Читать онлайн Роман на Манхэттене бесплатно

Глава 1

Фешенебельный офис в небоскребе на тридцать седьмом, тридцать девятом и сорок четвертом этаже.

Роскошная мебель, изготовленная дизайнерами по заказу.

Юристы в костюмах за пятьдесят тысяч долларов.

Запах свежей бумаги из принтера и денег, больших денег.

Пока Павел Елагин осознавал, в какую высшую лигу его занесло, вокруг не утихали возбужденные голоса. Девочки и мальчики, Паша насчитал около двадцати конкурентов, без пяти минут стажеров компании «Алмакс», не прекращали гадать, что их ждало на следующем этапе отбора в юрфирму.

– Самое сложное позади, нас выбрали, выбрали! Помнишь, сколько людей отправили заявки на стажировку? Я слышала, тысяч тридцать, – зашептала девушка с косичками, которые у Паши вызывали ассоциации и со школой, и с порнороликами.

– Я согласна, что мы молодцы, но не оставят же они всех здесь, – возразила ей подруга вся в черном.

Оглядывая остальных, она посмотрела Паше прямо в глаза, поймала на подслушивании. Тот, впрочем, не стушевался, улыбнулся ей краем губ, а отвернувшись, в мгновение ока стер мнимую доброжелательность.

Не собирался он ни дружить с ними, ни враждовать.

Комната, где ребят оставили в томительном ожидании, больше напоминала дворец, чем офис.

Камень, гранит, деревянная отделка, куда ни глянь, пол из мрамора, как в домах, наполненных антикварными вещичками, продающимися на аукционах. Электрический камин у противоположной стены казался Паше островом спокойствия, а стрельчатые окна по бокам напоминали ему бриллиантовые лестницы.

Всего месяц назад Паша и представить не мог, что попадет в настолько крутую компанию. Но он находился здесь. Получил на входе временный пропуск, такой себе билет на рейс избранных везунчиков и баловней судьбы, и надеялся вскоре познакомиться с проводником в мир лучших клиентов и возможностей.

– Я умру, если к нам не выйдет Никольский, – шепнул незнакомец справа от Паши, прямо ему в ухо.

Тот от неожиданности вздрогнул.

Личное пространство, блин, не слышали?

– Что? – переспросил Павел из вежливости.

– Женя Никольский, хочу его увидеть, говорят, он выходит поприветствовать новичков, а если сильно повезет, то даже будет курировать кого-то из нас лично, прикинь? – держа руки у сердца, на Пашу вытаращил глаза парень на полголовы выше.

– А, да.

Снова натянув на лицо усмешку, фальшивую и натренированную, он отошел от навязчивого парня. Встал у колонны в самом углу и все равно слышал то же назойливое шептание.

Возможно, за раздражением Паша маскировал свои нервы.

Люди, окружавшие его, чувствовали себя в роскоши как рыбы в воде, Паше и присматриваться не приходилось, элитарность бросалась в глаза: брендовая одежда, прически из салона, айфоны в руках. И Паша Елагин, не имеющий за душой ничего, кроме стремления стать лучшим и готовности пахать ради своей цели днем и ночью, был среди них.

Сжав кулаки в карманах, Паша прикрыл глаза, приказав себе взять эмоции под контроль. Он прошел! Стоял на шикарном полу «Алмакс» рядом с детишками, которых кормили из золотых ложек. И чем он хуже?

Да ничем!

Услышав щелчок дверного замка, он выглянул из-за колонны..

– Никольский! Это Женя Никольский, – прошептали позади.

«Боже, они даже не пытаются вести себя как взрослые», – подумал бы Паша, не будь он так занят разглядыванием лучшего молодого адвоката Москвы Евгения, дамы и господа, Никольского.

Смотреть там, конечно, было на что.

Женя вышел к ним в рубашке, даже без протокольного галстука.

Кивнув им, он встал по центру, опустив руки на пояс. Красивый, умный, успешный, глаза как угольки, губы чувственные, на щеках румянец от мороза, естественный и трогательный. Наверняка половина людей, стоявших рядом с Пашей, хотела быть как Никольский, а вторая – быть с Никольским. Павел не знал, к какой группе стоило причислить его самого.

Все так закрутилось, запуталось, да завертелось, он уже и не помнил, что было сначала. Курица или яйцо. Точнее, желание стать таким же знаменитым адвокатом как Женя, или жгучая влюбленность в него.

Но о юридической сенсации года, как Никольского называли в сети, Паша нарыл все, что было доступно. С дотошностью детектива он зарылся в биографию Жени, чтобы найти секрет успеха, сделавшим его, собственно, Евгением Никольским, на которого все равнялись. И хотя интересностей Паша узнал много (например, что родители Жени – Сергей Сергеевич и Анна Александровна – были родом из Иркутска и в Москву переехали после рождения ребенка, работали в стоматологии и в паре, никаких вам юридических династий и семейного наследия), тайну так и не раскрыл.

– День добрый, юное поколение, – поздоровался Никольский, приподняв раскрытую ладонь на уровень груди. – Представляться мне, думаю, смысла нет, – усмехнулся он широко.

Паша посмотрел в потолок.

Раздражение в нем боролось с обожанием.

– Зато с вами мы – я и коллеги – с удовольствием познакомимся поближе. Сегодня мы начинаем работать вместе, по итогам стажировки трое из вас, лучших и достойных, останутся в «Алмакс» как младшие помощники. Они получат работу и клиентов. Наших клиентов, – дал Женя понять, что стояло на кону. – С остальными мы, к сожалению, будем вынуждены попрощаться.

Кто-то присвистнул в задних рядах.

Ну еще бы! Как сладко говорил Никольский, у Паши даже голова закружилась от перспектив.

– Борьба будет яростной, правда? Я вижу это в ваших глазах, – он взглянул на Пашу, не выделив из толпы. – Чуть не забыл о главном, на сей раз ставки особенно высоки, друзья. Наш Нью-Йоркский офис готов организовать и оплатить месячную стажировку в главном подразделении компании для одного студента. Для лучшего, а я поеду с ним.

Женя с энтузиазмом зааплодировал, призывая остальных сделать то же самое. И так все началось.

Под гром аплодисментов людей, поверивших в свои силы, захотевших поехать в Соединенные Штаты.

Если бы Павлу Елагину пришлось писать мемуары, он бы назвал семнадцатое января днем, перевернувшим все с ног на голову.

Он бы не побоялся расхожего клише, ведь так у людей и происходило.

Они жили, думали, что определились с планами лет на десять, смирились с неудачами и выбрали вектор. Они знали о неожиданностях и потрясениях, но старались об этом не думать. Уверенность в завтрашнем дне то, что делало их счастливыми. Но потом дорога заканчивалась тупиком или за дверью оказывалась кирпичная кладка. На своем «перекрестке» Паша встретился с мужчиной по имени Евгений Никольский. Это предрешило то, по какому сценарию он будет проживать следующие месяцы жизни.

Голливуду и не снилось, такой вышел сценарий.

Глава 2

Оказалось, что все не так страшно, как Паша себе представлял.

Насмотревшись американских шоу талантов, он подумал, что их сразу же бросят на растерзание кому-то.

Да хоть тому же Никольскому.

Но покончив с официальной частью, Женя пригласил их на небольшой фуршет, чтобы пообщаться в неформальной обстановке. Деловые юристы с поседевшими висками провели их в конференц-зал, где на круглых столиках в бокалах играло пузырьками шампанское.

Паша сел на кожаный диван бежевого цвета, взял алкоголь, но с «расслабиться» застопорился.

Он так сильно сжимал бокал с желтой жидкостью, смотря как Никольского окружили девушки, что от оплошности его спасли, наверное, лишь небеса. «Ну почему так», – сокрушался он, наблюдая за тем, как обходительно подливал им напиток Женя. «Они такие смелые и решительные, кого-то из них Никольский, видимо, и трахнет, пока я встать с дивана не могу».

– Секретные приемчики должны оставаться секретными, иначе перестанут работать, – долетела до Паши фраза Никольского, и он опрокинул в себя шампанское.

Рядом на диване парни хвастались своими путешествиями по Америке, светя белыми манжетами рубашек, а две девушки, которых Паша заметил чуть раньше, стояли отдельно.

Неужто чары Никольского на них не действовали?

– Скажите, у вас хватает времени на личную жизнь?

– Я содержу кота, или вы о другом спрашивали? – где-то там купался в лучах обожания Никольский.

– Я о другом спрашивала.

«Да к черту», – поднялся Паша, по дороге к дверям взял еще бокал, выпил его, едва не подавившись, и оставил на столе. В коридоре он остановился, раздумывая, как скоротать время с пользой, наслаждаясь тем, что массивные двери отрезали его от веселых голосов, звона стекла и смеха с узнаваемыми нотками флирта.

Паша пошел по коридору с серыми панелями, без цели и направления.

Внутренний голос нашептывал ему прямо в уши, что Никольский скорее возьмет с собой в Нью-Йорк симпатичную девицу, чем тихого парня. Особенно если девица раздвинет перед ним ноги.

– Я бы сам так сделал, – сказал он своему отражению на матовой плитке. – Хренов пидор, вот ты кто.

Неторопливо спустившись на один пролет, Павел свернул направо и оказался перед дверями с фигурками, обозначающими женщину и мужчину. Значит, правильно запомнил, расположение туалетных комнат на буклете, выданном на входе.

Он совершенно расслабленно (в кои-то веки в этот день) нажал на ручку, осознавая, что в уборной его точно не поджидали приключения.

– Сколько можно повторять, туалет для мужчин, не для жен…

Около зеркал стоял Женя, мыл руки. Увидев Пашу в отражении над раковиной, он смягчился.

– Прошу прощения, – на лице Никольского появилась улыбка, которую Паша так часто видел на мониторе своего компьютера. – За последние пять минут сюда уже три раза заходили девушки. Я даже начал сомневаться, что мои коллеги провели жесткий отбор на стажировку, раз к нам в компанию попало столько людей, неспособных выбрать правильную дверь из двух вариантов.

