Читать онлайн Воин Бога бесплатно

Глава 1.

Я вышла из подъезда. Сырой пронизывающий ветер хлестнул по лицу, больно дернул за распущенные волосы. Я отступила под козырек крыши и натянула на голову капюшон. Двор был пуст и выглядел особенно жалким без яркой, сейчас уже пожухлой, листвы. Приятный терпковатый аромат щекотал ноздри, пахло грибами. Зябко передернув плечами, я подняла лицо вверх. Темное небо каменной плитой нависло над полуживым городом. Хочешь не хочешь, а на работу идти надо. Наклонив голову, чтобы мелкие капли не намочили лица и волос, побежала через дворы к остановке.

Мир, который сейчас меня окружал стал другим – он стал чужим. Разве в этом городе слышался детский смех, а из распахнутых окон звучали навязчивые песенки? Разве в этом городе по ночам ярко горели фонари, и люди не шарахались от любого шороха? Разве в этом городе над нами было мирное небо и безоблачное завтра? Да, все это было, но в прошлой жизни.

Сейчас передо мной стояли дома с выбитыми стеклами и опустевшими квартирами, за оконными рамами мелькали уставшие и затравленные лица, а воронки от разрывов снарядов уродливыми оспинами исковеркали внешность моего города.

Я резко остановилась у одной из таких ям. Черная плодородная земля была вывернута наружу. К горлу подкатил ком. Сколько вот таких ран на бедном теле планеты?! Занозы, царапины, открытые кровоточащие раны. Продрогшими пальцами я зачерпнула влажную землю и поднесла к лицу. Ей бы сейчас рожать жирные хлеба, а не накрывать похоронным покрывалом своих детей.

Я присела на корточки и обеими ладонями уперлась во влажную мягкую землю. Каждой клеточкой своего тела я ощутила ее дрожь. Земля стонала, земля рыдала. Я разжала пальцы, и мягкие рыхлые крупицы посыпались вниз.

Быстрым шагом я преодолела опустевшие дворики и выскочила на остановку. Здесь, на широком перекрестке, ничто кроме хрупкой конструкции не спасало от хлесткого ветра. Я спряталась за полупрозрачную стену, и пытаясь хоть как-то согреться, засунула руки в карманы, а голову втянула в уютный воротник свитера.

Автобус задерживался. В ожидании транспорта мой взгляд скользил по зданиям, стоящим на противоположной стороне. И вот он остановился на одной из многоэтажек. Ее жалкая фигура олицетворяла собой ту действительность, которая сейчас нас окружала.

После обстрела из гаубиц и минометов глазницы-окна были выбиты, а душа выжжена изнутри взорвавшимися снарядами. Черные языки пламени вылизали белую кирпичную плоть, оставляя на ней размусоленные пятна. Разбитые стекла бесполезно лежали на тротуаре, тревожно отражая мрачное небо.

Сегодня утро было тихое, но до сих пор в ушах слышались взрывы, какой-то скрежет, и крики людей. Особенно крики людей. Я до боли зажмурила глаза. Это началось мгновенно и неожиданно. Хотя, для мирного населения война всегда начинается неожиданно.

Сразу в нескольких областях прокатились волны протестов и митингов. В тот день я пришла на работу, а там уже все на ушах.

– Привет! Ты слышала, что творится в центральных регионах?! – девчонки бросились мне на встречу, перебивая друг друга, как неугомонные синички.

– И видела, и слышала. Вчера, тоже, новости смотрела.

– Как же так? Что за отношение к людям?! Не враги же, свои! На одной земле живем, один хлеб едим! Чего делить? Всем ведь хватит! – гомонел девчачий коллектив.

Война. Это всегда страшно. Когда она далеко, это один страх. Даже можно сказать, что не страх, а, скорее, сочувствие и сопереживание. Но… но когда война стучится в твой дом , это уже совсем другие чувства. Это уже и страхом то не назовешь, это настоящий животный ужас. И миллионы лет эволюции не искоренили наш главный инстинкт – выжить!!!

– Как ты думаешь, власти пойдут на компромисс? – спросил кто-то из девчонок.

– Конечно. Не волнуйтесь, все обязательно наладится.

И все, действительно, наладилось. Сначала с прилавков пропали продукты. Народ греб все, что только попадалось под руки: вода, еда, средства гигиены. Все сметалось с прилавков в считанные минуты.

После работы я зашла в ближайший супермаркет, купить чего-нибудь поесть, но кроме ошалевших сотрудников и пачки рассыпанного сахара ничего там уже и не осталось. В течении нескольких дней закрылись все опустевшие магазины. Продукты питания не поступали. Народ зароптал. И тут бабах!!! Города захлебнулись от взрывов. Военная техника заполнила собою улицы. Срочным образом был введен комендантский час. Люди в панике бежали. Бежали куду глаза глядят. Таможни были переполнены. Лагеря для беженцев росли как грибы.

Я вздрогнула и открыла глаза. Влажный ветер коснулся разгоряченного лица. Надо держать себя в руках. Я глубоко вдохнула и выдохнула. Стало легче. Надо срочно отвлечься от воспоминаний, и я посмотрела на людей стоящих рядом. Их было трое: пожилая пара и молодой человек.

Мужчина с женщиной о чем-то спорили, то приглушая свою речь, то снова переходя на крик. Пухленькая и невысокая росточком женщина вызывала симпатию. Ее же спутник, наоборот, был высок и худощав, с длинным носом и упрямым подбородком. Глядя на него уж точно не возникало никакой симпатии. Чего только стоил этот желчный высокомерный взгляд! Женщина лукаво улыбалась на его резкие замечания и легкомысленно отмахивалась рукой.

Третьим был молодой человек лет девятнадцати. Не могу объяснить почему, но сейчас все мое внимание обратилось к нему. Судя по телосложению и одежде – это был стопроцентный спортсмен. Видимо, он очень скурпулезно относился к своей и без того привлекательной внешности. Очень стильный и очень манерный Да, и вообще, всей своей фигурой он был похож на большую натренированную кошку. Одним словом – красивый самовлюбленный мальчик.

Вдруг я осознала, что бесцеремонно рассматриваю его. Немного смутившись я отвела глаза в сторону. Секунда… две… и мои глаза помимо воли вновь уставились на молодого человека. Да, он был красив, ухожен, и отлично сложен, но было в нем что-то еще, что-то такое, что не имело отношения к его внешности.

И тут я поняла в чем дело! На широких плечах молодого человека покоились чьи-то руки. От увиденного меня будто ударило током. Я посмотрела на пожилую пару, но они не видели того, что видела я.

Повеяло холодом. Нет! Это не то слово. Повеяло мертвым холодом, и пространство вокруг нас наполнилось шепотом. Молодой человек напрягся и попытался улыбнуться. Я замерла, не в состоянии улыбнуться в ответ. Смутившись, он перевел взгляд на многоэтажку. Едва различимая мелодия из его наушников переплеталась с шепотом чужих голосов и подхваченная ветром уносилась прочь.

Налетевший ветер сорвал с головы капюшон и разметал мои длинные пряди по лицу и плечам. Застегнув куртку под самый подбородок, я попыталась собрать волосы в хвост, но ветру этого показалось мало. Он продолжал дергать меня за челку, так низко нависшую над глазами.

Я зажмурилась, и в туже секунду чужое холодное дыхание коснулось моего виска.

– Ты скоро проснешься… Откроешь свои невероятные глаза цвета горячего шоколада, и увидишь этот мир совсем иным.

Нет! Это были слова самого родного для меня человека, но произносили их чужие губы!

Я дернулась как от пощечины и подалась назад.

Откуда это существо знает то, что спрятано глубоко в сердце?

Мои глаза были цвета горячего шоколада. Так говорил мой папа. Он всегда сравнивал мою внешность с чем-то вкусным. Говорил, что губы у меня как барбариски, глаза как горячий шоколад, а щечки как спелые румяные яблоки. Да, и волосы. Это была его главная гордость: длинные, густые, цвета спелой пшеницы. Он зачерпывал их большой ладонью, как зачерпывают вызревшее золотое зерно, и подносил к лицу.

– Какие они у тебя прекрасные и пахнут хлебушком, – его теплые родные губы касались моей макушки.

Он всегда говорил , что я для него пахну конфетами. Говорил… Больше не говорит… Скучаю по его сравнениям, по его большим шершавым рукам, пропахшимся соляркой, по его мягкому голосу, так похожему на растопленный мед. Может, оно и лучше , что отец ушел. Он хоть не видел того, что здесь недавно творилось. Он ушел зная, что все хорошо.

Но с тех пор все изменилось, особенно изменилась я. Иногда мне кажется, что я медленно схожу с ума. Я вижу странные силуэты, слышу чужие голоса, Мне становится страшно, как стало бы страшно любому нормальному человеку. Я постоянно слышу какой-то необъяснимый шорох, как будто нечто спускается с небес и ходит среди людей.

Я млею от страха, и мне не с кем разделить этот ужас и сомнения.

Мне так захотелось заплакать, аж защипало в глазах. Где этот чертов автобус?! Парень удивленно покосился на меня. Ну, и пусть косится! Эта депрессия накрыла и все. Руки опустились, никаких планов, жизнь остановилась. Иногда мне кажется, что я стала роботом.

От нахлынувших воспоминаний стало трудно дышать.

– Девушка, вам плохо?

Голос доносился откуда-то издалека, из сегодня. Я осмотрелась, не понимая как здесь оказалась. Спрашивала женщина, стоявшая со мной на остановке. Она подошла поближе и легонько коснулась моего плеча.

– Не волнуйтесь, все в порядке.

– А то вы так резко побледнели.

– Погода влияет, наверное, давление упало. Ничего страшного, сейчас пройдет, – попыталась я ее успокоить.

– Хорошо.

Она отошла к мужу, поглядывающего на меня с какой-то странной злостью. Я покосилась на парня, он смотрел в упор. Неосознанно я коснулась мочки уха, всегда так делаю, когда чувствую себя неловко в обществе чужих людей.

Мой взгляд помимо воли метнулся к его плечам. Темная тень практически полностью обволокла его фигуру. Черными извивающимися змеями она перетянула его руки и ноги и жадной удавкой стянула беззащитную шею.

Я растерянно обернулась к пожилой паре. Но они вели себя так, как будто ничего не происходит. Если честно, мне стало жутко. Мурашки побежали по спине. Непроизвольно я сделала шаг назад. Молодой человек удивленно приподнял бровь. Его губы насмешливо дрогнули. Захотелось крикнуть ему в лицо: " Не смотри так на меня!!!". Он шагнул мне навстречу и …упал!!! Просто упал навзничь лицом в асфальт. Я подпрыгнула. Жалобно звякнули наушники. Женщина с мужчиной бросились к парню на помощь.

Да, я, действительно, схожу с ума если вижу такое! Все исчезло. Мир сжался до размеров коридора, и уже при выходе из него лежит тело. Красивое лицо обращено к небу, а беспомощно раскинутые в сторону руки, пытаются сжаться в кулаки. Он уперся локтями в асфальт, приподнялся, и посмотрел в мою сторону. Этот взгляд я буду помнить всегда! Я закричала. Громко, истошно, как до этого еще никогда не кричала.

– Ты чего кричишь?! Вызывай "скорую"!!! – командует резко женщина, тем самым вырывая меня из галлюцинации.

– Да…да…да…"скорую",– повторяю я как полоумная, беспорядочно набирая кнопки телефона.

– Ты меня слышишь??? Я тебе говорю, "скорую" вызывай!!! Парню плохо! Слышишь?!

Мужчина расстегнул парню куртку, пытаясь привести его в чувство. Они суетятся возле молодого человека, но не понимают, что в их помощи уже нет необходимости. Спасать больше некого. Перед ними сейчас лежал уже не человек, лежало просто тело.

Сначала исчез окружающий меня город: постройки, машины, деревья, люди. Два перепуганных голоса, мужской и женский, звучали все тише и тише, как будто кто-то невидимой рукой прикручивал радио. И вот я одиноко стою посреди огромного пустыря и растерянно оглядываюсь по сторонам. Что происходит?! Всюду разливается серая дымка: вязкая, неповоротливая, липкая. Она касается моих волос и лица и жирными пятнами оседает на одежду.

Они появились из ниоткуда, просто вышли из тумана. Три незнакомца в странных одеждах. Втроем они склонились над молодым человеком. Я молча стояла в стороне как одинокое дерево, и не заметить меня было очень сложно. Но они не заметили. Ни один взгляд не был брошен в мою сторону, и потому, теперь я могла спокойно и беспрепятственно рассматривать их, что, в принципе, и сделала.

Высокие, идеально сложенные фигуры были облачены в странные зеркальные доспехи, излучающие нереально белое свечение. Мой взгляд скользнул по их спинам, по огромным сложенным крыльям. Я застыла, до сих пор не веря своим глазам. Свечение исходившее от тел незнакомцев усилилось, и даже отсюда, с расстоянии в несколько метров, можно было рассмотреть каждое перышко в отдельности.

Непроизвольно я шагнула к ним навстречу. Тот, который преклонил колено, неожиданно повернул голову в мою сторону. Я обомлела. Взгляд ярко-синих глаз пронзил меня насквозь, я даже почувствовала как он проходит сквозь меня раскаленным лезвием. Я сжалась и закричала от боли.

– Ты нас видишь?

Прозвучал в голове его голос. Именно в голове, потому что ни один мускул не дрогнул на его идеальном лице.

– Да, вижу.

Я попыталась ответить, но губы отказывались слушаться. Все мышцы на лице напряглись, как будто я была в маске. Не знаю, понял ли он меня. Наверное, понял, потому что он удивленно приподнял бровь и повернулся к своим спутникам. Второй и третий были точными копиями первого. Их глаза тоже прошлись по моему телу.

– Но ты не должна видеть нас. Мы не за тобой.

– Я знаю, вы за ним, – с этими словами я указала пальцем на юношу.

От моего ответа на их лицах появилось подобие удивления.

– Вы ангелы? – сорвалось с губ помимо воли.

Они переглянулись, но ничего не ответили.

– Почему я вас вижу?

Молчание.

– Вы заберете его к Богу? – вновь спросила я, сделав шаг к ним навстречу.

Молчание.

– Все, что я сейчас вижу, это реально?

О чем вообще можно говорить оказавшись в такой ситуации, случайно коснувшись чего-то нереального, потустороннего? Осознание собственной ничтожности перед такими силами придавило к асфальту. Еле передвигая отяжелевшими ногами я подошла к ним, практически, вплотную. Странно, но их кожа была такой белоснежной, такой прозрачной, что под ней не было видно ни одного кровеносного сосуда. Они были как будто вылеплены из неземного материала.

– Ты что себе позволяешь, смертная?! – возмутился один из них.

А я и не знала что ему ответить. Что я себе позволяю? Страх, удивление, восхищение, любопытство. Да, все те эмоции, которые накрыли бы любого человека, оказавшегося на моем месте. Его взгляд больно сжал мое сердце. Выдох готов был сорваться, и застыл на губах. Тело горело огнем… и не горело. Было ужасно больно… и не было больно. Наши взгляды встретились. Невидимые пальцы сомкнулись сильнее. Я громко выдохнула, как от сильного удара.

– Нам пора, – вставая с колена сказал третий, даже не обратив на меня внимания.

Невидимая рука отпустила трепыхающееся сердце, боль ушла. Юноша стоял между ними и удивленно смотрел на свое лежащее тело.

– Это я? – прошептал он.

И снова молчание.

Четыре мужские фигуры были готовы отправиться в путь. Высокий спортсмен находясь в окружении крылатых казался хрупким и невысоким, хотя, на самом деле, был довольно таки крепким юношей. Мой взгляд скользил по их мощным крыльям. Необъяснимая тоска о чем-то давно утерянном наполнила мою душу. Захотелось провести по крыльям не только взглядом, но и пальцами. Неуловимое воспоминание о чем-то важном мелькнуло подобно вспышке и унеслось прочь.

Налетел ветер сильный и беспощадный. Если бы сейчас в городе остались дома, то их сорванные крыши уже носило бы по улицам, а деревья ломало и швыряло на проезжую часть. Страшный был ветер, и человек для него был равен пушинки. Он подхватил меня и отбросил назад, больно ударив об асфальт. В голове жутко гудело, и носом сразу пошла кровь. Может, конечно, мне показалось, но что-то темное шипя и булькая быстро пронеслось мимо. Постанывая от боли, я приподнялась на локтях. Нет, не показалось.

Ангелы, как хорошо натренированные телохранители заслонили собой юношу. Мгновенно в крепких руках оказались огромные двуручные мечи. Ахнув, я так и осталась сидеть, не в состоянии даже пошевелиться. Навстречу им двинулась темная туча. Несколько секунд она как торнадо крутилась на одном месте, и вдруг, в одно мгновение, рассеялась.

Перед нами предстал ангел черный как смоль и с красными горящими глазами. Огромной серебряной секирой, украшенной алыми камнями, он яростно рассекал воздух над своею головою, а потом резко развернулся, и со всей мочи рубанул ею по асфальту. Земля треснула как прелое волокно. Щебень посыпался куда-то вниз, в бездну. Тысячи, миллионы голосов жалобно взвыли к небу. Я посмотрела вверх. Небо молчало. Асфальт хрустел, и рванная рана становилась все шире и шире. Мне это напомнило сцену из фильма-катастрофы о конце света. Я зажала рот руками, и пожалела о том, что оказалась здесь и сейчас. Это не мой мир! Что же я тогда здесь делаю?!

Черный ангел был тоже отлично сложен. Его огромные крылья яростно хлопали за широченными плечами, из ноздрей шел пар. Он блаженно улыбнулся, и покачал головой. Складывалось такое впечатление, что он наслаждается переливами дивной мелодии. Жуткая догадка полоснула сознание! Да, он наслаждался, только не прекрасной мелодией, а криками боли и страданий, доносившихся из недр земли.

– Я за ним!!!

Это был не голос, а раскат грома. В подтверждение своих не очень хороших намерений, он демонстративно перекинул секиру из одной руки в другую, и со свистом описал ею дугу вокруг собственной головы. Я нервно сглотнула, и вытерла вспотевшие ладони о куртку.

– Я пришел за этой душой!!! – прорычал демон.

– Ты опоздал, она вам не принадлежит! – ответил один из ангелов.

– Правда?! Ха! Я готов прям сейчас убедить тебя в обратном, брат мой!

– Я тебе еще раз говорю, эта душа вам не принадлежит. Уходи!

– А что будет если я не захочу уходить? – насмехался демон.

Ангелы переглянулись.

– Ты будешь изгнан туда, откуда пришел, – просто ответил ангел.

– И всего-то? – его громкий смех затерялся где-то в небесах.

– Но ты ж сам понимаешь, что невредимым отсюда не уйдешь! – грозно выкрикнул один из защитников. – А если точнее, положишь здесь свою голову! Уходи!

Демон снова разразился громким смехом.

– А я смотрю кое-кто из вас не отличается хваленным смирением и выдержкой. Ты умрешь первым, брат мой.

Демон сделал резкий выпад секирой, но ангел видимо ожидал этого, и парировал удар. Оружие неземных созданий скрещивалось вновь и вновь. Искры каскадом рассыпались в разные стороны. Ангел подпрыгнул, и что было силы, вонзил свой меч в плоть врага. Крови не было, как у нас смертных, из распоротой раны стала вытекать темная густая субстанция. Демон взвыл. Боже! Так громко! Мне показалось, что мои барабанные перепонки лопнули в ту же секунду. Я быстро зажала уши руками, и подтянула коленки к груди.

С неба посыпался черный снег. Грязный пепел оседал на волосах, лицах, одеждах. Второй ангел подскочил к врагу, и молниеносным движением клинка вырезал на его груди какой-то знак. Третий остался стоять рядом с юношей. Демон забулькал, зашипел, закрутился волчком. И вот, наконец, упал на одно калено, и склонил голову. Он был повержен. Но нет! Ухмыляясь он прошептал:

– Забыл сказать, я не один.

