Читать онлайн Это было в царстве Чу в 3 веке до н.э. Книга 1. Наложница генерала, приносящего мир. Часть 3 бесплатно
ГЛАВА 44. Смерть Уи-уи
– Диди!
– Юй-цзецзе, – Сян Чжуан поклонился еще раз и улыбнулся, так что у него глаза сложились радостными загогулинами. – Ты виделась с братом?
– Да уж, – Бай Юй помрачнела и повесила голову.
Увидев ее печаль, Сян Чжуан исполнился сочувствия и сказал:
– Юй-цзецзе, не переживай. Цзи-гэгэ*[117] просто вспылил и сказал немного лишнего. Он вообще-то на семью не орет… только на тебя, – честно добавил Сян Чжуан, безуспешно попытавшись вспомнить, видел ли он еще когда-нибудь брата в таком состоянии.
Вопли Сян Юя были слышны на том конце Учжуна!
– У него еще, знаешь, вена на виске часто дергается… вот здесь… – доверительно сообщила брату Бай Юй. – Может, у него что-то с нервами?
– Ни разу не замечал, – сказал Сян Чжуан, подумав.
– Кстати, Чжуан-диди, – спросила Бай Юй. – Как получилось, что стихи, которые я для тебя написала, оказались у Сян Юя?
А! – вспомнил Сян Чжуан. – Я ему дал.
???
– Я уже переписал, зачем было пропадать таким хорошим стихам? Я сказал гэгэ, что ты прислала их со мной из Учжуна… Я подумал, Сян Юй обрадуется, когда получит нежное письмо из дома.
Ага, обрадовался он.
Сян Чжуан, Сян Чжуан, ты неисправимый романтик.
И полный лопух.
Как тебя только угораздило родиться в семье Сян?
– Послушай, Чжуан-диди, – сказала Бай Юй…
Она рассказала ему всю историю про отравление Ми-фужэнь испарениями киновари и про эксперимент с крысой.
– Ты можешь мне помочь убедить господина и Фэн-иши?
Старый шарлатан Фэн Цзы жил в Утуне, но днем всегда ошивался в усадьбе у Сянов. Его быстро нашли и привели ко входу в холодный двор.
Фэн Цзы заявил, что знать ничего не знает и не было никакой крысы – все это дочка Бай придумала от безысходности, потому что ей никто не верит. И правильно не верят, где ей, бестолковой женщине, тягаться в учености с самим Фэн Цзы! Подлые шарлатанские глазки радостно блестели.
– Тогда повторим опыт, – сказала Бай Юй, которая заранее знала, что так оно все и получится.
– Вот еще! – ответил Фэн Цзы. – Я тебе не верю, дочка Бай! Все знают твою жестокую и подлую натуру, да! Сама отравишь крысу, а потом будешь говорить, что лак ядовитый.
– Хорошо. Ладно, – ответила ему Бай Юй. – Тогда пускай нас рассудит Сян Чжуан. Сян Чжуан, будешь судьей?.. Мы поставим коробку с подопытным животным в отдельной комнате – в подсобке в длинном дворе, я даже не буду туда заходить.
Конечно, Фэн Цзы не мог отказать ей при Сян Чжуане.
С приездом хозяина, в усадьбе порядки стали строже и наложницы не могли больше ходить, где вздумается, и лазать через забор. Только на следующее утро Юй Ваньсин смогла прийти к Бай Юй.
Юй Ваньсин была полна раскаяния и досады на себя.
– Это я во всем виновата! – говорила она. – Это я перепутала коробки!
– Да ладно, – сказала Бай Юй. – Ты мне только скажи – что у тебя за навязчивая идея была с этим подарком?! У тебя что, глаз нет? Как можно такое дарить?
Бай Юй расправила на столике наплечник с зайцами. Юй Ваньсин протянула изящную руку и отвернула краешек, стараясь не касаться ближнего монстра.
Ужас отразился в персидских глазах Юй Ваньсин.
– Я думала, это изнанка, – жалобно сказала Юй Ваньсин.
Тихо потрескивал хворост с жаровне.
Зайцы, злобно оскалившись, взирали на мир.
Бай Юй не выдержала первая:
– Ха-ха-ха-ха!
Бай Юй, Юй Ваньсин и Ли Лэ хохотали, пока слезы не потекли. Все-таки, генерал Сян, получивший в подарок крысу, был слишком смешной – особенно, когда он был далеко и не мог их слышать!
– Я хотела попросить за тебя, – утирая веселые слезы, сказала Юй Ваньсин, – Но наш господин и слушать не хочет. Ты не волнуйся, он не будет долго злиться. Это неправда, что он больше никогда не захочет тебя видеть…
– Как будто я его очень хочу видеть, – буркнула под нос Бай Юй.
Однако, Небесный дао непредсказуем и жесток.
Очень скоро она снова увидела Сян Юя.
После этого их с Юй Ваньсин смех стал ее последним смехом на долгое время…
К вечеру, как ледяной поток, с неба упал холод. Он загнал людей в теплые дома и убил в них надежду, что весна когда-нибудь придет. Он проморозил до сердцевины кусты и деревья. Два глупых розовых цветка на дикой сливе замерзли и умерли, и упали на снег.
В такие ночи только неприкаянные души бродят по улице.
В такие ночи равнодушная луна молча смотрит на замерзающую землю.
Бай Юй уже засыпала, но тут Ли Лэ влезла к ней в постель. Наверно, она замерзла на своем сундуке. При этом сама Ли Лэ продолжала мирно спать, даже пока шла от сундука до кровати.
Бай Юй снова закрыла глаза, но на улице начал лаять Уи-уи.
Потом, ей показалось, он заскулил, и минуту было все тихо.
Потом Бай Юй услышала вой. Это был крик, вынимающий душу, полный боли и страха, поднимающийся до визга и обрывающийся, потому что у того, кто кричит, остановилось сердце.
Она замерла, оглохшая и испуганная.
Вой снова раздался, уже слабее. Он закончился скулящими жалкими звуками.
Бай Юй вскочила и выбежала на улицу.
Почему-то запах горелого масла и паленой шерсти наполнял воздух.
Ночь была, как черная прорубь. Снег был серый, как пепел, покрывший землю. В его середине, словно живое, шевелилось желтое пламя. Оно как будто скулило и ползло к Бай Юй.
Бай Юй боялась подойти ближе и остановилась.
В зимней темноте на земле горело что-то бесформенное и страшное. Она не сразу поняла, что это был Уи-уи.
Он уже не выл и не мог ее видеть, потому что ни глаз, ни горла у него больше не было. Он мог только издавать жалобные звуки, похожие на стоны, это все, на что хватало его сил, но последнее, что он смог почувствовать, это что хозяйка рядом, и он попытался поползти в ее сторону.
Бай Юй потеряла способность двигаться.
Рядом с Уи-уи стояла огромная темная фигура в зеленом чхане, по пояс освещенная пламенем.
Мужчина поднял ногу и раздавил сапогом горящий собачий череп. Жалобные звуки оборвались. Больше ничего не было слышно, только тлел труп собаки.
Огонь гас.
Темнота сгущалась вокруг Бай Юй и Сян Юя.
Она перевела бессмысленный взгляд с того, что осталось от Уи-уи на лицо мужчины. Последний отблеск пламени вспыхнул на нем и погас. Осталась только чернота, заслонявшая звезды.
Бай Юй, не понимая ничего, отшатнулась. Ее расширенные, полные ужаса, глаза были прикованы к черному лицу Сян Юя. Как будто из этой черноты на нее смотрело первобытное зло, какого она раньше не знала.
Сян Юй молча смотрел, как она пятится от него, как она споткнулась и чуть не упала на пороге.
Он вошел за ней в комнату.
– Бай Юй… – сказал он – и тут он увидел, что подбородок у нее поджался и трясется.
Истерика, как демоническая ци, окутывала ее жалкую фигурку. Он почувствовал запах страха, исходивший от нее. Этот запах хорошо был знаком ему. Его многие боялись.
– Бай Юй…
Она вжималась в стену и не могла остановить дрожь.
Гнев захлестнул Сян Юя.
Он медленно нагнул голову и исподлобья посмотрел на потерявшую рассудок наложницу.
Потом опустил глаза.
Он снял с пояса кинжал с костяной рукояткой и шагнул к ней. В свете догорающей жаровни она видела его расширенные ноздри и сузившиеся от ненависти зрачки. Ее тошнило от запаха гари, которым он был пропитан.
– Возьми, – глухо проговорил он.
Она не понимала, что ей говорят.
Он протягивал ей кинжал, держа его за лезвие.
– Возьми, – повторил он со злобой.
Бай Юй, не понимая, что делает, схватила кинжал трясущимися руками и тут же уронила его.
– Подними, – сказал Сян Юй.
Она начала шарить по полу, как будто незрячая, нашла кинжал и осталась стоять на коленях, стиснув костяную рукоятку и вжимая голову в плечи.
Сяе Юй положил ладонь на сундук, растопырив пальцы, тыльной стороной вверх, и дернул к себе Бай Юй за запястье, так что она чуть не упала и снова не выронила кинжал.
Он приставил лезвие к своей руке и сказал:
– Давай, воткни.
– Нннеее…
У нее дрожали губы.
Тогда он положил свою другую ладонь на ее руки, державшие кинжал, и надавил вниз, так что лезвие медленно прошло между пястных костей и воткнулось в крышку сундука.
Бай Юй в отупении смотрела на разрезанную руку.
Сян Юй с непроницаемым лицом вытащил кинжал, вытер его о рубашку и убрал на место.
