Читать онлайн Как говорила Нелли бесплатно

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НЕЛЛИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Просыпаться одной нормально. Даже приятно. Просыпаться одной в белой постели с бирюзовыми холодными стенами непривычно. Не та комната. Много цвета. Он расплывался перед глазами и пробирался в мозг густотой мазков. Другие оттенки исчезли. Небольшой стол рядом слишком стерильный. Не было ни хлебных крошек, ни разводов синей ручки. Зато розы в стеклянной вазе отдавали весной.

Нелли всматривалась в ровные стены и лепестки, в пустую дверь и чистый пол, стул слева от себя. Педантичность. Писк аппарата. Капельница. Больница. Да, она в больнице. Хорошо. Дальше. Глаза упивались картинкой, искали объяснение пребыванию здесь. В голове смешалось два цвета и смыло остальную палитру. Нелли представляла, как оттенки палаты кружили в безумном вальсе, набирали скорость и удаляли остальные непрошенные цвета.

Она бы поднялась, но постель приковала. Слабость ломала суставы, тревожила душу. Не вставай. Темный волос закрыл обзор, и Нелли обрадовалась. Однотонное разнообразие сбилось случайным вмешательством собственного локона. «Больная» усвоила третий цвет. Горький шоколад.

«Я тут», – она подала несмелый голос. И сразу испугалась его. Нелли почувствовала в нем чужеродность.

Нет, это он. Тихий мелодичный. Семнадцатилетняя Нелли вспомнила, как в школе робко отвечала на вопросы учителей, но никто не слышал. Ее ответ ловили ушами другие и отвечали, получая пятерки вместо нее. Поэтому девушка любила сочинения. Писать получалось лучше всего. Учитель проверял ЕЕ размышления и понимал знания. Ее устные ответы впечатляли только, когда были подготовлены заранее. Спонтанная речь выходила заикающейся, сорняковой в сочетании с «эм», «получается», «как бы сказать», «ну», «эээ».

За это ее ругала лучшая подружка и одноклассница – Алина Леонова. В меру полненькая, с густой карешкой и розовым блеском на губах. Она считала, что нужно показывать свой голос, его ведь так легко присвоить себе. Алина выступала на сцене. Однако ее призвание было в другом – готовить. В свои шестнадцать лет девушка работала в премиальном ресторане «Нефть». Правда, официантом. С жадностью смотрела, как готовили повара, доедала остатки от гостей (надо же было попробовать шрирачу и медовый соус) и часто наказывалась администрацией за то, что торчала на кухне, а не в зале.

Несмотря на постоянные шпионские вылазки на кухню, Алина оставалась самой ловкой официанткой. Через экран айко1 шел бесконечный список заказов Леоновой. Она работала по выходным, потому что получала больше чаевых. Безотказно заменяла коллег не потому, что была доброй, а потому что было больше чаевых. И детей она обожала, конечно. Потому что родители оставляли больше чаевых за ее мультяшное внимание.

Вспомнив подругу, Нелли улыбнулась. Осталось вспомнить себя. Девушка взглянула на руки. Они длинные, бледные и, кажется, такие слабые. Лак на ногтях местами стерся. Почти на всех сколы и грязь. Подушки пальцев твердые. Костяшки в царапинах. Она скалолазка? Нелли тронула лебединую шею, провела пальчиками сверху вниз и ощутила мурашки. Это уже было с ней. Ей не хотелось повторять движение снова, словно это было неприятным воспоминанием.

«Кто-нибудь?»

Ее тихость никто не оценил. Нелли замолчала. Так лучше. Она испугалась незнакомого звучания голоса. Комната оставалась бело-бирюзовой, голой и бесчувственной. Нелли сменила бы белоснежное постельное белье на черное. Просто взяла и облила бы нефтью простынь. Или расцарапала стены железной щеткой. Или расцарапала руки лезвиями. Внутри не было мира. Бушевать и только бушевать! Стоп! Она не такая. Не бунтарка. Молчи.

Ее аномальные мысли прервались, когда открылась дверь. В коридоре стены цвета персика, свежее, чем в палате. Но персик исчез, как только дверь захлопнулась.

«Мама?»  – про себя спросила Нелли.

– Милая, милая, Неллечка! Ты проснулась! Как ты себя чувствуешь?

«Точно мама. Помню эти черные выпуклые глаза. Как бусинки. Было страшно врать, когда они смотрели в упор. Родинка под левым глазом, чуть скрытая ресницами. Я ведь когда-то рисовала себе подводкой сердечки под глазами. И дикие толстые стрелки! Я так умела?».

– Мы скоро заберем тебя домой. Только врач проверит, и мигом окажешься в своей комнате. Все будет хорошо. Главное, не волнуйся.

Нелли бы спросила многое. Например, почему она оказалась здесь? Ведь явно что-то случилось. В больнице просто так не оказывались. Это не игровая комната и не антикафе. Врачи лечили болезни, а пациенты смирно лежали. Ведь только вчера Нелли вместе с подругами, Славой и Алиной, кидала дротики в фотографию Анны Блок, высокомерной, но ужасно красивой девчонки. Виновница, хоть и окончила школу год назад, часто появлялась там и не забывала чмокнуть в губы нескольких старшеклассников. Троица подружек не любила ее, потому что Анна пыталась соблазнить парня Мирославы – Данила. Скидывала ему пикантные фотографии, звала прогуляться, а однажды прямо при всех в коридоре показала грудь. Слава сразу же дала ей пощечину и накинулась рвать волосы. Многие мальчишки смеялись, говоря, что у Анны грудь была больше, поэтому малышка сердилась.

У Славы с Анной всегда была вражда, наверное, поэтому между «Лоли» и «Шипами» бушевала война, полная сплетен, палок в колеса и вечных скандалов.

«Лоли» – ангельское и правильное воспитание. Это были Слава, Алина и Нелли. Первая создала общество и гордилась им, как истинная учительница русского языка гордилась бы Пушкиным. Ее короткие кудряшки резво прыгали, когда она шла по коридору проверить школьную стенгазету, а голубые глаза сверкали, когда она видела ее в целости и сохранности. Мирослава Вольная – министр культуры, главный редактор школьной газеты и победитель олимпиад по русскому и литературе. Она придумала носить девочкам кукольные платья и выглядеть благородно на фоне остальных.

Юркая и пытливая. И себе на уме.

«Шипы» же – антоним воспитания в целом. Мятежников было в разы больше, что делало их сильнее и независимее. Шипы дразнили Лоли и остальных ребят, доставляли неудобства учителям, выкладывали в сеть интересные видео. Все бунтари состояли на учете, дисциплинарные комиссии уже устали созываться, но война продолжалась. Черное и белое, горькое и сладкое, гладкое и шершавое.

Может, вместо Анны Блок дротик случайно угодил в саму Нелли? Карма определенно существовала в данном случае. Голова у девушки, правда, болела.

Мама села на кровать, подправив длинную атласную юбку. Она всегда гладила вещи и сохраняла идеальное состояние на целый день. От нее приятно пахло. Овсяным печеньем. Это был очень знакомый запах. Нелли полегчало. Наконец в пустой голове вырисовывались картинки реальности. Нелли играла в «Угадайку». Выбирала пазлы прошлого, вспоминала знакомые запахи и лица.

Нелли взяла маленькую ручку мамы и несмело сжала. Прикосновение дало импульс к уверенности в своих воспоминаниях. Да, это была точно ЕЕ мама. Но чего-то все равно не хватало.

– О, доченька. Как я переживала, – Нурия сжала руку Нелли в ответ. Ее глаза слегка увлажнились, прозрачный бисер собрался в мелких морщинках уголков, но не расцветал влажностью на коже.

Пару минут мама с дочкой тепло держали руки в нежном прикосновении. Нурия гладила девушку и повторяла, как переживала еще сотню раз. И еще сотню. Еще сотню до тех пор, пока дверь в палату не открылась снова. Как свист, как ветер и зимний мороз появился человек в халате с планшетом в руках. Нелли стало прохладно, несмотря на весеннюю погоду снаружи. Девушка крепче сжала руку матери, а Нурия похлопала легкими движениями пальцы ребенка.

– Ух ты, наша экстремалка проснулась! – чуть не кричал врач. – Бессонова старшая теперь на посту! А меня зовут Антон Павлович, но не Чехов, к сожалению, – мужчина звонко рассмеялся.

– Добрый день, да, моя доченька пока совсем без сил. Ей даже трудно говорить.

– Ничего страшного, жить будет! Всех нас на тысячу лет переживет да еще и в космос полетит! – Светился Антон Павлович. – Вы, дорогушка, – кивнул он Нурие, – не переживайте. Не хочет говорить девчушка, значит, пока не надо. Значит, не нужно ей это и все. Вот хоть убей, не заговорит. Все-таки упала с нехилой высоты, не хочет вспоминать об этом. – Его бодрый взгляд метнулся в сторону Нелли.

«Упала с высоты? Где? Неужели в Лесу? Я могла умереть?»

– Неллечка, все хорошо, – не унималась мама.

Ее овсяной аромат уже проник в ткань простыни, Нелли будет вдыхать запах после ее ухода. Но почему глаза мамы больше не блестели? Успокаивая Нелли, она словно, успокаивала себя…

«Все хорошо» Нурия говорила им обеим и не верила в это самое «хорошо». Нелли не покидало чувство отрешенности от мира, ведь в какой-то момент ее отделили от реальности, пока она спала. И казалось, забыли вернуть полностью. Иначе, почему она не хотела говорить? Черный планшет врача Нелли хотела разукрасить в белый. Ей не нравились цвета. Все было не на своих местах.

– Интересно, что я записываю, экстремалка?

«Нет, Дед-Мороз».

– Молчание – знак согласия. Слушай внимательно, юная экстремалка Бессонова. Постарайся в ближайшее время не делать свои выкрутасы, лады? – он очень смешно нахмурил брови, их кончики взметнули вверх, как крылья птицы. – Никакого волнения, покой. Лучше перейти на домашнее обучение на первое время. Это не совет. Это мое лечение. Препараты я уже выписал, так уж, для поддержания иммунитета.

– Понаблюдаем еще Вашу бунтарку, а потом отпустим домой. С головой шутить нельзя, – подмигнул врач. Ему шли усы и очки. И розовые щеки.

Он ушел почти сразу, а мама долго рассказывала о грустной жизни без любимой дочки. Папа успел купить ей стеллаж для книг, который Нелли давно приметила в Интернете. Девушка мечтала собрать собственную библиотеку. В местную было слишком страшно ходить. Общаться с библиотекарем, теряться в бесчисленных пыльных полках. Просить помощи она стеснялась. Обычно Слава звала Нелли. Библиотекари подругу уже давно знали и с радостью болтали о книгах. Нелли в это время отмалчивалась в уголке и делала вид, что что-то искала сама. Слава не знакомила ее ни с кем. Нелли и не просилась.

Нурия чмокнула дочку в обе бледные щеки, отпечатав красную помаду, расчесала волосы и оставила на кровати фиолетовую сумку.

– Здесь кое-что… косметичка, блокнотик, ручки. Может, захочешь пописать или покалякать. Чтобы совсем скучно не было, милая моя.

Нурия встала, поправила атласную юбку, проверила все пуговицы на блузке. Вряд ли когда-нибудь она забывала их застегнуть. Глаза-пуговки пару раз моргнули и полностью закрылись. Длинные нарощенные ресницы торчали паучьими лапками. Она нежно улыбнулась, но Нелли не понравилась улыбка. Словно ее насильно нарисовали на лице.

Мама ее часто ругала. Странно. Нелли считала себя очень послушной, даже чересчур послушной девочкой. Родители часто преувеличивали масштабы катастрофы. В основном, конечно, мама.

– Скоро мы привезем тебя домой.

«Я тоже соскучилась, мамочка».

После ухода мамы Нелли копалась в сумке, узнавая вещи. Первым делом она вытащила зеркало, как телефон-раскладушку. Ее глаза карие, радужка обсыпана золотыми бликами. Челка отросла настолько, что кончики активно закрывали обзор кофейным зеркалам-глазам. Нелли схватила челку правой рукой и подняла вверх, обнажив молочный лоб. Небольшой шрам красовался у виска, она дотронулась тонкими пальцами до резца и заметила пару прыщиков. Нелли убрала руку со лба и вздохнула. Тяжело знакомиться с собой. Губы не нравились. Пухлые внизу и тонкие сверху, арка Купидона чересчур изогнулась.

«Не очень-то я и красивая». Так думали почти все девочки в семнадцать лет.

Она еще раз взглянула в зеркало. Глаза застыли, Нелли моргнула пару раз. В лице не таилось ни вызова, ни искры, ни мятежности.

«Я точно не бунтарка», – вспомнила она слова Антона Павловича, к сожалению, не Чехова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дед-Мороз выписал Нелли через неделю. Девушка училась ходить. Она заново переставляла ноги, заплетала косы и держала ложку.

