Читать онлайн Подвеска с сапфирами бесплатно

Двадцать лет – прекрасный возраст

Аннотация к книге "Подвеска с сапфирами"

Говорят, мы не можем знать, что из себя представляют те, кто нас окружает. Чужая душа – потёмки!

Это нормально, к этому привыкаешь, а вот когда оказывается, что ты ничего не знаешь даже о себе, а уж, тем более о мире, куда попала не по своей воле, где магия реальна и где, ещё до моего рождения, было решено, что я должна умереть…

Пугает? Ещё как, особенно, если твой враг – сильная ведьма.

В книге будут: коварство и преданность; страсти и страхи, дружба и вражда; любовь и ненависть…

И обязательно будет интересно!

––

Двадцать лет – прекрасный возраст для девушки, ведь вся жизнь ещё впереди.

Вот только, если ты не живёшь на окраине города, где эта жизнь проходит у всех одинаково: дом – работа – дом, потом замужество – дети…

И снова дом (утро: с трудом открытые глаза и ощущение, что не ложился, детский сад) – работа (маленькая зарплата, сплетни, отпуск зимой, недовольное начальство, недостачи) – дом (вечер: детский сад, уборка, готовка, орущие дети, муж, который у многих пьёт, а у некоторых ещё и бьёт) так почти у всех.

Читаешь где-нибудь, что «главное не киснуть в четырёх стенах, а отправиться в путешествие, посмотреть мир» и хочется придушить того, кто это написал, потому что денег хватает только на электричку в деревню к бабушке и на нехитрые гостинцы для вечно ворчащей, хоть и незлой, старушки.

А в деревне даже до магазина не хочется из дома выходить, поскольку все пьют так, словно завтрашнего дня не будет.

Эту деревню она ненавидела с детства, когда сопливые ребятишки, окружив городскую, дразнили её Ирка – дырка, стараясь испачкать чистое платьице, чтобы дома девочку отчитали за то, что она вывозилась в грязи.

Возможно, это лишь ей так невезло, но она с той поры ненавидела все деревни вместе взятые.

Ирина Смолякова – кондитер. Прежде работала на коржах, другими словами, выпекала эти самые коржи для пирожных и тортов, а сейчас, когда научилась их украшать, в основном занималась оформлением. В общем, не великосветская барышня.

Замуж пока не вышла, хоть слыла девушкой весьма симпатичной. Не хотелось скорого наступления такого будущего, которого мало кто живущих в этом районе женщин сумел избежать.

Конечно, за ней пытались ухаживать местные парни, вот только Ира отшивала всех подряд. Не видела она никого из них своей парой.

Какая к чёрту пара, если она идёт из магазина, тащит тяжёлую сумку, а он дымит сигаретой рядом, рассуждая, как они с мужиками в гараже бухали.

Другой ухажёр, при тех же начальных данных в виде тяжёлой сумки, пытается сунуть ей под нос, мол, понюхай, пыльный цветок, только что сорванный с клумбы, который ни один кобелёк из соседнего подъезда не прошёл, чтобы не пометить.

Третий, едва она подходит к дому, возвращаясь с работы, демонстративно высыпает дворовым мурлыкам полпачки кошачьего корма и, подмигнув, заявляет, что он вон, погляди, какой хороший, лучше точно не найти, а потому, не желает ли она с ним в постель…

Романтика, что тут скажешь.

Единственной отдушиной в этой монотонной жизни ей казалась небольшая антикварная лавка в центре города.

Туда она ездила в выходные, отдохнуть душой.

Не интересовали её вазочки или картины. Наверное, как каждая девушка, она больше всего любила украшения.

Нет, ей не хотелось надеть их и щеголять, не смотрела она и на дороговизну этой красоты, привлекало девушку совсем другое.

Она обожала камни, которые иногда были щедро рассыпаны по золоту или серебру, а иногда наоборот, один удачно подобранный камень, мог затмить все вокруг.

Подолгу разглядывала Ира старинные браслеты, подвески, кольца и серьги, разложенные на тёмной бархатной ткани, которые поблёскивали под светом ламп. Особенно ей нравились те, что были инкрустированы разноцветными драгоценными камнями. Они казались то частью пиратского клада, то содержимым ларца какой-то заморской царицы, то волшебными артефактами магов и алхимиков…

Все они были хороши по-своему: бриллианты, красуясь, рассыпали вокруг себя разноцветные искры; рубины прятали поглубже ото всех тёмное пламя своих загадочных сердец; турмалины, в зависимости от цвета, притворялись то каплями дорогого вина, то зелёными летними листьями; жемчужины светились диковинными отражениями звёзд в водах далёких морей; опалы притягивали своей дивной магией, демонстрируя полярное сияние, которое каким-то образом изловили и спрятали, лишь немного приоткрывая свою тайну…

Но больше всего Ирина любила сапфиры.

Подвеска

Сапфиры бывают разными, даже жёлтыми и чёрными, но тёмно-синие всегда по-особенному завораживали девушку, притягивали… рядом с ними других камней словно и не было вовсе.

– Это потому, что у тебя глаза такие же синие, подобное к подобному, – ласково говорила ей мать.

А бабушка Лена, к которой Ира ездила в деревню ещё с раннего детства, если девочка случайно задерживала на ней свой взгляд, ворчала:

– Чего уставилась-то? Это ж надо было родиться с глазищами, как омуты, аж оторопь берёт. Словно не наша кровь. Таких глаз ни у кого в родне не было.

Впрочем, беззлобно ворчала она по любому поводу, так что Ирина давно уже на её слова не обижалась. Папина мама ехать в город не хотела, всё боялась, что не понравится ей там. Так что к ней ездили часто, чтобы помогать бабушке, а Иру брали с собой.

Когда папа умер, стали посещать маленький деревенский домик по очереди, то мать, то дочь.

Бабушка ворчала не зря. Она словно чувствовала, что девочка им не родня, хотя ей об этом никто не говорил. Когда узнали, что у папы не может быть детей, тоже промолчали. Просто мама не приезжала к ней больше года, а потом свекрови сообщили, что она родила дочку.

Ира и сама не знала, что её удочерили грудным младенцем.

Девочку взяли совсем крохотной, ей тогда и полугода не было… поэтому никто из родственников даже предположить не мог…

Глубокой синеве её больших глаз удивлялись многие.

Однажды, когда девочке было лет пять, к маме приставал какой-то фотограф, предлагая снимать ребёнка для рекламы, но та лишь строго взглянула на него и быстро увела дочку, несмотря на то, что он предлагал неплохие деньги за фотографии (так она потом сказала папе). Отец тогда их с мамой похвалил, сказав, что не в деньгах счастье. Это Иринка помнила.

В школе завистливые девчонки дразнились, заявляя, что у неё на лице лужи.

В общем, вместо того, чтобы любить свою внешность, девочка её ненавидела.

Впрочем, все дети через это проходят: то им не нравится нос, он острый или курносый, или большой, или картошкой; то уши слишком огромные или торчат, или оттопыренные, или… да мало ли этих «или».

А потом Ирина выросла и, наконец, осознала, что она выглядит очень даже хорошо, а её глаза – редкое украшение, какого нет больше ни у кого.

Сегодня на вечер были запланированы дела, поэтому она подошла к магазину пораньше, чем обычно.

Привычно потянув на себя тяжёлую дверь, девушка вошла внутрь.

Кивнув охраннику у входа, приблизилась к витринам.

Знакомый продавец, он же хозяин лавки, поприветствовал её.

– Ирина, доброе утро. Вы сегодня рано. Я хотел с вами поговорить. Сейчас освобожусь и побеседуем. Посмотрите пока на средней витрине новенькие украшения, там и ваши любимые сапфиры появились.

– Здравствуйте. Хорошо, Владимир Олегович, я вас подожду.

Хозяину антикварной лавки нравилась эта девушка, она разбиралась в камнях лучше многих известных ему специалистов. Когда профессия не просто работа, а страсть, то это всегда видно. Он предполагал, что Ира учится на геммолога, и хотел предложить ей на время учёбы подработку экспертом. Разве мог он подумать, что перед ним всего лишь кондитер?

Ирина подошла к витрине.

Надо заметить, что здесь всегда можно было найти что-то интересное: появились красивые и качественные танзаниты, они прекрасно смотрелись в симпатичных серьгах; вполне соответствовал своей стоимости и турмалин в крупном, но качественном перстне; гранаты очень вкусного оттенка украшали изящную брошь…

«А вот и сапфиры!» – подумала Ирина, увидев подвеску.

– Ого, вот это стоимость! – прошептала девушка, увидев ценник. – Дорого, но как красиво.

Она принялась рассматривать подвеску.

Её лицевую часть разделял, выдающийся немного вперёд, крохотный золотой кинжал, который, не смотря на декоративность выглядел очень острым. По обеим сторонам от него, располагались шикарные камни. Поскольку само изделие имело овальную форму, то создавалось ощущение, что это лицо, обрамлённое рантом из двух перевитых золотых нитей по краю, смотрящее на мир синим взглядом. Соединительное ушко, как и подвесное, были частью кинжала, что выглядело очень необычно.

Довольно крупные камни оказались настолько хороши, что их не могло испортить ничто. Девушка не очень любила золото, впрочем, в этот раз и сама оправа тоже показалась Ире интересной. Мягкий, слегка потёртый временем, металл словно всем своим видом хотел показать, что подвеска старинная. Но определить каков возраст изделия девушка не смогла, поскольку кинжал не нёс на себе налёта времени, словно был прикреплён позже. Хотя по его основанию было видно, что это не так. Она не понимала, как мог быть достигнут такой эффект. Но какими же чарующими оказались камни, яркими и чистыми, словно живыми.

Они затягивали в свой волшебный омут, не давая отвести взгляд.

Комната кружилась вокруг подвески, заставляя реальность меняться…

Всё исчезло

Хозяин лавочки вернулся в торговый зал и посмотрел по сторонам.

– Костя, а где девушка, которая недавно приходила? – спросил он.

– Владимир Олегыч, а разве её в зале нет? – удивился охранник.

– Если бы она была здесь, я у вас разве спрашивал бы? Константин, прекратите уже висеть в видеоиграх. Так всё вынесут – вы не заметите! – раздражённо произнёс начальник, решив, что у Ирины возникли срочные дела, иначе она никогда бы не ушла не попрощавшись.

«Что ж, поговорим в следующий раз», – подумал он.

В магазин вошла женщина, выставившая на днях подвеску на продажу.

– Я хочу её забрать, – громогласно заявила она с порога.

– Вы о подвеске, что сдавали недавно? Она хоть и дорого оценена, но, думаю, её купят, нужно лишь немного времени. Подождите. Такие украшения не уходят быстро, но обязательно продаются…

– У меня нет желания с вами болтать! Верните мне её немедленно! – зло оборвала его дама. – Я заплачу сколько там у вас положено!

Глаза её сверкали ненавистью.

Отчего-то хозяин магазина не смог сказать ни слова против, лишь поперхнувшись от неожиданной грубости и, привыкший к тому, что мир всегда лучше войны, осторожно ответил, почти прошептал:

– Хорошо – хорошо, не волнуйтесь так, сейчас всё оформим. Распишитесь вот здесь. С вас…

Посетительница не стала дожидаться, когда он произнесёт сумму, написанную на квитанции. Достав несколько крупных купюр, брезгливо бросила их на прилавок, поставила подпись-закорючку там, где положено, и забрала подвеску.

– Возьмите сдачу. Вы слишком много заплатили, – крикнул ей в след Владимир Олегович, но она отмахнулась от него, словно от надоедливой мухи, и покинула магазинчик.

Пока он вышел из-за прилавка посетительница уже исчезла.

– Костя, быстренько догоните дамочку, верните ей лишние деньги, потому что, если это чаевые, то мне хватит чая на год, не меньше. Нормальному человеку столько не выпить. Если судить потому, как она себя вела, я им непременно отравлюсь или захлебнусь насмерть. Такие деньги добра не приносят.

– А кому отдать-то? Никто же не выходил, – не понял просьбы начальника охранник.

– Опять в телефоне зависаете? Работать, как обычно, некогда?

– Ну чего вы, Владимир Олегович?

Он зашёл в зал и покрутил пустыми руками.

– Вот смотрите. Я вообще не доставал из кармана телефон, после того, как вы в прошлый раз меня отругали.

– Конечно, она расписалась, дала мне денег, забрала подвеску и испарилась. Вы меня совсем за дурака держите? Так и скажите, что снова всё прошляпили.

Константин обиженно засопел, в первый раз за сегодня ему попало незаслуженно.Если в прошлый раз он действительно играл, то сейчас-то нет.

Хозяин задумчиво покрутил в руках купюры, брошенные владелицей подвески на прилавок.

«Мне же не померещилось, иначе не было бы этих денег и подвеска лежала бы на месте. Чертовщина какая-то!»

А после того, как он посмотрел запись с камер видеонаблюдения, снова позвал охранника.

– Костя, посмотрите, а бабка побирушка на углу сегодня стоит? – произнёс он рассеянно.

– Куда она денется? Она там давным-давно приросла и корни пустила.

– Возьмите эти деньги и отдайте ей. Скажите, пусть о наших прибылях молится.

– Все? – удивился охранник.

– Раз даю все, значит, все!

Когда парень ушёл, Владимир Олегович посмотрел на квитанцию, которую вернула ему дамочка и выпучил глаза. Росписи владельца подвески не было. Проверил в договоре – там тоже всё, что связано с драгоценностью и её хозяйкой исчезло. На пустом бланке осталась лишь его подпись.

Если бы он выкупил подвеску, а не взял на реализацию, то разговор бы был совсем другим. Тогда он диктовал бы условия.

Но, вспомнив колючий взгляд дамочки, Владимир Олегович поёжился и решил, что это даже хорошо, когда всё так обернулось, могло быть и хуже.

На всякий случай он осмотрел витрину. К счастью, всё, кроме подвески, оказалось на месте.

– Я отдал, – вбежав, сказал запыхавшийся охранник. – Обещала молиться, как проклятая, день и ночь. Врёт. Она и молитв-то не знает, бубнит всегда лишь пару строк. Зря вы ей деньги отдали.

– Давайте, молодой человек, я буду это сам решать. Надеюсь, вы в своём кармане обратно их не притащили? Если это так, я ведь узнаю.

У Константина была мысль ничего побирушке не отдавать, но Владимир Олегович имел привычку всё перепроверять, так что «от греха…», он выполнил его просьбу в точности, хоть денег и было жалко.

Хозяин этой лавочки, возможно ещё долго бы размышлял над произошедшим, но минут через десять ему принесли очень интересную именную икону и отвлекли от раздумий.

Когда имеешь дело с антиквариатом, случается всякое, но работа – лучшее средство от проблем и аномальных явлений. Антикварами не становятся с бухты-барахты, это люди «заболевшие» своим делом на всю жизнь.

Поэтому, списав всё произошедшее сегодня на сбой в работе техники, Владимир Олегович занялся тем, что он любил.

Пришло время поговорить

Внезапно Ира услышала женский голос:

– Проснулась? Вставай уже, тебе поесть нужно, силы на переход много ушло.

Девушка открыла глаза.

Перед ней стояла женщина в платье скроенном мешком, подпоясанном кручёной верёвкой. На ногах грубо сшитые кожаные тапки, волосы заплетены в косу, внешне ничего особенного, даже точный возраст не определить, только глаза такие же синие, как у неё.

– Извините, а вы кто? Я вас раньше во сне не видела.

– Ещё не поняла, что не спишь? К сожалению, деточка, тебя нашли. Я всё тебе расскажу, только поднимайся уже, поешь, попей травяного отвара. Пока опасности нет. Я сумела тебя перехватить, но искать они тебя не перестанут.

Ира села на кровати. Она не могла понять о чём говорит эта женщина. Какая опасность? Кого она перехватила?

– Простите, я понимаю, что это сон, но больше ничего не понимаю. Кто вы? Почему мне снитесь?

– Давай, пойдём к ручью, умоешься, а потом к столу, пока ешь, расскажу, а то всё остынет. – Меня называй Дарьей, я – сестра твоей настоящей матери, троюродная. А тебя как приёмные родители назвали?

