Читать онлайн Костяная корона бесплатно

Глава 1

Ниессар

Постаревший за долгие годы нелегкого правления, правитель Номмаринна, Ниессар из дома Тоуллов, молча наблюдал, как его повозка въезжает в красивейший город Лорхейм. Его толстые, но потерявшие свою былую белоснежность, стены уже потрескались от старости и не мудрено – это был один из самых древних городов этого острова, построенный еще до образования самого государства народами эллов и эльфов. В нем еще остался тот дух величия и великолепия, оставшийся от них, прежде чем люди забрали этот город себе.

В этой части огромного острова Сиинир весна была на удивление прекрасна и тепла. На больших, уже покрытых ярко—зеленой листвой, раскидистых деревьях весело щебетали птицы, яркое предполуденное солнце еще не обжигало, а воздух, несмотря на отсутствие ветра, не был спертым и жарким. Но, несмотря на прекрасные пейзажи города и веселье, творящееся вокруг, правитель въезжал в него с тяжелым камнем на сердце. Не было еще того дня, чтобы Ниессар не корил себя за ошибки прошлого. И этот день не был исключением. Многие дни прошли, когда восемь правителей острова, восемь мудрых мужей обменяли свой ум на ярость и жадность. Двадцатьлет назад люди выбили северный щит государства со своего места, разбив его на части. Древнейший народ нобилиллов пропал, исчез, словно разносимый ветром пепел. И с того дня Сиинир начал раскаляться, словно сталь в руках умелого кузнеца. Лишившись союзников в лице нобилиллов, люди стали открыты для нападения с севера. И теперь, из—за Ледяных пустошей показалось войско. Конечно, великая река нобилиллов – Иссатрис, удержит их на какое—то время, да и большая Туманная стена все еще служила им какой—никакой, а все—таки защитой.

Ниессар вздохнул и выпил холодного вина. На улице было жарко, слышались звуки праздника – никто из людей не знал, что правители собрались на еще один совет не из—за прихода весны. По улицам сновали ушлые торговцы, босоногие беспризорники и солдаты, недобро поглядывая на длинные повозки Ниессара. Изо всех углов слышалась переливчатая музыка, смех и радостные выкрики, сливающиеся в один неприятный гвалт.

Повозка остановилась возле больших дубовых дверей, возле которых дежурило шестеро стражников, то и дело откидывая с большой, полукруглой лестницы бродяг и попрошаек, коих на праздниках появлялось все больше и больше, грязных и ноющих, с покрытыми струпьями протянутыми руками. Правитель закрыл окно занавеской и углубился в свои мысли. Выходить не хотелось. Вокруг них уже столпились люди, с интересом разглядывая герб его семьи, перешептываясь между собой. По Сииниру ходили слухи, что железный правитель отныне самой северной провинции острова при смерти: свалила его драконья болезнь. Но, то ли к сожалению многих, то ли к их же счастью, Ниессар был жив и здоров, вопреки всем слухам.

Ниессар с трудом выбрался из повозки, закрыв единственный видивший глаз от солнца большой ладонью. Тонкие шрамы, расползавшиеся по его лицу, памятники лихой молодости, трещали на солнце, как заживающие раны, сбрасывающие кровавую корку. Не видящий глаз уже давно был белым, эдаким стражем его мудрости, изредка его подводившим. Ниессар ослеп, когда бился с одним из могучих змеев, иногда объявлявшихся на Сиинире, прилетающих с тысячи островов Дарвы или же с Блуждающих островов. Стражники с почтением расступились и открыли ворота и с яркой освещенной улицы Ниессар попал в темной и длинный коридор, освещенный всего парой тускло горящих факелов.

– Лорд Тоулл. – В конце коридора показался первый советник нынешнего правителя Лорхейма – стареющий, полноватый Бирамай. Ниессар помнил его хитрое лицо и при отце правителя и заметил, что за долгие годы они ничуть не поменялось – лишь обзавелось парой длинных морщин на лбу, да сединой в бороде. – Вы выглядите несколько хуже, чем в нашу последнюю встречу. Холодный воздух не идет вам на пользу.

– Бирамай, – Ниессар усмехнулся. Советник правителя был неглуп, но никогда ему не нравился, из—за своей хамоватости и наглости, словно он сам был правителем. – Ты ничуть не постарел. Неужто от нобилиллов молодость украл?

– Мы у них много чего украли, лорд Тоулл, – усмехнулся Бирамай. – Прошу простить, правитель, но еще не все прибыли. Я провожу вас в комнаты отдыха, где вы можете подождать начала совета…

Ниессар отмахнулся от него.

– Ни к чему. Мне отдыхать некогда, да и думать в ваших комнатах никогда не получалось. Слишком уж много вина и женщин. Веди меня в Круглый зал.

Бирамай поклонился и пригласил правителя следовать за ним. Они шли по длинным, ярко освещенным коридорам, проходя мимо распахнутых настежь дверей, откуда слышались стоны и веселые разговоры. Видимо, серьезен здесь был лишь один Ниессар, ведь даже его советники заглядывались на праздник, который был в самом разгаре.

Круглый зал города Лорхейма был сер и уныл. Ниессар никогда не любил его. Огромный зал с тремя маленькими окнами для свежего воздуха поражал своей мрачностью, по сравнению с остальным замком солнечным и светлым, ибо эльфы и эллы подарили ему внутренний свет, как говорили легенды. Но дело было в том, что замок был прекрасно освещен, а в юго—западной части Сиинира было солнечно и тепло, дожди же здесь были редким явлением.

В самом Круглом зале, где всегда собирались правители девяти городов Сиинира, а сейчас только восьми, полукругом, были поставлены десять тронов – королевский, самый большой из них и самый старый, стоял выше всех и дальше всех. На его подлокотниках часто висела паутина, и не мудрено – короля на Сиинире нет уже больше пятидесяти лет, а Диниан, правитель Лорхейма, редко разрешал прислуге здесь убираться, что, несомненно, печалило и злило главу всех здешних слуг, племянницу Бирамая – юную девушку Оленну.Позади каждого трона висели флаги с изображениями гербов каждого из великих домов, а между ними висели факелы. Половина из них не горела, и сейчас их в спешке зажигали слуги.

Ниессар пришел первым и сел на свое место, задумчиво оглядывая серые стены. Стражник и советник, Герес, встали позади него, так же, как и их правитель, оглядываясь вокруг.

В зал начали заходить сами правители. Каждого из восьмерых сопровождал стражник и один из советников, «рука» правителя. Каждый из них был одет в цвета своего дома. Темно—синие, красные, оранжевые, зеленые, синие, лазурные, черные и бежевые цвета наполнили зал, словно украшая его, к празднованию наступающего года. Но прошли те времена, когда новый год, сменяясь старым, был лучше. С каждым днем становилось все хуже и хуже.

– Лорхейм – город воров, – смеясь, сказал самый толстый из них, правитель города Наар—Азата, Кирай из дома Азатов. Он переваливался с ноги на ногу и пытался что—то прожевать, чем вызывал явное неудовольствие его собеседников, хоть те и старались не подавать виду. – Только я слез с лошади, как у меня увели мой кошелек! Конечно, кошельков у меня много, но ведь и их увести могут!

– Твои кошельки – это люди, носящие за тебя твои деньги и они попросту убежали к шлюхам! – расхохотался второй, Вириан Норт, высокий немолодой человек, с седеющими волосами и длинной бородой, которую он заправлял в пояс. Было время, когда Ниессару хотелось отрубить ее и сжечь, но то было давно. Сейчас ему хотелось сжечь его всего.

– То есть Лорхейм – город шлюх? – спросил Кирай, но Вириан не успел ему ответить.

– Я приветствую восьмерых правителей Сиинира в фамильном замке Вердов, – объявил слуга, когда все люди вошли в зал. – По праву принимающей стороны, правитель Лорхейма желает, чтобы вы объявили себя друг перед другом.

Правители недовольно заворчали.

– Мы итак знаем друг друга! Не к чему нас представлять, давайте сразу перейдем к делу! – крикнул Гетрис Роутрок, правитель Ниста. Ниессар недовольно его оглядел, но и с места не встал.

– Так требует обычай. И если обычай требует – его надо исполнять, – с ледяным спокойствием сказал Динианиз рода Вердов, правитель Лорхейма. Высокий и гордый, Диниан был выше каждого из правителей Сиинира. Его светлые волосы закрывали его лоб и немного лезли на его ярко—зеленые глаза. У него многое было от отца. Разве что, его овальное, лишенное шрамов лицо досталось ему от матери, не так давно сошедшей с ума. Диниан был строг по отношению к обычаям и верованиям, стараясь соблюдать их в полной мере, ведь, по его словам, лишь это удерживало Сиинир от краха. И строг он был даже по отношению к любви. Многие девушки были влюблены в него, от знатных дам до портовых шлюх, но предпочтений самого скрытного правителя никто не знал: Диниан до сих пор был холост. Он встал:

– Я, Диниан Верд, правитель Лорхейма, из рода Вердов, с благословления богов я предстаю перед вами.

Сказав это, он сел в первое кресло и закрыл глаза. Вслед за ним выступил второй, чуть старше Диниана, всем известный разбитной мужчина с мрачным взглядом:

– Я, Кистан Вермелл, правитель Аспериона, из рода Вермеллов, с благословления богов я предстаю перед вами.

И каждый правитель вставал, и каждый говорил свое слово. Азат, Норт, Эртил из Миир—Эртила, Хаст их Ха—аста, Роутрок и сам Ниессар Тоулл, правитель Номмаринна. Раньше большинство семей пыталась утвердить в названии своих земель намек на свою фамилию: долина Оттонов, Ха—аст, Наар—Азат, но многие семьи оставляли древние фамилии нетронутыми, как род Ниессара. Правитель не любил такого ханжества.

– Я уже привык видеть сиинаильское кресло пустым, – сказал правитель Ха—аста, старый Дерис. – Уже двадцать лет прошло, как мы уничтожили этих черносердечных, да поглотит их Бездна. Что тогда двигало нами, что мы решили уничтожить наших верных союзников в прошлом?

– Что бы нами тогда не двигало, это обернется для нас большим злом, чем мы сделали, – задумчиво произнес Кистан и позволил себе усмешку.

– Мы здесь не для того, чтобы вспоминать былое, – открыл глаза Диниан. – Энвор создал магическую стену из тумана, чтобы отгородить нас от сил зла. Или же север от нас. Теперь наши враги на юге. На востоке. На западе. Но не на севере. Мы окружены со всех сторон. Эллы Континента напали на земли оролингов, дарованные им за уничтожение Сиинаила. В Красной пустыне собираются звери и песчаные народы, тысячи и тысячи народов. Они сбегаются в стада и Ха—аст в опасности, а после и Нист, и Лорхейм и даже наша столица. Мы не готовы терять еще даже один город. Ситуация накаляется. Да, мы уничтожили лучших воинов на этом острове. Мы совершили большую ошибку, стоившую нам многого. Но Некромант тогда сумел подкупить каждого из нас.

Правители возмущенно зароптали, качая головами. Тогда их всех обдурили, словно детей малых, а теперь они расплачиваются за каждый шаг, что они сделали в сторону самой северной крепости Сиинира – Сиинаилу.

– Некромант преследовал свои цели и стоило ему их добиться – он исчез, забыв о нас, – задумчиво проговорил Ниессар. – Не думаю, что тогда слова мага были правдой. Но мы все ему поверили, уничтожив черносердечных. Сиинир в опасности, и нам нужно решить, как быть дальше.

Правители нахмурились.

– И в какую сторону нам атаковать? – насмешливо спросил Гетрис.

– Ни в какую, – спокойно сказал Диниан. – Нам нельзя атаковать первыми. Сейчас мы можем только защищаться. Но, помимо этого, мы можем вспомнить древние писания и заветы прошлых лет и обратить свой взор к детищам наших бывших врагов.

Ниессар задумчиво вгляделся в лицо Диниана. Он догадывался, что тот хочет им сказать.

– И к кому же?

– К драккенам, – Диниан встал со своего места и победоносно оглянул остальных правителей. Было заметно, что это он готовил уже давно. – Нам известно, что в Арториуме хранится один из драконьих артефактов – Рог королей. Всем нам так же известно, что этот рог способен подчинять волю ящеров. Однако имеет право владеть таким рогом лишь король Сиинира. И это наша основная проблема.

– Что нам мешает взять рог? – спросил Кирай Азат. – Обычаи – лишь выдумка, нужная детям для сказок, да церковникам для запугивания горожан, чтобы те несли им последние монеты.

– Верховный жрец и его армия паладинов мешает, – мрачно ответил Диниан. – Еще сам Рейвар Освободитель даровал Верховному жрецу особую власть и подчиняется он лишь королю. Им ничего не стоит спрятать его, уничтожить или подменить. Взяв рог силой, без согласия жрецов, мы прогневим богов, а боги гневаются долго…

Правители не ответили ему. Всех их пугала лишь мысль о том, что драккены могут стать по одну сторону с их войсками. Им в это не верилось и Ниессару – особенно. Эти ящеры убивали скот и людей, разоряли деревни и небольшие города, вряд ли кто—то из правителей был бы готов на это согласиться, но почему—то еще никто не высказался против. Да, им часто приходилось слышать, что драккены разумны и могут слушаться людей и, может поэтому они считали, что это возможный вариант развития событий.

– Оролинги отобьют нападение эллов, – Ниессар решил, что теперь настала его очередь говорить. – Их принц, лорд Войны, настолько мощный, что может в одиночку одолеть отряд этих золотокровых. Туманная стена остановит зло с севера. На время. Зверям не одолеть даже деревню близ Ха—аста, пока они разрознены. Нам лишь следует проявлять осторожность и только. Драккены… что до них, я могу сказать лишь одно – это не то, чем мы должны заниматься. Драккены опасны, и мы скорее потерям больше, чем приобретем, получив такого союзника. И избрание короля только разрознит всех нас.

– Вы предлагаете бездействовать? – удивленно и одновременно насмешливо спросил Гетрис. – Не то я хотел услышать от старого воина, лорд Тоулл, совсем не то. Словно ваше вино теперь заменяют теплым молоком, будь я проклят!

Гетрис расхохотался, да и на лицах половины правителей появились неуверенные улыбки.

– Лорд Тоулл, все мы знаем, что вы являетесь одним из хранителей Завета Рейвара Освободителя, – Кистан улыбнулся. – И все мы знаем, что там написано. Но драккены опасны в меньшей мере, чем вы думаете.

Ниессар покачал головой.

– Вы неправы, Кистан. Я всю свою жизнь дрался с драккенами и я знаю, на что способны эти твари. Они не слышат голоса разума. Это не драконы, вещающие мудрости в разные стороны в перерывах между славными битвами с врагами своими. Это животные, жаждущие крови.

– Если битва с парой драккенов была для вас трудной, то что вы скажете о врагах, которым придется столкнуться с армией этих зверюг, Ниессар? Ими будет управлять король и никто больше. Эти твари будут подчиняться.

– Попробуйте подчинить себе одну из них, Кистан и тогда, может, вы поймете, с чем будете иметь дело. Это опасная затея, ни к чему хорошему она не приведет. Нам стоит избрать другой путь.

– Все согласныс тем, что избирать короля мы будем только при ситуации, грозящей концом всем нам, – спокойно сказал Диниан, успокаивая правителей. – Пока что это не так. Мы еще вполне можем справиться с нашими проблемами. Пока что главная из них – это эллы. Оролинги будут биться до последнего, но и нам нужно думать, что делать с ними, если острозубый народ проиграет.

– Победить эллов Континента? Их армии сильнее, их больше, и они уже на острове! – вскрикнул Вириан, вскакивая со своего места. – Нам нужно собирать войска и дать им бой! Оролинги на нашей стороне, мы можем отбросить эллов назад, а потом взяться и за пустынников, и за ледяных ублюдков!

– Что значит «больше»? – насмешливо спросил Гетрис. – Зачем нам собирать войска? Оролинги и без нас прекрасно справятся, ведь у них есть их пресловутый ЛОРД Войны. Смотрите за своими землями, а не за чужими, Вириан.

– Если оролинги не выстоят, следующими будем мы, – угрожающе прошипел Норт. – Если мы не дадим им отпор сейчас, позже мы попросту ничего не сможем сделать!

Гетрис окинул мрачным взглядом правителя Двина и рассмеялся, однако его никто не поддержал. Гетрис Роутрок правил сидел в самом неприступном замке на острове – на горном перевале, окруженном скалами, стоял город Нист, величаво возвышаясь над равнинными землями. Еще никто за две тысячи лет не смог прорваться за его ворота.

– В этом нет особой необходимости, друг мой, – оборвал его Ниессар, вздохнув. Подобные советы забирали у него много сил, а он уже был немолод, все—таки, мало какой из правителей доживал до шестого десятка. – Наша последняя война унесла много жизней и те кровавые события еще не вышли у людей из головы. Рисковать нельзя. Нужно действовать осторожно. Я против такого союзника, как драккены, но если совет поддержит такое решение, я соглашусь с ним. Ну, а что до выборов короля… это могло бы помочь нам соединить свои силы.

Вириан, не найдя, что сказать, сокрушенно сел на свое место и замолчал. Более за совет он не произнес ни слова. Оглядев остальных, и убедившись, что говорить пока что никто не желает, Кистан спросил:

– А если отбросить теории, чем мы действительно займемся? Вроде, по вашим словам, нам особо ничего не угрожает. Так что мы можем выбрать короля среди нас, но тут есть несколько вопросов. Как мне помнится, король Сиинира должен быть способным голосом останавливать драккена. То был род Драконорожденных, но он угас, а мы не посмели рушить традиции. Что же нам делать теперь?

– Вы же сами сказали – рог королей лежит в столице, – Гетрис удивленно осмотрел каждого правителя. – К чему нам Драконорожденные, если мы сами можем управлять этими драккенами?

Ниессар недовольно покачал головой.

– Для этого нужна большая сила…

– Бросьте в пучину ваши сомнения, Ниессар, – отмахнулся Гетрис. – Король обратится к жрецам, те обратятся к богам – боги помогут нам.

– Если в самое ближайшее время не объявится Драконорожденный, способный голосом приручать драккенов, то королем станет один из нас. Тот, кто достоин, – тихо сказал Диниан, но все услышали его и каждый из правителей погрузился в свои мысли. Ниессар забеспокоился первым – королем хочет стать каждый из правителей и, если Драконорожденный не объявится, то гражданской войны не избежать. Коронация была не лучшим решением, но ни Россы, ни Дойлы, ни воины Дарвы не согласятся защищать Сиинир без короля. Только король может заключать союзы и никто более. Более того, они скорее сами захватят власть в разрозненном государстве. Сиинир превратится в остров из пепла и крови, из которых он когда—то и появился, если восемь городов не будут действовать сообща. Ниессар вспомнил и про священный Завет Рейвара Освободителя – не использовать Рог королей. Он знал, что на это скажут другие хранители, но они не были правителями городов и не были защитниками тысяч людей.

Зал затих. Правители молчали, их советники торопливо записывали их произнеенные ранее слова, а стражники неуверенно переступали с ноги на ногу, оглядываясь на остальных солдат, мечтая, чтобы все уже поскорее закончилось.

Вдруг, двери отворились, и в зал вбежал молодой дозорный. Он выглядел очень испуганным, его правая рука, лежащая на мече, неистово дрожала, а левая, порядком окровавленная, была у него за спиной.

– Мой правитель, – поклонившись, сказал он. – Прибыл посланник. У него… у него черная стрела.

Все, кто сидел в зале, начали тревожно переглядываться. Ниессар сжал подлокотники и напряженно всмотрелся на вход. Черная стрела – символ войны у нобилиллов, и лишь их король мог объявить людям войну.

– Пусть войдет.

Сквозь воцарившуюся тишину были отчетливо слышны шаркающие шаги. Путник определенно хромал. Молчание накаляло обстановку. В проеме показался облик человека с черной стрелой. Как только путник сделал шаг, правители вскочили со своих мест, в страхе смотря на него. Это был обычный воин, доспехи его были окровавлены, правой руки не было, а левую он держал на мече. Голова его была пробита черной стрелой. Сделав шаг – он упал, распластавшись на полу, истекая кровью.

– Похоже, нобилиллы прислали нам подарок, – судорожно сглотнув, сказал Кирай, вжимаясь в трон.

– И, похоже, не только они. Много ли вы видели людей, правитель Азат, со стрелой в голове, которые смогли пройти, судя по его стертым сапогам, сто миль, а то и больше? – с иронией спросил Диниан, на его лице даже нашлось место для усмешки.

– Нобилиллы злы на нас. Эй, посмотрите, чей это воин! – сказал Кистан, на всякий случай делая знак своей страже. Крепкий воин закрыл собой правителя.

Слуга подошел к телу и перевернул ее, придерживая голову. Он дрожал всем телом, опасаясь, что труп набросится на него и убьет, ведь он только что шел и выглядел, как живой, но, все обошлось.

– Асперионский, мой правитель.

– Некромант в твоих землях, Кистан, – Диниан с отвращением оглядел труп и отвернулся, закрыв лицо рукавом. – Я бы советовал тебе проверить окрестности.

Правители молча смотрели на труп. Они не могли поверить, что добрый союзник, маг—Некромант, так рьяно убеждавший их в правильности их решения уничтожения нобилиллов, теперь был против них, и с кем? С нобилиллами.

– Унести его и сжечь, – приказал Кистан. Диниан лишь кивнул своей страже. Труп попытались оттащить, но он словно начал сопротивляться, стражники не смогли даже сдвинуть. Удивленно посмотрев друг на друга, они подняли его и вытащили из зала. К их ужасу, тело практически ничего не весило, словно состояло из воздуха. За трупом осталась дорожка из гнилой крови, которую быстро убрали слуги. Они боязливо перешептывались, и их голоса были слышны в напряженной тишине громче, чем шум дождя в летнюю ночь.

– Вымойте кровь, – громко приказал Диниан. – Сейчас нам говорить не о чем, друзья мои. Завтра продолжим здесь же. У всех нас есть время обдумать то, что произошло сегодня. И, пожалуй, всем нам стоит отдохнуть. Все оставшиеся вопросы мы решим завтра.

Диниан поднялся и вышел первым. Следом за ним пошел Кистан, на ходу вытаскивая записку из кармана. Он бегло ее прочел и усмехнулся. Ниессар настороженно смотрел им в след и, опустив руку в карман, вдруг обнаружил такую же записку и у себя. Быстро ее прочитав, правитель Номмаринна тяжело вздохнул. Диниан хотел встречи с ними. Он подождал, пока все выйдут из зала, и пошел вслед за Кистаном.

Дорога к башне Диниана, где располагался его личный кабинет заняла у Ниессара много времени. Старый воин обдумывал все сказанное на совете и особо не торопился вновь увидеть двух правителей. Тем более, что он устал и идти ему было несколько тяжело, хотя Ниессар до сих пор отлично владел своим двуручным мечом и мог дать фору многим молодым воинам. Правитель Номмаринна остановился как раз возле дверей кабинета и услышал, как Диниан и Кистан переговариваются. Ниессар прислушался, но прежде остановил слугу, несущего поднос с вином, и взял один бокал. Из—за двери раздавались приглушенные голоса двух правителей.

– Вот, мы стоим в твоих покоях, Лорхеймский правитель, – сказал Кистан, нервно постукивая по столу пальцами. – Что в этот раз, Диниан? Тебе скучно охотиться одному и ты решил позвать меня? И в какой из твоих лесов мы отправимся?

– С виду ты подозрительно спокоен, Кистан, – Диниан загремел своими бутылками с вином и сидром. – Что, подарок Некроманта тебя не испугал? По—моему, эта стрела больше, чем знак. Нобилиллы хотят нашей крови, а как мне помнится, они отличные воины.

– И что? Мне объявили войну, и кто? Народ, который по миру бродит в количестве двухсот особей? Даже если во главе стоит Некромант? У меня есть боги. У меня есть еще семь городов. Нужно помнить, что если объявили войну мне – ее объявили всем нам.

– Да? – удивился Диниан. – Семь городов. И кто выступит за тебя, когда один маг может превратить армию в гору гниющего мяса?

– Тогда почему он этого не сделал раньше? Что, он боится богов? Или всякая магия требует человеческой силы и жизненных соков? Магам нечего противопоставить нашим мечам, Диниан, ведь их всего два. Если вы хотите отдать Асперион одному из них, лучше сразу жгите и свои города, поскольку я выступлю против вас.

