Читать онлайн Рубежники бесплатно

Рубежники

Пролог

– Не уходи, – прошептал Булат.

Между домами гудел ветер, заглушая шепот, но та, кому предназначалась фраза, услышала.

– Я должна, ты знаешь.

– Я придумаю… Я решу, как быть. – Язык Булата не слушался, каждое слово давалось с трудом. – Прошу, не уходи.

Пес выл, толкая его под колени. Арма требовал, чтобы напарник сделал хотя бы шаг, не отпустил, задержал, не позволил Лиане уйти. Да только Булат едва стоял, еще чуть-чуть, и земля уйдет из-под ног, тогда он упадет и больше не поднимется.

А мир перед глазами уже стремительно краснел, наливался кровью, растворялся в пульсирующей красной жиже. Впрочем, Булат все равно знал, как выглядела Лиана: тревожная складка на лбу, прикушенные обветренные губы, кровоточащая царапина на щеке. Стычка с чуждыми не прошла без последствий и для нее, хотя он как мог оберегал, окружил ее лучшими бойцами, и теперь все они лежали рядом, укрыв видящую щитом из своих тел.

– Лиана.

– Молчи!

Она прикоснулась пальцами к его щеке.

– Если они узнают, а они узнают, тогда нам не жить! А я не хочу, я не могу позволить, чтобы ты…

Вдалеке послышался лай собак. Вторя ему, пронзительно вскричала птица, одновременно торопя и плача. Значит, пришла помощь, пусть и слишком поздно, но пришла. Значит, их время закончилось.

– Прощай.

Короткий поцелуй оставил на его губах металлический привкус. А потом Лиана с птицей исчезли, оставив их с армой одних. Пропали, растворились в кровавой темноте, затопившей сознание Булата.

Глава первая

Наверное, я все-таки безумна, потому что только сумасшедшая млела бы от заигрываний чужого парня. И не просто чужого, а бойфренда единственной подруги. Вот и сейчас: стоило Илье многозначительно подмигнуть, как я сладкой патокой растеклась по стулу. Мысленные оплеухи помогали мало, одурманенный феромонами мозг отказывался работать.

Нравился Макаров мне давно, класса с седьмого. К одиннадцатому чувство не ослабло, скорее наоборот. Да только Илья иначе как досадное дополнение к Эльвире меня не воспринимал. Что же случилось сегодня? Наверняка полнолуние подействовало. По-другому объяснить его поведение я не могла. Да и не хотела, честно говоря.

С трудом отведя взгляд от Макарова, посмотрела на подругу. Элька с серьезным видом внимала словам Шипиги, тщательно записывая в тетрадь все выкладки литераторши. Илья одной рукой приобнял Эльвиру за талию, во второй держал ручку, имитируя процесс конспектирования. Сам же зыркал по сторонам.

Вот блин, опять на него смотрю!

И угораздило же меня сегодня опоздать. А все дурные соседи за стенкой. Устроили на ночь глядя сеанс психотерапии под кодовым названием «надраться вусмерть» и почти до утра нервы трепали. Потому-то и проснулась я за тридцать минут до урока. Едва доехать до школы успела, да только пришлось за первый попавшийся стол падать – Шипигина уже соизволила войти в класс. Дама она строгая, опоздавших не любила. Перед всем классом могла прославить, да так, что до скончания веков не отмоешься.

Обычно мы втроем рядом сидели: Эльвирка посредине, Илья справа за той же партой, а я – слева за соседней. Подруга меня от тлетворного влияния Макарова защищала. Неосознанно, конечно. Никому о своих чувствах я не рассказывала, тем более ей.

Бездумно водя ручкой по листу, думала об Илье. Литература проходила мимо, голос Шипиги звучал фоном. Наконец тягомотный урок закончился, и я уныло стала собираться.

Элька уже вышла, перед тем как отправиться домой, ей нужно было добежать до историка и подтвердить выбранный проект. Илью она забрала с собой. Мне сразу же стало немного легче, но лишь на мгновение. Пришедшая эсэмэска тут же отправила в астрал.

Сегодня у «Периметра» в семь. Придешь?

Наверное, в тот момент в меня кто-то вселился. Потому как в здравом уме я никогда бы не написала в ответ: «Приду».

Ждать парочку я не стала, побоялась, что проницательная Эльвира поймет всю глубину моего падения. Отсиделась в туалете, а потом вышла с черного хода и побежала домой. Только оказавшись в своей комнате, облегченно выдохнула. Хотя, честно говоря, чувствовала себя отвратно.

С Элькой поговорить все же пришлось. Она не успокоилась и трезвонила до тех пор, пока я не капитулировала, взяв трубку.

– Лизка, куда пропала?! – Звонкий голос подруги был полон праведного гнева.

– У себя уже.

– Почему убежала без нас?

– Да живот разболелся, – бесстыдно соврала я. – Решила быстрее лечь.

– Что-то нужно? Таблетки, может? Ты ходила к врачу? А тетка дома? – тут же забеспокоилась Эльвира. – Корде, скажи, не темни, я Илюшке передам, он занесет. Сама не смогу, отец уже машину завел. Сидит и пыхтит. Ты же знаешь, опять эти посиделки с родней.

– Нет-нет, – поспешно отказалась я. – Уже все хорошо. Правда.

– Ну, смотри, если что, звони обязательно.

– Конечно, – как можно более беспечно пообещала ей. – Отдохни там.

– Угу, – вздохнула Элька. – До завтра.

Она отключилась, а я со стоном рухнула на кровать, чувствуя себя предательницей.

Время до вечера пролетело быстро. Несмотря на муки совести, возле кафе я была без пяти минут семь. Илья ждал у входа, зябко кутаясь в шарф, подаренный Эльвирой. Увидев меня, он засиял и побежал встречать.

– Привет, Лизок. Рад тебя видеть!

– Взаимно, – промычала я, ощущая, как кровь приливает к щекам. – Прохладно сегодня, может, зайдем?

Подальше от чужих глаз. В недорогом кафе я буду чувствовать себя лучше. Молодец Илья, выбрал такое место, куда наши одноклассники не ходили, брезговали.

Макаров поморщился, а потом, взяв меня под локоток, повел в сторону от кафе.

– Тут такое дело, Лиз, мест нет. Не пускают.

– Правда? – удивилась я, провожая взглядом парочку, скрывшуюся за дверями кафе.

– Да, – слишком поспешно ответил он. И тут же добавил, гипнотизируя меня блестящими глазами: – Я подумал, а зачем нам с тобой по кафешкам шастать? Пойдем ко мне. Предки в командировке, мешать никто не будет. Посидим культурненько, коктейли попьем, поболтаем. Узнаем друг друга поближе.

Он погладил мое запястье холодными пальцами и самодовольно ухмыльнулся. Мне стало не по себе.

– Может, просто погуляем?

Я попятилась, но Илья удержал рядом, сжав руку словно тисками.

– Зачем? – В его голосе появились предвкушающие ноты. – Я же вижу, как ты на меня смотришь. Ты же этого давно хочешь, да и я теперь не против.

– Не хочу, – проблеяла я.

– Разве? Зачем тогда пришла?

Вопрос застал врасплох. Зачем пришла? Сама не знаю.

– Да ладно, Корде. – Макарову надоело ждать. – Хватит ломаться, пойдем.

– Никуда я не пойду! Подумай об Эльке!

– Эльке?! Типа ты о ней думала, когда соглашалась. Не смеши.

И шах, и мат. Мне нечего было сказать в свое оправдание. Да ему и не нужны слова. На красивом лице проступала злоба, в глазах загоралась ненависть.

– Что ты, что Элька только голову морочить горазды, а как до дела доходит, в кусты. С нее и поцелуя не дождаться. Все! Надоело. Сегодня ты ответишь и за себя, и за подружку.

Я вскрикнула, казалось, чужие пальцы вот-вот сломают руку.

– Отпусти. – Чего мне только стоило спрятать страх, знал, наверное, лишь ветер. – Пусти, или я закричу.

– Кричи, – ухмыльнулся Макаров.

– Я не шучу.

– Ну и вали отсюда, дура. – Тиски резко разжались, отчего я едва не упала на мокрый асфальт. – Убирайся, пока не передумал!

С трудом сдержала всхлип, а потом развернулась и побежала прочь. И вдруг с поразительной четкостью поняла, почему удостоилась внимания Макарова: Эльвира не хотела углублять отношения, вот он и решил, что ее неказистая подруга вполне сгодится для этих целей.

Больно. Но я сама виновата.

За предательство всегда били больно.

Слезы закончились внезапно, будто некто сверху решил: с нее хватит. Я вытерла влагу со щек, затем осмотрелась. Мрачная пустынная аллея – темнело осенью рано, фонари едва светили, каша из листьев и дождевой воды под ногами, морось в лицо.

Чудесно. И куда меня занесло на этот раз?

Я поежилась, подтянула воротник к подбородку, спрятала в карманы замерзшие руки. Вот бы вернуться домой, выпить чашку горячего чая, лечь в постель и забыть обо всем. Да только вряд ли я усну, так и промаюсь до утра в своих мыслях. А так погуляю, проветрюсь, может, сумею прийти в себя.

Тяжелое звериное сопение за спиной я услышала почти сразу. Услышала и тут же остановилась. Оглянулась, нервно передернула плечами и, никого не увидев, пошла дальше. Наверняка показалось, звери бродить здесь точно не должны были.

Неверие стало моей первой ошибкой, но поняла я это не сразу. Позже. Пока же, успокоенная завыванием ветра и скрипом деревьев, брела дальше.

Сопение повторилось, причем гораздо ближе, чем в прошлый раз. Я вздрогнула, снова обернулась, но так никого и ничего не увидела.

Невидимый попутчик коротко рыкнул.

Рык прозвучал сигналом. Ощущая, как сердце запрыгало в груди, я побежала.

Из-за спины донеслись звуки погони.

Мысли скакали чумными белками, паника нарастала.

«Оборачиваться нельзя! – мысленно приказывала себе. – Нельзя! Если обернешься, упадешь!»

Да только тело уже действовало на автомате, не слыша голоса разума. Я обернулась прямо на бегу. И это стало очередной ошибкой.

Позади пусто. Только ветер и дождь. Да будь там хоть кто-то, я сумела бы принять правильное решение, а так перепугалась до потери ориентации. Иррациональный ужас сковал мышцы, свалил на землю.

Я прокатилась по инерции на животе и замерла. От испуга сразу подняться не сумела, так и лежала на сырых листьях, жадно хватая ртом воздух. И подавилась вздохом, ощутив тяжесть лап на спине.

В нос ударила вонь гниющего мяса. К горлу тут же подкатил противный ком. Неизвестный преследователь опалил дыханием кожу. Изучая мой запах, издевательски задел мокрым носом шею, а потом с оттяжкой лизнул.