– Теперь я должен облить тебя маслом и поджечь, – равнодушно сказал он, поднимаясь с колен.
Больше он на нее не смотрел.
Он повернулся и пошел к выходу. По пальцам стекала кровь и капала на землю.
Бай Юй поняла, что он хотел ей сказать.
Когда собака кусает, какой дурак станет кусать ее в ответ?*[116]
Ей дают пинка и забывают про нее.
Бай Юй вела себя так, как будто он ночью пришел в заброшенный двор и заживо сжег щенка.
Так она подумала в своей убогой женской голове.
Генерал Сян не воюет с собаками и женщинами, они слишком ничтожны в его глазах.
Как и Бай Юй, она тоже ничтожна, все равно что собака. Он хорошо ей это показал.
Бай Юй бессмысленно смотрела, как капли крови падают на пол.
Она подняла глаза и смотрела на массивную спину уходящего мужчины.
Она очнулась, она побежала за ним.
– Господин, – сказала она. – Дай я перевяжу тебе руку…
Она попыталась удержать его за рукав.
– Это ничего, – не оборачиваясь, сказал Сян Юй и ушел.
Бай Юй растерянно остановилась и не знала, что делать дальше.
Она оглядела пустую комнату и открытую дверь, впускавшую холодный воздух с улицы.
С кровати послышались всхлипывания.
Ли Лэ пряталась за занавеской и зажимала себе рот рукой.
Бай Юй поспешила к ней, обняла, и они обе плакали всю ночь, пока хватило сил.
Убитая горем и страхом, один только вопрос не задала себе Бай Юй: кто мог ее настолько ненавидеть, что убил ее Уи-уи?
––
*[116] 被狗咬了一口，难道你还要咬回去 – Если тебя укусила собака, разве ты захочешь укусить ее в ответ? (т.е. не стоит опускаться до выяснения отношений с ничтожествами)
*[117] 籍 Цзи – детское имя Сян Юя
––
ГЛАВА 45. Эта дочка Бай не умеет сидеть в засаде
Они долго оплакивали Уи-уи.
Лицо Бай Юй опухло от слез, она не выходила из своей комнаты. Даже если бы она не была под домашним арестом, она все равно не хотела никуда выходить.
Невозможно было выразить словами, как ей было жалко Уи-уи.
Еще ей было стыдно перед Сян Юем.
Он не был хорошим человеком: он был жесток, мстителен, упрям, коварен, злопамятен и мелочен. Ему было все равно, кого убивать, собаку или человека.
Однако, Бай Юй знала его высокомерный характер. Сян Юй был будущим правителем царства Чу, все Чу смотрело на него снизу вверх. А он смотрел на всех сверху вниз.
Сян Юй мог сварить человека живым в кипятке, но не стал бы опускаться до того, чтобы мстить собаке.
Бай Юй это знала.
Просто она испугалась.
Просто страшная картина, когда Сян Юй в тусклом свете пламени топтал сапогом череп мертвого Уи-Уи, была слишком ужасной. Горе, и смерть, и ночная темнота, и его огромная фигура слились вместе и перевернули все в душе Бай Юй. Она была как безвольный сухой листок во власти страха.
Ее страх оскорбил Сян Юя.
Теперь он действительно не хотел видеть ее.
Наверно, это к лучшему, подумала Бай Юй.
Но над сердцем нависло черное облако.
Той ночью они с Ли Лэ побоялись выйти на улицу, а наутро уже не было и следа от ночного кошмара, слуги все убрали. Они даже не смогли похоронить Уи-уи. Бкз него уютный маленький двор стал пустым и печальным.
Бай Юй три дня не выходила из своей комнаты.
Она даже потеряла интерес к эксперименту с крысой, но Сян Чжуан о нем не забыл, дело было в его руках.
Сян Чжуан установил в указанной подсобной комнате две большие печки и приказал расставить на полу три лакированных ящика с крысами, для надежности результатов. Там, где оказывался Сян Чжуан, всегда надо было ожидать отличной организации и масштабного подхода.
Он каждый день присылал рапорты о состоянии крыс, которые, как и следовало ожидать, сначала были здоровыми, потом потеряли аппетит и желание жить. Через пять дней одна из крыс снова ожила, потолстела на глазах и сожрала паек, который ей выдали, и заодно то, что не доела за предыдущие дни.
На следующий день две другие крысы тоже поправились.
Это было очень странно.
– Как такое может быть? – сказала Бай Юй.
– А Фэн-иши случайно не заходил в комнату за это время? – спросила она потом.
Фэн-иши не заходил. Сян Чжуан установил такие правила, что, если Бай Юй не допускается в помещение, то Фэн Цзы тоже не допускается. Фэн Цзы вынужден был согласиться, что так будет справедливо. Днем он всегда был на виду, к тому же в длинном дворе, где была комната с крысами, часто находились люди, поэтому у него не было возможности проникнуть туда. Ночью его в поместье не было, потому что он жил в Учжуне.
Почему сначала выздоровела одна крыса, а остальные в это время не показывали никаких признаков улучшения? И откуда такое стремительное выздоровление? Что за чудо?
Какие тут еще могли быть чудеса кроме наглого деда Фэн Цзы?
– Может быть, Фэн-иши обратился за помощью к духам? – Сказал Сян Чжуан. – Может он лечить на расстоянии?
Твой Фэн-иши может мышиным говном людей мазать, вот все, что он может!
Бай Юй закатила глаза.
Потом она посмотрела в простое лицо своего младшего брата.
– Я спрошу у охраны, не возвращался ли Фэн Цзы в усадьбу ночью, – тут же сказал Сян Чжуан.
Конечно, возвращался.
Приперся ночью, подменил захиревшую крысу на здоровую, но не знал, что крыс три штуки! Молодец, Сян Чжуан! Можно себе представить, как разозлился подлый Фэн Цзы! Ему пришлось на следующую ночь опять идти в усадьбу и подменять оставшихся крыс. Естественно, солдаты, которые стояли в карауле на воротах, видели, как он шляется взад-вперед, но у них не было причины его останавливать.
Проблема была только в том, что никто не видел, как меняют крыс, потому что в длинном дворе охраны не было. Свидетельство солдат было только косвенной уликой. Нельзя же, в самом деле, возводить клевету на почтенного человека – заслуженного шамана, познавшего путь дао.
– Я могу поставить охрану прямо в комнате, – предложил Сян Чжуан.
– Подожди, Чжуан-диди, не ставь пока охрану, – сказала Бай Юй, а про себя она подумала: "Я поймаю тебя с поличным, старый ползучий гад!"
В ту холодную ночь, когда умер Уи-уи, зима потратила последнюю силу. Каждое дуновение ветра приносило тепло и влагу с юга. Так устроена природа, что за холодом и темнотой наступает весна.
Однако, по ночам приходили заморозки. Бай Юй оделась в теплое бархатное пао и тапочки из свиной кожи с шерстяными носками. Старик Фэн Цзы мог появится в эту ночь, или в одну из следующих, чтобы разница между больными крысами и здоровыми не была слишком разительной.
Бай Юй сидела в засаде.
Она спряталась за ящиком в подсобной комнате и ждала Фэн Цзы.
Угли тихо угасали в печках, все слабее освещая доски стен.
Иногда в лакированных коробках скреблись крысы.
Прошел примерно час.
Бай Юй была тепло одета, но холод все равно пробирал ее, потому что ей приходилось сидеть неподвижно. Вдобавок, угли совсем потухли.
В комнате стало темно и холодно.
И страшно.
В черной комнате тлел сквозь металлическую сетку один бесполезный уголек.
Потом он тоже потух.
Тепло быстро испарялось сквозь щели в досках.
Первыми замерзли ноги.
Потом замерзли плечи и спина.
Потом замерзли руки.
Бай Юй шевелила пальцами на ногах и дышала на ладони. Она считала, сколько ей еще придется так сидеть. Получилось, часов пять или шесть, до маоши* (卯時 5 часов утра). Твою мать!
Разные неприятные мысли лезли в голову. Тени шевелились в углах. Странные скрипы доносились из темноты. Грабли щерились, как голодные челюсти Таоте.*[118] Прутья торчали из метел и извивались, как щупальца.
Наверно, все-таки надо было взять с собой Сян Чжуана или хотя бы Цуо Су. Но она не могла встречаться ночью с мужчинами и прятаться с ними за ящиками!
А если старый хрен Фэн Цзы будет отбиваться? Вдруг он нападет на нее и зарежет?
Потом Бай Юй поняла, что в комнате кто-то есть.
Левая половина ее тела перестала мерзнуть. Кто-то бесшумно возник рядом с ней, как будто появился из ниоткуда. Она могла поклясться, что дверь не открывали!
– Бай Юй! – прозвучал над ней возмущенный низкий шепот.
Пять часов одной в холодной комнате сразу показались потерянным раем.
Тишина.
Может, решит, что я померещилась, и уйдет?
Как он меня увидел?
Я же прячусь!
Откуда он вообще взялся?!
– Сян Юй, – обреченно прошептала Бай Юй.
Молчание.
– Сян Юй, – повторила Бай Юй.
Молчание, полное презрения и нежелания с ней разговаривать.
(Бай Юй:) – … (неловко ерзает в темноте)
(Бай Юй:) – Сян Юй!
– Ты должна говорить "господин", – хмуро сказал Сян Юй, опускаясь в темноте на одно колено.
Хвала небу, генерал еще функционировал. Она боялась, он по гроб жизни ей больше ни слова не скажет.