Ниессар решил больше не стоять под дверью и постучал. Он не успел сделать и шага, как дверь открылась и Диниан дружелюбно улыбнулся:

– Спасибо, что пришли, Ниессар. Честно сказать, я не надеялся, что вы придете, но вы сумели оправдать мои ожидания.

Встретившись взглядом с Кистаном, Ниессар проворчал:

– Меня не нужно было звать сюда, Диниан. Вы бы могли и вдвоем придумать свой план. Честно сказать, мне претит мысль о выборах короля, но никто из правителей, похоже, не против этого. Видимо, они надеются на костяную корону. К сожалению, я слышал ваш разговор лишь обрывками, но его суть мне ясна. Я буду одним из тех, кто попытается вас образумить. Мне довелось видеть Некроманта в деле, уж поверьте, зрелище это было не из прекрасных. Нельзя недооценивать врага, ни в коем случае нельзя! Мы недооценили нобилиллов, и почти проиграли им войну. Я не хотел воевать против них, будь сейчас они живы, мы бы спокойно жили и не знали бы горестей войны. Мы бы не были разрозненны, как сейчас, не пытались бы изжить друг друга! У нас есть два варианта. Либо мы ждем условий мира от нобилиллов, которые нам надо принять…

– Ты сошел с ума, старик, – язвительно проговорил Кистан, перебивая его. – Я скорее позволю заживо скормить себя волкам, чем отдам трон дружку Некроманта! И каждый из нас скажет тоже самое!

– Только каждый ли сделает, то, о чем ты говоришь? – осадил его Диниан и повернулся к Ниессару. – Продолжайте.

– Тогда нас порежут эллы, – сказал Ниессар, холодно глядя на Кистана. – Оролингам не выстоять без нашей помощи. Они свирепы и дерутся, словно встречают саму смерть, но эллов Континента невозможно победить такими малыми силами. После оролингов, эллы возьмутся и за нас. Вы говорите, что нам нужны драккены, и для этого стоит выбирать короля. Но прежде чем сделать это, мы должны попробовать еще один способ.

– И что ты предлагаешь? – Кистан недовольно дернул плечами и изобразил интерес.

– Найти драконорожденного. Найти настолько быстро, насколько это возможно. Взять всех своих шпионов и отправить их во все другие острова и материки.

– Где ты его найдешь? Ты можешь изъездить пол мира, а потом еще пол мира, но не найдешь ни одного человека, который сможет сжечь огнем драконов наших врагов, – Кистан передернул плечами и отошел к окну. – Тем более, даже если мы его найдем – все ли согласятся увидеть на троне какого—нибудь оборванца?

– А до этого момента мы выберем короля, которого у всех на виду посадим на трон, пока не найдем драконорожденного. Как мы все и хотим.

– И что нам это даст? Боги не дураки. Некромант не дурак, – раздраженно проворчал Кистан, открывая ставни и впуская внутрь свежий воздух.

– Это даст нам то, что Некромант будет вынужден прийти в столицу и убить короля, чтобы посадить нобилилла на трон. Все мы понимаем, что он жаждет лишь власти. Против его армий, мы должны противопоставить ту силу, с которой ему придется считаться. И не только ему.

– Мы скорее уничтожим друг друга за трон, – повел плечами Кистан. – Что ты можешь сказат, Диниан?

– Что Ниессар прав, – Диниан вздохнул и вытер вспотевший лоб ладонью. – Боги потребуют крови, и мы ее им дадим. И общая проблема объединит нас. Не позволит изживать друг друга. Это единственное верное решение. Мы не исполним волю предков и посадим на трон не Драконорожденного, ценой крови.

– Некоторых это вряд ли остановит.

– Но что, если другие не согласятся?

Ниессар лишь развел руками.

– Согласятся. – Диниан с мрачным видом повертел в руках перо. – Драконорожденного стоит найти, но… мы его не найдем. Я полагаю, мы будем нарушать завет Рейвара, а это уже давным—давно не страшно. Используем рог и призовем драккеном сражаться за нас. И искать Драконорожденного нам не стоит – вряд ли кто—то из нас с поклонами уступит трон короля какому—нибудь выскочке с острова Бурь. Спасибо вам, Ниессар, и прошу, не принимайте слишком близко к сердцу грубости нашего друга Кистана.

Ниессар кивнул правителям и вышел. Уже спускаясь по лестнице, он пробормотал:

– Я об этом еще пожалею.

Глава 2

Остарион

На западе острова Сиинир чернел, простираясь на десятки миль, высокий лес. Широкие черные стволы деревьев были окутаны серебристо—серым туманом, а сам лес был давным—давно окружен длинным и глубоким рвом, на дне которого все еще стояли старые колья. Черные, раскидистые деревья стояли стеной, закрывая от солнечного мира ужасы, сокрытые за пеленой серого тумана и могучими ветвями мертвых древ.

Сюда и ушли, гонимые отовсюду, северные народы острова Сиинир – нобилиллы. Никто не знает, как они пробрались туда, но теперь древний народ чах под сенью черных деревьев.

На еле видной невооруженному глазу тропинке, заросшей пожухлой, черно—зеленой травой,виднелись четыре силуэта. Они осторожно переступали через ловушки, поставленные их народом, чтобы пауки и волки не смогли добраться до их деревнинезамеченными. Последней деревни. Несколько десятилетий назад народ черносердечных был выгнан людьми с их земель и скитался по острову, убегая от гонений, скрывшись в Черном лесу. Еще двадцать лет назад их было куда больше, и для того, чтобы построить жилища, нобилиллам пришлось драться за землю с огромными пауками, которые кишели в этом лесу. Многие погибли в этой войне, но еще больше погибло от болезней, коими были наполнены эта земля и воздух.

Последним, среди бесшумно двигающихся силуэтов, шел молодой, черноволосый нобилилл. Он уверенно переступал через ловушки, и думал о чем—то своем, изредка обращая внимание на яростные перешептывания своих спутников. Мать дала ему имя Остарион, а отца он не видел в своей жизни, гадая, погиб ли тот на войне, или пропал без вести в этом лесу. Никто не смог дать ему ответа, даже старейшина, бывший советник короля нобилиллов, управляющий последней деревней.

Нобилиллы осторожно пробирались через бурелом, изредка переругиваясь между собой:

– Зачем мы только понаставили этих ловушек, – ворчал Малт, низкий и крепкий светловолосый юноша с правильными чертами лица и зелеными глазами, – они все равно их не останавливают! Даже если пара этих тварей запутается, остальные пройдут. Нам надо самим уничтожить их логово, сжечь его, пропади оно пропадом! Но нет, мы сидим на болоте и изредка выбегаем за сухими ветками, которых и на болоте предостаточно!

– Все сухие деревья на болоте вырублены еще пару месяцев назад, – осадил его Йонас, один из сыновей старейшины деревни. – Тем более, лишний шум может привлечь к деревне пауков. Нас итак осталось не многим более двух сотен, а пауки подходят к стенам слишком часто. И если мы оставим деревню без защиты – мы все умрем быстрее, чем здесь подует свежий ветер.

– Здесь он никогда не подует, – усмехнулся Остарион. – Так что мы можем жить еще очень долго.

– Благодаря этим ловушкам ты до сих пор жив, Малт, – раздраженно ответил самый старший среди них, высокий черноволосый Кип. – Пауков слишком много. Ты хочешь, чтобы мы совсем сгинули? Мы стараемся выживать, потому что люди почти уничтожили нас. Я видел, как они резали моих родителей, видел, как они жгли наш город, видел их мерзкие лица и пока я не отомщу им, не увижу ужас на их лицах, я не погибну, поэтому иди и помалкивай!

– Старейшина говорит, снаружи все считают, что мы уже сгинули, – высокомерно сказал Малт. – Он был там, снаружи, они все думают, что нас больше нет! Мы уже часть прошлого.

– Пусть думают, что хотят, – Остарион осторожно переступил через натянутую веревку. – Мы еще скажем о себе пару слов.

– Мы выйдем из этого леса, только когда над нами будет весь день светить солнце. А это никогда не произойдет.

– Да, ты прав, – спокойно ответил Остарион. – Только что с того, что ты прав? Это совершенно ничего не дает. Ты не знаешь, что произойдет завтра, послезавтра, даже через пять минут, пропади они в Бездне! Когда—нибудь мы отсюда выйдем. И не надо ждать ветра в лесу или солнца в небе.

– Скажи это тем, кто сейчас лежит на дне болота.

Остарион замедлил свой ход и отвернулся от остальных. Перед ним, словно наяву, предстали погибшие нобилиллы. Они срывались с деревьев, умирали от болезней, но их тела неизменно лежали в центре болота. Бледные, чистые, словно живые, казалось, они вот—вот встанут и выйдут на землю, но это было не так. Там же лежала и его мать. Пятнадцать лет назад она умерла от лихорадки и ее похоронили в воде. Остарион не помнил ее лица, но изредка видел ее, лежащей в болоте, скрытой ото всех серым камышом. Лишь старики изредка рассказывали ему, какой она была – величественной и прекрасной, лучшей во всем. Остарион часто вспоминал ее, выглядывая из огромных щелей хижины, построенной над водой. В огромном болоте лежали сотни нобилиллов. Их перестали хоронить в земле, когда волки разрыли первые могилы.

Воспоминания захлестнули Остариона, но он не простил бы себе, если бы хоть кто—то видел его слезы. Юноша перестал плакать, когда первый раз вышел на охоту – это было еще десять лет назад. Сейчас ему было девятнадцать.

– И зачем ты только это упоминаешь, – вздохнул Малт. – Мне хватает того, что я вижу их каждый день.

– Тихо! – прикрикнул Йонас. – Мы пришли. Принимайтесь за работу и без звука!

Нобилиллы вышли на поляну, на которую едва проникал лунный свет, отчего она была куда светлее и прекраснее всего леса, который мрачной стеной обступил ее. Остарион оглянулся на него и вздрогнул. Черные кроны деревьев в свете луны казались иссиня—черными, пугающими, словно монстры из детских сказок, пришедшие наяву. Все нобилиллы ненавидели этот пугающий лес, но не могли уйти, боясь людей, прогнавших их сюда. Они мечтали об этом все двадцать лет, что выживали в Черном лесу, но каждый раз разворачивались, едва лишь вставая на дорогу к выходу. Вскоре, нобилиллы забыли, что отсюда есть выход, и некоторые наиболее смелые нобилиллы, среди которых был и Остарион, изредка бродили по лесу, стараясь найти уже заброшенные тропы. Они не знали, что люди раскаиваются в содеянном и не смеют даже взглянуть на священный город, утерянный и для них. Изредка Остарион говорил, что им пора отсюда уходить – или они все здесь погибнут, но старейшина останавливал их каждый раз, стоило им только согласиться с молодым нобилиллом. Остарион ругал их, но и сам слушался старейшину, не смея перечить.

Сейчас он осторожно ломал ветви валежника, сбрасывая их в кучу, заодно прислушиваясь к звукам в лесу. Было тихо. Рядом с ним стоял Малт и, видимо, хотел поговорить.

– Откуда у тебя этот меч? – наконец спросил он шепотом.

– От матери достался, – ответил Остарион, отламывая очередную сухую ветвь.

– Я его раньше у тебя не видел. Почему ты не ходил с ним?

– Не было нужды. У меня был другой меч, – Остарион вспомнил свой старый клинок, покрытый сколами и затупленный настолько, что наточить его было невозможно. Несколько дней назад нобилилл выкинул его в болото. Теперь же, ощущая тяжелую темную сталь у себя за спиной, Остарион чувствовал себя гораздо спокойнее, чем раньше.

С этим мечом он мог уйти отсюда – однажды ему даже удалось дойти до края леса – солнце вовсю освещала пожухлые деревья и кустарники, кучи опавших листьев покрывали собой красноватый песок. Остарион запомнил дорогу туда и вернулся обратно в деревню, взволнованный и взбудораженный, но его рассказу никто не поверил. Над ним лишь посмеялись и только. Остарион же мечтал выйти к тому месту еще раз – чтобы наконец покинуть проклятый лес. Были и те, кто уходил из деревни, пытаясь уйти – но о них уже никто ничего не слышал очень давно.

На поляне не было паутины, словно по ней никогда не ходили пауки. Даже над ней не было и следов склизких белых нитей, как будто это место было для них особенным.

За поляной, в лесной глуши, где иногда каркали вороны, вдруг стало очень тихо. Остарион увидел в лесу мягкий отблеск лунного света. Едва слышимый перестук лап послышался откуда—то из глубины леса. Нобилиллы тут же прекратили ломать ветви и отступили к центру поляны, на ходу вытаскивая оружие. И вот, на освещенную лунным светом поляну осторожно ступила мохнатая паучья лапа. Твари заходили со спины, надеясь застать нобилиллов врасплох. Но было уже поздно.

Остарион вытащил свой меч и выставил его перед собой. Первый паук резво побежал вперед, едва заметив блеск стали. Тварь прыгнула. Остарион взмахнул мечом и перерубил тварь пополам! Зеленая кровь брызнула во все стороны, тело членистоногого с чавкающим звуком повалилась на траву. Пауки пошли в атаку. Остарион насчитал шестнадцать небольших, с большую собаку, тварей. Они шипели и плевались ядом, который стекал с их щелкающих жвал. Но нобилиллы не подпускали пауков слишком близко, пытаясь отрубать им лапы. Но одна из тварей сумела пробиться сквозь мечи и прыгнула на Йонаса, прежде чем тот успел бы увернуться – нобилилл упал, истошно завопя:

– Снимите его с меня!!!

Остарион в два прыжка оказался рядом с ним и пнул впившуюся в Йонаса тварь ногой. Паук свалился с него и Остарион сильным ударом пригвоздил его к земле. Йонас зажимал кровоточащую рану чуть ниже плеча и пытался встать. Яд пауков действовал медленно, и если успеть добежать до деревни, то руку нобилилла еще можно было спасти.

Остарион вернулся в бой. Кип и Малт уверенно давили врага к лесу, добивая хромающих пауков. Вскоре все кончилось. Поляна была усеяна трупами, зеленая кровь стекалась в огромные лужи, над которыми уже закружили большие черные мухи.

Остарион огляделся, проверяя, не осталось ли живых тварей, пока Кип и Малт перевязывали Йонаса. Запах паучьей крови заполнил поляну. Над ней закружили вороны, громко каркая, явно собираясь на пир. Но вдруг, что—то их спугнуло и они бросились врассыпную, пропадая в лесу – на мгновение все затихло, но тут, издалека послышался вой.

– Волки, – прошептал Остарион, вытирая свой меч о пожухлую траву. Он поднял голову, чтобы вглядеться в темную чащу.

– Уходим, – быстро сказал Йонас, потирая плечо. – Бросайте ветки и бегом в деревню! Надо предупредить остальных!

Бросив ветви, они побежали обратно в деревню, что было сил. Кип вел валившегося с ног Йонаса, а Малт и Остарион неслись впереди, перепрыгивая через ловушки. Холодный пот застилал глаза, но Остарион и не думал останавливаться.

Их дорога была длинной. Свет луны почти не проникал в эту часть леса, поэтому бежать приходилось не только быстро, но и осторожно. Нобилиллы пробегали мимо старых, полуразрушенных хибар, построенных на деревьях. Это были старые деревни, некогда заполненные нобилиллами, которые были уже давно мертвы.

Они добежали до деревни так быстро, насколько это было возможным, мигом перемахнули через косой забор и рванули к хижинам. Нобилиллы построили их на раскидистых ветвях крепких деревьях прямо над болотом. Бывало, что некоторые из них обваливались, но такого не происходило уже давно. Черные ветви держали на себе по две—три хижины, в которых жило по пять—десять нобилиллов. Хижина старейшины находилась на самом краю деревни, прямо над частоколом. Малт и Кип увели Йонаса к лекарю, старику Хейну, так чток старейшине поднимался один Остарион. Тухлый запах давно умерших зверей и нобилиллов, резали нос и глаза, но все к нему уже давно привыкли. Остарион медленно поднимался по крутой лестнице. Он открыл дверь без стука и зажмурился от ослепляющего света десятка свечей из волчьего жира.

– О, смотрите, кто пожаловал! – с издевкой произнес Кииссат, старый друг старейшины и лучший воин своего народа. Он был противным и староватым нобилиллом, которого не особо все любили, однако, лучшего воина все—таки найти было невозможно. Кииссат обучал каждого из юношей искусству боя и за это Остарион был ему благодарен, если бы не он – давно бы ему лежать на дне болота. Но его характер давно осточертел всем, кроме старейшины – тот больше всего общался только с ним, и старый воин не отходил от седовласого старика ни на шаг, лишь изредка позволяя себе прогуляться в одиночестве по деревне.

Старейшина поднял полуслепые глаза на молодого нобилилла, услышав речь своего друга.

– Пауки уже заходят на земли, в которых их раньше не видели! Почему из вас никто не удосужился поставить охрану хотя бы на пятую мили от деревни?! Если бы не мы, пауки бы напали на деревню! Как бы защитил детей? Женщин? Стариков? Они обходят ловушки так спокойно, как мы ходим к друг другу в гости! – Выпалил Остарион, как только увидел старейшину.

– Сядь и успокойся, – властным голосом велел ему старый нобилилл. Тощий, с седой бородой и полуслепыми глазами, он напоминал скорее беспомощного старика, но им все—таки не был. – Расскажи, что случилось. Вы достали веток?

– Нет, – уже более спокойно ответил Остарион. – На нас напали пауки. Возле поляны. Их было немного, но после того, как убили их, мы услышали вой волков. Возможно, стоит ожидать их прихода. Ранили Йонаса, они могут прийти по запаху крови.

Старейшина, услышав имя своего сына, вздрогнул, но не сдвинулся с места.

– Вой волков не означает, что они придут, – отмахнулся от него Кииссат. – Побитых тварей на поляне им хватит. А вот пауки… их стоит опасаться больше.

– Сидя здесь бояться нечего, – буркнул Остарион, пряча свой взгляд.

– Тихо! – крикнул старейшина. – Старики нашего народа могут сами постоять за себя, Остарион. Не стоит недооценивать их силу и мудрость. Пауки же идут на огонь. Поэтому вокруг деревни нет огней. И сейчас нам стоит отказаться от огня насовсем. Раз уж вы ничего не принесли, то пусть так и будет. Наша жизнь всегда опасна, как только наш народ был вынужден покинуть Сиинаил. Каждый день кто—то из нас может погибнуть. Сегодня обвалился еще один дом. Трое погибли. Мы похоронили их в болоте.

Остарион вздрогнул.

– Это недостойные похороны. Это недостойно моего народа, – напряженно произнес он.

– Не тебе решать, что достойно твоего народа, а что – нет, – спокойно ответил старейшина. – Это и мой народ тоже. Ты знаешь, где мы живем. Ты знаешь, с чем нам приходиться бороться. Когда ты умрешь – ты будешь похоронен так же. А судя по тому, как ты ведешь себя, ты будешь похоронен раньше остальных. Тебе стоит успокоиться. Тебе скоро двадцать. Скоро придет время, когда ты узнаешь о своем отце.

– Да, мне суждено вечно гнить в болоте, если меня не сожрут пауки, – проворчал Остарион. На его душе было пусто, но он решил во что бы то ни стало добиться исполнения обещания старейшины. – Почему ты не можешь мне сказать это сейчас? Кто я, кто мой отец? Почему ты так смиренно ждешь, когда я вырасту? Одного имени недостаточно. Кем он был? Все старики недобрым словом говорят обо мне, словно я виноват во всех их бедах!

– Ты ведь не хочешь здесь жить, Остарион, – спокойно проговорил старейшина, пропуская вопросы Остариона. – Ты, как и каждый юный нобилилл хочешь видеть солнце своими глазами, а не слушать про него сказки и рассказы, изредка ловя одинокие лучи, что смогли сюда пробиться. У тебя нет никакого желания видеть каждый день этот лес, вдыхать этот затхлый воздух. Поверь мне, ни у кого нет этого желания. Двадцать лет назад все было по—другому, но сейчас мы здесь, и идти нам некуда. Ты печешься о судьбе деревни, даже не зная ее жителей. С каждым днем нас меньше и меньше, а ты хочешь растянуть нашу деревню. Это уничтожит нас совсем.

– Мне лучше уйти? – вдруг спросил Остарион. Старейшина промолчал. Кииссат улыбался, глядя на огонь свечи, и на их разговор внимания не обращал. Он даже не поворачивал к ним головы, стоял, отвернувшись, и напевал веселую песенку. Остарион взглянул на старейшину и сдался: – Хорошо. Уж лучше умереть не здесь, в этом вонючем и мерзком болоте!

– Ты так просто откажешься от самого важного в твоей жизни? Своего прошлого? – Кииссат рассмеялся. – Как же ты туп, мальчишка!

– Если я буду жить вне этого леса, мое прошлое будет мне ни к чему, – в тон ему откликнулся Остарион. Нобилилл в гневе хотел покрушить здесь все, но, встретившись взглядом со старейшиной, взял себя в руки.

– Что ж, уходи, – старейшина и поднес чашу с водой к губам и отхлебнул. – Но уйдешь ты без этого меча.

– Это мой меч и я уйду вместе с ним.

– Этот меч принадлежит нобилиллам, а не тебе.

Остарион вновь почувствовал подступающий гнев.

– Этот меч мне оставила моя мать. И я уйду с ним и ни с чем больше.

– Хорошо, – вдруг согласился старейшина. – Но сначала ты принесешь сюда листья Оканы. Мне нужно лечить раненых, а листья заканчиваются.

– Я пойду немедленно, – Остарион поднялся, и хотел было уйти, но Кииссат его остановил.

– Я пойду с тобой, мальчик.

– Нет, Кииссат, – властным голосом сказал старейшина. – С ним пойдут Торвальд и Регул. Позови их.

Кииссат коротко кивнул и вышел из хижины, едва не задев Остариона плечом.

– Остарион… – старейшина начал говорить, как только они остались одни. – Не делай глупостей. Сходи за травами и обдумай свой поступок. Куда бы ты ни пошел, тебя везде ждет смерть.

– Куда бы я ни пошел – меня везде ждет смерть на протяжении всей моей жизни, – мрачно ответил Остарион.

– Если ты пойдешь в свою хижину – смерть тебя не достанет.

– Даже стоя здесь, она дышит мне в спину – как и всем нам, – Остарион поправил меч и сел на пол. – И все же. Кто мой отец? Почему ты так рьяно хранишь его секреты, но ничего мне не рассказываешь? И остальные тоже. Они корят меня, но как—то неуверенно.

– Твой отец повелел мне не рассказывать ничего, пока тебе не исполнится двадцать лет. Он считал, что ты воспримешь то, что должен узнать, слишком бурно.

– Я ухожу, – Остарион оперся о стену, отчего та заскрипела. – Мне уже нечего воспринимать бурнее этого.

Старейшина оценивающе взглянул на молодого нобилилла. Вздохнув, он начал говорить:

– Что ж, пускай. Твой отец – один из сыновей короля нобилиллов. Старший.Ты – его сын и наследник короны. Когда твой отец оставлял нас, он передал твоей матери меч города, который передавался лучшим воинам от лучших воинов.

Остарион взглянул на старейшину и усмехнулся. Престолонаследник. «Какая разница – в болоте нет престола, правитель из меня никакой, да и не пойдут за мной нобилиллы» – подумал Остарион.

Старейшина наблюдал за молодым нобилиллом, удивляясь его реакции. Он ожидал криков, но получил простую тишину. Остарион улыбнулся старому нобилиллу и задумался. Он не знал, что ждет его впереди, за этим лесом, и выйдет ли он из него вообще, но лишь мысль о том, что он сможет уйти, взбудоражила его настолько, что он чуть ли не взлетел.

От размышлений их отвлек Кииссат. Он хлопнул дверью и, улыбнувшись вздрогнувшему Остариону, ушел к своему месту.

– Мы соберем тебе хлеба в дорогу. Вот, это тебе поможет, – старейшина бросил Остариону небольшой темный пузырек. Юный нобилилл поймал его и благодарно кивнул. Засунув пузырек за пазуху, он вышел из хижины.

Нобилилл оставил своих спутников у выхода, а сам пошел к своей хижине, взять мешки. Возле дверей его поджидал Кип, от скуки втыкавший небольшой нож в лестницу.

