Читать онлайн Дело о пропавшем векселе, выписанном на предъявителя бесплатно

…вверх по великой могучей реке.

Действие пьесы начинается и завершается на борту речного парохода «Сибирь». В течение одного очень длинного дня, длинной холодной ночи и бесконечного туманного утра здесь произойдёт «нечаянная авария», череда преступлений и блестящее их расследование князем А. А. Лепехиным, бывшим в прошлом директором департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи, а в настоящее время государственным преступником, следующим под конвоем к месту отбытия ссылки в М.

Пароход с таким названием бесполезно искать в списках речных пароходств – он без места приписки. Так же не стоит пытаться найти в фамильном древе древнего рода Лепехиных нашего главного героя Алексея Алексеевича – он плод фантазии автора, впрочем, как и все остальные действующие лица:

Пассажиры буксирно-пассажирского парохода «Сибирь»

Князь Лепехин Алексей Алексеевич, 45 лет, ссыльно-поселенец (государственный преступник, частично пораженный в правах*, направляется к месту пребывания ссылки в городе М.)

Княгиня Лепехина (Русова) Екатерина Дмитриевна, 43 года, супруга А. А. Лепехина (добровольно следует вместе с супругом в М.)

Князь Русов Сергей Дмитриевич, 47 лет, брат Е. Д. Лепехиной (сопровождает сестру в поездке в Сибирь)

Николай Иванович Савельев, 29 лет, купеческий сын

Корчагин Сергей Иннокентьевич, 43 лет, вахмистр** транспортной жандармерии

Страхов Пётр Силантьевич, 35 лет, унтер-офицер транспортной жандармерии

Экипаж парохода «Сибирь»

Шилов Василий Васильевич, 37 лет, командир***

Маликов Николай Михайлович, 26 лет, второй помощник (старший машинист)

Макаревич Александр Илларионович, 51 год, боцман

Барсуков Ефимий Карпович, 24 года, матрос-намётчик

Зверев Павел Ефтимьевич, 27 лет, матрос

Чепчугов Григорий Дмитриевич, 25 лет, фельдшер

Струмилов Иван Егорович, 34 года, буфетчик

Хохлов Алексей Павлович, 19 лет, стюард (салон, I класс)

Белов Василий Ильич, 49 лет, лоцман

Баржа тюремного ведомства № 2 («Параша»)

(в качестве сменного караула квартируют в третьем классе «Сибири»)

Одернú Вадим Алексеевич, 26 лет, подпоручик, старший конвойной команды

Ситин Владимир Иванович, 24 года, нижний чин конвойной команды

Унтер-офицер конвойной команды

Нижний чин конвойной команды

________________________________________________________________________

* то есть свободу отобрали – а титулов, наград и имущества не лишили;

** вахмистров отделения назначали из особо надёжных унтер-офицеров;

*** до революции капитанов речных пароходов и самоходных барж именовали командирами, а почему так сложилось – тайна.

Вступление.

На низком носу парохода с коротко обрубленным бушпритом, на который лапой накинут малый «адмиралтейский» якорь, широко расставив для устойчивости ноги пристально смотрит вдаль матрос-намётчик Барсуков. Спереди его окатывают брызгами пенные буруны. Сзади слышится монотонный размашистый гул паровой машины и глухие шлёпанья приводных колёс.

Маликов. (издалека) Намёт!

Барсуков кидает вперёд отмеченную равномерно повязанными узелками верёвку с грузиком на конце и сразу начинает вытягивать обратно.

Барсуков. Двенадцать с полтиной! Скорость – семь и два!

Маликов. (издалека) Намёт вправо!

Барсуков. (бросая намёт вправо по курсу и вытягивая назад) Двенадцать с четвертью! Семь и два!

Маликов. (издалека) Намёт влево!

Барсуков. (бросая намёт вправо по курсу и вытягивая назад) Девять и три четверти! Семь и ноль!

Маликов. (издалека) Разминулись!?

Барсуков. Разминулись. Идёт по левому борту. Затягивает…

Маликов. (издалека) Шест на отчал!

Барсуков. (хватая с палубы длинный шест и упираясь им во что-то в воде) Есть отчал! (начинает вытягивать шест из воды) Сносит мимо!

