Читать онлайн Наследие Кагана бесплатно

Глава 1

Айдария

Цокот лошадиных копыт и стук железных колес колымажки разносился по плотно вымощенной камнями дороге. Казалось, что повторяющийся монотонный звук отскакивал от нее, прыгал по стенам каменных теремов, скатывался по крышам, стремясь куда-то вдаль ближе к горизонту, где уже виднелись первые капли теплых лучей восходящего солнца.

Мое первое путешествие в колымажке, да еще и так далеко от родного и никогда не покидаемого города. Меня трясло от скорости и неровностей дороги, с каждой кочкой или же неудобным поворотом я слетала или подскакивала со своей, мягкой обшитой голубым бархатом, лавки. Мы выехали из столицы и шум, создаваемый колесами по камням, прекратился. Теперь мне оставалось терпеть лишь укачивания, тряску, стену пыли, тенящуюся за нами, несмотря на плотно прилегающую маску к моему лицу, на зубах скрипели крупинки песка. Маска мешала мне дышать, и потому я нервно ее пошатывала на своем лице. Мне кажется, что выбрать для моего путешествия полностью открытую колымажку с откидным верхом, способную уберечь меня лишь от палящего солнца и мелко моросящего дождя было большой ошибкой моего младшего брата.

Я прожигала спину извозчика своим взглядом, белые волосы завивались на его голове, а спина кажется, в самом деле тоньше, чем у меня. Впереди и позади моей роскошной колымажки было по трое сопровождающих меня ратников верхом на конях.

После нескольких часов езды, что я провела, любуясь красотами наших земель, я поняла, что открытая повозка была подарком для меня. Поля, раскинувшись бесконечными просторами, сменялись возвышающимися над ними горами, вдали темнели лес и земли отшельников, людей отличных от нас, детей Темреса. Когда лес показался вблизи, колымажка остановилась, и один из ратников что был впереди, спрыгнул с коня и направился ко мне. Моя рука инстинктивно коснулась маски, убедившись что она надежно скрывает мое лицо, я облегченно выдохнула, обдавая жаром своего дыхания и без того пыльное и липко лицо.

– Айдария… – Сказал ратник и попытался вглядеться в единственную открытую часть моего лица. Моя маска показывала лишь маленькую часть левой стороны, а точнее половину щеки, глаз и часть лба. – Мы вынуждены сократить наш путь через лес. – Его голос звучал спокойно, а у меня все внутри похолодело, страх медленно стал сжимать меня в тиски.

– Там разбойничают дети Темреса, это слишком рискованно.

– Рискованно?! – Раздраженно бросил он – Рискованно катать вас по объездной дороге, чем больше времени в пути, тем больше опасности. Мы проедем по лесной дороге! – Уверенно констатировал он.

– Я все цело доверяю тебе Данис, наши семьи идут плечо к плечу не одно поколение, но я сомневаюсь в правильности твоего решения.

Он усмехнулся.

– Айдария, я не первый год на службе, и с точностью говорю, что долгий путь куда опаснее, мы сможем вас защитить. Темсущи дурно обучены и плохо организованны, вас сопровождают лучшие ратники нашего Альбиониума, вам не о чем волноваться.

Данис смотрел на меня своим бледным взглядом, его лицо было словно выточено из бледно-лунного камня, волосы были короткие и неаккуратно острижены, казалось, что кто-то издевательски клоками их повыдергивал. Я задержала взгляд на его голове, он смущенно погладил по ней ладонью.

– Вы будите что-то решать или вам нравится разглядывать мою прическу? Если она вас заинтересовала, могу подсказать название улицы, сходите и себе прическу поправите.

Я обиженно хмыкнула. Повисло молчание, все присутствующие уставились на меня в ожидании ответа. Хотя я понимала, что мое решение мало что изменит, Данис решит все по-своему. Сердце пугливо постукивало и чувство тревоги нарастало.

– Хорошо, сделаем, как ты сказал. – Неуверенно прошептала я.

Данис довольно кивнул, и направился к лошади. А мой извозчик взглянул на меня глазами испуганного ягненка.

– Вы только что приняли решение, касающееся не только вас, темсущи в последнее время притихли, а как известно море затихает пред большим штормом.

– Данис не допустит, чтобы с нами что-то случилось.

Извозчик неуверенно закивал

– Данис не допустит, чтобы с вами что-то случилось! – Возмущенно сказал мужчина и взмахнул поводьями, лошадь неторопливо тронулась, а моя колымажка снова затесалась.

Опасения извозчика мучили и меня. Я взволнованно вдыхала и выдыхала воздух, внутри холодом разливалось волнение и зловещее предчувствие. У меня не было причин не доверять решению Даниса, но все же, некое предчувствие меня остерегало.

Семья Даниса была на службе у семьи Кагана с самого начала наших времен. Еще когда мой предок Азим, сын самой Анул нашей покровительницы, ступил на землю с прекрасными созданиями своей матери, предки Даниса поклялись защищать нашу семью. Мы въехали на лесную дорогу, она выглядела, словно кто-то острым лезвием разделил широкую ленту леса напополам. Жаркий зарождающийся день сменился прохладой лесного массива. В Воздухе витал запах хвои и свежести, я удивленно смотрела на ели уходящие далеко к облакам. Я никогда не покидала терема Кагана, всегда находилась за закрытыми дверьми, глубокими капюшонами, масками для приемов и легкой, но достаточно плотной вуалью, и вроде я всегда на виду, но всегда скрыта. Как и сейчас меня отправляют в терем первого поселения, чтобы скрыть подальше от людских глаз. Когда моя дражайшая мачеха сообщила, что у моего брата возникло желание отправить меня в терем предков. Я не стала противиться, хотя я первая наследница своего отца и по всем традициям должна занять его место предводителя. Мачеха, сославшись на мою болезнь, со своим великодушным желанием защитить меня, сказала, что они с моим братом решили отправить подальше от главного поселения. Мне было неприятно не только за то, что меня лишают моих корней и права наследования, но и то, что мой любимый брат хоть и организовал мое отправление, но даже не явился со мной попрощаться. Что может быть больнее предательства близкого? Я никогда не желала брату зла, и потому его решение разбивало мне сердце и взращивало на него обиду.

Потерянная в своих мыслях, я не заметила, как мы остановились.

– Почему мы не едим? – Вскрикнула я и встретилась с безумно напуганным взглядом извозчика.

Он, не произнося ни слова, указал пальцем куда-то в сторону чащи, и меж деревьев за огромным трухлявым пнем, я сумела разглядеть фигуру человека. Лицо извозчика от природы белое стало в разы бледнее, теперь он походил не на серебреного человека созданным богиней луны Анул, а белоснежный цветок, с хрупкими чертами, дрожащий от летнего ветерка.

Фигура приближалась к нам, а Данис стоял впереди как вкопанный с поднятой рукой, точнее, знаком для нас не двигаться. Хотя мне казалось, когда видишь загадочную фигуру, выходящую из чащи к лесной дороге, не просто можно, а даже нужно двигаться, и желательно прочь от этого самого силуэта, но что я понимаю в военных делах?

Фигура приближалась все ближе, когда она приняла очертание девушки темсущи, все облегченно выдохнули. Пара ратников, спрыгнули с коней, направились в ее сторону. Она подошла достаточно близко, чтобы я могла ее рассмотреть. Насколько же она была красива… У нее было светлое лицо темные волосы и брови, и глаза были темно карие, обрамленные черными густыми ресницами. Я никогда в своей жизни не встречала темсущи – детей Темреса. Сейчас эта загадочная девушка стояла около нас и смотрела своими темными горящими глазами. Она была такая же, как мы, но в тоже время другая. Словно нас нарисовал один художник, вот только нас все возможными белыми оттенками, а ее целой палитрой цветов. Она звонко засмеялась, когда двое ратников стали ее окружать, Данис спрыгнул с коня и направился к моей колымажке, взяв меня за руку, отвел в сторону, закрыл собой и достал меч из ножен.

Девушка была облачена в белую рубаху и синий приталенный сарафан, с обмотанным вокруг талии кожаным ремнем. Ее волосы были очень длинные и распущенные, а по бокам от лица несколько прядей заплетены в тонкие косички. Она была похожа на загнанного в угол зверя. Сверкая обозленным взглядом и готовая броситься в атаку, она настороженно похаживала в узком круге созданным ратниками. Из-за спины она достала длинный клинок, я вцепилась в рукав кольчуги Даниса, ощущая пальцами рельефное плетение железа. Он стоял и не двигался будто зачарованный зрелищем.

Девушка сделала выпад в сторону одного из двух ратников, он с легкостью увернулся, сбив ее с ног, наступил на руку сжимающую клинок, девушка даже не всхлипнула от боли, хотя сильный нажим крупного ратника не мог не причинять ей боль. Все ратники засмеялись, лишь Данис не издал ни звука. Темсущи сидела на коленях, опустив голову, а ратник продолжал давить на руку силой своего веса, видимо выжидая мольбы из уст темсущи. Плечи девушки задергались, ратник самодовольно захихикал, деловито вскидывая голову, будто он одержал победу над всем родом темсущи, а не только над этой хрупкой девушкой. Я решила, что она содрогается в рыданиях, но следом за подергиванием плечами раздался заливистый смех, и девушка подняла голову, окинув своим взглядом всех присутствующих. Меня пробрало ледяным ужасом, под ее глазами от слез появились темные разводы, ярко выраженные по краям глаз длинные темные полосы, ее глаза выглядели как пасть зверя с огромными клыками. Ее раскрас, появившийся на наших глазах, говорил, что это плачущая ведунья. Она была не просто дочерью Темреса, она было кем-то вроде наших волхвов, хранителей наших традиций и посредников между богами и нами. Ходили сказания, что если посмотреть в глаза плачущей ведуньи, когда их омоют ее черные слезы, то можно сойти с ума. Так же среди серебряных людей ходили поверья, что именно плачущая ведунья самая могущественное и самое опасное творение Темреса, говорили, что они могут управлять животными, могут проклясть тебя на смерть.

Ее смех передразнивало эхо, наводя на меня еще больший ужас. Ратник что сдавливал ее руку своей ногой, замахнулся мечом над ее головой, и когда я посчитала, что сейчас ей придется распрощаться со своей жизнью, на ратника из леса выскочил огромный черный медведь. Зверь перемахнул девушку, и сбил ратника с ног, прижимая его огромными когтистыми лапами к земле. Зверь грозно рычал ему в перепуганное лицо, с открытой пасти прямо на лицо ратника капали густые липкие слюни. Мгновение, и голова ратника отлетела в сторону, оставляя за собой кровавый след на земле. Медведь встал на задние лапы и свирепо заревел, второй ратник бросил свой меч и бросился наутек. Третий ратник, перемахнув через колымажку, бросился к ведунье, его безумный взгляд отпечатался у меня в памяти, кажется на всю отведенную мне жизнь. Он взмахнул мечом, девушка ловко увернулась, меч обезумевшего ратника лишь слегка ранил плечо, не успели кровавые капли ведуньи коснуться земли, как медведь с еще большей яростью бросился к ратнику, пытающемуся после неудачной атаки убежать. К сожалению, человеку практически невозможно убежать от разъяренного зверя, повалив бледного мужчину на землю, зарычал ему в лицо, а после вцепился в горло. Я вжалась в спину Даниса, чувствуя, как маска слегка царапается о его кольчугу. Страх меня сковал, мне стало трудно дышать, я хотела броситься бежать, но ноги словно приросли к земле. Чтобы не видеть происходящего, я зажмурилась. Данис продолжал стоять, не знаю, хотел ли он меня защищать или же его как и меня сковал ужас пред этим черным свирепым зверем.

Вдруг он шагнул вперед, и я почувствовала, как стою совсем одна не защищенная. Мне не хотелось открывать глаза, я просто хотела исчезнуть, раствориться или же проснуться в своих покоях.

– Тебе нечего бояться Айдария. – Зазвучал спокойный голос Даниса, я не уверенно открыла глаза, увиденное ранило мое сердце.

Данис стоял около ведуньи, которая вытирала кровь со своего клинка о подол своего сарафана, у ее ног мирно покоился медведь, а мою колымажку осматривал другой темсущи. Все поплыло и мне казалось, что я сейчас упаду, в нескольких шагах от ведуньи лежала тела двух моих ратников, тело третьего лежало около колымажки, четвертому видимо удалось убежать, хотя я не уверенна, что за ним была погоня, их целью была лишь я.

Слезы выступили на глаза, я смотрела на предателя, который вальяжно расхаживал среди врагов.

– Аяз, вылезай! – Прикрикнул весело Данис, а я вздрогнула и перевела взгляд на колымажку.

– Я вылезу, если пообещаете сохранить мне жизнь! – Тонким дрожащим, но настойчивым голосом отозвался извозчик.

– Если бы мы хотели отнять твою жизнь, то вытянули бы тебя оттуда, тем более что у тебя ноги торчат. – Дети Темреса глухо засмеялись.

– Пообещайте, – настойчиво повторил извозчик.

– Торжественно клянусь не забирать твою жизнь Аяз.

Извозчик закряхтел и стал выкарабкиваться из своего укрытия.

А я почувствовала легкость в ногах и поняла, что пока все отвлечены на извозчика у меня есть шанс сбежать. Я не успела до конца додумать свою мысль как ноги сами понесли меня прочь в глубь леса, за спиной я услышала рев зверя и мои ноги сами по себе ускорились, я не чувствовала ни земли под ногами ни нехватки воздуха, я просто бежала, спасая свою жизнь. Не знаю, был ли у меня хоть один шанс спастись или нет, я почувствовала мощный удар в спину, лапы с острыми как лезвие когтями с легкостью повалили меня на землю. В глаза попала пыль из-под собственного тела, острая боль в подбородке пронзила все лицо, я не слышала, как треснула маска, но ощутила это в полной мере, от подбородка к кончику носа пошла трещина, зажимая в тиски кожу лица. Дышать было тяжело, лапа зверя аккуратно прижимала меня к земле. Я завопила в голос от страха и беспомощности. Все что я знала о темсущи это то, что они опасны, о прямой угрозе никогда не вещали, не говорили о них как о беспощадных воинах, но всегда осуждали их существование, их присутствие на этой земле был вызов матери природе, нашим богам и самим серебряным людям.

– Або, нужно понежнее, она нам нужна живой! – Зазвучал голос, нежный женский голос. Медведь что- то рыкнул в ответ, и убрал лапу, отпуская меня. – Только не вздумай бежать, мне было сказано доставить тебя живой, но не целой! – Все так же нежно и мелодично проговорил женский голос свою угрозу.

Спина горела от легкого медвежьего нажима когтей, я с трудом вдыхала воздух, а трещина маски, высвободив мою защепленную кожу, принялась ее царапать. Я с трудом поднимала свое тело, по-глупому придерживая треснутую маску.

