Читать онлайн Ни богов, ни королей бесплатно

Глава 1

При дворе вовсю судачили о том, что, дескать, король Эдвальд Одеринг после временного упадка сил тела и разума, вызванного покушением, решил возвратить себе славу энергичного и деятельного монарха. Вот только деятельность эта теперь вызывала сомнения. Назначение женщины на место патриарха было делом весьма и весьма необычным, хоть история Энгаты и помнила подобное. И каждый раз по странному стечению обстоятельств женщина-матриарх не продержалась во главе Церкви долго.

Геветта Светлоокая, ставленница короля Генриха Эркенвальда случайно сорвалась с моста-перехода между башнями Чёрного замка. Райла Смиренная, бывшая монахиня из ригенского Эденхофа, даже не говорившая по-энгатски, скончалась от расстройства живота после пира в честь именин сына Эдельберта Третьего. Досадная случайность. Наконец, Симона Безмолвная была убита во время поездки из Энгатара в Нетхендип. Тоже совершенно случайное происшествие.

Стоит ли удивляться, что находились и те, кто втайне желал, что Агну Пречистую постигнет такая же «случайная» гибель. Эдвальд Одеринг предполагал подобные настроения, поэтому не скупился на защиту для матриарха. Её повсюду сопровождали двое королевских гвардейцев, а порой и сам Дэйн Кавигер, командующий гвардии. Впрочем, после нескольких публичных проповедей перед храмом Троих простой люд в целом принял Агну благосклонно.

Её скромность, благожелательный вид и исполненные кротости речи, располагали к себе чернь, а встречавшиеся с ней знатные господа не упускали возможности сделать комплимент её благочестию, на что она неизменно отвечала: «Я лишь продолжение воли богов». Но Одерингу было куда важнее, что Агна служила продолжением его собственной воли, а также, не в последнюю очередь, воли того голоса, что молвил в его голове. Голос говорил о силе, об укреплении королевства перед лицом грядущих угроз. О том, что слабые должны стать сильнее или сгинуть. Иногда он был едва слышен, но порой буквально приказывал Эдвальду. В такие моменты король просил снотворного у придворного лекаря, ссылаясь на головную боль, и пытался заснуть.

Эдвальд также озаботился будущим королевского престола. Мередит Русворт не соизволила принести ему сыновей, во всяком случае, живых. Поэтому перед ним было два варианта: либо жениться самому и зачать долгожданного сына-наследника, либо найти подходящую партию для дочери. Королева сватала её за внука ригенского императора Густава Эркенвальда, юного принца Альберта, но Эдвальд не для того свергал ненавистную ригенскую династию, чтобы вновь привести её к власти собственными руками. Поэтому вскоре после смерти Мередит он отправил в Риген письмо, в котором сообщил о разрыве помолвки. Ответ пришёл незамедлительно: император был крайне недоволен, но королю было почти плевать. Риген далеко. В Ригене эпидемия чумы. В конце концов, их разделяют земли эльфов. Сейчас следовало озаботиться городом и страной.

Король любил храм Троих. Это величественное сооружение поразило его, ещё когда он мальчишкой впервые увидел его много лет назад. Его отец, лорд Эдвин Одеринг, привёз сына посмотреть столицу. Но даже мрачная громада Чёрного замка не так впечатлила юного Эдвальда как Храм. Светлое высокое здание с огромными цветными витражами и стрельчатыми арками, своими шпилями, оно, казалось, доставало до самого неба, возвышалось над городскими улицами, словно господин над слугами. Казалось, будто все здания города пали ниц пред величием Храма Троих, снисходительно взиравшим на них. И, хоть Эдвин Одеринг был удивлён внезапному желанию сына, но всё же позволил ему зайти внутрь. С тех пор король был неравнодушен к этому месту. Торжественная, но скромная атмосфера, священнослужители и чтецы, послушники и монахи обители святого Беренгара, пришедшие издалека паломники – все они были тихи и смиренны. Выросшему среди строгости и суеты Одерхолда, родового замка Одерингов, ему была непривычна такая тишина вкупе с величественностью. Она очаровывала его.

С тех пор, если ему случалось бывать в столице, он ни разу не пренебрёг возможностью зайти в Храм и воздать хвалу Троим у Высокого алтаря. Хоть предательство епископа Одерхолда и оставило в Эдвальде подозрительность к священникам, но, став королём, он бывал там каждые две недели, если был в городе. Разумеется, в тот период, когда его травила собственная жена и епископ Велерен, посещать Храм он не мог, заменяя это ежевечерними исповедями, во время которых он каялся во всех мнимых и реальных прегрешениях, которые порождал его помутневший разум. К счастью, Велерен унёс все их с собой в могилу.

После выздоровления король наведывался в Храм чаще. Иногда, чтобы посоветоваться с Пречистой Агной, а иногда, чтобы просто преклонить колено у алтаря, подавая пример благочестия. Он часто видел одну и ту же девушку в буром облачении послушницы. Она то и дело подолгу задерживалась у алтаря, ни с кем не заговаривала, а выражение её лица было неизменно печальным. Король узнал, что зовут её Марта, и что она потеряла близкого друга, тоже служителя Церкви, инквизитора, который ушёл на запад и не вернулся. Однажды король остановил девушку по пути из молельного зала и завёл с ней разговор.

– Он был тебе дорог? – спросил Эдвальд.

– Дороже всех, ваше величество, – глядя в пол ответила девушка.

– И ты всё ещё ждёшь его?

– Больше, чем цветок ждёт солнца, ваше величество.

– Все мы что-то теряем в этой жизни, Марта. Но главное, что ты терять не должна – это надежда. Тормир наполняет тело силой, Сильмарет помогает разуму выдержать трудности, Холар даёт душе надежду.

– Но ни один из них не возвращает утраченное, ваше величество, – в глазах девушки появились слёзы, и король погладил её по голове.

– Мне знакома твоя печаль. Но за свою потерю я отомстить сумел.

– Среди Троих нет бога, поощряющего месть, ваше величество. – девушка подняла взгляд.

Король увидел её лицо с редкими веснушками и вспомнил о сестре.

– Ступай с миром, Марта, – Эдвальд улыбнулся и поцеловал её в лоб. – Слёзы редко помогают в беде.

– Они помогают её пережить, ваше величество, – сказав это, девушка ушла.

Эдвальд вспомнил, что в последний раз позволил себе пустить слезу, когда узнал о смерти сестры. Тогда-то его сердце ожесточилось, и он решил, что отныне плакать должны лишь те, кто желает его собственных слёз. Бедная Мерайя была отомщена, но месть её не вернула. И даже то, что его дочь звали тем же именем, не могло заполнить пустоту в сердце. Закончив молитвы, король покинул Храм в сопровождении верных ему гвардейцев и нескольких людей в сером.

Создание ордена Серых судей патриархом Велереном король сумел обратить себе на пользу. Наделённые обширными полномочиями, они несли правосудие силы и стали в каждый уголок города. Городская стража прогнила изнутри и не справлялась с поддержанием порядка на улицах, Эдвальду было это известно. Многие стражники были в сговоре с тёмными личностями, нередко закрывали глаза на разбой и убийства. Теперь же им на смену пришли Серые судьи, подчинённые напрямую королю и Церкви, которая тоже ему подчинялась, а потому многие из городской стражи остались без работы. Командующий стражей Германн Рорр ещё сохранял свою должность, хотя ему плохо удавалось скрывать недовольство происходящим.

Создание ордена затронуло и инквизицию. Ранее, хоть она и называлась «королевской», но традиционно была подчинена исключительно Церкви. Теперь же, после её сокращения, некоторые бывшие инквизиторы подались в Судьи, а прочие просто остались без работы. Всё это, разумеется, порождало недовольство, но король объяснял это тем, что война не позволяет расходы на столько организаций разом.

Вопросами экономики, к слову, короля озадачивал и Явос Таммарен, вернувшийся из лечебницы в добром здравии. Эдвальд предположил, что можно набрать рекрутов из крестьянских семей, на что верховный казначей ответил, что собирать ополчение для укрепления военных сил сейчас неразумно.

– Если война продлится до осени, то крестьяне не успеют собрать урожай, ваше величество, – говорил он, – а значит к зиме королевство будет голодать.

Король же на это возразил, что эльфы не станут ждать, а воевать зимой не имеет смысла. К тому же, в крайнем случае, хлеба в закромах вместе с тем, что успеют собрать летом и осенью, должно хватить до следующего лета. Явосу не оставалось ничего, кроме как согласиться. Но он также заметил, что если зерно испортится или урожай будет скуден, страну неминуемо ждёт голод.

– Значит, будем молить богов, чтобы этого не произошло, – раздражённо ответил король. – Мы ещё не объявили всеобщий сбор войск, так что у крестьян есть время для своих дел.

– Для наших дел, ваше величество, – вежливо поправил короля Таммарен и, поклонившись, покинул совещательный зал.

Весть из Лейдерана о том, что эльфы прекратили наступление, Эдвальд воспринял с облегчением. Наконец-то можно заняться внутренними делами и, наконец, разобраться с Рейнаром. Однако вскоре он получил известие из Дракенталя, в котором говорилось, что лорд Пламенного замка и его дети пали жертвой убийц.

«Должно быть, – гласило письмо, – за убийством семьи лорда Дериана Рейнара, да упокоят боги их душу, стоят те же силы, что устроили убийство его брата. Однако, милостью Троих, извести род Рейнаров им не удалось, поскольку обнаружился неизвестный прежде незаконнорожденный сын Дериана Рейнара, наречённый Делвином. Смиренно прошу признать его законным наследником, чтобы он, по старшинству рождения, оставался владыкой Драконьей долины и лордом Пламенного замка под попечительством Иды Морнераль, леди-регента…»

Эдвальд нахмурился и дважды перечитал последнее предложение, после чего добрался до подписи: «С великим уважением, Орвальд Эшхарт, кастелян Пламенного замка, верный слуга дома Рейнаров.»

Что за незаконнорождённый сын? Что за Ида Морнераль и по какому праву она сделалась леди-регентом? Эта женщина не принадлежит к лордским домам, стало быть, у неё нет никаких прав ни на Долину, ни на опеку мальчишки, пусть даже он и в самом деле отпрыск Дериана Рейнара…

Король швырнул письмо в камин и подошёл к окну. Свежий воздух всегда помогал ему лучше думать. Что за безумие творится в Драконьей долине? Как в этом замешаны эльфы? Неужели братоубийца Дериан Рейнар мог пасть жертвой собственных интриг? Прежде Эдвальд, хотел казнить его лично, а перед тем захватить Пламенный замок, и теперь, когда угроза эльфов ослабла, можно заняться и этим вопросом. Наверняка мальчишка просто самозванец, а эта Ида Морнераль просто получила таким образом власть. В таком случае вряд ли лорды долины поддержат их. Они не ответят на призыв о помощи, значит отбить у негодяев замок будет несложно. И ещё менее верится в то, что эта Морнераль хоть что-то смыслит в военном искусстве. Она захватила власть грязной ложью, и за вероломство её следует наказать.

Лорды Драконьей долины слишком долго жили обособленно от остального королевства, и если Эдвальд отдаст Пламенный замок кому-то из них, то заработает вечную преданность. Решено. Он отправит войско захватить крепость, но на письмо Морнераль отвечать не станет.

Грабежи людей Русвортов в Закатном море и на западном побережье волновали его меньше всего, но Таммарен настаивал, что эту проблему нужно вскорости решить, иначе о торговле с республикой Эхлаана, Нералем и Аккантой можно забыть. Что ж, король распорядился отправить в помощь лорду Морбету сира Германна Рорра с отрядом солдат. Стареющий командир городской стражи всем своим видом показывал недовольство назначением Агны на место главы Церкви, так что пусть разомнёт кости на свежем морском воздухе.

А чтобы сир Германн не заскучал в пути, с ним поехали сиры Бертрам Ротвальд и Гедеон Ашербах, засидевшиеся при дворе рыцари, которые, кажется, были солидарны с командиром стражи на счёт Агны.

На вакантное же место король назначил сира Хассера Гвила, благородного рыцаря, члена королевской гвардии и, самое главное, лояльного слугу короны. А чтобы сир Хассер с непривычки не увяз в непривычном деле, части стражников предложили вступить в ряды Серых судей.

Также на днях произошёл любопытный случай. Во время утреннего приёма король обычно выслушивал многочисленных вельмож-просителей с их неиссякаемыми просьбами, которых с началом войны стало, кажется, втрое больше. Эдвальд стойко переносил эту не самую приятную из королевских обязанностей, а близость Агны, сидящей по правую руку от трона, придавала ему сил.

Вдруг в тронный зал буквально ворвался одоспешенный молодой человек в накидке с гербом дома Скайнов. Расталкивая вельмож, он решительным шагом двигался через толпу просителей. Меч из ножен он не вынимал, так что король велел ощетинившимся алебардами стражникам опустить оружие. Пока очередной член купеческой гильдии распинался о разбойниках на западном тракте, человек стоял смирно, но стоило королю отпустить этого просителя, он вышел вперёд без очереди.

– Ваше величество! – громко сказал он. – Я сир Артур Роймер. Рыцарь на службе Вельмора Скайна, лорда Кованого шпиля и владыки Атерланда.

– Какое же дело привело вас сюда, сир Артур Роймер?

– Я пришёл просить королевского правосудия, – заявил рыцарь с решительным видом.

Позади него слышалось недовольное ворчание, но, невзирая на окружающих, он продолжил:

– В деревне Белый ручей, что лежит во владениях лорда Скайна землях, совершено убийство. Убит Джорен Скайн, младший сын Вельмора Скайна.

По залу прокатилась волна изумлённого шепота.

– И кто же убийца? – спросил король, опёршись на один из каменных подлокотников.

Рыцарь промолчал и будто слегка замешкался, но потом набрал воздуха в грудь и продолжил:

– Грегорион Нокс, инквизитор Церкви Троих.

По тронному залу прокатился гомон. Слуги, просители, придворные перешёптывались изумлёнными голосами. Король нахмурился и спросил:

– Известны ли подробности этого происшествия?

– Инквизитор помешал суду над ведьмой. Называл её невиновной. Обвинял Джорена Скайна в клевете! – последние слова рыцарь произнёс нарочно громко. Король ответил ему после недолгого молчания:

– Я соболезную утрате лорда Скайна, но есть ли доказательства вины инквизитора? Быть может, ведьма и в самом деле была невиновна?

Этот вопрос поставил рыцаря в тупик.

– Но… Но ведь инквизитор не имеет права поднимать руку на членов правящих домов…

– Кроме случаев необходимости, – перебил его король. – Мы можем попытаться разыскать инквизитора Нокса и подвергнуть его справедливой каре, но только если он действительно виновен.

– Его вину могут подтвердить жители Белого ручья. Они говорят, что инквизитор убил сына лорда Скайна, и позволил ведьме уйти!

– А если они лгут? Если Джорен Скайн сам вызвал на себя гнев служителя Церкви? – вдруг заговорила Агна, сидящая подле короля. – Неприязнь грешников к Церкви известна, а среди благородных домов их никак не меньше, чем среди простолюдинов.

– Ваше величество, почему эта женщина вмешивается в наш разговор? – рыцарь покосился на матриарха.

– Эта женщина – Агна Пречистая, матриарх Церкви Троих, – строго ответил король. – Она вольна говорить тогда, когда пожелает. Тем более что дело касается Церкви напрямую.

– Как бы то ни было, лорд Вельмор Скайн требует справедливого суда над инквизитором Ноксом. Либо же… – рыцарь на мгновение замолчал, – Наказание должен понести тот, кто стоит над ним.

– Уж не говоришь ли ты о самой Церкви? – сощурился король. – И с каких это пор королевский вассал вправе требовать что-то от короля?

Эдвальд поднялся с трона. Зал затих.

– Я могу бы уважать его за смелость, если бы он явился сюда сам, но вместо этого он посылает ко мне тебя.

– Ваше величество, я… – лицо рыцаря сделалось бледным, как мел.

– Или же он желает, чтобы король нанёс ему визит лично? – Эдвальд медленно спускался по ступеням с трона вниз.

– Я могу передать ему ваш… – рыцарь попятился назад.

– Вот только если я отправлюсь в Кованый шпиль, то приду туда не в одиночку, – король приближался к рыцарю, а тот уже упёрся спиной в нагрудник сира Гильяма Фолтрейна, стоящего позади со зловещей ухмылкой. – Со мной явится пара тысяч желающих посмотреть на того, кто имеет наглость выдвигать своему королю требования!

Его величество остановился на последней ступени, оказавшись вплотную к Артуру Роймеру, но при этом возвышаясь над ним.

– Или, быть может, – король заговорил тише, – лорд Скайн ничего не требовал, а это ты имел наглость сказать такое, что может стоить твоему лорду весьма дорого?

Сир Артур молчал, мелко дрожа всем телом. Эдвальд положил руку ему на плечо.

– Подумай, мальчик. Оговориться может всякий, не так ли?

– В-в-верно, в-ваше в-вели…

– Так значит, лорд Скайн чист предо мной?

Рыцарь энергично закивал в знак согласия.

– Тогда, быть может, мне стоит казнить тебя за дерзость? Или просто отрезать язык? Сир Гильям, согласитесь привести наказание в исполнение прямо здесь?