Звучит протяжный гудок мощной «сормовской» машины. Над освещённой ярким сентябрьским солнцем широкой, распростёршей свои рукава между пологих островов, покрытых всеми оттенками оранжевого и коричневого цветов порослью вязов, тополей и сочной облепихи, сильной сибирской реки уверенно пробирается вверх по течению низкой осадки белый двухпалубный колесный пароход, догоняющий сносимый ветром вбок впереди по курсу шлейф белёсо-серого дыма от сгорающих в котлах сухих сосновых дров. Пароход тянет за собой на толстом канате привязанную сзади замызганную, неуклюжую, крытую двухскатной тесовой крышей речную баржу. Дым застилает всё пространство между зрителем и пароходом, растворяя в навалившейся мгле всё в мире сущее. Звуки испуганно тают…

Часть первая.

Помещение капитанского салона парохода «Сибирь». Вторая палуба. Носовая часть. В плане помещение напоминает трапецию со скруглёнными наружу боковыми гранями. Стены, пол и потолок дощатые, с хорошо пригнанными досками. Пол светлого выскобленного дерева, потолок и стены – крашены белой краской. Вершиной своей имеет стену с двумя широкими, занимающими почти всю верхнюю половину стены панорамными окнами в тёмно-коричневых рамах, ориентированных по ходу движения судна. Перед окнами виден краешек носа парохода с коротким бушпритом, на котором закреплён якорь. Выпуклые боковые стены имеют слева по борту три небольших прямоугольных окна, по правому борту – два окна и крашенную белой краской одностворчатую филёнчатую дверь, в верхней своей части остеклённую. Поперек всего помещения расположен прямоугольный обеденный стол с восемью стульями, двумя консолями по углам короткой стены помещения, поставец с папиросами и несколькими бутылками спиртного в ближнем углу. В центре слева и прямо напротив от входа висят высокие простенные зеркала. В дальнем углу – пианино с табуретом. Два кресла и небольшой шахматный столик слева от двери. В глубине две глухие филенчатые двери, ведущие в каюту капитана и уборную.

В кресле возле двери сидит Лепехин. Напротив, на табурете, за пианино, спиной к зрителю сидит Лепехина. Стол к обеду на пять персон накрывает буфетчик Струмилов.

Лепехина. (играет и поёт популярный в этот исторический период романс авторства Марии Яковлевны Пуаре-Свешниковой)

Я грущу. Если можешь понять

Мою душу, доверчиво нежную,

Приходи ты со мной попенять

На судьбу мою, странно мятежную.

Мне не спится в тоске по ночам,

Думы мрачные сон отгоняют,

И горючие слёзы невольно к очам,

Как в прибое волна, приливают.

Как-то странно и дико мне жить без тебя,

Сердце лаской любви не согрето;

Иль мне правду сказали, что будто моя

Лебединая песня пропета.

Лепехин докурил. Лепехина повернулась от пианино.

Струмилов. Нервничают все, Ваше Сиятельство… «Сибирь» наша две последние недели находилась «в линии» (бросил взгляд на недоумённого Лепехина), ну то есть, на якорной стоянке находились мы… А ведь уже конец навигации, все спешат, все торопятся…

Мы же по казенному фрахту (начинает сервировать стол возле Лепехина, понизив голос и доверительно сообщая), однако, с того момента, как камергера Его Величества, действительного статского советника Гирс Александра Николаевича два месяца назад сменил на посту Губернатора Ен-ской губернии действительный же статский советник Бологовский Яков Дмитриевич – приключилась длительная чехарда в верхах с ревизией и до Тюремного ведомства как-то не доходило дело, к тому же губернский прокурор, не нашедший общего языка с новым-то – запросился в скоротечную отставку, которую всё никак не могли утвердить в Сенате, и потому перестал исполнять службу, в следствии чего комплектация «Параши» (смутившись) – это мы так баржу тюремную именуем между собой, затянулась и только третьего дня была закончена… Однако команда на отплытие всё никак не поступала, так как ходили слухи, что ожидали какого-то сверхсекретного арестанта, о которой лично сам Губернатор через своего адъютанта ежедневно справлялся по телеграфу, уточняя дислокацию и ожидаемое время прибытия (с полупоклоном), ну то есть Ваше Сиятельство ожидали-с…

