Читать онлайн Женщина, которая светится изнутри. Как найти свой источник женской силы и сексуальности бесплатно

• Дух долины бессмертен
• Имя ему – Таинственная праматерь
• Врата Таинственной праматери – это
• Начало неба и земли
• Она с нами всегда и повсюду
• Сколько ни пей из нее, она не иссякнет

Дао дэ Цзин

Вот уже 40 лет мы с двумя моими любимыми кузинами каждое лето устраиваем женские посиделки. Ханна живет в Колорадо с мужем, сыном и дочерью; а вторая, Грейс, – в Хьюстоне, с мужем и четырьмя девчонками.

Когда мы учились в старших классах в Филадельфии, то мечтали о большом будущем. Ханна была скульптором, поэтессой и художницей; Грейс – талантливым фотографом и работала в школьной газете. А я была актрисой.

Мы были свидетельницами жизни друг друга, любили друг друга и поддерживали, как могли. Наша связь чудесным образом не ослабла, даже когда все разлетелись кто куда и в результате диаметрально противоположных жизненных решений и наших детей стали совершенно не похожи одна на другую.

Ханне вечно не везло с мужчинами, она нередко тратила большие деньги, помогая им осуществить мечты, и, как следствие, крайне неуверенно чувствовала себя в освоении керамики, фарфора и ведении художественной студии. Несмотря на природный талант к гончарному делу, она стеснялась брать за работу приличную плату: считала, что не заслуживает ее. Наконец она познакомилась с замечательным человеком, владельцем и директором школы выживания для трудных подростков, вышла замуж, у них родились дети, которых они воспитывали на свежем воздухе, – ходили в походы летом, катались на лыжах зимой, сами выращивали натуральную еду.

Грейс пошла другим путем: вышла замуж за богатого владельца трастового фонда, сына нефтяного магната, и попрощалась с мечтой стать фоторепортером – ведь теперь у нее четверо детей. Несколько часов в неделю она работала волонтером в Хьюстонском фонде помощи детям, параллельно занимаясь делами родительского комитета. У нее был консервативный брак: все решения принимал муж. Жили они, где он захотел, по воскресеньям ходили в ту церковь, которую он выбрал (хотя Грейс она совсем не нравилась), а кроме того, вступили в загородный клуб, где состояла его семья. На ее плечи легла каждодневная обязанность по воспитанию детей, поскольку муж часто уезжал в командировки и на разные мероприятия вместе с давними членами эксклюзивного общества. Иногда она чувствовала себя племенной кобылой, чьей единственной задачей было рожать наследников.

Обе любимые кузины с любопытством, а иногда критически наблюдали за тем, как я основала «Школу женских искусств» и написала три книги. Они танцевали на моей свадьбе, поддерживали после развода, учили быть хорошей матерью. Но ни разу не переступили порог моей школы. Сама мысль о том, чтобы записаться на курс, пугала их и казалась слишком странной. Даже мои визиты к ним в гости порой смущали их. Однажды в очередной приезд к Ханне я решила придумать что-нибудь необычное и составила плейлист на айподе – мы устроили дискотеку на кухне безо всякого повода. Когда я вернулась домой, Ханна позвонила и попросила больше так не делать – дети очень испугались. Похоже, она считала, что мамы должны быть серьезными – никакого веселья и развлечений в меню не предусмотрено.

С грустью наблюдала я за тем, как женщины задвинули собственное сияние и радость в самый дальний угол, поставив на первое место воспитание детей и ведение домашнего хозяйства. И все же мне страстно хотелось завлечь кузин на курсы и показать им, чего я достигла за эти годы; хотелось поделиться своими открытиями и проверить, помогут ли они улучшить их жизнь и облегчить процесс исполнения множества повседневных обязанностей. Это было нелегко: они никак не могли выкроить время, чтобы приехать в Нью-Йорк – ведь были дети и работа. Но я не отступала и все звала и звала. Как только на горизонте появлялся очередной курс, я принималась звонить и уговаривать.

Наконец, спустя лет 10 уговоров, Ханна согласилась.