Ни жива ни мертва, я оцепенела. Не то что сбросить с себя тяжелую тушу, я боялась вздохнуть. А вдруг все же уйдет? Да только зря тешила себя надеждой, утробное рычание и острая боль в плече доказали обратное.

Мой безумный крик огласил аллею.

Чем сильнее дергалась, тем глубже впивались клыки. В глазах мутилось, я остервенело скребла асфальт, ломая ногти, пытаясь вырваться.

– По-моги-те, – кричать уже не могла, сипела только. – По-моги-те.

Мучителя сдернуло с меня внезапно, когда успела попрощаться с жизнью. Сдернуло прямо с куском моего мяса. Я захлебнулась воем, но упрямо поползла прочь. Забилась в кусты, что росли по обе стороны от тротуара. Дальше не сумела бы. Хлипкое убежище, реши зверь вернуться, но другого не было.

В рычании возникли иные ноты: страх, замешанный на ярости, отчаяние. Или это только мне казалось? Измученная ужасом и болью, я не могла сказать точно. А еще появились новые звуки.

Дрожа как в лихорадке, развернулась и, чуть раздвинув ветки, выглянула наружу.

В желтом отсвете фонаря танцевал парень.

Я даже зажмурилась на миг: мысль о сумасшествии стала слишком настойчивой. Но нет, увиденное мне не показалось.

Нереальный. Быстрый. Гибкий. В своей черной одежде он больше походил на фантом, чем на живого человека. Орудуя длинным шестом, сверкавшим металлом наверший, он бился с кем-то, недоступным взору. Я видела только танец: яростный и жуткий в своей неудержимости.

Очередное па, и шест нашел цель, взрывая полумрак искрами. В гаснувших огнях я сумела рассмотреть еще кого-то: то ли две тени, то ли два силуэта. Один сгорбленный, в напряженной позе, другой, наоборот, торжествующий, уверенный в победе. Всего на миг, а потом и их поглотил полумрак.

– Он успел укусить тебя?

Я дернулась, инстинктивно закрывая лицо здоровой рукой.

– Ведь так?

Незнакомец стоял рядом. И как только успел подойти так быстро! Шест он убрал, повесил за спину. Руки были пусты, но я не обольщалась.

– Кто ты? – ответила вопросом на вопрос, отползая, да только недалеко, ветки мешали.

– Неважно, ответь.

Его голос был хриплым, как у заядлого курильщика. Хотя вряд ли он успел стать таковым в своем юном возрасте.

– Мне нужно в больницу, вызови, пожалуйста, скорую, – как можно внятнее сказала я, ощущая онемение, расползавшееся по телу, будто слизь. Только раненое плечо горело огнем, губы же едва шевелились.

Незнакомец не спешил выполнять мою просьбу. Опустился на колени подле и дотронулся до раненого плеча. Я взревела от острой, пронзившей до самых пальцев боли.

– Успел, – констатировал он. – Жаль.

В его взгляде я прочитала приговор. Испугалась, наверное, еще сильнее, чем во время нападения невидимки. Подскочила резво, как только могла, и рванула вперед, но парень был быстрее.

– Прости, девочка, но это единственное, что я могу для тебя сделать.

Молниеносное движение, и я с ножом в груди оседала на землю.

Глава вторая

Мерный писк проникал в сон и действовал на нервы. Я поморщилась, мотнула головой в одну сторону, потом в другую. Повернуться набок мне никак не удавалось.

Писк не ослабевал, грозя взорвать мозг. Я застонала, не в силах больше выдерживать пытку. Махнула рукой и взвыла от боли. Сон моментально прошел, глаза открылись. Я в ужасе глядела на белый потолок, белые круглые лампы, силясь понять, куда попала. Писк усилился, став еще противнее. Когда паника достигла предела, передо мной появилось лицо. Я моргнула, лицо никуда не делось.

– Мама, – не в состоянии кричать, зашептала я. – Мама…

– Не бойтесь, Лиза, я медсестра Иваненко, Алла Сергеевна, – строго сказало лицо. – Вы в больнице, только что пришли в себя. И не шевелите рукой, иначе мне придется ее зафиксировать. Вы этого хотите?

На всякий случай я проблеяла кроткое: «Нет». Только после слов медсестры мозги заработали, заскрипели от напряжения. До меня стало потихоньку доходить происходящее. Судя по всему, я в больнице с забинтованной по самую шею рукой. Рядом медсестра, успевавшая за разговорами проводить нужные манипуляции.

– Что со мной? – прошелестела я. – Как я тут оказалась?

– Вас нашли без сознания в парке, вызвали скорую, – пояснила Иваненко. – Вы что-нибудь помните?

Я помотала головой, поморщившись от боли в плече. Сколько ни напрягала память, но ничего вспомнить не могла.

– Почему болит плечо?

– Вас искусали, разве не помните? – опять спросила медсестра.

– Ничего не помню, – простонала я, здоровой рукой прикасаясь ко лбу.

Лоб был влажный и холодный.

– И давно я тут?

– Со вчерашнего вечера. Вас привезли двадцать часов назад. При вас была сумка с документами, так что с опознанием проблем не возникло. Вы помните свою фамилию, Лиза?

– Да. Корде. Меня зовут Корде Елизавета Николаевна.

– Возраст? Дата рождения? – продолжила допрос медсестра.

– Тридцатого октября будет восемнадцать.

Медсестра улыбнулась впервые за всю беседу.

– Вот и замечательно, Елизавета Николаевна. Лежите, отдыхайте. Завтра утром будет врач, да и ваша тетя обещала зайти. А чтобы спалось крепче, я, пожалуй, вас уколю.

Сделав укол, поправила простыню и ушла. Я только поморщилась: короткая боль от иглы не входила ни в какое сравнение с болью, глодавшей плечо. Впрочем, вскоре неприятные ощущения притупились, тело отяжелело, как и веки. Спустя короткое время я уснула.

Следующее пробуждение оказалось приятнее. В первый момент. У меня ничего не болело, не ныло, только чуточку чесалось плечо. Красота! Я потянулась, насколько позволяла повязка, и удовлетворенно улыбнулась.

– Улыбаетесь, Елизавета Николаевна. Вот и замечательно, – услышала мягкий мужской голос и моментально открыла глаза.

Некоторое время я тупо таращилась на существо, похожее на человека, но явно им не являющееся. У него была черная, будто обуглившаяся кожа и хобот вместо носа.

Я поморгала, зажмурилась, а потом завизжала.

– Лиза! Лиза, прекратите, – пыталось вразумить меня чудовище, да только я и слышать не хотела. Не желала его ни видеть, ни слышать, ни ощущать прикосновений обожженной плоти.

– Елизавета Николаевна, откройте глаза, посмотрите на меня. Иначе буду вынужден успокаивать вас иначе.

Иначе! Как?! Я в ужасе захлебнулась визгом, закашлялась. А когда сумела отдышаться, взглянула на черного. Вот только вместо него увидела обычного человека. Кареглазого мужчину в голубой медицинской форме. Все еще не веря своим глазам, помотала головой, но картинка не изменилась.

– Успокоились? Можете говорить? – участливо поинтересовался мужчина.

Я осторожно кивнула, не мигая, опасаясь, что он в любую секунду вновь обернется страшилищем. Но время шло, кожа так и не почернела.

– Александр Игоревич Королев, ваш лечащий врач, – снова заговорил мужчина. – Позволите начать?

– Да, конечно, – пробормотала я, чувствуя, как от стыда запылали щеки. – Извините за поведение. Привиделась всякая чертовщина.

Врач только хмыкнул и продолжил осмотр.

– И что же вы видели, Елизавета Николаевна, мне очень интересно? – спросил он.

Я скуксилась, но все-таки ответила. Вдруг содержание галлюцинаций важно для точного определения диагноза. Возможно, чтобы сразу же определить меня в психдиспансер и больше не мучиться.

– Это покажется странным. – От стыда я опустила глаза в пол. – Но я видела не вас, вернее, приняла вас за чудовище.

– Чудовище? Интересно. – В голосе Королева сквозил неподдельный интерес. – И как выглядело ваше чудовище?

Я поежилась, вспоминая.

– Черное, – ответила, ощущая себя донельзя глупо. – С хоботом вместо носа.

Врач, искавший пульс, замер. И со странной интонацией переспросил:

– Черное, с хоботом вместо носа?

– Да, – ответила коротко и покосилась на Королева.

Тот вдруг изменился в лице, сглотнул и осторожно положил мою ладонь на простыню. А потом и вовсе словно ужаленный отскочил от кровати.

– Прошу простить меня, видящая, – склонив голову в поклоне, зачастил врач. – По незнанию прикоснулся к вам. Никоим образом не хотел оскорбить.

Я в шоке смотрела на Королева, подозревая, что или сама сошла с ума, или врач. Тот не унимался:

– Вы с проверкой, так это замечательно. Но я следую правилам. Больше необходимого не беру, боль не усиливаю. Печать в порядке, хотите, покажу? – И, не дожидаясь ответа, он задрал фуфайку, а потом снял.

– Видите, печать чистая? – с надеждой, не скрывая страха, спросил Королев. – Я законопослушный, можете не сомневаться. Проверьте.

Он подскочил ко мне, раболепно подставляя грудь.

– Что вы делаете?! – Я в ужасе сжалась на койке. – Никакая я не видящая, оденьтесь, пожалуйста. Не нужно мне ничего показывать и доказывать!

Королев сумасшедший! Точно. Я была уверена в этом как никогда.

Врач вначале замер, затем отошел и принялся одеваться. Я аж выдохнула от облегчения, приступ безумия закончился, но, оказалось, радовалась рановато. Королев поправил робу и взглянул на меня. В тот момент я поняла: что-то изменилось. Испуганный раб исчез, на его место пришел хищник.

– Значит, вы говорите, что не являетесь видящей, правильно понимаю?

Я растерянно кивнула.

– Вы уверены?

Я молчала.

– А где ваш веден? Зажарили и съели? Ощипали на подушку?

Я неуверенно пожала плечами. С каждым новым вопросом поведение Королева менялось. Теперь он не походил на себя ни до приступа безумия, ни во время него.

– Загадка, – протянул мужчина, неторопливо прохаживаясь рядом. – Юная видящая и без ведена. Интересно. А ну-ка дайте-ка взглянуть.

И он сдернул простыню. От абсурдности происходящего я даже не сопротивлялась. Но когда врач бесцеремонно полез под рубашку, вскинулась и отбросила наглые руки.

– Что вы делаете?! – в который раз за сегодня возмутилась я. – Сдурели, что ли?

– Как что? – делано изумился Королев. – Вас осматриваю, врач я или пустое место?

И продолжил начатое, абсолютно не считаясь с мнением пациентки. А именно: задрал подол до груди и уставился на живот.