Предо мной стояла плачущая ведунья, но смею заметить боевой раскрас ее темными слезами ей удивительно шел. Она была прекрасна как один яркий цветок, оставшийся на промерзлом покрытом белым инеем поле. Рядом с ней стоял ее медведь, послушно подставляя свою огромную голову под ее миниатюрную ладонь и довольно порыкивая.

Я посмотрела на зверя с опаской, потом снова подняла любопытный взгляд на девушку.

Она усмехнулась.

– Никогда не встречала детей Темреса?

Я отрицательно кивнула не в силах вымолвить и слова.

– Пора выдвигаться – раздался грубый мужской голос темсущи, который появился в сопровождении Даниса.

Мне было противно смотреть на этого гнусного предателя, но кровь предков Каганов вскипала во мне, требуя ответ за предательство и справедливое наказание.

Он смотрел на меня, как и в давние времена, стальным рассматривающим взглядом, но сейчас во взгляде читалась развязность и вседозволенность момента. Смерив меня злорадной ухмылкой, он шагнул ко мне, и его рука потянулась к маске.

– Всегда было интересно, каким же уродством ты больна.

Странно, но я не ощутила испуга, сейчас мне было все равно, раскроют ли они страшную тайну моей семьи, видимо потому что я ощущала надвигающеюся на меня кончину.

– Оставь! – Грозно вскрикнула ведунья. На ее крик медведь приподнялся, словно для атаки.

– Все понятно, Вакия у нас не очень любопытна – Шутливо проговорил ратник, но улыбчивое лицо резко сменилось озлобленным. – Каганы, ее предки считают вас чем-то низшим, они обвиняют вас в том, что какими вы родились, хотя сами – Он обиженно кивнул в мою сторону – Прячут свои не совершенства за дорогими расписными масками.

– Но она не Каган, да и я не ведаю о том, что она обо мне мыслит, и потому оставь ее по крайне мере пока не передадим ее нашему вождю.

Вакия медленно двинулась в сторону, с которой мы все прибыли, молчаливый мужчина и косолапый мишка последовали за ней, рядом остался Данис.

– Человек с уродливой душой предателя хочет посмотреть на уродство, что сотворила природа? – Задал я сама себе вопрос, хмыкнув, я решила на него ответить.– Если тебе проще принимать, не замечать своего уродливого поступка, то я позабавлю тебя тем, что я не выбирала, а такой меня сотворили боги и природа. – Моя дрожащая рука потянулась к маске. Мне было страшно, что меня кто-то увидит без скрывающих мое лицо преград, пусть даже жалкий предатель. Никто во всем Альбиониуме не видел мое истинное не прикрытое лицо, кроме моего отца «пусть Анул подарит ему скорейшее выздоровление», матери «пусть Анул ей освятит дорогу на небесах», брата и мачехи.

Данис грубо перехватил мою руку и отбросил ее в сторону.

– Оставь свои уродства для своих бесценных серебряных людей.

Схватив меня под руку ощутимо больно, он потащил меня в сторону моей злосчастной колымажки. Извозчик целый и невредимый сидел на своем месте, он все время причитал, молился богине луны Анул и всхлипывал, подрагивал в рыданиях. Его слабость злила меня, видимо лишь потому, что он отражал все мои эмоции, кои я сдерживала. Люди в слабости и подлости злят нас по-особенному сильно, если они в такие моменты напоминают нас.

Данис небрежно толкнул меня и грозно проговорил.

– Забирайся! – Впервые в моей жизни не я, а мне приказывали.

Я послушно шагнула и неуклюже забралась в колымажку, и уставилась на спину извозчика, сейчас его узкая спина успокаивающе мне прикрывала обзор на мертвых ратников «Пусть Анул оценит их доблесть и осветит путь на звездном небе», не видеть ведунью с ее медведем, не видеть мужчину темсущи. Спина моего извозчика была неким щитом, который хоть на мгновение мог отгородить меня от реальности.

– Ты поедешь с ней, чтобы не выскочила на ходу! – Проговорила Вагия, глядя на внимавшего Даниса. Потом она перевела свой черный взор на, и без того дрожащего от страха извозчика. – Ты пойдешь со мной. – Тот, глядя на огромного зверя, нервно отрицательно закивал. – Если сейчас же не будешь делать что велено, то мой друг Або разорвет тебя на куски! Извозчик сразу же без единого звука спрыгнул, и встал около колымажки, ожидая дальнейших указаний. – Юзим отвезет вас в общину, я с хлюпиком соберу лошадей и приведу их к нам. Такие белые красавцы нам пригодятся.

Когда Вагия говорила о лошадях, ее глаза по-доброму светились, казалось, что они излучают мягкий, теплый свет доброты.

– Я могу сам ее доставить, пусть Юзим поможет тебе.

Ведунья заигрывающее улыбнулась, Данис же засиял как луна в полнолуние, его окрыляющую радость девушка тут же сбила.

Ее лицо переменилось, стало более строгое, в глазах заиграли не добрые огоньки.

– Здесь ты не ратник, а переметнувшийся серебряный человек, предавший не только свой народ, но и своих богов. У меня нет веры тебе, и потому прошу учесть раз и навсегда, в твоей помощи я не нуждаюсь ровно так же, как и в советах, поэтому езжай молча, прихвостень Анул.

Данис закатил глаза, тем временем извозчик темсущи погнал лошадей куда-то вдаль, унося нас все глубже в лес.

Мы ехали очень долго, я уже не разглядывала красоты, а думала о своей дальнейшей судьбе. Община отшельников преследуемых с самого детства людьми моего рода на протяжении всего существования, вдруг решает меня захватить. Для чего? На этот вопрос у меня был лишь один ответ, они хотят меня наглядно принести в жертву своему богу или же наоборот просто лишить меня жизни за дела моего рода. Когда тьма безлунной ночи опустилась на землю, уставшая от поездки и постоянного страха я уснула. Смею заметить, что темсущи в качестве извозчика был на много лучше Аяза, не понимаю, за что его так высоко ценила моя мачеха, что всегда приставляла к моему брату во все поездки.

Я проснулась от резкой остановки видимо уже не моей колымажки.

– Приехали! – Сказал басистым голосом темсущи Юзим.

Не успела я опомниться, где и что происходит спросонья, Данис ухватив меня за предплечье, потащил наружу.

–Пусти! – завопила я, но на мои возгласы ему было все рано. Он больше не был ратником, он больше не служил ни серебряным людям, ни моей семье.

Ноги путались, глаза с трудом приморгались, в маске в утреннем полумраке довольно сложно ориентироваться. Доведя меня до нужного места, он толкнул меня, я от бессилия и ужаса упала на колени. В поселении никого не было кроме меня, Юзима и Даниса, но как только Юзим убедился, что я в назначенном месте, он тут же ушел, оставляя меня в очень не приятной компании предателя. Мне удалось разглядеть очертание небольших домиков, но они были не похожи на привычные мне избы. Они были овальные с заостренными крышами, и они стояли довольно далеко друг от друга. Не то, что в столице Альбиониума все терема да и избы на самых окраинах поселения были буквально прижаты друг к другу.

Я просидела на коленях, как оказалось в самом центре поселения, около часа. Ноги затекли, а при каждом моем движении ногами для смены положения пробегали колющие мурашки с легким, но не бесчувственным онемением. Данис все это время стоял рядом он не говорил со мной, да и вообще не смотрел в мою сторону. Я с трудом перевалилась на боковую часть бедра и с трудом вытянула ноги. Кровь словно тяжелый свинец потекла по венам, разнося неприятные ощущения по ногам.

Я томилась в ожидании, было весьма странно почувствовать себя в качестве ожидающего. Когда минул еще один час, а солнце уже выглядывало из-за горизонта, разгоняя утреннюю прохладу, вдали показались несколько фигур. По мере приближения я узнала среди фигур уже знакомую мне Вагию, она вальяжно шагала среди других темсущи без сопровождения своего зверя. Хоть у меня не было поводов для радости, все же я ощущала отраду, что сейчас мне не нужно будет бояться хищника.

Один из спутников Вагии был стариком, облаченным в черную длинную рубаху и темные портки, ноги были босые, на голове немного седых торчащих волос и пролысина. Рядом со стариком шагал мужчина, он был не молодой, на вид он мог быть, как и мой отец, проживший от рождения своего ровно сорок восемь зим. Он был облачен в такую же рубаху, но она была красная, с тугой повязкой вокруг пояса. В отличие от своего босого сопровождающего, на его ногах были кожаные башмаки обвязанные тонкой веревкой. На голове у него были густые волосы, которые немного не доставали до плеч, темного, даже угольного цвета. И двое крупных мужчин облаченных в рубахи, но они были длиннее, чем у других темсущи, разрезанные по бокам и спереди, портки были синие в цвет причудливой рубахи. Вокруг талии был кожаный пояс, с боку с ножнами, в которых покоились мечи. Головы их покрыли аккуратно коротко стриженые волосы, у одного они были светлые, походившие на цвет волос серебряных людей, но более насыщенны желтым цветом. А у второго волосы были огненные, как солнце, а по лицу шли крупные в цвет волос вкрапления. Насколько же они все-таки необычно выглядели.

– Добро пожаловать в негласные земли Ярчая – Заговорил со мной не молодой мужчина.

Я подняла на голос свой озлобленный взгляд, мужчина приветственно кивнул, остальные стояли с непроницаемыми лицами.

– Когда вы меня сюда волокли, я не чувствовала что вы с добром приглашаете к себе!

– Возможно, мы были несколько грубы!

– Грубы? – Переспросила я – Ваши люди убили моих ратников.

– Насколько мне известно, одному удалось сбежать, – беззаботно проговорил мужчина.

– Зачем я здесь? – Спросила я, пристально глядя на огненно-власого воина, который вытянул из ножен меч.

– Вы здесь чтобы прекратить преследования нас вашим народом.

– Я не обладаю такой властью чтобы переписать первые писания, или чтобы пойти против наставлений Богини Анул и ее брата бога огненного солнца Цениса, я ни Каган да и по сути ни один Каган моего рода не мог бы остановить преследование вашего народа, это должно быть решено Каганом совместно с волхвами и старейшинами. А, как известно многим, хранители нашей религии, да и старейшины не допустят безопасного существования детей Темреса.

Мужчина нервно дернулся, его взгляд прежде спокойный и уверенный вдруг запылал яростью.

– Зачем вам предводитель, если он не может ничего решать без кучки ненужных людей? – Он закинул голову, почесывая рукой подбородок, после вернув голову в прежнее положение, продолжил, – Значит, твоему брату нужно будет стать тем самым Каганом, который сможет убедить своих людей перестать преследовать темсущей, если он не хочет начала войны, которая начнется с пролитой крови ее дорогой сестры. – После мужчина, который даже и не счел нужным мне представиться, повернулся и зашагал прочь. Я постаралась встать с земли, ноги наконец-то стали меня слушаться, неприятные ощущения отступили. И как только мои ноги неуверенно, но твердо встали на землю, этот мужчина снова оказался на своем месте.

– Тебя отправят в мазанку, специально приготовленную для тебя, к тебе приставят помощницу, еще раз повторяю помощницу, не прислужницу, среди нас прислужников нет. Она поможет тебе привести себя в порядок, после ты своей рукой напишешь письмо для своего брата со слов Вагии. – Он перевел взгляд на Вагию, она ему согласно кивнула. Кивнув ей в ответ, он снова направился прочь, но на этот раз за ним последовали его сопровождающие, все кроме ведуньи.

– А кто вы? – Выкрикнула я ему в след. – По нашим обычаям прежде вести разговор нужно назвать свои имена.

Он остановился, но не обернулся.

– Я тот, кто уничтожит ваш Альбиониум, если вы не прекратите лить кровь детей Темреса. – Так и не оглянувшись, он направился дальше. Кричать ему вслед еще что-то было бессмысленно, да и мне не особо и хотелось.

Ведунья, оставшаяся на своем месте, спокойно заговорила со мной.

– Ее зовут Зифа, она не служит тебе, ее просто попросили помочь. Тебе стоит общаться с ней уважительно. – Она взглянула на небо и ослепленная солнечными лучами зажмурилась, – я приду, как только освобожусь и мы напишем письмо, – опустив голову, она несколько мгновений поморгала, а потом, переведя взгляд за мою спину, заулыбалась. – Рада тебе Зифа!

Я обернулась и увидела девушку с такими же огненными волосами как один из воинов, ее лицо тоже было усыпано яркими вкраплениями в тон волос, а глаза были такие яркие такие целенные, для меня было удивительно, что ее брови и ресницы были тоже окрашены в цвет волос. Она была наряжена в рубаху и приталенный сарафан как у Вагии, но у нее он был зеленый с бледно зеленым орнаментом, если бы времена года были людьми, эта темсущи была бы наипрекраснейшей весной, такой яркой и цветущей. А я была бы зимой, но с грязными проталинами, серым не растаявшим снегом, с грязными лужами, покрытыми тонким льдом.

– Я тоже рада тебе Вагия, как Або?

Лицо Вагии переменилось, оно приняло нежное очертание, не смотря на черный раскрас под глазами мне казалось, что она посветлела и как-то засияла.

– Он хорошо, спасибо что спросила. Оставляю Айдарию в твоих руках, присмотри за ней.

Зифа без стеснений стала меня разглядывать.

– Почему ты прячешь лицо за маской?

Я смутилась от такого наглого вопроса. И не произнеся ни звука, продолжила разглядывать ее.

Девушка наигранно закатила глаза.

– Не хочешь говорить не нужно, – она махнула рукой, – пойдем, вон там твоя мазанка.

– Мазанка? – переспросила я, – вы так называете жилище?

– Да, а вы не так называете?

– Нет, у нас терема да избы.

– Хм ,какие интересные у вас названия.

Мы приблизились строению круглой формы, с заостренной как острее стрелы крышей, подойдя в упор, я коснулась шершавой стены красно-коричневого цвета.

– Почему мазанка? Не жилище или еще как-то.

– Потому что при строении стены обмазывают глиной, потом приставляют стальные листы, оставляя немного места между ними и мазанкой, накидывают туда дрова и сено и поджигают.

– Зачем?

– Чтобы обжечь глину и получить прочную и теплую мазанку.

Крыльцо было тоже глиняным, как и сама мазанка. Поднявшись по трем ступенькам, мы отварили тяжелую дверь из толстой древесины, сцепленной железными скобами.

В самом помещении было светло и пахло травами. У стены стояло спальное ложе, сделанное из дерева, подушки и матрас казалось, были сделаны из мешковины, поверх лежала пушистая шкура серебряного зверя. Два не больших окна были над деревянным круглым столом, около кровати, и высоко над умывальной тумбой. Сама умывальная тумба была отличная от наших, в моих покоях была деревянная тумба с серебряным тазом сверху, с отверстием в низу, а над тазом был серебряный цилиндр с узким вытянутым рычажком, который при вдавливании подавал теплую приготовленную служащими воду. То здесь была связанная из мелких веток тумба, походившая больше на корзину, поверх нее стоял глиняный таз, без нижнего отверстия, над тазом возвышался прямоугольная конструкция, походившая на походную фляжку, только фляжки обычно делали закругленные. Внизу конструкции был выведен широкий вертикальный выступ с плоским перекрытием. Рядом с тумбой стояло омывательное корытце, а напротив стояла ширма сплетенная из тонких веток, но в отличии от тумбы, на ширме ветки плотно прилегали к друг к другу.