Лепехин. (тихо, подстраиваясь под манеру речи буфетчика) В то время как я двигался в вашу сторону неспешной скоростью…

Струмилов. (кивнув головой) Нервничали все… (отходя к противоположному краю стола) Хозяин наш, Николай Николаевич Шилов – тот нервничал днями у себя в пароходной конторе, запивая нервность по вечерам дома или в клубе Общественного собрания. Будь «Сибирь» зафрахтован к буксировке каким ни будь купчишкой – давно бы уже с ним расплевались и в суде вытрясали убытки… Однако-ж фрахт, будучи казённым, такого спешного к себе решения не терпит – разорвать казенный фрахт конечно можно, вот только случается это лишь один раз в жизни коммерсанта. Вдругорядь такого уже не заключить будет…

Входит стюард Хохлов с чистой посудой на подносе. Струмилов жестом показывает ему, куда ставить поднос, и, дождавшись исполнения приказа, жестом же отсылает стюарда вон.

Струмилов. Командир же наш, Василий Васильевич – тот нервничал в окружении семьи у себя на даче, под городом, наезжая лишь только по утрам проверять состояние своего хозяйства…

Без стука открывается дверь, входит капитан парохода Шилов.

Струмилов. (Шилову) Всё накрыто в наилучшем виде, Василий Васильевич! Сейчас пойду справлюсь о готовности… С закусок начнёте?

Шилов. (Лепехину) Вы голодны? Алексей Алексеевич, Екатерина Дмитриевна!?

Лепехин. (встав из кресла) Благодарю, Василий Васильевич, не голоден… (посмотрел на супругу, поправился) Не голодны!

Струмилов. Я Их Сиятельствам, Василий Васильевич, с вашего позволения, предлагал к поставцу прямиком проследовать и выбрать чем горло смочить-с…

Лепехин. (прерывая Струмилова) Мы отказались. Не в правилах хорошего тона начинать без хозяев.

Шилов. Я здесь не очень-то и хозяин, на самом деле…

Шилов. (Струмилову) Иван Егорович, справьте меня, пожалуйста, на счёт холодного – что у вас там припасено на сегодня?

Струмилов. В Караульном сегодня зелени взяли разной. Вся свежая. Есть утка под рыжиками, телячья печёнка с рубленым лёгким… Икра есть, но не советую-с. Яиц сварили. Взяли в Караульном же.

Шилов. (Лепехину) Всё к водке! Могу Вам предложить из графинчика? А вам, Екатерина Дмитриевна? Для формирования аппетита – может быть вина столового? У меня здесь не припасено, но… (Струмилову) Вина принесите. Я знаю у вас хорошее крымское есть… И подайте телятины мелко нарезанной и рыжиков. А утку оставь. (Лепехину) Вы как, Алексей Алексеевич?

Лепехин. Благодарю, Василий Васильевич, отличный выбор! Присоединюсь. (супруге) Катя!?

Лепехина. Мне всё равно…

Лепехин. (супруге) Ну, ведь хандра – она всегда заканчивается! Не в дикий край едем… Я уверен, что мы там хорошо устроимся. И девочек вскорости выпишем… Сергей поможет… Везде есть хорошие люди!

Струмилов, поклонившись, скрывается за дверью.

