пробормотав: – «Эх, была не была!», пополз за отважным пуппитроллем следом.

Но едва мы успели с Кракофаксом добраться до горловины нашего проклятого узилища, как нас вновь отбросило на дно сумки какой-то невидимой силой.

– Кажется, мы взлетаем, – догадался я вскоре и бережно вытащил из-под себя полуживого дядюшку. – Нужно было пристегнуться ремнями…

– А умнее ты ничего не мог сказать?! – простонал сквозь стиснутые зубы бедняга Кракофакс и, пошатнувшись, вцепился обеими руками в лацканы моей клоунской курточки.

Я не обиделся, ведь он был абсолютно прав. Мне даже стало приятно, что у меня есть такой дядюшка, который и в самый тяжелый момент не теряет ясности в мыслях.

– Об этом я как-то не подумал, – проговорил я, виновато улыбаясь. – Ведь мы с тобой вверху, а кресла с ремнями безопасности находятся внизу!

– И снова ты ошибся! – хмыкнул Кракофакс самодовольно. – Да будь мы с тобой и там, где все остальные пассажиры, мы все-равно не смогли бы пристегнуться! А почему – подумаешь как-нибудь на досуге. А сейчас, мой друг, полный вперед! Пока я не промочу горло, я не успокоюсь!

И упрямый пуппитролль вновь пополз к свету, словно сонная муха почуявшая после долгой зимы первые лучи весеннего теплого солнышка.

Глава двенадцатая

Лайнер набрал высоту довольно быстро, и неприятное ощущение, что будто бы кто-то хватает тебя за шиворот и тянет на дно сумки, исчезло. «Пожалуй, и мне надо взглянуть на пассажиров, – подумал я и побрел неспеша к дядюшке. – Все какое-то развлечение, да и свежего воздуха глотнуть не мешало бы!»

Подойдя к Кракофаксу, я прилег рядом с ним и, так же как он, высунул голову из сумки. Прямо под нами в мягких уютных креслах сидели господин Дитрих и какой-то грузный с одутоловатым красным лицом мужчина-гнэльф. Старая баронесса и Паулина сидели в креслах, расположенных чуть впереди. Фрау Луиза, кажется, дремала, глаза ее были закрыты. А вот шустрая внучка баронессы вертела головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть все и вся в салоне лайнера.

– Побудем еще немного невидимками, – прошептал дядюшка, печально вздыхая. – Эта девчонка может устроить такой шум, если заметит нас…

В этот момент две симпатичных стюардессы стали развозить пассажирам прохладительные напитки, и мой дядюшка, забыв о Паулине, забормотал, словно в бреду:

– О, лимонад!.. О, пепси-кола!.. О, крем-содовая!.. О, мерхенбургский коктейль!..

Признаюсь, у меня тоже потекли слюнки при виде такой роскоши, и я с трудом проглотил сухой комок, подступивший к горлу.

– Нам не перепадет, лучше не расстраиваться, – прошептал я, пытаясь привести Кракофакса в чувство.

Но он, увы, не унимался.

– Как мне хочется сделать хоть один глоток моего любимого лимонада!.. Или припасть к фужеру с чудесным прохладным крюшоном!.. Или взять эту изящную тонкую соломинку и пить, пить, пить этот сказочный мерхенбургский коктейль!.. – бормотал он, словно какой-нибудь шаман изгоняющий злых духов.

И вдруг дядя резко смолк. А внизу, прямо подо мной, что-то тихо булькнуло. Я пошарил руками рядом с собой – Кракофакса в сумке не было! Тогда я снова свесил голову вниз и увидел, как толстый гнэльф старательно ковыряется соломинкой в своем стакане с коктейлем.

И тут я понял: Кракофакс свалился из сумки прямо в стакан с коктейлем! И теперь этот гнэльф пытается его выловить соломинкой! Но дядюшку он, разумеется, не видит и потому изумлен до крайности.

Наконец мужчине надоела «рыбная ловля» и он, выпустив «острогу» из рук, откинулся в изнеможении на спинку кресла.

«Если дядюшка не разбился при падении, – подумал я, побледнев от ужаса, – то наверняка получил тяжелые увечья от этой штуковины… Но даже если ему повезло и он избежал всего этого, то долго все-равно не продержится: стакан с коктейлем такой большой, а дядюшка такой маленький… Он неминуемо захлебнется!»

Я заметался по сумке, мучительно размышляя, что мне следует предпринять: то ли самому бросаться в коктейлевый омут и вытаскивать со дна любителя прохладительных напитков, то ли нужно поднимать тревогу и умолять Паулину и всех других пассажиров спасти моего неуклюжего дядюшку.

Пока я перебирал в голове эти варианты, Кракофакс, как оказалось к нашему общему счастью, времени зря не терял. Удачно нырнув «ласточкой» в стакан с мерхенбургским коктейлем, он, как ему и мечталось, сделал несколько глотков сказочного напитка и всплыл на поверхность. Увидел занесенную над головой дубину и вновь ушел на дно, теперь уже надолго. Ловко лавируя между вишенками и клубничками, он плавал там до тех пор, пока гнэльф-гарпунщик не взмок и не оставил свою затею поймать загадочного невидимку.

Убедившись, что смертельная опасность миновала, Кракофакс отважился снова подняться на поверхность. Отдышавшись, он стал карабкаться по гладкой крутой стенке стакана вверх и – о, чудо! – сумел добраться до края стеклянного сосуда.

«У меня были липкие руки, – так он объяснил мне впоследствии этот феноменальный случай. – Мне было труднее оторвать их от стакана, чем снова к нему прилипиться.»

Перевалившись на другую сторону, дядюшка так же ловко спустился вниз на столик и в изнеможении присел на свернутую вчетверо салфетку. Вытер о нее руки и…

Тут-то и случилось самое невероятное: дядюшка вдруг открыл рот и запел свою любимую песню:

Дядюшка сидел на салфетке, размахивал в такт песне невидимыми руками и изредка притопывал по откидному столику ножками, обутыми в крошечные, крошечные туфельки с медными подковками на каблучках. Он пел и, глуповато улыбаясь, посматривал на изумленные лица Дитриха Фитингофа и его соседа; а я, схватившись за голову руками, снова метался по краю проклятой сумки, не зная, как мне заставить замолчать не вовремя развеселившегося старичка пуппитролля.

Вдруг тучный сосед господина Дитриха очнулся от легкого столбняка и, занеся правую руку над столиком, сделал ею быстрое движение справа налево – так дети обычно пытаются поймать мух и комаров.

Ужасное предчувствие подкосило меня и я рухнул на колени. «Бедный дядюшка, ты погиб! Слава Богу, что ты успел исполнить свою лебединую песню!»

Охотник на певчих невидимок разжал кулак и посмотрел на ладонь: она была пуста. Тогда он поднес ладонь к уху и прислушался. Тишина…

И вдруг к великому нашему общему удивлению и он, и я, и господин Дитрих внезапно услышали:

– Проклятье… Какой сквозняк в этих самолетах… Чуть не сдуло на пол…

Тут я не выдержал и с воплем: «Дядюшка, ты жив!!» выпрыгнул из сумки и ловко приземлился на голову отца Паулины. А с его головы – это было для меня уже парой пустяков, – я перепрыгнул на столик и через мгновение заключил невероятного счастливца и везунчика в свои объятья.

Глава тринадцатая

А теперь настала пора рассказать о том, что случилось с нашими друзьями, которых мы оставили в аэропорту Гнэльфбурга. Сначала у них все шло хорошо. Кнедлик успел добежать до трейлера и присоединиться к милой компании, Гансу-Бочонку удалось самостоятельно вырулить с автостоянки на центральную магистраль, соединяющую Гнэльфбург и Мерхендорф, а потом удачно преодолеть первые двести мерхенмиль.

И тут произошло то, что неминуемо должно было случиться: наши дорогие друзья попали в глупую историю.

А началось все просто и даже немного обыденно. Вечером, когда стало потихоньку темнеть и на Гнэльфланд опустились сумерки, путешественники решили сделать остановку и переночевать в укромном местечке. Высмотрев неподалеку от шоссе симпатичную рощицу – за ней поблескивало в лучах заходящего солнца красивое лесное озеро, – Ганс-Бочонок съехал с накатанной асфальтированной дороги и прямиком покатил туда, не обращая внимания на ямы и кочки. Добравшись до рощи, усатый автогонщик лихо развернулся у самого высокого дерева и резко нажал на тормоза.

Хлоп… Хлоп!.. Хлоп!!. Звяк!!!. – раздалось в салоне, и толстяк-водитель понял, что это упали на пол Кнедлик, Шнапс, Пугаллино и Ольгерд.

