Читать онлайн Свет в ее глазах бесплатно

Пролог

Тот, кто всегда правдив – все равно солжет. Тот, кто обещал не предавать – все равно предаст. Тот, кто говорил, что никогда не обидит – разбил мое сердце.

Я привыкла планировать. В детстве я расставляла своих кукол в определенном порядке, каждая тетрадка и даже ручка имела свое место. Меня пугала мысль о том, что книга лежит не там, где ей предназначалось. Я даже лечь спать не могла, не наведя порядок в своих вещах. Так сильно меня страшил хаос.

Меня пугает неизвестность, меня пугает неподготовленность, меня пугает спонтанность. Если бы можно было жить по сценарию, я бы делала это.

Хорошо когда действия, поступки и мысли заранее прописаны. Нужно просто следовать этому плану. Так знаешь, когда будешь счастлив, когда будешь зол, когда расстроишься и проведешь всю ночь в постели, заливаясь слезами.

Так, будешь знать. Когда тебя обманут, да что там, даже об обмане будешь знать заранее.

Если бы жизнь была сценарием, можно было бы изменить его, перенаправить, выбрать для себя другую концовку. Переписать события, сделать так, чтобы я никогда не встречалась с некоторыми людьми.

Я пришла бы в кафе на полчаса позже, спокойно выпила бы свой кофе, доделала проект и побежала бы на работу. В тот злополучный вечер, я выбрала бы другой клуб, где находились бы совсем другие люди, и просто повеселилась бы с подругой, не обращая внимания ни на кого в округе. Я никогда не стала бы принимать заказ у капризного столика и избежала бы неприятного разговора с посетителем. Я все изменила бы. Жаль, что это невозможно.

Мы можем спланировать лишь малую, ничтожную часть жизни, вроде того, куда нам пойти учиться после окончания школы или в какой город мы переедем, когда получим свою Гарвардскую степень, но даже в этом мы бессильны. Человек едва ли может контролировать свои покупки, я не говорю уже о чем-то масштабном, вроде чувств. Мы не властны над судьбой, над будущим, даже над своим настоящим мы не властны.

Любовь одна из тех вещей, которыми невозможно управлять. Она врывается в нашу жизнь и подчиняет нас себе, заставляет становиться заложником своих чувств и эмоций.

Если бы я знала, что мою жизнь перевернет один мужчина, если бы я знала, что влюблюсь в того в кого запрещено было влюбляться, попыталась бы я все изменить?

– Скажи, богатая разбалованная девочка не знала чем себя развлечь и решила поиграть? – спросил он, так и не дождавшись ответов на свои предыдущие вопросы.

– Так же как и богатый мальчик, – процедила я.

Его непонимающий взгляд скользнул по моему лицу. Меня прорывало на смех от этого искреннего удивления.

Хреновый из тебя актер, Блейк.

– О чем ты? – спросил он.

– Не прикидывайся идиотом. Тебе это не идет. Я знаю, что ты поспорил на меня.

– Джоанна, добрый вечер, – лучезарно улыбнулась мне Фелиция.

Я не обернулась, мое лицо выглядело ужасно: опухшие красные глаза, потекший макияж, и наверняка тени разочарования и грусти, отразившиеся на нем.

– Добрый вечер, – отозвалась я, проворачивая ключ в замочной скважине.

– Что? Я не спорил, Джоанна! – он чертыхнулся. – Селеста.

– Хвати врать! – грубо бросила я. – Не нужно больше притворяться, я знаю о том, что ты просто решил «проучить строптивую официантку».

Я ощущала себя выжатой и пустой, хотела бы я разреветься или горько рассмеяться, но ощущала внутри лишь холод и лед.

– Все было не так, – покачал головой он.

– Джоанна, все хорошо? – спросила сиделка миссис Скотт.

Я невесело улыбнулась.

Нет. Все просто ужасно.

Я чувствовала странную тупую боль в груди и надеялась, что уже завтра утром она прекратится.

– Да, немного приболела, – слабо отозвалась я. Мой голос срывался, хриплый и тихий, он был пропитан моей болью. – Не хочу вас заражать.

Ключ остановился.

– Бедная девочка, что-то серьезное? – спросила она.

Кажется, разбитое сердце.

Врач не требуется, потому что не поможет. Никто не поможет.

– Нет, обычная простуда.

– Да, мы стоим друг друга, – кивнул он. Любимые некогда губы зависли в сантиметре от моих, будто Блейк хотел поцеловать меня. – Одри не солгала тебе. Это был просто спор, ты стоила сто долларов Джоанна, такова твоя цена.

Его губы скривились в злобной усмешке, я хотела отпрянуть, но окаменела в его руках, глаза обжигали предательские слезы, а в горле возникло странное ощущение, словно его сдавили колючей проволокой.

– На самом деле из всех кого я трахал, ты была самой дешевой, мисс Хэтфилд.

Я взялась за ручку, собираясь толкнуть дверь.

– Дороти очень понравился букет, который ты прислала, она давно не получала цветов. Она ждет тебя в гости, как будет свободная минутка, забегай, – сообщила Фелиция. Кажется, она не заметила, что я нахожусь в секундах от очередной истерики.

– Конечно, – ответила я, – до встречи.

Я толкнула дверь вперед и вошла в свои апартаменты. В холле пахло едой, деревом, из которого была сделана гардеробная и женскими духами. Свет не горел во всей квартире, из гостиной виднелись темные силуэты, я полагаю, шаров и украшений.

Послышался стук когтей Брюса о мраморные полы и громкий хлопок.

– С днем рождения! – закричали Барбара и Конрад в унисон.

Свет включился.

По моей щеке скатилась еще одна слеза, и я слабо улыбнулась.

Глава 1

Один год спустя.

Джоанна

– В следующий раз махнем в Европу, – сказала Барбара, падая в кресло самолета. – Дейзи, принеси мне мартини, пожалуйста.

– Поняла, мисс Эванс, – ответила милая стюардесса и убежала за напитком для Барбары.

Я улыбнулась краешком рта и откинула в сторону журнал о моде, коих Барбара таскала за собой стопками.

– Не знаю, на Гавайях не так уж и плохо, – пожала плечами я.

Две недели назад ко мне в кабинет влетела Барбара и сказала, что ей срочно нужен отдых. Кто я такая, чтобы отказывать подруге?

О том, что выше управляющей Нью-Йоркского отеля мне не прыгнуть, я уяснила уже давно. Отец всегда будет меня игнорировать, а я не могу всю жизнь бегать за иллюзорной отцовской любовью.

Это осознание далось мне тяжело. Нельзя двадцать лет стремиться к одному, а тут вдруг поменять направление. На перестройку у меня ушло полгода.

Я не загоняла себя в угол и даже не бегала к психологу, как советовали мои близкие, хотя стоило бы, ведь тогда проблема решилась бы быстрее. Я просто забила на отца, как говорят люди, и решила думать в первую очередь о своих чувствах, а не о чужих.

Записывайте правило: каждый человек достоин любви, любой любви.

И еще одно: мне не нужна чья-то любовь, чтобы чувствовать себя полноценной.

Если мне все равно не встать во главе правления Хэтфилд наравне с братом, то и стараться я не буду. Поэтому, когда Барбара предложила слетать в отпуск, я не раздумывая согласилась.

Мы провели три недели октября на шезлонгах под палящим солнцем на курорте острова Мауи. Пальмы, песок, лазурный берег. Это место могло бы с легкостью изображаться в библии как рай.

Сейчас частный самолет Конрада вез нас обратно в Нью-Йорк. И если я не ошибаюсь, то до посадки нам остается не больше двух часов.

В Нью-Йорке сейчас пять утра, когда мы приземлимся, будет семь. Я отлично выспалась в полете, поэтому первым делом отправлюсь в отель.

– Не так уж и плохо? – возмутилась подруга. – Это было ужасно! Ни одного красавчика, – фыркнула она, проводя ладонью от плеча до запястья. – Но должна признать, загар получился отличный.

Я откинулась на спинку кресла и рассмеялась, прикрывая глаза. Мои руки блаженно сжали подлокотники, а на загоревшие щеки медленно дул прохладный воздух из кондиционера.

Казалось, что мою теплую кожу все еще растирает молодой и мускулистый гавайец. Такого наслаждения от массажа я не получала уже давно. Каждый сантиметр моего тела был расслаблен, каждая мышца отдохнула, и я была готова вернуться к работе.

Ужасно соскучилась по отелю и всем своим работникам.

– Ну, ты же туда не за красавчиками ехала, – усмехнулась я, вспоминая стенания подруги. По ее словам, если бы мы срочно не отправились на отдых, то она могла умереть. Ей нужно было оказаться как можно ближе к экватору.

– Именно за ними, – кивнула Барбара. – Тебе тоже не помешает начать встречаться с горячими парнями, – посоветовала она.

В последнее время подруге не удавалось найти себе нормального парня, она часто бегала на свидания, но привередливую Барбару оттолкнуть можно было лишь родинкой расположенной не в том месте.

Я же наоборот избегала свиданий, открещивалась от них, как могла. И собиралась делать это и дальше.

– Что там у тебя с Эриком? – спросила подруга. – Ты дашь ему зеленый свет?

Эрик.

Еще одна тема, которую в своей голове я окрестила «проблемной».

Весь прошедший год мы хорошо общались с Эриком. Не знаю, как так вышло, но кажется, Лоусон стал кем-то вроде друга для меня.

В тот вечер, когда Джефферсон рассказал мне, почему на самом деле был со мной, Эрик вступился за меня, и они подрались. Служба безопасности отеля решила этот вопрос достаточно быстро, о чем мне сообщили позднее.

Эрик ждал меня на улице у входа в отель и предложил подвезти до дома. Я ответила ему решительным «нет». И уехала домой на такси.

Но он не сдался. Он стал оказывать слишком много знаков внимания девушке, которая швыряла его примирительные цветы ему в лицо. В конце концов, я не смогла устоять перед его настойчивостью и мы помирились. Он извинился за то, что скрывал от меня правду, и я простила его. С мудаком на букву «Б», они больше не общались.

– Я пригласила его сегодня с нами поужинать. Обычный дружеский ужин, ты, я и Эрик.

– Дружеский? А Эрик знает, что ты к нему относишься как к другу? – усмехаясь, спросила Барбара.

Он знал, ведь не раз пытался перевести наши отношения в новую форму. Я знала, что нравлюсь Эрику. Он не скрывал этого. Проблема была в том, что такие отношения могли во многом осложнить мою и без того сложную жизнь.

На самом деле любые отношения могли это сделать. Но я понимала, что не могу быть одна вечно. Я обожглась, поверила тому, кому нельзя было верить. Но это не означает, что все мужчины в моей жизни будут такими же, как мудак на букву «Б».

Джефферсон уникален в своем роде.

– Он знает, – кивнула я, принимая от стюардессы кружку чая. – Он знает и принимает это.

Барбара села ровно и наклонив голову вправо, принялась размышлять о чем-то своем. После она сказала:

– Я вижу глаза Эрика и каждый раз, когда ты рядом, они светятся у него как у мальчика, который видит шоколадный пудинг, что мама приготовила к рождеству. Кажется, он влюблен в тебя, – заметила Барбара.

Я окинула подругу скептическим взглядом.

Ее светлые волосы были забраны в высокий хвост, от избыточного солнца на лице проступили веснушки. Белая водолазка облегала идеальную фигуру, а джинсы с высокой посадкой служили дополнительным инструментом, чтобы подчеркнуть ее тонкую талию.

Она была довольная и загорелая и смотрела на меня с полуулыбкой на губах. Нельзя с таким выражением лица говорить о любви.

– Нет, – покачала головой я, чувствуя, как червоточина в моей груди начинает расширяться. – Никакой любви. Никогда. Не при каких условиях.

Раздражение и страх заполонили меня, смешиваясь в груди воедино. Если я решу что-то и с кем-то построить, то уж точно не любовь.

– Я понимаю тебя, подруга, – сказала Барбара. – Понимаю, как никто другой.

Я уже знала, что в ее прошлом произошло нечто ужасное, что заставляло сейчас Барбару избегать серьезных отношений, но что это за великая тайна, я не знала. Барбара молчала и не решалась открыть мне правду. Я нормально относилось к этому.

Есть что-то, что многие из нас предпочитают оставлять только для себя.

Такое случается по разным причинам, возможно человек не хочет, чтобы его считали плохим или стыдится какой-то части прошлого, возможно о чем-то сокровенном просто больно говорить и каждый раз упоминая имя того, кто обидел, приходится переживать негативные моменты снова и снова.

Я многим не могла с ней поделиться именно из-за второго варианта. Мое сердце догорело, оно тлело, выпуская редкий дымок, но если его коснуться, то вновь появится болезненное пламя. Такое пламя год назад погрузило меня в апатию. Я не хочу допустить этого снова.

– Тогда ты должна понимать, что я не наступлю на эти грабли снова. Я не позволю кому-то залезть в мою душу так глубоко, что потом придется выскабливать его оттуда ножом, – серьезно сказала я.

– Я понимаю, – кивнула подруга. – Но я не говорила о твоей любви, я говорила, что Эрику ты небезразлична. Он неплохой парень, может, стоит ему позволить позаботиться о тебе, если он сам того хочет?

Барбара предлагала неплохой вариант. Но не приведет ли меня эта забота к тому, от чего я сломя голову бежала?

***

Водитель подвез нас с подругой к отелю, я дернула ручку и толкнула дверь.

– Наш ужин в шесть, не забудь, – напомнила подруга.

– Я помню, – устало отозвалась я.

Барбара оторвала взгляд от телефона и сердито взглянула на меня.

– Ты помнишь, но почему-то всегда опаздываешь! Для такого обязательного человека, каким ты себя мнишь, опозданий слишком много. Тем более, когда ужин проходит в твоей квартире!

– Я сказала, что помню! – вспылила я, захлопывая за собой дверь.

Машина поехала дальше, везя Барбару по ее делам, а я вошла в отель.

Я больше не была обязательной и не мнила себя такой. Обязанности, обязательства и прочее теперь не вписывалось в мой привычный распорядок дня.

Отныне я делаю только то, что нравится мне. Я не собираюсь больше пытаться радовать кого-либо, я буду радовать только себя.

Еще в самолете я сменила удобные джинсы и футболку на черную юбку, белую рубашку и туфли на высоких каблуках с красной подошвой. На плечи накинула легкую куртку. Волосы собрала в высокую прическу и закрепила их гребнем с рубинами.

После возвращения с гавайского жаркого отдыха, я была готова ворваться в холодную рабочую осень.

Я вставила ключ в замок кабинета и попыталась провернуть его, но он не поддался.

– Блеск! Еще и с замком заниматься, – проворчала я.

И когда мне в голову пришла идея вызвать ремонтника, за стенкой послышались шаги.

Дверь резко распахнулась, и я вскрикнула от неожиданности.

– Ты чего орешь? – хмуро спросил Конрад, глядя на меня, как на душевнобольную.

Я не смогла сдержаться и легко толкнула его обеими руками в грудь. Конрад отступил назад.

– Какого черта ты здесь делаешь? – недовольно спросила я.

– Я тоже рад тебя видеть, – усмехнулся он.

Конрад шире открыл дверь и отошел в сторону, жестом пропуская меня внутрь.

– Я думала ты приедешь только к вечеру, – озвучила я свои мысли.

– Планы поменялись, я и не уезжал, – пожал плечами он.

Я остановилась возле своего стола, обернулась и уставилась на брата.

– Ты жил три недели в моей квартире?

Перед моим отъездом в отпуск, Конрад приезжал в город решить некоторые дела отеля. Как обычно он останавливался у меня, и должен был уехать следом за мной.

– А ты против? – с улыбкой на губах спросил он.

Опершись бедром о стол, я скрестила руки на груди. Конрад стоял напротив меня, спрятав руки в карманы черных джинсов.

– Не против, но хорошо было бы меня предупредить.

Я заняла свое кресло и расстегнула сумочку, вынимая оттуда сувенир с Гавайев.

– Не думал, что ты разозлишься, – ответил Конрад, подхватывая статуэтку. – Что это, камень какой-то?

– Птица из гавайита, – ответила я.

Он покрутил ее в руках, осматривая со всех сторон. Брови его съехались к переносице, образуя между ними морщину. Затем он взглянул на меня исподлобья и улыбнулся.

– Это не похоже на птицу. И из чего ты сказала, сделан этот булыжник?

Я забрала статуэтку из его рук и поставила ее рядом с голубкой из горного кварца – давним подарком Конрада.

– Она похожа на птицу, у нее даже клюв есть, – сказала я в защиту статуэтки. – А сделана она из гавайита, это такая горная вулканическая порода. К тому же продавец сказал, что она активно поглощает негативную энергию. Но на тебя никакого гавайита не хватит, – фыркнула я.

– Ты как всегда сама доброта, Джоанна, – усмехнулся Конрад, занимая место напротив моего стола. – А теперь давай к делу.

– Очень интересно, какие у тебя уже ко мне появились дела? – спросила я, откидываясь на спинку кресла.

Документы пришли с ошибками? Циклон надвигается? Наш отец опять что-то учудил? Валяй братец, я вся внимание.

– Ты хотела обустроить казино при отеле, – сказал он, заставляя меня растерять все игривое настроение.

Я выпрямилась и сложила руки на столе перед собой.

Казино было моей мечтой, когда я бредила управлением, еще учась на старших курсах в колледже.

– Ты знаешь, что хотела, но отбросила эту затею сразу же, как поняла, что даже руководство строительством собачьей будки мне не доверят.

– А проект казино, готов? – спросил Конрад.

Я всматривалась в его глаза несколько секунд, не понимая, для чего он все это спрашивает. Собирается взять мои наработки и заняться казино?

Не думаю, Конрад любил создавать сам, а не брать за основу чужие идеи. В этом мы с ним были похожи.

– Готов, – осторожно ответила я.

Братец улыбнулся одним уголком губ.

– Глупость спросил, разве может быть у тебя что-то не готово? – усмехнулся он.

Я закатила глаза, но все же улыбнулась от такого комплимента.

Конрад встал, взял в руки чайник с небольшого столика у диванов и разлил напиток по двум чашкам.

– Отлично, – проговорил он, – просто замечательно.

Конрад говорил это не мне, а себе, словно что-то подмечая в своей голове. Меня насторожило такое поведение брата.

– Конрад, выкладывай, – сказала я, нахмурившись. Внутри было какое-то нехорошее предчувствие, но я постаралась выбросить все эти глупости из головы.

Конрад сделал глоток чая и отставил кружку в сторону. Откинувшись на спинку сиденья, он посмотрел на наручные часы.

– Через полчаса у нас встреча, – сказал он.

Я открыла рот и тут же его закрыла, прямо как аквариумная рыбка, на мою грудь, словно десять килограмм бетона вылили.

Какая встреча? Ничего такого в моем графике не было. Я не жалуюсь на проблемы с памятью, но ничего подобного совсем не помню.

– Ты шутишь? Встреча с кем? – испугано спросила я.

– С генеральным директором строительной компании, – пожал плечами он, словно ничего страшного не происходило. Но я с ним не согласилась бы.

– Что? Я не готова, почему этого не было в моем календаре? – живо воскликнула я и принялась листать задачи в телефоне, надеясь отыскать ту самую встречу.

Я только вернулась из отпуска. Не может быть, чтобы я назначила встречу и забыла про нее. Я все держу в голове, все мои планеры служат лишь формальностью.

– Встречу запланировал я, – спокойно ответил он.

Я вскинула голову, таращась на брата, и пытаясь понять, что он сказала. В мгновение мои брови взметнулись вверх, и мне едва удавалось сдерживать свое негодование.

– Конрад, ты знаешь, как сильно я ненавижу это! Почему нельзя было предупредить меня заранее?

– Это дело требовало быстрых решений.

– Разговор пойдет о казино при отеле? – уточнила я так, словно до этого была в отключке и не разобрала ни одного его слова. Вместе с тем, я мысленно обращаясь к Будде, Конфуцию или пытаясь судорожно отыскать свой внутренний Дао, чтобы обрести спокойствие и не долбануть чайником с горячим чаем своего братца.