Они вышли на улицу через низкую дверь (пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться).

– Меня зовут Ирина, а мои родители никакие не приёмные, а настоящие. Но, раз мы во сне, то вы, конечно, можете этого и не знать.

– Идём, потом всё расскажу.

Девушка согласилась, а что было делать, ведь во сне особо не покомандуешь. Сны вообще живут сами по себе.

«Оказывается, домик находится в лесу, то-то птицы так громко пели, в городе такого не услышишь».

Ручей протекал близко, шагах в двадцати. Достаточно широкий, перепрыгнуть даже в узких местах непросто, скорее его можно было назвать небольшой речушкой.

Это подтверждал и тот факт, что там имелась мелкая рыбёшка.

Рыбок Ира рассмотрела, когда наклонилась, чтобы зачерпнуть воду в пригоршню и плеснуть себе на лицо.

Она не знала, что это за рыбки. Размером не больше крупной мойвы, они резвились в прозрачных струях ручья, будто играли друг с другом.

– Их тут много, – сказала её спутница, увидев, что девушка засмотрелась на рыб.

Сама она в это время любовалась Ирой.

– Хищных рыб нет, только ближе к реке, а тут этой мелкоте раздолье. Ими разве что зверь какой полакомиться решит, так ему проще мыша словить или кого покрупнее, этим он не сможет наесться, а силы потратит.

– Умылась? На вот, утрись.

Тётушка подала что-то вроде полотенца.

Они вернулись в дом.

– Садись на скамейку к столу, я быстро накрою.

Крепкий деревянный стол был выскоблен до совершенной гладкости. На нём не было скатерти, даже клеёнчатой, как у бабушки в деревне.

Горячее варево в котелке, деревянные миски и такие же ложки – всё, что поставила женщина перед ней.

«Кроме котелка деревянное всё? Забавно!» – подумала Ира.

Женщина улыбнулась.

– Зайчатинку любишь?

Она положила в миску дымящееся мясо, добавила бульона, в котором оно варилось, и поставила перед девушкой.

– Никогда не ела. Но, наверное, люблю. Я вообще мясо люблю.

– Это хорошо. На одной траве в лесу не выжить, а живности тут много. Научу тебя на зайцев силки делать, летние тропы их находить. Зимой-то попроще, по следам можно понять, где они чаще бегают.

Тётушка положила поесть и себе.

Сначала она принялась за бульон, периодически дуя на него.

Ира решила просто повторять всё за этой странной женщиной.

Оказалось, деревянной ложкой есть не очень удобно, но понемногу она приноровилась. Выхлебав подобие супа (там только травы да какие-то коренья, даже картошки не было), она, как и тётушка, взяла в руку кусок мяса, стараясь держать его за косточку, чтобы не сильно пачкать руки.

Когда они поели, и тётушка Дарья налила напиток заменяющий чай, настало время поговорить.

– Ирина, хоть ты и убеждена, что твоя приёмная матушка тебе родная, увы, это не так. Тебя родила моя сестра, а потом перенесла тебя в мир, где вынуждена была оставить, чтобы спрятать.

– Что значит в мир? Разве мы в каком-то другом мире?

Девушка улыбнулась. Её собеседница говорила какие-то глупости.

– Сейчас мы не в том мире, где ты росла, а в том, где родилась. Я расскажу, а ты выслушай не перебивая, тогда уж сама решишь, что правда, а что нет.

Наш род очень древний, мы потомственные маги.

– Маги? Но ведь магии не существует, – не выдержала Ира.

– Девочка, ты обещала, – спокойно напомнила ей тётушка.

– Хорошо, тётя Даша, извините.

– Зови меня Дарьей, не называй тётей, тут так не принято, всех зовут по именам. Будешь добавлять слово «тётя», люди быстро поймут, что ты не местная. Можно ещё называть словом «госпожа», но не всех, а только тех, кто выше тебя по сословию.

Магия рода передаётся по наследству. Когда умирает старший, она переходит к самому близкому по родству. Твоя мама получила этот дар от своей матушки. Когда родила девочку, а потом ушла в мир сумеречных людей, то сила передалась тебе (ведь ты и есть эта дочка), как самой родной для неё.

– А вы?

– У меня тоже есть магия, но не такая сильная, я в нашей семье не была старшей дочерью, да и моя мама не была старшим ребёнком.

– Но я ничего такого не умею, а вы говорите, что я…

– Нетерпеливая? – с лёгкой усмешкой закончила её вопрос Дарья.

– Простите.

Верните меня обратно!

– Скажи-ка мне, у кого из твоих родителей такой же цвет глаз, как у тебя?

– Ни у кого.

– Не кажется это странным? Даже я, троюродная сестра Лиолины, и то синеглазая. Правда, цвет моих глаз бледнее, чем у тебя, ведь твоя магия намного сильнее моей.

Ирина действительно удивилась, когда впервые увидела глаза Дарьи, но никак не хотела признавать очевидное.

– Расскажу тебе всё по порядку, чтобы было понятнее. Не так давно, чуть больше двадцати лет назад, в наш мир каким-то чудом проникла молодая женщина из другого измерения. Её звали Эланта. Посредственная по магическим способностям ведьмочка, на амбиции которой никто поначалу не обратил внимания (а зря), потихоньку начала обживаться. Все решили, что она оказалась здесь случайно. Поскольку магия её была низкого уровня, сама эта красавица портал не смогла бы открыть. Такое и сильным магам сложно сделать, а уж перенести кого-то – почти невозможно.

Отнеслись к Эланте доброжелательно, даже помогали поначалу, но позже оказалось, что это волк в овечьей шкуре.

Красивая (этого не отнять) ведьмочка, поначалу показалась всем очень милой, а потому быстро очаровала одного из наших сильных магов – Федра Варли. Вскоре они поженились.

Вот только уже через месяц после их свадьбы начали происходить странные вещи. По очереди умерли все родственники Федра, а потом и он сам неожиданно погиб. Как это случилось, никто так и не узнал. Говорили, что на самом деле, она хотела родить от него дитя, получив доступ к его магической силе. А может быть и смогла, ведь магия её отчего-то стала сильнее.

Его вдова ни с кем и раньше-то особо не общалась, а после похорон и вовсе закрылась в замке и никого к себе год и близко не подпускала.

Только, когда появилась вновь, стала другой: властной, жестокой.

Она за это время стала не только самой богатой женщиной нашего мира, но и очень сильной.

Кровь мужа, судя по всему, она как-то сохранила свежей, потому что смогла эти книги открыть и прочесть. Так она набралась знаний.

А силу, поговаривали, получила потому, что всё-таки родила ребёнка и убила.

Ведь всем известно, что силу отца, связанного с ведьмой браком, можно получить лишь через общее дитя. Когда родитель умирает (если провести обряд, пока не остыло тело), его потомок получает всю магическую мощь умершего. Потом нужно съесть сердце и печень младенца, только тогда эту магию получит его мать.

«Ого! Какая жесть! Похлеще любого ужастика. Мать съедает сердце ребёнка? Такое и захочешь сочинить – не сможешь», – подумала Ира, представив эту жуткую картину и поёжившись из-за волны холода, пробежавшего по её спине.

– Оказывается, у Эланты имелся ещё и другой ребёнок, рождённый от любимого в том мрачном мире, из которого она пришла, – продолжила Дарья. – Получив силу и знания, она сумела перенести сюда своего двухлетнего сына. Имя у малыша было вполне обычное – Дан.

У всех имён здесь есть мужские и женские варианты. Меня, например, зовут Дарья, а мужчину звали бы Дар, Тебя Ирина, а парня – Ир.

Мальчик с самого детства поражал всех не только своей красотой, но и жестокостью. Вот только магии в нём почти не было, как и в его матушке, когда она только появилась здесь.

Прошло двадцать лет. Дан Варли стал взрослым.

Красавец, богач, казалось бы, невесты будут сами за ним бегать…

После того, когда произошедшие события стали прошлым, а сплетники успокоились, поняв, что с этим семейством лучше дел не иметь, а потому найдя новые объекты, чтобы практиковаться в злословии, Эланта начала подыскивать для сына достойную пару.

Выбирала из старших дочерей самых сильных магических семейств, но никто не хотел отдавать дочь чужакам, а сражаться против какого-то магического рода в одиночку – не пожелаю никому.

Дарья отхлебнула из кружки, чтобы смочить пересохшее горло.

– В нашем мире есть такая притча, – сказала Ирина, пока её тётушка замолчала. – Если ломать веник по прутику, то это легко, а сразу целиком – сложно. Так, наверное, и с этими родами, о которых вы говорите?

– Всё логично, конечно, – ответила ей Дарья. – Вот только, если бросить этот веник в разгоревшийся огонь, то нет разницы кидать по прутику или целиком, он всё равно сгорит. Пока «венику» ничего не угрожает, но если сын Эланты, как и его матушка, получит достойную силу, то вдвоём они будут подобны очень сильному огню, это погубит многих.

– Знаете, как-то очень мне домой захотелось. Верните меня, пожалуйста, обратно.

Тётушка рассмеялась.

– Ты меня слышала, но не слушала? Сил на такое у меня нет, как и знаний. На это не каждая деревенская ведьма способна.

Как твоя матушка такое провернула, когда тебя прятала, ума не приложу. Наверное, подсмотрела заклинание в книгах в замке у Эланты до того, как её ослепили, а материнские чувства и желание защитить дочку дали ей дополнительные силы.

– Ослепили?

– Сила нашего рода в глазах, точнее во взгляде. Именно поэтому сестру опоили сильным сонным зельем, а когда она уснула, увезли в замок. Там лишили глаз и сделали из них драгоценные поисковые камни.

– Зачем? – от ужаса прикрыв рукой рот, шёпотом спросила Ирина.

Тебе лучше отсидеться здесь

– Опоили твою маму, чтобы не смогла магию использовать. А как глаза закрыла, так начали своё поганое дело.

План у Эланты был таким же простым, как и жестоким: обманом заполучить сильную (в смысле магии) беременную девочкой женщину, которая родит в неволе. Поскольку добровольно свои силы она не отдаст, от неё можно избавиться и все силы матери перейдут к дочери. Малышку потом вырастить, как служанку в замке, постоянно попрекая, что она подкидыш, чтобы ничего не подозревала. А когда девочка станет взрослой, то её «осчастливит» Дан. Когда она родит, её легко уничтожить, а ребёнка использовать для получения сыном Эланты того, чего ему недостаёт, то есть магических сил.

– Не проще просто найти ему невесту с этими, как их там… с силами?

– Опять ты мимо ушей всё пропустила? Говорю же, никто не отдаст за него такую девушку.

– А, точно, говорили. Только я не поняла ничего. Эта ведьма притащила маму, чтобы она меня родила, а потом планировала её убить. Как тогда я оказалась там, где всё время жила?

– Лиолина как-то сбежала, родила тебя там, а потом вернулась, чтобы никто не знал, где ты осталась. Вот только вернуться можно только в то место, откуда переходила. По-другому никак. Она вернулась и убила себя, чтобы не смогли пытать, а тебе дала силы для защиты. Не знала сестрёнка, что Эланта сможет превратить её глаза в поисковые камни. Это очень редкое заклинание. А дальше всё просто, как только ты увидела эти сапфиры – оказалась здесь. Двадцать лет тебя искала эта подлая дрянь.

Я почувствовала тебя (родная кровь всё-таки) сразу, как только ты появилась в этом мире, и сумела забрать сюда, в моё скромное жилище, пока ты была без чувств. Спрятала заклинанием. Теперь хочу обучить всему, чтобы ты материн дар не проворонила и сумела за себя постоять, когда найдёт тебя Эланта. А она обязательно найдёт, если останешься такой же наивной, как сейчас, это дело времени.

Переход – дело тяжёлое для неподготовленного человека. Эта ведьма надеялась, что её сынок сумеет тебя оприходовать, пока будешь отходить от перемещения, а потом приковали бы к кровати на девять месяцев и все дела. Ты же ничего не умеешь, хоть и полно силушки, значит, не сможешь сбежать.

– Чего-то я ещё больше домой захотела.

– Понимаю, но там тебе не скрыться. Раз Эланта нашла мир, где ты жила, то вернувшись, моментально окажешься в её руках, и тогда я тебе уже не смогу помочь. Этой ведьме ничего не достанется, только если ты погибнешь до того, как забеременеешь. Тогда твои силы перейдут ко мне.

Ирина машинально отодвинула от себя кружку, из которой пила травяной чай. Дарья поняла этот её жест и улыбнулась.

– Дурочка! Если бы я тебе зла желала, разве стала бы всё это рассказывать? Ты тут сутки провалялась почти без признаков жизни, времени забрать наследство Лиолины хватило бы.

– А вы точно не умеете порталы (или как их там) делать? – на всякий случай ещё раз переспросила Ира.

Дарья глянула на неё исподлобья и, вздохнув, покачала головой.

– Даже, если и умела бы – не стала бы никогда. Оттуда тебя моментально вернули бы обратно, только уже несвободной. Вы с Элантой и так едва не столкнулись. Это – редкое везенье. Она, как поняла, что сапфиры сработали, тут же в ваш мир переместилась, вот только тебя уже сюда перекинуло. А здесь я подсуетилась. Попади ты в замок, я была бы бессильна.

Так что, девочка, тебе лучше отсидеться здесь, пока всё не утихнет. Покажешь, что умеешь? Тебе нужно попрактиковаться в боевой магии (вряд ли ты там воевала, раз обратно рвёшься) и не только, варить из местных трав лечебные отвары и яды, создавать морок, прятаться, да мало ли ещё чему научиться не помешает. Ты стрелять из лука умеешь?

– Нет.

– А ставить силки на зверя или птицу?

– Конечно нет.

– Верхом на лошади тоже…

– Где бы я научилась-то, в городе жила. У нас как-то больше машины, а не лошади, – перебив её, попыталась пошутить Ирина.

Она не ожидала, что это так удивит Дарью.

– Машины? А что это за звери?

– У вас нет машин?

– Не знаю. Может быть я просто не понимаю о чём речь. Ведь разные названия могут быть у вас и у нас.

– Это не звери, – ответила, рассмеявшись, девушка, – в общем…

Ирина, как смогла объяснила тётушке про машины, поезда, самолёты, даже про домашнюю технику вроде холодильников и пылесосов.

Оказывается, для разглаживания одежды обычные люди здесь пользовались допотопными утюгами с горячими углями внутри, а маги заклинаниями.

При замках, даже при каждом приличном постоялом дворе имелись маги, обладающие минимумом навыков. Они выводили пятна, гладили вещи, которые приносили постиранными и просушенными прачки.

Дарью очень удивило, что в мире, где жила её племянница, нет магии, но узнав про электричество, телевидение, интернет и многое другое, она засомневалась в том, что её действительно нет.

Обо всём этом они рассуждали между делом, пока придумывали во что переодеть Иру, чтобы она не слишком выделялась среди местных жителей (тут подошли вещи хозяйки лесного домика, только пришлось немного ушивать), снимали мерки на обувь, кроили. Кожи-то у Дарьи были, она постоянно охотилась, но нужно было сшить что-то вроде тапочек, а это дело небыстрое.

Нужно, чтобы ты сильнее стала

– Тётя Даша, ой, то есть, Дарья, – быстро исправилась Ира, вспомнив, что слово «тётя» при обращении тут не в почёте. – Когда мы к ручью шли, я видела в лесу что-то вроде забора. Зачем он нужен, там же ничего им не огорожено?

– Это чтобы лишний раз не охотиться. Делаю из поваленных мелких деревьев и веток, так не насторожится зверь, когда подходит к забору. Он думает, что это обычный лесной завал, ну, знаешь, когда дерево падает, а на него потом разные ветки, рядом поросль мелколесная – не пройти. Тогда олень идёт вдоль забора, чтобы обойти, а у меня там петли поставлены.

– А почему я не видела петель?

– После того, как попалась добыча, петли всегда убираю. Я же одна много не съем. Поймаю, разделаю, мясо в ледник спрячу, потом надолго хватает. Зимой удобная штука, чтобы не бегать по снегу. Пока по тропинке по воду иду (ручей на зиму не замерзает), по пути проверяю, попал кто или нет. Потом научу тебя, как петли делать.