– Вот твое временное пристанище, – проговорила Зифа.

– Спасибо, – проговорила я, плюс маски в том, что не нужно улыбаться, твои собеседники все равно не увидят эмоций на твоем лице.

Девушка подошла к умывальной тумбе и легонько потянула за плоское перекрытие, вода полилось в таз. Она вернула заслон на место, и вода перестала литься.

– Позже я покажу, где брать воду для умывания, а где питьевую.

Я кивнула, хотя мне хотелось с криком «я даже не представляю, как принести воду самой» бежать.

– Мне помочь тебе помыться или снять твой наряд.

– Нет, спасибо за помощь, можешь идти.

Зифа подозрительно на меня посмотрела.

– Хорошо, Данис будет снаружи, чтобы не возникло желания сбежать.

– А есть зеркало?

– За ширмой, – ответила Зифа, и потупив свой любопытный взгляд направилась к выходу.

Когда я наконец-то осталась одна, сразу же направилась за ширму. Огромное зеркало на стене пугало меня собственным отражением. Треснутая маска, глаз на открытом участке маски красный, белая лента, что располагалась на моем лбу и уходившая к затылку и плотно перекрывающая мою косу внахлест, выглядела плачено, роспись жемчугом отвалилась, оставляя торчавшие нитки. Еще с утра голубое платье с украшенными камнями воротом и рукавами было грязное, подол внизу почему-то был порван.

Я перекинула через плечо длинную перекрытую полностью косу. Достав булавку, я ослабила плетение ленты и выпустила свои волосы наружу, снимая с головы дурацкую ленту. Отвернувшись от зеркала, я стала развязывать ленту платья за спиной, эти подлые завязки не поддавались, и когда отчаянье, что я не выберусь из этого платья, взяло вверх до такой степени, что я уже направилась к выходу, чтобы попросить Зифу вернуться, пальцами почувствовала, как узел ослабевает. Я вернулась за ширму и скинула платье. Представши пред собой ногой, я расплела косу, и аккуратно стянула маску. В зеркале на меня смотрело ненавистное мне лицо с разными глазами. Я долго всматривалась в свое лицо, будто обвиняя его в случившемся, не будь оно уродливое, меня бы не отправили из терема прочь от посторонних глаз.

Я прошла по мазанке к корытцу, которое меня уже поджидало. Я стянула башмаки и босыми ногами встала на пол, ощущая плохо оструганную древесину под ногами. Корытце было заполнено водой, которая к моему несчастью уже остыла, я поежилась от холода, меня пробивала крупная дрожь, а кожа покрылась мурашками. Сжимаясь в продрогший комок, я все же села. И стала омывать себя водой, стараясь смыть все случившиеся.

Раздался стук в дверь, я не успела даже среагировать, когда дверь отварилась и в мазанку влетела Зифа. Я не успела ее толком увидеть, как инстинктивно положила голову на мокрые колени, поджатые к животу, так я старалась спрятать свое лицо от ее взора.

– Прости, я не смотрю, не думала, что ты уже купаешься. Я принесла тебе сарафан, рубаху и ткань, чтобы обтереть тело.

– Уходи! – Глухо, но озлобленно прокричала я.

– Я прошу прошения, я не подумала.

Я слышала, как Зифа переминаясь с ноги на ноги, не торопиться уходить.

Шальная мысль проскочила у меня в голове. «если хочет взглянуть на мое уродство пусть глядит». Было страшно вот так открыться, сейчас все же я надеялась вернуться домой, и я не хотела бы вредить правлению своего брата историями об уродстве его родной сестры.

Но, все же, сделав два вздоха, я резко поднялась на ноги и подняла голову, но как оказалось, единственный зритель уже уходил прочь, закрывая тяжелую деревянную дверь.

Я снова опустилась в корытце, заново привыкая к прохладе воде. Около корытца стояла маленькая плетеная лавка, а на ней были глиняные бутылочки. Я подняла одну бутылочку и, с трудом достав из горлышка деревянную пробку, поднесла к носу. В нос ударил едкий сладкий запах, не знаю чего, но этот запах вызвал во мне рвотные позывы. Я вернула бутылочку на место и взяла следующую. Следующая бутылочка оказалась с запахом кедрового масла и полевых цветов. Небольшое количество я выплеснула на ладонь, и размазав его по руке, поняла что это отличное средство для омывания тела, к моему счастью в одной из бутылочек я нашла голубую глину, «смогу помыть волосы» подумала я, так как боялась, что мне приготовят для мытья головы взбитые яйца. Я ничего не имела против этого прекрасного средства для волос, только мне не нравился плохо смывающийся запах постоявших яиц.

Долго наслаждаться водными процедурами я не могла из-за холодной воды, и потому наспех ополоснув тело, я выскочила из корытца и метнулась к кровати босыми мокрыми ногами, чувствуя, как в нежные ступни впиваются мелкие заносы. Я быстро обтерлась и стала облачаться в приготовленный для меня наряд темсущи. Необычно и то, что они не только сами созданы из яркой палитры цветов своего бога, но и вещи предпочитают яркие и броские. Я надела белую накрахмаленную рубаху, поверх натянула синий сарафан, он был, как и у Вагии только орнамент был другой, в форме листов деревьев, для талии был широкий ремень с изображением круга, окутанного толи волнами толи туманом.

С тяжестью выдохнув из-за навалившейся усталости, я прилегла на жесткое и весьма не удобное спальное ложе. Мне хватило одного мгновения, чтобы провалиться в забвение сна.

Глава 2

В полудреме я услышала, голоса за дверью, без особого желания с трудом я открыла глаза, которые тут же пожелали закрыться. Очень сложно выходить из состояния сна, особенно если тебе этого самого сна катастрофически мало. Прекратив бессмысленную борьбу с глазами, которые почему то предпочитали оставаться закрытыми, я стала вслушиваться в разговор за дверью

– Не смей заходить без стука! – Зазвучал твердый и властный голос, в котором я узнавала мелодичность Вагии. Я поморщилась, присутствие ведуньи за моей дверью говорило о том, что все случившиеся не страшные грезы и не галлюцинации.

– Мне просить позволения входить? Я ни рабыня и ни служанка. – Отвечал обиженный женский голос.

– Но и не хозяйка, к тебе бы кто-нибудь посмел ввалиться в жилище без приглашения, посмотрела, понравилось бы тебе такое.

Раздался резкий стук в дверь, я все еще не открывая очей села на кровать. Тело отозвалось тяжелой, ноющей болью. Я с трудом встала, стук повторился.

– Подождите, я не готова! – Крикнула я, боясь, что Зифа снова ворвется ко мне в жилище.

Быстрыми шагами я забежала за ширму, суетливо ища важный атрибут для скрытия своего лица. Я всмотрелась в маску, которая была с трещиной и потертостями, потом взглянула на свое лицо. Как говорится, из двух зол нужно было выбрать наименьшее, наименьшим оказался мой скрывающий лицо атрибут, все лучше, чем мое истинное лицо. Я приложила маску к лицу и торопливо стала завязывать тонкую шелковую ленту на затылке, когда я убедилась что маска села как влитая и прекрасно скрывает мое лицо, я взялась за ленту для волос. Приложив середину ленты на лоб, я стала аккуратно расправлять ее вокруг головы и, соединив на затылке, я стала туго обвивать оба конца ленты вокруг волос. После прожитых мною восьми зим, как раз в тот год моя мама покинула этот мир и перешла в мир мертвых, я приловчилась сама плести косы и прятать свои локоны под толщей атласных лент.

Убедившись, что я выгляжу подобающе, я тут же отворила дверь и вышла из мазанки на улицу. В суете сборов я даже не заметила, что солнце ярко освещает землю, день в самом разгаре.

Я снова осмотрела деревню, людей было немного, и каждый шел куда-то по своим делам, среди детей темсущи я увидела ребенка серебряного человека.

– Среди нас много серебряных людей, некоторые рождены от темсущи.

Я вздрогнула от неожиданности, около мазанки оперившись на стену, стояла Вагия. Ее боевой раскрас был смыт, но внизу меж ресничек кожа была словно выкрашена в черный.

– Разве такое может быть?

– Многие темсущи были рождены именно от серебряных людей, не смотря на ваш страх, не принятие мы с вами едины, и похоже больше чем вы думаете.

Я виновато опустила голову, я чувствовала вину пред этими людьми за все содеянное моими предками Каганами и старейшинами.

– Ты пришла писать письмо? – Вагия положительно кивнула.

– Я и вчера приходила, но ты спала.

Я немного растерялась и не совсем поняла сказанные ей слова.

– То есть как вчера?

– Проспала сутки и не заметила? – Вагия усмехнулась. – Мне бы такой же здоровый сон не помешал, но ведуньям видимо, суждено спать мало.

– Сутки, – растерянно повторила я. Странно, что после такого долгого и весьма спокойного сна я все равно чувствую себя уставшей и разбитой.

– Хлюпик извозчик просидел у двери в твою мазанку всю ночь, мне удалось его прогнать недавно, чтоб поел, а то и так его ветер сдувает.

– Так, а письмо?

– Будем писать, я послала Зифу за бумагой и чернилами.

К нам приближалась Зифа, она хихикала и заигрывала с моим извозчиком, он же выглядел на удивление бодро, и весьма спокойно от его прошлой истеричности и страха не осталось и следа. Когда веселая парочка к нам приблизилась, Вагия молча, взяла из рук Зифы бумагу, глиняную бутылочку, какие были у меня в мазанке, наполненные уходовыми средствами.

– Свободна. – Сказала Вагия, когда все что ей нужно для письма оказалась в ее руках. Зифа бросив на меня весьма неприязненный взгляд, удалилась. – И ты свободен.

– Вы не можете мне указывать, я вам не служу. И я останусь с наследницей Кагана.

Вагия была удивленна его наглости, это было заметно по выражению ее лица. Но она не стала спорить с извозчиком, а молча, направилась в мою мазанку.

– Мы должны держаться вместе. – Прошептал Аяз. – Просто я хочу, когда вы освободитесь от их плена, чтобы не забыли о том, кто не смотря ни на что, остался вам верен.

– А ты мне верен? – Переспросила я извозчика.

Он закивал.

– Если я выберусь отсюда, то и о тебе не забуду, мой верный друг и извозчик.

Аяз посмотрел на меня взглядом полного доверия, хотя мне показалось, что за его взглядом скрыто что-то еще, в такие моменты меня огорчает моя не проницательность.

Мы вошли в мазанку, Вагия уже сидела за столом, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, глаза были устремлены в оконце, но казалась, что она смотрит на много дальше, чем я предполагаю. Не поворачивая своей головы, она сказала.

– Садись и пиши. – Я замялась на месте, а Аяз двинулся к приготовленному краю стола для написания письма.

– Не ты, – Вагия продолжала смотреть в оконце и постукивать пальцами по столу.

Я послушно села за стол, взяла перо и обмакнула его в открытую бутылочку с чернилами.

– Что писать?

Вагия повернулась и посмотрела мне в глаза, ее взгляд был холодный, пронизывающий до костей, мне казалась, что она видит меня сквозь маску, чувствует мой страх.

– Напиши правду, что ты теперь наша гостья, но до тех пор, пока не будет соглашения о перемирии, а если его не будет, то ты познаешь честь жертвы нашему Богу.

Из уст Вагии все звучало довольно просто, ну а в реальности все было весьма плачевно, какие слова можно подобрать, чтобы сказать брату, что он должен совершить невозможное.

«Дорогой мой брат, еще сутки назад я злилась на тебя за то, что ты отправил меня прочь от своих очей и даже не попрощался. Не пожелал, чтобы Анул сопровождала меня в пути. Не знаю, из-за моих глупых обид на тебя или же моя молитва не была услышана Богами, но я попала в беду, и надеяться мне не на кого кроме тебя. Знаю, что пока отец дышит ты, не примешь на себя бремя нашего предводителя, но сейчас этого требуют обстоятельства. Благодаря предательству Даниса я оказалась в землях Ярчая, и судьба моя решается не Богами, а детьми Темреса. Если тебе удастся занять место нашего больного отца и стать Каганом, и ты сможешь прекратить преследования темсущи, то я буду жить и вернусь в наш родной терем снова, под твою защиту. Если же этого не случится, я умру во славу их Бога Темреса, и после смерти я останусь без благословения Анул и скорее буду потерянна во тьме мертвого мира. Я не могу тебя заставить мне помочь да и молить об этом не буду, просто реши так, как велит тебе твое сердце и напиши ответ.

Твоя по крови и сердцу сестра Айдария.»

Я подула на только что написанное письмо и протянула его Вагии, она пробежалась по нему взглядом.

– Сойдет, ничего лишнего, все по делу, даже без лишних причитаний.

– Я смирилась со своей судьбой, – еле слышно прошептала я.

– А я не смерился, – вывел меня из моей обреченности голос Аяза. – Вы написали обо мне?

Мы с Вагией переглянулись, и не сговариваясь, с неким любопытством уставились на извозчика.

– Для меня важно, чтобы ваш брат знал, что я рядом с вами и я вас не предавал, тем более я не простой извозчик, а личный извозчик вашего брата и его матушки, а это имеет вес! Возможно такого дельца как я они не найдут и потому попросят темсущи вернуть и меня.

Я уставилась вопросительно на ведунью, она лишь развела руками, а я взяла письмо из ее рук, еще раз пробежалась по нему глазами, добавить мне было нечего, да и просить за извозчика, который боялся больше меня самой во время нападения темсущи, мне не особо хотелось.

– Можешь написать о себе сам и подписаться «извозчик Аяз». – Проговорила я, протягивая Аязу перо.

– А вот и напишу, извозчики, знаете ли, не последние люди в Альбиониуму и вполне имеют ценность.

Он взял в руки перо. Я сомневалась, что простой извозчик обучен грамоте, но Аяз меня удивил, он стал аккуратно выводить буквы в складываемые слова.

«Будущий Каган, прошу взять во внимание то, что я не предавал ни вас ни вашу матушку, во время нападения как и после него я находился рядом с вашей сестрой Айдарией и потому попрошу при спасении ее не забыть про такого верного человека как я

Ваш лучший извозчик Аяз.»

Дописав письмо, извозчик протянул его Вагии, она лишь раздраженно закатила глаза. Смерив Аяза насмешливым взглядом, она поднялась на ноги.

