История чтения

Я рассказать вам не могу как много меток на снегу
Их понимать умеет каждая собака…
(из авторской песенки)Собственно говоря, в этой незамудрёной фразе и содержится львиная доля содержания прочитанной книги. Потому что в основе чтения лежит как раз-таки способность в той или иной степени высокоорганизованных живых существ распознавать следы, оставляемые другими живыми существами и прочими объектами материального мира. Ведь не за ради красного словца мы порой слышим от охотников рассказы об умении собак или просто опытных следопытов-охотников «читать» следы — возьмём хоть Дерсу Узала Арсеньева или старика Улукиткана из повестей Федосеева — и тот и другой демонстрируют своим спутникам высочайшее умение «читать» тайгу и «читать» зверя.Т.е. по сути чтение есть процесс распознавания следов, отпечатков, меток, знаков. Распознавания и их верной трактовки. Автор достаточно подробно для такого рода книги останавливается на процессе чтения и на его физиологической и биологической составляющей — левое полушарие головного мозга и правое — всё это не забыто и не упущено. Но мне было интересно прочитать о других моментах, касающихся чтения. Например главу о чтении вслух. Поскольку чтение вслух является не просто произнесением звуков, соответствующих буквам, которыми была записана речь, но ещё и некоей вибраций (акустики точно знают весь диапазон слышимых человеком частот и силу колебаний при той или иной децибельности звука). И существует явление резонанса и наложения частот, когда в основной частоте есть признаки воздействия других частот, других колебаний. И тут понемногу начинает вытягиваться мысль о другой, более глубокой и более глубинной составляющей так называемого чтения вслух — не зря ведь некоторые религии и философские учения предполагают чтение религиозных текстов или сур или выпевание мантр непременно вслух. А также разные психотехники и прочие голосовые и звуковые технологии, в том числе и простое пение, хоть застольное, хоть в походах и на разных песенных фестивалях. Когда вступают в действие уже другие механизмы воздействия звуковых и других колебаний на воспринимающий субъект, когда помимо прямой смысловой нагрузки на читающего воздействуют уже сами звуки, сами колебания…Про важность чтения вслух для лучшего усвоения читаемого говорить отдельно и специально наверное не нужно — понятно, что в этом случае включаются дополнительные механизмы запоминания. Но тут есть такой важный аспект (о котором автор тоже немного упомянул), как некий перенос, некое наложение личности читающего на слушателя. Читающий книгу вслух (чтец) невольно, но чаще всё-таки вольно делает разного рода смысловые акценты, повышает или понижает тон и громкость, привносит другие личностные характеристики в читаемое, и слушатель вольно или невольно заражается смысловыми оттенками, передаваемыми, транслируемыми в его адрес чтецом. Модальности такого рода передаваемых чтецом смыслов происходят из всей структуры личности чтеца, начиная от врождённых типологических качеств и свойств его личности и заканчивая всем приобретённым багажом — знаниями, умениями, культурными его предпочтениями, личным прожитым опытом — всем тем, что и составляет в совокупности Личность. Проблема такого переноса весьма актуальна, потому что при умелом владении этой техникой можно добиваться нужных чтецу результатов.Другая важная сторона чтения — выбор литературы для чтения. Манипулируя разного рода списками для чтения (обязательными, желательными или запретительными) можно опять-таки успешно направить человека или группу людей туда, куда хотят составители и рекомендатели — приём тоже далеко не новый и используемый массово и широко и в религиозном чтении, и в политике и в рекламе...