Каша в больнице Бессоновой не нравилась. Она вспомнила, что терпеть ее не могла. Не наедалась, похлебка казалась водой, размешанной парой крупиц. Нелли часто смотрела в зеркало, боясь увидеть другое лицо. Более смелое, открытое и красивое. С ярким макияжем, удачной помадой. Или она все же хотела видеть в себе другие черты?

Невероятно. Будто часть воспоминаний успешно стерлась, а часть, та скучная часть ее жизни навечно осталась в голове как что-то само собой разумеющееся. Она не понимала, какой на самом деле была месяц назад. Нелли представила себя без длинной челки, с розовыми тенями, подведенными черным нижними веками, стрижкой под мальчика. Бессонова увидела прокол в носу, губе и ощутила привкус холодного железа. Глаза были почти черные и бездонные, как озеро в темную ночь.

Коматозный сон исказил реальность. В скромной и напуганной половине себя девушка была уверена на все сто процентов. Но один оставшийся процент мешал сосредоточиться на основной личности, выдумывая дерзкие воспоминания.

Она обязательно расспросит подруг, обязательно. Ведь у нее были друзья? Да. Были. Слава богу…

Антон Павлович принес пациентке альбомный лист и попросил разрисовать его. Нелли взглянула на грубые пальцы, потерла их между собой, но карандаш не взяла. Умела ли рисовать? Боязно творить при людях. Минуту Нелли смотрела на бумагу, вторую минуту на карандаш. Это точно новый карандаш. Никто его не трогал, серый грифель сверкал острием, а ластик матовой белизной.

Она так долго разглядывала предметы, что забыла о Деде-Морозе. Когда врач шагнул в сторону, Нелли испугалась и сломала карандаш, резко воткнув его в лист. Антон Павлович лишь похвалил буйное воображение и принес еще один карандаш. Нелли выводила линии. Прерывающиеся и неуверенные. Так рисовали дети или люди, пытающиеся рисовать левой рукой. Но Нелли была правшой и использовала рабочую руку. Она еле надавливала на грифель.

В конце всех художественных попыток родился маленький велосипед. Крошечный, почти в уголке. Нелли сравнила себя с ним. Ведь и она стояла в неприметных уголках, например, когда приходила в библиотеку со Славой Вольной. Скромница выискивала серьезную художественную литературу не потому, что любила ее, а потому, что хотела понравиться библиотекарше. Смотрите, какая она умная и молодцавая! Если бы она взяла розовую мелодраму, то не услышала бы этих слов.

Слава же брала кучу разной литературы и все равно оставалась любимицей не только библиотекарей, но и учителей. И правильно. Она знала почти все. Достойная девочка. И она знала все о Нелли: от комплексов до скрытых талантов.

– Почему ты нарисовала именно его?

Ответ Нелли остался пустым.

– В следующий раз не бойся надавливать, лады, экстремалка? Нужно чуть смелее быть. Твой велик теперь уже ни к черту, но уверен, ты найдешь способ кататься.

Нелли неуверенно мотнула головой. Она ведь не каталась на велосипедах. Никогда. Тогда почему не Чехов был уверен в ее способностях?

– Да брось, что за категоричность-то!

Нелли показала на велосипед и написала на бумаге: «Я упала с обрыва на нем?»

Антон Павлович несмело кивнул. Он еще не уходил и смотрел на нее в поисках ответной реакции. Нелли легла на кровать и отвернулась к стене. К бирюзовой, скучной стене. Вот бы и ее разрисовать. «Хм, но я ведь не хочу этого».

Дед-Мороз каждый день подбадривал пациентку и учил шагать. Слабость и недоумение постепенно исчезали, стирались мутные барьеры, из-за которых снимок реальности выходил плохого качества. Медсестры помогали одеваться, а однажды Нелли попросила одну из них оценить ее рисунок. Бессонова взяла ее за руку и показала велосипед. Медсестра сказала, что дальше будет только лучше.

Нелли сделала еще пару набросков. Вдохновение касалось ее макушки легкими движениями, талантливой струйкой пробиралось в затаенные уголки фантазии. В эти секунды Нелли чувствовала подобие счастья. Ведь она что-то могла! На листе бумаги появилась роза с острыми шипами и каплями на лепестках. Капли стекали в лужицу, а сама головка цветка поникла от влажной тяжести.

– Принести фломастеры или краски?

Снова мотание головой.

– Эти капли кровь? Может, ты что-то вспомнила? – в голосе доктора слышалось волнение. Кровь часто воспринималась людьми как знак борьбы, страсти или смерти.

«Я лишь знаю, что не хочу разукрашивать рисунок. Иначе все перепутаю», – мысли вихрились в голове. Доктор все же принес краски, но девушка не притронулась к ним.

Однажды пришел отец. Алексей подарил белые лилии. Когда он поставил их на стол, увидел рисунки. В его руках бумага задрожала, но лицо осталось скрытым. Ее творения закрыли весь обзор.

– Мишка, как красиво ты рисуешь, – искренне похвалил отец и улыбнулся. Он убрал волнение. – Я купил тебе стеллаж!

Нелли одарила его благодарной улыбкой, не показывая зубы. Она уже видела в зеркале, какие они неровные.

Родители общались аккуратно, боясь лишний раз задеть. Она чувствовала их тщательный подбор слов, трепетное выжидание реакции. Иногда казалось, что она совсем маленькая. Или что у нее день рождения, поэтому все так наигранно приветливы.

Не видеть их беспокойства не получалось. Все как на ладони. Их сомнения и репетиции речей не вносили ясностей. Одно Нелли знала точно – месяц назад она разговаривала. Услышав первый раз свой голос в палате, девушка испугалась. Это был определенно ее голос, но она его спрятала. Будто слишком много говорила в «прошлой» жизни. Второй раз оказался последним. Она заткнулась.

– Когда ты будешь дома, мы посмотрим кино. Мама испечет пиццу. Да, ту самую на слоеном тесте, с крабовыми палочками, Мишка.

Какие у папы большие и добрые глаза. Серо-голубые небеса не выглядели холодными, через них Нелли ловила теплую связь. Его голос она отдаленно слышала, находясь в коме. Алексей просил ее вернуться. Неужели Нелли могла вот так просто умереть? Так резко в семнадцать? В самый невероятный возраст? Семнадцать – весна перед летом. Последний год детства. Нелли обитала между жизнью и смертью так рано, что больше не хотелось возвращаться в эту пустоту. Краски исчезли, холст великого художника закрасили в черный. Во тьме Нелли сидела, схватив колени руками. Сначала тишина была хозяйкой слуха, но в какие-то мгновения до нее доходили переживания родителей. Нурия говорила: «Не можем мы ее потерять, никак не можем! Я не вынесу ее смерти. Нам и так уже досталось. Родная моя, Неллечка, возвращайся. Тебя здесь ждут больше, чем там. Тебе всего семнадцать».

Нелли приснился только один сон. Или видение в коме. В густом мраке двигалась бесконечная очередь из светящихся людей. Их силуэты излучали мягкое сияние. Очередь двигалась, люди проходили сквозь невидимую стену и исчезали. Нелли видела себя со стороны. Когда пришел час исчезновения в пустоту, Бессонова сказала: «Нет, Там не ждут. В Мире еще слишком ярко, чтобы уходить. Я люблю дождь». После этого она шагнула назад и проснулась.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Всю дорогу в машине Нурия держала руку дочки. Схватилась за самое дорогое богатство в жизни. Алексей протягивал руку с водительского сидения и касался кроссовка Нелли. Якобы говорил: «Я тоже тебя люблю, просто не дотягиваюсь». Папа всегда так делал.

Родители поехали по Паровой, в объезд, для небольшой экскурсии по немного забытым местам Теневска. За один час Нелли просмотрела локации через окно серого Соляриса. Город был маленьким, но таким мрачным. Папа включал Максим, Дакуку, Лилу45 и Дору.

– Вы любили это слушать.

Нелли вопросительно посмотрела на маму.

– Ты и подружки, Неллечка. – Нурия стиснула руку дочери. Девушка крепче прижалась к маме и вдохнула аромат овсяного печенья. Запаха детства.

Нелли вспомнила, как девочки орали без стеснения «Герой». Тогда Славу бросил парень, и они отвлекали ее как могли. Подруги нашли текст песни Дакуки и почти не путались в словах. «Когда мне больно было и плохо, ты не спасал меня, герой!» – зазвенело в ушах девчачьими голосами. Но в конце под Максим Слава затухла. Буквально застыла.

– У нас было с ним такое же лето! Как в песне!

В ее голосе сквозила обида всех брошенных девочек мира. В шестнадцать лет любовь казалась самой яркой, серьезной и многообещающей. Мирослава быстро смахивала неугомонные слезы, шмыгала носом, но даже Нелли заплакала за компанию. Славе не везло в романтических отношениях. Попадались одни «придурки». И было им нужно только одно! Милослава твердила, что она красивая, умная, самая лучшая и без парня.

Алина поймала грустинку, но глаза лишь слегка покрылись влажной пеленой. Страдать вместе было легче, чем одной, пожирая себя большими ложками депрессии по глупым мальчикам. А потом девочки жалели саму певицу Максим: боялись, что она могла умереть от коронавируса. Ее состояние было критическим. В итоге Алина не сдержалась, когда речь неожиданным образом зашла о бедных детях Африки и попросила сухую салфетку. Ей совсем не хотелось портить макияж.

По Градов не пришлось долго ехать. Это самая короткая улица Теневска, расположенная перпендикулярно Паровой. На перекрестке Градов и Паровой лежали Двухэтажки, особый бедный район города. Нигде не было таких облезлых стен, вонючих подъездов и разваливающихся крыш. Зато летом здесь цвела мальва. И больше ни на что не хотелось смотреть.

Скоро стекла автомобиля покроются первыми каплями дождя, а в салоне запотеют стекла. Тучи сгущались, как темная гуашь в палитре. И как раз на горизонте появился Лес. Все хорошие девочки его боялись. Кошмары были явью, а волки в них хозяйничали.

Могучие темные сосны скрывали сердцевину Мрака, поселившегося на долгие годы. Бабушки пугали детей пьяными бабайками, которые ловили заблудившихся девочек. Но для подрастающих детей истории изменялись и приобретали биографический характер. В 2020 году в бору нашли тело женщины. Ее повесили. Никаких свидетелей не нашлось.

Только в детективных сериалах крутой Шерлок решал проблемы. А в провинциальном городке, где все знали друг друга, как пять пальцев, истории оставались неразгаданными. В маленьком городе было бы скучно без тайн, не правда ли?

Мирослава после криминального происшествия стала совсем не своя. Ей хотелось раскрыть преступление и написать детектив. Но кроме ярких сцен насилия в ее голове ничего не рисовалось. Детективные нити обрывались. Только Нелли верила в успех подруги, остальные называли мечтательницей или даже выпендрежницей. Ну невозможно раскрыть преступление, которое не могли разгадать специалисты.

Плохой славой блистал Лес. У него не было названия. Просто Лес. Три одинокие буквы, окутанные черной пылью. Нелли съежилась, увидев ряды стройных сосен, хвоя которых отдавала ночью. Они смотрели издалека, но так пристально, будто изучали душу. Они шептались между собой, пугали. Бор отталкивал от себя, пара троп тянулась в черную пасть зелени. Эти дорожки – верное путешествие в бесконечную мглу.

Конечно, Леса избегали многие, но не все. Ведь путь через него во многом сокращал расстояние от больницы до Центра или до реки «Кука». Сквозь Лес можно было быстрее добраться до 39-го шоссе и выйти в крупный город – Тонск, где работало большинство населения Теневска.

Анна Блок вместе с сестрой, Вероникой, жила ближе всего к Лесу. Одноклассники так часто спрашивали про опасное место, что Анна уже устала рассказывать, что ничего не происходило. Она показывала средний палец. Слава лишь фыркала, видя нарощенные ногти заклятого врага. Когда-то они были лучшими подругами, но все кончилось. Анна скептически относилась к слухам о Лесе. Да, в нем нашли тело, да, потерялась девочка и очень темно порой. Но это обычный Лес, и это нормально, что ночью там нет света. Глупо было привязывать к нему ярлык пропащей жуткой местности.

Прошло два года со смерти женщины. И вот, через два года произошел еще один странный случай, но уже с Нелли и ее маленьким велосипедом.

Нелли села в машину времени и оказалась в гуще Леса, в овраге. Частицы света проникали сквозь макушки надсмехающихся сосен. Нелли слышала их тихий смех, их шумное шебаршение иглами. Кругом мусор и осколки строительных материалов, бутылки. Это походило на незаконную свалку.

Ее взгляд мутнел, голова трещала как асфальт знойным летом. Тело словно парализовало, в него закачали тонны расплавленного железа и кинули в пропасть. Больше никаких движений! «Пусть упадет и разобьется!» Это кричали Сосны. Их едкие смешки прерывали быстрые долбежки дятла и предсказания кукушки: «Ку-ку», «Ку-ку». Нелли спросила: «Кукушка, сколько мне осталось жить?» Но дальше кукушка замолчала. Значило ли это дурное предзнаменование? По преданиям каждый ее возглас равнялся одному году.