Шилов. (заговорщицки) Утка наверняка та, что вечером пом. мех. подстрелил. У него в патронах дробь мелкая, намучаемся… (Лепехину) Прошу к поставцу, Ваше Сиятельство! (начинает колдовать с рюмками, графинами и жидкостями) Отчаиваться не стоит… Мне сложно судить, как вы воспринимаете здешнюю Сибирь и как видите себя в ней, но могу сказать одно точно – Сибирь не Россия! Мы здесь к преступникам относимся по другому – к каторжанам и арестантам, что задыхаются днями и мерзнут ночами в привязанной к нам «Параше» сибиряк испытывает невыносимую жалость и сострадание, к ссыльным же, особенно к тем, кто не сидит на ровном месте, а желает трудится так, как он это умеет и понимает – мы, Ваши Сиятельства, бесконечно рады! Да, да – рады! Ничего у нас здесь не было бы, кроме примитивного передела, навроде добычи и перепродажи пушнины да золота. Никогда бы не было. По своей воле образованные люди сюда не поедут, а за деньгóй сюда из России едет только что разная шваль… Образованные же ссыльные учат нас и наших детей тому, что важно для человека – в первую очередь самой человечности, а уж потом и грамоте с арифметикой. Вы сейчас приедете в М. – а там всё, абсолютно всё, что сделано для того, чтобы этот городок отличить от огромного ежедневного торжища – сделано ссыльными. Людьми! И так везде по Сибири! Поэтому и вам я тоже бесконечно рад, и готов всячески вашей участи способствовать…

Стук в дверь. Шилов отходит в центр салона. Входит Струмилов и ставит на прилавок поставца тарелки с закуской. После кланяется и выходит, прикрыв за собой дверь. Шилов приглашает жестом к прилавку. Лепехин встаёт из кресла и Шилов передаёт ему рюмку.

Шилов. (поднимая рюмку) Ваше здоровье, Екатерина Дмитриевна! Ваше здоровье, Алексей Алексеевич!

Лепехина. Благодарю!

Лепехин. Благодарю!

Мужчины выпили водки, закусили.

Шилов. К тому же и сам сибиряк очень часто – потомок варнаков и лиходеев…

Лепехин. Благодарю, вас, Василий Васильевич – я удивлён! Такой откровенности в суждениях в Западных областях не услышишь. Это накладывает на нас с супругой дополнительные доверительные обязательства по отношению к вам. И вот что, Василий Васильевич – не зовите меня здесь титулом. Право же мне от него здесь неловко.

Шилов. Не смогу, извините! Тем более что перед тем, как вас доставили ко мне, в пароходство наведывался сам адъютант нашего Превосходительства Губернатора с чёткими инструкциями о том, как надлежит сотрудникам пароходства себя держать с Вашими Сиятельствами – дескать необходимо соблюдать положенное титулу отношение, ибо по решению Сената поражены вы в правах лишь частично, с сохранением титула и всего состояния… Сигары, папиросы? Угощайтесь.

Лепехин. (усаживаясь в кресло возле двери) Благодарю, я сейчас, ожидая вас, одну выкурил. И потом, после пребывания в тюремных камерах тяга к табаку заметно уменьшилась…

Заглянул в дверь матрос Зверев.

Зверев. (Шилову) Вас, Василий Васильевич, стар. мех. в рубку просит… Скоро Батеневская пристань.

Шилов. (Лепехину, вставая) Я отлучусь по служебной надобности! Если обед будет готов раньше чем я освобожусь – приступайте не задумываясь…

Шилов вслед за Зверевым выходит из салона. Поднялась и прошла к выходу Лепехина.

Лепехина. Алекс, я пошла умываться… (поцеловала супруга) Не скучай!

Лепехина вышла и закрыла дверь. Лепехин встал из кресла и подошёл к панорамному окну. Стал слышен рокот паровой машины и частые шлепки приводных колёс по воде.

Макаревич. (издалека) Барсуков! Пень в коромысло! Вперёд смотри… Не зевай! На Батеневской стремнине всегда кряжи тащит по дну…

Без стука, резко открывается дверь и в салон крадучись просачивается купеческий сынок Савельев. Звуки парохода резко пропадают. Лепехин оборачивается к вошедшему.

Савельев. (Лепехину, заговорщицки) Очень удачно, что я вас застал одного, Ваше Сиятельство! У меня к вам, князь, очень важное дело, порученное мне моим отцом. И дело это негласное. Но я не требую от Вас каких-то особенных обязательств, а просто полагаюсь на вашу порядочность… Мой отец, как вам, возможно, известно – компаньон по некоторым предприятиям с хозяином парохода, на котором мы сейчас плывём – это делает меня в некоторой степени привилегированной персоной… Взять хотя бы возможность обедать в салоне командира – а не в общем буфете.