– Видящая без ведена и даже без метки? Интересно!

Он наконец разжал пальцы, позволив мне вернуть рубашку на место и укутаться в простыню. Потом вновь внимательно посмотрел и усмехнулся. Предвкушающе так.

– Прошедшая становление необученная видящая. И главное, не принадлежащая никакому ковену. Какой царский подарок!

Против воли я дрогнула под его взглядом, ощутила себя бабочкой в руках проказливого ребенка. Королев склонился надо мной низко-низко, так, что я ощущала его дыхание на своем лице. Принюхался, зачмокал и закатил глаза, будто от удовольствия.

– Великолепно! Просто великолепно! Вы даже не представляете, Корде, какие у меня на вас планы.

Он вновь вдохнул воздух и затрясся, словно эпилептик, но быстро успокоился. Затем как ни в чем не бывало отстранился, окинул меня жадным взглядом и со вздохом отступил.

– А пока выздоравливайте, видящая. И ни о чем не беспокойтесь.

Королев хохотнул над чем-то, понятным только ему, и удалился, оставив меня в полной прострации.

Что это сейчас было? Куда я попала? Как есть в психушку, где пациенты изображали врачей. Какие-то видящие… Ведены… Печати и метки… Что за бред?!

Укрывшись простыней с головой, как когда-то в детстве, я закрыла глаза. То, что врач мне попался «с браком», сомнения не вызывало. И как теперь быть дальше? Пожаловаться медсестре и попросить, чтобы его поменяли? Тогда как объяснить причину? А если и Иваненко такая же безумная? Что делать в таком случае?

Я чуть слышно застонала. Покалывало плечо, а еще заболела голова. То ли от переживаний, то ли от дум. Наверное, стоило уснуть, возможно, произошедшее показалось бы сном, но спать не хотелось. Меня мелко-мелко трясло от волнения, а сердце бешено билось. Раз за разом, ощущая себя закоренелой мазохистской, я восстанавливала в памяти слова Королева и пыталась понять их смысл. Однако смысл не находился. Хотя какой может быть смысл в речах сумасшедшего? Никакого.

Я так ушла в себя, что не услышала, как открылась дверь и в палате появился кто-то еще. Лишь когда этот кто-то отогнул простыню, поняла – уединение нарушено.

– Как вы, Елизавета Николаевна? – спросила Иваненко, деловито раскладывая инструменты. – Как спали?

– Нормально, хорошо, – прошептала я, подспудно ожидая того момента, когда медсестра начнет чудить.

Пока что женщина вела себя нормально.

– Плечо болит?

– Не особо, колет только.

– Понятно, давайте посмотрим.

Иваненко принялась разматывать бинты. Я немного понаблюдала за ее действиями, а потом прикрыла глаза и приготовилась к боли. Но боли не было, так, неприятные ощущения, и только.

– Хм! – Возглас медсестры заставил напрячься. – Королев, так понимаю, вас еще не успел осмотреть?

Неужели все так плохо, что даже боли нет?

– Что случилось?! – спросила я дрожащим голосом, одновременно желая услышать ответ и боясь ужасного известия.

– Плохого ничего, – поспешила успокоить Иваненко. – Просто поразительно, Елизавета Николаевна! Если смотреть на вид повреждений, скажешь, что кусали вас давненько, с месяц назад, и за это время все успело хорошенько зарасти. Хотя я прекрасно помню, как они выглядели еще вчера.

– Да? – неуверенно протянула я. – Не понимаю.

– Взгляните сами.

Я нехотя открыла глаза, ожидая увидеть страшную рану, вместо этого взору предстала молодая розовая кожа, испещренная красными полосами и торчащими, практически отторгнутыми организмом нитками. Смотрелось это дико, поэтому я сразу же отвернулась.

– И что делать дальше?

– Извлекать шовный материал. Думаю, здесь он больше не нужен.

Но вместо того чтобы начать, Иваненко отложила инструменты и метнулась к двери.

– Подождите минуточку. Я сейчас вернусь.

И исчезла.

Некоторое время медсестра не появлялась, потом началось паломничество. Желающие посмотреть на чудо заполонили палату. Казалось, сюда стекались все сотрудники больницы, разве что безумного Королева видно не было. Вернулась и Иваненко, все-таки решившая взяться за работу. Пока она убирала нитки, до меня то и дело доносился шепот прибывших медиков:

– Не может такого быть… просто невероятно… уникальный случай… нужно всесторонне обследовать… собрать консилиум… изучить…

Меня передернуло от ужаса. Вот кем-кем, а подопытным кроликом я становиться не желала.

Спас меня сумасшедший врач. Королев появился будто из ниоткуда и выставил коллег за дверь. Вот только потом так многозначительно ухмыльнулся, что я мгновенно пожалела об отсутствии свидетелей.

После ухода безумного доктора начались новые мучения. Вернулась Иваненко и принялась выкачивать из меня кровь, казалось, литрами. Возила на всяческие процедуры, где со мной что только не делали, разве в микроскоп не рассматривали. Хотя я не сомневалась, надо будет – засунут под стекло и моего мнения не спросят.

В голове зрела уверенность – из больницы нужно бежать. Любыми способами. Вот только как это провернуть, я пока не придумала. Бессовестные эскулапы так и не отдали сумку. Телефон тоже не вернули, якобы беспокоясь о моем самочувствии. А тетка, обещавшая прийти, где-то запропастилась. Я понимала, что моя персона – последний человек, кого она хотела бы видеть, но легче от этого не становилось. В общем, радовало лишь одно – меня все же покормили и на некоторое время оставили в покое. Ровно до четырех часов дня, когда все повторилось заново. В общем, к вечеру я ощущала себя как выжатый лимон.

Вязкая трясина искусственного сна не желала отпускать даже утром. Я едва продрала глаза, когда меня пришла будить медсестра. Не Иваненко, другая, но столь же повернутая на желании исследовать феномен под названием «Лиза обыкновенная, ничем не примечательная». Как ни хотела я сопротивляться беспределу, да только сил не было. Руки-ноги двигались с трудом, в голове царила пустота. А еще я почти не чувствовала уколов и других малоприятных манипуляций. Будто бы тело действовало отдельно, само по себе, а я сама по себе. Уснула быстро, едва голова коснулась подушки.

Глава третья

Посреди ночи я вдруг проснулась ни с того ни с сего. Просто открыла глаза и уставилась в полоток. Холодок прошел по открытым рукам, отчего тонкие волоски на них встали дыбом. Меня передернуло от липкого ощущения чужого взгляда. Я хотела было перевернуться, но увидела их: трех черных чудовищ с хоботами вместо носа.

Крик ужаса застрял где-то в горле, тело застыло, будто кусок льда. Только мысли, яркие и колючие, бились в мозгу.

– Она проснулась, – проговорило женским голосом одно из чудовищ. – Что будем делать? Заорет ведь.

– Неважно, пусть орет, никто ее не услышит, – отмахнулось второе, повыше и покрупнее. – Будет даже сытнее.

Меня заколотило от страха. Но не только из-за слов, сказанных монстром, сколько из-за того, что я узнала голос. Королев!!!

Неужели тогда я видела врача?! Вернее, его настоящее лицо. Как же так?! Ведь чудовищ не существует в реальной жизни.

Монстры окружили койку и, будто примериваясь, куда лучше пристроить хоботы, стали меня разглядывать.

– Папа, ну можно уже? – визгливо поинтересовалось самое мелкое из существ. – Я голодна.

– Секунду, дорогая. Сейчас придержу нашу еду, и начнешь.

И, больше не медля, протянул ко мне лапы. Вот тут уж я не выдержала, завизжала так сильно, что сама оглохла. Монстры только поморщились, продолжив начатое. Королев прижал лодыжки к койке, а вторая взрослая особь сжала запястья. Мелкая распустила хобот, из которого вырвалось нечто похожее на язык муравьеда с присоской на конце, и впилась в едва зажившее плечо.

Резкая боль пронзила тело, я взвыла. А малявка принялась сосать мою кровь, боль и страх, словно сок из трубочки, и от наслаждения закатывала глаза.

Сознание мутилось. Я уже не могла кричать, только хрипела. Сколько ни сопротивлялась, ни дергалась, ни рвалась, монстры были не по-человечески сильны. Казалось, меня пристегнули к койке цепями.

Боль от прокушенного плеча распространялась все дальше: перешла на горло, спустилась до пальцев рук, охватила грудь и живот. Я пропустила тот момент, когда вместо одной присоски на мне повисло две, а потом и три.

Звук разбившегося окна раздался внезапно, будто в стекло бросили камень. Следом ворвался разъяренный птичий клекот, студеной водой разгоняя дымку приближавшегося обморока. А спустя мгновение мне на грудь, чудом не расцарапав кожи, приземлилась птица размером с серую ворону и отрывисто закричала:

– Кьяк-кьяк! Кьяк-кьяк!

Рядом заверещала малявка, отдирая присоску. Забегала по палате, пытаясь спрятаться, вот только прятаться было негде, одни приборы кругом.

– Веден! – заорала самка, сматывая хобот. – Веден!!! Уходим!

Королев зашипел рассерженным котом, растопырил руки, закрывая собой остальных. Птица воинственно расправила крылья и прямо по моему телу пошла на него.

– На выход! – приказал он. – Живо!!!

Пока самки выбегали, врач медленно пятился.

– Прости, видящая, – так и не вернув себе обличье человека, заговорил он. – Я оказался неправ. Не трогай семью, усмири ведена, прошу. Мы поможем тебе уйти. И сделаем так, чтобы все забыли и о тебе, и о твоем быстром выздоровлении.

Я тяжело дышала, потому что весила птица предостаточно или у меня кончились последние силы. А еще пыталась вникнуть в слова чудовища, но получалось плохо. От пернатой защитницы шло тепло, отчего мне казалось, что волны охватывали тело, изгоняя боль, принесенную присосками.

– Видящая, – снова привлек к себе мое внимание Королев, – ты согласна?

– Согласна, – прохрипела я с трудом. – Выводите меня отсюда и верните вещи.

Врач судорожно закивал, а птица, как показалось, одобряюще заклекотала. Значит, пока что я все делала правильно. Пусть происходящее заставляло меня усомниться в собственном здравом смысле, неважно. После. После обязательно во всем разберусь. Главное, убраться отсюда и оборвать все ниточки, связывавшие мою персону и волшебное выздоровление.

– Быстрее, – повысила я голос. – Или мне попросить ведена вам помочь?

Я блефовала, впервые в жизни говоря о том, о чем понятия не имела. Но, видно, не ошиблась, Королев побледнел и метнулся за дверь. Спустя несколько долгих минут он вернулся с моей сумкой, сапогами и чужой женской одеждой.