Резкого толчка в прошлое Нелли не ожидала. Духота сцепила в тиски, жертва Леса оторвалась от руки мамы и судорожно открыла окно. Она вернулась в мир живых.

С проникновением весеннего воздуха в легкие, Нелли почувствовала облегчение. Алексей ехал дальше, апрельское солнце не щадило лучей. Зиму удалось задобрить приглашением на следующий год. Она согласилась, как и всегда. Уступила любви, жизни и цветению. Только далеко на холмах виднелись сугробы. Зима к маю обязательно заберет снежных детей.

Река «Кука» нравилась Нелли. Она всегда блестела, даже, когда не было солнца. Золото в воде? Старшеклассники собирались на пикники, брали алкоголь, минимум еды, палатки. На следующий день девочки хвастались тем, что лишились девственности, а мальчики… что тоже лишились девственности. Около реки находилась бетонная набережная с посадкой берез. Удобные скамейки расположились рядом буквально через пять метров.

Обычно молодежь спускалась ближе к реке, на ступени, находила ровные поверхности и расстилала пледы, клеенки. Брали с собой музыкальную колонку и гитару. Колонка играла все время, а гитара появлялась только вечером, когда звезды обжигали темно-синее небо и превращали ночное полотно в романтику.

Нелли не помнила своих вылазок к реке, но в голове звучала игра на гитаре. Кажется, это пела она сама. И голос был красивым. Она пела «Батарейку». Хотя и никогда не влюблялась, но выходило гармонично.

Все пикниковые рассказы девушка вспоминала со слов Мирославы. Обычно Лоли не развлекались с тусовками алкоголя или разврата. В их приоритете было просвещение и вкусная еда. Алина не скупилась на готовку тортиков и закусок. Слава обычно читала стихи Маяковского. Она обожала его футуризм. И еще девушка любила Лермонтова, говорила, что герои его произведений перенеслись со страниц в двадцать первый век и вселились в людей. Особенно много стало Печориных: смелых, умных, бескомпромиссных, но таких бесчувственных и высокомерных парней, любящих играть с судьбами. Когда она говорила о литературе, то выплескивала эмоции наружу. Кудряшки каждые несколько секунд прыгали друг на друге. Кудрявое каре превращало ее в какую-нибудь Китти или Долли, героиню произведений девятнадцатого века. Воздушное платье с рюшками усугубляло ситуацию с примеркой образа золотого века. Яркие живые глаза прятали синий океан. И кто бы мог подумать, что эта милая начитанная девочка могла быть в ссоре с Шипами?

Вверх по Паровой лежал Центр – достояние Теневска. Администрация города раздобыла деньги на строительство шикарного ресторана «Нефть». Алина сразу нашла работу. Да, наверное, как и добрая половина населения. Редко, кто из жителей посещал заведение. Обычно приезжали богачи из Тонска, чтобы скрыться, привести любовницу или любовника, снять номер в отеле, который прилегал к ресторану. Алина мечтала возглавить «Нефть» и стать «Нефтяной Принцессой».

В Теневске даже был летний лагерь, «Космос», работающий все лето. Это было дополнительным зданием к школе. Отдельный бледно-розовый корпус служил во время учебы площадкой для мероприятий, дополнительных учений, секций, кружков. Местные десятиклассники ежегодно отдыхали бесплатно целую смену в «Космосе», так как готовили к открытию лагерь. Таскали кровати и тумбочки, убирали залы, придумывали декорации и программы мероприятий. Желающие работали в качестве вожатых или тех, кто раскладывал еду. В этом году Алина и Слава мечтали о лагерной смене. Первая думала о деньгах, а вторая о любви.

Напротив ресторана «Нефть» раскинулся торговый комплекс «Меркурий» только без букв «М», «Е» и «Р». Уже год первые буквы не светились. Приезжие называли комплекс «Курием», а местные любили оригинал. Рядом раскинулись палатки с товарами, в основном фрукты и овощи. Коробки валялись под ногами всю сознательную жизнь теневцев, разбитые, полные фруктовых ошметков. Внутри самого комплекса продавали одежду турецкого или китайского происхождения. Лоли здесь покупали белые колготки, ажурные перчатки на руки. В общем, по мелочи. Но базу брали через Интернет. Нелли посмотрела на короткое персиковое платье, опускавшееся до коленей. Его тоже привезли из интернет-магазина.

Самым обсуждаемым местом Теневска считался стриптиз-клуб «Шепот». Мальчики хвастались, что были внутри и кидали деньги в трусы танцовщицам. Нелли так и не поняла, кто говорил правду. «Шепот» закрывали один раз из-за нахождения приличного количества наркотиков. Новости пронизывали социальные сети. Алина репостила новости в общий чат Лоли. Единственное, что видела Нелли – картинки из официального сайта «Шепота». Для нее клуб был запрещенной темой, стыдной. Она краснела, когда слышала «стриптиз» и «стринги». Бессонова даже подумать не могла, что ее учительницы занимались сексом и рожали детей. Точнее, она знала про это все, но считала мысли неудобными. Мирославе даже нравилась невинная черта подруги, и королева Лоли поощряла антисексуальное мировоззрение Нелли.

Сама Бессонова боялась думать о запрещенном (мама не разрешала), но не могла закрывать глаза. Плод сладок, все говорили об интиме. Особенно Анна Блок из двухэтажек. Нелли поражала ее развязность и яркая внешность. Стройная девушка с детскими чертами лица завораживала одним взглядом. Глаза кошки, самой дикой и блестящей. Смуглая кожа и бордовая матовая помада. Пантера в диком лесу. Когда Анна приходила в школу к Шипам, то оставляла за собой шлейф убийственного аромата дорогих духов. Нелли знала, что дорогих. Бессонова терялась рядом с ней. Глаза опускала в пол и слышала только оскорбления со стороны Мирославы. Может, подруга завидовала? Нет, нет, быть такого не могло. Мирослава – замечательный человек.

– Ты вспоминаешь, Мишка? – Папа повернул обратно, к дому на Гоголя. Нелли кивнула в зеркало.

– Тут живет Слава, а следующий дом Кристина, – напомнила Нурия.

Кристина Аббасова. Крис. Нелли пронзило знакомое чувство ужаса. Крис, со своей коронной фразой: «С-с-с, заткнисссь!» Маленькая девочка, водившаяся с Шипами. Цепной бешеный пес бунтарей. Ей только недавно исполнилось пятнадцать, а сверстников она игнорировала. Девочку называли «дэдинсайд» за одежду: длинные футболки с длинными рукавами темных цветов. Или полосатые водолазки под широкими футболками. Крис подводила глаза черной подводкой и казалась настоящим чертом. И еще: девочка брила голову. Налысо! Ее боялись. В этом маленьком худом тельце скрывалось столько ярости, что малейшее оскорбление в ее адрес могло закончиться разбитым носом. Она не говорила много – била сразу. Если на ней был перстень с шипами, то все заканчивалось плачевно.

На Крис жаловались родители. Директор пыталась выгнать из школы, но она всегда оправдывала свои действия. Говорила, что никогда не била первой. Всему находилась причина. Парни стыдились жаловаться на девчонку, поэтому основными обвинителями были школьницы. Однажды Крис выдрала волосы Мирославе и возможно избила бы за то, что Вольная назвала ее тупицей. Драку остановила Анна Блок. Все Шипы слушали друг друга. Особенно, если говорил старший. Крис плюнула в Мирославу и ушла, срывая злость на стенке. Нелли сильно удивилась поступку Анны, но посмотрела на нее с уважением. У Шипов были границы?

Нелли не верила тому, что Крис так жестока. Ей вообще расхотелось возвращаться в школу. Лишь Лоли радовали. Лес – это Шипы. А Лоли – парк «Космонавтов», который как раз проезжало семейство Бессоновых. Самое людное и зеленое место города. И березы не пугали, как Сосны.

Нелли взглянула на белые колготки и почему-то захотела переодеть их в черные. Машина поворачивала к многоэтажке и замедляла скорость. Нурия расстегивала ремень безопасности.

– Мишка, вот мы и дома. – Алексей остановил машину. Он открыл дверь дочке и протянул ладонь, – Моя Мишка, наконец-то ты вернулась.

В глазах матери застряли слезы. Что бы случилось, если бы они потеряли дочь? Самое страшное – хоронить детей. Страшнее только – хоронить двоих.

В комнате Нелли почувствовала себя одинокой. Чего-то не хватало. Она бы перекрасила стены из молочного цвета в красный или черный. Ее пугала собственная неудовлетворенность постановки цветов. Может, в ней прятался художник? Нелли понравилось рисовать в больнице. И она знала, что придумывала дизайн одежды, но никто не видел наброски. Неужели даже Мирослава?

Рядом с кроватью стеллаж, на полу стопки книг. Она не успела помыть руки, как принялась хозяйничать с новой мебелью. Девочка получила великое удовольствие, расставляя литературу. Классику в середину, современную литературу сверху и снизу. А в самом низу глобус, фиолетовый мишка и сумка такого же цвета, которую приносила мама в больницу.

Нелли развернула зеркало от себя, стоявшее у окна. Она боялась собственного отражения. Девушке не хотелось переодеваться в пижаму, ведь это значило, что сон был близок. А там и сны, и даже воспоминания. Вдруг снова появится Лес, глубокая темная яма, шепот Сосен. Нелли легла спать в белых колготках и персиковом платье.

– Доброй ночи, малышка… – Нурия зашла в комнату. – Ты будешь спать так?

Нелли только моргнула глазами пару раз и открыла рот, чтобы ответить, но слова запутались в горле и потянули друг друга обратно в сердце.

Мама грустно посмотрела на дочь. Ее печалил факт молчания девушки. Или странность с переодеванием. Возможно, дальше будет хуже. Антон Павлович предупреждал, что девушка медленно шагнет в повседневность. Но нельзя волноваться.

– Хорошо, девочка моя, – мама поцеловала ребенка в щеку и подняла одеяло до самого носа.

«Хочу покрасить стены в черный».

Но через час все изменилось. Нелли проснулась в холодном поту. Челка слиплась на лбу, персиковое платье не казалось милым: вцепилось скользкими волокнами в слабое тело. Она закричала немым криком. Из ее горла вылетел дух, а не звук. Глаза пытались забыть удушающий сон. Ей снова шептали Сосны. Они снова желали ей смерти. Волк наступал на ее пятки. Беги, беги. «Стреляй или спи!»

Живот переваривал остатки ужина. Еда кувыркалась внутри, позывая сходить в туалет. Все хорошо, дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох. Улица молчала. Она видела страдания Нелли? Нужен был хоть кто-то, кто мог бы ее успокоить. Нелли встала с кровати, пьяно семеня на кухню. Глоток воды освежил горло, жаждущее пропустить через себя хоть одно слово. Нелли молчала. Будто была не достойна говорить.

Ложась обратно в постель, она включила музыку в наушниках и так и заснула. Ночной кошмар не повторился.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Что могло быть лучше вечеринки по поводу возвращения домой? Заказная еда, красивая, почти неиспользуемая посуда, приятные темы для разговоров. На таких праздниках не принято ругать за плохие оценки или безделье.

Для Нелли устроили праздник. Были приглашены только Алина и Слава. Плюс родители, зачинщики семейной тусовки. Люди могли утомить девочку, которая почти месяц пролежала в коме. Подруги пришли в лучших «Лоли-нарядах». Мирослава приоделась в длинное белое платье, затянутое черным корсетом. Мешающиеся кудрявые пряди закрепила заколками по бокам. Сережки с синим камешком точь-в-точь копировали цвет ее глаз.

Алина же не боялась своей полноты, поэтому оголила ножки. Ее пышная юбка была чуть ниже коленей, буквально на пару миллиметров. Она нашла белую блузку с волнистыми рукавами, такие блузки были модными в начальной школе давным-давно и назывались цыганскими. Бледно-лиловая юбка не особо облегала бедра, но и пышной точно не была. Алина надела тонкие перчатки с рюшками такого же цвета, что и юбка. А еще она нашла в лавочке «Меркурия» круглые розовые очки.

Вот такие кукольные модницы пришли к Нелли. Они с ужасом вскрикнули, когда увидели, во что была одета виновница торжества. Такие они. Эмоциональные.

Нелли на их удивление виновато улыбнулась. На ней висела длинная черная футболка с надписью «Linkin Park». Волосы завязаны в неаккуратную кубышку, зато челка была аккуратно подстрижена. Кофе-глаза не прятались, а скромно узнавали мир.

– Это точно не наш стиль! – взвизгнула Слава. Даже как-то агрессивно взвизгнула.

– Пора расширять горизонты, наверное, – повеселела Алина. – Ты помнишь, что мы все одевались, как куклы Лоли?