– Именно так, – ответил он, подливая себе еще чая.

– Ты с ума сошел! – закричала я, вскакивая со своего места. – Да и где ты вообще нашел землю под строительство?

– Я выкупил соседнее здание.

В голове быстро закрутились мысли, подкидывая мне картинку расположения нашего отеля.

– То, что в северную сторону? – ошарашенно спросила я.

– В южную.

– Там же мормонская церковь! – воскликнула я.

– Уже нет.

На его лице заиграла лукавая улыбка, и чтобы скрыть это, он поднес кружку с чаем к губам.

– О боже, ты уничтожил мормонскую церковь? – взвизгнула я.

– На то была воля божья, а со служителями его оказалось не так уж сложно договориться, – пожал плечами брат.

– Иисус, Мария и Иосиф, – прошептала я, медленно опускаясь в кресло.

– Они все очень ждут твое казино, не понимаю, почему ты расстраиваешься, – усмехнулся Конрад.

В ответ я метнула в него гневный взгляд.

Он был слишком спокоен сейчас, выглядел таким расслабленным и вальяжно восседал в кресле, раздражая меня всем этим.

В этом мы с ним не были похожи, он очень просто относился к жизни, тогда как я переживала каждый момент по несколько раз.

– Нам лучше уже выезжать, пробки в городе, – сказал он, подходя к шкафу и вынимая оттуда свою куртку, я же, с момента как вошла в кабинет, так и не сняла свою.

С моих губ сорвался истеричный хохот. Он просто подставлял меня.

– Пп-робки? Пробки? – заикаясь, повторяла я. – Ты с ума сошел!

– Ты уже говорила это.

Завыв от безысходности, я нервными движениями стала включать компьютер, чтобы найти файл, где был мой проект казино.

Я быстро нашла его, но это ни капли не успокоило меня. Он был такой сырой, что из него можно было воду выжимать. Я не планировала презентовать его кому-либо. Он не был предназначен, для посторонних глаз. Я вообще не рассчитывала, что мой брат решит заняться строительством казино.

– Чего ты так нервничаешь, это только первая встреча, – спокойно сказал Конрад, оказываясь у меня за спиной. Он облокотился на спинку моего сиденья и стал с интересом заглядывать в экран компьютера.

– Конрад, ты понимаешь, что у меня ничего нет? Этот проект ничто, я не думала, что его кто-то будет смотреть, – в панике затараторила я, переправляя документ на почту Лины, с пометкой «распечатай».

Черт. Я же уволила Лину перед своим отъездом. Она так и не исправилась и продолжала плохо выполнять свою работу.

Придется самой распечатывать.

– Я знаю, как ты работаешь, сестренка, в твоем проекте я не сомневаюсь. Да и повторюсь, он нам сегодня и не понадобится.

– Конрад ты… Просто… Агрх! – я стукнула рукой по столу. Именно поэтому в моей жизни все должно быть спланированно, я не мастер импровизации, я не могу показывать свои недоработки.

– Дыши, встречу я назначил в последний момент, никто не ждет от тебя совершенный план, – успокаивающе сказал он и опустил свои руки на мои плечи. Я не знала, для чего он это сделал. Решил таким образом успокоить меня? Или боялся, что я не сдержусь и все же врежу ему.

– Конрад, я просто подставлю тебя. Твой проект не может быть таким, – расстроено покачала головой я.

– Это не мой проект, это твой проект, – поправил он меня.

Я замолкла и взглянула на него через плечо.

– Но реализацией же займешься ты? – нерешительно спросила я.

Конрад улыбнулся и отрицательно качнул головой.

– Реализацией займешься ты.

Земля подо мной разверзлась, и я не знала, за что схватиться, чтобы не упасть в обморок.

Я. Займусь. Реализацией. Проекта.

Впервые в жизни.

Я скинула его руки со своих плеч и подорвалась с места. Выбежав в приемную, я включила компьютер и быстро распечатала необходимые документы.

Заработал принтер, готовые листы выскочили, и их перехватил Конрад.

– Нам нужно выдвигаться, – сказал он, полистав бумаги, и вручив их мне в руки, – если мы не хотим опоздать.

Я наивно полагала, что ничего хуже со мной в этот день не случится. Как же сильно я ошибалась.

Глава 2

Блейк

Я открыл дверь холодильника и достал две литровые бутылки с ледяной водой. Не церемонясь, отвинтил крышку первой бутылки и удовлетворенно застонав, осушил ее практически за десять секунд. Вторую бутылку, со стекающими каплями конденсата я приложил ко лбу.

Голова раскалывалась.

Сейчас я готов был поклясться, что больше не притронусь к алкоголю, никогда в жизни даже не взгляну на виски. Но то, что сейчас казалось мне главной истинной и огромным озарением, было продиктовано скорее плохим самочувствием, нежели здравым смыслом.

Стоя на кухне и опершись о столешницу с закрытыми глазами, я пытался вспомнить, куда подевался мой телефон.

Вчера он был при мне. Одна блондинка пыталась выхватить его и записать свой номер в мою телефонную книгу. Но я отказывал ей в этом несколько раз за вечер, игнорируя настойчивые хищные выпады в свою сторону. А потом телефон в моей памяти не фигурировал.

Домой я добирался на такси с Кайлом. Может он знает, куда подевался мой телефон? Нужно позвонить ему.

Черт! Как я позвоню без телефона?

Живот протяжно заурчал и я поморщившись устало вздохнул. Тело требовала еды, но еда последнее, о чем я мог думать в этот момент. Справиться бы с тошнотой, а вот потом можно и позавтракать.

Убрав вторую бутылку ото лба, я решил выпить и ее.

Этот день станет для меня настоящим испытанием.

Бросив пустые бутылки в ведро для пластика, я направился принять душ, на ходу напевая какую-то приставучую песню, услышанную вчера в баре. Зайдя в душевую кабину, я сразу включил напор воды посильнее и принялся намыливать тело и голову.

Ладно, нужно признать, что в последнее время я стал перебирать с алкоголем. Раньше мне не приходилось напиваться до того, чтобы не помнить все события вечера. Так что запишем алкоголь во вредные привычки, от которых мне нужно избавиться в течение года.

Я вышел из душа в одном полотенце обмотанным вокруг бедер.

Сегодня у нас встреча с какой-то компанией. Хоть у меня и не было телефона, я уже чувствовал, что опаздываю. Нужно одеться и выдвигаться в ресторан, там и позавтракаю.

По квартире разнесся громкий звонок входной двери. Я поморщился, чувствуя, как от этого шума тупой болью начали пульсировать виски.

Кого это принесло с утра пораньше?

Со стойким намерением прибить незваного гостя я направился к двери.

– Доброе утро, – просияла Майя, стоя на пороге моей квартиры с пакетом из Куки Хэвен в руках.

Ее светлые волосы были собраны в аккуратный низкий пучок, закутана она была в синее пальто, а на ногах были высокие сапоги, которые заходили на коленки.

Идеальная как всегда. Но каблуки у сапог были ужасно уродливой формы.

– Что ты здесь забыла? – не церемонясь, спросил я.

Широкая улыбка погасла. Вся приветливость с лица исчезла, словно ее и не было. Майя оскорбленно выгнула одну бровь, и беспардонно оттеснив меня с пути, зашагала в мою квартиру. Ее каблуки громко стучали о напольное покрытие в холле, и я поморщился, потому что чувствовал, словно мне трепанацию черепа делают.

– Фу, какой грубиян, – бросила она, даже не обернувшись.

Я какое-то время стоял у двери, слушая ее шаги и шуршание пакета в ее руках.

Куки Хэвен? Кто вообще будет называть так кондитерскую. Это название больше подходит для порно ролика.

Майя – единственная девушка, которой было позволено вот так врываться в мои апартаменты, во многом, потому что я знал ее с детства, и мы были как брат с сестрой. Она являлась когда сама того хотела и проходила, не спрашивая разрешения. За исключением клининга, Майя единственная девушка, которая вообще хоть раз бывала в моей квартире.

«Не единственная», – говорило мне мое подсознание. Была еще одна девушка, которая однажды бывала в моей квартире, более того, она спала в моей кровати, ела в моей кухне и мы принимали душ вместе. Еще она узнала слишком много из того, что я предпочитал оставлять при себе. Так что сейчас я приказал своему мозгу заткнуться на хрен и не напоминать мне об этом лишний раз.

– Ты там перезагружаешься что ли? – насмешливо спросила Майя, запрыгивая на барный стул в моей кухне и закидывая ногу на ногу.

Я понял, что уже около минуты пялюсь на закрытую входную дверь.

– Пытаюсь понять, какого черта ты свалилась на мою голову ни свет, ни заря, – грубо бросил я.

– Должна тебя огорчить, но солнце встало уже как два часа назад, – так же грубо ответила она.

Майя стащила с рук синие вельветовые перчатки и небрежно откинула их на столешницу барного островка на кухне.

– Я голодна, выпьем чаю? – спросила она, но я понимал, что вопрос был риторическим.

Войдя в кухню, я упер руки в бока и осуждающе посмотрел на нее.

Майя встала со своего места и принялась хлопотать на кухне: поставила чайник, достала чай, и принялась разворачивать пирожные, которые она купила в Куки Хэвен.

Я продолжал прожигать ее настойчивым взглядом в надежде, что это подействует, и она уйдет.

Майя была дорога мне, но в последнее время мне стало казаться, что я устал от нескончаемого потока людей рядом. Вечеринки казались пресными, походы в клуб больше не прельщали меня. Мы приходили, я напивался, на утро чувствовал сильнейшее похмелье, и все повторялось снова. Жизнь стала серой и блеклой.

Я попал в день сурка.

Все чаще мне хотелось остаться дома или загрузить себя дополнительной работой. За последние полгода мы даже перевыполнили план строительства. Проекты сыпались на меня как из рога изобилия, я всячески подталкивал отца к подписанию контрактов и работал по каждому из них.

Утро переходило в день, день в вечер, а вечер в ночь. На следующее утро я понимал, что просидел в стенах своего кабинета сутки. Тогда я шел домой, спал до обеда и снова возвращался к работе.

Полагаю, все дело в возрасте. Мне двадцать пять, я уже не молод. Вот, как чувствуют себя взрослые люди, они закапываются в работе и прожигают жизнь на тусовках, только бы не оставаться один на один со своим «я».

– Ты хоть бы накинул что-нибудь, – сказала Майя, кивая на мой голый торс и обмотанные полотенцем бедра. Затем она подошла ближе, внимательно рассматривая меня. – Иисусе, Блейк, ты вообще ничего не ешь, а только занимаешься в зале? Рельеф как у каменной статуи.

– Спасибо за комплимент, – ухмыльнулся я.

– Это не комплимент, – фыркнула она, наконец скидывая с себя пальто.

– Майя, я опаздываю, – строго сказал я.

Она несколько секунд смотрела на меня, затем улыбнулась уголком губ, и пройдя мимо, запрыгнула на барный стул снова.

– У тебя есть еще полчаса, – деловито выдала она.

– С чего ты это взяла?

– Твой телефон у меня, – сказала она, надкусывая эклер покрытый шоколадом.

– И что он у тебя делает?

Она показала пальцем на свой рот, как бы прося меня подождать, пока она прожует кусок эклера.

Я сложил руки на груди, ощущая подступающее к моей груди раздражение.

– Ты сам отдал его мне, – сообщила она, – когда вчерашняя клубная гарпия висла на тебе, как на шесте, в попытках заполучить твой номер.

Точно.

Девица не отлипала от меня весь вечер, буквально умоляя взять ее в туалете, но я не стал с ней связываться. Случайный секс тоже больше не прельщал меня. Не то, чтобы я берег свою розу для кого-то особенного, за это было поздно переживать, ведь когда мне было четырнадцать лет, ее срезала старшеклассница из соседней школы.

Я рано познал все прелести сексуального мира, может, поэтому в последнее время я вел себя как гребаный священник? Может я пересытился бесконечным потоком тел и секса? И что теперь? В горы уезжать? Уходить в монахи?

Нет.

Сегодня вечером, я пожалуй сниму парочку блондинок или брюнеток в клубе. Яйца гудели.

Майя вытащила телефон из сумки и передала мне его в руки.

– Вообще я пришла не из-за него, – сказала она.

– А зачем еще? – непонимающе спросил я.

Майя вздохнула и отодвинула от себя тарелку с эклером.

– Джим не разговаривает со мной после вчерашнего, – сказала она. Глаза Майи стали наполняться слезами и я понял, что пора валить. Но если я сбегу, то какой я друг после этого?

– Вы живете в одной квартире, – напомнил я.

Как они могли ни разу не поговорить за ночь? Тяжело игнорировать кого-то, кто спит рядом.

На удивление Майя стойко держалась, ни одна слеза так и не скатилась по ее щеке. Глаза покраснели и поблескивали от света из окон.

– Он привез меня домой и уехал, – сказала она голосом, понизившимся на несколько тонов. – Он разозлился, сказал, что ему нужно побыть одному и обдумать все как следует, – всхлипнула она. Все-таки слез сегодня мы не избежим, рано обрадовался. – Но я совсем не понимаю, о чем он хочет подумать? О том, что меня следует бросить?

Я тяжело вздохнул и облокотился на стол, располагаясь напротив Майи.

Вот поэтому не стоит заводить отношений. После них чувствуешь будто тебя поездом переехали.

***

Майя успокаивалась долго.

Я ничего не смыслил в том, как утешать девушек. Короткое «не плач» почему-то не срабатывало.

Как обычно, на встречу я опоздал. Отец был не доволен мною.

– Здравствуйте, прошу прощения за опоздание, я генеральный директор Джефферсон Констракшн – Грант Джефферсон, а это мой сын, Блейк – он наш главный инженер, – выдал отец стандартную фразу нашим потенциальным клиентам.

Мужчина в черных джинсах поднялся, чтобы пожать отцу руку. Я скучающе оглядывал помещение ресторана. Мы часто проводили встречи именно здесь: тихое место, при этом находится в самом центре города.

Отец пожал руку мужчине и тот двинулся ко мне, как только я увидел его лицо, меня мгновенно парализовало.

Пижон – он же Конрад Хэтфилд.

Настроение сразу упало до минимума, хотя оно изначально было на нуле.

Из-за его спины показалась хрупкая фигурка девушки, я видел лишь рукав белой блузки, изящное запястье и мелькнувшую темную макушку. Мне даже не нужно было видеть ее лица, чтобы понять, кто стоит за спиной Хэтфилда.

Что за…

– Черт, – сказала она, заметив меня и застыв, словно ледяное изваяние.

Джоанна Хэтфилд.

Или правильнее будет Селеста?

Ее лицо побледнело, и синие глаза на фоне этого белого полотна были как два больших озера.

Может, я все еще валяюсь дома в отключке после насыщенного вечера, в противном случае как объяснить то, что передо мной стоит Селеста Хэтфилд?

– Что? – тихо спросил Пижон, пожимая руку мне, обращался он к своей сестре.

– Простите, – коротко извинилась она, но в голосе совсем не было раскаяния. Глаза выдавали ее растерянность, но как же быстро она от нее избавилась, заменяя решимостью и непоколебимостью.

Хрупкие плечи расправились, спина выпрямилась, подбородок она задрала до небес. Очень уверенная поза и стальной, надменный взгляд.

Она была другой.

Теперь то, я видел, что в прошлый раз никак не стыковалось в моей голове. Тогда во французском ресторане, среди богачей, она была в своей среде – управляющая отелем, если мне не изменяет память. И сейчас передо мной стояла не напуганная и взбалмошная девочка-официантка, а серьезная бизнес-леди.

Селесту я не знал.

«Ты и Джоанну не знал», – кричало мне мое подсознание.

И я не мог с ним не согласиться. Селеста или Джоанна или хрен знает, кем она прикидывается еще, была просто фальшивкой. Жалкой и не стоящей ни капли моего внимания.

– Меня зовут Конрад, а это моя сестра Джоанна, – представил Пижон, – работать вы будете с ней.

Я удивленно взглянул на нее. Вот значит, перед кем мне придется отчитываться: перед девушкой, которую я не хотел бы видеть еще ближайшие двадцать лет.

– Очень приятно, – улыбнулся отец, пожимая ее руку, Джоанна коротко улыбнулась, ему и ответила:

– Это честь для меня, познакомиться с вами, – голос по-прежнему был раздражающим и назойливым, словно будильник в шесть утра, при том, что отбой был в пять.

Когда пришло время жать руку мне, ее лицо приняло отстраненное выражение.

– Очень приятно познакомиться с вами, мистер Джефферсон, – пафосно сказала она. В глазах читались пренебрежение и ненависть – этот взгляд сильно разнился с ее словами.

Делает вид, словно мы не знакомы.

Отличная тактика. Вот только тебе не удастся изобразить гордую невинность. Я знаю, какой стервой ты можешь быть.

– Просто Блейк, – усмехнулся я.

Она решила включить дурочку и делать вид, словно не помнит меня.

А вот я помнил все. Помнил ее длинные волосы, которые щекотали мою шею каждый раз, когда я притягивал ее к себе, помнил ее отзывчивые и чувственные губы, с которых срывались стоны, стоило ей немного потерять контроль, помнил ее глаза. Ее невинный взгляд и длинные черные ресницы.

Ее чертов невинный взгляд.

Она смотрела на меня именно этим «я монашка» взглядом, сидя на мне верхом и насаживаясь на мой член.

А сейчас она разыгрывала полное недоумение. Это чертовски злило меня. Мне впервые не хотелось уткнуться носом в ее шею. Мне хотелось свернуть ее шею!

Я резко дернул руку лгуньи на себя, заставив ее на секунду потерять самообладание. Рот ее приоткрылся от неожиданности, с губ сорвался тихий, почти беззвучный вздох.

По ее коже забегали мурашки, Джоанна округлила глаза и метнула в меня убийственный взгляд.

– Просто Джоанна, – сказала она.

Ее рука плавно выскользнула из моей.

– Лучше мисс Хэтфилд, – ухмыльнулся я, наблюдая за тем, как меняется ее лицо и наслаждаясь этим зрелищем.

– На самом деле из всех кого я трахал, ты была самой дешевой, мисс Хэтфилд.

Она сжала челюсти и разъяренно изогнула губы, затем отвернулась от меня.

Конрад тем временем разговаривал с моим отцом, но это не мешало ему бросать на нас непонимающие взгляды.

– Что ж, давайте присядем, – предложил Пижон, и мы расселись за столом. Я оказался напротив мисс Хэтфилд, которая с момента, как ее рука ускользнула из моей хватки, даже не взглянула на меня.

– Как насчет завтрака? – спросил отец.

А вот это очень кстати, мой живот уже начал издавать предсмертные вопли.

Позавтракав, мы принялись обсуждать контракт и детали проекта. Идея была простой: построить трехэтажное казино и объединить его с основным зданием отеля.

Говорила в основном Джоанна, Пижон лишь изредка мог о чем-то напомнить или даже уточнить. Было видно, что казино – полностью ее проект.

Раньше ей очень хорошо удавалось играть роль официантки. Но иногда она здорово прокалывалась. Тогда у меня возникали мысли, что она что-то скрывает, но я думал, что это «что-то» – отношения с пижоном Хэтфилдом. Теперь то я знал правду.

Надо же, а когда-то я ревновал ее к нему. У них на лицах не написано, что они родственники. Хотя сейчас, когда они оба сидят передо мной, я вижу сильное сходство.

Джоанна закончила выдавать заумные фразы и облегченно выдохнула. Подключился Конрад и принялся обсуждать с отцом детали сделки.

Ее брови были немного приподняты, дышала она часто, а рот был немного приоткрыт. Лицо ее побледнело, и она едва заметно дернула рукой. Если бы я не видел, какой бодрой она была в начале встречи, подумал бы, что ей нездоровится.

– Извините, – тихо сказала она, и вдруг вскочила с места, убегая в сторону уборных.