– О, – выдал Паша.

Его мозг включил тревогу и отказывался работать.

– Ты же наш стажер, верно?

Паша кивнул.

Он бы с радостью ушел отсюда прямо сейчас. Но чтобы совсем идиотом не выглядеть, решился придерживаться версии, что он не от нечего делать зашел в туалет. Женя тем временем нажал на кран и оторвал от рулона несколько бумажных полотенец. В его движениях Паша видел охотника, человека иного уровня амбиций.

– Я думаю, те девушки могут различить двери, – прочистил горло Паша. – На вас поглазеть хотели.

Никольский оглянулся с ехидной ухмылкой, как бы говоря: «по-твоему, я тупой и сам до этого не додумался?» Хотя, может быть, ему польстило, что кто-то озвучил очевидное.

Никольский нуждался в подтверждении статуса? Вряд ли.

– А ты? – внезапно спросил Женя.

И по телу Паши прокатился шар неловкости. Черт возьми.

Нет, он пришел не за этим и не знал, что Женя тоже внутри.

Другое дело, что Павел любовался Никольским задолго до знакомства, часами просматривал видео его интервью или короткие врезки с выступлениями перед или после слушаний в суде. И утешало его в эти минуты только то, что он все же был не таким помешанным на Жене, как люди, собиравшие эти нарезки и монтировавшие их в клипы.

– Я по естественным причинам.

– Хм, – выбросив скомканные полотенца в урну, Женя подошел к нему на вытянутую руку. – А что может быть естественнее сексуального притяжения между молодыми людьми, парнями и девушками?

– Не знаю.

– Или между девушками. Или между парнями. Какой тебе вариант по душе?

– Знаете, я в кабинку пойду, – попятился Паша, но Никольский схватил его за руку, прямо за запястье, которое выдавало его с потрохами сумасшедшим пульсом. – Что вы…

– Мой голос был решающим, чтобы взять тебя на стажировку, Павел Ярославович Елагин. Ты знал об этом?

– Вы и сами понимаете, что нет.

– Твои чувства по этому поводу?

– Вы профессионал и отобрали лучшего.

Отпустив его, Женя прикусил губу.

А потом, даже не ответив, развернулся на пятках и хлопнул дверью, оставляя Пашу один на один со смесью ужаса и эйфории. Что это только что было? Что-то точно было! Ого что было, если анализировать. Женя Никольский проголосовал за него? И устроил маленькое представление здесь, в туалете, сделав вид, что даже стажера в нем не признал, чтобы спустя десять секунд назвать полным именем?

Как интересно разворачивались события!

Глава 3

Условия конкурса оказались невероятно простыми: показать себя круче остальных за месяц.

В «Алмаксе» каждому новичку выделили своего персонального «менеджера», которым стал один из работников юридической фирмы. Паша достался Никольскому, точнее, Никольский достался Паше. И это был самый быстрый в истории способ заставить остальных девятнадцать человек его возненавидеть.

Идя к Никольскому, Паша готов был поклясться, что позади его хором послали на три буквы, а кто-то даже зашипел как разъяренная змея. Сделав вид, что безумно горд собой, Павел встал рядом с Никольским и с энтузиазмом ответил на рукопожатие.

Со стороны все, конечно, выглядело так.

В душе Паша переживал фейерверк других чувств. Стоя рядом с Никольским, он вдыхал аромат его парфюма и чувствовал прохладную ладонь, которая интимно легла ему в руку, чуть тронув за запястье… Это все было чем-то новым и безумно захватывающим для Паши.

Когда Женя улыбнулся ему и подмигнул, словно равному себе, Паша не удержался и ответил тем же.

Он развернулся к ребятам, желающим его убить, с самодовольной ухмылкой победителя. Все они грезили работать рука об руку с Никольским, некоторые даже кофе ему носили, чтобы выделиться, запомниться. И это только то, что Павел видел. Он подозревал, что за закрытыми дверями ему поступали более пикантные предложения, например, денежные или сексуальные. Однако Женя, видимо, отверг их, он предпочел Павла Елагина, хотя тот ничего толком не предпринял ради козырного местечка. И узнай они все, что Женя выбрал его – уже два раза, – наверное, сошли бы с ума от приступа зависти.

Вслед за церемонией распределения, последовало и первое задание.

Никольский отвел его в сторону и заявил, что им определенно стоит узнать друг друга, прежде чем начинать активно трудиться.

Гипнотизируя чужие глаза, Паша в них тонул.

– Узнать? – тупо переспросил он моргая.

– Да. Мы же целый месяц работать будем вместе. Ужин в ресторане или поездка в парк аттракционов?

– Парк.

– Хорошо. Я позвоню, Елагин, – хлопнул его по плечу Женя и пошел к остальным модельной походкой.

Убедившись, что Никольский в его сторону не смотрел, Паша проскочил в коридор и там, по уже знакомому маршруту, спустился в уборную. Смех да и только, он уже второй раз шел сюда, чтобы нервы успокоить. А где еще остаться наедине, чтобы хотя бы немного переварить то, что происходило с ним сегодня?!

В «Алмаксе» он всего за день впечатлений набрался на год вперед.

И Женя… Во всем был виноват именно он. Ему так понравилось его эссе о проблемных местах и неточностях современного Уголовного кодекса Российской Федерации?

Может быть, в самых смелых мечтах Паша и надеялся, что завоюет его уважение своим, с позволения сказать, профессионализмом, но…

Умывшись прохладной водой, Павел посмотрел в зеркало.

Женя, мать его, Никольский собирался сводить его в парк аттракционов. И если это то, во что превращалась его жизнь, что ж, придется привыкать к неожиданностям, вроде этой.

Глава 4

– Прямо взял и позвал тебя в парк аттракционов? – переспросила Лера, посасывая через трубочку коктейль.

Павел сидел рядом и на еду не смотрел. На вчерашнем фуршете в фирме он выпил столько алкоголя, что утром проснулся от ощущения, что его переехал грузовик с кирпичами.

Упоминание Никольского все же вынудило Пашу улыбнуться.

– Ну, был выбор еще пойти в ресторан.

– И почему ты не выбрал ресторан? – округлила глаза Лера.

– Формальное общение в ресторане и неформальный поход в парк аттракционов, – он показательно задумался. – Второе звучит круче.

– Может, ты и прав, но это как-то необычно.

– Перестань, я уверен, что Женя не маньяк и не топит котят.

– Я о другом.

– О чем?

Лера так и не призналась, тут же переключилась на обсуждение его шансов поехать в Нью-Йорк.

«Ты представляешь, как там было бы круто?» –  хлопнула она в ладони.

Нет, конечно, Павел не думал о Нью-Йорке. Он, фигурально выражаясь, бил себя по рукам, едва мысли сворачивали в эту сторону. То, что он на каком-то извращенном особом счету у Никольского, ничего не значило и не влияло на его шансы поехать. Да и Женя оставался до чертиков непредсказуемым. Паша не понимал, чего от него реально ожидал этот вундеркинд от мира юриспруденции.

В конце концов, Паша уже высказал мнение об Уголовном кодексе.

– Ты знал, что Никольский раньше не участвовал в программе «Алмакса» со стажерами? – спросила Лера, развернув к Павлу экран планшета.

Она копалась в нем добрых пять минут, пока Паша пил кофе, размышляя, что принесет ему второй день в юридической фирме.

– Нет, не знал.

– Никольский берет тебя в программу, берет под свое крылышко и для этого сдвигает в графике дела. Ха!

– Я думаю, все было не так.

– А мне кажется, именно так.

– Закрыли тему, ОК? – вернулся Паша к разглядыванию своей чашки.

Эти разговорчики все больше напоминали ему то, как они с сестрой подтрунивали друг над другом в детстве. Инициатором выступала Лера, всегда она, а роль «зазнобы» Паши доставалась совершенно рандомным девицам, с которыми он в присутствии сестры разве что поздоровался. И приходилось ему отвечать, уводить любопытную сестричку прочь от скользкой темы и вопросов, где он прятал порнографические журналы, которыми даже не интересовался.

Потом он признался, что западал на парней, а Лера ответила, чтобы не вздумал уводить ее бойфрендов.

Лучший каминг-аут в истории.

– Ну, когда там свидание в парке? – вернулась она к своей любимой сегодня теме, выйдя из кафе.

Мороз был всего минус два, но ветер – ледяным, Паша промолчал и закутался в шарф. Город превратился в комок серости в ожидании весны, избавившись от декораций праздника.

– Ну?

Схватив чужую руку в перчатке, Лера поторопила его.

– Он сказал, что позвонит. И все.

– Надеюсь, он позвонит, когда я буду рядом.

– Надеюсь, что нет, – возразил ей Паша и толкнул в бок.

Он любил сестру, но охранял свою невлюбленность в Женю Никольского, будто сторожевой пес. Не мог он позволить ей узнать, что влюбился в этого красавчика, как и тысячи других. Не мог. Пусть лучше думает, что Паша выше этого, пока он продолжит оберегать паролем свой гигабайт снимков Никольского.

Потому что он уже влип, по самое не хочу влип.

И представлял, как будет гулять по парку аттракционов с Женей Никольским. Говорить о чем-то, может быть, даже смеяться. Сядет в американские горки, поднимется на колесо обозрения… Стоп.

Пусть мечты, делающие жизнь сложнее, остаются мечтами.

Успокоив себя, он до конца прогулки болтал с сестрой о последней прочитанной ею книге («‎Особенная форма жестокости»), вставляя ремарки о поступках героев, неспособных держать себя в руках.

Глава 5

Дня не прошло, как Пашины грезы об избранности разбились на куски.

В их общем чате, а для стажеров создали чат в мессенджере, какая-то Катя Охрицкая написала, что менеджер буквально огорошила ее предложением пойти пообедать вместе завтра в полдень. Тут же посыпались и другие сообщения, каждый рассказывал, какое место его наставник выбрал для знакомства.