Конечно, она не считала его своим настоящим господином и усадьба Сян не была ее настоящим домом, это было для нее просто временное пристанище, чтобы освоится в новом мире, и уже скоро ее здесь не будет, но все равно она переживала. В конце концов, Сян Юй был герой, которым она восхищалась с детства, живая история Китая. Было бы обидно попасть в древний Китай и разругаться с легендарным героем, так что он даже смотреть больше не хотел в ее сторону.
– Господин, как ты узнал, что это я? – спросила Бай Юй в темноте.
– Кто еще будет сидеть ночью в сарае с граблями? – злобно прошипел Сян Юй. – Так ты уважаешь своего господина!.. В усадьбе двести человек, почему кроме тебя никто не сидит в сарае?..
Слушая, как он ругается, странное умиротворение поднималось в душе Бай Юй. Как будто лодка, потерявшаяся в бурном океане, наконец, вернулась в родную гавань. Злобное рычание господина распугало все тени, которые клубились по углам, так что они содрогнулись, уползли и спрятались. Оно говорило, что в усадьбе Сян все в порядке. Оно смывало из памяти картины той страшной ночи – черный Сян Юй над догорающим Уи-уи и его равнодушная широкая спина, скрывающаяся в дверном проеме, пока кровь капает на пол.
(Сян Юй, скрежеща зубами:)– Я тебе сказал не выходить из дальнего двора!.. Р-р-р!
– Господин сказал не ходить в большой зал, – сказала Бай Юй, пытаясь незаметно засунуть замерзшую ступню ему под колено. – Господин сказал…
– Сиди тихо! – прорычал Сян Юй, нарочно прижав колено к полу, чтобы под него ничего нельзя было подсунуть.
– Все, все, все, я молчу, – торопливо забормотала Бай Юй.
Она была очень рада, что Сян Юй ее не выгнал.
К тому же, Сян Юй рядом – это даже лучше, чем Сян Чжуан! Если он своими глазами увидит, как сволочь Фэн Цзы меняет крыс, все дело сразу решится в пользу Бай Юй, и Ми-фужэнь, наконец, переселят в другие покои.
И потом, сидеть ночью в темном сарае, полном издыхающих крыс, вдвоем с Сян Юем было намного приятнее, чем одной, хотя он и испускал желание убить ее на месте.
Страшный сарай сразу стал нестрашным.
Но все равно в нем было очень холодно.
Бай Юй пробирала дрожь.
Правый бок у нее окончательно заморозился, левый бок был не такой замерзший, потому что с той стороны был Сян Юй.
Почему она до сих пор не замечала, какая у Сян Юя привлекательная температура тела?
Бай Юй немного подвинулась влево.
Сян Юй молча отодвинулся.
Ты что делаешь?!
Ты вон какой большой и теплый, а я сейчас окочурюсь от холода!
Ты господин или ты не господин?!
Что ты, как неродной?!
Прошло минут пятнадцать – и Бай Юй готова была признать Сян Юя настоящим господином и служить ему до гроба, лишь бы разрешил погреться об него!
Еще через пятнадцать минут она готова была признать его царем небесным, Властелином Востока, Матерью Запада и кем угодно!
– Господин, я замерзла, – прошептала она.
Один раз на маршруте в Тянь-Шане их группа была отрезана от лагеря, потому что на тропу обрушилась снежная лавина. Никто не пострадал, но за три часа, пока завал расчищали, они все изрядно замерзли в своих легких свитерах и флисах, рассчитанных на короткую активную прогулку. У нее до сих пор теплело на душе, когда она вспоминала, как по белому снегу к ним бегут люди с одеялами и термосами.
Чужие люди торопились их согреть!
Неужели ты, мой господин, не сойдешь ко мне с облаков?!
И бросишь меня умирать от холода?!
– Так тебе и надо! – злым шепотом ответил Сян Юй.
Бай Юй его злость была сейчас до лампочки, потому что мозги у нее замерзли и отключились. Она была, как подснежник, распустившийся раньше срока на весенней проталине, который всем естеством ищет тепла и света.
Она поползла налево.
Сян Юй презрительно фыркнул и отполз подальше.
Петух кричит перед рассветом.
Вороны просыпаются и начинают каркать.
Они зовут новый день.
Сян Юй сердито ухватил Бай Юй под мышки и потряс ее в воздухе, чтобы проснулась. Наглая девчонка всю ночь продрыхла, навалившись на него, и во сне даже залезла к нему под локоть! Эта дочка Бай никогда не умеет вести себя! В засаде сидеть точно не умеет.
– А? – спросила Бай Юй, открывая глаза.
– Бай-цзи, иди домой. И больше сюда не приходи, – велел Сян Юй.
Бай Юй сонно похлопала глазами, потом нахмурилась и сказала:
– Но как же Ми-фужэнь…
– Иди. Я разберусь, – сказал Сян Юй.
Бай Юй медленно пошла к выходу из двора, но через несколько шагов остановилась. Она посмотрела, как Сян Юй, не обращавший больше на нее внимания, завернул за угол здания и скрылся из вида.
Она проснулась.
Она медленно сузила глаза и нахмурилась.
––
*[118] 饕餮 (букв. "прожорливый, всепожирающий") Таоте, один из четырех китайских апокалипсических зверей
––
Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы!
ГЛАВА 46. При участии генерала Сяна научные споры приобретают нелицеприятный характер
Ты кому сказал больше не приходить?!
Это твоя теория была про отравление ртутью?! Это была моя теория!
Может быть, это ты проверил химический состав лакового покрытия, использовавшегося в покоях Ми-фужэнь? Нет! Это моя группа усердно работала и получила убедительные данные: научный руководитель, два штатива и газоанализатор.
А кто потом наорал на руководителя эксперимента и уничтожил все результаты?! Ты, Сян Юй! Только это ты и можешь!
Заведующая Бай Юй была вне себя.
"Я должна довести это дело до конца, – подумала она. – Неизвестно, что собирается делать Сян Юй. Может быть, он вообще уже забыл про все. Подлюга Фэн Цзы сегодня ночью точно должен прийти. Ничто не мешает мне покараулить его на улице."
На этот раз она оделась еще теплее, с большим старанием, и взяла с собой две овечьих шкуры, чтобы подстелить на землю. В длинном дворе обнаружились несколько десятков бамбуковых шестов, прислоненных к стене, которых она раньше не видела. Видимо, слуги собирались чинить какие-то постройки после зимы. Это было идеальное место, чтобы спрятаться.
Ближе в полуночи Бай Юй прокралась к хозяйственному зданию и, как ниндзя, нырнула в темное пространство под шестами.
Уя!
Она врезалась во что-то твердое, как камень!
Бай Юй одной рукой потерла лоб, а другой пошарила у стены.
– Бай Юй.
Бай Юй тяжело вздохнула.
Куда ни сунешься – везде господин.
– Иди домой. Я с тобой потом поговорю, – сказал Сян Юй. – И накажу тебя, – пообещал он.
– Я готова принять наказание, потому что жизнь Ми-фужэнь важнее, – зашептала Бай Юй. – На первом месте у женщины – семья, а на последнем – она сама!
С этими словами, она попыталась пролезть в укрытие, но была немедленно вытолкнута наружу.
– Господин, мои знания могут в таком деле пригодиться… Я знаю про яды!
Из темноты презрительно фыркнули.
– Я не буду вам мешать!
Сян Юй понял, что она не отвяжется, и погрузился в угрюмое молчание.
Бай Юй решила, что это хороший знак.
Она быстро забралась под бамбуковые палки с другой стороны, подальше от Сян Юя. Он неподвижно сидел, опираясь на одно колено, еле различимый в тусклом свете звезд. Даже головы к ней не повернул.
– Господин, а как вы узнали про это дело с крысами?..
– Сиди и молчи, – сказал Сян Юй сквозь зубы.
– Сян Чжуан сказал, – потом добавил он.
Ну, конечно! Чжуан-диди, трепло дырявое!
Как можно было надеяться, что он будет скрывать что-то от старшего брата?!
– Господин…
– Р-р-р!..
– … а почему мы сидим на улице, а не в комнате?
Сян Юй что-то пробурчал себе под нос и не собирался ей отвечать.
Потом он повернул к ней лицо, и глаза его злобно блеснули в луче луны.
– Потому что! – гневным шепотом сказал он. – Потому что ты, Бай Юй, берешься, а сама не знаешь, как надо делать!.. Кто так караулит?! Надо караулить, чтобы отрезать врагу путь к отступлению и не спугнуть его раньше времени! И держать входы и выходы в поле зрения! А ты…
– Бедная служанка виновата! – поспешила согласиться Бай Юй, невольно восхищаясь генералом Сяном, который изобрел новую тему, чтобы отругать ее. – Бедная служанка будет хорошо караулить!..
– Тихо!..
Бай Юй замерла и прислушалась.
И ничего не услышала.
Только ветер иногда шелестел в голых ветвях.
Она не слышала ничего подозрительного, но почувствовала, что Сян Юй рядом с ней напрягся, как большой зверь, учуявший добычу.
Прошло несколько минут прежде чем Бай Юй различила скрип снега под чьими-то торопливыми шагами.
Из-за угла, озираясь, вылезла тощая фигура.
Как смог Сян Юй услышать его на таком расстоянии?! Он, наверно, знал, что Фэн Цзы приближается еще когда тот был за воротами усадьбы. Каким исключительным должно быть боевое искусство генерала, если его зрение и слух так обострены!
Подлый дед имел при себе мешок и сам был похож на большую вороватую крысу. Он трусцой направился к двери подсобной комнаты.
Бай Юй вопросительно посмотрела на господина.
Он взглядом приказал ей не шевелиться.
Прошло еще несколько минут.
Бай Юй снова посмотрела на господина.