– Ух ты! – восхитилась Ира, – хитро придумано. – Зачем тогда мне учиться стрелять из лука, если можно целого оленя добыть и без этого?

– Глупенькая, как обороняться будешь, если на тебя, к примеру, кабан несётся? Начнём с того, что немного силёнок тебе добавим, а то ты не только тетиву натянуть не сможешь, лук и тот, как надо, не поднимешь – рука устанет.

– Магией добавим?

– Нет.

Тётушка, хитро прищурив глаза, улыбнулась.

Ире внезапно показалось, что Дарья стала её ровесницей, так молодила женщину улыбка.

– Будешь воду носить каждый день от ручья до дома, хворост собирать, шкуры выделывать и многое другое, в общем, делать всё, что здесь делают женщины, не наделённые магией. Нужно, чтобы ты сильнее стала, а то больно дохленькая.

– Ну во-о-от, – разочарованно протянула девушка. – Вы же сказали, что во мне магия есть, зачем мне всё это делать вручную, если с её помощью даже одежду гладить можно.

– Ты – слишком лёгкая добыча, нельзя пока никому показывать, что ты – маг, иначе беды не миновать. Я позже сделаю амулет, скрывающий от всех, кому знать лишнего не надобно, твои силы, чтобы никто тебя не обнаружил раньше времени. Тогда глаза твои для других будут казаться бледнее, не синими, чуть голубыми, как у многих, кто без магии живёт.

А пробуждать твои силы, конечно, будем. Учить тебя стану всему, что сама умею. Вокруг дома, до ручья, место защищённое, тут магию ни увидеть и ни почувствовать никто извне не сумеет. Здесь и будешь учиться. Забором, кстати, я для себя отмечала, где эта защита пропадает, а уж потом заметила, как звери его обходят. Сначала он совсем реденьким был, но даже через такой не все пролезть хотели. Случайно это необычное место в лесу обнаружила, потому и дом тут поставила, когда моя сестра погибла. Я сразу решила не тянуть, а спрятаться от греха подальше.

С помощью магии деревья на дом корчевала, с её же помощью и строила.

Раньше дороги до ручья и в помине не было, она уже после того, как я лес проредила, появилась. Пока выясняла границы мест, до куда вспышек силы никому не видно, через бурелом ходила, как лось ветками трещала. Только потом позволила себе силой пользоваться. Сейчас – красота: ровненько, лишь травка мягким ковриком стелется. Так что носить воду тебе сподручно будет.

«Деревья корчевала с помощью магии? Офигеть. Это она-то слабая? Какая же тогда сила была у моей мамы?» – подумала Ира, но промолчала.

Как ни странно, обувь, которую Ире смастерила тётушка, оказалась очень удобной. Она не пользовалась магией, только собственными умениями да руками. Говорила, что без большой нужды с силой лучше не играть.

– Нравятся обутки? Лёгонькие?

– Очень!

– Отвороты сделаны под любую завязку, когда будет прохладно или сыро, то поднимай их и какой-нибудь верёвочкой стягивай. Вот тут отверстия для этого есть.

Действительно, то, что поначалу показалось Ирине кантом для красоты, разворачивалось, превращая тапки в полусапожки.

Платья, выданные девушке, были без формы. Мешок-мешком с прорезями сзади и спереди по подолу внахлёст, наверное, чтобы удобнее было ходить, лишь талия обозначалась крепким поясом-бечёвкой.

Но больше всего ей не хватало белья.

Впрочем, и тут, как выяснилось, всё не так просто.

Оказывается, в широкую окантовку прорезей вдета верёвка, которая стягивалась, обращая платье в подобие комбинезона, поскольку край ткани закручивался, закрывая тело, становился чем-то отдалённо похожим на штаны.

– Не слишком удобно, зато скакать можно, пот лошади не будет кожу разъедать.

– А почему трусов и штанов не нашить? Зачем так исхитряться? У нас все девушки носят всё это. Удобно же.

– Законы тут такие, Ира. Мужскую одежду женщинам носить нельзя. За это даже казнить могут. Трусов мы тебе пошьём, я поняла о чём ты, рассмотрела те в которых ты тут оказалась, когда тебя в постель укладывала. Это не сложно, к тому же, их под платьем не будет видно. А штаны нельзя – риск большой.

– Дурацкие законы какие-то! – возмутилась Ирина.

– Какие есть, нам пока не до того, чтобы из-за этого шум поднимать, да потом на плахе по глупости голову оставить, нам нужно тебя до поры уберечь. Ты пойми, сейчас самое важное для тебя быть похожей на обычную деревенскую девчонку. Если руки станут грубее, лицо немного обветреет и загорит, это не страшно, потом магией всё в порядок приведёшь. Главное – не выделяться.

Ничего, привыкнешь!

А следующим утром началось обучение.

Племянница возмущалась, бранилась, вредничала, но вынуждена была всё терпеть.

– От этого твоя жизнь зависит, дурёха!

Такие слова родственницы были стимулом, как ни крути.

Когда Ирина взяла в руки лук и попробовала натянуть тетиву в первый раз, то сразу поняла о чём говорила тётушка. Девушка не смогла этого сделать. Силы тут действительно нужны немалые.

Сама же Дарья в это время объясняла:

– Этот лук сложный, потому мощнее, чем тот, который из одного дерева вырезают, он склеен из березы и можжевельника, усилен сухожилиями и роговыми полосами. Не раз жизнь мою спасал. Лосю шею насквозь пробивает, кабана остановить может, если в правильное место стрелять.

Она погладила оружие, как котёнка.

– Мой любимый!

Потом забрала оружие у племянницы.

– Подержала – верни. Не по силам он тебе пока, сама видишь. Чтобы такую тетиву натянуть, нужно быть сильной, чтобы, повиснув на суке дерева, держась одной рукой, ты могла подтянуться и наверх забраться. Дам тебе вот этот, тут тетива тоже тугая, но полегче всё-таки натягивается. Попробуй.

Здесь Ира с трудом смогла натянуть тетиву, но о том, чтобы прицелиться и речи быть не могло.

– Что ж, тогда бери вёдра в руки и вперёд к ручью. Сходи три раза. Будешь по утрам и вечерам воду носить, причём, каждый вечер на два ведра воды больше, чем утром. И каждую седмицу задание будет на пару ведер увеличиваться. Сегодня три раза идёшь, а через семь дней – четыре.

Ира спорить не стала, поняла, что она должна стать сильнее, потому молча взяла деревянные вёдра и отправилась по знакомой тропе.

«Странно. В кино видела, как обычные девушки легко с луком управлялись. Натягивали эту треклятую тетиву запросто, а после нескольких дней тренировок уже вполне прилично стреляли. Как же так?» – думала она, плетясь с полными вёдрами к дому.

– Куда воду девать? – спросила она запыхавшись.

– Обратно неси, у меня на варево вода есть. Когда принесёшь последние два, на скамейке поставишь, – ответила тётушка с улыбкой. – Не вздумай вылить дорогой или отойти немного, отдохнуть на травке и те же обратно принести. Не для меня делаешь – для себя. Я тетиву натянуть могу.

Потом отдохнёшь немного, будешь птицу ощипывать, пока ходишь, подстрелю пару штук.

К вечеру они ели мясо куропаток.

Плечи и спина Ирины с непривычки гудели, а большой и указательный палец на правой руке она почти не чувствовала.

– Ничего, привыкнешь! – подбадривала Дарья. – На-ка, выпей вот этот отвар.

Она подала что-то вроде травяного чая, напиток на вкус слегка горчил, но не был отвратительным. От усталости Ира почти не почувствовала вкуса отвара, но боль и усталость быстро отступили.

А после обеда девушка удивилась, что съела куропатку почти целиком, даже не заметив этого.

На вечер осталось немного мяса, которое тётушка унесла в ле́дник, чтобы на жаре не испортилось. Ле́дник – это почти то же самое, что погреб, только изнутри выложенный льдом.

«А дверь тяжёлая, толстая, наверное, от зверей, чтобы не залезли. Тут наверняка и волки, и медведи имеются. Без магии, наверное, не обошлось, лето же, а лёд не тает», – подумала Ира, но не стала ничего об этом спрашивать – постеснялась.

– Полегчало? Не болит ничего? – поинтересовалась Дарья, вернувшись из ле́дника.

– Да, а что вы мне дали выпить?

Тётушка положила на стол перед племянницей букет.

– Цветы в воду поставить? – спросила девушка.

– Зачем? Показать хочу, что ты сейчас пила. Такой отвар хорошо в долгих походах пить, когда с ног от усталости падаешь, а до места ещё далеко. Запоминай травки.

Она быстро выбрала из пучка шесть цветов.

«О, вон то – обычная ромашка? А остальные даже не видела никогда!» – подумала Ирина.

Тётушка назвала все цветочки по порядку.

Ромашка, как оказалось, зовётся совсем не тем именем, под которым Ира её знала, а носит странное название «солнечный глаз». Хорошо хоть солнце называется само собой, а не чем-то другим. Впрочем, если подумать, то «солнечный глаз» даже логичнее, чем «ромашка».

– Вот этих цветов нужно по два, а солнечных глазьев четыре. Если залить тремя горстями воды, которая только с огня и сильно бурлила, как весной ручей, а потом всё это подержать ночь, то утром уже можно будет процедить и пить.

Сегодня вечером сама этот отвар делать будешь, пока под моим присмотром, конечно, а завтра пойдём цветы собирать, чтобы ты поняла, где и как растут. Они не редкие, в каждом лесу полно, но рецепт отвара наш фамильный, посторонним его никогда не рассказывай. Поняла?

Ира кивнула. Про фамильные рецепты она знала из фантастических книг.

– Красный рог, например, – продолжила Дарья, указывая на маленькие скрученные красные цветочки, – искать надо не в колючих лесах, где сосны да ёлки, а в тех, где листья на деревьях, но в тени, а пупочник, вот этот, похожий на выпуклый пуп младенца, наоборот, растёт на солнечных полянках.

Ира повторила про себя названия, беззвучно шевеля губами.

– Сейчас можешь не заучивать. В лесу их увидишь, легче будет запомнить.

Не будешь хорошо есть, так и силе неоткуда взяться!

Спала Ира в эту ночь, как убитая.

Раньше на работе, конечно, тоже не сидела, ноги к концу дня гудели, но всё равно так сильно не уставала.

Одно дело кондитерский мешок держать, а другое – воду от ручья до дома и обратно вёдрами таскать, птиц ощипывать, ветки на растопку собирать, котлы песком начищать, учиться лазить по деревьям, стирать одежду в ручье (хорошо хоть там вода к полудню прогревается, не в ледяной) …

День показался очень трудным. Если бы не тётушкино питьё, девушка бы уже в обед свалилась без сил.

Засыпая, она подумала:

«Надо обязательно запомнить, как этот отвар делают. Хорошая штука! А названия травок выучу, они же как выглядят, так и называются…»

После этого она провалилась в сон, словно в бездонную пропасть, и чувство волшебного полёта прервало все её размышления.

Утром мышцы гудели, как высоковольтные провода, но у порога уже стояли пустые вёдра.

– Просыпайся, красавица, солнышко уже росу почти обсушило. Только сегодня ты так долго спишь, а завтра встанешь пораньше. Нам роса для любовного зелья нужна, а собирать её для этого можно лишь раз в году.

– И этот день завтра? – вздохнув, проворчала Ира. – Не мог он быть неделю назад? Нет же, словно дожидался меня.

– Чего бурчишь, как бабуся на печи? Хорошо, что он завтра, научишься как росу собирать, пригодится. Росу для разных надобностей можно лишь в правильные дни брать, завтра перед рассветом для того, чтобы сделать такое зелье, выпив которое, любой человек полюбит тебя больше собственной жизни. В осеннюю пору, утром, нужно собрать первую изморозь на траве, считай, та же роса, только холодная, с ней делаются зелья для охлаждения чувств. А в самую холодную ночь зимой, на полнолуние, топят снег, для зелья лютой ненависти.

– А месяцы здесь называются как? – неожиданно для себя, спросила Ирина.

– Что, как называется?

– Месяцы. Ну… январь, февраль, март…

– Не знаю о чём ты толкуешь. У нас есть зима, весна, лето и осень. Остальное по луне глядеть надо. В год двенадцать полнолуний бывает, от них и идёт отсчёт. Ладно, успеем ещё про это поговорить, а сейчас у тебя работы полно. Пока я нам лепёшек напеку, ты с водой должна управиться. Потом поедим и в лес пойдём, траву на отвар собирать.

Как ни странно, в этот день воду было таскать немного легче.

Травы тоже собрали быстро, ведь половина росла вокруг дома. «Солнечный глаз» вообще белел повсюду, куда не посмотри. Сложнее оказалось лишь с лебяжьим цветком. У этого беленького цветочка лепестки действительно напоминали лебяжий пух, а запах был таким нежным и приятным, что хотелось закрыть глаза от удовольствия. На обратном пути Дарья подстрелила пару зайцев. Девушка никогда не слышала, как кричит подстреленный заяц. Для неё это было шоком. Он пищит, как маленький ребенок!

«Вот, значит, зачем она лук брала», – подумала Ира, поначалу испугавшись, что снова придётся мучиться, натягивая тетиву.

Зайчика было жалко, но так уж устроено, кто-то кого-то ест, иначе здесь не выжить.

– Да не переживай ты так, не мы, так крупная птица или какой-нибудь лис бы его изловил. Лисиц тут полно, – заметив, что выражение лица племянницы изменилось, пожав плечами, произнесла тётушка.

– Я не переживаю, – помотав головой для убедительности, и попытавшись улыбнуться, ответила Ира.

– И учти, во время охоты на зайца можно сделать лишь один выстрел, повторного шанса он не даст – слишком шустрый, – не обращая внимания на затихающий крик зверька, поучала Дарья. – Зайцы осторожны, звуков почти не издают. Даже мать зовёт своих малышей очень тихо. Это хорошо, что мы сегодня с добычей, научу тебя шкурки выделывать.

Эх, знала бы Ирина, что это значит.

Оказывается, приготовить отвар это дело пустячное, а вот выделать заячьи шкурки – та ещё головная боль.

С одного зверька Дарья сняла шкурку сама, со второго пришлось Ире.

Кое как, конечно, с помощью, девушка справилась.

После чего тётушка одну шкурку закрепила на деревяшку (в виде клина) мехом вниз, и сказала:

– Нужно сразу удалить остатки мяса и жира, с сухой шкурки их снимать намного сложнее. Бери нож. Лезвие нужно держать вот так (она показала практически прямой угол по отношению к шкурке), а соскабливать следует от хвоста к голове. Можно удалять их и руками, собирая слой по кругу. Имей в виду, что нельзя оставлять шкурку нерасправленной даже на день – она соберется складками и быстро загниёт, а мех в складках подопреет и вылезет. В сыром помещении шкура заплесневеет, а на солнце или возле печки станет ломкой. На морозе шкурки тоже хранить не следует.

Как всё доскребёшь, замочим шкурки до завтра в солёной воде.

Завтра нам понадобится два гладких полена, на них шкурки натянем и будем отбивать. После постираем и замочим в растворе, покажу, как его сделать. Шкурки там сутки полежат, а готовы или нет проверим, сложив их вчетверо. Если всё готово, должен с той стороны, где ты сейчас скребёшь, появиться белый крестик.

Затем натянем шкурки обратно на эти правилки и будем ждать, когда подсохнут, а после этого станем их целый день мять и растягивать пока не засохли.

– Ого, с утра до вечера? – испуганно спросила Ира, представив, как весь день мнёт их, и уже не жалея, а проклиная зайцев за то, что те попались по дороге.

– Не без перерыва, не бойся, но раз пять за день надо, – успокоила Дарья.

«Какой ужас! Это любую шкурку так? Я скрести-то её замучилась», – подумала девушка, пытаясь не делать кислого выражения лица, но это ей не очень удавалось.

Тётушка лишь улыбнулась, заходя в дом.