Кажется ей действительно нехорошо.

Я хотел извиниться, как положено, и пойти за ней.

Зачем? Понятия не имею, но это единственная мысль, возникшая в моей голове, как только она вскочила с места.

Но я не успел даже выдохнуть.

– Прошу прощения, я сейчас вернусь, – сказал Пижон и удалился следом за сестрой.

Не думал, что сегодня на меня свалится подобное дерьмо. Работать с Хэтфилд бок о бок, не та перспектива о которой я мечтал. Понятия не имею, как это у нас выйдет.

– Полагаю, встреча прошла хорошо, – сказал отец, откидываясь на спинку стула и расстегивая пиджак. – Мистера Хэтфилда все устраивает, а его сестре правда интересен этот проект и его воплощение.

– Она хорошо умеет притворяться, будет лгать в глаза и даже не моргнет, – тихо сказал я.

– Что? – спросил отец, не расслышав мои слова.

– Встреча прошла прекрасно, – ответил я, провожая взглядом Пижона. Джоанна уже скрылась за поворотом.

– Ты был слишком напряжен и от девушки взгляда не отводил, – заметил отец.

Я усмехнулся и взглянул на него.

– Тебе показалось.

Отец покачал головой и придвинулся ко мне ближе.

– Я не идиот, сын. Просто хочу напомнить, что она, как и ее брат, отныне наш партнер. Не нужно проделывать с ней то, что ты обычно делаешь с другими девушками, – назидательно сказал он.

– А что я делаю? Ты хотел сказать не трахать ее? – ухмыльнулся я, замечая, как темнеет взгляд отца.

Он огляделся, чтобы удостовериться, что нас никто не слышал и снова взглянул на меня.

– Если тебе удобнее выражаться так, то да. Не смей, включай уже голову и думай о последствиях, – сказал он.

– Как ты думаешь о последствиях? – спросил я.

Я чувствовал, как внутри кипят злость и раздражение. Грант последний, кто может говорить мне о последствиях. Сам-то он о них никогда не думал.

К тому же жаль его разочаровывать, но с задачей я уже не справился. Год назад мы отлично повеселились с мисс Хэтфилд.

– Не здесь, Блейк, – прорычал он.

Я отвернулся от него. Не могу видеть его лицемерные глаза ни секунды больше.

– Расслабься, в любом другом месте я с тобой тоже говорить об этом не стану. Мучайся сам со своей совестью, – добавил я и потерял к отцу какой либо интерес.

Завтра состоится подписание договора и конференция по проекту, где я обрисую для двух Хэтфилдов детали строительства. А это значит, что мне придется встретиться с лжеофицианткой вновь.

Мы с отцом вышли из ресторана, я достал сигареты и закурил, выпуская клубы густого дыма.

– Подожди, пока наши клиенты уйдут, – сердито шепнул отец.

Я усмехнулся.

В трех метрах от нас стояла сестренка Хэтфилд и ждала Пижона, который почему-то задержался в ресторане.

– Они не будут против, – ответил я, снова затягиваясь.

Сомневаюсь, что Пижону есть дело до этого, а Джоанна в любом случае будет ненавидеть меня. Думаю, она с радостью сожгла бы меня на костре, и ей было бы глубоко плевать, будет зажата между моих зубов сигарета в этот момент или нет.

Отец пытался бросить и кажется, у него наконец начало получаться это, чего не скажешь обо мне.

Запишем во вредные привычки и курение.

Как же меня раздражало то, что за все время наших переговоров, она ни разу не взглянула на меня. Словно меня не существовало. Когда я говорил и указывал на какие-то моменты в ее собственных наработках, она смотрела куда угодно, но не на меня. Должно быть, она не видела смысла тратить на меня и взгляда, вместо этого внимая каждому слову моего отца и перешептываясь с братом.

Нет. Я не могу позволить ей так просто уехать.

Выбросив сигарету в урну, я подошел к лжеофициантке.

Ее глаза метнулись влево, она заметила меня.

– Джоанна или Селеста? – спросил я, стоя рядом и касаясь своим плечом ее.

– Не поняла? – сказала она, не поднимая головы от своего телефона.

– Говорю, как называть тебя все-таки? Джоанна, Селеста, Мария, Вирджиния Хилл1? – спросил я, краем глаза наблюдая за ее реакцией.

Джоанна удивленно вскинула брови и взглянула на меня, одобрительно закачав головой.

– Провел параллель с казино, браво, Блейк. Иногда тыква на твоих плечах гордо именуемая головой может меня приятно удивлять, – натянуто улыбнулась она.

– Тут ты не права, – самодовольно ответил я, – она будет удивлять, но не тебя.

В глазах Джоанны вспыхнул огонек ярости, но она быстро потушила его. На ее губах растянулась издевательская усмешка.

– Удивлять? Так ты называешь невозможность достичь разрядки от твоего языка?

– Твою невозможность достичь разрядки слышали не только за пределами Аспена, но и за границей Колорадо.

Джоанна раздула щеки как самая настоящая львица.

– Хватит демонстрировать навыки остроумия, – фыркнула она.

– Что ты задумала? – перебил ее я.

Она застыла с телефоном в руках и сдвинула тонкие брови к переносице.

– Я задумала? – искренне удивилась Джоанна, да так, что я почти поверил. – Беру слова про тыкву обратно, овощ он и в Африке овощ. И с чего ты решил, что я что-то задумала?

Джоанна развернулась ко мне всем телом, спрятала телефон и сложила руки на груди. Вот теперь она смотрела на меня. Не мимо меня, не на бумаги, не на моего отца, не в телефон, а в мои глаза. И это, пожалуй, именно то, чего я добивался.

– Скажи мне, почему среди всех строительных компаний Америки, для воплощения своего проекта, ты решила выбрать Джефферсон? – задал я вопрос, интересовавший меня всю эту встречу.

С ее губ сорвался смешок, однако сама она не выглядела веселой.

– Я решила? Ты думаешь, что я хоть что-то решаю в отеле? – вырвалось у нее. Но как только Джоанна осознала, что сказала, сжала губы и сердито вздохнула.

Вот как значит. Она проговорилась о том, что не имеет влияния в бизнесе.

– Что, папочка не пускает маленькую девочку за штурвал? – издевательским тоном спросил я.

Джоанна опешила и дернула головой. Я видел, как ее брови возмущенно изогнулись, а губы сжались в белую тонкую линию. Она злилась, и я наслаждался такой приятной картинкой. Большие синие глаза стали стеклянными, а щеки ее заалели от ярости.

Я попал в самую цель.

– Просто заткнись, Джефферсон, – покачала головой она. – Ты и понятия не имеешь…

– Каково женщине в бизнесе? Ты права, – перебил ее я. – Но меня это и не интересует. Мне повезло, я родился с яйцами.

Глаза ее недобро сверкнули, Джоанна заправила выбившуюся прядь волос за ухо, обхватила себя руками и шагнула ко мне.

– Да, но мне кажется, ты оставил их дома, – грубо выплюнула она.

На моих губах появилась ухмылка.

– Они всегда со мной, можешь встать на колени и проверить прямо сейчас, – с вызовом в голосе сказал я.

Ее взгляд мимолетно скользнул мне за спину, туда, где в отдалении стоял отец, затем она вернула его ко мне.

– Избавлю себя от этого, – с отвращением в голосе фыркнула она.

– О, как-то поздновато думать об этом, ты не находишь? – усмехнулся я, наслаждаясь ее красным лицом. Я не мог остановиться, я был так зол на нее. – Значит, пока Хэтфилд старший держит тебя на поводке, отелями заправляет любимый сын?

В голове снова и снова всплывали ее фразы, сказанные год назад, ее обман и цель этого обмана. Джоанна была первой девушкой, которую я подпустил к себе, позволил перешагнуть порог. Но она как самый отвратительный гость прошлась там в грязной обуви, не переставая смеяться мне в лицо.

Но этого больше не случится. Своей выходкой она оказала мне честь и напомнила, почему я так ненавижу хрень, которую люди гордо именуют чувствами. Я смотреть на нее больше не могу, не то, что разговаривать, но раз нам придется работать вместе, то я смирюсь.

Она не ответила. Губы ее задрожали, словно она готова была расплакаться. Я видел, как она прикусила щеки изнутри, и решил немного сбавить обороты. У нас еще будет очень много времени повеселиться.

– Хорошо, братишка-пижон решил нанять нас. А отказать ему ты не пробовала? – серьезно спросил я.

– Я не знала, что это ваша компания, пока не увидела тебя, – тихо ответила она, смотря куда угодно, но в мои глаза.

– Отлично, значит, теперь нам придется работать вместе, – недовольно бросил я.

– Думаешь, меня это обрадовало? Ты последний человек, с кем мне хочется вести хоть какие-то дела, – дерзко выдала Джоанна. – Но я профессионал, Блейк, поэтому мне не составит труда вести с тобой деловые отношения. И я надеюсь, что для тебя это тоже не проблема.

Я усмехнулся, вглядываясь в ее профиль. Лицо Джоанны было напряжено, нос, как и щеки покраснел. Она не моргала, лишь двигала глазами, рассматривая улицу перед нами. А это значит, что глаза ее были достаточно влажными, чтобы не испытывать дискомфорта без смыкания век.

Она плакать собралась что ли?

– Для меня это не проблема, – сказал я, не в силах оторвать взгляда от ее лица.

Каких-то несколько часов назад, я хотел забыть ее, а не заключать контракт с империей ее семейки.

Видимо у судьбы были иные планы.

Глава 3

Джоанна

После встречи с Джефферсонами, я отправилась домой. Мы с братом сошлись на том, что мне будет лучше отдохнуть и набраться сил. Перелет выдался тяжелым. Однако Конрад не знал, что дело было не только в перелете. Дело было в нашем новом исполнителе, дело в Джефферсоне.

К несчастью на меня нахлынули неприятные воспоминания. Я снова переживала этот момент, снова видела, словно в замедленной съемке, как Блейк говорит мне, что просто играл со мной. Я была для него частью спора. Все, что было между нами, все, что я считала таким реальным, оказалось ложью.

Я считала, что давно пережила и проработала этот момент. Однако видеть его снова – тяжело для меня. К этому я совсем не была готова. Мне огромных усилий стоило сохранять спокойствие. Я чувствовала родной запах, видела эту извечную черную рубашку на нем и холодный ненавидящий все живое взгляд. И не смогла больше этого выносить.

Сегодня я увидела его настоящего, не скрывающего свое нутро. Ему не нужно было больше завоевывать мое доверие, чтобы воспользоваться моим телом. Блейк был собой, а значит тот Блейк, что боялся кататься на колесе обозрения и тот Блейк, что был со мной в Аспене – фальшивый.

Я верила ему, я думала, что впервые в жизни встретила кого-то, с кем мне захочется большего, чем просто удобство. Как же сильно я ошиблась. Блейк добился, чего хотел, он не просто использовал мое тело, он вырвал мое сердце из груди. Вырвал и бросил мне его под ноги с довольной ухмылкой.

– Джоанна вставай, тебе нужно на работу, – сказала Барбара, прыгая на постель рядом со мной.

– Я не хочу, – отмахнулась я, зарываясь с головой под одеяло.

Она взвыла и легла мне за спину, обхватывая мою талию рукой.

– Ну, все, хватит! Ты хандришь уже три недели! Конрад переживает, твоя мама без конца звонит, я устала им говорить, что ты болеешь! Лаура скоро привезет сюда консилиум из врачей! – ругалась Барбара. – Он не стоит этого! Как ты не понимаешь?

Я сбросила ее руку и резко села.

– Я понимаю, ясно? Понимаю! Но дело не в нем, я просто плохо себя чувствую! Мне хочется спать и у меня болит голова! Поэтому оставь меня в покое, – попросила я, снова опускаясь на постель и зарываясь в одеяло.

Испытать нечто подобное, для меня было впервые. Я расставалась с мужчинами и раньше, но никогда не чувствовала от этого такой пустоты в душе.

Блейк что-то поломал во мне. Я встретила новую болезнь, и понятия не имела, как с ней бороться.

– Отлично, хочешь валяться в постели, оплакивая разбитое сердце? – спросил подруга. – Хорошо, я не буду тебе мешать! Вот только знаешь, что делает Блейк в этот момент? Он спит с другими девушками! Он не страдает и не проводит дни, лежа в постели! Ему все равно, так почему ты до сих пор продолжаешь грустить из-за этого? Бери с него пример! – воскликнула она, ложась на меня сверху и располагая голову на моем животе.

Я вцепилась в ее голову, намереваясь свернуть ее, но потом передумала.

Шучу, я не хотела сворачивать ей голову.

– Эрик звонит тебе, не переставая, просто ответь ему, сходи с ним на свидание и позволь как следует излечить себя. Это поможет.

Извечный способ Барбары: если тебе грустно, прыгай на мужика. Но со мной это не прокатывало, я не искала утешения в других.

Психолог из нее был не очень, но как ни странно, этот совет оказался полезен для меня. Я приняла извинения Эрика и сходила с ним погулять. Разумеется, наша встреча носила исключительно дружеский характер. Но это сильно помогло мне.

Эрик не стал оправдываться перед Блейком за то, что знал, кто я, и утаивал это от друзей. По его словам Джефферсон был зол. И эта новая информация помогла мне почувствовать себя лучше.

Блейк злился, его ярость была так сильна, что он даже полез с Эриком в драку. А это значит, что ему было больно, конечно, в его извращенном смысле. Черное сердце осталось нетронутым, таким, каким было уже давно, но я сильно задела его самомнение и эго. В этот раз решили использовать его, и он знал об этом. От этого мне становилось легче.

Весь день я не выползала из постели, долгий сон немного облегчил мое состояние, но я все еще чувствовала себя разбитой. Спишу все на избыток фруктов в самолете. Такой резкий подъем сахара был мне противопоказан.

Я приняла душ, покормила толстяка Брюса и заказала доставку еды на дом.

Перед ужином я забежала к миссис Скотт – своей соседке, мы недолго побеседовали на отстраненные темы, и я поспешила вернуться в свою квартиру.

Через пару часов в моих апартаментах по очереди появились Эрик и Барбара. Последним прибыл Конрад и первый его вопрос, после того, как он переступил порог моей квартиры, был задан не мне.

– Эрик, а ты что здесь делаешь? – спросил он, поднимаясь с колен после того, как похлопал Брюса по его огромному брюху. Рядом с братом пес вел себя как настоящий ангелок, падал на спину и начинал махать лапами, ожидая приветствия от хозяина.

– Меня Джоанна позвала, – спокойно ответил Эрик.

Он стоял в проходе, плечом привалившись к косяку двери. Руки его были спрятаны в карманах черных джинсов. А ноги скрещены. Крепкие плечи, мускулистые бицепсы и рельефную грудь обтягивал бордовый свитшот.

Эрик был красив, я бы назвала его одним из самых привлекательных мужчин в мире, если бы в прошлом году не познакомилась с настоящим обладателем первого места в этой категории.

– Я терпел вашу дружбу, пока ты держался на расстоянии, – буркнул Конрад. – Но раз ты сейчас стоишь в ее квартире, то давай проясним все сразу. – Он подошел ближе к Эрику. – Обращаться с ней так, как ты обращался с другими девушками, я тебе не позволю. Если ты обидишь ее, то я от тебя мокрого места не оставлю, ты понял?

Глядя на то, как я заказываю глаза, Эрик усмехнулся, но спорить с моим братом не стал.

– Понял, – кивнул он. – Обещаю, что не обижу ее.

От Конрада исходили волны ярости и злости. Любой бы обрадовался такому брату, который готов защитить, но я не испытывала радости в этот момент. Его предостережения звучали лицемерно. Ведь он поступал с девушками так же, как запрещал поступать со мной Эрику.

– Я слежу за тобой, – продолжал сыпать угрозами мой братец.

– Конрад, хватит! – не выдержала я. – Мне не нужен защитник.

Из кухни, виляя бедрами, в джинсовой юбке вышла Барбара.

– Действительно, если Джоанна захочет оседлать Эрика, сомневаюсь, что она спросит у тебя разрешения, – скучающе протянула подруга.

Конрад сузил глаза и метнул в сторону блондинки суровый взгляд.

Мне хотелось хлопнуть себя по лбу от неловкости и недовольства, которые я сейчас испытывала.

– Можем мы просто поужинать, м? – устало спросила я, направляясь в кухню.

К счастью они оба быстро успокоились и не стали накалять обстановку.

Стук вилок о тарелки и звуки пережевывания пищи, были для меня гораздо приятнее, выслушивания склок Конрада и Барбары, или Конрада и Эрика. Поэтому я не стала терять шанса, понаслаждаться моментом тишины за столом.

Но Конраду было суждено сегодня испортить день окончательно. Мало того, что в качестве исполнителя моего проекта казино он выбрал Джефферсона, так еще и совсем не следил за своим языком.

– Джоанна думаю нужно тебя поздравить, торжественно произнес он, – заставив меня замереть с наколотым на вилку гребешком у рта.

Барбара и Эрик непонимающе уставились на него.

– Нет, не с чем поздравлять, – ответила я, откладывая вилку в сторону, пока она не оказалась в бедре моего кровного родственника.

– Как это не с чем? А как же утренняя встреча с исполнителем? – непонимающе спросил он.

Под столом я со всей силы двинула ногой по его лодыжке, но Конрад не пошевелился. Вместо него дернулся Эрик. Не проронив ни звука, он молча поймал мои глаза, чтобы понять, зачем я его ударила.

Я почувствовала, как к моим щекам подбирается жар.

– Прости, – тихо сказала я.

Эрик молча улыбнулся и пожал огромными плечами, как бы говоря, что не злится на меня.

– Не хочешь говорить ты, скажу я, – выдал Конрад, разрезая на тарелке стейк. – Сегодня у нас была встреча с представителями Джефферсон Констракшн. Они будут заниматься строительством казино, по проекту Джоанны.

Я нервно сглотнула и моментально притянула к губам бокал с вином, которое Эрик захватил к ужину. В отражении бордового напитка я заметила, как расширились мои глаза.

– Мм, превосходный вкус, мне нравится, что оно не слишком сладкое, я вообще терпеть не могу избыток сахара, – нервно посмеиваясь, сказала я.

За столом повисло молчание. Я заметила, как удивились Барбара и Эрик.

– И как долго ты собиралась молчать? – сердито спросила Барбара.

Она сжала губы, и от этого действия заострились ее скулы.

– Что происходит? – спросил Конрад, но я не обратила на него никакого внимания.

Барбара снова переигрывала, если она показательно упадет в обморок, я клянусь, что не стану ее поднимать.

– Я не понимаю, какое это имеет значение? – я повысила голос на подругу.

– Ты будешь работать с ним лицом к лицу, думаешь, это пройдет бесследно для тебя? – нахмурив брови, спросила она.

– Барбара права, Блейк жесток, он не забудет того как ты с ним обошлась, – спокойно добавил Эрик.

Я громко фыркнула и грузно опустила руки на стол. Задребезжали тарелки.

– Ой, да что он может сделать?

– Например, сорвет вашу сделку или разорвет договор, – предположила Барбара.

– Мы еще не заключали договор, – ответила я.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – завопил Конрад.

Все моментально притихли, и тогда мне пришлось выложить брату правду. Конрад был ошеломлен – это первая его эмоция, а вторая – чистая злость.

– Значит тот месяц, что ты провалялась в постели, это была не лихорадка? – сурово изогнул брови он.

– Нет, – виновато ответила я.

Конрад вскочил со своего места и отбросил салфетку на стол. Я встала следом за ним.

– Я не понимаю твоей реакции, – сказала я, чувствуя подступающую ярость. Мой брат никогда не умел контролировать свои эмоции, а я в отличие от него пыталась это делать постоянно. Но с меня хватит.

– Не понимаешь? Ты лгала мне в лицо Джоанна! Мы с мамой…

– Вот именно, вы с мамой! Ты первым делом растрепал бы все маме, – грубо бросила я. – Конрад у нас маменькин сынок, который передает ей абсолютно все!