– Прости, видящая. – Врач опустил взгляд, но нет-нет да опасливо поглядывал на птицу. – Твоя одежда пришла в негодность, в ней невозможно ходить. Я имел смелость предложить вещи своей дочери. Они чистые, не волнуйся.

Меня передернуло от омерзения. Как представила, что ткань прикасалась к черной обугленной коже, чуть не рассталась с ужином. Но деваться было некуда, не в больничной же рубашке идти.

Добраться бы до дома, а там я эту одежку выкину и сразу же в душ пойду, отмываться.

– Хорошо. Выйдите, переоденусь.

Королев вновь закивал и как будто с радостью выполнил требование.

– Смотрите, без фокусов, – добавила я, глядя, с какой скоростью чудовище уматывало в коридор.

Наконец в палате, кроме меня и птицы, никого не осталось. Я с облегчением откинулась на подушку. Пернатая спасительница спустилась с тела на койку и, зацепляясь изогнутыми когтями за белье, влезла на подушку. Остановилась возле моего лица, наклонилась, задевая серпообразно загнутым клювом нос.

– Кра-кра-кра, – подала она голос, смотря большим выпуклым глазом мне в глаза. – Кра-кра-кра.

Я даже дышать перестала, не зная, чего ждать от птицы. Та тоже замерла.

– Птичка, красивая, – прошептала одними губами. – Что ты хочешь? Я не понимаю.

Пернатой, видимо, надоело ждать нужной реакции, потому птица, недолго думая, оцарапала когтем мою руку. Взвизгнув от неожиданности, я внезапно все вспомнила. Перед внутренним взором проносились минувшие события, словно кто-то решил перемотать пленку моей жизни назад. Черная малявка с хоботом, Королев в образе монстра, первое пробуждение, боль, яркая молния ножа, бьющего в грудь, парень с шестом, нападение.

– Мама, – прошелестела я, когда видения ушли. – Мама…

А потом судорожно схватилась за грудь, ощутив вдруг фантомную боль от ножа.

Потихоньку сердцебиение успокаивалось, дыхание выравнивалось, а неприятные ощущения сходили на нет. Я пришла в себя и первым делом заглянула за ворот рубашки, ища следы от ножа. Вот только следов не было: чистая кожа, ни царапины, ни шрама, ни малейшего намека на то, что меня, в общем-то, убили, заколов кинжалом.

Поморщившись от мыслей, лезших в голову, я в который раз пообещала себе, что потом во всем обязательно разберусь, сейчас же мне следовало одеться и покинуть наконец больницу, превратившуюся в сумасшедший дом.

С трудом сдерживая брезгливость, натянула шмотки дочери Королева, обулась, проверила сумку. Телефон был на месте, как и кошелек с остатками пособия. Я вздохнула, ощущая озноб, будто от высокой температуры. Поудобнее перекинула лямку и потащилась к двери.

– Кра-кра. Кра.

В тишине палаты голос ведена прозвучал особенно громко и пронзительно. Я остановилась, взглянула на птицу, которая до того времени сидела тихо и, казалось, не шевелилась.

– Хочешь со мной? – спросила, как никогда ощущая себя ненормальной.

Веден нетерпеливо взмахнул крыльями, будто намеревался взлететь, но с места не сдвинулся.

– Ты хочешь, чтобы тебя несла я? – озарило меня внезапно.

Птица наклонила голову, словно кивая, соглашаясь с моими словами.

– Ну, ладно. Попробую.

Я вернулась к койке и в нерешительности окинула взглядом ведена. Судя по кинжалообразным когтям и загнутому клюву, птица относилась к хищным. И, честно говоря, мне было страшновато брать в руки существо, столь хорошо одаренное средствами для убийства. Слишком сильно запечатлелось в память мое собственное.

– Кра! – Веден топтался на подушке. – Кра!!!

– Давай накрою тебя полотенцем? А потом возьму на ручки. Ты согласна? – решилась я.

И даже за вышеупомянутое полотенце схватилась, намереваясь набросить его на птицу. Вот только пернатую спасительницу такое предложение не устроило. Была бы она человеком, наверное, покрутила бы пальцем у виска. А так лишь презрительно отвернулась.

– И что с тобой делать? – уныло протянула я. – Боюсь я тебя с такими стилетами голыми руками брать.

Птица повернулась и совсем не по-птичьи закатила глаза. Затем поковыляла ко мне и, подцепив клювом полотенце, настойчиво подергала. А потом и вовсе мотнула себе на ногу. Зацепилась, упала на спину, возмущенно проорав что-то явно нецензурное на своем птичьем.

– А!!! – дошло наконец до меня. – Ты хочешь, чтобы я обмотала свою руку полотенцем и посадила тебя?

Сердитое «кра» стало ответом.

Пусть удивление и зашкаливало, я действовала. Намотала полотенце на запястье и предложила птице взобраться, что та с видимым удовольствием сделала.

– Ну, пойдем, что ли, пока монстр не сбежал, – предложила я.

Королев вопреки опасениям оказался на месте. Мерил шагами коридор, периодически поглядывая на часы. Он так и не сменил облик, что очень меня напрягало.

– Я готова, – окликнула врача, не переступая порога.

Тот мгновенно оказался рядом, аккуратно потеснив меня обратно в палату. Я хотела было возмутиться, но Королев опередил.

– Видящая, – обратился он почтительно ко мне, – как я и обещал, все документы и файлы, которые указывали бы на вас, исправил. Персонал в течение трех дней обработаю, память подотру. Вам не о чем беспокоиться.

Мысленно трясясь от страха, я важно кивнула.

– Хорошо.

– Видящая, – низко склонил он голову, – еще раз прошу простить меня. И принять в дар вот это. Так сказать, за неудобство.

Монстр неуловимо быстро протянул руку, отчего я чуть было не заорала от неожиданности, но потом увидела зажатые в пальцах купюры и разозлилась.

– Уберите деньги! Мне от вас ничего не нужно! И выведите меня отсюда!

Королев сгорбился еще больше, вытянутая рука задрожала.

– Не сочтите за дерзость, видящая, это единственное, что я могу вам дать. Выпитое дочерью мне не вернуть. Прошу, возьмите.

Я смотрела на монструозного врача, на купюры в его руке и думала. Гордость возмущенно кричала, требовала швырнуть деньги в лицо чудовищу. Здравый смысл советовал взять и купить хотя бы замену испорченной одежды. В конце концов, у меня было не так много наличности, чтобы позволить себе ей разбрасываться, да и тетка явно придет в ярость, узнав, что я лишилась курточки.

А, была не была!

– Ладно, давайте, – решилась я.

Врач явственно выдохнул и торжественно вручил купюры. Затем он велел мне идти за ним: мимо спящей на посту медсестры, мимо одурманенных охранников, мимо храпевшего дежурного врача.

– Все, видящая, я выполнил свою часть сделки, – сказал Королев. – Теперь ваша очередь.

Я вопросительно на него посмотрела.

– Поклянитесь, что не станете преследовать мою семью. – Врач требовательно смотрел мне в глаза.

Я заволновалась. Ни о какой клятве речи не шло. С какой стати он с меня вообще что-то требует? В конце концов, это я пострадавшая сторона. Однако, открыв рот, была вынуждена его закрыть. Птица успокаивающе кракнула, как бы говоря, что все в порядке.

– Ну, раз ты так считаешь, тогда ладно.

А потом спросила Королева:

– Хорошо, какая нужна клятва?

– Вы должны обещать, что никогда не используете свои знания и силу во вред моей семье, – с готовностью сказал врач.

– Обещаю… – начала было я, вот только веден возмущенно закьякал, сорвался с руки и, подлетев к монстру, бесцеремонно полоснул того когтями по лицу. Затем преспокойно вернулся.

– Простите-простите! – Королев как подкошенный рухнул на колени. – Я ошибся! Вы лишь должны пообещать, что за сегодняшний проступок моя семья не понесет наказания!

Мстительно помолчав некоторое время, я все-таки пообещала то, что он требовал. И со спокойной душой пошла прочь, видя, как бледный до синевы врач схватил телефон и неживым голосом произнес:

– Тоня, готовьтесь. Через три дня мы должны покинуть этот город навсегда.

Глава четвертая

До дома я добралась без проблем, никто на меня не покушался. Что, безусловно, радовало. Птица продолжала сидеть на руке. Рука к концу путешествия почти отсохла. Все-таки весил веден предостаточно. Да и слабость давала о себе знать. Я то и дело покрывалась холодным потом, ноги едва шли.

Увидев обшарпанное здание, я обрадовалась впервые за все время жизни здесь. Пусть в комнатах постоянно воняло сигаретным дымом, а тетка обладала мерзким характером и громким голосом, главное, там имелась кровать и не было черных страшилищ с хоботами.

Когда до подъезда оставалось всего ничего, я остановилась. Появилась вдруг мысль, что с пернатой находкой тетка меня на порог не пустит. И так непонятно, как она отнесется к тому, что я сбежала из больницы. Вдруг разорется и пойдет к Королеву выяснять отношения?

– Ммм, птичка… Веден, – обратилась я к ноше, – боюсь, вдвоем нам придется на улице заночевать.

Пернатая защитница склонила голову, кракнула, а потом расправила крылья и взлетела. Я провожала ее взглядом до тех пор, пока могла разглядеть на фоне черного неба. Затем улыбнулась и открыла подъездную дверь, уверенная, что в случае чего птица обязательно вернется.

Дверь в квартиру я открыть своим ключом не смогла, видно, Тома закрылась еще и на задвижку. Пришлось стучать. Ждать, пока она откроет, мне пришлось долго. Полусонная, а оттого злобная тетка образовалась на пороге, когда я прикидывала, куда можно прилечь в подъезде.

– Лизка, ты? Чего это ты? Ты ж вроде в больнице прохлаждалась?

– Я, тетя Тома.

Она прищурила и без того узкие глаза, уперла руки в свисающие бока и громогласно заявила:

– И в чем это ты? Чья это одежда?! Украла?! Мне неприятности с полицией не нужны!

– Врач дал, чтобы до дома дойти могла, верну позже, – сказала я полуправду и ужом ввернулась в проем. – Моя одежда пришла в негодность. Собака порвала на куски.

Ну не говорить же ей, что меня убили, а потом я ожила и стала видеть монстров. Мне и самой не верилось, все случившееся казалось затянувшимся кошмаром.

– На куски?! – ахнула она, отчего все три ее подбородка затряслись, словно желе. – И где я тебе новую найду? Между прочим, я еще за ту куртку не расплатилась. Живем в долгах как в шелках!

Я поморщилась:

– Мне денег на одежду дали, вернее, подали на бедность, так что не беспокойся.

– Слушай, Лизка, а ты точно в больнице была? Одежда рваная, деньги – что-то это плохо пахнет.

– На что ты намекаешь, тетя? – напряглась я.