И в подтверждение его слов, над головами послышался такой грохочущий шум, будто опрокинули вагонетку с камнями. Четыре черных демона кругами опускались на землю.

– Видим, брат, ты предупредил о нашем визите, – играя двумя мечами, заметил один из вновь прибывших.

Их было четверо. Насколько они были прекрасны, настолько и ужасны. Они стояли немного поодаль. Один в упор смотрел на своего поверженного брата, крепко сжимая рукоять боевого молота. Второй был лучником. Его огромный лук и длинные стрелы, выглядывающие из колчана, могли бы насквозь пронзить сразу несколько человек. Глядя на этих воинов, меня поочередно бросало то в жар, то в холод. Третий держал в руках два коротких меча, но таких острых, что туман падая на их лезвия, разлетался искромсанными клочьями. У четвертого в руках ничего не было, и это пугало больше всего.

– Мы разомнемся? – спросил у него демон с мечами.

Тот, который был без оружия, вежливо отошел в сторону, тем самым разрешая братьям размяться. Начался бой. Удары демонов были четкими и молниеносными, но ангелы быстро парировали их, при этом успевая наносить и свои. И вдруг все изменилось. Пронзительно взвизгнула тетива. Лучник выпустил стрелу. Она вонзилась в ногу ангела. Тот рухнул на одно колено продолжая сражаться. Вновь взвизгнула тетива. Демон любовно прошелся пальцами по вздрогнувшей тетиве и широко улыбнулся. Ангел вскрикнул. Стрела вошла между крыльев и вышла сквозь грудь. Демон с боевым молотом занес свое оружие над головой поверженного врага. Я замерла, перестав дышать. Время остановилось. Легкий ветерок коснулся золотых кудрей ангела. Воздух со свистом вырывался из его пронзенной груди. Занесенный молот опускался ниже … ниже … ниже … и скрестился с мечом второго ангела.

Я выдохнула, и сама того не замечая, вскочила на ноги. Секира в сантиметре просвистела над лицом защитника. Ангелов было трое, а демонов четверо, причем один из ангелов ранен, и из последних сил пытается хоть как-то сражаться. Они были обречены. Непроизвольно я глянула на молодого человека. От страха он стал, практически, прозрачным. Жалкая и беззащитная человеческая душа. Еще немного, и голос парня присоединится к миллиону страждущих голосов, доносившихся из под земли. Пусть я и не была с ним знакома, но это был человек.

Лучник натянул тетиву. Я медленно подняла на него глаза и … рванула навстречу. Не знаю, что со мной произошло, но ноги несли меня сами. Какая-то легкость окутала тело. Ни тени сомнения не мелькнуло в моей голове. А чем же я остановлю демона? Я знала чем! В памяти всплыли такие же сражения, всплыли, и разлетелись вдребезги. Все удивленно уставились на меня. Выражение удивления так и застыло на лице лучника пронзенного копьем. От силы удара его отбросило на несколько метров.

Привычным движением я выхватила из-за плеча … меч, и мягко говоря – обалдела! Я покосилась через плечо, из-за спины выглядывали два огромных белоснежных крыла. Мои длинные волосы развевались на ветру, а пробившееся сквозь туман солнце, серебрило их своими лучами. Воздушная ткань ненавязчиво струилась по натренированному телу. В голове туманно и сумбурно всплывали приемы нападения и блокировки ударов. Откуда я все это знаю?

Яростный удар пришелся на мгновенно выставленное лезвие меча. От его мощи я аж присела, но меч выдержал, и руки тоже. Издав боевой клич, я с невероятным напором бросилась на обидчика. Мой меч полосонул его по плечу. Словно разъяренный бык, демон замотал головой. Двое стали наступать. У одного в руках была секира, у другого – молот. Их глаза горели жутким огнем, обещая все муки ада. Странно, но мне не было страшно. Тело изголодалось по сражениям, и это настораживало еще больше. Третий молча стоял в стороне. Своим взглядом он изучал каждую деталь моего тела, каждое сделанное мною движение.

– Мне кажется, я тебя знаю, сестра, – наконец прогремел он.

– А мне так не кажется, – уворачиваясь от ударов ответила я.

Ангелы удвоили атаку, и теперь сражались со мной плечом к плечу.

Поверженный ангел медленно таял, а душа человека сидела рядом, подтянув ноги к груди, и опустив голову в ладони. Сейчас она была беспомощна, она была слаба. И мы все такие – слабые и беззащитные, как большие дети.

Во имя кого я здесь сражаюсь? Ради чего? Ради этой души? Ради этих ангелов? Или ради Силы, которая во все вдохнула жизнь? Люди называют ее Богом. И внутренний голос отвечал: "Да! Да! Да!". И сразу все стало на свои места. И больше не было ненужных вопросов и сомнений.

Не знаю сколько мы так сражались, кажется что вечность, но, как оказалось, силы были равными. Эта игра, по-видимому, успела надоесть даже самому главному демону.

– Ну, что, сестра, с возвращением! – ухмыльнулся он. – Я вижу, как держать оружие в руках ты не забыла, а вот как насчет моей силы?

Он свел ладони вместе. Повисла гнетущая тишина. Наши взгляды встретились, и широкая неуместно искренняя улыбка расплылась по его лицу. Я смотрела на его руки как завороженная. Под ладонями зарождалась страшная сила. Она пульсировала, и медленно раздвигала пальцы в разные стороны. Я оглянулась на ангелов – все застыли каменными изваяниями. Демон раскрыл ладони, и над ними завис кроваво-красный шар. Вся его поверхность была испещрена черными жилами. Они извивались и перекатывались подобно земным змеям. Шар рванул в мою сторону.

Медленно закапали секунды. Мощное тело сбило меня с ног и опрокинуло навзничь. Шар пронесся мимо. Воздух вокруг нас искрился и дрожал, пахло серой. Я приподнялась на локтях, а ангел спасший меня уже вскочил на ноги.

– Вставай!!! – отчаянно прокричал голос в моей голове, и в ту же секунду извивающийся черный отросток снес его голову.

– Твою мать!!!

Я резко вскочила и на мгновение обалдела от увиденного. Шар увеличился в десятки раз, заслонив собой огромную часть пространства. Алые краски залили небо. Черные извивающиеся змеи со свистом вспарывали воздух, и ангел едва успевал отбиваться от смертоносных отростков. Больше я ничего не успела рассмотреть, мощный удар в живот отбросил меня в сторону. Я кубарем покатилась по жесткому асфальту, разбивая в кровь лицо и тело. Огненная боль заполнила всю полость живота. Я отвела руки в стороны, разорванная одежда медленно пропитывалась темной кровью. Шум, свист, крики боли – все смешалось в смертельном круговороте.

Попытка меня уничтожить вызвала не страх, а гнев. Я встала. Чем больше одолевал гнев, тем я сильнее погружалась в расплавленный металл. Он обволакивал, поднимался все выше и выше, срастаясь с моей кожей. Дрожащими пальцами коснулась груди – все было заковано в доспехи!

– Ты удивленна? – прогрохотал голос демона. – Я, кстати, тоже. Значит ты не из обычных ангелов. Хммм..... Так кто же ты, девочка? Интересно… Неужели сам Рыцарь Божий?! Хммм… Давненько я не пересекался с Рыцарями. Уж, грешным делом подумал, что вы вообще перевелись, а нет… Или может ты не из этих? Нет, точно из Рыцарей! – он довольно потер ладони. – А за что же тебя в ссылку отправили? Не за страшный ли грех?

– Грех? – как заведенная повторила я.

И вот уже демон стоит совсем рядом. Он стоит так близко, что можно рассмотреть россыпь морщинок вокруг его бездонных глаз, таких же бездонных и темных, как и сама преисподняя.

– Сейчас мы все и узнаем, – как сквозь туман слышу его шепот.

Глаза темные … падаешь в них как в глубокий колодец … падаешь в вечность … падаешь в…

Этот сон! Последнее время я вижу его все чаще и чаще. Я открываю глаза, а вокруг тьма, и только высоко над головой раскинулось ярко-бирюзовое небо. Задираю голову и смотрю на него, смотрю до рези в глазах, до боли в затылке, смотрю, пока слезы не побегут по щекам. Я обреченно опускаю голову на грудь. Громко хрустят шейные позвонки. Необъяснимая щемящая тоска сжимает сердце. Протягиваю руки в стороны, и пальцы упираются во что-то твердое и прохладное. Ногтями соскребаю землю в ладони. Очень-очень глубокая яма и далекое-далекое небо. Что есть силы начинаю звать на помощь.

– Эй! Помогите!!! Я здесь!

Тишина.

– Помогите!

Помогите!!! Помогите! Помогите. Помогите… – мой голос тускнеет и пропадает, как и солнце, медленно уходящее за горизонт. Наступает время ночи.

Панический страх окутывает мое тело, связывает по щиколоткам и запястьям. Я пытаюсь выбраться, но все напрасно. Шансов нет, но так хочется верить в спасение. Мои пальцы изодранны в кровь, мой рот забит пылью, моя вера получила хлесткую пощечину. Отчаянный стон срывается с губ, гоню прочь нехорошие мысли. Вроде вот, рядом темное звездное небо, только руку протяни, но нет – все обман. Мне не выбраться, и каким бы близким не казалось небо, на самом деле – оно очень далеко.

Я сажусь на пол и пытаюсь хоть что-нибудь вспомнить.

Как я здесь оказалась? Что это за место? Как долго я здесь нахожусь? И самый главный – кто я???

Вопросы сыпятся один за одним, а ответов на них, к сожалению, нет.

Надо выбираться! Я только собралась приподняться, как сверху на меня посыпалась земля с корешками травы. Кто-то прошел по краю ямы! В радостном предвкушении я вскакиваю на ноги, кровь мигов приливает к сердцу, сразу становится жарко. Я только открываю рот, чтобы окликнуть проходящего, как легкий шепот интуиции заставляет этого не делать. Я прижимаюсь к стене. Сигнал тревоги верещит во мне как пожарная сирена. Кто-то или что-то сейчас находится на верху. Оно двигается. И вдруг оно резко срывается вниз, закрыв собою звездное небо. Становится ужасно душно.

Я жду… – прошелестел в моей голове чужой голос.

От страха и напряжения мгновенно поднимается температура, дыхание больно срывается с пересохшего горла, жутко хочется пить.

– Пить… – помимо воли шепчут мои губы. – Пить … пить … пить..

– А сон ли это? – вкрадчивый голос демона возвращает меня к действительности. Несколько минут мы неотрывно смотрим друг другу в глаза.

– У тебя сейчас чужая личина, но мне кажется, что я тебя знаю, – его пальцы нежно коснулись моей щеки.

В темных глазах полыхнуло адское пламя.

Черные извивающиеся отростки оплели мое тело. Они стягивали грудную клетку, лишая возможности дышать. Я закрыла глаза. Шум затих, время остановилось. Я разжала кулаки и резко выдохнула. Сила наполнившая меня вырвалась на свободу. Мерзкие отростки рассыпались прахом. Бешенная мощь пульсирующая в моих венах, отбросила демона назад. Распластавшись, он лежал на асфальте, а я уже занесла над ним подхваченное с земли копье. Его пальцы вцепились в древко и рванули из моих рук.

– Нет, не так быстро, – довольно захохотал он, и отшвырнул оружие в сторону.

И вот он уже стоит передо мной.

– Неплохо, девочка! – демон широко улыбнулся. – А что ты скажешь на это?

Его красивые сильные пальцы заскользили по моему телу. Усталость, безразличие, безысходность – тяжелым грузом навалились на плечи.

– Помнишь эти чувства? – вкрадчивый голос демона доносился откуда-то из далека. Он касался моего тела, и там, где его пальцы соприкасались с кожей, она превращалась в камень.

– А может, на тот момент, для окружающего мира ты была вот таким каменным изваянием? Камнем в котором билась душа. Не помнишь такого? – довольный тихий смех растворился в тумане.

Ощущение безысходности было таким же, как в той яме, из сна. А сна ли?

Что-то мерзкое заскользило по моим щиколоткам и запястьям, стягивая их тугою петлей. Я почувствовала, что начинаю заваливаться всем телом назад. Сильная рука обхватила меня за талию, тем самым, не дав позорно рухнуть к ногам. Не наигрался еще демон, не натешился.

– Я вижу, малыш, что ты совсем ослабла среди смертных, – вкрадчиво прошептал он мне в ухо.

Его глаза приобрели нормальный карий цвет. Теплое дыхание щекотало шею. Я ничего не ответила.

– Трешься среди слабаков, вот и сама становишься такой же, – он очень внимательно рассматривал мое лицо, мою душу. – Твоя внешность мне так знакома. Свет, который ты излучаешь, аромат… Все так неуловимо. Вроде и помню, и в тоже время нет. Неужели мы так долго существуем в этом мире? Может я когда-то тебя любил… – мурлыкал демон.

– Это вряд ли, – прошептала я.

– От чего же?! – встрепенулся он. – Ты вполне в моем вкусе. Сколько ваших опускается к нам за свои грешки? А сколько в ссылке на земле среди смертных? Если ты среди них влачишь свое существование, значить ты не совсем пала в глазах своего Отца, своего Создателя. Что не слушалась папочку? Выросла голубка – свободы захотела?

– Все, что ты сейчас здесь говоришь – это бред. Все, что я сейчас вижу – это бред. Бред. Это просто разыгралось мое воображение. Разыгралось мое воображение … – я крепко зажмурила глаза в надежде, что когда открою их, то не будет этих демонов, не будет этих ангелов, а мир останется прежним – по-человечески неидеальным.

– Правда? Все может быть… Получается, что я так же нереален как и ты? – его пальцы больно сжали мое горло. – Ты не чувствуешь прикосновения моих рук? Конечно же нет! Ведь это все бред! Просто разыгралось воображение.

Я закашлялась, он разжал пальцы.

– Ты все еще спишь? Ха! Все вокруг кричит о его скором приходе, а ты что оглохла?

Я попыталась отстранится, на что он мягко улыбнулся.

– Может и оглохла! Может все это игра воспаленного воображения! И ты, и я, и окружающая нас реальность.

Я зажмурила глаза и попыталась представить что-то хорошее.

– Ну, хватит уже! – буркнул демон. – Я хочу предложить тебе кое-что.

– Не стоит ничего предлагать.

Он нежно сжал мое лицо в своих ладонях. Его глаза завораживали, искушали.

– Может к нам? У нас любят красивых голубок.

– Я сказала – нет! – я попыталась отстраниться, правда, попытка оказалась жалкой и неуклюжей.

– Ну, нет так нет. Чего ж так кричать? – он разжал пальцы, и потеряв равновесие, я упала на землю.

Демон громко захохотал. Казалось, что хохотали небеса.

– Какое милое зрелище – беспомощный ангел! – все еще продолжая хохотать, он больно ударил ногою в бок. – Теперь я понял в чем заключается твой грех. Ты слишком горда. Гордыня – страшный грех, об этом все знают.

Он подхватил меня одной рукой и поднял в воздух. Связанная по рукам и ногам, я беспомощно раскачивалась из стороны в сторону, не в состоянии оказать какого либо сопротивления.

– Я думаю, ты должна сейчас умереть.

Он сказал это так просто и буднично, как будто обсуждал со мной погоду. И в ту же секунду что-то произошло. Его рука дрогнула. Что-то рассекло воздух и с мягким шлепком вошло в плоть. Демон разжал пальцы, и я каменной тумбой рухнула вниз.

Враг стоял широко раскинув руки, а из груди и шеи торчали ненасытные стрелы. Они вонзались, и вонзались в его мощное тело, пока он не стал похож на огромного ежа. Ангел подскочил к демону, видимо, намереваясь поставить точку на жизни противника, но тот собрав волю в кулак, сжался в черный дымящийся комок и растворился в пространстве. Стягивающие меня путы рассыпались пеплом.

Я вскочила на ноги и осмотрелась. Тела погибших ангелов таяли, превращаясь в золотое мерцание, а на месте поверженных демонов образовались жирные лужи, которые теперь стремительно просачивались в рыхлую почву.

Приходили демоны за душой, а натолкнулись на меня. А кто я? Ангел ушел, забрав с собою душу юноши. Я осталась одна посреди огромного пустыря. Мой спаситель исчез, а я так и не успела сказать ему "спасибо".

– Я не прощаюсь…

Тихо прошелестел ветер, и … я проснулась.

Глава 2.

Я открыла глаза. Какой странный и тревожный сон. Несколько минут я лежала под впечатлением, и необъяснимые чувства будоражили душу.

Нечто чуждое коснулось моего полусонного сознания. Касание было легким и неуверенным. От неожиданности я дернулась. Прикосновения становились более настойчивыми, более наглыми. Они оплетали, стягивали, увлекали. Я почувствовала, что начинаю проваливаться в темную бездну. Страх, одиночество, безысходность камнем потянули на дно. Срочно необходим был спасательный круг, нечто из этой реальности, нечто материальное, чего можно коснуться, на чем можно задержать свой взгляд. И этим кругом стала стеклянная люстра. Моя люстра. Простая и незамысловатая. Не люблю вензелей и листочков – не люблю сложностей. Люблю когда все просто и понятно.

Тишину нарушало тиканье часов. С большим усилием я повернула голову и посмотрела на циферблат. Стрелки часов бодро шагали вперед. Объятия щупалец неведомой силы ослабли и разжались. Нечто чуждое всему живому уползло в свою темную бездну. Дышать стало легче. До звонка оставалось несколько минут.

Я встала. На ослабших ногах подошла к окну. Рукой сжала ткань шторы. Так, стоп! Возьми себя в руки! Это всего лишь сон. Всего лишь сон. Сон. Так хочется в это верить…

Резким движением отдернула штору в сторону. Серое тяжелое утро вошло в комнату. За окном моросил дождь. Капли скользили по прозрачному стеклу. Дождь… "Надо будет прихватить зонт", – подумала я, набирая в чайник воды. Включила газ и пошла собираться на работу.

Каждый новый день похож на предыдущий. Надо срочно что-то менять. Срочно! Не могу больше находиться в этой квартире. А как я радовалась, когда мы с Костей ее купили. Радовалась как ребенок. Это же был наш дом! Наш!

Я подошла к шкафу и остановилась, не решаясь открыть дверцу. Мы планировали жить в квартире семьей, дружной и счастливой. Я распахнула дверцы шкафа. И где сейчас те мечты и надежды? Кости больше нет. Я протянула руку и пальцами пробежалась по вещам мужа. Аккуратными стопками они лежали на полках. Каждая вещь помнила его руки, тепло его тела. Достала легкий мужской свитер. Древесный аромат наполнил комнату. Лицом я уткнулась в мягкую шерсть. Втянула ноздрями родной запах, запах его тела и любимого парфюма. На секунду показалось, что он стоит рядом, но только на секунду. Это уже похоже на мазохизм.

Так начинается каждое утро. Я открываю шкаф, достаю одну из Костиных вещей, одеваю ее, и иду пить крепкий кофе. В такие мгновения я как бы соприкасаюсь с прошлым. Прошлое… Как быстро настоящее становится прошлым. Я обняла себя за плечи.

Костя…

Последний день вместе. В памяти всплыл именно он. Так болезненно и ярко, как будто сегодня уже и не сегодня вовсе. Костя зашел ко мне на работу, чтобы вместе поехать домой. Потом мы вышли из автобуса и пошли в парк. Это стало нашей маленькой традицией. Он забирал меня с работы, мы заходили в парк, сидели на лавочке, ели блинчики с сыром и грибами, все это запивали колой, смотрели на детвору, строили планы на будущее, спорили о том, каким цветом покрасить стены в спальне, как назовем нашего первенца, какой модели будет наша первая машина, что будем готовить на ужин, что подарим кумовьям. Что? Когда? Как?