Артур Роймер неотрывно глядел на короля, его дыхание стало частым и судорожным. В тишине послышалось журчание.

– Чтоб тебя черти драли! – громко выругался Гильям Фолтрейн, отшатнувшись от рыцаря, по наголенникам которого на каменный пол стекали желтоватые струйки.

– Что же я вижу? – воскликнул король. – Рыцарь обмочился прямо в тронном зале!

Бледный мгновение назад сир Артур густо покраснел и будто вжался в собственный доспех.

– Должно быть, благородный рыцарь решил, что здесь грязно и вздумал вымыть полы, – проговорил Эдвальд и засмеялся.

Сначала король смеялся один, после со стороны донеслись негромкие смешки. Потом они стали громче, и вот уже весь тронный зал хохотал над опозоренным сиром Артуром, испуганно глядевшим на короля. Рыцарь тихо смеялся, а его губы дрожали.

– Ступай к лорду Скайну, – повелительно произнёс король, – и передай, что в следующий раз голословных обвинений в адрес Церкви я не потерплю. Кто бы их не предъявил.

Рыцарь немедленно отправился прочь под насмешливые взгляды. Оставшиеся просители, впечатлённые увиденным, старались как можно тщательнее выбирать слова, но Эдвальд слушал их вполуха. Голос в голове короля вновь начал вещать о сильных и слабых, корить его за то, что он не казнил на месте этого нахального трусливого мальчишку, посвящённого в рыцари по недоразумению. Эдвальд же мысленно отвечал, что не стоит лишний раз обострять отношения с домами. Ему и Рейнаров с Русвортами хватает сверх всякой меры. Тогда голос произнёс фразу «Сильному правителю не нужны слабые союзники», и на этот довод королю возразить было нечего.

Теперь оставалось разобраться с последним делом. Придворный маг Рейквин наконец вернулся с юга и уже который день добивался личной королевской аудиенции. Эдвальд не любил придворного мага, считая его слишком высокомерным, занудным и беспокойным. Наверняка тот хотел пожаловаться на ужасные дороги в королевстве или жуткое обращением с ним на постоялых дворах. Но выслушать его всё же было необходимо.

– Приветствую, ваше величество! – лицо Рейквина сразу же потускнело, стоило ему увидеть матриарха, сидевшую рядом с королём в совещательном зале. – Вероятно, вам не доложили, я просил о встрече наедине…

– Ныне Церковь и Корона – одно целое. А потому пусть вас не смущает присутствие здесь её святейшества Пречистой Агны. Ей я доверяю как себе, а потому прошу, продолжайте.

Рейквин учтиво склонил голову и заговорил вновь:

– Как вашему величеству известно, я возвращаюсь из Южного края по вашему личному поручению. И могу сказать, что лорды юга совершенно лояльны короне, как вы и ожидали. Меня тепло приняли и предоставили все необходимые удобства.

В этот момент король, сам того не ожидая, зевнул. На лице эльфа появилась тень возмущения, но выдавали его лишь чуть поджатые губы.

– Вы с такой поспешностью добивались личной аудиенции, что мне не верится, будто вы решили просто поделиться впечатлениями, – проговорил Эдвальд. – У меня и Агны немало дел, а потому прошу, переходите сразу к делу.

– Я бы предложил более не занимать бесценного времени матриарха, но только если вашему величеству угодно, – получив на эти слова молчание, эльф вздохнул и продолжил: – Силы Халантира взяли под контроль Лунное пристанище, перешли реку Серебряную и продвинулись вглубь Южного края. Однако некоторое время спустя им пришлось прекратить наступление.

– Для меня это не новость, Рейквин. Лорд Кавигер сообщил, что эльфы отступили из окрестностей Лейдерана. Сокол прилетел на днях.

– Не сомневаюсь в вашей осведомлённости, – невозмутимо продолжил эльф. – Будь у меня крылья, я бы, несомненно, опередил эту весть, но, к сожалению, этим новости не ограничиваются. Вам известно, что заставило эльфов отступить из Энгаты?

– Полагаю, под Лейдераном мы разбили значительную часть сил Халантира, и теперь эта война стала им невыгодна

– Да будет вам известно, ваше величество, что эльфы столкнулись с врагом столь страшным, что решение их командования оказалось почти единогласным. И враг этот – армия мёртвых.

Король и матриарх переглянулись. Девушка сложила руки на колени и принялась шептать молитву, а король подался вперёд, опёршись на стол.

– Армия мёртвых? – переспросил он. – Я не ослышался, Рейквин?

– Нет, ваше величество. Я видел их собственными глазами. Эльфам удалось захватить одного мертвеца, которого они увезли в Халантир в качестве доказательства. У меня же такой возможности не было. Также, по их словам, мертвецов ведёт могущественный маг.

– Вы разговаривали об этом с нашими врагами? – король нахмурился.

– Близ Серебряного озера я присутствовал на коротких переговорах с участием лордов Валиуса Глайда, Орена Мейтона и халантирских командиров. Эльфы показали пленника, единственного, которого удалось взять живым.

На этом слове Рейквин осёкся:

– По правде сказать, понятие «жизнь» вряд ли подходит этому плоду тёмного колдовства и манипуляций с жизненными энергиями. Кожа несчастного была мертвенно-бледной, глаза мутными, а взгляд пустым. Ран, покрывавших его тело, не сумел бы вынести никто… Но всё же он ходил на собственных ногах, мотал головой и пытался вырваться из удерживавших его пут. Я повидал немало мёртвых, ваше величество, но ни один из них не вызывал такого ужаса, и, судя по всему, на эльфийских командиров это создание произвело схожее впечатление. Сразу после этой встречи я решил как можно скорее вернуться в Энгатар, дабы предупредить вас о грядущем ужасе.

– Что ж, – сказал король, – я выслушал вас, Рейквин, и должен сказать, что поведанная вами история весьма любопытна. Но почему же тогда я слышу её только сейчас? Вы верно подметили, если бы у вас были крылья… Почему бы, столкнувшись с таким врагом, лордам Юга самим не известить меня об этом?

– Возможно, они верили в свои силы. А после – их просто запугали. К тому же мне известно, что эльфы перехватывали всех почтовых птиц, дабы нарушить связь между армиями. Либо же, что ещё ужаснее, эти замки уже пали. А призраки не в силах отправить письмо, ваше величество.

– И всё же это звучит несколько неправдоподобно. Есть ли у вас иные доказательства?

– Письмо от Дериана Рейнара, – эльф протянул конверт.

– Так значит, вы были в Дракентале? – сощурился король, распечатывая письмо.

– Мне пришлось следовать подгорным путём гномов, через анклав Могримбар, – невозмутимо ответил эльф. – Ехать через восток я не мог, плыть через Закатное море тоже. Мои запасы подходили к концу, и я сбился со счёта, сколько раз мне пришлось доказывать, что я не шпион Халантира, показывая встречным патрулям королевскую грамоту… К тому же в Дракентале я сумел предупредить лорда Рейнара, а взамен он предоставил мне эту бумагу в качестве подкрепления моих слов перед вами.

– Лорд Драконьей долины начал эту войну, Рейквин! – Эдвальд повысил голос. – И его слово мало что для меня значит. К тому же сейчас Дериан Рейнар мёртв, как и остальные Рейнары. Змеи передушили друг друга или, если угодно, драконы перегрызли друг другу глотки. Власть в Дракентале захвачена некой Идой Морнераль и тамошним кастеляном. Впрочем, с этим вопросом мне ещё предстоит разобраться.

– Но хотя бы мне вы верите, ваше величество? – с надеждой спросил эльф.

– Поймите правильно, Рейквин, – мягко сказал король. – Я не хочу сомневаться в вашей лояльности, но… Но многое в вашей истории вызывает сомнения. Вы общались с командирами противника, вашими соотечественниками. Вы общались также с Дерианом Рейнаром, вероломным убийцей собственного брата, который был моим зятем, мужем несчастной Риены, моей покойной старшей сестры. И теперь, когда боги подарили нам передышку в этой войне, приносите весть, не имеющую иных подкреплений, кроме ваших собственных слов. Весть, из-за которой мне придётся направить все силы на юг, из-за которой военные расходы возрастут в разы.

Король сделал глубокий вдох и продолжил:

– А как вам такое развитие событий? Основные войска отправлены в южный край, а эльфы, выждавшие момент, как ни в чём не бывало выходят из Илоренского леса. Спустя неделю они уже будут у стен Энгатара и сожгут всё на своём пути. Даже если наши войска успеют вернуться, армия Халантира движется куда быстрее. Часть их успеет отойти в Северную пущу, к своим лесным союзникам и тогда Тимбермарк, который едва справляется с эльфийскими набегами, захлестнёт кровавый прилив. В это время другая часть их войск, перегруппировавшись, двинется на Южный край и Озёрные земли с новыми силами. Подчинив их, эльфы пойдут на Хартланд и запрут наши войска в Королевских землях, заставив разорваться на два фронта! Вы ведь не сильны в военном деле, Рейквин?

– Не силён, ваше величество, – с недовольным лицом согласился эльф.

– Так вот знайте, что это – самый благоприятный из вариантов. А о худших я даже думать не желаю! Силы Халантира отступают, и страна, наконец, может перевести дух, сосредоточившись на внутренних врагах. Вы ведь не хотите стать внутренним врагом?

– Ваше величество, – спокойно сказал придворный маг, – вы говорили об эльфах, как о моих соотечественниках, но не хуже меня знаете, что это не совсем так. Да, я был рождён в Халантире, однако вскоре мои родители переселились в Риген. Там я попал в магический университет Аркенталя, который, спустя положенный срок, с блеском окончил. Далее я отправился в Энгатар на канцелярскую службу к тогдашнему королю Эйермунду Первому. Постепенно, пробираясь через переплетения дворцовых интриг, уже при короле Гюнтере Третьем, я попал в Тронный круг в должности верховного придворного мага, где и пребываю вот уже семьдесят лет. При всём уважении, это произошло ещё в те года, когда отцы многих обитателей замка ещё не родились. Все эти семьдесят лет я посвятил служению Энгате и её правителям, какими бы они ни были.

Эдвальд слушал эльфа с мрачным выражением лица, но не перебивал.

– Поймите, ваше величество, – продолжал тот, – моя стихия – воздух. Он учит уклоняться от невзгод и обращать неприятности себе на пользу. Я же стремился обращать их на пользу страны, участвуя во многих битвах, на которые меня призывали. И после каждой такой битвы командиры поднимали бокалы не только за здравие короля, но и за моё. Если бы я когда-нибудь хотел сменить сторону, то уж точно не стал бы сочинять подобную историю, а просто покинул город и страну. Всё, чего я сейчас хочу – это чтобы вы прислушались к словам того, кто всем сердцем предан Энгате. Моим словам.

– В последнюю войну вы воевали за Эркенвальдов, – невозмутимо сказал король. – А после моей победы, присягнули на верность мне.

– В той войне мне довелось провести лишь одно сражение. Битву на реке Эрберин, в самом начале. После я понял, что Альберт Эркенвальд помутился рассудком. Он пытался сжечь бывшие покои вашей сестры и едва не устроил пожар, который мне удалось остановить. После этого мне пришлось покинуть Чёрный замок и скрываться до конца войны.

Король молчал. Агна смотрела на эльфа спокойным внимательным взглядом, а Рейквин в свою очередь взирал на короля с надеждой.

– Слабость, – произнёс он.

– Простите? – не понял эльф.

– Воздух. Вы избегаете невзгод и неприятностей, бежите от них. Это слабость.

– Что же тогда, по-вашему, сила?

– Бороться с ними. Сокрушать всё, что встаёт на пути. То, что не убивает, лишь делает сильнее, закаляет тело и дух.

– Это любопытная философская тема, ваше величество. Но каково же ваше решение насчёт армии мертвецов?

– Пока что я не могу поверить вашим словам. Я отправлю своих доверенных людей на юг…

– Они могут не вернуться! – воскликнул эльф, прервав короля.

– Не забывайтесь, Рейквин, – сурово сказал Эдвальд. – Хоть вы и член тронного круга, но это не делает вас равным королю. И уж точно не позволяет перебивать меня.

– Значит, вы не верите мне? – холодно спросил Рейквин.

– Я не могу вам поверить. Во всяком случае, пока что.

– Потом может быть слишком поздно, – с горечью проговорил эльф. – В таком случае, я не желаю быть членом тронного круга, ваше величество.

– Хотите покинуть тронный круг?

– Не хочу быть бесполезным. Какой прок от советника, чьим советам не внемлют даже перед ликом самой смерти?

Несколько секунд эльф смотрел королю прямо в глаза. Наконец, Эдвальд, не отводя взгляда, произнёс.

– Что ж, я дам вам такую возможность. Но только если вместе с этим вы освободите место придворного мага. Можете продолжать жить в замке, если пожелаете, но покои придётся освободить.

Эльф уже не пытался скрыть эмоции. Изумление на его лице смешалось с возмущением.

– Пусть будет так, ваше величество, – Рейквин оторвал от груди серебряную брошку в форме звезды, знак верховного мага, и с громким стуком положил её на стол. – Надеюсь, когда вы убедитесь в правдивости моих слов, будет не слишком поздно.

Сказав это, эльф быстро покинул совещательный зал, оставив короля и матриарха наедине.

– А что вы думаете, Агна? – спросил король? – Есть ли в его словах истина?

– В любых словах можно найти истину, ваше величество. Но только если это слова верного вам человека. А в верности этого эльфа можно усомниться, особенно теперь.

– Теперь придётся найти нового придворного мага. Рейквин так долго занимал эту должность, что, наверное, пережил всех остальных претендентов. Вряд ли кто-то из боевых магов обладает подобными амбициями. К тому же воздух… Воздух неубедителен. Он не может демонстрировать силу так, чтобы это увидели со стороны…

– Но огонь может, – заметила Агна.

– Огонь, – повторил Эдвальд. – Вы молоды, но мудры, ваше святейшество. И как всегда правы. Нам нужен огненный маг. Молодой, горячий и достаточно амбициозный, чтобы им управлять. И, слава богам, у нас такой есть.

Глава 2

Рихарда Вайса отправили сопровождать Карла и Рейквина не только чтобы не дать старику проговориться раньше времени, но и для особо важного поручения Иды Морнераль. После того, как Вайс сошёл с повозки у Перекрёстка, а люди Рейнаров отправились обратно в Пламенный замок вместе с Марисом и Мираной, он направился в каждый монастырь Драконьей долины, каждый сиротский приют по пути к Дракенталю, чтобы найти ребёнка, подходящего на роль незаконнорождённого сына Дериана Рейнара.

Условий было всего два: мальчик должен был быть хотя бы отдалённо похож на «отца», включая цвет волос, и должен уметь читать и писать. Или, по крайней мере, уметь складывать буквы в слова. По пути обратно Вайс побывал в полудюжине таких мест, но нигде не мог отыскать грамотного светловолосого мальчишку. Все они оказывались совершенно непохожими на Рейнарскую породу. Конечно, Вайс понимал, что сын далеко не всегда бывает копией своего отца, если только это не «крепкое семя Русвортов», о которых говорили даже, что лорд Русворт одним лишь взглядом способен сделать твои волосы рыжими. А уж если жена или дочь дома Русвортов рожала не огненноволосого ребёнка, то это вполне могло послужить поводом для обвинения в измене.

Рейнары же старались выбирать себе жён так, чтобы не утерять светлых волос, которые считались отличительным признаком всего прославленного рода драконоборцев. Говорили, что Рейнар Могучий имел волосы цвета лучей восходящего солнца, поэтому Роуэн Фэйрлок, прародитель рода Фэйрлоков, давних вассалов Рейнаров, даже взял прядь золотых волос в качестве герба. Сам был незаконнорождённым сыном Артора Рейнара, но не унаследовал светлых волос, поэтому решил поместить их хотя бы на герб.

Вайс почти сочувствовал тому мальчишке, которому ещё предстояло выучить все эти хитросплетения домов и политических отношений между ними. Но для начала его ещё надо было найти, благо безродных сирот после последней войны осталось предостаточно. Вне городов они, в основном, жили при монастырях, посвящённых Холару или Аминее. Когда Вайс уезжал ни с чем, держатели приютов с удивлением смотрели на него, не понимая, чего же он всё-таки хотел. На них ему было плевать, но вот от взглядов детей, в чьих глазах едва появившаяся надежда сменялась беспросветным отчаяньем, становилось невыносимо горько. А что ему ещё оставалось? Тот, из них, кто умел читать, не был светловолос, а белобрысые мальчуганы не могли написать даже своего имени.

Но, наконец, порядком вымотавшийся Вайс забрёл в монастырский приют «Тёплый очаг», стоявший на полпути от Алого брода к Дракенталю. На деле «очаг» оказался промозглым каменным мешком, в котором голодные и оборванные дети находились под присмотром немолодой монахини с усталым взглядом. На её левой щеке красовался давний розовый ожог, пятно не больше ладошки младенца, а левой руке недоставало кисти. Кроватями детям служили кучки соломы, а звук капающей с потолка воды перемежался писком шныряющих в подполе крыс. Там-то Вайс и увидел худенького мальчугана, которого, если бы не телосложение, со спины можно было бы спутать с Марисом Рейнаром. Он жестом подозвал мальчика к себе и присел на корточки.