– Вы не ушиблись? – спросил он друзей и потер ладонью шишку на собственном лбу. – А я, вот, ударился слегка о руль…

– По-моему, ты ударился о него значительно раньше! – проворчал рыцарь, поднимаясь на ноги.

– Ну-ну, приятель, не сердись! Кажется, никто не пострадал!

Ганс-Бочонок спрыгнул на землю и открыл дверцу в салон.

– Прошу вылезать! Мы с Ольгердом ставим палатку, Пугаллино готовит ужин!

– Гав? – тихо пискнул Кнедлик. И повторил, не дожидаясь ответа: – Гав-гав?

– А ты со своим папашей будешь нас охранять, – улыбнулся, удивляясь настойчивости маленького песика, добрый рыцарь. – Хоть мы еще и не в Мерхенштайне, но и здесь нас могут поджидать разные сюрпризы.

– Смотри, не сглазь! – шутливо погрозил другу пальцем толстяк-привидение.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – сплюнул через левое плечо мнительный Ольгерд и начал вбивать в землю колышки для палатки.

Через каких-то полчаса весело затрещали горящие сухие ветки в костре, а еще через полчаса вся разношерстная компания дружно набросилась на еду, апетитно пахнущую дымком.

– Ну, Гансик, рассказывай, – попросил рыцарь Ольгерд приятеля, когда тот разделался со своей порцией поджаренной на вертеле курятины. – Ты, кажется, обещал нас всех повеселить какой-нибудь забавной историей…

– Лучше пусть она будет страшной, – сказал Пугаллино и торопливо пояснил свою просьбу: – У костра нужно рассказывать страшные истории!

– Чтобы потом хорошо и спокойно спалось? – улыбнулся в ответ Бочонок.

И расправив крашенные усы, он начал свое повествование.

– Однажды гнэльф по имени Вундерфукс решил отправиться на охоту в незнакомый лес. Взял двухстволку, повесил ее за плечо и двинулся в путь. Ну и конечно, вскоре заблудился.

«Вот ужас-то! Подумал Кнедлик и завилял от страха невидимым хвостиком (шел уже одиннадцатый час ночи). – Заблудиться в чужом лесу – да страшнее беды и не придумать!»

– А тут еще как на грех разразилась ужасная гроза, – продолжил, тем временем, свой рассказ Ганс-Бочонок. – Молнии сверкали одна за одной, раскаты грома грохотали так, что у Вундерфукса чуть было не лопнули барабанные перепонки…

После этих слов, произнесенных Бочонком с каким-то звериным рычанием, Кнедлик вдруг не выдержал, сорвался с места и помчался к дереву, под которым стоял трейлер Дитриха Фитингофа. Быстро понюхал ароматный ствол и, добавив к этим запахам новый, вернулся к костру.

– …гнэльф потянул на себя дверь – дверь со скрипом отворилась, – услышал Кнедлик продолжение рассказа Ганса-Бочонка. – Вундерфукс вошел в хижину и застыл на пороге, как изваяние: прямо перед ним, упираясь косматой головой в потолок, стоял страшный-престрашный великан!

«Жуть! – подумал Кнедлик, приседая от страха на тарелку Ольгерда, в которой еще лежали остатки ужина. – просто кошмар! Столкнуться нос к носу с великаном!.. В его хижине!.. В темном-претемном лесу!..»

И Кнедлик снова на минутку сбегал к облюбованному им дереву.

А вскоре он вновь уже сидел у костра и с напряжением вслушивался в рассказ Ганса-Бочонка.

– …всю ночь провел Вундерфукс в хижине великана, боясь сомкнуть глаз. А утром, едва рассвело, хозяин повел беднягу гнэльфа на охоту. – «Мы будем охотиться на медведя, – сказал великан, – зайцы и прочая мелочь – добыча не для меня!»

«Ну все, – подумал Кнедлик, поджимая от страха крошечный хвостик, – теперь ему точно придет ужасный конец! Разве гнэльфы охотятся на медведей? Только на зайцев и уток!»

И он в третий раз совершил рейс к любимому дереву.

А когда вернулся к костру, то услышал:

– …великан подобрал с земли вырванную с корнем недавней бурей березку и сунул ее в медвежью берлогу. – «Сейчас мы его разбудим! – пробормотал он, тыча деревцем в жилище страшного зверя. – Сейчас он оттуда выскочит!»

«Глупый! – подумал Кнедлик, холодея от ужаса. – Ведь он вас обоих разорвет в клочки!»

И впечатлительный песик в четвертый раз помчался к дереву, возле которого стоял трейлер господина Дитриха.

А возвратясь обратно к костру, Кнедлик успел уловить концовку страшной истории:

– …медведь с ревом, ломая кусты и молодые деревья, гнался за нахальными охотниками, посмевшими нарушить его покой. Расстояние между Вундерфуксом и разъяренным зверем сокращалось с каждой секундой. И тут вдруг перепуганный гнэльф вспомнил, что у него за плечами болтается заряженное ружье. «Как же я мог про него забыть!» – подумал он и, не сбавляя скорости, сорвал на бегу двухствольный «бакбак» и, почти не целясь, дважды выстрелил в ужасного преследователя.

«Разве можно стрелять не целясь! – ахнул Кнедлик и снова вскочил на все четыре лапки. – А еще охотник!»

И он стрелой помчался к любимому дереву, а через мгновение так же стрелой вернулся к костру.

– …«Зря ты его ухлопал, – сказал великан и с тяжелым вздохом взгромоздил гигантскую тушу медведя на свои плечи. – Надо было подпустить его поближе к моей хижине. Теперь тащи, вот, этот трофей на себе…» – «Извини, – понурил голову Вундерфукс, – я так боялся, что он разорвет нас обоих!» – «На охоте всякое случается», – согласился с ним великан и, еще раз тяжело вздохнув, медленно побрел по лесной тропинке. А Вундерфукс поплелся за ним следом – оставаться одному в глухой чаще ему совсем не хотелось…

«Ну, слава Богу! – подумал радостно Кнедлик и весело завилял невидимым хвостиком. – История хоть и страшная, но зато закончилась хорошо. Правда, не для медведя…»

И он в шестой раз вприпрыжку помчался к дереву, возле которого крутился теперь и его папаша Шнапс.

Глава четырнадцатая

Посидев еще немного у костра, рыцарь Ольгерд вдруг со скрипом и скрежетом поднялся и сказал, обращаясь к другу Гансику:

– Что-то не хочется спать. Пойду схожу к озеру, остыну слегка: доспехи вон как накалились! Заодно песочком их почищу, чтобы не ржавели.

– Если увидишь русалку, на ее мольбы не откликайся, – посоветовал ему Ганс-Бочонок. – Сразу бери ноги в руки и лети к нам!

В ответ рыцарь тихо вздохнул и махнул невидимой рукой:

– Откуда в наши времена русалкам взяться? Последнюю лет сто тому назад видели. И то не здесь, а в низовьях Рейна.

Ольгерд стряхнул с себя сухие травинки и, поскрипывая сапогами, побрел в сторону лесного озера.

Каково же было его удивление, когда он, едва дойдя до берега и раздвинув густые ветви ивы, увидел резвящуюся в темной воде молодую купальщицу! Ольгерд просто окаменел, так поразило беднягу это зрелище!

Зато юная красавица, услышав подозрительный шум на берегу и заметив качнувшиеся ветви ивы, громко и с явным негодованием в голосе воскликнула:

– Это кто там в кустах ползает?! Уж не Ганс ли это Бочонок – жалкий проныра и мошенник?!

«Она знает Гансика!! – мелькнула в мозгу невидимки-рыцаря смутная догадка. – Она – всевидящая русалка!!»

– Или, может быть, это недотепа Ольгерд? – снова спросила озерная купальщица. – Отвечайте скорее, у меня в запасе не так уж много времени!

«Не так уж много времени на что? – подумал снова несчастный рыцарь и сам нашел правильный ответ: – Она спешит со мной разделаться! Хочет заманить в озеро и… и…» Тут его мысли совсем смешались, и Ольгерд, щурясь от лунных бликов, играющих на глади вод, вновь близоруко всмотрелся в красавицу-наяду и хрипло пробормотал:

– Простите, фроляйн, я не хотел вас потревожить… Я только хотел взять горстку песка и почистить свои доспехи…

– Так бери же его скорее и проваливай отсюда, глупышка ты этакий! – уже значительно ласковее проговорила таинственная незнакомка. – Или ты решил остаться здесь навсегда вместе со мной?

– Нет! Нет! Только не это! – вскрикнул испуганно бесстрашный рыцарь и, сбросив с себя усилием воли ужасное оцепенение, кинулся, не разбирая дороги, в лесную чащу.