Никак и никогда! С Костей никогда!

Мы сидели и весело болтали. Работая, Костя еще параллельно учился на заочном. Несколько дней назад у его группы началась сессия, и естественно, без студенческих хитростей и казусов здесь не обошлось. Он рассказывал о смешном случае, произошедшим с его ленивым и хитрым одногруппником. Я хихикала, а "кола" приятно пощипывала язык и небо.

В тот день мы говорили о многом, но главную тему обходили стороной. И не важно, что вместо вкусных блинчиков было сухое печенье. Не важно, что магазины и аптеки были пусты, а город поддался всеобщей панике. Это был наш парк, это был наш мир, и мы не хотели впускать в него что-то плохое.

И вдруг все изменилось! Такой грохот! Сначала шуршание в небе и… бабах!!! Я помню как ударной волной меня опрокинуло с лавочки. Сверху на голову посыпалась земля. Какой-то непонятный свист… Все как в тумане… Слышу детский крик… Девочка так истошно кричит… Я закрываю уши руками… Сильно зажмуриваю глаза… Опять взрыв… Я залезаю под скамью, сжимаюсь в позу эмбриона. Снова взрыв… Что-то хлестнуло по щеке. Я провожу рукой вдоль скулы, алая кровь стекает по пальцам, по ладони, и затекает за рукав. Непонимающе я уставилась на ладонь, потом быстро, по-детски, вытираю руку об одежду.

Невольно касаюсь шрама на щеке. Рана уже зажила, но пальцами чувствую разорванную и вновь сросшуюся плоть. Я помню, как отчаянно и бесполезно стирала ее с лица, а она тоненьким ручейком стекала за пазуху красивой шелковой кофточки. В такие минуты почему-то обращаешь внимание на мелочи.

Вот она. Я достала из шкафа кофточку, и провела пальцами по струящейся ткани, наслаждаясь ее мягкостью и игрой цвета. Цвет осенних яблок, зеленый-зеленый, аж яблоками запахло. Мне ее Костя на 8 Марта подарил, точнее дал деньги, а я ее сама себе купила в качестве подарка.

Потом наступила тишина. Страшная тишина, пугающая до икоты. Я зажала крестик в кулаке, да так сильно, что аж побелели костяшки. Безумно вращая глазами, попыталась вылезти из под лавочки. Ноги не слушались, трусились и подгибались.

Где мой Костя? Где мой Костя? – пульсировало в голове. Кое-как я встала на колени и осмотрелась. Я увидела Костю. Он был рядом, лежал на боку. Окликнула его шепотом. Тишина. Я громче. Нет ответа. Думаю, может он не слышит? Может контузило или сознание потерял? Подползаю поближе. Непроизвольно, сама того не замечая, видимо от волнения, то и делаю что вытираю кровь с лица, размазывая ее по рукам и подбородку.

– Костя, – шепчу срывающимся голосом.

Так страшно, что слова застревают в пересохшем горле, как таблетка проглоченная без воды. Молчит мой Костя. Легонько трогаю его за руку, такую родную, такую любимую. Своей кожей чувствую каждую черточку на его ладони. Подтягиваю его на себя, он разворачивается, и всем телом откидывается на спину.

Его глаза… Я чувствую как мое сердце начинает стучать где-то в ушах. Его глаза цвета весеннего неба смотрят в пустоту, смотрят в вечность.

Я сидела рядом с ним, и уже не слышала ни криков, ни взрывов. Дрожащей рукой касалась его мягких взъерошенных волос, щетинистой щеки, пухлых губ. Его белая льняная рубашка полностью пропиталась кровью. Я положила руку ему на грудь. Тихо. Мне так нравилось касаться его атлетически сложенного торса. Мышцы играли под моей ладонью, сердце стучало как сумасшедшее, но вдруг оно замолкло. В тот момент мне казалось, что грудная клетка треснет от переполнившей меня боли. Я положила свою голову ему на грудь, обняла за талию. Тихо… Так тихо… Я прежняя умерла вместе с ним, с моим мужчиной, с моим Костей.

Громко запищал вскипевший чайник, тем самым вырывая меня из воспоминаний. Хватит! Не могу больше причинять себе боль! Я на пределе, еще пару таких дней и я сломаюсь. Надо сегодня позвонить друзьям. Они предлагали пожить в их квартире, может это вовсе и не абсурдная идея, как показалось сначала? Скорее даже отличная идея! Не могу больше так!

Я быстро переодеваюсь, и даже не собрав волосы в хвост, выскакиваю из квартиры. Дверь захлопнулась с тоскливым скрипом "уходи", и я пошла.

Сырой ветер хлестнул по лицу и больно дернул за распущенные волосы. Я отступила под козырек крыши и натянула на голову капюшон. Накрапывал мелкий дождь. Наклонив голову, что бы мелкие капли не намочили лицо и челку, побежала через дворы к остановке.

Чем ближе я подходила к остановке, тем тяжелее становились мои ноги. Что происходит?! За прозрачной пластиковой стеной стояла та же пара, и тот же юноша. Мужчина с женщиной спорили, а парень слушал плеер. Я заранее знала каждый их жест, каждое слово брошенное друг другу.

Стало не по себе, и я остановилась. А юноша? Он стоял как ни в чем не бывало! Ни за него ли не так давно развернулась борьба между потусторонними силами? А не так давно, это когда по нашему времяисчислению? Вчера? Сегодня? В прошлой жизни? В параллельной реальности?

Он жив. Здоров. И слава Богу! Стоит весь такой важный.

Я коснулась пальцами виска, кровь бешено пульсировала под тонкой кожей. Наверное, давление поднялось. Удивительно было если бы оно не поднялось! Ну, и дела…

Неужели ему сейчас станет плохо и он упадет? Я подошла поближе. Ничего. Непроизвольно покосилась за спину – никаких крыльев. Смешно. Я облегченно выдохнула. Парень заметив внимание к своей персоне улыбнулся. Вдруг он пошатнулся, меня аж передернуло! Оступился. Что-то приближалось… какой-то шум… Я напряглась всем телом, и в этот момент… перед нами остановился автобус.

Глава 3.

Друзья отдали в мое распоряжение целую квартиру, а сами укатили на время в деревню. Квартира была хорошая, теплая и уютная, а главное, она находилась на другом конце города. Все здесь было чужим: люди, дворики, магазины. Все! И это было хорошо.

Сегодня был выходной, не хотелось никуда идти, и я целый день провела в комнате, рассеянно глядя то в окно, то перелистывая страницы легкого, незамысловатого романа.

Окно было большое, почти на всю стену, с очень широким подоконником. Как я любила такие окна! У меня в квартире тоже такие… Окна, впускающие мир в наш дом. Мир с его шумом и красками, с его жизнью. Летом – это солнечный водопад и манящая зелень; осенью – буйство красок соседнего парка, проливной серый дождь и длинные ночи. Зима… Зимой – полуобнаженные деревья, песни метелей и слепящий снег. И, наконец, весна. Пряная, нежная, скромная, подобная юной девушке.

Я грустно вздохнула, и провела пальцами по стеклу. Да, сейчас не весна, сейчас осень. Не красивая, яркая, безбашенная, а серая, мрачная, одинокая. Именно одинокая. Ссутулившийся одинокий город, одинокие прохожие жалко кутавшиеся в свои пальто и куртки, и черные фигуры деревьев нехотя покачивающиеся от порывов ветра.

В комнате было тепло, но на душе вдруг стало как-то зябко. Я плотнее запахнула плед на груди, и прижалась носом к стеклу. Не знаю сколько я так просидела в тишине, но затекшие ноги напомнили о себе. Осторожно встав с подоконника я пошла к кровати. Лень обняла за плечи и мягко уложила в постель. Ничего не хотелось делать… ничего… может потом… может....

Он сидел на краю кровати. Мощные красивые крылья были сложены вдоль спины. Металлический свет луны проникал сквозь щели в плохо прикрытых шторах и серебрил его тело. Легкое, едва уловимое дыхание нарушало тишину комнаты. Очень осторожно я привстала на локтях. Сразу пересохло в горле. Видимо услышав шорох он молча посмотрел на меня через плечо. Я следила за его взглядом, который скользил по моим волосам, по лицу, по телу. Мне стало как-то не по себе. Непроизвольно я натянула простынь до подбородка. На мой жест он безразлично пожал плечами. Его мышцы заиграли под кожей. Сильные плечи. Сильные руки. Руки… Такие руки могли раздавить, разорвать, задушить, раскрошить, да и вообще, сделать с человеком все что угодно, без особого на то усилия.

Я нервно сглотнула и незаметно ущипнула себя за кисть . Может это сон? Ай, больно! Нет, не сон. Сама до конца не осознавая что творю – резко наклонилась и коснулась его кожи. На ощупь она была мягкой и пульсирующей. От этого стало еще страшнее. Кожа как у человека, но это существо не было человеком! Его пальцы сжались в кулак. Я так сильно испугалась, что вместо тиканья часов было слышно бешенное биение моего сердца. Я не знала, что делать. И вообще, зачем ОН пришел в мой дом?! Я сидела молча, упершись ладонями в твердую поверхность кровати. Он тоже молчал. Складывалось такое впечатление, что ночной гость просто окаменел. Капали секунды… минуты… Тишина… Я терпеливо ждала, пока его таинственное молчание не стало действовать на нервы.

– Что вам надо? – выкрикнула я.

На самом деле, это был никакой не крик, а хрип из пересохшего горла.

Ангел резко развернулся всем корпусом. Его глаза пронзили своей синевой. Его сознание с мощным напором затарабанило в двери моего сознания. Жутко заболела голова. Я возмущенно вскрикнула, зажимая виски руками. И вдруг я услышала его голос. Он звучал в моей голове, потому что ни один мускул не дрогнул на его лице. Он говорил на каком-то непонятном языке, а я так ничего и не поняла из сказанного. Поток непонятной информации вливался в мой мозг. Когда ангел окончил говорить, я была словно в трансе.

Устало я откинулась на спину, и теперь лежала на кровати, широко раскинув руки в стороны. Мои глаза смотрели вверх. Стало все безразлично. Потолок таял, превращаясь в ярко-синие небо. Теплый свет струился сквозь белоснежные облака. Он ласкал мое лицо, гладил разметавшиеся по подушке волосы.

Я повернула голову и посмотрела в сторону. И тут я увидела ее! Женское изможденное тело скованное каменным надгробием. В некоторых местах камень треснул, а из трещин сыпался песок. Незнакомка пыталась выбраться из под каменной глыбы, но сил для этого в ее уставшем теле было, по-видимому, недостаточно. От каждого ее рывка трещины в камне становились все глубже и глубже, и теперь изорванными венами они разбегались по прочному кокону. Женщина кричала. Ее рот открывался в беззвучном призыве о помощи. Все ее лицо было припорошено пылью, а глаза засыпаны мелкой каменной крошкой.

Послышался страшный грохот. Тонкие изящные руки выбрались на свободу. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала, какие неимоверные усилия она прилагала, чтобы выбраться из каменной ловушки. Сцепив зубы, незнакомка сдвинула с груди большой обломок. Облегченный вздох, сорвавшийся с ее потрескавшихся губ, легкой прохладой коснулся моего лица. Непроизвольно я поежилась. Она выгнулась дугой, пытаясь сбросить с себя остатки надгробия, но ничего не получалось. Женщина упала на лопатки, ее грудь вздымалась тяжело, а с губ срывался хрип.

Я повернула голову и посмотрела на ангела, сидящего на краю кровати. Прочитав в моих глазах немой вопрос, он обнадеживающе улыбнулся. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Вдруг он резко наклонился и схватил меня за руку. Я дернулась, пытаясь вырваться, но цепкие пальцы мертвой хваткой сомкнулись на моем запястье. Молниеносным движением он сорвал меня с кровати. Жуткий грохот разорвал безмолвную тишину. Непроизвольно я посмотрела на незнакомку, закованную в странное надгробие. Большая мужская рука одним мощным рывком освободила ее из каменной ловушки. Огромные глыбы с глухим стуком попадали на землю. Стон облегчения сорвался с наших губ. Ангел резко наклонился и коснулся кончиками пальцев моего лба.

– Он идет. Он уже близко. Пора просыпаться. Пора… пора… пора… – едва различимый шепот разнесся по опустевшей комнате.

Прошло несколько месяцев, быстрых и незаметных. Друзья вернулись в свою квартиру, а я в свою возвращаться не захотела. Они, конечно, предлагали пожить у них, но последнее время я привыкла к тишине, к одиночеству.

Не вдаваясь в долгие поиски жилья, наугад, зажмурив глаза, ткнула карандашом в объявление. Сдается флигель. Флигель? Вообще то хотелось квартиру! Ну, флигель, так флигель. Не поддаваясь сомнениям набрала номер и позвонила. Жилье еще не сдали. На обед договорилась о встрече, и уточнила адрес.

ДА… КАК В НАШЕЙ ЖИЗНИ ВСЕ НЕСЛУЧАЙНО…

Я вышла на остановке и осмотрелась. Вокруг раскинулся частный сектор. Так… Улица Лермонтова 27. Я пошла на лево. Красивые ухоженные дворики и много зелени. На одном из заборов висела надпись – улица Куйбышева. Значить не сюда. Женщина сдающая флигель сказала, что улица начинается сразу за магазином. Ага, значить идем на право.

Улица, по которой я топала, была широкой и чистой. Ухоженные клумбы, выкрашенные заборы, аккуратные домики. Собаки дружно подняли лай, видимо, сразу учуяв во мне чужую.

Я остановилась напротив металлических ворот выкрашенных зеленной краской. На двери красовался номер 27. Это здесь. Нажала на звонок.

– Иду, иду! – послышался женский голос и торопливые шаги.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала женщина лет пятидесяти пяти. Невысокая, худощавая, с весьма моложавой внешностью. Если бы не седые пряди, выбившиеся из под косынки, ей спокойно можно было скинуть лет так десять. Она широко улыбнулась, и молча отступила в сторону, тем самым приглашая меня войти, что я и сделала.

Небольшой дворик утопал в зелени винограда. Крепкая лоза сжала в своих объятиях дом и флигель – соединив их в дружественном рукопожатии. Все растение было усыпано маленькими цветущими свечками . Цветущий виноград… Я протянула руку и коснулась хрупкого цветка. Легкий сладковатый аромат наполнил воздух. Женщина удивленно смотрела на меня во все глаза. Я широко улыбнулась.

– Люблю ароматы весенних цветов. Они дивные, такие нежные и застенчивые. Они как неопытная юность. Вдыхаешь их аромат, и веришь, что все у тебя еще впереди, и что все обязательно будет хорошо.

– Хотелось бы в это верить, – хозяйка задумчиво улыбнулась.

– Ну, вы знаете, без веры в наше время никак нельзя.

– Да, это точно. Пройдемте?

– Пройдемте.

Мы зашли во флигель. В нос ударил спертый запах закрытого помещения. Я закашлялась.

– Флигель долго был закрыт, – извиняющимся тоном пояснила хозяйка. – Мы никогда не сдавали жилья, а тут, сами понимаете, времена такие.

– Понимаю.

–Да, вы проходите.

И я прошла. Три небольшие комнаты были полностью завешаны шторами, скатерками, вязанными салфеточками, и всякой другой ненужной мелочью. Когда жизнь какой-нибудь вещи истекала в доме, ее переносили во флигель. Старые настенные часы, не идущие уже лет двадцать, искусственные цветы, вазы советских времен, статуэтки, картины, календари, и всякий другой хлам. Складывалось такое впечатление, что мы попали в сокровищницу барахольщика. Не любила я всего этого. По-хорошему, барахло пора было выбросить на мусорку, а не стягивать во флигель.

– Дааа… – протянула я.

– Правда здесь уютненько?

Я удивленно покосилась на хозяйку, она довольно улыбалась, любовно касаясь взглядом старых вещей. Я поджала губы и сцепила пальцы. Хотелось рассмеяться, но нельзя – некорректно. Видимо, действительно, обстановка флигеля ей казалась уютненькой. Ну, что ж, у каждого свой вкус… Вот я предпочитала в интерьере минимализм. Меньше хлама – меньше пыли!

– Ну, как вам?

– Я беру, – сорвалось с языка помимо воли.

– Вот и отлично! Цену мы с вами обговорили, а въезжать можете хоть прям сейчас. Вот вам ключ от двери. В этом флигеле есть все : и посуда, и постельное, и холодильник, и телевизор. Пусть все и старенькое, но оно в отличном рабочем состоянии, потому что делалось для людей, а не для количества продаж. Ну, ладно. Сейчас это не важно. Одеяло и подушки – все найдете в шкафу. Хотите, привозите свои вещи.

А зачем? Здесь же все есть.

Со своей квартиры я взяла лишь немного одежды, духи, средства личной гигиены и больше ничего. Так даже лучше! Если менять обстановку – так менять ее кардинально! Интерьер позднего социализма? А почему бы и нет???

К вечеру я уже поселилась во флигеле. Не спеша разложила вещи по полкам. Форточка была открыта, и теплый весенний ветерок играл со шторками. Я присела на кресло, и стала рассматривать фотографии людей, висевшие на стене. Скорее всего, это были родственники хозяйки, и скорее всего, уже давно ушедшие в мир иной. Надо завтра обязательно снять их.

Большая картина, написанная маслом, привлекла мое внимание. Я встала и подошла поближе. На холсте раскинулось буйное море, и одинокий кораблик бился в агонии. Пенные брызги летели на зрителя. На мгновение мне показалось, что я слышу отчаянные крики чаек. Я прикрыла глаза. Море шумело, гудело, и билось о пирс. Соленые капли брызнули в лицо. Я вздрогнула и открыла глаза. Реалистично, эмоционально, проникновенно. Картина определенно выделялась на общем фоне. Она жила. Люблю такие вещи.

– Здравствуйте, – прошелестело в воздухе.

От неожиданности я резко дернулась. Дрожь пробежала по всему телу. Я осмотрелась. Никого. Так! Эти игры разума уже начинают раздражать! Я подошла к двери. Дверь закрыта. Больно сжала руками виски. Хватит! Хватит! Хватит!

До утра я не сомкнула глаз.

Утром я встретилась с хозяйкой, что бы отдать вторую половину денег за проживание. Посмотрев на меня, она сразу отвела глаза в сторону. Еще бы! Внешний вид у меня был еще тот! Не расчесанная, с синяками под глазами, и осунувшимся лицом.

– Вы не спали всю ночь?

– Да, я не спала всю ночь. Мой слух подводит меня, а нервы не дают возможности расслабиться.

– Флигель долго стоял без жильцов, – засуетилась хозяйка, заметив мои разочарование и неуверенность, – может где-то и гуляют сквознячки. Но ты не волнуйся, деточка, это скорее всего окна поддувают. Летом это даже хорошо, а к осени обязательно все утеплим.

"Ага! Если я еще задержусь здесь до осени!"

Потом я часто задавала себе эти вопросы. Почему не ушла именно тогда? Что сподвигло остаться в этом сумасшедшем доме? Возможно, я могла пойти по другому жизненному пути. Что меня остановило? Думаю, на все эти вопросы существовал единственно правильный ответ . ВСЕ БЫЛО ДАВНО ПРЕДОПРЕДЕЛЕННО.

Женщина, как собачонка, забегала передо мной, в ярких красках описывая какой замечательной будет жизнь в этих хоромах. Я смотрела на нее и понимала – она все врет! И вовсе не сквознячки были причинной странных звуков.

– А в этом флигеле никто не умирал?

Хозяйка оторопело застыла, перестав пересчитывать деньги.

– А что? Боитесь покойников?