А где господин?
Фэн Цзы, крадучись, вышел из комнаты.
Сделав свое подлое дело, он торопился убраться восвояси, радуясь, как ловко он всех обманул. Он заранее торжествовал, представляя, как он посрамит дочку Бай и какое будет глупое выражение на ее наглой глазастой физиономии. Ты думала, ты сможешь победить самого Фэн Цзы, дочка Бай? Накося выкуси!
Хихикая от радости в своей подлой шаманской душе, Фэн Цзы не сразу сообразил, что он буксует на месте. Путь ему заслонило что-то большое, безмолвно возникшее из мрака.
– Уважаемый Фэн-уши,*[119] – приветливо сказал Сян Юй. – Как это получилось, что вы ходите ночью по моей усадьбе?
Он дружелюбно улыбнулся ночному гостю.
В эту секунду, как по волшебству, три солдата с факелами встали вокруг них.
К сожалению, генерал Сян сбрил волосы со щек, так что его улыбку можно было хорошо рассмотреть – вместе с добрыми ямочками, образовавшимися в уголках широких губ, и клыками, заходящими друг на друга, как у саблезубого тигра.
Старый Фэн Цзы подскочил на месте и трясущейся рукой быстро засунул что-то себе за пазуху.
– А.... я… это…
У Фэн Цзы от волнения подкосились ноги, а живот зашевелился. Генерал Сян не заметил.
– Я хожу по ночам… пугаю злых призраков… – дрожащим голосом сообщил Фэн Цзы.
– О? – только и сказал Сян Юй.
– То есть, я хотел сказать… изгоняю! Да, изгоняю призраков… то там, то тут… Ауу!
Доктор Фэн неожиданно взвыл и хотел схватиться рукой за живот, но вовремя опомнился. Живот у него дергался, словно хотел оторваться, но у Сян Юя как будто глаз не было, он только кивал, с интересом слушая Фэн-уши.
– Ай!.. О!.. Изгоняйууууу!
Фэн Цзы попытался поклониться в надежде уйти от генерала Сяна, но генерал исполнился восхищения и не хотел отпускать гостя. Он заботливо придержал старика под локоть и начал всячески его восхвалять.
(Сян Юй:) – Айо! Уважаемый Фэн-уши такой благородный человек. Яшмовое сердце, нефритовая душа!.. Фэн-уши, вы должны заботиться о своем здоровье, надо спать по ночам… дайте-ка я вас поддержу… Не вырывайтесь, почтенный у-ши, вам надо беречь свои старые силы.
Фэн Цзы безмолвно плакал и хлюпал крючковатым носиком.
Крысы прогрызли мешок и пытались найти путь на свободу. Они не понимали, что с ними произошло, и от страха кусали живот старого шамана и царапали ему тело когтистыми лапами.
Снаружи можно было подумать, что все демоны, которых изгнал Фэн-уши, залезли к нему под одежду и нашли приют на его старом теле. Из глубин у-ши послышался недовольный крысиный писк. Солдаты, которые держали факелы, испуганно переглянулись, один генерал Сян был в блаженном неведении о том, что творится у него под носом.
По груди Фэн Цзы побежало жутковатое вздутие, как будто у-ши играл мускулами. Оно добежало до плеча и нырнуло в рукав. К большому разочарованию крысы, рукав был зажат широкой генеральской ладонью. Крыса разозлилась и начала кусать все вокруг себя.
Фэн Цзы скорчился от боли.
В его глазах была паника.
В глазах генерала Сяна было садистское удовольствие.
(Сян Юй, участливо:) – Фэн-уши, вы плохо себя чувствуете?
(Фэн Цзы, теряя сознание:) – Вы… вы так любезныыыы!… Ы-ы-ы!
Генерал Сян дружески похлопал старика по спине – вернее, по крысе, коротая как раз лезла под верхней рубашкой в этом месте. Крыса разозлилась и вцепилась зубами в лопатку доктора Фэна.
Другая крыса вывалилась из его рукава и нетвердыми шагами пошла под крыльцо.
– Ой, – злорадно сказал кто-то. – Из Фэн-уши исползают нечистые демоны.
Старый уши сквозь слезы рассмотрел шарообразное существо, высунувшееся из-за генерала. Существо было упаковано в несколько зимних одежек и мехов, обвязанных сверху веревками крест-накрест. Глаза у него были круглые и наглые, потому что это была никто иная как дочка Бай.
Фэн-уши зашипел от боли и обиды.
Бай Юй смотрела, как он, теряя по дороге оставшихся крыс, хромает к выходу из двора, и ей даже стало жалко старика, хотя она помнила, как, по его милости, три дня лежала, обмазанная мышиным пометом. Приходилось признать, что научные споры в древнем Китае могут принимать весьма нелицеприятный характер, особенно, при участии генерала Сяна.
– Господин, а если бы он больных крыс выпустил в сарае и вышел с пустыми руками? – спросила Бай Юй.
– Это ничего, – сказал Сян Юй. – Мы бы все равно все узнали.
Бай Юй показалось, уголки губ генерала немножко поднялись вверх, но она подумала, что у нее с мозгами непорядок от недосыпа.
– Мы с Сян Чжуаном им хвосты отрезали, – сообщил Сян Юй.
Вам с Сян Чжуаном сколько лет?!
Бай Юй хлопнула бы себя по лбу, но она была слишком плотно обмотана одеждой, так что рука не дотянулась.
– Господин, – сказала она, – я хочу вам кое-что сказать.
Сян Юй приказывал что-то солдатам. Он только сделал жест рукой, чтобы она от него отстала.
– Я сейчас уеду на несколько дней, – сказал он со вздохом, обнаружив, что Бай Юй все еще стоит рядом. – Иди к себе, Бай Юй… Когда я приеду, я с тобой поговорю…
Пока Бай Юй шла в свой двор, она вспоминала про крыс с отрезанными хвостами и о том, что господин, обещал ее наказать.
"Я с тобой поговорю…"
Как-то ей стало не по себе.
––
*[119] 巫师 уши – мудрец, колдун, уважаемый шаман
Слово 师 ("ши") здесь означает "мастер", "наставник", т.е. человек, познавший высокую степень знания.
Фэн Цзы люди могут назвать 医师 "иши" (уважаемый доктор", 巫师 "уши" (заслуженный шаман), 巫医 "уи" (волшебный доктор, знахарь), 道士 "даоши" (даос).
––
ГЛАВА 47. Ты куда завел меня, Цянь-гунцзы?!
Верная Ли Лэ ждала хозяйку, поэтому она залезла к ней в кровать, съела две булки с гусиной печенкой и заснула.
Бай Юй пристроилась с краю, рядом с Ли Лэ.
Уснула она не сразу, потому что у нее были тревожные предчувствия.
Когда она проснулась, с крыши падали капли и стучали по деревянному крыльцу, и чирикали синицы, и все тревожные предчувствия растаяли, как снег под весенним солнцем.
У Бай Юй было одно незаконченное дело.
Это очень хорошо, что господин уехал.
Пускай ездит подольше.
Когда луна взошла, и мокрые крыши засеребрились под ее прозрачным светом, Бай Юй тихо направилась в свой старый двор.
– Цянь-гунцзы! – позвала она, наклоняясь над колодцем.
– Гунцзыы… гунцзы… – ответило эхо.
– Цянь-гунцзы, поди сюда на минутку! – крикнула Бай Юй. – Дело есть!
Тихая ночь.
Мир живых покоем объят.
Только луна заглянула в колодец, и отражения черных ветвей закачались на черной воде.
Бай Юй поежилась.
– Цянь-гунцзы, ты дома? – позвала она еще громче, перегнувшись через каменный бортик.
– Ай! – закричала она.
Могучая сила ухватила ее поперек туловища, подняла и оттащила от колодца! Бай Юй от неожиданности замахала руками и ногами, как испуганная птица, пытающаяся вспорхнуть из гнезда, но не смогла пересилить железную хватку.
– Молодая госпожа совсем, видно, мозги потеряла! – сказал над ней сиплый голос. – Вы что же это делаете, сами в колодец лезете?!
Бай Юй задрала лицо и в жуткой близости от себя увидела раздутые ноздри и вдалеке над ними – выпученные глаза.
Луна испугалась и спряталась за ветвями утуна.
– У Маогэнь! – сказала Бай Юй.
– Вам что бедная старая служанка говорила?! – ругалась на нее У Маогэнь. – Вам разве не говорили не ходить сюда ночью?!.. Да не брыкайтесь вы, имейте уважение к пожилой женщине…
Страшно было подумать, какой силы был захват у У Маогэнь, когда она была молодой женщиной!
– Ступайте-ка вы домой, – пыхтела У Маогэнь, утаскивая Бай Юй.
У нее просто зла не хватало на эту девчонку! Правильно все говорят, что у нее не все дома!
– Вы лучше никуда со двора не выходите, – сказала напоследок У Маогэнь, дотащив Бай Юй до холодного двора. – Сегодня приехали гости, не хватало еще, чтобы вы при них сожгли что-нибудь или нырнули головой в лужу!
– Гости? Но ведь господина нету дома, – удивилась Бай Юй.
– Это ничего, приехал его побратим, говорят, хозяин велел принять его, как родного и ни в чем не отказывать…
– А, – сказала Бай Юй, направляясь к своей двери.
– И лучше вам, госпожа, на глаза этому побратиму не попадаться… Говорят еще, что он несдержанный… он…
У Маогэнь не знала, что дальше сказать, чтобы было прилично. Она вспомнила, как знахарь Суэй показывал бесстыжий корень женьшеня, поэтому она выставила указательный и средний палец в виде ног, и попробовала их посгибать такими же непотребными движениями.