– Господи, – бормотал он себе под нос на бегу, – вот влип, так влип! А еще говорил друзьям, что русалки давно все повывелись! А они чуть ли не в каждом озере! Да какие хитрые: все о нас знают, да еще голоса подделывают! Эта вот: голосом Уллы хотела меня заворожить. Но я не такой простак, я на ее уловки не поддался!..

Пробежав пять или шесть мерхенмиль, Ольгерд наконец остановился.

– А куда это я бегу? – спросил он самого себя. – И где наш трейлер? Где мой славный дружок Гансик и вся наша веселая компания?

Рыцарь втянул носом букет лесных ароматов, но запаха костра не уловил. Тогда он по-солдатски повернулся на каблуках ровно на сто восемьдесят градусов и зашагал в обратную сторону. Ольгерд думал, что избрал верный маршрут, но он, конечно, слегка ошибся…

Глава пятнадцатая

Всю ночь проблуждал несчастный рыцарь по небольшому лесочку, пугая притаившихся под кустами зайчишек и ежиков, и только к рассвету выбрался к месту стоянки своих друзей. Радостно прошептав: – «Господи, наконец-то я их нашел! Теперь можно и отдохнуть!» – он повалился без сил на землю рядом с трейлером и с блаженством закрыл глаза.

Но долго лежать на мягкой травке ему, увы, не пришлось. Внезапно неподалеку от него раздался какой-то противный и громкий скрип, и что-то огромное рухнуло сверху прямо на беднягу рыцаря и новенький трейлер.

– Гав! Гав! – залаял Кнедлик, выскакивая из-под широкого лопуха, под которым он спал. – Скорее все сюда! Ольгерда придавило деревом!

– Р-р-р… – зарычал Шнапс, поднимая дыбом невидимую шерсть на загривке. – Кажется, тут есть еще пострадавшие…

На шум и лай из палатки выбежали Ганс-Бочонок и Пугаллино.

– В чем дело? – спросил толстяк, протирая глаза. – Где мой трейлер?

– Он под деревом, – подсказал ему Пугаллино. – Там же, где наш незабвенный дядюшка Ольгерд.

– Боже мой! – схватился за голову Ганс-Бочонок. – Тополь упал на мою машину! Наверное, она сильно повреждена!

– У дядюшки Ольгерда тоже будут вмятины, – тоном знатока заявил Пугаллино. – Такая махина рухнула – без вмятин тут никак не обойдешься!

– Гав! – подпрыгнул на месте Кнедлик. – Гав! Что же вы стоите и ничего не делаете?! Нужно спасать нашего рыцаря!

Общими усилиями, а точнее усилиями силача Ганса-Бочонка поверженный тополь был снят с трейлера и рыцаря Ольгерда и отодвинут в сторону. Бегло осмотрев автотехнику, усатый водитель с радостным изумлением воскликнул:

– Машина, кажется, не пострадала! Только зеркало обратного вида разбилось вдребезги и на кабинке маленькая царапинка!

– А ты, дядюшка Ольгерд? – тронул Пугаллино рукой за плечо лежащего на земле ничком невидимку-рыцаря. – Ты тоже отделался небольшой царапиной? Или твои дела гораздо хуже?

– Пока не знаю… – прошептал, оживая, бедняга Ольгерд. – Руки и ноги, кажется, на месте… Голова… Вот она, здесь…

Кряхтя, он поднялся с земли и оперся правой рукой на верного друга Ганса.

– Что это было? – спросил рыцарь. – Метеорит? Комета? Что сшибло с ног меня, опытного воина?

– Тополь, это был обыкновенный тополь! – охотно объяснил ему толстячок. И добавил: – Корни дерева изрядно подмыл какой-то бурный поток, и оно рухнуло на тебя и трейлер.

Услышав эти слова, Ольгерд и Пугаллино почему-то с подозрением взглянули на Кнедлика.

– Гав… – виновато гавкнул песик и смущенно поджал крошечный хвостик. – Не нужно было рассказывать такие ужасные истории на ночь…

– Смотрите-ка! – удивился Ганс-Бочонок. – Сам не больше мерхендюйма, а какой подвиг совершил!

«Разве это подвиг…» – подумал Кнедлик, но вслух ничего не сказал и поспешил спрятаться под широким листом подорожника.

Поговорив еще немного о случившемся, наши друзья начали готовиться в дальнейший путь. Ольгерд и Пугаллино стали сворачивать палатку и складывать вещи обратно в трейлер, а Ганс-Бочонок принялся прикручивать запасное зеркальце обратного вида.

Вдруг все услышали громкое рычание невидимки Шнапса. Пес-привидение редко подавал голос, он не был таким пустомелей, как мой Кнедлик, поэтому все невольно насторожились.

– В чем дело, Шнапс? – строго спросил Ольгерд невидимого стража. – Ты кого-то почуял?

– Р-р-р… – снова прорычал наш четвероногий друг. – Идите сюда, я кое-что нашел…

Ганс, Ольгерд, Пугаллино и Кнедлик послушно подбежали к тому месту, откуда раздавалось рычание, и увидели рассыпанные в траве мелкие осколки разбитого зеркальца.

– Ты хочешь, чтоб мы их убрали? – спросил невидимку-пса Пугаллино. – Правильно, мусор за собой всегда нужно убирать! А то какой-нибудь ежик или муравей поранят лапку и будут потом нас всю жизнь проклинать!

Пугаллино нагнулся и стал бережно и аккуратно собирать в носовой платок сверкающие влучах солнца стекляшки.

И вдруг он замер.

– Смотрите, – прошептал Пугаллино, показывая всем на самый большой осколок зеркальца, – в нем отражается какая-то брошка!

Ганс быстро схватил осколок в руки и поднес его поближе к глазам.

– Это – брошь нашей дорогой и любимой Уллы! – воскликнул он, не отрывая завороженного взгляда от узкой стеклянной полоски. – Каким чудом она попала в автомобильное зеркало?!

Но ни Ольгерд, ни Пугаллино, ни, тем более, Шнапс и Кнедлик не смогли дать ему вразумительный ответ. После некоторого раздумья Ганс-Бочонок сказал:

– Вот что, друзья мои, давайте соберем все осколки до мельчайшей крупинки и покажем их баронессе Луизе. Уж она-то разгадает эту тайну, можете мне поверить!

Так они и сделали.

Глава шестнадцатая

Как вы, наверное, уже поняли, нам с Кракофаксом не удалось долететь незаметно до Мерхендорфа в сумке старой баронессы. А все из-за коктейля, которого дядюшка отведал в избытке, пока нырял среди вишенок и клубничек, спасаясь от страшного гарпуна-соломинки.

Услышав пенье Кракофакса и мои радостные вопли, Паулина выпрыгнула из кресла и на весь самолет громко, громко защебетала:

– Папа! Папа! Это они – Тупсифокс и Кракофакс! Бабушка! Бабушка! Да проснись же скорей! Здесь наши пуппитролли!

Девчонка добилась своего: из-за ее криков проснулась не только старая баронесса, но очнулись и все остальные пассажиры лайнера. Самые любопытные – и Паулина, конечно, в их числе – сгрудились в проходе возле кресел господина Дитриха и краснолицего гнэльфа, желая поглазеть на бесплатное зрелище, а заодно насладиться дядюшкиным пеньем.

Но, увы, их ждало небольшое разочарование. Едва я почувствовал приближение новых неприятностей, как сразу же перестал кричать и крепко зажал ладонью дядюшкин рот.

– Тсс! – прошептал я чуть слышно. – Тсс!..

– Странно, я почему-то никого не вижу, – сказала Паулина, разводя руками и недоуменно глядя на отца. – Куда ты их подевал, папа?!

– Никуда… – ответил растерянный папаша. – Они, наверное, испарились…

– Пуппитролли испаряться не могут! – Хитрая девчонка прищурилась и вдруг ткнула пальцем в откидной столик. – А это что?

Все невольно посмотрели туда, куда она показала.

– Это – капельки коктейля, – объяснил Паулине краснощекий гнэльф. – В мой коктейль что-то упало сверху и брызги разлетелись по столику.

– Во-первых, это не капельки, а следы от ботинок! Во-вторых, свалилось сверху не что-то, а кто-то! И в-третьих, это, конечно, были пуппитролли! – победно заявила Паулина.

И уже чуть тише добавила:

– Только они почему-то стали маленькими, маленькими…

– И невидимыми! – догадался господин Дитрих и облегченно вздохнул.

Таиться дальше не было смысла, мы были разоблачены. Я убрал руку от дядюшкиного рта и прошептал нужное заклинание.

– Тупсифокс! Это – Тупсифокс! – снова защебетала на весь самолет Паулина. – Боже, какой он крошечный!

Она хотела сцапать меня за шиворот и поднести поближе к глазам, но я ловко увернулся и прокричал что было силы:

– Пожалуйста, осторожнее! Не нужно нас хватать, мы еще не сполна насладились жизнью! Лучше достань из сумки фрау Луизы игрушечный бинокль и положи его на столик… На столик, а не на дядюшку Кракофакса!