Со шкурками Ира провозилась почти до вечера. С перерывом на обед, конечно. Тётка Дарья за этим строго следила, кормила досыта.

– Не будешь хорошо есть, так и силе неоткуда взяться, тебе ведь крепкой стать надо, а не помереть от работы, – говорила она.

Нужно ли говорить, что к вечеру девушка снова пила отвар, который сама же и приготовила, потому что руки гудели после выделки шкур, да и «водные процедуры» (так Ирина в шутку называла доставку воды от ручья и обратно) никто не отменял.

Оказывается, не такая уж ты и неуклюжая!

Ира считала, что все эти задания для неё слишком сложные, ведь она сильно уставала.

Большой и указательный пальцы, которыми она почти ежедневно ощипывала добытую Дарьей птицу, загрубели. Лицо, от постоянного пребывания на солнце, загорело и стало смуглым. На руках появились мышцы, которых и в помине не было. Ноги в районе икр стали твёрдыми и увеличились.

В общем, девушка думала, что это какое-то издевательство над ней, хуже и быть не может… до тех пор, пока тётушка не решила начать обучение магии.

В фильмах, когда маг бросал огненный шар, выглядело это чем-то очень лёгким, словно запулить в кого-то снежком. На деле же оказалось всё не так просто.

Чтобы создать такую штуку, нужно было захотеть это сделать так сильно, что он появлялся. Но когда ты не видишь противника и тебе ничего не угрожает, то захотеть, оказывается, задача не из простых.

– Сосредоточься, – говорила Дарья, – вот здесь (она указывала на солнечное сплетение) должен появиться сгусток энергии, которая перетечёт в твою руку.

Там же возникают и проклятия. Только при проклятии эта энергия выходит через выдох, когда ты произносишь слова, которыми хочешь кого-то наказать. Проклятие образует тёмный шар, который, покинув тело, виден лишь в первый момент, потом он становится невидимым и почувствовать его нельзя. Шар этот сам находит того, кому предназначен.

А чтобы кинуть в кого-то магическим шаром (который в зависимости от того, что ты хочешь сделать, может быть синим или полыхать огнём, как головешка из костра) ты должна ощутить то, что пройдёт оттуда (она снова тыкнула Иру пальцем в солнечное сплетение) до ладони, схватить это, а потом ещё бросить, попав точно в цель.

Ирина попробовала вызвать хоть какой-нибудь масенький шарик, но не смогла. Может быть, она не была способной к этому делу, а может быть, не было стимула. Но как бы то ни было, у неё ничего не вышло.

– Похоже, обучение тебе легко не дастся. Что ж, тогда носи от ручья камни. Два ведра утром и два вечером.

– Зачем?

– Поставлю мишень, будешь их бросать, пока научишься это делать даже с завязанными глазами и достаточно метко, а потом проверим создашь ли огненный шар, если…, впрочем, пусть это будет сюрпризом. Пока научись целиться и попадать. Заниматься этим будешь два часа утром и два вечером. Утром бросаешь правой рукой, а вечером левой! Следить будешь по этим песочным часам. Когда песок пересыплется – пройдёт ровно час.

– Так воду мне больше таскать не нужно? Теперь камни носить?

– Воду никто не отменял, – ответила, усмехнувшись, Дарья.

«Свалила на меня всю работу по дому, ещё и камни теперь носить заставляет. Просто злодейка какая-то, а не тётушка», – подумала девушка. Вслух же, понимая, что спорить без толку, буркнула:

– Ладно.

Дарья понимала, что девчонке тяжело, но другого выхода не было. Если она не научится всему сейчас, то потом ей же хуже будет. Нужно подготовить племянницу к возможным неприятностям заранее, чтобы они не стали для неё неожиданностью со смертельным исходом.

Первые камни летели мимо цели.

Ирина считала себя неуклюжей бестолочью, расстраиваясь из-за этого.

– Как перекидаешь все, собери и унеси обратно к ручью! – велела тётушка.

И девушке приходилось подчиняться. Она высыпала камни горкой, чтобы утром не собирать по одному, но за ночь кто-то их снова разбрасывал.

Когда Ира стала, наконец-то, попадать по доске, то оказалось, что лучше бы она и дальше кидала мимо цели.

Первый же камень, стукнувшись о деревянную поверхность, отлетел обратно и больно ударил девушку в плечо. Хорошо, что он оказался небольшим, возле их дома у ручья крупных камней почти не было.

Увидевшая это тётушка, улыбнулась, но ничего не сказала.

– Злыдня! Радуется, что мне больно, – проворчала Ира.

Когда очередной камень отлетел и поставил Ирине яркий синяк под глаз, она быстро поняла, что, если не будет уворачиваться, то может остаться и вовсе без глаза.

Через три недели девушка, к своему удивлению, заметила, что камни у ручья стали крупнее. Если раньше, чтобы кинуть, она брала их двумя пальцами, то теперь каждый камень полновесно ложился в ладонь и, захватив пальцами, бросить его было уже практически невозможно. А отскакивали они от мишени дальше мелких, нарушая все законы физики.

Такой камень, попади он в голову, мог и убить.

Приходилось уворачиваться шустрее, тем более, что мимо цели камни летели всё реже и реже, а потом и вовсе перестали, несмотря на то, что тётушка меняла её местоположение: то ставила ближе, то дальше, а то отводя вправо или влево, заставляя кидать под углом.

Синяки на теле Иры тоже постепенно исчезли сами по себе. Теперь она мастерски уклонялась от летящих камней.

Дарья, заметив это, усложнила задачу. Она прицепила доски к двум, стоявшим рядом, деревьям и приказала бросать двумя руками одновременно.

Сложно было не столько попадать в цель, хотя и это непросто, сколько уворачиваться. Но и к этому Ира постепенно приноровилась.

– Оказывается, не такая уж ты и неуклюжая. С сегодняшнего дня носишь только одно ведро камней утром и одно вечером, а сейчас держи вот это, – заявила однажды утром тётушка, подавая девушке лук.

«Я же не могу даже тетиву натянуть!» – вспомнила Ирина, но оружие взяла.

Каким же было её удивление, когда она, почти не прилагая усилий натянула ту самую злополучную тетиву.

– Вот и хорошо, второй час, который у тебя теперь освободился, будешь стрелять из лука, – велела Дарья.

Кто это?

– Вы мне в этот раз дали лёгкий лук? Зачем тогда раньше заставляли на неудобном тетиву натягивать, чтобы показать какая я неумеха? – недовольно спросила Ира.

– Глупышка, – по-доброму улыбнулась тётушка, – лук тот же, зато ты другая.

Встань ровнее. Смотри внимательно: этот палец (указательный) держи над стрелой, а эти два (средний и безымянный) – под ней. Тетива лежит между первым и вторым суставом пальцев, они оттягивают тетиву, а стрелу лишь слегка придерживают. Поняла?

– Не поняла! – сердито ответила девушка.

Дарья удивлённо посмотрела на племянницу, собираясь снова показать, как надо натягивать тетиву и держать стрелу, раз той непонятно.

– Почему это я другая?

– А-а-а, вот ты про что. Подумай, зачем тебя заставляла воду и камни таскать? Веса лука теперь почти не чувствуешь, благодаря этим «ненужным» делам, руки силы набрались. Шкурки выделывала, птицу ощипывала – пальцы становились крепче.

– Да это же… это…

Ира никак не могла подобрать нужного слова.

– Так даже ниндзя не готовят. Да если бы не фамильный отвар из трав, я бы точно скопытилась. Кто ж так учит? Обучение что, на выживание было? – возмущённо спросила она.

– Не знаю кто такие ниндзя, но, если они проходят подобную подготовку, значит, хорошие бойцы. Конечно, на выживание. Это ты правильно заметила. Если не научишься – не выживешь.

Кстати, вот твой амулет, наконец-то, я его доделала. Теперь твои глаза не будут такими яркими. Никто не узнает, что ты маг.

– А магичить я смогу?

– Фу, что за слово такое глупое? Силы не пропадут, если ты об этом, использовать магию сможешь. Впрочем, пока ты всё равно мало что умеешь. Хорошо хоть искры научилась кидать, костёр разжечь в состоянии.

Хватит болтать, встань ровно и смотри сюда! Вот так брать лук нужно, да пальцы правильно держи. Из-за неправильного положения пальцев на тетиве, на руке могут появиться мозоли, а оно тебе надо?

Твоя задача сейчас отточить умения.

Например, встретишь на узкой тропинке кабана или перевёртыша, ему бок не пробить, зато если в глаз выстрелишь, а потом отскочишь с его пути, то жизнь себе спасёшь.

В лесу на зверя и птицу охотиться будешь, а в большой реке крупную рыбу можешь подстрелить – не останешься голодной.

Вот снег выпадет, набьёшь себе лис на полушубок, выделывать шкуры уже умеешь, значит, не замёрзнешь.

Я ведь не всегда рядом буду.

Последние слова Дарьи напугали Ирину.

– Почему? – вырвалось у неё.

– Девочка моя, жизнь – штука непредсказуемая. Ветер времени создаёт случайности, меняет всё, как узоры на песке. Кто знает, куда нас с тобой занесёт завтра? Возможно в одном направлении, может быть, и в разных. Ты несколько месяцев назад, наверняка, и думать не могла, что тут окажешься. А теперь не отвлекайся!

Дарья учила тщательно, заставляла отрабатывать всё до идеального результата. Будь то приготовление разных снадобий и отваров или приготовление кролика на обед, стрельба из лука или стирка.

– Делай всё на совесть, – твердила она, – даже, если это для кого-то ещё, ты всё равно делаешь для себя. Помнишь, как прежде воду носила? Изгибалась вся, спотыкалась, ноги и платье обливала. Теперь тратишь на это минуты вместо часов, ни капли не расплещешь, пока несёшь, значит, нам зимой не скользко будет к ручью ходить.

К следующему лету в деревню переберёмся, поближе к людям.

Надо побольше шкурок за зиму запасти, продадим – деньги будут. Купим маленький домик поближе к замку (я тоже немного подкопила, добавлю), будем жить, наблюдать и думать, как нам за твою маму отомстить, а тебя обезопасить, не вечно же прятаться, так и молодость пройдёт, не заметишь.

Все мечты Дарьи были девушке понятны, так как логичны, поэтому пока она говорила, Ира, почти не слушая, вспоминала про кабана и какого-то перевёртыша. Кабана она знала, видела на картинках, а что за зверь перевёртыш?

Об этом она и спросила, перебив тётушку, которая почти вышла на финишную прямую в рассказе про «они жили долго и счастливо».

– А в вашем мире их не было?

– Не знаю. Может быть и были. Что это за звери?

– Это не звери, точнее, они не всегда звери. Они на треть люди, на треть звери, а оставшуюся часть можно причислить к магам. Не все, конечно, могут колдовать, тут от способностей и силы зависит, но обращаться в зверей могут: кто-то в волков, кто-то в тигров или леопардов, есть те, что в медведей.

– А в птиц, – вырвалось у Иры.

– Те, что вашем мире и в птиц могут? – удивилась Дарья.

– Не-е-ет, у нас нет подобных существ, у нас вообще никого кроме людей нет, я просто поинтересовалась.

Тётушка улыбнулась и ласково потрепала девушку по голове.

– Нет, обращаться в птиц перевёртыши не умеют, и это очень хорошо. Перевёртыши, если не в человеческом облике, то страшнее любого зверя. Они жестоки, хитры… Лучше в такой момент с ними не встречаться, а если пришлось, то убивать не жалея. Выбор не велик: либо ты его, либо он тебя! Ладно, не буду тебе мешать. Практикуйся. У нас тут, после магии, лук – основное оружие. К весне ты должна своим выстрелом мою летящую стрелу запросто сбивать, так что времени не теряй.

Если будут вопросы – я в доме.

– Есть!

– Что? – переспросила Дарья.

– Есть вопрос. Кто это? Что мне сейчас делать?

Девушка показала рукой в сторону ручья.

На противоположном берегу ходил парнишка лет пятнадцати-шестнадцати, явно выискивая узкое место, чтобы перепрыгнуть воду.

Тётушка быстро убрала мишени и велела спрятать в доме лук. Там у неё была хитрая комната для оружия, которую никто бы не нашёл, даже если бы постарался.

– Тебя чего сюда занесло? – спросила Дарья, – увидев, что юноша не стал больше искать место, где можно перебраться через ручей, не намочив обуви, а разулся и побрёл напрямую по воде.

Как звать-то тебя, искатель сбежавших коров?

Парень вздрогнул от неожиданности, но, увидев, что перед ним женщина, к тому же, ему ничто не угрожает, спросил:

– Вы корову рыжую не видели? Я второй день её ищу. Мне без этой твари возвращаться нельзя – мать прибьёт!

– Как же ты её упустил? – поинтересовалась Дарья.

– Разморило на жаре, заснул, а эта скотина сбежала. Надеюсь, не сожрал её никто, свежие обглоданные кости по дороге вроде не попадались.

Ира вышла из дома и стояла около двери слушая их диалог.

– Мимо нас не проходила, мы бы заметили, всегда кто-то на улице есть. Разве что, когда обедали в доме. Кстати, говоришь, второй день ищешь? Голодный, наверняка. Зайди – поешь. Дело минутное, а то и корову не найдёшь, и сам сгинешь. Обессилишь с голоду – волкам пир устроишь. Ирина, накрой на стол.

Парень переминался с ноги на ногу.

– Неловко. Свалился на вашу голову, да ещё объедать стану? – опустив глаза, пробубнил он.

– Иди уже, не скромничай. Потом поможем тебе. Втроём скорее беглянку найдём.

Паренёк вошёл в дом, наклонившись из-за невысокой двери. Сам он был не по годам рослым. Мальчишка вообще выглядел очень недурно: серые глаза; выгоревшие на солнце (впрочем, и без того светлые) волосы; немного конопушек рассыпанных по прямому носу; аккуратные уши (редкость для местных) – очевидно, в роду у паренька имелись не только крестьяне.

– Как звать-то тебя, искатель сбежавших коров? – спросила Дарья.

– Зар, – ответил он, присаживаясь к столу.

Ел очень быстро. Почти моментально уничтожив всё, что принесла Ира, он потупил взгляд, очевидно стесняясь того, что так накинулся на еду.

– Спасибо вам. Я правда был сильно голодный.

Стеснялся он не столько Дарьи, сколько девушки, которая выглядела почти его ровесницей. Исподтишка поглядывая на неё, парнишка выпил травяной чай, который хозяйкина дочка (он решил, что они мать и дочь) принесла.

Ира, понимая, как он устал, разыскивая беглянку больше суток, добавила в питьё парня свой любимый отвар, не спросив разрешения у тётушки. Теперь она переживала, что этого делать было нельзя и её отругают.

– Ого, поел, будто по лесу вовсе не бродил, усталость в один миг пропала. Вы мне очень помогли, теперь-то я корову точно найду, – обрадованно заявил нежданный гость, а потом смущённо добавил, – мне нечем вас отблагодарить, простите.

Он встал из-за стола и низко поклонился Дарье, буквально до самого пола. Ира, видевшая такое лишь в кино, непроизвольно хихикнула.

В ответ на это тётушка сердито на неё глянула.

– Отправишься с Заром вверх по ручью, а я вниз, – сказала она. – Дойдёте до болота – возвращайтесь. Дальше не суйтесь, там топь непролазная, корова туда не пойдёт. К тому же, возможно, мне повезёт больше, и я обнаружу эту животину до вас. Ясно?

Прежде бы девушка возмутилась, но сейчас она провинилась и потому лишь молча кивнула в ответ.

Они шли молча. Ирина боялась сказать лишнего, а Зар не знал, как начать разговор.

– Ты Ира? – спросил он, решившись.

– Да.

– Вы с матерью в лесу живёте?

Ирина хотела сказать, что Дарья её тётка, но решила, что такие подробности знать этому мелкому не обязательно.

– Да.

– Охотитесь?

– Да.

– Значит в последнюю седмицу приедете на ярмарку, шкуры продавать. Так все делают.

Ира не знала так это будет или нет, но снова ответила:

– Да.