Лепехин. Так что вам угодно, Пётр Силантьевич?

Савельев. Дело в том, что мой отец хотел через меня выяснить у вас, насколько хорошо вам знаком князь Всеволод Николаевич Шаховский?

Лепехин. Чиновник особых поручений Управления внутренних водных путей?

Савельев. Да, он…

Лепехин. Только шапочно, мы не были официально представлены друг другу…

Савельев. То есть вы его знаете!?

Лепехин. Милейший Пётр Силантьевич! Встречаться изредка в коридорах министерств, ни единожды не заговорив и не имея близких связей – это значит что мы знакомы только так, чтобы узнавать друг друга по внешнему облику. Или, говоря простонародно – иметь шапочное знакомство!

Савельев. Что же мне делать!?

Лепехин. А что вы хотели сделать? Зачем вам подробности о мелком порученце не самого важного управления?

Савельев. Вот, извольте ли видеть – мой отец прослышал о том, что Николай Николаевич Шилов, владелец Пароходства и компаньон моего отца по приискам на реке Удерей, сношаясь с этим князем Владиславом, намеревается создать синдикат в нашей губернии. С привлечением иностранных капиталов… Слухи ходят уже давно, – а доподлинно о том узнать не у кого!

Лепехин. От меня вы, Пётр Силантьевич, вы ничего узнать не сможете…

Савельев. Моя поездка в М. предполагалась не ранее весны следующего года, как связанная с геологической разведкой приисков на реке Амыл. Я видите ли, по настоянию отца, отучился на горного инженера и сейчас мне доверено найти участки для развития самостоятельного от Шилова дела. Однако, когда отец узнал в Пароходстве, что на «Сибири» в М. проследует такая высокопоставленная особа как вы, он мгновенно снарядил меня в дорогу, с рекомендацией наладить с вами отношения и разузнать как можно больше о сношениях Шилова и Шаховского…. Я понимаю, что наверное вам кажется смешным моё признание, однако плести заговоры и интриги я совершеннейшим образом не умею! О чём нижайше прошу Ваше Сиятельство меня простить!

Лепехин. Вам не за что просить прощения…

Савельев. И хорошо, знаете ли! Вы всегда можете рассчитывать на нашу семью, Ваше Сиятельство! Мы не последние люди в губернии, и связи имеем… Папаша мой вот только телеграфировал вчера утром в М. управляющему тамошним отделением «Сибирского банка» и сразу к моему приезду обещана быть сумма не менее семи тысяч рублей… А получить её мне не составит труда, так как векселя, опять же, подписаны моим отцом… Я пока ещё сам не завёл связей в банках, можно даже сказать что меня никто ещё и в глаза не видывал… Однако-ж как держателя векселя отца буду принят… И честно скажу, в случае успеха нашего с вами разговора у меня припасён для вас вексель на предъявителя! И будьте покойны – вексель будет принят без сомнения в подлинности! Такова репутация нашей семьи!

Лепехин. Это замечательное предложение, Пётр Силантьевич! Однако я в очередной раз вынужден вам объявить, что помочь вашему делу ничем не смогу…

С предваряющим громким стуком распахивается дверь и на пороге буфетчик Струков с судком в полотенце и подталкивающий его вперёд князь Русов.

Русов. А вот и горячее! (кивая на смущённого Струмилова) Топтался под дверью, не рискуя зайти… (Струмилову) Видите, любезнейший! Никто вас здесь не съест… (Лепехину) О каком это ты деле здесь, Алексей!?

Струмилов установил судок в центр стола и вопросительно замер.

Лепехин. (Струмилову) Капитан рекомендовал нам начинать без него, однако я полагаюсь на ваше усмотрение… (Русову) Да вот, наш Пётр Силантьевич интересуется, не знаком ли я был по Петербургу с князем Шаховским, Всеволодом Николаевичем…

Струмилов. Тогда позвольте, я буду разливать? Сегодня борщ!

Русов. (Струмилову) Разливайте, милейший, разливайте… (Лепехину) А ты был знаком?

Лепехин. Экстерьерно – да!