Тогда же умер мой отец, и нужно было привести маму на курс, который начинался в ближайшие выходные. Позже мама тоже стала помогать мне вести курсы в ШЖИ. Теперь она «Бабби» Школы (это означает «бабушка» или «старейшина»). Она помогает студенткам, которым нелегко дается усвоение материала, усаживает их к себе на колени, выслушивает истории, через какие тяготы им пришлось пройти, вытирает слезы, а затем отправляет обратно в класс.

Но тогда, много лет назад, я просто позвала маму в Школу, чтобы не оставлять одну. А Ханну попросила прийти и посидеть рядом с ней, поддержать в эти дни. Она тут же согласилась. Любопытно, правда? То есть нашла время, чтобы приехать в «Школу женских искусств», только когда это понадобилось кому-то другому. Для женщин нашей культуры это очень характерно: нелегко согласиться сделать приятное самим себе. Мы не привыкли ставить собственную радость на первое место или тратить деньги на себя. Зато с легкостью принимаем на себя дополнительную ответственность или обязательства. Возможность быть кому-то полезными служит мощнейшей мотивацией. И все же вы и представить себе не можете, как я была рада видеть Ханну в стенах школы! Я ужасно волновалась. Хотите – верьте, хотите – нет, она сразу полюбила ШЖИ. Настолько, что вместе со мной стала уговаривать Грейс присоединиться в следующем семестре, когда она сама решила начать полный курс.

Сбылась моя мечта: обе кузины влились в наши стройные ряды! Именно эти женщины давно вдохновляли меня своей непоколебимой силой дружбы и смехом, не смолкающим даже в самый темный час. Именно они научили меня ценить и почитать сестринство. В определенной степени именно они подвигли меня на то, чтобы создать это огромное сообщество женщин, любящих и поддерживающих друг друга, – «Школу женских искусств». А теперь я получила уникальную возможность ввести их в тот самый рабочий процесс, который послужил мне источником вдохновения и изменил весь ход моей жизни.

Мы не привыкли ставить собственную радость на первое место или тратить деньги на себя. Зато с легкостью принимаем на себя дополнительную ответственность или обязательства.

Ханна и Грейс стали вместе посещать курс, но полученные знания каждая применила по-своему. Ханна кинулась в них как в омут с головой – не забыв, впрочем, и о том, что было у нее между ног. Она привела мужа на сеанс для мужчин – и ему понравилось. Дома она отрабатывала новые инструменты женских искусств. Чтобы еще больше усилить ощущение тесной связи с сообществом, она привела всех подружек из Денвера. Ее интимная жизнь с мужем значительно улучшилась. И даже когда его анализы показали рак простаты, она смогла применить полученные на курсах знания и вновь вернуть в семью счастье и здоровый секс. Ханна пошла на серьезные финансовые риски и купила дом своей мечты, а потом провела ремонт и сама его украсила. Ей так понравилось, что в конце концов она нашла помещение и открыла собственный художественный центр, где теперь дает уроки гончарного ремесла. Она приглашает других художников, которые проводят занятия по живописи и графике, а также сдает помещения студии всем желающим. Это место стало ее новой страстью. Кузина снова поступила в магистратуру, на курс предпринимательства, чтобы научиться управлять им и со временем вывести на новый уровень. Ханна – одна из лучших студенток на курсе, которая вновь обрела голос, страсть и сияние. Теперь танцы на кухне стали привычным делом, а дети тайком радуются за маму. Никогда прежде они с мужем не были так счастливы.

Жизнь Грейс сложилась совершенно иначе. Она не стала отрабатывать владение инструментами и приемами, о которых узнала на курсах, и не хотела принимать поддержку студенток – быстро развивающегося сообщества, которое мы называем «Сестры-богини»[3]. Они с мужем много лет скрывали его пристрастие к алкоголю – вот и теперь готовы были пожертвовать собственным благополучием, чтобы подстроиться под зависимость. Не раз его выволакивали из загородного клуба, к тому же по неизвестным Грэйс причинам перед ним захлопнулась дверь в семейный бизнес. И все равно она продолжала покрывать его для сохранения семьи. Сам он заявил, что разведется и оставит ее ни с чем, если она попытается обратиться за помощью к специалистам.