Вообще было очень интересно читать всю первую часть книги, содержащую, так сказать, философию чтения как процесса познания и накопления опыта и обмена и тем и другим. Не скажу, что во время чтения было сделано много открытий, однако какие-то смысловые нюансы безусловно стали если не откровением, то просто иначе развернули знакомые факты. Ну вот хоть взять слова Петрарки о том, что читатель выстраивает свой текст (порой сильно отличающийся от того, что имел ввиду автор) — речь как раз идёт о нюансах смысловых оттенков в написанном, о том, что написал автор текста, и что и как понимает читатель. Или сравнение чтения с процессом инициации, с актом приобщения к всеобщему предыдущему опыту. Или вот это перефразированное выражение «Я есть то, что я читаю». Или утверждение, что «читатель способен извлечь какой-то смысл из любого текста» — ну ведь точно совпало с моим собственным ощущением того же самого! Или ещё вот эти два важных момента: «книга должна быть незакончена» — уж не потому ли нам всегда чаще нравятся и куда больше нами ценятся произведения с открытым финалом?; и «книга должна быть топором» — это про то, что книга не должна ублажать и ласкать и доставлять только приятности, но, напротив, должна буквально врубаться в душу читателя и оставлять в ней глубокую рану, только тогда это дельная и ст0ящая книга!..Вторая часть книги посвящена освещению вопросов книгоиздательства и распространения чтения вширь — автор знакомит читателей с самыми первыми клинописными ещё письменами и затем прослеживает всю эволюцию письменности и соответственно читательства (ибо написанное без читателя мертво!) до наших дней. И этот исторический экскурс тоже интересен и поучителен, и тоже неоднозначен, тоже оставляет возможности для домысливания и доспоривания и выдвижения собственных гипотез и идей.Интересной показалась глава про картинки и картины для неграмотных — вот вам и манга и комиксы и прочие картиночные книжки и тексты! Забавным было сравнивание чтения с монитора компьютера со свитком, хотя чисто технически это именно так и есть — кручу-верчу, прочитать хочу :-)Занятной была глава о гаданиях на книгах — пусть мы в подростковости гадали не на Вергилии и не на Библии, но всё равно — загадывали какой-то вопрос и потом методом случайного открывания искали ответ… Иногда, кстати, было очень остро и неожиданно, потому что позволяло увидеть ситуацию развёрнутой на 90, а то и на 180 градусов.Совершенно точно описана глава, в которой автор рассматривает вопрос о книге-символе. И ведь на самом деле, что мы делаем первым делом, когда, к примеру, получаем запрос-уведомление на «дружбу» на нашем портале — смотрим профиль и сверяем списки книг — и прочитанных, и хотелок. Есть пересечения, и мы радуемся — «свой!» — и жмём на кнопку «Добавить в друзья» (в особенности, если к тому же человек пишет интересные отзывы на прочитанное!).Отдельным значимым содержанием книги стала глава о переводчиках — значимость умелого, талантливого и профессионального перевода в разы увеличивает шансы книги быть понятой, принятой, полюбленной и купленной. И тут мы опять возвращаемся к явлению переноса личности (на этот раз личности переводчика) на содержание перевода, потому что мы ведь знаем, как это важно, когда «своего» мы называем разведчиком, а «чужого» непременно шпионом. А если ещё заменим О на Ё, так и вообще всё становится ясным и понятным, потому что шпиЁн — он и есть шпиЁн, и мочить его, гада такого, надо! И тут переводчику важно удержаться от всех этих соблазнов. Вот и получается, что переводчик у нас одновременно и ретранслятор, и критик, и толкователь, и все прочие важные составляющие. Не зря же перевод автор этой книги считает актом высшего понимания!В общем, пересказывать в отзыве кратко всё содержание прочитанной книги будет совсем ненужным делом, читателю рецензии будет куда важнее прочитать саму книгу и подумать над теми местами и моментами, которые зацепили его читательское сознание.