Буквально через какое-то мгновение я вновь обрел свои прежние размеры. Спрыгнул на колени к господину Дитриху и уже оттуда скомандовал дяде:

– Теперь твоя очередь!

Но у Кракофакса видимо из-за воздействия коктейля что-то случилось с памятью. Он забыл все нужные заклинания и стал бормотать совсем другие волшебные фразы, явно не подходившие для данного момента.

Сначала он пустил в пляс все вещи, которые лежали на полках. Затем наполнил салон самолета едкими клубами разноцветного дыма. А когда догадался, что делает что-то не так, с перепугу швырнул лайнер в пике.

– Дядюшка, опомнись! – завопил я, стараясь перекричать визг перепуганных пассажиров. – Сейчас не время шутить! Немедленно отмени все свои заклинания!

Кракофакс и сам понял, что хватил через край. Поэтому спорить по своей обычной привычке не стал, а послушно выполнил мою просьбу. Дым тут же рассеялся, вещи улеглись обратно на полки, а лайнер, сделав крутой вираж над какой-то телевизионной вышкой, снова принял горизонтальное положение и продолжил нормальный полет.

К счастью, никто из пассажиров сильно не ушибся. А многие даже не успели испугаться – так быстро все произошло. Только стюардесса, которой пришлось прокатиться на столике с прохладительными напитками сначала от середины салона до дверцы кабины пилотов, а затем от кабины снова до центра салона, запоздало вскрикнула:

– Сядьте, пожалуйста, все на свои места! И пристегнитесь ремнями! Все-таки мы летим над Мерхенштайном, здесь всякое может случиться!

Услышав эти слова, фрау Луиза обиженно поджала губы:

– Мерхенштайн, милая фроляйн, здесь ни при чем. Пуппитролли – вот причина всей этой суматохи!

А затем, повернув к нам свой гордый профиль, она строго сказала:

– Господин Кракофакс, раньше я была о вас лучшего мнения! Немедленно прекратите свои фокусы, иначе я рассержусь!

В ответ раздалось дядюшкино сердитое сопение, какое-то неразборчивое бормотание (кажется, старый пуппитролль произнес: – «А мне на это чихать!»), и вдруг прямо передо мной на столике возник мой дядюшка – в своем обычном виде и в натуральную величину.

– До чего вы все скучные, – проговорил он, морщась и тихо икая. – Хотел вас немного развеселить, да, видно, не сумел… Ну что ж, извините!

И он спрыгнул со столика на колени краснолицему гнэльфу, а оттуда на пол. Сел на коврик в проходе между креслами, гордо скрестил на груди руки, измазанные раздавленной клубникой, и погрузился в долгое молчание.

Глава семнадцатая

Когда баронесса Луиза фон Фитингоф увидела из окна такси силуэт своего замка, она воскликнула:

– Господи, ну вот я и дома!

Когда же мы переступили его порог, то баронесса вновь воскликнула:

– Господи, куда я попала?!

А когда она осмотрела все комнаты, то восклицать уже не стала, а только тихо прошептала, обращаясь к сыну и внучке:

– Двести лет нашему замку не могли придумать подходящее название. А вот теперь я его придумала, отныне он будет называться «Замок Печальное Зрелище»…

– Прости, мама, но ты не совсем права, – поспешил ее успокоить господин Дитрих. – Если снять паутину, протереть пыль, помыть окна и навести всюду порядок, то такое имя ему вряд ли подойдет!

– Где мы найдем Геракла, который сумеет расчистить эти авгиевы конюшни?

Желая поддержать отца и успокоить бабушку, впавшую в глубокую депрессию, Паулина весело защебетала:

– Без Гераклов справимся! Паутину Ганс и Ольгерд снимут – они у нас под потолком, как мухи, летать умеют, а все остальное мы сами в порядок приведем. Нас тут вон сколько!

– Меня можете не считать, – тут же заявил Кракофакс. – От пыли у меня аллергия.

– Вот пыль мы с вами и уберем! – объяснила ему смышленая девчонка.

– У меня на любую работу аллергия, – поправился дядюшка. И добавил: – Хотя, если вам будут нужны мои советы, то я их охотно дам.

– Интересно, а куда подевалась Кэтрин Мюллер? – спросил господин Дитрих и посмотрел почему-то на фрау Луизу. – Я посылал ей телеграмму из Гнэльфбурга, звонил из аэропорта… Уж не заболела ли она?

– Вряд ли. Внучки бывших манекенов ничем, обычно, не болеют. А дедушка у Кэтрин, как ты помнишь, был когда-то манекеном. – Старая баронесса еще раз обвела печальным взглядом запущенный холл и грустно проговорила: – У нашей юной мотогонщицы есть и поважнее дела. Наверное, гоняет сейчас где-нибудь на своем мотоцикле, готовится к новым соревнованиям.

В этот момент парадная дверь со скрипом широко распахнулась и в холл вбежала стройная девушка в спортивном костюме оранжевого цвета с красивой надписью на груди: «ЧЕМПИОН».

– Вы уже здесь?! – удивленно воскликнула она, застыв у порога. – А я думала, что у меня осталась еще уйма времени! Хотела тут немного прибрать, навести порядок…

– Прекрасное намерение, Кэтрин! – улыбнулась фрау Луиза. – Мы его высоко ценим! Но ты слегка опоздала… Здравствуй, дорогая!

И она протянула девушке ладонь для дружеского рукопожатия.

– С приездом… Все живы – здоровы? Как я рада вас видеть! А где Ганс, Ольгерд, Улла и Шнапс? Ах, они еще в пути… – забормотала фроляйн Мюллер, здороваясь поочередно с каждым из приехавших. Когда очередь дошла до нас с дядюшкой, она весело произнесла: – Какие милые крошки! Особенно этот – в клоунском костюмчике!

– Кэтрин! – укоризненно покачала головой старая баронесса. – Сколько раз я тебя просила: сначала думай, а потом говори! Видишь, от твоих комплиментов господина Кракофакса всего перекривило!

– А что я такого сказала? Он тоже забавный дедок! Правда, совсем уже лысенький…

После этих слов простодушной Кэтрин дядюшку перекосило еще больше. Он что-то прорычал себе под нос (кажется: – «Боже, как они все глупы!») и поспешил удалиться на кухню – старик надеялся отыскать там, наверное, что-нибудь из съестного. А фрау Луиза и господин Дитрих стали расспрашивать Кэтрин о местных новостях.

И вот что выяснилось. Оказывается, замок пришел в такое состояние по ряду причин. Во-первых, Кэтрин долго готовилась к участию в мотогонках на приз Мерхенштайна. А на это, как известно, у настоящих спортсменов уходят все силы и время. А во-вторых, Кэтрин влюбилась. Причем, безответно. И знаете в кого? В манекен! В прекрасного юношу, выставленного в витрине магазина «Мужские сорочки»!

– Я назвала его Рихардом, – закончила свой короткий рассказ смущенная девушка. – Может быть, ему и не понравится это имя, но мне оно очень пришлось по сердцу…

– Главное, что оно тебя устраивает, – успокоила ее старая баронесса. – А на капризы мужчин не стоит обращать внимания!

– Гхм… Гхм… – прокашлял господин Дитрих. – Кажется, это не совсем тот совет, мама, в котором сейчас нуждается фроляйн Кэтрин…

– Ничего, пригодится в будущем!

И бравая старушка покатила в коляске в свою комнату, бросая на ходу последние указания:

– Готовьте пока обед, разбирайте вещи и принимайте душ! А мне нужно подумать, как нам жить дальше. Надеюсь, душ в замке еще действует?

– Надеюсь, действует… – как эхо, откликнулась Кэтрин.

Глава восемнадцатая

После обеда старая баронесса собрала нас всех вместе в гостиной.

– Я долго думала и вот что решила, – сказала она, поглядывая лукаво на моего дядюшку. – Мы не станем ждать, когда приедут наши мужчины, мы сами наведем порядок в замке! Это важное дело я поручаю Кэтрин, Дитриху и Паулине. «Глаза боятся, а руки делают» – вы не забыли еще такую пословицу?

– А что вы поручите нам с дядюшкой? – невольно вырвалось у меня.

Фрау Луиза улыбнулась:

– Я слышала, что у вас, господа пуппитролли, накоплен богатый опыт по борьбе с мышами. Вот изгнанием этих серых разбойников вы и займетесь.

– Это шутка или оскорбление? – взвился, было, мой дядюшка. Но быстро остыл и уже спокойнее произнес: – Работать котом категорически отказываюсь. Можете даже не упрашивать.