– Я не намекаю, говорю открыто: ты завела себе богатого с причудами? Девка ты взрослая, кто тебя знает. И зачем только твоя мать выдумала учить тебя до одиннадцатого класса. Шла бы в техникум, нормального парня там захомутала, а в восемнадцать я бы тебя замуж с чистой совестью отправила.

Меня передернуло.

– Нет, тетя Тома. Точно нет, я была в больнице.

Тетка почесала голову под бигудюшкой и смерила меня подозрительным взглядом. Явно не поверила. Мне захотелось сказать какую-нибудь пакость, но пришлось сдерживаться. Как бы то ни было, до совершеннолетия она считалась моим опекуном. Пришлось действовать иначе, а то прилипнет и будет выяснять обстоятельства до самого утра.

– Тетя, посмотри на меня и скажи: клюнул бы на меня богатый мужчина?

Хотелось бросить фразу с вызовом, но получилось с горечью.

– Ну, – протянула Тома. – На такую серую моль, как ты? Вряд ли бы.

Она не преувеличивала, я и была молью: волосы оттенка асфальта, серая радужка глаз. Да и кожа выглядела болезненно-бледной, сероватой.

– Что и требовалось доказать.

– Но, – не преминула она добавить, – это нормальный, а сейчас полно извращенцев.

– Тетя! – возмутилась я.

– Ладно уж, поверю на первый раз, – все же смилостивилась она. – Иди и спи. Завтра в школу. Не забудь справку, иначе прогулы поставят, а меня опять к директору вызовут.

Я кивнула и пошла к себе, мысленно радуясь, что так легко отделалась. И тут же внутренне похолодела. Справки у меня не было, что означало прогулы и нависшую опасность прихода ненормальной работницы из соцслужбы, желающей отобрать меня у Томы и вернуть в интернат. Как бы ни была плоха тетка, но в интернате было еще хуже. Вот только пересилить себя и вернуться к Королеву я тоже не могла. Как вспоминала ужасное черное лицо, так ощущала дрожь отвращения и ужаса.

– Эй, погоди! – окликнула Тома, когда я уже закрывала дверь в свою комнату.

– Что опять? – грубовато ответила ей.

– Не чтокай! – прикрикнула тетка. – Ты, говоришь, богатая сегодня?

– Угу. – Я сразу поняла, куда она клонит.

– Тогда дай тетушке денег на вкусное. Я волновалась, беспокоилась о тебе, ночь не спала, все думала, как ты, бедняжка, одна в больнице.

Глаза тетки заблестели от предвкушения, пальцы скрючились, приготовившись сжимать хрустящие купюры. Тома не пила, не принимала наркотики, она была патологической сладкоежкой и тратила все сбережения на торты и конфеты.

– Хорошо, немного дам, – ответила я.

Если не поделюсь, она заберет все. И тогда мне придется ходить в одежде дочери Королева. Фу!

Тома не была мне кровной родственницей. Но когда мама умерла, а меня забрали в интернат, именно она вызволила никому не нужную восьмилетнюю малышку из этого страшного места. Как и откуда она появилась, тетка не говорила, упоминала лишь о том, что выполняла волю покойной. Вначале я допытывалась, а потом отстала, не хочет говорить – и не нужно.

У Томы была специфическая мораль: меня она за личность не считала, любила поизмываться, периодически спускала на сладкое мое пособие и свою зарплату, забывала купить самое необходимое. Но если кто-то другой желал причинить мне вред, превращалась в орудие мести и не успокаивалась до тех пор, пока виновник не приползал на коленях, прося прощения.

Отдав часть денег, я все-таки закрыла дверь в свою комнату. Моментально накатила такая сильная усталость, что даже думать было тяжело. Как ни побуждала себя сходить в душ, не сумела. Только скинула чужую одежду и завалилась в кровать. Постельное белье пахло мелиссой. Когда я была маленькой и плохо засыпала, мама клала под подушку саше с этой травой. С тех пор аромат лимонной мяты ассоциировался с ней и успокаивал меня в самый трудный день.

Разбудил меня голос: грубый, крикливый, но, главное, знакомый. Тома проснулась и теперь громогласно вспоминала, куда она могла подевать помаду. Слушать ее завывания я не стала, но вставать пришлось: школу никто не отменял. За ночь произошедшие страсти не то чтобы забылись, но воспринимались спокойнее. Странное ощущение, будто все это случилось не со мной.

Наскоро помывшись, я собрала сумку, оделась и выбежала на улицу. Автобус пришел с опозданием.

– Здравствуй, Лиза. – Водитель поздоровался со мной как со старой знакомой. – Где пропадала?

– Да приболела слегка. – Я решила не углубляться в подробности.

– Понятно, – протянул он. – Сейчас погоним, а то, гляжу, припозднился сегодня, потому беги быстрее, усаживайся. Твое любимое не занято.

Смешно. За все шесть лет, пока я училась в профильной экономико-математической школе, автобус ни разу не был полон даже наполовину. Первые три года со мной ездил старшеклассник, следующие – паренек из началки. Остальных учеников школы привозили личные водители на дорогих авто.

Обучение оплатила мама перед смертью, видно, хотела, чтобы дочь выбилась в люди. Но, честное слово, лучше бы ограничилась обычной школой. Обидное прозвище «бомжара» до сих пор вызывало во мне желание вцепиться в аккуратно уложенные волосенки одноклассниц. Однако приходилось терпеть, ведь нарушение дисциплины моментально привело бы к отчислению. А значит, мамины труды были бы напрасными.

Выйдя из автобуса, я надвинула капюшон пониже и, ни на кого не смотря, преодолела школьный двор. Первым уроком числилась ненавистная литература. Не повезло, попала прямо в лапы к Шипигиной.

Несносная литераторша приказала сдать доклад, а я только голову все ниже и ниже опускала. Чего нет, того нет. На вялую попытку откреститься пребыванием в больнице Шипигина велела отправляться к директору. Пришлось мне выматываться из класса.

Мысленно успокаивая себя тем, что все могло быть гораздо хуже, я не заметила входящих. Ими оказались двое: приснопамятный Макаров, тут же обливший меня презрением с головы до ног, что, впрочем, никак не отразилось на моем самочувствии. Чувство к Илье умерло на той аллее. И Эльвирка.

Покраснев как рак, я решила бежать, да Элька поймала. Схватила за рукав и потащила прочь. Только я хотела вырваться, как вдруг увидела на голове у подруги рожки, а еще волосы, которые по непонятной причине из русых превратились в зеленые.

– Элька! – не веря глазам своим, прошептала я. – Эльвира…

Подруга резко остановилась и повернулась ко мне лицом.

– Ну что Эльвира! – возмущенно воскликнула она. – Я чуть от беспокойства не умерла! Приехала, а тебя нет, и никто не знает, где ты!

Я и слова не могла вымолвить, пялясь на остроконечные уши, кожу, словно покрытую блестками, узкие, вытянутые к вискам глаза. И рога. Маленькие тупые рога – пеньки, как у олененка.

– Благо додумалась твоей ненормальной тетке позвонить. Иначе я не знаю, что бы сделала!

– Элька, – наконец я обрела дар речи. – Кто ты, Эля?

Подруга подавилась словом.

– Я – это я. А тебя, по ходу, рано выписали.

Элька протянула руку, дабы потрогать мой лоб, но я не позволила, отступила на шаг.

– Лиз, почему ты на меня так смотришь? – удивленно спросила Эльвира.

Я проглотила мерзкий ком в горле и только тогда ответила:

– Потому что не узнаю тебя.

– Не понимаю, – попятилась Элька. – Я все такая же.

Я помотала головой:

– Знаешь, Эль, раньше у тебя рогов не было.

Подруга замерла. В узких глазах промелькнул страх. Даже не страх, а ужас.

– Мать лесная, – одними губами прошептала Эльвирка. – Ты – видящая?!

И, завизжав, драпанула со всех ног. Я только и могла, что закрывать и открывать рот.

Видящая. Видящая! Видящая!!!

Да сколько можно?!

Ну ладно Королев, но Элька-то?

И что теперь делать?

Невольно всхлипнув, я проводила тоскливым взглядом подругу, исчезнувшую за поворотом, и потопала дальше, но у самых дверей в приемную директора остановилась. Представила, как меня сейчас встретят, и передумала заходить. Не время. Завтра. Слишком много всего произошло, чтобы еще и выговоры слушать. Мне просто необходимо отдохнуть и развеяться. Хоть немного, иначе я точно свихнусь. В тот момент меня не пугало даже отчисление. Странно, надо сказать. Ведь хорошая школа – шанс поступить в университет для сироты, как я.

Глава пятая

Улица встретила порывистым ветром и дождем. И когда только успел начаться, вроде недавно еще не было. Потоптавшись возле крыльца, я решила вернуться домой. Вроде бы Тома сегодня работала с утра, значит, должна была умотать на завод. И хорошо, никто не будет язвить над ухом и придираться. Однако пришлось скорректировать планы.

Автобус загнали в гараж, пешком до дома далековато. Можно, конечно, воспользоваться общественным транспортом, но толкаться в переполненной маршрутке мне не хотелось. Если уж на то пошло, я, пожалуй, схожу туда, куда ходят обычные, нормальные девушки. А я ведь нормальная, а не какая-нибудь там.

Да? Да. Точно!

Денег чудовище дало, раз уж я прогуливаю уроки, так и одежду куплю, и зонт, и сапоги. А еще посижу в каком-нибудь кафе, кофе выпью, согреюсь, подумаю.

Небольшое уютное кафе недалеко от входа в новый гипермаркет порадовало умеренными ценами и вкусными лакомствами. Без сожаления отдав деньги за кофе и кусок торта, я подкрепила силы, нервы и успокоилась. Едва не уснув за чашкой, была вынуждена вылезти из-за столика. Пора делать покупки. Как ни влекли меня бутики с модными названиями, выбрала тот, что поскромнее. Вот только покупки пришлось отложить.

Едва я вошла внутрь, как была сбита с ног чудовищным ударом. Заорав от боли в ушибленных ладонях и коленях, попыталась встать. И тут же взлетела на ноги, поднятая за воротник. Дернулась бежать, да не дали, схватили за волосы и прижали к твердому телу.

– Рыпнешься – продырявлю, – шепнули на ухо.

Шею красноречиво закололо.

Заскулив, я скосила глаза и едва от ужаса в обморок не упала. Держал меня вовсе не человек. У человека не может быть вместо кожи чешуя, а вместо ногтей лезвия когтей.

– Подойдете ближе – я ее убью, – вякнуло чудовище над головой. – Быстро выход освободили!

– Хорошо, Драк, – заговорили откуда-то слева. – Мы уже уходим.

Монстр хмыкнул, а я невольно глянула на говорящих: впереди трое парней лет двадцати, за их спинами девушка моего возраста. Рядом с парнями скалили зубы три собаки, на руках девчонки сидела кошка. Но вот люди стали медленно пятиться, а потом и вовсе вышли из бутика.