В мире слишком много книг, чтобы прочесть их все, и потому читатели должны делиться друг с другом своими находками, пересказывая суть прочитанного.Расхожая мудрость гласит: все что доставляет удовольствие, либо порочно. либо ведет к ожирению. Чтение книг не порочно и не ведет к ожирению, но остается уделом немногих. Удивительно при всеобщей грамотности. Как если бы все, живущие у моря, умели плавать, но делала это регулярно сотая часть, остальные входили в воду раз в год по обещанию. Нет, мы не исчезающий вид. Так было и будет всегда. Если причисляешь себя к читателям, прими как данность свой удел быть в меньшинстве и настороженную недоброжелательность социума в отношении себя (от этих умников никогда не знаешь, чего ждать). Что, так плохо? А плюсы-то есть? Есть, и они все перевешивают. Никогда не будешь совершенно одинок, не узнаешь скуки, и с депрессией (если физиологически предрасположен к ней) в целом будешь успешнее справляться. Побываешь в огромном количестве мест без необходимости преодолевать последствия джетлага и акклиматизации на месте, депрессии по возвращении. Сыграешь кучу ролей, не будучи актрисой. Играючи узнаешь столько всего, сколько десять лет школы не вбили образовательным гостеррором. Стоит оно того? Стоит, утверждает аргентино-канадский писатель Альберто Мангуэль. Он видная фигура в (как бы поделикатнее) официозе мировой литературы. Романист, переводчик, журналист, критик, в прошлом директор Национальной библиотеки Аргентины, редактор и составитель антологий на самые разные темы: от эротики и гей-истории до фантастики. Подростком некоторое время был штатным чтецом у потерявшего к старости зрение Борхеса, с тех пор постоянно вращался в кругах литературной элиты. В общем, мужик в теме. "История чтения" написана в девяносто шестом и на момент издания была, наверно, очень актуальной. Это такой приятный и предельно легкий для восприятия нон-фикшн, включающий информацию на самые разные темы, связанные с чтением со времен шумеров до наших дней. Как писали: к сегодняшнему слева-направо западной традиции и сверху вниз восточной, добавится по кругу, змейкой, множеством разнонаправенных строчек (ацтеки). Как обучались чтению: буквенный, слоговой методы, цельными лексическими единицами. Как читали: до раннего средневековья чтение "про себя" воспринималось как удивительная диковина, Блаженный Августин упоминает в "Исповеди" о культурном шоке, пережитом им при виде своего беззвучно читающего наставника Амвросия. Как переводили: от первых толмачей в торговле и на войне до нынешнего переводоведения, и какую огромную положительную роль в популяризации литературного перевода сыграла религия с необходимостью сделать священные тексты доступными.Книга может стать отличным подарком тому, кто любит чтение (мы с тобой одной крови). Добавлю лишь, хотелось бы, чтобы автор дополнил "Историю чтения" рассказом об аудиокнигах, которые уверенно входят в нашу сегодняшнюю жизнь, предельно расширяя возможности встречи с печатным словом: для людей с ограниченными по зрению возможностями; для тех, кто в силу возраста утратил способность читать так же много, как в юности - да просто для всех, бесконечно расширяя круг потенциальных читателей. Четверть века назад, когда книга писалась, это было экзотикой. Помню свое удивление, когда героиня кинговой "Мареновой Розы" нашла себя в профессии исполнительницы аудиокниг. Как Августин с беззвучным чтением Амвросия. Теперь мир изменился, технологии сделали восприятие книг на слух доступным, и кому рассказать об этом, как не человеку, читавшему вслух Борхесу.

все читаем себя и мир вокруг нас в надежде понять, кто мы такие и где находимся. Мы читаем, чтобы понять, или хотя бы начать понимать. У нас просто не остается другого выхода. Чтение необходимо человеку, почти так же, как дыхание.1. Читатель как ученик
Магия чтения,доселе учёные не могут чётко объяснить, каким образом человек умеет читать. Считается, что это знание было заложено в человеке изначально и обнаружило себя в тот момент, когда этому поспособствовали первые писцы. Не всякий умел писать, да и теперь грамотно пишут далеко не все, но навык чтения открывает доступ к безграничному знанию. Пожалуй, это одно из тех важных своцств, что вместе с умением говорить, прямохождением и сводчатой стопой, а также противопоставление большого пальца остальным, выделает человека из животного мира.
Ведь неважно, скажем так, практически неважно, какую книгу откроешь, не стоит жалеть, что всего не прочесть. Каждая книга обращена к тебе! Каждая по сути является зеркалом и содержит грани одного явления, она лишь повествует тебе о тебе, твой внутренний взор улучшается с опытом и ты способен разглядеть не замеченные ранее детали.


Если год за годом перечитывать „Гамлета“ и записывать свои впечатления, — писала Вирджиния Вульф, получится, что мы записываем свою автобиографию, потому что с годами мы узнаем о жизни все больше, а Шекспир лишь комментирует то, что ты знаем".К слову сказать, Х. Л. Борхес, чье влияние на Мангуэля ощутимо с первых страниц, ещё до того как обнаруживает себя в их достойном зависти и восхищения знакомстве, в одном из своих эссе построил концепцию "Книги книг", что является своеобразным хамелеоном, всякий раз обновляясь. Но ведь, если отбросить метафизику, так и есть.
2 Читатель как почитатель
Со временем, обучившись не только самому процессу чтения, что зачастую превращается все более в гимнастику для глаз, все менее в способ познания мира, столкновения с зашифрованной действительностью, читатель вырабатывает вкус, становясь придирчивым гастрономом, для чьих изысканных рецепторов на литературной кухни готовятся самые пикантные блюда.