К счастью, нам на помощь пришла фроляйн Кэтрин. Она вдруг хлопнула ладонью себя по лбу и громко рассмеялась:

– Как же я о Маркизе раньше не вспомнила! Вот кто всех мышей переловит! Маркиз!

– Странные какие-то у нас в Гнэльфланде аристократы пошли, – фыркнул насмешливо дядюшка и покачал головой. – Баронессы с привидениями дружбу водят, маркизы на мышей охотятся…

– Маркиз не аристократ, а соседский кот! – объяснила ему, а заодно и мне, Паулина. – Он у господина Шрайбера живет, местного учителя! Ну, у того, у которого Пугаллино в саду на шесте пугалом торчал, пока я его не расколдовала.

– Точнее, не заколдовала, – поправила внучку фрау Луиза (она во всем любила точность и ясность). – Хорошо, пусть с мышами Маркиз разберется, я не возражаю. Кэтрин, зайди, пожалуйста, к господину Шрайберу и попроси от моего имени на арочку ночей его любимца. Надеюсь, он не откажет в моей просьбе.

– Господин Шрайбер не откажет, – вздохнула Паулина, – а вот Маркиз может. Такого наговорит, лишь бы отвертеться!

– У вас и коты здесь водятся говорящие? – удивился я, услышав эти слова.

Но девочке пришлось меня огорчить:

– Нет, в Мерхендорфе один только говорящий кот – Маркиз. Все остальные обычные.

– А ты с другими беседовала? – улыбнулась фрау Луиза. – У нас и козлята с поросятами разговорчивые попадаются!

– Знаю, знаю! – рассмеялась Паулина. – Ты, бабушка, Хрю-Хрю и Ме-Ме имеешь в виду?

– Не только их. – Старая баронесса вдруг слегка помрачнела. – Скорей бы Гансик с Ольгердом приезжали… Дел много, а работников мало. Хоть бы завтра к вечеру заявились, и на том спасибо!

– Заявятся, – успокоил ее заботливый сын. И почему-то добавил: – Если, конечно, с ними ничего не случится…

Глава девятнадцатая

Кэтрин не стала откладывать дело в долгий ящик и сразу же помчалась к господину Шрайберу просить у него «взаймы» кота Маркиза.

– Я не против… – замялся старый учитель, услышав странную просьбу. – Но вы, милая фроляйн, лучше поговорите с ним самим…

И показав на своего любимца, мирно дремлющего в мягком кресле, поспешил удалиться в сад, не желая, видимо, мешать их задушевной беседе.

Спросонок Маркиз долго не мог понять, чего от него добивается юная гнэльфина, одетая в оранжевый, как спелый мандарин, спортивный костюм. А когда понял, то так перекривился, что Кэтрин даже испугалась: уж не начались ли у бедного котика предсмертные судороги? К счастью, все обошлось. Спустя минуту Маркиз опомнился и вновь обрел дар речи.

– Интересно, – сказал он, поднимаясь на все четыре лапы и нервно помахивая пушистым хвостом, – кому в голову взбрела такая умная мысль?

– Мне пришла, – честно призналась Кэтрин и слегка зарделась от смущения.

– Тогда вынужден вас огорчить, фроляйн, эта мысль оказалась не совсем удачной. – Маркиз сделал паузу, взглянул на девушку, понял, что та ждет дальнейших объяснений, и продолжил: – В моем возрасте коты предпочитают лежать в мягких теплых креслах, а не на холодном жестком полу возле мышиной норки. Романтика хороша в юности, в зрелые годы больше тяготеешь к домашнему уюту…

– Что же нам делать? – Веселые глаза Кэтрин стали вдруг печальными. – Старая баронесса не может спокойно себя чувствовать, когда повсюду шмыгают эти серые твари!

– Разве фрау Луиза вернулась?! – обрадовался Маркиз и еще сильнее распушил хвост. – Вот приятная новость!

– Да… Но мыши…

– Что-нибудь придумаем! Сам не берусь – не хватало радикулит на старости лет подхватить! – а вот кого-нибудь из приятелей попробую уговорить. Ступайте домой, фроляйн…

– Кэтрин!

– Боже, как я мог забыть такое чудесное имя!.. Ступайте домой, фроляйн Кэт, и успокойте госпожу баронессу. И передайте ей заодно от меня привет!

– Хорошо. Спасибо. – Кэтрин попятилась от кресла к дверям. – До скорой встречи!

– Всего доброго!

Маркиз дождался, когда незванная гостья покинет дом, и снова свернулся калачиком на мягком сиденьи уютного кресла. «Господи, – подумал он, с наслаждением прикрывая веки, – ведь от хорошего воспитания нет никакой пользы! Мало того, что мне пришлось простоять истуканом перед этой девчонкой – ведь не мог же я сесть или лечь в ее присутствии! – так еще теперь придется ломать голову над тем, как помочь старой баронессе. А как же: дал слово – держи! Можно подумать, меня за язык тянули…»

Маркиз сморщил носик и тихо чихнул – так он всегда смеялся над чем-нибудь очень забавным. После чего лениво взмахнул хвостом, прогоняя назойливую мушку, и вновь погрузился в раздумья.

«Кто же у нас в Мерхендорфе чемпион по ловле мышей? Пират? Гринго? Аннель? Пожалуй, и не вспомню… А по телевизору об этом не сообщают, такая жалость! Хотя, постойте… Ну да, конечно, Фауст! Мой старый дружище Фауст! Вот кому не было равных в Мерхендорфе среди охотников за мышами! Правда, он тоже не юноша, но все-таки на три года меня моложе…»

Маркиз быстро открыл глаза и снова ыстал на лапы. Сладко потянулся, выгибая спинку, и одним прыжком перелетел из кресла на письменный стол. Подошел к телефону, небрежным жестом правой передней лапки дал пощечину ни в чем не повинной телефонной трубке и, когда та упала на раскрытую книгу, ловко набрал нужный номер.

– Добрый день, фрау Марта! Простите, что беспокою… Да, это – Маркиз… Я могу побеседовать с Фаустом? Ах, он опять спит… Вы не боитесь, что у него появятся пролежни? Спасибо, фрау Марта, вы очень добры, я подожду…

Маркиз на мгновение поднял голову от телефонной трубки и снова, наморщив носик, тихо чихнул. «Вот лежебока! – подумал он, вспоминая старого приятеля. – Когда бы я ему не позвонил, слышу одно и то же: – „Фауст спит!“ Я сам люблю поваляться в кресле, но не целыми же сутками!»

Маркиз вновь склонил голову к телефонной трубке и, услышав в ней знакомое мурлыканье, быстро затараторил:

– Фауст, дружище, привет! Как здоровье? Надеюсь, кошмары во сне не мучают? А у меня к тебе есть одно небольшое дельце: нужно помочь старой баронессе фрау Луизе… Да-да, она вернулась и обнаружила в своем замке пополнение. Нет, не новых привидений. У нее завелись мыши! Что? Да кто же их пересчитывал… Много, так и шмыгают по комнатам. Я сам не могу помочь – годы не те, одышка появилась, глаз притупился… Что? И ты не можешь?! Да ты же наша гордость! Чемпион Мерхендорфа!.. Вот как, дал клятву не обижать мышек… Тебе во сне явилась совесть и призвала к милосердию… А ты не мог проснуться раньше ее прихода?! Тогда бы у меня сейчас не было этих проблем! Спи, лежебока, приятных снов!

И Маркиз в гневе так поддал лапкой телефонную трубку, что та взвилась вверх чуть ли не до потолка, а затем с грохотом упала на телефонный аппарат.

«Неплохой удар, – с гордостью подумал Маркиз, медленно остывая от праведного гнева. – Но на ринг с мышами я все-равно не выйду. Что-то надо срочно придумать… Но что именно?!»

Глава двадцатая

Потратив полчаса на глубокие раздумья, Маркиз решил нанести Кэтрин и фрау Луизе ответный визит. Прошмыгнув в приоткрытую парадную дверь, кот учителя Шрайбера проник в холл замка, а оттуда направился на поиски старой баронессы или ее юной помощницы. И в первой же комнате, в которую он заглянул, Маркиз обнаружил Кэтрин, старательно протиравшую мокрой тряпкой запыленные окна.

– Привет! – снова поздоровалась немного удивленная этим визитом девушка. – Ты пришел нам помочь?

– Можно и так сказать, – отозвался Маркиз, останавливаясь посреди комнаты и брезгливо посматривая по сторонам (он был страшный чистюля, этот Маркиз!). – Я кое-что придумал насчет мышек…

– Вот как?! – обрадовалась Кэтрин и ловко спрыгнула с подоконника. – Приятная новость! Когда возьмешься за дело?

– Да хоть сейчас. Только мне нужна помощь.

Кэтрин немного растерялась.