– Кавычки? – спросила Бай Юй. – Цитирует изречения?
У Маогэнь звучно хлопнула себя по лбу.
– Ага, – сказала она. – Цитирует. Именно что. Всех без разбора… У вас госпожа и правда, что ли, 傻瓜 бестолковая тыква вместо головы?
– А!
До Бай Юй, наконец, дошло.
– Вот вам и "а"!.. С какой только швалью наш молодой хозяин не братается!
Это было правдой – Сян Юй при всем своем высокомерии очень ценил армейское братство и на войне не разбирал, кто богат и знатен, а кто нет. Он много времени проводил со своими солдатами и все вожаки крестьянских восстаний были ему побратимами.
Постой-ка…
Низкого происхождения, рвет цветы и топчет траву* (拈花惹草 – т.е. развратник), воевал вместе с Сян Юем… и, видимо, тоже ждет назначения из Пэнчэна, поэтому у него есть время ездить в гости…
– А как его зовут? – спросила Бай Юй.
– А мне какое дело? – ответила У Маогэнь.
– Случайно, не Лиу Бан?
– Может, и Лиу Бан, вам-то что, госпожа? Идите-ка домой по-хорошему и сидите там, чтобы беды на свою голову не накликать!
– Конечно, конечно, – сказала Бай Юй.
Утром на следующий день он уже искала щелку в бамбуковом заборе, который отгораживал длинный подсобный двор от главной половины усадьбы.
Кто знает, представится ли еще случай поглядеть на основателя династии Хань?! Через пять лет у простолюдина Лиу Бана будет в руках власть над всей Поднебесной. Конечно, сначала он убьет Сян Юя.
У Сян Юя была сила и бесчисленные победы. У Лиу Бана – поражения и позорные побеги, зато от природы он был мастером "хлопать лошадей по заду"* (拍马屁 т.е. поощрять, добиваться лестью, чтобы люди на него работали). Раздавая хвалу и пустые обещания, он привлекал сердца, как пчелок и бабочек.*[120] При этом, социальные таланты великого героя Сян Юя, наоборот, состояли, главным образом, в том, чтобы наживать себе врагов.
Бай Юй прижалась одним глазом к щелке в заборе, а другой зажмурила. Так она просидела минут сорок или даже больше, но соседний двор оставался пустым. В конце концов, на нее наткнулись несколько солдат, и на этом Бай Юй пришлось прекратить выслеживать Лиу Бана.
Солдаты смутились и не знали, как поступить дальше. Они начали беспорядочно кланяться и глупо моргать.
Бай Юй встала, отряхнулась и кивнула солдатам. Она давно перестала бояться их бандитских рож и знала, что они всегда выказывают ей почтение.
– Скажите, пожалуйста, здесь находится администрация природно-археологического заповедника "Восточный У"? – вежливо поинтересовалась Бай Юй.
Солдаты, деревенские парни, разинули рты и посмотрели друг на друга.
– Эээ… ааа… нет, госпожа, – ответили они.
Да неужели?!
Один из мужчин сказал:
– Нет, госпожа не здесь находится…
(Бай Юй, добродушно подсказывает:) – …администрация…
(Солдат, с благодарностью в глазах повторяет:) – … администрация…
(Бай Юй:) – …природно…
(Солдат:) – … природного…
(Бай Юй:) – …археологического…
(Солдат:) – …
– Госпожа… госпожа… – мужчины снова стали кланяться, попятились и сбежали!
Бай Юй усмехнулась.
Если бы они стали рассказывать, что молодая госпожа подглядывает за мужиками сквозь дырочку в заборе, и потом это дошло бы до Сян Юя, у нее были бы большие проблемы. С другой стороны, если сообщение будет на тему "молодая госпожа Бай совсем ку-ку, несет какую-то ерунду", то этим никого уже не удивишь. И кто решится повторить это Сян Юю?!
Бай Юй не стала искать новых проблем и покинула длинный двор. Уже за его пределами она оглянулась и увидела над оградой широкие плечи Сян Чжуана.
Она весело помахала ему рукой, потом сказала "Ой!" и поклонилась.
Сян Чжуан засмеялся, тоже поклонился и подошел к ней.
С Сян Чжуаном все было легко и просто, не то что с Сян Юем! Иногда Бай Юй на самом деле казалось, что у нее есть младший брат, переросший свою цзе-цзе на целую голову, но все такой же бестолковый карапуз, каким был в детстве.
– Чжуан-диди, говорят, что приехал Лиу Бан? – спросила Бай Юй. – Я слышала, что он вместе с моим господином брал Чэнъян, – поспешно добавила она, чтобы объяснить, откуда она знает про Лиу Бана и не возбуждать у Сян Чжуана подозрений.
Старания ее никому не были нужны, на широком мужественном лице Сян Чжуна никаких подозрений в помине не было. Ни одного с самого рождения.
– Да, приехал, – кивнул Сян Чжуан с улыбкой. – Он очень веселый и обходительный человек.
Какой он обходительный, это вы скоро узнаете.
Не пройдет и полугода, Сян Юй и Лиу Бан двинут войска друг на друга!
Остаток дня Бай Юй провела за изучением волшебных канонов – она поняла, что занималась бесполезным делом, когда кричала и звала призрак молодого хозяина Цянь, он ведь все равно ее не слышит. Нужно было какое-то средство для призывания духов.
– Амулет, чтобы видеть духов… это не то, я Цянь-гунцзы и так вижу… Ароматические курения для связи с духами… Принесение жертв и беседы с покойными предками… Песнопения и гимны… он все равно глухой, какие ему еще песнопения…
Наконец, она нашла кое-что, что могло ей пригодиться.
С наступлением ночи Бай Юй снова отправилась во двор с колодцем, бесшумно передвигаясь в темноте.
Через пять минут она рысцой вернулась к себе в домик, хлюпая тапочками по грязи.
Еще через пять минут она снова отправилась в свой старый двор, на этот раз она несла зажженный фонарь на короткой палочке и что-то сердито бормотала себе под нос.
Падал редкий дождик, какой бывает, когда зима поворачивает на весну.
При желтом свете фонаря, она начала чертить на размякшей земле вокруг колодца, иногда доставая из-за манжеты бамбуковую дощечку и сверяясь с инструкцией. Бай Юй понятия не имела, сработает ли ее печать силы, вся идея казалась слишком невероятной!
Еще этот чертов фонарь еле светит, все время приходится его перетаскивать!…
Ковыряясь в земле, Бай Юй обнаружила, что с одной стороны ее рисунок стало лучше видно, потому что на него ложился бледный голубоватый свет. Луна что ли вышла? Продолжая стоять на четвереньках, она посмотрела вверх, но это была не луна. Это был Цянь-гунцзы, который с интересом наблюдал за ее занятием.
Цянь-гунцзы скособочил физиономию и покачал головой.
Ах вот ты как?!
Он прищурил один глаз и выставил ладонь, как бы намечая прямую линию через центр печати. Потом он согнул ладонь, намекая, что все криво.
– Руки!
Он покрутил в воздухе обеими кистями.
– У тебя!
Она показал на Бай Юй.
– Кривые!
Он снова показал прямую, а потом кривую ладонь.
Бай Юй обиделась.
– Ты!
– Сам!
– Кривой!
Она вся скособочилась, чтобы донести идею до наглого привидения.
Цянь-гунцзы обиженно поджал губы и посмотрел на нее в упор сердитым взглядом.
Потом он показал на Бай Юй:
– Ты!
И ткнул пальцем в небо.
– Я луна? – удивилась Бай Юй.
Комплимент был неожиданным!
– Луна? – переспросила Бай Юй, чертя руками круг и тоже показывая на небо. Потом она развела руки в стороны, выставила грудь и ослепительно улыбнулась, показывая, что она сияет.
– Нет, ты не луна! – замотал головой Цянь-гунцзы. – Левее, левее смотри.
Он качнул ладонью влево.
– Дерево? – еще больше удивилась Бай Юй.
– Почти, – сощурился Цянь-гунцзы. – Там, на дереве.
Он потыкал пальцем.
– На дереве? Лист? Ветка? Птица? – пыталась угадать Бай Юй, демонстрируя свои догадки мимикой и жестами.
– Ага. Птица! – издевательски ухмыльнулся призрак и тоже помахал крыльями. – Вон та! Разуй глаза! (растягивает себе глаза пальцами)
– Ворона? Я ворона?!
Увидев возмущение на лице Бай Юй, Цянь-гунцзы торжествующе кивнул.
– Ну ты и сволочь, – сказала Бай Юй, не желая больше ничего показывать.
Она хотела гордо проигнорить Цянь-гунцзы и чертить печать дальше, но тут сообразила, что в этом уже нет необходимости. И вообще, рисовать печать силы для вызова привидения, при том, что это привидение стоит рядом и издевается, – как можно порядочному шаману работать в таких условиях?!
Ладно, она не ссориться сюда пришла.
– Цянь-гунцзы, пойдем со мной, – позвала Бай Юй и поманила привидение рукой.
Молодой хозяин Цянь поднял брови, но последовал за Бай Юй.
– Ты же хотел, чтобы я с тобой сходила за стену, – говорила Бай Юй, приведя призрак к калитке в северной стене. – Сейчас… этот засов… черт!.. твою мать!.. Как вообще Цуо Су его открывает?!
Массивный медный засов как будто был отлит вместе со скобами, его невозможно было пошевелить ни на волос!
– Ладно, стой здесь, я сейчас, – торопливо сказала Бай Юй, увидев, как разочарованно поник Цянь-гунцзы. – Стой тут! Вот тут! Я – туда, а потом я – сюда! Ага?