В этом процессе необходимо всячески избегать литературного снобизма, который приводит к бесмысленному потреблению любых текстов, желательно элитарных ради самого чтения. Попытка выделиться из толпы, однако здесь читатель уподобляется шкафу, из которого заимствует продукт для чтения. Накопление знаний может лишь погрести под тяжестью собственного веса несчастную голову жадины, но не является источником истинного ума и никоим образом не свидетельствует в защиту диковинного умения употребить приобретенное в то время и в том месте.
Мангуэль пускается в объяснения касательно разных типов читателей, для кого чтение является также способом распознавания "своих" среди пестроты поклонников литературы. Потому подбор книг в путешествие, подбор места для уединения с томиком определённого жанра - занятие ответственное. Некоторые библиофилы в погоне за Жар-Птицей Книгочейства превосходят среднестатистического почитателя почитателя, адепта Храма Литературы.

Иногда книги расставляли по алфавиту. Например, в X веке Великий визирь Персии Абдул Кассем Исмаил, будучи не в силах расстаться со своим собранием из 117 000 томов на время путешествия, распорядился нагрузить книги на караван верблюдов, обученных следовать в алфавитном порядке3. Писатель как читатель
Здесь читатель предстает в иной ипостаси, поскольку функция чтения иная. Здесь продукт литературного труда должен распространиться в мире читателей-поклонников при помощи рекламы. Проводником в торжественный храм Слова был голос. От него порой зависел успех произведения.
Сразу вспоминается манера исполнения Беллы Ахмадулиной, Иосифа Бродского. Так литература обретает лицо.
Раньше функция голосового сопровождения имела большее значение, так как читатель сам читал себе текст вслух, либо в силу разных причин будучи неполным в этом деле, доверял слова голосам других.
1. Переводчик как читатель
Ещё одна функция читательского труда. Возможность интерпретировать слова посторонние на свой лад.
По сути все мы так поступаем даже с родным языком, все зависит от апперцепции. Но некоторые врзлагают на себя ответственность быть проводниками в неведомый мир иностранных, диковинных слов для простого книгочея.

каждый язык обладает «внутренней лингвистической формой», которая выражает вселенную народа, говорящего на этом языке. Это подразумевает, что ни одно слово в каждом конкретном языке не может быть полностью идентично слову в любом другом языке — таким образом, перевод становится невыполнимой задачей вроде того, чтобы выдумать лицо ветра или свить веревку из песка. Перевод может существовать только в качестве естественного, не подчиняющегося никаким правилам процесса понимания на языке переводчика, неизбежно скрытом внутри оригинала.Таким образом, автор сопровождает нас в мир торжества духа Слова, перемежая факты, повергающие в изумление с простым для понимания строем необходимых для познания вещей.
Ведь ни для кого не остаётся тайной, что Литература - это ключ к себе, память человечества, знание вне нас, то есть источник более надёжный и вне временной. Литература является ключом к нашей душе. Потому её так боялись все диктаторы мира, начиная с Циня Шихуанди. Потому трупы всех государств, по пытавшихся строить планы на мировое господство пропахли гарью книг. Потому вереница правителей обличала человечество, убивая отдельных представителей.
Однако, к счастью, рукописи не горят.
Те, кто сжигают собственную историю, отправляя Гессе, Манна и Фрейда в топку, подрубают корни могучего древа народа, на котором вскоре разгарится костер потомков- ветвей. Ведь в книгах сосредоточен уникальный генетический код народа. Покушаться на книги - уничтожать человеческое лицо, сошкрябывать его, обнажая личину зверя.

«Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.»
Франц КафкаВсегда немного неловко читать чужие признания в любви. Именно по этой причине я чаще всего избегаю чтения дневников и писем у полюбившихся авторов. Правда оказалось, что читать non-fiction оду о любви к книгам может быть очень увлекательно.Альберто Мангуэль известен в пресловутых узких кругах в первую очередь, как человек, когда-то читавший вслух Борхесу. Человек с незаурядной в какой-то мере жизнью - путешествия по миру, случайная встреча, изменившая жизнь, фанатичная преданность книгам. И, что не менее интересно, реально живущий так, как наверное хотелось бы и мне в его возрасте, пусть и с оговорками. Домик во Франции, огромная библиотека и возможность целиком и полностью отдаться любимому занятию.
