Читать онлайн «Антидыр» бесплатно

I

История та приключилась,

Не так чтоб уж совсем давно,

Когда забылись

Или лихо слились

Предание и быль в одно,

Когда нам, вроде, уж и всё равно,

Какой над нами был владетель,

Какой радетель

За нами как отец следил,

Кого народ боготворил,

За всё и вся благодарил,

Однако ж и не так, чтоб уж совсем вчера,

В архив сдавать – нет, не пора.

Так вот… Не в самую дремучу старь,

Водился в нашем царстве царь,

Вполне обычный государь,

В меру ретив,

В меру ленив,

Он был нередко совестлив,

К успехам чуждых стран ревнив,

От неудач своих – гневлив.

А неудач, ох как хватало:

Казна прилежно пустовала

Усердием чинуш-господ,

Страны хозяйство прозябало:

От суш и луж – сплошь недород,

А состояние дорог,

Благополучия залог -

И вовсе дико, безобразно,

И это еще выражаясь куртуазно.

Ибо мир Отечества был хоть велик,

Славно просторен,

Дивно многолик, -

От дыр, вмятин, ям и колдобин,

Проезд и проход по нему был… неудобен.

Да разве ж только дороги…

Без дыр в стране

Были только царя чертоги,

А за их порогом

Жизнь в ту пору выглядела убогой,

Весьма, весьма…

Царь то хотя порой и замечал,

Но от бессилия серчал.

Его все эти факты удручали,

Но как их побороть,

Ни он, ни рать его вельможная,

Заготовка острожная -

Не знали.

Министры только горестно кивали

И друг на друга клеветали.

Да и супруга-царица

Подсказать царю ничего не могла,

Ибо оказалась она не жилицей:

Как после первых родов слегла,

Так больше уже и не встала:

Прошептала только: "устала…"

И была такова.

Так и стал царь вдовцом

И отцом

Одновременно.

Да. Тосковал он, надо сказать, отменно.

II

Вот ведь неладная ситуация.

И как же с ней с такой справиться?

Одно дело – царь-одиночка,

Иное – когда на руках у него дочка.

И не просто его плоти плоть,

Благородных генов ломоть,

А единственная наследница, -

То есть – не только потомственная бездельница,

По дворцовому невежеству – безмятежная,

На траты образцово прилежная,

Но и своей же крови неизбежная

Пленница.

Сперва он с неделю, безмолвный, стоял,

Будто скульптор его изваял,

У колыбели дочурки своей новорожденной,

Не матерью, бедной, ухоженной,

А рыжей нянькой-кормилицей,

С редким именем Милица,

И гадал, -

Ну неужели этому чудному созданью

Предстоит то же, что и ему нелегкое заданье,

Править великой и славной страною,

Прикрывая дыру дырою?

Новорожденной царевне Марье,

Еще дела не было

До этого отцова переживанья.

Она еще всё лежала, гукала,

Прилежно,

Ножками подрыгивая,

А то и подпрыгивая,

Молоко рыжей кормилицы

Срыгивала и пукала,

Духом нежным,

По-младенчески чистым,

Душистым,

И в пеленки,

Что Милица-кормилица,

Так и не осилившая кириллицу,

Ей и сыну своему, Лютику,

Вихрасто-рыжему ладному дутику,

День-деньской гладила, -

Как и полагается, – гадила,

Понемножку,

А меж кормежками

И «баиньки» -

Венценосному своему папеньке

С чудесной младенческой беззубостью

И младенческой же сладенькой дуростью -

Улыбалась.

Будто вся над тревогой отеческой

Смеялась, ею упивалась,

И этим занятием,

По всему вероятию,

Нисколечки не утомлялась.

Такая вот ласковая душечка,

Вся в кружевах да рюшечках

Вологодского плетения

Отцу-батюшке в утешение.

У царя аж чесались руки, -

Плюнуть бы только на санитарные муки,

Да и провести рукой детке по челке,

Этой мягкой, влажной метёлке,

Точку-родинку над её губкой погладить

Что природа ей уж успела приладить,

И тем, если приметам верить -

На великие дела малявку пометить…

III

Так что же делать? И как быть?

Царь думал, думал, всё не мог решить:

Как продлить

Родной дитятке детство?

Марьи необозримое,

Трудно руководимое

Наследство, -

Ну как, как его подправить?

Как от дыр и ям его для неё избавить?

Чтоб смогла родимая,

Девочка любимая,

Когда надо,

Без фраз и парадов:

Пусть не всегда победно,

Но хотя бы безбедно

Страною править

И с миром вокруг ладить?