Нелли уверенно кивнула. Она долго думала, что надеть. Весь ее шкаф был полон пастельными оттенками, милыми розовыми волнами. Она копалась в «Нарнии» весь день, и ей ничего не нравилось. Но Нелли увидела черный лоскуток. Что за мрак? Она потянула двумя пальцами за ткань и вытянула совершенно обычную, но такую удобную вещь, лежащую на самом дне кукольного гардероба. Ей захотелось надеть ее.

– Ничего страшного, скоро ты вернешься в строй и задашь жару новыми платьями! – Не унималась Слава. Ее переживания насчет стиля Нелли перерастали в катастрофу космического размера. Нелли смутилась и поймала себя на том, что не хотела контактировать с ней. Ужасно странно!

– Да, а пока давайте поедим, – предложила Алина. Вся компания уселась в просторной кухне. Нелли окружили девочки, а родители сели напротив.

– Я хотела рассказать, что этим летом после смены буду еще работать в «Космосе».

– Серьезно, Алина? Но зачем? Официанткой быть выгоднее же. – Глаза Славы увеличились в два раза, море готовилось выплеснуть наружу. Она любила контроль.

– Нам тоже очень интересно. Ты говорила, что тебя все устраивает в «Нефти». И как же твоя мечта стать «Нефтяной Принцессой?» – Нурия включилась в разговор.

– А я и стану, – уверенно ответила Леонова. – Хочу больше отдохнуть летом, но и совсем без денег тоже тяжко. Поэтому подработаю в столовке, потаскаю подносы с тарелками. И с новыми силами в одиннадцатый класс. Буду выходить в ночные смены, уже восемнадцать стукнет же.

– Большие планы, – заметил Алексей. – Но я бы вообще предложил тебе полностью отдохнуть.

– Успею на пенсии.

Алексей добро улыбнулся и взял тарелку с салатом с курицей и грибами. Он бережно положил его прямо перед носом Нелли. Она еще ничего не ела.

– А я желаю этим чудным летом закончить роман. В том году не удалось, не довелось вдохновиться. Нынче я уже многое прочувствовала, поняла. Даже план составила! Анкету персонажей, карту местности.

Если можно было бы назвать воодушевление другим словом, это было бы Славой. С таким восторгом могла говорить только она, в ее руках столько жизни и надежды, что Нелли испугалась, что они оторвутся от тела и улетят плавными змейками. Глаза Мирославы блестели весенним солнцем, капель чуть ли не стекала со щек. Нелли не могла взять в толк, как Слава так быстро говорила, словно литературный герой и даже не заикалась? Мирослава Вольная глотнула вишневого компота и продолжила:

– Это будет прекрасным путешествием, чует мое сердце. Я всегда только читала книги, но теперь я сама сотворю что-то подобное. Это так… так…

– Чудесно! – Нурия захлопала в ладоши.

– Восхитительно! – Алексей то ли похвалил роллы с щедрой начинкой лосося, то ли продолжил диалог. Но получилось забавно, Нелли улыбнулась широкой улыбкой. Алексей обычно не знал, как реагировать на пышные речи подруги дочки. У него не было настолько «не из мира сего» знакомых.

– Хвастливо, – прыснула Алина.

– О талантах нужно говорить. Кому нужны неизвестности? Да, меня все узнают в школе, если уже не знают. Далее город. А что потом? Я должна пробовать все, использовать Интернет, впадать в ступор, заливаться пунцовой краской.

– Хвастунишка, – смеялась Алина.

– Ха-ха-ха, – пропела Слава и снова сделала глоток компота. Ей стало душно, и она помахала на саму себя руками. Даме точно не хватало веера. Она наигранно тронула лоб тыльной стороной ладони, намекая всем, что устала разговаривать, и спектакль на время окончен.

Любой другой человек счел бы Мирославу несуразной актрисой погорелого театра, жаждущего внимания на фоне своего образа. В чем-то он был бы прав. Однако только ей удалось открыть в «Космосе» литературный кружок, а его пытались открыть все учителя русского. Маргарита Сергеевна обещала поставить пятерки за сложное сочинение на тему «Мастера и Маргариты». Ее уроки литературы считались очень интересными, но очень требовательными. Даже это предложение не подкупило школьников.

Внимание привлекла главная фигура Лоли. Своим стилем, манерой речи и синими глазами Слава покорила немало сердец. Кто-то говорил, что ее поведение – это испанский стыд, а другой кто-то записывался на литературный кружок с названием «Темные Лилии». Слава объяснила, что это смесь Лили Брик, возлюбленной Маяковского, и сборника Куприна «Темные аллеи».

Если бы Мирослава была предметом, то определенно книгой. Кружок проходил по четвергам, после уроков. Когда они ставили спектакли, то репетиции были чуть ли не каждый день и почти до ночи.

Алина редко посещала «Темные Лилии», зато Нелли не пропускала ни одного вечера. Она только слушала, слушала и слушала Славу, восторгаясь ее умением красиво говорить. Она записывала ее слова и читала дома. Потом подходила к зеркалу и повторяла точь-в-точь. А зеркало лишь ухмылялось в ответ. Нелли стряхнула странное воспоминание. Такого просто быть не могло. Она же не в фильме «Темное зеркало».

Алина переживала за Мирославу, а именно за ее писательское творчество. После неудачной попытки написать детектив, девушка ушла в себя. Исчезла из соцсетей на пару дней и не отвечала на звонки. Пришлось звонить ее матери, которая пропадала в командировках. В этот раз она была дома и сказала, что дочь в порядке и занята новым проектом.

Когда девочки пришли проведать ее, Мирослава с торжествующей улыбкой показала им свой театр. Небольшая ширма розового цвета, а за ней десятки кукол и масок. Но энтузиазм исчез в скором времени. Мирослава так ни разу и не показала им шоу, хотя продолжала покупать маски и куклы.

Весь оставшийся вечер проходил комфортно, душевно и так, как должно было быть в семье. Но чего-то все равно не хватало. Маленькой яркой детали. Нелли было мало семейной посиделки, что-то рвалось наружу. А что, загадка космической сложности. Еще и тот момент с ухмылкой в зеркале подгадил атмосферу.

В целом все прошло спокойно. Никакой ругани и косых взглядов. Родители опекали Нелли: следили за каждым движением, подбирали слова. Вот, что было непонятно. Когда мама и папа готовили чай, Нелли взяла серую чашку с красными капельками. Все странно отреагировали. Хотя, не сказать бы, что прямо шокировались, но выбор чашки точно не стоил такого пристального внимания.

Нелли написала на листе бумаге, что на чашке «кровавый дождик». Но это могло быть чем угодно. Просто каплями крови, граната, краски или сока. Серый фон и красные брызги. «Кровавый дождик» заставил вздрогнуть маму, она громко поставила белую чашку на стол. Подруги переглянулись. Тогда Нелли не выдержала и написала: «Что это значит? Почему вы так удивляетесь почти каждому движению?»

– Все нормально, – успокоила Алина. – Ты просто кое-что вспомнила. Переверни чашку.

Нелли подчинилась и обнаружила на дне красный зонтик. Действительно для дождика. И что-то подсказывало ей, что это важная деталь. Пазл из прошлой жизни. Нелли что-то упускала. Пока ее шаги в поисках воспоминаний были ничтожными. Голова забилась переживаниями и недомолвками.

– Это расписная чашка. Ты ее делала в «Кубе», гончарной мастерской. Помнишь?

Нелли осторожно кивнула. Но она ни черта не помнила. Почему такие обыденные вещи выглядели так подозрительно. Нелли чувствовала себя гадалкой или вундеркиндом с семейными наблюдателями.

– Эй, все правда классно, – не унималась Алина. Было видно, что она хотела сгладить ситуацию.

– Да! Какое удовольствие видеть, как ты приходишь в себя, – Слава обняла Нелли, а ее мелкие кудряшки защекотали щеки Бессоновой. Мирослава вкусно пахла. Конфетами.

Нелли казалось необычным, как она говорила. Иногда Бессонова ловила нотки наигранного восторга или чрезмерной радости в голосе подруги. Слава играла роль девушки из книг. Это прикольно. Алина была другой, более приземленной. Нет, не более. Максимально приземлённой, не учитывая кукольные наряды. Алина думала о состоянии, рассуждала, как взрослая и не витала в облаках.

Когда стемнело, подруги еще раз обняли Нелли и подарили пару фотографий, чтобы она вспомнила яркие моменты их дружбы. Вручение фотокарточек происходило под очередным надзором родителей. Это всего лишь фотографии, что в них могло быть волнительного? Нелли не была зданием, которое требовалось охранять ведомственной охране. Родители считали иначе.

Девочка бегло посмотрела снимки и ничего нового не вспомнила. Платья Лоли, вечеринки девочек. Даже кукольный театр попал.

– Нелль, наш чат все еще есть. Можем снова писать туда все, что угодно, – сказала Алина.

– Мы любим тебя, прекрасная девушка, – подключилась Мирослава и легко поцеловала Нелли, почти не коснувшись ее щеки.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Нелли легко освежила в памяти моменты из фотографий. Она даже вспомнила по ним парня Славы – Данила. Конечно, у такой девушки точно должен быть ухажер. У Алины все по-другому. Карьеристка, мальчики на последнем месте. У Нелли еще не было парней. Интересно, какого это? Мирослава уходила вечерами встречаться с мальчиком. Наверное, они признавались друг другу в любви и обнимались всю ночь. Шутили, смотрели фильмы, грызли чипсы. То же самое, что и на девичнике, только еще нужно целоваться. Нелли боялась темы поцелуев. Мама запрещала ей даже переписываться с некоторыми одноклассниками. Но мальчики писали Бессоновой с одной целью – узнать домашку:

«Привет, как дела? Че задали?»

«Здарова, че задали?»

«Че по дз?»

«Какое дз?»

И так на протяжении десяти лет. Неважно, была Нелли на уроке или нет, главная тихоня класса обязательно ДОЛЖНА была знать домашку. Чтобы понравиться мальчикам, она сразу отвечала на сообщения и, если что, давала списать. Благородная отличница.

Но даже эти сообщения Нурие не нравились. Она видела в них подвох и скрытые мотивы к «разврату». Мама твердила, что дочь должна уметь готовить, гладить и убираться. Но для кого, если все попытки общения с противоположным полом сводились на нет. Нурия мечтала, чтобы ее малышка была не тронута и хранила себя для одного единственного мужчины. И обязательно татарина, ведь на «урыса2» она сама потратила свои лучшие годы.

Часть головы Нелли принимала розовое прошлое Лоли. Вечные репетиции «Темных Лилий». Туда иногда приходила Анна Блок, а Слава ее выгоняла смешными словечками типа «Ах, ты, грешница, убирайся!» или «Оставь нас, совратительница!» Ну, правда, было смешно. Как будто ругалась Маргарита Сергеевна, а не семнадцатилетняя девочка. Анна Блок улыбалась и сразу уходила, как будто ее застукали с чем-то запретным.

Еще Нелли понравилась фотография «Нового года». Огромная масса разодетых и веселых школьников во главе с зеленой елкой. Даже Кристина Аббасова улыбалась. Правда, вместо ровных зубов, она показывала язык между указательным и средним пальцем. Нелли смутил жест.

На плечах Кристины лежали руки Леонида. Вот он, главарь Шипов. Крис была для него как сестренка. Казалось, она помещалась у него в руке клубочком. Леонид Касторов не смотрел в объектив, его взгляд был устремлен влево. Видимо на Владу, свою девушку. Ее Нелли еще не видела ни разу. Знала только, что зовут ее Влада Ветрова, и была она из числа хороших девочек. Но не отличниц. Видимо это было важно, потому что Нурия всегда напоминала Нелли об этом. «Настоящая девочка та, которая хорошо себя ведет и отлично учится. Не подведи меня».

Леонид же или Леонард, как он любил себя называть, или даже Леонардо, а лучше Лео был отбитым на всю голову. Как бы литературно ни умела выражаться Слава, другого слова придумать не могла. Девочек, конечно, он не трогал, по крайней мере, открыто, зато парней избивал красочно. Любили они устраивать стрелки за школьным двором.

Кристина была его любимицей, ведь они вместе дрались, как бойцовые псы и выходили почти целыми из толпы. Ей пятнадцать, а ему почти девятнадцать, его оставили на второй год за неуспеваемость. И Лео могли легко посадить в тюрьму, ведь совершеннолетие давало не только легальность, но и ответственность. Тем не менее, его жалели. Мать умерла от передозировки наркотиками, а отец появлялся дома раз в два месяца и то с новой женщиной. Лео слышал приличное количество оттенков стонов, грязных слов и просьб сделать «глубже». Он не понимал, куда могло быть глубже, но продолжал слушать.

Главной защитницей Леонида Касторова была Гульнара Динаровна, учительница английского языка. В принципе, она почти все Шипы защищала. Верила, что все шло из детства, и что Лео не был виноват в том, каким стал. А стал он злым, бешеным, неуправляемым и отбитым, как смело говорила Мирослава.

И, конечно, Леонардо был в придачу красавчиком. Высоким, подтянутым и нататуированным. Еще и взрослым. Девочки чуть ли не в очередь вставали к нему, чтобы понравиться.