А кроме чтения можно писать статьи, эссе, делиться с миром своим мнением о книгах.По факту "История чтения" является именно тем, что обещает нам заглавие. Обрывки собственной читательской истории автора, начиная с первых минут волшебства, когда непонятные символы сложились в слово и заканчивая самим процессом чтения и восприятия информации. Есть что-то очень трогательное в том, как описывает свои чувства писатель. И одновременно очень знакомое, наверное все мы когда-то переживали эту магию, просто потом кто-то забыл, кто-то помнил, но разлюбил или не полюбил чтение, а кто-то пропал в книгах, как и сам автор.Это иногда даже пугает. Я до сих пор сомневаюсь, а видит ли он реальную жизнь тут, по другую сторону страниц? Конечно подходящий момент вспомнить ремарку о комментариях матери про реальную жизнь и устыдиться, но избавиться от ощущения, что все что происходит вокруг вращается только вокруг одной оси - книг, не получается.
Очень много интересных историй, забавных фактов, дат, имен. Такую книгу хочется читать с кем-то, обсуждать дела прошлого и то, как отличался подход жителей прошлых веков от наших взаимоотношений с книгами. Чтение вслух, как совершенно особая форма восприятия информации. Переводы, которые как и читатели меняют для своей аудитории акценты и могут заставить тебя полюбить откровенно не самую удачную книгу или наоборот развести с чем-то совершенно невероятным. Скучно? Нет. Постоянно интересно? Тоже не факт. Скорее отличный вариант найти забавные подробности о давно знакомом и забытом.Такую книгу хорошо читать, чтобы поверить, что сухая, документальная книга о книгах может быть очень интересной. Потом всегда можно будет с умным видом вплести в разговор каталогизацию Александрийской библиотеки или отношение Джейн Остин к романам. Ну или узнать историю любимого рыже-пингвиньего издательства, в очередной раз обнаружив, что миром правят случайности и хорошие пусть и глупые на первый взгляд идеи.
Ну а моим любимым местом будет крохотный абзац про журналистику и "Сатанинские стихи". Потому что восхищение человеческой смелостью безгранично. Как и ужас от чужой глупости. Ведь я, подробно автору веря в силу книг, не верю в то, что за написанное можно убивать и всегда буду поражаться решимости Салмана Рушди.Наверное пора заканчивать, потому что пересказывать пересказ исторических фактов пусть и в интерпретации хорошего автора как-то несерьезно. Зато могу рассказать, что для меня эта книга стала отличным глотком свежей книжной пыли в ворохе бесконечных планов, долгов и обязательств перед собой как читателем.
И хоть мне по-прежнему кажется, что эта книга скорее книга, написанная Альберто Мангуэлем для Альберто Мангуэля, чем для кого-то ещё, я точно могу сказать, что она была не зря. Потому что лишний раз заставила вспомнить о том, почему я собственно так люблю весь этот странный процесс и зачем это нужно.Не тратьте время на плохие книги, не забывайте о том, что реальная жизнь это тоже полезно и здорово.
Хороших всем книг.

Ох, как мне понравилось. Прям свежий глоток читательского фанатизма. А то расслабился я в последнее время, читал мало книг, а комиксов и того меньше. И вот некто Альберто Мангуэль взбадривает тебя своей книгой "История чтения". Это энциклопедия истории чтения? Неа. Это небольшой сборник историй, размышлений и не побоюсь этого слова гиковства чтения.Вот вы знали, как развлекались простые кубинские рабочие в перерывах между скручиванием сигар? Они собирались в кружок и слушали чтение вслух газет и книг. Платили за это из своего кармана и им это доставляло удовольствие, они так отдыхали от работы. Задумались? Они не умели читать. И платили, условно говоря, за каждое прочитанное им слово. И вот мы, умеющие читать, можем бесплатно прикоснуться к прекрасному в течении 24 часов в сутки и почти в любой точке планеты, стенаем, что читать нечего/литература вымирает или того хуже просто не читаем. Простые кубинские рабочие нас не поймут. Не надо так. Продолжим с Кубой. Откуда взялось название сигары "Граф Монте-Кристо"? Вы уже догадались, и это отлично. Те же кубинцы написали Дюма и попросили назвать сигару в честь его героя, про которого они готовы были слушать сутки напролет и переслушивать, если такое слово существует, и, разумеется, Дюма дал свое согласие.