Покойный хозяин Цянь посмотрел ей вслед и стал ждать. За тридцать с лишним лет всего два человека смогли увидеть его, обе сумасшедшие.
Бай Юй убежала и прибежала с веревкой, которую использовала для тренировок.
– Сейчас…
Это была толстая пеньковая плетенка, довольно тяжелая. Бай Юй для дополнительной тяжести макнула ее в лужу. Бай Юй сложила веревку вдвое и с нескольких попыток закинула петлю на шпенек, торчавший наверху ограды, потом еще раз.
Она намотала по концу на каждую руку, сделала выдох и уперлась ногами в стену. Со сжатыми зубами, но с упрямой улыбкой на губах, она медленно поднималась по стене, переступая мелкими шажками и наматывая концы на руки. Может, не так с такой легкостью, как ворона, но через девять шагов ее плечи оказались на уровне верха стены, она ухватилась за него, подтянулась, навалилась животом и закинула ноги! Несколько месяцев упражнений не прошли напрасно.
В прошлой жизни ей достаточно было пару раз оттолкнуться ступнями, но сейчас, после такого неуклюжего подъема, душа ее ликовала!
Бай Юй уселась верхом на стену и полной грудью вдохнула холодный и мокрый воздух, пахнувший весной. Ночной ветерок, прилетевший с юга, пошевелил прядку у нее на лбу. Он освежил ее разгоряченное лицо. Бай Юй сидела на заборе и чувствовала себя царицей мира! Не было в мире таких стен, чтобы удержать ее в плену!
Призрак молодого Цяня уже маячил на другой стороне.
Бай Юй спустилась со стены, сняла веревку и спросила его жестами:
– Далеко идти?
– Нет, нет, нет, – замахал руками Цянь-гунзцы. – Тут рядом!
Он поплыл над землей куда-то в темноту налево, постепенно удаляясь от усадьбы. Бай Юй пошла за ним.
Это была первая ночь без заморозков в первой луне 207 года до новой эры, и одна ее секунда стоила тысячи золотых. Луна была окружена облачной дымкой.*[121]
С ветвей падали капли. Мокрая земля чавкала под ногами, от нее поднималось тепло. Лунный свет серебрился на кочках.
Нога Бай Юй провалилась по щиколотку, и тапочек мгновенно промок.
– 207 год! До нашей эры! – вспомнила Бай Юй.
Климат был теплее и влажнее, чем в 21 веке!
Вся низина к востоку от озера Тайху была болотом!
Ты куда меня завел, Цянь-гунцзы?!
Болото радовалось близкой весне, оно просыпалось, дышало, булькало, в его кислотных глубинах происходили химические процессы, выделявшие тепло, и нарождалась новая жизнь – главным образом, дизентерийные палочки. Почуяв пробуждение природы, из куколки даже вылез ранний жук, но сразу подох от ядовитых испарений.
В лесах и на холмах еще лежал снег, а здесь, в топких низинах, земля уже оттаяла и размякла, сделав низины еще более топкими. В зеленой жиже что-то плескалось, на поверхность выплывали огромные пузыри и лопались, выделяя гнилостный запах. Густой туман поднимался над трясиной, зеленая луна сквозь него смотрела мертвым глазом.
Пейзаж был жуткий, но завораживающий.
Очнувшись, Бай Юй обнаружила, что у нее обе ноги увязли.
Покойный Цянь легко, как лепесток османтуса, порхал над болотом, с недовольством поглядывая на спутницу.
– Ты идешь? – махнул он рукой.
– Куда идешь?! Ты не видишь, что вокруг болото?! – закричала Бай Юй, размахивая руками.
– Сюда, сюда! – нетерпеливо показывал Цянь-гунцзы.
Бай Юй с трудом вытащила одну ногу из трясины и почувствовала, что вторая ушла еще глубже!
Молодой хозяин Цянь смотрел на нее без всякого сочувствия и выражал своим видом "Ну с кем я связался. Бесполезная какая. Сейчас она еще и утонет в болоте."
Бай Юй в отчаянии огляделась.
Когда она успела так далеко забрести в трясину?!
Главное – не паниковать и не дергаться, а то можно увязнуть еще хуже!
Она на секунду закрыла глаза, собралась с духом, а когда она их открыла…
… в метре от нее, в полной тишине, из грязи торчало длинное туловище с маленькой хищной головкой.
Чешуя на змеиной спине серебрилась под луной, зато брюхо и голова в тени были совершенно черными, как глубины ада, только взблескивали круглые глаза.
Змея отклонила назад свое длинное тело и готова была прыгнуть на Бай Юй, как вдруг…
– А-а-а-а-а! Иииииииииии!..
От дикого крика Бай Юй в ближних деревнях матери схватили детей и прижали к себе!
Змея чуть не утонула от страха!
Сама Бай Юй даже не знала, что она может так орать!
Болото содрогнулось.
На его черной масляной глади начали извиваться серебряные дорожки, с разных сторон они устремились к тому месту, где стояла Бай Юй.
––
*[120] 招蜂引蝶 – привлекать пчел и бабочек, т.е. вести себя фривольно, флиртовать, охотиться за женщинами
*[121] 春宵一刻值千金，花有清香月有阴 Су Ши (династия Сун, 11 в.)
Один кэ весенней ночи стоит тысячи золотых, у цветов – аромат, у луны – пелена облаков.
––
Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы!
ГЛАВА 48. Бай Юй вцепилась в Сян Юя
– Цянь-гунцзы! Цянь-гунцзы!
Он же может хотя бы кинуть камнем!
Цянь-гунцзы в полном замешательстве смотрел на огромную болотную змею. Его реакция была неожиданной – он упал в обморок!
Он был, наверно, первым привидением в мире, потерявшим сознание!
Нашел время рекорды ставить!
Бай Юй была беззащитная в змеином логове, одна против дюжины гадюк, устремившихся к ней со всех сторон, извиваясь и серебрясь под луной!
Что это за проклятое место?!
В теплой гнилой среде плодились ядовитые гады, которые никогда не впадали в спячку и были полны энергии и здорового аппетита.
Обе ноги Бай Юй застряли в топи по колено.
Из болота сбоку от первой змеи начала безмолвно вылезать еще какая-то тварь… Округлая и страшная, она вспучивалась из-под воды, как восставший утопленник.
Это была не тварь! Это продолжалось змеиное туловище, которое гадюка собирала кольцами!
Змея была огромная, в рост человека. От маленькой головки, похожей на плоский наконечник для древней каменной стрелы, тело расширялось до толщины руки выше локтя.
Змея поднялась из болота так высоко, что глядела в глаза Бай Юй!
Она несколько раз ритмично качнулась, как бы отсчитывая ее последние секунды.
Рядом с первой гадиной вылезла еще одна треугольная голова.
За нею – еще одна.
Бай Юй, охрипшая от крика, вросшая в болото, посмотрела в круглые глаза смерти, холодно блестевшие за прозрачными сросшимися веками.
В это время земля задрожала.
Неприятная вибрация отозвалась в теле рептилий и они сердито зашипели, разинув пасти и выгнув головы вверх, словно хотели проглотить луну. Рты у них были черные, а торчащие из них ядовитые зубы – ослепительно-белые.
Рябь пошла по болоту.
Вода тряслась, и земля тряслась под нарастающим топотом.
Самая большая змея нацелилась и метнулась на Бай Юй, прямо ей в лицо!
Но в эту же секунду ее тело раскрылось по всей длине, как цветок, и из него полетели внутренности. На голову другой змеи с размаху опустилось огромное конское копыто. Чуть не сбив Бай Юй с ног, гнедой жеребец топтал болотных гадов, храпя от страха и ненависти. Гнилая жижа выплескивалась до небес и мешалась с кусками расплющенных гадючьих тел.
Всадник соскочил в топкую грязь, лунный свет отразился от лезвия у него в руке. Он снес мечом голову змее, а второй рукой – ухватил еще одну ниже головы и стиснул так, что змея успела только два раза дернуться, и из нее потекли кровь и жир. Он успел поймать третью гадюку в воздухе, когда она бросилась на него, и одним движением разорвал ее напополам.
Он повернулся к Бай Юй.
Под болотной луной его глаза светились зеленым, как у разъяренного тигра.
– Бай!!! Юй!!!
Небо отразило его рычание, и земля отразила его рычание.
Мир замер и боялся пошевельнуться.
Крик долетел до западных гор и эхо сто раз повторило его:
– Что у тебя с мозгами?!
Могучая рука сгребла ее за одежду на спине и дернула из трясины. Пнув по дороге змею, которая не успела уползти, Сян Юй большими шагами пошел к стене усадьбы, белевшей невдалеке, и бросил Бай Юй на землю.
Не тут-то было.
Парализованная страхом Бай Юй вцепилась в Сян Юя так, что отодрать ее можно было только вместе с рукой.
– Бай Юй, – угрожающе сказала Сян Юй. – Отпусти меня!
(Бай Юй:) – …
(Сян Юй:) – Бай Юй!
(Бай Юй:) – … (еще крепче прижимает к себе руку Сян Юя)
(Сян Юй:) – Отцепись!
(Бай Юй, обретает дар речи:) – Нет!
Сян Юй, с раздутыми от гнева ноздрями, испуская во все стороны лучи ненависти, зашагал к северной калитке с висевшей на нем непутевой наложницей.
Толкнув калитку, он обнаружил, что она заперта.
Он медленно повернул голову и посмотрел в лицо Бай Юй. Ничего хорошего не обещал ей этот взгляд.