– Письмо отправят сегодня, надеюсь, что через пару дней твой брат его получит. Но самое главное для моего народа, чтобы он согласился.

– Он согласится, – уверенно сказала я. – Мы с братом близки и я уверенна, что он готов на многое, чтобы меня защитить, вот только я не уверенна, что старейшины его послушают.

– Об этом не нам беспокоится, старейшины забота Кагана.

Вагия быстрыми шагами удалилась, а я задумалась о возможном исходе этой ситуации. Было странно быть среди тех, кем меня запугивали все детство, но в то же время я чувствовала себя здесь в безопасности и в какой то мере причастной к этому народу.

– Вы не против, если я посплю в жилище вот здесь за печкой на шкуре.

Я вздрогнула и растерянно обернулась на Аяза, который все еще стоял около моего стула.

– Что? – Растерянно спросила я, потому что от испуга не совсем поняла сказанного им.

– Ну, спать около избы холодно, я мог бы поспать на конюшне, но она шибко далеко от вашего временного пристанища, а я не хочу оставлять вас одну, – он пригнулся и еле слышно прошептал, – не безопасно.

– Брось, ты извозчик, а не ратник, тебе не стоит переживать за мою безопасность.

– Я единственный человек, что остался верен вам, и я хочу вас защитить.

Я усмехнулась, стараясь подавить накативший на меня смех. Аяз уже один раз продемонстрировал свою защиту меня, точнее ее отсутствие. Сейчас этот на вид хрупкий и худощавый юноша говорил серьезно, даже его черты лица как мне показалось стали грубее. После увиденного я уверенна, что он не в состоянии позаботиться даже о себе, не говоря уже про меня. Хоть я и не заметила в его выражении лица даже намек на страх, я подумала, что он просится ко мне больше для своего успокоения и своей собственной безопасности, но мне стало его жаль, я не хотела его высмеивать, или же обвинять в трусости и потому решила просто напросто согласиться.

– Хорошо, можешь взять шкуру на моей кровати, и придвинь к ней ширму! Не хочу быть как на блюде во время сна.

Извозчик кивнул и стал выполнять мои странные, но не замысловатые поручения.

– Если ты меня хочешь защитить, не проще ли сбежать? – Спросила я, не удержавшись, чтобы его поддеть.

– Сейчас бежать глупо и опасно, поселение хорошо защищено, да и у вас есть охрана.

– Я не видела.

– Это понятно, они не так дурно обучены, как говорил Данис.

Выражение его лица и голос были, кажется тверже, чем сталь, он бы не просто уверен в том, что говорил, но и был весьма убедителен. Может мой извозчик и трусоват, но он не глуп и это очевидно.

События давили на меня усталостью, но она ощущалась не в теле, а где-то глубоко внутри. Сложно быть в подвешенном состоянии и когда твоя жизнь полностью не зависит от тебя. К моему сожалению, она даже не зависит от моего брата, а от старейшин. Старейшины это устоявшийся клан семей, чьи советы шли рука об руку с правлением Кагана, много важных решений было принято старейшинами. Они всегда, как мне казалось, решали все по справедливости и для поддержания мира и баланса в нашем мире. Но сейчас мне что-то глубоко внутри подсказывало, что не в их силах взглянуть на мир другими глазами и прекратить вековые преследования людей, что так похожи на нас и различие лишь в цвете кожи и волос.

Сейчас я чувствовала себя потерянной маленькой девочкой жаждущей спасения, чтобы меня нашел отец или брат и забрал домой в знакомые и безопасные стены. Мой брат Хаким был младше меня на целых десять зим, но это не мешало нам быть близкими и проводить много времени за разговорами. Хаким был мечтатель, он мечтал улучшить Альбиониум, уменьшить налоги и добиться процветания, которого еще не видел край. Он был умен, достаточно сварлив, но добр. Находясь так далеко от его доброй улыбки и заражающего всех вокруг смеха, мои глупые обиды улетучились, сейчас я по нему безгранично скачала и искренне надеялась, что он взаимен в моих чувствах. Мой младший брат всегда смотрел на меня настоящую без капли призрения или отвращения.

Когда в нашем тереме появилась мачеха, я принимала ее враждебно, для меня она была посторонняя подлая женщина, которая варварски заняла место моей матери. Я помню день, когда отец сообщил, что эта наглая женщина носит под сердцем его ребенка. Тогда мне казалась, что жизнь для меня закончилась и как только эта женщина родит и разгадает маленький секрет моей внешности, тут же прикажет принести меня в жертву Богам. Но к моему счастью этого не произошло, не смотря на не легкие отношения, между нами всегда было хрупкое равновесие мира. Мачеха всегда как орлица кружила над братом, остерегая и защищая его, в этом я ему завидовала, хотя и в ее защите всегда таилась строгость воспитания, в то время как до меня ей не было никакого дела. Когда мне от рождения стукнуло восемнадцать зим, мачеха за семейным ужином выступила с мыслью о том, что я не должна наследовать место Кагана из-за моей болезни. Тогда я поразилась ее лицемерию, ведь именно она заставляла меня много читать священных писаний, изучать основы правления, обучаться воинскому делу, для моего по ее словам будущего. Конечно воина из меня не получилось, а после того злосчастного ужина я забросила и остальные занятия, тогда из-за жалоб служителей знаний меня часто наказывал отец. А я считала, что маскарад с подготовкой к правлению, не имел никакого смысла.

Мой любой младший брат, видевший все мои мучения из-за отнятого у меня наследия, без страха пошел к отцу и отказался становиться Каганом, все это он сделал ради меня, тогда наказали обоих. Но потом с каждой пережитой зимой он становился взрослее и мудрее, его привлекало предводительство наших людей, а меня уже не так обижало, что я не могу стать Каганом. Со временем я поняла, что в чем-то мачеха была права. Разве можно доверять человеку чьего лица ты даже не видел? Каган – это лицо всех серебряных людей и, к моему сожалению, мое лицо было изуродовано природой для этой роли.

После отправки письма наступили дни ожидания ответа, я не покидала предоставленную мне мазанку, Аяз всегда находился подле меня, всегда в поле моего зрения. Хоть он был слаб и труслив в эти тяжелые дни ожидания ответа он показал огромную преданность мне. Вагию я не встречала, а вот моя помощница Зифа часто наведывалась ко мне с огромным желанием мне в чем-то помочь, и действительно помогала чаще всего это было с приготовлением ужина. Несмотря на уверения Аяза, готовить он все-таки не умел, по крайней мере, съедобную пищу, но он по-детски обвинял печь темсущи, которая специально опаляет гарью его кулинарные старания. Дни в заточении проходили плавно и без доли страха.

Глава 3

Хаким

Пока проходили сборы сестры в терем предков, я и носу не показывал из своих покоев. Не потому что не хотел видеть укоризненный взгляд сестры, которую я сначала лишил наследия, а теперь еще и родного дома, а лишь потому, что невыносимо больно было от того, что мне придется с ней расставаться. Я чувствовал все же свою вину перед ней за косвенное влияние на ее жизнь.

Айдария всегда была покладистая с редкими срывами бунтовщика, когда моя дорожающая матушка сделала все возможное чтобы я получил наследие стать Каганом вопреки права моего рождения, я почувствовал некое волнение, и настороженность, ожидая от моей сестры порыв завладеть тем, что и так принадлежит ей по праву, я не боялся заговоров от нее или же восстания, скорее я просто боялся ее лишиться потерять те мгновения, что мне нравилось с ней проводить, боялся потерять ее любовь и преданность, но она вынесла это достойно и, мне показалось, что она простит мне любой мой поступок из большой любви ко мне. Я желал скорее войти в главенство своего народа, но меня гложило чувство вины пред моей сестрой. Не смотря на то что родители считали что в силу своих врожденных особенностей Айдария не сможет повести народ, а точнее если маски будут сброшены народ попросту за ней не пойдет, я видел в ней нечто такое что может быть только у истинного правителя некая сила и удача. Вообще ее рождение и то, что она выжила среди нас – было само по себе чудо. Ее с детства запугивали смертью шагающей за ее спиной, из-за того что она родилась не такой как мы. Именно из-за таких предрассудков и опасности нависшей над моей сестрой, я всегда думал «будь я Каганом, я сломаю такие устои, докажу людям что не смотря на все различия в нас течет одна кровь».

Когда колымажка тронулась со двора, увозя мою Айдарию вдаль через лестные тропы в терем первого Кагана, я почувствовал тоску и некое облегчение. Все же идея матушки отправить ее подальше от всех интриг и косых взглядов старейшин была весьма удачна. Не только из-за безопасности сестры, но и из-за ее словно вечно-обвиняющего взгляда, к которому, как мне казалось раньше, я привык, но лишь когда она уехала, я понял, что привыкнуть к такому нельзя. Моя матушка искренне считала, что если истинное лицо Айдарии откроется, то старейшины обвинять и меня в грязнокровии и решатся на бунт освобождения народа от грязнокрового Кагана. Не смотря на то, что я считал силу нашего рода непоколебимой, ведь мои предки были Каганами с начала времен, опасался и все же пошел на поводу матери отправить Айдарию прочь от недобрых глаз.

После отъезда сестры состояния нашего больного отца ухудшилось, он пал в небытие и не приход в себя, заботы о наших землях пали на плечи старейшин которым, как мне казалось, нравился такой расклад. Наши молитвы были услышаны, и отец пришел в себя через несколько лун, и выглядел весьма бодрым, велел пригласить меня к нему в срочном порядке.

Я любил отца, но никогда не чувствовал с ним связь, коя была у него с Айдарией. Да и всегда при посещении отца мне казалась, что мой нос улавливает нотки запаха смерти, не приятный завивающий страх, давивший на меня ужасом, что смерть явилась не за мной, но все же она рядом и глядит на меня своим кровожадным и не испускающим из виду взглядом.

Я шагал по просторному коридору терема, в полу тьме почти растаявших свеч, сердце бешено колотилось, и было желание сбежать и не навещать отца. В смятении я остановился около полукруглой деревянной двери с вырезанными небесными узорами луны и звезд, все долг сына пересилил и я, потянув за кольцо двери, ввалился внутрь осознавая что из приличия даже не постучал.

Отец выглядел действительно бодро, казалось, что даже его лицо с болезненно-серого стало светлым со здоровым румянцем. В голове пронеслась мысль, что до первого снега мне не успеть стать Каганом, а значит – нужно будет ждать новую зиму. На мое не культурное появление отец усмехнулся.

– Мой дорогой Хаким, уже решил, что все принадлежит здесь ему и нет таких дверей, в которые нужно стучать. – Голос отца был сиплый и слабый, видимо вид больного бывает обманчив.

– Прости отец, очень спешил тебя повидать. – Я говорил учтиво с легкой полу улыбкой, но отец не обращая внимания на сказанное мной, махнул на меня раздраженно рукой.

– Плохо слышно, что говоришь, Айдарию мне позови…

– Так она отбыла, – растерянно сказал я, прекрасно помня, что я сообщал отцу о своем решении отправить сестру в терем первого Кагана, но в силу своего бессилия он лишь издал не однозначный хрип.

– Как посмел… – глосс зазвучал грозно, но в конце притих и стал слабым и хриплым. – Поди и прикажи, чтобы вернули ее.

– Как скажешь отец, – проговорил я еле сдерживая свою злость, из-за того что отец, зная что я его наследник, не просто ставит мои решения под сомнение, а и во все их отменяет.

– Волхва ко мне позови, хочу поговорить с ним, душу облегчить…– Он тяжко выдохнул. – Чувствую, Боги меня отпустили, но ненадолго…

– Что-то еще? – Поинтересовался я желаниями Кагана. На что он рассердился, видимо от моего весьма обозленного и немного потерянного вида.

– Да, как Айдарьюшка приедет, пусть идет к служителю знаний, и готовится принять свое наследие…

– Что! … Как… Какое наследие?

– Наследие Кагана, она истинная наследница и мы не вправе идти супротив воли богов и переигрывать…

– Но она же… Давно же было решено что… – Отец жестом остановил поток моих возмущений и, прокашлявшись, от чего его лицо снова стало принимать серый болезненный цвет, заговорил.

– Снился мне сон Хаким, не понятный сон. Вижу, Айдарьюшка стоит на краю обрыва в пустоту и зовет меня, так по-детски наивно «Батюшка», я бегу к ней смотрю, а она в доспехах стоит в крови, в руках младенец мертвый, говорит мне «братик это мой, смотри, что с ним сотворили…» – На глазах старика вышли слезы… – Если займешь ты мое место не по праву и предназначению Богов, страшное случится…

Я закатил глаза, старик в порыве бреда увидел странный сон и приписал ему какую-то силу, будто Боги ему что-то хотели этим сказать. Но на самом деле это бред горячки сопровождающей его болезнь. Я неловко отшатнулся, и развернувшись лицом к двери, бросил ему через плече.

– Я пойду, пошлю за Айдарией, и приглашу Волхва к тебе…

– Ступай, – проговорил отец и громко задыхаясь, закашлял.

Я выскочил из его покоев как ошпаренный, мне казалось, что меня только что втоптали в грязь, пообещали яблоко дали его подержать, а потом отняли и отлили сестре да еще так, чтобы я видел, как она его ест. Гнев затмил мой разум, обида глубокая на отца засела.

Я брел по терему в смятении, и без какого либо желания допускать к отцу волхва, ведь пока только я слышал его желание вернуть Айдарии наследия, а значит что для остальных я истинный наследник и будущий Каган.

– Хаким, – раздался сдавленный женский голос за спиной. Обернувшись, я увидел помощницу лекаря. Все внутри похолодело от того, что она могла узнать от отца, что тот лишил меня места Кагана.

– Ваш батюшка … – она замялась и виновато опустила глаза. – В голове закружили мысли, разнося страх по венам, что она узнала о решении отца, и пытается мне его сейчас сообщить.

– Ну же, говори! – Скомандовал я, не скрывая своего раздражения.

– Ваш Батюшка отбыл на поклон к Богам. – Она всхлипнула, видимо сдерживая поток слез, а я почувствовал облегчение, словно вместе с отцом и отбыли притязания Айдарии на место во главе нашего народа. Испугавшись собственного хладнокровия от известия о смерти отца, я застыл на месте, и некоторое мгновение, не моргая, смотрел на рыдающую помощницу. Но боясь, что помощница уличит меня в бесчувственности, я часто заморгал, словно пытаясь удержать слезы, и еле слышно спросил.

– Матушке уже сообщили? – Она коротко кивнула, – вы можете идти, – поспешно заговорил я, чтобы избавиться от ее пытливых глаз.

– Да конечно… –. Сказала виновато женщина, – простите, – бросила мне она на последок и зашагала по коридору, в котором меня настигла, постоянно оглядываясь. Я не мог отвести взгляд от ее силуэта, пока он не скрылся за поворотом.

Помощница лекаря показалась мне весьма странной, меня гложили мысли, что она хочет меня на чем-то подловить, и потому у меня поселился страх, что она знает больше, чем ей положено.