А вот еще история. Один издатель решил начать издавать серьезную литературу в "несерьезном формате". Конкретнее? В мягких обложках и карманном формате раньше издавалась только "низкокачественная литература", ну, типа нашей блокировщицы большой Дэ. И вот в 1935 году выходят первые серьезные книги в таком формате и они издаются... до сих пор, потому что так зародился Penguin Books. Такие интереснейшие истории перемежаются рассуждениями о литературе и чтении. Венцом же книги, на мой взгляд, становится классификация книжных глупцов. О, здесь, я ничего не расскажу, кроме, пожалуй, той категории к которой относился ранее сам - глупцы, которые просто проглатывают книги. Каюсь, было такое. Перефразирую цитату из Кинга, которую он взял где-то еще. "Все, что я читаю, я читаю в спешке, Чтобы успеть прочитать что-то еще" Глупо ведь, но мы такие какие есть, хорошо, что существуют книги, которые ты просто не можешь читать быстро и останавливаешься. Хотел бы я сказать, что это "История чтения", но это было бы слишком ванильно, да и случилось раньше. Просто нужно верить в магию.И буду заканчивать на этом. Книга замечательная, я получил непередаваемое удовольствие читая её, переносясь на чтения вслух на Кубу или смеясь над точной характеристикой самого себя. Однозначно, та книга, которая меня зацепила и стала одной из лучших из прочитанных в этом году.

У любителей чтения есть несколько удовольствий помимо самого чтения в этом мире: покупать книги, которые еще долго будут пылиться на полках непрочитанными, составлять разные списки на чтение и читать/смотреть про то, как кто-то другой читает... К последнему относится книга Альберто Мангеля, где он рассказывает о своем опыте читателя и увлекает в длинный, но насыщенный экскурс по тому, как-что-зачем читали люди с возникновения письма до современности. В книге упоминаются сотни произведений, имен и событий, связанных с чтением. И действительно возникает некая "история" чтения, хотя события подаются совсем не хронологически, так что нужно самому переставлять кусочки картины, чтобы картинка оказалось цельной и законченной. Хотя, как сказал сам автор в проникновенном заключении, еще по этой теме можно писать и писать. Слишком уж обширны отношения человека с книгой, так по разному они протекают в каждом столетии в зависимости от грамотности, образованности, доступности носителей чтения, формата книг, восприятия чтения в обществе, вмешательстве государства, цензуры и прочих факторов. Из-за отсутствия структуры в каждой главе и переходов от одного пассажа в другой по какой-то внутренней логике, читать иногда было сложновато. Впитывая в себя все факты, цитаты и мысли, я иногда задавалась вопросом: "А к чему все это идет?". Хотя какой может быть конец у такой книги? Вот мы все еще читаем, пока никто больше книги не сжигает, а в школе старательно, пусть и топорно, пытаются приучать нас к чтению. Выхожу из чтения книги с мыслью, как же уникальны читательские вселенные каждого из нас... И как разнообразны наши подходы к чтению, наше восприятие книги. Для кого-то она - инструмент, поэтому нужно записывать на полях, отмечать дату чтения на форзаце (интересная идея, кстати) и короткие заметки о прочитанном, а кто-то бережет книгу как святыню и не дай бог погнется страничка или уголок. Мне всегда было интересно брать в руки книги "с историей": тут посвящение на форзаце, тут подчеркнутые линии показывают, чтобы было важно для того, кто брал в руки книгу до меня, тут уголки загнуты или поля испещрены закорючками, выражающими мысли читателя. Я такими книгами дорожу, хотя сама так не делаю.