– Нет, не боюсь. И все-таки?

– Да, пять лет назад в этом флигеле умерла моя мама. Но не волнуйся, деточка, при жизни она была хорошим человеком. Она вас не обидит.

– Не обидит? – переспросила я.

Хозяйка натянуто улыбнулась.

– Вы же знаете, деточка, мы видим то, что хотим слышать. И слышим то, что хотим слышать.

– Вы хотите сказать, что я выдаю желаемое за действительное? И по вашему, тайно желаю общаться с призраками?

– Деточка, вы говорите очень много, очень сложно, и очень глупо. Поверьте, все не так однозначно. Все совсем иначе.

– Я устала и хочу отдохнуть. За месяц с вами я рассчиталась, так что…

– Конечно, конечно, – понимающе закивала она головой, отступая спиной к двери.

Наверное, показалось, но что-то в ее взгляде насторожило меня. Было в нем что-то сумасшедшее. Стало как-то не по себе. Всегда настораживали неадекватные люди. Правду говорят – не бойся мертвых, а бойся живых.

Закрыв дверь изнутри, я из маленькой кухни перешла в такую же маленькую гостиную. Да, дела… Я плюхнулась в старенькое кресло и обвела взглядом комнату. И тут мой взгляд остановился на тумбочке, стоящей у стены. Обычная, темно-коричневая тумбочка вскрытая лаком. Интересно что там внутри? Я уже хотела подойти и посмотреть что в ней находится, но передумала. Устала.

Солнечные лучи робко пробивались сквозь плотные шторы, а в приоткрытую форточку врывался теплый весенний ветерок. Было так хорошо! Я вскочила с кровати, и пошла заваривать кофе. Обожаю кофе. Крепкий, ароматный, бодрящий. С каждым горячим глотком все плохое уходит на задний план.

Я сделала несколько глотков и подошла к старой тумбочке, стоящей возле стены. Во мне вновь взыграло любопытство. Интересно, а что там лежит? Чужие вещи – чужая жизнь. А ведь так иногда хочется подглядеть в чужие окна. Знаю, что это неприлично, но… Я осмотрелась. Смешно! Дверь закрыта изнутри, и, естественно, никто не войдет.

Я подошла к тумбочке и приоткрыла дверцу. Оба отдела были забиты книгами, письмами, и газетами. Я поставила кофе на столешницу, а сама уселась на пол. Пожелтевшие газеты лежали аккуратной стопкой. Легкий запах старой бумаги наполнил комнату. Так пахнет в архивах и библиотеках. Люблю этот запах – запах человеческих мыслей. Я взяла в руку стопку связанных писем и открыток, покрутила их, и отложила в сторону. Это слишком личное. Советская художественная литература, так… энциклопедии, так… Я рассматривала обложки изданий и складывала их в стопку. Я уже было собралась все убрать в тумбочку, как мой взгляд упал на медицинский сборник. Я достала увесистую книгу.

Потом я часто задавалась вопросом, что подтолкнуло меня взять именно эту книгу? Книгу, с содержимого которой все и началось. И это был не напечатанный в ней текст, а фотография выскользнувшая из страниц ко мне на колени. Она легла белой стороной. Ни одной надписи, ни одной даты. Я подняла фотографию и развернула лицевой стороной. То, что я на ней увидела заставило непроизвольно дернуться, и покрыться неприятными мурашками. В висках болезненно застучала кровь. О, Господи! Что это вообще такое? Разве нормальный человек такое сделает? Я опять взяла фотографию в руки. Это просто ужасно, противоестественно, жутко! Это точно ненормально!

На фотографии была изображена старая женщина. Ее редкие седые волосы были красиво уложены и украшены пышными красными маками. Брови прорисованы черным карандашом, щеки – яркими румянами, а губы накрашены алой помадой. На старческом морщинистом лице это смотрелось надругательством над возрастом. Мой взгляд скользнул ниже. Сразу бросило в холод, и волосы зашевелились на затылке. Щуплая, сутуловатая фигура была одета в белоснежное свадебное платье, а с головы каскадом струилась прозрачная фата. Невеста?! Тонкие морщинистые пальцы сжимали букет искусственных красных роз. Беззубый рот растянулся в улыбке. Эта страшная алая губная делала рот похожим на кровоточащую рану. Какой ужас! Если честно, я просто окаменела. Но это было не самое страшное. Самое жуткое на этой фотографии было пустое место рядом с невестой. Она улыбалась, и косилась на кого-то стоящего рядом. Но рядом никого не было!

Я сначала предположила, что может еще кто-то находился в комнате, и в момент фотографирования стоял сбоку, тем самым привлекая ее внимание. Но боковая стена, которую прихватила фотография перечеркнула все " а может быть?". Женщина в белом позировала с кем-то… кем-то… Как это правильно сказать? Призраком? Старая невеста, невидимый жених, и алая помада! Жуть!!! Я быстро все собрала и затолкала в тумбочку. Это ж надо было сделать такую фотографию!

Две ночи подряд я практически не спала, мне все время снилась невеста с беззубым красным ртом и огромным букетом искусственных роз. Не выдержав я решила расставить все точки над "i". Вечером, после работы я сразу зашла к хозяйке.

– Добрый вечер, мне необходимо с вами поговорить, – без предисловий начала я.

– Хорошо, – она отодвинулась в сторону, тем самым пропуская меня в дом.

Я зашла и обалдела! Дом был точной копией флигеля! Также расположены комнаты, и также набитый всякими ненужными вещами. Люди, зачем вам этот хлам? Такие же салфеточки, вазочки, искусственные цветочки. Искусственные цветочки… Мой взгляд остановился на огромном букете красных роз… тех самых. От ужаса я онемела. Видимо, приняв мой испуг за восхищение, хозяйка подошла к букету и любовно провела по нему рукой.

– Красивые правда?

– Угу, – только и смогла я выдавить из себя.

– Эти розы нам привезли из Болгарии. Их очень любила моя мама.

Я окаменела.

– Есть даже фотографии, где она держит их в руках. Сейчас покажу.

Хозяйка открыла шкафчик и достала оттуда коробку из под обуви. Я так поняла, что именно в ней лежат фотографии. Хозяйка недолго покопошилась, и с радостным восторгом извлекла сразу несколько.

– Вот, посмотри. Это мои самые любимые фотографии.

Я машинально взяла их. Мой взгляд скользнул по изображению, и сразу бросило в жар. "Беги! Беги! Беги!" – кричал мой мозг.

– Ваша мама в свадебном платье? – еле выдавила я из себя.

– Красиво правда?

– Ну…

– Это у них с папой юбилей.

– Но она на фото одна.

– Нет! – улыбка мгновенно слетела с лица хозяйки. – Она не одна, он тоже там. Вот он, – с этими словами она коснулась пальцами пустого места рядом с невестой.

– Тогда понятно. Я просто посторонний человек, и поэтому сразу его не рассмотрела.

Хозяйка опять заулыбалась.

– Маме на тот момент исполнилось восемьдесят девять лет, а с папой в браке они уже как семьдесят лет. Мы с дочкой нарядили и накрасили маму. Она была тогда такая счастливая.

– А сейчас она счастливая? – вдруг сорвалось с языка.

Хозяйка сразу подобралась.

– Ты хотела со мной о чем-то поговорить.

– Да, об этих фотографиях. Одна выпала из книги. Я подумала, может вы ее ищете?

– Нет, не ищу. Не волнуйся мама тебя не обидит.

– В смысле? – я встала с кресла.

– Даже если ты себе там что-то напридумала, знай – она хороший человек.

– Мне принести ту фотографию?

– Нет. Пусть лежит там, где ты ее обнаружила.

Несколько минут мы сидели молча. Я не знала как еще можно продолжить этот идиотский разговор, а она надулась на меня за то, что я не разделила ее восторга по поводу фотографии.

– Спокойной ночи, – я взяла свою сумочку и пошла во флигель.

Я зашла, прикрыла дверь, и прижалась к ней спиной. Тихо гудел холодильник, а в спальне тикали часы. Это были предметы живых, и они жили. Я налила в чайник воды и поставила на газовую плиту. Фух! Устало присела в кресло. Помимо воли мой взгляд заскользил по комнате.

Дааа… Флигель был очень стареньким, и предметы, которые в нем находились, были такими же. Для нас, живых, он был мертв, но для кого-то, не состоящего из плоти и крови, он был последним пристанищем. Чье-то присутствие я ощущала кожей, каким-то шестым чувством. Не знаю как это называется. Никогда не интересовалась эзотерикой и мистикой.

Вот оно прошло мимо и село на диване. Сейчас мы сидели напротив друг друга. Я не слышала ни шума шагов, ни дыхания, но точно знала, что оно со мной в одной комнате.

– Я знаю, что не одна в этом доме и, наверное, потревожила вас,– я прикрыла глаза от усталости.

По комнате прокатились волны тревоги и паники. Видимо, она удивилась и испугалась того, что я знаю о ее присутствии.

– Не волнуйтесь, этому своему новоявленному дару я удивлена не меньше вашего. Но как бы там не было, я знаю, что вы здесь.

Так мы и стали жить вдвоем. Я знала о ее существовании, и меня это уже не настораживало, и не пугало. Душа действительно была безобидной. Я спала в спальне, она – в гостиной. Спала она там или нет, я не знаю, но то, что она любила сидеть на диване, четко показывала вмятина на покрывале.

Ночами она ходила вокруг моей постели и выключала телевизор и торшер, которые я забывала выключить. Идеальная соседка, если бы не одно "но". Она не была человеком. Точнее, уже не была.

Иногда было страшно, иногда было жутко, а иногда было тревожно и печально.

Неужели это все? И на самом деле нет никакого света в конце тоннеля? Неужели удел человеческих душ был в том, чтобы вот так бесприданно скитаться по миру живых? Хотелось надеяться, что не все так прозаично.

Спустя время со мной стали происходить метаморфозы. И главное! Я знала, что нахожусь В НУЖНОЕ ВРЕМЯ, В НУЖНОМ МЕСТЕ.

Когда на работе своим девчонкам я рассказывала о "соседке" никто, естественно, мне не верил. Думали, что все это страшилки, но после ночи проведенной у меня, подруги не выспавшиеся и перепуганные, уходили с примерно одинаковыми фразами.

"Вот смени жилье, тогда и приглашай в гости!".

"Ноги моей больше не будет в этом доме!".

"Ты что прикалываешься?! Тебе срочно надо менять жилье!".

"Блин! Какой-то замок с привидениями!".

И все примерно такого же содержания. Вот только после таких визитов она тихонько плакала в углу гостиной. Иногда мне даже казалось, что я вижу маленькую сухонькую старушку сидящую на краю дивана. Мне хотелось коснуться ее, успокоить, спросить. Почему она все еще здесь? И таких "почему" было очень много. Мне кажется, что задай я такие вопросы духу, то это было бы равносильно тому, что открыть ящик Пандоры. Я не рискнула. Пока…

Чтобы мои друзья ее больше не обижали своими словами, я просто перестала приглашать их в гости. Да, если честно, то некоторые из них и за большие деньги не переступили бы порог этого флигеля. Ну, и ладно.

Друзья говорили, что я сильно изменилась. Стала более замкнутой, отчужденной, неинтересной. Возможно. Я спешила домой, как будто меня там ждал самый родной, самый близкий человек. Вечером возвращаясь с работы, и подходя к дому, я видела как в окнах мелькает тень. Она выглядывала меня, ждала, я это чувствовала. Когда я входила во внутрь, из гостиной слышался едва уловимый вздох облегчения.

Она боялась, что я не приду, а я не могла не прийти. Просто не могла. Я знала, что она ждет и нуждается во мне. Я часто задавалась вопросами: "Почему именно со мной она вышла на контакт, и что нас может связывать?". Но ответов не было. Пока не было.

Как-то нас задержали на работе. Директор пообещал всех сотрудников развести по домам на такси. Все остались, и я осталась. Темнело. Я сидела в помещении одна, девчонки вышли покурить.

"Ты где?" – прошуршал за окном знакомый голос. Холодок пробежал по моей спине. Я осмотрелась – никого. Подошла к окна к окну, начал срываться дождь.

"Приди. Пожалуйста скорее! – прозвучало в голове. – Мне нельзя без тебя! Слышишь?! Нельзя!".

Голос просил, умолял, отчаянно кричал. Слова были пронизаны неописуемым ужасом. Я так резко вскочила, что стул с грохотом упал на пол. Схватив сумку и пальто, я рванула к выходу. На пороге я столкнулась с весело смеющимися девчонками и довольным директором.

– А ты куда? – удивился он.

– Мне надо срочно домой, – запыхавшись выпалила я.

– Что-то случилось?

– Случится! Мне позвонили… сказали… что надо… ехать… – я глотала слова, не в состоянии четко сформулировать свой ответ, – что ждут… она одна… это плохо…

– Ну, хорошо, хорошо. Успокойся, – директор обнял меня за плечи. – Сейчас вызовем такси.

Вырвавшись из его объятий, я бросилась вперед.

– Не надо, спасибо. Я на маршрутке.

– А кто ей из дому мог позвонить? – удивился директор.

Девчонки испуганно переглянулись.

Но мне было не до их суеверного страха. Звала Она. Я чувствовала это! Предчувствие чего-то ужасного нарастало подобно снежному кому. Оно становилось осязаемым как ручка маршрутки, как деньги приготовленные за проезд. Она боялась чего-то, и боялась очень сильно, и лишь рядом со мной этот страх отпускал.

Я выскочила практически на ходу, и что было духу понеслась домой. Мне кажется, что так быстро я еще никогда не бегала, даже тогда, когда в школе сдавала решающие годовую оценку нормативы. Там я, конечно, выложилась на все сто, сейчас же выложилась на все двести.

Я влетела во двор, едва не получив по спине увесистой металлической калиткой. Пытаюсь открыть входную дверь , но как назло ничего не получается! Страх струится сквозь щели.

– Я здесь! – громко кричу, тарабаня по окнам. – Не бойся! Я здесь! Я пришла!

Опять бегу к двери и …открываю. Вваливаюсь в кухню, и включаю свет. Тишина. Меня это пугает еще больше. Бросаю сумку на стол, и не разуваясь, иду в гостиную. Тишина. Я не чувствую ее. Иду в спальню. Вся постель перерыта, одеяло натянуто до подушек, как будто маленький ребенок прятался от несуществующей бабайки. Но, по-видимому, бабайка существует.

Осторожно я откинула одеяло, под ним лежал амулет подаренный мне моим папой. Это был небольшой камушек зеленого цвета, скорее всего малахит. Я подцепила его пальцами и поднесла к глазам. Там, где еще недавно были беспорядочные разводы, сейчас проступили замысловатые знаки. Когда я въехала во флигель, то буквально через неделю амулет потерялся, и вот нашелся при таких необычных обстоятельствах.

И тут я увидела ее! Непроизвольно я отступила назад. Невысокая, худощавого телосложения старушка лежала на боку, подогнув под себя ноги. В бледно-голубых глазах угасал пережитый ужас. Я смотрела на нее, и чувство необъяснимой радости током пробежалось по моему телу. Слава Богу, успела! С ней все в порядке!

Она широко улыбнулась беззубым ртом. Я покачала головой и поплелась на кухню. Усталость страшной массой навалилась на мои плечи.

Время шло. С каждым днем очертания моей "соседки" становились все отчетливее и отчетливее. Сейчас я уже могла рассмотреть даже морщинки на ее лице. Чем больше я к ней привыкала, тем реальнее становилась она для меня.

Я как-то стояла на улице, любуясь снегопадом, когда ко мне подошла хозяйка.

– Здравствуйте.

– Здравствуй. Сегодня отдыхаешь?

– Да. Мы по выходным не работаем.

Она явно хотела что-то спросить, но не решалась. Я резко повернулась к ней всем корпусом.

– А вот скажите, Валентина Леонидовна, вашу маму хоронили в черном сарафане и кремовой блузке?

От неожиданности она открыла рот, не в состоянии даже моргнуть, не говоря о том, чтобы хоть что-то ответить.

– Отпевали вашу маму в чем?

– А мы ее не отпевали, – еле выдохнула хозяйка, видимо, не об этом она хотела со мной поговорить.

– В смысле не отпевали?

– А откуда ты знаешь в чем она была одета?

– Думаю, это не главное. Так почему же?

От моего натиска хозяйка сначала немного опешила.

– По нашему вероисповеданию этого делать не обязательно.

– По вашему вероисповеданию делать этого не обязательно? – как эхо повторила я. – По-моему, ваша мама хочет что б ее отпели. Ей хочется покоя.

– Я сама знаю чего ей хочется! – гневно прошипела хозяйка.

Притворная улыбка мгновенно слетела с ее лица. Меня удивила та агрессия, с которой она ответила.

"Она видите ли знает! Если ты знаешь, так сходи в церковь, пусть батюшка отпоет ее душу! Не ты ж маешься между мирами! Грамотная!" Но вслух я спросила:

– Вы ее видели?

– Нет, но я знаю, что она рядом. Она меня ждет.

Я посмотрела на отрешенное лицо хозяйки, видимо, мысленно она сейчас была где-то далеко. Доказывать, и убеждать человека не имело никакого смысла. Она сама должна понимать, что приходим в этот мир мы одни, и уходим из него тоже одни.

– Понятно, – с этими словами я направилась к флигелю.

Она резко схватила меня за руку.

– А ты ее видишь?

– Нет, не вижу, – солгала я.

– Но откуда ты знаешь в чем она была одета?

– Приснилась она мне. Все? – я недвусмысленно посмотрела на ее руку, сжимающую мой локоть.

Женщина подозрительно прищурила глаза, и разжала пальцы.

Надо было что-то делать, не может же душа в вечном страхе скитаться по земле, точнее по флигелю. Короткий разговор с хозяйкой оставил неприятное послевкусие. Сильно разболелась голова. Я прилегла на кровать, старушка присела рядом. Надо было что-то придумать. Может в церковь сходить, но так что б никто об этом не знал? Душа легонько коснулась моей руки.

Я шла долго, очень долго. Откуда? Не помню. Куда? Не знаю. И вот я вышла к бескрайнему заснеженному полю. Белизна снега больно бьет по глазам. Опускаю лицо в холодные ладони. Очень сильно устала. Слабость сковывает ноги, перехватывает дыхание. Но надо идти вперед. И только вперед! Делаю шаг, и едва не падаю. Нога по колено проваливается в сугроб. Но я иду. Мне надо идти. Надо! Так тяжело, так жарко. Пот градом катится по лицу. Громкий хруст ломающегося наста разрывает гнетущую тишину. Слишком много белого. Больно глазам, кровь барабанными палочками стучит в висках. Ноги по самые колени утопают в снегу. Хочется сбросить с себя все лишнее. Я останавливаюсь и осматриваю себя. Но на мне ничего лишнего нет. Один плащ из мягкой кожи. Откуда взялся этот плащ? Я не ношу таких вещей, тем более он не моего размера.

Вечереет. Сил идти практически не осталось. А впереди, совсем недалеко, стоит церковь. Лучи уходящего солнца нежно, словно пальцами, касаются золотых куполов. И вот, наконец, я подхожу к ней. Двери открыты, внутри горят свечи, и красивое песнопение разносится по округе. С одной стороны от двери стоит батюшка в нарядной ризе, с другой – старушка.

– Мы вас так ждали, – улыбается батюшка, протягивая мне навстречу руки, но сам стоит на месте словно вросший ногами в землю.

– Начали бы службу без меня, – выдохнула я, подходя поближе.

– Без вас никак. Только с вами, проходите.

Я попыталась было пройти в церковь, но не смогла сделать и шага. Непонимающе посмотрела на батюшку.

– Ах, да! Верхнюю одежду надо снять.

– Конечно, сейчас.