– Я мышей ловить не умею…

Маркиз сморщил носик и чихнул:

– Ты и не будешь их ловить! Возьми, пожалуйста, большой лист бумаги, фломастер и напиши то, что я тебе продиктую.

– Хорошо, сейчас…

Кэтрин сбегала в комнату баронессы и принесла письменные принадлежности. Села за журнальный столик и посмотрела на кота:

– Можно диктовать!

Маркиз взмахнул хвостом, словно дирижерской палочкой, и, выдержав паузу, громко произнес первое слово будущего послания:

– «Ультиматум»!

– Боже, – вздрогнула невольно Кэтрин, – неужели мы начинаем с кем-то сражение?!

– Пока нет. Надеюсь, все обойдется.

И Маркиз, снова сделав паузу, продолжил диктовку:

– «Дамы и господа! Уважаемые мыши! Мы, владельцы этого замка и его постоянные обитатели, предлагаем Вам убраться отсюда подобру-поздорову в кратчайший срок – до шести часов ноль-ноль минут утра завтрашнего дня. Если наше требование не будет выполнено, то Вы жестоко об этом пожалеете. Надеемся на Ваше здравомыслие. Баронесса Луиза фон Фитингоф и др.»

– А это еще кто? – спросила Кэтрин, закончив писать текст грозного ультиматума.

– Кто – кто? – удивился Маркиз.

– Ну, этот «Дры»?

Ответа на свой вопрос Кэтрин пришлось ждать долго, потому что Маркиз расчихался вдруг не на шутку. Наконец он успокоился и проговорил, перемешивая гнэльфские слова с кошачьим мурлыканьем:

– «Дры» – это значит «другие»! То-есть, мурлы… мы все!!

И он, еще раз громко чихнув, приказал юной гнэльфине:

– Повесь этот плакат на видном месте в подвале! И оставь на время включенным свет! Вот увидишь: уже к вечеру все мыши уберутся из дома баронессы, как миленькие!

Глава двадцать первая

Кэтрин все так и сделала, как велел говорящий кот. Взяла гвоздик, молоток, спустилась в подвал и приколотила плакат с ультиматумом к стене возле лестницы. А потом быстро поднялась наверх и закрыла за собою дверь.

«Интересно, а мыши читать по-гнэльфски умеют? – подумала она, возвращаясь вновь в комнату, в которой наводила порядок. – Все-таки они здесь недавно поселились, да и учить их грамоте некому было…»

Измучившись, но так и не найдя ответа на свой вопрос, Кэтрин, едва только закончила работу, поспешила к баронессе.

– Фрау Луиза, – спросила она, входя в комнату владелицы замка, – как по-вашему: здешние мышки могут читать письма и другие послания? Мне кажется, что не могут!

– Почему ты так считаешь, Кэтрин? – спокойно отозвалась старая баронесса, даже нисколько не улыбнувшись.

– Они такие маленькие!

– Да, слоны покрупнее мышек будут. Но это вовсе не значит, что они гораздо грамотнее.

– Так вы думаете…

– Если честно сказать, – перебила баронесса юную помощницу, – то до сей счастливой минуты я совсем об этом не думала. Но ты, Кэтрин, добилась своего: я задумалась.

– Ну и…?

– Мышки могут читать! В моей библиотеке они зачитали до дыр несколько книг. Особенно их тянет почему-то на старинные фолианты. Возможно, им нравятся переплеты из кожи?

Кэтрин развела руками:

– Кто их поймет, фрау Луиза. С ними по душам не побеседуешь. Одно меня волнует: прочтут они мой ультиматум или нет?

– Какой ультиматум? – удивленно подняла густые брови старая баронесса.

– По совету Маркиза я предъявила мышам ультиматум. В подвале его повесила, на видном месте.

– Ну-ка, поехали!

Фрау Луиза включила моторчик и покатила из комнаты в коридор, а оттуда к двери, ведущей в подвал.

– Позови Дитриха, одна я вниз не скачусь!

Кэтрин знала, что с баронессой, когда той что-то взбредало в голову, лучше не спорить. Поэтому она быстро сбегала за господином Дитрихом и вместе с ним спустила коляску и любопытную старушку в глубокое подземелье.

– Господи! – всплеснула руками фрау Луиза, едва колеса ее транспортного средства коснулись каменного пола. – Эти негодницы рассыпали по подвалу горох!

– Как странно, однако, они его рассыпали… – пробормотал ее сын, вглядываясь в россыпи светлых горошин. – Похоже на буквы…

– Даже на целые слова! – воскликнула Кэтрин и подошла к удивительным письменам поближе. – «Уважаемая г-жа баронесса! – прочитала она по складам первую фразу. – В ответ на Ваш наглый ультиматум…»

– Подожди, я сама прочитаю! – Фрау Луиза достала из кармана платья очки для чтения и водрузила их себе на нос.

– «…В ответ на Ваш наглый ультиматум…» Так, это мы уже слышали… «Наше сообщество выдвигает встречное предложение. Первое: мы обязуемся не прогуливаться по замку, а обещаем жить здесь, в темном и сыром подвале…» Кстати, не такой уж он темный и сырой! Вот и свет почему-то электрический горит…

– Это я оставила, – призналась Кэтрин, – чтоб ультиматум лучше было видно.

– Мыши его увидели.

И фрау Луиза продолжила чтение мышиного послания:

– «…За это Вы должны поставлять нам регулярно (сроки поставок мы обсудим позже) еду в достаточном количестве (список продуктов Вы получите завтра) и дадите клятву, что не будете ставить в подвале мышеловок и вообще откажетесь от мысли портить нам и без того несладкую жизнь. Если Вы не примите наши условия, то Вас ждут веселые денечки (точнее, ночки). Более подробно о будущих кошмарах Вы можете узнать из популярного мультсериала про Тома и Джерри. С уважением Главный Мышекомандующий Хрумхрум Двенадцатый-младший.»

– Какое нахальство! – вскрикнула баронесса, едва успев дочитать до конца грозный ответ таинственного Хрумхрума. – Платить дань этим наглецам я категорически отказываюсь!

– Может быть, сначала поднимемся наверх и там все обсудим? – Господин Дитрих перешел вдруг на шепот: – Я не боюсь мышиных угроз, но все-таки наверху нам будет спокойнее…

Кэтрин внезапно хихикнула:

– А я сомневаюсь! Мыши – они такие проныры!

Однако умная баронесса вняла совету сына и попросила вытащить ее вместе с коляской на божий свет.

– Ну, Кэтрин, теперь ты убедилась в том, что мыши умеют читать? – спросила она свою помощницу, когда они вновь оказались в просторном коридоре.

– Если бы только читать! Они и писать научились. Причем – вот смех-то! – совсем без ошибок!

И Кэтрин, весело хихикая, пошла в столовую наводить порядок и готовиться к ужину.

Глава двадцать вторая

После долгих раздумий фрау Луиза решила пойти на уступки мышам.

– Хорошо, – сказала она, – пусть они остаются здесь. Мы скоро вновь уедем, а в замке хоть кто-то будет жить. Не думала я, конечно, что у меня появятся такие «наследнички», но делать нечего, придется мне смириться!

– Будем считать это временным отступлением, – утешил ее господин Дитрих. – Когда Ганс и Ольгерд узнают о новых обитателях замка, вряд ли они станут их терпеть.

– Скорей бы они приезжали, – вздохнула Кэтрин, – работы полно, а помощников раз-два и обчелся.

И тут фрау Луиза произнесла фразу, которую я не забуду, наверное, никогда:

– А ты, Кэтрин, не станешь возражать, если тебе немного поможет Рихард?

– Рихард? Какой Рихард?!

– Тот, который торчит в витрине магазина модных сорочек.

Лицо юной гнэльфины покрылось пунцовыми пятнами.

– Он манекен…

– Я помню.

Старая баронесса ласково улыбнулась.

– И вы хотите…

– Надеюсь, у меня все получится.

Услышав эти слова, Паулина радостно воскликнула:

– Конечно, у тебя все получится, бабушка! У меня же получилось с Пугаллино!

– Какой-то сумашедший дом, а не замок… – пробурчал мой дядюшка и потянул меня за рукав курточки. – Идем, Тупсифокс, у нас есть дела поважнее…

– Куда ты собрался? – удивился я и попробовал вырваться из цепкой руки Кракофакса. – Сейчас начнется самое интересное!

Но дядюшка упрямо стоял на своем:

– Я не желаю смотреть на то, как из полезной вещи станут делать еще одного дармоеда. Идем на рынок, там можно увидеть кое-что полюбопытнее.

И он прошипел мне в самое ухо:

– Ты не забыл, для чего мы прилетели в Мерхендорф? Нам нужно отыскать злюков!