Паша тактично промолчал, даже словом не обмолвился, что собирался пойти с Никольским в парк.

Да это даже звучало странно!

Постепенно он пришел к выводу, что надо было соглашаться на ресторан, где они бы цивилизованно побеседовали за ужином. А так… На дворе зима, вспомнил Паша, все уличные парки закрыты до наступления тепла, а в крытых – детские аттракционы, и куда же обирался вести его Никольский?

Но даже поняв, что Женя действовал по регламенту, утвержденному в компании, Паша так и не вытолкал из своей головы предвкушение и душевный подъем, бежавший по венам. Он хотя бы побудет с Никольским вдалеке от людей, не скрывавших, как они от него фанатели, и как много могли предложить.

За сорок минут до часа Х, Паша надел джинсы и толстовку, а серое пальто выше колен положил на кровать.

Он собирался на будничную встречу с наставником, никакой романтики, ничего предосудительного, так он и сказал Лере, бегавшей вокруг, как мартышка в брачный период.

Сестра не сдавалась, Паша на стенку лез от ее проницательности.

– Он тебя выделил, сразу два раза выделил среди всех стажеров, что ты об этом думаешь, а? А? Скажи.

– Ничего, отстань. Так бывает с теми, кто прекрасно знает право.

– О, думаешь, это все твой мегамозг?

– Отстань, пожалуйста.

Еще меньше душевного равновесия у Паши осталось, едва он вышел из дома и заметил кроваво-красный БМВ во дворе. Никольский открыл дверцу и в ожидании своего ученика положил локти на крышу автомобиля. Он встретил Пашу ухмылкой на миллион и мотнул головой вниз, жестом предлагая усесться.

Так Павел и сделал.

Осторожно прикрыв дверцу, пристегнув ремень, целомудренно обосновав ладони на коленях, он повернулся к Жене.

– Нравится? – спросил тот, подразумевая авто.

– Нравится, – кивнул Паша, подразумевая Никольского.

Тот казался совсем другим без официальных шмоток, будто был ровесником самого Павла. Обычным парнем в однотонной фиолетовой футболке, укороченной спортивной куртке и широких джинсах, подчеркивающих его хрупкую фигуру.

– Поехали.

Переключив коробку передач, Женя стартовал.

У Паши даже дух перехватило.

До этого он не катался на таких крутых тачках, зато Женя, как писали в СМИ, частенько гонял по Москве, не нарушая правил, конечно, но и не становясь совсем паинькой. Поглядывая на его идеальный профиль, Паша признавал, что Жене многое прощали. Потому что он был молодым, всего двадцать девять лет. Ну и имел уникальные способности. Не проиграл еще ни одного дела, выступая против настоящих акул юриспруденции, отдавших этой профессии лет двадцать, а то и тридцать, а потом, видимо, садился в кровавый БМВ и жал на педаль газа в свое удовольствие.

– Куда мы направляемся? – уточнил Павел.

Женя приподнял подбородок.

– В одно крутое место, доверься мне, ладно?

Таким местом оказался огромный развлекательный комплекс для детей «Остров мечты». Для детей.

Женя, что, таким образом, на что-то намекал?

Оставив машину на парковке, он повел Пашу внутрь, быстро сориентировался, и вложил билет ему в ладонь.

Три вещи поразили Пашу до глубины души внутри комплекса – исполинские декорации, площадь, ну и то, что все здесь выглядело до жути мультяшным. Он не представлял, чем тут будут себя занимать люди их возраста, тем более адвокаты.

Никольский заминку не заметил, почти больно хлопнул его по спине со словами: «Погнали развлекаться».

– И часто вы здесь бываете?

Повернувшись, Женя на секунду сузил глаза.

– Тебе что-то не нравится? Чувствуешь себя неловко?

– Нет.

– И хорошо. Открывай для себя новые горизонты, Елагин, даже если эти горизонты не кажутся тебе перспективными.

– Ладно, ладно.

– Не хочешь мне кое-что о себе рассказать? – сменил тему Женя.

Как будто знал о его чувствах.

Нет, не мог он об этом спрашивать, Паша ведь не пускал на него слюнки публично. А если у Жени был частный детектив и он пробивал их компьютеры, как в сериале  «‎Как избежать наказание за убийство»‎ делали помощники Аннализ Китинг? Или у него паранойя.

Аппетит у Павла пропал мгновенно, хотя они как раз подошли к небольшому фургончику, оформленному в стиле Русалочки, а Женя достал кошелек, чтобы купить им – боже, серьезно? – сладкую вату.

– Знаешь, чем ты отличаешься от остальных?

Паша помотал головой.

– Например, уровнем обучения, – сказал Никольский. – У них у всех красные дипломы МГУ, как на подбор.

– А у меня нет, – подхватил Паша. – Спасибо, – добавил он, взяв у Жени из рук свою порцию ваты в стакане.

Он заметил, что себе Женя сладкое не купил.

– У тебя, что, не было амбиций отличника? Эти церемонии, гордость факультета, будущее юриспруденции.

– Не всегда находил общий язык с преподавателями.

– Ага, особенно на втором курсе, – пошел вперед Никольский, потому не заметил, как Паша прирос к месту.

Его будто ударили по лицу. Больно зарядили, дезориентировав ехидным намеком. Ну и что, что он соврал Жене об истинной причине его плохих отметок? Они же не были друзьями, всего лишь учителем и учеником, которые несчастных три дня назад познакомились. И Паша не собирался сразу же делиться слезливыми историями о своей семье и матери.

– Если я вас не устраиваю, почему вы выбрали меня?! – вспыхнул он.

Женя, как раз поднявший левую ногу, резко остановился.

Сразу же пожалев о своем выпаде, Паша чертыхнулся. Ему оставалось только наблюдать за тем, что последует дальше.

Как Никольский отреагирует, что ответит.

Взглянув на раздосадованного Павла, Женя поманил его пальцем.

Глава 6

Почему вы выбрали меня?

Задолго до того, как Павел озвучил этот вопрос, тот звучал у него в мыслях, так и иначе.

Он спрашивал у себя одно и то же, пытаясь докопаться до истины. Но без особого результата, если честно. Сколько угодно строя гипотезы, почему Женя вел себя именно так, Паша не приблизился к реальной разгадке. Может быть, Никольский и не был гением, однако мыслил он нестандартно и умел удивлять, а Пашу почти профессионально ставил в неловкое положение раз за разом.

То казался милым, то бил по больному месту.

Чем больше Паша с ним общался, тем чаще вспоминал интервью некоторых его клиентов. Как они характеризовали Никольского на публике? Называли спасителем, а порой и робко заявляли, что у него отсутствовали сердце и совесть. Наверное, Паша бы тоже написал такое в анонимном бложике, если бы его прямо сейчас оставили в покое, потому что нельзя вести человека в долбанный Диснейленд на минималках и унижать там за отсутствие красного диплома.

– Почему вы выбрали меня? – повторил Паша, подойдя ближе.

Женя скрестил руки на груди, опираясь на одну ногу, а вторую грациозно поставив на носок.

– Ты уверен, что хочешь это знать?

– Я же спрашиваю, – выпятил подбородок Павел.

Сладкая ложь – не его формат.

Если за действиями Никольского скрывались подковерные интриги или он вообще случайно ткнул пальцем в имя Паши, тот хотел знать это точно.

Долой иллюзии, приятные в том числе.

– И даже если я отвечу только на один твой вопрос честно? Подумай, всего один вопрос, честный ответ.

Паша стоял, как рыба, выброшенная на берег, будто перед ним не человек оказался, а какой-то инопланетянин с совершенно извращенной логикой. Или полным ее отсутствием. Игру, в которую играл Никольский, он не понимал, и не собирался в ней участвовать. Мало ли, какие он по ходу дела придумает правила.

И хотя в мозгу у Павла на секунду вспыхнула дурацкая идея спросить, например: «вы бы могли влюбиться в такого, как я?» или «между нами что-то может быть в будущем?», он сразу же отбросил ее в сторону, поразившись своей секундной наивности.

Посмотрев в лицо Жене, который был с ним одного роста, подтвердил:

– Ответьте, почему вы выбрали меня, – делая акцент на каждом слове.

Женя вздохнул, он выглядел как человек, ожидавший, что Павел выберет что-то другое.

Опустив голову, взяв его за плечи, Никольский склонился, почти коснулся носом щеки Паши. Тот даже вздрогнул, осознав, что боялся и так же желал, чтобы вопреки всякому здравому смыслу Женя поцеловал его.

– Ладно, как скажешь, – начал тот легкомысленным тоном. – Я обратил на тебя внимание, ведь ты был единственным из толпы стажеров, кто не пытался понравиться нам, мне, – самодовольно хмыкнул Женя. – Я размышлял… Интересно, он так сильно верит в себя? Или считает, что без проблем обойдет конкурентов? И потом я понял, что это чертовски умно. Я бы тоже так сделал, выделиться на фоне всех остальных, ведя себя абсолютно иначе. Возможно, в тебе даже что-то есть, Павел Елагин.

И мгновение их зрительного контакта не оборвалось.

Женя так ничего и не добавил, но рассматривал его, вгоняя в неловкость; а Паша застрял где-то между самодовольным «я рад, что вы оценили мой маневр по достоинству» и правдивым: «да на самом деле я дико боялся даже подойти к вам». Всю жизнь он балансировал между этим, с одной стороны, была его полная неспособность заводить знакомства, как говорили, а с другой – уверенность, что он имел все предпосылки стать крутым юристом или адвокатом.

Отстранившись, Женя скривился.

– Теперь я вижу, что ты, пожалуй, такая же посредственность, как и все остальные, – поджал он губы.

– Нет.

– Что, нет? – уточнил.

– Я не посредственность.

– Правда?

– Увидите, – перешел в наступление Паша.

– Ты лучше их всех?