Я попыталась сбросить плащ, но не тут то было, он словно прирос к моей коже. Начинаю с силой срывать его. Безрезультатно. Беспомощные слезы накатились на глаза. Мне обязательно надо войти в эту церковь! Я ж не для себя, я для старушки! А может и для себя?

– Святой отец, помогите мне снять его, – взмолилась я.

Он так, по-доброму, посмотрел в мои глаза, что сразу стало тепло и спокойно.

– Да, конечно, дочь моя.

Он ухватился за полы плаща и дернул. Жалобно затрещала кожа. Батюшка срывал ее кусок за куском, а я кричала и рыдала от боли, словно живьем срывали мою плоть.

– Терпи, дочь моя, еще чуть-чуть, – успокаивал он.

Мне казалось, что я сейчас потеряю сознание. Рывок… еще рывок… еще… Обессилевшая я упала на снег. Мое нагое тело кровоточило и горело огнем. И тут я как будто увидела себя со стороны. Худощавая, бледнокожая, с огромными синяками под глазами и со спутанными длинными волосами – я лежала на снегу. Истерзанное тело было покрыто множеством кровоточащих ран, и теплая парящая кровь рубиновыми каплями стекала на девственный снег.

Мой взгляд скользнул по скрюченной фигуре, по согнутой спине. Именно на ней, в области лопаток, зияли две глубокие раны. Складывалось такое впечатление, что там росли крылья и их отрезали… отрубили… отсекли… В груди защемило. Воспоминания знакомые, но такие далекие мелькнули в голове и унеслись прочь. И это уже не в первый раз. Я хотела что-то вспомнить, но не могла. Воспоминания были подобны воздушному змею… Пытаюсь ухватить их за нить, но они уносятся в небо, гонимые ветром времен. И уже в который раз руки сжимают пустоту.

Я растерянно, как ребенок, посмотрела на батюшку. Он плакал. Огромные слезы катились по красным щекам, и терялись в пышной бороде. Я попыталась встать, дрожащими руками прикрывая свою наготу. Старушка и батюшка подхватили под руки, и волоком потянули к двери. Пальцы ног бились о мягкий снег, но мне казалось, что меня избитую и опозоренную волочат по каменной дороге. От нестерпимой боли я то и дело теряла сознание.

Иногда я приоткрывала тяжелые веки и видела рядом с собой не батюшку и бабульку, а двух сильных мужчин с очень серьезными лицами. Их зубы были крепко сжаты, мышцы вздулись на голых плечах, как будто они тянули не женское тело, а неподъемную каменную глыбу. (Я их точно знала, правда, не помню откуда).

Меня подтянули к открытой двери. И тут я увидела его! Отца Нашего. Он смотрел на меня с лика иконы. Взгляд был добрый, мягкий, прощающий. Я упала на колени и зарыдала громко и истошно. Я выла как раненый зверь, как осиротевшее дитя. Выла и тянула дрожащие руки к лику Отца Своего. Сквозь пелену слез на меня смотрели знакомые черты лица, а в родных глазах светилась любовь, с легким оттенком грусти. Папа! Папа! Прости…

Только сейчас я осознала главное, эта мысль ударила по моему сознанию подобно шаровой молнии! Мой земной папа был Им. " Ибо в каждом из нас живет Бог. Он всегда рядом, даже если мы сами этого не осознаем. Он всегда с нами, он всегда в нас," – сразу в памяти всплыли папины слова. Это стало последней каплей. Я легла на пол, не в состоянии даже поднять головы.

Не знаю сколько я так пролежала, может час, а может вечность, но постепенно ко мне стали возвращаться силы. Раны на теле затягивались, фигуру обволокла мягкая ткань. Легкость и чувство радости наполнили тело, мышцы налились силой. Я встала, за спиной ощутив приятную тяжесть. Скосив глаза через плечо, я увидела два огромных белоснежных крыла. Я подняла глаза. Он улыбался. Я поняла, что прощена.

Среди ночи я проснулась с четким намерением пойти в церковь. Естественно, хозяйки я ничего говорить не стала.

Прослушав всю службу, я, наконец, подошла к батюшке. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что батюшка из сна, и батюшка из реальности оказался одним и тем же человеком. Он ждал меня сегодня, это я поняла с первых его слов.

– Здравствуй, дочь моя. Я – Отец Алексий. Мне сегодня приснился странный сон, и ты имела там место быть. Я видел тебя израненную и отвергнутую Богом. Но я так же знаю, что ты была прощена Им.

– О да, Святой Отец, – покорно склонив голову согласилась я.

– Я знаю, тебе тоже явился этот странный сон. Я так же знаю, что ты хочешь помочь затерявшейся душе. Ты хочешь чтобы я отпел старушку.

– Да, Святой Отец.

– Но дело в том, что делать этого в их доме нельзя. Веры они другой. Я здесь, в церкви отпою, свечи за упокой поставлю. Ты же дома все углы святой водой окропишь, молитву почитаешь. Пора уже этой душе покой обрести.

– Хорошо, Святой Отец, я сделаю все как вы сказали.

Придя, после посещения церкви, домой я сделала все как сказал батюшка. Прошло два дня, а старушка все еще была со мной. Неужели не помогло? Может я что-то сделала не так? Нет, все как было сказано, так и сделала. Тогда почему она все еще здесь?

Сегодня я специально вышла пораньше из дому, хотелось пройтись, а не толкаться в душной маршрутке. Приятный теплый ветер играл с волосами. Мысли в голове сталкивались и разбегались перепуганными тараканами. Ни о чем не хотелось думать. Ничего не хотелось делать. Я шла и рассматривала красочные витрины магазинов, консервативные и лаконичные – банков, и бледные цементные постройки многоэтажных домов. Хотелось идти просто так, в никуда, подальше от ненужных вопросов и таких же ответов.

Я и не заметила как подошла к месту работы. На секунду странное сомнение остановило мой порыв открыть входную дверь. Но это лишь на секунду.

Девчонки веселые и расфуфыренные в пух и прах при моем появлении притихли, но это длилось недолго, и они вновь защебетали как синички. Я подошла к зеркалу, поправила растрепавшиеся волосы, и собрав их, перекинула через плечо. Девичьи головы развернулись в мою сторону.

– Вот скажи, дорогая, как же так получается? Мы покупаем килограммы косметики и прилагаем массу усилий чтобы выглядеть сногсшибательно, но достойных мужчин не встречаем. А ты одеваешься обычно, даже я сказала бы – пресно, практически не пользуешься косметикой, а они вьются вокруг твоих ног как преданные собаки вокруг хозяина.

На злые слова я лишь иронично улыбнулась.

– Эх, Лена, не надо быть такой завистливой, и такой … сногсшибательной. Ты ж как танк прешь напролом. Мужчины боятся тяжелой техники.

Лена – невысокая, но с прекрасной фигурой и не очень прекрасной внешностью, недовольно фыркнула, как обиженная кошка, которой наступили на лапу. Лена не любила, когда ее ставят на место, и тем более не любила, когда это делали в шутливой форме.

– Представляете! – сразу ко всем громко обратилась она. – Даже наш дражайший директор, мужчина очень серьезной душевной организации, и тот как-то выдохнул: "Какой нежной и трогательной красотой обладает эта девочка". Тьфу! Мышь серая!

Я посмотрела на Лену и улыбнулась. Ну, что я могу сделать против женской зависти? Женская зависть – это вам не кулаками махаться. Я проигнорировала ее выпад, не превращая разговор в базарные разборки. Девчонки тихо захихикали, а Лена встала и демонстративно вышла из кабинета. Успокойся, Лена, я вовсе не претендую на твоего мужчину с серьезной душевной организацией.

Я села за стол и попыталась сосредоточиться на работе. Но не тут то было. Девчонки весело щебетали рассказывая о своих новых ухажерах. Вот уже и обсудили всех, и косточки всем перемыли, и опять очередь дошла до меня.

– Послушай, я знаю такого классного парня! – восхищенно выдохнула Оля, моя подруга. – Недавно познакомилась с парнем, а это его друг. Они оба неженаты, и оба такие красавчики! Поверь там и с фигурой все в порядке, и так все отлично, – она хитро подмигнула.

Я поняла где "там" и что "так", и лишь улыбнулась над ее интимными намеками.

– На днях мы втроем обедали в ресторане, – продолжила Оля.

– Я поняла.

– Не перебивай! Вот сидим мы, общаемся. Они оба обладают таким замечательным чувством юмора! Щедрые, внимательны, эрудированные.

– Что-то слишком много положительных качеств. А так вообще бывает?

На мою "шпильку" Оля лишь недовольно фыркнула.

– Он назаказывал столько вкусняшек! Нам на такие блюда полгода работать надо.

– И что он попросил в замен? Неужели душу?– я откровенно расхохоталась.

– Очень смешно!

– Не обижайся, продолжай, – я миролюбиво обняла Олю за плечи, – ну-ну…

– Что "ну-ну"? Мне ж нельзя! Я на диете! – возмущенно воскликнула она, как будто это я посадила ее на диету.

– Да ты что? И?

– Представляешь, да?! Ну, так вот, они заказали мясо вепря под клюквенным соусом.

– Мясо кого? Вепря? Откуда же у нас тут вепрям взяться? – я уже была не в состоянии сдерживать смех.

– Не смешно! – возмутилась она.

– Ну, как же не смешно? Оля, вепрь – это дикий кабан…

– Мне все равно кто это! – перебила она. – Слушай дальше. Потом они заказали…

– Послушай, Оля, давай без подробностей. Не надо мне пересказывать все меню того ресторана, где вы втроем обедали. Тем более, что я еще не завтракала, – я широко улыбнулась, стараясь улыбкой скрасить некоторую бесцеремонность по отношению к через чур впечатлительной подруги. – Давай к главному.

– Хорошо, – согласилась она, – тем более, что многие названия тех блюд я и не запомнила. Сидим мы, общаемся. И в разговоре проскользнуло о том, что друг моего парня тоже интересуется чем-то… Как это? Паранормальным! – и довольная тем, что вспомнила такое сложное слово, Оля хлопнула в ладоши.

– Что значит "тоже"? – резко спросила я, и от прежнего веселья не осталось и следа.

– Ну, как? Ты ж тоже интересуешься всякими приведениями. Вон со своим домашним духом нашла общий язык.

– Что ты несешь, Оля? Ведь это совсем другое… И что? Что было дальше?

– Ну, как что? Он очень заинтересовался тобой.

– И с чего это вдруг такой интерес? – я готова была удушить ее голыми руками.

Ну, блин, подруга называется!

– Я ему сказала, что тебе тоже интересна эта… ну… как?

– Эзотерика? Кабала? Спиритизм? – гневно выкрикивала я каждое слово все громче и громче.

Девчонки стали оборачиваться в нашу сторону. Оля поняв, что сделала что-то не то, заерзала на стуле.

– Да, именно этим, – вяло прошептала она.

– Вот скажи, ты дура?!

– Нет, – промямлила Оля.

– Да, нет, подруга, ты – дура! Самая настоящая! Запомни! Я никогда этим не интересовалась! Ясно?

– Ясно. А что это ты так взбеленилась?

– А как ты думаешь? Навязываешь мне психов, которые страдают мистикой. Да, не дай Бог, с таким строить отношения! Мне такого добра не надо.

– Ну, он довольно таки интересный мужчина, – кокетливо заметила Оля, разглядывая маникюр.

– Мне не надо таких ухажеров. Спасибо, увольте! – резко ответила я.

– Вот об этом ему сама и скажешь, – промурлыкала подруга.

– Что???

– Что? Что? Они сегодня за нами заедут. И в этот раз ты не отвертишься.

Действительно отвертеться не удалось. Мы уже собирались домой, когда у Оли зазвонил телефон.

– Да, конечно, солнышко, хорошо. Мы ждем, – радостно щебетала Оля со свои новым возлюбленным. – Ну, что за кислая мина?! – притворно-строгим голосом спросила она, легонько толкнув меня локтем. – Ты должна быть как конфетка. Шоколадная дорогая конфетка, а не дешевый петушок на палочке.

– А я, между прочим, люблю петушок на палочке.

– Вот ты и люби. А этим мужчинам нравятся красивые вещи в дорогих упаковках.

– Все! Тогда я точно домой! – я решительно застегнула сумку.

– Что? Почему?

– Ну, уже потому, что я ни вещь!

– Ну, прекрати дуться и капризничать! Ты прекрасно знаешь, что я хотела сказать, – обняв меня за шею вкрадчиво промурлыкала Оля.

– Вот именно! Что хотела сказать, то и сказала.

– Ну, не дуйся. Там такие мужчины! Вах! Башню сносит.

"Башню сносить" мне стало как только машина вырулила из-за угла.

Темно-вишневый "мерседес" мягко шурша колесами подкатил к нашему зданию. Тонированные стекла были плотно закрыты. Мне стало дурно. Появилась резкая слабость в коленях. Я прислонилась спиной к шкафу. Оля сначала подумала что я симулирую, чтобы отказаться от поездки, сославшись на недомогание. У меня не было сил, чтобы ей вообще что-либо возразить. Я наклонила голову, и из носа пошла кровь. Тело стала бить дрожь. Оля перепугалась не на шутку.

– У тебя, наверное, упало давление. Вошкаешься со своими привидениями! Сколько горя легло на твои хрупкие плечи. Особенно после гибели Кости.

– Не надо, Оля, прошу тебя, не сейчас, – перебила я ее, опуская лицо в ладони. Хорошо что все уже ушли, и мы остались вдвоем. Оля была моей школьной подругой, и в ее обществе я чувствовала себя комфортно. Она была немножко глуповата и по-детски наивной, но добрее человека я еще не встречала. Я точно знала, все, что она делала для меня , то делала это из самых чистых побуждений. Я подняла голову, и наши взгляды встретились. Не хотелось ее расстраивать.

– Извини, но тебе надо расслабиться: выпить хорошего вина, посидеть в веселой компании, поддаться чарам таинственного незнакомца, – она игриво улыбнулась, и прижалась своим лбом к моему. – Я ж не говорю тебе, что б ты сразу стала с ним жить. Просто немного развейся. Тебе сейчас это необходимо сделать. Я очень сильно люблю тебя и, естественно, переживаю.

– Может я не поеду с вами?

Оля в этом вопросе была непреклонна.

– Присядь, тебе сейчас станет легче, и поедем. А я пока пойду поздороваюсь.

– Хорошо. Дай мне пять минут, и я выйду.

Оля выпорхнула на улицу, весело цокая высокими каблучками. Немного посидев, и переведя дыхание, я посчитала, что уже надо выходить. Люди ждали, и с моей стороны было б некорректно заставлять их ждать еще дольше.

Лучше бы я не выходила!!!

Задняя дверь распахнулась. Я неуверенно села в салон. Оля сидела рядом с водителем, и весело щебеча, одно оборачивалась в мою сторону.

– А твоя подруга и правда очень красивая девушка, – вежливо заметил Ольгин молодой человек.

Мужчины перекинулись взглядами, стало неприятно. В обществе этих людей я чувствовала себя неуверенно и как-то сжато, словно что-то невидимое оплело меня с ног до головы.

Легкая красивая мелодия действовала успокаивающе. В салоне пахло дорогим мужским парфюмом, и это пробуждало потаенные фантазии. От мужчины, сидящего рядом со мной, исходила неимоверная энергетика. Этот незнакомец был магнитом для женщин. До сих пор я не решилась повернуть головы, и посмотреть на него. Но его взгляд скользящий по моему лицу, я чувствовала кожей.

Оля расслабилась полностью. Она болтала обо всем. Складывалось такое впечатление, что между тем о чем она думает, и тем о чем говорит не существовало никакой грани. Что вижу, то и говорю. Мужчины тихонько посмеивались над ее болтовней.

Такой знакомый смех. Я скосила глаза на мужчину, сидевшего рядом со мной. Полумрак салона скрывал знакомые черты. Высокий лоб, глубоко посаженные глаза, резко очерченные скулы, и упрямый подбородок. Узнав эту внешность я аж подпрыгнула на месте.

– Ну, наконец-то! – вкрадчиво прошептал он.

– Это вы? – еле шевеля губами выдохнула я.

– Да, это я, – он широко улыбнулся, и коснулся моей руки. – Думал, что ты меня и не узнаешь.

Его белоснежная улыбка мелькнула в полумраке, а в глазах вспыхнуло пламя. Жаром дыхнуло в лицо, и я отодвинулась к двери. Что-то тяжелое легло на плечи и грудь. Пальцы ужаса сжали мое горло, пересохшие губы отчаянно хватали теплый воздух. Вкрадчивый голос… красивая фигура ( я видела эту фигуру и без делового костюма)… сумасшедшая энергетика, лишающая воли… сильные беспощадные руки… и вытягивающие душу глаза…

Я рванула ручку двери

– Остановите машину!!!

Водитель на мою просьбу лишь мягко улыбнулся, а Оля все продолжала и продолжала болтать, как будто стала заводной куклой. Все это напоминало ужасный сон. Всем корпусом я повернулась к рядом сидящему мужчине. Буквально на долю секунды в его глазах полыхнуло жадное всепожирающее пламя.

– Что случилось? Вы забились как голубка в клетке, – вновь улыбнулся он.

– Отпустите меня.

На мою просьбу мужчины громко расхохотались. Мне необходимо было срочно покинуть этот салон, это был вопрос жизни и смерти. Это существо обладало сумасшедшей силой, а я… я была всего лишь человеком.

– Не бойся, малыш, я не причиню тебе вреда. Пока… – с сексуальными нотками в голосе мягко прошептал он.

Его рука накрыла мою. Я дернулась как от удара током. Обрывки видений пронеслись в моей голове. Какая-то битва между ангелами и демонами. Свистят стрелы, звенят мечи и секиры, перья смешались с пеплом и кровью. Языки пламени обжигают прекрасные тела. Крики и стоны наполнили маленькое пространство салона.

– Ты ведь их слышишь? – шепчет он мне в ухо.

– Да, – я как под гипнозом.

– Это братья твои, они терпят поражение за поражением, и в ближайшем будущем все придет к логическому финалу.

– Логическому финалу… – вторила я ему.

– Да, малыш, мой Отец, мой Создатель, мой Царь скоро покорит оба мира. Вы, прекрасные создания, станете рабами, и будете в услужении у Дьявола. А те, кто ослушается канут в небытие.

– Нет! – я отчаянно замотала головой, пытаясь сбросить это наваждение. – А что будет с этим миром? Что будет с людьми? !

– А этот мир в скором времени прекратит свое существование. Первый что ли? Скоро все души людские станут нашими. Что самое забавное в этой истории – смертные ищут вечный двигатель, не понимая глупые, что вечный двигатель, вечная энергия – это и есть их душа!

– Нет, – бессильно прошептала я, и слезы закапали на наши скрещенные ладони.

– Я понимаю, тебе не хочется в это верить. Но тем не менее, взгляни на род людской. Это всего-навсего неблагодарный скот! Это отара овец бессмысленно блеющая, и вечно чем-то недовольная. Они не оценили жертву Сына Отца Вашего. Осрамили его, смешали с грязью, и отреклись. Единственное существо, которое им протянуло руку помощи, они просто уничтожили. Жестоко, кровожадно, и без зазрения совести. Конечно, ты пока этого не помнишь, но это не первая цивилизация на планете, которая сожрала сама себя. Я скажу тебе честно, лишь единицы сейчас искренне верны своему Богу. Лишь единицы…

– Я вам не верю!

– Почему же? Они приветствуют моего Отца. Твой посылает испытания, а мой одаряет подарками.

– За эти подарки, – тихо возразила я, – им придется заплатить после смерти.

– Ну, так это ж будет после смерти! – улыбнулся он. – Ты думаешь их интересует, что будет потом? Думаю, нет. С каждой эпохой люди становятся алчнее, злее, изощренней. Благодарность Божью за веру и послушание надо долго ждать, а они так долго ждать не умеют.