– Как тебя зовут, парень?

– Проныра, – ответил тот, утерев нос грязным рукавом рубашки.

– Имею в виду имя, которое дали тебе родители.

– Я их не знал. Белые сёстры нашли меня в горящем доме и принесли сюда. Ну, так мне рассказали.

– Ладно, это не важно, – Вайс набрал в грудь воздуха, затаив надежду. – Читать умеешь?

– Матушка Ханна научила, – мальчик кивнул в сторону монахини. – Чтобы я читал остальным. Книжка всего одна была, да и та давно сгнила, но я всё запомнил.

Вайс облегчённо выдохнул, здоровый уголок его губ скривился в улыбке. Он встал и обратился к женщине.

– Я его забираю.

– Да хранят вас боги, милостивый господин, – тихо сказала монахиня. – Быть может, вы желаете взять ещё кого-нибудь?

– Нет, мне его достаточно. И никакой я тебе не господин.

– Есть две девочки одиннадцати и двенадцати лет.

– И на кой они мне? – нахмурился Вайс.

От выражения его лица губы монахини задрожали.

– Вы разве не от сира Каллена Вороньего глаза?

– Это ещё что за хрен?

– Он каждый месяц приезжает, чтобы забрать девочку. Иногда мальчика. Иногда не одного… Даже платит серебром. По монете за каждого ребёнка.

– И зачем же они ему? Ему нужна прислуга?

– Этого не говорит. У него и имения, должно быть, нет, раз приезжает сам. Кроме него у нас редко кто-то бывает.

– Значит он забирает детей, а ты их больше ни разу не видишь?

В ответ монахиня испуганно кивнула.

– А это? – Вайс указал на её левую руку. – Не он случаем сделал?

Женщина схватилась за культю и всхлипнула.

– Когда он впервые приехал, я… Отказалась отдать ему девочку. Тогда он прижал мою руку к столу, взял меч и… – вдруг она стихла и придвинулась к лицу Вайса. – Каждый раз, когда я вывожу ему их, он… Облизывает губы… И смотрит, будто…

– Достаточно, – Вайс почувствовал омерзение от услышанного. – Мальчишку я забираю. С ним ничего не случится. Клянусь, он будет жить в тепле и сытости. А ты не вздумай больше никого отдавать этому сиру Каллену.

– Тогда в следующий раз он лишит меня головы, и дети умрут от голода, – судя по голосу монахини, она ничуть не преувеличивала.

– Вот, – Вайс вложил женщине в руки горсть серебряных монет. – Купи дров и найми плотника, чтоб подлатал крышу. Пусть «Тёплый очаг» в кои-то веки оправдает своё название. А этот сир Каллен… О нём я позабочусь. Идём, Проныра.

Вайс привёз мальчика в Пламенный замок, где его отмыли, накормили и одели. Одежда Мариса Рейнара оказалась ему великовата, так что Ида Морнераль распорядилась ушить её до нужного размера. Вскоре он предстал перед ней и кастеляном.

– Знаешь ли ты, зачем ты здесь, дитя? – спросила Ида.

– Нет, добрая госпожа, – ответил мальчик, жадно жуя пряник в форме дракона. – Добрый господин Вайс не сказал.

Госпожа Морнераль чуть наклонилась и негромко произнесла:

– Твой настоящий отец – лорд Дериан Рейнар, бывший хозяин этого замка и владыка всей Драконьей долины. А твоё настоящее имя – Делвин Рейнар.

Глаза мальчика расширились, от удивления он чуть не подавился.

– А где же он сейчас? – спросил он.

– В лучшем мире, как и твои брат и сестра. Они пали жертвой заговора одного плохого человека.

– Этого человека накажут?

– Он в темнице замка, – ответил Орвальд Эшхарт. – Его имя Йоахим Раухель, и теперь оно проклято, а его обладатель больше не увидит белого света. Гораздо важнее, что теперь ты здесь и можешь ничего не бояться. Тебя будут кормить, ты всегда будешь одет в чистое и будешь жить в бывших покоях твоего брата. Тебе нравится это место?

– Да, господин! Это место… Это всё похоже на сон.

– К счастью, это явь, – мягко сказала госпожа Морнераль. – Тебе больше не придётся беспокоиться ни о чём. До твоего совершеннолетия я… Мы с господином Эшхартом и советниками будем управлять замком и всеми землями. Но многие могут не поверить, что ты действительно сын Дериана Рейнара. Они могут желать тебе зла, даже захотят тебя убить, – увидев испуг на побледневшем лице мальчика, Ида поспешила добавить. – Тебе нечего бояться, пока ты под моей защитой, но чтобы быть сыном лорда, мало просто им родиться. Рихард сказал, что ты умеешь читать. Это правда?

– Правда, добрая госпожа, – кивнул мальчик. – Добрый господин Вайс спрашивал об этом ещё в приюте, и я сказал чистую правду.

– Зови меня госпожой Морнераль, – поправила его Ида. – В таком случае, тебе не составит труда выучить всё о домах Энгаты, их отношениях друг с другом и, главное, с домом Рейнаров. Ты последний оставшийся Рейнар, кому как не тебе пригодится это знание. Но вижу, ты устал, дитя. Отдохни. Клариса тебя проводит.

Веснушчатая светловолосая служанка увела мальчика в его новые покои, а Ида Морнераль и Орвальд Эшхарт остались наедине.

– У мальчика есть задатки, – проговорил кастелян, – полагаю, мы сумеем сделать из него настоящего Рейнара.

– И вас не смущает отсутствие кровного родства?

– Я служил этому дому многие годы и не желаю отдавать Пламенный замок никому иному из лордов Долины, даже своему брату. Лорд Алистер, да упокоят боги его душу, был примером настоящего лорда Рейнара. Его брат – в меньшей мере. А теперь, когда стараниями Раухеля наследников не осталось вовсе, не всё ли равно, кто возьмёт в руки драконий скипетр? Дом Рейнаров – это многовековая история, которую знают и уважают по всей Энгате, и я готов закрыть глаза даже на такую ложь, чтобы не дать этой истории оборваться.

Когда кастелян покинул бывший кабинет лорда, там осталась лишь довольная собой Ида Морнераль. Всё шло, как задумывалось, и это не могло не радовать. Впрочем, недолго ей пришлось смаковать эти мысли в одиночку, вскоре в кабинет зашёл Вайс.

– Госпожа Морнераль, – кивнул он, усаживаясь за стол.

– Ты проделал хорошую работу, Рихард. Я бы сделала своим личным праздником тот день, когда наняла тебя, но, увы, не помню, когда это было.

– Не стоит. Хватает и того, что вы мне платите.

– За верную службу денег не жаль. И всё же одна твоя работа осталась незаконченной.

– Вы говорите об Эльдштернах?

– Достаточно и одной девчонки. Стоит бедной Рие испустить дух, как я стану полноправной владелицей состояния их семьи. Карл и его сумасбродный брат колдун давно отказались от наследства.

– Но я думал, раз уж вы получили Пламенный замок, то их деньги больше вас не интересуют.

– Я говорила с казначеем и кастеляном. Казна Рейнаров оскудела, в последние годы дом едва сводил концы с концами. Дериан промотал большую её часть на свои безумные мистические практики.

– Стало быть, вы желаете избавиться от Риенны Эльдштерн?

– Выследи и убей девчонку. За это получишь, скажем, десятую часть состояния Эльдштернов, которое перейдёт ко мне после её смерти. Вам с дочерью хватит, чтобы не знать нужды до конца жизни.

– Предложение весьма заманчиво… – Вайс почесал подбородок. – Вам известно, где она сейчас?

– Судя по записям Вайса, она просила короля о правосудии. Потом отправилась с войском в… – Ида Морнераль запнулась. – Я плохо запоминаю местные названия. А сейчас должна быть в Энгатаре.

– Хм… – Вайс задумался. – Столица Энгаты – ещё больший муравейник, чем Дракенталь. Найти её там будет непросто…

– Раньше тебя это не останавливало, Рихард, – Ида Морнераль подняла бровь. – В конце концов, о моём муженьке ты позаботился прекрасно. Никто до сих пор не догадался, что старика Морнераля свалил вовсе не дикий кабан, а какой-то охотник за головами.

– Смею предположить, что вы не наняли бы «какого-то» охотника за головами для столь щекотливого дела.

– Именно поэтому я и считаю, что тебе вполне по силам ещё одно такое дело, Рихард. Или я всё же ошиблась в тебе?

Лицо Вайса приобрело оскорблённое выражение.

– Вы не ошиблись, госпожа Морнераль. Риенна Эльдштерн будет мертва.

– А твоя дочка будет рада возвращению отца. Как ты говорил, её зовут? Джила?

– Джейла, госпожа Морнераль. Это Анмодское имя.

– Странно, что ты решил назвать её так, когда сам сменил собственное имя, Ирмос.

– Не произносите его! – воскликнул Вайс и тут же добавил наиграно учтиво: – Прошу вас, госпожа Морнераль. Ирмосом звали испуганного мальчишку, которого собственный отец хотел тайком продать в рабство, которого секли плетьми и лупили палками. Чтобы выжить, ему пришлось пролить кровь и стать Рихардом, но это не повод забывать о своих корнях. Джейла может носить своё имя без страха быть за это униженной или оскорблённой. Она растёт в семье моего хорошего друга, которому я доверяю, как себе.

– Вы не говорили об этом раньше, Рихард.

– А вы не спрашивали, госпожа Морнераль. С вашего позволения, я буду готовиться ехать в Энгатар. Мне может кое-что понадобиться.

– Придворный арсенал к твоим услугам. А также, если понадобится, вся прислуга Пламенного замка. Одно слово – и тебя снабдят всем необходимым.

Уже в дверном проёме Вайс остановился и обернулся.

– Значит, теперь вы будете править Дракенталем и окрестными землями. Как же вас теперь станут называть?

– Леди-регент. По крайней мере, до его совершеннолетия.

– А что будет с этим мальчишкой? Как вы его назвали… Делином?

– Делвин теперь его имя. Я буду воспитывать его. Приложу все силы, чтобы он стал полноправным лордом и, разумеется, во всём прислушивался к моим словам.

– Но что, если он вырастет и не пожелает вас слушать? – едко спросил Вайс. – Он не ручной зверёк. Вдруг решит, что и сам в состоянии управлять своими владениями?

– Тогда с ним произойдёт то же, что происходит со всеми, кто не желает меня слушаться, Рихард, – холодно ответила Ида. – Он может смертельно заболеть или заблудиться в лесу. Или пасть жертвой покушения. У незаконнорождённого, знаешь ли, может быть немало врагов.

– То есть вы собираетесь его убить?

– Или велю сделать это тебе.

На следующий день Ида Морнераль лично занялась обучением маленького лорда Делвина Рейнара. Из поистине богатой библиотеки слуги принесли множество книг об истории Энгаты и дома Рейнаров, жизнеописания королей, лордов и трактат по географии Энгаты. Мальчик жадно впитывал знания, ему было интересно всё. Он с удивлением узнал, что у каждого замка есть свой командующий войском – хранитель клинка, свой верховный казначей, управитель деньгами дома, а также свой книжник и придворный маг. Удивился он и тому, как много кроме них проживает в замке людей, которые могут быть так или иначе полезны лорду. Кастелян, придворный лекарь, устроитель пиров, старший конюх, смотритель арсенала, старший кузнец, старший охотник и многие другие. И у каждого из них есть подчинённые. Удивительным для него было и то, что некоторые лорды также вводили в число приближённых епископа.

– А где придворный маг Пламенного замка? – спросил мальчик, не отрываясь от пожелтевших страниц.

– Лорд Рейнар не любил магов, – коротко ответила госпожа Морнераль.

– А почему?

– Не знаю. Быть может, книга ответит на твой вопрос.

Делвин-Проныра вновь углублялся в чтение, а после снова засыпал госпожу Морнераль вопросами. В конце концов, заявив, что ей нездоровится, она покинула покои, велев Кларисе остаться с ним.

– Значит, ты служила моему отцу? – спросил мальчик, закончив очередную страницу.

– И ему, и его детям, – ответила девушка. – Не одна, конечно.

– И сколько всего здесь слуг?

– Много, мой юный лорд. Точнее не скажу, потому как не умею считать, – непринуждённо сказала Клариса. Её собранные в пучок на затылке волосы были цвета спелого зерна, при взгляде на них мальчику становилось теплее. – Прислуг этому не обучают.

– Я вырос в приюте, и то умею считать, – буркнул Делвин и вдруг просиял. – А если я научу тебя?

– Вам нужно тратить время на учение, а не на несмышлёных слуг, мой юный лорд.

– Раз уж я лорд, то сам решу, на что мне тратить время, – вдруг заявил мальчик.

– Вы быстро учитесь, – улыбнулась Клариса, – но госпожа Морнераль велела проследить, чтобы вы к вечеру прочитали сотню страниц.

– Но ты ведь не умеешь считать, – подмигнул мальчик, – а значит, можешь сказать, что я всё прочитал.

– Но ведь если обман вскроется, меня накажут! – испуганно прошептала служанка.

– Не накажут. Я им не позволю.

Узнавать от Кларисы про устройство замка и его обитателей оказалось куда интереснее, чем находить всё это в книгах. Делвин понемногу начинал привыкать к своему новому имени, а служанка рассказывала ему, что творится при дворе, о чём судачат зеленщик и мясник, когда приносят в замковую кухню свежее мясо и овощи, о чём болтают на псарне и шепчутся в гардеробной. Когда Делвин успевал прочесть достаточно, она водила его повсюду, чтобы тот запоминал устройство замка и не заблудился в нём. А чтобы мальчику было не скучно, она рассказывала разные истории. Слушать их было любопытно и порой даже жутковато. Делвин же украдкой угощал девушку сладостями, припрятанными с ужина.

Когда мальчик сидел над очередной книгой в своих покоях, он нашёл упоминание о Роке Рейи и попросил рассказать об этом. Клариса согласилась с радостью.

– Слушайте, мой юный лорд, – говорила она. – Когда-то давно, ещё когда в Энгату не пришли имперцы, каждый лорд называл себя королём. От того было много маленьких королевств, и даже лорд Рейнар тогда носил титул Короля долины или Драконьего короля. Или королевы, если это была леди. Правила тогда королева Рейя Рейнар, и было у неё трое детей, которых она безумно любила…

– Это история для девочек? – перебил её Делвин.

– Слушайте дальше, мой юный лорд, – мягко ответила Клариса. – Однажды маленький принц заболел, и королева нигде не могла найти лекарство, которое бы его исцелило. Ребёнок угасал, а вместе с ним и его мать. Её роскошные солнечные волосы стали редкими и седыми, а в ясных глазах совсем исчезла надежда. Вскоре принц умер, а Рейя Рейнар сошла с ума. Она вообразила, будто это боги вздумали проверить её веру. Тёмной ночью, обезумев от горя и отчаянья, она привела оставшихся сына и дочь на высокую скалу недалеко от замка. Она говорила им, что боги желают испытать их смертью, и что они вернут их к жизни, если увидят преданность Рейнаров. К счастью, со скалы успела спрыгнуть лишь она. Детей спас тогдашний хранитель клинка Пламенного замка Благородный сир Вигерт из дома Брэннов. С тех пор скала эта зовётся Роком Рейи. Поговаривают, что, выйдя на балкон лордских покоев в ясную безветренную ночь, можно услышать, как рыдает призрак безутешной матери.

– Ух! – выдохнул мальчик. – История и впрямь не для девочек. Откуда ты это знаешь?

– Об этом слышали все, кто служит в замке. А мне рассказала бабушка, – Клариса погрустнела. – Когда ещё была жива.

– А что с ней случилось?

– В последнюю войну она ушла сопровождать войско Долины и не вернулась. Не знаю, что с ней стало, но больше я её не видела.

– Ты её очень любила?

– Да, мой юный лорд.

– Зови меня Делвин, – мальчик погладил девушку по голове, но та испуганно отшатнулась. – Когда я вырасту и смогу править сам, я отменю войны!

– Если бы это было в вашей власти, мой юный… Делвин, – грустно улыбнулась Клариса. – Величайшие из королей прошлого не сумели покончить с воинами. Ни одному правителю это не удалось.

– Откуда ты знаешь?

– Так ведь иначе люди не воевали бы друг с другом по сей день.

В этот момент в покои вошла Ида Морнераль со свёртком в руках. Она сурово посмотрела на служанку и жестом велела ей покинуть комнату.

– Эта девчонка отвлекает тебя, Делвин? Я велю высечь её.

– Не надо! – воскликнул мальчик. – Она много рассказала о замке и о людях в нём.

– И что же она говорила?

– Что в этом году ожидают скудный урожай, – мальчик решил, что лучше что-нибудь соврать. – Долину ждёт непростая зима.

– Мы, Делвин, голодать не будем. И это главное.

– Но остальные…

– Они – прислуга. Все они, горожане, торговцы и ремесленники, живут, трудятся и умирают лишь для того, чтобы лорд был сыт, весел и хорошо одет. Гляди, что я принесла.

Госпожа Морнераль развернула свёрток. В нём оказался красивый чёрный костюм. Рукава украшали вышитые золотой нитью драконы, выдыхающие пламя, а пуговицы были сделаны из чёрного полированного камня, названия которого Делвин не знал.