– В сто раз! – выкрикнул он, дав выход эмоциям, о которых и сам не догадывался. И застыл. Оглянувшись, все еще тяжело дыша, Паша увидел, как бежавшие в разные стороны люди, семьи с детьми и подростки, пялились на него в упор. – Четрт, извините, – опустил он голову вниз, надеясь, что Никольский просто забьет.

Тот легонько коснулся его подбородка, заставляя посмотреть на себя.

– Вот эта страсть и поможет тебя стать хорошим адвокатом. Почаще используй ее, послушным мальчиком и дома успеешь побыть, Павел.

Глава 7

Если бы Женя знал о Павле чуточку больше, не назвал бы его «послушным мальчиком».

Еще каких-то три года назад Павел был парнем, курившим на кладбище и прокалывающим шины случайным автомобилям ради прикола. Он бы и рад сказать, что всему виной была плохая компания или его желание забыться и не думать, что где-то там боролась с раком мама.

Причины имели второстепенное значение.

Многие Пашу жалели, говорили, что он еще довольно неплохо себя показал, оставшись фактически главой семейства на несколько месяцев.

Но ничего достойного в своем поведении сам Павел не находил.

У него на попечительстве оказалась младшая сестра, пока отец зарабатывал на операцию маме в Европе, а он ходил по тонкому льду мелкого хулиганства и первых подростковых уголовных статей.

Паша вредил людям и не понес за это наказание лишь из-за счастливого стечения обстоятельств.

Он мог бы признаться, взять и сказать в лицо, что в темные времена Женя Никольский разбудил в нем что-то хорошее своим примером. Читая о нем, о его феерических победах, Павел и сам наполнялся верой, что для него еще не все было потеряно.

Не окончательно.

У странных людей появлялись странные кумиры.

– Думаю, с меня хватит, – Паша положил билет в карман, выбирая молчание. – Спасибо за вечер.

Никольский пошел с ним наравне.

– Ты не можешь вот так уйти.

– Почему? Ах да, как же я забыл, – сделал Павел большие глаза, указав на Женю пальцем. – Вы Евгений Никольский, вас все хотят.

– Ну да, точно, – кивнул Женя. – Именно поэтому. Ты ведешь себя странно. Буквально разрываешь шаблон. Мне это не по душе.

Ускорив шаг, Павел не посмотрел на собеседника.

– Я живой человек и не обязан вести себя как «шаблон».

– Ладно. Тогда я должен проверить еще одну теорию.

Павел не обратил внимания на эти слова, он даже смирился за последние двадцать минут, что Женя расценивал его как объект для изучения. Ну и пусть. И хорошо! Пусть Никольский забивает себе голову, а он, Павел, пойдет домой и переживет этот день.

Так он и думал, а Женя схватил его под руку и резко свернул в небольшой коридор, заканчивающийся тупиком.

Павел и возмутиться не успел, как Женя втолкнул его в мужской туалет.

Его суетливые шаги гулко отбились от стен в пустом помещении, Женя вошел за ним следом, беззвучно. И на лице у него поселилась улыбочка, говорившая, что он-то и режиссировал эту ситуацию, знал, что будет дальше, пока Паша тревожно оглядывался.

Не представляя, во что его занесло.

– Я думаю, ты не совсем честен со мной, Елагин, – Женя прижал его к стене, оставив руку на груди.

– Что вы имеете в виду?

Игривость исчезла с лица Никольского, он остановился на грани, вынудив Павла задержать дыхание.

– Оттолкнешь меня? Не сможешь? Что сделаешь? – шептал Никольский.

Посмотрев на его губы, Павел неосознанно обвел языком свои.

Представлял ли он поцелуй с Никольским? Да ничего подобного. Паша вообще ни о чем не думал, тупо пялился на Женю перед собой и переживал разве что о том, что из кабинки внезапно кто-то покажется или в туалет войдет посетитель.

Женя взял его за запястье, обвел своими руками его пальцы, надавил на подушечки, очертил косточки. Каждую по очереди. Он делал это настолько сосредоточенно, точно, последовательно, будто кто-то невидимый давал ему указки, как измываться над Павлом.

Тот наблюдал за этим отстраненно, не решаясь ни прекратить, ни ответить чем-нибудь таким же интимным. Павел превратился в статиста, но одно он все же сделал. И зря.

Женя сам положил руки Павла себе на бедра, подался вперед и замер.

Паша впервые почувствовал его аромат у самой поверхности кожи. Клубника? Откуда там, черт возьми, клубника? Что-то тропическое. Немного мускуса. Тем временем Женя схватил зубами его нижнюю губу, немного оттянув, будто намекая позволить больше.

Получить чертов поцелуй.

Павел сдался, он потянулся, шире разомкнув губы…

Тут-то Женя и остановил его, возвращая между ними дистанцию. Его рука впилась Павлу в шею.

Магия испарилась.

– Что ж, понятно, – выдохнул он.

Запрокинув голову назад, Паша ударился об стену.

Спас его парень, открывший дверь позади. Хвала небесам! Отвлекшись на него, Женя отошел, поправил куртку и следом послал Паше самый унизительный воздушный поцелуй.

Глава 8

Павел злился.

Он злился в тот день, на следующий день, да и спустя неделю все еще шумно выдыхал и сжимал кулаки под столом, едва Никольский показывался где-то рядом. Сам Женя всем своим видом демонстрировал, что больше никакой особенной любви к Павлу не питал. Он, конечно, выполнял обязанности менеджера, однако свободное время предпочитал проводить с кем-то другим, а если Паша задавал ему вопросы, то отвечал настолько неторопливо, отвлекаясь на смартфон, что Паша терял ангельское терпение.

И снова злился.

Держа при себе оскорбления, которые мог бы (и с удовольствием) высказать Никольскому, Паша размышлял, как ему отомстить. Как отомстить человеку, от которого зависело его будущее и не остаться за бортом «Алмакс»? Тот еще вопросик.

Мама бы сказала ему забить, а Лера, заметив, каким расстроенным он пришел после той прогулки, посоветовала перестать видеть в Никольском кумира и использовать его для достижения цели.

– Умные вещи говоришь, – с едва заметной гордостью признался тогда Павел, потрепав ее по волосам.

Но так и не прислушался.

Не мог он простить произошедшего в ТЦ. И забыть не мог. И даже разложив на атомы поведение Никольского так, будто он был предметом его дипломной работы, Паша не переставал вспоминать одно и то же. Серию кадров, начинавшуюся с того, как Никольский толкнул его к стене, и заканчивающуюся их почти поцелуем.

«Почти», – в которое Паша поверил.

Он понял, какую теорию Женя задумал проверить в туалете.

Показная безразличность Паши настолько Никольского задела, что он начал искать ей какое-то логичное объяснение, по его же словам.

Проблемы мажоров и нарциссов XXI века, видимо.

Представив себе Женю, потирающим подбородок, и с немым вопросом «ну почему же этот парень не обожает меня как все?», Паша даже фыркнул. Правда, потом Женя его раскусил, уж как ему было не смешно в тот момент, обычными словами не передать.

Показательное выступление в уборной Женя затеял, чтобы вынудить Пашу сделать первый шаг, ответить.

Что ж, Павел так и сделал. И с тех пор Женя его не замечал.

С тех пор Павел не прекращал думать о мести.

Удобный момент ему подвернулся буквально неделю спустя. Менеджеры сообщили им, собрав всех в том самом зале, где про Нью-Йорк ранее рассказал Никольский, что каждый сможет пообщаться тет-а-тет со случайным клиентом своего наставника целых пять минут.

– Зачем? – спросила блондинка, покусывая ручку.

Отвечать ей взялся Никольский:

– Это ваше первое задание на сообразительность, – поднялся Женя на ноги, расправив ладонями брюки. – Пять минут с клиентом, чтобы убедить его нанять вас, а не вашего наставника. Посмотрим, насколько вы хороши в экспресс-рекламе.

– Что? – переспросила блондинка.

– Какие правила? – Павел смотрел мимо Никольского.

Он, наверное, впервые публично открыл рот, и почувствовал затылком, как на него уставились остальные.

– В этом и суть, никаких правил.

– Ну, кроме физического насилия, разумеется, – поспешно добавил мужчина, стоявший рядом.

Никольский повел его в кабинет, по дороге рассказывая, что за клиент к ним пожаловал. Женщину звали Елена Викторовна Соколова, к Жене она пришла, чтобы засадить за решетку человека, виновного в гибели ее дочери, ну, и получить денежную компенсацию от виновного.

– Речь идет о дорожном происшествии, ребенка спасти не удалось, а водитель утверждает, что авто использовали без его разрешения, – взявшись за ручку дверей, Женя так их и не открыл. – М-м-м, что еще? А, виновный сбежал с места происшествия. Готов?

– И это так вы вводите меня в курс дела?

Никольский склонил голову вправо, Павел уже привык, что он делал так, не понимая, в чем на хрен проблема.

– Дорогой мой, Павел Елагин, иногда знакомиться с делом приходится и за минуту. Пошел, – открыл он дверь в кабинет и взял Павла за плечи, протолкнув внутрь. – Елена, это мой помощник, я вам рассказывал, хочет с вами поговорить, – обратился он к женщине, зажимавшей носовой платочек между пальцами.

Павел кивнул ей и уселся напротив за столиком.

Комната была небольшой и светлой, одну стену занимал шкафчик, как в библиотеке, напротив – окно.

Повернувшись к клиентке, Паша не сразу сумел подобрать подходящие слова, но все-таки начал, помня, что ему дали всего пять минут.

– Здравствуйте, меня зовут Павел.

Он говорил, повторял и переубеждал, четко излагал факты, выдуманные секунду назад, испытывая злобное удовлетворение при мысли, что Женя мог слышать его за дверью. Хотя его царское величество не опустилось бы до подслушивания. И к лучшему, наверное. Пусть гадает, что же такого Павел этой женщине сказал.

– Вы серьезно? – спросила Елена на третьей минуте. – Как мне это понимать? Вы пришли сюда…

Паша пожал плечами, разыгрывая представление дальше.