– Их надо направлять… они как дети.

– Дети??? Ты сказала дети?! – он громко засмеялся. – Значит убийц, педофилов, насильников, некрофилов, вандалов и всякую другую мразь ты называешь детьми? Согласись это тоже неотъемлемая часть человеческого общества. Сестра моя, ты бредишь!

– Были моменты в их жизни, когда эти люди сбивались с пути, и вы, только вы не давали им шанс остановиться! Вы внушали и нашептывали им всякие гадости! Вы их сделали гниющей раной на теле общества!

Карие глаза вспыхнули адским огнем, он с силой сжал мое горло. Лицо приблизилось к моему, губы практически касались моих губ.

– А где же тогда были вы, сестра моя?! Где ж был Ангел- Хранитель этого подонка?! Почему же он не уберег его душу?

Я задыхалась, а он ловил мое теплое дыхание своими губами.

– Не надо мне рассказывать о том, какими хорошими они были. Дьявольское зерно в них с самого рождения. Они меченые. Они те, кто ускоряет процесс распада. Они как грибы-паразиты, как гниль, как зараза. Называй это как хочешь, – он убрал руки с моей шеи, и я сразу согнулась пополам.

Его рука скользнула по моим распущенным волосам. Он медленно провел по ним пальцами, и резко намотав на кулак, подтянул меня к себе. Перепугавшись на смерть, я уперлась руками в его грудь. Он вкрадчиво улыбнулся.

– Меня так заводит, когда ты стала из плоти и крови… ты так хрупка и притягательна… Я знаю о том, как на самом деле ты сильна, но эта человеческая оболочка делает тебя беззащитной, доступной… – он коснулся моих губ. – Ммм… Я чувствую горечь страха на твоих красивых манящих губах… Признаю твой Отец – Великий Создатель! Такие прекрасные, желанные, и недоступные. Вы всегда притягивали нашего брата своей надменной сексуальностью.

Он крепко обхватил меня за талию и притянул к себе.

– Я чувствую, как по твоим венам бежит кровь, как бешено стучит перепуганное сердце, но за всем этим я ощущаю мощь, безмерную силу, и неимоверную гордыню. Ах, гордыня… – он сладко улыбнулся, – Да, именно за это тебя и сбросили сюда, в это стадо.

Его рука легла на затылок, а вторая больно сжала подбородок. Зажатая в тисках его рук, я не могла повернуть головы. Наши взгляды скрестились, подобно боевым мечам.

– Я чувствую какая ты настоящая. Самоуверенная, недосягаемая, чванливая – такими зажравшимися могут быть только самые приближенные к Творцу, его Рыцари, его самые любимые дети. Я вижу как ты рвешься наружу, но не можешь стать сама собой. Просто твое время еще не пришло, ты все еще спишь.

– Уберите от меня свои руки, и не смейте прикасаться! – выкрикнула я, вырываясь из стальных объятий.

Он удивленно посмотрел мне в глаза

– А что будет, если я и дальше продолжу к тебе прикасаться?

Я не знала что ответить, и непроизвольно покосилась на Олю ( только сейчас я вспомнила о ней). Она как прежде все говорила и говорила без умолку.

– Она нас не слышит, – перехватив мой взгляд, заметил сосед. – Я думаю, в ближайшем будущем эта блудница будет развлекать моих братьев.

– Нет.

– А может и меня, – он плотоядно улыбнулся.

– Этому не бывать! – гневно выкрикнула я ему в лицо.

– Ты что ревнуешь, дорогая? – его ехидный смех разнесся по салону. – Не волнуйся, малыш, в моем вкусе такие девочки как ты. Я не размениваюсь на шлюх.

Его пальцы крепко сжали мои волосы на затылке.

– Отпустите, – тихо прошептала я, – мне больно.

– Больно?– удивился демон.

Второй рукой он приподнял подбородок. Его палец мягко коснулся моей нижней дрожащей губы.

– Сестра моя, разве это больно? Нет. Вот настоящая боль! – и с силой он толкнул меня в грудь.

Глава 4.

Пальцами я нащупала камень… еще один… еще… Со стоном приподнялась на разбитых ладонях. Еле вскинула тяжеленную голову, и осмотрелась. То, что предстало перед моим взором заставило сжаться душу в маленький комок. Испуганный вздох сорвался с губ.

Бескрайняя дорога серпантином опускалась вниз… в бездну! Небо нависшее надо мной было всех оттенков красного: от нежно-розового до цвета разлитой крови, и лишь далеко, на горизонте, оно становилось угольно-черным. Ужас, страх, боль, гнев, ненависть так уплотнились в этом страшном месте, что казались осязаемыми.

Ужас своей холодной рукой сжал мое трепыхающееся сердце. Я попыталась отползти назад, но неожиданно спиной уперлась в невидимую стену. Получается, что двигаться надо было только вперед, или не двигаться вообще. Если выбрать второй вариант, то сидение на месте вряд ли что-то даст, а продвижение вперед может лишить возможности носить голову на плечах. Да, выбор еще тот!

Я уперлась рукой в камень и встала. Нет, это был не камень! Вся дорога была выложена черепами! Человеческими черепами! Душа птицей забилась в клетке. Вытерев кровь с ладоней о хламиду, которая облачила мое ушибленное тело, я двинулась вперед.

Босыми ногами я ощущала скользкую поверхность черепных коробок. Легкий запах жареной плоти и еще чего-то не очень приятного щекотал ноздри. Я шла… и шла… Оглянулась назад – ни начала, ни конца! Еще протопала много километров, и ничего, одна дорога, убегающая вниз… Здесь не было ни дня, ни ночи. В этом проклятом месте день не начинался с теплого рассвета и не заканчивался золотым закатом. Здесь все было бесконечным – и время, и страдания.

Наконец, впереди я увидела арку. Два сухих дерева стояли напротив друг друга, а их голые ветви сплелись между собой, словно сомкнулись в смертельном рукопожатии. Непроизвольно я прикрыла нос руками. Оба дерева были увешаны висельниками. Тела несчастных со скрипом раскачивались из стороны в сторону. Запах исходивший от их тел, вызывал рвотные позывы. Это был запах гниющей плоти. От отвращения меня аж передернуло. И мне надо было пройти под этим "сводом"!

Я подошла ближе… еще ближе… От нежелания продвигаться дальше, ноги словно потеряли способность передвигаться и сгибаться в коленях. Мое тело противилось такому насилию над собой, оно отказывалось слушаться и подчиняться. Но собрав волю в кулак я сделала шаг.

– Спаси… – прошелестело в воздухе.

Непроизвольно я взглянула вверх. В упор на меня смотрели тусклые выпученные глаза. Распухшая синяя голова с черным языком кивнула в мою сторону. Я нервно сглотнула, волосы зашевелились на затылке.

– Спаси меня… – снова промямлила голова, – ты можешь.

– Я не могу помочь вам. Не могу.

– Нет! Ты можешь! Спаси! – требовал висельник.

– И меня спаси!

И меня… меня… меня… меня…

Десятки голосов стали требовать своего спасения. Слюни вперемешку с гноем стекали с их черных языков, а тела телепались из стороны в сторону как тряпичные куклы.

– Я не могу помочь вам! – что есть силы закричала я, стараясь побыстрее прервать этот ужасный вой.

– Почему? – спросила главная голова, и ее невидящие глаза уставились на мое лицо.

– Не знаю, – я беспомощно развела руками, – здесь я бессильна.

– Тогда убирайся прочь! – взвизгнул висельник. – Прочь!!!

Я прикрыла голову руками, и что было духу пронеслась под страшным "сводом". Прочь! Прочь! Прочь! – вороньим карканьем преследовали их крики.

Я шла так долго, что уже еле-еле передвигала разбитыми ногами. Вдруг впереди стало материализовываться темное пятно. Порывы горячего ветра смазывали четкие грани тонкого силуэта. Я остановилась, и попыталась всмотреться в одинокую фигуру. Обреченно опустив голову, она едва влачила свои ноги, без конца спотыкаясь о вылизанные временем человеческие черепа. Я двинулась навстречу. И вот, наконец, неимоверно высокая женская фигура поравнялась со мной. Длинный шлейф ее платья раздувало порывами ветра, и он струился черными волнами , подобно мертвой реке. То тут, то там под ним проступали неясные силуэты, они резко вставали в свой невысокий рост, и вновь опадали гладью.

Я остановилась. А это еще что такое? Неприятно засосало под ложечкой. Незнакомка прошла мимо. Я уже было хотела облегченно выдохнуть, когда костлявые пальцы сжали мое плечо. От испуга я рванула вперед, оступилась, и рухнула на дорогу. Темная ткань заструилась вокруг моих щиколоток и запястий. Ее мягкое теплое касание было похоже на касание живого существа. Превозмогая неимоверный ужас, я подняла лицо вверх, и затаив дыхание, уставилась на незнакомку

Тонкое высокое тело с непропорционально длинными руками и бледным изможденным лицом – застыло немым изваянием . На щеках, лбу, и подбородке кожа потрескалась, и теперь висела сухими лохмотьями. В глубоких зияющих ранах шевелилась какая-то темная масса. От отвращения спазм подкатил к моему горлу. Широкий капюшон скрывал плешивую голову, и полутенью ложился на чудовищное лицо. Тусклый взгляд выцвевших глаз скользнул по моей фигуре. Подобие улыбки промелькнуло на ее потрескавшихся губах.

– Я так устала… – грудным голосом прошептала незнакомка.

Она развернулась, видимо, намереваясь идти обратно. О нет! Только не это! Мне таких попутчиков точно не надо!!! Вдруг она остановилась и повела носом.

– Я чувствую как в твоем теле кипит жизнь, а по венам течет теплая кровь, – она блаженно прикрыла глаза, и стала монотонно раскачиваться из стороны в сторону.

– Я очень голодна, – устало прошептали ее губы.

"Э нет, подруга! Так дело не пойдет! А то еще сейчас слопаешь меня, и глазом не моргнешь!" Я резко вскочила на ноги, едва не подскользнувшись в вязкой жиже. Жиже?! Действительно, под ногами хлюпала какая-то мерзкая субстанция. Она перекатывалась тяжелыми волнами, приобретая новые формы. То тут, то там появлялись детские ручонки, головки и ножки. Неимоверный, неописуемый ужас сковал мое тело. Как во сне я повернулась к этому чудовищу.

Вдруг она откинула голову назад и громко расхохоталась. Капюшон соскользнул на плечи, и длинные пышные волосы золотым каскадом заструились по изящной спине. Я, мягко говоря, обалдела! Незнакомка преображалась на глазах.

– Всего лишь капля твоей силы творит чудеса, – проворковала она, широко раскинув руки в разные стороны. – Ты же не против немного поделится ею со мной?

– Против!

Черные липкие отростки скользнули по моим ногам. Я резко наклонилась и гневно рванула один из них. Тот жалобно запищал и затрепыхался в моих пальцах. Через секунду он осыпался пеплом. Мгновенно улыбка слетела с ее лица.

– Ну, нет, так нет. Не понимаю, зачем калечить друг друга? – капризно фыркнула незнакомка.

Черное одеяние вспыхнуло, и подхваченное ветром, разлетелось тлеющими искрами. Теперь ее шикарное сочное тело было облачено в дорогой наряд из алой ткани. Редчайшей красоты рубины возлежали на белоснежной груди. Из костлявого страждущего скелета она превратилась в опасную хищницу.

Грациозно и величественно она обошла меня и двинулась обратно. Шлейф взметнулся, и кровавые брызги хлюпнули мне в лицо. Я брезгливо вытерлась хламидой. Черная субстанция стала красной, а река изменила течение.

Я посмотрела незнакомке в спину. Она не шла, она скользила, едва касаясь ногами дороги. Я устало, и совсем неграциозно, поплелась за ней. Мы шли в полной тишине, только ноги все глубже и глубже утопали в кровавой жиже. Вдруг она обернулась, и длинный изящный палец указал на меня. Я остановилась.

– Ты только послушай… – прошелестел ее голос.

Тихое рыдание полосонуло мой слух. И вдруг я увидела бледную женщину, стоящую вдоль дороги. Ее одежда превратилась в лохмотья, а тело истощилось от страданий и голода. Из огромных голубых глаз катились слезы. Увидев мою спутницу она кинулась ей в ноги. Несчастная упала, подняв брызги крови. Я молча вытерла их с лица.

– Верни мне его! – заголосила страдалица.

Надменная незнакомка даже не замедлила шага, не говоря о том, чтобы обратить внимание на несчастную. Я подошла к бедняжке и коснулась ее плеча. Она с неимоверной болью посмотрела в мои глаза. Это была боль матери, потерявшей своего ребенка.

– Да, ты не ошибаешься. Она ищет именно его, – вдруг заговорила попутчица, прочитав мои мысли.

Ее голос был холодный и липкий, как и эта мертвая кровь, касающаяся моих пальцев. Я долго смотрела на нее в упор. Не выдержав моего взгляда она отвернулась.

– Только она его не потеряла, а продала за четвертак.

– В смысле продала?

– В прямом смысле. Как продают, например, мясо, овощи, муку. Я заплатила – она продала. Теперь вся эта чернь преследует меня! – с этими словами она указала пальцем вперед, я взглядом проследила за ее жестом.

Вдоль всей дороги, с обеих сторон, стояли такие же бледные и несчастные матеря. Чувство горя и утраты делало их лица схожими, а бремя совершенного греха, по одинаковому корежило и иссушало их.

Мы шли долго. Кажется, что уже минула целая вечность. С каждым витком дороги женщин становилось все больше и больше. Вдруг моя рука коснулась чего-то скользкого и холодного. Я посмотрела вниз. Испуганный крик сорвался с моих губ. Мгновенно наступила гробовая тишина. Все головы повернулись в мою сторону. Маленькое обескровленное тело младенца уперлось мне в колено. Едва сдерживая крик, я брезгливо оттолкнула его ладонью. Я с ужасом посмотрела на высокомерную незнакомку, на что она лишь безразлично повела бровью.

– А что? Красота требует жертв! – надменно прозвучал ее голос в повисшей тишине.

Я обомлела. Мысли в моей голове порхали как перепуганные бабочки.

– Зачем? Зачем ты это сделала?! Это же дети! Это же маленькая жизнь! – гневно выкрикнула я ей в лицо.

– Жизнь? – она улыбнулась. – Мне необходимы были эти дети, чтобы всегда быть молодой, красивой, и желанной. Или я нехороша собой?

– Ты ужасная! Ты чудовище!!!

С каждым брошенным мною словом, ее шикарные волосы превращались в паклю и неопрятными пучками падали вниз. Красивая грудь обвисла, а молочная кожа стала морщиться и скукоживаться. Она гневно сплюнула зубы. Ее прекрасные с поволокой глаза стали глазами дохлой рыбы.

– Он дал мне это! – бешено взвизгнула ведьма. – Попросил взамен любовь и душу.

– Всего лишь? – удивилась я. – Ты действительно так низко оценила свою душу?

– Ты думаешь мы все здесь случайно столкнулись? Они продали своих детей, как продают говяжьи потроха на рынке! Они продали души! Они такие же убийцы… даже хуже… Я продала свою душу, чтобы всегда быть прекрасной и молодой. Он говорил, что кровь младенца лучше любого эликсира молодости. Он любил меня… – ведьма мечтательно закатила глаза и прижала к груди дрожащие руки. – А я любила его… Это был не мужчина, это была мечта. Тогда я была юной, глупой, и жадной до любви. Его страсть сжигала ночами, а по утрам возвращала к жизни.

– Да, я вижу как он тебя любил. Обрек на вечные страдания. Это не любовь, это всего лишь торг.

– Нет! Ты не права! Ты не знаешь! Ничего не знаешь! – она зажала уши руками и отчаянно замотала головой. – В конце пути я глохну от плача и стонов этих горе-матерей.

Женщина упала на колени и закрыла лицо руками. Горькие рыдания сотрясали плечи. Может надо было подойти к ней, но я не нашла в себе сил, даже для того, чтобы просто сдвинуться с места.

– Оглохшую и одуревшую меня ожидает демон, – простонала ведьма – В его руках огромное зеркало во весь рост. И что ты думаешь я вижу в отражении? Прекрасное создание? Нет! Я вижу уродливую старуху! Я хочу умереть, но не могу! Хочу все исправить, все изменить. Прожить жизнь заново: выйти замуж, нарожать детей, состариться с любимым человеком, и когда придет час – уйти, со спокойной душой и чистой совестью. Но я выбрала иной жизненный путь. Помоги мне… спаси…

Гнев и жалость боролись в моей душе. Она осознала свой грех, но сколько потребовалось времени и страданий, чтобы она смогла прийти к этому. Вряд ли бы она прожила свою жизнь иначе, подсказывал внутренний голос, надменность и бесчеловечность была присуща ей до сих пор.

Она гордо встала с колен и вытерла ладони о ткань платья.

– Помоги мне! – потребовала она, грубо схватив меня за руку.

– Помоги нам! – завыли несчастные матеря.

– Я не могу… Я не в силах вам помочь…

– Тогда убирайся прочь!!! – гневно рявкнула ведьма.

Прочь!… Прочь!… Прочь!… – заголосили плакальщицы.

Я, что было духу, рванула вперед.

Прочь!!! – мяукнул кто-то под ногами. Я взвизгнула, и подпрыгнув оказалась… на дороге.

Не успела я даже привстать, как кто-то сильной рукой ухватил за ворот хламиды. Я кричала и брыкалась, пытаясь вырваться, но все оказалось бесполезным. Он волоком тащил меня по дороге, разбивая в кровь лицо и тело. Бедные пальцы на ногах стерлись до мяса, и теперь оставляли за собой алый след на белесой поверхности черепов.

И вдруг все закончилось. Мы остановились. Рука отпустила ворот, и я мешком рухнула на дорогу. Я приподнялась на дрожащих руках. Перед нами была площадь, огромная и страшная. Всевозможные и невозможные орудия пыток предстали перед моими глазами.

Грешники висели на крюках, их четвертовали, свежевали как скот, обезглавливали, отрубывали конечности, замуровывали, поджаривали, заливали в них свинец, скармливали их внутренности другим грешникам. И это был далеко не весь перечень, представшего перед моими глазами ужаса.

Я устало опустила голову в ладони. Страх стучал в висках, и неприятным теплом разливался внизу живота. Кто-то жалобно захныкал. Я скосила глаза. Недалеко от меня стоял священник. Его красивое одеяние было заляпано кровью. Несчастный умолял пощадить его, но это место не было местом сострадания и пощады.

– Господи, что же это? – сорвалось с моих губ.

– У этого служителя церкви была своя методика изгнания беса. Нашему Повелителю она очень понравилась, и он решил наградить его за изобретательность. Посмотри сама, – пояснил демон, притащивший меня сюда.

К священнику подошли двое красивых черноволосых мужчины. На них были надеты нарядные церковные одеяния, и каждый сжимал в руке по большому кресту, украшенному драгоценными камнями. Они по очереди касались крестами священника, от чего тот истошно кричал и громко плакал. Я удивленно покосилась на демона, стоящего рядом.

– Смотри внимательно, – только и сказал он.

Присмотревшись я поняла отчего так истошно кричит церковник. Крест касался человеческой плоти, легкий нажим, и из его лона выскакивала скрытая игла. Она пронзала человека, при этом не оставляя видимых следов, и тем самым, "уличив" несчастного в грехах. Изобретатель пострадал от своего же хитроумного изобретения. Я даже догадываюсь кто его надоумил.