Эта привычка к замалчиванию горько аукнулась в следующем поколении. Ее дочь провалила экзамены и в конце концов бросила колледж, после того как ее изнасиловали на свидании, а сама она так и не нашла в себе смелости заявить на того парня или обратиться за психологической помощью. Сгорая от стыда, девушка вернулась домой. Когда мы в последний раз собирались на традиционные посиделки, Грейс призналась: в глубине души понимала, что замалчивать тайну мужа, а затем и дочери, было неправильно, но не хватало духу открыться.

Еще призналась, что ей понравилось в ШЖИ, но муж громко возмущался, когда она записалась на курсы. А все потому, что один выходной в месяц ей приходилось проводить в разъездах, из-за чего она меньше внимания уделяла семье. По всей видимости, он ждал, что она, как прежде, все время будет проводить с ним и ублажать в постели. Когда же этого не случилось, мужчина не понимал, что она задумала. Вместе со своей подругой Шелли Грейс записалась на цикл занятий «Курс на чудеса». После второго занятия Шелли призналась, что не верит во все эти разговоры о важности поиска источника собственной чувственности. По ее мнению, гораздо важнее слушать сердце, а не киску. Грейс подумала, что в чем-то подруга права, и хотя ей самой нравилось, кузина решила, что содержимое курса ей не нужно. Гораздо легче забраковать что-то новое, необычное, идущее вразрез с привычным укладом, чем рискнуть и открыто принять совершенно новую точку зрения.

Итак, обе услышали зов Богини. Но каждая – по-своему. Ханна ответила, Грейс переключила на автоответчик.

Теперь и перед тобой стоит выбор. Цель книги – дать тебе все то, чему я учу в рамках программы «Школы женских искусств». Все разработанные и тщательно протестированные мной материалы необходимы, чтобы начать жить так, как ты всегда хотела, и научить не сдаваться и решительно идти вперед по новому пути. Эта книга – результат тридцатилетних самостоятельных изысканий и двадцатилетнего опыта преподавания. Эта программа уже изменила жизни тысяч женщин, в том числе моей кузины Ханны.

Пришел твой черед. Моя дорогая, Богиня зовет. Готова ли ты ответить на ее зов?

Зов богини

Сама я услышала его довольно рано. С тех пор как мне исполнилось шесть, Богиня начала являться ко мне каждую ночь. Она садилась на краешек постели, возле подушки. Я не видела ее отчетливо, но знала: она рядом; так всегда бывает у детей – они просто знают.

Поначалу я замирала от страха и не смела даже моргнуть – мне хотелось, чтобы она думала, будто я сплю. Хотелось, чтобы она ушла.

Но со временем страх перед этим ночным призраком рассеялся, и присутствие перестало меня беспокоить. Вместо этого я начала испытывать неведанные доселе ощущения. Это было невесомое тепло, словно меня изнутри заполняет жидкое золото.

Я лежала, не шевелясь, позволяя ей проникнуть в мое сознание. Впуская ее внутрь. Чувствуя ее томление. Помню, как хотелось обнять ее, вселиться в нее, познать ее.

Но мы общались без слов, и я не смела на нее взглянуть. Всякий раз, когда поворачивалась, чтобы прямо на нее посмотреть, та растворялась в воздухе.

Богиня зовет. Готова ли ты ответить на ее зов?

И все же она пробудила во мне любовь. Не такую, какую испытывают к матери, – но к тем ощущениям, что она во мне вызывала.

Чувственную любовь.

Плотскую любовь.

И глубокое, несомненное благоговение.

В ее присутствии я чувствовала, что сияю.

Теперь твердо знаю это чувство: это было включение.

И хотя мне было всего шесть, оно было невероятно мощным, и я поняла, что познала собственную суть. Это ощущение охватило все тело, проникая в каждую клетку, словно волна растопленного сливочного масла, накрывающая горячий маффин. Это чувство было почвой под ногами, моим духом, моей вечностью, моим настоящим. Простым и жизненно важным. Как сияние солнца. Я знала – это самое бесценное чувство на земле.

Полагаю, и вам оно знакомо. Если бы аромат свежеиспеченного хлеба можно было назвать чувством – это было бы оно. Если бы последний теплый денек осени был эмоцией – это был бы он. Ощущение абсолютного и полного присутствия и связи с настоящим. Пьянящий восторг от самой жизни и благодарность за собственное существование. Без цели, просто наслаждение процессом. Нега, какую испытываешь на закате или когда вдыхаешь аромат волос собственного ребенка. Или катаешься на собственной лошади. Или стоишь на берегу океана, ощущая связь с ним. Смеешься. Испытываешь любую форму экстаза.