– Здорово! Тогда ещё встретимся. Я всегда там семечки продаю. В ярмарку на них самый спрос. Потом можем погулять. Ты же не замужем?

Он огорошил её этим вопросом. Ира хотела было ответить, что это не касается маленьких мальчиков и, что если он вырос выше неё, то это не значит, что может говорить всё, что вздумается!

Но сказать всё это она не успела.

Жалобное мычание, послышавшееся вдалеке, перечеркнуло её мысли.

Они побежали на звук и увидели рыжую корову, которая пятилась к ручью, а на неё наступали семеро крупных волков.

Зар схватился за лёгкий лук за спиной.

Волки не собирались отказываться от огромного куска говядины, который им наверняка виделся при одном взгляде на мычащее животное, даже когда парнишка выстрелил. Надо сказать, что стрелял он плохо.

Несколько зверей, очевидно поняв это, развернулись и, слегка наклонив головы, медленно пошли на людей.

Ира, даже не поняла, почему в её руках оказались увесистые камни. Очевидно, от страха не заметила, как их подняла.

Два волка упали разом, а поскольку ещё один камень оказался в руке девушки, третий, последовал за ними через пару секунд.

Отступив от коровы, стая, а точнее всё, что от неё осталось, предпочла скрыться среди деревьев.

Наступила минута молчания.

Нет, не ради того, чтобы почтить память убиенных волков, а потому, что все были в шоке.

Ирина и Зар не предполагали, что троих волков можно убить всего тремя камнями, а животное, чуть не ставшее бифштексом, от того, что осталось в живых.

Первой опомнилась благодарная корова. Она подошла и ткнулась мордой в хозяина, от которого по глупости сбежала.

– Идём обратно к вашему дому. Молоко сдоить надо, а то вымя вон как сильно раздуло, больно ей. Хорошо, что перед тем, как сбежала, только подоенная была. Теперь пить это молоко нельзя, болеть будет животина несколько дней.

Таких подробностей из жизни крупного рогатого скота Ира не знала. Сразу видно, что не в деревне росла. Когда приезжала к бабушке, то мало интересовалась тем, сколько раз доят коров, а после смерти отца заготавливать на зиму сено стало некому и корову продали.

– Спасибо, что спасла нас всех. Если бы не кинула, то нас бы порвали. Это надо же, так камнями головы разнести. Сильная. Где научилась? – смущённо спросил Зар (получалось, его спасла девчонка, от этого было стыдно, а уши и щёки пылали).

– Случайно вышло. От страха силы прибавилось, наверное.

Дома Ира, потихоньку от парня, влила в рот коровы обезболивающий отвар. К счастью, после встречи с волками, та не сопротивлялась, смирившись со всем, что делают люди.

Когда пришла Дарья, парнишка уже подоил настрадавшееся по собственной глупости животное.

Зар несколько раз низко поклонился, поблагодарив за помощь, и отправился домой, пообещав никому про то, что случайно наткнулся на их дом, не рассказывать. Люди разные бывают, узнают про одиноких женщин в лесу и обидеть могут.

Ира не знала говорить тётушке про волков или лучше промолчать. Когда всё-таки решилась, Дарья сказала, что нужно сходить и забрать кое-какие составляющие для снадобий. Например, очень пригодятся сердца, печень и язык, конечно, если их ещё не съели сородичи убитых зверей или кто-то ещё, как и волчьи клыки (их-то точно никто не съест).

Наконец-то!

Эланта не первый месяц искала дочь Лиолины. Девчонка словно сквозь землю провалилась.

– Девчонка здесь, я это чувствую, но как ей удаётся скрываться – не понимаю.

Обыск деревень ничего не дал.

Не могли сапфиры поиска затянуть её в далёкие страны. Кто же приютил будущую жену моего сына?

Родственников не осталось, бабки-дедки девчонки умерли, с отцом я разобралась заранее. Кроме того, у её синеглазой матери не имелось родных братьев и сестёр (я смотрела по их родовой книге), остальных давно замели пески времени.

Уничтожив весь род, Эланта подарила их могущество Лиолине, чтобы после родов та умерла, а её дочь стала неимоверно сильной. Как только девочка получила бы от природы возможность забеременеть, стала бы женой Дана и через дитя, передала ему эту силу.

Умыкнув родственницу из-под носа у Эланты, лесная ведьма долго приводила девушку в чувства, а когда та пришла в себя, стало ясно, что в море её глаз плещется магия всего рода. Тётушка это ясно видела, но оказалось, что умения и навыки использования этой силы у драгоценной гостьи на нуле.

Иногда хотелось устроить племяннице жизнь похожую на ту, какая досталась ей самой, в отместку за свои страдания и за то, что у Ирины не получаются даже простейшие заклинания, но Дарья вовремя останавливалась, понимая, что девчонка не виновата в её судьбе.

Оставить Иру в покое и мстить Эланте в одиночку?

Она не была деревенской дурочкой и прекрасно понимала, что одной идти против настоящей виновницы всех её горестей подобно самоуничтожению.

Сейчас в руках лесной ведьмы оказалось очень мощное оружие, нужно лишь отыскать способ привести его в боевую готовность. На это требовалось время, но ждать Дарья умела, а уж сделать из девчонки воина, достойного силы отцовского рода, она постарается.

Именно поэтому пощады в обучении не было.

После случая с нападением волков девушка поняла, что тётушка не желает ей зла. Не сумей она тогда защитить себя, Зара и его корову, всех троих давно бы переварили хищники, оставив у ручья лишь кости, которые добела почистили бы птицы и мелкое зверьё.

Сейчас Ирина чувствовала, что она чего-то стоит, а не какое-то там… органическое удобрение, оставленное в лесу хищниками после сытного обеда.

С этого дня Дарья уже не заставляла её карабкаться по деревьям и скалам у реки, в том месте, где в неё впадал их ручей, или стрелять из лука по мишеням, Ира сама просила давать ей новые задания. К весне она легко сбивала своей стрелой хоть белку, попав в глаз зверька, чтобы не попортить мех, хоть тётушкину стрелу в полёте, расщепив её древко напополам.

Этой же зимой она впервые сумела создать настоящий огненный шар.

Огромный вепрь нёсся на Дарью, а та была к нему спиной и не видела опасности. Под рукой Иры не было даже камней, только пушистый снег. Мысли метались, выискивая решение.

И тут случилось то, про что ей говорила тётушка.

Откуда-то из глубины её тела поднялась ненависть к зверю. Она тяжёлым комом поднялась к груди, растекаясь по рукам. Ирина почувствовала, как её ладони наполняются чем-то вроде тяжёлых круглых камней, она физически ощутила их вес. И бросила!

Дерево, рядом с которым бежало животное, раскололось и запылало, словно в него попала молния.

Девушка с удивлением посмотрела на свои руки. Потом испуганно глянула на Дарью. Та была цела. Она стояла лицом к пылающему дереву и улыбалась.

– Наконец-то, Ира, наконец-то! – радостно говорила тётушка. – Ты смогла! Теперь мы будем понемногу открывать твою магию.

– А где этот здоровущий свин? – спросила племянница, оглядываясь и всё ещё не понимая, куда делся вепрь.

Только, когда она обратила внимание, что на снегу нет следов от этого огромного животного, поняла, что тётушка создала морок.

– Ну неужели ты могла подумать, что я не услышала бы несущегося ко мне зверя. Хруст снега, дыхание – всё это выдало бы его присутствие, когда он бежит, сама знаешь, дышит часто.

– Я очень за тебя испугалась, поэтому про такое не думала, времени не было. Ты же сама говорила: «Идешь на медвежью охоту – приготовь постель и позови в свой дом мага-лекаря, а идешь на кабана – закажи гроб».

– Умница! Хорошо, что ты это запомнила.

Вы тут корову рыжую не видели?

В последнюю неделю года («последнюю седмицу», как называл её Зар) всегда проходила ярмарка. Дарья не пропускала этого события никогда. Это была хорошая возможность продать шкуры и дичь, набитую специально к этому дню, а взамен прикупить муки, крупы, ткани на платье и нитки с иглами, кроме того забрать в кузнице наконечники для стрел.

Речь, конечно, шла не о зачарованных, тех что дорого продавали маги. Такие Дарье были ни к чему, зачаровать она, если бы захотела, то и сама бы смогла.

Для охоты нужны были самые обыкновенные.

Когда-то их делали из бронзы, но сейчас в ход шло железо с холодным наклепом (уплотнением) острия. Такие наконечники были лучше мягких бронзовых.

Крепились они на древко двумя способами: либо надевались втулкой (тогда Дарья лишь прихватывала их клеем из смолы деревьев), либо насаживались черенком, обматывались веревкой, после чего также обмазывались смоляным клеем.

Кузнеца охотница знала неплохо, он заранее готовил для неё лучшие наконечники, иногда потихоньку клал несколько дополнительных, но так, чтобы женщина не заметила, иначе она возвращала лишние. Нравилась Дарья кузнецу: красивая, немногословная, платила всегда вовремя и не торговалась по мелочам, умела взглядом остановить любого наглеца, а не срабатывало, так и в глаз ему зарядить не гнушалась.

В этот раз она явилась с дочкой. О том, что они не чужие друг другу говорило внешнее сходство. Никто и не знал о том, что у неё есть дочь, как и о том, сколько лет охотнице, если тридцать – тридцать пять, то дочери вполне могло быть и пятнадцать –двадцать.

Девочки выходили замуж рано, едва природа сообщала об их готовности иметь детей. Иногда это случалось даже в двенадцать, а бывало и в восемнадцать, у всех происходило по-разному. Родители старались избавиться от девочек поскорее, не хотели долго кормить дочерей, которые всё равно однажды их покинут. Отдавали предпочтение сыновьям, которые по закону до конца жизни обязаны помогать родителям.

Иногда девочки-невесты годились женихам даже не в дочки, а во внучки или в правнучки. Это считалось нормальным браком.

Мальчиков женили поздно, закон разрешал это делать только после того, как им исполнится двадцать лет.

Если кто-то из юнцов умудрялся до этого возраста обрюхатить девицу, то его родители платили немалый штраф в казну, а потому запрет на отношения с противоположным полом до двадцатилетия вбивали (да ещё как вбивали) сыночкам с раннего детства.

Зато им разрешалось ходить в дома удовольствий, стоили такие развлечения недорого, зато налоги от них полноводной рекой текли в казну.

Девицы, понёсшие от парня до разрешённого ему возраста, считались порочными и определялись в дома удовольствий, а их детей забирали монахи.

Иногда этим законом пользовались богатенькие господа. Подговаривали кого-то из парней обрюхатить красивую девчонку, а потом, выплатив вместо него штраф, выкупали её оттуда, куда она была сослана, делая своей игрушкой. Наигравшись, оставляли работать в доме или на конюшне, как-никак когда-то денег стоила.

Бывало, этих женщин отпускали на вольные хлеба. Тогда они становились наёмницами или охотницами (если умели сражаться или добывать дичь с детства), травницами (если напрашивались в ученицы к какой-нибудь знахарке) или возвращались туда, откуда их выкупали, если не смогли устроиться иначе. На воле могли родить другого ребёнка, который, если они с матерью сумели скопить денег и купить хоть крохотный домик с небольшим участком земли, считался равным любому крестьянину, невзирая на прежний статус родительницы.

Таких женщин многие жалели, впрочем, это не мешало остальным обвинять их в распутстве.

Очевидно, одной из подобных женщин, которым не повезло в прошлом, считали и Дарью. Она была очень даже симпатичной, но на чьих-либо мужей все эти годы не зарилась и любые поползновения с их стороны пресекала в зародыше, а потому относились к охотнице неплохо, считая либо очередной жертвой закона (как всегда, слишком мягкого к богатым и несправедливого к бедным), либо, опять же жертвой, но только несчастной любви.

Зару понравилась девчонка, которая так лихо расправилась с волками, пусть это и случайно вышло. Он понимал, что сейчас не может с ней встречаться, так ведь может кто угодно дел натворить, а на него скажут. Кроме того, она могла оказаться замужем, тогда ещё хуже.

«Нет, она никому себя в обиду не даст. Вон как волкам досталось. И точно не замужем. В доме у них мужской одежды не было» – тут же отмёл все свои предположения парень.

В последний день ярмарки ему будет шестнадцать, останется четыре года, и он станет взрослым. Всего четыре… Целых четыре!

«Я пообещал погулять с ней на ярмарке, значит, погуляем. Ничего страшного не случится!» – решил он для себя.

В первый же день Зар долго ходил по рядам, где продавали меха, чтобы не пропустить, когда они там появятся.

Дарья с Ириной пришли на второй день к обеду. Наверное, вышли из дому ещё затемно. Они привезли санки гружёные под завязку разными шкурами.

Качество их меха было отменным, поэтому большую часть скупил оптом человек из дворца. Не поскупился и с усмешкой бросил Дарье золотую монету, понимая, что переплачивает.

– Теперь нам хватит не только на домик, но и много на что ещё. Это ты везучая, мне столько никогда не платили, – сообщила она Ирине, когда покупатель ушёл. – Похоже, всё сегодня разойдётся, значит сможем вернуться домой и собрать, что там осталось. Больше так, конечно, не повезёт, но до конца ярмарки распродадим. Тушки птицы возьмём, зайцев. Они тоже денег стоят.

Когда Зар увидел Иру, они с Дарьей уже собирались домой. Оставаться ради нескольких непроданных шкур не было смысла. Парень было расстроился, но девушка успокоила его, сказав, что завтра или послезавтра они снова приедут.

– Здорово! Я хочу выполнить своё обещание. Погулять с тобой по ярмарке, прокатиться с горки.

«Забавный ребёнок, что мне трудно что ли, прокачусь разок», – подумала она и пообещала, обязательно с ним покататься, но не сегодня.

Дарья оставила непроданные шкуры у кузнеца, забрав у него наконечники для стрел. Нужно было поспешить, чтобы не идти до домика пол ночи. – Держи, – тётушка подала Ирине сосновую ветку, которую та бросила этим утром. – Знаешь, что делать.

Ира знала. Она тщательно заметала веткой следы от саней и от снегоступов, которые они надели, едва свернули с дороги в сторону леса.

Тётушка ещё вчера объяснила ей, что лихих людей везде хватает, и найти по следам их дом таким не составит труда. Ночью в лес такие, может быть, и не сунутся, зверей побоятся, но пока ещё светло, догнать попробуют. Поэтому следы оставлять не стоит. Погода сегодня работает на нас, пока нагонят, снежок всё прикроет.

К лесу они подошли ещё засветло, а потому видели, что за ними действительно увязались трое крепких мужчин. Они шли на расстоянии менее ста шагов. Одного Ира узнала по одежде, он помогал человеку из дворца нести шкуры.

«Так вот почему тот покупатель так расщедрился, знал, что вернёт свой золотой», – подумала она.

 Дарья была готова к драке, но переживала за племянницу, та могла (при плохом раскладе) использовать магию и выдать себя, а этого допустить было нельзя.

Вдруг появился четвёртый, который бежал следом за их преследователями.

– Дяденьки, дяденьки, постойте, – послышался знакомый голос.

– Чего тебе, пацан?

Мужики, которые уже начали надевать снегоступы, остановились, наверное, решив, что мальчика прислал хозяин.

Парнишка приостановился, делая вид, что пытается отдышаться, потом снова сделал несколько шагов к ним.

– Вы тут корову рыжую не видели? – как можно громче, чтобы его услышали те, кому эти слова предназначались, закричал он.

В ответ раздалась отменная брань, и парнишка, не дожидаясь, пока те, кто ругался, решат его догнать, развернулся и побежал по тропинке к деревне.

Женщины за это время уже успели скрыться за деревьями, поэтому они были в безопасности.

Видать я ошибся, мал он ещё!

Зар знал, что никто не обидел тех, кого он старался уберечь, поскольку проследил за мужиками, которые порывались это сделать.

Он какое-то время выглядывал из-за угла, слушал, как злодеи винят всех, начиная от сбежавших охотниц, заканчивая парнишкой, не вовремя окликнувшим их, и небесами, решившими вдруг рассыпаться снегом, а увидев, что те в лес не пошли, парнишка с довольной улыбкой отправился домой.