Ох, вот бы до ее коронации,

Хоть бы одну успешную операцию

Предпринять,

Хозяйство немножечко залатать,

Разгильдяйство огульное унять,

Дыры в бюджете закопать,

Производство как следует наладить,

Ошибки старые исправить,

Новых при том не добавить,

Не взвалить

На хрупкие девичьи плечи

Все ошибки ее предтечи?

Короче,

При всех его полномочиях,

Не знал царь, как беду отсрочить:

Как дочери жизнь и правление

Обеспечить

И себя уж заодно – увековечить,

Не только ради собственного удовлетворения,

Но и для блага всей великой страны,

В которой все будут почти равны?

Забота, слов нет, – достойная

Хотя тут же и мысль будит убойную,

Весьма неспокойную:

А именно: как от дыр решето избавить,

И весь мир при этом не позабавить?

Царь долго мучился, гадал,

Ночей неделями не спал

Министров срочно созывал,

Советы у них вымогал.

Но те все как один устойчиво

Ему ответ давали уклончивый:

Мол нам и так ведь живется неплохо,

Причем самого Царя Гороха.

И вообще, как нас учит история:

Не страшна нам дыра да яма знакомая,

Она нам родней, чем любая новая,

Из тех, что смутьянам грезится,

И что – как разверзится -

Всех нас за собою утянет

Враз,

А там уж – ни царя, ни нас,

Добрым словом уж точно не помянет!

Так что уж лучше жить себе дальше

Как и раньше

Жили,

А делать вид, что все дыры

Мы давно как зашили.

Уверяли царя вельможи,

Что путь России без дыр да ям,

Где сплошь дым да туман -

Невозможен.

Первый министр особенно старался,

Граф Анучкин, по матери Жучкин,

Возражать царю не боялся.

Держался при том обходительно,

Говорил мягко, хоть и убедительно:

Мол, нет, не надо Вам, Ваше величество,

Спешить,

И на наши дыры да ямы грешить!

Расходы на экскаваторы и лопаты, -

Это ведь только лишние траты

Людских ресурсов,

Смены курса,

И электричества.

Нам много нужнее латы,

Да пушки крылатые,

Ибо нам пока не известно

Надежнее средства,

Чтоб не сиять на весь мир прорехами

И прочими нашего тут правления огрехами.

А то вон – цари прежние как спешили,

Второпях такого всякого нагрешили,

Когда взяли да решили

Наши ямы поскорей зарыть,

Наши дыры на фундаменты пустить.

Народу голову вскружили,

И что в итоге?

Сами до седых волос не дожили.

В похоронные дроги

Их всех скоро, до срока уложили:

И Петра-Царя Обновителя,

И Александра Освободителя,

Да и Владимира Всех-и-вся-сокрушителя.

Всех в стране только даром переполошили,

Только зря все наши пробоины обнажили,

На весь мир страну опозорили,

Да еще вон сколько народу попутно угробили.

Да, да…

Такая вот у нас наблюдается

Белиберда.

И никуда она от нас не девается.

Добро б граф Анучкин был единственным

Таким лентяем воинственным, -

Постепенно и весь кабинет,

И Дума – говорили царю только нет, да нет,

Стране не мешают дыры,

Главное – чтобы мы жили в мире.

IV

От слуг советов дельных не дождавшись,

Решил царь сам, сомнениям поддавшись,

В тиши дворцового уединения

Искать своей стране спасение.

Он для начала в засекреченных

Строжайшим грифом помеченных

Анналах покопал,

Архивов полный был подвал

И прочих пыльных документов,

Свидетелей как радужных моментов

Так и суровейших эпох,

Когда и хил, и плох

Был дух людской,

Что городской,

Что деревенский, -

Заразою страдал вселенской,

Как тут, в отечестве,

Родном, привычном месте,

Так и в контексте

Всего человечества.

Листал царь ветхие страницы,

Мелькали имена, и судьбы, лица.

Не только цифрам чудовищным,

Зачастую пословичным

Ужасался,

Но и всему, чего взгляд его только касался.

Особливо в плане налогообложения,

Ну совсем негодное в стране наблюдалось

Положение,

Дыряво-трухлявое,

Безжизненно-вялое,

И никак оно и за триста лет не исправлялось.

Факты и акты

Демонстрировали упрямо

Неутешительное соотношение:

Не история прямо,

А одно сплошное унижение.