– Тебе нравится?

– Как красиво! Самая красивая одежда, что я видел, но только… Я не люблю чёрный цвет.

– Это цвет твоего дома, цвет твоих предков. Золотой дракон Рейнаров испокон веков украшает чёрные знамёна Пламенного замка.

– Это цвет темноты, плохой цвет, – мальчик поёжился. – Но я надену его, если вы пожелаете, госпожа Морнераль.

– Хорошо. Как твоё учение?

– История моего дома очень интересна, госпожа Морнераль. Я и не знал, что Рейнарам подчиненяется столько людей. Эшхарты, Брэнны, Редхёрсты, всех и не упомнить.

– Они подчинены тебе, Делвин. И, возможно, скоро нам понадобится их помощь, – Ида Морнераль подошла к окну. – Видишь ли, у нашей страны есть король. Он может оспорить твоё положение наследника, и тогда придётся призвать их на помощь в битве.

– В битве? – испуганно спросил мальчик.

– Не волнуйся, Эйден Фэйрлок, хранитель клинка Пламенного замка, опытный воин. Он сейчас в Светлом пике, гостит у своей семьи, но мы призовём его. Сир Эйден поведёт твои войска в бой.

– А если мы проиграем? Что тогда?

– Ты внимательно читал историю долины Дракенталь? Сколько раз Пламенный замок был взят?

Мальчик попытался извлечь что-то из мешанины новоприобретённых знаний, но у него ничего не вышло.

– Не помню, госпожа Морнераль.

– Правильно, – неожиданно ответила она. – Потому что за всю историю существования дома Рейнаров ни одному чужаку не удавалось завладеть Пламенным замком.

– Ни одному, кроме вас?

– Что?! – госпожа Морнераль вскинула брови.

– Ну, вы ведь не из дома Рейнаров, – дрожащим голосом проговорил мальчик.

– Да как ты… – начала было она, но тут же смягчилась. – Делвин, я лишь направляю тебя. Каждому юному лорду нужен тот, кто всегда будет рядом. Тот, к чьему совету всегда можно, а порой просто необходимо, прислушаться. Неужели ты уже достаточно знаешь о том, как вести дела, как писать письма, как разговаривать с лордами и рыцарями, как отдавать приказы и вершить правосудие в своих землях? Конечно, если ты уже сведущ во всём, что полагается знать юному лорду, то я тот же час тебя покину…

– Нет! – мальчик взял госпожу Морнераль за рукав. – Не уходите! Я не хотел такое говорить.

– Вот тебе и первый урок, Делвин, – госпожа Морнераль наклонилась к самому уху мальчика. – Всегда думай, что говоришь, но не всегда говори то, что думаешь. Это называется дипломатия.

Следующим утром Ида Морнераль как обычно пришла в покои Делвина вместе со слугой, что нёс увесистые тома из библиотеки. Сегодня мальчику предстояло закончить читать жизнеописания лордов Драконьей долины и перейти к толстой книге с красным переплётом. Серебряные, потускневшие от времени, буквы на обложке гласили: «Наставления юным лордам от магистра Огдена Атерунского». На первой же странице крупными буквами было выведено: «Всякий, кто желает править, прежде всего должен научиться подчиняться», и Делвину фраза сразу не понравилась. Госпожа Морнераль сказала, что эта книга поможет ему в тонкостях политических игр, после чего направилась к выходу, где её чуть не сбил ещё один запыхавшийся слуга.

– Юный лорд Рейнар, господин Вайс просит вас выйти во внутренний двор!

– Вайс? – изумлённо спросила Ида Морнераль. – Он ведь должен был уехать? Что ему нужно?

– Он не сказал, только велел пригласить юного лорда.

Когда мальчик и недовольная госпожа Морнераль спустились во двор, они увидели Рихарда Вайса. Он держал в руках верёвку, другой конец которой был привязан к шее человека с мешком на голове. Человек этот явно был избит, а на его грязной одежде красовалась воронья голова с золотым глазом-звездой, запачканная кровью, стекавшей из-под мешка.

– Юный лорд! – Рихард Вайс улыбнулся уголком губы. – У меня для вас подарок.

– Во имя всех богов, Вайс! – рявкнула Ида Морнераль и добавила сквозь зубы. – Тебя уже не должно здесь быть. Что всё это значит?

– Скажем так, мне нужно было закончить кое-какие дела в городе, госпожа Морнераль, – ответил Рихард и сдёрнул мешок с головы пленника. – Узнаёшь, Делвин?

Делвину это лицо действительно оказалось знакомо, даже несмотря на то, что по нему, очевидно, не раз прошлись кулаки господина Вайса. Этот человек посещал приют «Тёплый очаг» примерно раз в месяц. Дети вздрагивали от стука копыт за окном, а когда видели, кто приехал, пытались спрятаться как можно дальше. Это он забрал пухлого Вильсона и его брата Коротышку Вилла; забрал Лину, рассказывавшую, что её отец, рыцарь, когда-нибудь приедет за ней и увезёт домой; забрал многих девочек, у которых не было имён, только прозвища. И каждый раз, приходя, он отвратительно облизывал растрескавшиеся губы.

– Да, господин Вайс, – ответил мальчик дрожащим голосом. – Это сир Каллен, Вороний глаз. Так его у нас называли.

– А вы, сир Каллен, помните этого мальчика? – спросил Вайс.

– Там было полно грязных оборванцев! – огрызнулся мужчина. – Не помню я его!

– Поосторожней со словами, сир Каллен. Всё-таки, ты стоишь перед лордом Драконьей долины, твоим сюзереном, – заметил Рихард Вайс. – К тому же, он помнит тебя. И не только он.

– То, что вы его отмыли и приодели, ещё не делает его лордом! Он всё тот же безродный щенок.

– Напомни, Делвин, что сделал сир Каллен, когда впервые приехал в «Тёплый очаг»?

– Он… он… – мальчику было больно вспоминать это. Ужас на глазах детей, когда рыцарь, человек, которого людская молва представляет образцом благородства и чести, занёс свой меч… – Он отрубил руку матушке Ханне.

– Покалечил служительницу Холара, – добавил Вайс. – Не подобает рыцарю поднимать оружие на безоружного, а уж тем более на женщину. Или в ваших краях клятва рыцаря уже ничего не значит? Как там говорится? Если нарушу обеты, пусть судьями мне будут боги и люди? Ну, богов я здесь не вижу, а вот людей предостаточно. Взять хотя бы меня.

– Не тебе меня судить, грязный наёмник! Я рыцарь, посвящённый самим лордом Белленом Брэнном! Когда он узнает, что вы схватили меня, что ты, безродный пёс поднял на меня руку, я клянусь…

– Не беспокойся, мы обязательно расскажем ему. А ещё расскажем, куда ты девал детей, которых забирал из приюта. Хотите узнать?

Вайс окинул взглядом собравшихся и тут же ответил на собственный вопрос:

– Этот кусок дерьма продавал их. В бордели, в рабство и просто желающим попользоваться. Да и сам, надо полагать, не брезговал. «Живой товар на самый взыскательный вкус», – так ведь выразился твой подельник, через которого вы переправляли детей? Вижу, недоволен, что он проговорился. Так ты не переживай, он кормит крыс в канаве и больше никогда тебя не предаст…

Когда Делвин слышал это, перед его глазами проносились лица всех тех, кого в своё время увёл этот человек. Испуганные, обречённые, безнадёжные лица. Мальчику стало невыносимо гадко и печально.

– Так что же прикажете с ним делать, юный лорд? – поинтересовался Вайс, одёрнув верёвку.

– Юному лорду нужно продолжать учёбу, – холодно сказала госпожа Морнераль. – Ребёнку нет нужды выслушивать всю эту грязь…

– Он не всегда будет ребёнком! – перебил её Вайс.

– Вы говорили, вершить правосудие в своих землях, госпожа Морнераль? – вдруг заговорил Делвин. – Я бы хотел начать прямо сейчас. Это плохой человек, он совершил ужасные вещи. Пусть его казнят.

– Не особенно изящные слова для первого приговора, юный лорд, – усмехнулся Вайс, – но вполне убедительно. Слышал его, червяк? Твоя песня спета. Послать за палачом, маленький лорд?

Озлобленные глаза сира Каллена вдруг сделались большими и испуганными. Он смотрел в лица окружавших его людей и скулящим голосом принялся умолять о пощаде:

– Лорд Делвин! Даруйте мне жизнь! Я клянусь, сделаю всё возможное, чтобы вернуть их! Только пощадите меня! Я верно служил дому Брэннов, вашим вассалам…

– Вернёшь? – горько усмехнулся Вайс. – Только если умеешь воскрешать мёртвых. У некоторых твоих клиентов были весьма специфические вкусы. Да-да, твой дружок и об этом мне рассказал. Я умею развязывать язык несговорчивым.

– Господин Вайс, – Делвин взял Рихарда за руку и взглянул в глаза. – Займитесь им. Сами.

– Повесить или отрубить голову? – Вайс взглянул на сжавшегося грязного скулящего человека.

– Как пожелаете. Я хочу… – глаза Делвина сделались влажными. – Чтобы ему было так же плохо, как им.

– О, не сомневайтесь, он прочувствует всё сполна… Слыхал, Каллен? Твоя задница теперь в моих руках. Похоже, госпожа Морнераль, я задержусь здесь немного дольше, чем собирался. Ничего не поделаешь, приказ лорда Рейнара, – сказал Вайс с нарочито притворным сожалением в голосе.

Он дал сиру Каллену пинка и обратился к страже:

– Ведите эту падаль в подвал!

– Спасибо, господин Вайс, – окликнул его Делвин. – Вы хороший человек.

– Не делай поспешных выводов, мальчик, – с улыбкой ответил ему Рихард Вайс и направился за стражниками, что крепко держали визжащего и извивающегося рыцаря.

Когда за Вайсом закрылась дверь в подземелье, Ида Морнераль повела Делвина обратно в покои. Мальчику ещё некоторое время казалось, что он слышит приглушённые вопли сира Каллена. И этот звук отчего-то вселял в душу спокойствие.

– Делвин, – негромком проговорила Ида Морнераль, – тебе следовало передать этого человека дому Брэннов на суд.

– Разве я не имею права судить и казнить?

– Лорд Драконьей долины, конечно, имеет право на это, но…

– Госпожа Морнераль, – мальчик остановился, чем немало удивил женщину, – этот человек держал в ужасе весь наш приют. Мы видели его даже во сне, и многие просыпались, обмочившись. Я не хочу, чтобы такое происходило… В моих землях.

– Понимаю, Делвин, но правосудие – очень тонкая материя. Тебе ещё многому предстоит научиться, и чем раньше ты сядешь за книги, тем лучше. И пообещай, что впредь будешь прислушиваться к моим словам.

– Да, госпожа Морнераль, – кивнул Делвин. – Я обещаю.

Весь оставшийся день мальчик был в приподнятом настроении. Его не покидало чувство, что он сделал нечто хорошее. Узнав о случившемся, Клариса попросила рассказать ей всё.

– Вы поступили хорошо, Делвин. Я верю, вы станете прекрасным лордом. А теперь пора спать.

Мальчик-сирота из приюта «Тёплый очаг» лежал в собственных покоях в Пламенном замке под звуки ночных птиц. Впервые за долгое время Проныра-Делвин не боялся услышать стука копыт, который прежде чудился ему даже в этих стенах. Засыпая, он услышал рёв неизвестного зверя, раздавшийся где-то далеко-далеко. Делвин вспомнил о прочитанном в книге. «Чудится драконий рык, – подумал мальчик, погружаясь в сон. – Это потому что я – Рейнар…»

Глава 3

Таринор, Тогмур и Иггмур тайно пробрались через Тимбермарк. Они двигались по окольным трактам или через маленькие рощицы, чтобы привлекать как можно меньше внимания, но всё же изредка натыкались на подозрительные взгляды. К счастью, в основном взгляды эти были направлены на младшего из братьев, а потому наёмник надеялся, что люди скорее запомнят, какой Иггмур огромный, чем то, что он был одет как северянин.

Припасы из Грарстенна значительно поредели, ещё когда путники попали к эльфам. Теперь же, когда они покинули лес, сумка, что здоровяк Иггмур неизменно нёс на плечах, и вовсе почти опустела, так что волей-неволей пришлось искать пропитание. К счастью, наёмник неплохо знал эти места. Он ставил ловушки на кроликов, собирал ягоды и грибы, с улыбкой вспоминая о Драме. Братья же, не столь знакомые с южной природой, в это время искали хворост или следили за огнём.

И вот, спустя неделю после того, как путники вырвались из Северной пущи, они оказались у Мучных ворот столицы… Где стража велела им проваливать, презрительно оглядев с ног до головы.

– Беженцев третьего дня велено за стены не пущать, – буркнул небритый мужик с алебардой. – Как война началась, сюда оборванцы вереницами потянулись. Видели хибары за предместьями? Вот туда и идите, к остальным…

– Чего ты им объясняешь, Ланс? – проворчал другой. – Гони в шею и дело с концом. Без того дел хватает. Вон Хамфри едет с полной телегой своих вонючих сыров, отсюда чую. Чёрт побери, смердят хуже, чем сапоги Хоба!

– Но мы не беженцы, – возразил Таринор. – Я знаком с управителем банка «Феннс и Драйберг», а не так давно меня принимал сам король…

– Ага, – усмехнулся стражник, – а меня – сама королева. Пошли прочь с глаз моих!

– Ах ты рожа южанская… – прохрипел Тогмур. – Да ты бы знал, где мы были! Окажись там – и тут же портки обмочишь! Мы от эльфов ушли, из самого леса…

– От эльфов, значит? А ну-ка рассказывай, что ещё знаешь? Ланс, сходи-ка за старшим…

Стражник перехватил алебарду поудобнее, и наёмник поспешил отвести северян в сторону. Когда они оказались достаточно далеко от ворот, он остановился и накинулся на Тогмура:

– Что ж ты, дурень, язык-то за зубами не держишь?

– Чего? – нахмурился тот. – Следи за словами, южанин, а не то…

– Не то что? – Таринор взял его за грудки. – В нос мне заедешь? Зарубишь топором? Здесь с эльфами воюют, а ты треплешься первому встречному о том, что мы ушли живыми из самого сердца леса. Продолжай в том же духе, и мы все окажемся на виселице. Но сначала нас будут пытать, долго и с пристрастием.

– Мне, значит, язык в задницу засунуть и тебя слушаться во всём? – огрызнулся Тогмур. – Не многовато ли чести?

– Здесь другой мир, дурья твоя башка, – выдохнул наёмник. Он отпустил северянина и окинул взглядом стены столицы, украшенные алым знаменем с золотым грифоном. – Я здесь вырос, и я его знаю. Можешь меня не слушать – и пропадёшь ни за что. Досадно, если сыновья Стейна Кривостопа закончат свои дни на виселице, как паршивые конокрады.

– Не хочу на виселицу, – печально проговорил Иггмур, – и братца на виселицу не хочу.

Великан положил руку на плечо Тогмура и добавил:

– Не надо, братец, не злись. Он помочь хочет. Слушай его.

– Ладно, чёрт с вами обоими, – буркнул рыжий. – Что предлагаешь-то? Я таких стен отродясь не видел. Высокие, зараза, из гладкого камня, никак не перелезть.

– Дело к вечеру, – ответил Таринор. – Устроим ночёвку, а утром что-нибудь придумаю на свежую голову. Достаточно будет, если в город проберусь я один. Тогда провести вас будет гораздо легче…

Путники добрались до небольшой, дышавшей свежестью рощице чуть поодаль от городских стен Энгатара, где и было решено заночевать. Таринор попытался взглянуть на братьев-северян со стороны и понял, что на месте стражника тоже ни за что не пустил их в город. Впрочем, ему и самому не мешало бы как следует вымыться и переодеться. Ничего, после всего пережитого задача пробраться в город выглядела пустяком. Он почти у цели. Завтра доберётся до банка, найдёт Рию, получит свои проклятые деньги, а потом…

Вот о том, что будет дальше, он как-то не задумывался. Впрочем, наёмнику в этом мире всегда найдётся дело. К тому же, тан Стейн хотел, чтобы его сыновья набрались опыта на юге. Что ж, с ними можно разграбить пару гоблинских пещер или устроить облаву на разбойников. С Иггмуром это, наверное, даже не будет риском. А уж потом их обоих можно отправить домой морем. И вот уже будут готовы двое прославленных воинов.

Гоблины в рассказах Тогмура превратятся в великанов, разбойники – в вооружённый до зубов рыцарский орден, а несчастное изрубленное дерево у переправы – в целую рощу злобных древолюдей. И отец будет ими гордиться, и заживут они славно, и будут добрым словом вспоминать Таринора, которого при случае непременно угостят кружкой славной медовухи…

А что, если отправиться с ними, подумалось наёмнику? Осесть в северном краю, где людей слишком мало, чтобы им было, что делить. Брат там не убивает брата, во главе страны не стоит безумец, а честное слово ещё действительно ценится. В конце концов, если уж сам Кальдор Моэн не побрезговал поселиться там, то чем же он, Таринор, хуже?