Как же меня это раздражало!

– Я не делаю ничего подобного, – отрицал он. – И мама не заслужила, чтобы ты к ней так относилась.

– Нет, она заслужила, потому что любила она только тебя, на меня ей было плевать, как и отцу! Все в этой семье любят только тебя! Иногда мне кажется, что я, черт возьми, приемная!

– Не неси ерунды!

– Это не ерунда! Меня все время наказывали, а тебе все сходило с рук. Не важно, не пришел ты ночевать или разбил новую машину. Мама закрывала глаза на это. А я чувствовала себя лишней в этой семье и чувствую так до сих пор!

Все затихло.

В комнате было слышно только мое тяжелое дыхание.

Я не могла поверить, что наконец сказала это. Я высказалась о том, что мучает меня долгие годы. Даже как-то легче стало.

Барбара встала со своего места и хотела подойти ко мне, чтобы поддержать, а Эрик… Ну он находился в легком шоке и не знал как себя вести, однако его глаза сочились жалостью. А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Мне не это было нужно, мне нужно, чтобы Конрад поубавил эгоизма. И перестал играть в заботливого брата.

– Никогда не думал, что ты так чувствуешь, – задумчиво сказал он.

Я сердито взглянула на брата. Его брови съехались к переносице. В глазах мелькала все та же жалость. Кажется, никто здесь и не понял моих чувств. Мне не нужна была гребаная жалость!

– Он не думал, – всплеснула руками я, разочарованно поглядывая на Конрада. Ты не думал, потому что ты эгоист, Конрад! Ты делаешь лишь то, что позволяет тебе почувствовать себя лучше! Даже сейчас, ты обиделся, не потому, что я скрыла это от тебя, а потому, что я первым делом не побежала к тебе!

– Ты не права. Я забочусь о тебе, – сказал он.

– Нет, ты заботишься только о себе! – крикнула я. И это стало точкой в нашем споре. Конрад раздраженно выдохнул и вышел с кухни. Через пару минут хлопнула входная дверь.

Он ушел.

Я вернулась за стол и одним движением осушила бокал с вином.

– Кто-нибудь еще хочет салата? – спросила я, окидывая друзей безэмоциональным взглядом. – Нет? Ну ладно.

Наколов на вилку помидор и листик салата, я закинула овощи к себе в рот.

Полагаю, ужин прошел неудачно.

***

Барбара упорхнула домой, Конрад еще не вернулся, а вот Эрик не спешил уходить.

Вдвоем мы стояли на террасе. Я разглядывала город в надежде успокоиться, но мне никак не удавалось это.

Я уже несколько раз пожалела, что позволила себе высказаться брату, вдобавок при друзьях.

Холодный нос толкнулся в мою лодыжку, выводя меня из собственных мыслей.

– Фу, Брюс! – бросила я, но все же нагнулась и погладила пса по мощной голове.

Наверняка бедолага сейчас не понимает, почему его хозяин вдруг сорвался и убежал неизвестно куда. Хотя возможно он привык к реакциям моего брата и совсем не обращает на это внимания.

Я думала, что прошла это, подавила в себе зависть и жалость к себе, но как оказалось, они ждали удобного момента, чтобы вылезти наружу. Я очень сильно запуталась в жизни и не могла понять, что мне делать дальше.

Один из вариантов, который давно крутился в моей голове – уйти из Хэтфилд и попробовать построить карьеру вне семейной династии. У меня было хорошее образование, но сомнительно, что я дослужусь до управляющей отелем. Придется начинать с какой-нибудь легкой должности в кадровом отделе или отделе аналитики. Это мне не нравилось.

Еще один вариант – не работать. Я могу просто жить на деньги своего трастового фонда, тратить дивиденды от акций и даже не задумываться о работе. Я могла бы поселиться на вилле в Монте-Карло, которую подарил мне мой отчим, или выбрать для проживания любое другое место в Европе. Я могла хоть каждую неделю менять страну, питаться в самых дорогих заведениях мира и носить одежду и аксессуары по стоимости сравнимыми с бюджетом маленькой страны в Африке.

Но я так не могла.

Стремление к чему-то, что сделает меня значимой и позволит почувствовать свою важность, родилось вместе со мной. Это не задавить по щелчку пальцев. Я не смогу бездумно прожигать деньги, как не смогу целый день лежать на каком-нибудь пляже Тосканы. Это будет медленно убивать меня. Чувствовать свою важность – еще одна базовая потребность для меня. Может быть это и лицемерно, ведь подобные желания приравнивают к эгоизму. Но для меня это было чем-то большим и нужным, как потребность в кислороде.

– Вы сдружились, – ухмыльнулся Эрик, глядя на то, как я чешу бульдога за ушком.

Моя задумчивость исчезла и тогда я отпрянула от пса. Пусть сильно не расслабляется.

– Я не люблю собак, но Брюс не виноват в этом, он не должен чувствовать мою неприязнь, – ответила я, выпрямляясь и облокачиваясь на перила остекленной террасы.

Эрик повторил мое движение, встал рядом со мной так, что мы почти касались друг друга плечами.

– Думаешь, мы сможем работать с Блейком? – осторожно спросила я.

Эрик тяжело вздохнул.

Неприятные воспоминания о Джефферсоне снова закрутились в моей голове.

– Думаю, что сможешь, но зная Блейка, могу сказать, что это будет не просто, – ответил Эрик.

– Вы ни разу так и не встретились за этот год? Не поговорили? – спросила я, оборачиваясь всем телом к мужчине.

– Нет, – ответил он, – не думаю, что это необходимо.

– Ты злишься на него?

– Нет, я знаю, в разговоре с тобой он был жесток, но я не думаю, что Блейк правда так думал, – попытался оправдать его Эрик.

Да вот только я не верила, я видела его глаза в тот вечер, холодные и ненавидящие меня. Он ликовал, когда говорил мне о том, что играл со мной. Он был горд и счастлив от того, что мог лично сказать мне это.

Я не верила Эрику.

– Но он ударил тебя, – напомнила ему я, складывая руки перед собой.

Эрик улыбнулся и кивнул.

– Ударил, но у него была на то причина.

Я громко фыркнула и с вызовом в глазах взглянула на мужчину.

– Какая? Встал не с той ноги?

Единственная причина Блейка – его отвратительный характер и пренебрежительное отношение к миру. В нашем обществе существует стереотип «мажора» – богатого мальчика без тормозов. Блейк наглядный пример этого вида человеко-людей. Его можно поместить в музей, под стекло и показывать людям, как образец обнаглевшего, холодного монстра, которому плевать на чувства и потребности других, ведь на кону стоит его веселье.

– Он приревновал и был зол, думал, что я с самого начала знал правду о тебе, – спокойно ответил Эрик.

Я резко замотала головой, отрицая каждое его слово.

– Ты не прав, если бы он приревновал, то это означало бы, что я ему нравлюсь, не важно в каком смысле: в привычном или извращенном, присущем Блейку. Но ничего этого не было. Джефферсон делал ровно то, что обещал всем – исполнял условия спора, – пока я говорила, в моем голосе плескалась ярость, она была адресована Блейку, я просто не могла оставаться спокойной.

Стоило услышать его имя, все нехорошее выворачивало мои внутренности вновь. Но еще в моей груди бурлила жалость, жалость к самой себе. Я позволила своему сердцу влюбиться в него, позволила монстру стать моей первой любовью. Из-за него прошлый год обернулся кошмаром для меня, мне стоило огромных усилий привести свое сердце в порядок. И у меня это получилось. Но больше я не допущу подобного, никому не позволю сделать мне больно снова.

Эрик внимательно посмотрел на меня, словно старался понять каждую мою эмоцию, как если бы это понимание помогло бы ему принять какое-то решение.

– Он все еще небезразличен тебе? – спросил вдруг Эрик.

Я рассмеялась, глядя на его удивленное лицо.

Блейк мне небезразличен? Тараканы вызывают во мне больше любви, чем этот человек.

– Нет, он не нравится мне, скорее я даже испытываю негативные чувства к Джефферсону.

Эрик не ответил, молчал и прожигал мое лицо пристальным взглядом.

– Послушай, я старался не давить на тебя весь этот год, не торопил. Но мне больше не хочется притворяться твоим другом, ты нравишься мне Джоанна, – сказал он, и на его лице не было улыбки. Эрик говорил серьезно.

О господи. Разве это не должно было послужить облегчением для меня? Я сохла по Эрику несколько лет в школе и вспоминала два года после окончания школы. Он был недоступной, несбыточной мечтой. Я много лет наблюдала, как он крутит с разными девочками, красивыми и идеальными, а сейчас он говорит, что я ему нравлюсь.

В подтверждение своих слов, Эрик приблизился к моему лицу и коснулся моих губ своими в смелом, но очень нежном поцелуе. Я прикрыла глаза и позволила ему сделать это. Меня окутал приятный запах его парфюма, я смогла узнать бергамот, цитрус и… Кедр.

– Нет, прости, я не могу, – отстранилась я.

Эрик выдохнул.

– Видишь, а говоришь, что он тебе не нравится, – спокойно сказал он, невесело улыбаясь.

– Так и есть, но дело не в нем, дело во мне. У меня есть к тебе чувства, но я не хочу торопить события, понимаешь? Не хочу, чтобы это свалилось на меня как снег на голову, – объяснила я.

Внутри плескались разные эмоции от страха перед чем-то новым, до неуверенности, но увидев маленькую улыбку на губах Эрика, я немного успокоилась.

– Понимаю, – сказал он, поглаживая большими ладонями мои предплечья. – Значит, это да?

Я моргнула несколько раз, затем заправила выбившуюся прядь волос за ухо и взглянула на Эрика.

– Это не да, – ответила я, чувствуя, как он поднимается ладонями по моим рукам, к плечам, нежно сжимая их.

– Но и не нет, – сказал он.

Мне нравился Эрик. И хоть от поцелуя моя голова не начала кружиться, а из легких не пропал кислород, мне было приятно. Его прикосновения были очень ласковыми и осторожными, но это не пробуждало во мне огонь, а значит, не сведется к тому чувству, которое я пообещала себе не испытывать вновь.

Может это именно то, что мне нужно? Позволить Эрику быть рядом. Вернусь к привычному формату отношений, где мне просто было удобно находиться.

– И не нет, – ответила я, после молчания, пока пребывала в раздумьях, а затем, потянулась к нему, чтобы поцеловать эти губы еще раз.

Эрик улыбнулся и обхватил большими ладонями мою талию, я в ответ погладила его щеки руками и прижала к себе ближе. Его язык ловко пробрался в мой рот, скользя по полным губам и касаясь моего языка. Я ахнула от новых ощущений и зажмурила глаза.

Это было так спокойно, но приятно, и я поняла, что делаю правильный выбор. Через несколько секунд мне пришлось отстраниться из-за недостатка воздуха.

Я тяжело выдохнула и взглянула в глаза Эрика, которые лучились теплотой и влечением.

– Прости, я трогала собаку, – смущенно сказала я, соединяясь с ним лбом.

Эрик тихо рассмеялся.

– Думаю, что смогу это пережить, – прошептал он, целуя уголок моих губ.

Я почувствовала, как его руки подбираются к моим ягодицам, и с невинной улыбкой отодвинула их выше, в безопасную зону.

– Не торопим события, помнишь? – напомнила я.

Эрик замер, но затем медленно кивнул, словно это движение стоило ему усилий.

– Понял, – шепнул он, оставляя влажный поцелуй на моей щеке. – Ну, думаю, мне уже пора, если Конрад застанет нас здесь, то вполне может скинуть меня вниз.

Конраду определенно стоит пересмотреть свое поведение. Он сегодня был очень плохим братом.

Глава 4

Джоанна

– Мы можем не заключать с ними договор, – спокойно сказал Конрад, стоя напротив стола в моем кабинете.

Домой вчера он пришел поздно. Я слышала, как хлопнула входная дверь, но подниматься с постели, чтобы встретить его, не стала. Я все еще была немного обижена на брата. А когда проснулась утром, его уже не было в квартире. Конрад очень рано ушел на работу.

Как выяснилось, ему нужно было подобрать новые компании, список которых и лежал передо мной сейчас. Компании, которые могу заниматься строительством моего казино.

Я прошлась одними глазами по списку, подмечая, что Конрад подобрал для воплощения моей идеи гигантов не хуже Джефферсон Констракшн. Хоть сейчас бери и заключай соглашение с любой компанией. Если бы не одно но.

Отбросив от себя листок, я строго взглянула на брата.

Его плечи были расслаблены. Поражаюсь тому, как быстро он разгорается. Одного неверно брошенного слова хватало, чтобы Конрада прорвало. Но что меня бесило больше всего, так это то, что сейчас он делал вид, будто ничего не произошло.

Произошло, черт возьми. Ты вытрепал мне все нервы! А сейчас входишь в мой кабинет, как ни в чем не бывало!

Но вместо этого я сказала другое:

– Через час прибудет их команда для того, чтобы провести презентацию, как ты себе представляешь наш отказ?

Подобное поведение для него не свойственно, Конрад никогда не срывает сделки, тем более за час до начала конференции.

Брат сел в кресло напротив моего стола, закидывая ногу на ногу. Он выглядел немного раздраженным. Все-таки также как и я, еще злился.

Подумаешь, большое дело! Не рассказала о Джефферсоне. Разве это не моя личная жизнь, которой я могу ни с кем не делиться? Кто знает, какие секреты он сам хранит?

– Просто откажемся, – он развел руки в стороны, словно говоря, что ничего в этом страшного нет. – Контракт еще не подписан, предварительного соглашения мы не заключали.

– И на что ссылаться? Почему вдруг мы отказались? Я не хочу, чтобы о конфликте между мной и Джефферсоном знал кто-то еще, – фыркнула я.

Представляю, каким позором будет выглядеть эта история, и каким посмешищем окажусь я. Причем, с какой стороны не посмотреть на нее: я одурачила богатенького наследника огромной империи или богатенький наследник использовал меня в своих грязных играх, история получается порочащей именно меня.

А вот Блейк в любом случае выглядит хорошо: он либо плейбой, от которых девочки в восторге, либо брошенный романтик, что также является в своем роде чем-то привлекательным для противоположного пола.

Поэтому лучше оставить то, что было между нами в тайне, ни его отец, ни кто-либо еще не должны знать об этом.

– Никто не узнает, – серьезно ответил брат. – Черт! – тут же выдал он. – Разбить бы ему нос за такое!

– Спокойно! – вскочила я со своего места. – Никто не будет разбивать ему нос или еще что.

И тут я поняла: он злился не на меня, он злился на Джефферсона.

Ладно, это немного остудило мой пыл, я то считала, что злость Конрада направлена на меня, ведь это я утаила от него эту ситуацию, а мы обычно рассказывали друг другу все. Но оказывается, он просто хочет разукрасить идеальное личико Джефферсона.

Я подошла ближе и погладила брата по плечу, затем развернулась и оперлась о стол поясницей, бедром касаясь подлокотника кресла в котором сидел Конрад.

– Эта ситуация забыта. Блейк сказал, что для него работа со мной не станет проблемой, – объяснила я, и как только заметила, что брат собирается что-то гневно ответить, перебила его: – и я тоже буду вести себя как профессионал. От контракта мы не откажемся. Мое личное прошлое с Блейком никак не повлияет на работу.

Конрад долго смотрел на меня тяжелым взглядом, затем выдохнул и вынужденно кивнул.

– Это полностью твой проект, тебе решать, – сказал он. От этих слов по моим рукам забегали мурашки.

Боже! Это действительно мой первый проект. Маленький, но все же проект.

– И я беспокоюсь не о том, что ваше общее прошлое помешает работе, – сказал он, присаживаясь на стол, рядом со мной. – Я беспокоюсь о тебе, Джоанна. Он обидел тебя, хоть ты и стараешься не показывать этого, я понимаю, что тебе может быть тяжело.

– Не продолжай! Меня абсолютно не волнует Блейк, – нервно зашипела я. – Аб-со-лют-но!

Конрад усмехнулся.

– Ладно, пусть будет так.

– Все так и есть, – огрызнулась я.

– Хорошо.

Я в последний раз бросила на брата суровый взгляд и вышла из кабинета. Пройдусь лично до отдела кадров, что-то они не спешат подыскивать мне новую ассистентку.

***

Как выяснилось, найти человека во всем Нью-Йорке, который будет совершать звонки, принимать факсы и помнить о встречах, не так-то просто. Сотрудники отдела кадров не справлялись с этой задачей, я все еще была без ассистентки.

Когда я уже разозленная уходила из отдела, на пороге показалась молодая рыжеволосая девушка.

– Здравствуйте, я Сабрина Риттер, – неловко выдала незнакомка, протягивая руку вперед. – А вы должно быть Долорес? – спросила она, светящимися от предвкушения чего-то нового глазами.

На ней была нежно-розовая блузка и коричневая клетчатая юбка. Мы с ней были одного роста, только вот я стояла в туфлях на двенадцатисантиметровых каблуках, а она в балетках на плоской подошве.

Рыжие волосы были чуть ниже плеч и слегка завивались. Лицо ее было усыпано веснушками, как если бы она только что пришла с пляжа. Ее кожа и укладка прямо-таки кричали об этом. Но строгая одежда напоминала, что она здесь по какому-то делу.

Я молчала несколько секунд, затем вытянула руку вперед для рукопожатия. Ее длинные худые пальцы сомкнулись на моей руке. На тыльной стороне ее ладони я заметила два крестика начерченных синей ручкой.

Долорес – это рекрутер, которая и занималась первоначальной оценкой кандидатов. Полагаю, этой девушке была назначена встреча. Но вот только Долорес я здесь не видела.

– Вы устраиваться на работу? – спросила я, больше из вежливости, чем из интереса, ведь итак было понятно, что Сабрина пришла сюда именно за этим.

Она закивала.

– Да, – мы договаривались с вами о встрече еще на прошлой неделе.

Со мной не договаривались, а вот с Долорес – возможно.

– Напомните, на какую должность вы претендуете? – скучающе спросила я.

Сабрина непонимающе захлопала глазами и нахмурила брови. Ремешок ее сумочки съехал с плеча, и она быстро поправила его, возвращая на место.

– Я претендую на вакансию ассистента управляющей отеля, – на выдохе выдала она.

В серых газах я заметила безграничные волнение и неловкость.

Услышав три заветных слова, я повеселела и взглянула на нее другими глазами. Обычно я провожу собеседование в самом конце, но раз Долорес не смогла найти мне ассистентку, а сейчас ее носит где-то в другом месте, то мне остается только одно.

– Ваше резюме с собой? – деловито спросила я.

Сабрина снова закивала головой и полезла в свою сумочку.

– Я отправляла вам его, но у меня есть копия, – сказала она, вынимая большой лист и протягивая его мне.

Я прошла в комнату ожидания отдела кадров и присела на диван, приглашая Сабрину сесть рядом. Пробежавшись критичным взглядом по написанному, я взглянула на нее еще раз.

– Вы учились в Бруклинском колледже Городского университета Нью-Йорка? – уточнила я.

– Да, – ответила она.

Гарвард для бедных – так называют этот колледж. Недорогое обучение, но хорошая программа. Хотя откуда мне знать, сама я училась в обычном Гарварде – Гарварде для богатых.

– А специальность, – протянула я, ища нужную строчку в резюме.

– Искусство, – опередила меня Сабрина.

Очень интересно, чего выпускнику с Искусством в дипломе делать в гостинично-ресторанной сфере?

Я собиралась задать ей именно этот вопрос, но она, кажется, поняла, что именно мне было интересно из ее резюме, поэтому снова опередила меня.

– Я понимаю, что моя специальность не совсем подходит, – она заправила рыжие пряди упавшие ей на лицо за ухо, – вернее не подходит совсем, но у меня имеется опыт работы в этой сфере. Я год работала помощницей управляющей гольф-клуба в Филадельфии.

– Но уволилась. По собственному желанию? – спросила я.

– Да.