Пришлось подчиниться его напору. Опустив голову, я нехотя поплелся за дядей, кляня в душе старого пуппитролля за излишнюю спешку. Ну, куда эти злюки денутся, если они здесь в Мерхендорфе? И что мы с ними станем делать, если вдруг нам улыбнется фортуна и мы повстречаем их на городском рынке?

К счастью, вместе с нами засобиралась на рынок и Кэтрин.

– Пойду-ка и я с вами, – сказала она, откладывая в сторону тряпку и снимая с себя красивый фартук. – Продуктов нам теперь понадобится уйма! Завтра целая гвардия нагрянет, да и этих нахалов в подвале прикармливать нужно…

Она посмотрела изподлобья на фрау Луизу и робко спросила:

– Насчет Рихарда вы не пошутили?

И когда услышала ответ: «Конечно, не пошутила. Сейчас этим делом и займусь!» весело произнесла:

– А заодно и Рихарду куплю там какой-нибудь гостинчик! Вот только что любят есть на десерт бывшие манекены?..

Глава двадцать третья

Сначала мы с дядюшкой обрадовались: вот здорово, Кэтрин отвезет нас на рынок на своем мотоцикле и нам не придется натирать на ногах мозоли, тащась в такую даль. Кракофакс даже потер в радостном возбуждении ладошки и пробормотал под нос: – «Давненько я не катался на мотоциклах!» Но вскоре нас, увы, постигло глубокое разочарование. Оказывается, Кэтрин вот уже несколько месяцев, как забросила своего двухколесного любимца и передвигалась по городу только пешком или на автобусах и трамваях. И все из-за того, что однажды она сумела выиграть на мотогонках кубок Мерхенштайна! После блистательной победы ее мотоцикл жутко зазнался, стал громко фыркать на всех и даже иногда порыкивать на свою хозяйку. И еще он признался Кэтрин в том, что теперь очень стесняется ездить на рынок за овощами. «Я создан не для того, чтобы возить на себе картофель и сельдерей! – заявил он как-то раз опешившей девушке, тихо фырча и помигивая покрасневшей от гнева фарой. – Я создан для великих побед!»

– Теперь он стоит в гараже, а я даже боюсь к нему подходить, – закончила свой печальный рассказ юная гнэльфина и стала разыскивать сумки и пакеты для продуктов.

А Кракофакс, этот старый хитрюга, как только узнал неприятную новость, так сразу же передумал идти вместе с нами и заискивающим голоском обратился к Кэтрин:

– Милая фроляйн, пожалуй, я останусь в замке… А вы, если вас это, конечно, не затруднит, захватите с собой моего племянника. Его можно положить в сумку, тогда вам не придется все время останавливаться и оглядываться назад – уж не отстал ли этот малыш-пуппитролльчик? Тупсифокс легкий, как пушинка, он вам не будет в тягость!

– Носила предметы и потяжелее, – гордо вскинула белокурую головку юная спортсменка. – Хорошо, я согласна.

И она бесцеремонно взяла меня двумя пальцами за ворот клоунской курточки и сунула в большую хозяйственную сумку.

– Смотри, не залезь в мой кошелек! – строго сказала Кэтрин. – А то я вас, пуппитроллей, знаю!

– Хи-хи-хи! – смущенно рассмеялся Кракофакс. – Он если и залезет в бумажник, то далеко не убежит! Хи-хи-хи!

– А ведь верно, – согласилась с ним девушка, – как я только сама об этом не подумала!

Кэтрин вышла из дома и зашагала по тропинке к воротам. Открыла скрипучую дверь и оказалась за пределами замка.

– Пойдем пешком или прокатимся на автобусе? – спросила она меня и, не дожидаясь ответа, вприпрыжку побежала к автобусной остановке.

А я, вцепившись обеими руками в матерчатое дно хозяйственной сумки и увертываясь от прыгающего рядом со мной, словно гигантская жаба, кошелька, мысленно стал сыпать проклятья в адрес злюков и моего хитрюги дядюшки.

Глава двадцать четвертая

К счастью, страшная болтанка вскоре прекратилась и я смог придти немного в себя. Отдышавшись, я решил не терять времени даром и принялся просверливать в сумке игрушечным перочинным ножичком небольшие отверстия. Когда четыре наблюдательных пункта были готовы, я окончательно успокоился, спрятал в карман нож и присел на пузатый кожаный кошелек, набитый хрустящими купюрами и звонкими монетами.

Однако долго прохлаждаться мне не пришлось. Минут через пять я услышал громкий голос водителя: «Следующая остановка конечная – „Городской рынок“!», и я снова ощутил толчки небольшого, балла в три – четыре, землетрясения.

Но любые муки рано или поздно, как известно, вознаграждаются по заслугам. Мне повезло, я увидел на рынке Грифонию! Сухопарая, высокая, как телевизионная вышка, супруга Мерзопакса даже в толпе снующих туда – сюда гнэльфов и гнэльфин выделялась очень заметно, и я сразу приметил ее, едва успев припасть глазами к одной из дырок в сумке.

Голова Грифонии гордо плыла над толпой и только изредка ныряла вниз, чтобы получше рассмотреть какой-нибудь товар, выложенный продавцами на прилавок. При этом выражение ее лица нисколько не менялось: делая покупку или уходя от очередного торговца с пустыми руками, на физиономии этой дамочки сияла одна и та же снисходительно-вежливая официальная улыбка.

«Могла бы и поласковее улыбку нацепить, – подумал я, вспомнив о том, что злюки всегда ходят с приклеенными на лица искусственными улыбками. – С такой, как эта, тебе вряд ли сбавят цену!»

Вдруг, в самый разгар моих размышлений, мне на голову свалился пучок зеленого лука. А следом за ним посыпались пучки петрушки, укропа и крупные головки чеснока.

– Извини, я тебя случайно не пришибла? – с некоторым опозданием спросила меня Кэтрин, залезая в сумку за кошельком с деньгами. – Я так увлеклась покупками, что совсем о тебе забыла!

– Это твоя ошибка, помнить нужно и о живых… – Я потер ладонью большую шишку на лбу и уже мягче добавил: – Хорошо, я тебя прощаю, Кэтрин. Но ты должна оказать мне услугу. Видишь вон ту телебашню возле торговца яблоками? Постарайся незаметно идти за ней и узнай, пожалуйста, где она живет.

– А не проще ли спросить у нее адрес?

– Проще. Но… В общем, делай, пожалуйста, как я прошу, а объяснения будут потом.

Я нырнул в груду зелени, пробрался сквозь заросли лука и петрушки к наблюдательному пункту и вновь стал следить за Грифонией. Кэтрин была покладистой девушкой, поэтому она без долгих размышлений послушно побрела следом за супругой Мерзопакса, лишь изредка останавливаясь у приглянувшихся ей лотков и быстренько прицениваясь к товару. Но покупок она уже не делала, а только приговаривала: – «Так… Спасибо… В следующий раз… Сейчас я спешу…»

Кэтрин сама не заметила, как расстояние между нею и Грифонией медленно стало сокращаться и в конце концов сократилось до такой степени, что неопытная преследовательница налетела на свою жертву.

– Простите… Кажется, я вас слегка задавила…

– Слава Богу, ты не грузовик, глупая девчонка! – рявкнула супруга Мерзопакса, сияя снисходительно-вежливой улыбкой. – Попробовала бы ты меня задавить, да я сама бы тебя задавила!

Удивленные перебранкой женщин (бранилась одна Грифония, но зато за двоих!), вокруг них стали собираться зеваки. Когда зрителей перевалило за сотню, супруга Мерзопакса все-таки опомнилась и прошипела на прощанье: – «Ну, попадись ты мне в лапы!»

И только хотела скрыться от любопытных глаз, как вдруг услышала в сумке Кэтрин оглушительное «Апчхи!».

– Знакомый голосок… Похож на пуппитролльский… – прошептала Грифония, и ее пунцовое от гнева и злости лицо стало бледным, словно кочан капусты, который она держала в руках.

«Все!.. Пропал!..» – подумал я с ужасом и снова оглушительно чихнул.

А когда посмотрел в свое наблюдательное окошко, то с удивлением увидел улепетывающую с рынка Грифонию. Бедняга так испугалась моего чиханья, что даже забыла расплатиться с продавцом за купленную капусту!

Глава двадцать пятая

– Ах ты, глупый мальчишка! Не мог сдержаться и не чихнуть! Ищи теперь этих прохвостов злюков: наверняка они удерут из Мерхендорфа, когда узнают, что сюда приехали суровые мстители!

Кракофакс бегал по комнате из угла в угол и все никак не мог успокоиться, так на него подействовал мой рассказ о происшествии на городском рынке.

Я пытался оправдаться, даже предложил дядюшке провести эксперимент – самому залезть в сумку, набитую чесноком, перцем, корицей и луком, и просидеть в ней хотя бы минуту не чихая, – но Кракофакс и слушать не хотел мои доводы.