– Если вы спросите у Никольского, он вам врать не станет.

Но она, конечно же, не спросит.

– И что вы мне предлагаете? – дрогнувшим голосом поинтересовалась Елена.

– Наймите другого адвоката, не Никольского.

Она не спросит, а с минимумом объяснений откажется от самого востребованного адвоката Москвы. Потому что так работали эмоции, они не требовали мотивации, мотивов и логики. И если так Павел не докажет Никольскому, что достоин большего, чем эксперименты в туалете, пожалуй, не докажет уже никак и никогда…

Спустя пять минут Женя открыл дверь и попросил его выйти, а Павел не отказал себе в удовольствии улыбнуться. Он сверкнул зубами, глядя прямо в глаза Никольского, насладился моментом триумфа, падающей звездой победы, но потом… Сделав несколько шагов, Паша оглянулся, осознавая, что конкретно он наделал. Чертова адвокатская этика… Порой в своей жизни он совершал что-нибудь неправильное, о чем жалел примерно через 30 секунд. И этот поступок точно был таким.

Глава 9

После того как все стажеры поговорили с клиентами, их отправили в конференц-зал ждать.

Паша ни с кем не собирался беседовать и был даже рад, что его обходили стороной. За полторы недели в «Алмаксе» его уже прозвали «одиночкой», что полностью соответствовало действительности. Ни с кем Павел так и не подружился. Даже не пытался подружиться, ибо социальные контакты ему давались с трудом, а поддерживать их он и вовсе не умел: едва отпадала надобность с кем-то взаимодействовать, так удалял номер бывшего друга, подозревая, что и тот уже сделал то же самое.

Комфортно он чувствовал себя лишь с сестрой, братьями по несчастью, с которыми вместе прокалывал шины на улице и… С Никольским, пожалуй, в те мгновения, когда он не вел себя как последний засранец и улыбался ему.

– У нас есть победитель, – вошел мужчина со светлыми волосами и встал в центр комнаты.

Вроде бы его звали Андреем.

– Подойдите поближе.

Вместе с остальными Паша поднялся с дивана, стажеры образовали круг, в середине которого остались Андрей и Никольский. С последним Павел несколько раз пересекся взглядами и понял, что тому, скорее всего, не понравилось произошедшее. Но если он так реагировал, означало ли это, что клиентка отказалась от его услуг после пятиминутной беседы?!

– Знаете, мы уже три года проводим месячное обучение выпускников юридических факультетов, чтобы выбрать себе сотрудников в штат, – обратился к ним Андрей. – И ни разу на моей памяти никто из стажеров не добивался того, чтобы человек, с которым он переговорил, отказался от услуг профессионального адвоката. Ни разу, – он рассмеялся, почти кокетливо. – Сразу предупрежу, что говорили вы сегодня со специально отобранными актерами. Разумеется, мы не стали бы заставлять проходить через такие моменты людей, обратившимся к нам за помощью.

Сцепив пальцы, Паша неосознанно подался чуть вперед.

– Но важно другое. Актеры получили четкие указания, не притворяться, принимая решение, а просто сказать правду – убедил их стажер или нет. И впервые за три года, как я уже сказал, одному из вас это удалось. Паша Елагин, я поздравляю! – Андрей несколько раз хлопнул в ладони, а подойдя к нему, даже обнял.

На Пашу обрушился терпкий аромат его парфюма, а руки Андрея показались ему горячими.

– Как ты это сделал? – спросил кто-то позади.

– Не думаю, что господин Елагин должен отвечать на такие вопросы, – опередил Пашу Андрей. Почти за руку он вывел его в центр комнаты, ладонь оставил на правом плече. – Повторюсь, мы специально не ограничивали вас в методах и способах. Конечно, если бы речь шла о реальных клиентах, то… Разговор был другим. Но мы хотели проверить, как у вас работает смекалка. И все.

– И что это значит? Вы берете его на работу?

Паша с огромными усилиями удержал улыбку во рту, он заставлял себя смотреть перед собой, а не на Женю.

– Паша Елагин пока ближе вас всех к поездке в Нью-Йорк и трудоустройству в нашей фирме, – заметил Андрей. – Вы все должны мечтать его уничтожить, – тихо добавил он. – А теперь за работу. За работу, друзья, у каждого из вас на столе уже лежит новое задание. Не такое интересное, но тоже важное. Бегом, ребята!

Наконец, недружелюбные лица перестали напрягать Пашу, стажеры оставили его с Андреем и Никольским. Оба профессионалы, и одни из самых молодых работников в штате. Только в отличие от Никольского, Андрей уголовными делами не занимался, а со стажерами общался без шлейфа превосходства. Этот обаятельный блондин был более подходящим объектом для поклонения, подумал Паша, разглядывая его, но сердце решило иначе, дурацкое сердце.

– Никольский, я завидую, ты не только крутой адвокат, еще и видишь юных дарований. Ты в курсе, что это Женька тебя выбрал для стажировки? – повернулся к нему Андрей.

У Павла было всего две секунды, чтобы решить, как ответить.

– Да, он упоминал об этом.

– Конечно. Ну, оставляю тебя с твоим наставником, так держать, Павел.

Дождавшись, пока Андрей выйдет, Паша выдохнул. Он выдохнул, наплевав, как это мог бы расценить Никольский. Что-то он был сегодня особенно молчаливым, довольно разгневанным, и едва ли способным на какую-то похвалу в адрес своего студента; а ведь все повернулось не так-то плохо! Клиенты оказались подставными, значит, Никольский ничего не терял, да и Андрей этот решил, что у Жени особенный дар, тот снова оказался в дамках!

– Я, наверное, тоже пойду, посмотрю, что там за задание, – потянулся ладонью к затылку Павел.

– Погоди, я…

И тут, так некстати, у Жени в кармане зазвенел телефон.

Паша даже вздрогнул от громкого звука.

Глава 10

После того дня Паша понемногу привыкал к своему статусу лидера.

Сложно было не заметить, как конкуренты мгновенно перевели его из разряда молчаливых неудачников в разряд опасных противников.

Теперь с ним здоровались первыми, то и дело уточняли, не захватить ли и ему что-нибудь вкусного в супермаркете, даже звали на вечеринку в бар (и тут Павел не сдержал «ого», ведь он понятия не имел, что все эти люди проводили вместе время не только в офисе, но и за его пределами). Но даже приступы лицемерного внимания со стороны этих мажоров не изменили отношения Павла к тусовкам и неформальному общению.

Он продолжал быть собой, выполнять задания и изредка поглядывать на своего наставника Никольского.

Так прошла неделя.

Еще одна неделя в статусе главного претендента на победу.

Еще одна неделя без Жени и даже его язвительных комментариев.

Все, что он получил, фразу: «Ты же у нас такой профессионал, неужели сам не справишься?» в ответ на просьбу помочь с сортировкой документов, которую на него повесили. И поэтому Паша совсем не ожидал, что у них с Женей будет это.

Свидание на кухне, как он позже называл его про себя.

Случилось все в пятницу: Андрей громогласно объявил, что все стажеры должны остаться минут на тридцать и вместе с ними перекусить. Он тут же принялся раскладывать горячие пиццы в картонных упаковках на столы стажерам (откуда-то, как по волшебству, появились бутылки вина), параллельно с этим рассказывая, что теперь у них будет настоящий медальный зачет успехов.

– Как у спортсменов, круто, правда? – Андрей первым взял кусок пиццы в руки, призывая других не тормозить. – Повесим доску вон там и будем считать ваши очки для дополнительной мотивации.

Паша стал звездой программы.

Андрей расхваливал его так, будто решение о Нью-Йорке уже принято, а сам Павел от такого внимания немного терялся. Он бы хотел, чтобы его, мать твою, наставник, хотя бы долбанное словечко хорошее сказал на этом празднике тщеславия. Но нет, Женя Никольский цедил коктейль, даже не смотря в его сторону, из-за чего настроение падало и у самого Павла. Неужели они и в США будут так общаться? Неужели он потерял шанс стать кем-то интересным для Жени? И если да, то когда и из-за чего?!

– Паша, будь добр, принеси нам еще парочку стаканов, они на кухне в полке… – снова опустилась рука Андрея на его плечо.

Спохватившись, Паша кивнул, хотя как раз собирался сесть в кресло.

Он пошел к дверям, заметив, что Женя исчез. Ну да, с чего ему тратить время на праздник в честь стажера?

Идя по коридору, Паша подумал, как бы выглядел его идеальный вечер в «Алмаксе». Хватило бы простого человеческого общения с Никольским, без прикосновений и флирта. Однако, видимо, он охотнее впускал к себе в штаны, чем в душу, а Павлу хотелось бы узнать его прежде всего, как человека. Сесть с ним и о жизни поговорить, мыслями поделиться, опыта набраться.

Порой Павел чувствовал себя странно, будто он уже познакомился с Никольским в процессе пристального наблюдения за его жизнью через сеть, поэтому его холодность ранила его сильнее, чем должна была.

Он потянул на себя двери и…

– Нам пора прекратить вот так встречаться, – сказал ему Никольский.

Кухня в «Алмаксе», к слову, представляла собой коморку, которую явно сделали из того куска помещения, что остался незанятым. Все ели в огромной столовой этажом ниже, а тут в основном продукты хранили и все те вещи, которые бы смотрелись недостаточно красиво внизу. И учитывая, что Павел вломился внутрь, сделав шаг, а Женя не успел выйти, они оказались буквально прижаты друг к другу. Не сговариваясь, они застыли, посмотрели в чужие глаза, никто не опустил и не отвел взгляд.

«До чего же он красивый», – пронеслось у Паши в голове.

Даже красивее, чем тогда, в ТЦ. Видимо, Женя под вечер устал притворяться, и казался немного больше собой, чем обычно.

– Привет, – сказал Павел.

– Привет, – бесцветно произнес Женя.