Вот что такое контакт с Богиней.

Я чувствовала ее молчаливое вожделение. Она жаждала раскрыться мне; чтобы я ее увидела, услышала, почувствовала. В ее присутствии я таяла, совершенно очарованная, готовая на все, только бы угодить. Мне было спокойно, я чувствовала себя на своем месте, по-настоящему собой. Я готова была вечно служить ей и поддерживать это ощущение внутри.

Подобное продолжалось всего пару лет, но произвело на меня неизгладимое впечатление, перевернув мою жизнь. Уже повзрослев, я не раз задавалась вопросом, была ли вся эта история сном или фантазией. Быть может, это своего рода защитная реакция на взросление в среде, где главенствовали патриархально-религиозные ценности, где мужчина занимал центральное положение в обществе, а само общество допускало физическое насилие. Богиня представляла собой полную антитезу этим явлениям: она вошла в мою жизнь, словно ангел-хранитель и одновременно предмет непрекращающихся философских изысканий. В те годы все, что было связано с мужчинами и «духовностью», ассоциировалось у меня с болью и страданиями. Встречи с Богиней, напротив, были заряжены женской энергетикой: священные таинства, наполненные изысканными ощущениями.

В то время я не видела ничего «изысканного» в том, чтобы быть женщиной. Ни один аспект существования взрослой женской особи не казался мне хоть сколько-нибудь приятным. Совсем не хотелось жить так, как моя мать и другие женщины нашего квартала. Я видела тех, для кого на первом месте были мужья и семьи, которые трудились в поте лица, ходили за покупками, готовили и убирали, водили микроавтобусы и всячески старались облегчить жизнь другим. Видела женщин, ежедневно приносивших в жертву себя и собственные потребности, ставивших собственное счастье на последнее место. Видела женщин, подчинившихся чужой воле, которым занижали зарплату, опустошенных, мертвых изнутри; наполненных горечью, гневом, досадой, смирившихся с собственным положением. Я видела великое множество женщин, совершенно лишенных жизненной энергии и силы, которая обычно берет начало в умении жить ярко и принимать добро как нечто заслуженное. Видела женщин, чей огонь был приглушен, а то и вовсе погас. Та работа, что предназначалась для них, совсем не вдохновляла.

Именно познакомившись с Богиней, я впервые услышала совсем другой зов. В нем было обещание, вдохновение женской сутью, которая совсем не похожа на то, что я наблюдала вокруг. Это была энергетическая женская суть, какой я никогда не видела прежде, и она не имела никакого отношения к стирке, приготовлению ужина и иным формам служения.

Общение не сводилось к каким-либо совместным действиям, а лишь к присутствию ее рядом со мной. Казалось, каждая клеточка кожи ожила; внутри будто что-то пробудилось, словно кто-то повернул невидимый рычаг души.

Для меня это было невероятно важно. С раннего детства приходилось терпеть издевательства старшего брата. Когда ребенок становится жертвой физического или словесного насилия, его душа словно покидает тело, стремясь защититься. После случившегося я утратила чувство легкости, безопасности и комфорта – как в окружающем мире, так и внутри. Но это настолько плотно вошло в мою жизнь и быт, что перестало казаться проблемой (лишь много позже оно превратилось в серьезное препятствие). По сути, в моей истории нет ничего уникального – слишком уж много женщин подвергались насилию и скрытым домогательствам, при этом на помощь не стоило и рассчитывать. В книге я расскажу вам свою историю – в надежде на то, что она поможет тебе найти собственное предназначение, мое – заключается в том, чтобы рассказывать притчи. А цель – вдохновить, помочь пересмотреть приоритеты и посвятить себя самой глубокой и ранимой части тебя. Указать путь истинный, помочь распрямиться и начать гордиться собой, почувствовать внутреннюю силу и прилив энергии, научить испытывать благодарность за каждый шаг, сделавший тебя такой, какая ты сейчас, позволивший тебе стать самой собой. Чувствовать себя каждый день героиней, легендой. Пусть же мой пример поможет увидеть свою истинную суть, вдохновит и придаст силы идти вперед.