– Я думал, что ты уйдешь сразу, – сказал он небрежным тоном, когда Остарион поднялся по лестнице.

– Ты что, подслушивал?

– Немного. Мне же надо знать, о чем говорит мой друг со старейшиной!

Остарион недовольно покачал головой.

– Уйду, сначала помогу старейшине – и уйду.

– Сбылась твоя мечта, да? – Кип встал перед Остарионом, сжимая в руках самодельный нож.

– Ты можешь пойти со мной. Никто тебя здесь не держит.

– Нет, я не пойду, – Кип замер, с трудом выискивая слова. Остарион был ему другом. – Нобилиллов нужно защищать… Береги себя.

Кип тряхнул головой и крепко обнял Остариона.

– Постараюсь, – Остарион виновато улыбнулся и крепко обнял Кипа в ответ. – Мы еще встретимся.

– Держи, – Кип протянул ему нож. – Тебе там он будет нужнее. Остарион благодарно кивнул и сунул нож в сапог.

– Верну при встрече, – ответил он, улыбнувшись.

Торвальд и Регул молча шли позади Остариона. Юный нобилилл уверенно шел к вольчему ручью, где росла Окана. Ее там было довольно много, ее листья неплохо заживляли раны, а ее сок очищал воду. До ручья было недалеко – час пути, возле первой деревни было его начало.

Остарион думал, как быстро он сможет выйти из леса, его будоражило лишь от одной мысли, что он наконец—то покинет это гнилое место. Его не интересовала корона, благородная кровь его предков и сомнительная власть, ему была нужна лишь свобода.

Ближе к полуночи нобилиллы вышли к ручью. Остарион, осмотревшись, прошел вперед и сорвал первый лист, но не успел засунуть его в мешок. По телу прошла судорога, в глазах потемнело. Уже где—то вдалеке он почувствовал боль и холод земли, припавшей к его лицу.

Глава 3

Энион

На холме, скрытая в густом тумане, стояла полуразрушенная крепость, занесенная снегом. Из четырех высоких башен, целой осталась всего лишь одна, остальные три валялись в руинах на мерзлой земле. Во внутреннем дворе, скрытом от главной дороги большими валунами, оставшимися от стен, расположились бандиты, продрогшие от холода. В сохранившийся башне горел тусклый свет. Это была бывшая пограничная крепость нобилиллов, павшая первой в войне против людей. Они разграбили ее, все близлежащие деревни сожгли, те зверства людей тогда надолго запомнились всем тем, кому еще только предстояло проиграть.

– Ты – король Сиинаила, – раздался раздраженный и усталый старческий голос, впрочем, нобилилл заметил в нем ехидные нотки. – Бывший король, разумеется. Само собой, тебе известно, что это за крепость, верно?

На чудом сохранившемся троне, посреди пустого зала с грудами камней вместо мебели, сидел старик, одетый в ядовито—зеленый плащ. Он обладал длинной бородой, издалека казавшейся болотной тиной кислотного цвета, тусклыми маленькими глазами, заплывшими жиром и обвисшими щеками. Рядом с ним стояла коса, лезвие которой было сделано из тускло светящегося зеленого стекла, покрытого белыми трещинами. Перед ним стоял мужчина, закованный в кандалы. Энион вздрогнул от вопроса мага и сказал:

– Это крепость Хаарфингал, Некромант. Ты сидишь на троне, на котором некогда сидел мой отец, а в нем было куда больше благородства, чем в тебе. Ты так близко к Сиинаилу, что тебе стоит пройти пару миль, чтобы увидеть его черные башни. Вот только ты их не увидишь.

– Мне три тысячи лет, юноша. Первую тысячу лет меня учил дракон Тииртал Пожиратель. Вторую тысячу лет я провел во сне Хотайя, чтобы научиться держать свою силу под контролем и не умереть, случайно стерев с лица земли маленькую деревеньку мановением руки. Остальную тысячу я служил демону мира Крови, богу Крови, что я и делаю сейчас. Пару десятков лет назад ты был таким же, как и сейчас, только железа на тебе было меньше. Не тебе мне говорить, увижу ли я башни вашего города. Ты в плену, нобилилл.

– Да. Три тысячи лет неплохо на тебя повлияли, – усмехнулся Энион, – главное, не оставь здесь какую—нибудь свою конечность.

– Шути сколько влезет. – добродушно ухмыльнулся маг. – Правда, тебе это не поможет. Руки у тебя до сих пор в цепях.

– Это мало что для тебя значит, – Энион повернул голову к окну и поежился от сквозняка. Снаружи бушевала метель, весенняя метель. Еще вчера здесь было солнечно и снега не было, но маг нагнал на крепость туман и снег, чтобы их никто не смог заметить, вблизи крепости часто проезжали повозки крестьян, выращивающих морозные ягоды. – Ты не был против того, что восемь городов ополчились против моего отца, – продолжил он, пытаясь закутаться в лохмотья. – Более того, ты даже помогал им. Конечно, не все из людей знали, что ты и был одним из тех главных заговорщиков. Тебя считали союзником, но вряд ли кто—то из них догадывался, что ты хочешь сделать. Ты ожидал, что после победы, тебя пустят в город, чтобы ты спустился в подземелья. А из подземелий спуститься к первому пеплу, из которого до сих пор сочится кровь драконов и людей, что восстали против них. Я прекрасно знаю, что под островом находятся врата, и я видел их своими глазами. Мой отец хотел их закрыть. Ему не хватило сил, и он завещал это сделать мне. А я их закрою.

– Тысячу лет я искал вторые врата, потому что ваш бог тьмы и убийств не позволял зайти в город. Я думал, что стал богом, после обучения магии у самого великого из всех драконов – Тииартала. Знал бы ты, какой это было ошибкой и унижением – считать себя богом, когда твоих сил едва хватает, чтобы сжечь небольшую деревню и потом долго наблюдать, как твои гниющие конечности долго и мучительно возвращаются к нормальному состоянию…Я долго накапливал силу во сне Хотайя, учился контролировать ее и потом я встретил его. Моуронг. Бог Крови. Единственный бог, нобилилл, единственный правильный бог. Я ощутил на себе всю его силу, – маг поглядел на свои сухие запястья, кости, обтянутые кожей. – Он попросил меня выпустить его из заточения, бог, заточенный за вратами. Но, все оказалось не так просто. Сколько бы я не пытался пробраться к городским воротам, зайти мне не удалось ни разу. Каждый раз, когда я всходил к ним, город отдалялся от меня. Я столько раз на него всходил, что он уже давно должен был быть в океане. Но, увы, когда вашему полубогу я надоел, он пригрозил мне тьмой, – маг опустил голову и гневно забормотал, – он еще познает истинного бога…

– А ты пригрозил ему пламенем мира Крови, это историю знают все нобилиллы. Но твой бог сидит по горло в кипящей крови, лелея планы по порабощению наших богов, и не может этого сделать. Ему не поработить богов Сиинира, какими бы они жестокими не были. На то они и боги, чтобы быть жестокими, – заметил Энион, вспоминая рассказы своих нянек о божествах.

Нобилилл стоял в драной одежде посреди большого зала. На стенах висели ободранные полотна, полусгнившие, на которых были изображена королевская семья. Приглядевшись, нобилилл даже смог заметить молодого себя, горделивого и величавого, стоящего перед отцом, демонстрируя ему свою первую добычу – сбитую птицу. Это было тридцать лет назад, и тогда все еще было хорошо. Люди не вырезали его народ, не убивали скот, не сжигали городов и деревень. Тогда никто не штурмовал Сиинаил, не пытался предать его огню. Тогда все было куда лучше, но, власть делает с народами ужасные вещи.

– Ты ожидаешь войны между моим богом и твоими?! – Некромант рассмеялся каркающим смехом. – Поверь мне, король, никакой войны между богами не будет. Все будет иначе, куда как иначе, так же, как и с твоим богом. Я помню лица тех нобилиллов, для которых слова жрецов стали кошмаром. Они выражали только одно – ужас, животный ужас, Энион. Их глаза напоминали глаза сов, такие же большие и удивленные. Боги ополчились на другого бога и заточили его!

– Верить жрецам… тем более, верить людям—жрецам. Это глупо и безрассудно, Некромант. Я считал тебя более серьезной фигурой в этом мире, – Энион хмыкнул и сжал руки в кулаки. – Но, мы действительно потеряли божественную поддержку. Может, они были и правы, эти жрецы, но я все одно им не верю. Я не знаю, чем мы прогневали нашего бога, но каждая битва с людьми давалась нам труднее и труднее. Вскоре мы оставилигород, кто—то скрылся в горах, но их нашли и уничтожили. Мы сетовали на Киастра, сетовали на нашего бога, ругали его и обвиняли в своих бедах. Мы перестали молиться ему, стали жить по—своему. Я знаю, мой бог слышит меня, но не знаю, поможет ли он мне. Но в город он тебя не пустит. Ты держишь меня живым, только лишь потому, что истинный король нобилиллов может дать тебе небольшой шанс того, что ты войдешь в Сиинаил. Для этого тебе стоит достать две вещи…

– Да, это я знаю, но не боги и не короли послужат мне в этом. И тем более не твои вещи, хотя их достать тоже бы не помешало.А поможет мне мой старый друг. Его помощь будет неоценима. И именно поэтому я собираюсь посадить тебя на престол. Он сочувствует нобилиллам, отгородил город своей стеной из тумана. Он, а не боги. Будучи королем, ты убедишь его открыть мне проход в город, в его лабиринты, что кроются в темноте. Подумать только, ты станешь королем, великим королем Сиинира, Энион. Ты отомстишь за себя и свой народ. Ты вновь сделаешь государство великим! – маг говорил с таким возбуждением, словно сам хотел бы сесть на трон, но, это было не так. Великие маги никогда не хотели управлять одним государством, они хотели управлять всем миром. Однако всегда находились те, кто мог их остановить, будь то армия, будь то разумные драконы или другие великие маги.

– Собрав нас, ты пройдешь к вратам, – Энион говорил это тихо, словно оценивая предложение, с каждым словом повышая голос. – Ты смог бы и без бога войти в город. Пройти чары наших жрецов. Вынудить Энвора пропустить тебя через стену. Сейчас ты на нее даже смотреть не можешь, верно? Верно. Но, кто тебе сказал, что ты силой можешь заставить меня согласиться на это?

– Я не спрашиваю твоего соглашения. У тебя была черная стрела, у меня был воин Аспериона. Надеюсь, он не получил больше травм, чем от твоей стрелы. Лучше всего было сохранять стрелу там, откуда никто бы ее не достал. В его голове. Война с людьми имеет лишь одну цель – забрать их трон. И тут ты не сможешь мне помешать, войну я выиграю и без тебя.

Нобилилл изумленно поглядел на Некроманта, а потом отвел свой взгляд в сторону, приговаривая ругательства. Энион хранил черную стрелу на тот случай, если он найдет армию, способную вернуть ему Сиинаил. Когда Некромант его поймал, Энион попытался спрятать стрелу в рукав и, как ему казалось, маг этого не видел. Нобилилл выкинул ее в небольшую реку. Именно сейчас он понял, что в первую очередь, магу была нужна именно она. Он лишь так – запасной план.

– Да, не смотри на меня таким взглядом, – возмутился маг. – Я, от твоего лица, объявил войну Аспериону. Скоро мой подарок дойдет до них. Да, увидеть их лица в этот момент – бесценно. Но, увы, мне приходится сидеть здесь, с тобой и смотреть на твои жалкие попытки сбежать. Если честно, то я ожидал увидеть более хорошую импровизацию. Мои войска набирают силу…

– А твои войска – это кучка недоразвитых горных любителей помахать топорами, верно? – перебил его нобилилл, отпуская свои цепи. Энион пытался сбежать не один раз, однажды ему почти удалось. Но, чем больше у него было попыток, тем крепче на него надевали цепи.

– Почти. Видишь ли, эллы давно смотрят на остров, как на приятное дополнение к их Континенту. Эллы напали на оролингов. Красная пустыня рожает тысячи зверей, а я ей собираюсь помочь в этом. А возможно, правители удавят друг друга за Костяную корону. Я умею ждать. А еще – мне надо найти твоего милого сына, потому что у него в руках сверкает меч Бездны, верно? А без него, тебе короны не видать, как мне не видать врата.

– Зачем мне корона, если моего народа больше нет? – спросил нобилилл, злобно глядя на мага. Ему совершенно не хотелось становиться его рабом, не хотелось, чтобы маг дорвался до Сиинаила, но он никак не мог ему помешать. О сыне он узнал давно, от единственного выбравшегося нобилилла Атласа, погибшего от рук Некроманта пару месяцев назад, когда он его поймал.

– Он есть, и ты это знаешь. И ты знаешь, где он. А если знаешь ты – узнаю и я. Ты получишь обратно свой меч и свою корону, Энион, а я получу свою часть сделки.

– Сделки. Я не давал согласия, Некромант.

– Считай, уже дал.

Нобилилл закрыл глаза и прислушался. Некромант посчитал разговор законченным и спокойно углубился в чтение древних фолиантов, появившихся у него в руках словно из ниоткуда. Нобилилл не понимал, почему Некромант не жаждет простой власти. Что он, что маг Энвор – после падения драконов, они спокойно могли забрать всю власть себе. Их могли победить, но их боялись, словно дикие звери боятся огня. Но если сейчас Энион понимал, что хочет Некромант, то интересы Энвора ему были неведомы. Нобилилл знал, что Некромант выведает у него все, что захочет и сможет заставить нобилилла делать то, что ему необходимо. Эноин старался об этом не думать. Он слышал, как воет затихающий ветер, как скрипит тающий снег под ногами бандитов, слуг Некроманта. Они о чем—то переговаривались, и нобилилл вслушался в их разговор.

– Хаарфингал – это просто руины. Нам здесь совсем нечего делать, понимаешь, дубина? – ворчал разбойник, вороша тлеющие угли. – Воздух здесь настолько холодный, что даже огонь гореть не может!

– Нам придется сидеть здесь, пока Он не скажет, – спокойно проговорил второй. – Он не убил нас, а предложил вступить в нашу армию. Он дал нам жизнь, значит, мы нужны ему.

– В нашу армию?! Решил, что если ты беспрекословно служишь этой гнилой куче мяса, он сделает тебя главарем? Мечтай, Григар, мечтай, так же, как и о своих шлюхах, что сидят у тебя в пещере. В Его армию. И у меня нет ни единого желания служить ему! Ты видел, что он сделал с Джоном? Тот начал гнить заживо! Он сгнил на наших глазах и когда я видел уже его гнилые кости, он попросил помочь! Ты понимаешь? Он сгнил и остался жить, Григар, я не хочу покончить так же, как и он!

– Джон занес над ним топор, требуя денег, а маг был вежлив с ним, – осадил его второй. – Он дал нам еды. Дал воды. Кров и тепло, – он начал загибать пальца, перечисляя все, что дал им маг. – Обновил нам оружие, оружие, поменял наши ржавые ножи на настоящие боевые топоры и мечи.

– И мы бы погибли в снегах без него, да? – съязвил первый, бросая палку в угли и вставая с места.– Нам стоило потерпеть всего лишь пол дня, и мы бы сейчас пили вино, трогали баб и пировали бы, а не сторожили бы мага и его пленника, имея при себе лишь плесневелый кусок хлеба! Это ты называешь едой? А что ты подразумеваешь под кровом? Эту крепость? Здесь даже тихие волки сдохнут раньше, чем ты сможешь себе представить!

Энион, желая услышать больше, подошел к окну настолько близко, насколько ему позволяла его цепь, прикованная к дальней стене. Нобилилл удовлетворенно слушал, как бандиты ругаются между собой. Он даже улыбнулся, слушая их. Это доставляло ему удовольствие, такое недосягаемое за то количество времени, что он провел в плену.

– Кусок хлеба. Плесневелый кусок хлеба, – пробормотал Григар и коснулся шрама на лице. Шрам проходил через его нос, от правого уха до подбородка. Энион вдруг узнал, что он получил его в драке с одним из стражников Лорхейма, из которой рослый бандит вышел победителем. – Смерть была уже перед нами, тянула к нам свои руки. Половина погибла, пытаясь, идти за тобой, Арг. И когда пришел он…

– Вы все пошли за мной, – послышался голос. Маг подходил к ним, опираясь на свою косу. Энион, едва завидев его внизу, повернул голову к трону – он пустовал. – Я дал вам кров, еду, и цель.

Нобилилл взглянул на пол. Обычный деревянный пол, доски которого уже начали догнивать, покрытый пылью, казалось, что он вот—вот провалится. Энион снова взглянул на пустой трон и упал на колени перед нетронутым участком пыли и начал быстро чертить древние руны нобилиллов. Он быстро водил пальцами по полу, вспоминая слова вызова духов—слуг Киастра, бога Тьмы и покровителя народа нобилиллов. Он прислушивался к разговору магов и бандитов, надеясь не пропустить возвращение Некроманта.

– Цель? – тихо проговорил первый разбойник. Он держал руку на мече, недоверчиво глядя на Некроманта, но доставать его не спешил.

– Да, цель, – маг улыбнулся, отчего бандитам стало не по себе. – Мне точно нельзя тебя убивать, потому как ты глава этой шайки. Твои знакомые мне пригодятся. Живую армию тоже необходимо иметь, для привлечения внимания. Ты соберешь знакомых тебе главарей и приведешь их ко мне. Понял меня?

– Д—да, – пугливо промямлил тот, тут же убирая руки и бегло отходя от мага.

– Да, господин, – с нажимом в голосе сказал маг, немного наклоняя голову.

– Да. Господин.

Первый бандит склонил голову, разглядывая грязный снег у себя под ногами. Некромант глянул на второго, склонившегося в поклоне, и ушел обратно в башню. Едва завидев, что Энион что—то рисует, маг мигом приставил кончик косы к его шее и почти с суеверным ужасом, который он попытался скрыть, спросил:

– Древние руны твоего народа? Красиво, ничего не скажешь. Взываешь к своему богу. Даст ли он ответ тебе? – Лезвие косы дернулось и на один из знаков упали капли крови.

– Уже дал, – пробормотал Энион и улыбнулся. Только он видел, как пыль начинает медленно закрывать знаки.

– Да? Молчанием? – нервно рассмеялся некромант. – Твой бог тебе не поможет. А теперь – вставай.

– Тебе три тысячи лет, а ты не знаешь, как боги дают свой ответ? – Энион попытался повернуть к магу свою голову, но лезвие недвусмысленно дернулось у его шеи.

– Знаю, – сказал маг. – Я не вижу, чтобы в небе был знак. Не вижу, чтобы ты засветился, или огонь взвился до небес. Вода не обрушилась водопадом с них же. Как тебе поможет твой связанный бог? Расскажет сказку, как он тебе поможет? У меня мало времени, вставай, Энион.

– Неужели ты хочешь меня убить? Вроде как, я тебе не нужен, стрелу ты получил, я стану обузой, лучше сразу убить.

– Не глупи, – маг усмехнулся. – Ты необходим, в тебе течет королевская кровь, только ты способен открыть двери под вашим городом. Твоя свежая кровь, пара магических слов и кровь синей птицы.

– Пройти туманную стену, войти в мертвый и опустевший город, спуститься в недры Сиинира, и ради чего? Ради сомнительной власти?

– Истинно. Я люблю власть. – Маг не отпускал косы от горла нобилилла. Он пошел назад, оттягивая Эниона на себя. – Она пьянит не хуже вина, правда?

– Смотри, как бы ты не свернул шею по пьяни.

Коса дернулась у его горла и маг подобрался к нобилиллу вплотную.

– Выбирайте слова, ваше величество, – прошипел он над его ухом. Лезвие косы поползло вверх сдирая кожу, но тут он услышал удивленные крики снаружи и остановил его.

Во дворе начал клубиться черный туман. Он был почти незаметен сначала, появившись возле земли, был почти сдут ветром, но после стал окутывать сидящих разбойников. Он поднимался выше и выше и люди бросились от него в рассыпную, выхватывая оружие, но не зовя на помощь. Они словно проглотили языки. Их лица сковало ужасом, они бешено вращали глазами, но ни одна мышца более не дернулась на их лицах. Один из них побежал в башню, чтобы рассказать об этом магу, но не успел даже в нее зайти. Его горло словно сковало цепью и он не смог произнести ни слова. Перед ним возникло существо, окутанное черным дымом, из которого на него посмотрело два синих глаза. Разбойник углядел очертания сквозь черный дым, он успел увидеть чертные лохмотья, окутавшие тонкое тело, и старинный шлем из темного металла.

Существо прошло сквозь разбойника, появившись позади него. Вдруг, человек начал сморщиваться, словно его выдавливали, как губку. Разбойник не мог произнести ни звука, но Энион смог увидеть в его глазах первобытный ужас, а лицо все еще показывало ужасную гримасу боли. Через минуту все кончилось. Иссушенное тело легко подхватил ветер, опрокинув бандита в снег, оставив лишь ужас в его глазах. Всего через пару минут двор был пуст, только Григар лежал, зарывшись в снег. Существ всего было двое и они исчезли так же быстро, как и появились.

– Ты слышишь, маг? Слышишь своих людей? – Спросил Энион. Он улыбался, он наконец сделал то, что должен был сделать еще двадцать лет назад. На его душе вдруг стало очень легко, нобилиллу хотелось взлететь, и если бы не цепи, то он наверняка бы это сделал.

Маг выглянул в окно. Увиденное поразило его. Некромант почти со страхом смотрел на мертвые мешки с костями, рты которых раскрылись в беззвучном крике. Энион чувствовал его страх затылком. Нобилилл надеялся, что его сын жив и духи—защитники доберутся до него раньше, чем он умрет. Энион пожертвовал многим в этот момент, но не чувствовал себя обделенным, а, скорее наоборот – освободившимся. Его сын, сын короля, мог связаться с богом, попросить его помощи. Его сын выйдет из Черного леса и защитит нобилиллов от Некроманта.

– Как тебе ответ моего бога, маг? Теперь ты видишь, как он отвечают?

– Духи мертвых защитников, – изумленно проговорил Некромант. Он повернулся к нобилиллу. – Всю жизнь я думал, что они лишь сказка, обычная сказка, которую рассказывают детям!

Маг убрал косу от горла нобилилла и задумчиво оперся на нее. Он прожигал стену невидящим взглядом и, едва нобилилл дернулся, маг вырубил его ударом древка.

Глава 4

Дэйвион

Небольшая деревня, что находилась неподалеку от Красной пустыни, стояла на границе между землями Ха—аста и Ниста. Солнце вовсю жарило и без того сухую землю, а соседство с мертвыми землями лишь усугубляло жизнь местных крестьян. Ветер приносил в их и без того скудные посевы много песка, уничтожая последние ростки. Последний скот здесь уже давным—давно забрали бандиты, обосновавшиеся неподалеку в умирающем рыжем лесу.

Сюда шел, полный бессмысленных надежд, Дэйвион. Он уже давно не пил воды и жаждал только ее, готовый отдать все свои золотые монеты за десяток глотков живительной жидкости. Приостановившсь у покосившегося частокола, воин взглянул на синеющие деревья на горизонте. Мифический Синий лес был домом эльфов, не подпускавших людей к своей реке – Атнас, что окружала их земли, словно граница. За это люди не особо их любили, но вряд ли кто—нибудь из них попытался нарушить предупреждения остроухих. Дэйвион покачал головой и отвернулся от благоухающих земель эльфов. Он направился в деревню, ибо знал, что там была его цель. Долго же ему пришлось сюда идти – через красные барханы пустынь, каменные дороги, кустистые леса, чтобы найти это место.

Старые, обветшалые дома одиноко стояли на ссохшемся пустыре. Крыша каждого из домов уже давно облезла и сгнила и лишь немногие каменные постройки крепко стояли, приветствуя одинокого путника.

Дэйвион, зевая, медленно шел к колодцу. Его вода уже давно кончилась, а вместо хлеба он вполне мог жевать песок – больше в округе ничего не было. В его кармане лежали золотые монеты, но золото не помогает утолить жажду или голод, сколько его не грызи.

Дэйвион был одет в длинный, местами потертый плащ,скрывающий уже немного постаревший доспех, сделанный из темного металла. На его груди красовался оранжевый дракон, а на поясе висел широкий полуторный меч. На его эфесе красовался тот же крылатый дракон.