Особливо с тех самых пор,

Как, будто себе самой же в укор,

Сказав "адьё" привычному салопу,

Страна вдруг вскинулась

И ринулась

Равняться на Европу,

И перед ней,

Владычицей и мнений, и морей,

Заводов, банков, торговых кораблей,

И некогда немыслимых идей

Во всем вслепую поклоняться,

За ней пытаясь всё угнаться,

Себя попутно разрушая,

Сама того не понимая,

Что вся та гонка,

Коварная будто воронка

Воздушная,

Убийственно ушлая,

Хороша лишь для аферистов

Авантюристов, рисковых артистов,

Или просто подонков,

До славы и денег жадных,

И потому – удивительно,

Отвратительно

Беспощадных.

Потому как европейский порядок

Кому-то быть может и сладок,

И потому народ на него падок,

Русскому духу однако, по сути он – гадок.

Ибо только у нас

Что ни час

Он требует настороженного обхождения,

Ибо всегда и повсюду

Доверчивому нашему люду

Он исстари создавал

Один развал,

Да всей жизни обвал,

И прочие нелицеприятные,

Возмутительно всеобъятные

Осложнения

И в общем-то – беспорядок,

Беспредела буйство и взяток.

Нельзя утверждать однако,

Что беспорядок у нас всегда одинаков.

Он хотя и впрямь безобразен,

Но довольно-таки разнообразен.

Также нельзя сказать, что совсем уж бесплодны

Были рейды царя-государя

В архивах его бездонных.

Хотя и бессистемно, и чаще невпопад,

Листая страницы больше наугад,

Трактуя прочитанное на свой дерзкий

И самодержский

Лад,

Он, тем не менее,

В процессе чтения

Немало нового для себя открыл.

То плакал при этом

Кротким фальцетом,

То выпью выл:

Сам себе был постыл.

Хотя и позабавиться

Раз-другой и тут повод был.

Вот только – как избавиться

От ям отечества и от дыр…

Нет, про это он в архивах

И пыльных ксивах

Так ничего и не нарыл.

Как к находке такой ни стремился, -

Рецепт подходящий,

Чудо-средство творящий,

Ну никак и нигде не находился.

V

Затосковав в пыли архивов,

Задумал царь заняться чтивом,

Именуемом нарративным,

Тоже, надо сказать, препротивным,

Проявив себя зело активным.

Стал искать он средство в журналах,

Как в толстых, так и захудалых,

Как в отечественных, кротких, приличных,

Так и в злых, мерзостных, заграничных.

Полезного

И конкретного,

Сколько поисками себя он ни изводил,

Находил,

Он, правда, и тут мало, -

Всё больше разного сомнительного,

Хоть и волнительного,

Нередко поучительного

Криминала,

И также стаи жирных и диких уток

Газетных, от которых порой делалось жутко.

Пышным цветом цвела эзотерика

С разнозаряженной энергетикой,

Объясняющая на примерах царя же снов,

Кто царь по сути таков.

Царь с печатной той мутью мирился,

На бредовость ее сердился,

А то и откровенно злился.

Особенно же его бесили

Статьи чужаков

О царях и судьбах России.

Он даже вскрикивал периодически,

С ноткой в голосе истерической:

"От… к-каков!

На авторов таких слов

Не пожалел б я оков…"

Так, по мнению и суждению

Тех авторов странных,

В основном иностранных

Подданных,

Как правило, поданных

В выражениях

Злобных,

Циничных,

Заносчивых, неприличных, -

"Царь на Руси,

Сколько Бога-Черта ты тут ни проси,

Как явление – не умирает,

Практически.

Такая уж у этой страны миссия,

Историческая,

С ремиссией и амнистией

Циклическая.

Да, да… А если в особо лихие года

И случается иногда,

Что то царство,

Растеряв власть и богатство,

Вдруг возьмёт и представится,

Со сцены громко уйдет,

То поворот этот человеку русскому,

По натуре шустрому,

По духу – отнюдь не узкому,

Будет недолго нравиться.

Новенький царь скоренько появляется,

Прямо будто из воздуха берет и вылупляется,

Ибо живёт на Руси тот могучий,

Сродни яду змеи гремучей,

Кипучий к власти царя пиетет,

То есть тот самый внутренний запрет,

Что сводит саму мысль о свободе на "нет".

Однако об этом, понятно,

Никто на Руси никогда, и нигде,

Чтоб не быть беде, -

Не высказывается внятно,

А лишь экивоками,

Да наскоками

Отчаянными,

Как правило – нечаянными.

Что однако про царей на Руси известно, -

Как правило, занятно,

Непонятно,

И уже поэтому интересно.