– Сидел я в сумках, меня этим не удивишь! – огрызнулся он только в ответ и горделиво вскинул вверх остренький подбородок. – Ты слышал, чтобы я там чихал? Не слышал!

– Зато ты пел песни…

– В сумке?! Да?! В сумке?!

Дядюшка снова вышел победителем в споре: песни он пел уже не в сумке…

Усталые и охрипшие мы вскоре побрели в столовую ужинать. Там все уже были в сборе, ждали только нас двоих. Кэтрин быстро подала еду и собралась, было, сама присесть на стул, как вдруг услышала звяканье колокольчика, висевшего над парадной дверью, и побежала впускать незванного гостя.

А через секунду из холла раздался громкий вопль перепуганной Кэтрин: – «Боже мой! Это ты, Рихард?!» И вслед за этим мы все услышали какой-то странный звук: как будто кто-то уронил на пол мешок с мукой или сахаром.

– Бедная девочка, она упала в обморок! – первой догадалась о случившемся старая баронесса. – А я-то хотела сделать ей приятный сюрприз!

– Терпеть не могу это слово! – выкрикнул фальцетом мой дядюшка и кинулся в холл вслед за помчавшимися туда гнэльфами.

Я тоже соскочил с груды диванных подушек и бросился спасать Кэтрин. Но когда я влетел в холл, то понял, что помощь уже ничья не требуется: юная гнэльфина лежала не на полу, а на мускулистых загорелых руках красавца-гнэльфа.

– Добрый вечер, – поздоровался с нами незнакомец и бережно поставил на ноги пришедшую в себя девушку, – извините. Что заявился без предупреждения…

Он вытащил из-под мышки красивый букет и вручил его Кэтрин.

– Я хотел позвонить, но ваш телефон…

– У нас его нет, – успокоила незнакомца фрау Луиза. – Раньше был, но Ганс-Бочонок от безделья и любопытства год назад разобрал его на части.

Старая баронесса вдруг замолчала и после небольшой паузы представила нам вечернего гостя:

– Прошу знакомиться: Рихард!

– Рихард… – как эхо повторила вслед за ней имя красавца-гнэльфа Кэтрин и чуть было во второй раз не упала в обморок.

Но в этот момент атласный сиреневого цвета галстук-бабочка Рихарда вдруг встрепенулся и, сорвавшись с белой накрахмаленной сорочки, перелетел сначала на букет, который сжимала в руках счастливая Кэтрин, а затем принялся порхать по холлу, время от времени присаживаясь на цветы и нарядные шторы.

– Кажется, я перестаралась… – прошептала удивленная баронесса, наблюдая за резвым мотыльком и своими домочадцами, которые бросились его дружно ловить. – Я хотела оживить только один манекен…

Наконец господину Дитриху удалось сцапать маленького летуна и он вернул его смущенному хозяину.

– Откуда у вас этот галстук, Рихард? – спросила молодого гнэльфа фрау Луиза. – По-моему, когда вы стояли в витрине, на вашей шее красовался совсем другой?

– Вы совершенно правы, госпожа баронесса, раньше у меня был красного цвета галстук. Но он мне так надоел! Вот я и купил сегодня новый.

– У кого? – поинтересовалась Кэтрин, нежно прикалывая булавкой сиреневого мотылька к сорочке Рихарда.

– У одной портнихи. Ее зовут фрау Регина, ее мне порекомендовали знакомые манекены из магазина «Геркулес и компания».

– Знаю, знаю такую портниху! – улыбнулась баронесса. – С помощью иглы и ниток Регина может творить настоящие чудеса! В прошлом году сшила мне легкую пелеринку, и та через неделю улетела в дальние страны!

– Вашу пелеринку просто сорвало с веревки и унесло куда-то ветром, – поправила фрау Луизу Кэтрин. – Я хотела ее поискать, да вы не разрешили.

Однако баронесса продолжала стоять на своем.

– Нет, нет, – сказала она, – пелеринка улетела на юг! Ей, видите ли, захотелось полежать на теплом пляже у моря!

Паулина, которая все это время стояла молча, вдруг рассмеялась:

– Я на ее месте тоже бы так поступила! С тобой, бабушка, ты только не обижайся, не скоро на пляж выберешься!

Господин Дитрих смущенно хмыкнул и попросил всех нас вернуться в столовую.

– Ужин стынет, – проговорил он, открывая перед коляской баронессы пошире дверь. – А Кэтрин так старалась!

– Да? – с некоторым подозрением взглянул на него мой дядюшка. – Ну что ж, сейчас мы это проверим!

И он первым поспешил в столовую, совсем забыв о том, что сначала нужно уступать дорогу дамам, а уж потом мчаться самому за лучшим кусочком жаркого.

Глава двадцать шестая

Следующий день прошел у нас почти весь в какой-то суматохе и неразберихе. Господин Дитрих, едва успев позавтракать, уехал на раскопки стойбища айсфогелей; Кэтрин и Рихард стали снова наводить в замке чистоту и порядок; фрау Луиза вместе с внучкой отправилась после обеда наносить визиты своим старым знакомым; а мой дядюшка, побегав со средоточенным видом по комнатам, вдруг вместо того, чтобы лечь отдохнуть, надумал ехать на рынок выслеживать кого-нибудь из семейства злюков.

– Ты сам, Тупсифокс, сказал, что Грифония не успела сделать все покупки, – пробормотал он, надевая свой старенький плащик и напяливая дрожащими руками на голову помятую шляпу. – Если злюки в Мерхендорфе, то они обязательно придут на рынок за продуктами! Голод не тетка, ты сам хорошо это знаешь!

– Еще Грифония не успела расплатиться за кочан капусты, – напомнил я Кракофаксу. – Если она не уехала, то наверняка придет на рынок вернуть должок.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся дядюшка. – Ну ты меня насмешил!

Внезапно он стал очень серьезным, улыбка исчезла с его лица, а в глазах погасли золотистые искорки.

– Так я пошел, Тупсифокс? Надеюсь, еще увидимся.

И дядюшка, прошептав себе под нос нужное заклинание, стал невидимым. Я помог ему отворить тяжелую дверь и выпустил его на крыльцо.

– Счастливого пути, дядюшка!

– Лучше пожелай счастливого возвращения…

Раздалось тихое поцокивание подкованных дядюшкиных туфелек по мраморным плитам и вскоре наступила мертвая тишина. Я постоял еще немного на крыльце, полюбовался на белые облачка, плывущие в небе, и заросли желтой акации, густо разросшейся вдоль фасада замка, и вернулся в свою комнату. Подумал, подумал и лег спать.

Глава двадцать седьмая

Но отдохнуть мне толком, конечно, не дали. Не прошло и часа, как в холле над парадной дверью зазвякал колокольчик, и я, словно подброшенный сжатой пружиной, вскочил с постели и, не проснувшись еще до конца, побежал встречать новых гостей.

О, если бы вы знали, какое счастье и какую радость я испытал, когда увидел на пороге Ганса-Бочонка, Пугаллино, Кнедлика и чуть заметные призрачные тени рыцаря Ольгерда и Шнапса!

– Ура! – закричал я, подражая невольно любимому воплю Паулины. – Наконец-то вы приехали! И все, слава Богу, живые и невредимые!

– Дядюшку Ольгерда слегка деревом придавило, а так все в порядке, – сказал Пугаллино, дружески пожимая мне руку. – Вы тоже долетели нормально? Без особых приключений?

– Пустяки, не стоит об этом и вспоминать!

Я расцеловался с Кнедликом, Шнапсом, Ольгердом и Гансом-Бочонком и, проводив их в гостиную, поспешил сообщить им приятную новость:

– У Кэтрин Мюллер появился жених! Зовут его Рихард! Скоро, наверное, будет помолвка, а там не за горами и свадебка!

– Рихард? Какой Рихард? – переспросил меня озадаченный Ганс-Бочонок. – Откуда он взялся?!

– Из витрины магазина модных мужских сорочек. Он – манекен. Но фрау Луиза его оживила. «Влюбленным нужно помогать!» – сказала баронесса. Да вот и он! – и я показал своим друзьям на вошедших в гостиную Кэтрин и Рихарда.

После того, как все познакомились с бывшим манекеном и немного пришли в себя от такого известия, Ольгерд спросил:

– А где моя госпожа фрау Луиза? И где наша славная Паулиночка? Я так соскучился по ним в дороге, что не мог даже ничего есть!

– Я тоже соскучился, но это еще не повод морить себя голодом, – обиделся на приятеля Бочонок. – Думаешь, Шнапс не тосковал? Кнедлик не печалился о друге? Я уж не говорю о нашей бедняжке Улле – ей-то пришлось тяжелее всех.

Он достал из кармана куртки носовой платок и бережно развернул его на