Как Влада терпела такое? Ее вообще было почти не видать с главарем Шипов. Она следила за больной бабушкой у себя в двухэтажках. Лео приходил к ней без свиты. Они могли долго сидеть во дворе на скамейке и смотреть в Лес.

Нелли кинула фотокарточку в сторону и ухватила следующую. О! Открытый урок. Все принарядились в черно-белое, чтобы восхитить комиссию. В центре стояла довольная директриса, Луиза Андреевна. Обычно ее называли злючкой Лу. Она специально отругала Шипы в этот день, чтобы они отбывали наказание подальше от главного корпуса в лагере «Космос». Они драили просто так полы и красили стены. Их загрузили по полной, чтобы не попались на глаза.

И, конечно, самой красочной фотографией было селфи на фоне кукольного театра Славы. Они почти придумали представление с масками животных, но в самый последний момент разленились и решили перейти на фотосет.

Да, Нелли вспомнила одноклассников. Все друг друга знали. Интересно, они ждали возвращения Нелли в школу? За окном скромно светило солнце, а девушка ждала репетитора по алгебре. Всю литературу и весь русский ей рассказывала Слава, а химию Алина. Только вот математика и вся эта вычислительная технология не получалась сама собой или с помощью подруг.

Родители ушли на работу, хотя в первые дни Нурия еще оставалась караулить дочку. Вдруг она забудет, что такое горячо или холодно, или откроет дверь маньяку. Опека мамы…

Было непривычно оставаться одной. Тишина пугала, вот-вот кто-то выскочит! Хорошо, что это был не Лес. Но он тоже виднелся из окна. Далекие, темно-синие макушки сосен незаметно наблюдали за выжившей Нелли. «Пусть упадет и разобьется!», – шипели они, а волк рядом подвывал.

Нелли приходила в себя, больше рисовала. Первые рисунки, велосипед и розу в каплях она поставила на видное место. Прислонила к стене, около рабочего стола. Ей казалось, они были живыми, как Сосны. Но, что хотели сказать, пока неизвестно.

С минуты на минуту должен был прийти Флюр Аланов, их учитель алгебры и геометрии. За свой немного тормознутый характер его прозвали Картатаем3. Ему было лет сорок, но по манере движений все семьдесят. Ходил максимально медленно, также медленно водил мелом по доске, но в итоге все усваивали предмет.

Картатаю было удобно, что Нелли не говорила. Он объяснял, а она кивала положительно или отрицательно. Флюр Аланов носил спортивные костюмы и кроссовки, в этот раз Нелли захотела тоже одеться по-спортивному и надела футболку отца. Ей показалось, что Картатаю будет приятно.

Когда репетитор должен был зайти, в подъезде кто-то резко захлопнул дверь. Нелли на цыпочках подобралась к глазку и взглянула. Она успела увидеть только капюшон, прыгающий вниз со ступеней. В следующую секунду из квартиры с пострадавшей дверью показалась женщина лет тридцати шести в одном легком халате. Она беспокойно кричала:

– Марсель! Ну, что ты опять заладил?! Вернись!

В одном халате она побежала догонять какого-то агрессивного Марселя. Новые соседи внушили интерес. Возможно, хорошенькая женщина была замужней, а это убежал ее любовник или наоборот даже муж. Нелли подбежала к окну, но не успела посмотреть, как пришел Картатай. Она даже расстроилась, но поплелась открывать дверь.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Нелли познакомилась с Марселем. Правда, мысленно. Она выяснила путем просмотра в глазок, что это был ее ровесник. И он часто убегал в спешке и злобе из дома. Соседи жаловались на вечные хлопки дверью. А хорошенькая женщина в халате была его мамой. Ее звали Альфия.

Еще Нелли гуляла по городу. Сначала с подругами. Они переходили весь Центр, купили бижутерию и всякую всячину для образов Лоли. Мирослава закупалась антуражем для «Темных Лилий». Плетеные корзинки, уютные пледы, искусственные цветы. Вроде ничего лишнего.

Часто вечером Слава с Нелли забирали Алину со смены в «Нефти» и шли гулять в парк «Космонавтов». С ними однажды познакомились парни, но Слава сказала, что у нее есть половинка, а Алина дала телефончик (неужели?). Нелли слишком смутилась, чтобы что-то сделать, поэтому даже не посмотрела в сторону троицы парней. Да и зачем им нужна немая?

Иногда Нелли уставала от гуляний с подругами и оставалась дома. Она читала «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски вместо «Собачьего сердца» Булгакова. Ей поднадоела школьная литература. Чарли, главный герой, романа захватил сердце. В прямом смысле. Нелли захотела себе такого же искреннего друга, как он, такого же честного и крутого. Конечно, некоторые моменты с наркотиками ей казались нереальными, ведь здесь, в Теневске, их было достать невозможно. Она никогда не искала их.

Нелли уже записала песни из музыкального сборника «Однажды зимой». Так она окуналась в атмосферу книги, а потом и фильм посмотрит. Обязательно. Нелли подумала, что обязательно прочитает Скотта Фицджеральда и станет не впитывать, а фильтровать. Даже интимные моменты Нелли пропускала без стыда, настолько казалось, они подходили к повествованию, что все шло как на мази.

Но книга кончилась, как и все хорошее когда-то кончается. А для другой сердце Нелли закрылось. После хорошей книги нужно отходить минимум неделю. Иначе следующей книге не посчастливится стать «хорошей».

Она положила книгу на полку нового стеллажа рядом с «Над пропастью во ржи» и плюхнулась на диван. Белый потолок казался нормальным, ведь вначале его нужно было перекрасить в черный. В комнате стало не так пусто, появился розовый пушистый ковер. Стеллаж почти заполнился обновками, на стене появлялись новые рисунки. Велосипед с розой так и стояли, прислонившись к стене.

Нелли включила «спокойный» плейлист, она так называла музыку для релаксации или фона. Когда просто можно полежать, погрустить или поделать уроки. Но под нее не очень энергично, например, краситься на дискотеку или собираться на день рождения. Она включила «Красива» Свидание и улеглась. Столько песен сочинили про любовь, столько фильмов сняли, значит, любовь что-то да значила в жизни. Нелли хотела, чтобы ей тоже посвятили песню.

Но, когда начался «Опиум» 303 каратиста, Нелли встала с дивана и подошла к окну. Она сама не поняла, что ее потянуло взглянуть на те злосчастные макушки Сосен. Смех из песни точно принадлежал этим стройным деревяшкам с острыми иглами.

Девушка накинула черное худи, трико такого же цвета и кроссовки. На всякий случай, чтобы убежать. Что-то тянуло ее прямо в этот Лес и отталкивало одновременно. Ее бы ни за что не отпустили одну, но Нелли уже достала эта опека, и ей пришлось соврать. Но для прикрытия она использовала не подружек, а Марселя. Да, парня, с которым она даже не знакома. Но девушка видела, как хорошо общались Альфия и Нурия. Прогулка с соседом не покажется подозрительной.

Записка об уходе осталась на столе, Нелли выскользнула из подъезда. В наушниках звучал «спокойный» плейлист. На этот раз «Меня не будет» ANIKV, SALUKI.

Слушая музыку, она растворялась в ней, в настроении песни, звучании, во всем, что было связано с треком. Было приятно выходить из дома уже не в куртке, ощущать приближение новой истории – лета. Ездили молодые парни на подержанных авто с оглушающей музыкой. Нелли держалась подальше от такого, потому что это было некультурно. Она считала, что звуки музыки не ДОЛЖНЫ заглушать все остальное и ДОЛЖНЫ оставаться только в собственных ушах. Как она любила говорить: «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека». Точнее так говорили на обществознании. Алина не всегда поддерживала эту точку зрения, потому что любила шум и не прочь была прокатиться на тачке с Леди Гагой на полную катушку. А Мирослава не слушала музыку.

Нелли не спешила, замечала, как солнце скользило по стенам больницы, в которой она недавно лежала. А в ушах играло «Равнодушие» МАЛЬБЭК и Сюзанны.

Девушка остановилась перед окном палаты, где лечилась. Еще чуть дальше была такая же палата, и именно туда Нелли кинула воздушный поцелуй. Она сама не поняла, с чего взялся порыв. Но не кинуть поцелуй казалось неполноценным. Интересно, кто там сейчас лежал. Нелли совсем осмелела и кинула камушек в окно. Он слабо стукнулся и сразу упал вниз. Нелли убежала подальше от больницы, даже не поняв, с чего это ее так привлекло окно.

Солнце садилось, обливалось кровавыми волнами перед сном. Стаи ворон кружили на закатном небе, окунаясь во взрывные краски. Нелли хотелось стать вороном и улететь, чтобы не было так страшно. Она приблизилась к рыжим двухэтажкам, где жили Анна Блок с сестрой Вероникой. Лес близко.

Чем ближе она подходила к Нему, тем волнительнее становилось. Ее будто окунали в холодную воду. Ступни наступали на ледяную поверхность, достигали щиколоток. Холод скользил выше и выше. И солнце куда-то исчезло. История с повешенной женщиной разразилась новым эхом.

Нелли подошла к тропинке, ведшей в самое темное сердце Теневска. Девушка стояла так долго, как могла, музыка в ушах не стихала. Лютый транс. Пора бы переключить «спокойный» плейлист на другой, более дерзкий или в стиле рока.

Что искала Бессонова? Правду о своем падении? Было ли это случайностью? Антон Павлович говорил, что виной была быстрая езда Нелли на велосипеде. Не мудрено было так упасть. Но ведь суть была в том, что Нелли не умела кататься на велосипеде. Она знала этого с самого начала. Или Нелли разучилась это делать за один месяц комы?

Она шагнула дальше в Лес, воображаемой ледяной водой обдало колени. И противная мелкая дрожь обсыпала ее ветрянкой. Нелли сняла наушники и поняла, что не одна. Шаги сзади стихли резко, но никто не собирался убивать Нелли, и она повернулась.

– Пожалуйста, не бойся! Я увидела тебя тут и подумала, случилось чего, может.

Этой девушке было немного меньше, чем Нелли. И выглядела младше своих лет. Маленькая, низенькая и даже хиленькая. Темно-русые прямые волосы опускались до лопаток, бледно-зеленые глаза выражали обеспокоенность. Ей шла родинка справа от маленького носа.

– Я живу тут рядом, с бабушкой. Приехала на лето. Ну, точнее на немного весны и лета, а еще и осени, наверное…

Нелли не спускала с нее изучающих глаз.

– Ты почему молчишь? Я же не со стеной разговариваю.

Нелли написала в заметках телефона, что она немая.

– Ого, – Нелли удалось удивить девушку. Незнакомка не могла продолжить диалог. Неужели немые дарят настолько неизгладимое впечатление? – Меня в общем-то зовут Нина, и я не кусаюсь.

Нелли поверила в утверждение и еле заметно улыбнулась. Маленькая новая знакомая сумела расположить к себе. Нина не знала, что случилось с Нелли и воспринимала ее не как девушку, которая вспоминала свою жизнь заново и нуждалась в опеке, а как нового человека. Того, с кем может сложиться другая история, чистая, с новыми воспоминаниями.

Все оставшееся время они слушали «спокойный» плейлист. Нина не говорила много, изредка комментировала ту или иную песню. Нелли нашла себе музыкальную подружку. Их эмоции по поводу музыки совпадали.

– Думаю, это лучшее, что есть у Скриптонита, – прошептала Нина. Речь шла об «Это любовь».

Две девушки сидели перед входом во мрак и слушали песню о любви. На каждое ухо по наушнику, и легкие, почти невесомые покачивания в такт музыке.

Солнце угасало, прохлада весеннего вечера напоминала осень. Наверное, Нине стало холодно, на ней была только белая футболка и джинсы. Мелкие мурашки обсыпали тонкие руки и заставили волосинки встать на дыбы.

– Пора уже, поздно. Мне нельзя засиживаться так долго. Увидимся завтра в семь?

Нелли кивнула.

– Тогда мы послушаем мои песни. У меня тоже есть «спокойный» плейлист, правда, я его называю «грустным».

Нина обняла на прощание Нелли, и Бессонова ощутила, как сильно замерзла новая знакомая. Растапливать ледышки девушка не умела, поэтому быстрее зашагала к себе домой.

«Спокойный» плейлист:

«Красива» Свидание

«Опиум» 303 каратиста

«Меня не будет» ANIKV, SALUKI

«Равнодушие» МАЛЬБЭК, Сюзанна

«Это любовь» Скриптонит

И еще пара песен из «Спокойного» плейлиста, не упомянутые Нелли:

«Отпускаю» МакSим

«Космос» Скриптонит, Charusha

«Цветами радуги» Pyrokinesis

«Утро» 303 каратиста

«Поезда» RSAC, ELLA

«Softcore» The Neigbourhood

«Intro» The xx.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Нелли пришла домой, было около полуночи. На лестничной площадке столпился народ. Девушка поняла, в чем дело и кто находился в центре событий.

