Девяносто третий год

Лантенак. Симурдэн. Говэн
В такой последовательности мы знакомимся с главными героями. Сначала - в море - таинственный старик в крестьянском платье и с благородной осанкой, отправляющийся от берегов Англии к берегам Бретани. Потом - в Париже -бывший священник, один из сторонников Революции, строгий и беспощадно последовательный, фанатик от революции. Наконец -в Вандее - благородный рыцарь Революции, бывший аристократ и родственник бретонского князя, одного из предводителей Вандеи (того самого старика, которого мы встретили в начале романа на корабле).
Три позиции, две из которых по-разному, но ущербны и бесчеловечны, а третья возвышенно прекрасна и потому обречена на гибель.
Надо ли наградить человека за спасение чужих жизней почти ценой собственной, если он сам вначале создал угрозу для этих жизней? Лантенак дает один ответ, а его молодой родственник - противоположный. За кем правда жизни, а за кем моральная победа?
Превнося изменения в природу, делает ли человек свою жизнь лучше?
Как должна строиться жизнь будущего человечества - по безупречно выверенным законам Евклида или основываясь на примерах возвышенных героев Гомера (всех накормить и уравнять до среднего или всех тянуть вверх до уровня титанов?)?
Романтизм в каждой строчке и каждой мысли. К сожалению и в то же время к счастью весьма далекий от действительности.
Больше всего меня поразили описания бретонских лесов - с их непроходимыми чащами и подземными убежищами. И огорчила история апокрифического Евангелия - надо ли, чтобы будущее уничтожало своими детскими ручками остатки древней культуры?

Очень противоречивая книга.
С одной стороны - поднимаются важные вопросы о месте гуманизма в прогрессе, о человечности как неизменном качестве, которое должно быть несмотря ни на что.
С другой - отвратительно-пренебрежительное отношение к тем, кто не на стороне "прогресса" - к бретонским крестьянам.
Стремительно развертываются великие, небывалые события; благодетельные перемены, хлынувшие все разом бурным потоком, оборачиваются угрозой, цивилизация движется вперед гневными рывками, неистовый, неукротимый натиск прогресса несет с собой неслыханные и непонятные улучшения, и на все это с невозмутимой важностью взирает дикарь, странный светлоглазый, длинноволосый человек, вся пища которого -- молоко да каштаны, весь горизонт -- стены его хижины, живая изгородь да межа его поля; он знает наизусть голос каждого колокола на любой колокольне в окрестных
приходах, воду он употребляет лишь для питья, не расстается с кожаной курткой, расшитой шелковым узором, словно татуировкой покрывающим всю одежду, как предок его, кельт, покрывал татуировкой все лицо; почитает в своем палаче своего господина; говорит он на мертвом языке, тем самым замуровывая свою мысль в склепе прошлого, и умеет делать лишь одно -- запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки; чтит прежде всего свою соху, а потом уж свою бабку; верит и в святую деву Марию и в Белую даму, молитвенно преклоняет колена перед святым алтарем и перед таинственным высоким камнем, торчащим в пустынных ландах; в долине он хлебопашец, на берегу реки -- рыбак, в лесной чаще -- браконьер; он любит своих королей, своих сеньоров, своих попов и своих вшей; он несколько часов подряд может не шелохнувшись простоять на плоском пустынном берегу, угрюмый слушатель моря.
И теперь судите сами, способен ли был такой слепец принять благословенный свет?Интересно, многие ли из "несущих свет" умеют всё это - "запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки"? Почему эти умения - малы по сравнению с умением написать пасквиль против короля или стрелять в тех, кто не поддаётся просвещению? И многие ли из "несущих свет" способны понять ту красоту простоты, которая и заставляет человека встать на берегу и часами глядеть на живое, постоянно меняющееся, говорящее на неведомом языке холодное стальное море?..Родной край и отечество -- в этих двух словах заключена вся сущность вандейской войны; вражда идеи местной с идеей всеобщей. Крестьянин против патриота.То есть человек, который верует и живёт традиционным укладом - живёт счастливо и хочет лишь чтобы его не трогали - уже не патриот. По сути он обвиняется в том, что не любит собственную страну. А между тем любовь к родной земле, к родному ("мёртвому") языку, к родным лесам, морю и церквям - это и есть любовь к Родине. Потому что любовь к Родине не может быть в отрыве от самой Родины, не может быть любовью к Родине то, из-за чего сама Родина (ради "будущего блага") перекраивается, заливается кровью и содрогается от террора. Скорее, на мой взгляд, любит Родину тот, кто согласен обратиться за помощью к иностранному монарху (раз уж свой убит) с тем, чтобы тот пошёл войной и смёл с лица родной земли очередных "социальных хирургов", чтобы тот защитил уклад, спокойствие и возможность безбоязненно ходить по лесу, пахать землю, ловить рыбу, жениться, рожать детей и умирать. И ходить по воскресеньям на Святую Мессу.Кстати, по вере с её атрибутикой Гюго бьёт постоянно. И крестное знамение в устах его героев - "дряхлое суеверие", и вандейцы, становящиеся под пулями на молитву описываются как то ли наивные, то ли ненормальные. "Нормальны", очевидно, те, кто (Гюго про это, впрочем, не пишет) взрывает сельские церкви, казнит священников и оскверняет престолы. Ну и те, кто отправляет колонны генерала Тюрро усмирять Вандею путём практически полного её уничтожения. Я не очень понимаю, как Гюго мог устами своих героев рассуждать о каком-то балансе террора и человечности, как у него поворачивался язык рассуждать об отсталости и злокозненности Вандеи и о том, что подавление Вандейского восстания нужно самим вандейцам в первую очередь - в то время, когда он уже должен был знать, что закончилось это всё выжиганием сел и городов и "республиканскими свадьбами" вкупе с "нантскими утоплениями"?.. На мой взгляд такой результат абсолютно, бесконечно и навсегда перевешивает чашу весов именно в сторону сочувствия Вандее, равно как и полностью обесценивает все рассуждения о благой цели...Очень, очень противоречивая книга. Но читать однозначно надо.