Он отступил в сторону, чтобы пройти в коморку, ровно в тот момент, когда и Женя предпринял попытку выйти. Они едва ли не столкнулись в этой темной тесноте, Паша ощутил, как его рука натолкнулась на грудь Жени, а Никольский тронул его за бедро.

– Черт, – несдержанно выдал Паша.

Благо тени скрывали, как покраснели его щеки.

– Полагаю, если мы будем действовать чуть более слаженно, я все-таки отсюда выйду, – сказал Женя и вручил ему банку с оливками, которую держал в руках. – Поздравляю с победой, Павел.

– Я еще не…

Но Женя уже хлопнул дверями.

Как и всегда.

«Что за привычка дурацкая?!» – возмущался про себя Павел, восстанавливая сбывшееся дыхание. И зачем ему эти оливки?! Поставив их на полку, он развернулся, не думая, что может за собой повлечь его выходка. Он собирался поговорить с Никольским на своих условиях и пусть только попробует его проигнорировать. Снова.

Глава 11

– Теперь что не так?

Выскочив в коридор, Павел схватился за стену, резко поворачивая к лифту. Никольский стоял около него, ритмично нажимая пальцем на кнопку, как делают, сгорая от нетерпения.

– Вы вообще в порядке? – спросил Павел неожиданно.

Как по щелчку пальца у него в мозгу сформировалась четкая картинка того, как настроение Жени постепенно ухудшалось всю неделю. Даже в те дни, когда они не пересекались, или же Павел наблюдал за Никольским издалека и украдкой, тот выглядел унылым, расстроенным, будто чем-то замороченным. Паша часто ловил его на жестах, которые выдавали внутреннее раздражение, то он по столешнице стучал, смотря в одну точку, как в трансе, то водил рукой по волосам, портя идеальную укладку…

Что-то в его жизни происходило.

И хотя Паша очень сомневался, что ему окажут честь и расскажут, он обеспокоенно всматривался в спину Никольского, как сделал бы друг.

Терроризировать кнопку тот прекратил.

Обернувшись, Женя проигнорировал приехавший лифт.

– Тебе какое дело? – сощурился он.

– Ну вы же знаете, какое, – сократив расстояние, Паша усмехнулся себе под нос, – вы же узнали мою «тайну», верно? Проверили гипотезу и поняли, что вы мне небезразличны. И знаете, – отвел он глаза в сторону, так до конца и не поняв, что в нем говорило, вино или усталость, – я так сильно боялся, что вы об этом узнаете, хотя что в этом такого? Да, вы мне нравитесь, – пожал он плечами. – И мне не все равно, в отличие от мажоров-лицемеров.

Закончив, Паша громко втянул воздух, не находя за что зацепиться, чтобы не смотреть на Женю. Тот молчал.

Он в последнее время часто был тихим.

И казался Павлу не менее мутным, чем отношения между ними.

Он бы с радостью вернулся на несколько недель назад, чтобы Женя снова над ним подшучивал, поджидая в мужском туалете, или же приглашал в парк, наполненный абсолютно детскими аттракционами.

Лишь бы не молчал, пытая пристальным взглядом.

– Я много о тебе знаю, ты прав, Павел Елагин, – наконец, кивнул тот. – Я знаю, что ты родился и вырос в Москве, твоя мама несколько лет назад победила рак шейки матки, а отец был на заработках в Европе. Сейчас твои родители в разводе. Живешь ты с мамой и сестрой, любишь мальчиков и маленького плюшевого олененка, которого тебе подарила мама в процессе ремиссии.

Вздохнув, Женя поправил ему пиджак рукой.

– Вы что провели расследование?

– Нет, почитал твои анкеты.

– Точно, – кивнул Павел.

Среди прочего их просили написать еще и личное эссе о сложном периоде в жизни и преодолевании трудностей. Как обычно бывало с такими эссе, Паша не представлял себе людей, которые будут читать его рассказ.

И уж тем более он не думал, что Никольский проявит к нему такое внимание.  С чего бы вдруг?

– И зачем вы прочли?

– Да так.

– Не думаю, что вы что-то делаете «да так», – усомнился Паша.

Женя облизал губы.

И потом схватил Павла за затылок и притянул для поцелуя.

Черт, тревога, для настоящего поцелуя.

Паша от неожиданности выдохнул весь воздух из легких, а вдохнул уже чужой, со вкусом банановой жвачки и невозможных, невероятных и неповторимых ощущений. Вцепившись Никольскому в пиджак, Павел старался устоять на ватных ногах, отдаваясь на милость мягким и сладким губам. И Никольский сам целовал его, сам целовал, словно ад напрочь замерз или случилась еще какая-то фантастическая вещь.

Он держал его за затылок, лаская волосы, а другой рукой гладил по подбородку, щекам, задевал ухо…

Павел напрочь позабыл, что они находились в офисе, но внезапный стук позади сразу же привел его в чувство. Точнее, даже не звук, а то, что за ним последовало: Никольский отстранился так быстро, будто перед ним ядовитый скорпион обнаружился. Он посмотрел на Павла, а тот ответил  вызывающе.

Женя тоже старался взять себя в руки после случившегося, он видел.

Поэтому когда Никольский наклонился к нему во второй раз, Павел неосознанно подался вперед.

Он совсем не ожидал, что вместо поцелуя ему скажут:

– Нам не стоит в дальнейшем общаться, и в Нью-Йорке тоже, – прошептал он и отстранился

– Что за… Никольский! – в сердцах вскрикнул Павел.

Но если бы тот остановился, оглянулся, удостоил его вниманием, аду бы точно пришел конец. Никольский же не думал об интересах других людей, только о собственных, разумеется. Объясняться с Павлом он не собирался, и тому оставалось только наблюдать за тем, как силуэт скрылся за поворотом на лестничный пролет. «Надо же, и лифтом не воспользовался», – подумал Павел.

Он съехал по стенке вниз, подумав, что его задолбали эти сраные эмоциональные качели.

С Никольским что-то происходило. Точно.

У Паши пока в голове не укладывалось, через что должен проходить человек, чтобы бросаться на других с поцелуями.

– Твою мать, – фыркнул он.

Глава 12

О поцелуе Паша не сказал ни одной живой душе.

Видимо, Женя обращался с ним настолько вольно именно по той причине, что стажеру Павлу Елагину никто бы не поверил. Поделись он с кем-то произошедшим, сразу бы присоединился к компании выдумщиков, которые нет-нет и писали истории о том, как провели вечер с Никольским, жаркую ночь, а наутро ушли с белой розой в руках.

Нет, Павел не собирался делиться с кем-то подробностями ЧП в коридоре.

Он решительно настроился выбросить Никольского из головы. Выбросить и все. С этими попытками понравиться ему, понять его, выяснить, чем же он так провинился, Паша до того заморочился, что даже свою поездку толком не планировал, а уехать на месяц в Нью-Йорк, до этого выезжая лишь к бабушке – то еще предприятие.

В выходные он целенаправленно избегал заходить в чат стажеров, вернувшись в свою жизнь, которая, возможно, и не была до чертиков интересной, как у Жени, но…

Но другой не завезли.

В субботу Павел составил список вещей для Нью-Йорка, а потом добрый час изучал правила перевозки багажа авиакомпаний, что и в каких количествах можно было взять в салон, а что – оставить в чемодане с багажом. Возможно, он бы и не проявил такого энтузиазма, будь с ним нормальный партнер, а не Женя Никольский, не желавший ему даже с элементарными вещами помогать.

– Сука, – вздохнул Павел, сидя на кровати перед ноутбуком.

Надо ж было ситуации сложиться таким причудливым образом. Будто Вселенная над ним насмехалась.

Он нуждался в работе в «Алмаксе», чтобы мама с сестрой позволили себе больше, со временем сменили квартирку на жилье поприличнее и поближе к центру, взяв ипотеку, чтобы… Короче говоря, Никольский сюда никак не вписывался, Паша вел себя как настоящий одержимый идиот, пытаясь заработать благосклонность такого непробиваемого человека.

Проще научить любить муравья, чем Женю…

Приехали.

Чем бы он ни занимался, все равно возвращался к Никольскому.

Паша не сказал бы, что его вообще часто целовали парни, не говоря уже о таких парнях. Может быть, он и зря старался выбросить его из головы, может быть, стоило, как мама говорила, принять эту ситуацию и решить, что он мог с ней сделать.

Уставившись в окно, он чертыхнулся.

Что тут сделаешь?

Женя приходил и уходил по своему желанию, то игнорировал Пашу целыми днями, то целовал его. И между этими двумя состояниями Никольского не было промежуточных этапов, будто у него переключатель сломался. Павел вздохнул и решил по-быстрому проверить его Instagram. «Я итак долго сдерживался, всю неделю не заглядывал», – сказал он себе.

Кликнув на профиль, Павел ощутил, как провалился куда-то в пустоту. За то время, пока он не сталкерил его страницу, Никольский загрузил около двадцати фотографий. И на всех он выглядел счастливым и самодовольным, как всегда.

Тут были и официальные фотографии в костюмах, и случайные селфи с офиса, и ни следа депрессии, которую Павел наблюдал вживую своими глазами.

– Вот же… – сцепил он зубы. – Либо у тебя раздвоение личности, либо брат-близнец, – сказал Паша монитору.

Вечером воскресенья Паша собрал своих домашних, чтобы поговорить, выяснить, как они будут общаться во время поездки. Лера, как обычно, излучала заразительный энтузиазм по любому вопросу. «Будем созваниваться каждый день», «Это всего один месяц, ничего не случится», «Наконец, у нас все наладится», – и так постоянно, на все у нее находились аргументы против переживаний Паши.

И он сдался. Вместе с мамой пошел на кухню, уселся на табуретку, поджав под себя одно колено в ожидании их подзабытой чайной церемонии с конфетами. Пока она заваривала чай, он просматривал ленту во «Вконтакте», а потом вернулся в общее меню и заметил, что за два дня у него накопилось целых 140 непрочитанных сообщений в «Телеграмме». Зайдя в чат, Паша тут же напоролся на новость, которая его не обрадовала.