Наклонив голову, как носорог перед атакой, генерал Сян сделал глубокий вдох и попытался собрать всю свою выдержку. Он исподлобья посмотрел на дверь в стене и вдруг врезал по ней свободной рукой с такой силой, что вся конструкция рухнула во двор, включая засов, скобы, косяки и часть каменной кладки.
Войдя в усадьбу, Сян Юй стряхнул с себя глупую наложницу, и она шлепнулась на землю. Бай Юй инстинктивно попыталась поймать его руку обратно, но Сян Юй нарочно поднял ее повыше, чтобы дочка Бай не дотянулась.
Бай Юй тут же почувствовала холод и одиночество.
Бай Юй задрала голову и растерянно поглядела на господина. На нее было жалко смотреть – всем, кроме Сян Юя. Она только что избегла смертельной опасности, и страх еще не отпустил ее. Она вся дрожала, ей сейчас нужно было, чтобы ее успокоили, пожалели… и отдали назад вон ту большую и теплую руку, за которую можно уцепиться и больше не бояться ничего!
Она, стоя на коленях, с робкой надеждой в глазах, снова потянулась к Сян Юю.
Он шагнул назад.
Расстроенная Бай Юй жалобно нахмурилась и шмыгнула носом. Это всхлипывание было, как первая капля дождя, упавшая на землю.
– Не трогай меня, – злобно сказал Сян Юй, и его голос был, как далекий раскат грома, предвещающий приближение грозы.
– Ууу… – всхлипывания послышались громче, страх в душе Бай Юй сменился горькой обидой на жизнь, в которой нет для нее нигде защиты.
– Замолчи, – глухо приказал Сян Юй.
– Ууу… Ыыы… – по щеке Бай Юй потекла мокрая дорожка, рот растянулся, а нижняя губа скорбно поджалась.
– Бай Юй! – зарычал Сян Юй, сжимая кулаки. – Прекрати это!
– Ыыыыыыыы!
Все страхи и обиды несчастной Бай Юй хлынули из ее глаз, как ливень, переполнивший великую Янцзы, снося плотины и заливая низменности.
– Ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы!
– Бяй Юй! Почему ты это все делаешь?! Что ты забыла ночью на болоте?! Я на три дня не могу уехать!!!
Рев генерала Сяна сотряс небеса и расколол горные вершины.
Слуги прибегали на крик – и в ужасе убегали и прятались!
В Учжуне лаяли собаки и зажигался свет в домах.
На сто ли вокруг в эту ночь никто не спал.
– Что у тебя с мозгами, Бай Юй?!!!
– Ыыыыыыыыыыыы!
Генерал бешеными глазами обвел темный двор, его пальцы свело судорогой, так ему хотелось разнести что-нибудь вдребезги! Иначе он с этой Бай Юй сейчас что-нибудь сделает! Сосновый столик, стоявший на улице, перелетел через двор, врезался в стену и рассыпался на тысячу кусков.
Бай Юй на несколько секунд перестала рыдать и с недоумением посмотрела на вмятину в заборе.
Следующей жертвой генерала стал кустик цицзы. Сян Юй выдрал его с корнями и швырнул на землю!
(Бай Юй, вспхлипывает:) – …
(Бай Юй, видит, как Сян Юй уничтожает красивые кусты, посаженные солдатами Сян Чжуана:) – ЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!
Сян Юй бушевал, пока не разгромил весь ее двор и не уничтожил все кусты.
Бай Юй упала лицом в землю и только вздрагивала, слыша над собой раскаты его рычания, грохот и треск.
Потом она перестала вздрагивать, перевела дыхание и вытерла распухший нос.
Потом она почувствовала, что вообще-то довольно уютно себя чувствует, когда так прячется – наверху гремит гром, трясется небо и воют все злые демоны, а у нее все тихо, как в домике.
Каким бы жестоким Сян Юй ни был по натуре, она давно не боялась, что он ударит ее – он же не опустится до того, чтобы бить жену, как пьяный лавочник. Он ни разу ее даже дурой не обозвал, самое грубое, что он мог, это зарычать "Где у тебя мозги?!" или "Долго ли ты будешь меня позорить?!"
Бай Юй поерзала и устроилась поудобнее.
Она несмело подняла взгляд на господина.
Глаза их встретились.
Сяе Юй злорадно прищурился и раздавил ногой резную табуреточку, оказавшуюся в его опасной близости.
Бай Юй снова уткнулась лицом в ладони и слушала, как удаляются его тяжелые шаги.
На прощание генерал пнул столб в ограде у входа во двор.
Треск дерева.
Столб сломался.
Сян Юй ушел.
Тишина опускалась на маленький двор.
Луна опасливо вылезла из-за облаков и стала светить дальше.
Скрипнула дверь.
Ли Лэ, испуганно озираясь, побежала к хозяйке.
– Госпожулечка, бедненькая моя! – запричитала она и потянулась, чтобы помочь ей подняться, но потом передумала, потому что Бай Юй вся была облеплена болотной жижей. – Идемте скорее, согреетесь....
Дворик опустел.
В темноте что-то зашевелилось, и тощая тень, похожая на огромную крысу, отделилась от черного забора и, хромая, убежала прочь, злобно бормоча себе под нос "Дочка Бай… дочка Бай…".
– Госпожа, госпожа, не ложитесь, на кровать, – говорила в это время Ли Лэ. – Давайте-ка мы вас оботрем, а завтра я нагрею воды, и вы помоетесь… А сейчас идите скорее спать… вон туда, ну сундук, а то вы все измажете!.. Дайте, я вам щечки вытру… бедненькая моя, несчастненькая… Это все господин сделал?!
Бай Юй жалобно моргнула. Выражение ее лица за толстым слоем болотной грязи невозможно было определить, но глаза были полны печали. Печаль была скрыта за мокрыми волосами, облепившими лицо.
– Не зря ваш отец боялся, что молодой хозяин Сян проявит свой необузданный нрав! Вот он и проявил!
Ли Лэ погрозила кулачком в сторону мужской половины усадьбы.
– Он хотел вас утопить?
(Бай Юй, мямлит:) – Эээ… Не то чтобы…
(Ли Лэ, пыхтит от возмущения:) – Он что, бил вас?! И вы упали в канаву!
(Бай Юй, пряча глаза:) – Может быть, толкнул нечаянно… пока резал змей…
Ли Лэ – стопкадр.
– Каких змей?
(Бай Юй, тише комариного писка:) – … На болоте?..
(Ли Лэ, не веря ушам:) – А как вы оказались на болоте?!
Хороший вопрос.
Она пошла в соседний двор поговорить с молодым хозяином Цянем. Ли Лэ в это время заснула и не знала, что случилось дальше.
Бай Юй рассказала все маленькой служанке, и чем дальше она говорила, тем глупее себя чувствовала. Под конец она не выдержала, шлепнулась на сундук, укатилась носом к стенке и притворилась, что спит!
Вслед за холодным рассветом пришло хмурое весеннее утро.
Бай Юй слонялась по двору среди рабочих, которых привел управитель У, чтобы починить забор и наружную стену усадьбы, убрать обломки, воткнуть обратно кусты, у которых еще остались корни, а заодно – отремонтировать крышу, за зиму основательно разломанную Цянь-гунцзы.
Цуо Су вошел во двор и присвистнул.
– Незначительный слуга почтительно видит молодую хозяйку Бай, – сказал он с вежливым поклоном. – Восхищен умением госпожи создавать семейную гармонию и уют.
Вслед за этим он невинно похлопал серыми глазками.
– Эй, малыш Су, подай-ка молоток! – крикнули ему с крыши.
– Сейчас, Ци-гэгэ, – с готовностью отозвался юноша, поднял с земли молоток, залез по лестнице на крышу и отдал его рабочим.
Потом он за секунду, едва касаясь ладонями лестницы, съехал вниз.
Не успел, он встать на землю, как рабочий закричал снова:
– Малыш Су, подай-ка молоток!
– Ци-гэгэ, тебе надо крепче держать его, – беззлобно сказал Цуо Су и снова полез на крышу.
– Ох, молоток опять упал, – сказал Ци-гэгэ и заржал. – Малыш Су, принеси-ка мне его!
Бай Юй посмотрела на Ци-гэгэ и по растопыренным коленкам и тупому ржанию узнала того самого гамадрила, который лупил Хань Синя по спине на следующее утро после ее свадьбы.
Цуо Су снова залез на лестницу и принес молоток.
– Малыш Су, подними молоток, принеси его гэгэ!
Цуо Су одну секунду смотрел на гамадрила, слегка подкинув молоток в руке.
Только такой идиот, как Ци-гэгэ, мог не понять, что будет дальше.
– Лови, Ци-гэгэ, – с добрым видом сказал Цуо Су.
Бай Юй знала Цуо Су и знала, что поймать молоток у гэгэ не получится.
– Хрясь! – гамадрил получил молотком по балде!
– Ах ты, сука, я тебя сейчас!… – заорал он, смахивая кровь со лба.
Он, ругаясь, слез с крыши и с агрессивным видом двинулся на Цуо Су.
Цуо Су испуганно посмотрел на разъяренного Ци-гэгэ, а потом – на управителя У, который наблюдал за работами.
Управитель У был старый, умный, толстый человек, его нисколько не обманывали жалобные глазки Цуо Су, но душой он был с ним.
– Ци Бухао, иди завяжи голову и работай, – сказал он. – Ли Лэ, перевяжи его чем-нибудь!