Виктор Гюго вошел в число моих любимых зарубежных писателей еще в школьные годы, а этот роман стал одним из первых,правда, после "Отверженных". Гюго подкупил своим фундаментальным подходом к своим произведениям, в частности, в "Девяносто третьем годе" о последних днях французской революции, где сталкиваются два мировоззрения, две системы ценностей, старое и новое. Запоминающие и основные персонажи романа, прописанные автором очень правдоподобно, например, бывший священник Симурден — человек необыкновенной праведности и абсолютной чистоты, ставший одним из самых влиятельных членов Епископата. Хорошо показаны и разногласия между вождями - Робеспьером, Дантоном и Маратом.

Оказывается, я уже читала эту книгу в школе. Читала только один раз и, казалось бы, должна была прочно забыть сюжет, тем более что в романе очень много описаний, посвященных деятелям французской революции. Но Гюго писал необыкновенно красочно, взять хотя бы эпизод с сорвавшейся с креплений пушкой на корабле. Она у него мечется как живая, круша и ломая все на своём пути. Попробуй описать эту картину современный автор, у многих бы это вышло натянуто и неестественно. А у Гюго описание получилось завораживающим, как будто сам находишься на корабле, наблюдаешь за сценой, и волнуешься, как если бы и твоя жизнь зависела от исхода поединка.
Также ярко вышла у него и сцена детей, играющих с книгой (помню, в детстве она меня очень беспокоила, ведь дети рвут книгу!, а им никто не делает замечаний), и матери, ищущей своих детей. Хотя несколько стране был её выбор, когда она решила остаться с отрядом во время военных действий, подвергая опасности жизнь детей. Неужели другой альтернативой была только голодная смерть?
И, конечно, главная идея книги, может ли революция быть милостиво, уметь прощать, или же в эти смутные времена нужен только карающий меч? Но выживут ли тогда благородные порывы чувств?