Матушка побранила за то, что вернулся поздно, но раз уж продал все семечки, наказывать не стала, накормила и отправила спать.

Ночью ему снилась Ирина. Они охотились на волков. Только на этот раз он защищал девушку. Сегодня вечером, когда отвёл от неё беду, Зар почувствовал себя настоящим мужчиной. Такое же чувство было и в его сне.

Во сне парень улыбался и шептал ласковые слова, утешая спасённую от волков девушку.

Он не слышал разговора родителей.

– Мать, похоже наш парень стал взрослым. Пожалуй, стоит его сводить к девицам, а то мало ли что может натворить по неразумности.

– Тебе лишь бы туда попасть. Знаю я, кого ты в этот дом сводить хочешь!

– Сама глянь. У него же улыбка до ушей. Когда наш сын такие сны смотрел, чтобы так улыбаться?

– Может ему что-то вкусное снится, – парировала женщина.

– Ага, конечно, вкусное… по-твоему он это вкусное милой называет, обещает любить всю жизнь?

– Не бреши!

– Собаки брешут, а я говорю, что слышал. Сама иди послушай!

Женщина вышла, но вскоре вернулась.

– Ладно, завтра вечером веди. Он ведь… стыдно даже сказать… Я хотела лоб потрогать, проверить, не температурит ли, этот глупый мальчишка схватил мою руку и целовать начал, едва отняла. А сам шептал, что краше не видел никого и ещё про волков. Надеюсь ему не понравилась девушка – перевёртыш!?

– А я что говорил?

Утром Зар позавтракал и начал собираться на ярмарку.

Загрузив короб семечками, он положил сверху мерный стакан и поставил его на табурет у входа.

– Сынок, ты так хорошо работаешь, что заслужил награду, – начал издали отец.

– У меня вроде всё есть. Но от денежки не откажусь. Хочу леденцов купить.

Он мечтал купить маленькие серьги, которые видел позавчера у торговца женскими штучками, чтобы подарить их Ире, но не говорить же об этом отцу.

– По́лно ребячиться. Ты – взрослый мужик! Вон какой уже вымахал, выше меня. Какие там конфеты, когда тебя сегодня ждёт кое-что послаще.

Зар с удивлением посмотрел на отца.

– Нам мамка разрешила пойти в дом удовольствий! – радостно шепнул сыну на ухо отец.

– Зачем? – не понял парень.

– За тем, сынок, за тем самым! Мы тебе выберем самую красивую девицу. Она тебя всему научит, ласкать тебя и целовать станет…

Зар представил, что кто-то другой, не Ирина, будет к нему прикасаться, целовать… и почти выкрикнул:

– Не хочу!

Отец выпучил глаза от удивления.

– Тебе не нравятся девушки?

– Просто не хочу, – немного спокойнее ответил сын. – Мне пора на ярмарку семки продавать.

Отец решил спросить иначе.

– Что тебе сегодня снилось? Ты так улыбался во сне…

– Волки снились. Я их убивал! – ответил Зар. – Что-то ещё спросить хочешь или мне можно идти?

– Иди…

Прихватив короб, парнишка быстро удрал за дверь.

Проводив его взглядом, отец потёр ладошкой затылок и задумчиво произнёс:

– Видать я ошибся, мал он ещё.

Дома Дарья с Ириной собрали всё, что могли, даже вещи, сшитые Дарьей этим летом для себя, которые она так и не успела поносить.

– Пока покупают – надо продавать. Дичь в лесу не перевелась, нашью ещё, у меня есть в чём ходить.

Ирина временно щеголяла в заячьей шубке.

Для неё собирали мех редких белых лис, очень красивых, когда на их мех попадали солнечные лучи, он искрился, словно снег, напоминая блеск бриллиантов.

Их на полушубок пока не набралось, но продавать уже добытые шкурки Дарья наотрез отказалась.

– Не последний кусок доедаем. Хочу, чтобы ты красивой была. До конца этой зимы может сколько надо не набьём, но мы ведь и не торопимся!

Нам в этот раз повезло, что сразу почти всё скупили. Обычно этого товара как раз до конца ярмарки хватает.

– Ага, повезло. Нас чуть не прикончили из-за этой золотой монеты, – проворчала девушка.

Она рассказала про то, что заметила в прошлый раз.

– Нас преследовали те же люди, которые купили меха, я некоторых узнала.

– Рада, что ты это тоже поняла. Но не переживай, они больше не пристанут. Золотой денежки у нас уже нет, значит, и резона нас преследовать у них тоже нет. Молодец! Ты – умная девушка. Обидно было бы, если бы дочь моей сестры оказалась глупой и никчёмной. Хорошо тебя приёмные родители воспитали. Скучаешь?

Ирина вздохнула.

– Скучаю, конечно. Мама, наверное, плачет, ведь даже не знает жива я или нет. Бабушке она, скорее всего, не говорила. Хоть они не особо любят друг друга, но мама её сердце жалеет.

– Да уж, тяжело им. И сообщить-то мы никак не можем, что всё в порядке. Ничего, однажды найдём способ, не переживай. Сейчас нам с тобой раскисать нельзя!

На ярмарку вернулись через два дня. Нужно было время, чтобы настрелять дичи и отдохнуть. До окончания оставалось больше половины седмицы, а товара было не так много, так что торопиться было некуда.

Не моя печаль!

Второй день подряд искал их Зар, беспрестанно проходя по меховому ряду. Боялся, что вовсе не появятся. Они ведь видели, что чуть не попались в руки плохим людям. Меха обычно женщины не продают, а мужчины умеют за себя постоять. Впрочем, им тоже иногда встречались подобные проблемы. В прошлом году одного из-за спины ударили по голове, забрали деньги и оставшийся товар. Сам виноват, не захотел ни с кем объединяться. Одиночек вычисляют на раз. Иногда даже тот, кто рядом торгует, может навести лихих людей, из-за зависти.

Увидев, наконец-то, Ирину с матерью, мальчишка побежал к ним.

В этот раз рядом со шкурками ровными рядочками лежала замороженная и качественно щипаная птица, а также тушки нескольких зайцев – всё то, что они добыли за вчерашний день.

– Вы в прошлый раз нормально домой дошли? – выпалил он, забыв поздороваться.

– И тебе здравствуй, Зар! – с улыбкой ответила Дарья.

– Ой, простите. Сильно волновался. Вы же слышали, что я тех, кто за вами шёл, отвлёк?

– Как тут не услышать? Вопрос про твою рыжую корову уже мемом становится, – ответила Ира.

– Кем?

– Не слушай её, любит эта девчонка слова коверкать, – быстро отреагировала на его вопрос тётушка. – Вы хотели с горки покататься? Так идите, пока народу немного. Только долго не задерживайтесь.

– Дарья, можно я около вас семки, чтобы не таскать их с собой, поставлю?

– Ставь. Скажи только цену, может между делом купит кто, – согласилась тётушка.

Через пару минут Зара и Ирины уже и след простыл.

Горка была шикарной. Она спускалась с пригорка и тянулась до самой реки. К началу ярмарки её возможно поливали, но сейчас она была присыпана снегом. Катался народ в основном на санках.

Ира покрутила головой. Проката санок здесь не было и в помине.

– На чём кататься-то будем? – спросила она у Зара.

– Обожди меня минутку, я сейчас! – крикнул он и куда-то побежал.

Вскоре он вернулся с санками. Рядом шёл деревенский мальчишка, наверное, приятель Зара. Ростом он был пониже, коренастее, с россыпью ярких конопушек по всему лицу и рыжими волосами, выбившимися из-под шапки.

– Вот, садись, – довольно произнёс Зар, придерживая санки.

После того, как девушка уселась, он плюхнулся позади неё, крикнув:

– Кан, подтолкни!

Давно Ирина так не каталась. Ветер слегка обжигал лицо, но ей не было холодно, а приятно. Зар, обхватив своими большими и сильными не по годам руками, сидел сзади и крепко держал её, чтобы не упала.

– Не бойся! – кричал он, прижавшись к её щеке своей.

От него приятно пахло семечками и молоком.

– Я и не бою-ю-юсь! – кричала она в ответ.

Ира только сейчас почувствовала, как ей не хватает общения. Они с Дарьей разговаривают, конечно, но вот так мчаться с горы, забыв обо всём, просто смеяться, говорить глупости, радоваться простым вещам …

Она быстро отогнала эти мысли, побоявшись раскиснуть и забыть о том, что нужно искать способ вернуться домой из этого мира, причём так, чтобы не увязался никто желающий ей зла.

Прокатившись несколько раз они, запыхавшиеся и довольные, отдали санки хозяину.

– Правда шибко красивая, ты не врал! Гляди не сорвись, ухажёр, жалко будет, если такую в дом развлечений отдадут, – шепнул Кан, когда Зар говорил ему спасибо.

– Сдурел? Никогда такого не позволю. Я жениться на ней хочу.

– Больно уж девчонка хороша, а тебе ещё лет мало, чтобы сейчас жениться. Отобьют.

– Уж не ты ли, рыжий?!

Зар, со смехом, натянул шапку приятелю на лицо и шагнул к девушке.

– Идём?

Девушка не слышала их разговора. Она разглядывала катающихся людей и окрестности. С высоты горки открывался чудесный вид.

– Идём, – отозвалась Ира.

Они отправились в сторону торговых рядов.

– При чём тут я? Найдутся и постарше, и побогаче. Эх, зря ты паря в неё влюбился. Красивая она. Хлебнёшь горя! – со вздохом пробубнил им вслед Кан. – Хотя, разве это моя печаль? Не моя жизнь – не мне и переживать!

И, упав на саночки, он помчался с горы.

Ирина раскрасневшаяся и довольная вернулась к Дарье.

Зар предлагал ещё погулять, но она волновалась о позавчерашнем случае.

– Вдруг те люди вернутся, а она там одна?

– При народе они не рискнут её трогать, – успокаивал парень, – вы вечером осторожнее будьте, когда домой поедете. Я провожу, позову кого-нибудь из друзей, чтобы нас побольше было. Но, мы лишь отвлечь можем, драться я мальчишек не заставлю, не возьму на себя такую ответственность перед их родителями, ведь те гады наверняка вооружены.

– Не надо провожать, мы справимся. Камней в карман наберу, если что, буду кидать, как тогда в волков. Лук, опять же, со мной, какая разница в белку стрелять или в грабителя?

– Ты кого-то уже убивала? Я говорю про людей.

– Нет.

– Так вот, когда надо будет, поймёшь какая разница. Человека убить непросто. Я бы, наверное, не смог. Если бы только вам с Дарьей что-то угрожало тогда… хотя, вам убежать всегда лучше, чем драться, так целее будете. Вы сегодня в лес уйдёте, наверное, надолго? Можно, как снег сойдёт, в гости к вам прийти?

– Приходи, только без рыжей коровы! – ответила девушка.

Они рассмеялись, но отчего-то Зару было не очень весело.

Влюбился?

Вечером Дарью с «дочкой» провожал кузнец. Он слышал разговоры о том, что позавчера чуть не убили двух женщин, намереваясь отнять выручку, но не знал точно о них ли речь.

– Мне в крайнюю избу надо, долг забрать, так что прогуляюсь с вами, раз уж нам по пути, можно? – спросил он, твёрдо намереваясь пойти, даже если Дарья будет против.

Даже просто отпускать их в лес под вечер было боязно. Там и диких зверей немало, и перевёртыша в самом поганом его облике встретить можно, но кузнец точно знал, что нет никого в целом мире страшнее алчного человека.

– Мне жалко, что ли? Раз по пути – иди, дорога общая, – ответила женщина.

Кузнец, сделав вид, что у него зачесался нос, прикрыл широкой ладонью довольную улыбку.

Обычно Дарья говорила, что в провожатых не нуждается. Может быть это просто блажь, но он был рад и такому.

Тётушке тоже нравился этот сильный мужчина. Он был похож на могучее дерево, за которым можно укрыться и забыть обо всех бедах.

Не попади сюда Ирина, возможно, однажды её тётушка и решилась бы на этот шаг, но сейчас важно было сохранить эту девочку.

Был, конечно, вариант – позволить племяннице умереть, когда она появилась в этом мире (в лесу это легко, её и найти бы не успели), но смысла в этом охотница не видела.

– Не надоело скитаться по лесу? – поинтересовался кузнец, делая вид, что это праздный вопрос для поддержания разговора. – Вы же женщины, одни, мало ли что… неужели не хочется жить среди людей, выйти замуж, собственный дом купить в конце концов, если не хочешь. Дочка – невеста совсем. Сколько ей? Шестнадцать… семнадцать? Нужно ли девочке по лесам бегать? Наверняка хочется гулять с кем-нибудь, целоваться при луне…

– Лит, ты мне этот вопрос не первый год задаёшь. Ответ не изменился, – с улыбкой ответила Дарья, – там спокойнее. Девочка сама решит, что для неё лучше. А купить дом мы и сами планировали. Может этой весной, а может, следующей.

– А чего деньги тратить? Живите в моём. Он огромный. Одному там пусто. Сделаю отдельных вход. И вы под охраной, и я будто не один.

– Женись, вот и не будет пусто, – поддразнила мужчину Дарья.

– Сама знаешь, нет в нашей деревне никого, кто мне по сердцу.

– Так поищи в соседних, мало ли хороших женщин.

– Нет уж, похоже так и помру один-одинёшенек, – отвечал Лит, намеренно громко вздыхая. – А про полдома подумай.

– Если только продашь мне его, даром там мы жить не станем.

– Продам, если согласишься купить за четверть цены. Дороже не соглашусь. Я всё равно почти всегда в кузнице, даже ночую там, мне он не нужен. А денег у меня достаточно, не хочу с тебя дорого брать.

Ирина слушала их разговор, прекрасно понимая, к чему клонит кузнец. Но тётушка не давала ему повода вести себя смелее, чем сейчас, хотя и не отталкивала. Она была для этого мужчины горизонтом, который казался таким близким, протяни руку и дотронешься, вот только дойти до него пока никто не смог.

«Интересно, сколько же лет он ждёт её согласия? Мужик вроде нормальный, даже симпатичный. Надо будет с Дарьей поговорить», – подумала девушка.

– Ладно, Лит, пришли мы. Про дом весной поговорим. За наконечниками для стрел я к тебе ещё до того времени пару раз наведаюсь.

– Приходи, всегда тебе рад. Сама знаешь, лучшие для тебя сделаю.

Лит помнил, как впервые увидел её. Совсем молоденькая была. Пришла и потребовала наконечники для стрел. Он тогда только оплакал свою супругу, которая умерла при родах. В одночасье оставшись один, парень не мог даже смотреть на женщин, но эта была особенной. Она сама не хотела мужского внимания, держалась настороженно, но в глазах горела решимость. Было ощущение, что этими стрелами она хотела кого-то убить. Говорят, спрашивала, где найти деревню перевёртышей, а потом отправилась напрямую в лес.

Он тогда сделал ей огромную скидку.

Нашла или нет никто не знает, но вернулась через месяц, набив дичи. И снова, купив наконечники, ушла в лес.

С тех пор он её ждал. Не думая, как о женщине, не питая каких-то чувств и надежд, это пришло позже. А тогда… не понимая почему, просто ждал.

В этот вечер злодеи не увязались. Оно и понятно, огромных денег, как в прошлый раз, у женщин не было, да и с кузнецом шутки плохи.

Проводив их до леса, Лит отправился напрямую домой.

Никто не заметил, как перебежками, прячась за сугробами и в тени домов, почти до самого леса шёл Зар. Только когда Дарья с Ириной скрылись из виду, он побежал обратно.

Дома было жарко натоплено и пахло пирогами.

– Замёрз? – поинтересовался отец, увидев, как сын протянул руки к печке.

– Не, всё нормально.

– А чего унылый какой-то?

– Просто сильно замёрз.

– Ну-ну, – вздохнув, покачал головой отец.

Он ещё в прошлый раз, когда говорил с сыном, понял, что парень влюбился, а эти противоречивые ответы подтвердили его догадку. Сам молодым был, помнил, как оно.