Воин медленно брел, ощущая на себе удивленные взгляды немногих оставшихся здесь крестьян. Он не дошел до колодца всего пару шагов, когда услышал разговор. И почему—то воину захотелось услышать этот разговор больше, чем пить. Да и в колодце воды почти не было. Дэйвион повернулся к дому и облокотился на забор, вслушиваясь, забыв про свою жажду.

На крыльце небольшого, полуразрушенного и обветшалого дома сидели два человека – старик и юный мальчик. Они оживленно разговаривали, укрывшись от солнца в тени. Старик сгорбился, сидя на крыльце и опирался на мотыгу, а его внук спрашивал и спрашивал.

– Дедушка, расскажи мне о короле! Правда, что он мог превращаться в драконов? – мальчишка говорил громко, чем отвлек воина от размышлений о прошлом.

– Ох, нет. Не каждый король мог становиться драконом – лишь во времена самих драконов были те избранные, что летали в облаках, изрыгая огонь… Но потом пришел один из тех избранных, великий Рейвар – и выступил против драконов. Он их победил Белым пламенем, которое спрятал в месте, лишь ему одному известном. И от него пошел род королей – и все они были драконорожденными и, по слухам, могли становиться драконами…

– А драконы! Дедушка, расскажи про драконов! – не унимался юнец.

– Ох, драконы… ходили легенды, что короли носили доспехи из красного драконьего стекла и те, кто мог становиться драконами, были красны, словно пески этой пустыни и изрыгали пламя, что мигом сожгло бы нашу деревню! Слава богам, те времена кончились. Лишь камни хранят память о тех временах… Чего вам нужно, господин?

Дэйвион прошел вперед, запахивая плащ.

– Поспать, пожрать и попить. Я могу здесь на это надеяться?

– Если только вы не будете нарываться на неприятности, – старик косо взглянул на ржавый топор, стоящий у дверей без дела.

Дэйвион улыбнулся. Люди в этой деревне не были воинами и никто из них не был ему даже мнимым соперником.

– Я даже помогу вам, чем смогу. И заплачу, если в этом есть необходимость.

– Надеюсь, ты мне не пробьешь крышу своим мечом, – грубо проворчал он, впуская воина внутрь. Полутемное помещение немного озарилось светом. Старик молча указал на простой табурет, предлагая Дэйвиону сесть, но воин остался стоять на своем месте. Он снял свой плащ и повесил тонкий крюк и, погладив доспех, словно стирая пыль, прошел вперед. Старик же, разглядев на доспехе дракона, вздрогнул, но не подал виду.

– Деньги, я знаю, как вам нужны деньги. Пара золотых монет скрасит вашу жизнь, я полагаю, – будничным тоном сказал Дэйвион и улыбнулся.

– Д—да… да, – сказал старик, тут же пряча глаза.

Он убежал, хромая, в подвал, чтобы достать оттуда некоторые соленья, припасенные на черный день, но у него не было сил, чтобы поднять пищу. Его внук, мальчишка лет пяти, сосредоточенно стучал кулачком по столу. Ему было скучно.

– Дай, я помогу, – сказал воин и с легкостью поднял бадью.

– Зачем ты здесь? – дрожа, спрашивал старик.

– Мой отец, – начал воин, – великий человек. На его знаменах красуется дракон. – Дэйвион постучал себя по груди, открывая герб его рода. – Я здесь лишь потому, что мне необходимо знать о драконах все. Долго же я искал вас, Аргар, ведь вы последний хранитель каменной библиотеки.

Старик отстранился от него. Воин пил и ел, глядя своими глазами по сторонам. Дэйвион чувствовал страх, витавший в воздухе, страх и напряжение. Он улыбнулся старику и с видимым удовольствием отправил в рот сладкие коренья.

– Библиотеку засыпало песком, – старик осторожно взглянул на Дэйвиона. – Еще с десяток лет назад. Не думаю, что вы там сможете что—то найти… милорд.

– Мне она не нужна, – отмахнулся Дэйвион. – Мне нужен лишь камень с тремя рунами, и, как я смог узнать, он здесь есть.

Старик взглянул в его глаза и, испугавшись, вздрогнул. На его лице появился ужас, глаза полезли на лоб, а от страха он смог только что—то промычать. Глаза воина постепенно рыжели. Старик, хватая ртом воздух, упал на пол и попытался отползти. Дэйвион поднял его, отряхнул и усадил на стул.

– Д…д—д… Дракон…

– Да, Драконорожденный. И кто за мной стоит ты тоже знаешь.

– П… п… пр… – попытался сказать старик, но воин осадил его:

– Не утруждай себя. Давай так, старик. Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Ты отдашь мне этот камень, а я избавлю вас от небольшой напасти в виде ваших недоброжелателей. Я видел пару висельников, но они не были похожими на бандюг, что здесь водятся.

– Как… вы узнали?

– Ни один человек в этом захолустье не знает драконов так хорошо, как ты. И, твои бывшие коллеги еще тебя помнят. Ну так что? Ты согласен?

– Как вам будет угодно, мой лорд. – Старик низко поклонился.

– А ты быстро учишься, старик. – Удовлетворенно заметил воин. – Мое имя – Дэйвион Росс.

Старик услужливо кивнул и засеменил к старому сундуку, стоявшему в темноте. Оттуда он вытащил пару свитков и старый мешок, который протянул воину. Дэйвион раскрыл его и вытащил обычный серый гладкий камень, на котором с первого взгляда нельзя было заметить странные символы, нацарапанные на нем. Воин улыбнулся и убрал камень к себе за пазуху.

– Отлично, – Дэйвион улыбнулся и бросил пару золотых монет на стол.

Воин потянулся, с удовольствием предвкушая отдых. Он прошел долгий путь к этой деревне, исходил много неизведанных простым людям троп и теперь, наконец, мог отдохнуть. Глотнув воды, Дэйвион с удовольствием потянулся и улыбнулся с интересом разглядывающего его мальчишку.

– А ты любопытный, верно?

– Да… милорд.

– Ты можешь не называть меня лордом, парень, – Дэйвион благодушно улыбнулся. – Я не так часто цепляюсь за свою фамилию и не прочь побывать среди обычных людей.

– Все лорды так говорили, когда просили у нас воды, – ответил мальчишка. – А потом становились такими, как и всегда – то лордами, то главными воинами, то рыцарями.

Дэйвион оглядел мальчишку и отвернулся, услышав встревоженные голоса с улицы. Снаружи послышался стук копыт и гневные выкрики. Дэйвион на слух насчитал с десяток человек и одного всадника.

– Давайте монеты, еду и чистую воду сюда, и никто не пострадает! – заорал главарь. Дэйвион выглянул в окно. На самой большой улице деревни, которую хоть как—то, да убирали, расположились бандиты.Они все, как один, были одеты в потасканные плащи и старую, покрытую дырами, одежду. Их лица, явно не видевшие благородства и хоть какого—то милосердия, покрытые шрамами и болячками, доверия не вызывали. Дэйвион вышел из—за стола, кивнул старику прижавшему к себе две золотые монеты, данные ему воином, взял свой меч, шлем и вышел на улицу.

– О, смотрите, воин! – закричал один из бандитов, едва завидев Дэйвиона, и шайка расхохоталась. Дэйвион остановился и оперся на меч, спокойно разглядывая своих врагов. Старик осторожно выглядывал из разбитого окна, готовый или придти на помощь, или предать своего гостя. Жизнь важнее. Если ты верно служишь правде и благородству, рано или поздно твоя голова окажется отделенной от туловища. Дэйвион это понимал и не злился на старика.

– А у него хороший меч, – оценивающе произнес главарь. – Давай его сюда и, так и быть, я не сдеру с тебя кожу! Да и доспехи неплохие. Рыцарь ты, что ли? Да, определенно, глупый рыцарь. Кто же ходит в таких доспехах так далеко от городов или своего замка?! – он расхохотался. – Или ты все это сделал из дерева? С виду не скажешь.

– Я не рыцарь и меча моего ты не получишь, – спокойно ответил Дэйвион. – И доспехов тебе моих тоже не видать. А вот свое туловище со стороны ты определенно углядишь только, только боюсь, это будет последним, что ты увидишь в своей жизни. Я предлагаю тебе развернуться и уйти туда, откуда ты пришел и, возможно, я вас не убью.

Бандиты расхохотались. Главарь попробовал пальцем остроту своего меча и улыбнулся Дэйвиону, демонстрируя гнилые, кое—где выпавшие зубы.

– Боюсь, милорд, у вас руки коротковаты. Парни, покажите ему, где город и отправьте туда по частям!

Дэйвион резко натянул на себя шлем, и в него тут же ударилась стрела. Она отскочила, словно как от камня и упала прямо перед лошадью главаря.

– Что ж, тогда и доспех точно забрать надо, – усмехнулся главарь и пришпорил своего коня. Дэйвион бросился вперед и рубанул мечом по морде животного, с плеча. Кровь брызнула во все стороны, конь завалился на бок, придавив своего седока. Воин мощным ударом обезглавил поддонка и повернулся к попятившимся

– Вас же больше, почему вы не нападаете? – удивился Дэйвион. Из домов начали выходить мужчины с топорами и наспех сделанными щитами. Они начали окружать бандитов, пока те мешкали. – Знаете, что? – продолжил Дэйвион. – Я предлагаю вам сдаться, и, скорее всего, я одарю вас легкой смертью. Более того, безболезненной.

Разбойники переглянулись и с криками пошли в атаку. Первому Дэйвион отрубил голову и она покатилась по пожухлой траве, заставляя остальных снова попятиться. В бандитов полетели стрелы и камни, крестьяне с криками бросились вперед, размахивая своим наспех сделанным оружием. Бандиты не могли дать им отпор и начали отступать, но никто из них не ушел дальше деревни. Завязалась драка, но вскоре все закончилось. Три крестьянина были ранены, а среди бандитов лишь один остался жив. Он лежал под старой телегой, скинутой на него крестьянами, без ноги, неистово ругаясь и матерясь, вокруг лежали трупы его друзей, остальных бандитов. Они были зарублены, заколоты, избиты. Убийца проклинал крестьян и Дэйвиона, но, когда он нему подошел, бандит замолил о пощаде:

– Прошу, не убивайте, милорд! Прошу!

– Ну что ты, – улыбнулся Дэйвион, снимая шлем. – Я тебе не убью. А вот они, – он указал на жителей деревни. – Еще как. И будут они тебя бить очень долго, пока твои глаза из глазниц не повыпадают. Хотя, если ты ответишь на пару моих вопросов, я позволю умереть тебе быстро.

– Я… я отвечу. – Бандит быстро закивал, тряся подбородком, с которого каплями сползала кровь. Он сплюнул и всмотрелся в лицо Дэйвиона.

– Вот и замечательно! – воин присел перед ним. – Итак, откуда вы пришли?

– Они из местной рощи, господин, – быстро сказал один из крестьян, не давая бандиту и слова сказать. – Они там засели в деревянном замке. Я пару раз ходил туда, когда мы платили дань этой падали.

– Замком это не назовешь, – начал бандит, но заткнулся, как только вилы коснулись его щеки. Крестьянин зло на него посмотрел, а потом продолжил:

– Там их не больше двадцати осталось, господин. Все из наших, подонки…

– Что ж, – проговорил Дэйвион, поворачивая свою голову к бандиту. – К сожалению, дорогой мой, ты мне ничего не сказал. Поэтому, свою часть обязательств я не выполню, так как ты не выполнил свою.

Двое крестьян утащили верещащего бандита, а Дэйвион встал и, оглядев остальных, обратился к старику, медленно вышедшему из дома:

– Я освобожу вашу деревню. Один. Отрежьте бандитам головы и сложите в мешок. Дальше посмотрим, что с вами делать.

Глава 5

Остарион

Нобилилл очнулся от дикой боли в затылке. В глазах двоилось. Остарион с трудом сел на холодную землю и попробовал оглядеться. Он лежал неподалеку от первой деревни. Его ноги промокли, склянка старейшины была разбита, от нее исходил неприятный резкий запах. Небольшая лужица крови стекала в ручей, смешиваясь с мутной водой. Меч забрали.

Остарион, пошатываясь, встал на ноги. Медленно накрапывал дождь. Нобилилл потрогал затылок и, увидев на своих пальцах кровь, попытался сделать шаг вперед, но тут же повалился на колени. В его голове, помимо сильной боли, пульсировала лишь одна мысль: Предательство. За всю свою жизнь Остарион даже думать не смел о таком подлом поступке. Но теперь, когда это случилось с ним, кроме предательства в его голове больше не было ничего.

Остарион вновь поднялся на ноги и, опираясь на камень, попытался пойти вперед, морщась от боли в затылке. Нобилилл проходил через деревню шаг за шагом, пока не почувствовал себя лучше. Выпрямившись, он вытащил осколки склянки старейшины и бросил их в воду.

Нобилилл вытащил данный Кипом нож и осмотрел его – обычное железное лезвие, старое, но еще достаточно острое. Остарион не знал, сколько он пролежал на земле, но он чудом остался жив. Возможно, пауков отпугнула та жидкость из бутылки. В тридцати метрах от него были видны сотни паучьих следов. Все они вели в одном направлении, и Остарион знал, в каком. Нобилилл сжал нож в руке и бросился бежать.

Ловушки остановили с десяток пауков – те еще дергались и пытались выбраться из ям с кольями, самодельных капканов и уже порядком подгнивших сетей. Нобилилл пробежал мимо них, даже не взглянув на шипящих и извивающихся тварей, но на окраине второй деревни, он, вдруг, остановился. На его пути, спрыгнув с дерева, оказался большой, серый паук. Он щелкал мощными жвалами, с которых капал зеленый яд. Остарион беспомощно оглянулся и перехватил кинжал поудобнее. Паук оттянулся назад и прыгнул вперед, раскидывая лапы в стороны. Остарион отскочил влево, но паук задел его и нобилилл упал на спину. Паук тут же навис над ним щелкая клыками, пытаясь укусить его в лицо. Остарион попытался укрыться рукой, но тварь наседала на него, яд капал нобилиллу на лицо, обжигая кожу и вызывая жгучую боль. Правой рукой он отталкивал паука, тыча пальцами в его глаза, а левой пытался бить его ножом, но железо не пробивало жесткую шкуру твари.

Остарион слабел. Жвала уже щелкали прямо перед его лицом. В последний момент, зарычав, словно волк, нобилилл извернулся и всадил нож прямо в глаз паука! Тот заверещал и отпрыгнул от Остариона, катаясь по земле, словно раненая змея. В последний момент тварь дернулась и налетела на последнюю ловушку, сбив сдерживающий ее кол. отчего палка с кольями прибила паука к дереву.

Отдышавшись и оттерев пот, Остарион вновь побежал. Теперь он не обращал внимания на боль, усталость и слабость. Нобилилл бежал, что было сил, но когда он увидел то, что осталось от деревни, нобилилл пал на колени.

Деревня впервые была освещена мягким, тусклымлунным светом. Теперь она не казалась темной и мрачной, как раньше,а сейчас, в свете, она навевала лишь грусть и тоску. Деревня погрязла в болоте, крови, грязи и останках. Чудом нетронутые битвой, удивительно чистые части болота, теперь, при свете, не казались такими отталкивающими. В кристальных водах, захороненные нобилиллы словно светились, и, казалось, что они сейчас встанут и присоединятся к выжившим. В остальных же частях все было гораздо хуже. Трупы пауков и нобибиллов окрасили землю и грязные воды потревоженных болот в грязно—серый цвет. Выжившие жители оттаскивали тела в одну кучу, некоторые пытались восстановить повалившиеся в болото хижины, вытаскивали из мутных вод старую утварь.

Юный нобилилл поднялся на ноги и пошел вперед, невидящим взором оглядывая разрушенное селение. Трупы нобилиллов валялись вперемешку с пауками, красная кровь смешалась с зеленой, превращаясь в бурую жижу. Раненых оттаскивали к лекарю, мертвых же медленно спускали в гнилые воды. Среди трупов Остарион увидел и своих последних спутников. У одного было разодрано горло, другой лежал без глаз, из глазниц его сочился яд.

Никто не смотрел на Остариона. Лишь старик, опершийся на полуразрушенную лестницу, изредка глотающий свою кровь. Старейшина смотрел на юного нобилилла с насмешкой, держа одной рукой его меч.

Остарион подошел к нему.

– Зачем? – тихо спросил он. – Что я вам такого сделал, что вы решили меня так подло уничтожить? Ради чего вы пошли на предательство?

– Предательство? Бездна тебя поглоти, нобилилл! Разве покидая деревню, оставляя нас без своего меча, ты нас не предавал? – Старик закашлялся. – Но я скажу. Ты упрямец, Остарион. Но твои молодые нобилиллы такие же упрямцы, как и ты. Этот меч… не для лучших, Остарион. Это меч Бездны, данный нашему народу богами… я собирался обменять его у пауков на новую жизнь. Но твой друг Кип проткнул копьем их… вождя.

Остарион поморщился и в сердцах вскричал:

– Да что ты такое несешь?!

Старейшина кивков головы указал на паучье тело, лежащее в болоте. Остарион медленно подошел к нему, оттянул его за лапу и в ужасе отпрянул – вместо ужасной морды паука там было, наполовину ушедшее в воду, туловище человека! Нобилилл, утихомирив страх, вытащил из воды и повернул голову мутанта и вновь отпрянул в ужасе. На его лице было четыре глаза, и по углам рта находилось по два клыка. Кожа мутанта была бледно—серой, глаза красны.

– Ты хотел стать этим чудовищем? – Остарион гневно посмотрел на старейшину.

– В этом было наше спасение… – старейшина улыбнулся. – Но, предав тебя, я сам попался под предательство. Даже Кииссат отвернулся от меня, едва увидел… его. Давай, Остарион, убей меня. Подари старику смерть… как король.

– Я уже подарил ее тебе, – тихо сказал Остарион и забрал и забрал из слабеющих рук старика свой меч.

– Остарион! Остарион! – Кип звал нобилилла, пытаясь углядеть его в погибших. Он бегал вокруг полуразрушенных и обгорелых хижин, перепрыгивая через трупы пауков. Он не видел его в возвратившихся нобилиллов и думал, что тот попал в битву и думал о худшем, правда, не теряя надежды.

Юноша сидел на бревне и невидящим взором смотрел на лица утопших и убитых. Горе захлестнуло его – он не мог сказать ни слова. Но постепенно, оно вымещалось решительностью. Нобилилл точно знал, что уйдет отсюда. Но теперь уйдет не один. На его памяти это был третий раз, когда пауки таким большим количеством нападали на деревни и каждый раз, одна из деревень уничтожалась. Это случилось и сейчас. Теперь больше нет деревень. Выжившие нобилиллы разделяли горе Остариона, но не пали духом. Ведь они победили. Но какой ценой. Они знали, что это произойдет вновь, рано или поздно, но не могли ничего с этим поделать. Над нобилиллами навис рок гибели. Отовсюду слышался плач и стоны. Раненых было много, и не каждый из них выживет. Теперь у них был выбор – уйти, или остаться. Но все они прекрасно понимали, что это – последняя победа. Пауков было в три раза больше, чем всех нобилиллов в деревне, но они выстояли.

Деревья, закрывавшие своими ветками небо, скосились. Многие ветви на них были обломаны в пылу битвы и теперь болото освещалось тусклым светом солнца. Теперь на деревьях невозможно было что—то построить – толстые ветви уже ничего не выдерживали.

Остарион воткнул свой меч рядом с собой и дотронулся до свежей раны на щеке. Из нее все еще шла кровь, кожа вздулась, но нобилиллу было откровенно плевать на этот факт. Он смотрел в воду и смотрел, ему казалось, что сейчас стоит заплакать, но слез не было. Глаза оставались сухими. Остарион видел побежденный народ в воде, а не побежденный – позади себя.

Кип положил руку на плечо юноши.

– Сколько нас осталось? – спросил Остарион, с ненавистью глядя на мохнатых тварей, перерубленных и перебитых, валяющихся радом с трупами нобилиллов, что не смогли выжить. Земля пропитывалась их кровью, растекавшейся по всей деревне. Рядом с трупами тварей, лежали мертвые нобилиллы. Остарион видел каждую рваную рану на их истерзанных телах и пытался отвернуться, чтобы не видеть, как их накрывают тряпками, но у него не получалось. Что—то заставляло его смотреть на них.

– Треть, – Кип говорил с трудом, нервно разглядывая знакомые лица умерших. – Лишь малая толика того, что было. Наша деревня разрушена. То, что хотел сделать старейшина… я словно обезумел. Я стану таким только если все живые существа мира станут… ими.

– Да, я знаю. – Остарион улыбнулся. – Спасибо тебе, Кип, что ты обезумел. И спасибо тебе за него, – Остарион протянул ему нож. – Он спас мне жизнь.

– Оставь себе. Мою жизнь спасать ни к чему, а вот твою стоит. – Кип недовольно оглядел рану на затылке и Остарион это заметил.

– Меня предали, Кип, – Он убрал нож. – Старейшина предал меня. Из—за него, – он показал ему меч. – Это плохо кончилось для всех нас.

– Я знаю.

– Но мы все еще живы.

– Мы потеряли наш дом. Теперь у нас нет ничего – ни крова, ни пищи, все наши скудные посевы погибли в огне. Странно, что огонь не перебрался на сам лес, – сказал Кип. – Хотя этот проклятый кусок земли никакой огонь не возьмет. – Нобилилл прошел к своей хижине, поваленной в болото, и вытащил оттуда полудохлого паука. Тварь еще дрыгала лапами и пыталась разглядеть противника оставшимся глазом – остальные были выбиты. Паук двигал жвалами, словно пытаясь укусить. С них капал яд. Недолго думая, Кип выбросил его в воду. Тварь забилась в предсмертной агонии и утонула, оставив после себя ядовито—зеленые разводы.

– Нам нельзя здесь оставаться, – подытожил Остарион. Он вытащил меч из земли и оттер от паучьей крови. Старейшина дрался им в последний раз. – Теперь даже десяток пауков способен уничтожить наш народ полностью. И я говорю тебе – если мы останемся здесь хотя бы на пару дней – мы все погибнем. Я знаю, как отсюда выйти, я уже выходил к пустыне, а дальше стоят уже зеленые земли. Старейшина сказал мне, кто я. Я – сын короля. Короля больше нет. Значит теперь это я.

Кип заглянул ему в глаза и устало покачал головой. Все, кому не лень, могли сейчас так говорить, но правее от этого они бы не стали. Остарион заметил его недоверие, тщательно скрываемое от него, и усмехнулся.

– Всякий может быть королем, – помедлив, ответил Кип, пряча глаза и пытаясь встать на более сухое место, не пропитанное кровью и желчью. Нобилилл обрадовался возможности покинуть Черный лес, но тайны неизведанных дорог пугали его. Он не знал, как к ним отнесутся люди, если они вообще смогут покинуть это место. Остарион вновь приметил его недоверие, но против ничего не сказал. Он понимал недоверие каждого из них. Ведь они были и у него самого. Догадки – вот, что у него сейчас было. Догадки и только. Но он решил, если не сейчас он поведет их – значит, никогда не поведет. Нобилиллам был нужен лидер и Остарион был готов им стать. – Но старейшина говорил, что снаружи нас ждет еще более жестокая смерть, чем здесь.

– Я не старейшина, и никогда не буду старейшиной. И я не хочу смотреть, как наш народ чахнет в этом гнилом лесу! Я – ваш король, – жестко сказал Остарион, с характерным лязгом вгоняя меч в ножны. –Хочешь ли ты признать мое право на это, или нет – без разницы. Сейчас нет времени на выборы. Никто из них, – он обвел взглядом остальных нобилиллов, прислушивающихся к нему. – Не оспорит моего права. Я знаю, как отсюда выйти. И я поведу вас.

– Но там, снаружи… мы не знаем, что там, как там живут… куда нам выходить…люди… что делать против них? – неуверенно проговорил Кип.

– Мы. Выходим. Из. Леса. Ты меня понял? – грозно спросил Остарион, чеканя каждое слово. Кип не пошевелился. Он смотрел на нобилилла и словно не понимал его слов. Тогда Остарион вскочил на большой камень и закричал:

– Слушайте меня! Вас предали. Вы плачете над своими родными, убитыми этими тварями. Ваш старейшина хотел сделать вас полулюдьми, полупауками. Вас предали, но теперь настало время уйти от всех лишений. Меня предали так же, как и вас, но не хотели даже оставлять в живых. Но теперь за вами пришел ваш король.