Но нет, он дал старику слово. Клинку нужен достойный хранитель, а что достойного он успел сделать с тех пор? Перерезать дюжину-другую оболваненных эльфами бедняг? Героически сразиться с дикими пчёлами? Пойманные и разделанные в пути кролики тоже вряд ли сойдут за достойных противников. Ещё нужно дать мечу имя… Пока что на ум приходило только «Потрошитель кроликов» или «Гроза оборванцев». Кальдор точно дал бы ему подзатыльник, если б услышал эти имена.

Наёмник вспомнил, что такой же безоблачной свежей, дышащей прохладой ночью, когда-то давно он ехал в обозе от Лейдерана после первой своей битвы в войне Кровавой короны. Таринор тогда ещё не был королевским телохранителем, и, чтобы скоротать время на привалах, играл в карты с остальными беднягами из крысиной роты.

Иногда к ним присоединялся их командир, сир Гильям Фолтрейн, но играть с ним желающих было немного. Он мухлевал, но, хоть делал это неумело, никто не смел уличить отпрыска благородного дома в нечестности. Если же он всё-таки проигрывал, то отказывался отдавать выигрыш, заявляя, что «крысам деньги ни к чему». Одному солдату-простолюдину, осмелившемуся воззвать к рыцарской чести, Фолтрейн проломил череп ударом гарды меча. После, окинув взглядом остальных, он ухмыльнулся и заявил, что следующий, кто сделает ему замечание, так легко не отделается.

И вот, однажды вечером Таринор после пары удачных игр, успел издалека увидеть приближающегося сира Гильяма. Тогда, чтобы сохранить выигрыш, он поспешил отправиться в единственное место в лагере, где простой солдат мог найти достойное применение деньгам: прямиком к маркитантскому обозу.

Там он вдоволь нарезвился с одной смазливой девицей, чьи волосы имели цвет пшеничного поля ранней осенью. Стояла такая же тихая и тёплая ночь, как сегодня. Они лежали на телеге, деля бутылку дешёвого вина, а полная луна освещала их серебристым светом.

– А сир Гильям действительно так жесток, как о нём говорят? – вдруг спросила девушка, повернувшись на бок.

– Ещё как, – ответил Таринор, не сводя глаз с усыпанного звёздами неба. – Не думал, что обозные девицы обсуждают командиров.

– Только тех, кто этого заслуживает. О человеке можно многое сказать по его глазам, а у сира Гильяма они пустые, бесцветные, будто рыбьи. Впрочем, дела говорят о нём больше.

– Он тоже у вас бывает?

– К счастью, нечасто. Говорят, страдание на девичьем лице ему по нраву больше, чем самые нежные ласки. Беттина рассказывала… Когда была с ним, он ударил её в живот, да так, что перехватило дыхание и брызнули слёзы.

– Ублюдок… – сорвалось с губ Таринора.

– Есть мужчины, которые охотнее управляются с мечом, чем с женщиной, – вздохнула девушка.

Отхлебнув вина, она неожиданно спросила:

– А у твоего меча имя есть?

– С чего бы ему быть?

– Многие называют свои мечи – и рыцари, и солдаты. Говорят, так клинок становится ближе к хозяину, не подведёт в бою.

– Крысиной роте дают слишком дрянное оружие, чтобы давать ему имя. Да и какой смысл? Я простой солдат. Завтра меня могут зарубить, пронзить или затоптать, и меч снова останется безымянным.

– А если станешь героем? Тогда тебе точно придётся дать мечу имя.

– Ага. Вон под Лейдераном осталось целое поле героев, с обеих сторон.

– Но представь… Ты переживёшь все грядущие битвы, получишь награду из рук короля…

– И женюсь на принцессе, – усмехнулся Таринор, выхватив бутылку из рук девушки. – Много ты знаешь о героях и их мечах.

– Да уж немало, – взгляд девушки стал лукавым. – До войны я служила помощницей переписчика книг в Эрбере.

– Из книжницы в маркитантки? Помотало тебя, конечно.

– Я сирота, бесприданница. А платят здесь больше, – обиженно ответила она, – вот только поговорить не с кем. Я столько историй знаю, но всем на них плевать…

– Ладно, ладно, послушаю. Только не обижайся, если задремлю…

И словоохотливая девушка с упоением принялась рассказывать, кажется, обо всём, что вышло из-под пера в её изящных пальчиках. Она поведала о Разрубающем пламя, оружии полулегендарного Рейнара Могучего, которым он по легенде остановил огненное дыхание дракона Нагдареона, а после сразил его. Об Убийце Гигантов, мече сира Рисвена Хоула по прозвищу «Полугном».

– Боги обделили сира Рисвена ростом, – хихикнула она, – но даровали могучую силу, потому он, как говорят, не проиграл ни одного поединка. И все, кто недооценил низкорослого рыцаря, и посмели бросить ему вызов, получили горький урок. А ещё говорят, что он был настоящей грозой девиц Предгорья и Хартланда. Маленькое дерево растёт в корень…

Таринор, пытался слушать, но вино и усталость делали своё дело, и он незаметно провалился в сон. Когда он вдруг очнулся от случайного тычка локтем, девушка говорила о клинке Горькая победа и его владельце, сире Альвеоне Скорбимом.

Именно этим мечом, как говорят, дарованным самим Сильмаретом, сир Альвеон пронзил чёрное сердце Моршада, великого некроманта былых лет. Эту историю Таринор запомнил лучше всех, потому что имя своё клинок получил только после смерти владельца, который посмертно получил и рыцарский титул, и прозвание. Когда некогда безвестный воин убил могущественнейшего некроманта всех времён, в прах рассыпался и он сам, и его противник.

От Моршада ничего не осталось, а там, где стоял Альвеон, лежал лишь его меч. Клинок получил имя Горькая победа и хранился в Хельмгарде. Потом меч увезли в Риген, а там его то ли похитили, то ли переплавили.

– Везде у этих имперцев порядок, да только не там, где это действительно нужно, – грустно заключила девушка. – Эта история моя любимая. А тебе как? Ты ведь не спишь?..

Таринор не помнил, что именно ответил тогда. Наверняка, измотанный разум не сумел тогда придумать ничего внятного. Но именно эта история сейчас отчётливо вспомнилась ему. Сир Альвеон Скорбный действительно заслужил доброе имя не только себе, но и своему оружию. Сумеет ли и он совершить нечто подобное? Впрочем, какой толк думать об этом сейчас?

Ночная тишина как ничто другое наполняла веки тяжестью, а тело приятной мягкостью. Устроившись поудобнее, наёмник заснул. Он прошёл долгий путь, но завтра ему предстояло важное дело, чтобы этот путь не оказался напрасным.

***

Проснулся Таринор внезапно. Будто что-то кольнуло его разум иголкой и заставило подскочить. Вокруг не было не только братьев, но даже деревьев и травы. Да что там, он сам не лежал, а сидел в комнате, сильно напоминающей покои в замке. Он оглянулся. Окружали его каменные стены с ровно горящими огоньками свечей, причём дверного проёма в них он не видел, как и ничего другого в комнате. Дурной сон? Как-то ему случилось собрать не те грибы и сварить с ними похлёбку. Эффект был схожий, только при этом его ещё жутко прослабило. «Надеюсь, на сей раз я успею проснуться», – поёжился наёмник и ущипнул себя за руку.

Стены вокруг не пропали, а свечи горели всё так же ровно. Таринор с ужасом подумал, что его могли схватить и посадить в темницу. Он слышал о таких казнях для душителей, когда преступника связывают по рукам и ногам, кидают в плотно закрытую тесную камеру или же просто замуровывают, а на стенах горит множество ламп или факелов. В конце концов, в камере становится нечем дышать, и он мучительно умирает от удушья. Но страшные мысли прервало осознание того, что он не связан. Вот они руки, лежат на коленях, а вот и ноги. Совершенно свободные. Вот только ими не пошевелить, будто парализовало. Наёмник начал догадываться, в чём дело и решил проверить эту догадку.

– Асмигар! – крикнул он что есть силы, но из его рта не донеслось ни звука.

Становилось действительно не по себе.

– И вовсе незачем кричать, Таринор, – раздался знакомый голос. – Здесь я не властен, так что потерпи. Хозяин этого места опаздывает. Он ведь не может быть во всех местах своих владений одновременно.

В этот же самый момент свечи вокруг погасли, погрузив наёмника в непроглядную темноту. Длилось это совсем недолго, вскоре вокруг него возникло пространство, освещаемое лишь тысячами свечей, висящих спиралью на толстых каменных колоннах, ровные ряды которых бесконечно простирались во все стороны. Поначалу Таринору показалось, что с пламенем свечей что-то не так, но потом он пригляделся и понял: глаза его не обманывают. Оно действительно серого цвета.

В этот же момент наёмник заметил, что и его руки приобрели серо-белый оттенок, будто кто-то вытянул из них цвет. Наёмник поднял взгляд: потолка не было, как и стен. Вместо тоже зияла непроглядная тьма. Единственной осязаемой границей в этом пространстве оказался пол из чёрного камня, отполированный так, что отражал не хуже любого зеркала.

– Идём, – послышался голос Асмигара.

– Куда? – не понял наёмник.

– Куда-нибудь. Здесь не важно, куда идти. Но идти всё же лучше, чем стоять на месте.

Таринор лишь пожал плечами, с удовольствием убедившись, что теперь может двигаться, и медленно зашагал между колоннами. Если поначалу наёмник решил, что находится в огромном зале, стен которого просто не видит, то теперь совсем отбросил это предположение. Звуки шагов вместо того, чтобы разноситься эхом, глухо тонули в окружающей темноте. Вскоре из-за колонны, вышел и обладатель голоса, придерживая свою неизменную драную шляпу. Его одежда и кожа были так же бесцветны, лишь глаза с вертикальными кошачьими зрачками оставались пронзительно-жёлтыми.

– Удивлён? – спросил Асмигар.

От его широкой хитрой улыбки и лукавого прищура не осталось и следа. Бог-странник был явно обеспокоен.

– А сам как думаешь? Давно не виделись, я почти соскучился. И часто ты собираешься меня так выдёргивать?

– Я думал, в прошлый раз тебе понравилось. Не каждому смертному выпадает случай побывать в Серебряной тени.

– Но ведь тогда я умер, – смутился Таринор. – Разве то был не особый случай?

– Не особый, – коротко ответил на это Асмигар. – Селименора великодушно приняла тебя по моей просьбе. Нужно было разъяснить тебе всё, иначе, очнувшись в Грарстенне, ты бы просто свихнулся и тогда старый Эйвинд точно нарезал бы тебя на ремни.

– Тоже верно. А теперь мы где? Мрачное место. Кто тут хозяин?

– Смерть, – бросил бог-странник как бы невзначай.

Наёмник остановился и огляделся. Конца стройным рядам колонн видно не было. Асмигар же не думал сбавлять шаг.

– Что значит «смерть»? – Таринор догнал бога-странника. – Это какая-то загадка?

– Я похож на того, кто загадывает загадки? – возмутился Асмигар, но, немного помолчав, добавил: – Ладно, действительно похож. Это Преддверие, владения провожатого душ, мрачного жнеца, бога смерти Шимаруна.

– Где же тогда он? И зачем здесь мы? И почему

– Думаю, на эти вопросы лучше всего ответит он сам.

Едва Асмигар сказал это, как из-за колонн перед ним потянулись чёрные и белые нити. Сплетаясь, они образовывали идущую рядом с богом-странником фигуру. Сначала появились шагающие ноги в сандалиях, затем тощая фигура в чём-то, напоминающем чёрный погребальный саван, и, наконец, голова с белыми как первый снег волосами. Лицо его напоминало посмертную маску покойника с бледной кожей и ввалившимися щеками, а глаза выглядели парой чёрных провалов.

– Приветствую тебя, Таринор Дваждырождённый, – обратился бог смерти к наёмнику.

– Здравствуй… Как мне к вам… К тебе обращаться? Господин мрачный жнец?

– Мне нравится имя, которым меня наградили на далёком востоке, когда мир смертных был ещё молод. И имя это – Семарон, – лёгкая улыбка коснулась его губ. – Но ты можешь звать меня так, как принято у вас. Не знаю, почему изначальное имя настолько исказилось, что стало звучать как Шимарун, но я не держу на смертных зла за это. Я питаю к ним симпатию, ведь именно они сделали меня тем, кто я есть.

– Не мудрено, – усмехнулся наёмник. – Если б люди перестали умирать, бог смерти наверняка остался бы без работы. Хотя работёнка та ещё, многие тебя ненавидят.

– Не так сильно, как тебе кажется, Таринор. Мне нравится собирать мифы и легенды о себе самом. В Аталоре есть бессчётное количество смертных, не знающих об устройстве миров. Они никогда не были в Межмирье, не видели даймов и не знают, кто я. Но не все из них думают обо мне плохо, а тех, кто так думает, не так много, как ты считаешь. К тому же «бог смерти» – не совсем верное имя. Оно звучит так, словно я есть причина смерти, но я лишь следствие её необходимости в круговороте жизни. Когда-то любой душе нужно покидать Аталор, будь то король, священник или раб, однако все народы относятся к этой необходимости по-разному.

– И как же?

– Одно южное племя верит, что я каждый день пролетаю по небу на костяной колеснице, высматривая, кого забрать в царство мёртвых. Они раскрашивают кожу соками ягод и трав, кровью животных, пронзают носы, уши и губы костями и нитями, чтобы я не узнал их. Знаешь, как они наказывают виновных?

– Наверное, моют и вынимают все украшения? – предположил Таринор.

– Мне нравится этот человек, Асмигар, – произнёс бог смерти с жутковатой улыбкой тонких бледных губ. – Верно, его моют и прогоняют из селения, чтобы не навлёк беду на остальных. Они боятся смерти, считают её наказанием. Но это не так. Другой народ, что живёт на далёком востоке, всеми силами пытается обрести бессмертие. Они отравляют тело и разум зельями, чтобы как можно дольше задержаться в мире смертных. Обращаются к силам иных миров, дабы те дали им вечную жизнь. Нет такого преступления против людей и богов, на которое бы они не согласились ради возможности продлить свой век. Эти люди ненавидят смерть. Для них это враг, с которым нужно бороться. Но и они не правы.

Сказав это, Шимарун замолчал.

– И кто же тогда прав?

– Те, кто не проводит черту между жизнью и смертью, понимая, что это лишь части одного непрерывного процесса – круговорота душ. Этот круговорот привносит в Мироздание смысл, заставляет его работать, словно вода, приводящая колесо водяной мельницы в движение. Увы, тех, кто видит это, столь мало, что иные сказали бы, что их нет вовсе. Но я не виню жителей Аталора, ведь сама суть смертных состоит в том, чтобы умереть. И уж точно не их вина, что они видят в боге смерти нечто плохое. Смертные достаточно страдали от безрассудства богов, чтобы видеть врагов в некоторых из них. «Злые боги» есть у всех: Уларун и Ирумия для эльфов, Калантар и Эретла для людей, Угрумбар и Мазгур для гномов…

– Это всё очень интересно, хоть из меня и никудышный философ, но для чего я здесь сейчас? Чем обязан честью общаться с самим богов смерти.

– Этой, как ты выразился, «чести», Таринор, – усмехнулся Шимарун, – каждый день удостаиваются десятки тысяч смертных, пусть и не лично. Но я понимаю твоё недоумение. Видишь ли, не каждый день человеку случается умереть и не повстречаться со мной. А тебе удалось.

– Дело в том проклятье? Асмигар уже об этом говорил. В прошлый раз.

– Именно. Но поначалу мы не понимали, кто именно тебя проклял, – вмешался Асмигар. – Кто мог возненавидеть тебя столь сильно, чтобы это отразилось в самом Мироздании?

Наёмник постарался вспомнить, кому он мог настолько насолить, но разум отказывался давать ответ.

– Я многим успел перейти дорогу, – пожал плечами наёмник. – Может перестанете играть в загадки и скажете прямо.

Бог смерти выжидающе посмотрел на бога-странника, и тот назвал имя:

– Ольф.

Таринора как молнией поразило. Здесь, в бесцветном царстве смерти, сердце наёмника не билось, но если бы он узнал об этом в мире живых, оно наверняка выпрыгнуло бы из груди.

– Да, – добавил Шимарун, – похоже, в тот роковой момент твой друг проникся столь сильной ненавистью к тебе, что его проклятье подкрепило само Мироздание.

– Вот ведь дьявол…

– Не сказал бы, что повелитель Ада здесь желанный гость, – заметил бог смерти.

– Но я… – сбивчиво заговорил Таринор. – Я всё ещё не понимаю, зачем вы меня сюда притащили?

– А между тем, этот факт не только отвечает на вопрос, почему ты здесь, но и объясняет, почему ты не умер, как обычный смертный, – сказал Шимарун. – Мы с Асмигаром пришли к выводу, что ты просто не сможешь умереть окончательно. И нам пришлось вернуть тебя в мир смертных, чтобы убедиться в этом. Конечно, если бы ты умер вновь, мы могли бы понять ещё больше…

– Недавно я как раз был близок к этому, – проворчал наёмник.

– Постарайся больше не умирать, – пожал плечами Асмигар. – Подобные вмешательства в Мироздание чреваты даже для нас. К тому же есть опасность, что, если тебя вновь убьют, твоя душа навеки останется неупокоенной.