Яркое разнообразие человеческих образов, вера в добро и справедливость, народный патриотизм и сила духа. Драматические моменты жизни народа в период грандиозной французской революции. Все это с исторической достоверностью рассказывает нам Виктор Гюго на страницах своего замечательного романа.
Люблю исторические романы, поэтому прочитала с удовольствием и большим интересом.

Читать эту книгу мне было очень интересно. Я много читала о революции 17-го года в России, а вот о великой французской революции как-то не доводилось. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что в другой стране, в другом обществе и в другое время происходили те же самые процессы. Цареубийство, гражданская война, угроза интервенции, террор. Было стойкое ощущение, что за сто лет ничего не изменилось. Заменить всех Жанов на Иванов, и получилась бы полная картина русской революции. И невольно задаешься вопросом, неужели все это действительно было нужно? Все жертвы, весь героизм? Ведь привели они не в царство свободы, а просто в новую форму рабства...
Что же касается книги, то читать сначала было тяжеловато, слишком много имен, дат и фактов, слишком много перечислений. Да и сюжет практически отсутствует. Есть крохотные кусочки о матери потерявшей детей, и о революционере из "бывших", который не смог пойти против совести даже на благо революции. Но это лишь штрихи, призванные подчеркнуть трагичность событий тех лет, когда брат восставал на брата, а дети на родителей. Скорее всего книга понравится любителям исторической прозы.

Как писал Валерий Брюсов: "В романах Гюго иное бесспорно принадлежит искусству "вечному".Изложение постоянно прерывается бесконечными отступлениями, лирическими, историческими, философскими; картины поверхностны и условны; психология действующих лиц разработана не глубоко; запутанная интрига маловероятна, и автор заставляет своих героев совершать подвиги невозможные." Мне не со всеми утверждениями хочется согласиться, но в целом достаточно верно.
Но не в этом ли прелесть данного писателя?Не данный ли стиль сделал Виктора одной из самых значимых литературных персон Франции XIX века?
Этот роман достаточно сложен,но во мне он вызвал желание еще глубже окунуться в историю событий 1793 года.И это с учетом моей слабой заинтересованности в истории.
Это не то произведение,которое вышибает на слезу,хотя и описываемые события достаточно трагичны.Не стоит ждать и счастливого конца,оставляющего легкое чувство и желание перечитать на досуге.Наоборот,в нем,я считаю,сосредоточен и главный трагизм-ведь одного из самых положительных персонажей этой истории ждет невеселый конец, и главное торжество - торжество человеческой души, погибающей за личные убеждения, ни на секунду не сожалеющей о своей добродетели.
Перевернув последнюю страницу,мое любопытство не было удовлетворено в вопросе,что же стало с другими героями произведения.Встретит ли Гальмало Лантенака? Что почувствует маркиз после казни своего родственника? Как живут сейчас трое детей многострадальной женщины?Но это, наверное, уже совсем другая история.
А сейчас я закрываю очередной том Гюго и ставлю его на полку с другими полюбившимися мне произведениями.