Ци Бухао, раскачиваясь, как хорек на задних лапах, подошел вплотную к Цуо Су и что-то ему сказал, чтобы другие не слышали. Милое лицо Цуо Су осветилось радостью наивных юных лет, он наклонил голову поближе и тоже что-то тихо сказал Ци-гэгэ.
Цуо Су приветливо улыбнулся.
Ци Бухао злобно затрясся
Прибежала Ли Лэ с полосой грубого шелка, скатанного в плотный рулон, и усадила Ци Бухао во дворе, чтобы завязать ему голову. Не прошло и минуты, как Ли Лэ закричала "Ай!", а Ци Бухао заржал и хотел еще раз ущипнуть ее за попку. Ли Лэ дала ему со всей силы рулоном ткани по носу, гамадрил схватился за лицо, а Ли Лэ убежала и спряталась в доме.
Бай Юй подумала, что этот Ци Бухао – подлый человек, и может устроить какие-нибудь неприятности для Цуо Су. В конце концов, Цуо Су был еще подростком, а Ци Бухао – взрослым сволочным мужиком, способным на любые гадости.
После того, как слуги ушли, Бай Юй и Ли Лэ печально оглядели свой бедный лысый дворик, в котором осталось всего пять или шесть кустов.
Потом Бай Юй долго сидела у окна, приподняв ставень, и вздыхала.
В середине двора чудом избегло погрома молодое деревце дикой сливы. Оно снова распустило несколько розовых цветов.
Маленькая дикая слива была полна беспочвенного оптимизма.
Бай Юй подперла щеку ладонью и усмехнулась.
Мы с тобой в древнем Китае, детка, сказала она сливе. Здесь можно замерзнуть насмерть, утонуть в болоте, сгореть, отравиться, загнуться от воспаления легких, нарваться на змею, погибнуть на войне… и даже тебя могут забрать злые демоны.
Это не 21й век, отгородившийся от мира стеклом, пластмассой и бетоном, где люди не знают погоды, времени суток и даже, на каком континенте они находятся. Бай Юй сбегала в горы из того искусственного мира, она не любила его. Забравшись на вершину, видишь над собой звезды и чувствуешь под ногами планету.
И все таки, теперь Бай Юй приходилось признать, что она была родом из того опосредованного 21 века, где можно включить кондиционер или вызвать вертолет с командой спасателей. Или можно закрыть ютюб, и страшные змеи в болоте исчезнут. В ее родном мире все были больны этим дебилизмом, что где-нибудь есть кнопка "Undo". И она тоже.
Ей повезло, что она попала в усадьбу Сян, теперь она это понимала. Без семьи Сян и других людей, оказавшихся рядом, ее душа давно бы отлетела из царства Чу так же легко и незаметно, как сюда попала, – без Цуо Су, Суэев, Ваньсин-цзецзе, Ли Лэ, управляющего У… и без Сян Юя тоже.
Бай Юй опустила глаза и тяжело вздохнула.
Утром на следующий день она старательно оделась и причесалась с помощью Ли Лэ. Потом она пошла в комнату, где хранились уголь и хворост, и вернулась с охапкой прутьев.
– Ли Лэ, помоги, – хмуро сказала она. – Подержи вот так…
Глаза у Ли Лэ были испуганные.
– Хозяйка, вы что, вы что!.. Госпожа!.. – она не знала, что сказать дальше.
Сосредоточенно нахмурившись, Бай Юй затянула у себя на груди веревку, которой были обмотаны прутья.
– Теперь иди, позови Сян Чжуана, – велела она.
ГЛАВА 49. Ты хочешь, чтобы я тебя выпорол этими розгами?
– Юй-цзецзе, давай, я сначала попробую с ним поговорить? – предложил Сян Чжуан.
– Чжуан-ди, будет только хуже, поверь мне, – мрачно ответила Бай Юй.
Сян Чжуан еще раз с сомнением посмотрел на хворостины, привязанные у нее на спине и торчавшие над головой, как перья у сердитой хохлатой утки. Он, конечно, не верил, что брат прикажет выпороть свою младшую наложницу.*[122], но с другой стороны, кто их знает? Милая маленькая Бай Юй обладала несравненной способностью доводить Юй-гэгэ до пунцового лица с красными ушами.*[123]
– Тогда иди в главный зал, не надо тебе быть на улице, – сказал Сян Чжуан.
Он провел Бай Юй в просторную комнату с возвышением и деревянной лестницей, разжег две жаровни и вышел, затворив двери. Он успел увидеть, как Бай Юй встала на колени лицом к месту, на котором обычно сидел глава семьи.
Захлопнулась дверь – и одинокая фигурка Бай Юй осталась в полутьме большого зала, только черные колонны стояли рядами по обе стороны.
Солнце поднималось все выше. Под его лучами в рощах пробуждались от зимней спячки бамбук и кипарисы. Лед в их древесной сердцевине таял, и живой сок начинал струиться в капиллярах.
Вся природа была пропитана первой влагой и ожиданием тепла, только Бай Юй понуро стояла на коленях в главном зале.
Через долгое время дверь снова открылась, и массивный мужчина в темном чхане встал на пороге, заслоняя солнечный свет. Он не спеша подошел к Бай Юй и остановился рядом.
– Бай Юй, – равнодушным голосом сказал он. – Ты хочешь, чтобы я приказал выпороть тебя этими розгами?
– Как пожелает господин, – тихо сказала бай Юй, уставившись в пол.
– Только я не уверена, что они не сломаются. Это хворост, я взяла его в сарае, – добавила она.
– Так, – сказал Сян Юй и пошел к своему месту на возвышении, но остановился перед лестницей.
– И сколько ударов ты хочешь получить? – спросил он, обернувшись.
– Эээ..
Бай Юй не ожидала такого конкретного разговора!
– Три? – несмело предложила она.
– Оставайся здесь, – сказал Сян Юй и ушел.
Это что значит?!
Куда он пошел?!
А если он сейчас принесет армейский хлыст с железными шипами?!
Сзади снова послышались шаги.
Сян Юй подошел и бросил что-то на пол перед Бай Юй.
Веревка.
Конечно, солдаты генерала Сяна обыскали кусты возле стены.
Сян Юй начал подниматься по лестнице к своему месту, но на полпути остановился и сел на ступеньку, широко расставив колени. Он подпер щеку рукой и задумчиво посмотрел на Бай Юй.
Молчание повисло между ними.
Что она могла ему сказать?
Наложница, которая ночью перелезла через стену по веревке, а потом утонула в болоте, где на нее напали змеи… Рассказывать сейчас про призрак, заманивший ее на болото, было совсем некстати!
В это время Сян Юй не знал, что ему делать дальше.
Он умел наказывать солдат.
Он умел казнить врагов.
Он умел сжигать города.
Его богатый жизненный опыт никак не помогал ему, когда дело касалось девчонки Бай. Если ей втемяшится что-то в голову, как с этими крысами, она ни за что не остановится, как голодный крокодил! Она лезла повсюду, а потом начинала рыдать и цепляться за него!
Ее можно было остановить, если только отрубить ей руки и ноги.
Сян Юй вспомнил, как Сян Лян наказывал его.
Как Сян Лян наказывал племянника
Когда Сян Юю было одиннадцать лет, он продал своего двоюродного брата Сян Чжуана перекупщикам людей, потому что хотел купить вина. Дядя Сян Лян очень быстро выяснил все обстоятельства. Его молодцы три дня обыскивали округу и нашли Сян Чжуана, запертого в подвале с еще дюжиной пленников. Все это время Сян Лян ни слова не сказал Сян Юю.
Когда перекупщиков поймали, Сян Лян велел их крепко связать и положил на землю. Он приказал Сян Юю взять меч и обстоятельно объяснил, где надо резать, чтобы убить человека. Потом он приказал Сян Юю убить перекупщиков. Руки у Сян Юя дрожали, и он не сразу справился с делом, но в конце концов он их убил.
После этого Сян Лян избил Сян Юя так, что тот не мог встать целую неделю и мочился кровью.
Сян Юй больше никогда не делал ничего постыдного втайне от дяди и был всю жизнь предан своему названому брату, как и брат ему.
Он никому не рассказывал, что главным наказанием для него были счастливые глаза Сян Чжуана, когда он снова увиделся с гэгэ. Сян Чжуану в тот год исполнялось семь лет, он был еще маленький и так и не понял, что произошло. Им часто приходилось голодать и прятаться, поэтому он просто сидел в подвале и ждал, когда дядя и брат заберут его. Когда он увидел Сян Юя, он был очень рад, и даже не подумал, что Сян Юй в чем-то перед ним виноват.
Сян Юй вздохнул.
Сильный ветер налетит и уляжется. Внезапный ливень не льет весь день. Даже небо и земля имеют предел в своих проявлениях, а человек слабее неба и земли.
Гнев свой он выплеснул вчера ночью, осталась усталость.
И безнадежность.
Зачем, зачем он вытащил эту дочку Бай из болота?!
Потом он услышал, что Бай Юй что-то говорит.
– Господин, меня привел на это место дух покойного хозяина Цяня, – сказал Бай Юй.
– Бай Юй, замолчи, – Сян Юй очнулся и уставился на нее с ненавистью.
Бай Юй понимала, что сама роет себе могилу* (自掘坟墓), когда рассказывает такие небылицы, но что же ей было делать, если эти небылицы и были правдой?!
Сраный ненаучный древний Китай!
Лучше уж сразу рассказать все, как было, а потом пускай Сян Юй делает с ней, что хочет!
– Да! – сказала Бай Юй и кивнула в подтверждение своих слов.
– Что ты врешь? – с презрением сказал Сян Юй. – Какой покойный хозяин?! Цянь Кунь еще жив, хоть ему и восемьдесят лет!