Слава кинулась на шею Нелли и чуть не повалила ее. Алина подбежала, обняла, она сильно волновалась. Казалось, Алина выбежала из дома в одной пижаме и тапочках. Что было понятно, ведь она жила этажом выше.

Нурия бросилась к дочери, раздвигая толпу в стороны. Она надела выглаженную рубашку и юбку. Алексей стоял в сторонке, но сверлил взглядом намечающуюся картину. Альфия выбралась наружу, а следом Марсель с маленьким мальчиком.

– Так вот с кем я сегодня гулял, – ухмыльнулся Марсель.

Наконец, Нелли рассмотрела его лицо. Зеленые кошачьи глаза, сверкающие яркими огоньками. Теперь Нелли поверила силе кошачьих глаз, когда в «Бременских музыкантах» кот спас всю компанию друзей от разбойников. Марсель – чистый бременский кот. Темные волосы коротко подстрижены, открывая открытое надсмехающееся лицо.

– Тетя Неля?

– Да, да, тетя Неля. Она еще и фантазерка, – ответил Марсель мальчику, выглянувшему из-за его спины. Это точный мини-Марсель. Только взгляд наивный и чистый, а не разбойничий, как у старшего брата. Если они не родные братья, Нелли готова съесть свой телефон.

– Неллечка, зачем же ты нас обманула?

«По-моему, главные обманщики тут вы».

– Твоя мама реально перепугала нас всех! – Слава будто услышала негодование Нелли.

– Все, тетя Неля нашлась, все счастливы и свободны. Пошли, шкет, нам пора спать.

Альфия вопросительно взглянула на Нурию, но та лишь устало кивнула. Семейка котов ушла, Марсель, как всегда, хлопнул дверью, только уже с внутренней стороны.

Нелли печатала в заметках длинное сообщение. Все ждали разъяснений. Другие соседи с любопытством поднимались по лестнице, таская пакеты с продуктами или детей за шкирку и их самокаты. Сезон колес начался.

Такое чувство, что соседи специально выходили в подъезд, чтобы стать свидетелями разоблачения. Никогда так много людей не сновало на лестничных проемах. Нужно было обязательно дойти до четвертого этажа. Когда очередной сосед с подом в руке поздоровался с семейством Бессоновых, Нелли протянула экран телефона маме.

«Я знаю, что вы скрываете что-то. Я не могу вспомнить. Но знаю, что на велике не каталась. Почему Антон Павлович так сказал в больнице? И почему назвал экстремалкой? Я ничего такого не делала. А вы все время меня стережете. То нельзя, это. К чему такое внимание?»

– Мишка, ну как это без внимания? Мы же твои родители. Вот родится у тебя дочь, поймешь нас. Мы ничего не скрываем. Про велик ты зря. Ты умела на нем кататься.

– Да, Неллечка, после комы немного подзабыла, – тут у Нурии появились всхлипы в голосе.

– Что же с Вами происходит, дорогая? – Мирослава обняла маму Нелли.

– Мы тебя очень и очень любим, ведь ты наша единственная, – на последнем слове Нурия разрыдалась и убежала в квартиру. Пряничный аромат улетел вместе с ней, а Нелли стало стыдно.

Как она могла уйти из дома и соврать? Она протестовала против заботы родителей? Нелли опустила глаза в пол, челка закрыла лицо.

– Не пугай нас больше так, – Алексей обнял дочь и прижал ее голову к груди. – Тебе все в новинку, но предупреждай нас, пожалуйста. Это ведь так просто.

– И мы всегда на связи! – Алина подбодрила подругу.

Нелли прижалась к сильной и теплой, потной груди отца и хотела провалиться сквозь землю. Стольким людям небезразлично, что с ней произошло. От папы пахло сигаретами, одеколоном и рабочим потом, а от нее безысходностью, эгоизмом и подозрительностью.

– Да, мы – большое семейство. А теперь большой семье необходимо готовиться ко сну! – Слава крепко обняла каждого, – за мной приехало такси. Извините, что так скоро.

– Никита приехал?

– А кто еще, Алина? Он лишает заработка всех таксистов. А мне и безразлично, с Шипов он или откуда. Главное, добраться благополучно до дома. До свидания всем!

Слава убежала к такси, а Нелли нехотя поплелась домой. Алина сказала, что завтра контрольная работа по биологии и нужно бы хорошо выспаться. А так она бы поболтала с Алексеем и зацеловала Нелли. Столько «бы», но Нелли завтра не ждала контрольная по биологии. Завтра приходит Картатай в спортивном костюмчике. Спокойнее дня не видать.

Нелли знала, что никогда не была стервой. И сейчас она послушно пошла за мамой в спальню. Нурия прижала свое красивое лицо ладонями и тихо плакала. Услышав шаги, она стерла влажность с лица, но тушь испортила планы и затанцевала со слезами.

Мать смотрела на дочь минуту, в глазах теплилась безграничная нежность.

– Мы, правда, тебя любим. И нам тяжело, очень, поверь. Ты не чувствуешь то, что чувствуем мы. Нашу потерю…

Нелли вопросительно посмотрела на маму.

– Да, потерю. Наше подвешенное состояние. Мы потеряли частичку тебя, частичку себя… то падение… оно было роковым. Если бы ты умерла тогда… – Нурия задыхалась от обилия слез, подступивших к горлу. – Даже думать не хочу. Мы тоже стараемся изо всех сил, нам еще тяжелее, чем тебе…

«Еще тяжелее, чем мне?».

Нелли стряхнула с плеч мысли и подбежала к маме, крепко обняла, так крепко, как казалось, никого не обнимала.

Они спали в обнимку всю ночь. Папа прикрыл дверь и пошел спать в комнату Нелли. Его умилила нежность матери и дочери, но что-то не давало покоя.

Алексей просидел на кровати долгое время. О чем думал?

И когда настал момент единственной скупой слезы, он ее выпустил наружу. Резко и бесповоротно. Чтобы скрыть след мнимой слабости, Алексей провел рукой по щеке и сделал вид, что ему показалось. Он не плакал. Нет. Мужчины не плачут.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Нелли посчитала себя настоящей эгоисткой. Бессердечной и избалованной. У нее и в мыслях не было, насколько тяжко приходилось родителям. Она ведь с ними не разговаривала. Редкие сообщения не считались.

Почему она молчала? Как раньше говорила Нелли? Точно, не очень громко. Она не отличалась смелостью в выражениях и считалась тихой отличницей. Тогда почему в ее уме остались другие воспоминания, дерзкие и сумасшедшие? Яркие макияжи, громкие заявления. Две разные души в одном теле. Проявление смелости напоминало о себе, словно в ее голове потерялись чужие мысли.

Недавно она вспомнила одну вещь. Нелли видела себя со стороны. Девушка прижалась к черной стене своей комнаты. Вжалась в гладкую поверхность и готовилась. Сердце стучало, как невменяемое. То была смесь страха и дикого возбуждения.

В следующее мгновение рядом с ее головой пронесся дротик, не задев и миллиметра кожи.

Метание дротиком еще пару раз снилось Нелли ночами. Но после побега в Лес, девушке дали снотворное. Она сама попросила. Снов больше не было, как и переживаний не только собственных, но и родительских.

Нелли думала о том, как нелепо выглядели ее подозрения. Теперь в жизни правдива была только одна версия: Нелли Бессонова каталась в Лесу на велосипеде и случайно угодила в яму. Велосипед повредился, а девушка ударилась головой и впала в кому на целый месяц.

Почему она видела себя в чужих обличьях? Ответ прост – это сны. Глупые, неверные. После коматозного сна Нелли училась многому заново, но на велосипеде так и не получилось.

Вот и вся история. Логично и удобно.

Нелли стыдилась подозрений в адрес родителей. Как только ей хотелось перекрасить стены в черный, Нелли включала «спокойный плейлист» и закрывала глаза.

Нужно стать прежней хорошей девочкой. Она вернулась к нарядам Лоли. Ее хрупкие плечи надели на себя мятный сарафан, опускавшийся до колен. Руки обернулись белой водолазкой, а светло-голубые перчатки прилипли к пальчикам.

Сегодня Лоли все были в сборе и гуляли в Центре. Нелли чувствовала неловкость, гуляя по улицам в довольно необычных нарядах. Слава с Алиной будто плавали в привычном аквариуме.

Нелли не написала ни одного сообщения. Она довольствовалась кивками. Подруги и не настаивали, ведь Бессонова и раньше не выдавала устные выступления. На прощание Мирослава поцеловала подруг в щеки и снова уехала на такси с Никитой. В последнее время она постоянно уходила раньше всех. Не мудрено: она успевала делать абсолютно все. Плюс, ей не терпелось закончить книгу.

Никита год как закончил школу и тусовался с Шипами. В рабочее время он никак не показывал свое отношение к Славе. Зато в остальное мог открыто поливать ее грязью. И никто так и не понимал противостояния Лоли и Шипов.

Алина взяла за руку Нелли и повела в сторону дома. Она говорила о том, какие клиенты стали щедрые в последнее время. И что скоро она купит платье. Очень дорогое. Она назвала это наградой за свои старания. Недавно Алина читала статью по тайм-менеджменту и объяснила, что поощрять себя за труд нужно. Еще она сказала, что на себе нельзя экономить, нельзя таким образом оставаться бедным. И лучшее время – здесь и сейчас.

Нелли не совсем понимала подругу. Деньги она получала от родителей и не работала. Она ни в чем не нуждалась, разве что в … правде.

Вороны совершали вечерние летные прогулки. Туда-сюда. И небо было похоже на смешанное мороженое арбуза и дыни. Там розовое, здесь желтое, а тут вообще химический эксперимент.

Намечались теплые деньки. Проезжали автомобили, кричали девчонки. Смеялись девчонки. Очень громко и заметно, чтобы мальчики обратили на них внимание. Девочки были одинаковыми. Короткие топики, широкие брюки и темная помада. Четкий мат, парилка во рту, длинные белые ногти и айфон. Нелли предположила, что тоже материлась и курила. Или нет?

Весна внушала молодежи доверие. Она нравилась юности. Цепляла, внедряла ароматы цветов и гормонов радости.

Но, когда девушки проходили рядом с Лесом, Нелли расцепила руки.

– Ты чего?

Нелли пожала плечами.

– Если тебе не нравится, ты скажи. Можем не держаться. Мы всегда так ходили.

Алина еще немного постояла и посмотрела на Нелли. Но Бессонова ничего и не сказала.

– Мне стоит волноваться?

Нелли мотнула головой.

– Хочешь побыть одна? – Алина вгляделась в лицо подруги. Чистое, белое, с поджатыми губами и смелыми карими глазами. То ли в золотых бликах радужки, то ли в едва заметном кивке Алина увидела утверждение. И расстроилась. Нелли не хотела идти с ней. Хотя, оделась как раньше и позвала на прогулку.

То ли, чтобы успокоить Алину, то ли, чтобы успокоиться самой, Нелли тепло обняла ее и легко похлопала по спине.

– Напиши, как будешь дома. Прости, если я говорю скучные вещи.

«Спасибо».

Нелли направилась к Лесу, когда краски на небе сгустились и напугали воронов. Их след простыл. Темное полотно предсказывало дождь, еще не теплый, потому что весенний. На Нелли не было кофты. Лишь мятный сарафан, который так понравился девочкам. Наверное, они уже были дома.

Но Нелли это не касалось. Ей хотелось увидеть Нину. Соратницу по «спокойным» песням, в ее случае «грустным».

Бессонова не была уверена, что встретит знакомую здесь. Ведь они должны были увидеться еще два дня назад. Нелли принимала себя, вспоминала «правильное» прошлое и проводила вечера с родителями перед телевизором. Папа любил смотреть «НТВ». И как обычно по нему показывали сериал про следствие. А Нурия смотрела «Гадалку», «Порчу» и другую мистическую чушь.

Так стемнело, что Сосны скрылись в тени. Стало страшнее. Не хватало призрака повешенной женщины. Нелли обхватила себя руками, чтобы согреться. Она выдохнула воздух из легких и увидела его в форме белого пара. Еще не время для теплых ночей. Дождь собирался нагрянуть неожиданными каплями. Блеснула молния, почему-то ее боялись теневцы и думали, что она может сжечь дома. А так уже было. Молния сожгла дом на улице Градов, рядом с Лесом…

Нелли озиралась по сторонам, терла себя руками, но ритуалы не помогли встретить Нину. Молния показала свою светлость, но уже за макушками Сосен. Дрожь завибрировала по коже, оставив неприятное послевкусие.

Начались качели. Вверх-вниз, вверх-вниз. Взлет-падение. Сердце-смерть. Колючая тревога душила Нелли, начиная с горла, заканчивая кончиками пальцев на ногах. Ее проводили через сканер тревожности. От начала до конца.