Полагаю, что в своей рецензии я буду так или иначе полемизировать с авторами предыдущих рецензий. Так часто бывает, что, когда книга действительно запала тебе в душу, показалась особенной и сокровенной, кажется, будто другие люди её не поняли, не хотели или не могли понять. Кажется, что они варварски проникли к тебе в душу, навели беспорядок и разрушили всё, а теперь ты приходишь в себя и пытаешься восстановить то, что уничтожили вандалы.Про Альберто Мангуэля в русском интернете написано очень мало, поэтому даже удивительно, что его книга «История чтения» дошла до русского читателя в 2008 г. – всего лишь (!) 12 лет после её публикации на языке оригинала. Но одной книги достаточно, чтобы читатель понял – по ту сторону страниц человек недюжего ума и широчайшей эрудиции. Жизненный путь Альберто Мангуэля, который можно проследить в том числе и по единственной книге, имеет колоссальный географический и культурный охват. Аргентина – Израиль – Аргентина – Европа (Париж и Лондон) – Канада – Франция. Все основные европейские языки – испанский, английский, французский, немецкий и, вероятно, итальянский, которыми он владеет и на которых он уверенно читает. Им написано множество книг, художественных меньше, нехудожественных больше. Почётный профессор и лектор во многих университетах Старого и Нового Света. Человек огромной начитанности, блестящей образованности (пусть и «университетов не кончал»), глубоких размышлений. Говорить о том, что он «известен только тем, что читал Борхесу» – слишком смешно и глупо, хотя, несомненно, опыт общения с великим писателем, как Мангуэль сам признаётся в книге, оказал на него большое влияние.Сама «История чтения» похожа на большое эссе. Это не строго структурированное научное исследование (и если бы было им, было бы скучнее в сотни и тысячи раз!), это не художественная проза и не совсем мемуары. Мангуэль помещает «Историю» на пересечении крупнейших литературных форм и создаёт свою форму, идеально подходящую для выражения авторских мыслей.Эта книга не может быть «историей» в строгом понимании, чтобы всё было чётко, хронологично и последовательно. Такой подход на корню уничтожил бы множество прекрасных параллелей. Чтобы делать научное исследование, надо определять предмет исследования и метод. Что есть предмет в данной книге? Чтение? А что такое чтение? Только для определения того, что оно такое, для разграничения, что оно распадается на акт непосредственного восприятия, затем культурной дешифровки, затем усвоение прочитанного уникальным читателем с его уникальным читательским опытом, потребовалась бы книга такого же объёма. А ведь Мангуэль касается всех этих «слоёв», на которые распадается чтение. Затем, метод. Как изучать чтение? Читать древние памятники, проводить опросы на улицах, обращаться к статистике? Для решения двух базовых проблем для научного исследования – предмета и метода – любому человеку, взявшемуся за историю чтения, пришлось бы не один год (если не десятилетие) топтаться перед первой ступенькой крыльца, не имея возможности подняться к двери.Эта книга также не мемуары или автобиография, но соответствующие черты всё же есть. Автор рассказывает о себе как о читателе – как о думающем читателе, у которого есть колоссальный читательский и жизненный опыт, а это уже показывает нам, что этот человек достаточно компетентен, чтобы рассуждать о том, о чём он рассуждает.Что, в конечном счёте, касается метода, сам автор подчёркивает, что книга – не только история чтения, но и история отдельных читателей. Плиния Младшего, Блаженного Августина, Петрарки, Райнера Марии Рильке, Диккенса, Альберто Мангуэля и многих, многих других. На мой взгляд, книга не могла быть написана иначе. Каждый читательский опыт – уникален. Нет на свете двух людей, которые прочитали бы равное количество книг, чтобы все они были одинаковы. Каждая книга оставляет в нас свой след, и после каждой страницы мы уже немного другие. Поэтому и «история чтения» у каждого человека – своя. Невероятный труд автора заключался в том, чтобы – привлекая опыт множества читателей до себя, которые в том или ином виде облекли в слова и сохранили для потомков свой опыт – вплести собственный читательский опыт в полотно опытов других читателей. И затем каждый, кто читает книгу, добавляет к этому полотну и себя.Можно много говорить о том, что Мангуэль не написал ни о том, ни о сём, ни об этом. Он сам о себе говорит в таком ключе – в самом конце. Для него «История чтения» не написана, и он сам знает, каких ещё сюжетов он мог (и хотел) коснуться. Но и книга тогда была бы на несколько тысяч страниц, и её бы прочитало несколько занудных интеллектуалов. «Полки ненаписанных нами книг, как и те, на которых стоят книги, нами не прочитанные, уходят во тьму самых дальних закоулков вселенской библиотеки. А мы остаемся у того места, где только начинаются книги на букву А.»Безусловно, некоторые сюжеты мне показались особенно интересными, которые я хочу сохранить в памяти – это и подробности распространения печатных книг после изобретения Гуттенберга, и то, как Рильке переводит Лабе, и о библиоклептомане Либри. Но самое главное, что есть в «Истории чтения», – это вдохновение, потому что я беседовала с человеком, который очень хорошо меня понимает. Он сильно старше, опытнее и мудрее, он думал над этими сюжетами многие годы. И я, неоперившийся гуманитарий, потерянный и юный, блуждающий в темноте самоопределения, с благодарностью слушаю (читаю) наставника. Не всегда мне было легко следить за текстом, в этом я честно признаюсь, но и работа с книгой не всегда лёгкая прогулка. Хорошие книги заставляют нас размышлять, они заводят внутренний механизм, не дающий нам покоя, не дают забыть о себе. И это хорошая книга.Это хорошая гуманитарная книга – в самом широком смысле. Образец умелого сочетания множества направлений гуманитарного знания. История, филология, философия – это самые главные. Культурология, религиоведение, литературоведение – эти несколько меньше, но тем не менее. «История чтения» стала отличным источником вдохновения, мыслей, размышлений, и этот источник будет питать меня ещё очень долгое время.