– Где он был, когда мы нуждались в нем?! – крикнули из толпы. Это был Малт, в битве он потерял глаз и длинный шрам на лице лишь добавлял ему свирепости. Его тело украшали свежие шрамы, на левой руке не хватало трех пальцев, а правой он опирался на меч Кииссата. Остарион взглянул на него и удовлетворенно усмехнулся. Еще вчера Малт казался многим просто мальчишкой, не знающим, с какой стороны браться за меч, а сейчас он выглядел, как истинный воин, окруженный нобилиллами. Остарион понимал, что Малт и Кип пойдут за ним, а за ними пойдут и остальные.

– Я не знаю, – честно сказал Остарион. – Но знаю другое – если мы не уйдем отсюда – пауки нас уничтожат. Мы победили их сейчас, но если мы останемся – они убьют нас раньше, чем солнце уйдет за горизонт! А разве вы хотите смерти?

– Нет! – громче всех крикнул Малт. Остальные нобилиллы либо молчали, либо тихо поддерживали его. Они еще не оправились от битвы, и каждое слово Остариона казалось им чуждым. Они не знали, что слушать: то ли речь Остариона, то ли стоны умирающих и раненых нобилиллов.

– Вам нужен тот, кто поведет вас? – кричал Остарион. – Вам нужен тот, кто знает, как отсюда выйти? Так вот тот, кто поведет вас! Это я! Этот поход будет самым трудным из всех, что только ложились на плечи нашего народа. Кто—то из вас погибнет и этого не избежать. Но они погибнут не зря, они дадут тем, кто выживет, шанс начать новую жизнь за пределами этого богами забытого места! Но… есть ли среди вас те, кто хочет остаться здесь?

Никто не пошевелился. Никто из них даже не дернулся. Все слушали и смотрели на него, даже умирающие и раненые отвлеклись от своих ран. Нобилиллы увидели в нем последнюю надежду своего народа и, Остарион понял это. Он глядел в их глаза и понимал, что сейчас они пойдут за ним куда угодно, хоть к Бездну. Остарион вскочил на гнилой пень и вновь оглядел их. Собравшись с силами, он громогласно спросил:

– Так вы признаете меня вашим королем?

– Да! – Нобилиллы потянули к нему руки. Они сказали это тихо, но твердо, понимая, что это будет за путь.

– Вы пойдете за мной?

– Да! – они закричали громче и уверенней. Остарион уверенно смотрел на каждого из них, каждого, кто был готов уйти отсюда. Именно сейчас он знал, что они выберутся из леса, чего бы им это не стоило.

– Тогда я не подведу вас, – сказал он, спрыгивая на землю. – Я клянусь вам честью и жизнью, что буду защищать вас, пока мое сердце не остановится! Пока вы не услышите мой последний вздох.

Из толпы вышел старый Хейн, когда—то бывший жрецом в Сиинаиле и принимавший клятвы королей нобилиллов. Его роскошные одежды сгнили и напоминали серую мешковину. Теперь он не трогал древних фолиантов, кроме как для растопки печей, но сейчас, сейчас настал черед его и его бога. Жрец казался бодрым и здоровым, хоть ему уже перевалило за сто лет. Он держал в руках маленькую серебряную цепь с медальоном, на котором была изображена голова оскалившегося синго волка – герба королей нобилиллов.

– Конечно, клятва у королей другая, но я принимаю твою клятву, Остарион, сын… – сказал он и запнулся. – Сын… Эниона?..

– Без разницы, чей я сын! – горячо крикнул Остарион. – Главное, что вы идете за мной!

Нобилиллы вскричали. Они трясли своим старым оружием перед Остарионом и тут, сквозь их гул он услышал громкие стоны раненых. Нобилилл поднял руку, и все, кто кричал, замолчали.

Их оттащили к уцелевшей хижине, стоящей на земле. Многие из них уже умерли, на их лицах застыли гримасы боли. Раненые лежали на пожухлой траве и громко стонали. С каждым неловким движением, они вскрикивали, держась за раненые места. Многим попросту не смогли остановить кровь и они медленно умирали, с болью глядя на выживших нобилиллов. Остарион смотрел на них с не меньшей болью. Он останавливался возле каждого раненого и сам осматривал их раны. Он знал, что ничем не может им помочь, но попросту не мог оставаться в стороне. Нобилилл смотрел прямо в глаза раненых, скрывая свои слезы, но они упорно наворачивались на глаза; эйфория ушла, а на ее место вновь стало горе. Раненые нобилиллы не произносили ни слова – лишь стонали. Кто—то из них молчал, периодически сплевывая кровь, и спокойно смотрели на остальных. Для них смерть ничего не значила, они принимали ее, как избавление от стольких лет мучений.

– Кто из вас может идти? – тихо спросил Остарион. Все молчали, когда он говорил, так что его шепот пронесся по деревне, словно ветер.

Ему никто не ответил, но многие из них боязливо посмотрели на нобилилла. Они поняли, в чем дело и тут же попытались сказать, что они могут идти, но из их уст раздался лишь неразборчивый стон. Многие раненые зашевелились, пытаясь встать самостоятельно, но у них ничего не получалось – раны были серьезными.

Остарион с болью в глазах смотрел, как они карабкаются к жизни, к той жизни, которую им больше не увидеть никогда. Среди умирающих было много молодых – даже куда младше чем он, нобилиллов. Он повернулся к Хейну, но тот лишь покачал головой.

– Не тяни с нами, Остарион, – сказал один из тех, кто держался и не стонал. Остарион с трудом узнал в нем Йонаса – его лицо было покрыто ранами, из груди торчал острый клык паука. – Наша смерть близка, и чем раньше она придет – тем раньше мы окажемся в лучшем из миров.

Не успел он договорить, как ко многим из раненых бросились их матери, братья и сестры. Они закрыли их своими телами, и каждый из них говорил одно и то же:

– Нет! Смилуйтесь! Они выживут, они пойдут! Мы сами потащим их на своих спинах, если это потребуется!

– Многие из них не выдержат многодневного перехода, – попытался образумить их Хейн. – Их раны невозможно излечить только моими силами. Отпустите их с миром…

– Заткнись, старый хрен! – воскликнула женщина с разбитой головой. В страхе за сына, она забыла про свои раны. Остарион так мало общался с нобилиллами, что даже не знал всех их имен. Он уставился в землю, сжимая кулаки. Болван. Дурак. Идиот. Какой король не знает своих поданных? – Мой ребенок выживет! Я понесу его на своих руках, пока мы не выйдем отсюда!

– Тихо! – крикнул Остарион. Со злостью оглядев всех, он поднялся с колен и, развернувшись к ним спиной, начал говорить: – Всех нобилиллов, которые могут выдержать переход, грузите на телеги. Я не могу взять каждого раненого. Но оставлять вас медленно умирать я не могу…

– А что будет с нами? – спросил Йонас. Он истекал кровью, и умер бы сам, но хотел, чтобы это получилось быстрее. Многие закивали, услышав его вопрос, и выжидающе посмотрели на Остариона.

Юноша хотел было уйти, но услышав вопрос, остановился. Его рука легла на меч, и, постояв с минуту, он решился.

– Вы умрете… простите, что мы не сможем похоронить вас со всеми почестями…

– Плевать на наши тела, – улыбнулся сквозь боль Йонас. – Главное, сделайте это побыстрее, ваше величество. А мы уж увидим вас с пятого неба.

Остарион вытащил свой меч из ножен и, на мгновение, невольно загляделся на него: черная матовая сталь притягивала к себе взгляды многих. Длинный двуручный меч с длинной черной закрученной рукоятью, на эфесе которого был изображен волк.

Через секунду Остарион остановился перед первым Йонасом и заглянул ему в лицо. Тот уверенно кивнул и медленно закрыл глаза. Когда холодная сталь коснулась его груди, он лишь выдохнул.

Остарион убивал быстро. Убивал лишь тех, кто соглашался на смерть. Остальные либо остались умирать здесь, либо их поднимали их родные и другие нобилиллы.

Когда все было кончено, Остарион лично закрыл глаза тем мертвецам, которые смотрели, как он их убивает. Юноша никогда не думал, что ему придется добивать своих же собратьев и сестер, но когда это случилось – он не позволил своей руке дрогнуть. Только что все, о чем он знал, словно испарилось из его головы. Все его заветы, выученные им по требованию матери, исчезли – все это стало прахом, когда ему пришлось добить своего же собрата из жалости, потому что ОН его попросил сделать это. Оглянувшись, он пересекся взглядами со встревоженными нобилиллами. Кто—то плакал, не стесняясь этого. Остарион нервно сжал кулаки и, вновь превозмогая слезы, произнес:

– Наш путь будет так же труден, как и вся наша жизнь. Готовьтесь.

Народ начал разбредаться и собираться. Они накрыли оставшиеся трупы полотнами гнилой ткани, не смея бросить их в болото.Остарион пытался собраться с мыслями, но не мог. Он понял, что взвалил на себя такую ношу, которую одному ему не вынести, но он понял это слишком поздно. Кто он? Мальчишка, всего лишь сопляк, способный держаться за меч. Ни мудрости, ни примера правления у него не было. Не было советников и армии, даже от народа осталась лишь малая толика. Из раздумий его вывел Кип, хлопнув его по плечу и сев рядом:

– Я пойду за тобой куда угодно, Остарион. Но после того, как нашему народу ничего не будет угрожать…

– Что, после?

– Я уйду. Мне здесь не место, Остарион. Я здесь буду совершенно чужим. Я всегда хотел отыскать своих родных и это мой шанс. Я предал своего старейшину вонзив копье в затылок той твари, и теперь половина нобилиллов косо на меня смотрят. А теперь, когда мои друзья пали… от руки своего же правителя.

– Я не хотел их убивать, – Остарион напрягся. – Нобилиллы не смотрят косо на тебя. Ты лишил их сомнительной радости стать… этим, – он кивнул на получеловека. – Скорее они тебя боготворят.

Кип промолчал. Он замешкался, иногда поглядывая на девушек. Так и не сказав ни слова, он отошел. Остарион с сожалением разглядывал развалины деревни и понимал, что он был прав. У них не было времени похоронить умерших, как должно, но болота их сохранят. Вода выйдет из болот и заберет тела к себе. Там они и будут лежать, в прозрачной, но абсолютно гнилой воде, бескровные, со страшными порванными ранами.

– Пора уходить, – к Остариону подошел Хейн. – Я могу вывести нас к Тракту, но, боюсь, там нам будет не перейти.

– Мы не пойдем к Тракту, – ответил Остарион, с сожалением проговаривая свои слова. – Мы пойдем к Красной пустыне.

– Но это же верная смерть! – ужаснулся старик.

– Нет, – покачал головой Остарион. – Это не смерть. Это самый легкий путь. Притом, ты сам сказал, что через Тракт нам не пройти. Нам придется экономить еду и воду. И идти настолько тихо, насколько это возможно. Чтобы о нашем передвижении знали только деревья и ветер.

Старик ушел предупреждать других. Многие ужасались его словам, многие недобро поглядывали на Остариона, но еще большая часть лишь вздохнула. Никто и не обещал, что их путь будет легким.

Глава 6

Рагнар

Ранним утром побережье нынешних земельнарода оролингов казались пустынными. Дороги за ночь занесло пылью, казалось, по ним давным—давно никто не ездил. После ушедшего сотни лет назад моря здесь остались лишь колючие кустарники, и лишь само море, видимое издалека, показывало, что это все—таки не пустыня. Однако, такая негостеприимная земля уже заканчивалась, открывая достаточно ухоженную и плодородную землю с лесами и большими полями, усеянными пшеницей и рожью. Вдалеке виднелись одинокие крепкие дома, вокруг которых клубился серый дым. Границу между каменистой, поросшей шиповницей и плодородной землей, обозначала построенная еще задолго до оролингов, дозорная башня. Она стояла на каменистой возвышенности, и если бы не было вдалеке видно моря, то вряд ли кто—то бы догадался, для чего эта башня раньше была нужна.

Вот уже несколько месяцев, большие отряды эллийской армии нападали и выжигали деревни и города острозубого народа. Оролинги отступали к своим главным городам и лишь одна дозорная башня, стоящая на окраине земель не далась натиску золотокровых.

Невдалеке от дозорной башни, за кустами ядовитой шиповницы спрятался эллийский отряд, скрываясь в ее тени, а солнце, словно специально для них, скрылось за тучами. Они намеревались атаковать высокую башню, одиноко стоявшую в пыльной степи. Эллы, или золоткровый народ, прозванный так за красно—золотой цвет крови, притаился у запыленной дороги, высматривая окрестности. Дозорная башня раньше была людским маяком, когда море еще билось своими волнами о скалистый берег тогда еще людских земель. Сейчас же там было от силы с десять оролингов, для поддержания порядка в уже покосившейся, но еще стоящей башне. Этот маяк был излюбленным местом для раздумий молодого принца оролингов Рагнара. Он был молод, но уже успел познать радости битвы. Вряд ли кто—то не знал, как принц обращается со своим оружием, ибо об этом уже ходили легенды. На всем Сиинире, да и за его пределами, его знали, как лорда Войны. Видимо, люди не считали его принцем, либо сделали ошибку, однако Рагнару прозвище нравилось, хоть он и не старался о нем упоминать. О нем ходило много слухов и многие из них были правдивыми – кто—то говорил, что Рагнар провел десять лет возле молельни бога Войны оролингов пил дождевую воду и питался тем, что мог сбить, не отходя от места мольбы, в том числе и своим собственным мясом. Рагнару нравилось слушать и байки о себе, возможно, даже больше, чем махать своими топорами. Принц был высоким и худым, его тело покрывали длинные шрамы, скрытые простой рубашкой. Рагнар носил длинные волосы, завитые в косу, коротко подстриженную бороду и усы, а за поясом у него всегда висели два топора. Оролинг не гнушался работы. Его часто можно было застать на лесопилке или в полях. Рагнар был вторым сыном оролингов короля Роккура и владел одним из трех городов возле моря. У него было два брата: Оргар и Оррак. Оргар был старшим братом и наследником короля, а Оррак – младшим и все считали его самым глупым из королевской семьи и ожидали от него лишь очередную глупость а тот, в свою очередь, вполне соответствовал ожиданиям.

Сейчас Рагнар наблюдал из—за скалы за отрядом эллов. Они могли провести кого угодно, но только не его. Рядом с ним лежал их разведчик, с торчащим из горла клинком. Оролинг не любил тихих убийств, ему больше по душе была кровавая битва. Сейчас с этим ему пришлось мириться. Рагнар слушал эллов, втихую ухмыляясь.

– В башне всего около десяти воинов, – голос элла были тихим и вкрадчивым, это капитан, решил Рагнар. Если мы нападем первыми, то сможем без боя убить двух или трех. Эффект неожиданности даст нам преимущество.

– Нутут и воняет, – поморщился один из солдат. Рагнар усмехнулся. Он представлял, что золотокровый народ живет в золотых домах, спит под золотыми одеялами и подтираются шелком и для них сухие, умирающие земли, представлялись чем—то особенно ужасным.

– Не нравится мне эта тишина, даже птицы не поют…

– Тихо! – шепнул капитан. – Ждем разведчиков. Они уже должны были вернуться.

К эллам, почти неслышно, с разных сторон, скрываясь в высокой пожелтевшей траве, приблизились оролинги. Рагнар хищно улыбнулся и поднял руку. Он выждал пару мгновений и резко опустил ее. Оролинги вокруг не пошевелились. Но едва послышался свист стрел, оролинги бросились вперед.

Эллы вскочили с земли, и первый из них тут же свалился с топором в голове. Эллы попытались перегруппироваться, выставить щиты, но, за три длинных прыжка Рагнар оказался рядом с ними и бросился в сбитую с толку толпу. Он отбил меч первого попавшегося элла и всадил топоры ему в предплечья и резко ударил ногой в грудь. Топоры вырвались с чавканьем, и Рагнар, не теряя времени, тут же бросился на второго противника. Тот попытался укрыться щитом, но не успел – топор оролинга разрубил эллу половину шеи. Золоченая кровь забрызгала лицо Рагнару, и, спешно вытерев ее рукавом, он вновь пошел в бой. Капитан эллов, выставив щит перед собой, медленно пошел ему навстречу. Он попытался ударить щитом, но Рагнар легко ушел в сторону и легким ударом топора полукругом, сверху вниз, выбил меч из его руки, и ударил в щит плечом. Капитан не успел среагировать и пошатнулся, снова выставив перед собой щит, куда снова ударил Рагнар, и в этот раз капитан не устоял на ногах. Лежа на земле, он спрятался под щитом, пытаясь достать кинжал, но оролинг лишь расхохотался его попыткам, и ловко перепрыгнул через него и метнул свой топор в последнего выжившего элла.

Вскоре все стихло. Через несколько мгновений щит вырвали из оцепенелых рук капитана.

– Поднимите его, – приказал Рагнар, очищая свои топоры от крови чьим—то плащом.

Двое крепких оролингов легко поставили капитана на ноги. Рагнар оглядел его с ног до головы. Элл не был высок, каштановые волосы были откинуты назад, а серые глаза злобно смотрели на принца. Необычайно тощий для острозубого народа, с огромным количеством шрамов на теле, этот оролинг был известен каждому воину, хоть раз слышавшему об этом народе. Рагнар, Лорд Войны, потративший годы своей жизни на бессмысленный обряд, у не видевших его вызывал лишь смех. За эту жертву боги наградили его силой и умением управляться с врагами, как никто другой, и теперь капитан понял, что это похоже на правду. Элл плюнул кровью ему под ноги и обмяк.

– Тебя, как видимо, нужно запускать со всеми почестями? – с иронией спросил Рагнар у капитана. – Я могу это устроить, сначала зайдет твоя голова, а потом ты. Минуты через две. Знаешь, я однажды слышал, что если кто—то встретит меня в плохом расположении духа, то он сможет вырванными глазами увидеть свои собственные уши и как они исчезают в пасти моих собак. Я еще не пробовал такие варианты, мои собаки не любят волосатые хрящи. Им подавай кости. А в тебе их много, не поделишься?

Оролинги расхохотались. Эти странноватые, похожие на людей с острыми зубами существа, вызывали у элла приступ ярости, но от бессилия тот лишь мог злобно стискивать зубы. Он напрягся и ровно встал, позволяя повести себя в башню. Рагнар усмехнулся и, схватив свои топоры, пошел за ними.

Капитана протащили во второй этаж башни. Он поморщился, едва оказался возле дверей – в ноздри ударил неприятный запах разложения. Здесь и была пыточная, и, судя по всему, оролинги не обременяли себя уборкой. В центре стояло пыточное кресло, а вокруг него было много засохшей крови и останков других солдат. На стенах висели факелы, над которыми висели отрубленные головы, с застывшими гримасами боли и отвращения на лицах. Огонь подпаливал обрубки и по комнате разносился неприятный запах жженоного мяса. Рагнар поморщился, но подавил в себе отвращение и улыбнулся.

– Нравится? – спросил он. Капитан лишь поморщился. – Не признаю пыточные комнаты в подвалах. Там сыро и неинтересно и никто не слышит твоих криков. То ли дело здесь… на кресло его. Я знаю, как Эллы не любят говорить. Однако их мясо очень даже нежное и вкусное. Для собак. А когда они пожирают одну из частей тела элла на его же глазах, он начинает говорить столь быстро, насколько это возможно. Мы иногда даже не успеваем записывать, представляешь?

– Вы – убийцы, – сплюнул капитан.

Рагнар разозлился.

– Да что ты говоришь?! И кто же тогда вы? Уж поверь мне, элл, то, что ты видишь вокруг себя – это то же самое, что видел я, когда был в деревне, которую вы разграбили пару недель назад. Огромный костер из тел и валяющиеся головы вокруг – на земле, на кольях, на деревьях, привязанные за волосы!

– Мы делаем то, что нам велят, – заметил капитан. – На войне это в порядке вещей.

– Все делает то, что им велят элл, – Рагнар усмехнулся. – Но неужели такие зверства в порядке вещей? Или ваши командиры решили так запугать нас? Но ведь, это нас только злит, верно? Вам это нравится, нравится до дрожи… я ведь прав, капитан?

– Мне нравится только одно, – капитан поднял голову. – Убивать оролингов.

Рагнар вытащил длинный узкий нож из—за спины. Он медленно провел лезвием по щеке капитана. Тонкой струйкой по щеке начала стекать кровь. Элл даже не вздрогнул, чем вызвал одобрение оролингов. Рагнар хотел воткнуть кинжал в шею наглецу и еле себя сдерживал.

– Что ж, раз мы побросались в друг друга приветствиями, то мы вполне можем начать. Итак, капитан. Мне очень хочется узнать, на какой город планирует напасть ваш король. Как мне помнится, он стоит на развилке, недоумевая, куда идти. Налево, направо, только указателя не хватает. Десять тысяч эллов разбредется на три стороны, верно?

Капитан медленно кивнул. В его глазах читалась ненависть к оролингам, он хотел бы видеть каждую их голову на коле. Даже по несколько штук на одном. Рагнар заглянул ему в глаза и вспомнил, какими они находили деревни после нашествия эллов. На кольях были насажены головы, по три, по четыре на одном. Обезглавленные тела были сброшены в кучу и медленно горели, где—то подъеденные дикими животными тела женщин, детей, стариков и мужчин. Оролинг оглядел свою пыточную. Она вполне соответствовала ожиданям Рагнара и пугала уже не первого золотокрового.

– Так на какой город вы нападете первым? Или, может, на все три одновременно? – Рагнар убрал нож и заглянул эллу в глаза. Тот даже не проявил какого—либо страха, даже головы его собратьев, коптившиеся над факелами, не вызывали у него ужаса.

– Я не знаю. – Таков был его ответ. Принц оролингов улыбнулся и осмотрел своего пленника. Капитан не был высоким, обычный, черноволосый загорелый простолюдин, да и только. Однако, обычно эллы говорили ему все уже на подходах к башне, а этот мужественно терпел. Рагнар начинал приходить в гнев. Его глаза начали понемногу наливаться кровью, а зубы словно стали длиннее. Принц приоткрыл рот, и его клыки словно начали выпирать. Капитан не обратил никакого внимания и продолжал смотреть, пытаясь размять руки, жестко привязанные к подлокотникам.

– А мне кажется, что знаешь, – Рагнар говорил медленно, растягивая слова. Он мог распознать ложь и терпеть ее не мог. А капитан ему врал, врал, как малым детям. – Я даю тебе еще один шанс сказать нам правду. Не терплю лжецов, знаешь ли. Волки их особо не едят. – Лицо элла невольно вытянулось,и Рагнар заметил на его шее довольно неприметную татуировку, изображающую голову змеи. Оролинг знал, что такие дают только доверенным лицам самого короля, и им наверняка известны его планы. – Да, мои верные псы – это волки. А если они голодны, они воют. А я люблю тишину, элл. Только представь. – Рагнар наклонился к эллу и начал говорить чуть ли не ему на ухо. – Берег у лесного озера, в милой глуши. Нет никого и ничего, что может помешать твоим мыслям, лишь пение птиц разбавляет тишь леса. Прекрасное место для осмысления собственной жизни. Именно там я тебя и закопаю, окровавленного и изуродованного, без рук, ног и смысла твоего существования, но живого, если ты не ответишь на один простой вопрос.

– Я не знаю.

Рагнар вздохнул.

– А ты не сдаешься. Ну, разговорами можно только детей пугать. Бирк, приступай. Но пока осторожно, нечего лишний раз приводить его в чувство, воды итак мало, – Рагнар отошел к окну и снова взглянул на капитана.

Один из оролингов подошел к небольшому шкафчику из красного дерева и достал оттуда сверток из серой ткани. После он развернул его и в свете факелов блеснули орудия пыток. Сначала оролинг вытащил длинный и узкий нож, но потом положил его и достал совсем маленький нож, годный чтобы чистить грязь под ногтями, а не пытать пленников. Маленький, с длинным тонким лезвием, он едва был длиннее пальца. Осмотрев его, оролинг удовлетворительно ухмыльнулся и медленными шагами пошел в сторону капитана. Тот лишь уныло посмотрел на него и его оружие пыток.

– И этим вы собираетесь меня… а—а—а!!!