Потому что я – само воплощение сильной женщины.

Я люблю всем своим телом, сердцем и душой.

Я говорю то, что вздумается.

Я совершаю серьезные ошибки – и горжусь этим.

Я испытываю печаль и гнев с одинаковой силой.

Я воплощаю в жизнь свою поэзию и искусство.

Я готова защищать своего ребенка, как волчица.

Я рискую жизнью ради того, чтобы жить так, как хочу.

Я легко смеюсь – чаще всего над собой.

Я готова душу продать за ночь экстаза.

Каждый новый день для меня – служение моей Богине и моему Богу каждой клеточкой тела.

Иными словами, я такая же, как ты.

Шпионка на службе у богини

Помню, как в ту самую пору, когда Богиня начала являться ко мне, я проснулась однажды утром и подошла к окну своей розовой комнатки. Глядя в окно, вдруг стало понятно – насколько возможно для шестилетнего ребенка, что перестала с нетерпением ждать нового дня. До того момента всегда его ждала, но теперь это чувство покинуло меня. На смену пришло ощущение полнейшей, мертвенной пустоты во всем теле. Ощущение благости, как полноводная река наполнявшее меня от рождения, иссякло.

И несмотря на еще нежный возраст, я понимала, что в мире, который отнял у ребенка радость жизни, творится что-то неладное. В нем я испытывала тревогу и чувствовала себя неправильной, сама себе казалась неполноценной – ведь я родилась не мальчиком. В этом мире я могла подвергаться ежедневным издевательствам, которым не видно было конца. Чувство благодати, которое я испытала с появлением Богини, было истиной. Знала я и то, что в определенной степени она рассчитывает на меня и на то, что я буду отстаивать эту истину перед всем миром. Шли годы, она уже не приходила, чтобы тихо сесть на краешек постели, – но я чувствовала внутри ее присутствие и отчего-то знала: именно благодаря ей я встала на этот путь. И поклялась, что сделаю все для исправления существующего положения вещей, пока жива.

Никто и ничто не заставит меня сойти с избранного пути. Я искала это ощущение восторга и благоговение, что наполняло меня в присутствии Богини. Мне хотелось испытывать его постоянно. И я видела: это чувство хорошо знакомо детям, но по мере становления подростками и взросления постепенно покидает их. И так – повсеместно. Я понимала, что это ошибка человечества, а потому ее можно исправить. И это необходимо во всех аспектах.

Я искала то ощущение, которое – это я тоже знала каким-то непостижимым образом – было одновременно воплощением моей хрупкой человеческой сущности и божественности. Невидимой гранью, отделявшей мое самое и то, что было намного больше и важнее. Благодать, присутствующая в каждом моменте дня, в каждом человеке и каждом камешке, испытывающем безмерную благодарность за возможность жить.

Я решила во что бы то ни стало выяснить, куда испарилась собственная жажда жизни и радость, а вместе с ними – радость стольких знакомых детей. И не только выясню, но и исправлю ситуацию. Интуиция подсказывала, что для этого придется отыскать Богиню и вернуть ее туда, где она должна быть. И еще знала: раз уж она явилась ко мне, значит, именно я должна это сделать.

Я принялась осматривать окрестности – обходить все синагоги в квартале, а их было немало. Может, Богиня приняла новый облик, а все мы – просто консерваторы? Но нет. Ее там не было. По правде говоря, сложно было найти место, менее наполненное тем ощущением восторга, чем синагоги в спальных районах моего детства.

Тогда я стала искать в учреждениях других конфессий. Первым делом – в церквях, и начала с католических, куда пошла со своей подругой Сюзан О’Хара. Когда я сказала, что хочу вместе с их семьей присутствовать на мессе, ее мама недоверчиво на меня посмотрела. Быть может, заподозрила шпионку, подумала я. И все же разрешила пойти. Мне нравились красивые рясы на священниках, размахивавших кадилом, все убранство было торжественным и возвышенным. Но и там, увы, Богини не оказалось – лишь мрачное неодобрение. Никакой радости.