Наверно, самая пустая из рецензий для "ДП". Наверно, я не стала бы что-то писать, кабы не долг. И нельзя сказать, что книга мне не понравилась, я получила удовольствие от чтения, но... То ли способность к усвоению информации теряется с каждым годом после ВУЗа, то ли чтение в общественном транспорте к работе мысли не располагает, то ли повествование Мангуэля, до ощущенья легкого переедания напичканное фактами (к вопросу о гастрономической метафоре) привело к тому чувству, что и хорошая книжная пища не в радость... То ли я просто устала от 2015 года, от забега, от необходимости употреблять лишь то, что присутствовало каждый месяц в меню из четырех всего блюд.Однако, Мангуэль. Интересно, познавательно и близко нам, книжным червям (о них отдельная глава), отлично структурировано по главам. Но что я могу из всего этого отметить особо? Много древней истории, которой я, в противовес 19 и 20 векам, почти нисколько не увлечена. Глубоко личное отношение, невероятное трепетное отношение автора к предмету своего исследования и, разумеется, материал, подкрепленный сотнями источников. Стремление женщин, стремление черных рабов, рабочих к чтению, образованию, собственному творчеству как исканиям лучшей доли, обретению достоинства. Пожалуй, что и все... Понимаете, я как тот неизвестный рассказчик из Сети, который процедил, задумавшись, глинтвейн или компот через дуршлаг. Огромное количество текста, верней, информации в тексте прошло мимо меня, за исключением плотных кусочков.Итог забега: 11 прочитанных книг со средней оценкой 3,5, из них 8 романов и 3 книги по истории. Последних хотелось бы больше. Главным открытием стала однозначно Майгулль Аксельссон, спасибо организаторкам еще за Николая Кочина, за гонкуровца Пьера Леметра, за повторение истории России эпохи Александра Второго и первое старательное прочтение истории Франции, за восполнение пробела в библиографии любимой Вирджинии Вулф.
Спасибо команде "Lettori Folli" за дружную интеллигентную компанию :)

Очень интересный, увлекательный экскурс в историю чтения. Здесь автор говорит не только, и не столько о любви к книгам, хотя и об этом тоже. Но очень много внимания уделяется тому, как люди учились читать, как сначала в основном все читали вслух и полагались на свою память, как тесно чтение было связано с религией, как отношения человека и книги эволюционировали на протяжении веков. Информации очень много – анекдоты, истории, цитаты мыслителей, писателей и ученых, очень много иллюстративных примеров того или иного высказывания, мнения. Конечно, не все было сразу понятно, не все было интересно. Но часто встречались и строки, про которые я думала – это я, это про меня, это все мы –читатели и я одна из них. Также здесь оказалось очень много информации о книгопечатании и книгоиздании, вообще очень многих всяких интересных подробностей. Очень понравился, например, эпизод про то, как кубинским изготовителям сигар для спасения от монотонности специальные чтецы читали книги, и однажды, после прочтения Графа Монте-Кристо, кубинцы обратились к тогда еще живому автору с просьбой в честь этого героя назвать сорт сигар, тот согласился. И еще много подобных мелочей тут встречается.

Не скажу, что автор всегда рассказывал интересно или что я согласна с ним во всем, но то, что это было любопытное чтение, однозначно.