Нож был мгновенно воткнут ему под ноготь. Лезвие вошло прямо в палец, и одним движением оролинг вырвал ноготь у элла. Его вопли смешались со смехом оролингов. Рагнар смотрел на пытки спокойно, хотя предпочитал убивать своих врагов быстро, чтобы они уже не смогли встать, но отказывать в удовольствии своим воинам не мог. Принц поморщился, увидев раскуроченный палец, и глотнул вина с волчьей кровью. Она придавала ему особый вкус, хотя многие оролинги, особенно те, кто почитал древних богов Пучины, пили кровь эллов, эльфов, людей. Они считали это даром богов – добытая в бою кровь врага поможет от болезней. Рагнар считал это глупостью.

Еще остались в старых летописях воспоминания о великом государстве оролингов на Севере, утерянным в давние времена и тогда началась, продолжающаяся несколько столетий, война эллов с оролингами. Каждый оролинг с детства мечтал вернуться домой, слушая рассказы своих отцов и сказки матерей о холодном, суровом, но родном месте. Рагнар мечтал об этом не меньше каждого из своего народа. Но среди народа острозубых случился раскол – часть осталась жить на Дарве, подчиняясь тамошнему королю – Ниару Темному, а отец Рагнара отправился на Сиинир, где заключил союз с правителями и получил право называться королем. Принц не был доволен положением дел и тем, что города оролингов были расположены слишком близко друг к другу, но ничего поделать с этим не мог.

Рагнар был славным воином и зверски обходился в бою с противником – его слава лорда Войны пронеслась по всему миру, однако ни он, ни его старший брат Оргар не особо нуждались в излишних пытках, но иногда без них нельзя было обойтись. Как и сейчас. Рагнар уже порядком позевывал, он знал, что элл расколется, рано или поздно, но его стойкость уже не внушала уважения, а навевала скуку.

– Больно, да? – усмехнулся Рагнар. Капитан эллов видел его скучающее лицо, и, судя по всему решил заставить скучать еще больше. Элл лишь крепче стиснул зубы и опустил голову, дыша через раз. – Тебе разве не говорили, что оролинги – мастера пыток? За такое долгое противостояние наших народов хотя бы мелкий слушок об этом точно прошел. Бывает, что ножи смазаны особым ядом, заставляя боль не отступать, а медленно растекаться по твоим венам, твои раны не закроются и ты будешь медленно умирать от кровопотери… Но, я могу проявить милосердие, если ты скажешь правду – твои раны затянутся, боль уйдет и ты останешься жить, элл. А пока ты молчишь и желаешь себе смерти, ты будешь страдать. И поверь, твоя смерть будет медленной…

– Я ничего не знаю—ю!!! – заорал капитан. Рагнар вновь пригубил вино и поставил кубок на подоконник. Его рука уже нащупывала кинжал, а желание все это закончить все больше и больше завладевала оролингом. Нельзя было допустить, чтобы эллы начали осаду без него и Оргара. Его брат был мастером зелий и ядов, своими знаниями он выиграл не одну битву против эллов, и сейчас его знания могли бы быть весьма полезными. Но, его брат сидел в столице оролингов, и ожидал сведений от Рагнара. Отец не был настроен отдавать хоть один город золотокровым, так что принцу пришлось терпеть мужество элла.

– Поверь мне, элл, я меньше всего хочу видеть твои страдания, – вздохнул Рагнар, отпуская руку от кинжала. – Рано или поздно, ты скажешь все, что мы хотим знать, но зачем тебе излишние страдать? Тебе не спасти жизни своих солдат, спаси хотя бы свою. Я могу еще раз подумать над тем, что происходит. Мой маяк пытались захватить трижды – я никогда не видел столь печальной вещи, как эллийская осада одинокой деревянной башни с двадцатью оролингами внутри. Такое ощущение, что вы не знаете, что такое башня. Такое отличное начало и такой печальный конец – головы других командующих ты можешь увидеть здесь. Ты выглядишь куда храбрее их – они плакали и пускали сопли со слюнями еще до того, как я хотел их о чем—то спросить. Однако захватить это сооружение вы все равно пытаетесь. Вам что, жжет задницу оттого, что эта башня не ваша? Да, с нее удобно смотреть за трактом и даже поглядывать на море, но, увы, для большего она не создана. И какой же смысл нападать на эту башню?

– Нам приказали – мы сделали, – пробормотал капитан. Он пытался разглядеть свою раненую руку, но не мог повернуть головы. – Попытались. Больше я ничего не знаю.

– Я уже слышал это. От него, – Рагнар кивнул на самую уродливую из отрезанных голов. – Он говорил то же самое, что говоришь ты. В итоге, он выдал нам все, что знал, даже количество юбок, под которые он заглядывал, прежде чем умер от шока. Я хотел узнать его имя, возможно, самого храброго элла, что я встречал, но, не успел. И видимо, не зря. Как зовут тебя?

– Эстиас.

– Что ж, Эстиас, – Рагнар заглянул ему в глаза, отвернулся и вновь взял кубок в свои руки. – Вы наверняка прознали про некие тайные документы, что должны хранится в этой башне. Однако вам не сказали, кто их владелец. Вам нужно было ловить меня, а не окружать мою башню. Однако, это в прошлом, думаю, что ваш король в ярости повыдергивает себе волосы из носу, но отойдет от этой башни, а я… Я все еще предлагаю тебе возможность выжить. Мои воины уже не особо понимают, чего это я с тобой так долго говорю. Они ведь разорвут тебя на части, а я, как ни странно, им мешаю…

– Больше я ничего не знаю… – Рагнар резко отбросил кубок. Тот ударился о стену и вино разлилось по полу, смешавшись с кровью. Принц кивнул, и оролинг вновь взялся за дело.

Второй нож вошел капитану под ноготь. Тот закричал пронзительней, чем в предыдущий раз, что только веселило оролингов. Они удовлетворенно смотрели на его страдания, поглаживая лезвия своих топоров, желая отрубить эллу голову, как только его отправят в камеру.

– Ну же, мне надоело, пропади ты пропадом, – Рагнар говорил со злостью в голосе и даже самые крепкие оролинги вздрогнули. Его глаза начали немного краснеть, вены на руках и шее начали вздуваться. Своими зубами оролинг прокусил себе губу и кровь, медленно вытекающая из его рта, заставила его выглядеть еще более устрашающим. Она стекала по подбородку, капая на грудь, отчего шрамы краснели. – Я не люблю подолгу мучить противников, я люблю их убивать. Скажи мне все, что знаешь про ваш поход – и ты больше будешь страдать. Я даже велю тебя накормить. Я могу быть милосердным. Используй свой шанс, капитан. Последний шанс.

Капитан молчал. Ножи больше не двигались под его ногтями, и он вполне мог терпеть эту боль. Пока ему снова не воткнут нож под ноготь. Оролинги с любопытством смотрели на элла, а тот лишь пытался не застонать от боли.

Рагнар выжидающе смотрел на него, похлопывая руками свои бока. Принц не был терпеливым, обычно все пленные говорили все, что знали, едва он брался за свои ножи. Этот элл оказался крепче всех, и Рагнар уже совсем потерял терпение.

– К несчастью, я нетерпелив, – вздохнул Рагнар и встал с пола. Затем он вытащил свой топор и одним резким снес капитану три пальца на руке. Кровь брызнула на доспехи капитана, а тот лишь стиснул зубы. Слезы текли по его щекам, он кривился от боли, но кричать у него уже не получалось. Топоры принца всегда были отлично заточены и мгновенно срезали все, что можно, от рук до веток.

– Он не хочет говорить, – сказал еще один оролинг. – Давайте отрежем ему руки и ноги, и растянем его над адским котлом!

Остальные оролинги поддержали его. Им всегда нравилось смотреть на мучения эллов и иногда людей, но когда их вывешивали над адским котлом – они просто не отрываясь смотрели, как пленники превращаются в поджаренное мясо.

– Ты знаешь, что такое Адский котел, капитан? – спросил Рагнар. Длинная расщелина, откуда вечно шел жар. Он лично заглядывал туда, и, сквозь горячий воздух, вызывающий слезы и обжигающий лицо, он видел лишь тьму.

– Нет. – Капитан помотал головой. Кровь разбрызгалась по всему его телу и вытекала из ран, лишая его сил.

– Это такая яма, глубиной с несколько миль, на дне которой брызжет черный огонь, – пояснил Рагнар и продолжил. – Говорят, что пара миль для жара этого огня – ерунда. Я проверял, это правда, капитан. Представь себе, ты поджаришься на легендарном огне, сам того не заметив. Безусловно, это будет милосерднее, чем отдать тебя на растерзание волкам… или же нет?

– Он не будет говорить. Стоит продолжить пытки, мой принц – начал один из оролингов, но стоило Рагнару поднять руку, как все замолчали.

– Ты слышишь, капитан? Что с тобой будет, когда я уйду отсюда? Ведь только мое присутствие держит тебя еще целым. Вот только, уже без пальцев. К сожалению, я не услышал твоего крика, но каково тебе осознавать, что оролинги посчитали тебя обычным вором? Обычно воров вешают над Адским котлом, потом режут их и скармливают псам или волкам.

– Хочется отрезать ваши уши и скормить псам, – буркнул капитан.

Рагнар вздохнул и одним махом отрубил половину правой ступни капитана. Сквозь доспех. Капитан, если бы мог, то вскочил бы со своего места и начал прыгать на одной ноге, но, увы, он был крепко прикован к креслу. Он заорал, что было мочи, пытаясь высвободиться из оков.

– У озера! Город у озера!

– Браво! Это что, было так трудно? Отвести его в камеру, остановить кровь, и накормить. Он нам еще пригодится.

Рагнар, довольный собой, вышел из башни. Издалека на горизонте были заметны большие корабли эллов. Они стояли там уже несколько недель, и армия золотокровых уже стремилась вглубь земель оролингов, на Город у Озера. Да, у оролингов еще не было названий, ибо они следовали древним традициям – должно пройти пятьдесят лет, чтобы город получил свое название, а этим поселениям не было даже и тридцати лет.

Рагнар простоял возле башни минут десять, после чего отправился на самый ее верх, где быстро написал письмо своему брату:

«Братец, эллы хотят осадить город Оррака. Я буду последней скотиной, если позволю тебе пропустить все веселье. Поторопись, не то можешь опоздать. Мои разведчики сообщают, что золотокровые идут медленно и осторожно, видимо, берегут силы для столицы. Так что выезжай, как только письмо придет.

Рагнар».

Оролинг привязал письмо к лапе большого черного ворона и выпустил его в окно. Проследив за ним взглядом, пока тот не скрылся из виду, Рагнар высунулся и заорал:

– Подать мне коня!

Быстро собрав походную сумку, оролинг спустился вниз, где его уже ждал гнедой конь.

– Элла кормить и поить, и не дайте ему сдохнуть, иначе все отправитесь в пучину!

Глава 7

Ниессар

Яркое полуденное солнце приветливо светило в безоблачном голубом небе. Ниессар медленно прохаживался по тенистой аллее и с нетерпением ждал начала второго совета. Он должен был начаться через полчаса и Ниессар решил прогуляться перед долгим заседанием в затхлом и закрытом зале. Теперь вокруг него сновали стражи Диниана, на каждом углу можно было заметить лениво прохаживающихся солдат. Лязг доспехов уже успел порядком надоесть правителю, и он поспешил в Круглый зал. Стражники уже ждали его у входа, отчаянно зевая, и Ниессар жестом отправил их восвояси, оставив при себе лишь своих советников, Гереса и Велита.

Круглый зал только лишь начал наполняться людьми. Ниессар сел в свое кресло и задумчиво прикрыл глаза. В зале было очень душно и пока Ниессар мечтал о холодной воде, шум заставил его отвлечься от собственных мыслей и открыть глаза.

Правители вновь сидели в круглом зале Лорхейма. Ниессар задумчиво разглядывал остальных людей и даже эльфов Синего леса, прибывших по личной просьбе Диниана. Ниессар не видел их уже с двадцать лет и за эти годы длинные и тощие, с надменными взглядами существа нисколько не изменились. Они расположились на специальных креслах, установленных рядом с троном Диниана. Высокие и статные, они со скукой на лицах выслушивали разговоры правителей, иногда говоря свое слово.

Но, едва Диниан зашел в зал, все встрепенулись и обратили к нему свои взгляды. Молодой правитель спокойно и быстро занял свое место и, обведя зал уверенным взглядом, кивнул слугам, и те закрыли двери. Совет начался.

– Я хотел уехать из Лорхейма еще вчера, – громко заворчал Гетрис, стряхивая невидимую пыль со своего трона. – Мне пришел ворон со срочной депешей – у ворот Ниста вновь начали обретаться бандитские группы…

– Не думаю, что они не справятся без вас, Гетрис, – обратился к нему Диниан. – У меня для вас есть пара новостей.

– Пара новостей? И какого же характера эти новости? – Гетрис откинулся в кресле и с украдкой глядел на Диниана.

– А это решать вам. Король оролингов Роккур прислал письмо с просьбой о помощи. Он просит пять тысяч воинов.

– Пять тысяч воинов? – правитель Ха—аста,Дерис, поморщился. – На мои деревни и мелкие города все чаще нападают животные и более того, пустынные народы. Они собираются в орды и могут представлять опасность для города. Боюсь, что я откажу королю оролингов в этом. У меня на счету каждый человек. Я сегодня же отправляюсь в Ха—аст, мое присутствие там необходимо!

– Еще нет, Дерис. Ваш сын вполне может управлять городом и без вас, а из охраны у вас десять человек. При всем моем уважении к вам, вы не очень хороший полководец, в отличие от вашего сына. Всему острову угрожает опасность и вы нужны здесь, как правитель, а ваш город простоит и без десяти человек. Асперион и Лорхейм отправит по две тысячи воинов, не стоит вам бояться за своих людей. У нас их достаточно. – Диниан вопросительно взглянул на правителей. Кистан рассеянно кивнул его словам и продолжил изучать свои руки, не особо вслушиваясь в разговор. – А вот теперь вторая новость. Нам придется выбрать короля, хотите вы этого или нет.

По залу послышался возмущенный ропот, удивленные вздохи и шепот. Скучающие эльфы тут же встрепенулись и выжидающе уставились на Диниана, ожидая продолжения.

– Это вы так решили? – Гетрис рассмеялся. – Диниан, Кистан и, полагаю, Ниессар?

Остальные правители не разделяли его цинизм.

– И как же мы выберем короля? – Дерис выглядел озабоченным. – Нам придется обращаться к богам за помощью, а как известно всем, боги жестоки.

– Мы решим этот вопрос поединком, – Ниессар встал со своего места. – Мы поступим, как правители древности.

– Точно. У тебя в Номмаринне сидит Драконоборец, способный в одиночку убить всех наших лучших воинов! – Гетрис хотел было встать и уйти, но Диниан взглядом вернул его на место.

– Это ложь, – спокойно ответил Ниессар. – Нет непобедимых воинов. Нельзя верить всем слухам, что доносятся до ваших ушей – они могут завянуть. У каждого из нас есть чемпион, способный легко убить троих или четверых людей, так пусть они сразятся на турнире. Многие из нас уже неспособны на такие вещи, хоть это было бы и лучше.

– Что изменится, если один из нас сядет на трон? Всем известно, что по древним заветам, трон имеет право занять лишь драконорожденный. Человек, способный голосом приручить драккенов. – сказал Гетрис. – Никто из нас на это не способен. Драконорожденные погибли вместе с драконами.

– Тогда мы поменяем эти заветы! – Диниан вскочил со своего места и победоносно оглядел остальных. – Времена меняются, и древние указания канули в лету. Боги уже давно не обращают на нас внимания. Драконы пали, а их детища бесцельно летают по миру. Теперь у них будет новый хозяин – и это мы! Стоит нам заиметь такую силу и мы сможем отбиться от кого угодно, да пусть хоть все Дарвийская империя к нам заявится!

– Не все так просто, – Ниессар поднялся со своего места. – Древние заветы чтутся нами не из—за уважения к предкам. Первый король, Рейвар заключил договор с богами. Боги о нас не забыли. Если мы посмеем нарушить договор – лишь сами боги знают, что тогда нам будет уготовано. Лишь одно я знаю точно – страдать будет каждое живое существо. Но во все времена мы могли разорвать договор, предоставив плату…

– Просить богов кровью? – тихо спросил правитель Вириан. – Мы еще не оправились от кровавой войны с нобилиллами. Города обескровлены. А вы предлагаете убить людей ради сомнительного выбора. Сколько боги потребуют? Сотни жизней? Тысячи?

Часть правителей вскочила со своих мест и, согласная с Вирианом, принялась кричать:

– Ни за что!

– Это убийство!

– Это необходимость, Ниессар прав! – вскричал Диниан. – Если мы не принесем людей в жертву богам – погибнут все! Боги отвернутся от нас, и никому из нас не хочется узнать, какого это! Из двух зол выбирают меньшее, и я выберу то, что прольет меньше крови. Если вы хотите воевать без такого мощного союзника, как драккены, то можете смело сжигать свои города. Ну а я пущу кровь и наполню ею чаши жрецов. Так… кто со мной?

– Я – за, – встал Кистан.

– Я тоже, – встал Ниессар.

Как только они поднялись, все замолчали. Выступить против такого мощного союза не посмел никто. Ниессар понимал, на какой риск они идут, но оправдывал себя, что у них нет другого выбора. Правитель осматривал остальных, но его взгляд задержался на эльфах. Зачем они здесь? Что у этих существ было общего с их проблемой? Эльфы никогда не считались с людьми, не давали советов, ни с кем не воевали. Диниан позвал их ради своего самолюбия? Этот вопрос Ниессара так и остался без ответа.

Застывшая тишина резала уши. Эльфы с видимым удовольствием наблюдали за людьми, неловко переглядывающимися между собой. Каждого правителя обуял страх, каждый из них хотел сказать многое, но непоколебимость Диниана и уверенность Кистана сделали свое дело. Первым медленно поднялся Гетрис. Он коротко кивнул и, не поднимая взгляда от своих рук, остался стоять на месте. Через пару мгновений встали все, в один голос согласившись принести жертвы богам. На их лицах был написан страх и ужас, но никто из них не посмел отказаться. Ниессар вытер рукавом выступивший на лбу пот и тихо попросил слугу принести ему холодного вина. В зале было очень душно и его просьбу поддержали все, даже надменные эльфы попросили себе воды.

Никто не сел на свое место, пока разносили вино. Диниан напряженно молчал, а Кистан дрожал от возбуждения. Желание стать королем появилось у каждого – власть над всем островом прельстила каждого правителя. Ниессар понимал, на что эти люди способны пойти эти люди ради короны. Он вспомнил о том, как правители накинулись на Сиинаил, в надежде урвать себе священные тайны черносердечного народа.

Ниессар прикрыл глаза и отпил прохладного вина, словно пытаясь забыться. Тишина разбавилась звоном бокалов и тихими усмешками.

Солнце нещадно палило, на улице так же стояла невыносимая жара, но в зале совещаний, вдруг, заметно похолодало. Ниессар пошатнулся, в его глазах все начало расплываться, но он жестом остановил подошедшего слугу. Стало холодно. Правитель вздрогнул и медленно опустился в свое кресло. Дрожь пошла по всему телу, заставляя его плотнее укутаться в легкую мантию. Один из советников Диниана выдохнул струйку пара изо рта и, слегка поклонившись своему правителю, вышел из зала, но не успел сделать и пары шагов, как тут же свалился на землю. Слуги подбежали к старику, но на его лице уже застыла гримаса боли.

– Он мертв. Никому не выходить отсюда! – приказал Диниан. Стражники закрыли двери в зал. Эльфы настороженно смотрели в центр зала, но никто не обратил внимания на них.

Все расплывалось. Ниессар закрыл глаза. Холод пробирался отовсюду, а жаркие лучи солнца грели его седой затылок.

Слуги закрыли окна, и стекло покрылось морозным рисунком, сквозь которые шел солнечный свет. Он быстро растопил иней и кое—как грел зал. Казалось, что и из—под крыши сейчас пойдет снег, но это было не так. Правитель не знал, что это, но подразумевал худшее. Через пару минут все кончилось – в зале вновь стало тепло, и правители облегченно выдохнули, лишь пара старцев потеряли сознание. Ниессар открыл глаза и задумчиво смотрел, как их уносят к лекарям. Несмотря на тепло, люди дрожали, то ли от ушедшего холода, то ли от страха.

– Что это было? – Кистан с трудом выговаривал слова.

– Знак, – недовольно проворчал Гетрис. – Кто—то из высших существ показывает, что он здесь, и что он не совсем доволен нашим выбором.Всем нам это аукнется, попомните мои слова.

Диниан усмехнулся.

– Я не верю знакам, – медленно проговорил он, пробуя уже теплого вина, поднесенного слугой, – но одно могу сказать точно: если мы не исполним наш план в ближайшее время, прольется куда больше крови, чем пара сотен людей от каждого из нас. В конце концов, бандиты, воры, убийцы – их вдоволь во всяких тюрьмах. Самое время слегка их подчистить.

– Неужели вы думаете, что боги радостно возьмут гнилую кровь в дар!? – Гетрис расхохотался. – Как по мне, стоит ее хотя бы разбавить, скажем, три к одному. Бунтов не избежать, так что стоит подготовиться.

– А что, если мы попросим Энвора помочь нам? – спросил правитель Двина. – Маг сможет дать богам кровь, не убивая никого!

– Вот ты его и попросишь, – проворчал правитель Миир—Эртила. – Маги не берут кровь из ниоткуда. И Энвор и Некромант черпают силы из своих же вен, и их кровь дает им возможность колдовать, но чем больше они колдуют, тем больше теряют крови. Как ни крути, нам придется пойти на эту жертву. У нас нет выбора.

– Но призвать мага все равно стоит.

– Вряд ли это хорошая идея. Энвор может только советовать и смотреть. Мы справимся и без его напыщенных комментариев.

– Не только, – Диниан осмотрел всех присутствующих, – Энвор сможет обеспечить нам честный турнир.

Правители оглядели друг друга. Эльфы смотрели на них с интересом, но не проронили ни слова. Нависла тяжелое молчание.

– Так тому и быть, – выдохнули правители.

– Что ж. Наши заседания стали очень краткими. Мы все отправимся в Арториум только тогда, когда у всех из нас будут письма, подтверждающие жертвоприношения и готовность к турниру. Уведомите правителя Блуждающих островов, лорда Росса, правителя острова Масок, короля оролингов и короля Синих эльфов. Выборы короля позволят нам укрепить свои позиции в мире, мы сможем надеяться на помощь Россов или эльфов.

Правители встали. Каждый из них выходил с огромным камнем на сердце, каждый знал, что может произойти с народом, если начать его вырезать. Никто из них не хотел лишаться власти, но возможность отхватить королевский трон прельщала всех.

Ниессар покачивался от боли в голове. В его глазах до сих пор все представало мутным, и его вели за руки. Сам по себе правитель был крепок, до сих пор отлично владел мечом и не ожидал, что этот совет выпьет из него все силы. Он медленно шел в сторону выхода, лишь иногда вслушиваясь в разговоры, наполнившие зал, но заинтересовался лишь теми, что уже вовсю звучали на улице:

– Миар! Миар!

– Да, ваша милость?

– Скачи в Двин и отдай указ моей жене, – сказал правитель Двина, наспех воспроизводя слова на бумаге. – Скажи, что каждый, кто отдаст свою жизнь во имя нашей богини Эн Ануш –то семья того получит вознаграждение и благородный титул. Они станут лордами. И скажи, чтобы жрецы собрали всю кровь. До последней капли. Я хочу обойтись малыми жертвами.

– Будет сделано, ваша милость.

Гетрис, наблюдал за этой картиной. Он не преминул заметить это на весь двор:

– Малой кровью, ха! Хотел бы я посмотреть на это. Бьюсь об заклад с любым из вас, что у него это не удастся!

– Посмотрим, что будет у тебя, – отозвался правитель Двина. – Лично я тоже не могу поверить, что твои жители воспримут твое предложение и не оторвут у тебя руки.

– У меня будет все замечательно. У меня есть отличный план, после которого кровь потечет рекой и добровольно!

– Хотелось бы верить, что у тебя не погибнет пол армии, – медленно произнес Ниессар, спускаясь по ступеням. Ему не нравилась эта идея, хоть он и был ее зачинщиком. Он уже сотню раз пожалел, что согласился с Динианом. Ему казалось, что можно было пойти и другим путем, но другого пути он не знал. Он представлял, что будет, когда он объявит это своему народу. Найдутся ли те, кто сможет отдать свою жизнь за других?