В ту ночь тоже была молния. В ночь, когда Нелли упала с велосипеда в яму. Нелли села на корточки, оперлась руками о холодную землю. Живот скрутило от тревоги. Она видела себя, летящую вниз, но будто другую. И было чувство, что Нелли помогли упасть. Она ощутила чужие руки, резкие и уверенные. Кто-то ее столкнул в ту зловещую ночь. Наверное, только Сосны знали, что случилось. И волк… если он существовал в этом Лесу.

Нелли запаниковала, темные волосы скрыли ее от внешнего мира. И она поняла, что такое страх во плоти.

Первые капли дождя не привели в чувство девушку – она вросла в твердь. Ладони на земле, волосы свисли на траву, колени уперлись так сильно в поверхность, что заболели. Но ничто не могло сдвинуть ее с места, где она ощущала дикий ужас.

Дождь набирал обороты: беспощадность ударов по спине впечатляла. Нелли представляла, как все ее вещи в комнате ломались, меняли цвета, внешность преображалась. Короткая стрижка розового оттенка, татуированные рукава, пирсинг в ушах. Чужое тело. В ушах звенело: «Люблю дождь, люблю дождь, люблю дождь». Заклинание, священное сказание. Мантра. Шепот повторял это снова и снова, снова и снова.

Но шепот стих. Непонятно чем бы закончилась очередная прогулка Нелли, если бы не Нина. Она пришла. Даже в дождь. Приходила ли она каждый день?

Нина потянула за плечи Нелли и чуть не упала с дополнительным весом назад – ей удалось сохранить равновесие.

– Ты чего? Все хорошо. Все будет хорошо.

Встреча закончилась, не успев начаться. Нина понимала, что подругу нужно отправить домой. Срочно! Она растирала ее спину, гладила по волосам и параллельно копалась в телефоне. Она вызывала такси.

Четырнадцатая приехала прямо к Лесу. В машине было тепло и сухо. Зато Никита не был в восторге от своей попутчицы.

– Ты намочишь мне все сиденья.

Нелли увидела мельком сережку в ухе Никиты. Она забавно раскачивалась. Движение навеяло новое воспоминание. Она уже каталась на этой машине много раз и не в качестве клиента, а в компании. Было шумно, музыкально и весело. Тогда почему Никита так холодно с ней общался?

Момент унес ее в прошлое. Сережка Никиты в форме крестика ходила маятником, когда они гнали посередине трассы тридцать девять. Были еще люди, но Нелли не могла припомнить их. Кажется, Анна Блок и Кристина Аббасова. Но что делала Нелли с Шипами? Причем ей самой было весело. Огни городов мелькали, ветер звенел в ушах сквозь открытые окна.

Нелли могла спросить об этом сейчас, но язык не поворачивался. Она увидела в зеркале заднего вида резкий взгляд темных глаз. Поездка была быстрой. Перед выходом Никита все же нашел, что сказать:

– Ты реально ничего не помнишь?

Нелли и на это ничего не ответила. Такое чувство, что о ее жизни знали все, кроме нее.

Никита Касаткин повернулся к ней и вопросительно посмотрел. Он ждал ответа.

– Зачем ты меня тогда вызвала? Я думал, это не просто так.

«Тебя вызвала Нина. Она переживала за меня. Был дождь. А ты просто таксист».

– Знаешь, что? Пошла ты.

Слова грубо вылетели из рта. Взгляд выражал ненависть, острые скулы были заточены так, что прикосновение к ним могло стать фатальным. Темные круги под глазами казались фингалами после тяжелой драки. Черные отращенные волосы туго собрались в хвостике. Никаких скрытых мотивов. Лишь пирсинг в губе. Нелли не нужно было долго уговаривать, она пулей вылетела из машины.

Но и дома родители пребывали в необъяснимом напряжении. Нурия предложила чай, но получила отказ. Она ушла в спальню и закрылась. Алексей стоял у окна кухни. Глаза сухие, той скупой слезы будто и не было вовсе. И не должно было быть. Ошибка физиологии.

Нелли укрылась одеялом с головой, а в воздухе летал собственный шепот: «Люблю дождь», «люблю дождь», «люблю дождь». Кто говорил это?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующий день Картатай немного опоздал. Сказал, что задержался в школе. Флюр Азатович медленно писал в тетради и проверял записи. Наверное, в автобусе он много раз пересчитывал мелочь перед тем, как отдать водителю. И каждый раз проверял, выключен ли весь свет в квартире.

Сегодня Нелли мешала рассеянность: никакая математика не лезла в голову. Она поглядывала на время, ждала ухода репетитора. Девушка кивала на каждое его «Понятно?» даже, когда понятно не было. Они исписали пять страниц тетради, но ничего из этого Нелли не запомнила. Ее мысли летали в другом измерении.

В конце занятия Картатай сказал, что ей нужно возвращаться в школу, а то дома «сплошная деградация». То есть отсутствие социализации. Флюр Азатович написал письмо родителям Нелли с советом вернуть ее на очную программу. После этого он аккуратно положил листок на стол, помассировал пальцы и протер их об спортивные зеленые штаны. Последнее движение показалось Нелли лишним.

Последовав примеру Картатая, девушка написала собственное письмо, но не родителям:

«Как считаешь, мне можно возвращаться в школу? Сначала я не хотела, но передумала. Там найдутся ответы. Недавно мне привиделось, что я упала в Лесу, но не сама. От этого страшно. Ведь тот, кто толкнул, может учиться в моей школе или даже классе или быть учителем. Хоть кем. Это точно не Картатай, конечно. Слишком медленный. А еще спасибо тебе за вчера. Ты вызвала такси и спасла меня. Сама не поняла, почему так вела себя в Лесу. Мне было страшно. Снова. Тогда я вспомнила падение. Но, что еще странно. Кажется, я общалась с Шипами. Никита как-то странно разозлился на меня. Никита – это таксист. Тоже учился в моей школе. Из Шипов. Прости, что так много информации. Я впервые пишу так много. На самом деле я не немая. Перестала говорить после случая в Лесу. Мне не лень. Мне страшно слышать себя. Как будто во мне кто-то еще есть. И я не понимаю, какой была. То ли тихой, то ли смелой. А Шипы – компашка хулиганов, запугивающих школу. Я сама из Лоли, хороших, приятных девочек. Но это неважно. Я запуталась в обрывках воспоминаний. И мне не нравится то, какого цвета предметы вокруг. Если ты наденешь белую футболку, я захочу увидеть ее в черном цвете. Или, наоборот. Тоже ведь необычно. Пора что-то делать. И ты единственная, кто это знает. Надеюсь, ты все поняла».

Письмо вручилось Нине на следующий день. Они заранее списались о встрече, чтобы не ждать у моря погоды. Кстати, погода: дождя будто и не было. Он испугал Нелли в Лесу, а потом сделал вид, что был галлюцинацией.

Нина внимательно читала письмо и иногда посматривала на подругу. Ветер легко трепал за волосы, но не отвлекал. Сосны, будто ниже опустили головы для присоединения к чтению. Нелли не находила места и шагала рядом туда-сюда. Наконец подруга отложила письмо в сторону.

– Хм. Школа. Не любила ее. Там я влюбилась в очень плохого парня. Я любила его, конечно, – Нина улыбнулась. Говорила так, будто уже закончила школу. – Но тебе нужно туда вернуться. Я уверена. Хотя и младше тебя, но чую, там ты разберешься в проблемах.

Если бы Нина не дала добро на попытку вернуться в школу, Нелли бы опустила руки. Ее решения зависели от других людей. Она ждала знак судьбы.

После обмена мнениями девушки сидели перед входом в Лес и слушали музыку через одни наушники. Теперь очередь Нины и ее «грустного» плейлиста. Было много Алены Швец.

Они сидели долго. Молчали. Это устраивало обеих. Нелли обволакивалась спокойствием, иногда клала голову на острое плечо маленькой подружки. Из Леса выходили люди, сократившие путь. Невредимые и даже не усталые. Нелли не была готова последовать их примеру и войти внутрь.

Она увидела Анну Блок, шедшую в сторону двухэтажек. Девушка Шипов бросила непонимающий взгляд, но все равно кивнула в знак приветствия. Нелли ответила тем же, Нина крикнула: «Привет!» Увы, Анна не удосужилась познакомиться с неместной. Все-таки Блок была огненной красоткой и не для всех. Жаль, что она осталась в Теневске, здесь не было будущего. Маленький город для обворожительности Анны. Чем она занималась, никто не знал. Во время школы продвигала Инстаграм и весьма удачно. Видео залетали и обеспечивали ее подписчиками. Красота правила миром. Люди за ней шли.

– Я не обиделась на нее. И кстати, я часто вижу, как она проходит. Живу на соседней улице. Мне кажется, она много гуляет.

Нелли пожала плечами и посмотрела вслед стройной фигурке Анны. Ее кивок головой показался девушке приятной неожиданностью. Самая красивая «леди» Теневска поздоровалась с ней. Раньше при каждом взаимоотношении с Анной Нелли таяла шоколадом на солнце. Славе не нравилось это. Ревновала, наверное…

Но ведь Нелли с Анной вместе катались в машине Никиты. Могло ли это связывать их больше, чем обычные приветствия?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ШИПЫ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Как ты собираешься учиться, если не разговариваешь? – недоумевала Нурия. Она чистила картофель. На обед планировалось рагу.

Нелли не знала как, но надеялась на помощь одноклассников. Пересказы можно сдавать письменно, читать материалы про себя. Остальные контрольные решались ручкой и листом тетради.

Ее классная руководительница, Гульнара Динаровна, приняла бы ее с радостью. Нелли надоело торчать в четырех стенах и сбегать в Лес для встречи с новой подругой.

Она реже уделяла внимание Славе и Алине. Возвращение в школу потянет их общение. Нелли винила себя в том, что не могла дать им свою дружбу. После стольких лет отказаться от общения? Нет, они не были достойны такого.

Нелли слушала возмущения матери, но не уходила в комнату. Стойко ждала положительного ответа. Она нарезала картофель кубиками, но не переставала думать о том, что в понедельник пойдет в школу.

– В школе ты будешь волноваться, – поддерживал маму Алексей. – Дети могут быть жестокими.

Папа сидел рядом, но ничем не помогал в готовке. Поэтому Нелли дала ему нож и лук.

– Мелко нарезать?

Нелли кивнула и улыбнулась. Папа с кухонным ножом выглядел как маленький ребенок. Он неуверенно взял лук в руки, покрутил и начал резать кривыми брусками.

– Нашла, кому поручать. Мужчины не должны готовить. Это дело женщин.

Нелли не была согласна с мамой. Но все же взяла нож у папы из рук и принялась за лук. Вдруг порежется. Когда все овощи закинулись в казан, наступила решающая минута. Нурия смотрела на Алексея, а он на нее и наконец, на Нелли.

– Только всегда бери трубку в школе. Даже, если не говоришь, бери. И пиши каждый урок, – наказала мама.

– Еще всегда иди в школу и домой с Алиной. А нет, она же может пойти в «Нефть», – Нурия запнулась, – Тогда с Марселем! Точно, с Марселем. Я скажу Альфие сегодня же!

– Правильно! Только скажи, чтобы сам руки не распускал.

Нелли уставилась на отца с немым вопросом.

– Что ты смотришь? Не знаешь мальчиков? Он хоть и новенький, но уже освоился в школе. Значит, общительный. Если он после школы тебя поведет в другое место, сразу звони мне. Поняла, Мишка?

Нелли послушно кивнула. Пусть будет так.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Все выходные Нелли собиралась в школу. Волнительное ощущение не покидало. Как ее встретят одноклассники? Она погладила светлую рубашку, повесила на вешалку старый сарафанчик с гипюровым подолом. Алина подарила колготки в честь возвращения. Черные капроновые с еле заметными рисунками музыкальных символов.

Перед понедельником девушка побежала к Лесу для встречи с Ниной. На радостях она остановилась около больницы. Посмотрела в свое окно, потом в соседнее. Там только что выключили свет. Да кто же там лежал? Нелли снова кинула камешком в окно и притаилась в кустах. Но ничего. И никого. Нелли вытащила у себя из кармана скомканный рисунок розы в каплях, который некогда нарисовала здесь. Осторожными шагами пробралась ко входу больницы и показала рисунок в регистратуре. Написала в заметках, что очень хотела бы оставить «подарочек» в этой палате.

Медсестра не хотела брать рисунок от незнакомой девушки. Это было ребячеством. Но в коридоре появился Антон Павлович. Он просиял, заметив бывшую подопечную и удивился просьбе. В его глазах читалась тревожность.

– Очень интересно, экстремалка.

Очень хотелось в это верить.

Нина удивилась поступку Нелли и обрадовалась, что смутило Бессонову.

– Только будь осторожнее с Шипами. Судя по твоим записям, они способны на жестокость. Мне не внушает доверия их лидер, Леонид. Будь начеку.

Нелли обняла подругу и подарила ей свитер. Она не могла свыкнуться с тем, что Нина постоянно мерзла. Мама говорила, что это от того, что «кровь плохо ходила».

Девочки еще раз посмотрели большой список шпаргалки Нелли. Она составила его, чтобы Нина узнала о главарях школы.