Отправившись с родителями на лето в Израиль, я решила, что там повезет. К тому моменту мне исполнилось 14, и я испытывала настоящую шпионскую лихорадку! Я обходила мечети и церкви, побывала на Масличной горе и в храме Бахаи, на горе Синай и в Куполе Скалы, в пещере Патриархов и в крепости Масада, в Храме Гроба Господня и на Пути Скорби, в Гефсиманском саду и у Стены Плача. Все это время я не переставала делать пометки в блокнотике, как шпионка Хэрриет. Но повсюду видела одно и то же: старые, пыльные, безжизненные и безрадостные здания, полные скорби и слепой бездушной покорности во имя некоего мстительного и злопамятного Бога. Я искала ее, но не видела ничего священного.

Более того, так называемая Святая земля оказалась опасной для юной блондинки с открытой, ищущей душой. Куда бы я ни пошла, всюду ко мне приставали, похотливо смотрели и без спросу норовили потрогать, унизить, надругаться. Повсюду: на рынке, на улице, и что самое ужасное – во многих святых местах.

Тогда я не понимала, с чем связано подобное навязчивое внимание и как от него избавиться. Я в буквальном смысле слова не понимала происходящего, но знала, что так не должно быть. Я не понимала, что короткое платье, белая кожа и светлые волосы были для них вызовом – в общественном бассейне, в гостинице, в автобусе. Всюду, где меня некому было защитить. И никто, казалось, не замечал этого. Хотя все происходило прямо под носом, говорить о подобном не принято. Как и обсуждать становление девушки взрослой женщиной и общее восприятие девушки как объекта для провокации – а не как ребенка, коим я и являлась, – в чужеродной среде. Не было слов, которые могли бы объяснить то ощущение неправильности и неполноценности. Мы не говорили об этом ни с матерью, ни с отцом, ни с братом. Как будто ничего не происходило.

Неудивительно, что и на этот раз наблюдения оказались бесплодны, не дав никаких результатов. Мне так отчаянно хотелось отыскать Богиню, – но на Святой земле ее нигде не было. Я совершенно растерялась. Разве можно называть землю «святой», если на ней не было и следа Богини?

В то ужасное лето мы достаточно долго пробыли в Израиле, чтобы я научилась бояться мужчин и не доверять им, обвиняя во всем мою пробуждающуюся женственность. Достаточно долго, чтобы осознать, какую опасность для меня – уже не девочки, но еще не женщины, – представляет окружающий мир.

И я утратила веру, повесила на крючок шпионский плащ, убрала в дальний ящик блокнот и еще сильнее замкнулась в себе, став еще несчастнее. Разумеется, тогда я решила, что Богиня ушла навсегда, став вымершим видом, как птица Додо или тираннозавр Рекс. Ее истребили, как побочный продукт прогресса. Я знала: шансов найти ее практически нет. Я почти сдалась.

Потерять ее – и вновь обрести

Сразу после окончания колледжа я переехала в Нью-Йорк. Некоторое время гастролировала вместе с труппой местного театра, а в перерывах выступала с «Шекспир и Компания» на «Шекспировском фестивале» в Вайоминге и училась на курсах актерского мастерства. Но по правде говоря, жизнь плавно приближалась к тупику. Я была актрисой, но не играла; певицей – но не пела; молодой женщиной, которая ни с кем не встречалась и не общалась. Моя вера в людей держалась на волоске. Я работала официанткой и скрывалась ото всех, чьи ожидания не оправдала (и знала об этом).

Я рассталась с замечательным молодым человеком, с которым встречалась в колледже. Он просто слишком сильно меня любил, и мне от этого было неловко – ведь я не видела подобного отношения ни от отца, ни от братьев, и это чувство казалось мне странным. Я знала: если не удалось сохранить отношения даже с таким прекрасным человеком, значит, со мной точно что-то не так. Меня обуревали сомнения. Может быть, я лесбиянка? Или не умею любить? Почему не получается ладить с людьми? И разве я могу выступать на сцене, если не в состоянии даже разобраться в себе как в женщине?