Русов. Ну этот субъект в роли докладчика от министерства транспорта мне по началу думской практики запомнился… Что-то он тогда про развитие водного транспорта и привлечение иностранных капиталов говорил… В русле идей Витте! Катя где сейчас!?

Лепехин. Пошла умыться…

Струмилов. Господа, пожалуйте к столу…

Русов. Сейчас Екатерину Дмитриевну дождёмся и приступим… К вашему борщу! Вы, милейший, можете ли справиться у нашего хозяина, когда его ждать?

Струмилов. (выходя спиной вперёд в дверь салона) Сию минуту, Ваше Сиятельство!

Струмилов закрыл дверь. Русов прошёл следом, приоткрыл дверь и осмотрелся вокруг.

Русов. Определённо подозрительный тип этот буфетчик! Подслушивал вас под дверью когда я подощёл. (увидел в окне прошедшую мимо окна Лепехину) А вот и Катя идёт! (входящей Лепехиной) Здравствуй, Екатерина Дмитриевна!

Лепехина. (обнимаясь с Русовым) Ты только встал?

Русов. Нет, часа два уже просидел над статьёй… Проголодался зверски!

Лепехина. Нужно было приходить к завтраку, братец… Завтрак был замечательный…

Русов. Не хотел отвлекаться – заказал себе кофе в номер… Давайте садится – борщ остывает…

Лепехин. Вы как, Пётр Силантьевич?

Савельев. Ну, если командир Шилов распорядился его не ждать, – то тогда конечно, давайте обедать…

Рассаживаются за столом, начинают неторопливо есть. Стук в дверь. Входит стюард Хохлов.

Хохлов. Прикажете второе подавать?

Русов. (барственно) Несите, милейший.

Сзади за Хохловым возник Шилов.

Шилов. (командирским голосом) Господа правы! Несите второе… (виновато) Эк вы вздрогнули то, Хохлов! (покровительственно) Ну ничего, ничего… Несите… Что у вас там на второе?

Хохлов. Иван Егорович распорядился вам поджарку из говядины в томатном соусе с ломтиками картофеля во фритюре!

Шилов. Неси… И вина для княгини не забудь! Я Струмилову говорил…

Хохлов с поклоном скрывается за дверью.

Шилов. Ну, что же, господа… И дамы! Борща! (наливает себе из супницы половником) Хорош… Не остыл ещё! Грешен, люблю борщ… Даже упросил супругу свою на даче свеклу выращивать… Сметана хороша! Екатерина Дмитриевна! Позвольте вам предложить добавки!

Лепехина. Нет, спасибо, Василий Васильевич!

Шилов. Ну, как угодно!

Хохлов вносит на подносе тарелки с вторым блюдом.

Шилов. Вовремя! Подавай…

Хохлов начинает раздавать второе.

Шилов. (поднимаясь и подходя к поставцу) Предлагаю, вам, господа, для аппетиту к перемене блюд белого! Поддержите меня? Алексей Алексеевич!? Вы как на это смотрите?

Русов. Если говорить обо мне, Василий Васильевич, то я скажу так – самое время! Я за!

Лепехин. Поддержу, пожалуй…

Савельев. Не возражаю…

Шилов. Вот и замечательно… Екатерина Дмитриевна! Вы как? Наш буфетчик что-то с моим заказом об вине не торопится… Может настойки? Есть рябиновая и клюквенная…

Лепехина. Спасибо, к десерту, пожалуй…

Шилов. (Хохлову) Алексей, передай Ивану Егоровичу о моей просьбе для Их Сиятельства Екатерины Дмитриевны вина… Помоги-ка мне с рюмками!

Хохлов, как раз закончив раздавать второе, помог Шилову разлить по рюмкам водку и разнести по столу обедающим. Вернулся к поставцу и замер вопросительно.

Шилов. (Хохлову) Ты чего!? А, иди, иди… Про вино не забудь!

Хохлов выходит из салона.

Шилов. (садясь на своё место) Ну, что же, господа, тост!?

Русов. Какой же?

Шилов. Наш, тост… Полозней речных, что по закоулкам великой реки петляют: «Чтоб, значит, без мелей, без коряг…»

Русов. Ну что-ж, такой тост и сухопутному сгодится!