Раздался звон колоколов. Звучание колоколов можно услышать лишь после смерти Кагана, этот звон оповещает жителей о том, что наш предводитель пал в мир мертвых и теперь, чтобы он мог присоединиться к своим предкам Каганам, потомкам сына Анул мы должны его оплакивать, устраивать поминальные обеды и читать молитвы. Одной из наших традиций считалось принести белый цветок белокрыльника, считалась что они прокладывают путь из мира живых в мир мертвых, и если так сложилось что в память об умершем ни к то к его жилищу не принес белокрыльник то душа заблудится и долгие зимы будет скитаться в мире живых отравляя его и убивая урожай. Я чувствовал большое желание, чтобы мой отец занял в мире мертвых место, кое ему полагается среди предводителей. Потому пошел к жертвенному камню, который находился в небольшой комнате расположенной в центре нашего терема.

Я вошел в каменную комнату, на полу были зажжены свечи, а в центре был белый с серыми вкраплениями священный камень, который, сначала времен пропитывался кровью, не только Волхвов присягающих на службу Богам, но и жертв темсущи, которые так безжалостно были убиты служителями наших богов, не смотря на эти омовения он оставался белым. Я смотрел на этот мертвенно-бледный камень и понимал, что сила в нем безгранична. Первый Каган, сын Анул некогда на рассвете жизни нашего народа пролил кровь на этот камень, клянясь своей матери, что позаботится о ее созданиях, кровь вспенилась и забурлила, и принял наш народ этот камень за священное послание от Богов. Тогда же семьи советников (ныне старейшины) присягнули на крови в верности моему предку и нашему народу. С тех незабытых пор наши семьи стали связанны кровью, разница лишь в том, что «голубое бурление» создала лишь кровь истинного предводителя. Тогда советниками и было принято, что каждый наследник предводителя, прежде чем занять место своего предшественника должен пройти обряд «голубое бурление» в знак доказательства, что он истинный Каган.

Я коснулся камня рукой, желая уже сейчас без лишних глаз, провести этот обряд, о котором мне с детства рассказывали. Но так уж сложилось, что отец стал Каганом до моего рождения и потому я не был свидетелем его посвящения. Одернув руку, я потянулся к ножнам, в коих покоился мой кинжал, подаренный моей матушкой после болезни, которую слава Богам я пережил три зимы назад. Но сил воспользоваться ножом я в себе не нашел, как бы соблазнительно это не казалась. «Один жест ножом по руке и обряд голубого бурления состоялся, и никто не сможет забрать у меня наследие отца, кроме богов, не смотря на все мое желания стать во главе народа.» Желанием отца на смертном одре было, чтобы это место занял его первенец в лице моей старшей сестры. В случаях, когда я чувствую не уверенность или же потерянность в своих действиях я прошу совета у матери, потому и сейчас поспешил к ее покоям.

Тихонечко постучав, я услышал громкий и четкий голос матери.

– Кто там?

– Это я матушка… – Не знаю, зачем, но мне хотелось добавить «Хаким», но я не успел произнести не звука, как мать ответила

– Входи.

Я вошел в широкие покои моей матери. После того как отца одолела хворь она перебралась в соседнюю часть терема и заняла эти покои. Хотя от них и было навещать отца на много дальше остальных, но эти покои были ближе к молебленной комнате со священным камнем, где матушка буквально пропадала за молитвами о здравии своего мужа.

Матушка сидела на кресле, обшитом синим бархатом, мне сразу вспомнилась колымажка, на которой отбыла моя сестра. Мать сидела в задумчивости, в хорошо освященной свечами комнате, камни здесь были выбелены. В центре была большая кровать с большими спадающими с ее верхней части шторами для защиты от насекомых. Кресло стояло напротив окна, а за спиной виднелась ширма, напротив которой был письменный стол, заваленный бумагами и стул, обычный деревянный стул с вырезанными на нем завитками напоминающими листья растения.

– Беда случилась… – Сказала мать, выдергивая меня из разглядывания ее новых покоев.

– Мне уже сообщили, да и колокола уже отзвенели, ты послала гонцов во все поселения Альбиониума?

Мать озадаченно на меня уставилась, по ее лицу мне казалась, что сейчас она решает говорить мне или не стоит.

– Айдария… Она… – Начала говорить, запинаясь, словно она на мгновения забывала родной язык.

Сердце пронзило болью, и вдруг я испытал страх, я испугался не возможного соперничества, а то, что с ней могло что-то случиться.

– Что с ней? – Сдавленно спросил я и почувствовал покалывания в носу из-за чего на глаза стали выступать слезы. Казалось, что в ожидании ответа от матери, прошла целая вечность.

– Ее захватили темсущи, она просит тебя принять наследие Кагана прямо сейчас, не взирая на все наши традиции и спасти ее..

– Как она у них оказалась? – Выкрикнул я, высвобождая свой гнев. – Данис мне клялся, что скорее умрет, чем допустит даже намека на угрозу ее безопасности.

– Данис предал нас, наследия воеводы прервано… Его отец один из старейшин, нам не убрать его от наших воинов, да и его голос среди старейшин весьма силен…

Я приблизился к матери, обойдя кресло, я встал на колени и заглянул в ее глаза. Они были полны тревоги или даже отчаянья, но меня все равно распирала злость, что над моей сестрой нависла угроза, а она думает о старейшинах и о их неугасимой власти над предводителем. Я поднялся и взволнованно зашагал по комнате, эмоции пронеслись бурею внутри меня и сейчас, только сейчас я осознал горечь потери отца, я почувствовал себя напуганным маленьким мальчишкой.

– Я поеду в земли Ярчая с Воинами и договорюсь о мире … Я.. Я всегда хотел прекратить этот порочный круг преследования темсущи.

Мать поднялась и посмотрела на меня как на чужака.

– Что ты такое мелишь! – Вскрикнула она, – мир с людьми, которые считаются омерзением для наших богов, мир с детьми Темреса в коих наша погибель…

– Если ты думаешь, что я брошу там Айдарию, то ты ошибаешься… Я и так у нее слишком многое отнял. Не хочу быть причастным еще и к ее гибели… Я сделаю все возможное, чтобы спасти ее.

– Старейшины не допустят.

– Мне все равно на твоих старейшин, они имеют слишком большое влияние на Кагана, мне это не нравится…

– Так решили Боги! Кто ты, чтобы идти супротив Богов!? Как ты не понимаешь глупый мальчишка, что старейшины сейчас не те, что были раньше, они стали хитрее и кровожаднее, они жаждут заполучить полную власть над Альбиониумом. Последние сто лет старейшины это негласное противостояние Кагана с их влиянием. Если что-то пойдет ни так, они усомнятся, что ты выбран Богом и поднимут бунт.

– Альбиониум никогда не был без Кагана и не будет, мы с Айдарией единственные потомки первого Кагана, кто пойдет против нас?

– Старейшины так же как Каган давали клятву на камне, только их клятва была в том, чтобы оберегать истинного Кагана, посланного Богами. Если они поймут, что Каган действует не во блага народа, во имя наших Богов, а в угоду врагов или же самому себе, они смоют его позор с рода предков нашей кровью. Они уже давно не просто дают советы, они уже перестраивают наш мир, твой отец был лишь частью совета старейшин.

– Значит, мы должны переизбрать старейшин! – По-детски и наивно возмутился я, но осознав смысл своих слов, почувствовал себя глупо.

– Ты не представляешь, на какие ухищрения они шли, чтобы узнать, что мы прячем под маской Айдарии, если бы отец не сказал, что ты будущий наследник, а не она, они бы не позволили ей так легко уехать… Эти люди имеют большое влияние в Альбиониуме, и они уже давно прикрывают свои корысти желанием Богов. – Мать протянула мне письмо от Айдарии. От прочитанного у меня выступили слезы. Я ощутил усталость и бессилие и впервые задумался о готовности решать такие сложные вопросы.

– И что же делать? – мой голос дрогнул, мама ласково погладила меня по голове стараясь даровать утешения.

– Мне так жаль, ты еще так молод, но тебе предстоит такой великий труд… Позволь мне позаботится об Айдарии самой, я напишу ответ, постараюсь потянуть время, чтобы с ней ничего не случилось. Сейчас по нашим традициям ты должен оплакивать отца и готовиться, с первым снегом ты займешь его место.

Я кивнул, я не хотел говорить матери о последнем желании отца и о его бредовом сне, которому он предал такое большое значение.

Глава 4

Айдария

На пятый день моего безделья с написания письма ко мне уже в потемках прибежала взъерошенная Зифа, с горящими глазами заявившая, что из Альбиониума пришел ответ и их вождь ждет меня на собрании поселения. Я поторопила пребывающего в полудреме Аяза, и мы отправились в назначенное время.

По всему поселению были расставленные огненные пламенники, они тускло освящали гнетущую темноту, в центре в обложенном камнями овале был разведен высокий костер, вокруг которого толпились темсущи, Вагия сидела на земле около костра, на коленях у нее покоилась голова медведя. Хотя в полутьме я не видела лиц собравшихся, но мне казалось, что их взоры были направлены на меня. Я шла к вождю, который стоял чуть поодаль Вагии со свертком в руках, шла узнавать не только свою судьбу, но и судьбу всех жителей земель Ярчая, которые раскидывались на огромные расстояния заброшенного лунными людьми леса. Когда я приблизилась к вождю, он без лишних слов и не нужных приветствий протянул мне сверток, на мое удивление он был намного тяжелее обычного письма.

С дрожью в руках я развернула сверток, и сразу же мне в руки попал маленький стеклянный бутылек с деревянной пробкой, наполненный непонятной жидкостью. Я сжала его в своей ладони, и заглянула в письмо, аккуратные буквы теснились на белой бумаге, мои глаза побежали по тексту и с каждым прочтенным словом, меня одолевала тревога.

«Дорогая моя Айдария, пишет тебя твоя мачеха Сенвара, прости Хакима, он очень занят, организовывая скорбные колокола по вашему отцу. Всем сердцем я тебе сочувствую и разделяю твою потерю. То, что ты просишь у своего брата, это немыслимо, и как ты сама понимаешь – ни один из старейшин не пойдет на это. Если Хаким после принятия статуса нашего Кагана начнет решать проблемы темсущи, а не своего народа – возникнет бунт, старейшины поставят под сомнения правление твоего брата и на наших землях настанут смутные времена, наш народ будет, как обезглавленная курица двигаться, не зная куда, дабы избежать своей гибели. Если Боги считают, что ты должна стать жертвой во благо серебряных людей да будет так. « Пусть Анул освятит твой путь в мир мертвых» Напоследок хочу тебе сказать, что ты была сильной и очень умной девочкой. Прими себя и полюби хотя бы перед смертью.

Аяз, ели ты действительно всегда находишься при моей падчерице, то ты знаешь что делать, твоя задача прекратить ее страдания и не дать ей погибнуть на алтаре у темного Бога. Посылаю тебе средство, которым ты с легкостью прекратишь ее страдания. После того как ты докажешь свою преданность мне, я тебя щедро награжу.

Темсущи вы готовы развязать войну против нашего народа, пусть будет так, нашим Богам удавалась сдерживать приход войны на наши земли, благо жертвам наших ратников ноги темсущи не топтали наши земли и не убивали простых жителей, я искреннее верю, что Боги нас уберегут. Поэтому прежде чем выступать на наши земли знайте, что наши ратники придут на ваши земли и будут мстить за каждого погибшего от вашей руки жителя Альбиониума.

Мать Кагана Альбиониума Сенвара»

Слезы посыпались из моих глаз, я упала на колени, жадно глотая воздух. Нож предательства, вонзившийся в мое сердце, только что уничтожил меня. Я закричала от той боли, что не могла больше сдерживать, я бросила склянку в костер, скомкав письмо, бросила подле себя. Боль разжигала во мне ярость, я кричала навзрыд, не узнавая собственного голоса. Я силой сдернула маску и отбросила ее в сторону и растянула ворот рубахи, что скрывал мою шею. Не поднимая головы, я продолжала выплескивать свою боль через рыдания. Вождь темсущи поднял с земли скомканный лист бумаги и зачитал вслух. Слезы боли и ярости сменил стыд и чувство безвыходности.

Дочитав последнее, он произнес.

– Да будет так, в безлунную ночь кровь девушки прольется в пещере Темреса.

Он снова скомкал письмо и бросил его в огонь. Я, уставшая от бесполезных рыданий, поднялась на ноги.

– Нет! – Яростно и довольно громко проговорила я. – Я не жертва.

Их вождь оглянулся и, усмехнувшись, сказал.

– Что может простая девчонка!? Твой отец мертв, а брат от тебя отказался, ты умрешь, а мы развяжем войну с Альбиониумом, чтобы прекратить убийства темсущи.

Я сделала пару шагов и подошла к вождю достаточно близко. Подняв голову, я проговорила.

– Во мне течет кровь сына Анул, я первый ребенок истинного Кагана и у меня намного больше прав на наследия моего отца.

Он испуганно стал всматриваться в мое лицо, различая игру тени и истинные черты моего лица. Он испуганно отпрянул от меня.

– Что ты такое? Это не возможно…

Я сделала еще несколько уверенных шагов поближе к костру, чтобы мое лицо было освещено, и каждый любопытный мог его увидеть.

Все что я так тщательно скрывала с детства, отрылось взору людей, каких принято считать врагами. Мои разные глаза, один бледно голубой, словно окутанный белой пеленой, другой зеленый намного ярче, чем бывает у серебряных людей. Левая часть лица, что чаще всего открывалась людскому взору, была лишь пятном белоснежной кожи, которая плавно переходила в светлую, но более насыщенную кожу, как у темсущи, по шее шли крупные и мелкие пятно насыщенной кожи. В толпе послышались удивленные возгласы. Даже Вагия, сидя мирно на земле, приподнялась и подошла ко мне ближе, чтобы рассмотреть.

– С вашей помощью я заберу то, что мне положено по праву, и когда я займу место Кагана я прекращу преследования вашего народа.

– А как же старейшины? – Поинтересовался вождь.

– Они умрут во славу богам! – Я сама боялась того что говорила, но выбора у меня не было, я жаждала отмщения и справедливости.

Я не источала бойкость и уверенность, но слышала согласные со мной возгласы.

Я с вызовом взглянула на вождя.

– Если войны не миновать, так помогите мне занять свое место, не нужно развязывать войну на долгие зимы. – Голос мой уже звучал тверже и уверенней, но судя по выражению лица их вождя, мне казалось, что он еще не пришел в себя от увиденного.

– Пусть нас день рассудит, – глядя мне в глаза, сказал вождь и утвердительно кивнул, я кивнула ему в ответ. – Расходитесь по своим жилищам, – он взглянул на изумленную Вагию, которая разглядывала меня. – Вагия пригласи мне жреца, – она кивнула. – К рассвету успеешь?