Пока я хлопала глазами, рассматривая необычных посетителей, монстр решил действовать. Подтолкнув, повел вперед. Но стоило нам поравняться с дверью, как меня вновь остановили, дернув за волосы.

– Я предупредил! – рявкнуло чудовище, заметив четвертого парня, до того прятавшегося за вешалками. – Еще шаг, и она труп.

Когти на шее сжались, прокалывая кожу. Я ойкнула от боли и зажмурилась что было силы.

Повисшая внезапно тишина через мгновение сменилась криками.

– Видящая! – завопил кто-то. – Фас, Рой!

Рывок, и когти соскальзывают, оставляя на шее болезненные следы. Сразу же откуда-то сбоку обрушивается очередной удар, который едва ли не выносит душу из тела. Мой визг высокой нотой вклинивается в какофонию. Толчок – я падаю, невольно открывая глаза, успевая увидеть, как надо мной пролетает мохнатое нечто. Вытянутые вперед руки принимают удар на себя. Тупая боль пронзает тело от ладоней до груди, выбивая воздух.

Пока я пытаюсь вдохнуть, еще три зверя, обернувшись темными точками, мчат в одном направлении. Туда, где мгновение назад стоял монстр.

– Закрой глаза, видящая! – орут рядом. – Живо! Или уйдет!!!

Я не понимаю, действую по наитию, закрывая ноющими ладонями глаза. Сворачиваюсь как эмбрион, подтягивая к животу колени, больше всего на свете желая стать маленькой и незаметной. Исчезнуть, растаять в воздухе. И вдруг сквозь шум слышу знакомое воинственное: «Кьяк-кьяк! Кьяк-кьяк!»

А потом на бок приземляется тяжелое тело, даже сквозь свитер царапая когтями кожу. Но, несмотря на новые болезненные ощущения, мне тут же становится легче. Я улыбаюсь и наконец могу нормально дышать.

Веден вернулся, он защитит меня от монстра.

Сколько я лежала на полу, наверное, никогда не сумею вспомнить. Казалось, тогда время замедлилось, растянулось жвачкой, превратилось в кисель. Неумолкаемый шум, вскрики, рычание, скрежет и лай оглушали. Если бы руки не закрывали глаза, я прижала бы их к ушам. Вот только интуиция шептала: нельзя.

Звуки исчезли резко, как будто кто-то выключил громкость на телевизоре. Я подумала, что оглохла. Испугалась, закричала и, не выдержав, убрала руки от лица.

– Чшш, не кричи. – Первое, что я увидела, была чужая ладонь. Широкая, даже на вид жесткая и шершавая. С красной полосой шрама, начинавшейся в промежутке между указательным и средним пальцами, уходившей к запястью.

Невольно засмотревшись на след недавнего ранения, я даже перестала орать. А потом несмело перевела взгляд выше. Широкоплечий парень, мощный и лысый. Один из тех, кто пришел за монстром. Теперь он сидел возле меня на корточках и протягивал руку. Недалеко разлеглась здоровенная овчарка. Больше никого в пределах видимости не было.

– Успокоилась? – Голос у него оказался под стать внешнему виду – рокочущий и грубый. – Поднимайся.

Я осторожно вложила свою ладонь в его и тут же стрелой была вздернута на ноги. Веден успел взлететь чуть раньше, а потом приземлился точно на плечо. Поморщившись из-за неприятных ощущений, я подала руку, куда птица без сопротивления перебралась.

– Стоять можешь? – поинтересовался незнакомец.

– Могу, наверное, – ответила, робея под пристальным взглядом голубых, будто прозрачных глаз. Парень возвышался надо мной на добрых две головы, хотя я никогда не считала себя коротышкой.

– Понятно. Раны есть?

Пожала плечами, все еще туговато соображая.

– Ясно, – тем же тоном подытожил он и бесцеремонно отогнул ворот моего свитера, обнажая шею.

– Эй, что ты делаешь? – запоздало возмутилась я.

– Осматриваю тебя. Сама ты этого сделать не можешь. А теперь ссади ведена и присядь сама.

Он откуда-то из-за спины вытащил стул, принуждая сесть. Птица не препятствовала, наоборот, без просьбы слетела на спинку.

– Сейчас тебя Игла подлатает немного. Долечит уже в гнезде.

Пока я недоуменно хлопала глазами, появилось еще одно действующее лицо, вернее, одно лицо и одна морда. Откликнувшись на зычный окрик парня, появилась девчонка с котом. Так же бесцеремонно, как и лысый, отогнула воротник и, зацокав языком, ссадила бело-рыжего огромного котяру мне на колени.

– Придержи, Рыся, – в противовес «коллеге» звонко произнесла девушка. – И потерпи, будет немного неприятно.

А потом она приложила пальцы к моей шее и сосредоточилась.

Игла приукрасила ощущения. Было больно, словно на кожу кислотой плеснули.

Я снова закричала. Слезы брызнули из глаз, а руки судорожно сжали кота. Тот и не пискнул, наоборот, прижался всем телом и заурчал как трактор. Громко, басовито. Волна от урчания волшебным образом перешла ко мне, убирая болезненные ощущения. Вскоре от них не осталось и следа.

– Вот и все! – радостно заявила девчонка, забирая пушистого трактора. – Яд дирикена мы с Рысем убрали. До гнезда доживешь.

Вопросы только множились. Яд. Гнездо. Невероятные способности девушки. Животные, глядевшие на меня не по-звериному осознанно.

Что вообще происходит?

Пока я пыталась собрать мысли в кучку, парочка начала действовать. Игла подсадила кота выше, чем он тут же воспользовался, живым воротником обернувшись вокруг шеи. Лысый опять протянул мне руку:

– Уходить пора, скоро здесь зачищать начнут, не нужно им мешать. Обопрись, помогу добраться до машины.

Я потрясла головой, а потом решительно заявила:

– Я вас не знаю и никуда с вами не пойду.

Девчонка, успевшая добраться до выхода, моментально остановилась, круто развернулась и с чувством произнесла:

– Ты такая странная, честно говоря.

У меня даже голос пропал от возмущения. Это я-то странная?!

Игла продолжила:

– Впервые вижу видящую, которая ведет себя как сапиенс. Ты откуда такая?

– От верблюда, – буркнула я. – Что вам от меня надо?

Незнакомцы переглянулись. В глазах девчонки был вопрос, у парня только ледяное спокойствие. Или мое сумасшествие перешло на новую стадию, или между ними состоялся короткий мысленный разговор, результатом которого стало следующее: лысый, свистнув собаку, удалился, Игла, наоборот, вернулась, остановившись рядом.

Она смотрела на меня, а я на нее. Небольшого роста, худенькая, как только кота таскала, и вся какая-то колючая. Острый маленький нос, рваная короткая стрижка с локонами, зафиксированными, словно иглы дикобраза. Узкие карие глаза, тонкие губы, длинная шея, торчавшая из ворота черной куртки. Прозвище Игла как никакое другое ей подходило.

– Как твое прозвание? – нарушив молчание, спросила она.

– Что, прости? – удивленно переспросила я.

– Прозвание?

– Ты имеешь в виду имя?

– Имена у сапиенсов, я спрашиваю твое прозвание.

М-да! И кто тут говорил о странности?

– Меня зовут Лиза, – с нажимом произнесла я. – Прозвания нет. Все, пожалуй, пойду отсюда.

Пока Игла соображала, я поднялась со стула. Едва не упала, голова тут же закружилась, ноги подкосились. С трудом преодолев дурноту, потащилась к выходу. Веден призывно закракал, пришлось вернуться и подать ему руку.

– Эй, погоди! – отмерла девчонка. – Последние два вопроса можно?

– Валяй, – вздохнула я.

Отвечать не хотелось, сил не было. Да только она не отстанет ведь.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– И как давно ве… птица с тобой?

– Несколько дней.

Игла опять зависла. Я с чувством выполненного долга пошла дальше. Вернее, побрела, едва шаркая ногами.

– Ты знаешь, что это за птица? – полетел вдогонку очередной вопрос, хотя кое-кто обещал, что их будет только два.

– Сокол, наверное, – ответила я, не оборачиваясь. – Не разбираюсь в видах.

– Да нет, я спрашиваю, почему она с тобой?

– Без понятия. Думаю, для защиты. По крайней мере, дважды она уже помогла мне.

– Ясно, – тоном, похожим на тон лысого здоровяка, заключила Игла.

Что там ей было ясно, я выяснять не стала, не до того. Как бы до дома дойти. Ко всем радостям добавилась тошнота, так что мне приходилось прилагать усилия, чтобы не проститься с тортиком. Однако выйти из бутика я так и не сумела. Короткий укол в шею мгновенно отправил меня в темноту.

Глава шестая

Пришла я в себя так же быстро, как уплыла в небытие. Дернулась, словно от удара, и открыла глаза. Села, закрутила головой, пытаясь понять, где нахожусь.

Здесь царил полумрак, но, когда я пообвыкла, мне удалось рассмотреть помещение. Комната метра четыре на четыре. Кровать, на которой, собственно, я и дрыхла. В противоположной стороне находился шкаф. Левее шкафа две двери. Дальше чудная напольная вешалка. В общем-то, и все.

Интересно, куда меня притащили?

Страха не было. Хотя оказалась я здесь не по своей воле. Отсутствовали и неприятные ощущения, такие, как головокружение и тошнота. Я ощущала себя отдохнувшей и полной сил. Разве что пить хотелось и в туалет. Причем последнее очень сильно.

Поерзав еще некоторое время на кровати, я решила встать и поискать туалетную комнату. Кстати, некто неизвестный снял с меня обувь, подаренную куртку и джинсы, вскоре обнаруженные на ранее не замеченном мной стуле возле кровати. Там же лежала и сумка.

Быстро натянув джинсы, я обулась, а потом поспешила к ближайшей двери, за которой, как и думала, пряталась ванная. После этого накинула куртку, повесила на плечо сумку и направилась ко второй двери.

Погостила и хватит, пора выбираться отсюда.

Вопросительное «крак» остановило меня посредине комнаты. Повернувшись на звук, увидела ведена. Оказалось, то, что я приняла за вешалку, было на самом деле жердью.

Птица расправила крылья и снова кракнула.

– Чшш, – приложила я палец к губам. – Не кричи. Хочешь со мной – пошли. Только не выдавай.

Крылатая защитница замолкла и привычно уже устроилась на запястье. А я потопала дальше, вот только стоило мне схватиться за ручку, как дверь открылась сама, заставив попятиться.

– Ты уже проснулась? – На пороге стояла Игла. – Ну и славно, пойдем, познакомлю тебя кое с кем.