Мужчины выпили и принялись с аппетитом есть.

Шилов. Нервы, у нас, господа, на пределе… У меня механик в трюме, комиссованный после японской… Рассказывает, что при тралении минных заграждений возле Порт-Артура пили не останавливаясь! Для траления выделялись самые никчёмные посудины, для моря зачастую не приспособленные… Говорит даже такими как наш речными пароходами тралили… Осадка у них подходящая… Низкая… А как «Петропаловск» с адмиралом Макаровым и художником Верещагиным подорвался – так вообще… Мы по реке, особенно идя в верховья, идём очень медленно и по ночам отстаиваемся в заводях потому, что даже при наличие выпущенного два года назад подробного атласа с картами и описаниями… И при наличии лоцмана… Или иногда даже двух – ползём постоянно обшаривая впереди себя намётом дно – потому что река живёт своей коварной жизнью.

Легко можно наткнуться на мель, остров или косу, образующиеся на реке каждогодно и при том в таких местах, где казалось невозможно их встретить… Что сбивает с толку и заставляет спиваться вчистую от постоянного ожидания опасности самого опытного и бывалого лоцмана и капитана. Работники нашего Пароходства в шестом году предъявили экономические требования, в частности – добавить по одному помощнику капитана и намётчику на пароходы, увеличить зарплату кочегарам… Конечно же получили отказ…. В итоге забастовали и «казённики»… (посмотрел на недоумевающих присутствующих) Это работники казённого пароходства, что строит мост и по Ангаре к Байкалу грузы доставляет для нужд железной дороги…

Лепехин. Странно как-то требования выставили ваши забастовщики – разве в их понимании помощники капитана – не «шкуры»!?

Шилов. Помощники на речных судах – на своём мастерстве жизни людей и парохода держат… До забастовки мы с двумя помощниками обходились, в две вахтенные смены – и люди сильно уставали за день… Бдительность притуплялась… Сейчас у нас в Пароходстве три дневные смены вахтенные. И всем поспокойней стало…

Лепехин. Получается что вы поддерживаете выступление работников?

Шилов. Объективно – да! Но в открытую об этом мне заявлять не следует… Даже в частных беседах…

Русов. Наушничество!?

Шилов. Так точно… (прислушался к звукам за дверью) А вот про кого вспомнишь – тот и тут как тут!

Негромкий стук в дверь. Заглядывает в салон Струмилов.

Струмилов. Василий Васильевич! Ничего не нужно?

Шилов. Большое спасибо за обед, Иван Егорович. Мы с гостями отобедали.

Струмилов. Можно убирать-с?

Шилов. Убирайте…

Струмилов. (проталкивая вперёд себя Хохлова) Вперёд, Алёшка! Быстро, быстро… (Шилову) Пасажиров первого класса и старших членов команды покормили-с.

Шилов. Прекрасно! А вина для княгини почему не несёте!?

Струмилов. Простите, Василий Васильевич… Только управились с обедом… На такую работу нас двоих с Алёшкой не хватает…

Шилов. В Вашей власти, Иван Егорович, себе ещё нанять человека. Не жалуйтесь о своём предприятии понапрасну. Не поверю!

Струмилов. Так с третьим ртом, Василий Васильевич, – никакой прибыли не будет от буфета! Разорюсь!

Шилов. (ворчливо) Слыхал уже всё это… Слыхал! Убирайте быстрее со стола и уже наконец вина какого ни-будь моей гостье несите!

Струмилов и Хохлов быстро собрали грязную посуду с остатками еды в две объёмные корзины и вышли из салона. Шилов закрывает за ними дверь.

Шилов. Ну, что же, гости дорогие… А теперь попрошу вас составить мне компанию в вист! По вчерашнему дню у нас хорошие пары сложились –а посему спрошу всех… Будем пары разыгрывать или как вчера продолжим!?

Шилов подошёл к двери, открыл её и осмотрелся. Увидел прохаживающегося по галерее второй палубы вахмистра Корчагина.

Шилов. (Корчагину) На службе, вахмистр!? А то пройдите в буфет, от моего имени угоститесь… Там только буфетчику заявите что от командира…