– Зар, ты мне леденец принёс? – с разбегу повисла на шее Тила.

Младшая сестрёнка любила его, поэтому он не забывал купить ей на ярмарке карамельки. Но сегодня парень потихоньку высыпал конфетки в карман Ирине, а потому ничего не принёс.

– Прости, Тила, я поскользнулся и упал по дороге, наверное, они выпали из кармана. Завтра принесу.

Девочка на секунду скорчила недовольную гримасу, а потом спросила:

– Больно стукнулся?

– Нет, всё в порядке. Уже не больно.

– Ребятишки, давайте-ка ужинать! – позвала мать, ставя на стол большую миску с румяными пирогами. – Отец, чего сиднем сидишь? Молоко принеси, крынка в сенках на скамейке стоит. Да пошустрее, пока пироги не остыли.

Она тоже заметила перемены в сыне, но промолчала. Мальчик вырос. Когда-то это должно было случиться.

Не вздумай ему голову морочить

Всю зиму Дарья учила Ирину магическим премудростям.

Даже левитировать.

– Летать мы не можем, а мало ли сорвёшься со скалы или с дерева, тут-то и пригодится способность замедлять падение.

Знаешь, это что-то вроде того, как лист с дерева падает или паутинка с паучком в начале осени на ветру, словно младенец в колыбели, качается. Делаешься лёгкой, почти невесомой. Скорость падения можно менять. Например, вначале быстро, а у самой земли замедлиться.

Я, когда научилась, специально падала быстро, нравилось, что ветер в ушах свистит. Маленькая ещё была, глупая. Игралась с магией, как с куклой. Других-то игрушек всё равно не было.

Она долго рассказывала, как подобное осуществить, а потом велела забраться повыше на сосну у дома.

– Долезешь до макушки – падай. Не бойся, если с первого раза не выйдет. Поймаю тебя.

Как Дарья умудрялась ловить Иру, только ей одной известно, но, похоже, не очень приятное от этого ощущение было, руки потирала, морщилась.

Получилось только с седьмого или восьмого, а может даже и с девятого. Сколько раз девушка летела камнем вниз? Точно этого она сказать не могла, сбилась со счёта.

Зато, когда, наконец-то, плавно опустилась на снег, почувствовала неимоверную гордость. Такую, наверное, испытывают дети, когда впервые едут на велосипеде, не держась за руль, крича при этом маме «смотри, я смог!»

– А подниматься так можно?

– Нет, так быстро не получится, падать завсегда проще, зато можно зависать, чтобы не сорваться. Зависни, переставь руку или ногу, а потом снова. Так по отвесным скалам получится лазить, на которых и зацепиться-то не за что.

– Круто! – восхитилась девушка.

Не поняв этого «круто», Дарья согласилась.

– Да, именно там, где круто, иногда может очень пригодиться это умение.

Ирина поняла, что ляпнула слово, которое здесь не употребляют в том значении, в котором она привыкла, но говорить об этом не стала. Тётушка всегда ругается, если племянница не следит за языком.

– Кстати, вспомнила я кое-что… Тебе нравится Зар?

– Нравится. Хороший мальчишка. А тебе он не нравится? – удивилась вопросу Ира.

– Я не про это. Как парень нравится?

– Как парень? Он же ещё маленький. На пять лет младше меня.

– Не на пять, а на четыре. Ему недавно шестнадцать исполнилось, – поправила её тётушка.

– И что? Всё равно ещё мелкий!

– Он вырастет. Эти четыре года ничего не будут значить, когда ему двадцать исполнится. Только сейчас не вздумай мальчишке голову морочить, он и так на тебя засматривается.

– Глупости!

– Здесь эти глупости наказуемы.

Она рассказала, как обстоят дела для девушек, если они связываются с несовершеннолетними парнями.

– Но я-то не маленькая! – возмутилась Ирина. – И вообще какая-то странная система, штаны носить запрещено, беременеть от парней, если им нет двадцати, тоже запрещено. Почему для парней – штраф, а девушкам нельзя деньгами рассчитаться?

– Законы не нами писаны.

– Эти законы, наверное, писали те, кто запрещает нам наравне с мужчинами штаны носить. При таком раскладе, любой зажмёт, что и не пикнешь, юбку задерёт и не предупредит, есть ему двадцать или только через год исполнится.

– Я тебя предупредила, а отбиться от любого наглеца ты сможешь, не зря драться учила. Только, если сама пошалить надумаешь – помни про наш разговор.

Есть ещё бубнилка. Если её читать, когда тебя пытаются снасильничать, то не сможет наглец ничего сделать, сам, сгорая от стыда, сбежит. Научу на всякий случай. Один только у него недостаток, с магами не работает. Впрочем, тебе всё равно пока нельзя магию использовать.

– Бубнилка?

– Заговор такой. Там слова одни и те же бубнят, потому так и прозвали.

– Меня тут научили, что лучше не драться, а убегать, – вспомнила Ира наставления Зара и улыбнулась.

– Правильно научили. Так не будет никаких последствий. Ты ведь не знаешь, кто на тебя нападает. Если кто-то из знати, сама ещё и виноватой окажешься.

Ладно, я у тебя спросила, ты – ответила. Теперь работай, есть над чем. Вверх – вниз по этой сосне по двадцать раз утром и вечером, как белочка за орешком. Поняла?

– Поняла, что тут непонятного? – усмехнувшись, ответила Ирина.

Девушка к этому давно привыкла, ведь тётушка всегда требовала идеально оттачивать всё, чему учит. Мало того, она уже на практике выяснила, что все эти умения могут пригодиться в любой момент, поэтому нужно знать наверняка, а не вспоминать «как же оно там было-то…», ведь иногда на то, чтобы подумать времени нет.

«Если бы так детей в школе учили, они бы точно с ума сошли!» – подумала Ира, в очередной раз взбираясь на сосну.

В юбке на неё лазить очень неудобно, только тётушка запретила надевать штаны, хоть здесь никто и не увидит.

– Переодеваться будет некогда, если придётся применить это в жизни.

– Мне же всё равно магией заниматься нельзя нигде, кроме этого места, – говорила ей племянница, поджимая губы.

– Это пока! Всему своё время! Однажды ты избавишься от всех проблем и снимешь амулет, скрывающий твою сущность. Впрочем, решишь остаться в этом мире, выйти замуж и жить, как обычный человек, то и не снимай. Зар, кстати, действительно хороший парнишка: симпатичный, добрый. А что? Вы хорошо рядом смотритесь. Только детям потом такой же амулет смастерить придётся.

– Тётушка, про то, что тебе нравится Зар, я уже поняла. Ты мне лучше про кузнеца расскажи.

Ирина ехидно прищурила глаза, понимая, что этим заденет свою «строгую училку».

– А что про него рассказывать-то? Кузнец как кузнец, ничего особенного. Некогда мне, пора обед готовить.

С этими словами тётушка поспешила уйти.

«Летучий волос»

Ирина с каждым днём становилась всё более дерзкой и непослушной.

Ох, и намучилась Дарья с девчонкой.

Талант к магии у девушки был, но упрямства (его бы, да в мирное русло) и желания баловаться оказалось больше в разы. Прежде с ней такого не случалось.

Ирина, порой, и сама не понимала, что с ней происходит. Дома она была буквально пай-девочка, никогда не создававшая родителям проблем. Прежде и тут подобного не было. Теперь же в неё словно бес вселился.

Одно только то, что племянница вытворила, когда тётушка учила её сливаться с тенями, быть невидимой, даже когда на неё смотрят в упор, уже не соответствовало никаким нормам приличного поведения.

Дарья почти сутки искала Ирину. Чего только не передумала. В это время девушка была рядом и просто посмеивалась над ней.

С одной стороны – хорошо, что ученица превзошла учительницу. С другой – выпороть бы её!

– Ира, что ты творишь?

– Просто пошутила. Ничего же не случилось. Что уже и пошутить нельзя?

А потом тётя изловила её, когда та собралась «сбегать в гости».

Она так и сказала, мол в гости к Зару сбегаю, соскучилась. Сильно нравится он мне.

Вот тут-то Дарья поняла, что племянница всё это делает вовсе не специально.

– Хорошо, попей со мной чая, а то одной не хочется, потом иди, раз собралась, – сказала она. – Посиди пять минут, пока заварю.

Едва Ира выпила травяной чай, как тут же заснула.

Дарья перенесла её на кровать и склонилась, рассматривая волосы девушки.

Она с трудом нашла то, что искала.

Тонкий чёрный волос «рос» в районе темени. Он отличался от остальных, но не бросался в глаза.

– Вот же, паразиты! – проворчала ведьма. – Это явно работа мага. Хитро придумано. Действие замедлили, чтобы изменения в поведении сразу в глаза не бросалось. То, что Ира владеет магической силой, узнать не могли, значит, нужна была именно она сама. Неужто приглянулась какому-то магу?

Если бы они недавно не говорили про Зара, а Ирина тогда не дала бы ясно понять, что считает его ещё ребёнком, Дарья, может быть, и поверила бы. Но так быстро мнение измениться не могло. Значит, это был план выманить девчонку в деревню, создав иллюзию влюблённости. Для этого использовали так называемый «летучий волос».

Выдёргивали его у одного из влюблённых друг в друга новобрачных (выбор зависел от того, для кого использовали эту магию, нужен был волос противоположного пола), когда те занимались интимом в первую ночь после свадьбы. Потом с заговором пускали по ветру, называя точное имя цели.

Нужно было время, пока эта дрянь найдёт человека, на которого сделано заклятье, пока приживётся в районе темени, как родной, чтобы навеянные магией мысли показались ему собственными.

Первый признак – непослушание. А уж когда магия подействует окончательно и человек, ослеплённый чувствами (ставшими сильнее в разы), побежит к тому, кто ему когда-то был хоть немного небезразличен, то можно брать его тёпленьким, обещая помочь встретиться (вместе сбежать, пожениться или что-то ещё) с тем, «о ком он мечтает».

Дальше всё просто. Нужно лишь выдернуть летучий волос, одновременно напоив человека приворотным зельем, только уже к тому, кто оплатил заказ (если это был не сам маг) и всё.

Королевы сбегали под воздействием такого заклинания прямо из постели мужа в стан врага, а что уж говорить про Ирину, которая впервые столкнулась с подобной магией.

Дарья ловким движением вырвала проблему с корнем и бросила в огонь.

«Нужно научить девочку, как защищаться от таких вещей», – подумала тётушка.

Она поняла, что теперь нужно внимательнее следить за Ириной, поскольку даже без магии та не в безопасности. Она слишком хорошенькая, даже то, что её кожа немного загрубела от жизни в лесу, девочку не портит, а выглядит она лет на шестнадцать-семнадцать, так что богатые коллекционеры женских прелестей вполне могут покуситься.

Если бы Ира действительно влюбилась в Зара, заклинание летучего волоса никогда бы не сработало, настоящую любовь трудно магией перебороть. Значит, впрямь, считает парня ещё ребёнком. Оно даже к лучшему, глупостей не натворят.

«До лета ей ничто не угрожает. Вряд ли какой-то богатенький ловелас в лес потащится, чтобы искать приключений на свой драгоценный зад. До лета есть время, как спасаться от такой магии, я её научу. Заодно и тому, что нельзя пить и есть то, что предлагают незнакомцы», – подумала Дарья, немного успокоившись.

Когда она на следующий день начала говорить про это Ирине, та расхохоталась.

– Не брать ничего у незнакомых дяденек и тётенек? Вы шутите? – сквозь смех произнесла девушка.

– Не шучу. Через еду и питьё можно накладывать заклятья, добавлять в них зелья…

– Я не про это. Там, где я раньше жила, такому учат, когда ребёнок хоть немного соображать начинает. «Нельзя брать конфетку у чужого человека на улице, нельзя идти за посторонним, который предлагает показать котёночка или щеночка!»

Именно так говорят детям мамы.

Вы меня этому не поздновато ли учить начали?

– У тебя там были очень мудрые родители, – только и смогла ответить ей тётушка.

Как только ты его дотащила? А главное, зачем?

С утра в этот обычный снежный день всё шло своим чередом, впрочем, как обычно.

Никто не ожидал того, что должно было случиться после обеда.

Отправив племянницу проверить капканы, Дарья и подумать не могла, что через четверть часа та притащит в дом совершенно голого и замёрзшего парня.

– Только этого не хватало! Так скоро из нашего дома проходной двор получится, – возмущённо шептала тётушка, пока девушка укладывала молодого человека на кровать. – Здоровущий какой. Как только ты его дотащила? А главное, зачем?

– На еловых ветках, волоком. Положила на них свой полушубок, чтобы иглы не кололись и тащила. Надо его укрыть потеплее и тёплый чай в рот влить. Он совсем замёрз. Только не пойму, как этот парень оказался в лесу, да ещё и нагишом.

– Кем?

– Нагишом. Голый значит.

– Так и говори, а то…

– Дарья, пожалуйста, не сейчас. Не надо меня за слова ругать. Помоги лучше. И всё-таки интересно, как же этого человека сюда занесло?

Тётушка слегка приоткрыла пальцами сомкнутые веки того, кто лежал на кровати, и отпрянула от него.

– Он не человек! – воскликнула женщина.

– А кто же тогда? – удивилась Ира.

– Это перевёртыш. Не ясно только, почему обратился так далеко от их поселения? Давай его унесём подальше, пока он не очнулся, положим где-нибудь под ёлочкой и быстренько заметём следы.

– Ты с ума сошла? Ему же помощь нужна. Он же погибнет.

– Вот и хорошо, – со злостью ответила Дарья.

Она до сих пор не могла простить перевёртышам смерть матери.

– Ира, эти твари очень выносливые, как дикие звери. Отлежится немного и оклемается. Зря ты его подобрала. Теперь он дорогу к нашему дому знает. Придётся ставить магический барьер от его сородичей.

В этот момент парень приоткрыл глаза и прошептал:

– Пить.

– Ну во-о-от… – разочарованно произнесла тётушка, – не успели.

Выпив несколько глотков тёплого травяного чая, Иринин найдёныш уселся в кровати, совершенно не стесняясь своей наготы.

От неожиданности девушка сделала несколько шагов в сторону.

– Как я здесь оказался? – глядя исподлобья спросил он. – Кто вы?

– Мы охотницы, живём здесь, – как можно спокойнее ответила Дарья, стараясь не делать резких движений. – Ты замерзал в лесу. Тебя подобрала моя дочь. Она никогда не видела никого из вашей расы, поэтому, прошу, постарайся не пугать девушку, она не желала тебе зла.

Перевёртыш вскочил с кровати и подбежал к Ирине. Его глаза горели зелёным огнём, как у дикого зверя. Он обнюхал Ирину, как собака кость, и облизнулся. Словно не был минуту назад в состоянии едва дышащей ледышки.

Тётушка уже приготовилась воспользоваться магией, но парень вдруг широко улыбнулся, показав острые зубы, и заявил:

– Красивая и пахнешь вкусно. Не бойся, я не кусаюсь!

Потом, помедлив секунду, добавил:

– Сегодня.

Забрав из ослабших рук девушки кружку с оставшимся чаем, которую она, растерявшись, почти выронила (не самое приятное ощущение, когда перед тобой стоит довольно-таки крупный и совершенно голый молодой мужчина и обнюхивает с ног до головы), перевёртыш допил его парой глотков.

После чего прорычал:

– Спасибо.

Потом резко повернулся к Дарье.

– Что будете делать? Я теперь знаю дорогу к этому дому. Вы же понимаете, что в полнолуние вам нужно уходить отсюда. Хорошо, что луна только начала расти.

Молодой человек, а точнее не совсем человек, снова подошёл к Ире, теперь мягко, так, как крадутся кошки к добыче, наклонившись очень близко к её лицу и, почти касаясь своими губами её губ, заглянул в глаза, сверкая зеленью своих глаз.

– Ты нравишься мне, не хочу навредить, – прошептал он.

Тётушка уже окончательно пришла в себя и возмущённо прикрикнула:

– Эй, ты! Гляжу, ожил? Немедленно накинь на себя что-нибудь. Негоже перед юной девицей голышом крутиться.