Меня опять грубо схватили за ворот. Ткань хламиды больно врезалась в горло. Я закашлялась от нехватки кислорода, и руками попыталась немного оттянуть ворот вниз. Сопротивляться уже не было ни сил, ни желания. Мой мучитель резким рывком поставил на ноги, придерживая за талию. От бессилия я без конца соскальзывала вниз. Не выдержав, он намотал мои волосы на кулак, и поднял над землею. Сильные руки сжали мои избитые плечи. Я невольно застонала от боли. Демон оттянул волосы назад, тем самым заставляя смотреть вперед.

Перед нами, немного поодаль от всего "аттракциона", стояла высокая черная стена. Ее гладкую поверхность то и дело пронзали разноцветные молнии, иногда они сталкивались друг с другом, образую затейливые знаки.

– Это для особых гостей, – довольно хмыкнул мой мучитель.

Он резко поставил меня на ноги, и кому-то кивнул. Буквально через несколько секунд меня подтянули к страшной стене. Волна ужаса накрыла с головы до ног. Гладкая поверхность сразу ожила и зашевелилась. Она тяжело перекатывалась и вздрагивала, подобно просыпающемуся животному.

Рефлекторно я уперлась пятками в землю, всеми фибрами души не желая приближаться к этому чудовищному предмету. Я отчаянно задергалась в руках палачей, и уже практически вырвалась, когда один из них ударил кулаком в подбородок. Болезненно ахнув, я повалилась назад. Чужие руки подхватили мое тело и прижали к стене. Я все еще пыталась сопротивляться, вяло отмахиваясь руками и ногами, но это было лишним. Я и сама понимала, что это – агония.

Как только мое теплое живое тело коснулось жуткой копошащейся стены, где-то в глубинах ее чрева раздалось довольное урчание. Я еще раз дернулась и затихла. Внезапно стало легко, боль ушла, и все стало безразличным. Я чувствовала как тело мягко погружается в темную пучину. Нежные руки ласкали… обнимали… исцеляли… Нежные руки убаюкивали…

Он всегда так делал. Прельщал ласками и страстью, одаривал подарками, обещал бессмертие души. Но все это было ложью! Я распахнула слипающиеся веки, и резко замотала головой, сбрасывая остатки наваждения. Громкий рык выразил его недовольство. В мгновение ока поверхность стены стала холодной и твердой, а мое тело зависло распятым. Невидимая сила припечатала к гладкой поверхности, при этом удерживая высоко над землей.

– Я не буду твоей!

Громкий топот копыт разорвал повисшую тишину. Головы палачей и мучеников, как одна, повернулись в сторону вновь прибывшего. Из дрожащего горячего марева выскочил гарцующий на коне всадник. Черный боевой жеребец и воин в черных доспехах были словно довершением друг друга. Мужчина неуловимым движением соскочил с коня. Широкий плащ развивался на ветру, обнажая поблескивающую из ножен рукоять меча. Взглядом я ловила каждое движение его тела. Знакомые движения… Эффектным взмахом руки он снял тяжелый шлем, изображающий яростную маску с распахнутой жадной пастью, и отшвырнул в пыль. Страх подкатил к горлу.

– Сестра моя, как я рад! Я обещаю, у нас тебя ждет особенный прием, – с этими словами его губы прижались к моим. – Я тебе покажу настоящую боль, чтобы потом было с чем сравнить, – доверительно прошептал демон, целуя в ухо.

Его горячие губы приникли к пульсирующей на шее жилке.

– Когда ты шла сюда, то видела боль других. Боль душевную и боль физическую. Каждый, кто касался тебя, выпивал частичку твоей силы. Ты ослабла, растерянна, сломлена. Я чувствую горечь на твоих губах.

Он сделал шаг назад и демонстративно отвесил поклон.

– Позволь тебя уважить, гостья наша.

– Я хочу идти дальше, – прошептала я разбитыми губами.

– Сестра моя, Дорога Страданий бесконечна. Даже я не знаю, где ее начало, и где ее конец. Ну, мы здесь собрались не для того чтобы спорить и что-то решать, – притворно примирительным тоном промурлыкал он, – за нас давно все решено, – и его пальцы коснулись моих волос.

Вдруг он резко наклонился и прошептал мне в ухо:

– Не знаю почему, но ты мне так… близка. Я не хочу тебя убивать. Я пытаюсь вспомнить, что могло когда-то связывать нас, пытаюсь и … не могу. Может ты подскажешь? – он с надеждой заглянул в мои глаза.

"Да, ты что, демон?! Я не могу припомнить кем сама являюсь на самом деле! А ты спрашиваешь о каких-то связывающих нас нитях! Чудак!" – подумала я про себя, а в слух ответила:

– В этом я тебе точно не помощник.

Его пальцы сплелись с моими. Он опустил голову на грудь. Его тело в плотную прижалось к моему. Мысленно он был далеко-далеко. Искал ответ, и … не находил.

– Я бы истязал тебя и бесконечно предавал пыткам, но никогда бы не лишил жизни.

– Получается, что после твоих слов мне должно сразу полегчать? Странно, но не полегчало, – съязвила я.

Он больно сжал мои пальцы. Жалобно хрустнули косточки.

– Думай что хочешь. Твое право.

Демон кивнул одному из палачей. Тот подошел, держа в руках огромный молот. Испуганно я перевела взгляд с одного мучителя на другого.

ПРИМИ МУКИ С ДОСТОИНСТВОМ, КАК И ПОЛАГАЕТСЯ ВОИНУ БОЖЬЕМУ!!! – прокричало внутри меня. И я вняла этому голосу.

Я подняла глаза на демона, и как только наши взгляды встретились, острые шипы выскользнувшие из холодной стены, пронзили мое тело. Непроизвольно я выгнулась дугой, но ни один звук не сорвался с моих губ. Душа и тело задрожали от нестерпимой боли. Я опустила глаза. Черные иглы торчали из ладоней и ступней, а теплая парная кровь заструилась из пробитых ран.

– Ты чувствуешь, сестра моя, как Он держит тебя в своих объятьях?

Я крепко сжала зубы.

– Только приближенным к Богу Рыцарям у нас такой прием! – его руки скользнули по моим ступням, икрам, коленкам.

Он с силой сжал коленные чашечки, захрустели кости. Острая боль пронзила мои, и без того, изувеченные ноги.

– Умоляй, рыцарь! Умоляй, божий прихвостень! Умоляй! И возможно, что я пощажу тебя! – его крик перешел во вкрадчивый шепот.

Мой взгляд остановился на лежащем в пыли шлеме. Ужасное лицо изображенное на нем, сменило свой чудовищный оскал на лицо мученика. Рот перекосился от болезненного крика, а по впалым щекам покатились слезы. Шлем жил своей жизнью. Но вдруг страдальческое выражение лица обрело тонкие женские черты, и тут я поняла, что сейчас шлем копирует мою внешность. Его глаза были широко распахнуты, а нежные дрожащие губы, едва сдерживали готовый сорваться в любую минуту крик боли.

Демон очень трепетно коснулся теплыми губами моих пальцев.

– Какие они у тебя тонкие, изящные… были…

Хруст… острая боль… хруст…

От боли я сильно закусила губу.

– Умоляй, – шепчет он мне в ухо. – Умоляй, и я сжалюсь.

Тишина.

– Умоляй, – его шепот задрожал от гнева – Умоляй!

В воздухе повисла тишина. Наши взгляды встретились, и демон устало прижался своим лбом к моему. Несколько минут мы стояли, прижавшись к друг другу. Нечеткие и давно забытые воспоминания проносились в нашем сознании.

Его губы мягко коснулись моего лба. Осторожным движением он убрал пряди с лица . Связывающая нас когда-то нить разорвалась, и демон отступил назад. Его пальцы сжали черный кинжал. По гладкому лезвию пробежало жадное пламя. Неумолимо оно стало приближаться к моему лицу. Я устало прикрыла тяжелые веки.

Папа! Папа, помоги мне…

Раскаленный кинжал врезался в кожу, и в ту же секунду все поплыло перед глазами. Последнее, что я помню – запах горелого мяса.

Демон с довольным видом любовался своим "творением". По всему моему лицу и телу были вырезаны какие-то слова и знаки. Кровь, сочащаяся из ран, уродливо размыла их, и смазала. Все демоны и грешники начали тыкать в меня пальцами, и громко хохотать.

– Посмотрите, друзья мои! – мой палач театральным жестом указал на мое распятое, истерзанное тело. – Вы знаете кто это?

" Публика " кивает головами, мол "да, знаем!"

– Да, это дитя Божье! Его Рыцарь! Его защита! Друзья мои, какой же это защитник, когда он и за себя постоять не может?! Смотрите, слушайте, и внимайте моим словам! Рыцари Божьи хорошо потрепанны, их ряды поредели. Мы одерживаем победу за победой, а они поражение за поражением! Мы у цели! Мы уже практически очистили путь для Сына Отца Нашего!

Довольный гул нестройных голосов заполнил все пространство.

– Он уже в пути! И мы, его верные воины, должны облегчить его путь!

Все довольно заверещали, и затопали ногами.

– Друзья мои, посмотрите на этого жалкого Рыцаря! – демон больно сжал мой подбородок, и высоко приподнял лицо. – Посмотрите, и скажите, внушает ли она в вас страх?! Трепещут ли от ее грозного вида ваши поджилки?

"Публика" недовольно зафыркала.

– Да, вы абсолютно правы! Кроме чувства жалости больше ничего и не вызывает этот Рыцарь.

Я обвела разношерстную толпу тяжелым взглядом.

– Сейчас я может и не вызываю в вас чувства ужаса, – мой голос сталью зазвенел в раскаленном воздухе – но не забывайте, я еще в стадии сна. Я проснусь, и уже скоро, и вот тогда, вы познаете настоящую силу Божьего Рыцаря! Я сожгу ваши жалкие душонки одним взмахом меча. Вы даже не представляете какая мощь живет в .... – и вдруг я запнулась.

Демон внимательно уставился на мое лицо.

– Какая мощь живет в… ком? Кто ты на самом деле?! Кто? – он с силой сжал плечо.

Повисла гробовая тишина, и все взгляды уставились в мою сторону. Я попыталась вспомнить, но не смогла.

– Мне все равно кто ты! – гнев исказил его красивые черты. – Я уничтожу тебя! Уничтожу!

Я спокойно посмотрела ему в глаза, и непоколебимая уверенность в том, что он не сможет сделать этого наполнила мое сознание.

– Ты можешь говорить все, что угодно, но мы оба знаем правду. Ты просто не сможешь этого сделать. И не потому, что тебе меня жаль, а потому, что кишка тонка! Мои силы во сто крат превосходят твои. Твое преимущество сейчас лишь в том, что я нахожусь в фазе пробуждения.

– Может ты и права, а может и нет. Я мастер пыток, и естественно, не откажу себе в удовольствии поразвлечься с таким почетным гостем.

Он резко рванул за остатки хламиды, пытаясь окончательно лишить мое тело хоть какой-то одежды. Ткань тихо захрустела, но не поддалась.

– Ты будешь ползать у меня в ногах и просить о пощаде!

– Вряд ли. Ты сам только что разбил мои коленные чашечки, тем самым лишив себя удовольствия видеть меня ползающую на коленях.

От бешенства мой мучитель подпрыгнул на месте.

– Значить будешь на брюхе ползать!!! Снять ее! – скомандовал он.

Меня мешком сбросили на землю. Кости во всем теле были переломаны от "дружественных" объятий темного чудовища, дремавшего в странной стене. Острая боль пронзила от головы до кончиков пальцев. Я лежала помятым кулем, не в силах даже вдохнуть раскаленный воздух. Сухая горячая пыль оседала на моих потрескавшихся губах, дрожащем языке, и пересохшем горле. Хотелось пить… хотелось покоя…

Демон подошел и одним рывком поставил на ноги. Я сразу беспомощно обвисла в его руках, мои конечности не слушались, а глаза и рот забились пылью.

– Ну?! И где же твой хваленный Отец?! Почему он не спасает тебя?! Почему?! Молчишь??? Не спасает, потому что не нужна ты ему, гордая сучка!!!

Брызгая слюной от бешенства, он со всей силы ударил кулаком в лицо. Теплая кровь хлынула из переломанного носа. Я была на грани обморока.

– Папа… папа… спаси…

Он разжал пальцы, и я растянулась на земле. Кровь смешалась с пылью и слезами. Я попыталась подтянуть ноги к груди, но ничего не получилось. Представляю, как жалко я сейчас выглядела. Беспомощное вздрагивающее человеческое тело, скрюченное и неестественно выгнутое. Разорванная одежда уже практически не скрывала наготы. А красивое лицо изуродовано и заляпано красным месивом. Носком сапога мой мучитель ударил в бок. Я еле сдержала болезненный стон.

– Папа, прошу… не оставь… меня… – еле шевелила я губами, поднимая прерывистым дыханием легкие песчинки.

– Что ты там бормочешь?! Я спрашиваю, что ты там бормочешь?!

Его когти вцепились в мою кожу, разорвали на плече плоть, и сомкнулись вокруг кости. Я задергалась от боли.

– О папа, прошу… не оставь… я твое дитя… помоги… папа…

– Что ты сказала??? – демон аж заверещал от бешенства.

Я прикрыла глаза и попыталась, как гусеница, отползти от него подальше.

– А куда это ты собралась?

Его увесистый сапог припечатал меня к земле.

– Спаси…

– Заткнись! Я сказал – заткнись! Не смей в доме моего Отца упоминать имя своего!!! Если ты не закроешь свой поганый рот, то я отрежу твой болтливый язык, и вскормлю тебя им!

На несколько минут демон замолчал.

– Привяжите ее. Подайте хлыст.

Два "бравых молодца" подхватили меня под руки и поволокли по дороге.

Запястья туго скрутили , и подвесили высоко над землей. Я раскачивалась из стороны в сторону, подобно недавно увиденному висельнику, или жестоко забитому животному. Кровь сочилась из моих ран, стекала по искалеченным ногам, и тяжелыми каплями срывалась в грязь.

– Ты думаешь, сестра моя, что можешь безнаказанно вспоминать Отца Своего будучи не в Его Царстве? – вкрадчиво поинтересовался мой мучитель. – Все, что здесь должно быть сказано, должно только восхвалять моего Отца! Моего! А не твоего!

С бешенной яростью демон замахнулся хлыстом. Тот противно просвистел в воздухе. Я невольно сжалась, и зажмурила глаза. Хлесткий хлыст огнем полосонул по телу. Кожа на спине хрустнула как сухая разорванная ткань.

Я дергалась в болезненных конвульсиях, то и дело теряя сознание. Еще удар… еще.. еще… Рука демона поднималась с монотонной последовательностью. Удар – стон, удар – стон. Вскоре спина превратилась в кровавое месиво. Изодранная кожа лохмотьями свисала вниз, обнажая подрагивающие мышцы.

Боль была настолько ужасной, настолько всеобъемлющей, что хотелось просто умереть. Но благодатное спасение не приходило ко мне.

Вдруг демон остановился. Не спеша, как законный хозяин положения, он подошел ко мне вплотную и слегка приподнял подбородок.

– Вот так мы потчиваем неблагодарных гостей. Скажи что ненавидишь меня, и я прикажу тебя развязать.

Развязать, но не отпустить – устало подумала я. Наши взгляды скрестились, и во мне всколыхнулось пламя. Оно прокатилось по моему нутру, поднимая волны неудержимого гнева. Сразу потемнело в глазах. Четкая картинка нарисовалась в моем сознании. А что бы я сейчас сделала окажись мое тело целым, а в ножнах лежал надежный меч? Уже сейчас бы его улыбающаяся голова катилась по земле. Потом я взяла бы ее за темные кудри и насадила на кол, на потеху его дьявольскому отродью.

Демон широко улыбнулся.

– Можешь даже в слух произнести то, как бы ты хотела меня отблагодарить за "теплый прием". Мне это будет очень приятно услышать. Тем более, у нас ценят и приветствуют гнев, ненависть, и жестокость.

– Да, я бы....

– Ну, сестра моя, не скромничай. Я… мы все во внимании!

"У нас ценят и приветствуют гнев, ненависть, и жестокость" – пронеслись его слова в моей голове.

Зло порождает зло. А Отец учит прощать. Но как заставить себя простить этого ублюдка, издевающегося надо мной целую вечность?! Как отпустить гнев, который отравляет меня изнутри? Отец, как? Умоляю дай мне сил! Дай мудрости! Дай терпения!

Мой гнев и ненависть рассеивались, подобно туману. Я в упор посмотрела на своего мучителя. Видимо прочитав мои мысли, его улыбка стала превращаться в оскал.

–Я бы простила тебя…

– Значить говоришь, что простила? Я очень искусен в своем деле, не зря ж меня называют – Главным Палачом. Меня до икоты боится даже вся эта шушера, – он заговорщицки обвел взглядом присутствующих.

Мгновенно наступила гробовая тишина.

– Ангелы практически теряют сознание, только услышав мое имя.

"Главный Палач...." – мне это имя было точно знакомо.

– А ты мне даришь прощение. Как великодушно! – он громко заржал.

Смеялся только он.

– Ты даже не представляешь, друг мой, какая увеселительная программа ожидает тебя впереди. В скором времени ты позабудешь о добром прощении, и выхаркнешь свой гнев вместе с кровью мне под ноги, – он опять широко улыбнулся. – Ты знаешь, я очень педантичен касательно своей работы. Так что, я думаю, что ты сама понимаешь – это была только разминка.

Он отошел, а потом вдруг что-то вспомнив, вернулся и молниеносным движением отсек мои разметавшиеся волосы. Я не успела даже ахнуть. Демон зажал их в кулаке, и поднес к лицу. Блаженно прикрыв глаза, он громко вдохнул их аромат.

– Ммм.... как они пахнут… хлебушком…

Я дернулась как от пощечины! Эта мразь говорила голосом отца!

– Не смей! – что было силы выкрикнула я.

Демон громко, безудержно захохотал. Он схватил меня за затылок и одним рывком подтянул к себе.

– А губы твои как барбариски…

– Каждое твое слово я обратно затолкаю тебе в глотку. Ты будешь скулить и ползать у меня в ногах. Ты не познаешь ни моего прощения, ни пощады…

Демон блаженно прикрыл глаза словно наслаждаясь прекрасной мелодией. Теплая рука коснулась моей щеки, палач улыбался, а в глазах полыхала победа.

– Мне кажется, мой друг, что тебя рановато разбудили. Твоя гордыня неуемна. Ты еще не способна контролировать свои эмоции. А может этой сентиментальной гадости ты нахваталась у смертных? Тогда ты слабее, нежели я думал.

Он отошел в сторону, и сложив руки замком, стал смотреть в чернеющее на горизонте небо. Капали секунды, минуты, часы.... Я то и дело впадала в полузабытье, а когда приоткрывала глаза, то видела неприступную темную фигуру на фоне алого неба.

– Принесите мне арбалет, – громко приказал демон.

От улыбки на его лице не осталось и следа.

В считанные секунды его руки сжимали арбалет. Это было большое и мощное оружие: от попадания болта в тело, несчастную пронзенную жертву отбрасывало на несколько метров, и вряд ли после этого она смогла бы подняться. Правда, я была привязана и точно бы никуда не отлетела, но то, что я была отменной мишенью – это факт.

– Папа, помоги…– прошептали мои губы, и я посмотрело в чужое красное небо.

Мой мучитель зарядив оружие направил его на меня. Громкий хлопок, и болт с бешенной скоростью полетел в мою сторону. Я с головы до ног покрылась холодным потом. Болт летел, нагло рассекая воздух. И вдруг он упал в нескольких метрах от меня словно ударившись о невидимую стену. Демон удивленно уставился сначала на болт, потом на меня.

– Твои фокусы меня не остановят, – не спеша он подошел к лежащему на земле болту.