Приглашающе махнув рукой, девчонка понеслась вперед.

Несколько секунд я тупо смотрела ей в спину, потом потащилась следом. А что, собственно, мне было делать? Сбежать незаметно не получилось, пытаться сделать это сейчас нецелесообразно. В комнате отсиживаться тоже не вариант. Уж лучше познакомиться «кое с кем», узнать, куда попала. А потом решать.

– Ты со мной согласна? – спросила я у птицы. Та ободряюще закьякала. – Ладно, так и поступлю.

Игла повела меня вперед по темному узкому коридору, освещенному редко висящими бра. Спустя метров десять коридор резко расширился, превратился в довольно-таки просторную проходную комнату или холл.

Словно я опять попала в интернат, где в центре между крылом для мальчиков и девочек находилась общая комната для отдыха: с диванами, креслами, огромным телевизором. Разве что здесь вместо детей отдыхали личности, явно преодолевшие совершеннолетие, а еще животные.

Игла замедлила шаг, по пути здороваясь с присутствующими. Пока она перебрасывалась с ними ничего не значащими фразами, я разглядывала местных. Двое молодых мужчин играли в шахматы. Под ногами одного из них разлегся песочного цвета шарпей, самозабвенно глодавший кость. На шее второго свернулась змея с яркими черными, красными и желтыми кольцами. Явно ядовитая. Рядом на диване спала девушка, сверху на ее бедре дремал крупный хамелеон.

На другом диване о чем-то спорили еще две девушки. Одна из них сжимала белоснежного разноглазого кота, вторая нервно почесывала за ухом млеющую от ласки колли. И последний, хмурого вида парень смотрел телевизор. Рядом на подлокотнике кресла примостился крупный ворон.

За «комнатой отдыха» показался очередной коридор – брат-близнец предыдущего. Оканчивался он площадкой с четырьмя лифтами и дверью, ведущей, наверное, на лестничную площадку. Игла нажала кнопку вызова, и некоторое время мы ждали. А когда отворились створки, вошли внутрь.

Я оглядела панель и снова удивилась: судя по мигавшей кнопке, находились мы на минус первом этаже. Ниже были еще два минусовых, вверху – пятнадцать обычных. Кстати, новая знакомая нажала на десятый. Меня тут же вдавило в пол.

Десятый этаж разительно отличался от минусовых. Если внизу было темно, тихо и спокойно, то здесь наоборот. Прозрачные стены пропускали максимум света, зеркальные двери его отражали. Стрекотала офисная техника, шуршала бумага, цокали каблуки, пищали на разные голоса телефоны. Туда-сюда сновали занятые люди, не обращая на нас внимания. Если бы не свободно бродящие животные, место, куда меня привела Игла, ничем не отличалось бы от обычного офиса.

– Доброе утро, Звезда, – поприветствовала девушка миловидную женщину лет тридцати, сидевшую в приемной. – Как он?

– Здравствуй, Игла. – Женщина оторвалась от монитора и приветливо улыбнулась. – Булат уже спрашивал о вас, поторопитесь.

Девушка нахмурилась. Но тут из-за стола выбежала лохматая болонка, смешно сморщила розовый носик и тявкнула, а потом с гордым видом потрусила к корзинке, куда сразу же улеглась.

– И тебе привет, Кнопка, – поздоровалась с собачкой Игла, даже Рысь соизволил открыть один глаз и взглянуть на малявку.

– Ладно, мы пойдем тогда.

– Идите, – кивнула Звезда. – Не стоит заставлять его ждать.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Игла постучала и, не дожидаясь разрешения, вошла. Некоторое время ее видно не было, затем из-за двери показалась тонкая ручка, красноречиво меня поманившая. Сглотнув, я тоже преодолела порог.

В кабинете я увидела четверых: двух парней и двух псов. А именно: лысый здоровяк с овчаркой и незнакомый мне надменный тип лет восемнадцати – девятнадцати, от которого прямо-таки веяло силой и властью. Возле кресла лежал безухий черный алабай.

– Приветствую, Лиза, – на редкость красивым, музыкальным голосом произнес незнакомец.

Сам он больше походил на спортсмена, чем на артиста: квадратный подбородок, прямой взгляд стальных глаз, серый ежик волос, мускулы, которые не скрывал офисный костюм.

Ощущая себя не в своей тарелке, я едва слышно поздоровалась в ответ.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – указал он на одно из кресел. – Птицу можно усадить на жердь. Думаю, ей там понравится.

Устроив крылатую спасительницу, я уселась на мягкое сиденье, отчего колени тут же поднялись выше, чем надо, и с опаской взглянула на парня. Тот, не скрывая интереса, смотрел на меня.

– Что ж, хочу сказать, наслышан о вашем геройстве, Лиза, – растянул он тонкие губы в улыбке. – Рассказывайте давайте, как дожили до жизни такой.

Фраза, честно говоря, обескуражила. Я зависла, не зная, что сказать в ответ.

– Рассказывайте, – поторопил он. – Откуда прибыли? Давно ли в городе? Кто ваш радетель?

– Э-э-э, а вы, собственно, кто? – Наконец мне удалось прийти в себя. – И почему я должна отвечать на ваши вопросы?

– Воитель Булат, владетель местного ковена. – Парень не стал скрывать информацию.

А потом многозначительно так приподнял бровь, будто ожидая определенной реакции. Но не дождался или дождался, но не той. Я лишь пожала плечами, потому как слова по отдельности были понятны, а вот вместе превращались в полную абракадабру.

Воитель – это что? Воин, солдат, военный? Булат – ладно, имя, а где остальное: фамилия, отчество? Владетель – совсем странное название. Правитель, что ли? А правитель чего? И если правитель, то не слишком ли он молод для такого звания?

В общем, путаница.

– Мне это ничего не говорит, – исподлобья взглянув на владетеля, ответила я.

Булат удивленно переглянулся с лысым здоровяком, точь-в-точь как тот с Иглой вчера, а после вновь повернулся ко мне.

– Откуда тогда у вас она? – Воитель махнул рукой в сторону жерди.

– Веден, что ли? – переспросила я на всякий случай. – Сам прилетел, я не звала.

– Вам известно это слово? – оживился Булат. – Откуда?

– Сказали, – поежилась я, вспомнив, в какой момент прилетела птица.

– Кто? Радетель? Владетель? Наставники?

– Я не понимаю, что значат для вас эти слова! – замотала я головой. – Я вообще не понимаю, что происходит в последние дни! Как будто мир внезапно сошел с ума! Теперь вот вы со странными вопросами.

Юноши опять переглянулись.

– Почему вы решили, что не в себе? – опять пристал с вопросами Булат. – Поделитесь!

Я нервно повела плечами. А почему, собственно, нет? Уж если сходить с ума, то не одной, а с компанией. Вон как господа заинтересованно смотрят, прямо-таки ждут не дождутся, когда рот открою.

– Начну, пожалуй, – решилась я. – Вы все, называющие меня видящей. Монстры, которых ни с того ни с сего я начала видеть. Эти самые монстры, решившие, что в моем теле таится нужный для них ингредиент. Подруга, которая выглядит как герой фантастического фильма. Мало?!

Слушатели молчали, а мне вдруг стало обидно.

– А еще парень с шестом, вначале спасший от первого монстра, а потом решивший самостоятельно добить, – шмыгнула я носом. – Разве это нормально?! Нормально ударить девушку в грудь кинжалом ни за что?! Нормально убивать?!

– Погодите, Лиза, – привстал с кресла Булат. – Подробнее, пожалуйста, с этого места. Вы разглядели парня?

И все?! Только это его интересует?! А как же монстры?!

– Не особо, – буркнула я. – Темно было, да и быстро все произошло. Помню только, что одет он был в черное, коротко стрижен. Как уже говорила, сражался с монстром при помощи шеста. С острыми навершиями. Там был еще кто-то, но я видела только силуэты. И то лишь миг, не дольше. Возможно, мне показалось.

– Череп и Карат, – как бы между делом сказал лысый. – Наверняка они.

Карат и Череп. Череп и Карат. Странные клички. Я мстительно подумала, что убийце в самый раз имечко Череп.

Владетель все-таки вылез из-за стола. Задумчиво почесал между ушами алабая, прошелся рядом со здоровяком, улыбнулся спрятавшейся за кресло Игле и остановился возле меня.

– Последний вопрос, Лиза. Вы видели первого монстра?

– Говорю же, нет, – ответила я. – Слышала его дыхание и рычание, ощущала вес, да и зубы тоже.

– Меня интересует, разглядели ли вы внешний вид монстра? – отрезал Булат.

Пришла мысль, что он меня не слышит.

– Нет. Я не видела нападавшего. Сколько можно говорить?!

– То есть после того как парень в черном убил вас, – на этом месте Булат скривился, – вы ожили, стали видеть монстров и обогатились веденом? А до этого ничего такого не было? Я правильно вас понял?

– Вроде правильно, – пожала я плечами. – И что это значит?

Владетель ответил не сразу. Вначале задумчиво оглядел меня с ног до головы и только после этого заговорил:

– Вы каким-то образом из сапиенса превратились в вершителя. И теперь даже не знаю, что вас ждет дальше.

Я недоуменно посмотрела на Булата. Опять в который раз за короткое время. Его ответ не только ничего не объяснил, скорее, породил еще больше вопросов.

– И как теперь быть? – Как ни старалась я сдерживаться, голос все равно выдал охватившее меня волнение.

– Скажу сразу, – резковато ответил владетель, – сделать вид, что ничего не произошло, не могу. Как и оставить вас в неведении.

Холодок прошел по коже, я невольно сжалась в кресле, как можно дальше отстранившись от Булата.

Неужели и он возьмется за нож?! Нет человека – нет проблем.

И тогда прощай, Лиза, прощай навсегда.

Глава седьмая

Владетель держал паузу, но, видимо, выражение моего лица сказало ему все, что нужно. Он заговорил вновь:

– Это небезопасно, прежде всего для вас. Для существ, которых вы называете монстрами, нет ничего лучше, чем подкрепить силы одним из вершителей. Да, вы их видите, но и они будут знать это. Ваша реакция не останется незамеченной для тех, кто привык скрывать свою сущность. А вы слишком неопытны, чтобы проконтролировать реакцию. На вас, Лиза, начнется охота. И поверьте бывалому воителю, веден не сумеет спасти от всех.

В моей памяти вновь возникло черное лицо Королева, его нечеловеческая радость, торжество, предвкушение и невероятное желание. Просто жажда сожрать если не тело, то энергию. Возможно, владетель прав. Тогда вряд ли моя жизнь будет долгой и счастливой.

– И что делать? – не надеясь ни на что хорошее, спросила я.