С такими серыми мыслями он и сел в свою повозку. С одной стороны, ему совершенно не хотелось ехать обратно в Номмаринн, но он понимал, что сбежать у него не выйдет. С другой, его ждала его семья. Сын и дочь, милая, родная Сиэлла, его луч света. Ниессар вспомнил ее милое личико и прекрасные золотистые локоны, доставшиеся ей от матери, погибшей от драккена двадцать лет назад. Поэтому он не сбежит. Но даже если бы посмел – его бы нашли. Нашли и казнили.

Его повозка отошла через час. Ниессар лишь забрал свои бумаги и тут же уехал из Лорхейма, уехал с тяжелым сердцем. Солнце все так же приветливо светило, лишь изредка пропадая в облаках. Советники правителя молчали, изучая бумаги, но Ниессар знал, что у них на уме. Он и сам не хотел того, что его ждало впереди. Но будущее неотвратимо.

Уже в пути, Ниессар снова почувствовал холод. Он высунул руку наружу и почувствовал приятное тепло. Что ж, подумал Ниессар, Знак пал на него. Рядом с ним ехали его советники, но от них нельзя было и слова добиться: оба заснули мертвым сном, держа в руках свитки. Он попытался растолкать их, но они и не думали просыпаться. Ниессар выглянул в окно и увидел своих слуг и стражников на конях, никто из них не спал. Вдруг, правитель почувствовал, что в его передвижной палате кто—то есть, помимо него и советников. Перед ним сначала никого не было, но вдруг он увидел темный силуэт.

– Ты поступил и глупо и разумно одновременно, – произнес властный голос.

– Я знаю, – усмехнулся старик и поднял глаза. Перед ним сидел Энвор – один из самых могущественных магов мира сего. Он был одет в темный плащ, обрамленный золотыми и красными линиями, вырисовывающими невероятные узоры. На голове его был капюшон, из под которого выбивались белые пряди волос. Ниессар не видел его глаз, но прекрасно знал, что у мага не было зрачков. Его глаза были полностью белыми, но он не был слеп. Он видел невидимое и ведал неведомое.

– Привлекая в это дело богов вновь, вы наживаете себе больше проблем, что для них, что для себя. Ты не забыл, что богов – девять? Я знаю, что и ваши восемь справятся и дадут вам возможность выбрать короля, но все же, боги жестоки, особенно те, про кого забыли.

– Вряд ли его забыли. Нам объявил войну…

– Я знаю. Некромант снова хочет залезть под Сиинаил, но у него ничего не выйдет. Я говорил это двадцать лет назад, скажу и сейчас. Девятый бог заперт и забыт, король Сиинаила в плену, а его народ разбросан по острову. Но драться с Некромантом, значит драться с мертвыми. Это может отправить Сиинир в Бездну. Мне это пока неинтересно, видишь ли, я еще ни разу не был у вашего Круглого озера, а о нем ходит столько легенд, что я не могу не обратить на него внимание. Ну, а теперь начистоту. Видишь ли, Ниессар, я, как ты уже наверняка понял, смог побывать на вашем заседании. Мне известно, кто чего хочет больше всего. Мне известно, почему Лорхейм и Асперион послали свои войска на помощь оролингам. Что Кистан, что Диниан, хотят занять трон. И у них куда больше шансов, чем у остальных – любому дураку понятно, что настолько могущественные правители могут многое. Остальные тоже хотят, да и ты тоже не против посидеть на драконьих костях. Но, посмотрев на вас всех, я убедился, что никому из них трон лучше не давать. Диниан умен и властен, но его амбиции не остановятся на одном лишь Сиинире – он захочет власти и за пределами вашего континента. Это похвально, но он вряд ли сможет сохранить остров в целости. Вряд ли кто—то из вас пойдет за ним к эллам или на Дарву. Кистан не так умен, как его союзник, жаден и опрометчив и, сам того не зная, он потакает Диниану.

– Это знают все, – пожал плечами Ниессар, – ни для кого это не секрет.

– Гетрис так боится своих наследников, что изживает их один за другим. Если он станет королем, то запрется в столице, и не будет вылезать из нее до самой смерти, собрав вокруг себя свои войска, с интересом наблюдая, как вас уничтожают, он даже драккенов не вызовет. У остальных нет таких воинов, способных победить, так что остальные не в счет. Они превратят королевство в загнивающий кошмар, сначала, убрав всех правителей с дороги. Ты самый благородный из них и самый мудрый. Благородство это хорошо для короля, когда у него нет врагов, а у тебя их пока нет. Я могу тебе открыться, ты один еще ни разу не выдавал тайн. Драконорожденный на острове.

– Что? – изумился Ниессар. – Его нужно найти и как можно скорее! Мы можем посадить на трон истинного короля!

– Не думаю, что вообще сможете, – покачал головой Энвор. – Вы уже нарушили заветы Рейвара, так что не кори себя за незнание. Драконорожденный будет восстанавливать связь с драконами. Как ты думаешь, кто первым кинет в него камень? Ты, Ниессар. Я скажу, что полетит столько камней, что можно будет ваше Круглое озеро превратить в каменные руины. Рейвар Освободитель был последним драконорожденным королем, остальные… что ж, остальные лишь следовали его заветам, которые вы меняете. И меняете правильно.

Правитель неуверенно взглянул на мага. Тот лишь сверкал уверенной усмешкой и ждал. Чем больше проходило времени, тем больше Ниессар начинал дрожать. У его рода было выражение: «упасть в кровавое озеро». Похоже, теперь это выражение применимо к нему.

– Ты прав, Энвор, – склонил голову Ниессар. – Но что же делать тогда? Он наверняка узнает о турнире и наверняка сможет туда попасть.

– О нем беспокойся в последнюю очередь. Я сумею его убедить. Но, пожалуйста, Ниессар. Дерись за этот престол так же, как и другие правители. Если ты победишь – у этого острова тогда еще будет надежда.

Энвор исчез, оставив Ниессара наедине с мыслями. Его советники начали просыпаться.

Глава 8

Дэйвион

За деревней находилась пыльная и занесенная песком дорога, которая вела к небольшому, медленно умирающему лесу, в котором, по словам людей, находились бандиты. На дороге были видны следы от конских копыт и небольшие пятна крови. На дороге валялся последний из той шайки, что недавно напал на деревню – он успел уйти со стрелой в спине, но рана его добила.Дэйвион перевернул тело и оглядел его. На застывшем лице отразилась гримаса боли, а трупные черви уже успели забраться к нему в рот и выпали на песок. Дэйвион с отвращением отвернулся и зашагал в сторону леса, сплюнув на дорогу.

Жители деревни хотели пойти с ним, но Драконорожденный посчитал их лишь обузой и ушел один, захватив с собой немного провизии. Путешествовать один он привык, полностью погружаясь в свои мысли, что случилось и сейчас.

Когда драконы даровали ему благословление, они взяли с него клятву, что он подчинит остров их власти. Дэйвиону казалось, что это было только вчера, но прошло уже двенадцать лет с того момента, как в его жилах потекла кровь драконов. Девять лет он учился у драконов и три года был вынужден странствовать по миру, даже не заглядывая к своей семье. Каждый день он вспоминал своих сестер, молодых, веселых девочек, которых он видел в последний раз три года назад. Вспоминал он и отца и мать, и даже младшего брата, которого в последний раз видел двенадцать лет назад. Его отец, Хоушелл Росс говорил, что Дэйвион слаб и никогда не станет таким, как его младший брат Рейир. Так продолжалось до тех пор, пока отец не отправил его к драконам. Дэйвион не знал, приносили ли его тогда в жертву, но когда он впервые ступил под тень опустошенных гор, когда впервые увидел яркие синие глаза огромного дракона, все мысли попросту вылетели у него из головы.

Даже сейчас он не мог забыть тот взгляд больших синих глаз. Он являлся к нему каждый раз, стоило ему закрыть свои глаза. Кератал всегда был рядом с ним.

Лес был близко. Уже издалека были заметны сломанные деревья и ветки, колышущиеся при сильном ветре, поднимавшем клубы пыли и песка. Корни были спрятаны под большим слоем красного песка, из под которого выбивались одинокие кусты. Драконорожденный остановился на секунду, чтобы оглянуться на деревню, теряющуюся в песках, потом поправил свои мешки и отправился в путь. Второй мешок у него был заметно больше, чем первый, из него, просачиваясь сквозь ткань, капала кровь. Головы бандитов, изуродованные, отрезанные обычным ножом еще не начали вонять, хоть в такую жару трупы начинают гнить очень быстро.

Пожелтевшая, иссушенная роща уже была перед воином, и Дэйвион увидел протоптанную тропу, ведущую к лагерю бандитов. К счастью, ее еще не успело занести песком. Перед входом в чащу на суках раскидистого и крепкого дуба висело три крестьянина. Их тела уже разложились и источали неприятный запах. Первому вороны уже успели выклевать глаза и лицо, в него было вонзено три стрелы, а на шее покоился обычный охотничий лук. У второго из головы торчал нож. А шея третьего почти оторвалась, еще как—то держа рыхлое тело на куске кожи и жилах. Их повесили в устрашение незадачливым крестьянам еще с пару недель назад.

Драконорожденный осмотрел тела издалека, но не решился к ним подойти. Он брезгливо поморщился, втянув носом воздух и, поправив мешки, осторожно вступил в сень леса.

В роще было много тернистых кустов, вокруг которых валялись пустые мешки, рваная и старая одежда, обломки мечей, копий и стрел, пробитых доспехов и мятых шлемов. Многие деревья были попросту сломаны и обломаны, иногда встречались кости и черепа, как животных, так и людей. Дэйвион спокойно все это разглядывал и так же спокойно и неторопливо шел по тропинке.ё

Ему пришлось идти не больше получаса, пока он не заметил порыжевший частокол. Ряжом с наспех сколоченными воротами стояла сторожевая башня, на которой стоял человек, настороженно оглядывающийся по сторонам. Дэйвион не стал прятаться, а довольно медленно пошел вперед, прицениваясь к месту.

– Стой!

Дэйвион остановился. Парнишка с трудом натянул большой лук, и все время оглядывался назад. Откуда—то за воротами слышались тихие голоса.

– Я к вам пришел по делу, – начал Дэйвион, снимая мешок с плеча. Он чувствовал, что они его боятся, так что даже не обращал внимания на нацеленную на него стрелу. – Я хочу предложить вам сделку.

– Какая еще к черту сделка? – парнишка позволил себе улыбнуться, но тетивы не опустил.

– Ну, например, мне бы хотелось, чтобы вы вышли, честно склонили головы и свалили отсюда куда—нибудь на другой остров, на ваш выбор.

С другой стороны частокола раздался смех. На башню забрался крепкий мужчина с седой клокастой бородой и, оттолкнув парня, искоса глянул на Дэйвиона. Ему было около пятидесяти, его черные волосы уже терялись в седых прядях, а лицо, совершенно чистое, без единого шрама, походило на дворянское.

– Чего тебе? – грубо бросил он пропитым голосом. – Иди своей дорогой, дурак, или мы выбьем из тебя всю ту рыцарскую дурь, что засела у тебя в голове!

– Мое имя – Дэйвион Росс, пожалуй, вы уже успели его услышать. – Дэйвион удовлетворенно заметил, что голоса за воротами стали громче. – Я принес вам пару подарков, с которыми я с радостью расстанусь. Возможно, это подтолкнет вас к переговорам.

Дэйвион швырнул мешок с головами к воротам. Пара голов выпали из мешка и покатились к частоколу. Главарь спокойно посмотрел на них, даже бровью не повел. Ворота приоткрылись и тут же захлопнулись. Голоса за воротами стали отчетливо слышны:

– Я говорил, что он придет!

– Заткнись, дубина! Нас больше!

Но только главарь поднял руку, голоса стихли. Мужчина взглянул на изуродованные головы вновь и медленно спустился вниз, коротко бросив своим людям:

– Убить его.

– Как хотите, – пожал плечами Дэйвион и пошел к воротам. Первый мальчишка забежал на вышку и выстрелил из лука: стрела задела наплечник Драконорожденного и улетела вбок. Дэйвион, на ходу вытаскивая меч, подошел к воротам и с размаху ударил по ним. Засов треснул, но ворота не поддались. Мальчишка выстрелил из лука еще раз, но стрела вновь лишь скользнула по доспеху воина.

Ударив во второй раз, засов сломался и Дэйвион с ноги открыл их вовнутрь. В него тут же полетели стрелы, но воин умело встал на колено и закрылся щитом.

Первого врага он отбросил щитом. Второй бандит получил удар по коленям и свалился в грязь, издав тонкий вопль.

Бандиты отпрянули назад, не решаясь напасть. Стрела мальчишки в этот раз ударила его в спину, даже не пробив доспех.

Бандиты бросились на него скопом, неумело размахивая своим оружием. Вряд ли кто—то из них вообще держал оружие в своей жизни. Дэйвион с легкостью расправился с ними, даже не почувствовав усталости.

Главарь был единственным противником, способным хоть на что—то. Он осторожно обходил воина, словно приглядываясь к нему. Вдруг он резко бросился вперед, целя Дэйвиону в горло острием клинка, но воин швырнул в него щитом и пригнувшись, вонзил ему нож в левое колено. Главарь взвыл и упал на землю. Драконорожденный усмехнулся.

– Есть остальные? – Дэйвион наступил на раненую ногу главаря.

Старик взвыл.

– Нет!!! Пучина тебя забери, нет здесь больше никого!!!

Дэйвион улыбнулся. Вдруг на душе у него стало так легко, что он мог воспарить и улететь в небо, словно дракон. Он пнул главаря в живот и огляделся, снимая шлем.

Мальчишка, стрелявший в него из лука, резво спускался по ступеням, но едва он заметил Дэйвиона, остановился и тихо попросил:

– Н—не уб—бивайте м—меня… м—милорд.

– Твой сын? –Дэйвион обернулся к главарю. Тот лишь со злостью сплюнул и попытался вынуть клинок из ноги. – Эй, малец! А ну—ка принеси мне три больших мешка.

Мальчик судорожно закивал и побежал выполнять поручение. Через минуту он стоял перед Дэйвионом и протягивал ему мешки. Воин вновь вытащил свой меч и подошел к первому раненому. Он с ненавистью смотрел на него, истекая кровью, но не просил пощады и не стонал, лишь зажмурил глаза, когда Дэйвион занес меч над головой. Он рубил головы быстро, словно занимался этим всю жизнь. Драконорожденный понимал, что поступает жестоко, но с бандитами нельзя по—другому – они понимаю только язык стали. Что побудило их бросить свои поля и уйти грабить изредка проезжающие товарные обозы, он тоже не знал. Рожденный под знаком дракона воин приобрел невиданные качества – ненависть, бесстрашие и жажда крови. Драконы говорили ему, что он будет рад виду крови, крови его врагов. Дэйвион не верил им и только сейчас понял, что зря. Мальчишка смотрел, как умирают те, с кем он жил, вздрагивая от ударов и вытирая слезы. Он дрожал всем телом перед Дэйвионом, но не посмел возразить ему. Лишь главарь, словно забыв про нож в колене, гневно бормотал проклятья.

– Собирай головы в мешок, мальчишка. Это твой пропуск в жизнь.

Когда Дэйвион закончил, он подошел к умирающему главарю и сел рядом с ним, откупорив свою флягу с водой. Посмотрев на главаря, он протянул ее ему, но тот отстранился.

– Хочешь? Нет? Ладно. Мне твоя жизнь особо не нужна, да и тебе уже тоже – с такой ногой ты даже до деревни не доползешь. Так что не держи на меня зла, старик. Мне лишь твоя голова нужна.

– Пошел к черту, Росс. Больше тебе было нечего делать, кроме как шататься по умирающим деревням. Делай со мной что хочешь, но не трогай мальчишку…

Главарь в последний раз взглянул на парня, роняющего слезы, медленно запихивающего головы в мешок. Он остановился, чтобы еще раз взглянуть на своего отца и зарыдал.

– Собирай головы! – крикнул ему Дэйвион и снова посмотрел на главаря.

Воин выдернул длинный нож из колена и воткнул его в горло главарю. Хлынула кровь, и с шеи бандита сорвался небольшой золотой медальон с изображением солнца. Дэйвион легким движением снял голову с плеч и бросил ее под ноги мальчишке. Тот упал на колени, не смея дотронуться до нее.

– Эту в отдельный, – приказал Дэйвион.

Вскоре все головы были собраны. Мальчишка хлюпал носом, крепко сжимая в руках холщовые мешки, и смотрел в землю. Вокруг него еще валялось с пару голов, и Дэйвион думал, куда бы их деть. Он не обращал внимания на стоны парня, честно говоря, он не ожидал от себя такой жестокости. Ему было наплевать на то, что он сделал, наплевать на этих людей. Он сохранял удивительное спокойствие, не позволяя себе даже вздрогнуть. Драконорожденный поднялся и, вытерев меч о тряпки убитого, сунул его в ножны. Мальчишка взглянул на него и тут же вновь опустил голову. Вдруг, Дэйвион понял, что он может сделать.

– Помоги мне собрать эти тела в кучу.

Мальчишка безропотно бросил мешки на землю и неуверенно подошел к первому трупу и потащил его к потухшему кострищу. Он брал головы за мокрые волосы и неуверенно откидывал их в общую кучу. Когда он тащил последний труп, он споткнулся и упал в кучу. Дэйвион хмыкнул и, отбросив последнюю голову, сказал:

– Иди и переоденься.

Парень убежал в одну из хижин, пока Дэйвион возился с огнем. Через несколько минут куча загорелась, и в ноздри ударил запах горелого мяса. Мальчишка выбежал к нему, когда огонь уже взвился на пару метров ввысь.

– Ты ведь видел тех повешенных крестьян, да, парень?

– Видел, – буркнул парень. Он вытер слезы и взглянул на воина исподлобья.

– Надеюсь, ты понимаешь, что когда—то такая участь ждет каждого, кто смеет нарушать закон и убивать других людей.

Мальчишка неуверенно кивнул. Дэйвион усмехнулся и бросил мешок с головами ему под ноги.

– Помни мою доброту, парень. Ты мог лежать там, – он кивнул на горящую кучу. – Как тебя звать?

– Иффин.

– Хватай мешки и иди за мной.

Парень медленно шел позади Дэйвиона, роняя слезы. Ему стало холодно, хоть это и лес в песках, тут обычно не бывает холодно. Слезы его застывали на щеках, холод сковывал его движения. Дэйвион шел свободно, похоже, что холода он не чувствовал. Воин уже предвкушал свою славу. Он давно не дрался и такая встряска пошла ему на пользу. Конечно, эти бандиты были крестьянами, и отпор дать ему не могли, но Дэйвион решил упустить этот факт. Драконорожденный не замечал холодного ветра, пока не заметил холодный иней на желтых листьях.

Вдруг на дороге показался силуэт. Дэйвион остановился и осторожно на него взглянул. Ему не понравился этот человек, который спокойно приближался к ним – высокий, одетый в темный плащ с золотыми узорами и с накинутым капюшоном, скрывающим лицо. Дэйвион знал кто это, но ни разу не видел его в жизни – Энвор не казался тем, кем его представлял Дэйвион – не ужасный и не похожий на говорящего ящера – Энвор был человеком, окутанным тайной и веками. Но ученик великого дракона Тииартала Пожирателя впечатлял воина, да и только.

– Ни шагу дальше, – сказал Дэйвион, когда между ними оставалось шагов десять.

– Как скажешь, – Энвор пожал плечами. То, что это был маг, не было ни капли сомнений. Когда он оглядел их, то ехидно добавил, – Это и есть дар драконов? Жажда крови?

– Ты общался с ними больше моего, – осторожно откликнулся воин. – Тебе лучше знать.

– И все же, можно было обойтись одной головой, разве нет?

– Мне захотелось потащить побольше.

– Пускай. Твое право Дэйвион, – маг улыбнулся и сделал шаг вперед. Дэйвион остался стоять на месте. – Но я здесь не для того, чтобы осуждать тебя за жестокость. Я здесь для того, чтобы направить тебя на нужный путь.

Дэйвион удивленно улыбнулся. Он держал руку на рукояти меча, но не спешил вытаскивать его.

– Я не буду спрашивать, откуда тебе известно, кто я. Лишь спрошу: почему? Почему ты решил, что я иду по неправильному пути?

– Драконы многому тебя научили. Но их жажда потерянной власти слишком велика. Ты ходишь по землям людей, освободившихся от гнета твоих хозяев. Ты слепо идешь по их указаниям, не зная, что они указывают тебе ложный путь.

– И почему же? – Дэйвион наклонил голову набок и любопытно посмотрел на мага.

– Тебе известен завет Рейвара, Дэйвион. И Сиинир нарушил его. Ты так рвешься к власти, зная, что он может принадлежать тебе, но теперь, когда завет нарушен,правители не будут искать тебя для того, чтобы короновать. Они будут искать тебя, чтобы убить. Так что помалкивай о том, кто ты, как можно дольше. Мне известно, с помощью кого ты стал тем, кто ты есть – Драконорожденных по роду осталось всего два, бастарды бастардов, один из них живет на земляных холмах, слепой и немощный, а второй только родился, а отец новорожденного, так же Драконорожденный, уже месяц как погиб. Их никогда не посадили бы на трон, даже если бы следовали завету. Остаешься ты, смелый и храбрый воин, но драконы потребовали от тебя выполнения их условий, и как только ты начнешь выполнять их – твое правление кончится. Стоит тебе сказать, что ты снова захочешь мира с драконами, как тебя накроет волной камней. Эти люди никогда не вернутся к власти драконов, Дэйвион. Они слишком дорого заплатили за свое освобождение.

– Мне известно, что Некромант собирает свою армию. Люди его не остановят. Мне известно, что с Севера идут народы, способные лишь убивать, а с пустыни идут люди с кожей красной, словно кровь и тварями, словно огромные пауки. Кто может их спасти, твоих людей? Только драконы.

– Нет, есть еще пара способов. Даже под страхом смерти люди не отдадут свой трон Кераталу. Сиинир готовится к выборам нового короля, и ты должен пообещать мне, что не будешь препятствовать турниру. Ты не так силен, а выборы короля обойдутся правителям кровью народа. Твое право на корону по завету неоспоримо – других драконорожденных не найдут. Но стоит тебе объявиться, как остров канет в пучину от внутренних раздоров. Правители уже настроены сыграть в королевскую игру, не вздумай им мешать, только погубишь себя.

– С чего мне нужно тебе верить? Если остров нуждается в Драконорожденном, то они его получат и немедленно! А что до королевских игр… Чем больше они углубятся в нее, чем сильнее будут раздоры – этого у них не отнять.

– Вспомни своего отца, Дэйвион. Его армии ничего не стоит убить и тебя и твоих драконов и, как только ты сядешь на трон, отец предъявит права на престол. По праву старшего. Ты превратишь Сиинир в кровавое болото, такое королевство ты себе желаешь?

– Нет, – подумав, ответил Дэйвион. Как бы сейчас он не хотел предстать перед народом, Энвор был прав. Хоушелл Росс – его отец и, если Дэйвион станет королем, отец не только не поддержит его, но и попробует отобрать трон. – Ты убедил меня. Твоя взяла. Я не стану чинить препятствий ни турниру, ни выбору нового короля – до поры до времени. Пока они не поймут, что без драконов они обречены.

– Вот и славно. Пожалуй, я пройдусь с тобой, Дэйвион, кажется, тебя впереди ждет много интересного. Кстати говоря, твой священный камень, что ты выторговал у того старика, великого ученого мужа, тебе не особо нужен. Тебе нужен камень побольше. Это обломок древнего драконьего камня с десятью пророчествами Тииартала Пожирателя, которые тот написал, будучи болен болезнью драконьей чумы. Твой камень окончание третьего пророчества, которое гласит, что белый дракон падет от белого пламени, и он пал. Две тысячи лет назад Рейвар победил его. Но пророчество на этом не кончается. Ибо придет наследник белого дракона. А в конце написано его имя.

– И какое же оно?

– Ты знаешь драконий язык. Ты можешь прочитать и сам.

– Эти слова мне неизвестны.

– Да, ибо имя написано на языке богов, а они говорили несколько иначе. Пойдем, Дэйвион, сын Хоушела, рожденный под знаком дракона. Тебя ждут.