Гольф-клубы – настоящая кладовая для золотоискательниц. Форма работниц, как правило, была слишком откровенной. Короткие топы и юбочки или майки и шорты.

В таких клубах регулярно собираются богатеи со всей Америки: бизнесмены, спортсмены, певцы и актеры, да что там, вся мужская часть конгресса Соединенных Штатов прожигала свои свободные деньки в подобных клубах. Естественно без жен.

– Если не секрет, то какая причина?

Сабрина выглядела неуверенно, и разговаривая со мной, постоянно теребила ремешок сумки. Она волновалась.

– Мой дедушка заболел, и мне пришлось вернуться, – ответила она.

Что-то в моей груди закололо от этого известия, хотя я не знала, обманывает она меня или нет.

Я совсем не черствая, просто прекрасно знаю, на какой обман могут пойти молодые девушки, чтобы найти работу получше. Я часто сталкивалась с такими при наборе персонала.

Ой, да ладно! Кто не врет в своем резюме?

Но о дедушке я решила все же не расспрашивать ее. Поверю на слово.

– После ты работала официанткой в ночном клубе «У Джо», – прочла я вслух, взглянула на нее, затем спросила: – В стриптиз-клубе?

Еще одна странная остановочка в ее резюме.

«У Джо» – известный стриптиз-клуб, один из самых крупных и популярных в городе. Все мужчины от восемнадцати до восьмидесяти регулярно пропадают в этом клубе. Танцовщицы там настолько искусные, что однажды, восьмидесятилетнего деда хватил удар, сомневаюсь, что всему виной было фламенко.

– Да, я понимаю, что вы сейчас могли подумать, но я правда была только официанткой.

– После стриптиз-клуба у тебя был перерыв почти в полтора года.

– Да, – нерешительно ответила она. Кажется, Сабрина не ожидала, что я задам ей подобный вопрос.

Я могу хоть весь день придираться к ее резюме, но это не избавит меня от огромной проблемы в виде отсутствия ассистентки.

– Кофе варить умеешь? – спросила я.

– Да.

– Пунктуальна?

– Как часы, – сверкнула белозубой улыбкой она.

– Отвечать на звонки, назначать встречи, делать документы по образцу? – интересовалась я.

– Да, я смогу. А новому быстро учусь, – заверила меня девушка.

Я внимательно взглянула на Сабрину. Затем на листки бумаги в своих руках. В ее рекомендациях не было чего-то грандиозного, обычное резюме. Но Лина в отличие от нее обладала прекрасным резюме, а работала отвратительно. Возможно, потом я об этом пожалею, но сейчас.

– Детей нет, не замужем, – прочла я. – Эта работа отнимает все силы и время. Выходные плавающие.

– Я готова.

– Отлично, – пропела я, поднимаясь со своего места. Сабрина поднялась вместе со мной, но я остановила ее жестом руки. – Будь здесь, я напишу Долорес, что одобрила твою кандидатуру.

– Напишете Долорес? – на лице Сабрины отразилось непонимание. Выразительные серые глаза девушки вопросительно взглянули на меня. – Разве вы не она?

Я ухмыльнулась и протянула Сабрине руку для рукопожатия.

– Селеста Хэтфилд – управляющая отелем.

***

Я вернулась в свой кабинет, который к счастью оказался пуст. На часах было десять утра, а значит Конрад уже подписывает договор с нашим исполнителем в конференц-зале. Через десять минут мне придется пойти туда и снова встретить самодовольного Джефферсона-младшего.

Я могла бы сказать, что совсем не думала о нем за прошедший год. Но это была бы ложь. Мы можем лгать людям, но обманывать себя – это путь в никуда.

Так что, да. Я думала о нем. Но все воспоминания были тяжелыми, плохими, словно кто-то измазал их в черной липкой жиже, вроде мазута. Эти воспоминания вызывали лишь грусть и злость – два чувства, которые способны уничтожить человека. Блейк итак оставил меня с разбитым сердцем, он играл со мной. Он забавлялся с моими чувствами и использовал мое тело. Я не могла позволять ему все еще иметь власть надо мной, поэтому решила смириться с этим, отпустить злость и продолжать жить дальше без оглядки на прошлое.

Но стоило ему появиться, все прошлое, словно казнь египетская выползло наружу. И я снова чувствовала, как мое тело наполняется злостью.

Однако я пообещала себе, что смогу работать с ним.

Я профессионал.

Наше личное прошлое никак не должно влиять на мой проект. Именно на это мне стоит настраиваться.

На краю моего стола лежала папка с документами, которые утром в виду отсутствия ассистентки, мне пришлось распечатывать самой. Я подвинула ее к себе, раскрыла и принялась изучать бумаги.

Одной проблемой меньше, Сабрину оформят в штат, а я попросила ускорить этот процесс, и тогда снова обзаведусь ассистенткой. Это самая приятная новость за сегодня.

– Доброе утро.

От этого голоса меня моментально бросило в жар. Холодный, тяжелый и хриплый, он донесся до меня и прошелся по моей коже, оставляя после себя неприятные мурашки.

Я подняла глаза и заметила, как Блейк привалился к боковой стенке дверного проема, и внимательным взглядом черных глаз принялся разглядывать меня.

Его «доброе утро» звучало, как «я пришел тебя убить».

– Добрей видали, – холодно ответила я, вставая из-за стола и выходя в центр комнаты.

Блейк был словно каменное изваяние, он не сдвинулся с места, не отвел взгляда, даже, казалось, не моргнул. Он просто смотрел на меня, заставляя все мои внутренности сжиматься от странной тревоги и предчувствия чего-то нехорошего.

– Ну? Ты хотел поздороваться? Если это все, то можешь идти, – грубо бросила я, стоя напротив него и скрестив руки на груди.

Блейк покачал головой.

– Мы подписали договор, – сказал он, полностью проигнорировав мои слова. – Честно говоря, я думал, ты откажешься, нажалуешься братику, и тот сразу отзовет сделку.

Я вспыхнула как спичка от горячей злости, я хотела ответить ему, но он не дал мне этого сделать.

Губы изогнулись в злой усмешке, а глаза заискрились от презрения.

– А ты и нажаловалась, – сказал он. – Рассказала ему, как мы зажигали в Аспене, или у меня дома? – в голосе сочился яд, я поежилась, но постаралась скрыть это от него. Он не должен видеть, что мне некомфортно рядом с ним. Иначе мудак непременно воспользуется этим.

– С чего ты взял, что я нажаловалась? – спросила я.

Блейк сузил глаза и скривил губы.

– Да не строй из себя дурочку, – бросил он, шагнув ко мне, – Пижон на подписании чуть не сжег меня взглядом, хотя до этого был милее плюшевого мишки, – объяснил Блейк.

Плюшевого мишки? Да уж, он совсем не знает Конрада.

Я подняла глаза и замерла.

Он стоял рядом, слишком близко. Всей своей энергетикой и телом этот громила отнимал мое право на личное пространство. Как всегда угрюмый, как всегда потрясающе выглядит. Черный пуловер в обтяжку и черные брюки. Амбассадор черного цвета, в котором он всегда выглядел как бог. Хотя нет, скорее как дьявол. Дьявол искуситель.

– Ну что ж, Конрад знает и не обрадуется, если застанет тебя в кабинете, ты понимаешь это, как никто другой Блейк, тогда какого черта ты стоишь и душишь меня своим присутствием? – зарычала я, теряя всякое терпение.

Блейк криво ухмыльнулся. Затем сделал ко мне еще один шаг.

– Я ничего и никого не боюсь, поэтому твой брат, может поцеловать мою задницу.

– Боюсь, твоя задница, не в его вкусе, – пожала плечами я, чувствуя, как внутри меня начинают искриться давно потухшие угли.

Он здесь, стоит так близко, и это вызывало приятную ностальгию, что щекоткой скребла мои ребра.

– Зато она в твоем вкусе, верно, Джоанна? – ухмыляясь, спросил мерзавец.

В моей голове моментально возникли картинки его пятой точки обтянутой белыми лыжными штанами.

Я решила перевести тему, чтобы отогнать от себя это наваждение, задница Джефферсона – последнее, о чем мне сейчас следует думать.

Отвернувшись от него, я подошла к столу, и принялась перекладывать документы, даже не глядя на них. Мне нужно было занять руки.

Дурацкую реплику я решила проигнорировать. Ясно, что он пытается вывести меня на эмоции.

– Дай угадаю, пришел сказать, что скоро начнется конференция? Ну, так я и без тебя в курсе, так что можешь проваливать, раздражаешь меня, – грубо бросила я, складывая листы в стопку и снова начиная заново перекладывать их.

Уйди, уйди к черту из моего кабинета!

Я затаила дыхание, вслушиваясь, в надежде уловить даже самый крошечный шорох, но за моей спиной была тишина.

Через несколько секунд, я услышала то, что заставило меня выдохнуть в облегчении: громкий звук захлопывающейся двери.

– Наконец-то, – шепотом сказала я, но затем послышался щелчок замка.

Глаза резко поднялись, упираясь в окно напротив меня.

В голове беспорядочным потоком закрутились мысли.

Щелчок замка.

У Блейка нет ключа, он мог закрыть дверь только изнутри.

О боже.

Я резко обернулась, но не успела даже пискнуть, как Блейк жестко обхватил мою шею рукой и впился в мои губы дерзким, страстным и обещающим меня уничтожить поцелуем.

Кажется, пока мы летели с Гавайев, мой самолет разбился. И я попала в свой персональный ад.

Глава 5

Блейк

Рывком я посадил ее на стол и, раздвинув ноги, встал между ними, вжимаясь твердым членом в свод ее бедер. Джоанна протяжно застонала, выбивая этим звуком весь воздух из моих легких. Ее руки принялись судорожно тянуть края моей кофты в разные стороны, она хотела снять ее с меня.

      Я сошел с ума, сорвался с катушек, и не мог контролировать свои действия, слушая ее сладкие стоны.

Дьявол!

Я обещал ей, что смогу сохранять деловые отношения, да что там ей, я себе обещал! Но глядя на то, как она сейчас пыталась буквально разорвать на мне одежду, я не мог думать ни о чем другом, кроме как о сексе с ней, мой мозг ушел в спячку, оставляя право действия за телом. А тело хотело ее. Не блондинок, не брюнеток, не худых и не полных, не высоких и не низких, а только ее.

Я резко распахнул ее блузку. Послышался треск ткани, маленькие пуговицы разлетелись в стороны, градом опускаясь на пол. В ее глазах на секунду возник огонек протеста. И это заставило меня улыбнуться.

Надо же, начальнице порвали блузку.

Скоро конференция, на которой ей нужно присутствовать в первую очередь, но белая блузка горкой порванной ткани валялась в конце кабинета, пуговицы придется собирать час, если вообще удастся найти их все.

Она собралась уже отругать меня, я видел, как распахнулись сочные губы, но не позволил ей сказать и слова, властно завладевая ее ртом.

Расстегнув застежку, я откинул ее бюстгальтер в сторону и опустил обе ладони на упругие груди.

Джоанна вздрогнула от моих прикосновений. Ее глаза заволокло желанием и похотью. Дыхание участилось и ей пришлось отстраниться и сделать спасительный вдох.

Я оставлял поцелуи на ее шее, одновременно сминая нежную кожу груди и грубо оттягивая пальцами соски. Она хрипло стонала, и эти звуки сводили меня с ума, я снова потянулся к ее губам и поцеловал их. Ее язык уже не попадал в ритм заданный мною, а это означало, только одно: она сильно возбуждена.

Я стащил Джоанну со стола и развернул ее к себе спиной. Резким движением задрал юбку, и проникнув рукой под черные хлопковые трусики танго, коснулся ее между бедер.

Она всхлипнула и начала двигаться, ягодицами вжимаясь в мои брюки и распаляя меня еще сильнее. Своей рукой она накрыла мою, и сильно сжала ее. Я думал, что она захочет прекратить все это, попытается убрать мою руку от своего тела, но нет, Джоанна лишь сильнее надавливала на нее, прижимала к центру своих бедер, заставляя мои пальцы кружить над ее горячей плотью.

– Раздражаю тебя, говоришь? А твое тело кричит мне о другом, Джоанна. Маленькая врушка, – грубым голосом выдал я, чувствуя, как она сжимает своими бедрами мою руку. – Помнишь, как я обещал тебя наказать, разложив на столе в ресторане? – спросил я.

Она замычала в ответ и невпопад закивала головой, затылком приваливаясь к моей груди.

– Можешь не отвечать, – усмехнулся я. – Лучше назови мое имя.

Я скользнул в нее двумя пальцами, переходя сразу на быстрые ритмичные толчки.

– Ах! – застонала она, выгибаясь и снова вжимаясь задницей в низ моего живота. Я выдохнул сквозь стиснутые зубы. В брюках было безумно тесно и сладостно больно.

Моя рука замерла в ее трусиках.

– Ах? Скажи мое имя, Джоанна, – приказал я, располагая подбородок на ее плече.

Она плотно сжала губы, и отрицательно покачала головой. Я зарычал и прикусил мочку ее уха.

– Скажи. Мое. Имя. Иначе я остановлюсь прямо сейчас, – прорычал я.

Она завертела головой, но через секунду, сдавшись, выкрикнула:

– Блейк! Пожалуйста!

– Чего ты хочешь? – спросил я.

Моя рука снова начала двигаться, доводя ее до исступления.

– Тебя! Тебя! Я хочу тебя! – стонала она.

Я ухмыльнулся и резко толкнул ее вперед, заставляя лечь грудью на стол и оттопырить круглую попку. Я огладил симпатичные бедра и легко шлепнул ее, срывая с ее губ очередной всхлип.

Джоанна схватилась за края стола, лбом упираясь в деревянную столешницу и расставляя шире ноги.

Я не хотел больше медлить иначе сам мог отключиться от сильного возбуждения. А этот вид, ее такой покорной передо мной и вовсе заставлял меня слетать с катушек.

Я сорвал ее нижнее белье, а затем, расстегнув брюки и стянув их вместе с боксерами, одним рывком оказался в ней.

Джоанна вскрикнула, но я успел закрыть ее рот рукой. Девичий стон потонул в моей ладони, как и проклятия, которые также сорвались с ее губ.

Я уткнулся в ее голую спину лбом и глухо зарычал.

Находиться в ней было так невероятно. Я уже и забыл как хорошо и тесно у нее внутри, забыл, как потрясающе она пахнет, и какая ее кожа мягкая на ощупь.

Черт, как же мне этого не хватало.

Грубый толчок, и она снова глухо застонала в мою ладонь.

– Веди себя тихо, если не хочешь, чтобы твоего братика хватил удар, – ухмыльнулся я, шепча ей на ухо, и представляя рожу Пижона, застань он нас здесь.

Джоанна закивала, и тогда я убрал руку от ее рта, переместил обе ладони на круглые упругие ягодицы и начал нещадно выбиваться в ее бедра.

Такая Джоанна, уткнувшаяся лбом в столешницу и помалкивающая мне нравилась. Джоанну лгунью я ненавидел. Проблема в том, что это была одна и та же Джоанна.

Той, кто была со мной в Аспене и просыпалась в моей постели, не существует, есть лишь богатая стерва, выскочка, возомнившая себя начальницей. Есть обаятельная лгунья с невинным взглядом и ангельской внешностью, которая в любой момент всадит нож в спину и будет ухмыляться своими соблазнительными розовыми губами.

В кабинете разносились звуки шлепков, ее тихие постанывания и мое тяжелое, хриплое дыхание.

Я не был нежен, как во все наши предыдущие разы. Я был груб, ненасытен. Это не было актом любви или даже симпатии, я просто брал ее, потому что хотел и потому что мог. Обычная потребность моего организма, которая благодаря ее телу восполнится сейчас.

Джоанна совсем не была против, она подмахивала моим движениям, вставала на носочки и до побеления пальцев сжимала стол руками.

Ее прическа распалась, темные длинные волосы разметались по столешнице и ее спине, закрывая мне весь обзор. Мои пальцы сжимали мягкие бедра, оставляя красные отметины, насаживая ее на мой член сильнее.

Я чувствовал, что разрядка, прокатываясь горячим импульсом по моему животу, вот-вот накроет меня. И от этого ощущения, подступающего дикого удовольствия хотелось орать, так хорошо это было.

Голос Джоанны стал выше и глубже, руки сжались в кулаки. Она тоже была близка к завершению. Я не видел ее лица, волосы плотной стеной закрывали ее, но я знал, что она не здесь, не со мной. Мы занимались сексом вместе, но удовольствие получали каждый свое.

С остервенением двигая бедрами, я почувствовал, как сладостной судорогой свело мышцы моего пресса, и войдя в плавкое тело последний раз, я замер и с громким рыком излился в нее.

Мир исчез. Все потемнело.

Я зажмурил глаза, не слыша даже своего тяжелого дыхания.

В ушах стоял звон, громкий и оглушающий он освободил меня от многих мыслей.

– Блейк, – послышался ее срывающийся жалобный голос.

Я открыл глаза и заметил, что плечи Джоанны подрагивали, сама она привалилась щекой к столешнице и тяжело дыша, пыталась двигать бедрами мне на встречу. Но было уже поздно.

Что-то странное вспыхнуло в моей груди, что-то вроде приятной ностальгии и жалости, но я затолкнул это поглубже, мне гораздо больше нравилось, когда внутри меня была пустота.

Я отошел от Джоанны и застегнул штаны, наслаждаясь ее открытым и беззащитным видом, задранной к пояснице юбкой и черными трусиками танго. Сейчас они уже мало напоминали предмет нижнего белья, потому что разорванные валялись у ее широко расставленных ног.

Я сделал именно то, что хотел. Получил удовольствие сам, но не дал получить его ей, поэтому Джоанна так затравлено смотрела на меня, все ее тело было напряжено, натянуто как струна, ведь желанной разрядки она не достигла.

Вокруг стола были разбросаны какие-то документы, ручки, скрепки. Еще на полу лежали две статуэтки, кажется, это были птицы. Я заметил ранее, что птицы стояли и на маленьком столике у дивана.

Как чудно́.

Выпрямившись, Джоанна привалилась ягодицами к столу и обхватила себя руками, прикрывая голую грудь.

Ее губы были плотно сжаты, волосы растрепаны и спутаны, а лицо и шею покрыли красные пятна. Она тяжело дышала и продолжала сжимать пальцами свои руки чуть ниже плеч.

Я взглянул прямо в сочащиеся ненавистью глаза и легко улыбнулся.

– А чего ты ожидала? – спросил я, скользя взглядом по безупречной линии шеи и ключиц, к груди, которую она спрятала от меня.

Я подошел к ней и аккуратно обхватил ее подбородок пальцами, поворачивая милое личико на себя.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, синие глаза стали стеклянными, в них, как холодный океан ранним утром, бушевала злость.

Я равнодушно пожал плечами.

– Захотелось разнообразия.

Я и сам не знал, зачем сделал это. Мне просто нужно было сделать это. Возникла острая потребность оказаться в ней. Голова в этот момент не думала. Пожалуй, только ее отказ или даже самое маленькое «нет» остановили бы меня. Но она не отказалась, а лишь раздвинула пошире ноги.

Джоанна разочаровано изогнула губы, но внешне оставалась спокойна.

– Так я была разнообразием? – спросила она и на последнем слове ее голос еле заметно дрогнул.

Я сунул руки в карманы и легко кивнул головой.

– Блондинки, брюнетки – все приелись, – пожал плечами я. Выдавая эту ложь, я даже бровью не повел.

Джоанна несколько секунд прожигала мое лицо разочарованным взглядом, затем отвернув голову, тихо сказала:

– Проваливай.

– Все как пожелает начальница, – съехидничал я и вышел из кабинета Джоанны, громко хлопая дверью.

***

В зале скоро должна была начаться презентация, младший инженер компании уже готовил место для показа видео файлов.

За большим круглым столом сидел отец, рядом стоял его помощник, и они о чем-то тихо переговаривались. Должно быть, о деталях сделки или о презентации.