– Остаться с нами здесь, в гнезде. Раз уж так получилось, не нужно отмахиваться от дара. Учиться, привыкать к изменениям и новой жизни, развивать способности, – начал расписывать перспективы Булат. – В гнезде за вами присмотрят. Думать о том, как заработать средства для существования, не придется, вам будут начислять зарплату, как и любому другому члену ковена. А еще…

– Подождите. Мне нужно обговорить все с тетей. Она мой опекун.

Владетель на мгновение задумался, а потом сказал:

– Учиться вы станете в нашей школе. С опекуном я проблему решу.

Происходящее все больше и больше походило на сюжет дешевого фэнтезийного фильма или же невероятно абсурдный сон. Но я почему-то с воодушевлением подыгрывала. Думаю, не хотела считать себя ненормальной.

– Надеюсь, тетя останется в живых, – грубо пошутила я. – И никакой товарищ в черном не отправит ее в мир иной?

Булат посмотрел на меня как на идиотку:

– Мы не убиваем сапиенсов просто так.

А не просто так, значит, убивают?

– Так как, Лиза, ваше слово?

– Мне нужно разобраться. Я получаю знания, некое подобие безопасности, обеспечение. Что в таком случае получаете вы?

Вот не верилось мне в бесплатный сыр. Он, как известно, только в мышеловке.

Владетель кривовато улыбнулся.

– Какова плата? – усилила я нажим.

– Ваш веден особый, – заговорил-таки Булат, обласкав птицу взглядом. – Сильный, зоркий, хищный. Редкий. Очень редкий.

– И? – Мой голос предательски сорвался.

– Это значит, что и вы при должном обучении станете сильной видящей. Даже сейчас, действуя лишь на инстинктах, вы сумели показать сильного чуждого. А дальше!

Владетель чуть ли не облизнулся, совсем как монстрообразный врач. Я же судорожно сглотнула комок в горле, шестым чувством понимая, что крупно вляпалась.

– В общем, вы будете выполнять задания, как и любой другой член ковена.

Пока я лихорадочно придумывала, как бы отказаться от столь сомнительной чести, Булат вернулся за стол. С комфортом устроился в своем кресле и вновь уставился на монитор.

– Могу я отказаться? – так и не придумав ничего путного, поинтересовалась я.

– Можете. Удерживать не станем. Игла проводит вас до выхода.

Я тут же вскочила на ноги.

– Но знайте, – нахмурил брови владетель, – мое приглашение звучит однажды. Дальше придется полагаться только на свои способности и силы ведена. Ковенцы пройдут мимо, даже если на их глазах вас будут заживо поедать. Вам ясно?

Я нервно кивнула. Булат же потерял ко мне всякий интерес.

– Забирай ведена, провожу, – глядя куда-то в сторону, проговорила Игла. – Быстрее, у меня полно дел.

Не решаясь сделать шаг по направлению к выходу, я смотрела то на одного, то на другого. Мне было страшно. Просто невыносимо страшно остаться одной в незнакомом мире, населенном, помимо людей, еще и монстрами. Чуждыми. Стать для них главным блюдом.

Брр.

– Хорошо, – просипела я. – Согласна.

– Ты уверена? – отозвалась Игла.

– Да.

– Что ж, – вновь раздался голос владетеля, – тогда не будем терять времени. Я познакомлю вас с радетелем. Тем, кто будет вас опекать и познакомит с особенностями новой жизни.

Не успел Булат закончить свою пафосную речь, в дверь постучали. И, не утруждая себя ожиданием разрешения, вошли в кабинет.

– Мои приветствия, – услышала я хриплый голос курильщика.

Надежда, что мне показалось, умерла в страшных муках, когда прозвучал ответ владетеля:

– Здравствуй, Карат, ты как раз вовремя.

Череп и Карат. Карат и Череп. Я ошиблась, убийца носил имя Карат.

Тело развернулось само собой, и я едва не закричала. Темноволосый. Коротко стриженный. В той же черной одежде, что и тогда. Из-за плеча выглядывал шест с металлическим навершием. Сомнений больше не осталось. Явился мой убийца собственной персоной.

Наверное, в тот момент во мне что-то перемкнуло, иначе почему я, вместо того чтобы сломя голову бежать прочь отсюда, осталась на месте? Замерла ледяной фигурой, боясь даже вздохнуть, чтобы не дай бог не привлечь его внимание.

– Проходи, – проявил гостеприимство Булат. – Есть разговор.

– Надолго? – спросил Карат. – У меня полно дел.

– В курсе, – едва заметно скривился владетель. – Потому и позвал. Вот, знакомься, твоя новая воспитанница, а заодно видящая. Лиза. Уверен, с ее помощью вы сумеете разгрести свои завалы.

Казалось, получи я по голове кирпичом, чувствовала бы себя лучше, чем сейчас. Хотелось исчезнуть, испариться, улететь на другую планету, только бы остаться незамеченной.

– Не понял. – В голосе парня появилось раздражение. – Насколько помню, мы договаривались: никаких воспитанников, никакого необговоренного молодняка в мою пригоршню.

– Я помню, – кивнул владетель. – Никакого молодняка, как и договаривались. Лиза вполне зрела. Но вот радетелем ее тебе стать придется. Это не обсуждается.

Владетель подошел ко мне, взгляд парня проследовал за ним. И тут он наконец увидел, кого ему прочили в воспитанники. Карие глаза вмиг стали еще темнее, а вот смуглое лицо, наоборот, побелело.

– Ты?!

Удивление и злость я видела только мгновение.

Через миг от обуревавших его эмоций не осталось и следа. Не лицо – маска. Но мне хватило и этой малости, чтобы возненавидеть Карата еще сильнее. Хотя ненависть – не самое подходящее определение. Смесь страха, пережитой боли и желания причинить не меньшую – в моей душе творилось непонятно что. А еще огромное желание накричать, обозвать, чтобы хоть немного унять сумасшедшее биение сердца.

– Ты.

Вот он уже полностью пришел в себя, даже нездоровая бледность исчезла. Смотрит на меня, но словно видит перед собой манекен.

– Я.

Как ни хотела с яростью бросить ему в лицо, чтобы заявить о том, что все помню и никогда не забуду, не получилось. Голос предал. Вряд ли блеяние, которое раздалось изо рта, можно назвать вызовом.

– Ты ведь умерла.

О! И он смеет говорить это мне?! Той, кого собственноручно пытался отправить на тот свет?!

Все-таки владетель обладал каким-то изощренным юмором, раз превратил убийцу и жертву в радетеля и воспитанника. Мне никогда не понять и не принять подобное.

– Твоими стараниями, – вздернула я подбородок, отчего даже голос стал звучать резче. – Но выжила. Вернее, ожила.

– Ожила, – протянул Карат, приближаясь.

Он остановился совсем близко, заставляя меня содрогаться от ужаса и отчаяния. Медленно протянул руку, намереваясь прикоснуться к лицу, но в последний момент передумал и резко развернулся. Я едва не рухнула на пол от облегчения. Такого бы точно не перенесла.

– Я против, – заговорил Карат.

– Твоего согласия никто не спрашивал, – отрезал владетель. – Лиза будет в твоей пригоршне, и точка. В конце концов, именно ты провел ей Становление, ведь так?

Парень молчал.

– Лиза рассказала, что произошло в тот вечер. По описаниям я узнал тебя. Впрочем, если бы тем вершителем оказался кто-то другой, ситуацию это бы не изменило. Новенькая видящая не может быть без пригоршни. Твоя уже долгое время неполна, что сказывается на успешности. Лиза в ней будет весьма кстати.

Карат внешне не изменился, но я каким-то шестым чувством ощущала, что внутри его бушует вулкан.

– Я дал тебе и твоей пригоршне время прийти в себя после случившегося. – Владетель говорил спокойно, но от его слов буквально веяло силой, отчего по коже бежали мурашки. При взгляде на них двоих мне хотелось забиться в угол. – Больше ждать не могу. Ты обязан воспитать эту видящую. Иначе пригоршня будет расформирована.

Было понятно, что владетель бессовестно давил на парня, пользуясь своим правом, уже не прося, а приказывая взять меня в группу, если я правильно разобралась в определении слова «пригоршня». С одной стороны, недовольство Карата радовало, не мне же одной страдать. С другой – становилось еще страшнее. Находиться в зависимости от этого ненормального совсем не хотелось. Еще завершит начатое, превратив меня в хладный труп.

Некоторое время они безмолвно буравили друг друга взглядами, но потом Карат все-таки проиграл уверенности Булата.

– Что ж, отлично, – выплюнул он. – Как скажешь, владетель. Я забираю эту видящую.

Булат сделал вид, что не заметил непочтительного к себе отношения, как и остальные невольные свидетели разборок. Лысый здоровяк притворился, что изучает потолок, Игла спряталась за его спиной, даже носа не высовывая на общее обозрение.

Эх, мне бы такую защиту.

– Правильное решение, – кивнул Булат. – Идите. Познакомь ее со своими, покажи соту, введи в курс дела, поговори с кем-нибудь из наставников. Лизе нужно научиться контролировать способность. Ссылайся на то, что это мой приказ, никто не откажет.

Парень ничего в ответ ему не сказал. Развернулся и пошел к двери.

– Иди за ним, Лиза, – повернулся ко мне владетель. – Поспеши, ждать тебя он не станет.

Оставалось только подхватить птицу и побежать следом за ненормальным. В дверях я столкнулась с псом. Замерла, судорожно думая, как бы обойти эту громилу. Выглядел Череп устрашающе: внушительный вид, мощный костяк и мускулатура, массивная голова, толстые висячие уши, складки на морде, короткая шерсть черного цвета. Если я не ошибалась, эта порода называется «неаполитанский мастиф». В общем, настоящий громила. А вдруг у него такой же характер, как у хозяина?

Однако пес проявил больше сердечности, хотя поняла я это не сразу, а вначале чуть не завопила от страха. Собака боднула меня головой и обслюнявила мне руку, а потом потрусила впереди, показывая дорогу. За что я была ей благодарна – без проводника мы с веденом давно бы заплутали в здешних коридорах. Еще бы рассказала, что такое сота, или как там называлось место, куда мне предстояло дойти.

Как оказалось, Карат поджидал возле лифта, куда вошел сразу же, как меня увидел. Встал в самый угол, будто даже находиться со мной в одном помещении ему было противно. Я скопировала его поведение, забившись в противоположный, Череп разлегся посередине, показывая полное довольство происходящим. Веден тоже не беспокоился, поглядывая на всех с импровизированной жердочки, в которую превратилась моя рука.

Так и стояли, буравя друг друга взглядами, пока наконец Карат не нажал на кнопку. Затем он демонстративно развернулся ко мне спиной. Ясное дело, я тоже отвернулась. Правда, против воли прислушивалась, боясь пропустить его приближение. Как хорошо, что Череп лег между нами, хоть какая-никакая преграда от сумасшедшего вершителя.

Продолжить чтение