– Я стану призраком?

– В прошлый раз ты об этом уже спрашивал, – едко заметил бог-странник. – Мне начинает казаться, что тебе прямо не терпится им стать.

– Нет, – возразил бог смерти. – Призраки всегда привязаны к чему-то в мире смертных, ты же не будешь привязан ни к чему и станешь вечно блуждать по Межмирью без цели, смысла и покоя. Ты увидишь рождение и смерть тысяч миров, переживёшь само время и…

– И что же?

– А этого не знает никто, даже я. Никому не известно, что будет в конце времён, и случится ли он вообще. Возможно, когда Мироздание обратится в Безвременье, ты навсегда останешься в нём единственным мыслящим созданием, запертым в темнице собственного разума. И даже слово «вечно» недостаточно, чтобы выразить всю беспросветность этой мысли.

– Звучит как нечто ужасно скучное, – нахмурился Таринор.

– Даже боги не способны вообразить, насколько, – вздохнул Асмигар.

– И что же теперь делать? – спросил наёмник. – Вряд ли вы меня сюда притащили, чтобы просто вот так обрадовать возможностью провести вечность в бесконечной тюрьме.

– Верно, – коротко ответил бог смерти. – Тебя прокляло само Мироздание, над которым не властны боги. И снять проклятье может только оно само. Мы так думаем.

– То есть даже вы не знаете наверняка? Так себе довод.

– Мы позволили себе вернуть тебя в Аталор не просто так, – медленно с расстановкой проговорил Шимарун. – Вспомни, с чего начался наш разговор.

– С мифов и легенд о смерти? – наёмник попытался вспомнить, о чём шла речь.

– Если б люди перестали умирать, бог смерти наверняка остался бы без работы, – Шимарун не только повторил слова Таринора, но и сделал это его же голосом. – Вот, что ты сказал.

Наёмник не нашёл, что ответить.

– Я не люблю некромантию, – произнёс Шимарун. – Некроманты называют себя повелителями мёртвых, говоря, что обманывают смерть, хотя оставляют лишь ничтожные царапины на лике Мироздания. Но тот, что сейчас ведёт армию мёртвых в Энгате, не простой некромант. Его цель не власть, не месть и не бессмертие. Он желает силой отвернуть людей от богов и ради этого готов поднять несметные армии мертвецов.

– И здесь мы имеем две проблемы, – сказал Асмигар. – Первая – если люди перестанут поклоняться богам, боги начнут терять силу. На это могут уйти века, но кто знает, как долго сумеет прожить этот безумный маг в погоне за своей целью. И вторая – как бы ни был одарён и могущественен волшебник, он не способен обладать такой силой. Великий некромант Моршад наводил ужас на разрозненные владения лордов Энгаты с армией в тысячу мёртвых воинов. Архимаг Вингевельд же сейчас ведёт уже более трёх тысяч и не собирается останавливаться.

– Архимаг? – удивился Таринор. – Это который из Вальморы?

– Да, именно он. И, между нами, Вингевельд по собственной волшебной мощи Моршаду в подмётки не годится. Он явно получает силу откуда-то извне. И этот кто-то явно заинтересован в нарушении баланса Мироздания.

– И какое отношение это имеет ко мне?

– Мы сошлись во мнении, – Шимарун переглянулся с богом-странником. – Что если ты остановишь архимага, то Мироздание может снять с тебя проклятье.

– Чего?! – воскликнул Таринор. – Каким это образом я смогу это сделать?! Я не маг, не король, я всё время влипаю в неприятности и у меня ни гроша в кармане. И разве Селименора не сделала этого? Она сказала, что я прощён.

– Она могучая богиня, но менять законы Мироздания ей не под силу, – сказал Асмигар, поправив шляпу, – Селимэ сумела лишь ослабить его. Мы не можем отменить проклятье, но можем тебе помочь. Делай, что делал. Ты собираешься в Энгатар, так продолжай путь туда. Убеди короля выступить против Вингевельда. Это наш шанс. Архимаг уже парализовал юг Энгаты, но у него всё ещё мало сил, чтобы тягаться с целым королевством. К тому же, у тебя редкий дар заводить интересных друзей.

Сказав это, бог-странник подмигнул.

– Иногда мне кажется, что это тоже проклятье, – печально усмехнулся наёмник.

– Подумай о том, что случится, если сбудутся наши худшие опасения, – сказал бог смерти, и чёрные провалы глаз расширились. – Аталор наводнит нежить, превратив леса и поля в бесплодные пустыни. Каждый смертный мужчина, женщина, старик и ребёнок в этом мире станет отвратительным умертвием. Боги медленно потеряют силу и более не будут в силах удерживать свои даймы. Миры начнут распадаться, гибнуть один за одним вместе с их хозяевами. Чудовищные сущности, некогда запертые в Бездне, вырвутся наружу и уничтожат то, что останется от верхних и нижних миров. Проснутся те, кто лишён имени и облика. Они разрушат и исказят всё сущее лишь для того, чтобы кануть в небытие. Не останется ни богов, ни демонов, только бессмысленный, уродливый, противоестественный хаос. Но спустя вечность не станет и его. Останешься лишь ты, Таринор. Ты станешь свидетелем всему этому, вечный пленник. Твоя сущность будет вечно прозябать в абсолютной пустоте, и вечную тишину будет нарушать лишь едва слышный шёпот, порождение твоего собственного разума. Эхо погибшего Мироздания.

Несмотря на то, что наёмник находился в царстве мёртвых, у него закружилась голова от одной попытки представить эту картину.

– Мне очень хочется послать вас ко всем чертям, но… Как мне вообще понять, что вы говорите правду?

– Никак, – ответил Шимарун и добавил: – А сейчас тебе пора.

Бог смерти стал растворяться в воздухе, обращаясь в сизый дым. Одновременно с этим мутнело и расплывалось всё вокруг – колонны, свечи, пол. Даже Асмигар.

– Не знаю, когда свидимся снова, – раздался удаляющийся голос бога-странника, – но желаю удачи! Уж поверь, теперь она нужна тебе больше, чем когда-либо… И кому-либо…

***

Таринор очнулся. С неба на него всё так же глядел полумесяц растущей луны, окружённый безразличными звёздами. Странно, но чувствовал он себя вполне отдохнувшим и полным сил, хотя спал, судя по всему, не больше пары часов – горизонт на востоке ещё даже не порозовел. Так зачем же терять время и ждать, когда можно попытаться отыскать путь в город прямо сейчас, когда ночь особенно темна?

Таринор помнил, как лазутчики пробирались в Энгатар, когда Эдвальд Одеринг взял его в осаду. Кажется, они пользовались сточными каналами – силой и слабостью любого крупного города. Если б не они, улицы бы оказались завалены нечистотами по самые крыши, но через эти стоки в город можно было бы легко проникнуть. Один канал пересекал стену совсем рядом с Чёрным замком. Другой проходил неподалёку от Мучных ворот, и им вполне можно было бы воспользоваться. Но сначала стоит предупредить братьев о своём уходе.

С трудом растолкав Тогмура, наёмник вкратце разъяснил ему свои намерения. Рыжий северянин в ответ пробормотал что-то неразборчивое. Когда наёмник спросил, всё ли тот понял, Тогмур прогудел что-то вроде «угу» и перевернулся на другой бок. Теперь можно было отправляться к стене.

Странно, но сейчас, ночью, стены Энгатара вовсе не казались высокими. Наверное, те, кто расширял город век от века, рассчитывали, что в случае штурма жители успеют укрыться в Чёрном замке, который и в самом деле выглядел неприступным. Впрочем, сейчас куда важнее было устройство канализации.

Наверняка Эдельберт Завоеватель неспроста выбрал это место для строительства столицы королевства. Здесь в Эрберин, бравшую начало в горных источниках, впадали две небольшие речушки. Ныне русло одной из них проходит через город, отделяя «верхнюю» его часть от «нижней», а вторая протекает снаружи, вдоль южной городской стены. Рассекая столицу пополам, речка, которую местные обычно называли просто «стоком», собирала всё то, от чего избавлялись горожане: мусор, объедки и нечистоты, а иногда туда попадали пьяницы или те, кто переходил дорогу местному преступному миру.

Таринор обошёл Мучные ворота на приличном расстоянии так, чтобы его не заметили, и тихо побрёл вдоль реки, поглядывая на стену по ту сторону русла. Было тихо, но время от времени слышались негромкие голоса. Судя по всему, стража уснула или просто бездельничала, играя в карты где-нибудь в караульной башне. Он их не винил: на их месте он поступил бы так же. Что может грозить городу в такую тихую ночь? Люди вроде одинокого наёмника точно не были угрозой.

Наконец, Таринор добрался до места, где сток впадает Эрберин. Подумать только, великая река, чьё русло проходит через всю западную часть Энгаты, берёт своё начало там, где столичные жители стирают нижнее бельё. В стене виднелась небольшая арка – сегодня она будет для него воротами в город.

Таринор перебрался через холодные воды Эрберина и, выбравшись на берег, прислонился к стене. Сверху доносились ленивые голоса. Его не увидели. Теперь предстояло окунуться в сток, и от одной этой мысли наёмника передёрнуло.

Он осторожно вошёл в воду, с облегчением отметив, что сейчас она была достаточно чистой, и поплыл к каменной арке, стараясь держать рот закрытым. Там путь ему преградила толстая каменная решётка с налипшими на ней нечистотами и кусками ткани неопределённого цвета. От ударившего в нос гнилостного запаха Таринора чуть не вывернуло, но отступать было нельзя.

С трудом протиснувшись между прутьев и стараясь не думать, в чём он испачкался, наёмник оказался по ту сторону, после чего, проплыв немного против течения, выбрался на твёрдую землю со стороны Нижнего города. Банк должен был быть где-то впереди, так что Таринор был совсем близок к цели.

Он двинулся вперёд, и поначалу ночную тишину нарушало лишь журчание воды, но вдруг послышались голоса. Наёмник пригнулся и поспешил спрятаться за дом. По стене прошлись двое стражников, и он принялся красться, не сводя с них глаз. Заприметив бочку, он поспешил к ней и едва не поскользнулся на размокшей земле, тихо выругавшись. На таком расстоянии стража со стены его не услышит, но всё ещё может увидеть.

Те двое, как назло, остановились. Наверное, несут дежурство на этой части стены, чтоб их. Но бочка уже совсем недалеко. Стараясь не терять стражу из поля зрения, Таринор сделал последний рывок и… Спрятался за пузатую бочку, надёжно скрывшую его от ненужных глаз. «Было бы обидно пройти весь этот путь и так глупо попасться», – подумалось наёмнику.

Он вздохнул и увидел краем глаза мелькнувшую тёмную фигуру. Едва Таринор повернулся, как голову тут же пронзила тупая боль, а мир вокруг потерял очертания. «Твою ж…», – только и успел подумать наёмник, теряя сознание.

Глава 4

Маркусу с Тиберием позволили остаться в караульной пристройке замка, где в отдельной комнатке, из которой выбросили наваленный там хлам, уже жили Драм с Игнатом. В первый день бывшие учитель и ученик проговорили до глубокой ночи, перебрасывая друг другу огонёк горевшей рядом свечи. Маркус был очень удивлён, узнав, что Игнат до сих пор владеет магией и лишь горько усмехнулся, когда тот заявил, что злополучный посох всё ещё при нём.

Юноша рассказывал о том, как жил все эти годы, как встретил Таринора с Драмом, как они одолели невесть откуда взявшегося дракона. На этой части рассказа Маркус нахмурился, но промолчал. И вот, когда Игнат дошёл до битвы под Лейдераном, маг неожиданно сказал:

– Прости меня, мой мальчик.

– О чём это ты? – недоумённо спросил Игнат, протирая глаза. Час уже был поздний, а Драм, спавший неподалёку, то и дело недовольно ворочался.

– Я знаю, ты держишь на меня обиду. За то, что не заступился тогда, не сумел оставить тебя в Академии.

– Да брось! – юноша махнул рукой. – Столько лет прошло, не изводи себя. Теперь всё иначе. Пока тут поживём, а потом… А потом что-нибудь придумаем.

Юноша замолчал, а Маркус не переставал смотреть ему в глаза с той же тёплой отеческой улыбкой.

– Ладно, ты прав. Я на тебя тогда в самом деле крепко обиделся, – выдохнул, наконец, Игнат. – Особенно поначалу, в первые месяцы. Потом как-то прошло. Не забылось, притупилось просто. Хотя я и сам тогда был хорош… Как вспомню, так удивляюсь, что ты мне уши не оторвал ещё тогда, в Академии.

– Там и без меня хватало желающих это сделать. Помнишь Хьялду Гвидбен?

– Деканшу Земли? Как же не помнить, – поёжился Игнат. – Я думал, в тот раз она меня по стене размажет.

– Ты был единственным, кто вывел её из себя за последние двадцать лет. Ни до, ни после тебя она даже голос ни на кого не повысила.

– Да уж… – вздохнул юноша. – Тебе, наверное, из-за меня тогда влетело?

– Разумеется, – согласился маг.

– Но ты ничего мне не сказал.

– Не сказал, – кивнул он.

– Да уж. Разбаловал ты меня, Маркус, – сказал Игнат, многозначительно подняв вверх палец, и засмеялся. Драм перевернулся на другой бок и проворчал что-то сквозь сон.

– Пусть и так, но я не жалею. Посмотри, каким ты стал. Вингевельд, должно быть, не верил, что ты вообще выживешь после отчисления, но старый козёл не знал того, что знаю о тебе я.

– Старый козёл? – усмехнулся юноша. – Удивительно слышать такое от тебя. Думал, ты его уважаешь.

– Я растерял к нему всякие остатки уважения, когда тварь, что пыталась меня убить, произнесла его имя. Это Вингевельд отправил демонов на охоту за огненными магами. В том числе и ту мерзость, с которой столкнулись вы.

– Вот уж действительно старый козёл, – задумчиво проговорил Игнат. – К слову, давненько их не было видно. Если архимаг желает извести магов огня, вряд ли они остановятся на одном нападении.

– Сейчас нам они не грозят, – сказал Маркус. – Мы под защитой драконьей крови. Тот венатор сказал, они её боятся. На тебя она, по всей видимости, попала, когда вы убили дракона, поэтому ты и не сталкивался с ними больше.

– Да, меня знатно забрызгало той пакостью, до сих пор не отстиралось… А как же ты? Может, тебе стоит одеться в мои старые вещи? Если нужно, я могу клочок ткани оторвать…

– Побереги одёжку, сынок, – улыбнулся маг. – Я порядком испачкался в драконьей крови, когда работал на Рейнара в Пламенном замке. А вот зачем она ему, этого Раухель не сказал…

– Что ещё за Раухель? Знакомое имя, вот только не припомню, откуда.

– Один неприятный тип, глава тайной службы лорда Рейнара. Но заплатил, надо сказать, прилично. Хотя заточение Тиберия я ему не прощу. Бедняга до сих не пришёл в себя полностью, просыпается по ночам. Боится однажды открыть глаза и вновь увидеть эти сырые каменные стены.

– Как вы вообще там оказались?

– Долгая история, – махнул рукой Маркус. – Мы ехали с торговым обозом, который охраняли наёмники. Тиберий играл с ними в карты и, на свою беду, выиграл. Серебро оказалось фальшивым, но узнали мы об этом только когда попытались расплатиться им в Дракентале. Тиберий взял вину на себя, и его бросили в темницу. Ну, а мне ничего не оставалось, как сделать всё, чтобы вызволить его оттуда.

– И из-за этого вас чуть не угробил демон, – нахмурился Игнат. – Ох попадись мне те засранцы с фальшивым серебром…

– Брось. Главное, что теперь всё позади, – улыбнулся Маркус, и от морщинок в уголках его глаз стало как-то по-домашнему тепло и уютно.

– И то верно, – Игнат положил руку на плечо учителя. – Плевать на всё. Я просто чертовски рад тебя видеть, папаша.

Сказав это, он крепко обнял Маркуса и проговорил ему в плечо:

– Не оставляй меня больше.

– Не оставлю, – ответил тот дрожащим голосом.

Жить в старой караулке оказалось не так безрадостно, как казалось поначалу. Маркус с Игнатом проводили время за беседами и даже выпросили у кастеляна Бреона Ашербаха кое-какую сломанную мебель, чтобы починить её и поставить у себя. Бывший декан огня шутил, что история знает случаи, когда бывшие плотники становились магами, но чтобы маг стал плотником – такого он не припомнит. Впрочем, спинку стула он приколотил вполне сносно, а стол после ремонта почти перестал шататься.

Тиберий вдруг нашёл в Драме интересного собеседника. Эльф рассказывал аэтийцу об Аркобанде, народе этельдиар и Обсидиановом городе, а аэтиец старательно записывал это на раздобытые Игнатом обрывки листов. Следующим вечером к ним заглянул Дунгар и рассказал, что случилось с банком и почему Рие и Карлу пришлось поселиться в замковой лечебнице.

– Король уговорил этого хирурга, Эббена Гальна, остаться в замке. Мол, не помешает здесь такой опытный врач, да и война ещё не совсем окончена. Ну, а раз вскоре здание банка придётся освободить, Рия упросила Гальна выхлопотать им с Карлом занятие. Они меня с собой звали, да только я пока у себя поживу, покуда не погнали. Да и кое-какие дела уладить ещё нужно.