Недалеко от входа, я заметил Хэтфилда, и стоило мне войти в кабинет, как он сразу упер в меня свой недовольный взгляд.

О том, что происходило пять минут назад в кабинете Джоанны, никто не знал, иначе кроме Хэтфилда на меня уставились бы еще три пары глаз.

Не скажу, что их осведомленность навредила бы мне, но отец был бы недоволен. А вот Джоанна, знай все присутствующие наш маленький секретик, и вовсе сгорела бы со стыда. Она ведь терпеть не может излишнее внимание окружающих.

Пижон кивнул головой на дверь, и мы оба тихо вышли из зала.

– Что? – спросил я, подходя к нему.

Лучше прояснить все сразу. Джоанна наябедничала о злом и плохом Блейке Джефферсоне. Так что я отвечу на все вопросы ее братишки.

– Где Джоанна? – холодно спросил он, смело глядя мне в глаза.

Знакомство с Хэтфилдом младшим многое для меня прояснило, в частности то, что у него были яйца.

– Селеста ты хотел сказать, – усмехнулся я, пряча руки в карманы брюк.

Рассказала ли сестренка Пижону прошлую историю до конца, в том виде в каком она была на самом деле? Или что-то скрыла?

Судя по его лицу, которое скривилось в гримасе злости, я ставил на первый вариант.

Он все знал.

– Я спросил тебя, где Джоанна? – двинулся он на меня, но я даже глазом не моргнул, не говоря уже о том, чтобы испугаться его угрожающего вида.

Где Джоанна?

В голове сразу же возник яркий образ брюнетки, грудью лежащей на столе с широко расставленными ногами. Черная юбка задрана неровной гармошкой на бедрах, и эти сексуальные туфли на высоких каблуках с красной подошвой. Запыхавшаяся, распаленная и запачканная мною. Прекрасная картинка, но не думаю, что ее брат захочет об этом узнать.

– Поосторожнее на поворотах, Пижон, – бросил я.

Конрад сузил глаза.

– Как ты меня назвал? – спросил он?

– Ты слышал, – ответил я, не разрывая зрительного контакта с синими глазами.

Хэтфилд склонил голову набок и нахмурился, как если бы собрался меня отчитывать.

– Знаешь, штукатур, я скажу лишь раз. Второй раз я никогда не повторяю, – начал он. – Держись от нее подальше.

Я усмехнулся.

Запоздал защитник с угрозами. Я уже не удержался от нее.

– А ни то что?

– А ни то ты узнаешь, как сильно брат может любить свою сестру, и как долго будут срастаться твои ноги, Джефферсон, – ни одна мышца на его лице не дрогнула, он был серьезен.

Правда Пижон опоздал, его сестренка оттраханная сейчас думает в чем бы пойти на презентацию, сомневаюсь, что в кабинете у нее есть шкаф одежды, вероятнее всего она пропустит эту встречу.

– Как сильно брат может любить сестру, вы инцест практикуете? – издевательски ухмыльнулся я.

Верхняя губа его дернулась, я приготовился к выпаду с его стороны, но вдруг кто-то влез между нами.

– Хватит, – строго сказала Джоанна, уперев ладони в грудь брата. Ко мне она стояла спиной. – Боевые петухи и те не такие вздорные.

Пижон даже не взглянул на нее, он продолжал с угрожающим блеском в глазах смотреть на меня, а передо мной было кое-что интереснее его недовольной рожи. Я смотрел на задницу Джоанны, которую еще каких-то пять минут назад сжимал в своих ладонях.

А она, кажется, все-таки имеет шкаф с одеждой в кабине, иначе как объяснить то, что сейчас мисс Хэтфилд стояла в новой белой блузке. Волосы убраны в аккуратную прическу, а на лице, кажется, нет ни одного пятна смазанного макияжа.

Подняв взгляд, я понял, что Пижон заметил, как я пялюсь на его сестрицу, и на моих губах растянулась дерзкая ухмылка. Почему-то гнев Хэтфилда приносил мне небывалое наслаждение, несравнимое конечно с тем наслаждением, которое я испытывал, находясь глубоко в его сестренке.

– Ты услышал меня, – грубо бросил он.

– Я сказала, достаточно, Конрад! – властно выдала Джоанна, даже не взглянув в мою сторону.

Я что стал невидимым?

Признаю, от этого ее тона, ниже моего живота все потяжелело.

И снова убеждаюсь, что та Джоанна была ненастоящей. Настоящую Джоанну я не знал.

– У меня нет проблем со слухом, – скучающе ответил я Пижону, и кивнув парочке родственников, вошел в конференц-зал.

Если она не хочет смотреть на меня, то я и подавно не хочу смотреть на нее.

Глава 6

Джоанна

Я совершила ошибку. Так и запишем. Не смогла контролировать тазовое дно, поддалась его чарам, купилась на сладкие речи, сорвалась, да назовите как угодно, вывод один: я занялась с ним сексом.

Вернее, даже не так: я позволила ему грубо взять меня в собственном кабинете. При этом я знала, что он будет насмехаться и проявлять свои доминантные замашки надо мной, но все равно пошла на это. Я была самой настоящей слабачкой.

Я прожигала гневным, полным яда взглядом лицо Джефферсона, в надежде, что он как самый настоящий грешник вспыхнет и сгорит в праведном огне.

Он вещал что-то о проекте, но мое сознание было настоящим предателем, оно никак не хотело думать о работе, оно лишь вспоминало быстрые толчки Блейка во мне, его пальцы, ласкающие меня между бедер и грязные разговорчики, которые совсем не оскорбляли меня, а заводили еще сильнее.

Однако после нашего секса, я чувствовала себя так отвратительно и грязно, ведь он снова воспользовался мною, как тогда, год назад. Взял что хотел, сжимая мою грудь, не жалея моих бедер и срывающегося от стонов голоса.

Сидя среди клочков разорванной одежды и разбросанных вещей в кабинете после того, как он не дал мне хотя бы испытать удовольствие, я злилась.

Признаю, на секунду я подумала, что вот-вот сорвусь в истерику. Мне всегда была свойственна жалость к себе, вот и сегодня мне хотелось свернуться калачиком и жалеть себя: лить слезы и жалеть себя, пить какао и жалеть себя, слушать грустную музыку и отгадайте что? – Жалеть себя. Ну, или что там еще делают люди в таких ситуациях?

Однако я надавила на другое чувство – злость. Оно куда лучше жалости, грусти и печали. Оно не загоняет вас в угол, оно побуждает к жизни и заставляет двигаться дальше.

Мне нужно каждый раз напоминать себе, что я сильна достаточно, для того, чтобы ставить его на место. Мне не хотелось мстить или что-то в этом роде. Месть означала бы, что мне не все равно, что я пытаюсь как-то задеть его, потому что сама чувствую обиду и боль из-за его поступков. Но нет.

Я лучше положусь на другую тактику, о которой говорили многие знаменитые философы: я буду безразличной к нему. И отныне он не получит ни единой моей эмоции, не увидит ни капли внимания к своей персоне, если это, конечно, не связано с работой. Я покажу ему, что он меня абсолютно не волнует.

Этот человек был чудовищем, все к чему он прикасался было обречено на страдания. Но меня так просто ему не победить.

– Почему ты такая красная? – шепотом спросил Конрад, придвигаясь к моему уху.

Я взглянула на Джефферсона, вещающего о плане строительства и скривила губы. Я пыталась смотреть куда угодно, только не на брата, чтобы он ни о чем не догадался.

Я рефлекторно сжала ноги, чувствуя фантомные подергивания мышц и вспоминая недавнее рандеву в моем кабинете. Я была напряжена, на пределе, словно оголенный нерв. Джефферсон не дал мне то, что я хотела, и теперь я никак не могу успокоить тело, не получившее разрядку.

– Здесь проблема с термостатом, – выдавила я из себя. Мои щеки горели, а тонкая блузка казалась теплым кардиганом.

– С каких это пор, ты называешь нашего исполнителя термостатом? – прямо спросил он.

Я взглянула в глаза брата и задохнулась. Он словно видел меня насквозь. Неужели это было так очевидно и все знали, чем мы с Блейком занимались в кабинете?

– Не неси ерунды, Конрад, – нервно выпалила я, расправляя юбку под столом, и невольно переводя взгляд на Блейка.

С того момента как вошел в эту дверь он даже не взглянул в мою сторону. Сейчас Джефферсон был полностью поглощен рассказом о проекте, который, кажется, интересовал в этом зале абсолютно всех, кроме меня и брата.

Конрад хмыкнул, проследив за моим взглядом. Я нахмурилась и спросила его:

– Что?

Он покачал головой и сжал губы в тонкую белую линию.

– Ничего, думаю, нужно вправить ему мозги, – с угрожающим спокойствием процедил он.

– Не нужно! – Я стукнула брата под столом по ноге. Конрад даже не пошевелился. – Не знаю, что ты там думаешь, но ничего не было, понял?

– А я ведь не спрашивал было ли что-то, ты сама сказала – это во-первых, а во-вторых, у тебя новая блузка.

Я замерла, сердце в груди ускорилось.

В этом не было чего-то страшного, ведь Конрад мой брат, но почему-то от мысли о том, что кто-то знал о нашем с Блейком сексе, мне становилось дурно. Горячими волнами накатывал стыд, заставляя мою кожу сильнее прежнего покрыться красными пятнами

– И у тебя засос на шее, – добавил он, не отводя разъяренного взгляда от Джефферсона.

Из легких пропал весь так необходимый мне сейчас воздух. Я аккуратно взяла телефон, и слегка отвернув белый воротничок рубашки, взглянула в отражение на экране.

Брат был прав, с правой стороны чуть выше ключицы и немного заходя на заднюю поверхность шеи, виднелась бордовая отметина.

Я вспомнила, как Блейк кусал меня и оставлял жалящие поцелуи на моей шее, пока его рука играла внизу с моим телом, скользя между широко расставленными ногами.

Дьявол!

– Не смей ничего говорить ему, понял? – шикнула я, но осознав, что издаю слишком много шума, замолчала и опасливо глянула на наших уже партнеров.

Конрад выпятил вперед подбородок и бросил на меня мимолетный взгляд.

– Я ничего не сделаю, но будь осторожна, – сказал он и полностью погрузился в презентацию Джефферсона. А я еще долго не могла отвлечься от сбивающих меня с толку мыслей.

***

После презентации мы распрощались с мистером Джефферсоном и его двумя сотрудниками. Куда подевался Блейк, я понятия не имела.

Теперь остается самое сложное: работа с этим придурком в течение нескольких месяцев. Уж не знаю, как я выдержу это, меня так и тянет прибить его с того самого раза, как я увидела его на встрече после возвращения из отпуска.

Окинув взглядом свое отражение в зеркале, висящем над мраморными раковинами, я вытерла руки бумажным полотенцем и вышла из уборных, направляясь в свой кабинет.

У дверей лифта я увидела высокого, широкоплечего, флиртующего с богатой постоялицей, Джефферсона. Заметив меня, он быстро распрощался с девушкой, напоследок улыбнувшись красотке обаятельной и сексапильной улыбкой. Та зарделась, и зайдя в лифт скромно помахала ему, чувствуя приливы радости от того, что кто-то вроде Джефферсона обратил на нее внимание.

Бедняга, она даже представить не может, что ее ждет. Но предостерегать я ее не буду, раз овца сама идет на убой, значит это глупая овца. А с глупцами иметь дела – себе дороже.

Как только закрылись двери лифта, я громко сказала:

– Что, Джефферсон, приходится по номерам ходить, чтобы на свои брюки подцепить хоть еще кого-то?

Я сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него.

Блейк провел кончиком языка по нижней губе и наклонил голову вправо.

– Ты с большой радостью и удовольствием, – начал он, но замялся. На губах его растянулась издевательская ухмылка. – Ох, нет, прости, без удовольствия, но все-таки прицепилась к моим брюкам часом ранее.

Я сжала зубы, ощущая приливы гнева и раздражения, затем развернулась, и не попрощавшись с ним, зашагала в свой кабинет.

Остановившись у рабочего стола, я стала убирать бумаги в папку, но услышала за спиной шаги.

– Вообще я думала, что ты давно ушел, – бросила я, медленно оборачиваясь.

– Как видишь, я все еще здесь.

Блейк сунул руки в карманы штанов и стал медленно ко мне подходить. На нем была тонкая расстегнутая куртка, такая же черная, как и все остальные предметы его гардероба. А значит он побывал на первом этаже, ведь гардероб для посетителей находится там. И зачем-то он вернулся назад уже одетый, прямо туда, где я застала его флиртующим с постоялицей.

В груди возникло странное волнение по мере его приближения. Он снова это делал: лишал меня пространства, заполоняя своей тяжелой энергетикой весь коридор.

Я нервно сглотнула и выставила руку вперед, встречаясь с мягкой тканью черного пуловера и стальной рельефной грудью под ним. Чувство дежавю стрелой пронзило меня, заставляя вспоминать все те безобразные вещи, которые Блейк творил с моим телом раньше.

– Стоп, – запротестовала я, посильнее надавливая на его тело. Но я была ничто по сравнению с ним, насекомое, которое Джефферсон может раздавить в два счета. – Я сказала, остановись!

Он послушался, встал, нависая надо мной огромным айсбергом, и смотрел в мои глаза тяжелым, угрюмым взглядом.

Затем его взгляд скользнул мне за спину. Я проследила за Блейком и поняла, что он смотрит на двух моих птичек, стоящих на рабочем столе.

– Даже не треснули, – хмыкнул он.

– Они и не должны были, – злилась я.

Он задумчиво изогнул губы, затем взглянул в мои глаза.

– Это же птицы? – спросил он. – Очень уродливые, но все же птицы?

– Птицы! – огрызнулась я.

Блейк улыбнулся снисходительной улыбкой.

– Я думал, ты не любишь птиц.

– Это не настоящие птицы, они не просят еды, не кричат, не гадят, не обзывают меня, – буркнула я, поежившись от воспоминаний о розовом какаду – Поппи, который живет у моей бабушки. Мерзкая птица.

– Где ты видела обзывающихся птиц? – в недоумении спросил он.

– Не важно, – отмахнулась я.

Блейк снова взглянул мне за спину на статуэтки.

– Из чего они? – спросил он, будто действительно интересовался этими фигурками.

– Горный кварц, а темная из гавайита, должна поглощать негативную энергию, но я уже второй раз убеждаюсь, что продавец обманул меня, иначе твоей огромной тушки не было бы в моем кабинете!

Джефферсон наклонил голову влево, и глядя прямо на меня, плотоядно оскалился.

– Так может я не негативная энергия, а позитивная. Ты же получила свою порцию позитива? – усмехался он.

Я сжала руки в кулаки, чтобы не ударить его в приступе гнева.

– Черт, Блейк! – выругалась я. Мне так сильно хотелось расплакаться, просто отпустить все и повыть несколько дней одной в своей квартире. Но я не могла, подобные вещи ведут к саморазрушению, а я не хотела этого.

– Ты говорил, что сможешь держать дистанцию, ты обещал мне профессиональное отношение! – обиженно крикнула я, отталкивая его ладонью. Но Блейк даже не пошевелился, в итоге оттолкнулась от него я сама.

– Ну? Разве я обманул тебя? – непонимающе вскинув брови, спросил он.

– Ты грубо взял меня над столом в кабинете! – прошипела я.

Блейк усмехнулся, его глаза сверкнули, словно он был очень доволен собой.

– Разве это было не профессионально? Я же профессионал в своем деле, Джоанна, – сказал он, наблюдая за моей реакцией.

О нет. Я же обещала себе, что больше не позволю этому вампиру питаться моими эмоциями.

– Если уж на то пошло, то я ничего не почувствовала, значит не такой уж ты и профессионал, – с напускным безразличием ответила я.

Блейк рассмеялся, и этот низкий грудной смех прокатился прямо по моей коже, вызывая предательские мурашки.

– Ты ничего не испытала, потому что я контролировал все, вплоть до твоего тела. Будешь хорошей девочкой и в следующий раз, я так уж и быть позволю тебе получить удовольствие, – самодовольно выдал он.

Я чуть не поперхнулась от этого смелого заявления.

– В следующий раз? Размечтался! – фыркнула я. – То, что было между нами – одноразовая акция, я давно не была близка с мужчинами, мне нужна была разрядка, но даже в этом тебе нельзя доверять. Ты мне ничем не помог, – желчно выдала я, рассчитывая на определенную реакцию Блейка.

Но он решил заострить внимание на другом и спросил меня:

– Давно это когда?

– Примерно две недели назад – солгала я. На самом деле у меня не было близости с мужчиной уже год, а последним человеком, кто касался меня, был как раз Блейк. Но ему об этом точно не нужно знать.

Его лицо потемнело, брови опасно сдвинулись к переносице, а глаза засверкали недобрым блеском.

– Две недели? – переспросил он.

Я улыбнулась.

– Да, две недели, а что такого?

Джефферсон напряжено выдохнул и дернул подбородком.

– Ничего.

– Это сути не меняет. Держись от меня подальше, и не смей больше трогать меня без моего разрешения!

– О, – протянул он. – Мне решать этот вопрос через отдел кадров или бухгалтерию? Написать заявление?

– Не ерничай. Идиот! – не сдержалась я. Хотелось опустить его голову в кастрюлю и постучать по ней ложками.

Он мягко приподнял мой подбородок пальцами, заглядывая в самые глубины моих глаз.

– Мы оба знаем, что ты не устоишь, стоит мне коснуться тебя, ты сбрасываешь с себя броню, – самоуверенно заявил он.

Я усмехнулась почему-то уверенная в своей выдержке и силе воли. Будто это не я отдалась Джефферсону на столе некоторое время назад.

Резким движением я отмахнулась от его руки.

– Не в этот раз, – сказала я.

В его глазах промелькнул огонек. Он был уже знаком мне.

Азарт.

– Спорим? – спросил он, улыбаясь уголком губ.

Я хотела отказать ему, но глядя в эти черные глаза, которые сочились самоуверенностью и надменностью, я очень сильно разозлилась, поэтому сказала:

– Спорим. На что?

Он задумчиво прикусил губу и прошелся взглядом по моей шее, замечая засос, который сам же оставил на моей коже и сказал:

– Как насчет ста долларов? – Ухмыльнулся засранец.

      «Ты стоила сто долларов Джоанна, такова твоя цена.»

Нет. Такова цена твоего проигрыша Блейк. А цена твоей совести и вовсе меньше.

– Ладно, – с холодным спокойствием ответила я.

Блейк протянул руку, и мы скрепили сделку рукопожатием. Его ладонь была большой, теплой, сухой и немного шершавой. Я поспешила разорвать контакт между нашими руками, но он не дал мне этого сделать, крепко сжимая мое запястье.

Мой взгляд поднялся по его волевому подбородку к губам и выше, останавливаясь на глазах. Больше интуитивно, я чувствовала, что сейчас он потянет меня на себя, поэтому я снова постаралась высвободить руку.

Раздался звонкий стук каблуков. И Блейк отпустил меня. Я сделала два шага назад и уперлась ягодицами в стол.

В проходе появилась Барбара. Полностью поглощенная своим телефоном, она не сразу заметила нас.

– Джоанна? – округлились ее глаза, стоило любопытно взгляду скользнуть сначала по мне, а потом по Джефферсону.

Мне вдруг стало смешно, тон ее был таким, словно из нас двоих она не ожидала тут увидеть именно меня.

– Подруга? – спросил у меня Блейк, кивая в сторону Барбары, зависшей напротив нас с телефоном в руках.

По его глазам я поняла, вопрос был формален, он сразу узнал ее.

«Моя подруга, блондинка – это Барбара. У нее есть кузина – Саванна, знакомое имя? Наверняка нет. Ведь ты просто использовал ее тело и отшвырнул от себя как бракованный товар. Мы подумали, что было бы прикольно отомстить тебе, Блейк.»

– Ты все еще здесь? – я посмотрела на него с укором, но Блейку было все равно.