– Успею, Таиф. – Проговорила девушка, не отрывая от меня свой темный взор.

– Ну, так иди Вагия! – Раздраженно бросил вождь, на что медведь приподнялся с земли, где сидела девушка, и злобно оскалимся. – Прошу поторопись, – более мягко сказал Таиф, глядя с опаской на медведя.

Ведунья нехотя зашагала в пущу темной ночи, а вождь переключился на меня.

– Вам лучше вернуться к себе, я поставлю вам дополнительную охрану под дверь. – сказал вождь и суетливо удалился. Я оглянулась на Аяза, который с самого начала собрания стоял за моей спиной. Он взглянул на меня без капли удивления.

– Я не буду вас травить, – сказал он.

– А как же доказать преданность Сенваре.

– Не буду вас травить и докажу свою преданность тебе Айдария. – Он махнул головой в сторону. – Не знаю как вы, а мне очень хочется лечь спать.

Он пошел вперед, и я последовала за ним.

– А я так боялась пасть от рук трусливого извозчика, – еле слышно выдавила я и последовала за ним.

Когда я зашла в жилище вся эта серая и убогая обстановка угнетала. Казалась, что я попала в темное царство без просвета и возможности выбраться. Сердце терзала скорбь по собственному отцу. Сейчас по всему Альбиониуму звенят колокола в память об ушедшем предводителе, люди будут устраивать поминальные обеды, будут сносить к стенам терема белые белокрыльники, цветы символизирующие смерть.

Я не мучилась от горя, не ощущала потерю отца, видимо потому, что не могла в это поверить. Но неприятное чувство внутри возрастало, словно неприятный ранящий осадок царапал мое сердце, не давая ему и не много покоя.

Я села на кровать, опершись руками, я откинула голову и прикрыла глаза. Слишком многое произошло, я запуталась в собственных ощущениях, а в голове отсутствовали мысли, словно я была под пеленой сна, не теряя чувства реальности. Раздался тихий ненавязчивый стук, я слышала как Аяз завошкался за печкой, и ворча что-то себе под нос, поднялся.

– Айдария, – я открыла глаза и предо мной стояла Зифа.

– Зифа? Ты что-то хотела? – Спросила я своим пустым безжизненным голосом. Я заметила, что сейчас она смотрела на меня не с любопытством в потемках горящих свечей, а с сочувствием.

– Я принесла вам поминальный сосуд.

– Что принесла? – Мои глаза, кажется, в одно мгновение расширились, пытаясь всмотреться в вещицу в ее руках.

– Это керамическое изделие, – она поставила приспособление на стол. Я поднялась, чтобы его осмотреть. Поминальный сосуд выглядел довольно странно, маленькая похожая на вазу вещица с чашеобразным верхом и округлым вырезом с боку. Я аккуратно коснулась сосуда и прокрутила его пред своим взором. С другой стороны было выпуклое изображение, похожее на лицо ведуньи, омытые слезами, или же на когти некого животного. – Сюда, – Зифа указала на чашеобразный верх, – кладут сушеные травы и заливают морской водой, а вниз ставят маленькую горящую свечу.

– И зачем это?

– В память об умершем человеке. Наш народ верит, если зажечь поминальный сосуд и наполнить ароматом нужных трав, то Темрес дарует тебе шанс попрощаться, а душе поможет очиститься и вознестись. Это обряд прощания. – Зифа посмотрела на меня взглядом полным боли и сочувствия, и кажется, ей было жутко стыдно, что она пришла так поздно в непростое для меня время и принесла диковинную для меня вещицу. Но мне от ее слов и ее поступка стало намного теплее на душе.

– А что за травы? – Наивно спросила я, а Зифа уже стала суетливо доставать из-за пояса мешочки.

– Ястребинка, эта трава поможет увидеть лик умершего,– девушка насыпала шепотку, мелкорубленой травы в верхнюю часть сосуда, – полынь поможет призвать дух к тебе, так же она тебя защитит, чтобы мертвый не смог навредить тебе и не утянул тебя с собой в мир мертвых. – Девушка повторила ритуал, но вместо одной щепотки она добавила две. – И можжевельник, – он поможет задобрить душу и поможет тебе ее слышать. – Зифа снова бросила одну щепотку.– И морская вода, она содержит энергию нашего Бога.

– Потому что он был рожден под толщей воды? – Поинтересовалась я, а Зифа удивленно на меня уставилась.

– Да, именно глубины морские помогли нашему Богу скрыться от лунного света и солнечного света и сделать его иным, отличным от ваших Богов. – Зифа вложила мне в руку невысокую восковую свечу. – Поставишь свечу в нишу сосуда и подожжешь

– А секретные слова? – Шуточным тоном поинтересовалась я .

Зифа закатила глаза.

– Нужна лишь вера и желание.

– Разве ваш Бог станет мне помогать?

– Станет, если поверить, тем более как выяснилось в тебе есть часть от темсущи, а наш Бог не оставляет своих детей наедине с болью и бедой.

– Спасибо Зифа.

Девушка кивнула.

– Я сочувствую твоей потере, и мне жаль, что ты не можешь оплакать и почтить память отца по своим традициям.

На глазах навернулись слезы, те люди коих я так боялась, оказались очень добрыми и душевными, так похожими на нас. Только как мне показалось, темсущи словно приучены делить боль и потери меж собой. Темсущи повернулась к выходу, но на полпути что-то вспомнила и снова обернулась ко мне.

– Свеча должна гореть всю ночь, не бойся она сама прогорит и потухнет, но не забывай что нельзя задувать, иначе душа не найдет дорогу обратно. Я не верила, что действительно их Бог поможет мне повидаться с моим почившим отцом, но я хотела сделать этот обряд ради Зифы, ради ее непоколебимой веры и доброй души.

На прощание темсущи меня обняла, в мгновенья наших недолгих объятий мне показалась, что ближе с врагами я уже никогда не буду. Я зажгла свечу и легла, со временем комната стала наполняться ярко выраженным ароматом трав с присущей для полыни горчинкой. Этот запах действовал на меня успокаивающе, безмятежность нежно обволакивала меня, я терялась в пространстве и не заметила, как заснула.

Меня зачаровало то, что я увидела, мне было сложно разобрать сон ли это, или некая волшебная реальность.

«Легкие, но такие высокие волны бескрайнего моря нежно касались моих босых ног, я чувствовала легкость, словно я нечто воздушное, невесомое, мне казалось, что я парила в воздухе и слегка раскачивалась от дуновений ветерка. Я впервые в жизни чувствовала себя свободной, без лишних страхов и переживаний. Морской бриз трепал мои белоснежные волосы, которые я всегда так тщательно скрывала из-за черной пряди на затылке.

– Айдарьюшка, полумесяц мой яркий! – Зазвучал знакомый голос за моей спиной, я обернулась, там стоял весьма растерянный отец. – Что ты тут делаешь? Ты потерялась?

Я отрицательно кивнула, выдавить хоть слово из себя я не могла, хотя я и не чувствовала утраты, я жила этим странным, но очень волшебным моментом.

Я двинулась на встречу к отцу, ощущала теплоту песка, но все равно не могла избавиться от чувства, будто я парю.

Я обняла моего крупного, немного пухлого отца, ощутила, как слегка колется его белесая щетина, я даже ощутила запах березовицы вперемешку с костровым дымом и бергамотом. Я поняла, что я дома с самым родным и близким мне человеком.

– Я тебя ищу, – сказала я слабым и еле слышным голосам.

– Не нужно дочка, я теперь с мамой буду.

– А как же я? – Как обиженный ребенок поинтересовалась я.

– У тебя свой путь, у меня свой. Но ты не теряй нас, мы с мамой будем тебя ждать. Ты приходи, как освободишься.

Я кивнула, мне казалась все происходящее на столько реальным, что я потерялась во времени, почувствовала себя снова ребенком, у которого родители в здравии. Они отпустили меня погулять, но обязательно ждут возвращения к обедне. Отец махнул мне на прощание рукой и бросил, уже обернувшись ко мне спиной.

– Догоняй, но можешь не торопиться.

– Я боюсь, что не справлюсь, боюсь, что опозорю тебя, предам наш народ! – Крикнула я ему в след. Повернувшись, он остановился и удивленно уставился на меня.

– Тебе рано еще беспокоиться о своем наследии, но я дам тебе простой совет, который когда-то дал мне мой отец. Всегда поступай так, как лучше для твоего народа, а не лучше для тебя. Превознемогай все свои беды с честью и силой. Народ многое может стерпеть, многое может понять и принять, он не принимает и не понимает лишь одно – слабого вождя. Будь сильной в вере и будь уверенна в той дороге, по которой ты собираешься вести народ, и не забывай, что всегда можно обернуться, осмотреться и исправить ошибку. Я знаю, когда ты примешь свое наследие, ты изменишь то, что я не смог изменить, ты будешь лучшим предводителем своего народа.

Он подошел ко мне поближе и еще раз крепко обнял, потом поцеловал в лоб, оставляя на коже приятное покалывание от щетины.

– Я потороплюсь, а то мама будет беспокоиться.

– Я вас догоню.

Отец по-детски засмеялся и с трудом побежал куда-то вдаль.

Я обернулась к морю, оно было прекрасно и самое удивительное, что прежде я никогда его не видела. Мне казалась, что я ощущала освежающий и солоноватый запах. Чем дольше я стояла на берегу, вдыхая этот воздух, тем больше воздух наполняли запах трав и горечь полыни. Когда я закрыла, а потом через мгновение открыла глаза, вместо морского пейзажа я увидела серую шершавую стену мазанки».

Слезы покатились ручьем, я громко всхлипнула, боль сжимала сердце в тиски, после этого яркого и реалистичного сна пришло истинное осознание того, что моего отца больше нет, он переходит в мир мертвых, оставляя меня круглой сиротой.

Внутри я чувствовала пустоту, будто кто вырвал часть моего любящего сердца и скормил его дикому зверю. С каждой потерей близкого человека все больнее и больнее, новая потеря не затмевает уже остывшую боль, наполовину затянутую рану, она снова обжигает и удваивает ту боль, которую ты уже перетерпел и постарался пересилить. Снова я одна блуждаю по туману скорби, не зная как выбраться и избавиться от сетей боли потери.

Глава 5

Я встала с трудом, у меня не было сил, я чувствовала себя опустошенной и потерянной, да еще и неизвестность заставляла меня нервничать. Я не знала, что будет дальше и захочет ли вождь землей Ярчая помогать мне, завоевывать то, что и так принадлежит мне по праву наследия. Водные омовения привели меня в более или менее живой вид, по крайней мере – снаружи. Я не собирая и даже не причесывая волосы, пошла искать вождя, для того чтобы узнать свою судьбу. Как бы мы все не сопротивлялись, но зачастую наша дальнейшая жизнь зависит от людей, а не от Богов.

Жители поселения трудились, дети играли от вчерашнего костра остались лишь овалом выложенные камни и пепел, я загляделась на пепел костра, хотя для меня он был символом руин моей развалившийся жалкой жизни. Из-за неосмотрительности я столкнулась с человеком и, теряя равновесие, запуталась в собственных ногах, но мне удалось на них удержаться.

– Куда же вы так спешите, Айдария? – Ехидно поинтересовался Данис.

– Ну, точно не к тебе на встречу, – не уступая в ехидности, ответила я.

Он оглянулся по сторонам и, приметив, что мы не привлекаем лишнего внимания, стал меня обходить и без стеснений разглядывать.

– Все еще хуже, чем я представлял. – Констатировал он мои природные уродства.

– Ах, так ты меня представлял, да уж тяжела служба ратника фантазирующего, что же скрывается за маской наследницы.

Он уязвлено захлопал глазами и раздраженно вскинул голову.

– Да что там я фантазировал, весь Альбиониум о тебе шушукается. Кто-то, кстати считал, что ты невероятно прекрасна, поэтому Каган скрывает тебя, чтобы не ослепила никого своей красотой. Но я, как более умный представитель серебряных людей, знал, что там скрывается какое-то уродство и оказался прав!

– Ты не только самый умный представитель серебряных людей, но еще и самый жалкий, птенчик, выпавший из гнезда, не смог забраться и решил стать грызуном!

– Ну а ты родилась в семье прекрасных белых лебедей, но по факту ты просто глупая, неказистая курица с осыпавшимся клочками оперением.

Меня возмущало каждое слово, сказанное этим жалким предателем.

– Может я и не так прекрасна, как вы белые изящные лебеди, но я не глупа, так что говори, но не заговаривайся! – Я задела Даниса плечом и направилась прочь, но он придержал меня за руку.

– Говоришь, не глупа?! Ты как безропотная курица приняла то, что тебя лишили твоего законного наследия, да еще и забросила обучение…

Я его перебила не в силах слушать.

– Ой-ой, а ты что в служители знаний теперь записался.

– Нет, просто размышляю, что может предложить вождю Ярчая плохо образованная курица, которая ни в седле не усидит да и отпор даже маленькому ребенку дать не сможет. Ты хочешь быть во главе их войска? Понятия не имея, как удержать меч в руках.

У меня все внутри предательски екнуло и похолодело, Данис был прав, но я не могла согласиться с ним, или же просто молча уйти.

– А ты не только фантазировал, что у меня под маской, но и неустанно следил за мной, будет ли меня слушать вождь или нет – это не твоя забота.

Я резко выдернула руку, которую Данис до сих пор крепко сжимал, и уверенно двинулась вперед.

– Вы не особо ладите. – Я вздрогнула от неожиданности, около плетеного из веток забора стоял темсущи с огненными волосами, которого я уже встречала, когда только сюда прибыла.

– Ты меня напугал.

– У серебряных людей Каганы такие пугливые? – Расплываясь в улыбке, спросил он.

– В том то и дело что нет, видимо, поэтому я и не Каган. – Я сказала это на много грустнее, чем мне бы этого хотелось.

– Но может тебе представиться возможность им стать, – постарался меня подбодрить темсущи.

– У вас, у темсущи принято вести беседы, но не называть своего имени?

Мужчина усмехнулся.

– Прости, я Саяр, я брат твоей помощницы Зифы.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, а где Зифа я ее сегодня не видела.

– У нее дела, захочет, сама потом тебе расскажет.

Я кивнула.

– А ты вышла, чтобы полюбоваться поселением или кого-то ищешь? Если ищешь своего трусливого извозчика, то он отправился к реке, уж не знаю зачем.

– Я не ищу Аяза, но спасибо. А откуда ты…

– Знаешь, что мой извозчик трусливый хлюпик? – закончил за меня Саяр вопрос, хотя конечно я хотела задать его иначе, но суть абсолютно совпала.

– Юзим разболтал, он не такой молчун как может показаться на первый взгляд. – Темсущи расплылся в улыбке.

– Вообще-то я ищу вашего вождя.

– Таифа? – Вскидывая слегка голову вверх, спросил Саяр.