Вы яростно уничтожаете всё прошлое, начиная от Бастилии и кончая календарём, где имена святых вы заменили овощами! Нужно отдать должное Виктору Гюго. Он старается быть объективным, и как автор – не принимать ни чью сторону. Хотя иногда его оценочные суждения и выдают симпатии к Республике, это почти не ощущается. Автор показывает на равных жестокость и благородство представителей обеих сторон, и честен в той же занимательной беседе Марата, Робеспьера и Дантона. Автор клеймит насилие как таковое, жестокость саму по себе.
Он старается нарисовать эпоху образами. Даже скорее это книга не об эпохе – в ней сама эпоха создает личности, и о личностях повествование. Больше, чем о революции. Вовсе не о революции, на мой взгляд. Ибо 93-й год у Гюго слишком полнится благородством. Это книга о личностях. Хотя героев в книге почти нет, хотя они представлены только как часть процесса, без своих расписанных и долгих судеб. Но всё равно. В книге было два блистательных момента. Когда волосы дыбом по всему телу. Битва с пушкой на корабле. И победа 19-ти человек над целой армией. Брр.
Ну и конечно этот дикий эпизод, когда читаешь и не веришь глазам. Тот, когда Лантенак возвращается в горящую башню.
За такое он сам бы должен был присудить себе орден и тут же расстрелять без пощады. Ничего себе порывы на старости лет! Это же предательство. Целой идеологии. Всей провинции, всех роялистов разом, короля. И еще Имануса, отдавшего жизнь ради долга. Этот шаг был бы оправдан, если бы его сторонники сомневались, если бы им не хватало героя-мученика, толчка чтобы продолжать борьбу. Но нет. Они и так были единогласно за, единогласно его.
Мне показался этот эпизод противоречивым. В книге много помпезного. Но всё оправдано. Для её сюжета, я имею в виду. Автор создал занимательный сюжет – довольно далекий от правды жизни, но с настроением. Настроение задано верно. А я – роялистка. До мозга костей. Кажется, от самого рождения такой была – и с каждой нашей новой революцией я все больше и больше роялистка. В современном смысле.
Оглянитесь назад, на этот мрак истории. Как оно бывает? Группа революционеров из черни решает, что мир – дерьмо и надо что-то менять. Подымает народ. Большей частью тупой и неустроенный. Ломает к чертям собачьим все, что было, топит в реках крови прошлое и настоящие, захватывает власть – и создает свою новую империю с другим названием. Потихоньку, медленно, агонизирующим ползком реальность возвращается к норме, позволяющей жить – и снова начинает развиваться. Появляется стабильность. Те, кто хочет, находят пути наверх. Устраиваются. Какое-то время все хорошо.
Но вот снова поднимает голову гидра, свободный и равный в своей тупости и зависти люд, и с саблями наголо снова несётся рубить головы тем, кто стал за это время знатью. И заново – реки крови, бардак, агония – и так по кругу, снова и снова.
У этих революционеров вечно плохие – это те, кто сумел хорошо жить, прилагая к этому минимум физического труда каждый день. Те, кто чего-то достиг. Те, кто стали выше. Их – свергнуть. Лучше убить. Типа во имя свободы и равенства. А в свободу и равенство искренне могут верить только очень-очень не развитые, тупые люди. Вот они – руки революций. Как дети прямо. И Революция потом пожирает своих детей, всенепременно. Такой ритуал. И к власти кто-нибудь приходит – приходит, конечно, царствовать. Конечно, царствовать монархично. Конечно, несправедливо.
Но уж пусть бы царствовал. А ты приспособься. Поднимись туда же. Так нет – нам подавай новую революцию, и опять горящие города ради такого же нового будущего.
Я все время вспоминаю слова Марата. О том, что им пришлось срубить тысячу голов. Но если бы пришлось срубить 20 тысяч – это все равно было бы достойной ценой. Я вспоминаю их с дрожью все время теперь, каждый день – когда вижу наших украинских фанатиков. Всё рвущиеся к власти быдло. У которых во всех бедах человечества повинны судьи, прокуроры и ПР. Которые радуют выдать людям оружие и протаскивают соответствующие законопроекты. Которые сеют национальную неприязнь на фоне политики… Господи, как же это всё страшно – страшно потому, что массы на все это ведутся…
Ай, я ушла не в ту степь. Виктор Гюго дает уроки истории. Мы все ее и так знаем – но на примерах, ограненная и в оправе художественных произведений, она доходчивее. Лучше проникает в кровь. Так намного ярче видно, как человечество любит прохаживаться по граблям туда-обратно. С каким упорством. Как циклична история.
В этой книге автор щадит изысканный вкус в счет правдивости. У него фигурируют только доблестные персонажи. Только честные – каждый своей честью. В этой книге нас не угостили мерзавцами и подлецами, тупыми упрямцами и совсем уж фанатиками – хотя, вроде все в ней фанатики.
В этой книге Французская революция жестока, но благородна. Слишком литературна. Слишком хороша.
Будто бы в чем-то справедлива…
Но книга всё равно хороша. Как лживая красотка с кинжалом в декольте. Одетая леди шлюха, но такая шикарная. Хороша, бесовка. И что-то в ней есть. Пожалуй, это душа…