Все мы, к примеру, знаем,

Что бывают цари очень разными:

То душками, с мушками да рюшками,

С потешными финтифлюшками,

Симпатяшками

С милыми ряжками,

То монстрами безобразными

С манерами дикими, несуразными,

Что говорится – с фантазмами,

С бзиками, с криками,

С преступными

Даже не уликами,

А деяньями попросту безумными,

А то бывают – и безликими,

Хотя тоже по-своему – великими.

Различны у русских царей похваты,

То с народом они – за панибрата,

И заигрывают с ним грубовато,

"Я с вами, мол, заодно, ребята!

Я вам тут за Старшего Брата!"

То – того же народа

Что за царя и в огонь, и в воду -

Они же – безудержные палачи,

А то и просто – пословичные рвачи.

Кто камзолыносит

Лишь от "Версаче",

Кто – строгий мундир,

Кто совсем уж иначе:

Из одних дыр

Рванину да мешковину

Себе просит,

Кто – атлас,

А кто – лён да хлопок,

Что хорош для косовороток,

Кому-то жмёт даже пух лебяжий,

Опять же -

Кто-то – будто ангел, – златовлас,

Кто-то – даже и не белобрысый,

А откровенно – лысый,

И ликом не милее крысы,

Но как возвысит он свой глас

Так сразу чуется в нем класс.

Все так. Ну и так что же?

Царь на Руси любой возможен,

Будь он велик или ничтожен.

И что ведь обидно,

Хоть это не всегда, не сразу видно:

Гигантами любых размеров,

Талантами с любых примеров

Странная эта страна еще вполне,

Даже без помощи извне

Обильна

И богата,

Даром, что у царя их нонешнего,

В дворце своем от безделья тонущего,

Отнюдь не ума палата,

А просто – худая хата…

Конец цитаты…"

Читал наш царь про себя и страну такое,

Обстоятельное,

В высшей степени необаятельное,

И о покое

Окончательно забыл,

Чуть не запил,

Бедный, с горя.

Изучив каждый такой журнал

От корки до корки,

Много при том о себе узнавал,

Кидал чтиво обратно на полку.

На враньё он весьма обижался,

От всей души сокрушался.

Граф Анучкин его утешал:

"Мол, не надо такое читать

И при этом лишать

Себя сна от ярости.

Это же наши враги

Всё от зависти

До того там у себя дорезвились,

Что все аж взбесились.

Ну, мелют, и пусть себе мелют,

От желчи пусть сомлеют

Их языки, -

Что там, за кордоном

Наловчились галдеть вольным тоном,

Клеить злою слюной ярлыки,

Не оказывая нашей стране почтенья,

Ради удовлетворенья

Своего личного,

Совсем отличного

От нашего – истории прочтенья.

Они там злые бредни про нас сотворяют,

Будто им и своих бед не хватает,

И потом ту заразу

Будто проказу

Распространяют,

По всему миру ее внедряют,

Когда уверяют,

Что-де наши цари,

На самом-то деле,

Никакие не богатыри,

А всего лишь самодуры,

И смеются-не насмеются над ними куры.

Мол не радуют-де они духа обхватом:

Оригинальностью похватов.

Сырьем и на словах богаты,

На деле ж – просто вороваты,

К нуждам народа глуховаты,

Да на расправу быстрoваты:

И тем – в державы бедах виноваты…»

На те слова царь тоже горестно кивал,

Министра вдаль угрюмо отсылал

И дальше про себя читал:

"Цари в стране той простоваты,

Чтоб не сказать – совсем уж глуповаты:

Серп от лопаты

Порой не могут отличить,

Ученьем их не излечить:

Невежды просто, без прикрас,

А коли в веки раз

Чудо там и свершится,

Царь показательно

Образованный,

Вдруг родится,

То на троне он обязательно

Незаконно, необоснованно

Утвердится.

То бишь на страхе людском лишь

Там угнездится,

Да на латах…

Конец цитаты…"

И вот настал наконец тот день,

Когда царю уже стало лень

Читать про себя сквозь слезы

Сплошные крамольные гадости,

Ему ни пользы

Не приносящие, ни радости.

Журнал тот толстый, заграничный,

В валюте стоивший прилично,

Он тогда как за шкирку схватил,

Да как развернулся,

Да как размахнулся,

И им в портретище свой как запустил,

Глазуновский комплимент ладный,

Что украшал зал дворца парадный

Царевой статью товарной,

Всей в орденах его, форме нарядной.

Да уж, разбудил злой тот поклёп

В царе зверя: во все стороны

Будто грифы да вороны

Сорвались, полетели,

Того пасквиля драные перья.

Будто битого врага рать,

Под царя крики взахлёб

Про чью-то там не нашу мать.

Одна только страничка,

От журнала того как оторвалась,

Да так в царёвой руке и осталась,