ШИПЫ:

Лидер – Леонид Касторов. Страшный человек. Злой и агрессивный. Участник всех стрелок. Ненавидит отца, но берет его деньги. Есть девушка, его полная противоположность Влада Ветрова. Но я никогда не видела ее вживую. Даже фотографию. Однако он всегда говорит, что занят. Хотя, все знают, что изменяет. Его уже застукивали в женском туалете с одной девчонкой. А потом с другой, а потом они делали свои дела в подвале.

Анна Блок. Закончила школу год назад. Не уехала из Теневска. С сестрой живут около Леса. И им все равно. Продвигает свой блог. Приходит иногда в школу к Шипам. Не любит насилие физическое, но может распускать слухи или обзывать. С Мирославой постоянные стычки. Показала грудь ее первому парню у всех на глазах. Но мы катались на машине Никиты, не помню подробностей.

Кристина Аббасова. Маленькая злая вышибала. Лысая, но с яркими черными глазами. Постоянно дерется, берет на себя девочек. Как цепной пес. Любимица Лео.

Никита Касаткин. Уже два года как закончил школу. Работает таксистом. Самый быстрый. Первое, что он купил на свои первые деньги – тачка. В детстве воровал постоянно, бил одноклассников, но сейчас утихомирился. Возит Шипы куда-то «по делам». Его называют «Касом».

И еще куча других бунтарей. Их состав всегда менялся, но в основном это были одноклассники Леонида.

ЛОЛИ:

Лидер – Мирослава Вольная. Самая добрая, милая, яркая, громкая и умная. Литературная королева, создала клуб «Темные Лилии». Ставит театральные постановки, дома собственный кукольный театр. Сейчас пишет книгу. Встречается с Данилом Луковым, но при людях они никогда даже не обнимаются. Странные отношения.

Алина Леонова. Стильная и независимая. Работает в «Нефти» официанткой. Сейчас почти не посещает «Темные Лилии», потому что работает. У нее самые вкусные тортики. Как мороженое. Говорит про жизнь и как быть богатым, но я не понимаю ее.

Нелли Бессонова. Любит книги. Любит слушать музыку и свой «спокойный» плейлист. Скромная, тихая, а сейчас и вовсе не говорит. Недавно лежала в коме, а после нее будто потерялась в реальности. Что-то помнила точно, а что-то хотела вспомнить, но не получалось. Вот такая моя история.

Нина еще раз показала пальцем на Леонида в списке.

– С ним осторожнее. И вообще, думаю стоит ко всем относиться с опаской. Даже к своим подругам.

Нелли не хотела связываться с Шипами, поэтому идея держаться подальше от Леонида нравилась.

– Уже приготовила школьную форму? Что? Не закатывай так глаза. Я в школу еще долго не пойду, – взгрустнула Нина. – И не важно, что я не любила школу. Там лучше, чем все время сидеть дома и смотреть за бабулей. Я ее люблю, но порой так тяжело ухаживать. Хорошо, что ты появилась. Ты приходи к Лесу, не забывай меня.

Нелли обиженно отвернулась от подруги. Как она могла подумать, что школьная жизнь заберет время и силы? Для Нины сохранилось отдельное место в сердечке. Увы, Бессонова ошибалась. Школа действительно занимала очень много времени.

Особенно, если ты отличница.

Особенно, если Шипы следили за тобой.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В первые дни к Нелли относились с особой осторожностью. После уроков учителя задерживали ее и уточняли, все ли понятно. Только Картатай понимал Нелли по глазам и будто читал мысли. Гульнара Динаровна сама подходила к предметникам и напоминала, что у Нелли необычный период в жизни и нужно проявить тактичность. Учительница была в Америке и вспоминала Бостон, говоря, что это было лучшим студенчеством.

– Если в университете появится возможность учебы по обмену, уезжайте, —наставляла молодая учительница английского языка.

Ее любили все школьники. Она получала больше всего валентинок от анонимных и известных поклонников. Гульнара не любила драки, брала за ухо хулиганов (Шипов) и вела не к директору, а к себе в кабинет. После беседы с ней драчуны ходили с опущенной головой долгое время. Им не нравилось драться при Гульнаре, наверное, это было негласным правилом Шипов. Еще одной причиной уважения к учителю была беспричинная защита Леонида со стороны «англичанки».

– Вот ты и вернулась, you are welcome4. А я так и думала, что тебе надо в школу, – расслабленно говорила Гульнара после английского. Они вышли из кабинета вместе. – Поклонники соскучились по тебе, – она подмигнула. Нелли смутилась. Какие поклонники? Максимум одноклассники, которые хотят списать домашку.

– Ладно, красотка, пойду проведаю Алана Флюровича, а тебе желаю прекрасного учебного дня! И не вздумай ослепить какого-нибудь парня своей красотой!

Гульнара отошла к Картатаю, который как раз неспешно выходил из своего кабинета. До алгебры еще двадцать минут. Время большой перемены и большой очереди в столовой.

Нелли не успела смутиться сильнее, как ее подхватили четыре заботливые руки. Сладко-пахнущие и красивые. Слава и Алина весело прыгали на ходу в пышных платьишках и сплетничали. Слухи передавались звонким и забавным шепотом из уст в уста. Одна начинала, вторая добавляла огненных специй и подавала на обсуждение. Нелли шла под их руками в середине и не успевала разобрать один слух, как появлялся второй. Такими сплетне-шагами они и добрались до столовой.

Девочки усадили Нелли и побежали в очередь. Она любила школьную столовую и поваров. Детство здесь застревало в виде заботливых поваров-бабушек или теть. Сейчас Бессонова ловила на себе любопытные взгляды и вспоминала каждого знакомого. Наверное, все знали, что она лежала в коме месяц.

Во время «великой» очереди за макаронами и картофельным пюре Мирослава и Данил очень сухо поздоровались. Девушка расплылась в улыбке, вроде хотела его обнять, но заступорилась в последний момент. Быстрые «приветы» канули в пустоту, и каждый пошел по своим делам. Слава встала за Алиной, их очередь была близка, а Данил остался в хвосте, как будто стыдился стоять рядом с ней.

Девочки достойно отстояли места и принесли Нелли дымящуюся картошку кубиками, то, что она любила больше всего. И стоила порция всего десять рублей. Мирослава брала то же самое плюс сладкую булочку. Алина никогда не отказывала себе в трапезе: макароны с мясным гуляшем, салат из капусты, булочка и сладкий чай. Слава с Нелли пили простую воду, которую принесли из дома в бутылках.

– Юная леди, откуда у вас столь прекрасные серьги? – торжествовала Мирослава. Серьги висели серебряными цепочками, в середине выделялась бабочка.

– Заработала. Сделала себе подарок. Хорошо быть одной, все траты только на себя.

– Как пафосно сказано, – фыркнула Слава. Алина лишь рассмеялась.

Алина не отказывала себе во многих вещах. В одежде, украшениях, еде. Она одна из немногих, кто зарабатывал в школе. Иногда Алина «худела», садилась на диеты и даже покупала спортивные лосины. А потом глаза замечали корндог, пончики, шаурму, бургеры. «Живем раз», – только пожимала она плечами.

– Как у вас с Данилом? Вы уже перешли на новый уровень?

– Наша любовь без границ, мы ею упиваемся, – восхищенно ответила Слава и тряхнула кудряшками в воздухе.

– А честно? Вы уже переспали?

Нелли сразу покраснела. Ей были неприятны такие разговоры. Почему все открыто говорили о взрослой любви, это ведь личное. Она бы никогда не рассказала. Слава промолчала. Может, ее литературная натура запрещала говорить об эротических темах двадцать первого века. Алина выжидательно смотрела на подругу. Та не сдержалась и только быстро кинула:

– Да.

Нелли чуть не поперхнулась чаем. Она залилась алой краской от кончиков пальцев до мочек ушей. Простое «да» на непростой вопрос выбил девушку из колеи. Бессонова опустила взгляд на свою картошку не в силах смотреть в глаза подругам. Словно она только что прилюдно поцеловалась с парнем.

Слава после ответа вообще не говорила о Даниле. Какими бы «чудесно-голубыми» ни были его глаза, какими бы «невероятно сильными» ни были его руки.

Девочки, как и остальные, заканчивали есть. То и дело раздвигались и задвигались громко стулья, звенела посуда, слышались дружные «Спасибо!» Нелли, наконец, чувствовала себя в своей тарелке.

Но все изменилось, когда вошли Шипы. Они принесли с собой недружелюбную ауру страха, ужаса, неприятия. Спереди шел Леонид, разглядывая школьников и ища жертву. Он не умел смотреть незаметно. Его глаза уничтожали. Рядом плелась Крис с очередным синяком под глазом. Учителям говорила, что упала. Остальные Шипы шли сзади. Как же Нелли повезло учиться в параллельном классе и не замечать их выходок.

Спустя пару секунд в дверях показалась Анна Блок в бархатном черном платье. Ей совсем нечем заняться дома?

Появление Шипов выглядело нереалистично. Они явно должны быть в в рекламе духов или в новом сериале про подростков от Нэтфликс.

– Пришла бездельница, – прошипела Мирослава.

Словно услышав негодование в свой адрес, Анна уселась на колени к выпускнику, наклонилась к уху и легко укусила.

– Шлюха, – вырвалось у Славы. Нелли уставилась на нее во все глаза. Мирослава никогда так не выражалась. Это выглядело дико.

– Ты чего? Каждый раз, как первый. Ты ее так ненавидишь. Иногда, кажется, это все беспричинно.

Нелли молча наблюдала за передвижениями Шипов. Они никого не трогали, выгоняли со стола семиклассников и садились. Конечно, младших трогать было приятнее и легче. Они сразу сдавались.

Крис уселась, положив грубые ботинки на стол, руки закинула за голову. Леонид послал за едой мальчика, а сам уставился прямо в Нелли. Это не назвать ошибкой. В нем читались узнавание, интерес и легкая толика презрения.

– Пошли отсюда, – позвала Алина к выходу.

Ей не пришлось долго уговаривать. Взгляд Лео не предвещал ничего хорошего. Черный океан бушевал, готовился ко всемирному потопу. Как только девочки встали, Лео шепнул Кристине что-то на ухо. Она последовала за Лоли.

Нелли напряглась всеми мышцами, даже несуществующими. Но это не помогло скрыться с глаз долой.

Кристина плыла быстрой грозовой тучей. Ее акулья ухмылка вселяла тревогу. Слава заслонила Нелли спиной, как только Крис встала впритык. Но Мирослава не стала проблемой для местной драчуньи. Маленькая и злая девочка отшвырнула спасительницу в сторону и буквально плюнула в лицо Нелли:

– Тебе не стыдно?

Нелли стало не по себе. Она не помнила, чтобы кто-то ее вообще обзывал. На нее смотрело полшколы. Нелли бы хотела исчезнуть в другое измерение и больше не видеть Кристину и вообще Шипы.

– Притворилась дурочкой, молчишь, как рыба. Это все специально, мы в курсе. Мы знаем, что ты сделала.

– Отстань, Крис. Я закричу, придет директор, и тебя сразу уведут, – вмешалась Алина.

– И тогда я все расскажу и про тебя, – многозначительно ответила Кристина. Она знала, за какую ниточку дергать.

Если бы Алина продолжала отрицать уловки Крис, Нелли бы поняла, что Алина чиста. Но Шипы определенно знали некоторые секреты. Значило ли это, что они были правы насчет Нелли?

– Обманщица, – огрызнулась Крис. – Лучше бы ты сдохла, – она смотрела прямо в Нелли злыми жгучими глазами.

Лео пялился на представление все это время. Анна Блок подошла к девочкам ближе, подправляя помаду, которую можно было не трогать. Наверное, ей некуда было деть руки.

– Кончай, Крис.

– С-с-с, заткнисссь, Анна, – просипела она, но отступила.

– Не пугай так сильно наших кукольных девочек. Это ведь достояние школы, – Анна обратилась именно к Мирославе, своей заклятой подруге.

Блок подошла к ней сверх уверенно, раскрывая всю внутреннюю энергию, якобы говоря: «Посмотри, где теперь я, и где ты». Анна скрестила руки на груди, и ее пухлые губы томно произнесли:

–Твой Данил в надежных руках.

Мирослава кинулась на Анну, повалила на пол, а та лишь громко смеялась и даже не сопротивлялась. Вокруг собирались школьники с телефонами. Алина оттаскивала подругу от Анны, параллельно прося убрать камеры.

Нелли не увидела, как разняли девушек, потому что трусливо убежала из столовой. И не потому, что она боялась получить от Анны, нет. Ее испугал продолжительный взгляд Лео и громкие слова Крис. Вдруг они были правы в каком-то ее обмане? Она никогда не хотела быть в центре внимания, да еще и в неприглядном. Кажется, ей даже шутить не удавалось, не говоря о вранье. Мама пресекала попытки любых недомолвок. Самовольство грозило домашним арестом или лишением телефона.