– Да его, или у вас есть другой?

– Нет, другого нет, не думаю что он тебя примет, но могу проводить тебя. Он, наверное, сейчас на источниках просит совета у Темреса.

– Тогда подождем, пока он посоветуется? – Спросила я и почувствовала себя глупо, но мужчина продолжал улыбаться своей согревающей улыбкой.

– Потом уж точно говорить не станет, я думаю, он хочет дождаться жреца, прежде чем дать тебе ответ. – Саяр двинулся вперед, – ну ты идешь?

Я последовала за ним.

– А жрец, кто он?

– Ну, у вас волхвы, а у нас жрецы, точнее жрец – он у нас один.

– Я думала, что проводники с вашим Богом это плачущие ведуньи.

Он усмехнулся.

– Многие серебряные так думают, но на самом деле ведуньи не совсем проводники, они скорее воины-защитники его интересов. А вот жрец, он общается с Богом! И тот посылает ему виденье прошлого или будущего, но чтобы заглянуть вперед или назад нужно много сил…

– Ведуньи воины.. Хм.. Интересно.. Поэтому они могут управлять животными для сражений.

– Ничего вы все-таки не знаете о нас, жители Альбиониума. – Сказал с тоской в голосе Саяр. – Ведуньи не могут управлять животными.

– Но, а как же …

Темсущи снова меня перебил. Может я действительно мало знала о культуре и традициях темсущи, но единственное, что я знала наверняка, что многим стоит получиться манерам.

– Вагия не управляет медведем, он ей даже не служит… Она всегда говорит, что он друг, а не прислужник, просто Вагия заботится о медведе, а медведь заботится о ней, – мужчина пожал плечами и глубоко о чем-то задумался. – А почему нет? – Спросил меня серьезно темсущи – Он живой, а значит, может любить и ценить, дарить заботу.

– Просто это так странно.

Мы незаметно обогнули мазанки и вышли на окраину поселения. Редкие деревья возвышались на каменистой местности. Деревья в большей мере были мне не знакомы, нужно было все-таки внимательно слушать служителей знаний. Ветер тихо играл в листве, создавая ненавязчивый шелестящий звук. Мы поднялись немного в гору, потом Саяр меня остановил.

– Здесь подождем его.

Я остановилась, встала напротив темсущи и украдкой, постоянно отводя взгляд, рассматривала его. Он бы облачен в длинную рубаху с вырезами, как и в первый день нашей встречи, рубаха и штаны были черные, башмаки на ногах были короткие, но из них вверх по штанам почти до колен тянулась обмотанная вокруг ноги ткань.

– Так ты расскажешь мне, что-нибудь интересное о серебряных людях? Мы темсущи на самом деле очень любопытные. – Мужчина задорно улыбнулся, я улыбнулась в ответ.

– О чем ты хочешь узнать?

– Давай о Волхвах.

– Волхвы посредники между нами и Богами, но они не видят чужого прошлого, не видят будущего, они лишь молят Богов просят о нужном, приносят им жертву. Но Волхвом становятся по праву рождения, также как и Каганом и воеводой. А ваш жрец приносит жертву вашему Богу?

– Конечно, каждую безлунную ночь, но наше жертвоприношение не позволяет лить кровь, жертвуем жизнью через воду.

– Не знаю что страшнее, умереть от ран на теле или утонуть.

Саяр пожал плечами. Видимо он тоже не знал.

– Так или иначе, будет война, – проговорила я вслух свои мысли.

– К сожалению, от войны не уйти, чтобы избежать преследований и малой крови нужно оросить землю целыми реками крови. Но не думай об этом, по крайней мере сейчас, пока ничего еще не известно.

– Неизвестность пугает.

Саяр взял меня за руку и большим пальцем погладил тыльную сторону моей ладони. Я растерялась от такого жеста, но он мне показался очень душевным и согревающим.

– В разговоре, я на мгновение перестала чувствовать боль… – Поделилась я своим наблюдением.

– На это и был расчет, – сказал Саяр и по-доброму улыбнулся. – От боли можно спрятаться в собственных мыслях. Когда мой отец погиб при столкновении со смотрителями из Альбиониума, я от горя бежал в собственные мысли, и часто представлял, что отец просто уехал жить к морю…

– Мне очень жаль, что такое случилось с твоим отцом – Сказала я виновато, я действительно ощущала себя причастной ко всем смертям темсущи. И если во время войны, которая была задолго до моего рождения, я еще хоть как-то могу себя оправдать, то такие легкие столкновения или же жертвоприношения день за днем орошают мой род кровью. Темсущи слегка сжал мою руку и выпустил ее из своей руки, на душе сразу стало прохладней. Может ли быть такое, что в моменты большого горя, справиться с ним тебе поможет абсолютно посторонний человек? Я только что убедилась, что справиться он не поможет, но поможет отвлечься и поделиться своей улыбкой и хорошим настроением.

– Кажется, Таиф идет, – заметно избегая темы смерти отца, заговорил Саяр.

Я всмотрелась и заметила приближение вождя темсущи. Он шел бодрым шагом, но смотрел себе под ноги и, кажется, в упор нас не замечал.

– Таиф! – Воскликнул весело Саяр, – я видимо сегодня весьма неприметный, раз потомственные вожди меня не замечают, – прошептал мне темсущи и подмигнул.

– Саяр, Айдария какая весьма не желанная встреча. – Задумчиво сказал темсущи, а я удивилась его открытости, действительно этим людям не хватает манер и капли такта.

– Потомственный Каган тебя искала, я решил помочь…

– Лучше бы ты решил помочь дозору, мы ждем жреца, нужно подумать о безопасности. – По-отечески ругая, заговорил Таиф. – А вы Айдария, лучше бы отдохнули, ведь вечером решится ваша судьба.

– Но я…

Вождь замахал руками и сердито вскрикнул.

– Не хочу ничего слушать, все вечером Айдария!

Саяр притянул меня за руку ближе к себе.

– Пойдем, провожу тебя до мазанки.

Мы, не сговариваясь, двинулись вперед. В полном молчании мы добрались до моей, любезно предоставленной темсущи, мазанки.

Когда сумерки стали опускаться на землю и в воздухе витала прохлада наступающей осени, в поселение прибыл жрец в сопровождении Вагии и ее друга Або. Хотя ночь еще не вступила в свою силу, и темнота не окутала землю, был разведен костер и несколько факелов по кругу. Вождь стоял в центре около костра, я же находилась среди народа темсущи. Сначала к месту сбора прошел медведь, не смотря на свои огромные габариты, он ступал мягко тихо потопывая лапами изредка порыкивая, он вертел мордой, оглядывая присутствующих. Следом шел жрец, не смотря на статус, он был весьма молод, вернее не старше вождя. Волосы его были угольно черные, кожа была смуглая, на нем был огромный синий балахон, который скрывал ноги и волочился по земле. На лбу у него был изображен круг, расколотый надвое, над кругом была изображена молния. Следом за жрецом шагала Вагия и Юзим.

Жрец вышел к центу поселения, вскинул руки вверх и вскрикнул « Пусть Темрес пошлет своим детям благословения, пусть воды морские омоют земли наших врагов, обращая их в бегство» Все присутствующие вскинули руки к небу и повторили слова за жрецом. После он приблизился к вождю и некоторое время они что-то обсуждали. В эти минуты решается моя жизнь. Взор жреца обернулся в мою сторону. Он бегал глазами по присутствующим, видимо, желая разглядеть меня в толпе.

– Иди же сюда дитя Кагана. – Голос у жреца был тонковат, и в нем присутствовали завораживающие нотки безумства.

Я сделала несколько шагов вперед, потом растерянно оглянулась, мой взгляд встретился с Аязом, тот мне удовлетворительно кивнул. Я более уверенно зашагала к жрецу. С каждым шагом я понимала, что не смею показаться ему слабой или же напуганной. Когда я подошла достаточно близко, жрец хихикнул, хотя на лице у него создалась гримаса удивления. Он рассматривал меня как некого дикого зверька, настороженно похаживая вокруг меня.

– Немыслимо. – Наконец проговорил жрец. – Что же ты такое?

Я чувствовала себя глупо, даже на празднике «Возрожденной луны» я не чувствовала себя так смущено. Все темсущи сейчас выглядели для меня как некие торгаши, показывающие диковинную вещицу, экую невидаль.

– Я человек. – тихо проговорила я.

Жрец удивленно вскрикнул.

– Вы не просто человек, вы нечто среднее между темсущи и серебряными людьми. – Он снова стал меня осматривать, даже взял прядь моих волос в руку, видимо, желая убедиться, что я настоящая. – Мне наш вождь сообщил, что вы желаете прекратить все войны и столкновения наших народов?

– Это действительно так! – Уверенно заговорила я.

– Желание это очень хорошо, но мы, не знаем, хватит ли у вас сил.

– Этого никто не может знать. – Уверенно продолжала я, с каждым сказанным моим словом я чувствовала все больший прилив сил и надежды, что народ Ярчая примет мое предложения.

– Это знает наш Бог, он скажет мне, что же нам с вами делать!

Я уже злилась от того что все так долго тянется, они всегда ждут еще стороннего совета, как например вождь ждал жреца, а теперь жрец собирается ждать пока их Бог ответит ему на заданные вопросы.

– И сколько же мне ждать! – Рассерженно бросила я, раздраженно выдергивая свою прядь из рук жреца.

– Столько сколько потребуется. – Бросил жрец и ехидно улыбнулся, – юному предводителю натерпится пролить кровь своего народа?

Я оставила его вопрос без ответа. Не знаю почему, но этот странный и весьма смехотворный на мой взгляд жрец вызывал у меня неприятное чувства раздражения. Когда я встречала нашего Волхва, мне он казался чем-то возвышенным, наполненным каким–то божественным свечением, мудрецом что может дать совет, проводником мира людей к миру Богов. Жрец же больше походил на обманщика, блаженного разрисованного вруна, потешающегося над собственной верой, или же просто напросто безумцем.

– Я буду ждать вас здесь на рассвете. – Проговорил жрец, – сегодня нет места для наших с вами разговоров, мой народ жаждет поклониться нашему Богу.

Я недовольно закатила глаза, мне казалась все это пустым, как можно бить поклоны своему Богу, когда нужно решать насущные проблемы своего народа. Я уже собиралась уходить, как жрец снова заговорил со мной.

– Если желаешь, можешь остаться.

Я немного растерялась от его приглашения.

– Зачем? – Спросила я, боясь, что главным поклоном Богам будет принесенная жертва, в роли которой я выступлю.

– Что бы познать силу нашего Бога.

Я кивнула и устремила взгляд туда, где стоял мой верный и незаменимый защитник Аяз, его там не было, видимо он уже вернулся в мазанку.

Я встала среди темсущи, но когда, как мне казалось, я слилась с основной массой детей Темреса, они все засуетились и разошлись. Жрец на земле стал выводить круг, над кругом изобразил молнию. В глубокие борозды, которые и создавали данное изображение, складывали, пропитанную смолой ткань. Темсущи внутри круга выкладывали черепа животных, все это выглядело довольно мрачно и первобытно. Казалось, что я переместилась на тысячу лет назад во времена первого Кагана, когда общение с Богами проходило в чистом поле под широко раскинувшимся звездным небом.

– Это черепа первых жертвенных животных. – Раздался весьма знакомый шепот над моим ухом, я слегка повернула голову и боковым зрением приметила рядом со мной Саяра.

– Вы храните черепа жертв? – Спросила я, в голове представляя как, в случае моей неудачи, мой череп водрузят на какую-нибудь палку, и во время поклонов собственному Богу будут выставлять ее напоказ. Всю жизнь прожить взаперти, чтобы после смерти мой череп стал в качестве магического атрибута для связи с темным Божеством.

– Это старинные черепа, первые животные, принесенные темсущи в жертву Богу.

– А что вы делаете с человеческими черепами? – С опасением спросила я.

– Как я уже сегодня говорил тебе, человеческие жертвы приносятся Богу через воду. Там под толщами воды они и остаются. Это происходит один раз в год, в безлунную ночь.

– А как часто вы приносите в жертву животных?

– Животных – три раза за год, одно животное в начале зимы, чтобы наш Бог послал благословение пережить зиму, одно животное, чтобы он послал на наши земли плодородие весной, и осенью в знак благодарности за собранный урожай.

– А как же лето?

– А летом безлунная ночь же. На границе между концом лета и началом осени.

Как раз в это прекрасное пограничное время я и оказалась на земле Ярчая.

Жрец вошел в круг пал на колени и поднял руки к небу, вождь зажег круг, зрелище весьма не обычное, худощавое тело жреца облачено в синий балахон, в центре двух кругов первый круг из черепов первобытных животных, второй круг из огня. Все темсущи включая Саяра пали на колени и, так же как их жрец вскинули руки к небу. Жрец громко нараспев заговорил.

– Поклоняемся силе твоей и стихиям подвластным тебе Темрес, – люди нараспев повторили за жрецом. – неумолимы в вере, в силе твоей и защите, благослови своих детей, даруй нам чудо видеть могущество твое.

В небе зазвучал раскат грома. Я, напугавшись знака от Бога, тоже пала на колени, чтобы не выделяться. Прозвучали еще два сильных раската.

– Да услышит твои слова каждое твое дитя, да познают все темсущи твою могучую защиту.

Раскат грома повторился, небо освятила молния и после повторного раската грома она ударила в землю рядом с кругом. Ров, с пропитанной смолой тканью, в виде нарисованной молнии, загорелся. Я не могла поверить в произошедшее и потому, поднявшись, я неуклюже побрела к огненному кругу. Я даже не подумала о том, что могу разозлить их Бога или нарушить их общение с ним, мои глаза просто бездумно смотрели в то место, куда ударила молния. Жрец в кругу сидел не подвижно, лицо его было расслабленно, не выражало никаких эмоций, глаза его покрылись белой, словно густой туман пеленой. Я оглянулась на темсущи, они уже просто сидели на коленях, выжидающе смотря на своего жреца. Я не могла поверить в реальность происходящего. Я стояла около огненного круга как зачарованная, глядя на выражение лица жреца, но в какое-то мгновение сильный порыв ветра задул круг и молнию, глаза жреца медленно стали проявлять свой истинный цвет. После обряда, кажется, под впечатлением была только я, все стали медленно разбредаться по своим делам, жрец продолжал сидеть в круге, а некоторые из темсущи забрали черепа жертвенных животных.

– Проводить тебя в твое жилище? – Как всегда по-доброму и не навязчиво поинтересовался Саяр.

Я лишь, молча, кивнула, а в голове все никак не укладывалось произошедшее, мне казалось это все подстроенным или же чистым совпадением.

– Так всегда когда вы проводите этот обряд?

– Ну да, Наш Бог всегда отвечает на наши молитвы Айдария.

– Наши Бога не шлют нам такие знаки, самое необычное, что я видела в Альбиониуме – это «бурление голубой крови».