Перевёртыш тихо зарычал, но послушался, набросив на себя одеяло.

– Порычи мне тут ещё! Ты у меня дома, значит, тут мои правила! Особенно, учитывая тот факт, что тебя спасли от мороза. Почему голым щеголял, не обернулся?

– Ядовитой стрелой ранили, пока окончательно яд не выйдет, не получится. Время надо.

– Как домой пойдёшь? Не голым же по сугробам. Учти, до полнолуния мы тебя здесь не оставим.

– Может, восстановиться успею. Или наловлю зайцев, если не попадётся кто-то покрупнее, обмотаюсь шкурами, – ответил парень, не спуская глаз с Ирины.

Тётушка, конечно же, это заметила, и это ей очень не понравилось.

– Как звать тебя? – спросила она.

– Кэсс.

– Так вот, Кэсс, не пялься на мою дочь! У вас в стае есть девушки, которые тебе по крови подходят, вот на них и смотри таким взглядом. А об Ирине даже не мечтай! Ты меня понял?

Окончательно пришедший в себя после вынужденной ночёвки голышом под ёлкой, перевёртыш с усмешкой заявил:

– А если я с ней всё-таки… Что будешь делать?

– Пристрелю! – спокойно, но очень твёрдо, ответила Дарья, и прозвучало это более чем убедительно.

Твой запах будоражит кровь

Перевёртыш понял, что тётушка не шутит. Только запах девушки был таким необычным и притягательным, что он не мог ей ничего обещать, потому что и сам не знал, справится ли с собой.

Нагишом ходить больше нельзя, это он уже понял. В присутствии Ирины сразу же было видно, что эта девушка ему очень даже небезразлична.

Дарья, заметив, что Кэсс стал прикрывать обнажённое тело, поняла это по-своему.

– Вот видишь, можешь же вести себя прилично, если захочешь. За вечер сошью тебе штаны и обутки. Спать будешь в сенях. Там стоит сундук, постелю на нём. Много шкур, чтобы укрыться, дать не смогу, мы почти все продали на ярмарке. Но ещё есть большое лоскутное одеяло, набитое птичьим пухом, под ним не должен замёрзнуть.

Только сейчас тебе придётся вымыться, чтобы до вечера высохнуть, иначе всё тобой провоняет.

Мы уходим добывать ужин, а ты бери таз, мыло и горячую воду на печке, холодная вон в том ведре… и чтобы к нашему приходу был чистым. Грязную воду выльешь за дом, как немного обсохнешь.

– Я сам добуду дичь, не было ещё такого, чтобы меня люди кормили, – попытался спорить Кэсс, но Дарья глянула так, что он тут же замолчал.

Когда они вернулись, перевёртыш выглядел очень даже приятно: чистая кожа, блестящие тёмные волосы с лёгким каштановым отливом, запах мыла и мокрой шерсти вместо запаха крови…

Всё говорило о том, что он выполнил требование Дарьи и вымылся.

– Мясо будешь сырое или варёное? – поинтересовалась тётушка. – Я пару зайцев убивать не стала, только оглушила, не знаю, как вы их предпочитаете поедать.

– Кровь выпью сырой, мне для восстановления нужно, а всё остальное, если я в человеческом облике, у нас, как у людей.

Вошла Ирина, сообщив, что шкуры с убитой дичи сняла и отнесла её в ледник, а живая, которую убивать не велели, висит на стене дома.

– Я сейчас вернусь, только сцежу кровь для нашего найдёныша, а то ему лечиться надо, будь он неладен. После поставлю мясо вариться. А ты отдохни. Погрейся.

Дарья не боялась оставлять её наедине с Кэссом. Племянница может за себя постоять. Дома, в крайнем случае, она и магию применить может, здесь её всплеск никто из недоброжелателей не обнаружит.

А об этом свидетеле того, что Ира – ведьма (если девчонке всё-таки придётся использовать свои навыки), она сумеет позаботиться. Ненависть к породе перевёртышей пока ещё не настолько остыла, чтобы спасти незваному гостю жизнь, когда он оплошает и нарушит неписанные, но очень древние, законы гостеприимства.

Едва тётушка вышла, а Ирина сняла обувь, тёплый платок и полушубок, подсев поближе к печке, Кэсс оказался рядом с ней.

Он жадно втянул носом воздух.

– Чего тебе? – спросила девушка, посмотрев на обёрнутого одеялом перевёртыша.

Его плечи и руки были обнажены, лишь всё, что находилось ниже широкой груди, укрывала ткань.

– Ничего. Я только постою рядом.

– Зачем это?

– Тут теплее, – соврал парень.

– Тогда сядь вон там. Нечего стоять надо мной.

Она показала рукой на грубое подобие табурета, стоявшее возле другого края печи.

Кэсс взял его и перенёс поближе к Ирине.

– А там что? Жарко? Чего тебе надо? – с лёгким раздражением спросила девушка.

Она устала, замёрзла, дотемна набродившись по заснеженному лесу, пока он тут отдыхал, поэтому не особо переживала, как оборотень отреагирует на её слова. Слово «оборотень» в этом мире не употребляли, несколько раз Ирина едва сдержалась, чтобы не произнести его по привычке.

– Не сердись. Пообещай, что не разозлишься, если я скажу правду.

Если с Дарьей перевёртыш разговаривал, добавляя к голосу рык, пусть и не слишком явный, но всё же… то с Ирой он общался мягко, заглядывая в глаза, как это делают щенята, выпрашивая похвалу у хозяина.

Цвет глаз у него был интересный. Жёлтый.

«Странно, но прежде мне казалось, что они зелёные?»

Видимо именно по цвету, когда Ира приволокла эту почти замороженную тушу в дом, тётушка поняла, что он перевёртыш.

– Ладно, говори уже, – махнув рукой так, словно отгоняла назойливую муху, ответила, она.

– Запах.

– Что запах? Потом пахну? Так я только что из лесу, устала. Это ты тут мылся и отдыхал.

– Ты не поняла. У тебя особенный запах. Твой пот пахнет… как бы это сказать-то. Какой запах для тебя самый приятный?

Он хотел добавить волнующий, будоражащий кровь, такой, что готов вдыхать этот аромат часами, до головокружения, но промолчал, понимая, что люди ощущают запахи иначе, чем перевёртыши.

– Ну, наверное, запах цветов или мёда. Не знаю, никогда не думала об этом.

– Твой запах для меня, как для тебя запах цветов. Сейчас к нему добавился аромат еловой смолы и крови. Он прекрасен.

Ира, чуть наклонив голову, с сомнением, легко читаемом на её лице, понюхала свою руку в районе подмышки.

От неё сильно несло потом.

«Похоже, у него проблемы с обонянием, это же неприятный запах», – подумала она.

– У наших видов по-разному устроены носы, – поспешил объяснить оборотень. – То, что не очень хорошо для вас, для нас может быть очень приятным. Но пот людей никогда не вызывал во мне такой…

Он едва не сказал «страсти», «возбуждения», но не захотел пугать девчонку.

– Я хочу сказать, что ты пахнешь для меня иначе, не так, как другие люди.

– И что? Теперь ты будешь ходить и обнюхивать меня, как…

Она чуть было не произнесла «маньяк» и «извращенец», но это были запрещённые здесь слова из её мира, а она училась сдерживать свой язык, чтобы случайно не проговориться там, где этого делать нельзя.

– Нет, только пока рядом нет твоей матери. Ух и злая же она у тебя, как жена нашего вожака. Та за малую повинность может порвать на куски.

– Неф… (она чуть не сказала «нефиг», но осеклась) нечего меня обнюхивать, мне это не нравится. И не важно, одни мы или нет.

– Ладно-ладно, не буду, – сказал перевёртыш, втянув в себя воздух.

– Ты… – возмутилась Ира.

– Это было в последний раз! – попытался оправдаться Кэсс, отходя в сторону.

Нет, он отошёл от девушки не потому, что его поведение было ей неприятно, просто услышал, что возвращается Дарья, ведь слух у этих существ намного острее, чем у людей.

– Пей, если это и впрямь, поможет тебе избавиться от яда, – войдя в комнату, тётушка протянула парню большую глиняную кружку, полную ещё тёплой крови, – а я пока поставлю тушиться мясо.

Кэсс взял кружку и выпил залпом её содержимое.

Наверное, с такой жадностью алкоголики пьют вино, а люди в пустыне воду.

После того, как перевёртыш выпил кровь, его глаза загорелись недобрым зелёным огнём, а лицо, которое только что улыбалось, перечеркнула тень ненависти.

Дарья машинально отодвинула Ирину за свою спину и приготовилась произнести заклинание, чтобы уничтожить это чудовище на месте.

Остыл?

Тётушка не успела воспользоваться заклинанием. Кэсс, закрыв лицо руками, ринулся за дверь, крича на ходу, чтобы они закрылись за засов.

Дикий рёв за дверью заставил женщин поспешить.

– Будь он неладен, не мог предупредить, что кровь так подействует? Спешил сбежать, даже одеяло на пол уронил.

Она подняла и положила одеяло, под которое оборотень прятал свою наготу, на табурет у печки.

Ирина заметила, что её родственница, хоть и закрыла двери изнутри, но ничуть не испугалась.

– Этот кобель к тебе не приставал, пока меня не было? – спросила она.

– Нет, – поспешила ответить Ира.

– Смотри, девочка, не связывайся с ним, даже надежды не давай. До хорошего это не доведёт. Возомнит, что он твой самец, а значит, и твой хозяин. Прохода не даст. Будет тут день и ночь отираться, пока своего не добьётся. А он добьётся, не добром, так силой. Эти твари слишком похотливы.

Не спорю, сложен он очень даже… всё, как говорится, на месте.

Но в таких, как он, при проявлениях близости, просыпается зверь. Они не умеют себя контролировать, могут порвать даже того, кого любят.

Самкам их породы это не грозит, они и сами такие же, а вот с людьми всё заканчивается плачевно.

– А я в кино видела, что они могут быть парой с человеком, а если укусят, то человек тоже становится оборотнем, то есть, перевёртышем.

– Не знаю, что такое кино, но ты это к чему? Он тебе нравится?

– Нет, то есть, ни как мужчина. Но он мог бы стать другом. Мог бы пригодиться в будущем.

– Правильно, как мужчина он тебе не нужен.

Дарья приобняла племянницу за плечи и добавила, смеясь:

– А, если ещё часик под окнами голышом побегает, не превратившись в зверя, он как мужчина вообще никому будет не нужен. Простынет же, мелкий придурок. Вот чего вылетел за дверь, я бы его и тут связывающим заклинанием удержала.

– Но он же не знал, что ты владеешь магией.

– Мы владеем!

Тётушка легонько щёлкнула Иру по носу.

– Запоминай связывающее заклинание, с этим перевёртышем оно тебе точно пригодится.

А по поводу друзей…

Ирина приготовилась выслушать очередную проповедь на тему «нельзя заводить никаких друзей» и её вторую часть «это опасно».

Но услышала…

– Ты права. Прежде, чем мы встретимся лицом к лицу с врагами, нужно понять, кто нам друг, кто союзник. Такое дело очень серьёзное и нескорое. Если этот зверюга сумеет стать тебе защитником и захочет порвать всех, кто будет угрожать твоей жизни, но при этом станет относиться к тебе с уважением, не пытаясь залезть под юбку, то я его не убью.

Через полчаса вой и рычание на улице утихли.

– Можно мне войти, – послышался жалобный голос за дверью. – Я замёрз.

– А вот и наш злой серый волк, – засмеялась Дарья. – Что остыл? Не будешь больше рычать и глазами сверкать?

– Не буду. Теперь всё в порядке. Я уже не опасен.

Хозяйка открыла дверь и впустила Кэсса, подавая ему то, во что он был завёрнут до побега.

Парень быстро прикрылся и прижался к боковой стенке печи, отчётливо выстукивая зубами дробь.

– Извините, если напугал. Не знал, что, после яда, тело так отреагирует на тёплую кровь.

– Ничего, зато, пока ты бегал, мясо почти доварилось. Скоро будем садиться за стол. Надеюсь, если его поешь, такого же, как час назад, не случиться?

– После варёного не должно. Но после крови мне стало немного легче. У меня почти получилось обернуться зверем. Утром, если поймаю кого-то и съем сырым, наверняка, смогу уйти в виде волка, так что не шейте мне одежду, она не пригодится.

Рассуждал он вполне здраво.

То, что перевёртыш убежал, едва поняв, что может стать угрозой для женщин, которые спасли его, приютили и помогают прийти в себя после яда, Дарья оценила.

– А что у вас в окнах? – неожиданно сменил тему Кэсс. – Я пока вас с охоты ждал, долго рассматривал. Очень похоже на толстый лёд, но потрогал – не холодное. Тут без магии не обошлось. У вас есть знакомый маг?

– Да, у нас был знакомый маг. Как только начинаются холода вырастает защитный камень. Он прозрачный, как лёд, не пропускает холод, но не мешает свету дня. Как становится тепло – пропадает до холодов.

– А где этот маг сейчас? Ты сказала – был.

– Его убили. Знаешь Эланту, которая появилась здесь чуть больше двадцати лет назад? Впрочем, откуда. Тебе тогда год был или три? На вид тебе не больше двадцати трёх.

– Двадцать два, – уточнил Кэсс, после чего продолжил, – Эланту Варли? Ведьму? Кто ж её не знает? Замок за дальним озером когда-то был окружён садами, теперь там кладбищ больше, чем дураков на ярмарке.

Она поначалу пыталась сделать наше племя своими солдатами. Отлавливала перевёртышей и проводила с ними всякие испытания. Вводила в кровь сок каких-то трав, пробовала на них разную магию.

Первые несколько дней всё шло хорошо, а потом волки словно сходили с ума и становились неуправляемыми. Поначалу, такие дела сходили ведьме с рук. Но когда один из её «солдат» в безумной ярости от этой дряни, что бурлила у него в крови, ворвался в деревню и разорвал женщину, то вмешалось королевское бюро расследований. Эланте такое делать запретили под страхом смерти правительственным указом.

Госпожа Варли, конечно, неслабая ведьма, но на царской службе имеются и посильнее. А создай, владеющая магией женщина, своё войско – это рассматривалось бы, как прямая угроза короне, ведь однажды у неё могло получиться то, что она задумала.

Услышав эту историю, тётушка замерла, поняв, о какой женщине, погибшей в деревне, говорил Кэсс. Подробностей, о которых поведал случайно подобранный ими в лесу зверь, Дарья никогда не слышала.

– Откуда ты про это знаешь, если был тогда маленьким?

Мы можем быть только друзьями!

– Матушка рассказывала. Тот волк был моим отцом. Его убили, тело бросили в лесной овраг, чтобы звери растаскали кости, а голову повесили на столбе у деревни. Приехавшие люди короля велели снять и зарыли в лесу, а наши потом откопали и вместе с телом захоронили на кладбище, где покоятся все ушедшие волки.

И кого она собиралась убить? Этого волчонка, потерявшего отца из-за ведьмы?

Дарья обрадовалась, что сгоряча не расправилась с перевёртышем.

Теперь она была уверена, что у них с Ириной найдутся союзники, ведь это дело напрямую касается их семьи, а перевёртыши не прощают обиды.

Странно, что они до сих пор не напали на Эланту. Впрочем, возможно, попытки и были, но ведьма им не по зубам. Только это пока! Зато, когда Ирина будет полностью готова…

Она решила пока не рассказывать об том Ире. Не та тема, о которой можно побеседовать за чаем, болтая о пустяках. Придёт время, тогда они и поговорят. А сейчас за этим мальчишкой нужен глаз да глаз. Он ведь не человек, значит, живёт эмоциями: когда радостно – смеётся, когда грустно – плачет, когда хочет убивать – убивает, когда решит целоваться – будет целоваться, а когда…

Тётушка поморщилась.

Нет, этого, конечно, никто не допустит, но расслабляться нельзя, зверь есть зверь.

– Идите к столу, будем ужинать, да спать. На улице темно уже совсем.

Иру и Кэсса она посадила с торцов, а сама села посредине, напротив стены, к которой стол был придвинут.