Склонив голову, демон долго испытывающе смотрел мне в лицо, а потом вскинул руку и коснулся ею того места, где проходила граница невидимого препятствия. Рука наткнулась на преграду. Из полуприкрытых ресниц я наблюдала за его реакцией. Лицо моего палача покрылось темными пятнами. Рвавшийся наружу бесконтрольный гнев уродовал красивые черты. Сейчас передо мной стояло не прекрасное порождение Дьявола, а настоящее чудовище, созданное по подобию отца своего.

Он сложил ладони вместе. Под его пальцами заполыхало пламя. Удар огненного шара был такой силы, что невидимая стена прогнулась подобно потоку воды. Я и сама не понимала что происходит. Но демон видимо понял все и сразу, и теперь во что бы то не стало пытался уничтожить ставшую на его пути преграду.

Кто-то аккуратно отвязал меня и вовремя подхватил на руки. Я облегченно вздохнула и прижалась к своему спасителю. За мной спустились два ангела, два воина, два брата. Удивительно, но я их узнала! Имен я, правда, не помнила, но лица узнала!

Демон взвыл, поднимая своим рыком жуткую непроглядную бурю. Он понимал, что я ускользаю из его рук, как песок высыпается сквозь разжатые пальцы.

Я посмотрела сначала на одного брата, потом на другого. Как они были прекрасны, чисты, и совершенны. Наши взгляды встретились, и уголки их губ дрогнули в приветственной улыбки. Да, этим двоим бесстрашным воинам я бы смогла доверить даже самое ценное что у нас есть – свою душу.

Один крепко и бережно держал меня в своих объятиях, второй извлекал мощный двуручный меч. Я задохнулась от счастья, от восторга, от облегчения. Слезы градом покатились по моим щекам. Пальцами я провела по мерцающим доспехам.

Два воина в сияющих доспехах и окровавленное тело, у одного из них на руках, вызывали и трепет, и смех. Трепет – потому что всем сразу стало понятно, что это не обычные ангелы, те не имели такой силы, чтобы опустится в ад. А смех, что все таки их было двое, и они были на чужой территории. И смело конечно, и глупо.

– Я ее не отпущу! – взревел демон, бросая горящий шар в нашу сторону. – Не отдам!

Он с силой и бешенной скоростью атаковал огнем невидимую преграду. Вдруг от очередного удара послышался хруст. Видимо в стене появилась брешь. И ангелы, и демон поняли это. Я перепугано смотрела на своих спасителей и уже хотела предупредить об опасности, как ангелы расправили крылья. Их сияние разлилось вокруг, разрушая окружающий мрак преисподней. Мы взвились вверх. Вдруг послышался звон падающего стекла. Стена рухнула.

Я вздрогнула … и посмотрела на рядом сидящего мужчину. Его рука лежала на моих плечах, а на губах играла лукавая улыбка.

– Тебе удалось спастись, ангел мой. Не без помощи братьев, конечно, но удалось. Своим поступком ты меня сильно расстроила.

Я непонимающе осмотрелась. Сейчас я находилась в полутемном салоне быстро мчащего автомобиля. Оля сидела на переднем сиденье и что-то весело рассказывала. Я проигнорировала замечание "соседа" и обратилась к подруге.

– Оля, ты уверена, что хочешь ехать в ресторан?

Подруга повернулась, и сияющая улыбка озарила ее нежное лицо. Стеклянный взгляд смотрел сквозь меня. Я резко наклонилась и крепко сжала ее пальцы. Она часто заморгала глазами и непонимающе уставилась на водителя.

– Оставь ее в покое, пусть наслаждается… пока.

Демон перехватил меня за плечи и усадил на место. Воспоминания о недавних событиях хлынули грязным потоком. Я всполошилась и быстро осмотрела себя. Ни одной раны, ни одного синяка. Нервно поправила длинные волосы. Демон с улыбкой наблюдал за моими метаниями.

– Что-то случилось, дорогая? – елейным голоском поинтересовался он.

Я молча посмотрела в его глаза, темные и глубокие, как сама преисподняя, на самом дне которой горело жадное, всепоглощающее пламя. Мой мучитель широко улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов.

"С такой улыбкой ему в рекламе зубной пасты сниматься надо", – мелькнуло в голове.

Вдруг его ладонь накрыла мою руку.

– Помнишь? – с этими словами он приподнял мою кисть за пальцы.

Я ахнула от жгучей боли и дернулась в сторону. В ладони зияла огромная дыра, а кровь теплая и густая стекала за рукав новенького пальто. Я попыталась вскочить, и видение исчезло.

– Тебе страшно, ангел мой? – прошептал мой мучитель, касаясь губами теплой шеи.

– Нет!

Естественно, это была наглая ложь, и конечно же, мне было очень, очень страшно.

– Глупо, ах, как глупо, – сорвался вздох с его горячих губ. – Если честно, то я сам себя иногда побаиваюсь. Я, конечно, знаю, что ты бесстрашная девочка, но не видеть очевидную угрозу – это глупо.

– Оставьте меня в покое.

– Поздно, мой друг, думать о покое, когда грядет решающее Сражение. Поздно… Тебя пробудили не для того, чтобы ты на солнышке загорала и тлела в вечной депрессии – у тебя другая миссия.

Я резко схватила его за руку.

– Какая у меня миссия? – требовательно потрусила я его за кисть.

– Ого! Сколько силы в таком тщедушном теле, – демон выразительно посмотрел на наши скрещенные руки, и я отшатнулась, как от пощечины.

– Всему свое время.

– Тогда остановите машину! Я не хочу никуда с вами ехать!

– Девочка моя, силой тебя в этот автомобиль никто не затягивал. В преисподнюю опускаются добровольно. Тебе это и самой давно известно. Или тебе не явились знаки, что это за машина такая, и кто ее пассажиры? Ведь явились же! Даже не такие сильные ангелы как ты могут это почувствовать. Конечно, вечно я тебя удерживать не смогу, но потешиться успеем.

– Потешились уже! Остановите машину!

"Сосед" и водитель громко заржали.

– Я сказала, остановите машину! Мы выходим!

В салоне повисла тишина. Я сжала кулаки, и уперлась ими в сидение. Машина замедляла ход. Водитель стал выжимать из нее максимальную скорость, но та, наоборот, ехала все медленнее и медленнее. Он через плечо посмотрел на моего "соседа". Добродушная улыбка соскользнула с его лица.

– Это всего лишь ужин, – просто пояснил он.

– Я сказала, мы выйдем здесь! – гневно выкрикнула я ему в лицо, и машина закрутилась на месте.

Бешено завизжали тормоза. Нас сразу расшвыряло по салону. Я посмотрела на Олю. Ее тело устало поникло под ремнями безопасности.

– Мы уходим! – я приподнялась, и вмиг все четыре двери распахнулись как одна.

Оля безропотно расстегнула ремни, и кое-как выползла наружу. Демон сразу весь подобрался и застыл, готовый в любую минуту к прыжку, подобно хищному зверю. Я осторожно выбралась из машины. Сразу стало легче. Холодный ветер больно ударил в лицо. Да, разве это боль?! Теперь я поняла одну вещь. Сейчас я была в безопасности. Я посмотрела на ночное шоссе, освещенное желтыми фонарями; на темные кроны деревьев; на одинокие дома, притихшие под надежными крышами – все это была нейтральная территория, и демон вне своего автомобиля был для меня не опасен. Я подошла к Оле и помогла ей подняться.

– Нам пора, – только и прошептали мои пересохшие губы.

Демон осмотрел наши фигуры и спокойно откинулся на спинку сидения.

– Тогда до новых встреч!

Автомобиль рванул с места, и … растворился в ночи.

Оля покряхтывая, ухватилась за мое плечо.

– Что это сейчас было? – раздраженно поинтересовалась она.

– Мужчины, с которыми ты познакомилась оказались, мягко говоря, странными.

– Ты сказала странными? – злобно взвизгнула Оля. – Да, таких козлов я еще ни разу не встречала!!! Это ж надо додуматься высадить двух беззащитных девушек хрен знает где!

Я молча улыбнулась, услышав ее " беззащитные девушки". Да, одним только Олиным криком можно было оглушить весь вражеский взвод. Заметив мою улыбку она быстро заняла боевую стойку, уперев руки в бока.

– Значить тебе смешно? Значить тебе смешно!

И понеслось!

Да, Оля окажись ты там, где недавно была я, то точно всем чертям стало бы тошно.

Выслушав Олину обиженную речь, по поводу отсутствия нормальных мужиков, мы, наконец, вызвали такси. Сначала завезли Олю, потом поехали по моему адресу.

Я зашла во флигель и не разуваясь прошла в гостиную. Она сидела на моем кресле, бледная и осунувшаяся. Не раздеваясь, я присела у ее ног. Она протянула руку и коснулась моих волос.

– Не волнуйтесь, все хорошо, я дома.

Облегченный вздох сорвался с ее губ.

Глава 5.

Последующие три дня я словно впала в литургический сон. Никакие звуки извне не проникали в мое сознание. Странные видения периодически сменяли друг друга, то пугая своей реалистичностью, то будоража какие-то давно забытые воспоминания. Мое человеческое "Я" пыталось вырваться из сна теней, но ничего не получалось. Человек для этого был слишком слаб.

К концу третьего дня настойчивые звуки стали пробиваться в мое сознание. Сначала я услышала как истошно надрывается телефон. Я хотела приподняться и ответить, но приподняться я смогла только мысленно. Тело безвольно распласталось на постели. Я прикрыла глаза и прислушалась.

Из всех звуков сейчас доминировал ветер. Он выл, стонал, и бухал кулаками по крыше. Потом подхватывал крупные капли дождя и швырял их в дрожащие стекла. Ветви старой яблони страшными покореженными тенями мелькали в окне, периодически царапая хрупкие стекла.

Сейчас я слышала каждый звук, каждый шорох. И каждый из этих звуков я могла описать и сказать, чему они свойственны. Кроме одного. Я не могла определить, что это могло быть. Что-то далекое, и в тоже время близкое, что-то одинокое, и в тоже время множественное, что-то чуждое, но знакомое. Я напрягла слух.

Дрожала земля от шествия множества ног, и в то же время, это шло одно существо, породившее их. Неприятная судорога пробежала по телу. Оно было еще далеко, но его деяния уже коснулись всего на этой планете. Для меня оно было чуждым, вражеским, неприемлемым, но я знала о нем, знала о его существовании. Существовании кого?! Мои глазные яблоки беспокойно забегали под плотно сжатыми веками. Надо было вспомнить! Надо было проснуться!

"Проснись!" – кричала я сама себе.

Проснись! Проснись! Проснись! – подвывал ветер. Больно сжало в висках, я замолотила руками и ногами по кровати, сильно дернулась, и замерла. Через пару секунд я открыла глаза.

Я подошла к окну и резким движением отдернула шторы в сторону. Солнце клонилось к горизонту, а на противоположной стороне неба поднималась луна. Два светила, дневное и ночное, словно отражали друг друга. Предчувствие чего-то нехорошего болью отозвалось в груди. Что-то должно было произойти. И это произойдет, как только ночь опустится на город.

Я обернулась. Душа стояла за моей спиной. Наши взгляды встретились. Сейчас нам обеим было страшно. То, что приближалось было порождением темных сил, и для него не существовало преград и запретов. Почти…

"Мы идем…" – ветром прошуршал за окном тихий голос.

Я отскочила к дивану. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее.

Что делать?! Я побежала на кухню и достала два больших ножа. Так. Уже хоть что-то! Приятная прохлада оружия успокаивала нервы. Дальше что делать?! Но на ум ничего не приходило, перепуганные мысли разбегались в разные стороны. Легкая дрожь пробежалась по стенам. Под обоями зашуршала обсыпающаяся штукатурка. Электричество заморгало, и … не погасло. Что же это?! Было действительно очень страшно. Ужас сковывал тело, лишал возможности думать. Я упала на колени, и не выпуская ножей из рук, подняла их к потолку.

– Папа, я знаю, что в последнее время стала часто беспокоить тебя. Прости меня за это. А еще прости за то, чего, к сожалению, я не помню, но вызвало твой гнев. Что-то приближается, и это нечто совсем дурное. Мое тело дрожит, моя душа трепещет. Я боюсь, что для встречи с ЭТИМ я слишком слаба, и не смогу ему противостоять. Папа! Не оставь меня… прошу…

Более мощная дрожь сотрясла флигель. Жалобно звякнул сервиз, и недовольно заворчал холодильник. Я распростерлась на полу, и поток странной информации полился в мой мозг. Я была как пересохший колодец, который сейчас наполнялся живительной влагой. Какие-то знаки, голоса, череда неизвестных слов. Все это вспыхивало в моем сознании, и тут же исчезало.

Я была словно в трансе, и не я управляла своим телом. Один из ножей полетел в сторону, второй сверкнул сталью, и без малейшей дрожи прошелся по тонкому запястью. Ни грамма боли. Я встала с колен и взяла со стола тарелку. Парная кровь струилась из вскрытой вены, тяжелыми каплями падая на металлическое дно. Как заведенная прошла в зал, и спокойно перемотала руку. На улице быстро темнело. Может это разыгралось мое воображение?

"Мы рядом…" – вновь прошептал голос.

Бедный флигель еле выстоял в этой неравной борьбе. Мощные удары извне обрушились на старенькое жилье. Хрустел шифер, обсыпались стены, жалобно дребезжали стекла. Не выдержав такой встряски люстра в гостиной сорвалась с потолка, и с жутким грохотом рухнула на пол. Осколки стеклянных подвесок разлетелись в разные стороны.

И тут меня как будто кто-то включил. Быстро и хаотично я стала рисовать и писать на окнах явившиеся мне знаки. На самом деле писала не я, писали высшие силы, а я, в данном случае, была лишь кисточкой и красками. И вот я закончила. Тяжело дыша, обвела свою "работу" взглядом. Все окна были разрисованы красными кругами. Я посмотрела на свои руки, они были в крови. На полу валялась пустая тарелка.

Я обошла все комнаты, и на некоторое время останавливалась перед каждым окном, что бы получше рассмотреть таинственные знаки. В каждом круге был свое изображение, и своя надпись. Они ничем не были похожи друг на друга. Единственное что их связывало – это око. И оно всегда было в верхней части круга. Только в гостиной, на стекле, ока было два. Верхнее – открыто, нижнее – прикрывало веко.

Я наклонилась к окну и дрожащей ладонью коснулась нарисованного нижнего ока. Вместо холодного стекла мои пальцы ощутили теплую плоть. От неожиданности и отвращения я резко дернулась назад, и не устояв на ногах рухнула на пол, больно ударившись о край дивана. Но я не могла оторвать от ока взгляда. Оно подобно магниту притягивало мое внимание. Я уперлась руками в пол пытаясь встать, и тут … око распахнулось!

На мгновенье я оглохла, ослепла, онемела. Как слепой котенок я барахталась в комнате окутанной мраком. Что-то неприятное касалось моего тела, цепкие руки пытались уложить меня на пол, кто-то больно тянул за распущенные волосы. Меня распластали на паласе, и я почувствовала, как проваливаюсь в нечто мягкое, нечто влажное, в нечто пахнущее … землей.. Точно! Да, нет, ребята, рано вы меня хоронить надумали! На лицо и тело посыпался ароматный чернозем. Я резко дернулась и оказалась в полутемной гостиной.

Око злобно сверкнуло и вспыхнуло огнем. Не успела я и глазом моргнуть, как огонь перекинулся на шторы. Долго не раздумывая, я сорвала с дивана покрывало и затушила им разгорающееся пламя. Это было не самое страшное.

Вдруг зрачок в оке стал увеличиваться, превращаясь в темный бездонный колодец. Я всматривалась в его глубь, в его мрак. И даже в этом мраке я заметила движение. Что-то приближалось. Оно поднималось по отвесной стене, оно было рядом, оно… Темная костлявая рука ухватилась за край колодца.

"Печать… Надо на этой двери поставить печать" – промелькнуло в моей голове.

Я резко наклонилась и влажными от крови пальцами черкнула на нижнем оке какой-то знак. Темное существо бешено завопило, и его тощие пальцы больно вцепились в мою руку. Печать вспыхнула слепящим белым светом. Пальцы разжались, и существо сильно размахивая конечностями полетело вниз. Но достигнуть спасительного мрака оно не успело. Белое всепоглощающее пламя вылизало колодец до самого дна, и теперь со стен серебристым пеплом осыпались останки других существ.

Я отступила от окна, и око закрылось. Фух! Так спокойнее!

Рука горела огнем. Там, где меня касалось темное существо, на коже остались ожоги от четырех пальцев. Сразу вздулись красные волдыри.

Все знаки были написаны. Все печати были поставлены. Но что-то не давало покоя. Где-то в моей обороне была брешь. Что-то я упустила. Я еще раз обошла комнаты. И уже будучи в спальне, я остановилась. Догадка пронзила подобно молнии. Дверь! Осталась дверь! Я подхватила с пола тарелку с остатками крови и ломанула в кухню. Дрожа от волнения и страха стала писать на ней таинственные письмена. Четыре слова в разных углах, и круг с большим оком. Как только я замкнула круг громко постучали в дверь.

Я отпрыгнула назад, зажав рот руками. Нечто страшное пыталось просочиться сквозь маленькие щели. Все знаки на двери вспыхнули белым светом. Я заглянула в гостиную и спальню, обе комнаты заливал теплый свет.

– Они пришли за мной, – тихий шепот заставил подпрыгнуть на месте.

Во всей этой суматохе я совсем позабыла о Душе. Старушка стояла рядом, обреченно опустив голову. Ее образ дрожал и расплывался. Видимо, так души умерших проявляют чувство крайнего ужаса.

– Может они и пришли за вами, но это не значить, что вы уйдете вместе с ними!

Громкий стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть. Мы молча переглянулись. Кто-то мелкими шаркающими шажочками подбежал к окну. Волосы зашевелились на моей голове.

– Впускайте гостей! – настойчиво прозвучал мужской голос.

Я непроизвольно помотала головой в знак отказа, и в ту же секунду детская ручонка затарабанила в стекло.

– Здесь холодно, впустите, пожалуйста, – взмолился детский голос. – Вы только гляньте в каком я тоненьком платьице.

Я тихонько подошла к окну и приоткрыла обгоревшую штору. Кто-то легонько коснулся моей шеи. Я резко обернулась, но старушка уже успела связать концы нитей, и теперь амулет когда-то подаренный папой уже покоился на моей груди. Приятное тепло исходившее от камня действовало успокаивающе на мои расшатанные нервы.

За окном стояла девочка лет семи, и мило улыбалась. Ее огромные синие глаза невинно и жалобно смотрели сквозь стекло, смотрели в мое сознание. Ощущение было не из приятных. Ее маленький рот растянулся в неестественно широченной улыбке. Тоненькие детские пальчики стали удлиняться, превращаясь на глазах в эдакие бесконечные вермишелины. Потом эти белесые извивающиеся конечности оплели бедный флигелек. Он натужно крякнул, но выдержал "крепкие объятия". Знаки на окнах и дверях усилили свечение, и девочка болезненно вскрикнув, отдернула пальцы от старенького флигелька. Недоумение на ее лице сменилось злой улыбкой.

Да, ну его! Когда перед тобой взрослый злодей или какой-нибудь монстр, ты просто спасаешь свою жизнь. Вы на равных. Либо он, либо ты. Но когда перед тобой стоит ребенок – это совсем другое! Мозг понимает, что это не человеческое дитя, что это всего лишь личина, но глаза, глаза говорят совсем иное. Ребенок – это табу.

Видимо прочитав мои мысли, девочка жалостливо пожала плечиками и обняла себя руками. Я собрала волю в кулак и отвернулась. Тихое шипение разорвало повисшую тишину. Я недоуменно посмотрела на девочку. Ее красивое личико расплывалось, обнажая красную мышечную плоть.