– Что это такое? – Удивленно вскрикнул темсущи.

– Это определение истинного Кагана. Когда происходит обряд посвящения в Каганы, мы отправляемся в каменную комнату для службы, и там проводится ритуал «благословение на предводительство». И если быть кратким, то во время ритуала наследнику делают порез на руке, когда капли крови касаются священного камня, кровь вспенивается и становится голубой, это знак истинного наследника первого Кагана.

– Если туда пролить, например мою кровь? Она не может вызвать «голубое бурление»?

– Нет, кровь становится голубой только у потомков сына Анул.

–Ну, а вы проверяли это? – Не унимался Саяр.

– Каждый раз в полнолуние камень окропляют кровью Волхвов, она не голубеет и не вскипает.

По выражению лица было понятно, что Саяр немного расстроился.

– Так, а зачем Волхвы льют совою кровь?

– Для подтверждения верности своим богам.

– Видимо у Богов свои причуды, – буркнул темсущи. Когда мы уже приблизились к моей мазанке, на крыльце меня дожидался Аяз. Увидев меня в компании темсущи, он поднялся на ноги и сделал несколько шагов к нам навстречу. Я не обращала никакого внимания на своего извозчика, мне хотелось задать еще несколько вопросов об обряде.

А что было с глазами жреца? Это выглядело довольно жутко, – находясь под впечатлением, заговорила я.

– Это Темрес передавал ему послания для нас, помогал решить спорные вопросы.

– Он мог дать ответ и по поводу меня? – Снова я заговорила о том, что терзало меня больше всего.

– Тогда почему бы не пойти сейчас и не узнать его решение обо мне?

Саяр усмехнулся .

– Какая же ты настырная и нетерпеливая. Жрец же сказал, что сообщит тебе все на рассвете.

– А почему не сейчас? – Раздраженная нетерпением спросила я.

– Общение с Богом отнимает много сил, и главное это то, что после обряда ему нельзя говорить ибо он забудет увиденное, ему нужно время, чтобы осознать и осмыслить все, что ему сказал и показал Бог.

– Как же у вас все сложно.

Саяр добродушно улыбнулся и когда он набрал воздух и на выдохе хотел что-то еще сказать, вдруг вмешался Аяз.

– Странная у вас любовь к факелам.

Мы резко повернулись на голос извозчика.

– Причем здесь факела? – Поинтересовалась смущенно я.

– А что тебя не устаревает? – Сердито заговорил Саяр.

– Да просто устаю от ваших лиц, думал, в темноте отдохну, но нет, вы все факелами обтыкали! – Аяз говорил саркастически, но было понятно, что эти слова задели Саяра.

– Так иди в Альбиониум, тебя здесь никто не держит, и уж тем более ты в себе не несешь никакую ценность. – Озлобленно проговорил Саяр, его тон меня немного испугал, так как в течение дня он мне казался таким добрым и теплым, а сейчас он был жесткий и холодный.

– Никакой ценности? Так почему я до сих пор жив? – Ехидно бросил Аяз.

– Потому что такого труса даже убивать не нужно, помрет от испуга, когда зашевелится близко стоящий куст.

Аяз резко двинулся к Саяру, я испуганно встала между ними.

– Пожалуйста, успокойтесь. – Скомандовала я, извозчик потоптался на месте, а потом проговорил.

– Пусть он уйдет… Тогда я буду спокоен.

Я удивленно посмотрела на извозчика, он был не похож сам на себя, мне даже показалось, что он жаждет, чтобы Саяр развязал схватку. Меня немного озадачило такое странное и агрессивное поведение Аяза, и я не придумала ничего лучше как попросить Саяра уйти.

– Саяр, спасибо что проводил…

– Я понял Айдария, я лучше пойду, – он метнул свой озлобленный и холодный взгляд к Аязу. – Такому трусу как ты не может вести вечно. – Последние слова прозвучали как угроза.

– Ой ой ой, – по-детски наигранно заговорил Аяз.

Саяр цокнул и закатил глаза, они были похожи на детей, где каждый был не согласен с правилами игры другого. Но темсущи все же отступил.

– До встречи Айдария.

– До встречи Саяр. – Я махнула ему рукой на прощание, как только он удалился с предполагаемой зоны слышимости, я заговорила с извозчиком.

– Зачем ты набросился на человек Аяз? На тебя совсем не похоже!

– Потому что сейчас он любезно провожает тебя домой, а завтра когда их Бог захочет твою жертву он и глазом не моргнет, побежит выполнять его желание, меня тошнит от этих темных сущностей, притворяющихся мучениками и добряками.

Его слова были как отрезвляющая пощечина, он был прав. От этого становилось больнее, ведь не смотря на все обстоятельства, я стала проникаться симпатией к этим людям. Первая, конечно же. покорила мое сердце Зифа принеся поминальный сосуд, Вагия покорила меня своей красотой и тем что не позволила Данису высмеять меня и сорвать с лица маску, и конечно же Саяр мой проводник в быт и религию темсущи. Но сейчас я вдруг осознала, что все они со мной милы как с жертвенным животным, чтобы Бог был доволен нужно, чтобы и жертва была откормленна и не запуганна. На глазах выступили слезы горечи и обиды.

– Айдария… Прости, я не хотел тебя расстраивать просто не хочу, чтобы ты к ним привязывалась, как бы там ни было они враги.

Я растерла слезы по лицу, и ощутила снова это новое для меня чувство касаться лица без преград.

Уснуть, конечно, я не смогла, я чувствовала беспокойство с приближением времени, когда мне озвучат мою судьбу. Я ворочалась и все думала какой же будет исход моей истории, через пару дней будет день принесения жертвы Темресу, конечно они меня похитили не чтобы жестоко убить, а для того чтобы просто принести меня в жертву в пучину морской воды в честь своего Бога. Я ворочалась с бока на бок и все никак не могла отогнать от себя чувство тревоги, страшные картинки моего жертвоприношения мелькали у меня в голове, нагоняя на меня опасения за свою жизнь. Беспокойство нарастало, к горлу подкатывал ком, мне было трудно дышать. В какой-то момент я резко подорвалась с кровати, жадно хватая воздух, было ощущение, что нечто сдавливает мое горло, от нехватки воздуха, в голове пульсировала резкая острая боль, шарпая босыми ногами по полу, я с трудом выбралась из мазанки и села на крыльцо. Глубоко вдыхая и выдыхая воздух, я стала успокаиваться, после насыщения моего организма свежим воздухом, головная боль отступила. Просидев на крыльце до пронизывающей до костей дрожи, я заметила на небе первые признаки наступающего рассвета.

– Не спится?

Измученная минувшей ночью, я безразлично оглянулась на голос. Около пламенника у моей мазанки стоял не знакомый мне темсущи

– Около моей мазанки всегда кто-то есть из темсущи. – Заговорила я спокойным голосом скорее сама с собой, нежели с темсущи.

Он немного растерялся на мое странное изречение мыслей.

– Я просто тушу факелы, – обиженно проговорил темсущи, и я только сейчас заметила – насколько он юн.

– Обычно около нашей мазанки Факелы – я выделила причудливое истолкование слова пламенник – тушит наш извозчик, мне Зифа сказала, что тушить факела около своего жилища дело каждого.

Парень оставил так и непотушенный факел и присел рядом со мной на крыльцо.

– Ты права, я несколько дней караулю ваш факел, чтобы подобраться к вашей мазанке.

– И зачем тебе это?

– Как зачем? – Удивленно спросил он, – на вас посмотреть, темсущи очень любопытные, да и тем более мне Саяр говорил, что ты очень красивая.

Я почувствовала, как тепло разливается внутри меня, мои уши стали пылать только что разведенным костром, смущение и радость от подаренного комплимента смешались в одно новое для меня чувство.

– Он действительно так сказал? – Не сдерживая дурацкого хихиканья, проговорила я.

– Ну да, вот мне и захотелось тебя лицезреть.

Улыбка не сходила с моего лица

– И как же тебя зовут любопытный темсущи?

Парень поднялся и протянул мне свою руку, я недоверчиво вложила свою ладонь в его руку, он слегка потряс наши соединенные ладони.

– Исмат мое имя, – весело огласил парень

Я выдернула свою руку из его ладони

– И что это было?

– Мною лично придуманное приветствие, мне не нравится стандартное приветствие «приложить ладонь к сердцу», но вот мое приветствие более дружеское и располагающее не находишь?

– Ты прав Исмат, еще оно весьма странное.

– Не странное, а не привычное. – Обиженно выдавил из себя парень.

Я усмехнулась, этот молодой человек напоминал мне моего младшего брата, не смотря на все обстоятельства и обиды, мне было приятно говорить не о чем с этим юным темсущи.

– Исмат, – раздался громкий крик откуда-то издали и парень подскочил.

– Мне нужно тушить факелы, эх вскружила мне голову и заболтала… – Возмущаясь, проговорил парень.

– Прости, я не хотела, – улыбаясь, по-доброму проговорила я. Парень подобрел и тоже заулыбался.

– Ладно, пойду я, – не смотря на решительность слов, юноша все еще топтался около моего крыльца.

– Исмат… Исмат, – снова громкий крик разнес эхом его имя по окрестностям.

– Да иду я, – ворчливо заговорил парень и стал двигаться к центру поселения.

Я взглянула на небо, восход уже окрасился в светло-розовый цвет, готовясь к предстоящему солнечному дню. Я поднялась на ноги и спустилась с крыльца, ощутив холод влажной земли босыми ногами, я решила вернуться в жилище и одеть башмаки.

Ноги меня не слушались, словно я иду не по тому пути, не в то направлении, но скорее всего это было из-за внутренних переживаний о моей дальнейшей судьбе. Я поймала себя на мысли, что в последнее время я думаю о своем будущем на много больше и чаще, чем думала когда-то. Я жила беззаботной жизнью, доставшийся мне по праву моего рождения, а сейчас я должна сделать все возможное, чтобы вернуть то самое право, подаренное некогда жизнью. Жреца на месте не оказалось, и начались муки ожидания. Я топталась на месте главного костра поселения очень долго, мне казалось, что целую вечность, прежде чем жрец появился в моем поле зрения. Он медленно вышагивал, оглядывая поселение и отвлекаясь на мазанки, стоявшие поблизости. «Какое вопиющее не уважение» мелькало у меня в голове, этот подозрительный жрец стал раздражать меня еще больше, и самое неприятное, что от этого безумца многое зависит.

– Вы опоздали! – Сразу словесно накинулась я.

– Что вы, вам показалась, – с ноткой истеричной усмешки проговорил жрец.

Злость внутри заиграла новыми красками, я хотела нагрубить ему, высказать все что думаю и уйти со спокойной душой, но, к моему сожалению, сейчас я не имела такой возможности. Ощущения что некогда я поступала так же с прислуживающими мне людьми, не ценила их время, не уважала то, что было важно для них, и видимо сейчас Боги воздают мне по заслугам.

– Простите, я не знаю вашего имени? – Поборов злость и раздражение проговорила я. Имя мне его было вовсе не интересно, но я хотела начать общение, так как этого требуют традиции

Он посмотрел на меня будто из нас двоих безумец это я.

– Видимо, вы мало знаете Айдария, и это странно, ведь вы как наследница Кагана, должны были много изучать наши обычаи как главных врагов.

Заставляя изучать меня, так ненавистную и как мне казалась абсолютно не нужную науку, мачеха все же была права. Я виновато опустила голову.

Жрец неодобрительно покачал головой из стороны в сторону.

– У жрецов нет имени, обретая возможность общения с Богом, мы теряем право называться земным именем, потому что мы теперь путешественники без семьи и имени, без жилья и пристанища.

Хотя я и видела, чудо кое явил их Бог, но жрецу я все равно не доверяла и считала его подозрительным. Потому слушала его слова через призму недоверия, боясь, что по моему собственному незнанию он сможет меня обмануть.

– Я поняла, так вы мне скажите, какое решение темсущи примут по поводу меня?

– Вы бы хотели, чтобы темсущи пошли за вами, надеясь на то, что вы оцените их жест и будете в состоянии сдержать обещанное, но на самом деле вы дурно обучены и кроме желания у вас нет никаких навыков ни предводителя ни тем более воина. За вас не пойдет ни один из серебряных людей, потому что для них вас нет и давать шанс такому человеку глупо.

– Но я могу доказать, что я истинный Каган обрядом бурление крови! – Глубоко внутри я осознала, что решение вынесено и отнюдь не в мою пользу.

– Ах да, голубая кровь, надеюсь, что вашему народу будет этого достаточно. Но вот наш народ не разделяет ваши обряды и потому вам придется стать жертвой нашего Бога в безлунную ночь. – Он проговорил эти слова, повествующие о моей будущей гибели, так обыденно так пугающе просто. Для него моя жизнь, не имела никакой ценности.

Его весьма тихий и тонкий голос, словно обухом звучал в ушах.

– Это вам ваш Бог велел меня принести в жертву? – Вскрикнула я. Не в силах сдерживать большой поток, разрывающий меня на части эмоций.

– При общении с вами я все чаще допускаю мысль, что серебряные, простите, лунные люди подсунули нам самозванку. Вы абсолютно не подготовлены, чтобы возглавить свой народ. Истинный вождь никогда не должен показывать свои страхи и не поддаваться своим эмоциям. Вы не справляетесь ни с одной задачей. Я понимаю, вы молоды и желаете жить, – он сделал пару шагов вперед, – давайте пройдемся, – я последовала за ним.

– Мой Бог не дает мне прямые указания, но подталкивает к нужным решениям. Вы должны стать жертвой в безлунную ночь иной дороги у нашего Бога для вас нет. Но вы можете уповать на ваших богов и молить о спасении, – он усмехнулся, – но, насколько мне известно, ваши Боги вам не отвечают.

Я засмеялась, не понимая, что за чушь он сейчас мне поведал, абсурдность его слов громким криком звучала у меня в голове. Меня казалось либо он не в себе, либо я сошла с ума.

– Что вы такое говорите? Вы хотите убить единственного человека в Альбиониуме кто в состоянии прекратить войну.

– Вы должны пройти обряд жертвоприношения, я видел это, значит так оно и суждено. Возможно после вашего жертвоприношения мы все же свергнем вашего брата с места Кагана, возможно, мы с можем вас подменить серебряным человеком, рожденным от темсущи.

– Но, а как же…

– «Бурление голубой крови» можно обмануть, взяв у вас перед жертвоприношением немного крови для обряда. Удача на нашей стороне, так как вас никто не видел кроме мачехи и вашего брата, но они с легкостью могут пострадать при захвате власти. А ваш извозчик подтвердит, что угодно лишь бы остаться в живых…– Жрец говорил спокойным голосом, словно он не на смерть меня обрекает, а готовит к чему-то обыденному и простому.

Слезы покатились с моих щек, меня душила обида и боль того, что ожидания и надежды не оправдались. Судьба предопределена.