Поэтому, вместо того чтобы принять предложение о совместном выступлении с «Шекспиром и Компанией» на следующий сезон, я отправилась к психологу. Однако, проведя несколько лет на кушетке, я лишь усугубила неуверенность и ненависть к себе, став еще более замкнутой. Наконец решила попрощаться с психологом и заняться самообразованием. Я с головой ушла в греко-римскую мифологию, изучение архетипов и анализ работ Карла Юнга и Джозефа Кэмпбелла, древних традиций и культов поклонения богиням у аборигенных народов. Я узнала, что в ранних религиях люди поклонялись Праматери, а не Отцу Небесному, что в доисторические и ранние эпохи развития человечества существовали целые религии, где у творца было женское лицо. И вместо того чтобы проводить четкую грань между материальным и духовным, люди верили в существование души внутри материи. В те времена святой дух был повсюду – не только в церквях и храмах. К смерти относились с не меньшим почтением и праздновали ее, как рождение, с радостью и благодарностью. Женщина почиталась как врата в жизнь, все и вся связанное с ней было священным.

Это казалось куда более осмысленным и правильным, чем религия, существовавшая во времена детства. Мною овладела такая жажда познания, что я превратилась в совершеннейшую отшельницу, не знавшую плотских утех. Казалось, что предмет изысканий и открытий настолько чужд патриархальной культуре, что если я стану частью этого нового знания, окружающие еще меньше будут понимать мои слова и поступки. Приобщившись к вечным истинам, я еще сильнее отдалилась от мира – ведь теперь я была еще больше уверена, что никто не разделит со мной мои открытия. Я оборвала все связи с семьей и друзьями, забросила любимую работу. И все ради исцеления и поиска ответа на главный вопрос моей жизни.

А потом – все изменилось.

Одна из коллег-официанток позвала меня на занятие в «Информационном актерском проекте». Когда я прочла отрывок, приготовленный для прослушивания, ко мне подошел один из преподавателей и сказал: «Реджина, вы замечательно играете. Но в вашей игре совершенно нет чувственности. Пока не обретете внутреннюю гармонию с собой, вам так и будут предлагать роли более старших женщин».

Эти слова послужили встряской, я понимала: он прав. У меня давно не было парня и свиданий. Я понимала: в этой области я – совершеннейший бездарь. После расставания со своим молодым человеком не хотелось вновь через это пройти.

Мужчины все так же пугали.

Но кроме того, хотелось стать актрисой, и желание осуществить эту мечту было сильнее страха.

Выслушав мою исповедь, другой преподаватель рассказал о курсе «Основы чувственности» в университете Изобилия, который он недавно посетил. По его словам, он поможет сделать мои выступления более чувственными. Но при одной только мысли об этом я испытала ужас. Я скорее прыгнула бы с самолета, занялась бы глубоководным нырянием или принялась чистить улицы зубной щеткой, чем пошла на курсы чувственности.

Всю неделю перед занятиями я ужасно нервничала, придумывая отговорки. За последние восемь лет я почти не выходила из дома, превратившись в затворницу. Уже запись на курсы актерского мастерства была для меня настоящим подвигом – теперь же предстоял прыжок в пропасть самого большого страха: новая встреча с той частью меня, которой пришлось испытать столько жестокости. Я никак не могла пробудить чувственность, разве что через отвращение. И все же чувствовала – меня будто гонит вперед некая высшая сила.

Занятия проходили в роскошном особняке Верхнего Вест-Сайда Манхэттена. Я немедленно их возненавидела. Никогда прежде я не встречала более странных и отвратительных людей, чем слушатели курсов, а преподаватели были похожи на кучку непривлекательных стареющих хиппи. Мне было ужасно некомфортно, я чувствовала себя не в своей тарелке и едва могла усидеть на стуле, хотелось уйти домой и спрятаться. Вместо этого я забилась на последний ряд и ни с кем не разговаривала. Когда подошел обеденный перерыв, я сбежала с четкой мыслью: остаться дома, в безопасности. Однако некая сила снова притянула меня на вечернюю сессию. (Вскоре я узнала, что это и есть волшебная сила желания: она влечет вперед, даже когда разум кричит: «Стоять!»)

Занятие было посвящено тому, как культура мешает нам получать удовольствие. Преподаватели говорили, что все люди совершенны, но никто не чувствует себя таковым, потому что культура воспитывает в нас ненависть и критическое отношение к самим себе. Они велели изучить то, что назвали «стабильными данными», – негласными установками на ограничение и критику, которые закладываются с раннего детства. Затем рассказали о множестве способов дарить и получать чувственное удовольствие. Для меня все это было внове, и вся информация шокировала, если не сказать ужасала, и лишь самую чуточку приятно удивляла.