– А потом как? – спросил Игнат.

– Поищу какое-никакое занятие, хоть в трактир какой вышибалой напрошусь, чтоб без работы ни торчать. Знакомых-то полгорода, а как подумаю, что я, здоровый крепкий гном, сяду на шею к девчонке и старику, так тошно становится, тьфу! Ну да ладно, хватит о себе трепаться… Так значит, это и есть твой папка, Игнат?

– Можно и так сказать, – с улыбкой ответил Маркус.

– Парень у тебя что надо. Не робкого десятка. Правда совсем себя не бережёт, но оно по молодости всегда так. Сам был таким же, хе-хе. Ну, бывайте, ещё загляну. А ты, Игнат, заглянул бы в лечебницу. Уверен, Рия уже остыла.

С этими словами гном скрылся за дверью, что-то напевая себе под нос.

Новость о назначении Верховным магом застала Игната врасплох. Поначалу они с Маркусом решили, что это, должно быть, чья-то издёвка, может быть даже самого вернувшегося на днях Рейквина. Потом, когда в караулку принесли роскошный красный бархатный костюм с изображением золотого грифона Одерингов и таких же золотых языков пламени, они подумали, что это может быть подарок его величества Игнату как герою битвы под Лейдераном.

И только когда вернувшаяся около часа спустя пожилая служанка посетовала, что, дескать, его милость верховный маг ещё не одет, хотя церемония вот-вот начнётся, юноша понял, что это всё взаправду. И даже когда он в большом тронном зале в окружении десятков придворных и приглашённых преклонил колено перед Эдвальдом Одерингом, принимая из рук короля брошь в виде серебряной звезды с красным камнем, его не покидало странное ощущение нереальности.

– Пред ликом богов и людей, Троих и многих, клянёшься ли ты, Игнат, верно служить короне, стране и её людям? – голос короля звучал строго и торжественно, а сам он был обряжен в красно-белый церемониальный наряд. Слева от него стояла матриарх в бело-серебряном одеянии, скрадывающем фигуру.

– Клянусь, – без тени сомнения ответил юноша, до конца не веря в происходящее.

– Я, Эдвальд Одеринг, король Энгаты, владыка Хартланда, лорд Чёрного замка и Одерхолда, призываю в свидетели Холара, Тормира и Сильмарета. Твоя клятва непреложна и свята, – воздел руки король. – Встань же, Игнат, верховный маг Чёрного замка. Отныне, ты верный слуга своей страны и короны, и свидетели тому боги и люди, Трое и многие.

Юноша выпрямился и, обернувшись, увидел множество взглядов, направленных на него. Некоторые из них были восторженными, другие недоумевающими: всё-таки он был невероятно молод для столь важного титула. Но один взгляд был исполнен гордости и радости. Маркус Аронтил утёр рукавом слезу, а его губы что-то беззвучно произнесли. Он захлопал в ладоши, вызвав нарастающую волну аплодисментов. Когда она стихла, король произнёс короткую речь о грядущих победах, верности богам и своей стране, а после объявил церемонию оконченной.

Когда Игната спросили, желает ли он, чтобы вещи из его старых покоев переместили в новые, он сначала не нашёлся, что ответить.

– Старые покои? Это вы про караулку? Ну, пусть будет так, – сказал он и велел принести оттуда стулья и стол.

Правда, увидев своё новое жилище, он сразу понял, что старая подлатанная своими силами мебель сгодится здесь разве что для растопки камина, который, к великому удовольствию юноши, располагался неподалёку от кровати со стороны ног.

– А можно ли поселить здесь моих друзей? – поинтересовался Игнат у кастеляна, пришедшего убедиться, что все распоряжения выполнены в полной мере. – Для меня одного комнатка великовата будет.

– Но позвольте, где они будут спать?

– Может, принести ещё кроватей?

– Боюсь, это невозможно, – ответил Бреон Ашербах, взглянув через плечо юноши на массивную дубовую кровать, – но, быть может, поискать для них отдельное жилище?

– Было б неплохо, господин кастелян.

– Можете звать меня просто Бреоном, – вежливо поправил юношу кастелян, годившийся ему в деды.

– Ну, хорошо, Бреон, – осторожно произнёс Игнат. – Но обращаться всё равно буду на «вы». Так что там с комнатами?

– Насколько мне известно, сейчас есть свободные гостевые покои, однако их придётся освободить, если к королю приедет важный гость. Однако тогда ваши друзья всегда смогут найти кровать в комнате прислуги.

– Пускай так. Будем надеяться, что король никого не ждёт.

– И можно мне переодеться во что-то попроще? В этом костюме я как будто сам не свой.

– Платяной шкаф к вашим услугам, господин верховный маг. Я сообщу хранителю гардероба, он отправит к вам слуг.

– Не, переодеться я уж и сам могу, – махнул рукой Игнат. – Как там в замках говорят, ступайте, Бреон.

– Чуть не забыл, – сказал кастелян, стоя уже в дверном проёме, – рекомендую оставить знак Верховного мага на себе. Вы здесь человек новый, людям понадобится время, чтобы запомнить вас в лицо. А звезда поможет избежать нежелательных ситуаций. И берегитесь карлика-шута. Порой он бывает совершенно несносен.

– Я это учту… Постойте, вы ведь Бреон Ашербах? Отец Глена Ашербаха?

Старик застыл в дверном проёме и, спустя мгновение ответил:

– Да… Глен был моим сыном, – лицо кастеляна приобрело болезненное выражение.

– Я знал его. Мы ехали с войском и были вместе на совете перед… – Игнат вдруг осёкся. Ему стало неловко, что он упомянул об этом.

– Не нужно соболезнований, – сухо ответил кастелян. – Война забрала у меня одного сына, второго же его величество отослал на запад. Мне лишь остаётся надеяться, что никто не отнимет у меня дочь.

Старик замолчал и, взглянув прямо в глаза юноши, добавил:

– Молитесь, чтобы война не отняла никого у вас, господин верховный маг, – сказав это, он ушёл, закрыв за собой дверь.

Вскоре Игнат решил проведать гостевые покои, где разместили остальных. Выяснилось, что кровать там тоже всего одна, зато большая, на что Драм невозмутимо ответил, что может спать и на кушетке для переодевания, а Тиберию, кажется, было всё равно.

– По крайней мере, здесь тепло и сухо, – сказал аэтиец, слабо улыбнувшись.

– Ну, а таким как я избыток комфорта только вредит, – усмехнулся Маркус. – Подумать только, мой ученик – верховный маг Чёрного замка! Даже волшебнику порой приходится изумляться, как череда бед и неприятностей, переплетаясь меж собой, словно клубок ниток, порождает настоящее чудо.

Удостоверившись, что всё в порядке, Игнат попрощался и отправился к себе. «Интересно, – думал он, всегда ли в коридорах замка так холодно и гуляет ветер? Ведь уже почти закончился первый месяц лета… И надо бы узнать, где здесь ходят по нужде. Главное – не заблудиться.»

Однако устройство замка оказалось проще, чем он думал, так что путь до собственных покоев он отыскал без труда, всего-то дважды спросив у вечно спешащих куда-то слуг, как найти покои верховного мага. То, с каким выражением лица они отвечали ему, невольно заставляло улыбаться. Ведь увидев вначале веснушчатое лицо рыжего юноши, когда тот окликал их, они отвечали что-то вроде «Чего тебе?». Но после, заметив на его груди серебряную звезду, менялись в лице и с виноватым видом добавляли «То есть, прошу прощения, господин верховный маг. Чего вам угодно?» Игната это так забавляло, что, столкнувшись в коридоре с карликом-шутом, он решил спросить путь просто смеха ради, хотя уже точно знал, куда идти.

В ответ тот оглядел Игната с ног до головы, утёр нос и мрачно усмехнулся:

– Его величество собрался тушить пожар пламенем.

Сказав это, карлик деловито зашагал дальше с понурым видом. «Должно быть, опечалился, что король тогда пресёк его выходку в тронном зале. Интересно, как он потешался над прежним верховным магом?» – подумал Игнат и, пожав плечами, отправился в покои.

Там он первым делом зажёг свечи, ведь день клонился к вечеру. Потом попытался растопить камин, но понял, что совершенно не умеет этого делать. В «Хворосте и Факеле» этим всегда занимался Берт, не упускавший случая отпустить едкое замечание, мол, огненный маг не может разжечь очаг. А что поделать, если он и впрямь не мог создавать пламя? Выслушивать такое от лысеющего толстяка-трактирщика было очень обидно, так что Игнат из принципа отказывался, когда тот предлагал ему научиться этому, вне всякого сомнения, полезному навыку.

«Ну, как видишь, я всё равно в жизни не пропал, Берт», – усмехнулся про себя юноша, в который раз пытаясь запалить дрова от свечи. Конечно, Игнат мог бы воспользоваться магией, но в покоях было столько горючих предметов, что одно неверное движение могло бы устроить пожар, а это было бы не слишком хорошим началом карьеры верховного мага.

Заката солнца Игнат не увидел, окна выходили на восток, но вот вечернюю прохладу юноша прочувствовал сполна. «Сходить что ли Маркуса попросить помочь, уж он-то не откажет и смеяться не будет», – подумал он в тот самый момент, когда в дверь постучали. Это целая стайка миловидных служанок принесла ужин: дымящееся мясное рагу с овощами, ломоть пышного белого хлеба и целый пирог с черникой. Ко всему этому прилагался блестящий кувшин с чем-то тёмным и небольшой серебряный кубок на тонкой ножке.

– Неужели это всё мне одному? – изумился Игнат, сглотнув слюну.

– К сожалению, господин верховный маг, на кухне ещё не знакомы с вашими вкусами, – ответила одна из девушек, – поэтому нам велено принести то, чем предпочитал ужинать бывший верховный маг Рейквин.

– Да уж, надо сказать, поесть он был не дурак, – усмехнулся юноша. – Неужели он всё это съедал?

– О, нет, ваша милость. Обычно не съедал. Что-то оставлял на утро, просыпался он обычно до завтрака, а остальное отдавали собакам.

– Собакам?! – маг не верил своим ушам. – Вот это собакам? И пирог тоже?

– Только если он был мясной. Остатки сладких пирогов его милость великодушно разрешал вернуть на кухню, дабы им могла полакомиться прислуга.

– Да уж, слов нет какой великодушный. Отдавать псам столько хорошей еды… – пробормотал Игнат. – А можно ли отнести часть моим друзьям? Допустим, мясо я ещё осилю, а вот половина пирога пусть достанется им. Нет, даже так: оставлю себе только четверть.

– Уверяю, господин, их накормят достойно.

– Вот пусть будет «достойно»… – Игнат отделил ножом четверть пирога, отложив его на поднос рядом. – …и этот пирог в придачу.

– Как пожелаете, – служанка вежливо поклонилась.

Когда они уже собирались уходить, юноша окликнул ту из них, с которой говорил.

– Задержись-ка на минутку. Как тебя звать?

– Тина, господин верховный маг, – девушка развернулась, остальные служанки, хихикая, покинули покои и закрыли дверь.

– Тут дело есть одно… Стыдно сказать, но один я не справлюсь.

– С удовольствием помогу, господин, – её щёки окрасил румянец.

– Мне бы камин разжечь, а то холодновато становится.

Погрустневшая отчего-то служанка принялась возиться с камином, а Игнат, чтобы не мешать, отошёл к окну. В сумерках сложно было что-то различить, но юноша видел, как в городе внизу постепенно вспыхивали ночные огни. Некоторые из них двигались – то, наверное, стражники с лампами. Другие – стояли неподвижно – фонари, трактиры и постоялые дворы.

Когда-то он сновал по таким неприветливым тёмным улицам, чтобы просто выжить, а теперь он ночует в собственных покоях в самом главном замке Энгаты. Всё-таки прав был Маркус, который горячо возражал преподавателям, когда те в сердцах заявляли, что «из этого сорванца не выйдет толк!» Он искренне верил в рыжего мальчугана, наверное, с первого дня, как они повстречались.

– Камин готов, – послышался голос девушки из-за спины. – Я могу идти?

– Да, спасибо большое, – ответил Игнат, не оборачиваясь.

Служанка хмыкнула и закрыла за собой дверь. Интересно, чем она осталась так недовольна. Ну да ладно. Главное, что теперь в комнате станет теплее. Размышления юноши прервал заурчавший живот. Не мудрено, ведь его паёк за сегодня состоял лишь из весьма скудного завтрака.

Игнат потёр ладони и уселся за стол. Мясо оказалось обильно сдобрено специями, так что его тут же захотелось запить. Он взял серебряный кубок с выгравированной звездой и щедро плеснул туда из кувшина. Жидкость оказалась вином, только непривычно сладким. Игнату случалось пробовать вино, только оно всегда казалось ему кислым на вкус и совсем ему не нравилось, но этот напиток очень даже неплохо дополнял блюдо. «Если они здесь всю еду приправляют, то я так сопьюсь», – подумал он, осушая кубок.

Игнат откусил от ломтя хлеба и изумился его мягкости. Подумать только, наверное, его испекли из настоящей пшеничной муки. Даже без добавок! Он такого никогда не пробовал. В детстве в Дракентале ему случалось драться за кусок дрянной жёсткой лепёшки с кусками желудей. Хлеб бедняков. В особо неурожайный год, туда добавляли сено, сушёную редьку и даже перетёртую древесную кору, и всё же для голодных уличных детей это было более чем съедобно. «Наверное, для тех, кто привык к такому мягкому хлебу, пища бедняков будет что камней пожевать», – пронеслось в голове мага.

Игнат собрал остатки рагу остатками хлеба и похлопал себя по животу: нет, всё-таки пирог следовало отдать целиком. Впрочем, вскоре любопытство победило, и он откусил маленький кусочек. Вкусно, но на голодный желудок, наверное, ещё вкуснее. Решив приберечь пирог на утро, он плеснул в кубок ещё немного вина и приготовился ко сну.

Кровать оказалась для него даже слишком мягкой. Он ворочался, стараясь принять положение поудобнее, и когда ему, наконец, это удалось, в дверь постучали. Недовольный Игнат попытался было закрыть глаза и постараться не обращать внимания, надеясь, что это очередные слуги, решившие поинтересоваться, всё ли устраивает «господина верховного мага». Наверное, если игнорировать их, решат, что он уже спит и уйдут… Но стоило ему об этом подумать, как стук раздался вновь. Отшвырнув одеяло, Игнат потопал к двери, с силой открыл её, будто хотел вырвать с петель ко всем чертям, и… Увидел испуганную Рию. Юноша при этом испытал весьма противоречивые чувства.

– Я что, невовремя? – спросила девушка.

– Честно сказать, я уже собирался спать. День выдался непростой, – зевнул Игнат и тут же поспешил добавить. – Но ты заходи, раз уж пришла, у меня пирог остался с черникой. А ещё вино. Вон, можешь сесть за стол.

Рия вошла в покои и огляделась.

– У бывшего верховного мага определённо был вкус. И поздравляю с назначением. Наверное, для тебя это важно.

– Ещё как, – усмехнулся Игнат, но тут же поспешил убрать с лица улыбку. – Значит, пришла просто меня поздравить?

– Уже выгоняешь? А как же пирог? – Рия демонстративно уселась за стол. – Я поговорить хотела. И… Извиниться.

– Давно б так, – просиял маг. – Дунгар посоветовал?

– Дядя Дунгар тут вовсе не причём! – вспыхнула девушка, но сразу же добавила спокойным голосом. – Просто я… Вспылила. Тот день был настоящим безумием.

– Не слишком-то похоже на извинение.

– В ноги кланяться тебе не буду, господин верховный маг, даже не надейся. Да ты и сам был хорош. Думала, ты меня на том самом месте испепелишь.

– Что?! Да я б никогда! – воскликнул Игнат. – Ты же… Ты дала мне пощёчину! Чего ты от меня после этого ждала? Что я убегу и заплачу, как девочка?

– Игнат! Что же ты за человек такой! – вскрикнула Рия и в комнате повисло молчание. Нарушало его лишь потрескивание ножек старого стула в камине. Девушка глубоко вздохнула и продолжила: – Просто, когда я увидела Эрниваля… Я думала… Думала, ему конец, и к утру его не станет… А ещё все те рыцари…

– Эрниваль сам поблагодарил меня, когда мы прибыли сюда, – угрюмо проговорил маг. – Правда, он жалел, что не пал в битве, как подобает истинному рыцарю веры, и прочий трёп о доблести и чести.

– Да, мне он говорил то же самое. И, похоже, для него это не пустые слова.

– Ах, так вы с ним разговаривали, – Игнат отвёл взгляд.

– Конечно разговаривали, – нахмурилась девушка. – Я ведь его выхаживала. Или нужно было засунуть ему в рот тряпку?

Игнат ничего на это не ответил.