Он сделал несколько шагов к Барбаре, та сузила глаза и злобно затараторила:

– Не подходи! У меня аллергия на мудаков! А еще есть перцовый баллончик.

Она показательно полезла в свою сумочку и стала там искать упомянутый баллончик.

Блейк усмехнулся, его совсем не испугали ее слова.

– Значит Саванна твоя кузина? – издевательским тоном спросил он.

Барбару перекосило от злости.

– Да, но ты помнишь ее как Саманту, – напомнила она ему тот факт, что Блейк перепутал ее имя.

– Нет, блондиночка, я помню ее как Саванну, у нее шикарная грудь, а стонет она как духовой оркестр: слишком громко. Просто твоя сестренка была жутко приставучей и не давала мне проходу, – спокойно сказал Джефферсон.

Подруга в возмущении раскрыла рот, и как рыба, выброшенная на сушу захлопала губами.

– Она влюбилась в тебя! – воскликнула Барбара. Я видела, еще секунда и она вцепится в его лицо.

Блейк пожал широкими плечами.

– Это не мои проблемы, – ответил он.

Его равнодушие и внешнее спокойствие поражали меня. Я была слепа, когда разглядела в нем человека. Блейк самый настоящий монстр.

– Она была девственницей! – подруга решила использовать последний и самый разгромный аргумент в пользу бесчеловечности Джефферсона.

Он замер, и мне показалось, что сейчас Блейк хоть на секунду усомнится в себе, я мечтала, чтобы он вспомнил о существовании такой вещи как «совесть». Но это было нереально, потому что в следующий момент Блейк громко рассмеялся и сверкнул белыми зубами.

– Нет, не была, – сказал он так, как если бы Барбара была самым наивным человеком на планете и умышленно обманывала себя.

Все стихло.

Я не понимала, лжет он или нет. Блейк скрывал от меня их с дружками спор, но когда я задавала ему прямые вопросы, он был правдив. Он сразу говорил мне о своих намерениях, вернее об отсутствии таковых. Сразу предупредил, что не заводит отношения. В этом плане я совсем не знала Блейка и не могла судить о нем. А вот Саванна была очень скользкой личностью.

Барбара вошла в какой-то транс, она совсем растеряла пыл и не знала, что ответить Джефферсону на это.

Блейк прошел мимо моей ошарашенной подруги, но у лифта вдруг остановился и обернулся.

– Твоя сестренка давно не была девственницей. За год до меня ее оприходовал Кайл. Спроси у нее, помнит ли она ночь с Маккензи, – спокойно сказал Блейк, сейчас он не злорадствовал и вовсе не хотел задеть Барбару, хотя я понимала, что он злится на нее в том числе. Меньше чем на меня, но сути это не меняло.

Я взглянула на него, остановившегося в проеме двери.

– Проваливай, – безэмоционально сказала я.

Он в последний раз взглянул на меня исподлобья и ушел.

А я осторожно подошла к Барбаре. Кажется, сейчас ей захочется высказаться.

Глава 7

Блейк

Первый удар пришелся в нижнюю часть боксерской груши, правая рука в красной перчатке врезалась в обитый черной кожей столб.

Раз, два, три. Я считал удары, с каждым выдохом ударяя сильнее, выбивая все дерьмо из куска кожи и резинового наполнителя.

Раз, два, три.

– Черт, Блейк! Ты говорил, что сможешь держать дистанцию, ты обещал мне профессиональное отношение! – в отчаянии кричала она.

Раз, два, три.

– То, что было – одноразовая акция, я давно не была близка с мужчинами, мне нужна была разрядка, но даже в этом тебе нельзя доверять. Ты мне ничем не помог, – заявила она.

– Давно это когда? – не понял я.

– Примерно две недели назад.

– Две недели?

Раз, два, три, слышу ее смех, который словно радиация облучает каждую клетку моего тела, оставляя после себя лишь смерть.

– Зачем ты это сделал? – спросила она, синие глаза стали стеклянными, но в них, как холодный океан ранним утром, бушевала обида.

Я равнодушно пожал плечами.

– Захотелось разнообразия.

Она разочаровано изогнула губы, но внешне оставалась спокойна.

– Так я была разнообразием?

Раз, два, три. Бью в последний раз, груша отлетает, в зале поднимается стена из пыли.

Это утро было обречено на провал. И дело даже не в том, что вчера я хорошо развлекался в компании друзей, а после напился так, как не напивался уже давно. Дело было в другом.

Сегодня мне пришлось снова выслушивать ту, которую я когтями выцарапал из своей памяти. Снова Хэтфилд, снова ее ядовитый смех и презрительный взгляд.

Она является ко мне даже во сне, и я никак не могу на это повлиять.

Прошла неделя, как мы с Джоанной повеселились в ее кабинете, вернее повеселился я, она совсем не выглядела веселой, она разозлилась.

И только от одних этих мыслей в моих тренировочных штанах становилось невыносимо тесно. Поэтому я скинул их с себя, вошел в душевую кабинку, и включил холодную воду, потому что от жара, кипящего в моем теле, мне казалось, что мозги вот-вот свернутся.

Взгляд невольно скользнул по стенке душевой кабины, в голове возник силуэт нагой девушки, опирающейся руками о стекло. Ее волосы разметались по спине, намокли и прилипли к нежной коже. Ее попка оттопырена назад, ноги расставлены, а с губ срываются тихие стоны наслаждения.

Рука потянулась вниз, обхватывая крепко-стоящий член.

Нет!

Я включил воду на полную мощность, чтобы остудить себя.

Нужно заканчивать с этим.

Эти постоянные мысли о ней, были другими, как если бы мне не хватало ни ее тела, а Джоанны целиком. Ну, всей этой херни вроде души, разговоров и одного ее присутствия рядом.

Это уже обречено на провал, потому что такие вещи зовутся не желанием, а привязанностью.

Когда желание стихло, я выключил воду и обмотав полотенцем бедра вышел из комнаты.

Я никогда не водил в свой дом девушек.

Моя квартира – нечто сокровенное для меня, даже мои друзья редко здесь бывают. Квартира хранит ту часть моей жизни, которую я предпочитаю оставлять при себе.

К тому же, такая тактика облегчает общение с женским полом. Утром мне не нужно просыпаться с девушкой, которую я больше не хочу видеть. Мне не нужно выгонять ее, и разубеждать в том, что мы предназначены друг для друга.

Проводя ночь в отеле гораздо проще ускользнуть среди ночи, никого не потревожив и не нарываясь на раздражающие разговоры.

Еще один довод, почему мне не стоило приводить в свой дом девушку: она как яд отпечаталась в каждом уголке этих апартаментов.

Стоя за плитой, мне казалось, что я все еще чувствую запах ее волос. В душевой, я видел, как она гладит себя намыленными руками. А в постели я чувствовал, словно она лежит за моей спиной. Иногда даже бывали фантомные прикосновения ее рук к моему телу, ощущения, как она прижимается голой грудью к моей спине, как закидывает на меня ногу. И тогда я оборачивался, но вторая половина кровати пуста.

Мы провели так мало времени вместе, но она успела отпечататься на подкорке моего подсознания.

Мне удалось вычеркнуть ее из своей жизни, вырвать с корнем и не вспоминать этих синих бездонных глаз. Еще я не вспоминал потрясающий запах ее кожи и волос, не вспоминал ее мягкие губы и идеальную линию шеи, не вспоминал ее улыбки и смех. Я ничего из этого не вспоминал. Но стоило увидеть ее один раз, все это огромным снежным комом свалилось на мою голову.

Завтрак сгорел, а через час я уже сидел в своем кабинете, занимаясь проектом казино Хэтфилд.

– Блейк, – послышался голос отца, выцепивший меня из раздумий. Я поднял голову и взглянул на него: старик завис в проеме и с недовольным видом смотрел на меня. Что опять не так?

– Отец?

Он сунул руки в карманы брюк и медленно вошел в кабинет. Его плечи были напряжены, а взгляд направлен в пол, как если бы он что-то тщательно обдумывал.

Я сидел за своим столом из красного дерева и до появления отца работал над чертежами.

Лицо его было каким-то бледным, на фоне бежевых стен он выглядел как мертвец.

– Садись, – предложил я, указывая на одно из черных кресел, справа от моего стола.

Он резким движением поднял голову и уставился на меня, словно привидение увидел.

Что-то не так, он нервничал.

Отец всегда становится напряженным, когда дело касается работы, но ведет себя по-другому, не так, как сейчас. В самые загруженные рабочие дни или когда у нас проблемы, он становится раздраженным, начинает суетиться сам и наводить суету вокруг себя. Если бы это было возможно, то он вырабатывал бы электричество, ну или двигал планету, таким беспокойным он становился. Но сейчас отец какой-то отрешенный и задумчивый, значит дело было не в работе.

– Мэдди, сделай, пожалуйста, два кофе, – попросил я секретаршу, нажав кнопку на селекторе.

– Мне понравились твои чертежи. Ты превзошел сам себя, – сказал он и его лицо посветлело.

С моих губ слетел тихий смешок.

– Ты говоришь так каждый раз, когда я отсылаю тебе чертежи новых проектов.

– Потому что ты профессионал своего дела, и я горжусь тобой, сын.

Иногда я получал от отца похвалу, ему нравилось то, как я выполняю свою работу. Это происходило не так часто, в основном между моментами, когда он отчитывал меня за мой образ жизни, отношение к рабочему графику и нежелание наследовать его кресло.

Но сейчас с ним точно происходило что-то странное. Обычно отец ограничивался коротким «молодец» или «ты превзошел сам себя», а после возвращался в свой кабинет и принимался за работу. Но в данный момент он слишком сильно разбрасывается похвалой. В моей голове закрались самые ужасные мысли, которые я пока не решался озвучить.

В кабинет заглянула Мэдди, извиняясь и несмело подходя к моему столу с чашками кофе в руках. Я окинул ее беглым взглядом: темные волосы были убраны в строгий конский хвост, а одета она была в светлую блузку и темную обтягивающую юбку. Именно такая одежда была на Джоанне в нашу недавнюю встречу. Скучные, неприметные, отталкивающие вещи делали Дикарку притягательной и сексуальной, чего не скажешь о Мэдди.

Я поблагодарил секретаршу, потянулся к своей чашке и сделал глоток горячего ароматного напитка. Отец занял предложенное ему место и повторил за мной. Как только Мэдди покинула кабинет, я отставил чашку и сунул ему чертежи в руки.

– Те чертежи устарели, вот, эти новые.

Он поставил чашку на стеклянное блюдце, взял расчерченные листы в руки и принялся изучать их. Вот только его глаза не двигались, он смотрел в одну точку, значит не рассматривал чертежи, он находился глубоко в своих мыслях. Через несколько секунд он сказал:

– Ты отправил мне чертежи полчаса назад. Ты успел изменить их за полчаса? – На его лице отразилось недоумение.

– Ага, – кивнул я, – смотри, вот здесь я решил сделать стену чуть длиннее, чем она была, так большая часть окон этого крыла здания будет выходить на восток. – Я поменял листок и показал ему другой чертеж. – А здесь я немного поменял расположение стен, и сделал более удобный выезд на северную улицу. Есть еще небольшие изменения на следующих двенадцати листах, но они не так критичны. Нужно будет согласовать это с заказчиком.

Вернее с заказчицей. С сексуальной вредной заказчицей.

Отец кивнул, несколько минут он молча пил кофе и изучал мои чертежи. Я покорно ждал, когда он закончит. Теперь точно стало ясно, что он ушел в себя, иначе не тратил бы по минуте на лист, который он в состоянии просмотреть за секунды.

– А теперь выкладывай, зачем ты на самом деле пришел в мой кабинет, – холодно сказал я. – К чему все эти «я тобой горжусь», «ты профессионал» и прочая чепуха?

Он перестал притворяться, что глубоко увлечен чертежами и взглянул мне в глаза. Его брови нахмурились, а губы сошлись в плотной линии.

– Твоя мать вернулась в город.

Вот оно, то, что не давало ему покоя, и заставило прийти ко мне в кабинет. Более дерьмовой новости я не слышал уже… Да, впрочем, никогда не слышал ничего дерьмовее.

– Откуда ты знаешь?

Он нервно вздохнул и достал из кармана сигареты.

Помните, как я говорил, что он пытается бросить и кажется, у него начало получаться? – Забудьте.

– Она звонила мне несколько часов назад.

– Здесь не курят, – сказал я, задумчивым взглядом прожигая стену. Отец кивнул, и стал прятать сигареты обратно, тогда я встал со своего кресла и поставил перед ним пепельницу.

– Чувствуй себя, как дома.

В голове гудели сотни мыслей, но самая заманчивая, ярким перманентом расписанная «сломай или разбей что-нибудь, тебе полегчает».

Не полегчает, никогда не становилось легче. Сколько я не пытался забыть или оправдать ее действия, мне никогда не становилось легче. Нельзя избегать негативных чувств и эмоций, нельзя прятать их где-то в стороне, и считать, что удастся не замечать их. Однажды они вернутся, заявят о себе самым извращенным и болезненным способом. Нужно прожить это, постепенно, с каждым шагом учиться жить заново.

Я же предпочитал избегать их, и не мог справиться с ними, по сей день. Нет смысла что-то ломать и разбивать, мне не десять лет, нельзя больше заниматься этим.

Я беспокойно расхаживал по кабинету, спрятав руки в карманы брюк, раздумывая, зачем она решила вернуться. Что такого произошло, что заставило ее приехать сейчас? Около десяти лет назад она не изъявляла такого желания.

Вспомнив, что могу задать этот вопрос отцу, я остановился.

– Зачем она вернулась и почему позвонила?

– Хочет наладить отношения.

Губы сложились в горькой усмешке.

– С кем?

– И со мной и с тобой.

– Надеюсь, ты послал ее?

– Касаемо части, где она хочет наладить отношения со мной – да, а вот с тобой…

Я устало опустился в кресло и с силой сжал подлокотники.

– А что со мной? Я не желаю ее видеть!

Отец молчал, и я знал, о чем он думает, это буквально читалось в его глазах. Он думает, я слечу с катушек. Но я уже не тот несдержанный подросток, с бушующими гормонами, которым когда-то был. Я вычеркнул ее из своей жизни, и даже не считаю ее матерью.

– Блейк, – начал отец, одаривая меня тяжелым, полным волнения взглядом. – Я надеюсь, ты не станешь делать глупостей.

– Нет, я не стану делать ничего, что может навредить мне.

Но он не верил.

– Пообещай, что ничего не станешь делать. Пообещай мне, Блейк.

– Да чего ты так завелся?

Отец вскочил со своего места.

– Чего я завелся? Однажды ты поджог ее машину, гараж!

– Я сотню раз говорил тебе, я не делал этого!

– Вас с Калебом поймали на месте преступления! – прошипел отец. Его все еще не отпускала та ситуация, в которой к тому же я не был виновен.

– Я тебе еще раз говорю, мы не трогали ее машину! – заорал я.

Калеб – мой кузен, мы с ним ровесники. В тот день, когда случился большой пожар на участке Елены, мы находились поблизости, видели, как полыхает ее гараж и машины, но не имели к этому никакого отношения.

– Вас видели! Елена видела тебя собственными глазами!

Злость и ярость поглощали меня, более десятка лет меня винят в том, чего я не делал. Отец – единственный человек, который должен был поддерживать меня во всем, смотрит на меня как на преступника. Родная мать, которая ушла от нас, просила засадить меня за решетку на двадцать лет.

Мы перелезли через невысокую изгородь, и упали прямо в кусты гортензий. От боли Калеб жалобно пискнул.

– Тихо, Калеб, нас же могут услышать, – шикнул я на него. Неудивительно, что он скулит, Калеб был как девчонка, слишком большая неженка.

– Блейк, кажется, я вывихнул шею, – застонал он, заставив меня закатить глаза.

– Шею нельзя вывихнуть, ее можно только сломать!

Я встал на ноги и помог подняться Калебу, потирая больное место, он волком посмотрел на меня. Мой локоть болел от удара, а колени были разодраны в кровь, но в отличие от него я не распускал слюни.

На улице смеркалось, мы смогли прийти к дому мамы только после восьми вечера, до этого у Калеба была тренировка по бейсболу.

И как он вообще биту держит, у него же не руки, а макаронины какие-то?!

Оказалось, что семья Калеба жила через две улицы от дома моей мамы. Мы неделю вынашивали этот план. Ни мне, ни Калебу не позволялось уходить дальше нашей улицы. Пришлось импровизировать. Калеб вернулся с тренировки и должен был отправиться в душ, пока его мама готовила нам ужин, я подождал его на заднем дворе, и схватив велосипеды мы помчались искать дом моей мамы. Его оказалось не трудно отыскать, он был очень большим и ослеплял своей белизной, сильно выделяясь среди прочих домов.

Зачем ей одной такой большой дом?

– Вот и не правда, – сказал Калеб. – В прошлом году наш кетчер2 Дэкс вывихнул себе шею!

Я окинул его хмурым взглядом.

– Ты гонишь!

– Не гоню.

– Дай взгляну, – сказал я и подошел к Калебу сзади, разглядывая заднюю поверхность шеи. До этого я и не думал, что можно вывихнуть шею. Разве можно повредить шею и быть живым? Не верится совсем.

Грязной ладонью я провел по шее Калеба. Не почувствовав там ни выступов, ни горбиков, как бывало при переломе, я облегченно выдохнул. Я знаю, как выглядит перелом, я ломал руку два раза.

– Ну-ка, пошевели шеей, – сказал я, наблюдая, как Калеб поворачивает голову сначала вправо, а потом влево, после закидывает ее назад, а потом вперед, касаясь подбородком груди.

– Больно? – спросил я.

– Нет, – выдохнул Калеб и радостно улыбнулся. От этой улыбки меня охватило раздражение.

– Ну и чего тогда разнылся? Иисусе! И как ты только в бейсбол играешь, ты же чуть что ноешь как принцесса!?

Калеб мгновенно ощетинился.

– Не правда!

– Тссс, – зашипел я, – не ори ты так. Хватит болтать, пошли.

Мы обошли дом, чтобы попасть на задний двор. Минуя клумбы с кустами роз, мы подбежали к большой белой резной двери. Справа стояли три велосипеда: два небольших розовых и один побольше, но фиолетовый.

Зачем маме три детских велосипеда? Она что, приглашает в гости детей? Почему тогда она не приглашала меня?

У гаража стояло две канистры, пахло бензином. Внезапно двери открылись, и раздался детский крик.

– Мама!

Мама?

Девочка лет восьми в розовом комбинезоне глазами полными ужаса поглядывала на нас.

– Блейк, надо удирать отсюда, – ткнул меня в плечо Калеб.

Вместе мы попятились назад, но я споткнулся о камень и упал на спину. Взгляд скользнул по ярким всполохам оранжевого света, машина, которая стояла у гаража горела, сам гараж тоже горел и с каждой минутой огонь разгорался еще сильнее.

– Кто вы такие? Что здесь делаете? – послышался женский голос, который был до боли мне знаком.

Мама.

Она стояла напротив меня, уперев руки в бока, и недовольным взглядом рассматривала нас, словно не смогла узнать. Но после ее брови в удивлении поползли на лоб.

Она узнала.

Светлые волосы идеально уложенными прядями струились до середины ее плеч, невозможно было оторвать восторженного взгляда.

Я вскочил на ноги, первым порывом было обнять ее, но сделать мне это не удалось, ноги словно вросли в землю. За ее спиной раздался треск, части машины нещадно поглощало пламя. Она обернулась и в ужасе схватилась за голову.

– Блейк! – она вернула взгляд ко мне, я никогда не видел столько ненависти в ее глазах. – Зачем ты сделал это?

Из дома выскочили еще две девочки, одна выглядела точь в точь, как первая, даже одежда на них была одинаковая и еще одна постарше. За ними появился мужчина. Он взглянул сначала на огонь, затем на меня и сложив в свое голове неверную картинку кинулся и схватил меня за футболку.

– Как ты сюда попал паршивец? Тебе мало не покажется, это я тебе обещаю!