Совсем не обрадовала.

«Я слышала разговор Андрея с кем-то по телефону, Никольского вообще на этой неделе не будет. Кажется, он заболел», – писала Иванченко, увлекшись грустными смайликами.

Глава 13

Материалы уголовного дела №1035046, УК РФ Статья 131  21.06.2009

Дневник потерпевшего

Он все еще заставляет меня писать дурацкий дневник.

Я занимаюсь самым бесполезным занятием на свете.

Выбора, конечно, у меня нет, каждое занятие мы начинаем с дневника, он берет его у меня, просматривает записи и говорит, что… Что-нибудь. Мне кажется, что дневник должен оставаться моей приватной территорией, но он считает, что без проверок я его заброшу. И правильно считает. Зато я могу писать о нем что-угодно, а ему приходится читать.

Он говорит, что я проецирую на него свою злость. Возможно.

Возможно, так и есть.

Если честно, я ничего, помимо злости, не чувствую. Иногда мне страшно, потому что вещи, которые имели значение, превратились в пустышки.

Прощай интерес к жизни!

Наверное, из-за этого я и оказался у психолога, ага.

Я уже месяц к нему хожу, но результатов никаких нет. Не знаю…

Это нормально или пора идти к другому человеку?

Сергей, наверное, неплохой специалист, но депрессия никуда не делась. Уж простите, что я настроен так скептически, часики же тикают.

Родители типа смирились, они сами договорились о домашнем обучении или чем-то подобном. Суть в том, что они платят университету деньги, а я сижу дома и занимаюсь своими проблемами. И все довольны.

Интересно, а диплом так получить можно?

Думаю, они не особенно переживают обо мне, скорее опасаются, что все закончится как в прошлый раз. Кстати, кажется, я ему еще об этом не рассказывал… А закончилось все тем, что меня обнаружили в мужском туалете в луже из своей рвоты. Ну, вот, я написал это, теперь на сеансе завтра Сергей будет устраивать мне допрос с пристрастием. Он думает, что я…

Как же он завернул?

А! Я целенаправленно занимаюсь разрушением своей личности. Какой извращенный психиатрический бред.

Я даже не знаю, как можно разрушать то, чего нет.

Меня нет. Я чувствую себя таким ничтожно незначительным, что я буквально вздрагиваю каждый раз, когда ко мне обращаются. Не знаю, что будет дальше? Не знаю, с чего все началось. Почему я не могу быть нормальным, как прежде?

Глава 14

В понедельник Андрей сообщил Павлу, что решение о Нью-Йорке уже принято.

Поздравил с победой, пожал руку и вручил список документов для оформления визы и стажировки.

Во вторник ему пришлось ехать фотографироваться.

В среду он закончил свое последнее дело перед отъездом, скопировал для Андрея бумаги, забрал какие-то улики у женщины по имени Татьяна в другом конце Москвы, даже составил письмецо для прокурора, в котором Андрей исправил двадцать два слова.

Занимался Паша довольно интересным процессом (россиянин собрался судиться с авиакомпанией из-за сорванного рейса и контракта), а Андрей даже голос на него не повышал, сущий ангелок, но настроение выше нуля все равно, хоть стреляйся, не поднималось.

Как бы он себя ни убеждал, что любил «Алмакс» и себя в «Алмакс», без Жени все выглядело назойливо блекло.

Да и объяснить, почему он не ходил на работу, никто не мог.

– Не переживай, он будет в строю до того, как вы отправитесь в Нью-Йорк, это точно, – сказал ему Андрей.

– Но что с ним?

Тот похлопал его по плечу и тут же отвлекся на смартфон.

Стажеры тоже ничего не знали, а социальные сети сам Никольский перестал обновлять позавчера.

«Он там хоть живой?» – сокрушался Паша, собирая свои вещи в рюкзак, пока в мозгу у него созревала одна из идей, о которых говорили – «это катастрофа». Но почему бы и нет?

Две недели назад Паша вздохнуть нормально боялся в присутствии Никольского, переживая, что чем-то испортит их отношения, разочарует величайшего адвоката России или испортит о себе мнение. Но теперь… Теперь уже нет. Он решил хоть разок подумать о себе, о своем беспокойстве, которое уже проедало мозг. Раз уж Паша неспособен сосредоточиться на работе из-за Никольского, придется выяснить, куда тот запропастился.

Решившись набрать ему на мобильный, Паша приказал себе покорно ждать щелчка в трубке, не сбрасывать вызов, хотя его путешествие за пределы зоны комфорта еще никогда не было столь масштабным и провокационным.

Трубку никто не взял ни в первый, ни в десятый раз, и тогда Павел подумал, а не наведаться ли к Жене домой?

Ну, после работы.

Адрес Павел без проблем нашел в сети, какой-то фанат еще месяца два назад выложил его в группе, посвященной Жене. И хотя Павел всерьез опасался, что может столкнуться у его дверей с какими-то поклонниками (он же ничего не знал о жизни Никольского), двухэтажный коттедж в Кунцево встретил его безмолвием. На фотках Женя видел дом раньше, но все равно очень осторожно постучал в ворота, а те сразу же с противным скрежетом открылись. «Я здесь ради себя, ради себя любимого», – повторял он раз за разом, обходя красный БМВ.

Павел прижал пальто к животу ладонью, чтобы не зацепить авто, наверняка стоящее на сигнализации.

Отступать он, конечно, уже не собирался, хотя идея приходить к Жене вот так просто, без приглашения, не казалась ему такой же удачной, как два часа назад. Он постучал костяшками и прислушался. Попытался увидеть что-то через прозрачные вставки в дверях.

Постучал снова.

И никакого шевеления.

Похоже, никого не было. Может быть, Никольский всего лишь куда-то уехал? Со своей тайной пассией, например. С чего Павел вообще взял, что с «заболел» его не обманули? Мало ли какие у Никольского возникли дела.

Наверное, Паша бы еще долго сокрушался, постукивая по дереву, если бы не нажал на ручку, подумав, что этот звук будет громче.

И та поддалась.

Дверь открылась, но не как ворота, а совершенно беззвучно, словно кто-то опустил на ладонь немое приглашение. В голове у Паши пульсировала навязчивая мысль и называлась она «незаконное проникновение и всевозможные последствия». Интересно, Женя Никольский подаст на него в суд?

– Эм, Евгений Сергеевич, вы дома? – спросил Паша, оставаясь на пороге.

Он сам скривился от того, как прозвучало его обращение. Разница в возрасте у них всего лишь пять лет, а в анамнезе поцелуи, он вполне мог обращаться к нему по имени.

– Женя?

Ступив в светлую прихожую, Паша не успел осмотреться толком, как уткнулся взглядом в чьи-то ноги в модных черных оксфордах.

Приехали, блин.

Глава 15

Случилось что-то ужасное.

Павел прирос к полу, не решаясь пойти дальше.

Он с трудом выбирался из ментальной дыры, куда его загнал лежащий на полу без сознания человек. И пусть Паша пока не знал, что случилось с Женей, у него по спине струился холодный пот смертельного страха. Однажды он уже переживал что-то подобное, и помнил тот день, будто он только вчера стал его прошлым.

Его мама. Она в те дни проходила химию, слабела с каждым днем, но не сдавалась и готовила ему на завтрак любимые бутерброды с запеченным в микроволновке сыром. Как начнешь день, так и проведешь, говорила она и гладила его по волосам. Положив два кусочка белого хлеба на тарелки в один из таких дней, она схватилась за голову, успела сказать, что потеряет сознание, и оказалась на полу. Целых три часа Паше ничего не говорили, он едва с ума не сошел от беспокойства, и ощутил такое безграничное счастье, когда, наконец, попал в палату к маме.

– Женя? – голос у Паши дрожал.

Ценой невероятных усилий он заставил себя сдвинуться с места, а на третьем шаге перешел на бег.

Женя лежал на боку между состаренным комодом из темного дерева и раскладным диваном, рот у него приоткрылся, а из рук вывалился смартфон. Выглядело ужасно!

Развернув руку, Паша тронул его за запястье.

– Слава богу, – выдохнул он. – Ты жив…

«Дальше-то что делать?»

Может быть, Женя в обморок грохнулся? Работал слишком много, забывал есть и все такое? Он вспомнил, как пару раз приводил в чувства свою маму еще до того рокового обморока на кухне, оставившего его с психологический травмой. Только бы разогнать туман в голове, да и вспомнить… Точно! Он склонился к Жене и невольно замер, ощутив его дыхание на щеке.

– Хорошо… А теперь…

И несмотря на ситуацию, руки у него затряслись, скользнув к рубашке, развязывая галстук.

Так Жене будет легче дышать.

Сколько он уже лежал без сознания?

Паша пробовал дозвониться ему четыре часа назад, впрочем, Никольский мог не брать трубку по другой причине. Потому что говнюк. Черт! Павел достал из кармана смартфон, размышляя над вызовом медиков. Или сначала плеснуть Жене в лицо немного воды и по щекам его побить, а тогда скорую? Подтянув Никольского повыше, к себе на колени, Паша робко коснулся его волос; всмотрелся в лицо, погладил по лбу, Женя как будто температурил.

Нет, с этим шутки плохи, он набрал 103.

– Алло, я хот… Подождите, блин, все нормально, – быстро сбросил вызов Паша, едва Женя медленно, словно нехотя повернулся у него в руках. Оставив ладонь на чужом подбородке, Паша даже улыбнулся. – С возвращением в мир живых, Никольский, – сказал он.

– Что… Что происходит?

– Принести воды? Еды? И это ты мне скажи, что происходит. Может мне все-таки вызвать скорую помощь?

Придерживая за спину, держа за руку, Паша помог Никольскому хотя бы сесть. Движения у него были вялыми и неуверенными, как у человека после очень длительного сна. Часто моргая, Женя рассматривал и его, и комнату в доме, как будто впервые видел.