– Знаешь, – сказал он после недолгого молчания, – когда сир Торрен Гвил сказал: «Спали всё к чертям», я попытался возразить. Говорил, что там полно наших солдат, а он ответил, что врагов ещё больше. «Жги их, мальчишка! Это приказ!» Когда я смотрел, как они горели, слышал эти вопли издали… Меня вывернуло прямо там, а рыцари смеялись. Болваны! Я ведь прежде никого вот так не сжигал. Только дракона, но то другое… Только капитан Айден тогда похлопал меня по плечу и сказал: «Впервые на войне? Дальше будет легче». Может, он и прав.

– А если бы там была я? – спросила Рия. – Если бы я была среди тех людей, ты бы тоже выполнил приказ?

Игнат поджал губы и вновь отвёл взгляд на пляшущие в камине огни. Он не знал, что ответить, но понимал, что ничего иного сказать бы не смог.

– Я бы ни за что не причинил тебе вреда, Рия, – проговорил он, но с удивлением не почувствовал угрызений совести, ведь ложью это не было. Слова и впрямь шли от чистого сердца. Вдруг он почувствовал нежные губы девушки на своей щеке.

– Это за пощёчину, – смущённо сказала Рия, покраснев, а чтобы скрыть смущение, схватила вилку и поспешно приступила к пирогу. – И всё же хочется попробовать, чем здесь кормят верховных магов.

– Можешь забрать с собой, если хочешь, – улыбнулся маг.

– Я ещё подумаю, где мне стоит его доедать, – подмигнула девушка и заключила Игната в объятия.

Дверь покоев верховного мага в ту ночь больше не открывалась.

Глава 5

На следующий день Игнат проснулся один посреди измятой простыни. На столе стоял поднос с завтраком и, судя по яркому полуденному свету из окна, он уже давно остыл. «Что ж, – подумал юноша, потянувшись, – холодный завтрак – тоже завтрак.» Но оказалось, что остывать там просто нечему: на подносе красовался такой же, как вчера ломоть хлеба, кусок сыра и кувшинчик раза в три меньше, чем вчера, тоже наполненный чем-то тёмным.

Игнат отпил прямо из кувшина, надеясь на вино, и тут же поморщился. На вкус содержимое оказалось горьким и отдавало чем-то жжёным. «Я ещё никому не перешёл дорогу, а меня уже решили отравить? Неужто, Рейквин и в самом деле пил эту гадость по утрам? Может, оно должно было быть горячим? Тогда сам виноват, что проспал».

Расправившись с хлебом и сыром, он обратил внимание на кусок недоеденного пирога и блаженно улыбнулся, вспоминая минувшую ночь. Запивать сладкий пирог горьким напитком оказалось не так уж плохо, к тому же Игнат почувствовал прилив сил, а остаток сна как ветром сдуло. Если дело в этой чёрной бурде, то, похоже, бывший верховный маг всё-таки хлебал её не зря.

Вернувшаяся за посудой служанка, не та, что помогала растапливать камин вчера, на вопрос, что же это за напиток, ответила, что его варят из особых зёрен, которые Рейквин лично заказывал из дальних краёв. К сожалению, их запас на кухне подходит к концу, так что вскоре подавать напиток перестанут. Тогда Игнат спросил, чем обычно занимался бывший верховный маг весь день.

– Господин верховный маг читал в библиотеке или своих покоях, –ответила служанка. – Кроме того прогуливался по замку и заседал в тронном круге, если его величество изволил собрать совет.

– И только? Скучновато же здесь магу живётся. Так недолго и колдовать разучиться.

– Господин Рейквин также упражнялся в магических искусствах в малом дворе. Если желаете, вас туда отведут.

– А вот это звучит интересно, – оживился маг. – Ведите.

Малый двор оказался травянистой площадкой, прилегавшей к внешней стене замка, которую, с двух сторон окружали каменные стены жилых помещений с балконами, а от сада отделяла живая изгородь. Спускаясь по лестнице, ведущей с балкона, Игнат заметил стихийные символы на перилах: вьющиеся языки пламени, накатывающие волны, несокрушимые горы и волнистые линии, по задумке резчика обозначавшие воздух. Малый двор действительно оправдывал своё название – в ширину и длину он был не больше пары десятков шагов. Вокруг не было ни души, отличное место, чтобы просто побыть одному и поглядеть на голубое безоблачное небо.

Игнат присел на мягкую траву, но валяться, глядя в небо одному ему пришлось недолго. Вскоре на балконе появился Маркус.

– Вот ты где. Нигде не мог тебя отыскать, пока не догадался спросить у этих милых девушек, что приносили обед.

– Как, уже обед? – встрепенулся Игнат. – А, ладно, потом поем. Тут так хорошо, спокойно. И ни души.

– Именно поэтому я хотел поговорить с тобой здесь, – Маркус, кряхтя, присел рядом и продолжил: – Видишь ли, тот посох, что…

– Чудесный день. Не помешаю? – раздался откуда-то голос.

Игнат взглянул в сторону аккуратно остриженной зелёной изгороди и увидел позади неё черноволосого человека с зачёсанными назад волосами.

– Ты ещё кто такой? – спросил юноша.

– Ну, полагаю, господин верховный маг мог обо мне слышать, – обладатель голоса. – И всё же, несмотря на ваше положение, не стоит так мне дерзить. Это ведь некогда было и моим любимым местом в замке.

Когда незнакомец обошёл изгородь и подошёл ближе, Игнат увидел, что он был вовсе не человеком, а эльфом, облачённым в простую, но опрятную одежду бело-серебристых оттенков.

– Рейквин из Караниса, я полагаю? Бывший верховный маг, – Маркус поднялся на ноги и протянул руку для рукопожатия. Эльф посмотрел на это с удивлением, но руку, хоть и не сразу, подал.

– А вы, простите… – Рейквин поднял брови, явно ожидая, что собеседник продолжит его фразу.

– Маркус Аронтил, декан факультета огня магической Академии Вальморы. То есть, бывший декан.

– Разногласия с руководством? – спросил эльф, слегка улыбнувшись.

– Можно сказать и так, – ответил маг.

– Понимаю вас как никто. А вы, стало быть, – эльф посмотрел на лежащего на траве Игната, – новый верховный маг Чёрного замка? Поздравляю, молодой человек. Не мог присутствовать на церемонии вашего назначения. Видите ли, мне нездоровилось. У меня всегда болит голова от необдуманных решений его величества.

Игнат встал на ноги, вид у него был удивлённый.

– Это какие ещё необдуманные решения? – спросил он.

– Назначить столь юного волшебника на столь ответственный и важный пост. К слову, я слышал, вы не доучились в Академии? – эльф улыбнулся. – Впрочем, если это лишь глупые слухи, распускаемые недоброжелателями, только скажите.

– Ну, пусть и не доучился, что с того? – нахмурился Игнат. – Наверное, королю виднее, кого куда назначать.

– Наверное, – загадочным тоном сказал Рейквин. – Не подумайте, что я пытаюсь как-то вас задеть. Я лишь беспокоюсь о судьбе страны. Вам, должно быть, уже известно, что с юга наступает армия мертвецов?

Маркус и Игнат не нашлись, что ответить.

– Ах, его величество не счёл нужным говорить вам об этом? Очень на него похоже. Эту весть принёс ему я, а он отмахнулся от моих слов, как от пустяка.

– Потому он и решил вас сместить? – улыбнувшись, спросил Маркус.

– Я сам покинул должность, – резко ответил эльф. – Король назвал мои слова вздором, а меня самого чуть ли не предателем Энгаты. Мог ли я терпеть подобное? Я рассказал ему, что видел собственными глазами. Поверьте, армия Халантира не отступила бы без веской на то причины. Эльфы не стали бы рушить свои планы, не будь они уверены в полном провале.

– Вам, полагаю, лучше знать, Рейквин. Ведь вы и сам эльф, – беззлобно сказал Маркус. – Возможно, потому у короля и появилась причина вам не верить.

– Хотите сказать, что и вы не верите мне по той же причине?

– Простите… – стушевался маг, – но звучит это очень странно.

– Как давно вы покинули Академию? – вдруг спросил Рейквин. – Мёртвых ведёт могущественный маг-некромант. И, как говорят, в Энгату он привёл их по морю. Не на корабле, нет. Он обращал водную гладь в толщу льда, чтобы его войско, тогда ещё немногочисленное, могло пройти по ней. На такое способен лишь могущественный ледяной волшебник.

Маркус ощутил, как внутри него что-то похолодело.

– Уж не хотите ли вы сказать, что…

– Это лишь догадки, господин Аронтил, – серьёзно проговорил эльф. – но, мне известен только один ледяной маг, настолько могущественный, чтобы проделать такое. И да помогут нам боги, если я прав.

– Если вы правы, Рейквин, – Маркус сделал паузу, – и это действительно Вингевельд… То боги могут оказаться бессильны.

– О чём это вы оба? – спросил Игнат.

– Нам всем может грозить опасность, – обеспокоенно произнёс Маркус, – И если король решит пойти войной на архимага, то он, несомненно, отправит с армией тебя. Но я буду рядом, обешаю.

– Вместе с тем, – продолжал эльф, – об армии мёртвых с тех пор ничего не слышно. Они двигаются чрезвычайно медленно и это хорошо. Плохо, что король не поверит в это, пока они не подберутся к Нагорью или Хартланду, но тогда уже может оказаться слишком поздно. Радует одно: мне он сражаться с ними точно не отправит.

– Почему же? – удивился Маркус.

– Перед тем, как я положил на стол этот значок, – эльф указал на приколотую к груди Игната серебряную звезду, – его величество отозвался о моей стихии, как о слабой и бесполезной.

– Ну, при всём уважении, Рейквин, – сказал Маркус, – воздух и в самом деле не лучшее орудие для войны.

– В самом деле? – холодно сказал эльф. – На многих ли войнах побывали вы?

– Честно сказать, ни на одной, – смутился маг.

– Тогда как вы можете судить об эффективности стихии на поле боя? По книгам? Да будет вам известно, что порывы ветра способны остановить наступление пехоты и конницы или изменить траекторию летящих стрел, которые вот-вот накроют войско. А во время осады можно сдувать вражеских солдат с осадных лестниц.

– Но ведь можно поджечь лестницы и солдат? – вмешался Игнат.

– Рискуя устроить пожар в осаждённом городе и обеспечить нападающим лёгкую победу, – лицо Рейквина приобрело снисходительное выражение. – Господин верховный маг, вы хоть представляете себе, как быстро вспыхивает в котлах масло, которое выливают на головы штурмующим? Конечно же, нет, ведь ваш военный опыт ограничивается единственной битвой. Наслышан.

– В этой битве мы победили, – сквозь зубы проговорил Игнат.

– Видел плоды вашей победы в лечебнице, – невозмутимо продолжал эльф. – Даже залечив ожоги, эти люди запомнят вас надолго. И будут до конца жизни бояться магии, как огня, простите за невольную игру слов. Впрочем, вас я не виню, господин верховный маг. Все совершают ошибки. Особенно те, кто не завершил обучение в Академии, как полагается.

– Я сумею научить его всему необходимому, – нахмурился Маркус.

– Чему же? Читать книги или варить зелья? К сожалению, в битве нужны несколько иные навыки, а они приходят лишь с опытом. Например, умение действовать точнее, нежели заливать поле боя всепожирающим пламенем.

– Вы сомневаетесь в моих навыках, господин Рейквин? – нахмурился Маркус.

– О нет, господин бывший декан огня, – сказал эльф медленно, смакуя каждое слово. – Я сомневаюсь, что огненная магия пригодна для чего-то, кроме сжигания толпы беспорядочно мечущихся гоблинов, и считаю её разрушительной и неуправляемой силой, которой нет места на поле боя.

– В таком случае, господин бывший верховный маг, – так же медленно ответил Маркус. – Есть ли какой-то способ разрешить наши разногласия?

– Разве что магическая дуэль. Но, поскольку ваши знания носят исключительно академический характер…

– Согласен, – перебил его Маркус. – Этот двор вполне подойдёт.

– Прямо здесь? – эльф вскинул брови. – Вы серьёзно?

– Я настаиваю.

– Маркус, может, я схлестнусь с ним? – предложил Игнат. – Битва верховных магов, старый против нового.

– А после меня обвинят в покушении на вас из мести, – с издёвкой ответил Рейквин. – Чтобы вы знали, мой юный друг, верховному магу запрещено участвовать в магических дуэлях. Против законов королевства я не пойду. Но если ваш наставник настолько уверен в собственных силах, что бросает вызов мне, я с радостью приму его. К слову, у меня есть предложение, как сделать нашу дуэль интереснее и вместе с тем избежать нежелательных последствий.

– Слушаю вас, Рейквин, – невозмутимо ответил Маркус. Игнат давно не видел такой решимости во взгляде и голосе своего учителя.

– Воздух позволяет действовать аккуратно, без лишних жертв среди своих. Полагаете, огонь может сравниться с ним в этом? Что ж, – улыбка на лице эльфа сделалась хитрой, – представьте, что я – вражеский маг, которого необходимо взять в плен живым. Сделайте так, чтобы я не мог продолжать бой, но не вздумайте калечить ценного пленника. Он ведь может и погибнуть от ожогов, ведь стихия огня столь могущественна. Моя задача по отношению к вам будет такой же. Как вам такие условия?

– Принимаю, – холодно ответил Маркус. – Расходимся по разным сторонам двора?

Вместо ответа эльф заложил руки за спину и неспешно направился к противоположной стене. Игнат успел поймать учителя за рукав.

– Маркус, это же ловушка. Как ты победишь его, не сжигая и не калеча? Он ведь в чём-то прав, огонь – стихия разрушительная.

Маг улыбнулся в ответ и взлохматил Игнату волосы:

– Всё будет хорошо, сынок, вреда он мне не причинит. Даже боевая магия воздуха пассивна и направлена на уход от атак противника. Да и не думай, что твой старик так уж прост.

– И вмешиваться в дуэль запрещено! – донёсся голос Рейквина с другой стороны двора. – Вам, господин верховный маг, будет гораздо удобнее и безопаснее наблюдать оттуда, – добавил эльф, указывая на каменный балкон.

Игнат поспешил подняться по лестнице и принялся наблюдать за происходящим. Маркус закатал рукава, дышал глубоко и размеренно. Его противник же выглядел беспечно, даже закрыл глаза.

– Ваше слово, верховный маг? – сказал эльф, не открывая глаз. – Дадите команду к началу?

Юноша посмотрел на учителя, тот сделал глубокий вдох и кивнул в ответ. Игнат набрал побольше воздуха и крикнул «Начинайте!»

Маркус резко выбросил руки вперёд, и потоки пламени устремились вперёд. Но направлены они оказались не прямо в Рейквина, а по обе стороны от него, поэтому эльф практически не шелохнулся. «Вот ведь гад!» – подумал юноша. – Пользуется тем, что поджигать его нельзя. Если б не эти дурацкие условия, уже б катался по траве, туша одёжку!»

Огонь пропал, оставив закопчённый след на стене, и Рейквин принялся выделывать пассы руками. Движения его были быстрыми, лёгкими, но при этом плавными. Внезапно он вытянул вперёд правую ладонь и выставил правую ногу вперёд. Маркус прикрылся руками крест-накрест и пламя прикрыло его, словно щитом, но в следующее же мгновение щит разлетелся на языки пламени. Рейквин резко выбросил вперёд уже левую руку и ногу, отчего Маркуса отбросило назад, ударив об стену.

Игнату приходилось видеть магические битвы, всё-таки Академия готовила боевых магов, и подобные дуэли входили в курс обучения. Но лишь увидев сражение столь могущественных волшебников он впервые осознал главную, но столь неочевидную, силу магии воздуха. Её удары попросту не видны. Если от летящих камней, потока воды, ледяных игл и даже от стремительно несущегося потока пламени можно уклониться или защититься при должной сноровке, то удары воздухом подобны порыву ветра. Проклятый эльф знал это превосходно, и потому нисколько не боялся. Маркус устоял на ногах и вновь воздел руки. Теперь с кончиков его пальцев срывалось множество мелких огоньков, они летели в Рейквина сотней смертоносных светлячков, заставляя того уклоняться и сбивать их потоками воздуха.

– Осторожнее, Маркус, вы можете поджечь ценного пленника! – с улыбкой крикнул эльф.

– Так не дайте поджечь себя, друг мой! – ответил тот, не прекращая атаку.

Когда в Рейквина попала пара таких огоньков, оставив чёрные следы на одежде, он вдруг быстро крутанулся вокруг себя. Все огоньки тут же сдуло прочь, а порыв ветра почувствовал даже Игнат, отчего ему пришлось протереть глаза. «Силён остроухий, ничего не скажешь», – подумал юноша, убирая руки от лица.

Бывший верховный маг тем временем перешёл в контратаку, посылая один за другим потоки воздуха, от которых Маркус с переменным успехом уклонялся. Но вот эльф вдруг направил руку ниже, чем прежде, и через секунду маг огня рухнул на траву от невидимой подножки.

– Вы не так молоды, чтобы бегать от ветра, Маркус, – проговорил Рейквин. – Огненный щит, кажется, работал лучше. Попробуйте его снова!

Вместо ответа Маркус поднялся на ноги, выпустив из ладоней на траву резкий поток пламени, после чего швырнул в Рейквина огромную огненную сферу. Увы, тот успел отклонить её и отпрыгнуть в сторону. Шар разбился о стену в яркой вспышке, а эльф, сохранив равновесие, изобразил изящный поклон.