Маг так и не показал своего лица. Дэйвион лишь обдумал еще раз, правильно ли он поступил, а вот юноша позади него стоял с открытым ртом и совершенно ничего не понимал. Ему казалось, что из жестокой реальности он попал в россказни старой старухи, что сидела перед ним по вечерам. Он видел ее шепелявый рот как наяву сейчас, в этот момент, слышал, как она шептала ему о том, что в древности драконы владели миром и надменные Эллы, и упрямые оролинги, и своенравные люди подчинялись им. Иффин остановился на месте и очнулся только тогда, растормошил его:

– Чего встал? – раздался голос воина. – Шагай.

Глава 9

Энион

Нобилилл сидел на холодном полу и пытался согреться, укутавшись в старый плащ. Снег и метель закончились, на улице развели костер и сжигали тела, оставшиеся после пира духов. Маг все так же сидел на троне, облаченный в легкую мантию зеленого цвета и думал. Некромант не нуждался в тепле – его тело было холодным, словно лед.

Энион кутался в облезлый меховой плащ и понуро рассматривал почти стертые магом руны – в них уже не было особого смысла, дело свое они сделали. Некромант в гневе затоптал следы и хотел убить его, но не смог. Он заставил нобилилла мучиться, дразня его теплом, но не подпуская к нему. Лишь пару часов назад он смилостивился и отдал ему плащ.

– У меня нет сил, чтобы противостоять этим двум духам. Они сильны, своенравны и мне едва хватило сил, чтобы они не набросились на меня, – Некромант встал задумчиво разглядывал на остальные трупы, которые свалили в центре зала, рядом с королем. Их ждал огонь. – Как ты их вызвал? Твой бог забыт, его нет, его больше нет!

– Я воззвал к своему богу, – спокойно ответил Энион, вздрагивая, когда в зал влетал морозный воздух. – Если он и сидит в цепях, это не значит, что он меня не слышит, – он усмехнулся синими от холода губами. – И наконец, он мне ответил. Мне нечего от тебя скрывать, ты слишком умен. Тебе наверняка известны духи—защитники, Некромант. Их не остановит ничто перед их целью.

– Почему же ты не отправил их убить твоих врагов правителей? – Некромант вновь вернулся на трон. – Или, например, меня? Бой с ними ослабил бы меня до конца, хоть и не убил бы. Ты бы мог попытаться сбежать и за тобой вряд ли кто—нибудь бросился в погоню.

– Ты настолько умен, что забыл очевидные вещи, – вздохнул Энион, тряся своими цепями. Железные браслеты обхватывали его запястья. Они примерзли настолько, что когда нобилилл пытался ослабить их хват, железо срывало кожу.– Зачем мне облегчать тебе задачу, убивая правителей? Уж лучше пусть они воют с тобой, а не между собой.

– Недавно они решили нарушить завет своего великого предка, – Некромант откинулся на троне и его глаза блеснули в огне. – Но им придется за это заплатить кровью, чтобы боги милостиво не разрушали их города.

– Может, оно и к лучшему?

– Все боги просят дань за свои подачки, – гнусно ухмыльнулся маг. – И просят кровью. Кровь – это монета, которой расплачиваются все. Даже наш мир состоит из плоти и крови. Но я не думаю, что твой бог попросил в качестве оплаты жизнь пары десятков гнусных воров и разбойников. Ты ведь не за бутылкой воды их послал? Поверь мне, я бы дал тебе воды. Я кормлю тебя и слежу за твоим здоровьем, хоть и держу в цепях, но ведь и меня можно понять, нобилиллы – народ свободолюбивый.

– Я дал им то, чего может дать только король – всего одну жизнь. Мой бог получит ее, рано или поздно, не важно и даже ты не сможешь ничего с этим поделать. Ведь чья жизнь поставлена – тебе не узнать, – Энион улыбнулся. Нобилилл чувствовал, как холод гуляет по его телу, пронизывая до костей. Плащ ему не особо помогал, а тепло огня еле доставало до него.

– Ты сказал, что тебе нечего от меня скрывать. Но сейчас я не могу узнать, зачем ты их вызвал. Я смогу узнать, куда они отправились, но позже – мне нужны мои силы для одного дела. Твой бог защищает тебя… из последних сил. Как будто ты для него выполнил какую—то услугу. Услуга за услугу. Да, я обдумаю это в дороге, – Некромант вскочил с трона и подошел к окну. – Эй, вы, отцепите его от пола и засуньте в клетку. Дайте воды и еды на неделю, накройте клетку тканью. Через два часа все должны быть готовы к отбытию.

– Куда, мой господин? – спросил Григар, кланяясь магу. После атаки духов он получил три больших и длинных шрама во все тело и красовался ими перед остальными.

– В Черный лес.

– Но… ваша светлость… до него больше месяца пути! И наши лошади… они не способны на такой путь! – Григар сильно удивился, а остальные почти с ужасом взирали на мага. Черный лес. Живая могила Сиинира. Его боялись все, даже те, кто жил далеко за островом боялись даже рассказывать слухи о лесе.

Некромант злобно взглянул на них и люди тут же отвели от него свои взгляды, только Григар смотрел ему прямо в глаза.

– Я не сказал, что вы должны запрягать ваших лошадей. То, что сейчас появится перед вами, то и запрягайте. Но, не забудьте покормить животных, лучше останками своих собратьев, если вы их еще не дожгли.

Свора бандитов осторожно смотрела на центр двора. Вдруг все погрузилось во тьму на какое—то время, и через мгновение во дворе топтался десяток коней, освещенных зеленым светом, с красными глазами. Животные вставали на дыбы и громко ржали, но Некромант успокоил их плавным движением своео посоха. Один из коней уже жевал ссохшийся труп бывшего товарища бандитов.

– Осторожней с ними, они мне куда больше дороги, чем ваши жизни.

Маг удовлетворенно наблюдал, как его слуги побежали выполнять приказание. Чумные лошади были любимым его творением – мертвые кони королей, которых он воскресил и кормил исключительно живой плотью, поэтому кони стали верно ему служить, разнося по городам болезни и смерти. Энион однажды видел их – они появились перед воротами Сиинаила, предвещая беду. Через два дня город пал.

С нобилилла сняли оковы и перевязали раненые места. Влив ему в горло теплого вина, его утащили в клетку, где могло поместиться еще два человека, и дали ему черствого хлеба. Саму клетку погрузили на телегу и накрыли плотной тканью, отчего ветер больше не продувал Эниона. Нобилилл ничего не видел, только слышал ржание лошадей и тихие переговоры бандитов, все они сводились к одному – людям хотелось попасть в теплую таверну.

Из двора раздался крик. Неудачливый бандит легонько ударил коня по носу, за что поплатился своей ладонью. Бандит упал в грязь, воя от боли, а его товарищи заливались хохотом, но сами к коням не подходили. Их руки уже лежали на ножах. Энион лег на дно клетки, чтобы увидеть их. Конь спокойно стоял рядом с раненым, хрустя косточками незадачливого идиота. Лишь один помог ему встать и увел его от коней в крепость, а смешки и тихое хихиканье еще долго раздавались со двора.

– Это и есть твоя великая армия? – флегматично спросил король, когда Некромант подошел к его клетке. Рядом с ним стоял толстый мужчина, держа в руках его цепи. Энион встревожено взглянул на них и вновь перевел глаза на Некроманта. Ему не хотелось вновь сидеть в цепях.

– Это не моя армия, – рассмеялся маг, – она твоя. Или ты считаешь, что мне сильно нужна их помощь? Мне нужно вызвать свою армию мертвецов, а они лишь дадут им оружие, сделают доспех, может быть, даже пойдут с ними в атаку. Это слуги, обычные слуги. А твой народ будет стоять у них во главе. Когда они умрут, то я вновь подниму их, и они вновь пойдут в атаку. Я всего лишь даю тебе шанс увидеть своих воинов.

– Мне не нужны слуги. Мне нужна свобода, и ты это знаешь, – Энион попытался снова закрыть клетку тканью, но маг перехватил ее. Он взглянул ему в глаза, и нобилилл увидел в них кромешную тьму. Он не боялся мага, даже наоборот, доверял ему. Маг не имел привычки лгать и выполнял свои обещания, чего нельзя было сказать о его слугах.

– Тебе никуда не деться от меня, король. Я верну тебе твое королевство и дам больше, чем ты имел. Это выгодная сделка, от которой ты постоянно отказываешься, но знаешь, что выбора у тебя нет. Твои слова не значат для меня ничего, абсолютно ничего.

– Тогда как ты собираешься уговаривать нобилиллов примкнуть ко мне, если я буду молчать? – Энион рассмеялся. – Мой народ – это все, что осталось у меня, ради них я готов умереть. И я умру за них, но не допущу, чтобы они пошли за тобой. Ты можешь сколько угодно пытать меня, но своего ты не получишь никогда! Ты не сможешь даже ходить рядом с этими руинами, не то что со Стеной!

– Сейчас я по ним спокойно разгуливаю, – заметил некромант. – Энвор – сильный маг и некоторые его творения для меня непреодолимы. Но по силе своей мы – равны. И я вполне могу надеяться на свою победу. Энвор – он быстр, как ветер, появляется то тут, то там, и его передвижения трудно запомнить. Вихрь быстр, он быстро приходит, но быстро и уходит. А чума – она идет медленно, но верно, она заходит в каждый дом, как бы ты не защищался. Она добирается до тебя и убивает… медленно, но верно.

К Некроманту подошел Григар.

– Все готово, ваша светлость.

– Замечательно. – Некромант опустил ткань на клетку и отвернулся от Эниона. Вокруг него суетились бандиты, нагружая последние тюки с одеждой и оружием на повозки и лошадей. К ним вышел и раненый конем мужчина, он постанывал и сжимал свой обрубок, прижатый к его груди.

Маг лишь коротко глянул на раненого и одним мановением руки остановил кровь раненого. Тот все еще не мог оторвать взгляд от обгрызенных пальцев, валявшихся в грязи. Лицо его было бело, как мел, передвигался он медленно, все время спотыкаясь, непонятно, обо что. Его усадили в повозку, откуда он не мог смотреть на двор, поэтому судорожно разглядывал свою руку, наспех обмотанную грязной тряпкой. Парень стал бесполезен. Энион знал, что на середине пути его просто убьют и отдадут на съедение чумным коням. Его нисколько не беспокоила судьба этого бандита, даже наоборот: Энион хотел бы видеть, как они его будут убивать. Король не замечал в себе ненависти к людям, но видеть, как они убивают себя – этого он пропустить не мог. Возможно, эти люди участвовали в осаде Сиинаила, думал Энион. Если они умрут – то так тому и быть. Ему не было до них никакого дела, и если бы он встретил их, когда был свободен – нобилилл даже не стал с ними драться. Слабые и мерзкие, даже убивать их не надо – они сами грызутся, словно собаки за кость, они сами изведут себя.

Энион просунул руки и втащил внутрь немного прелой соломы и лег на ней, положив под голову мешок с провизией и укрывшись плащом. Нобилилл не мог заснуть от холода, поэтому он просто слушал разговоры людей. Они болтали, не переставая, а Некромант сел рядом с его клеткой и взял в руки одну из своих книжек, которые он всегда таскал с собой. Его глаза начинали слипаться, но маг медленно и уверенно читал свою книгу в сотый или даже тысячный раз.

Повозки тронулись. Кони, возбужденно фыркая, тащили на себе повозки с путниками, медленно вывозя их из грязи. Для мага сделали красивую крытую повозку, с креслом. Туда же и переместили клетку по его приказу. Некромант как раз уместился в нем, положив на колени свою косу. Через несколько минут он заснул.

Бандиты тихо переругивались между собой, стараясь не нарушать покой своего господина. Один из них сетовал на их теперешнюю жизнь, часто прикладываясь к фляге с вином, а второй упорно не хотел его слушать, но под словесным напором быстро сдался. Григар тяжело вздыхал, слушая их. Трусы и негодяи.

– Меня до сих пор трясет от этого мага… он обещал нам горы золота, если мы пойдем за ним. Но… я итак мог стать богатым, обворовывая караваны, а не везя их к Черному лесу, на свою верную смерть!

– Он обещал не убивать нас и, может быть платить, – возразил второй и добавил. – Черный лес. Лучше бы мне отрезали все пальцы, чем заставили идти в этот лес. Стоит сделать пару неосторожных шагов, издать пару лишних звуков – и ты уже лежишь, замотанный в паутину и не можешь шевелиться. А через пару часов тебя съедят, и последнее, что ты будешь наблюдать – это как в паучьем рту пропадают твои ноги. Ну, или сам паучий рот, смотря, с чего он начнет есть. Говорят, паучий яд только парализует и все; ты будешь чувствовать, как твои ноги перевариваются в желудке у этой твари, а потом она их откусывает. Приятного мало.

– Заткнитесь, оба! – прикрикнул на них Григар. – Мне надоело слушать ваши россказни. Хватит с меня ваших сказок. Мы поедем туда, куда нам прикажут и будем умирать, если нам прикажут. У нас нет другого выбора.

– Выбор есть всегда, даже здесь, – первый бандит говорил медленно, по—пьяному тянув слова. – Но мы все хотим жить, поэтому беспрекословно выполняем его приказания.

– Просто заткнитесь и все! – Григар вновь повысил голос. – Ни единого звука, а то отрежу вам языки!

Энион, закрыв глаза, с улыбкой слушал их глухие пререкания. Грязные спутанные волосы падали на его лоб, порядком мешая нобилиллу заснуть, но сейчас и их можно было терпеть. За тонкой стенкой шумел ветер, а сквозь пьяные голоса Энион услышал пение птиц.

Черный лес… Энион помнил, как он сопровождал свой народ до этого леса, а потом оставил их там на произвол судьбы. Тогда он чувствовал себя предателем, ибо король не должен бросать свой народ, что бы с ним не сталось. Он обещал вернуться за ними, и он возвращается, но примет ли нобилиллы его вновь, да еще и с Некромантом за спиной? Этого бывший король предугадать не мог. Конечно, маг думал, что рано или поздно Энион согласится на его условия, но он собирался сделать это не раньше, чем переговорит со старейшинами и не увидит своего сына.

Из повозки виднелось небо. Черные тучи шли с запада на восток, надвигалась буря.

Темнело. На небе уже появлялись первые звезды, солнце уходило за горизонт, и ночной ветер пронизывал до костей, забираясь в повозку мага сквозь тонкие стены. Он знал, что дорога будет очень нелегкой.

Глава 10

Остарион

Лес обступил нобилиллов, длинной цепочкой идущих за Остарионом. Они шли по тонкой, едва заметной глазу тропинке, на которую давным—давно не ступала нога двуногого существа. Вокруг них слышались шорохи и странные звуки, так что те, кто мог держать оружие, не опускали его ни на мгновение. Десятки пар глаз смотрели на них из—за деревьев, но ни одно живое существо не посмело напасть на них, словно полузабытый народ кто—то охранял. Остарион не мог спать, выглядывая во тьме оранжевые и красные глаза. К счастью, пауки за ними не шли. Для них было еще много еды там, позади.

Остарион знал эти тропинки лучше, чем собственную деревню, поэтому шел впереди. Сам по себе, новоиспеченный король взвалил на себя огромный мешок с пожитками и провизией. Нобилиллы шли за ним, втайне радуясь, что они наконец—то покинули это проклятое место, но с некоторым подозрением смотрели на Остариона. Теперь, когда они немного оправились от последней битвы, нобилиллы рассмотрели своего новоиспеченного короля. Старики иногда недовольно ворчали, но не говорили ни слова против молодого черноволосого парня.

– И скоро мы выйдем отсюда? – нетерпеливо спрашивали его. Никто еще до конца не осознал, что они сделали совсем недавно. Остарион был тем странным мальчишкой, вечно молчащим и тихим. Многие подозревали, что фиолетовые глаза достались ему от венценосного родителя, но даже старые нобилиллы не помнили, чтобы у Эниона был сын. У них заведено, что наследника престола и его мать показывают народу только после того, как ребенку исполнится год. Остарион родился в Черном лесу, когда ни о каком престоле не могло быть и речи. Лишь старейшина знал это, но зачем—то скрывал.

– Этот путь непрост, – отвечал им Остарион. – И идти нам еще столько, сколько потребуется.

Три долгих безостановочных дня они шли к Красной пустыне. С каждым шагом все чаще у них под ногами оказывался багровый песок, а на деревьях было все меньше и меньше паутины. В этой части леса было много света и нобилиллы остановились на отдых в первый раз. За эти дни погибло трое раненых – их тела оставили позади. Остарион понимал, что смертей не избежать. Они умирали в муках, но никто не в силах был облегчить их страдания. Остарион обещал, что они понесут раненых на своих плечах, но они умирали, тащи их на повозках или неси на руках. Нобилиллы похоронили в куче прелой листвы семерых и продолжили свой путь.

На них никто так и не напал – ни один паук, волк или другое хищное животное не обратило свой взор на уходящий народ. Иногда они слышали далекий волчий вой, но он постепенно удалялся все дальше и дальше. Остарион был рад этому, но все равно держал ухо в остро – расслабляться было нельзя. Раненых нобилиллов было много и их стоны могли привлечь многих хищных обитателей Черного леса.

– Это чудо, что издавая так много шума, мы еще живы, – ворчал Кип. – Неужели боги вновь обратили к нам свой взор?

– Боги. Забудь о них, – посоветовал ему Остарион. – Молитва не поможет тебе поднять меч в нужный момент. Наши боги отвернулись от нас, и Бездна знает? сколько времени пройдет, прежде чем они вновь обернутся к нам лицом.

Кип оставил слова Остариона без внимания. Он верил в девятерых богов, и будет верить в них дальше, несмотря ни на что. Остарион знал это, и ему это не нравилось – боги никак не помогают, сколько бы они им не молились. Так к чему верить в то, что никак не помогает тебе?

Немного отдохнув, нобилиллы вновь выдвинулись. Теперь вокруг них стояли не скрюченные уродливые деревья, а статные и высокие ели и сосны, с почерневшими иголками и черными стволами. Здесь уже вовсю гулял ветер, развевая старую паутину и сухие ветви деревьев, даруя свежий воздух чахлым кустам, все еще скрытым от света.

Чем дальше они шли, тем теплее и свободнее становилось вокруг. Иногда проходил мелкий дождь, освежая уставших путников, даже раненые в этот момент стонали тише. Часто попадались мелкие ручьи с гниловатой водой, но по сравнению с тем, что они пили в деревне, она казалась лучшей водой на свете. Он никак не мог оторваться от ручья и, наполнив три старые фляги, приказал двигаться дальше, опасаясь, что и здесь не безопасно.

У них оставалось не так много провизии, на каждого оставалось всего по куску мяса и по горсти горьких орехов. Иногда они встречали заросли орешника, но орехи еще не поспели и нобилиллы пользовались старыми запасами. Голод был одной из самых страшных проблем для них – впереди была Красная пустыня, а там найти еду очень трудно – едва ли можно обнаружить пару кустарников с горькими плодами. Возможно, они смогут дойти до какой—нибудь деревни и там попросить провизии и крова на какое—то время. Сам их путь лежал в Сиинаил, Остарион сразу решил, что идти лучше туда.

Вскоре, колонна была вынуждена остановится, из—за испуганного ропота и возгласов, доносившихся позади:

– Где Итта? Куда она делась? – шептали в ужасе женщины, осматриваясь вокруг и прижимая к себе детей, боясь, что пауки утащили ее и теперь примутся за них. Страх можно было понять, но ни в коем случае нельзя его ставить выше здравого смысла. Пауков в округе не было, иначе разведчики заметили бы их. Остарион оглянулся, надеясь увидеть пауков на деревьях, или же прячущимися в ямах, но они были пусты. Как бы они не устали, пауков разведчики не подпустили.

Остарион снял с себя мешки и подошел к обеспокоенным нобилиллам, переговаривающимся между собой. Тело его ныло, и он был рад отдохнуть хоть пару минут.

– Что случилось? – спросил он, оттирая пот со лба. Он не смотрел на дрожащие лица женщин, не ловил на себе тревожные взгляды мужчин. Остарион смотрел в землю.

– Итта пропала! Ее не было с нами уже с час! – испуганно заговорили женщины, перебивая друг друга. – Ее точно пауки забрали! Час назад! Час назад она еще была среди нас – а теперь ее нет! – нервно говорили они, еще сильнее прижимая к себе детей и трусливо оглядываясь по сторонам. Теперь им везде чудились пауки.

– С час ли… – устало проговорил Остарион. – Мешок ее здесь?

– Нет, не здесь… видимо, с ним и ушла, – осмотревшись, доложили дозорные. Остарион не позволил себе выругать их – нобилиллы могли уйти незамеченными даже от своих. Все устали, а дозорные сменялись редко. Все нобилиллы выглядели испуганными и настороженными, но пауков рядом не было, это точно. Тогда бы не обошлось одной жертвой.

– Посмотрите, сколько провизии пропало. А заодно сделаем привал, на этой поляне можно провести ночь. Выставить дозорных на деревьях, – приказал Остарион. Он отнес свои мешки в общую кучу и помог накрыть их еловыми ветками на случай дождя.

– Мы вернемся за ней? – спокойно спросил Кип, оглядываясь.

– Смысл? – Остарион пожал плечами. – Если она решила уйти, чтобы умереть в лесу – это ее желание, и я не вправе останавливать ее.

Кип вздрогнул, но промолчал. Остарион заметил, что его друг хотел ему возразить и лучше бы он это сделал. Но Кип лишь вздохнул и сел рядом с ним.

Остарион лежал на земле и пытался отдохнуть. Он отдал свой плед и подстилку раненым, необходимо, чтобы как можно больше нобилиллов выжило. Кип сидел возле него, и с грустью поглядывал на собратьев и сестер, съежившихся под драными одеялами. Кип молча перебирал в руках листья и вздыхал, но через минуту уже встал и начал ходить взад вперед:

– У нее был ребенок. Я слышал краем уха, как старухи обругивали ее за то, что она оставила его там, – заметил Кип, разворачивая мешок с припасами. Он достал кусок плесневелого хлеба, испеченного из трав и, немного пожевав его, выплюнул в пожухлую траву.

– Она оставила там ребенка!? – Остарион приподнялся на локте. Новость его ошарашила. Каждый нобилилл сейчас на счету, нельзя, чтобы их отряд распадался на куски из—за чьей—то глупости!

– Да. Она побоялась того, что он умрет у нее на руках, и оставила. А потом промолвилась об этом или заметил кто, народ у нас остроглазый, – почти улыбнулся Кип, прожевывая болотный лист, но Остарион увидел, как напряжены были его мышцы. – Ну и гадость эта трава! – огорченно сказал он, снова выплевывая зелено—серый комок листа. – В Бездну, уж лучше голодать!

– Ребенка попробуй не заметить, – мрачно сказал Остарион, пропустив мимо ушей сетования Кипа на еду. Другой у них не было. – Они частенько орут, чтобы их заметили. Ладно, не нам теперь решать ее судьбу. Выберется – значит, боги ей благоволят. Не выберется – что ж, боги жестоки.

Через пару дней на земле стал проступать красный песок, который ветер занес еще давно, и сквозь него уже росли крепкие деревца. Они были уже близко. Теперь даже старой паутины не было, ничего, что могло бы указать на пауков. Их здесь не было. Солнце уже вовсю освещало путь нобилиллов, а теплый ветер приятно согревал. Где—то распускались цветы, летали мелкие мошки, да и воздух был в разы лучше. Это был край Черного леса на границе с Красной пустыней – оттуда он казался обычным лесом, в котором можно поохотиться, но стоит немного пройти дальше, и охотник станет жертвой.

– Здесь сделаем привал. Гарн, Келл, разведайте, что впереди и возвращайтесь! – приказал Остарион и тяжело осел на траву. Они смогли. Он вывел их, он вывел свой народ. Лицо юного короля посвежело, на щеках появился румянец, по лицу стекали капли пота, он сильно устал, Остарион еле различал то, что было перед ним, но он был счастлив.

Народ засуетился, ставя котелки на только что разведенные костры, разбивая скоротечный лагерь. Остарион видел их усталые, но уже счастливые лица. Из раненых никто больше не умер, все они словно отвернулись от смерти и медленными и неуверенными шагами возвращались к жизни. Он понимал, что нельзя было их бросать тогда, когда староста деревни указал ему на ворота. И он их и не бросил, хоть и собирался.