И когда, наконец, посмотрел ему в глаза осознанно, то…

– Какого хрена ты тут делаешь, Елагин?

Тот фыркнул:

– Спасаю тебя.

– Я не припомню, чтобы мы переходили на ты, – отстранился он, вырвав руку из легкого захвата.

– Серьезно?

Паша упал на задницу, потеряв равновесие.

– Что?

– Ты импровизируешь или тренируешься перед зеркалом?

– Соизволишь ответить на мой вопрос? Не расслышал с первого раза? – поинтересовался Никольский.

Паша почти завороженно наблюдал, как к Жене возвращался фирменный апломб. Он встал на колени, поднялся, даже не поблагодарил Пашу, который все время оставался рядом, вдруг придется подстраховать. Но не пришлось. Он оказался один на один с надобностью рассказывать Жене всю цепочку своих умозаключений.

Эйфория сразу же исчезла, уступив душевному дискомфорту.

– Я переживал за тебя, и не зря, судя по всему, – хлопнул Павел по пальто.

– Не о чем переживать, это паническая атака. Такое бывает. И всего хорошего, – схватив его за локоть, Женя вытолкал Пашу за двери.

Абсолютно не церемонясь.

И закрыл их прямо перед его носом.

– Знаешь, что?! – заорал Паша. – Тебя бы подучить манерам, Никольский…

Сжав кулаки, он надумал еще парочку оскорблений озвучить, но тут же вспомнил, что стоял на улице, в публичном месте, а Никольский уж точно не слушал его, прижимаясь к двери ухом с той стороны.

Так к чему устраивать представление?

В конце концов, чего он ожидал? Приглашения на чай? Благодарности банальной человеческой?

– Пф, – развернувшись, Паша осторожно, как и в первый раз, проскочил мимо БМВ и вышел за ворота. Не оглянулся, хотя и хотелось.

Он итак унизился по полной, а Женя даже и на один гребаный процент не был рад его видеть. Вот так поездочка им предстоит. В Нью-Йорк. И все же кое-что он узнал, и это никак не вписывалось в образ того глянцевого Евгения Никольского, которого люди видели на экранах. У него случались панические атаки. Из-за чего же?

Глава 16

У Паши был особенный способ приводить мысли в порядок – уборка.

Раз в несколько недель его мозг переполнялся эмоциями настолько сильно, что без экстремальной психотерапии не обходилось. Он включал танцевальный плей-лист, вооружался чистящим средством, губками, набирал тазик с водой и… Приводил в порядок свое гнездышко, не стесняясь постукивать рукой в такт с песней, вытирая пыль второй или, например, вертеть задом, стоя на стуле и дотягиваясь до антресолей. Выглядело со стороны это, пожалуй, комично, поэтому уборку Павел всегда затевал, оставаясь сам дома.

В пятницу днем его освободили от работы в «Алмакс», сказали отдохнуть и подготовиться к полету, мама еще не вернулась с работы, а Лера после университета отправилась на танцы.

Идеальная возможность, поэтому Павел подключил колонки к ноуту. From Ashes to New и Hidden Citizens сразу же подняли ему настроение бодрыми мелодиями.

И где-то полтора часа Паша тер и обтирал, поднимался и спрыгивал, переставлял и выбрасывал, не думая ни о чем конкретном. Что происходило с Никольским? Что его ждет в Нью-Йорке? Плевать, на все плевать! Бегая по квартире туда-сюда, Паша даже устал немного, выдохся и полностью перезагрузился, удалив все лишние проблемы, вместе с мусором.

Закончив, он стащил с рук перчатки и хорошенько помыл ладони с мылом, как делала мама. Кстати о ней…

В отличие от мамы, готовку Паша вообще не любил, а уже проголодался. Слава микроволновой печи, в ней он и собирался разогреть вчерашнюю еду. Лоток с макаронами и сыром стоял на верхней полке в холодильнике на самом видном месте.

Паша кое-как выгружал их в тарелку, когда в дверь постучали.

Он замер, повернувшись через плечо. Что за внезапный посетитель?

Точно не мама и не сестра, они никогда не стучали, а брались за ручку и ритмично опускали ее. Это был их личный сигнал, что переживать не о чем, все свои, можно открывать.

Его сегодняшний посетитель как раз таки стучал, и делал он это так настойчиво, будто считал себя достойным, чтобы ему побыстрее открыли. А Паша был любопытным.

Ну, и собирался уладить как можно больше дел перед отъездом в Нью-Йорк. Мама говорила, что у него комплекс отличника, а сестра называла его контрол-фриком. И они обе ошибались, ведь гипертрофированная ответственность за близких у Паши появилась не на пустом месте, в свое время он действительно за них отвечал.

Оставив макароны, Паша пошел в коридор и заглянул в глазок.

– Твою мать, – выругался он.

На лестничной клетке стоял Никольский, что-то клацал в смартфоне, ожидая, пока его впустят. «Женя Никольский», – тупо повторил Павел осознавая. Решив не составлять пока причинно-следственные связи, он сразу же потянулся к замку.

Интерес не оставлял Паше выбора.

– Привет, – поднял на него взгляд Никольский.

Смартфон он вернул в карман и улыбнулся ему, скромненько так.

Немного таинственно.

Выглядел он…. Паша не мелочился, остановился на «великолепно», в черном пальто, начищенных ботинках с утонченным шарфом на шее. От Никольского веяло чем-то французским, а Паше даже верилось с трудом, что перед ним стоял настоящий Женя. Тот самый Женя, что выгнал его из своего дома.

– Ты перепутал квартиру подъезд и… район? – изобразил Паша скептицизм.

Женя промолчал.

На его лице по-прежнему играла загадочная улыбочка, выводила она Пашу из себя прямо невыносимо.

– Что? – приподнял бровь он.

– Я принес суши, – показал Женя коробку. – Я не знал, какие ты любишь, поэтому взял свои любимые.

– В этом весь ты.

– На мой вкус можно положиться.

– Я уже разогреваю себе макароны с сыром, хочешь? – выпятил подбородок Паша. Он сказал это, надеясь насладиться изумлением на лице Жени. Этого заносчивого самодовольного нахала, который жил во дворце и брезговал словом «спасибо». По каким бы причинам он ни целовал Пашу, наверняка даже не задумывался, насколько они были разными. Так что, да, Паша ткнул ему это в лицо, не пытаясь сгладить угол.

Но Женя и тут его удивил:

– Здорово, хочу.

И пришлось ему пропустить Женю в квартиру, показать, куда повесить свои вещи и провести на кухню.

Какой-то сюр, ей-богу.

Тот вежливо крутил головой, осматривая комнаты, даже пару раз сказал что-то типа: «мило», «как замечательно». Ну, польстил, конечно, потому что квартира у Паши была классической маленькой норой, в которой больше всего ценились свободные поверхности.

В той же кухне за столом могли сесть всего два человека, а шкаф прилегал к раковине настолько, что Паша набивал на пояснице точечные синяки.

Но он любил свою квартиру.

Он любил ее больше, чем любил Никольского.

По крайней мере, в данный момент.

– Значит, макароны?

– Макароны, – уселся Женя за стол, забросив ногу на колено.

Глава 17

Как бы Паша ни храбрился, а сердце у него стучало так быстро, будто собиралось то ли выпрыгнуть из груди, то ли лопнуть одномоментно.

Влажными ладонями он схватился за кастрюлю и едва не выпустил ее прямо на пол, со всеми разрекламированными Никольскому макаронами. Собственная кухня показалась Паше дико неудобной, стремной и маленькой, а движения, которые он за двадцать лет до автоматизма довел, сложными. Он чувствовал себя совсем не в своей тарелке, и к Жене развернулся спиной, поэтому не видел, куда смотрел Никольский, на него или куда еще.

– Макароны с сыром – фирменное блюдо моей мамы, – бросил он через плечо, разбавляя тишину. – Сам я готовить не люблю и не особо умею, но… Макароны запросто сделаю.

– Блюдо вашей семейной династии?

– Точно, и еще оно волшебное, если ты веришь в такое, – запихнув тарелку в микроволновку и закрыв со щелчком дверцу, Паша повернулся к своему гостю. – Ну, я не имею в виду, что по свету ходят волшебники, а школа Хогвартс существует, но…

– Так что же ты имеешь в виду?

Моргнув, Женя снова широко открыл глаза.

«Вот же срань», – подумал Паша, медленно потирая руки.

Он так стремился втянуть Никольского в разговор, что не заметил, как заговорил о личном и сокровенном. И что теперь? Раскрыть перед этим бесчувственным чурбаном свои детские мечты и наблюдать, как он над этим посмеется? Хотя, возможно, Женя не настолько безнадежен, он же принес ему свои любимые суши.

– У всех народов они есть, символы на удачу.

– Допустим.

Позади выключилась микроволновка и Паша, перед тем как продолжить, достал тарелку с горячими и ароматными макаронами. Он поставил ее перед Никольским, не ожидая какой-то благодарности, однако тот учтиво кивнул ему, забрав из рук вилку. И, конечно, Никольский наверняка даже не заметил, что их пальцы соприкоснулась, но вот Паша – очень даже. Всего секундное касание послало по его телу пучки тепла, которые пульсируя, добрались, кажется, до самого сердца. И неожиданным образом разожгли в нем храбрость продолжать рассказывать вопреки опасениям.

– Думаю, ты точно слышал о клевере, – он поставил на разогрев свою порцию, засунув руки в карманы растянутых домашних штанов. – Самый популярный в Ирландии символ удачи. Его связывают со святым Патриком, хотя впервые он упоминается в легенде о Еве.

Женя вопросительно приподнял бровь.

– Покидая рай, она взяла с собой четырехлистный клевер.

– Не знал, что ты интересуешься мифологией.

– Ты не спрашивал, – выдержав паузу, Паша присел на стул рядом с Женей, пододвинув тарелку. – Это мое хобби, еще одно, помимо юриспруденции. Более бесполезное, но интересное.