«Я этого не делал. Я этого не делал. Я этого не делал», – крутилось у меня в голове, но сказать я ничего не смог.

– Блейк ты совсем от рук отбился, если отец не в состоянии воспитать тебя, то воспитает закон! Тебя посадят на двадцать лет, и тогда ты научишься думать о последствиях! – кричала она. По непонимающему взгляду мужчины, что все еще держал меня за футболку, было ясно, что он не знал, что Елена моя мама.

– Девочки, нужно уходить, – сказала она.

Зазвучали сирены пожарных, и Елена, подтолкнув девочек, увела их с участка. Мужчина, держа нас с Калебом каждого за шиворот футболки, как щенков, выпроводил за ними.

– Елена лжет, я не поджигал ее машину. Зачем она наговорила этого дерьма, я понятия не имею!

Отец поднялся со своего места, его взгляд ни на секунду не отрывался от моего лица.

– Как ты можешь верить ей, а не мне? Я твой сын, в конце концов! – громко напомнил ему я.

В глазах отца на секунду промелькнула одна эмоция, словно он засомневался в моей причастности, но она исчезла так же быстро, как снег в июне.

– Блейк, ты был зол на свою мать, и в прошлом уже делал вещи, которые не назовешь безобидными.

– Но я не поджигал машину! Стэф мне верила, почему не можешь поверить ты? – спросил я.

Отец устало вздохнул и покачал головой.

– Стэф была мечтательницей с большим сердцем. Она всегда видела в тебе ангела, что бы ты ни сделал.

– Нет, просто в отличие от тебя, она любила меня, хотя я даже не был ее родным сыном, – бросил я и сел в свое кресло. Лицо отца изменилось, потемнело, он разозлился.

– Я пойду, пока ты не наговорил еще большей ерунды.

Ерунды? Разве я был не прав в своих суждениях? Как можно обвинять своего ребенка в поджоге, ни одной весомой улики не было против нас. Кроме той, что мы находились рядом с домом, но разве это весомое доказательство?

– Да, иди, посмотри мои чертежи.

Отец молча кивнул, и снова спрятав руки в карманы, направился к выходу. Не дойдя до двери, он остановился и развернулся ко мне.

– Думаю, Елена будет звонить тебе.

– Не проблема, ее номер заблокирован. Я не допущу, чтобы она появилась и снова испортила мою жизнь.

Отец помолчал насколько секунд, затем сказал:

– Может, стоит ее выслушать? Интересно, что она хочет сказать.

– А ты ее выслушал?

– Нет, но мы с тобой в разных ситуациях, она моя бывшая жена, а для тебя…

– А для меня мать, которая решила, что ее родной сын ей больше не нужен, – перебил я его. – Мне не нужно знать, что она собирается сказать мне, это совсем не интересно.

– Как знаешь, – пожал плечами он и вышел из кабинета, захлопывая за собой дверь.

Одной проблемой больше, Елена решила поиграть в мою мамочку, не самая приятная новость за сегодня.

А что до Джоанны?

Тогда, в ее кабинете, вынуждая ее охрипнуть от стонов, я понял, что еще не закончил с ней. К черту деловые отношения, я заставлю ее пожалеть о своем прошлом поступке. Ей следует знать свое место.

Я лишь возьму свое. То, что она задолжала мне.

Я воспользуюсь ее телом, сделаю то, чего она в прошлом опасалась. А затем закончу проект и оставлю ее.

Глава 8

Джоанна

– Ты мог не приезжать со мной в отель, – сказала я, войдя в свой кабинет. – У тебя самолет вечером.

Утро было не из приятных. Мы с Барбарой и Конрадом вчера решили отвлечься, и пошли в клуб, а вернулись домой под утро, вдвоем. Конрад еще в начале вечера свинтил с какой-то девицей. Сегодня я чувствовала себя не очень хорошо, а Барбару вообще пришлось оставить досыпать в моей квартире.

Конрад подошел к моему столу и пробежался взглядом по бумагам и документам на нем.

– Вдруг тебе нужна будет моя помощь. Кроме того, я не могу просто сидеть дома и смотреть глупые шоу вроде «Парочек на острове».

– «Остров любви»? – изогнув бровь, спросила я.

– Я откуда знаю, как оно называется, я не смотрю его, Джоанна, – огрызнулся он.

Если и существовал человек, который также как и я жил на работе, то это был Конрад.

Я повесила свою куртку в шкаф и подошла к столу, игриво толкнув Конрада плечом, опустилась в кресло и сложила руки на груди.

– Ты вернулся домой под утро, где пропадал всю ночь?

– Встречался с одной знакомой, – отмахнулся Конрад.

– Что за знакомая?

– Одна девушка – Сандра, узнала, что я сейчас в городе и хотела встретиться, – безразлично пояснил он.

Конрад занял кресло напротив моего стола.

– Я рада, что ты не притащил ее домой, но в следующий раз предупреди, что придешь поздно или не придешь вообще, это заставило меня понервничать.

– Хорошо, мамочка, – усмехнулся он. – А вы с Барбарой отлично повеселились в клубе?

От его вопроса в голове сразу возникли картинки вчерашнего. Хорошо ли мы повеселились?

    С Барбарой в последнее время происходили странные вещи. Она стала рассеянной, часто уходила в себя, но старалась делать вид, что все в порядке. Я знала, что последний месяц с ней активно пытался связаться ее отец. Но Барбара предпочла игнорировать эти его попытки. Она сменила квартиру, чтобы даже родственники не нашли ее. Потому что сама Барбара понятия не имела, зачем понадобилась отцу. Но все склонялось к одному: он нашел ей пару и хочет выдать ее замуж. Чего сама Барбара не хотела.

– Отлично, ничего особенного, а как прошло свидание с твоей Сандрой? – спросила я, решив сместить фокус внимания на брата.

На его лице отразился целый спектр эмоций.

– Плодотворно, хотя я не назвал бы это свиданием, скорее перепихом с давней знакомой.

– Оу, – с отвращением в голосе протянула я, – мне не интересен ваш перепих, боже. Я хотела знать, чем вы занимались до этого? Ресторан, театр, кино?

– Просто перепих, Джоанна, ты меня вообще слушаешь? – возмутился он.

Скривив губы, я скользнула взглядом по лицу брата.

– Знаешь, джентльмен из тебя так себе.

– Прости, но это то, чем занимаются взрослые люди. Они спят, и не тратят время на всякую чепуху вроде ресторанов и прогулок под луной, – ответил Конрад.

Где-то я уже это слышала. Не слово в слово, а нечто подобное.

– Ты не тратишь, а другие взрослые люди, как ты выразился, тратят.

– Сандра тоже предпочитает не тратить время на эту чушь, – парировал он.

 Как мало он знал о женщинах. Я усмехнулась и облокотилась на стол, заправляя выбившиеся из хвоста пряди за уши.

– Нет, она говорит тебе, что не любит тратить время на эту чушь, а сама хочет этого, – словно поучая брата, ответила я.

– Ты же даже не знакома с ней. И не все девушки одинаковые.

– Не все, но это простая вежливость, знак уважения, подари цветы, накорми девушку, или своди в кино или в театр, погуляй под луной, прежде чем трахнуть ее.

Говоря все это, я имела в виду вовсе не Сандру.

Многие девушки действительно верят, что простое уважение со стороны мужчины – это непозволительная роскошь, то, что еще нужно заслужить.

Общество вкладывает это в наши головы еще с пеленок. Если ты принимаешь эти правила, то ты нормальная, если восстаешь против них, то сразу становишься меркантильной тварью или стервой.

Женское тело не товар, и не место, куда можно прийти и взять, что пожелаешь. Каждая девушка заслуживает, чтобы к ней относились с уважением.

Мужчины должны понимать это. Мужчины должны уважать каждую девушку на своем пути, будь то одноразовые встречи или полноценные отношения. Игнорирование чьих-то желаний не должно считаться нормой. Девушки не должны с этим мириться.

Конрад рассмеялся в голос, словно я сказала что-то действительно смешное.

– О, поверь, я уважал ее как минимум три раза этой ночью.

Его глаза сверкнули, и я почувствовала, как мой желудок сжимается, угрожая отправить назад кофе и омлет, съеденные за завтраком.

– Не хочу слышать подробности, – истерично замахала руками я. – Но хочу тебе сказать, что ты отвратительно ведешь себя с девушками.

Конрад откинулся на спинку сиденья и закинул руки за голову, в его глазах плескалось недовольство.

– Не думаю, что нуждаюсь в советах кого-то, кто только пару лет назад официально стал совершеннолетней.

– Ладно! – слишком громко буркнула я, затем резко встала со своего места и оперлась руками о стол. – У меня полно дел, которые вероятно станут моей головной болью в ближайшие несколько месяцев, и раз ты решил заявиться сегодня в отель, то хотя бы немного поможешь мне.

***

К обеду я спустилась в ресторанный зал, где меня ждал Эрик.

– Привет, – просиял он.

Он обнял мои плечи и приветственно прижал меня к себе. Нос защекотало от приятного запаха: все те же бергамот, цитрус и пресловутый кедр.

Мы заняли приватный столик, где бы меня никто не смог увидеть с Эриком. Я заказала себе крем-суп, а Эрик стейк.

Мне хотелось в качестве аргумента моей скрытности использовать тот факт, что я вроде как начальница и не сильно хочу демонстрировать личные связи перед подчиненными. А Эрик к тому же частый клиент ресторана.

Но все это было отговоркой.

Я не хотела, чтобы нас увидел Блейк. Я не знала, злится ли он еще на своего друга или нет. И представить не могла их взаимную реакцию. Новых конфликтов, тем более в стенах моего отеля, мне не хотелось.

Блейк должен был появиться в моем кабинете во второй половине дня, но зная его, он мог без предупреждения свалиться на мою голову как снег с нечищеной крыши.

– Так что ты думаешь? – спросил Эрик.

Я подняла взгляд от своей тарелки и уставилась на него как олень, застигнутый в свете фар. Он что-то говорил, а я прослушала.

– Что ты сказал? – переспросила я.

Эрик улыбнулся и покачал головой.

– Что, работа отнимает все время? Даже сейчас не можешь отдохнуть? – спросил он. В его тоне не было ехидства или насмешки. Просто стандартный вопрос.

Я отрицательно покачала головой.

– Не стану жаловаться, тем более Конрад сегодня взял некоторые обязанности на себя, – сказала я, хватая с тарелки гренку с зеленью.

Эрик отложил столовые приборы и откинулся на спинку сиденья.

– Я видел его, когда только пришел.

Мои глаза округлились в удивлении.

– И как он?

Эрик усмехнулся и посмотрел на меня особым взглядом. В нем плескалось все: смешливость, забота и даже умиление.

– Он боится, что я сделаю тебе больно, – сказал Эрик. – И считает, что легкомысленные отношения только навредят тебе.

Я с облегчением выдохнула: его волнения абсурдны, ничего из этого не навредит мне, защищать меня ни к чему. Но хорошо, что Конрад не сказал чего-то неприятного Эрику. Обычные братские наставления, я полагаю.

– Еще он сказал, что оторвет мои яйца, если ты хоть раз будешь из-за меня плакать.

Я почти поперхнулась водой, которую пила в этот момент

– Прости, – мои щеки заалели, а голова вжалась в плечи от неловкости.

Конрад был не очень добр с Эриком. Откуда вообще возникла эта потребность защищать меня, я не знала. Конрад мог раздуть грудь перед Стивом – моим первым парнем, но с остальными он даже не встречался, я следила за этим.

– Все в порядке, – тепло улыбнулся Эрик и легко накрыл мою ладонь своей. – Я сказал ему, что не сделаю тебе больно… И что я не хочу легкомысленных отношений больше. Не с тобой.

О нет.

Это не то на что я рассчитывала, когда недавно разговаривала с Эриком.

– Я хочу пригласить тебя на прием, который состоится через две недели, – сказал он, пока я находилась в замешательстве из-за его признания. – Отец решил передать мне бизнес.

– Прием в Майами? – нахмурилась я.

Родители Эрика владели ночными клубами по всей стране, а также парочкой курортных центров во Флориде.

Эрик улыбнулся и покачал головой.

– Нет, – ответил он, – здесь, в Нью-Йорке.

Мне приходилось бывать на мероприятиях подобных этому, в нашем «высшем мире» родители часто предпочитали передавать бизнес своим взрослым детям и делать это с пафосом.

Эрик был ровесником Конрада, им обоим уже по двадцать семь лет. А значит родители сочли Эрика достаточно взрослым и ответственным, чтобы передать в его руки бизнес.

Мою голову неприятным импульсом вдруг пронзила одна догадка.

Если состоится традиционная процедура передачи бизнеса, с подписанием и прочей подобной показухой, значит там будут родители Эрика. А это в свою очередь означает…

О боже.

– Ты хочешь познакомить меня со своими родителями? – изумилась я.

Эрик наклонил голову вправо, заглянул в мои глаза и улыбнулся нежной теплой улыбкой.

– Ты напугана? Джоанна, мои родители не звери, они тебя не обидят, не переживай, – ободряюще сказал он.

Однако Эрик понятия не имел, почему я напугана. Дело вовсе не в его родителях, а в его намерениях. Знакомство родителей выходит за рамки «отношений без обязательств». А в таком случае, уже случилось то, что я не могла изменить. Случился Блейк. Случилась измена. И я не могла это игнорировать.

Я могу списать все не помутнение сознания и настойчивость Блейка. Хотя какая настойчивость? У меня ведь есть свои мозги и в нужный момент они отказали, прикрыли глазки и наслаждались прикосновениями этого засранца.

Ладно, тогда втора попытка: когда это случилось, я и Эрик были парой лишь формально, ведь я предупредила его, что не собирают торопиться…

А вот с Блейком поторопилась.

Это тоже полная бессмыслица. Как ни крути, я виновата. И должна сказать ему правду.

И сейчас сидя прямо перед Эриком и глядя в эти глаза, дарящие мне ощущение безопасности и заботы, я не могла рассказать ему о Блейке, также как не могла отказать в вечере.

Будет лучше сказать ему уже после приема, ни к чему ему сейчас эти откровения.

– Я согласна, – натянуто улыбнулась я.

***

Я с огромной концентрацией просматривала документы, переданные мне из бухгалтерии. В прошлый раз удалось отыскать ошибку, пришлось переделывать все двадцать восемь листов.

– Ты не хочешь сделать дополнительную парковку? – низкий мужской голос заставил меня отвлечься от работы и поднять взгляд.

Джефферсон замер в проходе, привалившись к косяку двери. В одной руке он держал черную папку, а другую руку спрятал в карман синих джинсов. Он возвышался надо мной, всем видом воплощая мужскую самоуверенность.

– Парковку? – вопросительно изогнула бровь я.

Это не то, что я ожидала услышать от него.

Как минимум ему следовало поздороваться.

– Да, такое специально отведенное место, где люди обычно могут поставить свою машину, – объяснил он таким тоном, словно у меня были проблемы с головой.

Я хмыкнула, встала и осмотрела место под столом, затем оглядела стол и лежащие на нем бумаги, открыла ящик, но не обнаружив там ничего полезного, тяжело вздохнула.

– Что ты делаешь, – спросил он.

Я посмотрела ему в глаза и покачала головой.

– Ищу заключение от врача. Ну, знаешь, такая небольшая бумажка, где было бы написано, что у меня тяжелая степень умственной отсталости! – по нарастающей бросила я.

Джефферсон усмехнулся.

– Но ее нет, – пожала плечами я, – кажется подобную, я видела у тебя. Маленькая белая бумажка.

Улыбка пропала с его лица. Он сузил глаза и наклонил голову вправо.

– Я терпеть не могу твой скверный характер, – сообщил он, проходя в кабинет.

Мой характер то скверный?

– Меня твой тоже не привлекает, как и самодовольное лицо, и громадное тело.

Это было жалко, ведь мы оба знали, что я нагло лгала. У Блейка все было прекрасно с телом.

– Думаешь, что я от тебя без ума? Это было настоящей пыткой играть твою парочку. Ведь меня привлекают совсем другие девушки, – поделился он.

– Какие?

– Блондинки, милые, уступчивые и, – его взгляд спустился по моим губам и шее к вырезу рубашки, – с большой грудью.

Меня окутали стыд и смущение. Он намекал на то, что у меня была маленькая грудь. Хотя она действительно была маленькой.

– Не я одна обладаю маленькими частями тела, – фыркнула я.

Блейк усмехнулся.

– Ты лучше других знаешь, что они не маленькие.

И он был прав. Я знала, но мне сейчас совсем не хотелось думать об этом. Я выглядела жалко.

– Видела и больше, причем совсем недавно.

Блейк помрачнел.

– Отбилась от цирка? – спросил он, подходя ко мне еще ближе.

– Встретила клоуна из прошлого.

Он остановился. В темных глазах плескалась злость, которую он пытался спрятать.

– Держи, – протянул папку он, – изучи чертежи, с этим ты справишься без меня, и подумай о парковке.

– Я с чем угодно справлюсь без тебя.

Суровое выражение лица вернулось: холодное и отчужденное, и губы изогнуты так, словно он чем-то недоволен.

В кармане моих брюк зазвонил телефон.

Барбара.

Я провела по экрану и ответила на звонок.

– Барбара, я не могу сейчас разговаривать, перезвоню позже. Занята.

Не дожидаясь ответа подруги и лишних вопросов, я сбросила вызов и убрала телефон, затем выхватила из рук Блейка папку и направилась к своему столу.

– Подружка?

– Да. Ты очень сильно обидел ее, – сурово сказала я.

– Стараюсь не отказываться от собственных привычек, – усмехнулся он.

Я понимала, что слова Блейка были сарказмом, однако доля правды в этом была.

Мы с Барбарой сошлись на том, что обсуждать личную жизнь ее сестры – Саванны не совсем тактично. Но ни одна из нас не смогла перестроиться на другую тему. У нас были полярные точки зрения. Я склонялась к тому, что Саванна отчасти виновата сама в произошедшем. Когда ты очень старательно ищешь приключения на свою пятую точку, то с большой долей вероятности, ты их найдешь.

Барбара же была другого мнения. Она говорила, что во всем этом есть только вина Блейка и Маккензи.

Но суть в том, что Блейк не брал ее насильно, она сама вешалась на него. О ее ситуации с Кайлом я ничего не знала, но склоняюсь к тому, что Саванна и с ним была на добровольной основе. Кайл конечно мудак, но насильником его не назовешь.

– Ты мог сказать помягче, к чему был весь этот фарс?

Подбородок Блейка дернулся, ему явно не понравился мой вопрос.

– Помягче? – спросил он удивленно и с долей возмущения. – Разговаривать помягче с девушкой, которая была твоей сообщницей в деле «мы против Джефферсона»?

Я откинула папку на стол, та с громким звуком шлепнулась о деревянную столешницу.

– Не обеляй себя, если бы ты не был таким засранцем, и не потащил бы меня тогда в туалетную кабинку, этого бы не случилось!

Слишком много воды утекло, прошел год, а я по-прежнему лелеяла все обиды к нему.

– Нет, не нужно перекладывать вину на меня, – прорычал он. – Ты же строишь из себя чертову праведницу, так бери ответственность за свои поступки только на себя, а не перекладывай на меня!

Я открыла рот и глубоко вдохнула, не в силах вымолвить и слова. Он бил в нужное место. Помимо того, что я злилась на него, так я еще и чувствовала огромный черный камень в душе под названием «чувство вины». Я винила себя за все. За то, как обошлась с ним, за то, что вообще решила связаться с Блейком и за то, что позволила ему разбить свое сердце.

Но признать перед Джефферсоном это я не могла. Он не дождется, Блейк тот человек, который непременно использует это против меня.

– Ты поспорил на мое тело! – сказала я единственный аргумент, факт, который звучал бы столь ужасно, что начисто перекрыл бы все доводы Блейка.

Он вдруг стал успокаиваться, Блейк молчал какое-то время, а после холодно сказал: